Жил до войны на Горовой улице кот-демон. Точнее жил он там и раньше, еще до революции, только тогда улицы еще не было, а так, понатыканы дома под горой вдоль кладбища. Все плетнями огорожены, вокруг каждого садки: вишни, груши, яблони; огороды немалые. Зажиточно обыватели обретались, а кот-демон и вовсе барствовал: по судебным делам выступал, не столько законы знал сколько людей нужных, аппетиты их и пищу любимую. Процветал котина, оттого и дом у него каменный и на церковь жертвовал и вдовушки к нему ласковы были. Что касается женского полу, так уж действительно демон был, охоч, что цыган на воровство, а горяч до таких степеней, что раз даже стожок загорелся, где он с любавой одной миловался. От одного вида его девки млели. Был он росту большего, сложения крупного, бел как снег, нос розовый, глаза зеленные, а коготки по наипоследнейшей моде подстрижены. Шерстка у него мягкая, подпушек толстый, в самые лютые морозы, за водой, в одних трусах к колодцу шествовал. В дождливую погоду залазил он на теплейшую изразцовую печь и грелся там. А как солнце засветит, надевает черные сапоги, лихую шапку с пером и двигает по делам хлопотать. Известен он был от Одессы до Ростова с заездом в Харьков. Любые споры и недоразумения улаживал, стелил мягко да жестко спать, говорил медленно, растягивал, мурлыкал, но мог человека своими словами в каменный столб обратить. Пробовали церковные иерархи изгнать его из города, как животное богом не благословлённое и православию противное, может даже с нечистой силой связанное. Но не прост был кот-демон, чтоб давать себя в обиду. Городскому голове сунул, полицмейстера подмазал, отписал в святейший синод запрос о котовской своей участи, пожертвовал немалую сумму монастырям и втрое больше лично столичным доброжелателям. Простили, похвалили, возлюбили. Как началась мировая война, узрел кот-демон великие возможности. По причине наличия хвоста и подношений щедрых, был он признан непризывным, фронта не боялся и сосредоточился на своих делах. Решил он сделаться армейским поставщиком и сделался. Первым делом записался в купцы, прозвался Котофеем Котофеевичем Муркиным, затем купил гнилой кожи, ржавой селедки, трухлой соломы, упитанных интендантов и завертел деньгами. В считанные месяцы сильнейшим богачом стал, начал дом новый строить и курей деньгами кормить. Из самой столицы приезжали к нему артисточки, приобщаться к его деньгам. Гарем организовал и прочий рай земной, хотел слонов прикупить для вящей славы, но не успел- революция началась. Оно конечно и при революции люди жили и добро наживали, но уж сильно вдарила она по городу. Сначала монархисты местные на пару с черносотенцами евреев вешать начали. Хотели и кота-демона, да он извернулся доводом, что евреи картавят, а он мурчит. Потом съел кусок сала, выпил водки рюмаху немалую, перекрестился и рассказал как боролся с мировым еврейством в виде мышей, сколько их словил. Монархисты были в основном лавочники и вреда от мышей имели достаточно, поэтому признали в них тринадцатое колено Израилево, напились до умопомрачения и бесовидения, целовали кота-демона в пушистые белые щеки и дергали за роскошные усы, пока не свалились под столы. Затем в город прибыл состав вооруженных людей, неизвестной политической ориентации, которые стали стрелять евреев, монархистов и почему-то цыган. Разграбив склады эшелон уехал, распевая революционные песни и освободив город для войск Петлюры ,которые и стреляли исключительно москалей. Но так как определить, кто из горожан москаль, а кто нет, было затруднительно, то хлопцы доверились проведению, и стреляли в кого попало. Коту-демону попало в ухо, залез он на свою любимую изразцовую печь, где долго мяукал от боли и обиды на судьбу-злодейку, нагло поправшую его благополучие. Лежал и он в состоянии полнейшего упадка несколько дней, как вдруг задрожала земля и наполнился воздух грохотом. Не испугался он подумал что конец света, приготовился к страшному суду и стал ждать грома труб сзывающих. Не дождался потому что не было никакого конца света. Просто в город вошли конники красного командира Николая Хребто, лютого врага буржуазии и иной, счастью противившейся нечисти. Этот людей стрелял не особо, да и осталась обывателей от прошлых воспитаний маловато, сразу строить стал хорошую жизнь. Для начала решил улицы выпрямить, потому что в закоулках счастье не образуешь. Натянули шнуры и ну бить из пушек все, что не в ряд стояло. От стрельбы этой и произошли трясения да грохоты. Коту-демону еще повезло: только палисадник ему разворотило и летнюю кухню. Многим дома напрочь разрушили, зато жить стали на улице Горовой. От взрывов и разрушений совсем ослаб кот-демон. Стала ему жизнь не мила и девки не сладки. Даже к деньгам аппетит пропал, какие деньги ежели коммунизм? Собрался кот-демон помирать: лег на спину, лапки молитвенно сложил, хвостом вопросительный знак изобразил, дожидался старухи с косой. Ждал, ждал, аж спину заломило, а смерти нет. Понял он, что не судьба, поднялся и стал к жизни приспосабливаться. Голодно конечно, неопределённо, лучшая жизнь ожидается, счастье всемирное вот-вот будет, тревожатся люди, что за счастье такое , не сразу ли в морду , а то и к стенке? Ну кое-как жили, только вот стал коту-демону цвет досаждать. Был он ведь бел как снег. Выйдет на улицу и сейчас же ребятня сбегается, кричит: "Белый, белый! Контра недобитая!" При этих криках хватались бойцы за винтовки и палили, что только увертывайся. Беда одна, даже в Чека вызывали, спрашивали не есть ли его цвет афишированием его же политических воззрений. Три часа объяснял кот-демон, что ни политических, ни иных воззрений не имеет, лишь упования и вера в советскую власть и надежду на скорое и безусловное счастье. А цвет такой преподнесла ему природа, тогда еще задавленная подлыми эксплуататорами. Родись он теперь, то непременно был бы ярко красного цвета, как знамя коммунизма. И вообще кот самое пролетарское животное, пород не имеет и всегда рядом с народом. Вроде поверили, но цвет всё же приказали сменить. Пришлось коту-демону собирать на станции угольную пыль и вываливаться в ней, для приобретения менее контрреволюционного вида. В дождь, как и прежде, никуда не ходил, побаиваясь теперь за цвет.
Не налаживалась жизнь у кота-демона при военном коммунизме. В учреждения он не пошел, известное дело- кот. Любит гулять сам по себе. Во время НЭПа никуда не встревал, чуял, что не надолго это, еще и накажут. Так и жил без работы, без денег, одичал совсем. Мышей ловил, крыс, диких кроликов, иногда и цыплят лямзил, за что бывал бит. От одежды отошел, про обувь забыл, стал на улице ночевать. И представьте себе, это возвращение в лоно природы положительно повлияло на кота-демона. Жирок сошел, мышцы наросли, мех заблестел и переливаться стал, походка уверенная и стремительная, ну точно тигр. Только ухо простреленное напоминало о былых бедах. Первым признаком скорого выздоровления стали поглядывания его на девиц. Те отвечали ему тем же. Они, девицы, прождав напрасно великого счастья, обратились к жизни, резонно рассудив, что лучше получать счастье копеечками, но сейчас, чем ждать у кассы судьбы неизвестно сколько целого рубля. Результатом такого переворота в сознании стали томные взгляды и волнительные охи, сопровождавшие кота-демона в его пробежках по прямым и до сих пор разбитым улицам. Он на эти позывы не отвлекался, пока что. Будучи существом опытным понимал, что страсть финансово не подкрепленная, обычно скоротечна и заканчивается печально. Печали же решительно не хотел, поэтому принялся решительно приискивать себе место да такое, чтоб и хлебное и вольное. Трудно это оказалось без друзей. А где их то взять? Котов за низших почитал, демоны за полукровку держали, только что не плевались, ближайший кот-демон жил за три измерения, никакого от него толку, а от людей ничего, кроме дерганья за усы и накручивания на руку хвоста, отродясь не видел. Был ещё конечно женский пол, но какая же тут дружба, одни сердечные чувства. Помаялся кот-демон побегал, попотел, однако недаром же столь высокое имя носил, где мытьем, где катанием,
водкой ли деньгами, собрал все что нужно. Одним погожим осенним деньком прибил к своему домику табличку:
К. К. М У Р К И Н
Заготовление шкурок мелкого скота и собак.
Коты не принимаются.
Потом, по настоянию чертей, добавилось ещё:
Черти тоже.
Мало помалу закипело дело. Там урвет, там спишет, там занизит сорт, вот и есть любой на сарафан. Пошли пиры горой, песни, пляски да ночи жаркие. Отремонтировал домик, патефон купил, пластинок кучу, монокль и часы "Павел Буре", хоть не шли, а красивые, и зачем ему часы, счастливый ведь! Летели года как птицы, а он всё благодушествовал, приударял и накоплял. Опять решил дом увеличить, но снова не успел. В 1934 году был арестован и препровожден в местную тюрьму. Готовил объяснения, но был бит и заранее сознался во всем. Арестован был по доносу, утверждавшему, что хотел кот-демон свергнуть советскую власть путём тёмных дел и грязных махинаций. Автором доноса был сосед слева, претендовавший на грушевые деревья и раздраженный тем Фактом, что все три его ребенка были в противоположность отцу белобрысы, зеленоглазы и от рождения знали французский. Жена созналась, что была лишь разочек, и после непродолжительного педагогического битья была прощена. Сосед поклялся на партбилете, что отомстит. Так попал кот-демон в тюрьму, где и получил бы на полную катушку, если бы не потребовал медицинского освидетельствования и покусал нескольких охранников. Два врача и ветеринар признали его стопроцентной скотиной и полным котом, после чего деятели НКВД решили увеличить им поголовье диких кошек, а то и создать новый коммунистический подвид. Происходить все это должно было где-то в Сибири, где ни Макара, ни телят, ни пастбищ, а одни лишь вековые сосны и обширные лагеря. Отправился в те края кот-демон плача о домике своем каменном, печи изразцовой теплой, о непыльной работе и веселом отдыхе в окружении любезных подруг. Царапал стены вагонные, крутил хвостом, жалобно мяукал, призывая на помощь силы тьмы. Всё попусту, осталась на земле одна сила, с пулеметами и конвоирами.
Прибывши на место возблагодарил кот-демон судьбу, что родился не в рубашке, а в шубе. Попытались местные бандюги с него если не семь, то хоть одну шкуру содрать. Тут он и показал им что такое разъяренный тигр, долго ещё воры к расцарапанным рожам снег прикладывали. Заимел кот-демон авторитет, но от трудностей это не избавило. Испил свою чашу до дна, едва не захлебнулся. Был и лесорубом и кашеваром, уборщиком, прачкой, лошадью, мишенью, пугалом, щеткой для обуви, пока не осел в санчасти истопником. Попал на это райское место благодаря изумительному своему баритону, знанию многих народных песен и благосклонности начальницы, очарованной его голосом. В санчасти довольно неплохо кантовался он до 1941 года, пока не забрали его в добровольцы. На фронт снова не попал по причине наличия хвоста и ненадежного цвета. Послан был смазчиком в полк истребителей. С протирочным материалом было трудно, а у парня такая шуба. Впрочем шубу он берег, научился пить не разведенный спирт, жарить картошку на солидоле и заваривать чай обтирочными концами. Осенью 1944 был демобилизован с формулировкой "опасен в работе". Так пропитался ГСМами, что в любой момент мог самовоспламениться с большой опасностью для окружающей живой силы и техники. Вернулся когда домой, то дома не нашел. Тот же гад-сосед распродал всё от крыши до пола. Не став ругаться из-за боязни воспламениться, пошел кот-демон к реке, в которой и просидел три дня, несмотря на холод. Отмокал. Сам отмок, очистился, но речку загрязнил до полного исчезновения пескарей и раков. Водяные несколько лет потом от аллергии страдали, жалобы писали в Верхнедемонское упраление и горисполком. Хотели кота-демона штрафовать да оказалось невозможно по причине полного отсутствия какого либо имущества у него. Это новая манера его поведения была. Уразумел он, что не под силу бороться с судьбой и отражать её удары. Но можно обезболить удары эти. Судьба больно бьёт, когда отнимает что-то ценное, а если нет ничего, то попробуй достань человека, всё равно ему. Решил кот-демон опроститься, жить бедно и кисло, чтобы в случае чего жалеть было не о чём. Выстроил себе хатку-завалюшку, нарубил лозы и занялся плетением корзин на продажу, чем и зарабатывал себе на пропитание. Жил тихо и скромно ни на что не надеялся, ничего не ждал, ни жизни, ни смерти, а только хлеба насущного да молока по праздникам. Мало кто его в городе помнил, а он и подавно от лишений сибирских всё забыл. Поговаривали даже, что поотмораживал на северных морозах себе разное, оттого дескать и к женскому полу необычайно равнодушен стал. Но это врали, всё-таки кот-демон, а не раззява. Просто дамочки это наипервейшая вещь, о чём жалеешь и за что на судьбу обижаешься. Этой слабины давать судьбе не хотел и вёл жизнь аскетическую. Плёл корзины, на базар носил, рыбку ловил дюже пахнущую керосином, козу держал для молока, но большего обимуществления не допускал. На досуге спал, думал о глубине мирового океана, пытался выколдовать себе лодку, хотя бы двухместную, для философических прогулок местами, где плавал когда то сам Чехов. Пока не удавалось. Зато двух воров, залезших спьяна в его хибару, обработал на славу. Одного превратил в колбаску, другого в городской водопровод. Но что может получиться путное из вора? Понятное дело ничего. С тех пор колбаса в городе стала серого цвета и угрожающего запаха, а водопровод всё время прорывало, пока в 2004 году начальство не разрушило колдовство своим указом "Об упразднении водопровода за отсутствием средств и населения". Колбаса вышла из употребления по тем же причинам, но ранее и была успешно заменена лебедой.
Но демократия и правовое государство были ещё в далеком будущем и никак кота-демона не касались. Жизнь его текла тихо как река, так же была чуть отравлена каждодневной борьбой за существование, из которой и он выходил победителем. Ждал новых репрессий и гонений, был готов к ним. В целях духовного развития пробовал писать стихи, для чего ходил в городской парк за вдохновением. Там едва вырвался из рук хулиганов, хотевших сдать его на мыловарню. После этого от поэзии отошел, к прозе не пришел, отдавая предпочтение в искусстве царапанью различных картин когтями. Неизвестно как долго продолжалась бы эта идиллия, если бы на горизонте не появилось нечто, перевернувшее, взбурлившее жизнь кота-демона. Это нечто потрясло его больше, чем пушки Николая Хребто и лагерные крысы с медведя величиной. Он был повержен, он слушал и повиновался.
А произошло следующее. Одним днём, прекрасным весенним, жарким летним, промозглым осенним, неважно каким, торговал кот-демон на базаре свою продукцию. В стареньких сапогах, тёртом пиджачишке, латанных, ещё армейских штанах, в выгоревшем кашкете, сидел он с козьей ножкой из сухих виноградных листьев среди множества корзин и то ли любовался цветением абрикос, то ли щурился от раскалённого солнца, а может выглядывал скоро ли кончиться дождь. Базар гудел, мельтешил, толкался, торговался самым обыденным образом. И вот среди этого извечного шума услышал кот-демон музыку, которой не слышал ещё никогда. Мёдом была эта музыка, пятизвёздочным коньяком или пением райских птиц, это уж выбирайте по вкусу, но лучше этой музыки не слышал никто и не услышит. Так завертел головой кот-демон, что даже кепка слетела, обнажив перхоть и немалые проплешины, а он всё зыркал, шастал глазами, ища источник благоуханных звуков. И лучше бы не нашел. Потому что увидел и пропал, запутался, потерялся в живом движении черных кудрей, утонул в глубине карих глаз, сгорел на огне румянца щёк, дурманился цветочным видом губ, пронзён был длинными стрелами ресниц, выпущенных из бровей-луков, ну и прочая поэзия. Растерялся кот-демон, сидел зачарованный, не знал верить глазам или нет. Все вроде по-прежнему шло, но поди сыщи то прежнее. Исчезло оно вместе с покоем и уверенностью. Сомлел кот-демон, закрутился в водовороте жизни. Переполнен он восхищением пред красотой невиданной. И раньше он ладных девиц видел и волновался, но если в уравнение взять, то все прежние тепло от спички, а тут целый вулкан. Пропорционально и волнение. Сердце заходиться, дышать тяжко, руки холодные, мысли горячие. Сначала сидел, любовался, а потом щёлкнула мысль: "Моей быть!" Задымил кот-демон, воспылал, хорошо что отмок в свое время, а то бы гореть ему синем пламенем, такой температуры чувств достиг. И сразу всё ему мешать стало. И сапоги нечищеные и штаны в заплатах, пиджачок, заеложенный до сусального блеска. Раньше не замечал, а то хоть сквозь землю вались, и мог бы да милиции опасался, чтоб на пятнадцать суток не упекли. Хвать за голову- батюшки светы! Плеши будто у Ильича, оставшийся мех порудел, перхотью забился, ухо прострелено. И когти не стрижены, клыки не чищены, хвост уж два месяца как в смолу вымазан, из подмышек душок идет. С таким видом и самое наисильнейшее колдовство не поможет. Схватил кот-демон и непроданный товар и околицами домой понесся. Прибег и сразу же печь затопил, не изразцовую, обычную, воду греться поставил. Побежал в магазин, мыла купил, растворителя, одеколона да ещё перекиси водорода. Ночь напролёт мылился, мочалкой яростно тёрся, полоскался и опять. Воды извёл страсть, острова по реке пошли и до сих пор она мелкая. Наутро вышел кот-демон куда в лучшем виде. Всю рудизну в белый цвет перекисью вернул, хвост отмыл, мех расчесал, по спине пробор сделал, коготки остриг, усы закрутил, нос бураком подвёл, для лихости плешь панамой прикрыл и, глядишь, на человека стал похож. Сгрёб кое-какие сбережения на чёрный день, пошёл по магазинам. Штиблеты приобрёл, брючки светлые, рубашку с коротким рукавом (всё-таки летом видать дело было) и стал франт франтом. Купил букетик цветов, конфет коробку, вина сладкого, приготовил улыбок море, шуток и лёгких фривольностей. Надеялся с помощью этой гремучей смеси покорить красавицу и подкормить росток взаимной любви, после чего склеить разбитое сердце поцелуями. Но что в жизни нам даётся легко, кроме неприятностей! Всё требует больших усилий или оплаты. Оказалось, что в девичьем сердце-крепости уже сидит чужой гарнизон и взять с наскоку её не удастся. Понял кот-демон, что нужна осада, может быть длительная, но сладостная! Нужны для этого силы и средства. Если сил было предостаточно, то со средствами возникли проблемы. Готовясь к новым злоключениям, денег он почти не копил, доходы имел малые и не постоянные. Холостяку этого хватало, а вот полководцу занимающемуся осадой, да еще какой, денег было маловато. Тяжела и опасна болезнь под названием безденежье и даже коты-демоны ею болеют. Только быстрее выздоравливают. И наш герой не растерялся. Сунулся, было, души покупать, но такой народ нынче мелкий пошёл насчет душ, что никакого навара, а то и вовсе бездушные попадаются. Бросил это дело и влез в доверие директору сахарного завода, оборотистость свою показал и умение пить и не пьянеть. Стали они сахарный песок воровать целыми грузовиками. Появились деньжата и как всякие дурные очень стремились на трату. Но тратил их кот-демон целенаправленно, лишь на осаду. Иная крепость от такого напора давно бы рухнула в объятия победителя, но не эта. Чем ещё больше привлекала к себе. Хоть и избавилась она от прежнего гарнизона, да нового, котовско-демонического в себя не допустила. “Стар ты, любезный, для меня, к тому же ещё и крашенный”- говорила она своему воздыхателю. “Старый конь борозды не испортит” - убедительно ответствовал кот-демон, пропуская мимо ушей утверждения о крашенности. “Но и глубоко не вспашете” - вновь сеяла смуту в душе осаждавшего красавица, выказывая при этом не столько догадливость, сколько жизненный опыт. Кот-демон после таких слов начинал столь сильно кружить хвостом, что холодно становилось даже в соседних комнатах, а сам он горел и раскалялся как свежая лава, олицетворяя этим цикл Карно.
Глубоко обиженный предположениями о качестве вспашки, попробовал он произвести тест-драйв с одной из тех, многочисленных знакомых, что появляются и исчезают вместе с деньгами. Понял, что обижался зря. Время и испытания оказывается не щадят даже котов-демонов. Подкреплять нужно было здоровье. Три месяца колесил наш герой по центрам колдовства, переезжая из Малой Ворожбы в Большую, из Синяка в Злодеевку, из Черного Яра в Конотоп, а оттуда в село Яструбэнэ, где живут люди-птицы, знающие тайну СИВЕРА. Были колдуны, были средства, а вот результата шиш. Не мог, как прежде, колы в землю вбивать и груши трусить. Хотел было уж просьбу в Нижнедемонское управление подавать, а просьб то таких было у каждого кота-демона лишь две. Одну он уже потратил, когда толпа пьяных шляхтичей вознамерилась сделать из него шубку для прекрасной паненки. С тех пор шляхты на Украине больше не видели, а паненка до сих пор ловит комаров на Токаревских болотах. Сберёг вторую просьбу кот-демон случайно, как обретаем мы и теряем многое. На маленьком хуторе Шахраи, где даже лошади умели губами шарить по карманам, повстречал он старушку с добрым лицом и бурным прошлым. Имела эта старушка бутылёк с потом самого господина Покрикина, бывшего местного Нерона, изнасиловавшего Луну, от чего произошло много астероидов и спутники Марса, а потом попавшего в сумасшедший дом за сожжение города Неплюевска и чтения при этом богомерзких поэм собственного сочинения. Как попал к этой старушке бутылек неизвестно, но в его чудодейственной силе уверена была вполне.
-Выпей и ничем не закусывай и через полчаса можешь на лесоповале работать, утверждала старушкою, тоже побывавшая в Северной Азии.
-Холодно там, мамаша,-пробубнил кот-демон, чувствуя как всё к нему возвращается и даже сторицею. Второпях щедро расплатился и полетел обратно да с такой скоростью, что дважды минул вокруг Земли, прежде чем затормозил. А все думали, что это Гагарин.
Или глубина вспашки потрясла, или трёхкомнатная квартира с обстановкой, но крепость долгожданно пала, обрушив на ошалевшего Котофея, моря нежности и океаны страсти. Не раз случались в те дни землетрясения, цунами, наводнения и прочие стихийные бедствия, вызванные неуёмной любвеобильностью обеих сторон. Познал в те дни кот-демон и смысл жизни, и причины все и следствия, а также противопоказания, во всяком случае сам так говорил, а как не верить коту-демону. Вслед за сдачей крепости де-факто, сама бывшая твердыня, а ныне сама мягкость, заговорила об оформлении этого события де-юре. Попросту говоря, предложила сочетаться законным браком. Кот-демон, как и полагалось, был созданием свободолюбивым, в учреждениях не служил, в партии не состоял, в мирное время никого не слушался, а в военное только бы не расстреляли, потому идеей этой загорелся не сильно. Был даже немного против, утверждая, что и так счастлив. Но кто в состоянии устоять перед просьбами красавицы, которая так уездит, что на Черном море случался небывалый там отлив? Только явное меньшинство. Кот-демон к таковому не относился и потому без долгого сопротивления согласился. Подал в Нижнедемонское ведомство прошение, отослал нужным чинам купленные по случаю шесть душ и одиннадцать совестей, среднего качества и с гнильцой, но других сейчас не найти. Презентовал коробку конфет "Птичье молоко, натуральное" ведомственной секретарше дьяволице Варфоломее и, наконец, главный дар: книжечка чувствительных стихов славного, но незаслуженно забытого на родине поэта М.Н.Лонгинова, украденная в 1813 ГОДУ В одном из заведений вольного города Гамбурга. Эта вещица лично для директора ведомства демона Клемуцоцала, известного своей слабостью к научно-популярной поэзии. Практически обеспечив таким образом успех своему начинанию, кот-демон настроился на долгое ожидание. Бюрократия она ведь везде присутствует в самом цветущем виде и широком развитии. Как-то, во времена межпланетной молодости, когда кот-демон то затмевал солнце, то приставал к вечной девственнице комете Галлея или охотился на волосатых мамонтов, похожих издалека на мышей, в те счастливые тысячелетия пришла ему в голову мысль о сочинении в котором бюрократизм выводился бы в разряд наддемонов, некоей силы довлеющей над миром и повелевающей, милующей и казнящей, этакой судьбы с печатью в руках, одинаково великой и непостижимой, как для людей, так и для демонов. Но не написал кот-демон это творение, потому что не хотел смолоду в диссиденты попасть, да и ручку в когтистой лапке держать неудобно. А бюрократия с той поры только разветвилась, разрослась. Бывало и по году приходилось ждать, если экстренных просьб не использовать. Но не боялся кот-демон ожиданий, с будущей женой ой как быстро время летело, границу между ночью и днем перестал различать, всё ему праздник.
По этой причине ничего он не заподозрил, когда через квартал пришло личное разрешение Клемуцоцала, что и для чистопородного демона почетно, а для кота-демона и вовсе верх желаний. Да ещё давал Клемуцоцал невесте звание демонессы, что не во всякую шаданакару случается. Ведь без подготовительных злотворительных курсов! И это не всё. Обещал самолично на свадьбу прибыть, сам Клемуцоцал! От таких благих вестей, чуть не потерял кот-демон сознания, но вовремя вспомнил, что кто-то теряет, а кто-то находит, и что за жених без сознания. Удержался, только крикнул да так, что разразился Карибский кризис, и побежал к своей милой. Общей радости не было предела, молодые(кот-демон был молод душой) пели, танцевали, любились. Чтобы не мешали крики возмущенных шумом соседей, кот-демон завесил стены испорченными коврами-самолетами, скатертями-самобранками и прочим волшебным утилем. Ликование продолжалось, только от землетрясений Японии спасу не было.
Благодаря лишь сверхусилию, смог выйти кот-демон из ступора праздника и уйти в полёт работы, которой предстояло немало. Нужно было готовить свадьбу и не просто свадьбу, а свадьбищу, сам директор прибудет! Узнав о такой милости городские демоны стали здороваться с Котофеем, завязывать дружбу и набиваться с услугами, тогда как за спиной слали в ведомство кляузы, вменяя в вину коту-демону излишнее благодушие и даже тайное склонение к адвентизму седьмого дня. Только не могли мелочные стрелы зависти пробить щит расположения самого Клемуцоцала. С ещё большей скоростью замелькали вагоны с краденным сахаром, отправляемые куда-то за Кавказский хребет. Был обращен в рафинадный столб, слишком любопытный работник КГБ. Всё остальное двигалось без колдовства, а с помощью основных экономических формул: Д-Т,Т-Д. Горы припасов и реки вина оседали в Дворце Культуры сахарного завода, где и планировалось проводить торжества. Здание обмотали чёрной материей и для маскировки и праздник всё-таки. В назначений день были выведены из строя все КП и НП войск ПВО, чтобы доблестные наши ракетчики не натворили делов. На подходе к дворцу культуры небо всё рябило от ведьм-таксисток, доставлявших гостей из разных концов разных Вселенных. Ох уж эти ведьмы, отчаянные шалуньи! Чуть что сразу флиртуют, одна до того дозаигрывалась, что Марса не заметила. Теперь там гигантские впадины есть, а жизни нет. Прибывшие гости были встречаемы и новобрачными в фойе. Гости вручали свои подарки в числе которых преобладали души и кусочки времени (от недели до полугода в зависимости от состоятельности). Гостям вручали специальные очки, чтобы не ослепли от блистательной красоты невесты. Но гости щурились даже в очках и смачно цокали языками, выражая крайнюю степень зависти коту-демону, дескать в злодейском отношении ерунда, а какую кралю себе оторвал и как же мы её проглядели. Так продолжалось до тех пор пока в громах и молниях, трясениях и извержениях, дыме и паре не пролился на серый вытертый пол Дворца культуры золотой дождь, формообразовавшийся в самого Клемуцоцала, директора Нижнедемонского ведомства. Зрелище было настолько величественное, что некоторые даже отвели свои взгляды от красавицы. Впрочем ненадолго, потому что сам директор смотрел на красавицу неотрывно и страстно. Если бы из взглядов делали электричество, то этого взгляда хватило бы не на одно тысячелетие, такова была его сила и напряженность. И как не был кот-демон счастлив и взволнован, но заметил это неприличное глядение. Зачесалось у него в боку, захотелось коньяку и прошибло мировой тоской, подумалось, что всё зря и ненадёжно и тлен, мама, где ты, мама! А Клемуцоцал, проклятый Клемуцоцал всё смотрел и смотрел, будто надеялся пожрать глазами невесту, величественную в своей прекрасности. А она смотрела на его и снисходительно улыбалась улыбкой повелительницы. Тем временем некоторые малодуховные создания мелкодемонского калибра, в основном из чертенят и президентов, стали потихоньку таскать со стола снедь и графины. Не отрывая глаз, Клемуцоцал, в наказание за порченье романтики, отправил их на руководящие посты (всё таки нечистая сила), где они и преуспевают по си поры. А поединок взглядов продолжался. Все оставшиеся с восторгом наблюдали за этим невиданным сражением нестерпимой красы и неподъемной силы. Только кот-демон нервно скалил свои пломбированные клыки, крутил хвостом и вострил когти. Его простреленное ухо налилось до пунцового цвета, белый мех вздыбился, глаза помутились. Чуял, что будет дальше, чуял верную погибель, но ведь не трус, не испугался смерти, решил дождаться её и плюнуть ей в глаз. Вдруг Клемуцоцал признал своё поражение в битве взглядов и пал на колени. Понял Котофей, что пробил его час и со всем отчаянием бросился на директора, с остервенело холодным желанием отомстить разрушителю счастья. Уже в прыжке рассеян был кот-демон на атомы, что непременно и должно было случиться с нарушителем чинопочитания. А директор обратился вдруг в непосильного воображению вепря и бросился вперед, подхватил невесту и величаво понесся к выходу. На пороге резко остановился, прохрипел: "Извините, перепутал". Обратился в огромного быка и на рогах умчал красавицу в межгалактические просторы, на ходу обещая ей создать новый материк и назвать в честь её. Гости сняли очки, сели за столы, выпили и закусили, помянули кота-демона, изрядно набезобразничали и разошлись.
Так закончилась эта история, точнее не так. Наказанный не столько за самоуправство, сколько за красоту похищенной, Клемуцоцал бороздит теперь просторы СНГ в вагоне с печальными окнами, куда попал навсегда. Красавица водит шашни с шишками из Верхнедемонского ведомства, добивается хотя бы временного бессмертия. В нашем городе не стало котов-демонов, но развелись мыши и руководители, грызущие сообразно размерам и чинам.
А многие теперь бояться любви, потому что, если любовь погубила даже кота-демона, то как же быть нам- людям.