Иванова Вероника Евгеньевна : другие произведения.

К.О. возможное продолжение. Апдейт от 08.10.2011

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 9.28*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это не второй том, а совершенно отдельная история. Вернее, пока что - ее начало...

               Пролог
                 
               Сукно бильярдного стола было лазоревым. Неуместное яркое пятно посреди мягкого сумрака частного кабинета на задворках паршивого ресторана. Можно понять вечную тягу высокого начальства к конспирации, можно смириться с многоступенчатой системой паролей и отзывов, можно было, в конце концов, привыкнуть проходить не меньше полутора миль пешком по кривым переулкам Дип-Мидлл-тауна, старательно избегая любопытных взглядов, хотя увертка от чужого внимания в подобном, весьма ограниченном пространстве уже по сути своей являлась чем-то из разряда фокусов, которые нестыдно показывать на большой сцене... Да, можно было принять многие вещи, предписываемые полу-здравым смыслом и традициями твоей службы. Но принимать дурно приготовленную еду отказывался прежде всего желудок. И был совершен прав в своей непоколебимости.
                    Барбара покосилась на башенку канапе, сооруженную посреди большого блюда, и сделала глоток. Лимонада. Из бутылки, которую принесла с собой: хорошо, что в последний момент сообразила заскочить в продуктовую лавочку. Вкус условно-фруктового пойла не блистал ничем, кроме избытка сахара, но другим посетителям кабинета повезло еще меньше, и теперь по крайней мере двое из присутствующих время от времени бросали на постепенно опустошающуюся упаковку 'Хеппи Хо' жадные взгляды. Или, вернее, жаждущие: вентиляция в кабинете практически отсутствовала, опять же, по требованиям безопасности, и пить начинало хотеться сразу же.
                    - Партию? - спросил высокий шатен, примериваясь разбить неровную пирамидку шаров.
                    Без мундира глава Отдела внешнего наблюдения Брайан О'Лири выглядел гораздо моложе своих сорока лет, а уж в сумерках кабинета казался и вовсе мальчишкой, особенно по сравнению с Алексеем Артановым, чьи виски уже давно украсила седина.
                    - Нет уж, увольте! - выдохнул начальник Управления городского правопорядка, промокая платком испарину на лбу. - И так дышать нечем.
                    - Уволить я вас не могу, любезный Алексей Викторович... Никак не могу. - Удар ловко раскидал шары по лазури сукна, правда, до лунки не добрался ни один. - Да и не хочу, иначе придется перебираться на ваше место, а мне на своем куда спокойнее.
                    - Из нас троих наверняка спокойнее всего фройляйн фон Хайст, - без тени улыбки на лице заметил Артанов.
                    - С чего это вы взяли? - чуть не подавилась лимонадом Барбара.
                    - Да вот, подумалось вдруг... Во время изучения плавной линии ваших бедер.
                    О'Лири прыснул, но тут же поймал свою смешинку в кулак. На всякий случай.
                    Барбара хотела поразить нахала в самое сердце, уничижительным взглядом или кием - по выбору, но сообразив, что лихорадочно ощупывает как раз указанное Артановым место, мысленно вознесла истовую благодарность богу, богоматери и бого... в общем, единственно святому, что еще оставалось в ее жизни. Благодарность за плохое освещение.
                    А вот с лимонадами точно нужно было заканчивать.
                    Полковник фон Хайст глубоко вздохнула и отставила бутылку в сторону. Туда, где до нее мигом дотянулись пальцы последнего из присутствующих, до сего времени остававшегося в стороне от беседы.
                    - Больше не будете?
                    Невинный вопрос прозвучал двусмысленно. Впрочем, так звучали всегда и все слова, произносимые меланхоличным Фелипе Авьедо, занимающим пост начальника Отдела по борьбе с организованной преступностью.
                    - Нет, я уже... сыта.
                    - И я тоже, признаться. Одной дорогой только сыт, - заявил Артанов. - Ради чего мы сегодня здесь собрались? Рапорт был твой, Филя, так что, не тяни резину!
                    Барбара скромно промолчала о собственных злоключениях и неудобствах, хотя ей чертовски интересно было узнать, зачем на таком узкоспециализированном, что называется, собрании, потребовалось вдруг присутствие Службы безопасности, да еще в лице Отдела специальных операций.
                    Фелипе выдержал мрачную паузу, жизненно необходимую для того, чтобы проглотить остатки лимонада.
                    - Дамы и господа, я собрал вас сегодня здесь, чтобы сообщить вам...
                    - Занятия драмкружка по пятницам, Филя, - напомнил Артанов. - Не трепи наши бедные нервы.
                    О'Лири снова хохотнул, на этот раз не пытаясь сохранять видимость приличий.
                    - А ты, Боря, если занят в немой сцене, так хоть бы порепетировал, пока есть возможность, - все так же ворчливо посоветовал начальник Управления, и теперь уже Барбара поймала себя на желании улыбнуться, пусть обстановка и не слишком располагала к веселью.
                    - Алексей Викторович, известие и в самом деле неприятное, - позевывая от нехватки свежего воздуха, продолжил Авьедо. - Очень.
                    - Ну еще бы! Ради удовольствия в этом сарае не собираются. Так что не томи, говори уже!
                    Глава Отдела по борьбе с организованной преступностью поставил опорожненную бутылку прямо на бильярдный стол и скучно сообщил:
                    - Скоро начнется война.
                    В кабинете стало тихо. Совсем тихо: даже тяжелое дыхание грузного Артанова куда-то исчезло.
                    Барбара деликатно кашлянула:
                    - Прошу прощения, полковник... Что вы имеете в виду?
                    - Война, - повторил Фелипе. - Знаете, такое событие, которое уносит с собой много времени, ресурсов и человеческих жизней, оставляя взамен руины.
                    - Я знаю, что такое 'война'. Откуда она вдруг должна взяться?
                    - Как обычно, из пороков и страстей, из страстей и пороков. - Авьедо прошел вдоль стола, ладонью закатывая шары в лунки. - Война между моими подопечными, если коротко.
                    - Опять уличные банды? - недовольно поморщился Артанов.
                    - Хуже. Хотя и принято считать, что мафии у нас нет, она, конечно же...
                    - Была, есть и будет есть, - подытожил О'Лири. - Могу подтвердить.
                    - Многоголовая гидра мафии? - уточнила Барбара, вспомнив любимые заголовки желтой прессы.
                    - Угу. И как раз количество голов - самое важная ее особенность.
                    - Чем меньше, тем лучше?
                    - Наоборот, - возразил Авьедо. - Голов должно быть много, тогда они заняты преимущественно друг другом, а все остальное общество живет тихо и мирно.
                    - Хотите сказать...
                    - Филя, говори прямо и четко, - велел начальник Управления городского правопорядка. - Сил терпеть эту духоту уже нет!
                    - Есть, сэр! - шутливо вытянулся струной Фелипе, но продолжил уже серьезно: - Некоторое время назад один из мафиозных кланов потерял своего хозяина. Сейчас пока еще продолжается траур, но как только он закончится...
                    - Преемника нет? - догадалась Барбара.
                    - Есть.
                    - Тогда в чем же трудность?
                    - В преемнике, - кивнул Авьедо.
                    Полковник фон Хайст подумала, что теперь и ей захотелось сказать что-нибудь вроде 'Филя, не трепи нам нервы'.
                    - Вы же говорите, что он есть?
                    - Трудность в том, что его могут не принять в качестве главы клана.
                    - А.
                    Передел сфер мафиозного влияния был довольно далек от интересов и служебных обязанностей Барбары, но оставлять подобную ситуацию без внимания и впрямь было нельзя. Оставалось уточнить только одну, последнюю и самую важную деталь.
                    - Я понимаю ваши трудности, господа. Хорошо понимаю. Но чем я, собственно...
                    Троица многозначительно переглянулась.
                    - Видите ли, Варварушка, дорогая... - Артанов по-отечески обнял полковника фон Хайст за плечи. - Вот вы где служите?
                    - В Службе безопасности.
                    - А конкретнее?
                    - Руковожу Отделом специальных операций.
                    - Вот! - победно вознесся вверх указательный палец. - А нам как раз и нужна будет... Специальная операция.
                    - И насколько специальная? - настороженно переспросила Барбара.
                    - Проще говоря, или они нас, или мы их. Так что, Варварушка, дорогая, вливайтесь, так сказать, своим отделом в наши... ммм, стройные ряды и - вперед! На баррикады!
                    ***
                    
                    Амано Сэна.
                    
                    - Такой цветник, а садовника нигде нет... Кто же за вами ухаживает, красавицы?
                    Девушки зарделись. Честнее было бы сказать: зарумянились, но это слово не было настолько поэтично, чтобы выразить все мое...
                    Наверное, стоило бы разозлиться. Или вздремнуть. Или отлучиться на третий этаж в кафетерий, благо там сегодня заведовала кофе и пирожными немолодая, но оттого только еще нежнее мной любимая мама Клара. Нет, не моя мама, ни в коем случае! Мама всех лоботрясов и сладкоежек, с утра до и вечера наполняющих своим сопением коридоры Следственного корпуса. А сейчас она как раз должна была вынимать из печи свеженькие, хрустящие, аппетитные... Ну, что-то булочное. В смысле, мучное. Правда, мне куда больше сейчас требовалась чашка, а лучше галлон крепкого кофе. Пусть даже растворенного. Эээ, то есть, растворимого.
                    Нет, я вполне себе выспался. Сегодня. Но если учесть, что всю только что прошедшую неделю дежурить приходилось исключительно по ночам...
                    Ну да, и в ночных клубах случаются проблемы. Даже, пожалуй, больше, чем в дневных, если таковые, конечно, существуют в природе. Беда состояла в том, что и днем спать толком не получалось. Хорошо Моргану: на весенней зорьке завалится домой, поднимет Эд, засунет в нее завтрак, выпроводит в школу... Эд, разумеется, и завтрак - иногда, а потом спит без зазрения совести до самого домашнего задания, которое удачно совпадает с ужином. И потом еще, сладко потягиваясь, тянет, с улыбочкой такой, невинно-мерозпакостной: 'Как же плохо, когда у тебя нет ну ровным счетом никакой личной жизни...'
                    Так и хотелось ему в эти минуты врезать. Хорошо так врезать, душевно. И клянусь ками, если бы в зелени его глаз не барахталась искренняя зависть, за рукоприкладство я бы дежурил не в ночном клубе, а в карцере!
                    Личная жизнь, говорите? Если бы! Жизнь скорее общественная. Семейная. А вернее, жизнь предков. Я своего деда с рождения не видел ни разу, да и в роддоме что-то не припоминаю чье-то лицо, кроме маминого и папиного, но что толку? Дед-то есть и исчезать пока никуда не собирается. Даже наоборот: жаждет лицезреть своего внука. Не единственного, конечно. И не самого любимого, слава ками! Только принимать дедулю дома все равно придется, причем исключительно мне, потому что Тамико (которая, кстати сказать, намного лучше знакома с нашими родственниками, чем я) предпочла отговориться неотложнейшими и самими что ни на есть деловыми делами, оставив меня на растерзание...
                    Их имена я так и не выучил. Невозможно заучить столько протяжно-шипящих слогов сразу! Тамико этих бездельников представили, как мастеров по оформлению, вот только то, что оформлять они умели разве что уличные урны, выяснилось как раз на следующий день после отбытия сестренки восвояси.
                    Я ругался. Нет, не так: я бушевал. Страшнее любой из гроз, которые вообще когда-либо обрушивались на столицу. Но как сезон дождей не длится долго в наших широтах, так и меня не хватило больше, чем на пару часов: выгнал взашей, и все. Ну да, погорячился, признаю. Особенно когда увидел, сколько они успели натворить... в смысле, наоформлять в мое отсутствие.
                    Вот так и получилось, что на сон у меня оставалось всего ничего, а прочее время до начала дежурства приходилось тратить на ликвидацию свиноптицекоровника, обосновавшегося там, куда вскоре должен был въехать дедуля. И зачем только Тамико вздумалось начинать ремонт? Разве только, чтобы горестно всплеснуть руками, смахнуть горючую слезу и пробормотать, пряча глаза от взгляда высокого гостя, что его ожидают апартаменты в гостинице? Не то, чтобы я был совсем уж против такого варианта развития событий, но не пускать на порог родственника...
                    Хотя, родственники, конечно, бывают разными. Взять, к примеру, моргановых. А еще лучше взять сразу Барбару. За грудки. И спросить: да сколько же можно шептаться в кабинете?!
                    - Капитан скучает?
                    Ага, как же. Капитан взбешен. Но конечно же, не покажет и сотой доли своей ярости перед такими очаровательными леди.
                    - А вам, красавицы, как вижу, скучать не приходится?
                    Стайка блондинок в кителях с сержантскими нашивками зачирикала. То есть, засмеялась. Кажется, пару из них я даже знал по имени... Ну, меня-то они точно знали. И при других обстоятельствах я был бы даже рад отсутствию рядом своего напарника, но его затянувшаяся беседа с тетушкой почему-то начинала действовать мне на нервы. Странно, раньше меня вроде не раздражали такие паузы.
                    - Да мы все в делах, все в заботах... - томно протянула одна из девиц, подбираясь ко мне поближе.И подобралась бы, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, являя миру мистера Моргана Кейна... Вернее, модель Моргана, потому что человеком, особенно разумным и мыслящим, ТО, что выползло в коридор, назвать было трудно.
                    
                    ***
                    Единственным плюсом, и одновременно минусом его появления было поспешное бегство девушек от греха подальше, потому что они хоть и проходили практику где-то в недрах Корпуса гражданского содействия, о фамильном привидении Следственного корпуса... то есть, о нашем ходячем несчастье были наслышаны не хуже, чем о последних тенденциях наступающего осенне-зимнего сезона. А слухи распускал, разумеется, такой же светловолосый, как и они, товарищ по фамилии Паркер. С первой и единственной целью отвадить женщин. От себя, от меня, а заодно и от Отдела. Конечно, отдельные отчаянные головы к нам все-таки забирались, но Джей никогда не допускал падения защитной информационной стены ниже допустимой отметки, а Морган...
                    Да, он, пожалуй, тоже вносил свой вклад в джеево дело. И вклад существенный, особенно сегодня.
                    Мне всегда казалось, что невозможно идти и вообще оставаться на ногах, качаясь из стороны в сторону, как ива на ветру. Создавалось ощущение, что конечности Мо болтались сами по себе, и не падал он только потому, что продолжал движение. До стены. А потом уткнулся лбом в полированный камень, которым облицованы коридоры корпуса и жалобно прошептал:
                    - Убейте меня... кто-нибудь... пожалуйста...
                    Я бы не поверил собственным ушам, но случившееся дальше ясно показывало, что капитан Кейн не в себе. Зачем иначе раз за разом стукаться лбом о стену?
                    - Эй, ты чего?
                    Пришлось схватить его за плечи и дернуть на себя. Хорошо, что позади оказалось просторное кресло, которое хоть и скрипя, но приняло нас в свои объятия. И вот теперь я уже с полной уверенностью мог заявить всему миру, что мой напарник сошел с ума и что вообще у него имелось, потому что он затих на мне на долгую минут, в течение которой только и оставалось молиться, чтобы никто не заглянул в вестибюль перед кабинетом полковника фон Хайст. Репутация, знаете ли, такая хрупкая штука: хорошо, когда она есть, но когда ее слишком много... М-да.
                    - Может, встанешь?
                    Он послушно приподнялся, впрочем, не покидая моих коленей. Просто сел, ссутулившись. Ладно, не так уж и тяжело. Выдержу.
                    - Что стряслось?
                    Молчание длилось достаточно, чтобы вызвать у меня приступ чесотки, особенно в правой ладони, которой так и хотелось съездить по растрепанному затылку. Но поскольку Мо и так выглядел стукнутым, да еще чем-то намного тяжелее моей руки, праведное негодование поворчало и уползло подальше в тень.
                    - Вот ты умеешь действовать по обстоятельствам? - горестно вопросил Мо куда-то в пространство.
                    Странный вопрос.
                    - Конечно. А что?
                    - И Джей умеет. Рэнди уж точно. И все умеют...
                    - А тебе-то что? Можно подумать, ты не умеешь!
                    - И я умею... Только обстоятельства, они...
                    Я не видел его лица, но казалось, он вот-вот возьмет и заплачет. Слез я мог ожидать от Паркера, от Рэнди, который, чего уж там, любит иногда всплакнуть над чем-нибудь мелодраматическим, только Морган и слезы как-то не вязались друг с другом. Я видел на этом лице выражение разных чувств, от ярости до печали, и все же, слез не было. Никогда. А сейчас мне подумалось, что, наберись я наглости или смелости повернуть его лицо к себе, и сделал бы новое открытие. Из жизни напарника.
                    - Обстоятельства, они иногда такого требуют...
                    Он все-таки убрался с моих коленей. И даже остался стоять на своих двоих, хотя и слегка пошатывался. И конечно, ни капли он не плакал. На нем вообще лица не было: какой-то эскиз. Набросок, а не лицо. И глаза глядели не просто жалобно, а умоляюще.
                    - Убей меня, а?
                    ***
                    - Один выстрел. Всего один выстрел. Тебе же не будет жалко?
                    В юности я, признаться, не пренебрегал походами в школьный клуб, занимающийся постановкой всевозможных пьес, классических, современных, народных и прочих. В общем, драматическое искусство мне не чуждо, и при случае я сам активно трясу стариной в этом смысле, но Морган...
                    Он же вообще притворяться не умеет! Особенно в моем присутствии. Было, конечно, пару раз, но закончилось форменным позором. Разве только тогда, при той краткосрочной амнезии рядом со мной находился человек, о котором я не имел ни малейшего представления. Но сейчас-то он все прекрасно помнит, и сознания не терял. Хотя, в кабинет я не заглядывал, и утверждать наверняка...
                    Нет, баскетбольного мяча там точно нет. Максимум, мяч для гольфа.
                    - Мо, или ты скажешь, что случилось, или я...
                    Он ссутулился еще больше, садясь на корточки, уткнул лицо в ладони, долго тёр ими кожу, потом посмотрел на меня.
                    - Это ужасно, Амано.
                    - Да что ужасно?!
                    Я ждал какого-нибудь несусветного откровения, но то, что услышал...
                    - Барбара считает, что Адвенте нужна мать.
                    Нет, его точно надо треснуть. По лбу. По затылку. По заднице. Куда достану - везде треснуть. Я, можно сказать, чуть сам с ума не сошел, наблюдая все это представление, а оказывается, всего-то и случилось, что...
                    - Ты понимаешь, что это значит?
                    - Обычные женские разговоры. Забей.
                    - Она хочет меня женить.
                    О, сколько трагизма в голосе! Кажется, знаю, кого можно рекомендовать на роль Гамлета. Хоть в малый, хоть в большой драматический бедлам.
                    - Ты разве плохо знаешь свою тетушку? Очередная шутка. Удачная, если посмотреть на тебя сейчас.
                    - А ты все шутишь...
                    В тоне его голоса послышалось что-то новое. Похожее на злобу.
                    - У человека беда, а он скалится...
                    - Человек над чужой бедой не скалится, - нравоучительно заметил я. - Если он человек.
                    - Слушай...
                    И тут он прыгнул. Ловко, кстати. И повис надо мной, опираясь на подлокотники кресла, как на брусья.
                    - А давай скажем Барбаре, что мы... это... того... а? И никакой жены мне не надо. Эд вообще будет только рада: ей тетушки за глаза хватает в качестве 'женской руки' в доме.
                    - Что мы скажем? - переспросил я, чувствуя, как по спине, плотно прижатой к креслу, все же исхитрилась потечь струйка холодного пота.
                    - Что мы вместе. С тобой.
                    Его лицо приблизилось к моему на расстояние дюйма. Или даже меньше.
                    - Все ведь поверят. Спасибо Джею: расстарался...
                    Я не зажмуривался только потому, что это означало бы полную и безоговорочную капитуляцию под неожиданным натиском напарника. Не то, чтобы он не был убедителен...
                    Ками! Да я сам сейчас поверил бы во все, что угодно! Вот только проверять бы не решился.
                    - Это же ненадолго, до совершеннолетия Эд, не больше...
                    Да он вообще представляет себе, сколько это времени?!
                    Э...
                    Я и вправду об этом подумал?
                    Летел он красиво. Жаль, невысоко. И остановила его стена, правда, к ней Морган уже скорее подъезжал. По отменно начищенному полу.
                    - Не делай так больше.
                    Я бы встал из кресла, но ноги предательски дрожали.
                    - Еще раз так сделаешь, убью.
                    В зеленых глазах было не прочитать ровным счетом ничего. Абсолютно.
                    - А что это мы тут рассиживаемся? - проворковала Барбара, появляясь в вестибюле. - Морган, встань сейчас же, не порти мне полировку.
                    Она повернулась в мою сторону и недоуменно спустила очки в черепаховой оправе на кончик своего пронырливого носа:
                    - Капитан Сэна, где вы потеряли свое лицо?
                    Отлично. Теперь не одно привидение в корпусе будет, а целых два. Скорбное и... злое.
                    - Ну же, расслабьтесь! Неделя была сложной, но зато закончилась приятным
                    сюрпризом.
                    Да уж. Ого-го какой сюрпризище.
                    - Вот, - мне на колени полетела папка, ее сестра-близнец шлепнулась рядом с Морганом, так и не выполнившим приказа подняться. - Просто прелесть, а не задание! Всего-то и надо, что поприсутствовать при даче свидетельских показаний и осмотре места преступления.
                    - И ничего не надо делать? - Я с сомнением посмотрел на пластиковый переплет. - Заечм мы тогда там вообще нужны?
                    - Ну я же должна время от времени делать моим мальчикам подарки? - Барбара просияла хищной улыбкой. - Кража произошла не где-нибудь, а в... Знаете, такой крохотный домишко на пересечении Сотой и Тысячной?
                    Я снова потерял дар речи, уже второй раз за последние пять минут.
                    - Особняк Дюпре? Тот самый?
                    - Именно!
                    Это, действительно, было подарком. Побывать в месте, где рождается мода чуть ли не всей галактики, и иметь возможность первыми увидеть... А почему только возможность, спрашивается? К нашим услугам весь дом, раз уж выписан ордер. И все же не помешает уточнить:
                    - А вы не перепутали даты, полковник?
                    - Какие даты? - изогнулась бровь Барбары.
                    - До Рождества еще далековато...
                    - Капитан, я не шучу. Но если вы не в состоянии принять сей жест доброй воли... - Она сделала вид, что потянулась за папкой. - В нашем отделе найдутся и другие модники.
                    - Нет уж! - я успел перехватить бумаги первым. - Мы едем. Мы уже летим!
                    - Летите-летите... Голубки, - хохотнула Барбара, захлопывая дверь кабинета.
                    Неужели день все-таки не будет испорчен окончательно? Полковник фон Хайст редко бывала доброй феей, но если уж решалась на исполнение этой роли, то играла по полной.
                    У лифта я обернулся. Морган по-прежнему сидел на полу, так и не прикоснувшись к папке.
                    - Ладно, хватит уже паясничать! На женитьбе жизнь не заканчивается!
                    - Знаю, - вдруг ответил он, причем совершенно нормальным голосом. - У тебя машина-то на ходу?
                    ***
                    Вопрос был не праздный, потому что штатный транспорт мы благополучно 'убили' еще в прошлом месяце и теперь пользовались попутками, общественными и частными извозчиками, а также теми колымагами, которые имелись в личном пользовании. В моем личном пользовании, по большей части.
                    У Рэнди тоже была машина. Ключевое слово 'была', потому что он, как истинный джентльмен, презентовал ее своей невесте, как полагается, вместе с ключами, рукой и сердцем. Не представляю, как у него хватало терпения добираться до работы в переполненном вагоне монорельса... Хотя нет, представляю. Доусон - земное воплощение бога терпения.
                    Джей машину заводить даже не собирался. В смысле, приобретать. Да и куда ему машина, если он каждый вечер по пути домой посещает как минимум одно заведение, где минеральной водой угощают, только когда очень-очень попросишь, и берут за бокал цену трех коктейлей?
                    Что же касается Моргана...
                    - Останови на минутку.
                    Первые слова после четверти часа молчания. Не спорю, нехорошо водителя отвлекать разговорами во время движения, но не до такой же степени нужно засовывать язык в...
                    - Спасибо, конечно, - сказал Морган, оказываясь нос к носу с лобовым стеклом. - Но не обязательно было так резко тормозить.
                    Я вроде бы смотрел, как он шлепает к киоску с газетами, но перед глазами по-прежнему стояла коридорная стена и безучастное лицо напарника. Да, вот оно! Безучастие. Полнейшее. Должно было быть что-то другое. Скажем, смущение. Даже стыд. Или злость. Уж слишком большой контраст получается между креслом и стеной. Подозрительный контраст.
                    Куда вдруг делось его отчаяние? То, что оно было настоящим, сомнений нет. Пусть повод идиотский, но у Мо всегда все так. Не как у людей. Нет, ему точно было плохо. И больно. Особенно после моего удара. По крайней мере, надеюсь, что должно было быть больно: надо же мне было выместить на ком-то свое... ммм, негодование.
                    Нашел, что предложить! Нет, вы только вдумайтесь! Одно дело время от времени подшучивать друг над другом и окружающими, и совсем другое...
                    Передняя дверь дернулась, приоткрываясь, но тут же захлопнулась снова: Морган словно передумал занимать прежнее место. Сел на заднее сиденье и раскрыл одну из свежекупленных газет. Потом, по прошествии пары минут, поднял на меня глаза и спросил:
                    - Чего стоим? Кого ждем?
                    Наверное, он вправе был на меня обижаться. Ну ничего, пройдет.
                    А если не пройдет...
                    Всю дорогу он листал газеты, то быстро, то зависая над какими-то отдельными статьями. Никогда не берите себе в напарники аналитика, вот что я вам скажу! Этот предмет мебели хорош в тихом спокойном кабинете, где его можно задвинуть в угол и изредка сдувать накопившуюся пыль, но не в полевых условиях. Все равно как зависший компьютер: жмешь на все кнопки подряд, стараясь его 'оживить', а когда он вдруг снова начинает работать, остается только молиться, что первым и последним нажатиями были какие-то безобидные команды, иначе коллапс одной отдельно взятой вселенной обеспечен. Вот так и с Морганом: с одной стороны, лучше, когда он без перерыва творит глупости, чем внезапно останавливается и начинает думать.
                    Впрочем, одна из газет явно поколебала мыслительный процесс моего отмороженного друга, потому что он начал поворачивать газетную страницу то по часовой стрелке, то против, сосредоточенно хмурясь. И только когда бумажный лист совершил не меньше трех оборотов, я услышал слегка удивленное и чуть разочарованное:
                    - Ну, акробаты...
                    Спросить, что ли, что он там интересного нашел? Э, нет, судя по заголовкам на обложке из разряда 'Мы расскажем вам все и даже больше!', пристойностью там и не пахнет. Еще более странно. Не припомню у Моргана страсти к чтению желтой прессы. Даже по работе.
                    - Чего это тебя вдруг на такое чтиво потянуло?
                    Можно было подумать, что он не расслышал вопрос. Или сделал вид, что не расслышал.
                    - Приличнее ничего в киоске не было?
                    Последовала еще одна пауза, правда, на этот раз закончившаяся спокойным ответом:
                    - Это тоже годится для чтения. А я люблю читать. И картинки разглядывать люблю.
                    И если вспомнить наш 'акробатический этюд', можно решить, что последние картинки, которые разглядывал мой напарник, были из джеевой коллекции изобразительных искусств. С третьей полки, если мне не изменяет память.
                    Нет, я ее не читаю, пакость эту! Так, мельком заглянул, когда ставил все на место после очередной мебельной катастрофы, устроенной, что характерно, опять же Морганом. А он мне помогал убирать...
                    Точно, помогал! Значит, не мог не видеть то же, что видел я. Что ж, кажется, я раскрыл маленький секрет нашего скромного хитреца, и моя месть будет поистине...
                    - Приехали?
                    О, замечтался и педальку отпустил. Совсем. Хорошо еще, что мы и в самом деле добрались до нужного перекрестка.
                    ***
                    Особняк Клода Дюпре именовался не 'Домом мод', о нет! 'Колыбелью', и никак иначе. Впрочем, этот модельер как раз имел полное право на кучу мозговых завихрений, потому что его коллекции были неизменно гениальны вот уже... Дайте-ка сосчитать. Ну да, на протяжении семи сезонов. Более того, даже не готовые модели, а одни только его идеи расхватывались, как горячие пирожки, всеми ведущими производителями одежды и аксессуаров. Я и сам, признаться, не устоял перед линейкой блейзеров прошлого сезона, прикупил, эээ, немножко. Ну, не больше дюжины. Правда, при этом пришлось не забывать и о Тамико, потому как она у нас в семье главная добытчица денежных средств, и вообще хозяйка. В нашей тутошней немногочисленной семье, имею в виду. Так что, траты возросли вдвое, но любую сумму искупал восторг в глазах сестры, когда она стала обладательницей платьев, еще не вышедших в продажу.
                    Ну да, в тот раз счастливая случайность очередного расследования позволила мне нагрянуть на швейную фабрику, а теперь, страшно подумать, я мог стать свидетелем рождения того, что всем другим людям станет известно только через полгода...
                    Меня ничто не остановит на этом полном трудностей и опасностей пути! Разве только, одна мелочь, никогда не имевшая и вряд ли когда-нибудь способная иметь отношение к моде.
                    - Слушай, может, посидишь в машине?
                    - Это еще почему? - округлил глаза Морган.
                    - Ну, тебе же все это неинтересно... Там будут сплошные разговоры о тряпках, куча разряженных в пух и прах людей, роскошь повсюду...
                    Он аккуратно сложил газеты и отодвинул стопку на край сиденья.
                    - Хочешь сказать, что мне не никакого дела до одежды?
                    - Ну... да.
                    - Ты забыл кое-что.
                    - Что же?
                    - В моем доме все-таки появилась женщина, - многозначительно изрек мой напарник, чуть ли не поднимая вверх указательный палец. - А женщина и мода - это неразрывные понятия.
                    Упс. И правда, забыл. Ну вот, теперь подъехать к модельеру на предмет более близкого знакомства явно не получится: представляю выражение его лица при виде морганового стиля! Ну да ладно. Зато скучно не будет.
                    
                    Здание, естественно, было оцеплено. Не снаружи, конечно. Внутри, чтобы не привлекать внимание общественности и конкурентов. Пройдя через три ряда охраны, мы вошли в... Ну да, в лифт. А показалось, что вышли на футбольное поле. Да, он был просто огромным, но поражали не размеры, а то, что вокруг не было никаких преград для взгляда.
                    Стекло, прозрачнейшее, отмытое и отполированное до полной невидимости. Стекло повсюду: над головами, по сторонам, под ногами. И весь город, как на ладони. Вернее, 'всем' он стал в конечной точке нашего путешествия, на сто одиннадцатом этаже, а в момент старта столица просто распахнула нам свои объятия.
                    Ничего удивительного, что мы не сказали друг другу ни слова, пока поднимались. Потому что оба глазели, как зачарованные, на чудесную картину, раскрывавшуюся перед нами все шире и шире. Правда, интерес Моргана явно был сосредоточен на определенном районе города, но вот на каком, я определить не успел: прозвенел колокольчик, и двери лифта разъехались в стороны.
                    Да, именно так я и представлял себе святая святых творца моды: цвета и формы, во всем возможном великолепии. Конечно, хаоса тоже хватало. Обрезки, обрывки, ленты, нитки, бумажные комки неудавшихся набросков наполняли собой все свободное от людей и мебели пространство, и приходилось практически 'плыть' в этом море, активно помогая продвижению и руками, и ногами. Где-то в разноцветных волнах мелькали головы стражей порядка, но куда больше попадалось на пути истинно прекрасного. Моделей. И не все из них были...
                    Да, одетыми были не все. Осознав это, я, предвкушая развлечение, повернулся к Моргану, ожидая увидеть то, что обычно возникало на его лице в подобных ситуациях, но мои надежды жестоко разбились о реальность: напарник бесстрастно стоял посреди всего этого великолепия и беседовал с одним из городских детективов, чуть ли не позевывая от скуки. Заметив мой недоуменный взгляд, он сказал еще несколько слов своему собеседнику, распрощался и подошел ко мне.
                    - Знаешь, из-за чего весь сыр-бор?
                    Честно говоря, я даже не хотел узнавать. Какая разница, что привело нас в эту обитель красоты?
                    - У хозяина всего этого... - Морган взял паузу, чтобы подобрать подходящее слово, но вскоре махнул рукой и продолжил: - В общем, у хозяина пропала его любимая кофейная ложечка. Без нее, сам понимаешь, творить дальше просто-таки невозможно.
                    Словно в подтверждение его слов, из огромных дверей, за которыми открывался вид на целую анфиладу комнат, вырвался вихрь, состоявший, впрочем, из одного-единственного человека, заламывавшего руки и, по возможности, другие части тела, и причитающего что-то то ли просто на французском, то ли на французском непечатном.
                    Увидев новые лица, месье Клод Дюпре подлетел к нам. Вернее, уже только ко мне, потому что Морган удивительно вовремя отступил назад и смешался... нет, скорее, спрятался за ширмой из статичного беспорядка и беспорядочно перемещающихся по помещению моделей.
                    - Мон дье, только не сейчас! - модельер схватил меня за рукав. - Умоляю, только не сейчас, когда я в таком состоянии... Вы, несомненно, имеете все необходимые достоинства, чтобы содействовать мне в моем титаническом труде, но в эту минуту я не могу здраво оценить ни вашу уникальную красоту, ни сосчитать до пяти! Умоляю вас, вернитесь немного позже. О нет, что вы, я вовсе вас не прогоняю, если пожелаете, ждите здесь, но... - Он горестно обвел рукой комнату. - Это не место для таких людей, как вы и я.
                    Его переполняла энергия. До краев. Сумасшедшая, искрящаяся энергия. И казалось, что если он не найдет, куда разрядит аккумулятор своего энтузиазма, все взлетит на воздух.
                    Теперь понятно, откуда в его эскизах это вечное ощущение 'на грани нервного срыва'... Но лестно, ничего не могу сказать. Жаль, придется признаться:
                    - Я не модель, месье.
                    - О, а кто же вы тогда? - модельер посмотрел на меня с обидой малолетнего ребенка.
                    - Я детектив. Из Федеральной службы. Так сказать, призван на помощь коллегам.
                    Что удивительно, он сразу же потерял ко мне интерес. Ну и слава ками!
                    - Как мне сообщили, у вас пропал весьма ценный предмет посуды?
                    - О да, да! Ценнее не бывает!
                    - И когда вы заметили его отсутствие?
                    - Меня уже спрашивали. Сотню... нет, тысячу раз! Я устал отвечать. Вы можете понять напряжение творческого человека? Я устал!
                    Очередной истеричный взрыв был охотно поддержан хором недовольных моделей, каждая из которых высказывала свои собственные претензии, а потому ни единого слова было не разобрать.
                    Поскольку в ушах полицейских, присутствующих в колыбели моды чуть дольше, чем мы, виднелись затычки, этот гвалт не должен был утихнуть в ближайшее время. Вряд ли кто-то хотел доводить дело до больной головы, я, по крайней мере, точно, но предпринять хоть что-нибудь в целях уменьшения уровня внешнего шума не успел: за всех честных тружеников, вынужденных тратить время на поиски безделушки, явно никуда не пропадавшей вовсе, а попросту затерявшейся в царящем вокруг хаосе, постарался один. Кто бы вы думали?
                    Ответ правильный.
                    Морган возник за спиной низкорослого модельера, с заметным, как мне почудилось, сожалением, осмотрел топорщащийся платиновыми вихрами затылок, а потом медленно и печально вылил на голову месье Клода крюшон. Из графина, который только что стоял на столе неподалеку.
                    Это была благословенная тишина. Целых полминуты, в течение которых планета остановила свое вращение.
                    Конечно, счастье никогда не длится вечно: модельер поймал носом последнюю каплю красно-оранжевого напитка, шумно втянул ее в ноздрю, чихнул, разбрасывая во все стороны фрукты, задержавшиеся в волосах, и повернулся к своему обидчику.
                    Наверное, будь весовые категории примерно равны, он бы вцепился в моего напарника, а так, будучи ему едва ли по плечо, только грозно вытаращился снизу вверх, а потом мои уши напрочь заложило визгом:
                    - Арестуйте его! Арестуйте его немедленно! Вы что, не видите? Это же покушение! Покушение на мою...
                    О жизни речи идти не могло, о чести тем более, поэтому месье Клод долго и часто дышал, пока в его голову не пришло единственно возможное обвинение:
                    - На мою музу! Он покусился на мою музу!
                    Морган приподнял бровь, удивительно четко копируя повадки Барбары. Перевел взгляд сначала направо, потом налево, потом снова внимательно посмотрел на модельера. Сузил глаза, словно к чему-то внимательно присматривался, и вдруг хлопнул в ладоши прямо перед носом месье Клода. Над правым плечом. Над макушкой. И замахал руками, приговаривая:
                    - А ну кыш отсюда, доносчица!
                    Я отполз к стене, уткнулся в нее лицом, примерно так же, как давеча это проделывал мой напарник, и заплакал. Смеяться не мог по двум причинам. Во-первых, было бы форменным издевательством позволить себе хотя бы одну улыбку по поводу плачевного состояния прически 'отца всея моды'. А во-вторых... Нет, никакого смеха тут просто не хватит!
                    - Арестуйте! Арестуйте! Арестуйте! - Месье Клод катался по полу и сучил конечностями.
                    - Офицер, ваше ору...
                    - Не надо, я сам это сделаю.
                    Местные полицейские хоть и разделяли мое веселье (по скорбным гримасам было видно, что разделяли!), не могли не отреагировать на заявление добропорядочного налогоплательщика и вообще милейшего человека, а потому пришлось оторваться от стены.
                    - Ваше оружие.
                    Морган, не говоря ни слова, отстегнул кобуру и повесил сбрую мне на руку. Как мне показалось, с облегчением.
                    - Арестуйте! - продолжал заливаться разъяренный петушок, и один из полицейских, правильно оценив причину происходящей заминки, протянул мне наручники.
                    - Возьмите мои.
                    Ну да, не носим мы с собой браслеты. А зачем, спрашивается? Задержания нам не положены. Так уж получается, что наших противников зачастую проще пристрелить, чем отлавливать...
                    - Чего ждем?
                    А действительно, чего?
                    Я защелкнул наручники на запястьях Моргана.
                    - Арестуйте! - Месье Клод решил прекратить катания по полу, подскочил к нам и, чуть ли не выпрыгивая из одежды, начал кричать в лицо моему напарнику... вернее, куда-то под подбородок: - Вы пожалеете о своем поступке! Я заставлю вас компенсировать мне каждую минуту простоя! Каждую! А вы знаете, сколько стоит моя минута?!
                    - Я столько не проживу, - Морган улыбнулся, чем вызвал новый приступ истерики, теперь уже взметнувший в воздух кучу разноцветного мусора.
                    Пока конфетти остатков модельерской деятельности опадало на пол, я втолкнул напарника в лифт.
                    - Ты сегодня совсем дурной, да?
                    - Обычный, - ответил он, поворачиваясь к городу и ясно давая понять, что не расположен к разговору.
                    Внизу нас поймал очередной полицейский и вручил мне бумагу с заявлением месье Клода. Ничего себе, у него юристы работают! Скорость света. Хотя, если учесть, что на них наниматель воздействовал скоростью своего звука... Любой бы поторопился.
                    Пока Морган устраивался на заднем сиденье, я мельком ознакомился с предъявленным обвинением. К сожалению, в отличие от художественной речи самого модельера, заявление было составлено по всей букве закона и сулило моему напарнику дополнительные трудности на всю оставшуюся жизнь.
                    - Ты хоть понимаешь, что натворил?
                    - Сбил немного спеси с напыщенного болвана.
                    - Этот болван легко может упрятать тебя в тюрьму!
                    - Пусть. Там будет лучше, чем...
                    Он замолчал.
                    - Чем где? Здесь? Со мной?
                    - С тобой? - Морган покатал слова на языке, будто пробуя на вкус. - А разве мы вместе?
                    Экран заднего вида немного искажал картинку, но в целом передавал ее узнаваемо: на еще недавно бесстрастном лице моего напарника снова появилось отчаяние. Не настолько глубокое, как в первый раз, но не менее мучительное.
                    - Что, будешь убивать?
                    Может, и стоило бы. Только не его, не себя, а дурацкие сомнения. Я же не мог согласиться на весь тот бред? Не мог. Так почему все возвращаюсь и возвращаясю в памяти к нашему разговору?
                    - Ты сильно расстроился?
                    - Сильнее некуда. Когда узнаешь, что во всем мире тебе вдруг больше не на кого положиться...
                    Я затормозил, но теперь Морган повел себя умнее: успел упереться ногами в спинку переднего сиденья.
                    - Что ты несешь?!
                    - Правду. Единственную правду, которая остается.
                    Нет, ему все-таки надо будет врезать! Сразу, как только разберемся с фантазиями модельера.
                    - Твое сумасшедшее предложение...
                    - Забудь, - он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. - Поехали. А то в пробках застрянем.
                    Пробок, кстати, на пути не было. Потому что путь был кружной: чуть ли не каждом перекрестке неожиданно обнаруживались то аварии, то дорожные работы, то еще какие-либо неурядицы траффика, в результате чего даже навигатор чуть не сошел со своего электронного ума, следя за нашим маршрутом. Поэтому тихая и относительно безлюдная улочка, обнаружившаяся за поворотом, была настоящим подарком судьбы, на котором я собирался остановиться и поговорить, наконец, по душам с человеком, вставшим сегодня утром с ног на голову и...
                    Замок сцепленных пальцев вонзился мне в висок. Мир перед глазами сразу же начал темнеть, но пока еще в нем оставались отдельные проблески ясности, я успел расслышать вроде бы равнодушное, но в то же время исполненное неподдельной ярости:
                    - Лучше бы ты меня убил!
                    ***
                    ---------------------------
                    Морган Кейн
                    
                    
                    За что я на самом деле нежно люблю своего напарника, так это за замечательное свойство организма вырубаться сразу и без постшоковых спецэффектов. Я, к примеру, теряя сознание, зачастую успеваю нанести урона больше, чем в боеспособном состоянии. Может быть, именно поэтому меня так часто бьют? В смысле, бьют по голове?
                    Под ногами хрустнули осколки витринного стекла: лакированный амановский 'Маверик' въехал аккурат в самый центр прозрачной стены, за которой располагался... Дайте-ка сообразить. Ага. Ювелирный салон. Так может, это вовсе не стекло хрустит на каждом шагу? Может, это бри...
                    - Стой, где стоишь!
                    Когда на тебя смотрит дуло пистолета, неважно, большого армейского 'Бристоля' или элегантного дамского 'Розенкройца', обычно думаешь об одном: куда попадет следующий выстрел. Вот и верзила, наставивший на меня оружие, наверняка считал, что я буду прежде всего озабочен безопасностью своей жизни и прочими полагающимися в комплекте предрассудками. Мне, в свою очередь, представлялось вполне уместным упасть на колени и истово помолиться какому-нибудь святому, но увы, ни первое, ни второе не вписывалось в сценарий той роли, что мне выдала Барбара.
                    - Могу сесть. Могу лечь. Могу... - я потряс в воздухе скованными руками. - Помогите избавиться от этой 'ювелирки', и я вообще уйду. На все четыре стороны.
                    - На четыре - это можно, - разрешил верзила, складывая вторую ладонь на рукоятку самого натурального мачете, которое я когда-либо видел.
                    - Эй-эй! На расчлененку я не подписывался! Ограбление - это можно. Это дело чистое.
                    - Не такое уж и чистое, - робко заметил второй грабитель, разумеется, замаскированный с ног до головы.
                    Вот только никакие маски не могли скрыть, что ему от силы лет семнадцать, что костяк у него хрупкий, рост - небольшой, а движения... Скажем, не слишком уверенные. Но признаю, полные решимости что-нибудь учудить. А в подобных делах энтузиазм бывает намного выгоднее опыта.
                    Персонал салона в составе двух девиц примерно одинакового возраста, сидел у дальней стены. Охранник лежал посередине торгового зала, лицом вниз, и этот момент меня не порадовал. Правда, и Амано, уткнувшийся в руль, тоже не давал особого повода для веселья. Но ему нужно было лежать без движения и сознания. Ради его же сохранности. И мой напарник, как будто догадываясь о сути происходящего, в точности следовал негласной инструкции прикидываться трупом. А я старался не думать о том, что начнется в моей жизни после того, как труп, то есть, капитан Сэна начнет догадываться по-настоящему. Легкая и быстрая смерть - вот и все, о чем мне останется просить.
                    Бррр!
                    - Оклемается, - небрежно бросил верзила.
                    - Ты обещал! - с нажимом сказал коротышка, и после сей явно ритуальной фразы оба зачем-то воззрились на меня.
                    Эй, парни, у вас что, перекур? А часы-то тикают, все безжалостнее и безжалостнее. Мне, по крайней мере, ждать некогда.
                    Я лихорадочно обвел взглядом руины ювелирного салона и с трудом подавил разочарованный вздох. Они даже еще не и приступали! Ну что за везение, я вас спрашиваю? А, можете не отвечать. Это мое везение. Самое натуральное. Что ж, придется в очередной раз доказывать справедливость поговорки о том, что каждый человек сам кузнец своему несчастью. Или как там звучало в оригинале?
                    - Чего стоим? Кого ждем?
                    Я шагнул к ближайшему выставочному столу. На темном бархате под стеклом переливались всеми цветами радуги осколки звезд, кое-где сливаясь в причудливые созвездия. Стекло должно было быть бронированным. Или, на крайний случай, ударопрочным. Впрочем, когда столько денег тратят на внешнюю защиту, о внутренней обычно не думают, справедливо полагая: если уж грабители проникли внутрь через главную линию обороны, стоит поберечь собственные средства и нервы сотрудников, А значит, что мешало мне ударить по столику замками наручников? Ровным счетом ничего.
                    Оно раскололось на несколько частей, которые я расшвырял по сторонам, запуская руки в бриллианты. Зачерпнул целую горсть, выволок наружу и спросил, искренне любуясь радужными бликами:
                    - Красиво?
                    Сразу после моих слов взвыла сирена. Впрочем, ничего другого случиться и не могло, ведь горе-грабители, как выяснилось, не успели даже еще добраться до сигнализации.
                    - Да я тебя сейчас... - двинулся ко мне верзила, потащив мачете из ножен.
                    - И что нам теперь делать? - всхлипнул коротышка.
                    - Делать ноги, - предположил я.
                    - А что, с ними надо делать что-то особенное?
                    Мы с верзилой, не сговариваясь, повернулись к низкорослому плаксе и хором заявили:
                    - Бежать надо!
                    Коротышка дернулся к своему напарнику, но осколки стекла и просыпавшиеся из моих пальцев драгоценные камни - не самая лучшая почва для побега: шаг, скрип, скрежет, недолгий полет... Падение, конечно же. А следом за ним испуганный вскрик:
                    - Ой, моя нога!
                    Я вздохнул еще раз, распахнул заднюю дверь 'Маверика' и кивнул:
                    - Прошу в экипаж!
                    Коротышка замешкался, а вот верзила думал недолго: подхватил напарника под мышку, закинул в машину, потом указал кивком на Амано, так и не сменившего положение тела:
                    - А с этим что будем делать?
                    - Оставим здесь. Не тащить же? Еще очухается по дороге...
                    Мы выволокли капитана в торговый зал, и я немного задержался у неподвижного тела, прислушиваясь к его дыханию и голосу собственной совести заодно, но промедление длилось недолго: крепкая рука потянула меня за шиворот.
                    - Залезай!
                    Вот я бы, на их месте, оставил странного незнакомца там же, где и встретил. Впрочем, проявленное благодушие объяснилось сразу, даже без слов, потому что усадили меня как раз на водительское сиденье.
                    - Знаешь, что тут нажимать надо? - спросил верзила.
                    - Справлюсь.
                    - Тогда гони. И смотри у меня... - широкое лезвие мачете прижалось к моей шее.
                    Хорошо, что рули в нынешних мобилях делают так, что ими может пользоваться кто угодно: хоть дама с дюймовым маникюром, хоть ребенок, хоть человек, руки которого слегка обременены не самыми драгоценными украшениями.
                    Решив, что одним разрушением больше, одним меньше - невелика разница, я дал задний ход настолько резво, что въехал в магазин на противоположной стороне улочки. Самую малость. На ладошку, всего лишь. Где-то за спиной зазвучали перепуганные голоса, от перекрестка раздались завывания полицейских сирен. Словом, все шло в точности по заданной программе. Жаль только, исходники к ней писал вовсе не я. Меня, так сказать, назначили отладчиком. А Амано...
                    Он так и не пошевелился, когда 'Маверик' унесся в голубую даль к набережной.
                    Глядя, как прекрасная машина пропадает в пучине вод, я прослезился. Вполне искренне. Конечно, страховку оплатят. И компенсацию за 'причинение ущерба во время выполнения следственных мероприятий'. Поэтому смахнул слезу я вовсе не по груде металла и электроники: где-то там, в недрах 'Маверика' громоздились кучи личных вещиц моего напарника, наверняка, дорогих, как память, и во что все это превратится... Помню, какой концерт для симфонического оркестра мы прослушали всем отделом, когда кто-то включил микроволновку на полную мощность, когда там стояла любимая аманова чашка для лапши. Вовек не забуду. Пусть он и отчасти дурачился, как обычно, расстроен был все-таки порядочно. И черепки собирал в ладонь бережно. Как мертвых бабочек...
                    - Покойся с миром.
                    Верзила, снова подхвативший коротышку на руки, покосился в мою сторону. С выражением, которое я все равно не мог разобрать за стеклами темных очков. Зато рык прозвучал достаточно грозно:
                    - Ты пойдешь сам: на тебя рук уже не хватит!
                    - Куда это я пойду?
                    - Вперед! - он ткнул мне коленом пониже спины, задавая направление движения.
                    Шли мы недолго: ровно до машины, припаркованной в тени парковой ограды. Верзила бережно погрузил внутрь свою ношу, потом повернулся ко мне и велел:
                    - Ты тоже лезь!
                    - С какой это радости?
                    Вместо ответа или пояснения он дернул за ремень брюк, почти бросая меня в пасть открытой двери. Внутри было просторно, тепло и темно, вот только насладится комфортом я так и не смог, потому что в следующее мгновение к моей шее снова прижалось что-то металлическое и острое, хотя и не такое громоздкое, как мачете, и укололо, погружая мое перенапрягшееся за день сознание в блаженное забытье.
                    ***
                    Иногда полезно притворяться, что спишь: можно услышать много всего интересного. Но мне мало было слышать. Я хотел получить информацию от всех органов чувств и сразу, чтобы...
                    Принять решение.
                    'Твой контингент' - так сказала Барбара. И, резко открыв глаза, я убедился: да, контингент именно мой.
                    Школьница. Примерно на два года старше Адвенты. Правда, выглядит почти совершеннолетней. В смысле, далеко не на свой возраст. Хотя чему удивляться-то? С ее проблемами и поседеть легко раньше времени. Хорошо, что волосы у нее такого удобного цвета... как у Маргарет в детстве. Мышиные. Или, как их еще элегантно называют, 'русые'.
                    Испуганные глаза за стеклами очков - то ли серые, то ли сизые. Или это один и тот же цвет? А, неважно. На снимке все равно было не разобрать. Кстати, как раз эта деталь, очки, и показывает, насколько девица еще юна: не дозрела до коррекции зрения. Не думаю, правда, что эта самая коррекция так уж и будет нужна, скорее, аксессуар на переносице Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона - просто дань традициям. Ну и заодно фильтр от всяких вредных воздействий. Я очки не носил в детстве только по той причине, что в условиях орбитальных станций и крейсеров вредными были, к сожалению, вовсе не те воздействия, что отражаются на зрении...
                    Рядом с девочкой, загораживая от моего взгляда примерно половину тоненькой фигуры, возвышалась громада, именуемая, если верить досье, Диего Ривера Хименесом. Парень был высокий, годами старше Элисабет примерно вдвое, и вообще большой во всех отношениях. Кроме интеллекта. Впрочем, мозговым центром как раз этой парочки ему не суждено было стать ни при каких обстоятельствах.
                    Поблизости виднелся еще один товарищ моих новых знакомых. Товарищ по несчастью, я бы даже сказал. Личность в длинном, не по росту, и условно-белом халате, имевшая на голове прическу, словно вышедшую из-под моей собственной расчески. С той лишь разницей, что вихры были покороче, и часть их явно была опалена. Может, газовой горелкой, может, взрывом химреактивов в лаборатории. А другая часть, оставшаяся в неприкосновенности, обесцвечена. Что характерно, и этот, второй приятель девочки, был намного старше ее: колледж-то точно закончил. А далее биографическая справка о карьерном пути Ли Брэндона скромно замолкала, потому что упомянутый субъект не числился ни в одной легальной организации.
                    Диего, впрочем, тоже был 'свободной птицей' - по увольнении из пограничной стражи нигде больше не работал. Вот уже года два. Но хватки не потерял: не прошло и четверти минуты, как я открыл глаза, а верзила, скомкав в кулак ворот моей рубашки, уже поднимал меня на ноги, грозно спрашивая:
                    - Подслушивал?
                    - А что тут можно было услышать? Хоровое сопение, разве что.
                    Он долго смотрел мне глаза в глаза. Нехорошо смотрел, не по-доброму. Как и положено верному телохранителю. Потом справедливо подытожил:
                    - Ты мне не нравишься.
                    - Взаимно, красавчик, - я чмокнул губами, изображая воздушный поцелуй.
                    Второй кулак, до сих пор свободный, просвистел в воздухе и непременно заехал бы мне в скулу, если бы рвение Диего не остановил робкий девичий голос:
                    - Он же нам помог.
                    - Послушай ребенка! Святая правда, между прочим! - кивнул я, искоса поглядывая все же на кулак, зависший в воздухе.
                    - Ага, помог, - мрачно согласился верзила, отпуская рубашку.
                    Зря он это сделал: стоять на связанных ногах было не очень-то удобно. Стреножили по всем правилам, конечно, но когда голова слегка кружится, три дюйма на свободу маневра - слишком мало.
                    - Сеньора миа, этот человек опасен.
                    - Почему?
                    Элисабет подошла поближе. Пока не наткнулась на предупредительно выставленную ладонь Диего.
                    - Стойте там, сеньора миа!
                    - Хорошо, хорошо! - она, словно успокаивая, похлопала его по плечу. - Но объясни свои слова. Я не понимаю, почему ты...
                    - Он не боится нас.
                    - А должен? - хмыкнул я. - Малолетка, тупой амбал и сумасшедший ученый - набор, конечно, как раз из фильма ужасов, но кастинг явно не задался.
                    Лезвие мачете, без единого звука выскользнувшее из ножен, коснулось моего горла, и шея рефлекторно изогнулась по форме острой кромки. Впрочем, телодвижения не принесли никакого полезного результата: верзила еще с минуту, молча, смотрел мне прямо в глаза, а потом убрал оружие. Так же неуловимо, как и доставал.
                    - Видите, сеньора миа? Не боится.
                    - И это тебя обижает? - спросила девочка.
                    Произнеси такие слова кто угодно, и, уверен, Диего разорвал бы обидчика в клочья. Но Элисабет вовсе не смеялась. Даже не улыбнулась. Наоборот, была совершенно серьезна и искренне участлива. Верзила раздул ноздри, да и щеки вроде бы тоже, побагровел, но сдержался и покорно процедил сквозь зубы:
                    - Обижает. Да.
                    Ладошка девочки снова легла на мускулистое плечо.
                    - Это же плохо, когда люди боятся.
                    - Люди должны меня бояться, сеньора миа! Я же охраняю вас!
                    - Но тогда и меня будут бояться? - сделала логический вывод Элисабет. - А я не хочу, чтобы меня боялись...
                    На глаза девочки навернулись слезы, и Диего, выдохнув все свое раздражение прочь, прижал девочку к груди.
                    - Не плачьте, сеньора миа... Если вы примете этот путь, вам придется пройти по нему до самого конца. А я буду с вами. Всегда.
                    - А если я откажусь? - спросила девушка у клетчатой рубашки Диего.
                    - Зато я не откажусь никогда.
                    Парень в халате, из-под которого виднелась простреленная дырами разной формы и размера футболка, тоскливо вздохнул, плюхнулся на крутящийся стул и, оттолкнувшись ногой от стены, начал изображать из себя карусель. Я тоже решил, что в ногах правды нет, вернул пятую точку обратно на пол и спросил:
                    - Это надолго?
                    - А как повезет, - сообщил Ли, не прекращая вращения, и я невольно позавидовал его вестибулярному аппарату. - Но больше недели еще не было ни разу.
                    - Ну тогда я пока вздремну, а вы меня потом разбу...
                    Диего мягко, но настойчиво отодвинул девочку от себя и снова повернулся ко мне.
                    - Я кому-нибудь разрешал садиться?
                    Прозвучало внушительно. Так, что парень в халате судорожно затормозил ногой об пол, издав подметкой противный скрип, а когда быстро остановиться не получилось, и вовсе спрыгнул со стула. Мне проделать подобный трюк - имею в виду, подняться на ноги - было затруднительно, но верзила не поскупился и снова применил свою выдающуюся физическую силу. Окончательно дорывая при этом ворот рубашки.
                    - Никто никуда не двинется, пока я не скажу. Ясно?
                    - Ясно-ясно! - замахал руками Ли Брендон. - У меня от тебя уже мурашки по коже... А я, между прочим, натура тонкой научной организации, мне требуется тишина и комфорт!
                    Диего скорчил жуткую гримасу, по которой стало совершенно понятно, что вся троица - не разлей вода, прямо как наш отдел. До моего в нем появления. А после...
                    Ну и как мне разбавить собой этот компот? У Барбары всегда все просто. В теории. На бумаге. И тетушка удачно делает вид, будто не знает, что в открытом поле любые бумажки, даже скрепленные самыми весомыми печатями, годятся исключительно для одного типа применения... Чтобы подтереться, ага.
                    - У вас такая теплая, дружная компания... Что я в ней забыл, а?
                    Поскольку мне не ответили сразу, пришлось развивать мысль дальше:
                    - Честно говоря, рассчитывал распрощаться с вами еще на набережной. Приглашения в дом не просил, ни словом, ни полсловом. Так какого же черта я здесь делаю?
                    Элисабет выступила вперед, впрочем, не пересекая невидимую черту, проведенную ладонью Диего.
                    - Простите, это я виновата.
                    - Сеньора миа, никогда, ни при каких условиях, вам не пристало...
                    - Диего, пожалуйста, помолчи, - попросила девочка, и надо признать, сделала это с заметной твердостью в голосе.
                    Верзила оценил изменение интонации, причем, как мне показалось, не столько возмутился, сколько обрадовался. Но конечно, всеми силами старался этого не показывать.
                    - Я не понимаю, почему и кого кто должен бояться... - чуть с меньшей уверенностью продолжила Элисабет. - Но в том магазине вы вели себя...
                    Нагло? Вызывающе? Идиотски? Безответственно?
                    - Как человек с опытом, - наконец, подобрала она нужные слова. - А мне... нам всем очень нужен опыт.
                    Умница! Нет, ну какая же ты умница! Прямо от сердца отлегло. Но это еще только самое начало дороги. Первый шаг. Черт, а идти так не хочется... Особенно если палкой подгоняют.
                    - Опытом чего? - осторожно уточнил я.
                    - Всего... того, - туманно ответила Элисабет, изображая руками в воздухе какую-то замысловатую фигуру. - Ограблений, например.
                    - А с чего вы взяли, что у меня есть такой опыт? - теперь я сделал вид, будто возмутился на несправедливо выдвинутое обвинение.
                    - Но это же видно! - беспомощно улыбнулась девушка.
                    - Ага, вооруженным взглядом... - я вспомнил арсенал моих похитителей. Или вернее будет сказать, сообщников?
                    - Вы очень ловко разбили стекло. И с машиной управляетесь хорошо...
                    - А еще, если кто-то из вас забыл, у меня на руках весьма специфические украшения, - я поднял вверх уже ощутимо припухшие запястья. - И по федеральным каналам мою рожу уже наверняка гоняют каждые полчаса под грифом 'Разыскивается'.
                    - А кстати! - оживился вдруг парень в халате. - Можно заглянуть. Заодно и познакомимся!
                    Он подмигнул, или от душного подвального воздуха у меня начинаются галлюцинации?
                    Прямоугольник экрана засветился перед Ли Брендоном. Без звука, что лишний раз доказывало: находимся мы все если и не на осадном положении, то лишнее внимание привлекать точно не собираемся.
                    В принципе, подключиться к полицейской волне не очень сложно, да и криптография данных там не самого высокого уровня: городские службы обмениваются между собой настолько избыточными массивами данных, что даже без шифра найти в этих стогах сена иголку нужной информации удается только при выполнении двух непременных условий: адского терпения и мозолистой задницы. Но поскольку та иголка, которой в данный момент являлся я, должна была попасть в руки ищущих все же задолго до второго пришествия, можно было рассчитывать, что усилиями Барбары привычный поток офисной абракадабры будет разбавлен появлением...
                    Ждать все-таки пришлось. Недолго, но достаточно, чтобы придать достоверность происходящему: на экран выплыл мой портрет, один из свежих, что удивительно, и даже не слишком страшный. Кажется, это Эд снимала, в очередное свое посещение отдела. И помнится, нам всем было некогда, поэтому фото в движении, чуть размытое по краям фигуры. Главное, узнать можно. Ну а далее следовала скучная пурга, состряпанная, судя по стилю, кем-то из стажеров.
                    'Объявлен в розыск... Дэниел Уоллес, тридцать один год, рост средний, телосложение среднее, цвет волос - каштановый, цвет глаз - зеленый, особых примет не имеет... Обвиняется в препятствовании исполнению правосудия, уклонению от дачи показаний, нападении на представителя следственных органов с нанесением тяжких увечий, ограблении, угоне, оставлении места происшествия...'
                    И да, разумеется, финальный аккорд: 'При захвате допускается применение силы вплоть до летального исхода'. Ага. Так и вижу, кто именно меня будет 'захватывать'. Причем скорее всего, с ним, родимым. С летальным исходом.
                    - Недурно, - оценил Ли Брендон, успевший за время ожидания снова усесться на свой любимый стул.
                    - Это все враки, - совершенно честно заявил я.
                    - Ну конечно!
                    - Я не шучу.
                    - Да брось, враки или нет... Если хозяйка решила, значит, так оно и будет.
                    - Хозяйка?
                    - Наследница клана Арагона. Слышал о таких? - снова подмигнул мне парень в халате.
                    - Не особо.
                    И это было чистейшей правдой: мафиозные разборки стали частью моей жизни только этим утром, в кабинете Барбары. Причем, за то время, что было отведено на вводную, в тонкие детали меня не посвятили.
                    - Клан держит Ист-миддл таун. Ну и далее по монорельсовой линии, со всеми остановками.
                    Большая территория. И довольно прибыльная. Теперь понятно, почему полиция готова встать на уши в любую минуту.
                    - А еще клан имеет голос в Совете.
                    Это мне ни о чем не говорило. Пока, по крайней мере. Кроме одного: влиянием девочка должна была пользоваться нешуточным. А вот реальность упрямо заявляла обратное, и я решил немного побыть ее рупором:
                    - Что-то эта конура не слишком похожа на резиденцию принцессы мафии. Или я не прав?
                    Элисабет, все это время хранившая молчание, вспыхнула румянцем, а Диего огрызнулся:
                    - Такой шавке, как ты, больше конуры и не положено!
                    - Ну, положим, на цепь вы меня еще не посадили.
                    - А это недолго сделать, - ухмыльнулся Ли Брендон. - Есть у меня одна заготовочка...
                    И вот тут я понял, что план Барбары не просто треснул по швам, а разлетелся на кусочки. Причем в тот самый момент, когда она открыла дверь кабинета и поманила меня пальцем.
                    - Мы тебя в любом случае не отпустили бы просто так, - 'успокоил' верзила.
                    - Эй, вы чего удумали? - я попятился к стене.
                    - Ты точно что-то умеешь, - сказал Диего, надвигаясь на меня. - И это 'что-то' может пригодиться нашей хозяйке. Так что...
                    Он закинул меня себе на плечо и понес в соседнее помещение. Вот там было намного светлее, чем в той комнате, где я очнулся. Светло, как днем. Светло до рези в глазах, как это обычно и бывает в медицинских учреждениях. Конечно, меня притащили не в больницу, но оборудования вокруг оказалось очень даже много. Наполовину незнакомого оборудования, в довесок ко вполне привычному по последней диспансеризации.
                    Потом наручники наконец-то покинули мои запястья, правда, лишь затем, чтобы уступить место ремням. Я пытался трепыхаться. Честно. Ровно до того момента, как лезвие мачете вновь замерло на расстоянии волоса от моего горла.
                    - Это не больно, - сказал верзила.
                    - Ну, теоретически, - уточнил парень в халате, разматывая бухту чего-то, похожего на леску, но еще более гибкого.
                    Где-то за их спинами Элисабет испуганно охнула, но на помощь мне, конечно же, не поспешила. Эх, девочка, неужели тебе настолько уже плохо, что ты готова ухватиться за любую соломинку?
                    Мачете между тем спустилось чуть ниже и размашистыми движениями прошлось вдоль всего моего тела, раскидывая в стороны клочки одежды.
                    - А просто попросить раздеться было никак?
                    Мое возмущение проигнорировали. Как и следовало ожидать.
                    - Вот щекотно точно будет, - Ли Брендон насадил на кончик лески какую-то крохотную штуковину.
                    - Это что вообще такое?!
                    - Игла для вышивания, - хихикнул он.
                    - Я тебе что, платочек в пяльцах?
                    - Почти.
                    Колючка вонзилась мне под кожу где-то в районе локтевого сгиба, немножко потопталась на месте, а потом с изрядной прытью устремилась вперед. С песнями. Моими, потому что было и щекотно, и больно, и...
                 
                  ***
                 
                  Амано Сэна
                 
                  Ледяной воды добиться не удалось: кран упорно лил мне в ладони что-то среднее между парным молоком и осенним дождем, поэтому мокрый компресс не приносил должного облегчения. Хорошо еще, что газета вообще обнаружилась на полу там, где еще совсем недавно останавливалась моя машина. Должна была остановиться...
                  Когда я вернулся в торговый зал из туалета, в ювелирном салоне было уже полным-полно народа. Коктейль из работников "скорой помощи" и полицейских, топтавшихся друг у друга по ногам. Не представляю, как в такой кутерьме можно оставить хоть что-то для криминалистов. Хотя... А какие следы, собственно, здесь вообще нужно искать? Если грабители не дураки, ничего "своего" явно не оставили. Ну а то, что действительно важно, происходило уже где-то вне магазина, торгующего... искрящимися бусинками?
                  - Сэр, я настоятельно рекомендую вам занять горизонтальное положение!
                  О, до меня снизошли врачи? Спасибо, конечно. Поздновато только: первую помощь я уже себе сам оказал. А ложиться... Ну уж нет! Належался за сегодняшний день. И только подумать, кто меня уложил? Несостоявшийся семейный партнер, будь он неладен!
                  - Кто посмел?! Где он, этот негодяй, посмевший поднять руку на моего драгоценного коллегу?!
                  О неееееееет... Один клоун исчез, но ему на смену тут же поспешил другой. Причем выступающий в том же жанре, что и Морган с утра.
                  - Джей, я в порядке.
                  - Да как ты можешь быть в порядке с такой... с таким... с... - кажется, у Паркера возникли проблемы с подбором слов. Странно, первый раз на моей памяти такое чудо происходит.
                  - Лучше сам взгляни, - посоветовал Рэнди Доусон, протягивая мне осколок зеркального стекла витрины.
                  О, светлые ками! Клоунов-то, оказывается, намного больше, и я сейчас - один из них. Но кто же мог знать, что морганова газета полиняет всеми цветами радуги?! Надо же, и в такой ерунде напарничек ухитрился оставить свою незабвенную подпись! Нет, как только я до него доберусь...
                  Вообще, хорошо бы было. Добраться.
                  - Где он?! - на этот раз спросил уже я. Тихо и спокойно, как мне казалось, но почему-то все присутствующие в салоне обернулись и посмотрели на меня.
                  - Ты только держи себя в руках, - посоветовал Доусон.
                  - За меня не волнуйся. А вот кого я бы сейчас хотел подержать... в руках... так это...
                  - Меня? - хлопая ресницами, предложил Джей.
                  - Ты лучше пока там, в стороночке где-нибудь постой или делом займись, для разнообразия, - Рэнди очень вовремя загородил своего напарника, а заодно и добрую половину салона от моего праведного гнева.
                  И только когда я почувствовал силу его медвежьих объятий на своих плечах, понял, что на самом деле никого убивать или просто бить не собираюсь: руки висели вдоль тела, как тряпки, а в висок вместе с болью отдавалась одна-единственная мысль.
                  Почему? Какого ёкая и что вообще здесь происходит?
                  - Присядем?
                  Да мне без разницы. Совсем. Можете меня просто прислонить к стеночке - какое-то время легко сойду за мебель.
                  - Вот, давай сюда.
                  Кожаная банкетка для посетителей могла вместить, в лучшем случае, меня и Паркера, поэтому Рэнди остался стоять, внимательно изучая взглядом каждый мой жест и взгляд, а также их отсутствие.
                  - Сильно приложили?
                  - Порядочно. Никогда не думал, что у него такая тяжелая рука.
                  - Ты что, знаешь, кто тебя ударил? - удивился Доусон.
                  Еще бы не знать! Вот честное слово, пожертвовал бы полугодовой зарплатой, билетом на Рождественский бал и коллекцией карточек к первому сезону "Леденцовых войн", чтобы забыть и никогда не вспоминать странное окончание не менее странной поездки.
                  - Знаешь?
                  Ну все, от Рэнди теперь так просто отделаться не получится. А хотя, что я теряю?
                  - Морган.
                  Карие глаза Доусона слегка расширились, он наклонился ко мне и, понизив голос, переспросил:
                  - Какой Морган?
                  - А они что, у нас в отделе стайками бегают и размножаются на ходу?
                  - Кхм.
                  Видимо, Рэнди представил себе эту картинку, потому что скривился в попытке спрятать улыбку. Тем более, что поводов для веселья и впрямь не наблюдалось. Ни одного.
                  - Вот скажи, что его вдруг стукнуло?
                  - Стукнуло как раз тебя.
                  - Да я не об этом! - комок газеты полетел в угол, как полностью исчерпавший свой смысл в качестве компресса. Фу, пакость! - Ты его дольше знаешь, чем я, тебе и карты в руки.
                  - Покер у нас в клубе по четвергам, - флегматично напомнил Доусон, и моя голова заболела еще больше.
                  - Да причем тут покер?! Я о Моргане. Какая муха его вдруг укусила, что он...
                  - Съездил тебе по чайнику? - из-под мышки Рэнди высунулась голова Паркера.
                  О, отлично! Белобрысый проныра уже все знает. Значит, скоро сия прелюбопытнейшая новость разойдется по всем этажам...
                  - Джей, уйди от греха подальше. Пожалуйста, - попросил Доусон, поискал взглядом еще какую-нибудь свободную мебель, но за неимением таковой присел на корточки напротив меня.
                  - Итак, Морган ударил тебя по голове?
                  - Как видишь.
                  - Это плохо.
                  - Знаешь, я совершенно такого же мнения!
                  - Его что-то расстроило, - сказал Рэнди, причем без тени сомнения, как будто повторил уже доказанный и утвержденный консилиумом докторов наук диагноз.
                  - Он что, когда "расстраивается", всегда распускает руки?
                  - Не знаю. Честно. Но разговоры ходили... разные.
                  Боль скатилась с головы куда-то в желудок и стиснула живот судорогой.
                  - Какие еще разговоры?
                  Доусон провел кончиками пальцев по своей безупречной челке.
                  - Он никогда не успевал на экзамены. Вот представь себе: никогда. Соответственно, сдавать их ему приходилось в ту сессию, которую успевал застать. И один раз попал к старшему курсу. А там курс был... Хорошие парни, в общем-то, только задиристые. А как ты сам понимаешь, наш Мо - идеальная мишень для шуток. Никто не сможет пойти мимо. М-да...
                  - Тебе бы страшные истории в детском лагере у костра рассказывать! Ну, не тяни уже! Что там стряслось?
                  - Толком никто не знает. Но ребра одному насмешнику склеивали по кусочкам.
                  Ого! Пикантные подробности из жизни серой офисной мышки?
                  - Ты серьезно?
                  - Как никогда, - карие глаза Доусона даже не моргнули. - Кстати, буду очень тебе обязан, если ты не станешь поднимать эту тему при Мо.
                  - Это еще почему?
                  - Он уже заплатил за свою несдержанность достаточно.
                  - Эээ... Ты о чем?
                  - Провел несколько месяцев в закрытом санатории. Ну, ты понимаешь?
                  Что мой напарник - псих? О да! Но это я понял и без доусоновских рассказов. Своим умом дошел, путем, так сказать, проб и ошибок. Но даже если Морган - буйнопомешанный со справкой... Все равно должна быть причина! Насколько помню лекции по прикладной психологии, как раз у сумасшедших все действия подчинены очень строгому алгоритму, поскольку человек с отклонением восприятия мира от общепринятых канонов обычно ставит себе смыслом существования некую вполне определенную и часто весьма прагматичную цель.
                  - Рэнди, это не то.
                  - Что "не то"?
                  - Я над ним не смеялся.
                  - Уверен? - вот теперь карие глаза мигнули.
                  - Не улыбнулся ни разу сегодня с утра. В его сторону, в смысле. Неужели ЭТО тоже могло его... эээ, расстроить?
                  Доусон пожал плечами, поднимаясь:
                  - Тебе виднее.
                  - Ох, парни, тут такое странное дело... - Джей снова вернулся к нам, на сей раз вооруженный папкой с копиями опросных протоколов.
                  - Что там еще? - поморщился я, трогая свой висок.
                  - Ну, в общем, так! - Паркер спикировал на банкетку рядом со мной. - Нелепая какая-то ситуация.
                  - И ты еще удивляешься? Забыл, кто в ней принимал участие?
                  - Да помню, помню! - Джей махнул листками. - Именно, что принимал! Вот, погляди, что народ говорит: по словам обеих свидетельниц выходит, что Морган не просто вывалился из машины навстречу грабителям, он еще и помог им. В частности, разбил вооон тот выставочный столик, в чем уже убедились ребята из лаборатории. А потом... Вот это у меня в голове и вовсе не укладывается... Потом он помог им угнать машину и скрыться с места преступления.
                  - У меня в голове сейчас тоже не особо что можно уложить... А он точно помогал? Наверное, его все-таки заставили?
                  - Нет, свидетельницы утверждают, что он сам распахнул дверь машины, как бы приглашая грабителей за собой, - обескураженно перечитал показания Джей.
                  Ага, причем дверь МОЕЙ машины. Щедрость за чужой счет, как говорится... Но теперь я совсем ничего не понимаю!
                  - Получается, что не его взяли в заложники, а он... стал сообщником неизвестно кого?
                  - Получается так, - виновато развел руками Паркер.
                  Слов на языке накопилось много, половина тех, которые не стоит произносить не только при дамах, а просто - вслух, но я решил поберечь силы и вместо пламенной речи протянул Джею исковое заявление месье Клода. Голубые глаза Джея полезли на лоб, Доусон скорбно воздел свои карие очи к небу. То есть, к потолку.
                  - Все думают то же, что и я? Это идиотизм, уже иметь на руках одно обвинение, от которого будет не так просто отбрехаться, и тут же валить на себя второе!
                  - Это - Морган, и этим все сказано, - выразил общее настроение Доусон.
                  - Он что, в самом деле, сошел с ума?
                  В ответ оба только развели руками. Хотя, именно помутнение рассудка могло бы спасти моего напарника. Скажем так, на почве нервного перенапряжения от длительной бессменной работы и на фоне исключительной скупости непосредственного начальника на отгулы и больничные...
                  - О, отдел в полном сборе. Хоть прямо сейчас проводи выездную планерку!
                  Интересно, эта женщина когда-нибудь теряет самообладание? Нет, не так: имеется ли у полковника фон Хайст в арсенале поведенческих реакций хоть что-нибудь, отличное от деловито-насмешливого выражения лица и стальной твердости в голосе?
                  - Как сейчас помню, отпускала я развеяться только одну пару своих птенчиков, - многозначительно заметила Барбара, - А тут весь выводок перышки чистит.
                  - Не весь, - с нажимом сказал я.
                  Полковник спустила свои любимые очки на кончик носа:
                  - А что, разве кого-то не хватает?
                  Или это глубочайшее презрение к отдельным представителям семьи, или...
                  Она не стала напрягать мои соображательные способности:
                  - Доусон, Паркер! Получили свой экземпляр отчета с места преступления? Дуйте в отдел. Без разговоров! Я побуду с капитаном Сэна.
                  Любопытно, но вместе со второй "сладкой парочкой" Отдела специальных операций ювелирный салон покинули и почти все остальные, трудившиеся над сбором улик и прочими обыденными вещами, всегда сопровождающими осмотр того клочка пространства, где что-то вдруг пошло не так. Только в глубине зала еще крутились фотографы и, кажется, страховой агент, подсчитывающий ущерб, как минимум на две трети нанесенный торговому предприятию моим напарником.
                  - Они нам не помешают.
                  Любопытно было бы взглянуть, если бы они попробовали это сделать! Тогда, боюсь, трупы в данном деле об ограблении появились бы незамедлительно.
                  - А что, разве есть, чему мешать?
                  Нет, я не хотел дразнить Барбару. Так... получилось. Правда, она, что не удивительно, осталась той же кевларовой леди, какой и была. Только задумчиво отметила:
                  - Старших нужно уважать больше, капитан Сэна. Особенно старших по званию.
                  О, сейчас последует лекция про общечеловеческие ценности? Хватит, наслушался! Мне совсем скоро как раз придется долго и упорно уважать родственника, которого я в глаза никогда не видел. И видеть пока не хочу. Никого, кроме...
                  - Его уже нашли?
                  - О ком вы так трогательно беспокоитесь, капитан?
                  Черствая, как сухарь. Стерва. Неужели ее ни на одно мгновение не озаботила судьба племянника?
                  - Вы прекрасно знаете, мэм.
                  - А! Ясно.
                  Она поковыряла носком туфельки стеклянное крошево, присела, цапнула одну из блестяшек и покатала по своей ладони.
                  - Да, долго просеивать придется...
                  - Где Морган?
                  Ни ответа, ни привета. Я, конечно, понимаю, что лучшие друзья девушки - это бриллианты, но во-первых, передо мной отнюдь не девушка, а во-вторых, друзей у нее, похоже, не может быть по определению.
                  - Где в данный момент находится капитан Кейн? Вы знаете? И вообще, кто-нибудь знает?!
                  - Думаю, да. Один человек - точно. И когда встретимся, я непременно передам ему ваш вопрос.
                  Какое элегантное хамство! Впрочем, поправка: начальник никогда не хамит. Начальник изрекает ценные указания и объективные характеристики.
                  - Мне не смешно, мэм.
                  - Полагаю, что да, капитан. У вас явное сотрясение мозга. И это не так уж плохо: пусть лучше трясется то, что есть, чем то, чего нет.
                  Она пришла сюда, чтобы вдобавок к травме порадовать меня оскорблениями? Вот уж истинно, яблочко от яблони... Кровное родство налицо!
                  - Полковник, - я встал на ноги и тут же пожалел, что это сделал: голова недовольно закружилась. - Сегодня я стал участником цепи событий, которая вызывает, мягко говоря, недоумение. А в результате мой напарник, который, собственно, и был виновником случившегося, исчез в неизвестном направлении и в весьма сомнительной компании.
                  - И что именно заставляет вас недоумевать, капитан?
                  - Я не...
                  Стоп. Если я сейчас произнесу ЭТО слово, можно будет вешаться прямо здесь. Да хоть бы и в туалете. Какое слово? "Не понимаю"!
                  - Хотите сказать, капитан Кейн сегодня вел себя как-то странно?
                  Ну и взгляд... Аж мурашки по коже побежали. Странно себя вел? Ох, если бы...
                  - Нет... Нет, мэм. Он вел себя, как обычно.
                  - И в чем проблема? - беззаботно спросила Барбара, хотя выражение ее глаз оставалось по-прежнему колюче-пронизывающим.
                  - В том, что он пропал.
                  - Такое случается. Более того, открою вам секрет, капитан Сэна... Если вы, конечно, еще не успели догадаться сами. Это только кажется, что моего племянника можно заставить делать все, что угодно, а на самом деле все ровно наоборот. Говоря проще, Морган исполняет только то, что считает нужным. И право, нам всем необычайно повезло, что как раз "нужными" он считает больше вещей, чем требуется мне, вам и службе.
                  И что полковник желает этим сказать? Что Морган сотворил весь свой сумасшедший цирк только потому, что ему нужно было ТАК поступить? Бред. Если продолжить думать в этом направлении, я и сам скоро окажусь клиентом психиатрической лечебницы. Может быть, даже той, где когда-то держали Мо...
                  Да. Именно в той. Не грех, кстати, ее посетить. Для выяснения, так сказать, подробностей дела.
                  - Доусон как раз упоминал об... одном случае. Из юности Моргана. В каком санатории он проходил реабилитацию?
                  Барбара строго погрозила мне пальцем:
                  - И не вздумайте, капитан! Ваши исполненные неподдельным энтузиазмом инициативы не к месту и не ко времени.
                  - Я не оставлю произошедшее без внимания.
                  - Не сомневаюсь. Только сейчас ваше внимание нужнее вам самому. Кажется, в недалеком будущем ожидаете визит родственника? Ему тоже многое может потребоваться от вас.
                  Ага, дедуля. Невесть кто, невесть откуда, невесть зачем. Тут хоть стихийное бедствие, но почти родное, а там...
                  - Уж этого родственника я бы с чистой совестью поменял на...
                  Я осекся, лихорадочно соображая, насколько больше сболтнул лишнего, чем это благоразумно в разговоре с Барбарой. Но, как выяснилось мгновение спустя, все предосторожности были ни к чему.
                  Полковник фон Хайст посмотрела на меня исподлобья и произнесла, словно бы и не обращаясь ни к кому конкретно:
                  - Как я понимаю, у вас был такой шанс. Насчет родственника. Но вы им не воспользовались.
                  Треклятая система видеонаблюдения в вестибюле! Я и забыл о ее существовании... Наверное, потому, что Барбара всегда узнает то, что ей хочется узнать, а стало быть, прятаться по углам не имеет ровным счетом никакого смысла. Вот только почему полковник смотрит на меня так серьезно и где-то даже укоризненно?
                  Не хочет ли она сказать...
                  - А знаете, капитан, я бы это приняла.
                  Я поперхнулся и закашлялся, но не дождался шлепков по спине. Барбара вообще не шевельнулась, разве только взгляд чуть затуманился, да в голосе мелькнула мечтательность:
                  - Эти несколько лет могли бы стать настоящим украшением моей жизни. И не только моей.
                  - Мэм...
                  - Ну, не срослось, так не срослось! - Полковник фон Хайст хлопнула ладонями по коленям, обтянутым шелком чулок. - Не все мечты обязаны исполняться, даже самые извращенные.
                  Она встала с банкетки, одернула пиджак и тоном, не терпящим сопротивления, велела:
                  - Отправляйтесь домой. Да-да, прямо отсюда - домой! В постель, как минимум до завтрашнего утра.
                  - А что будет утром?
                  - Отпуск вам будет, капитан. Оплачиваемый, разумеется. хотите - по болезни, хотите - за выслугу.
                  - И как долго он продлится?
                  Барбара вернула очки на положенное им место:
                  - Пока ваша пара снова не будет укомплектована полностью.
                  - Но...
                  - Поверьте, капитан, его ищут. И будут искать. И занимаются этим очень хорошие специалисты. Лучшие, чем вы и я.
                  А разве таковые встречаются на белом свете?
                  Стук каблучков полковника влился в уличный шум, не на шутку разгулявшийся за развороченной витриной ювелирного салона, ясно предупреждая, чтобы я для ретирования с поля боя выбирал другой маршрут. Наверняка, журналисты понабежали. Да и просто зеваки. Хорошо, что черный ход находится везде и всегда...
                  Все-таки, активное движение помогает мыслить лучше, чем все остальные ухищрения: ничто так не разгоняет кровь, как несколько лестничных пролетов, то поднимающихся чуть ли не к крышам, то спускающимся ниже уровня земли. Ступеньке примерно на сотой я высоко оценил полученные от вынужденной прогулки преимущества, потому что вспомнил одну незамысловатую уловку, очевидную, но именно по причине очевидности использующуюся реже, чем следовало бы.
                  Если исходить из предпосылки, что Морган - псих, но не дурак, значит, свою айдишку он ни за что не стал бы выкидывать в мусор. Хотя бы ввиду определенной дороговизны восстановления и того, что платить пришлось бы ему самому. И теперь всего и остается, что активировать по комму маяк, вшитый в удостоверение личности, чтобы узнать...
                  Пальцы сработали раньше, чем цепочка мыслей подошла к своему логическому завершению: нажали нужную комбинацию клавиш почти рефлекторно. И сигнал, в самом деле, был тут же запеленгован. Вот только выходило, что его источник и я находимся по одним и тем же координатам, как соларным, так и среднегалактическим. Под ногами точно ничего не виднелось, оставался единственный выход: проверить собственную одежду. И конечно же, пластиковый прямоугольник обнаружился во внутреннем кармане пиджака.
                  Как оно там оказалось? Когда? Память отвечать отказывалась. И как бы мне ни хотелось в этот момент воззвать к ками или кому-то еще, готовому услышать и исполнить мои молитвы по поводу скорейшего обнаружения и примерно наказания виновника всего случившегося, думать я сейчас почему-то мог лишь об одном.
                  Морган был в таком отчаянии, что решился сотворить со своей жизнью то, что видел только в страшных снах и тумбочке Джея? Он был готов...
                  Он искал поддержки. Помощи. Искал у меня. У своего... Друга. А я его предал.
                 
               ***
               Морган Кейн
               Душ, отрегулированный на мелкую водяную пыль, был тем самым. Тем, что надо. По крайней мере, успешно снижал ощущение зуда во всем теле. И было так хорошо - стоять, закрыв глаза и прислушиваясь только к своим мыслям и ощущениям. А душевая кабина скрывала меня от моих... пока неизвестно, кого. Ну не потенциальных жертв, это точно. И слава богу!
               Приказ Барбары был строг, сух и категоричен: такой, каким и полагается быть приказу. И то, что она в этот раз не снизошла до просьбы или намека, говорило о многом, причем говорило нецензурно. Потому как обычно тетушка облекает необходимые ей цели в куда более мягкую форму. Наедине, конечно, а не при свидетелях, ибо честь стервозного мундира - это святое! Так вот, намного чаще полковник фон Хайст рассеянно роняет что-то вроде: "Ну, давай, сделай то-то и то-то. Тебе же нетрудно, да?" А что я получил в качестве указаний сегодня утром?
               "Провести разведку и..."
               Вот это самое "и" напрягало неимоверно. Судя по тому, как многозначительно Барбара поставила паузу, в окончании фразы могло подразумеваться все, что душе угодно. Моей, потому что меня назначили исполнителем. С какого рожна? Ну как же! Ведь речь шла о ком? О юной школьнице. Отягощенной не слишком-то детским и милым окружением, но все равно - о ребенке, которому срочно требовалось повзрослеть. Вернее, которую настойчиво заставляли расстаться с детством. А дети страшны тем, что все воспринимают всерьез и не могут даже помыслить, что с детством не обязательно расставаться даже в очень преклон...
               Даже в моем возрасте.
               Нет, конечно, тетушка ничего об этом не сказала! Ни прямо, ни криво. Но в общении с ней мне давным-давно не требовались слова: достаточно было взгляда поверх очков. И если я правильно угадал, то, в самом деле, кроме меня бросать на русоволосую амбразуру было некого.
               Доусона? Упаси боже! В его присутствии даже Диего поостерегся бы открывать рот. Джей? Еще более тяжелый случай. Тем более, девочка родом и воспитанием из строгой семьи. Амано? Ээээ... Ему самому надо взрослеть. Вернее, научиться принимать на себя ответственность. Хоть бы рыбок себе завел, честное слово! Так что, как ни крути, при всем богатстве выбора другой альтернативы...
               И у меня, кстати, альтернативы нет. Все, что должно было случиться, случилось, но через пень-колоду. Как обычно. Барбара и ее оперативный штаб предполагали мое проникновение в... ну, пусть будет, "преступную группу" в качестве случайного свидетеля или заложника, чтобы провернуть штуку под названием "стокгольмский синдром наоборот". А получилось, что активатором всего пришлось быть мне самому. В результате ситуация возникла идиотская, и вместо того, чтобы давить на жалость и прочая, мне теперь полагается - по внезапно поменявшейся роли - первым лезть на бруствер. Ну, в крайнем случае, прикрываясь широкой спиной Диего. И уж конечно, "наставничать" я смогу только в одном ремесле, причем, именно в том, которое всегда видел исключительно с обратной стороны.
               А всего-то и требовалось, что войти в доверие и либо склонить девочку воспользоваться помощью официальных служб, либо... Тихо и незаметно убрать подальше от грядущей бойни, лишить клан формального наследника, чтобы катализировать борьбу за власть: это помогло бы занять все группировки делом, на время, необходимое Управлению правопорядка для выработки окончательной стратегии.
               Ну, положим, в доверие я вошел. Только как теперь объяснить, что я - не беглый преступник, а вовсе наоборот, и доверять мне нужно не в организации преступлений, а...
               - Ну ладно, хватит уже плескаться! - судя по голосу, первым терпение потерял Диего.
               Видимо, он же и рванул дверцу душевой кабины, выставляя меня на всеобщее обозрение в самом неподобающем виде. Я судорожно дернулся, поворачиваясь спиной к разверзающемуся плексигласу, потому что филейная часть, что у мужчин, что у женщин выглядит почти одинаково, и всяко должна смутить единственную среди нас даму меньше, чем то, что находится спереди. Но визг, раздавшийся вслед за нашими совместными с Диего маневрами, заставил усомниться в правильности выбранной стратегии телодвижений, и я повернулся обратно. Ну, не совсем в фас: скорее, изогнулся, чтобы иметь возможность видеть три разных выражения на обращенных в мою сторону лицах. А картинка оказалась весьма занимательной...
               На благовоспитанной мордашке Элисабет застыл панический ужас, Ли то опускал, то поднимал брови, как будто это могло помочь глазам расшириться еще больше, чем уже получилось, и только Диего просто пялился на меня. Тупо, без мысли в глазах, зато неотрывно. Тишина продлилась недолго: девочка набрала в грудь новую порцию воздуха, собираясь завизжать еще пронзительнее, но ладонь телохранителя вовремя накрыла полуоткрытый рот, и все мы с облегчением услышали только сдавленный стон.
               - Вам не следует на это смотреть, сеньора миа.
               Элисабет и не протестовала: четко, как солдат на параде, повернулась ко мне русым затылком. И вроде бы даже через левое плечо. А мужики остались глазеть, причем со все возрастающим интересом.
               - Ну ты и изобретатель! - наконец, выдохнул Диего, обращаясь к товарищу в халате. - Очередной фокус-покус, да? Все б тебе в мензурки твои играть!
               - Собственно... Ничего такого я не планировал! - возмущенно огрызнулся Ли. - Это всего лишь побочное действие.
               - Оно, может, и побочное, - хмыкнул верзила, - Только будет теперь у всех на виду.
               Гримасы на лицах обоих становились все более замысловатыми, и я почувствовал - вместе с вернувшимся, хотя и заметно ослабевшим жжением под кожей - что тоже начинаю испытывать беспокойство. Нет, даже не так: впадаю в панику. А поскольку самому смотреть было страшно, я хриплым шепотом поинтересовался:
               - Да что со мной не так?!
               Вместо ответа Диего вытащил меня из душевой и толкнул дверцу на прежнее место. Изнутри пластик казался полупрозрачным, а вот снаружи был стилизован под зеркало. Кривоватое, конечно, слегка искажающее пропорции, особенно на изгибах, но зато позволяющее любому осмотреть себя с головы до ног.
               Я обычно спокойно воспринимаю все казусы, происходящее в моей личной жизни, не говоря уже об общественной, но в этот раз и сам оказался чрезвычайно близок к желанию заорать. А как еще можно отреагировать на то, что все твое тело, причем буквально все, с пальцев ног до корней волос, покрыто... Наверное, самым близким аналогом моей теперешней раскраски могли бы считаться полинезийские татуировки. Вот только ни одно племя никогда не выродило бы героя, способного на столько подвигов, требующих запечатления.
               Меняя цвет от темно-шоколадного до черного, лоснящиеся линии разной толщины покрывали мою кожу причудливым, но в то же время что-то отдаленно напоминающим узором. И не щадили ничего, даже лица. Отдельные завитки убегали даже куда-то к затылку - прямо по выстриженным Ли вискам. Ему, видите ли, требовался доступ!
               - Я тебя убью. Вот прямо сейчас возьму и убью, - тихо и все так же хрипло пообещал я, поворачиваясь к парню в халате.
               - Это не моя вина! - пискнул Ли.
               - А чья?!
               - Это все... Это... - он попятился, прячась за массивную фигуру Диего. - Это все индивидуальная реакция организма!
               - На что?!
               - Биорезонатор. Простой биорезонатор!
               - Это еще что за хрень?
               - Военная разработка. Обычная военная разработка! Новая. У меня знакомый в гринсвейдской лаборатории, приятель по колледжу... Ее как раз сейчас ставят на поток...
               - Лабораторию?
               - Нет, систему!
               - И зачем она нужна, эта система?
               - Ну, она... - Из-за плеча Диего уже виднелась только самая макушка Ли Брендона, куцая, но встопорщенная ежиком. - Это что-то вроде антенны. Только ловит волны биологического диапазона: те, которые излучает живой организм.
               Наши бравые вояки затеяли очередное доение бюджета? Ну, с их опытом сомневаться не приходиться: обоснуют даже самое нелепое обновление стратегических вооружений. Но мой-то обидчик мундир не носит, стало быть, руководствовался совсем другой целью. Надеюсь, более приближенной к насущным потребностям незадачливой троицы. Поэтому я, чтобы слегка ускорить развитие беседы, коротко спросил:
               - А смысл?
               - Ну... В оригинале она используется для контроля расположения солдат на местности и всяких таких штук.
               - А не в оригинале?! - до укрытия, за которым прятался парень в халате, мне оставалось всего два шага.
               - Тоже контроль.
               - Контроль чего?
               - Расстояния. Твоего расстояния от сеньоры.
               Ага. Кажется, понятно. Но ведь куда удобнее и быстрее было повесить на меня любой электронный маяк! Ну все, один шаг остался. Последний. Решающий. Короткий рывок - и я придушу этого экспериментатора-неудачника, испортившего... Да все, вообще все напрочь испортившего!
               И рывок получился. Только примерно на его середине движения поле моего зрения перекрыли русые локоны и умоляющие серые глаза, а следом за ними пришел...
               Ну да, конец света, будь он неладен: перед глазами все вдруг ярко вспыхнуло и тут же мгновенно померкло. Как будто кто-то дернул рубильник.
               ***
               - Я не дам этому коновалу к себе прикасаться!
               - Да он к себе прикасаться и не собирается, - хмыкнул Диего. - Только к тебе. И потом, другого коновала у нас все равно нет.
               - Пусть только попробует подойти... Я ему устрою контроль расстояния!
               - Да ладно, не горячись! Ну с кем не бывает?
               Увещевания продолжались уже примерно пару минут. С того самого момента, как я, очнувшись после глубокого обморока, сорвался с кушетки, на которую был уложен еще во время беспамятства, и отпрянул подальше от ученого-неумехи, телохранителя-шутника, а главное, подальше от школьницы, чьи глаза хоть и были почти на мокром месте, но смертоносные для меня качества оставались в полной боевой готовности. Правда, сейчас ее взгляд был направлен куда угодно, только не в мою сторону, потому что два умника мужского пола догадались начать меня осматривать, а вот об одежде заботиться не постарались.
               - Надо было привязать, - глубокомысленно подытожил Диего.
               - Хватит, допривязывались! - Наверное, будь мой голос в порядке, он звучал бы более угрожающе, но сейчас все, на что я был способен - это издавать хрип, похожий на треск помех в ломаном микрофоне комма.
               - Я просто попрошу сеньору, - улыбнулся верзила. - Просто подойти ближе. И у нас все получится.
               Да, именно это-то и пугало. "Все", говорите? Можно подумать, уже случившегося им мало!
               Я не горел желанием переживать насильственный обморок повторно, тем более, легкое онемение в мышцах еще никуда не делось, но тут девочка тоже решилась принять участие в разговоре.
               - Я не буду к нему подходить, Диего. Как бы ты ни просил.
               И голову подняла, гордо так. Тряхнула затылком, как породистая лошадка.
               - Но почему, сеньора миа? - кажется, телохранитель впервые в жизни удивился.
               - По нашей вине этому человеку уже причинен... вред. Я не хочу, чтобы стало еще хуже. Это... - тут природная гордость юной инфанты почему-то взяла перерыв, и Элисабет продолжила уже всхлипывая: - Это неправильно!
               И что я здесь делаю? Ах да, выполняю приказ. А что они все здесь забыли? Тоже мне, картель... Ну сказала девочка глупость. Заблуждается. Не встала еще на путь истинного главы клана. А вы-то почему молчите? Вы же должны ее подбадривать, поддерживать, подзуживать, наконец! Нет, стоят, словно воды в рот набрав. Конечно, послушание - это хорошо. Верность своему шефу - просто замечательно. Но как часто в жизни случаются мгновения, когда надо всего лишь сделать выбор. Вовремя.
               У меня не было информации для анализа. Почти никакой. И не оставалось ни одной лишней минуты на обдумывание. Все, что имелось при мне, это совершенно слепая злость и вдрызг зареванное отчаяние. Ради чего, спрашивается, я с утра занимаюсь... Действую по обстоятельствам, в общем? Ради чего, наконец, оглоушил одного из немногих людей, на которых вовсе не хочу поднимать руку, ни при каких обстоятельствах? Чтобы мы сейчас все дружно сели на пол и заплакали?
               В таком состоянии девочка не нужны спецслужбам: она не сможет отдавать убедительные приказы. А прятаться... О да, спрятаться было бы в самый раз. Вот только мне до Барбары сейчас никоим образом не добраться, а объясняться с полицией бесполезно: если отдельные офицеры и знают мое имя, то я-то понятия не имею, где искать этих офицеров. И если по кланам вдруг пройдет слух, что наследница Арагоны переступила порог полицейского участка... Лучше уж ей тогда сразу умереть.
               Что остается? Только отбить мяч на угловой и приготовиться к новому штурму ворот.
               - А в городе вы мне показались серьезными людьми. Такими, с кем и впрямь не грех замутить... что-нибудь этакое. Но, как сейчас вижу, я попал в натуральный детский сад.
               - Ты и сам хорош! - буркнул Диего, не возражая, впрочем, против данного их компании определения. - Зачем беготню устроил?
               - Имею право! Может, это мой фирменный стиль. Я бы на тебя посмотрел с такими татушками!
               - А что, идея богатая, - задумчиво подхватил Ли, проходясь нехорошим взглядом по могучим бицепсам телохранителя. - Гель ведь можно и подкра...
               Окончание слова он прохрипел куда-то в воротник халата у себя под горлом, судорожно болтая ногами в воздухе. Поведение этой парочки так живо напомнило мне Отдел, что я ностальгически вздохнул. Но время шло, оно, проклятое, всегда куда-то идет, а потому медлить не имело ни смысла, ни удовольствия:
               - Что ты там хотел осмотреть? - спросил я, усаживаясь обратно на кушетку и только теперь, опираясь правой ладонью о потрескавшийся пластик, заметил, что пальцы не желают спокойно лежать на месте.
               - Не там, а здесь! - возвестил Ли, возникая у меня за спиной вместе с помесью стетоскопа и тестера, каким обычно пользуются монтеры контуров энергопередачи. - Вот прямо здесь. И тут. И еще вооон тут!
               Он и вправду начал тыкать в меня, хорошо еще, не иголкой, а чем-то вполне тупым... Поправка: оно все же прокололо меня в нескольких местах, но Брендон успел оказаться вне радиуса досягаемости моих рук, когда онемение прошло резко и окончательно, а лезвие мачете снова сверкнуло у меня перед грудью.
               - А не боишься, что дернусь? - поинтересовался я у Диего. - Прямо вперед и дернусь. Успеешь убрать?
               Он посмотрел на меня своим темным, непроницаемым взглядом и предложил:
               - Попробуй.
               Вообще-то, шанс был. Соскользнуть на пол, под ноги верзилы. При удачном стечении обстоятельств я мог вынырнуть сзади, вполне себе целехоньким.
               - И попробую.
               - Не надо!
               Девочка шагнула вперед, тут же вспомнила, чем заканчиваются ее приближения ко мне, отпрянула назад, зарделась от смущения и снова отвернулась, шепотом повторив:
               - Не надо...
               - Слово сеньоры - закон, - наклонил голову Диего, убирая свой любимый ножичек.
               - И я хочу, чтобы вы оба вышли. Ненадолго. И не подслушивали! Потому что если я когда-нибудь узнаю, что подслушивали... - Гордая андалузская кобылица снова тряхнула гривой. - У вас больше не будет сеньоры.
               - Но, сеньора миа...
               - Ты же знаешь, Диего: он не сможет не то что прикоснуться, даже подойти ко мне.
               - Не обязательно подходить, чтобы...
               - Он ничего мне не сделает.
               Она говорила так уверенно, что можно было заслушаться. А получалось у нее это так хорошо, наверное, потому, что девочка сама верила в собственные слова. Или отчаянно старалась верить.
               - И еще... Можно его во что-нибудь одеть?
               Могу поклясться, ее щеки снова покрылись в этот момент застенчивым румянцем. Телохранитель молча вытряхнул Ли Брендона из халата и кинул условно-белую тряпку мне. Потом так же молча вышел за дверь, не отпуская плеча ученого-неудачника.
               - Я... Я должна принести вам извинения, - сказала Элисабет, пока так и не поворачиваясь ко мне лицом.
               - Да ладно. Ерунда. Бывало и хуже.
               - Но вы так сильно расстроились...
               - Все это в некотором роде нарушило мои планы на ближайшее будущее. Конечно, я расстроился. А вас разве не огорчает, когда ваши планы летят под откос?
               Она помотала русой головкой из стороны в сторону, а потом смущенно призналась:
               - У меня нет планов. Совсем нет.
               Ее следовало обнять, крепко-крепко, этого бедного ребенка, но я вынужден был сидеть на кушетке, как приклеенный.
               - Вам и не положено еще их иметь. Вот станете взрослой...
               - А что это значит, быть взрослой? - спросила Элисабет, потихоньку отворачивая взгляд от стены.
               Да ничего особенного. Значит, однажды узнать, что больше не сможешь пролезть в ту дыру в заборе, за которой скрывался сад с аппетитными яблоками. И пользоваться с тех пор калиткой, хотя это так скучно...
               - Это значит, принимать решения. Каждый день. Постоянно. Поначалу тяжело, потом привыкаешь.
               - А какие решения?
               - Разные.
               - Умные? Хорошие?
               - Не обязательно.
               - Но как же...
               - Просто, когда взрослый человек перестает принимать решения, за него это начинает делать кто-то другой. А вот это и вправду уже нехорошо.
               - Значит, мне придется все время... - она испуганно охнула.
               - Да говорю же, это нестрашно! Научитесь и привыкнете. И все будет хорошо.
               - Правда? - Она, наконец, повернулась и облегченно уставилась на ткань халата, который я запахнул вокруг себя.
               - Правда-правда!
               - А можно, я прямо сейчас начну?
               - Что начнете?
               - Ну, решения.
               - Да бога ради.
               Девочка выпрямилась так, словно собиралась отвечать урок у школьной доски, вдохнула побольше воздуха в грудь и выпалила:
               - Наследной властью, данной мне от рождения, я, Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона ввожу в клан, основанный моими предками... - Тут она запнулась и вопросительно взглянула на меня.
               Отлично. Просто отлично. Барбара меня убьет. Если, конечно, успеет добраться до моего горла раньше, чем напарник.
               - Дэниел Уоллес, сеньора.
               - Ввожу в клан, основанный моими предками, человека по имени Дэниел Уоллес, - торжественно закончила Элисабет и замолчала.
               - А что дальше?
               - А что-то особое должно быть? - недоуменно нахмурилась девочка.
               - Я должен преклонить колени и все такое?
               Он покосилась на халат и снова покраснела.
               - Нет! Колени... Не надо. В другой раз, хорошо?
               - Как скажете... сеньора миа.
               - Ой, чуть не забыла!
               Элисабет потянула из-за высокого глухого ворота платья цепочку.
               - Вот, возьмите! - через комнату ко мне полетел медальон.
               Полированный металл с изображением какой-то большой кошки. И вроде бы даже пятнистой. Цепочка только тонковата для такой массивной вещицы. Ну да ничего, протянем ремешок.
               ***
               Не сказал бы, что увидев у меня на груди знакомую вещицу, парни удивились. И отнимать не полезли. Только верзила, грустно посмотрев на инфанту, уточнил:
               - Вы истратили свою единственную попытку, сеньора миа.
               - Я знаю, Диего, - ответила девочка. - Но я приняла решение.
               Прозвучало гордо, на зависть всем, что называется. А потом наследница испанского королевского дома снова превратилась в школьницу, и этот переход, стремительный и внезапный, показался мне уже намного более привычным, чем предыдущие.
               - Я пойду, на обед что-нибудь придумаю. А вы пока... пообщайтесь!
               Несмотря на просьбу-приказ, молчали мы долго, глядя друг на друга мрачными и немного беспомощными взглядами. Брендону тишина надоела первому:
               - Добро пожаловать в семью!
               - А я думал, вы все - от разных родителей...
               - И тем не менее. Мы - семья! - заявил Ли, пытаясь обнять нас с Диего за плечи.
               Это бы ему вполне удалось, поскольку ученый недоучка сидел на кушетке как раз посередине, но мы с телохранителем синхронно повернулись и посмотрели... Сурово, если не сказать хуже. Так что, порыв Брендона зачах на корню, и кажется, парень даже обиделся. Фыркнул уж точно обиженно.
               Тишина вернулась, походила вокруг нас, начала корчить рожи, подражая выражением наших лиц. Я бы с удовольствием принял ее в компанию, но учитывая приближение учебного года... Кровь из носу, нужно закончить все до 1 сентября, иначе к списку жаждущих моей смерти добавится еще одна особа, не менее настырная, чем Барбара, и куда более безжалостная, чем Амано.
               - Что мне нужно знать?
               - Эээ... Что хочешь, - растерянно ответил Ли.
               - То, что я хочу, мне в голову целиком не поместится, особенно сейчас. Так что потрудитесь обрисовать ситуацию покороче. Только самое главное, как говорится!
               Брендон толкнул плечом Диего:
               - Давай, начинай, ты же у нас первый заговорщик!
               Вот даже как? Забавно. Никогда бы не подумал.
               - Я не заговорщик! - рявкнул верзила. - Я всего лишь хочу, чтобы сеньора получила то, что причитается ей по всем законам.
               - А сеньора что на этот счет думает?
               Теперь Ли придвинулся поближе к моему уху и понизил голос:
               - Она хорошая девочка. Послушная. Воспитанная... ну, знаешь, как это принято? Долг, честь и бла-бла-бла.
               Ладонь Диего треснула болтуну по затылку:
               - Для тебя - бла-бла-бла! А для сеньоры эти слова дороже жизни.
               - Потому что ты ей мозги запудрил!
               Становится все интереснее и интереснее. Неужели, девочка - всего лишь марионетка в дюжих руках своего телохранителя? Надо прояснить детали сразу, чтобы потом не делать глупостей. Ну... хотя бы больших глупостей.
               - А теперь по порядку, пожалуйста! С чего все началось?
               Телохранитель начал откашливаться, но поскольку делал это слишком долго, слово опять взял Брендон:
               - Элиса не подозревала о своем наследстве до этого года. Ну, пока папочка не откинул сандалии. Росла у приемных родителей... то есть, у опекунов. Сирота и все такое. А в день совершеннолетия должна была подписать отречение от своих прав на клан. И жила бы дальше тихо и спокойно, как нормальный человек. Обычная практика, в общем.
               Ага. Обычная. Для любвеобильных мафиозо. Дурацкий обычай не заводить семьи - во всей своей красе.
               - Тем более, наследник и так имеется...
               - Он недостоин даже дышать одним воздухом с сеньорой! - буркнул Диего и снова замолчал, как рыба.
               Ли пожал плечами, продолжая:
               - Да все они одинаковые! Ну так вот, наш бесстрашный рыцарь, блюститель устоев, ревнитель чести клана и прочая, решил вмешаться. Разыскал девчонку, внушил ей ответственность...
               - За будущее тысяч людей!
               - Ну да, да. Людей, конечно, жалко, - согласился Брендон. - В общем, подговорил Элису, чтобы та заявила о своем праве на престол. Вот так все и завертелось.
               Я невольно посмотрел на Диего. По-новому.
               Упертость под ручку с идеализмом - страшное сочетание. Вместе эти два качества способны свернуть горы. Жаль только, что они лавиной скатились на голову неподготовленного к революциям ребенка.
               - А что происходило сегодня в магазине, позвольте спросить?
               - Вооруженное ограбление, - коротко ответил Диего.
               - Денег на борьбу с врагами клана не хватает? Тогда почему брюликов не взяли побольше?
               - Это не ради денег! - торжественно провозгласил Ли. - Это квалификационный тест.
               - Тест?
               - Самый настоящий!
               Любопытно, что должен доказать ребенок тем, что взял в руки оружие и пошел грабить?
               - Зачем он нужен?
               - Без него... и не только без него, - вздохнул Ли, - Элису не допустят до голосования на выборах.
               А, вот в чем дело! Теперь все понятно.
               - Таковы правила, или их придумывали наспех?
               - В Кодексе есть упоминание о доказательствах чести, - наконец, снизошел до беседы Диего. - Только они не перечислены прямо.
               - Тогда почему именно ограбление? Сами выбирали?
               - Нет, - сокрушенно выдохнул верзила. - Совет кланов утвердил список.
               И конечно, невыполнимый для девочки и ее немногочисленной свиты? Знакомый метод. Таким же способом всегда отсеивают неугодных работников. Если бы я хоть на волосок сомневался в истинном отношении тетушки ко мне, я бы тоже решил, что она мечтает от меня избавиться.
               - Длинный?
               В ответ я услышал печальное дружное сопение.
               М-да, тут помощь точно потребуется. И в принципе, если постараться, можно состряпать все сцены спектакля так, что комар носа не подточит. Особенно с привлечением статистов из Управления правопорядка, а может, даже из Федеральной службы. Барбара организует все в два счета... Добраться бы до нее только.
               - Еще что было в списке?
               - Угон транспортного средства, но это тоже сегодняшним днем можно засчитать, - великодушно разрешил Брендон. - Я записал сообщения из полицейских сводок, все путем. Потом идут промышленный шпионаж, кража предметов искусства, похищение и...
               Тут он слегка замялся.
               - И?
               - Убийство. Но только она сама должна, понимаешь? Своими руками.
               Хотел бы я взглянуть на изверга, который все это насочинял! А впрочем, кто сказал, что глава клана, если уж он хочет таковым стать, не должен пройти через испытания наравне со всеми своими подчиненными? Так что если этот выдумщик и не особо мягкосердечен, то умен - наверняка. Может быть, даже дьявольски умен.
               - А еще на все это отведено совсем немного времени, - добавил Ли.
               - Сколько?
               - По трое суток. Так, чтобы успеть до заседания Совета, на котором проведут выборы.
               Хм. Нет, не так: хм-хм-хм! Все гораздо хуже, чем я ожидал, а уж у меня накопился большой опыт моральной подготовки к трудностям!
               - Правда, немного времени мы сэкономили. Твоими стараниями, - хлопнул меня по плечу Ли. - Совместили ограбление с угоном.
               Ну, хоть в чем-то не напортачил... Отрадно.
               - Обед готов! - возвестила Элисабет, появляясь на пороге нашей "комнаты переговоров", и беседа плавно перетекла на кухню, по совместительству - столовую.
               Поскольку за едой благопристойно воспитанные люди не обсуждают деловые вопросы, мы в основном молча поглощали паэлью, видимо, наверченную девочкой из всего, что нашлось в закромах. Ну а потом, как водится, занялись-таки тем, что обычно выполняют на голодный желудок: закончили осмотр полученных моим организмом повреждений.
               Прояснившиеся подробности не особо испугали, но и вздоха облегчения не вызвали. Ли определил у меня интоксикацию, возникшую неизвестно от чего, зато проявившуюся максимально активно: в комплекте с узорами прилагались чрезмерно расширенные зрачки, проблема с голосовыми связками, из-за которой я заметно охрип, и тремор пальцев правой руки. Последняя особенность, что характерно, усиливалась именно в те минуты, когда мои пальцы не были ничем заняты. На вопрос, что же мне вертеть в руках, причем постоянно, чтобы не выглядеть перед случайными свидетелями близким родственником мистера Паркинсона, я получил несколько глупых ответов и один непристойный, но, слава богу, все решилось проще некуда. И правда, что может быть проще, чем полинезийский дикарь с детским раскидайчиком?
               ***
               На окраине Дип-Дип-Тауна - места, где не властвовали никакие законы, кроме закона улиц, зачастую намного более справедливого и гуманного, чем результат творчества народных избранников или тиранов-узурпаторов - то ли объединяя, то ли разграничивая столичный районы, располагался большой и почти регулярный парк. В начале недели, да еще вскорости после обеда гуляющих здесь было немного: те, кто принимал пищу на свежем воздухе, уже успели разбрестись по рабочим местам, домохозяйки давно потянулись к семейным очагам, которые надо было начинать растапливать, а школьники и студенты еще не осчастливили город своим присутствием. Поэтому наша прелюбопытнейшая компания добралась до места встречи, назначенного нынешним председателем Совета кланов, вызывая нездоровый интерес лишь у очень ограниченного числа случайных прохожих.
               Впереди, разумеется, шествовала инфанта. Грациозно, мелкими шагами, длину которых успешно регулировала строгая прямая юбка, спускающаяся чуть ли не до лодыжек. Впрочем, верх девичьего костюма тоже выглядел чем-то вроде панциря: жакет с длинными рукавами и глухим воротом, казалось, своей волей не позволял спине Элисабет расслабиться. Диего щеголял черной униформой, наверняка, солдатской, только без нашивок и прочих опознавательных знаков. Брендон отказался только от своего задрипанного халата, а футболку и штаны с кучей карманов оставил на месте.
               Все трое шли передо мной. На отдалении не менее, чем в два метра. Вернее, я отставал, четко соблюдая дистанцию. Где-то позади маячила вторая граница зоны моей относительной свободы, но мне не очень-то хотелось уточнять рассеянное предположение Ли: "Что-то вроде двухсот пятидесяти... или пятисот?". Хотя, итог, ожидающий меня там, на втором рубеже, наверняка должен был быть таким же, как первый...
               Выглядело это обмороком. Или клинической смертью - все зависит от личных вкусов наблюдателя. А практически возникал паралич нервной системы и вместе с ней всего прочего, что контролируется нервами. Причем длился он ровно столько времени, сколько источник биоволн находился в радиусе поражения: стоило Элисабет испуганно отпрянуть, функции моего организма начали возвращаться к нормальной деятельности... Ну или, по крайней мере, условно нормальной.
               Так вот, я шел позади троицы и испытывал жутчайшее желание сигануть с аллеи в кусты, а еще лучше - забиться в какую-нибудь нору. И дело было даже не в нелепой раскраске, которой меня наградили секретные научно-военные эксперименты. Одежда... соответствовала идиотизму ситуации ничуть не хуже.
               Расползшийся под кожей биорезонатор вдобавок ко всему прочему усилил чувствительность кожных покровов. Временно, как утверждал Ли, но время ведь понятие растяжимое. Проще говоря, пока я не мог носить обычную одежду и чувствовать себя при этом комфортно: при соприкосновении с тканью возникало жжение. Терпимое, конечно, но не настолько, чтобы закутаться с ног до головы.
               Костюмчик соорудили из остатков гардероба Диего. Исключительно, чтобы мне было просторно. Желтая кожаная жилетка даже смотрелась относительно стильно, особенно в сочетании с моей боевой раскраской, а вот штаны подкачали. На верзиле они выглядели почти что шортами, у меня - закрыли колени. В том числе благодаря и тому, что как я ни затягивал ремень, он все равно соглашался держаться только на самых бедрах. "Родными" остались только мокасины, до которых не успело добраться мачете, но они - скромные и относительно элегантные, конечно, не могли что-то существенно изменить в моем внешнем виде. Как и шляпа, предназначенная для того, чтобы спрятать стыд и позор, возникшие у меня на голове после священнодействий Брендона с ножницами. Поэтому только и оставалось, что прятаться за спинами заговорщиков, пытающих счастья в неравной борьбе с Советом мафиозных кланов.
               А вот с председателем сражаться вовсе не требовалось: тщедушный старик даже не пошевелился в своем инвалидном кресле, когда увидел нас. Только прищурился, вылавливая взглядом мою персону в просветах между уже знакомыми ему фигурами.
               - Вижу, в ваших рядах пополнение? - проскрипел он, то ли улыбаясь, то ли кривясь от боли.
               - Это мое право, - тихо, но уверенно пояснила Элисабет.
               - Конечно, дитя мое, конечно! Ваше бесспорное право. Но надеюсь, вы помните, что больше никого не можете привлечь себе в помощь?
               - Да, сеньор.
               - Хорошая девочка, - оценил старикан уступчивость инфанты и спросил без паузы: - Каковы ваши успехи?
               Вместо ответа вперед выступил Ли и протянул председателю Совета планшет с нарезкой криминальных новостей. Насколько я помнил, мое лицо в них не мелькало.
               Просмотр доказательство первого безумия, совершенного в спешной совокупности со вторым, занял немного времени. Собственно, старик даже не стал досматривать ролик до конца: видимо, уже имел удовольствие наблюдать все то же самое, предъявленное доверенными лицами сразу же по факту события.
               - Этого... достаточно? - чуть запнувшись, спросила девочка.
               - Да, - признал председатель. - Вы исполнили два условия из списка. Готовы приступить к следующему?
               - Если позволите.
               - Как же я могу что-то позволять или запрещать наследнице Арагоны? - притворно посетовал старик. - Это только ваши решения. Только ваши. И вы всегда можете решить: двигаться дальше вперед или...
               Тут он судорожно взмахнул кистью руки, словно собирался поймать бабочку. Одну из многих, в изобилии кружащих над парковыми цветниками. А потом сжал пальцы в кулак.
               - Или вовремя остановиться.
               ***
               Интермедия
               - Что скажете, Варварушка? Чем порадуете старого больного человека?
               Их снова было трое в этой душной бильярдной комнате, и Барбара наполовину уныло, наполовину с каким-то злорадным удовлетворением подумала, что теперь они все будут видеться каждую неделю чаще, чем за последние десять лет. А главное, будут вынуждены раз за разом нести свои кабинетные телеса...
               Тут полковник фон Хайст все же решила себя одернуть. Хотя бы потому, что сама последнее время не уделяла должного внимания своей физической форме. Должного - по личному мнению и согласно программе, разработанной официально назначенным инструктором. Пренебрегала занудными упражнениями в пользу... Хм, здорового и даже слегка буйного времяпровождения с человеком схожих взглядов на дисциплину и субординацию.
               - Первая фаза закончена. Насколько я понимаю, - Барбара покосилась в сторону начальника Отдела внешнего наблюдения.
               Брайан О'Лири утвердительно кивнул:
               - Место преступления они покинули все вместе.
               - А дальше? - с нажимом спросил Артанов.
               - Мы не ведем слежку в Бип-Бип-Тауне. Это... чревато.
               - Да знаю я! - махнул рукой глава Управления правопорядка. - Но осведомителей-то никто не отменял?
               - Они еще не выходили на связь, - равнодушно сообщил О'Лири, разбивая пирамиду из шаров.
               - И когда выйдут? - не желал униматься Артанов.
               - Завтра. Послезавтра. Когда сочтут возможным. Вы же понимаете, Алексей Викторович, не все так просто...
               - А мне показалось как раз наоборот!
               Барбара невольно улыбнулась и не успела вовремя спрятать улыбку: глава Управления подозрительно сощурил глаза.
               - Или мне и впрямь показалось? А, Варварушка?
               Пришлось признать:
               - Это было несложно, сэр.
               - Вот! Слышите? Вот как надо работать! А этот ваш... специалист. Он точно справится с делом? Или все-таки нужно готовить кого-то на замену?
               Полковник фон Хайст взвесила все "за" и "против" предложения Артанов и решительно качнула головой:
               - Нет, сэр.
               - Уверены?
               - Если мой... специалист не справится, то мы узнаем об этом слишком поздно, чтобы делать вторую попытку. И потом, если не справится он...
               - Не справится никто? - съязвил глава Управления правопорядка. - Не слишком ли это самонадеянно звучит, Варварушка? В моем распоряжении имеются весьма достойные люди, исключительные мастера своего дела, замечательные специалисты.
               Барбара помолчала, прикидывая, насколько неуставной будет выглядеть довольная улыбка, но все же решила сдержаться и не трепать самолюбие своих собеседников больше необходимого. На первый раз.
               - Очень возможно, сэр. Но ТАКОГО специалиста у вас точно нет.
               ***
           
           
            Амано Сэна
           
            Я вспомнил о прибытии дедушки, только когда "ежедневник" на комме заорал дурным голосом. Наверное, так мог бы завывать какой-нибудь особо жуткий Они, но на самом деле это была всего лишь запись моего собственного негодования по поводу очередного происшествия. С участием Моргана, разумеется. Сейчас я уже не мог припомнить, что именно учудил напарничек и почему его действия привели меня в состояние ступора, да и... зачем напрягать память почем зря, если утром я готов был взвыть, по меньшей мере, с тем же энтузиазмом?
            Весть о своем приезде дедуля прислал ровно за семь дней: достаточное время, чтобы подготовиться, не так ли? Но когда что-то, а еще хуже - кто-то выбивает тебя из колеи, все тщательно составленные планы летят в бездну. Вот так и получилось, что я, вместо того, чтобы с чувством, толком и расстановкой облачиться в наиболее достойную для приема родственника одежду, очнувшись от какого-то кошмарного сна, сразу же окунулся в новый. Сон о потерянном времени.
            Самым официальным костюмом из доступных оказался черный, того особого покроя, в котором любой человек похож исключительно на работника похоронного бюро. Но выбора, как и времени, все равно не было. Единственным отступлением от правил стало отсутствие галстука, который я постыдно забыл, впопыхах напяливая пиджак. Хорошо еще, догадался, что надо избавиться от холодного компресса, придающего моему сегодняшнему послеобеденному облику домашнюю, но отнюдь не милую нотку. Впрочем, хмурое выражение лица, несмотря ни на что, осталось при мне, сыграв... Нет, не злую шутку: шутки, к которым обычно прикладывает свою тяжелую руку мой напарник, язык не повернется обвинить в злонамеренности. Но - опять же в полном соответствии с традицией, тщательно исполняемой Морганом - дурацкую донельзя.
            А я-то поначалу обрадовался, когда в прокате каров менеджер посмотрел на меня проникновенно-понимающим взглядом и сказал, что знает, какая машина мне нужна! И счет был оплачен, не глядя, потому что глазеть не было никаких сил...
            Конечно, можно было аннулировать заказ. Потратив очередные, драгоценные, как никогда, минуты. И я даже собрался было возмутиться, но "ежедневник" завыл снова, еще настырнее, что означало: урочный час ждать не собирается. Пришлось, скрепя сердце, быстренько постичь дзен и взять то, что дали: огромный траурно-черный лимузин, явно имеющий повышенный спрос в отдельные периоды года, когда процент смертей, а следовательно, и похорон, стремительно возрастает.
            Хотя, нет худа без добра: круглосуточно оживленная трасса, ведущая к "Солар Си" при появлении моей машинищи резко притихла и позволила добраться до космопорта без малейшей вынужденной остановки, да еще на целую четверть часа раньше, чем требовалось. Правда, мне не удалось потратить столь милостиво подаренную ками паузу на приведение в порядок мыслей и растрепанной прически, потому что комм снова подал голос. И на сей раз уже не мой:
            - Дядя Амано, а ты у какого причала?
            - Восьмого, - машинально ответил я, и только секунду спустя после того, как все звуки в наушнике стихли, понял, что должен был насторожиться, ведь Эд интересовало не, где я вообще нахожусь, а...
            - У тебя новая машина?! Сугооой!
            Слово, доселе никогда не входившее в лексикон маленького сорванца, стукнуло меня в висок не хуже, чем кулаки напарника, но я решил оставить выяснение причин неожиданного сближения Адвенты с японской культурой на будущее, потому что сейчас настоятельно требовал ответа совсем другой вопрос:
            - Ты что здесь делаешь? Только не говори, что очутилась "проездом": летняя школа в другой части города, и от нее до твоего дома абсолютно прямая дорога!
            - А я из дома уже, - сообщила Эд, устраиваясь на капоте. - Занятия закончилиииись... Совсем! Теперь до начала учебного года я совершенно свободна!
            Если радость от первой новости я еще мог разделить, то вторая прогремела сигналом тревоги. Не представляю, какие сказки собиралась рассказывать девочке Барбара, но... А что, если она и впрямь не собиралась? Иначе откуда вдруг взялось рыжее чудо, болтающее сандалиями на капоте лимузина?
            - Эд, можно задать тебе вопрос?
            - Ага! - охотно заявило морганово чадо, и это только усилило мои подозрения в неминуемо чудовищном развитии событий.
            - Почему ты приехала сюда?
            - А дома никого не было.
            Логично. И быть не могло. Но вопрос пока так и остается без ответа.
            - Но что-то же... кто-то тебе сказал, куда именно надо ехать?
            - Ага, - кивнула Эд. - Она так и сказала: "Ехала бы ты, милая... Ну хоть к Амано в "Солар Си"!
            В принципе, ничего неожиданного. Ну совсем ничего. Тетушке Барбаре было не до ребенка, и она не нашла ничего лучшего, чем... Стоп! Может, все-таки проговорилась?
            - Скажи, - я встал напротив Эд и солнца, что позволило сощурить глаза, а значит, мешало бы девочке разглядеть их истинное выражение. - Барбара тебе не говорила о твоем отце? Например, почему его нет дома? Или ты не спрашивала?
            Рыжик возмущенно надулась:
            - Спросила! Он ведь должен был уже вернуться с работы.
            - И? - я готов был начать трясти ее за плечи.
            - Чего "и"?
            - Она сказала что-нибудь?
            - Сказала, что тебе лучше знать, - скорчила хитрую физиономию Эд. - Так что давай, признавайся! Куда дел моего любимого папу?
            Так... Положение, которое изначально выглядело не самым простым, в полном соответствии с законами жанра осложнилось еще больше. Сначала Барбара легким мановением начальственной руки избавилась от моего присутствия на рабочем месте, а потом, видимо, решив, что одному в отпуске мне будет скучно, отправила по тому же адресу и морганову дочурку. Казалось бы, все естественно и нормально? Ага, щас, как обычно говорит Эд!
            Я очень редко ощущаю себя по-настоящему лишним, и наверное, именно поэтому каждый такой случай всегда комариным писком звенит в ушах. А тут меня застал врасплох и одновременно заставил собраться с мыслями целый рой комаров.
            С чего все началось? С утреннего поведения Моргана. Странного? Отчасти. Нет, конечно, все было вполне в пределах обыденного, за исключением... Ну да. За исключением моего отношения к происходящему. Я что делал? Злился. Еще до той репризы в вестибюле. Неудивительно, что она только подлила масла в огонь, но... Но!
            Нужно было отшутиться, и посмотреть, что он будет делать дальше, а я сглупил. Поддался ситуации, отреагировал рефлекторно. То есть, искренне. А искренность, как известно, нередко доводит до беды. Что, если он на самом деле обиделся? Вернее, почувствовал себя брошенным и покинутым? Это же все равно, как муж после долгих лет счастливого брака вдруг перестает замечать улыбку жены. Я же почувствовал, что ему нужна помощь! Или хотя бы поддержка. А что сделал? Оттолкнул. Словом и делом заявил что-то вроде "сам справляйся со своими проблемами".
            Самое смешное, он справится, ему ведь не привыкать. Но для чего тогда, спрашивается, нужны друзья?
            Да и Барбара... Она видела нашу размолвку, о чем недвусмысленно и заявила в салоне. Ее вроде бы ничуть не взволновало происшествие с племянником, верно? Вот только женщина со стальными нервами не отправила бы Эд в долгое путешествие. Особенно после вопроса о пропавшем отце.
            Что же получается? Беспокойство есть? А действия? Где они? Почему полковник фон Хайст вдруг показательно сложила руки? Не боится, что Моргана первой найдет полиция? Тем более, что ищут его как раз...
            А ищут ли?
            Я потянул комм из кармана. Дрожащей рукой, как оказалось, потому что чуть не выронил дорогое казенное устройство. Полицейский канал охотно принял мой запрос, но спустя долгие пять секунд, за которые можно накопать целое досье на любого, кто хоть раз засветился в протоколах розыска, выдал...
            "Нет совпадений"?!
            - Так куда дел? - повторила свой вопрос... ну да, на данный момент, формально - рыжая сиротка.
            - Понимаешь, Эд... - начал было я, но тут ребенок резко сменил точку приложения своего интереса, уставившись на что-то за моей спиной. А потом восхищенно выдохнул:
            - А я думала, манга в З-Д не бывает!
            Какая еще манга? Откуда? Я уже почти подумал, что Эд решила надо мной поиздеваться, но все же сообразил повернуться прежде, чем обвинять морганово чадо в злоумышлении. И, что самое поразительное, почти согласился с выводом, изреченным устами имеющегося в наличии младенца.
            По служебной аллее шли двое. Люди, разумеется, а не рисованные картинки. Но впечатление создавалось именно второе, а не первое. Наверное, потому, что все в них было черно-белым. Тот, что находился справа, был одет почти так же, как я: черный костюм, белая рубашка, только галстук - конечно же, тоже черный, висел на своем законном месте. А еще половину лица приближающегося к нам незнакомца закрывали темные очки, вроде бы уместные на исходе лета, но почему-то вызывающие вопрос. Зато тот, кто шел слева и чуть впереди вопросов не вызывал, стоило лишь взглянуть на его костюм.
            Признаться, я и сам подумывал о чем-то подобном. Кимоно, непременно черное, дабы соответствовать торжественности момента, полоска ослепительно белого дзюбана, хакама, чьи складки только подчеркиваются серебристыми полосками ткани, и разумеется, хаори одного оттенка с кимоно. С тремя или пятью гербами, интересно? А впрочем, мне-то теперь какая разница? В смысле знания и главное, следования традициям, я уже благополучно опозорился. А уж когда дедуля увидит вблизи мои глаза, совсем уж непозволительного для благопристойной семьи цвета... Слава ками, очки я не забыл! Жесту, которым они были водружены на нос, увы, не доставало изящества, но зато хватило скорости, чтобы стыдливо прикрыть второй повод для публичного позора как раз до того, как дедуля мог бы его разглядеть.
            Для своих лет доселе неизвестный родственник выглядел весьма моложаво, лишь немногим старше моего отца. И надо сказать, что-то общее в чертах имелось. Более тяжеловесное лицо, разве что, но если я правильно помнил туманные наставления Тамико, Тору Ишикава занимал на Земле какой-то очень важный пост, к тому же являлся главой семьи, а тут волей-неволей придется быть солидным и надежным.
            Он накатывался на нас, как море, в полном соответствии со своим именем: плавно, незаметно, но неотвратимо. Прилив, а не человек. И хотя с виду в тягуче подползающей к твоим ногам полоске воды обычно нет ничего страшного, стоит зазеваться, и размякший песок затянет тебя по щиколотки...
            Пятьдесят метров. Сорок. Тридцать. Двадцать. Десять...
            Остановка. Тишина. Даже ветер куда-то вдруг подевался. Испугался, что ли? Впрочем, ему простительно, он же - слепая стихия, а я все-таки человек. Да и те, что замерли в нескольких шагах от меня, тоже люди. Надеюсь.
            Все подробнейшие инструкции по встрече родственника вылетели из моей головы еще утром, после рукоприкладства, устроенного Морганом, но пока я судорожно пытался вспомнить или придумать, что делать дальше, кое-кому не потребовалось ни минуты раздумий, чтобы завяить:
            - Ну вы прям, как кукуруза!
            Я повернулся к Эд, по-прежнему не покидающей капот лимузина. Девчонка смотрела на вновьприбывших, что называется, во все глаза, и, что самое интересное, выглядела совершенно довольной собственной... Что она там сказала?
            - Кукуруза?
            Видимо, в моем голосе с удивлением соседствовало явное недовольство, потому что ребенок немного смутился. Правда, отступать не стал:
            - Нууу, кукудза...
            Звучит почти знакомо. И все же, что она имела в виду?
            - А, вспомнила! Якудза!
            Вот теперь лицо Эд засияло ничуть не слабее закатного солнца, а я порадовался, что успел спрятать глаза за темными стеклами очков. Цвет? Да ками с ним, с цветом! Беспечное словоизлияние постороннего человека было куда хуже всех возможных вынужденных изменений моей внешности.
            В нашей семье было запрещено говорить о якудзе. Нет, конечно, никто не стал бы наказывать меня за это слово, случайно или намеренно произнесенное, но достаточно было и осуждающего взгляда отца, чтобы быстро научиться соблюдать неписаные правила. Причин мне никто не называл. Мама что-то знала, это точно, но в хранении секретов, особенно этого, вела себя еще строже, чем отец. Касательно же Тамико... Вот сестра - та еще трещотка! Может, именно поэтому и предпочла убраться подальше от незваного родственника?
            - Какой непосредственный ребенок.
            Ну да, Моргану дочурка давно уже не по средствам... Ками, о чем я только думаю?!
            Голос дедушки был тих и спокоен. На первый взгляд. И несминаем, как вода. Ни одна черточка сурового лица не дрогнула, и все же мне показалось, что меня отчитали самым унизительным образом. А за что, позвольте спросить? За ребенка, который не обязан придерживаться всех этих традиционных заморочек?
            - Рад приветствовать вас, Ишикава-сан!
            Я изобразил поклон. Как сумел - практики-то то никакой, можно сказать, с ранней юности не было. Видимо, сумел плохо, потому что мои старания были отмечены странным звуком, похожим на фырканье. Или сморкание. Наверное, надо было сложиться пополам, как того требовал этикет, но чем ниже опускалась моя голова, тем больше в ней, да и во всем теле возникало напоминаний об утреннем сотрясении. И, нагнись я еще ниже, мог бы попросту не удержаться на ногах.
            - Желаете проследовать в резиденцию?
            Он прошел мимо меня, к распахнутой двери лимузина, так и не произнеся ни слова. Телохранитель, помощник или кем там был его сопровождающий, последовал за своим начальником на прежнем отдалении и, когда садился в машину, сделал все возможное и невозможное, чтобы не всколыхнуть своими движениями ни складочки кимоно.
            Признаться, я закрывал за ними дверь с облегчением. Огромным.
            - Важная шишка? - спросила заметно притихшая Эд.
            - Мой дедушка.
            - А больше на бабушку похож в своем халате... Можно, я с тобой поеду? Ни разу не каталась на такой машине!
            - Собственно...
            А что потом? Отпустить ее ночевать одну? Положим, за одну ночь со вполне разумным ребенком ничего страшного случиться не должно, однако, учитывая район и особенно соседей Моргана... К тому же, если отец попадает в странные ситуации по теоретически невозможным стечениям обстоятельств, то дочь в этом смысле пошла намного дальше: сама себе устраивает приключения. И можно не сомневаться, что будучи предоставлена сама себе, Адвента воспользуется своими талантами по полной программе.
            - Я хотел предложить тебе переночевать у меня.
            - У тебя дома? Сугооой! - снова воспользовалась чужеродным словечком Эд, но восторг быстро сменился подозительностью: - Папа не придет сегодня домой?
            - Садись, поговорим по дороге, - я пихнул ребенка на переднее сиденье и захлопнул дверь прежде, чем рыжий сорванец попытался бы оказать сопротивление.
            Надо сказать, она обиделась. Надула губы на целых пять минут, пока плавное покачивание лимузина и почтительно расступающиеся перед нами прочие участники дорожного движения все-таки не вернули в глаза Эд восторженные искорки. Хотя, от главного вопроса не отвратили:
            - С ним что-то случилось, да?
            - Э... Нет, ничего не случилось.
            Надеюсь.
            - А почему его не было дома, когда я пришла?
            - Потому что твой папа занят.
            - У него задание?
            У него очередной приступ то ли психического расстройства, то ли усталости от прелестей привычной жизни! А впрочем... Я невольно снизил скорость, чем явно усугубил положение машин, едущих в одном потоке с лимузином, но траурный вид пока успешно избавлял от праведного негодования водителей.
            Он ведь еще весной вел себя... ну, скажем, тревожно. Весь тот бред с завещанием, к примеру? Что Морган вообще кому-либо может завещать, кроме своих долгов? Летом ему, правда, вроде стало спокойнее. Или так только казалось? В конце концов, работы навалилось много, некогда было отвлекаться на всякую ерун... На личные дела. А сегодня его опять вдруг взяло и накрыло, да так, что обычное уныние переросло в свою полную противоположность. А что, если он и впрямь решился покон...
            Я покосился в сторону Эд.
            Нет, это еще более бредовая идея! В конце концов, по самоубийству страховку не платят, только если несчастный случай или, скажем, убийство при задержании.
            При задержании?!
            Успокойся, Амано. Дыши глубже! Вот так. Хорошо. Ты же помнишь: никаких сообщений о розыске не было. Значит, Барбара все-таки его прикрывает. С другой стороны, но это лучше, чем ничего: если бы розыск был объявлен, может статься, что уже нынешней ночью...
            - Твоему папе нужно было уехать.
            - Надолго?
            - Ну... как закончит свои дела.
            Или покончит с собой - неизвестно, что вероятнее.
            - А что за дела? Он не говорил.
            - Что-то личное. Эээ... семейное.
            - Очередного ребенка усыновляет? - хмыкнула Эд.
            О, такой поворот событий был бы самым желанным! Для меня сейчас. А для Моргана, конечно, вряд ли.
            - Не знаю. Он и мне ничего не сказал.
            - Это плохо, - глубокомысленно заявила девочка.
            Кто бы спорил?
            - А насчет меня он попросил?
            Не успел. Или не подумал. Или даже не собирался?
            - Ну да.
            - Здорово!
            На самом деле, ничего "здорового" в происходящем не было, потому что всю оставшуюся дорогу я никак не мог себе представить способ, которым Эд может ужиться под одной крышей с двумя церемонными куклами. И, как выяснилось, только зря ломал голову: когда дедуля выбрался из лимузина и заметил, что ребенок тоже направляется к дому, меня встретил еще один морской прилив. Ледяной.
            - Что она делает?
            - Идет домой.
            - Разве это ее дом?
            - Сейчас это ваш дом. И мой. А эта девочка - дочь моего друга.
            - Наследник Амано водит дружбу с гайдзинами? - процедил дедушка сквозь зубы и тут же, словно запамятав, сменил тон на снисходительный: - Видно, кровь дает себя знать...
            Вот теперь я и вправду заледенел. Если ярость способна оказаться настолько холодной.
            Кровь, значит? Разумеется, речь идет о моей матери. О ком же еще? Понятно, почему отец не любил вспоминать, что где-то далеко, на Земле, у него тоже есть семья. Родительская. Маму не приняли в нее ни тогда, ни сейчас. Да, дедуля, раз уж приехал в наш дом, похоже, готов был примириться с делами давно минувших дней, может, даже сделал бы вид, что не помнит прежних размолвок, но...
            Хорошо, что Адвента оказалась здесь. Вернее, плохо: незачем девочке было все это слышать. Но мне - надо было. Чтобы не питать насчет деда опасных иллюзий.
            - Эд, иди обратно в машину.
            Растерянный взгляд. Дрогнувшие губы.
            - Я отвезу тебя...
            И вернусь? Ну уж нет!
            - Поедем домой.
            На сей раз девочка решила побыть послушной: в два счета заняла прежнее место на сиденье. А вот я не намерен был больше исполнять роль почтительного внука и радушного хозяина.
            - Ключи от дома - в гостиной. Можете занимать любые комнаты, пользоваться всем, что понадобится. Чего-то не хватит - сделайте заказ. На мой счет. Желаю приятного времяпровождения!
            Дедуля спросил, уже у моей спины:
            - Как я должен все это понимать?
            Как, как... Есть одно предложение, но не слишком пристойное для употребления в обществе.
            - Мой дом открыт для вас, Ишикава-сан.
            - А твое сердце?
            У меня очень умная сестра. Очень хитрая. Безгранично предусмотрительная. И бесконечно подлая. Почему она хотя бы не намекнула, с чем я могу столкнуться?! Чего хочет этот человек, несколько минут назад незнакомый мне, а теперь - почти ненавистный? Проложить тропку к внуку в обход сына и невестки? Сентиментальным стал на старости лет? А может, все остальные потомки тоже от него отвернулись, и теперь старикан хватается за любую соломинку, лишь бы вернуть видимость семьи?
            - Мое сердце принадлежит только мне. И когда-нибудь будет принадлежать женщине, которую я выберу, не оглядываясь ни на чьи пожелания.
            И я двинулся к машине. В полнейшей тишине, нарушаемой только хрустом песка под ногами.
            Дедушка не стал ни отговаривать меня от принятого решения, ни осуждать. Только вслед донеслось замечание, сделанное, как мне показалось, с каким-то особым выражением:
            - Гордый и горячий... Весь в отца.
            Горячий? Да я холоден, как лед! И тверд, как камень. Ну, по крайней мере, хотел бы сейчас так думать про себя.
            Эд тоже молчала. Долго. До самого дома. Парковать лимузин во дворе между многоэтажками оказалось труднее, чем пилотировать баржу в метеоритном поясе Ландо - если верить рассказам Рэнди, плотно поработавшего в свое время в команде по отлову контрабандистов. Зато девочка немного оттаяла, когда получила порцию завистливо-восхищенных взглядов от соседей по дому и случайных прохожих. Даже вызвалась приготовить ужин. А пока она громыхала в кухне кастрюлями, тарелками и прочей посудой, я набрал на комме номер... Ну да, как раз так кстати помянутого Доусона.
            - Привет, Рэнди!
            - О, наш болезный! Как голова?
            - Пока на плечах.
            - Хорошо, что ты в этом уверен.
            - А что, есть повод сомневаться?
            Где поблизости от Доусона раздался смех. Звонкий. Женский.
            - Да нет. Я же сказал: хорошо, что ты уверен. Я вот сейчас, например, голову успешно теряю...
            Смех стал заливистее.
            - Рэнди, я тебя отвлекаю?
            - Немного. Но будем считать, что своим звонком ты совершаешь благородный поступок, организуя мне передышку перед следующим наступл...
            Окончание фразы утонуло в звуках чего-то, весьма похожего на поцелуй.
            - Ты с Лионой?
            - Браво, капитан Сэна! Вы сегодня дьявольски проницательны, учитывая постигшую вас травму.
            - Надеюсь, ты ей не сказал о...
            - Подожди, сейчас выйду на балкон.
            Какое-то время комм молчал. В смысле, не издавал никаких членораздельных звуков, только свист, шипение и стук.
            - Так сказал или нет?
            - Вообще-то...
            Я замер в ожидании грохота неба, падающего на землю.
            - Нет. Но это не имеет значения.
            - Как это, не имеет?!
            - Я спросил, когда пришел, не случалось ли с ее братиком в последнее время каких-то неурядиц. Ну так, на всякий случай спросил.
            - И что она ответила? - прохрипел я.
            - Что Морган хорошо усвоил уроки юности, и теперь если делает глупости, то только те, за которые готов нести ответственность.
            Бум... Бум. Буммм! Нет, это не кулинарные упражнения Эд. Это гвозди, забиваемые в крышку гроба, причем еще неизвестно, моего или морганова. А может, общего? Нам и одного на двоих хватит. В тесноте, как говорится, да не в обиде.
            - Чего притих? - поинтересовался Доусон.
            - Ничего. Задумался.
            - Так о чем хотел спросить-то?
            А я хотел? Ну да. Точно.
            - У тебя на завтра какие планы?
            - У нас отгул! - пропел в комме голос Лионы и следом снова раздались шуршание, смех и свидетельства прочих нежностей.
            - На самом деле отгул?
            - Да, Барбара устроила аттракцион невиданной щедрости.
            Исчезновение Моргана. Мой отпуск. Отгул Доусона. Или я и вправду потерял остатки разума, или все эти события связано друг с другом крепче, чем хотелось бы верить.
            - Джей, я так понимаю, тоже...
            - Его командировали в Коммцентр. Читать лекцию новичкам.
            О, ну хоть кто-то из нас займется делом. Правда, учитывая особое отношение Паркера к таким вещам, как наставничество... Нет, даже не хочу думать, какие лекции и кому он собирается читать!
            - А сама наша госпожа?
            - С утра собиралась быть на месте. А может, и весь день.
            Отличная новость. Барбара у себя в кабинете уязвима куда больше, чем в полевых условиях. Особенно если удар наносит враг, против которого у любящей тетушки нет адекватного способа защиты.
            - Спасибо, Рэнди.
            - Да не за что. Ты отдыхай, давай.
            - Сам отдыхай... Труженик любовного фронта. Или тыла?
            - А это мы еще посмотрим...
            Он отключился под очередной взрыв смеха.
            - Готово! - высунулась из-за дверного косяка рыжая голова. - Руки помыть не забудь!
            ***
           
         Морган Кейн
         Ночь в компании с душем - лучше, чем просто бессонная ночь, если вы не можете лежать на одном месте больше четверти часа. Да и вообще лежать не можете. Я надеялся, что зуд и жжение к вечеру сойдут "на нет", но когда мои надежды, даже самые скромные, имели обыкновение сбываться?
         Хуже всего, что ощущения, не позволявшие надолго сомкнуть глаза, не кучковались в каком-то одном месте, а меланхолично путешествовали по мне. Вверх-вниз, вверх-вниз, изредка замирая, как вкопанные, - видимо, чтобы поразмыслить над дальнейшим маршрутом. Понятно, что это хулиганил пресловутый нейропроводящий гель биорезонансной системы, втиснутой в мое многострадальное тело. И возможно, он именно так и должен был себя вести, но... Понимание облегчения, конечно же, не приносило. Снотворное я принимать даже не пытался: после реакции, возникшей у "абсолютно нейтрального вещества" с моим организмом, страшно было решиться на новый эксперимент.
         Чем дольше человек остается без сна, тем мрачнее становится его сознание. Вот и я помрачнел примерно часам к трем ночи до такой степени, что вполне уже осознанно подошел к мысли наложить на себя руки и... Еще минут через двадцать осуществил задуманное. Без незапланированных синяков не обошлось, но на фоне моей нынешней веселенькой расцветки пара лиловатых пятен выглядела всего лишь этаким легким цветовым акцентом. И найденный выход из положения казался мне практически идеальным. Ровно до того момента, когда дверца душа не распахнулось, а следом не раздался истошный крик и звук падения. Одного тела, довольно легкого. А потом очень в поле видимости моего взгляда вплыл очень тяжелый кулак.
         - Ты что творишь, каналья?! Повеситься вздумал?!
         Поскольку времени, потраченного на сон, явно оказалось недостаточно, соображал я медленно, и только наполовину удачная попытка нащупать ногами пол - а вернее, желание убраться подальше от разъяренного Диего, смогла прояснить ситуацию. По крайней мере, моему все еще дремлющему сознанию.
         Я потянул за страховочный конец паутины, которую соорудил по подобию парашютного ранца из подручных материалов, шлепнулся ступнями о мокрый пол и наконец-то смог, из под мышки верзилы, разглядеть Брендона, хлопочущего на полу над инфантой, которая в данный момент явно пребывала в беспамятстве.
         - Она же из-за тебя чуть не умерла!
         Можно было возразить, что несколькими часами ранее моя жизнь рисковала расстаться со мной, но вместо этого я только молча смотрел, как Элисабет приводят в чувство, сажают на кушетку и закутывают в одеяло.
         - Оденься хоть! - мне в лицо полетели шорты.
         - Не ругайтесь на него, - тихо попросила инфанта.
         - Ругаться? Ругаться?! - снова вспылил Диего. - Да его убить мало!
         - Но он же не хотел меня напугать?
         - Может он сначала сам скажет, чего хотел? - теперь ко мне повернулись все трое, с настойчиво-вопросительными взглядами, живо напомнив...
         Их было слишком много, похожих воспоминаний. Начиная колледжем и заканчивая совсем недавним прошлым. И каждый раз, каждый божий день я, запинаясь, краснея или бледнея, пытался объяснить смысл своих намерений, и, что было намного труднее и практически никогда не заканчивалось успехом - почему объективная реальность никогда не желает совпадать с моими планами на нее.
         Ну вот что мне делать сейчас?! Снова начать извиняться? Посвятить инфанту в правила и устройства техники безопасности при выполнении внутриатмосферных полетов? Это было бы совсем глупо по двум причинам. Во-первых, незачем забивать девочке голову вещами, которые в течение ближайшей недели уж точно не пригодятся, а во-вторых...
         Одна правда всегда тащит за собой другую. Расскажу летные подробности, сразу возникнет вопрос: откуда я их знаю? И даже если не сразу начнутся разбирательства, останется сомнение, подозрение, тревога - да бог знает, что еще! И главное, никакого доверия не будет. Правда, если возьму и совру, в будущем это тоже грозит мне отставкой от двора юной принцессы мафии...
         Но с другой стороны, разве я планировал оставаться с ней дольше, чем это предусмотрено приказом? Ни в коем случае. У меня своя инфанта имеется, и с характером куда более суровым. А с этой девочкой, насколько бы хорошей, красивой, чудесной она ни была, мне к алтарю не идти и детей не крестить. Одна маленькая ложь, две, три... Меня ведь здесь не должны любить, верно? Нигде не должны любить, пусть мне иногда этого хочется до такой боли...
         Итак, немножко неправды? Что ж, попробуем. Девочке, да и обоим ее спутникам нужен кто-то старший. Или правильнее будет, старшой? Тот, кого они слушали бы. Тот, кто руководил бы, или хотя бы вдохновлял и направлял. Но конечно, не в любимом стиле Барбары: "Встал и пошел! Выполнять!". Скорее, в стиле моего отца.
         Капля снисхождение, капля сочувствия, пять капель заботы, средней между отеческой и дружеской, три капли искреннего внимания к деталям, соль и перец по вкусу - вот и весь рецепт. Ах да, еще ни в коем случае нельзя показать союзнику (если, конечно, рассчитываешь на сотрудничество), что ты в чем-то круче его. Ты просто - круче. Быстрее. Выше. Сильнее. И главное, тебе не нужно ничего никому доказывать. Ты уже все доказал. Себе, в первую очередь. Как бы еще применить этот верный и действенный способ...
         Хотя, мне ведь даже не нужно стараться. Я действительно, круче всех их, вместе взятых. Ну у кого, скажите, могла возникнуть аллергия на нейтральное во всех отношениях вещество, которое даже груднички могут безболезненно трогать, нюхать, глотать наконец? И кто, вместо того, чтобы взывать к разуму и чувствам, грубо вторгся для начала в череп напарника, а потом и в хрупкий мир ювелирного салона? Вряд ли отец гордился бы мной в этом смысле. Да, вряд ли... Но попытка была? Будь здоров! Удачная? Ээээ... Не самая провальная. Если формально подойти к выполнению приказа - и вовсе предельно успешная. Так чего же я жду?
         Выдох. Вдох. И - в омут головой! Что у нас лучшая атака на все времена? Правильно, нападение:
         - Мои желания спрятаны в недрах самого надежного депозитария этой Вселенной: я могу их только продать, но не позволить выкрасть, а в плане платежеспособности, уж извините, никто в этой комнате на роль покупателя не подойдет. И потом, господа, и вы, сеньора миа... Вы с треском провалили проверку. Благодарите святую деву, что экзаменатором был я, а не тот увечный старик из парка.
         - Какую еще проверку? - грозно сдвинул брови Диего.
         - Тест моего собственного изобретения.
         - Ах, так это для него понадобилось лезть в петлю? - догадливо предположил Брендон.
         - Петель было несколько, если вы не заметили. Ну, да дело не них...
         Трудно чувствовать себя крутым, разгуливая в одних шортах, которые к тому же постоянно норовят сползти вниз. Кажется, что все только и делают, что смотрят, но не просто на твое ничем не защищенное тело, а вглубь него, туда, где прячется душа, трясущаяся от страха. От страха за совершенно чужих людей.
         Меня, в случае чего, вытащат, можно даже не сомневаться. Хотя бы для того, чтобы тетушка, томно щуря глаза, зачитала перечень новых нелепых поручений, которые ей так нравится получать в моем исполнении. А вот девочку вытаскивать никто не будет. Даже хуже: ее могут назначить на заклание еще до конца всех испытаний. Подгонят к городу войска раньше, чем намечено, соберут спецназ по провинциям, и никого не будет больше волновать судьба несчастной сироты, вся вина и беда которой состояли только в том, чтобы однажды почувствовать ответственность за других...
         Я не смогу сделать из принцессы королеву за несколько дней. Не в моих силах. Но подвести инфанту к трону на самое близкое расстояние, какое только возможно... Почему бы и нет? С высоты больнее падать, зато пока летишь, преисполняешься гордости от того, что все-таки сумел забраться наверх. И каждая ступенька будет самой настоящей вершиной. Каждый пункт списка.
         - Сеньора миа.
         Она послушно подняла подбородок, как прилежная ученица.
         - Вы должны раз и навсегда приказать себе привыкнуть к неожиданностям. - Особенно на те дни, пока я рядом. - Привыкнуть к тому, что они все равно будут случаться, вне зависимости от вашего желания.
         - Разве к такому можно привыкнуть? - хлопнули серебристые ресницы.
         А я почем знаю? У меня эта привычка практически врожденная, а как все происходит у нормальных людей...
         - Я не говорил о возможностях. Это нужно. Просто нужно. Даже если бы в душе, на самом деле, висел труп, это не повод терять сознание. Потому что в вашем случае потеря сознания - это потеря не вашего личного контроля, а контроля вообще. Что будут делать ваши люди? Защищать вас. Спасать. Прикрывать собой и все такое. Это хорошо. Нет, это замечательно! Но отступление без руководства куда опаснее, чем отчаянная атака во главе с беспечным сорванцом: она-то как раз вполне может получиться.
         - Я не понимаю... - всхлипнула Элисабет.
         Ну в точности, Эд, когда слушает мои нотации! Настоящие, имею в виду, а не обычное ворчание. А чем можно поднять самооценку ребенка? Только одним: внушить, что взраст - не помеха всем прочим достоинствам.
         - Вы, сеньора миа - королева, святая дева и смысл жизни этих людей. Что-то не так, мистер Брендон? На вашем лице улыбка.
         - Нет, ничего, ничего! - залопотал Ли, встретив угрюмый взгляд Диего.
         - Тогда продолжаю. Итак, вы - то единственное, что должно оставаться живым, целым и невредимым. Но если тело можно защитить разными внешними способами, то с тем, что ранит ваше сердце, справитесь только вы сама. Со страхом, например. Со смертью близкого человека. С ненавистью и любовью, наконец.
         - С любовью? - переспросила инфанта. - Разве ее тоже нужно...
         - Думаю, об этом пока рано говорить. Согласны? Или у вас уже есть...
         - Никого у нее нет, - доложил телохранитель, и судя по тому, как он поспешил с ответом, но убрал недовольство из голоса, в нашем королевском доме назревала мирная революция.
         - Это хорошо. То есть, плохо, конечно, в общем, но сейчас и для всех нас - хорошо. Любовь оставим на потом. Сначала дело!
         - Я не должна бояться?
         - Вы можете делать все, что пожелаете. Вы же королева. Но поскольку у вас есть подданные... Да, пока маловато. Но с увеличением количества степень ответственности обычно падает, так что в этом ваше нынешнее положение не слишком завидно.
         - Я забочусь о... - Элисабет покраснела. - О своих подданных.
         - Конечно! Даже не вздумайте думать иначе! И подданные заботятся о вас. Причем не меньше и не горячее. Но у них больше свободы в действиях. Должно быть больше свободы, иначе... Играть в куклы весело. Наверное. Но нерезультативно.
         - Я не запрещаю...
         - И не надо пробовать. Вы должны излагать только свою волю, а уж наше дело ее исполнять, как умеем. Это понятно?
         - Не очень, - призналась инфанта.
         - Попробуйте запомнить пока вот что, сеньора миа. Ради вас любой человек в этой комнате может совершить очень странный или очень опасный поступок, возможно, даже такой, который ударит вас, больнее мачете. Но это будет всего лишь наше понимание вашей воли. Приказ мы исполним дословно, как только он будет отдан. А вот волю королевы мы проводим к разуму через сердце. Только так. И значит, все, что сделаем, будет сделано с самыми чистыми помыслами и во имя вашего блага.
         - Но как это связано с...
         - Мы беспрекословно принимаем вашу волю, вы - нашу службу. Самую неожиданную. Принимаете, как должное. Всех остальных людей и их мозговых тараканов, пожалуйста, бойтесь, если пожелаете. Нас - не нужно.
         - Значит, вы... - Она сделала шаг вперед, словно собиралась дотронуться до моего плеча, но донельзя кстати возникшая легкая судорога мышц, заставившая меня передернуть плечами, напомнила инфанте о соблюдении необходимой дистанции. - Вы не собирались...
         Ну вот, теперь можно и вернуться к тому, с чего начали. К объяснениям.
         - Вешаться? Вообще-то, я пытался поспать. И мне это даже удавалось, пока... Да, я вполне выспался. И честно говоря, не отказался бы от завтрака, если в этом доме еще осталось съестное.
         Они помолчали. Все трое. Девочка - явно напряженно вспоминая, что завалялось в холодильнике. Брендон - опасливо косясь в сторону телохранителя, поскольку хоть и разделял рвение своего товарища по несчастью, но вряд ли был настроен на активные боевые действия. Диего... На лице этого верзилы мысли читались с трудом. Но именно их нехватка, похоже, и породила заключение:
         - Я думаю, нам всем стоит послушать этого человека.
         И они послушали. Хотя пришлось приложить несколько больше усилий, чем я предполагал, чтобы внушить троице очень простую мысль о белой вороне, каковой мне приходилось выглядеть сейчас в любом уголке столицы. Может, где-то и существовал квартал или резервация, населенная исключительно индейцами в боевой раскраске, но она явно не годилась для осуществления следующего пункта по списку, а именно: промышленного шпионажа.
         ***
         Каковы из себя должны быть шпионы? Либо шикарно-ослепительны, чтобы застилать всем глаза своим блеском, либо незаметны даже при прямом и очень внимательном взгляде. Я сейчас не подходил ни под первую категорию, ни под вторую. Элисабет, впрочем, тоже. Из Диего и Брендона можно было, при определенном старании, изобразить что-нибудь, но прежде, чем начинать сражение, всегда неплохо определиться, на каком поле оно будет происходить. Поэтому сразу после раннего завтрака мы отправились туда, где промышленных секретов было пруд пруди. В Малый Сити.
         Я уже посещал его пару раз, последний - совсем недавно, в компании Амано, но как это обычно бывает, все бегом да бегом, не поднимая взгляда от протоколов... А тут выдалась возможность постоять на месте и полюбоваться лабиринтами из стекла, стали и бетона, поднимающимися на невероятную высоту. Центральный Сити, конечно, впечатляет непосвященного больше, но именно здесь, между биржевыми сводками, акциями, облигациями, бизнес-планами, прочими бумажками, стоящими невероятных денег и обычной жизнью расстояние было минимальным: в одном и том же кафе могли сидеть за соседними столиками офисные труженики и мамаша, выгуливающая ребенка в последние деньки перед школой...
         Кстати, о кафе: улицы постепенно наполнялись народом, все-таки, время рабочее, десятый час пробил, и любопытно-настороженных взглядов в мою сторону начинало становиться все больше. Элисабет вместе с телохранителем обшаривала близлежащий бизнес-центр на предмет будущей кражи, Брендон искал удачи по более широкому периметру, а я вынужден был оставаться примерно на одном месте, чтобы избежать незапланированных конвульсий. И заодно верить, что обещанные пятьсот метров таковыми и окажутся.
         Уповая на то, что выбранное заведение общественного питания окажется в радиусе моей относительной свободы, а горсти монет, любезно одолженной Диего, хватит хотя бы на стакан воды, я шагнул в полосу мягкого света под замечательно-сладким названием "Медовая вишенка". И конечно, сразу понял, что попал не по адресу: крохотный зал был битком набит красотками.
         Какой работой они занимались, можно было даже не спрашивать. Безумно длинные ноги, безумно большие глаза, безумно яркие наряды - модели, одним словом. Причем, модели, вышедшие на тропу войны за работодателя. Ну как же я мог забыть, что тут поблизости куча всевозможных дизайнерских мастерских, модельных агентств, домов моды... Одна "Колыбель" чего стоит! И вот все эти девицы, расфуфыренные в пух энд прах, как по команде, повернули взгляды в мою сторону...
         Думаю, Амано сошел бы с ума от счастья, окажись на моем месте в эту минуту. Морган Кейн тоже сошел бы с ума, правда, совсем по другой причине. От стыда, к примеру. Но колокольчиками под дверью "Вишенки" прозвенел не тот и не другой, а некто по имени Дэниел.
         Некто... А кто, в самом-то деле?
         Каким должен быть человек, рискнувший войти в гламурный цветник, прямо скажем, не в самом парадном виде? Хотя, почему не в парадном? Другого у меня точно нет. Да и ни у кого во всем Сити. И если уж я здесь появился, то наверное, не просто так, а потому что мне это было нужно. Да, именно! Нужно, и все. А значит, какое мне дело до чужих взглядов и мнений?
         Десяток шагов к барной стойке показался мне самой длинной полосой препятствий в моей жизни. Особенно трудно было делать вид, что вроде бы смотришь в ответ на каждую из любопытствующих сорок, но на самом деле только скользишь глазами мимо. Даже плотно сжатые губы скривились от напряжения, сооружая у меня на лице, даже боюсь представить, какую гримасу. Впрочем, бармен, на которого я посмотрел вполне прямо, хотя и из-под полей кожаной шляпы, заученно улыбнулся:
         - Изволите сделать заказ?
         Вот это было настоящей победой. Моргана здесь даже не заметили бы, не говоря уже о том, чтобы сделать первый шаг навстречу клиенту.
         - Кофе.
         - Черный? - уточнил бармен.
         Вместо ответа я попробовал улыбнуться. Не разжимая губ, так, что при желании моя гримаса могла бы сойти за что угодно, кроме улыбки.
         - Может быть, мистер желает чего-нибудь покрепче?
         Я незаметно скосил глаза на доску с ценниками. Рюмка коньяка мне бы точно не помешала, но ее стоимость в мой бюджет, увы, не укладывалась. С другой стороны, раз уж мне было сделано подобное предложение, значит, меня посчитали человеком, достойным услужливо поднесенной выпивки, и этот успех срочно нужно было закреплять.
         - Крепкие напитки с утра? - не сдерживая хрипотцу в голосе, пренебрежительно переспросил я. - Дурное предложение. Если мужчина хочет опьянеть, ему довольно всего лишь красивой женщины.
         Слова обычно очень хорошо подкреплять жестами, поэтому поворот в сторону клумбы... то есть, столика с моделями, оказался очень кстати. Для успеха. Причем гораздо большего, чем был мне нужен. Но когда девушки в мгновение ока окружили меня, пугаться было уже поздно.
         - И часто вы так пьянеете? - чуть картавя, протянула мулатка, оказавшаяся прямо передо мной.
         Да каждый божий день, потому что напарник не пропускает мимо себя ни одну красивую юбку. То есть, ее содержимое, конечно.
         - Возможности не упускаю.
         - И насколько вы ловки? - шепнула на ухо ее более светлокожая подруга.
         - Жалоб пока не поступало.
         И в самом деле, ведь, никто не жаловался. Некому пока что.
         - Значит, в вашей книге жалоб и предложений найдется чистая страничка?
         О, это уже кто-то третий облокотился о мою спину.
         - И не одна...
         Если до этого момента я удерживал чашку с кофе в пальцах хоть и с трудом, но вполне уверенно, то когда в дверях раздался знакомый визгливый голосок, пришлось сделать еще более невероятное усилие: поставить посуду на стол. Хотя бы потому, что явление месье Дюпре освежило в моей памяти кучу не самых приятных моментов.
         - Мотыльки мои! Где вы? Ауууу!
         Судя по лицам девушек, явление босса никого не обрадовало. Даже бармен, как мне показалось, досадливо вздохнул. Впрочем, оно и понятно: выручка кафе за низкокалорийные напитки и фруктовые салаты идет в минуты модельного отдыха, а не труда.
         - Стрекозонькиии!
         Чем-то они и впрямь были похожи на насекомых. Например, тем, как споро и быстро облепили меня. А вот отлепляться спешить не стали, и мулатка, первой подкатившая ко мне, вздохнула:
         - Ну вот, сейчас опять начнутся напрасные поиски вдохновения...
         Я чуть было не спросил про ложку. Слава богу, не успел: модельер добрался до нашей тесной компании быстрее, чем слова - до моего языка.
         - Пчелки мои, кто разрешил вам покинуть улей?
         - Месье, мы всего лишь вышли подышать немного свежим...
         - Свежим кофе? - потянул ноздрями Дюпре в сторону моей чашки. - Надышались? Тогда марш-марш на свои места! Вас ждет работа!
         - К вам вернулась муза? - попробовали девочки подлизаться к начальнику, за что были вознаграждены патетически возведенными к потолку очами и трагической миной через все круглое лицо коротышки.
         - О нет, моя драгоценная все еще бродит... Там, куда ее прогнал этот жуткий, этот мерзкий, этот совершенно отвратительно одетый...
         Я снова поднес чашку к губам. Отчасти чтобы закрыть улыбку, отчасти пряча виноватый взгляд. Мало было шансов на то, что мое "действие по обстановке" сказалось на простое модельного дома пагубнее, чем потеря любимой кофейной ложки, но я все равно чувствовал себя немного в ответе за человека, похоже, искренне страдающего от внезапного перерыва в любимой работе. Утешить бы его хоть как-нибудь...
         - Женщина всегда уходит сама. И возвращается, лишь когда ей этого захочется.
         Месье Дюпре застыл, по-прежнему глядя в потолок, но теперь уже явно прислушиваясь к окружающему миру, а не к своему горю.
         - И если ваше женщина своенравна хотя бы на сотую долю так, как моя тетушка, на ожидание может понадобиться целая вечность... Или всего пять минут.
         Это я лично наблюдал в исполнении Барбары. Неоднократно, хотя быть поверенным в любовных делах родственной начальницы не имел ни малейшего желания. Само собой выходило как-то. Заодно у тети всегда имелось под рукой удобное объяснение для любого разрыва: во всем виноват племянник.
         Модельер повернул голову. Ко мне. Пока еще только на десять градусов.
         - А еще ни одна женщина не придет туда, где ее не ждет роскошная встреча. Вот вы тщательно подготовились к самому волнительному моменту своей жизни?
         Новое движение шеи, короткое и нервное, а глаза скашиваются настолько, насколько это возможно, исходя из особенностей строения человеческого черепа, и осматривают меня с ног до головы.
         - О чем вы только что говорили? - Дюпре выгнулся дугой, и теперь смотрел на меня снизу вверх, откуда-то из-под подбородка. Моего.
         - О женщине. О чем еще может говорить и думать мужчина? Если он, конечно, имеет право носить это гордое имя.
         - О женщине... - повторил коротышка, уже просто неприлично поедая меня глазами. - Кажется, еще было что-то о встрече, которая...
         - Состоится в любую минуту, - я чуть наклонился, в свою очередь, глядя на модельера в упор.
         - В любую минуту... - прошептал тот, а мгновением спустя взвизгнул: - Да, именно в любую минуту!
         Ни я, ни девочки от этой писклявой сирены не подскочили: у моделей, скорее всего, была уже выработана стойкая привычка к капризам босса, а мне при всем желании не удалось бы и шевельнуться под грузом, по меньшей мере, пяти тел, нависающих со всех сторон.
         - В любую минуту... Мотыльки мои! Можете лететь сегодня по домам! За счет фирмы: я все оплачу! Ну, брысь отсюда! Немедленно!
         Когда пространство вокруг меня расчистилось, последовал новый осмотр, еще более тщательный, хотя и уже порядочно затуманенным глазом. А сразу после него последовало предложение. В каком-то смысле, даже непристойное:
         - Помогите мне вернуть мою музу! У вас получится, я чувствую!
         Ну вот, за что боролся, на то и напоролся. Вину почувствовал перед человеком? А теперь что чувствуешь, Морган Кейн?
         - И где вы намерены раскинуть силки?
         - В моем офисе, в "Колыбели". Немедленно!
         Нет, второй раз я его обидеть не смогу. Лимит вынужденных глупостей исчерпан.
         - Пожалуй, я загляну к вам. Но не сию минуту... Видите ли, у меня, в отличие от вас, муза уже имеется, и я не хочу долго оставлять ее без присмотра.
         - Берите с собой! - щедро разрешил месье Дюпре. - Так я жду?
         - И ваши ожидания не будут долгими, - пообещал я.
         ***
         Криминальная психология помимо всего прочего основывается на том противоречивом, и все же постоянно находящем фактическое подтверждение положении, что каждый преступник однажды возвращается на место своего преступления. Почему так происходит? Причины выдвигаются на любой вкус. Тут и чувство вины, и желание вновь пережить сладкие ощущения совершенного правонарушения, и попытка воскресить в памяти ту, первую волну адреналина, и... Но почему-то все стараются вести себя предельно уклончиво, когда речь заходит о самой жертве. Так вот, ответственно заявляю: жертва зачастую сама виновата в повторении одного и того же. Вот как в моем случае.
         Я бы ни за что не переступил больше порог этого злачного модного предприятия! Даже терзаясь глубочайшими муками совести. А меня снова взяли за шкирку и потащили... И добро бы, это делал напарник, так нет, совершенно незнакомый со мной человек. Или знакомый? Интересно, совместное разлитие крюшона можно считать "брудершафтом"?
         - Я не могу отпустить сеньору туда одну, - хмуро заявил Диего.
         - Она не одна пойдет, не надейся. Только в компании со мной.
         - Это все равно, что одна.
         Телохранитель был непреклонен, и я вполне его понимал: действительно, в случае необходимости могу поработать только живым щитом. Вернее, полуживым.
         - Вряд ли мне может что-то угрожать в этом доме, - возразила Элисабет, правда, с определенным сомнением поглядывая на претенциозный особняк.
         - Конечно! Модельеры, они... Безобидны, как дети.
         Видимо, в моем голосе тоже не прозвучало достаточно уверенности, потому что взгляд Диего стал еще мрачнее.
         - В общем, так. Мне нужно туда зайти. Обещал. И если не хотите, чтобы до последнего этажа доехал мой хладный труп...
         - Это надолго?
         - Что? Поездка на лифте?
         - Твое обещание!
         - Надеюсь, что... Нет, точно ненадолго!
         Долго меня модельер не выдержит. Меня никто долго не выдерживает, даже Амано - не дольше рабочей смены.
         - Не волнуйся! - Элисабет встала на цыпочки и чмокнула телохранителя в щеку. - Кому я нужна?
         Единственно возможный ответ отчетливо читался в карих глазах, но девочка предпочла его не заметить. Повернулась ко мне и спросила:
         - Идем?
         Охранники на входе и в холле были предупреждены, по крайней мере, на мой счет, ну а скромно и скучно одетая школьница подозрений не вызывала по определению. Разве только, могло возникнуть некоторое удивление, что идем мы не под ручку друг с другом, а выдерживаем дистанцию.
         Если визит в Мекку моды ничуть не вдохновил инфанту, то вот лифт покорил ее воображение мгновенно и навсегда: девочка приникла к прозрачной стене и, не отрываясь, смотрела на город. Широко распахнутыми глазами, как можно было видеть в стеклянном отражении. И даже выходить не хотела: наверняка, можно было спокойно оставить ее кататься вверх-вниз, не беспокоясь, что Элисабет заскучает. Я бы так и поступил, но кофейное знакомство со стаей моделей заставило меня передумать и категорически настоять на том, чтобы моя спутница следовала за мной, под аккомпанемент раскидайчика, снующего из моей ладони к полу и обратно, потому что после гигантского душевного напряжения в кафе тремор навалился на меня по полной.
         По сравнению со вчерашним днем огромный зал не претерпел больших изменений: исчезли только люди, но не беспорядок. И тем не менее, почему-то именно сейчас, на руинах незавершенных работ и останках бесплотных попыток, коротышка, вершащий моду в Галактике, выглядел настоящим властителем своего мира. Хотя, к счастью, и не настолько энергичным, как в прошлый раз. Впрочем, увидев меня, он воодушевился заново:
         - Проходите! Проходите сюда!
         Элисабет тоже не осталась обделенной вниманием модельера, причем за такие чересчур внимательные взгляды Диего, отправься он все-таки с нами, непременно украсил бы физиономию месье Дюпре фиолетово-синим аксессуаром.
         - Интересно... Очень интересно...
         Коротышка обошел девочку по кругу, сначала большому, потом малому. Отдалился, задумчиво сложив руки на груди. Покусал новомодный карандаш-хамелеон (удобная штука для рисовальщиков - можно ежесекундно менять толщину линии, фактуру и цвет, как душе заблагорассудится), присел за стол, взметнув в воздух тучу испорченных листков бумаги, затих на несколько минут, поочередно разглядывая то меня, то инфанту, а потом горестно откинулся на спинку кресла.
         - Нет, нет... Не то... Не хватает... Должно обязательно быть что-то еще...
         Не представляю, о чем он бурчал, запустив пальцы в свои белесые вихры, но муза, как видно, и впрямь вдруг решила вернуться к своему обожаемому модельеру, потому что когда створки лифта вновь разъехались в стороны, являя нашему всеобщему вниманию новое действующее лицо незапланированного спектакля, месье Дюпре аж подскочил на месте. Да, реально подскочил. На метр, как минимум. И истошно завопил:
         - Вот оно!
         Хотя, вновьприбывшая персона была вовсе не среднего рода, а очень даже мужского.
         ***
     
      Амано Сэна
      Все женщины любят детей, даже те, в характере которых ни с первого, ни со второго взгляда не заподозришь присутствие материнских черт. Но мне-то не нужно было гадать, почем зря: нежное отношение Барбары к Адвенте Кейн было заметно невооруженным глазом с первой их встречи. Вероятнее всего, сказалось по каким-то причинам неосуществленное желание завести своего собственного ребенка, а может, все-таки тетушка начала испытывать угрызения совести по поводу своего отношения к племяннику. Не, первое выглядит более правдоподобно: я бы на ее месте Моргана тоже время от времени... Скажем так, приводил в чувство.
      Завтрак выдался совсем не плотным, поскольку в квартире Кейна продукты питания были гостями редкими и недолгими, посылать ребенка с утра в магазин граничило бы с уголовно наказуемым преступлением, а самому отрываться от дивана не хотелось категорически. До того момента, пока солнечный свет не ворвался в окна, лишенные занавесок. Я мысленно пообещал напарнику семь египетских и десяток японских казней за такое пренебрежение к дизайну интерьера, но открывать глаза все-таки пришлось.
      Эд оказалась еще более талантливым ребенком, чем мне представлялось ранее: поняла и приняла все инструкции с полуслова. Честно говоря, это меня даже несколько обеспокоило. В смысле возможных будущих трудностей Моргана: с такими способностями дочурке даже не придется сильно утруждаться, чтобы заводить кавалеров прямо под носом у папочки, и дедушкой ему удастся стать еще легче и ненавязчивее, чем отцом. Но пока романы и амуры маячили перед рыжей проказницей лишь туманной перспективе, грех было не воспользоваться тем, что судьба сама послала мне в руки.
      Единственно, выкатиться на лимузине ни к главному, ни к черному входу Управления я не мог, поэтому пришлось оставить машинку на стоянке в паре кварталов от места работы. Эд отнеслась к пешей прогулке понимающе, хотя и пообещала получить свое за упущенную возможность выпорхнуть из шикарного кара перед кучей зевак. Растет, девочка, однако. Возможность показать себя в лучшем свете не упустит, это точно. Ее бы хватку, да поделить на двоих... Эх, мечты напрасные, напрасные мечты!
      Расчет был гениально прост. Если Барбара избавилась ото всех своих подчиненных одним махом, значит, и сама она не слишком расположена к работе, хоть полевой, хоть кабинетной, а потому отвлекающий маневр в лице Адвенты должен был сработать на сто десять процентов. Так и получилось. Ребенок не задержался в святая святых дольше пяти минут, а потом счастливая парочка... Нет, и правда, счастливая: в кои-то веки полковник фон Хайст выглядела заботливой няней, а не полководцем, ну а морганова дочурка просто-таки пыжилась от гордости за исполняемую миссию.
      Конечно, всей правды я ей не сказал. Впрочем, Эд было достаточно только того основания, что ее усилия помогут папе. А вот в чем именно, я и сам пока не мог себе представить. По крайней мере, уже вскрывая дверь кабинета, все еще не знал, куда бежать и за что хвататься.
      В утилитарно безликом и слегка помятом костюме было свое преимущество: большинство людей, попавшихся по дороге к обители Барбары, не стали провожать меня взглядом. Потому что не встретили. И самое любопытное, среди них попалась парочка вполне близких знакомых. Что же получается, несвежая одежда и не очень свежий вид способны отпугнуть от вас даже лояльно настроенных людей? Интересно, какие же тогда ощущения испытывает Морган, когда при его появлении в коридоре наши местные шутники начинают показательно прятаться по углам?
      Замок поддался сравнительно легко. Сравнительно - потому что у меня дрожали пальцы. Скажете, от страха? За кого вы меня принимаете?! От предвкушения. От азартного желания быть застигнутым на месте преступления и совершить блистательный побег у всех на виду. Ну, или что-то в таком роде. Хотя... Нет, я не побежал бы, хоть не вовремя явилась бы сама хозяйка кабинета, потому что был намерен идти до конца. Не знаю, во сне эта идея посетила мою голову, или еще до того, как я провалился в сон, но факт оставался фактом: поутру никаких решений принимать уже не было необходимости.
      Есть люди - жаворонки, есть совы. Есть те, кто любит пускать все на самотек и с замиранием сердца ждать результата, а есть те, кто вколачивает реальную жизнь в рамки строгого последовательного плана. Так вот, я принадлежал как раз к последним. Примерно со времен аварии, сделавшей меня вдовцом. Наверное, со стороны людям казалось иначе, но, тем не менее, моя жизнь была подчинена одному и тому же распорядку, в котором существенное место было отведено бесцельным блужданиям от одного мимолетного занятия к другому. Служба. Усеченный ввиду частого отсутствия родителей вариант семьи. А между ними...
      Никаких привязанностей. Никакого смысла. Сначала это было страхом. Приблизиться к кому-то, чтобы снова потерять? Ни за что на свете! Потом стало привычкой. Это ведь так приятно, не задерживаться нигде больше, чем на мгновение, лететь, расправив крылья широко-широко, лететь все дальше и дальше... К горизонту, которого нет.
      Собственно, его не было и сейчас. Горизонта. Зато имелась вполне определенная цель.
      Обстановка кабинета Барбары менялась не слишком часто. В конце концов, это нашу комнату можно было просто перекрашивать раз в полгода: никакие дизайнерские изыски не выдерживали энтузиазма работников. Двух, кстати, а не одного, как можно было бы подумать, потому что частенько Джей не хуже Моргана норовил нанести урон мебели. В перманентном процессе излияния чувств, так сказать. Так что, мы обходились стандартными предметами обихода, оптово закупаемыми Управлением. Полковник фон Хайст могла позволить себе значительно большее и, что не удивительно, позволяла.
      С последнего визита, впрочем, изменения все же произошли, и заключались они в бумагах, живописно покрывающих огромный письменный стол. Обычно Барбара не оставляла на виду никаких вещей, способных стать уликами, а сейчас я смотрел и не верил собственным глазам: по столешнице красного дерева были самым натуральным образом раскиданы листки, покрытые... Ну да, записями. Вернее, одной и той же записью. Белые, зеленые, розовые, фиолетовые - все они были исчирканы словом enfant. "Ребенок".
      Если бы они появились во время посещения кабинета Адвентой, я бы ничуть не удивился, но за столь короткое время испортить такое количество бумаги просто нереально, значит, полковник трудилась не только сегодня, а и накануне. Но о ком же шла речь? Какое дитя занимало ее думы так плотно, что рука Барбары неустанно выводила единственное слово?
      Я присмотрелся к бумагам еще раз, и удача мне улыбнулась. А может, скорчила рожу: на сравнительно свежем листке одно слово дополнялось другим.
      Enfant terrible. "Ужасный ребенок".
      Вот это словосочетание совершенно точно относилось на счет Моргана, можно было даже не сомневаться! Но все остальное... Объяснение напросилось само собой и очень мне не понравилось.
      Похоже, Барбара была всерьез обеспокоена тем, что происходит с ее племянником, и наверняка, портила бумагу, одновременно разговаривая по комму со всеми, кто мог пролить свет на местонахождение или действия капитана Кейна. Что же такое он ухитрился сотворить на этот раз? И неужели причиной очередного "нервного срыва" действительно стал я?!
      Впору было плюхнуться в кресло, поскольку коленки предательски ослабели на несколько секунд. Остановило меня только осознание того, что моя пятая точка оставит на сиденье ямки, вряд ли гармонирующие с формами полковника, и тогда вторжение в кабинет не пройдет бесследно: возникнет повод ознакомиться с материалами системы наблюдения. Никто ведь не начинает свой день с просмотра отчетов о состоянии сигнализации, верно?
      Ребенок... Ну да, конечно, ребенок! Вчерашний день Моргана отмечен поступками на уровне детского сада, даже не школы. Но наделал-то он дел, какие не каждому взрослому по плечу. Взять хотя бы давешнее разлитие цветных напитков...
      Запищал комм. Отвечать на вызов прямо в кабинете было верхом беспечности, но поскольку на экране высветилось имя Тамико, любое промедление могло стать смерти подобно.
      - Как проходит поездка? Всех бизнес-партнеров поприветствовала?
      Однако моя попытка показаться любезным и искренним родственником потерпела крах: лицо сестры выглядело так, будто этих самых партнеров она сегодня утром похоронила. Всех. Одного за другим.
      - Амано! - о, это не человеческий голос, а скорее, рычание тигрицы. - Что ты натворил?
      Я окинул окрестности растерянным взглядом и совершенно честно признался:
      - Проникновение со взломом. Но это еще придется доказывать.
      - Мне все равно, чем ты занимаешься в рабочее время, особенно со своим отмороженным напарником! Что за представление ты устроил перед дедом?
      - Перед каким еще дедом? Я никогда не обижаю детей, стариков и женщин.
      - Перед нашим дедом! - Тамико почти взвыла.
      А, понятно. Дедуля наябедничал. А мог бы и промолчать - в полном соответствии с традициями и ради сохранения лица.
      - Что он тебе наговорил?
      - Наговорил? Да я еле вытянула из него два слова! Нет, три: "Амано оставил дом". Как это понимать?!
      - Оставил. В дедушкино распоряжение. Это тоже преступление?
      - Ты помнишь, о чем я тебя просила?
      Не очень ясно. А после вчерашнего вечера и вовсе забыл.
      - Тами, я...
      - Я всего лишь просила тебя быть хозяином. Ты понимаешь, что это означает?
      Ну, хозяином я быть и не переставал. Если, конечно, дедуля не успел проиграть дом в кости или подарить молодой любовнице.
      - Я собирался принять гостя, как полагается. Правда, собирался. Но сначала возникло сотрясение мозга, а потом...
      - Сотрясение у тебя еще не раз повторится, не переживай! - пообещала сестра. - Ты ложился в больницу?
      - Нет. Поехал встречать дедушку.
      - Слава ками! Хоть что-то ты сделал.
      - И даже привез его домой. Это уже после мы... эээ, повздорили.
      Спелые сливы глаз Тамико тревожно съежились.
      - Повздорили?
      - Ну да. Немного. Не сошлись во взглядах на семейные ценности.
      - Амано, да что ты ему сказал?!
      - То, что должен был. Он неприлично отозвался... намекнул на принадлежность мамы к другой расе.
      - Понятно, - вздохнула сестра. - Надо было догадаться. Ты же совершенно не понимаешь тонкого юмора.
      - Юмора? - взорвался я. - Что-то мне смешно не было! И Эд - тоже.
      - Там еще находилась и Адвента? Откуда?
      - Морган... Да, знаю, что ты скажешь! Можешь поберечь наше общее время. Так вот, ему нужно было уехать, и он попросил меня позаботиться о девочке. Пару дней... И я решил, что ей лучше всего ночевать у нас дома. А дед... В общем, ему это не понравилось.
      Тамико поджала губы и замолчала. Почти скорбно.
      - Я извинюсь перед ним. Хочешь, прямо сейчас пойду и извинюсь?
      - Но домой не вернешься?
      Я вздохнул.
      - Нет.
      В динамиках комма снова установилось напряженное молчание.
      - Тами, я хотел сделать все, как нужно. Правда!
      - Но виноват, как всегда, оказался кто-то другой? Тебе пора повзрослеть, Амано. Стать человеком, который держится за свои слова и поступки.
      И она прервала вызов. Резко, властно, в своей излюбленной вице-президентской манере. А мне остался только странный осадок, горчащий на языке.
      Что сестра хотела всем этим сказать? Ее разозлило мое поведение? Если да, то не в первый раз. И не в последний, как полагаю. Но что-то незаметно было злости ни в голосе Тамико, ни в блеске ее глаз, ни в подрагивающих губах. Она расстроилась, вне всякого сомнения. Даже отчаялась.
      Отчаялась?!
      Мысленно подсчитывая, сколько кредитов с меня снимут за межпланетные переговоры, я набрал номер и нажал клавишу вызова. Ответили не сразу, а когда экран все же озарился светом, лицо сестры выглядело именно так, как я и боялся.
      - Ты плакала?
      - Нет, играла в гольф!
      - Тами, что случилось?
      - Дурак... Ну какой же ты дурак... - еще чуть-чуть, и казалось, что она зарыдает в голос.
      - Тами!
      - Это был шанс, понимаешь? Шанс объединить семью. Заново. И ты его...
      Она махнула рукой, экран погас, и когда я попытался повторить вызов, коммуникационная сеть сообщила: "Абонент не отвечает".
      ***
      Я отъехал от края тротуара только когда гудки машин, которым мой лимузин мешал припарковаться либо покинуть парковку, слились в единый недовольный стон.
      Должно быть, сотрясение все же было. Настоящее. Иначе почему я не смогу почувствовать подвох в дедулином поведении? Ведь нет ничего проще, чем устроить ссору на пустом месте, но мастерство примерного семьянина в том и состоит, чтобы избегать любых неоднозначных ситуаций, а если уж недоглядел, то всеми силами удерживать равновесие. Правда, я бы...
      А если бы Тамико разъяснила мне все раньше? Если бы сказала прямо, что мои вспышки гнева убьют надежды отца на возвращение в лоно семьи? На все наше возвращение? Что бы я делал тогда? Вежливо попросил Эд уйти, оставив на произвол судьбы? Точно так же, как и Мо?
      Все-таки, пребывание за рулем дисциплинирует. Будь я сейчас пешеходом, судорожно остановился бы посреди... Того пространства, которое пересекал. И непременно попал бы под машину. А так, скорее, чуть не попали под меня. То есть, под лимузин. Я выслушал еще одну трель со стороны возмущенных соучастников дорожного движения, свернул на первом же повороте и медленно пополз по проулку.
      Подумать только, вчерашний день сплошь состоит из ошибок: из того, что я не увидел, не услышал, не понял, не почувствовал... Всего лишь день, а какой эффект! Можно еще поспорить, кто у нас в Отделе ходячее несчастье. Если будет, с кем.
      Стоянка за "Колыбелью моды" была рассчитана на машины и куда более громоздкие, чем прокатная, так что я без всякого труда нашел свободное местечко, припарковался и, что самое замечательное, получил возможность войти в особняк не через парадный вход, а через служебный, поэтому мой вид, вполне напоминающий фирменный стиль наемного водителя, вызвал только молчаливый вопрос у охранника.
      - К месье. За материалами, - небрежно пояснил я, делая вид, как будто бывал здесь уже не раз.
      Собственно, бывал же. Намедни. Поэтому нашел путь к лифту быстро и уверенно, хотя идти пришлось через целый полупрозрачный стеклянный лабиринт. Это убедило местного стража покоя в моей осведомленности и причастности надежнее предъявленных документов. В конце концов, любые бумаги можно подделать, а знание местности либо есть, либо нет.
      Значит, оцепление уже снято полностью? Что-то слишком быстро справились. Или взяли показания и оревуар? А как же знаменитая ложечка, дарующая модельеру вдохновение? Незаметно, чтобы на улице и в холле кипела жизнь. Где нескончаемые свертки с тканями, лентами, нитками и прочей мишурой? Где расторопные закройщицы и портнихи? Где, скажите, те красавицы, чьи прекрасные тела должны служить фоном для...
      Двери лифта расползлись в стороны, открывая и мне доступ к телу. Но тел оказалось значительно больше, чем одно, коротенькое, нескладненькое, зато сверх меры энергич...
      - Вот оно!
      Никогда бы не подумал, что внутренних сил организма достаточно для левитации, пусть и совсем недолгой, но месье Дюпре с блеском опроверг мои представления о силе тяжести. А после невероятного прыжка совершил не менее невероятный рывок в мою сторону, правда, остановился на двух третях пути, чем оказал мне огромное одолжение. Какое? Не вынудил пятиться обратно в лифт - подальше от сгустка дизайнерской энергии.
      - Идите сюда! Ну идите же! - призывно замах он руками, приглашая присоединиться к обществу, которое даже со скидкой на хозяина дома выглядело странновато.
      Во-первых, что здесь делала школьница? Да, именно девочка-подросток, а не молодящаяся взрослая девица, ради смеха или удовольствия, причем не своего, надевшая платье старшеклассницы. Миленькая, не спорю. Жаль, что какая-то то ли испуганная, то ли обеспокоенная, и явно не проблемами модного дома. Но этот "цветочек" был понятен и объясним, пусть с большой натяжкой. А вот ее спутник... Не знаю, почему я сразу же так подумал, ведь они стояли не рядом друг с другом, а на почтительном расстоянии. Впрочем, мне, возможно, тоже захотелось бы отодвинуться подальше. Нет, точно бы захотелось!
      Если судить объективно, парень не представлял собой что-то сверхвыдающееся. Средний рост, среднее телосложение. Мышцы есть, но не такие, что заставляют кожу лопаться, а противников - дрожать. Хотя, любыми подручными средствами можно распорядиться весьма грамотно, если приложить немного смекалки и умения. А первое у него точно имелось, потому что прямо с порога, с расстояния, которое не позволяло рассмотреть детали вроде цвета глаз или рисунка на медальоне посреди голой груди, незнакомец заявлял: "Не подходи. Или пеняй на себя".
      Признаться, я и сам в юности подумывал о том, чтобы подчеркнуть свои внутренние и внешние качества каким-нибудь изящным тату. Конечно, временным: я же не идиот, чтобы оставлять неизгладимый след где-то кроме женских сердец! Но так и не решился, хотя никто - ни родители, ни сестра - не заявлял, прямо или косвенно, что будет раздосадован моим поступком. А вот тот, кто смотрел на меня сейчас, не отрывая взгляд, явно оказался смелее тогдашнего Амано, а может, и сегодняшнего. И намного.
      Этот рисунок не мог быть временным - ни у кого не хватило бы терпения раз за разом его обновлять. Причудливо изгибающиеся, перекрещивающиеся, обвивающие друг друга лианы змеились по коже парня снизу вверх и сверху вниз. Видимо, с пяток до макушки, которую я не видел ввиду наличия головного убора, тоже, кстати, примечательно.
      Он вообще был одет странно, этот человек. Так, как будто не просто знал, что обязательно вызовет любопытство у наблюдателей, а даже бросал им вызов. Мол, попробуйте, спросите, а я подумаю, отвечать вам или нет. Желтая жилетка из разномастных кусков кожи, кожаная же шляпа, за ленту которой были заткнуты зубы какого-то животного, штаны, которые отдаленно напоминали шорты армейского образца и каким-то чудом затесавшиеся в компанию мокасины. Верх и низ друг с другом не сочетались никоим образом, одежда целиком дико контрастировало с татуированным телом парня, но как ни странно, все казалось присутствующим на своих местах, тогда как у меня...
      Я краем глаза заглянул в зеркало, половина которого была свободна от живописно развешенных полос ткани.
      Банковский клерк? Посыльный? Водитель? Гробовщик? Мне можно было бы назначить любую из этих профессий. На выбор. Где же твое лицо, Амано? Где твоя индивидуальность, которую ты так нежно холил все эти годы? Вот тот индеец - да, единственный и неповторимый в своем роде. А ты?
      - Да идите же! - взмолился месье Дюпре, и я сделал несколько шагов навстречу неизвестности.
      ***
      Пожалуй, сегодня он искрился почти так же, как вчера, но заряд явно был другим. Не разрушительным, а...
      - Вот, встаньте сюда, пожалуйста!
      Рядом с этим полосатым тигром? Да пожалуйста! И я даже не буду коситься на то, как под разрисованной кожей пробежала мышечная судорога, которая обычно предваряет...
      - И вы, мадемуазель! Подойдите ближе, пожалуйста!
      Модельер сновал вокруг нас, как маленький ураган, то отдаляясь, то приближаясь, и явно примериваясь. Вот только к чему?
      - Снимите это, прошу вас! - потянул он за жилетку индейца.
      - Для обозрения есть вещи куда более приятные, чем моя спина, - хрипло заметил тот.
      - Прошу вас! - месье Дюпре молитвенно сложил ладони.
      Еще одно движение плеч, теперь уже снисходительно-покладистое. Ого, а ведь законодатель мод был прав в своей настойчивости: освобожденное от одежды, переплетение линий приобрело... завершенность, что ли?
      - А вы... - теперь платиновые вихры торчали уже у меня под подбородком, вместе с шаловливыми ручками, теребящими рубашечный ворот.
      - Вот так! - он отступил на шаг, любуясь результатом своего труда. - Отлично!
      Потом модельер азартно повернулся к девочке.
      - Мадемуазель, не будете ли вы так любезны... - он рванулся вдруг к веренице вешалок, слепящих глаза пестротой, словно бы наугад дернул одну из тряпок и вручил школьнице: - Наденьте это, пожалуйста! Вы меня очень-очень обяжете!
      Серые глаза ошарашенного ребенка моргнули. Девочка переглянулась с индейцем, и тот, видимо, дал разрешение или согласие, потому что импровизированная манекенщица все-таки удалилась за ширму.
      - А вы оставайтесь на местах, господа! Потерпите всего одну минуточку!
      Вообще-то, ждать пришлось гораздо дольше. И месье Дюпре даже пришлось настоятельно поторопить события:
      - Выходите же, мадемуазель! И не вздумайте сомневаться: вы прекрасны!
      Ему было проще, он частично видел происходящее за ширмой, а вот я и мой товарищ по несчастью оказались неподготовлены к представшему перед нами зрелищу. Но если индеец всего лишь замер, через плечо глядя на свою обновленную спутницу, то я...
      А она ведь вовсе не девочка. Юна, да. Но уже не ребенок. Рядом с той же Эд эта школьница выглядела бы, по меньшей мере, старшей сестрой, а еще вероятнее - невестой. Особенно в этом платье. Оно было простым, как и все, выходящее из-под ножниц и иголки гениального модельера, но сливаясь с живым человеком, прохладный гладкий шелк стал... Нет, не произведением искусства, а всего лишь рамой для шедевра. Но зато самой достойной рамой.
      Оно закрывало фигуру от самой шеи, хрупкой и длинной, до пола, но казалось, его не было вовсе. Каждый изгиб прекрасного тела можно было проследить от начала и до конца, невольно задаваясь вопросом, осталось ли хоть что-то, сокрытое от наших глаз? Но если кто-то другой - да кто угодно! - в этом платье являлся бы воплощением тысяч чужих желаний, то эта девочка... нет, юная женщина, вызывала своим видом только одно желание. Восхищаться.
      - Да, все именно так, как и надо!
      Модельер подвел бледно-розовую от смущения девочку к нам поближе, а сам снова отступил назад и замельтешил пальцами, то и дело складывая их в виде рамки. Когда вспышка на мгновение залила комнату, стало понятно, что он делал: снимал. И выглядел совершенно удовлетворенным.
      - Вот она, идея новой коллекции! Вызов всему миру, пренебрежение правилами, первозданная энергия, природное начало...
      Это он явно об индейце. Значит, что-то сейчас скажет и обо мне.
      - Рядом - конформизм, традиции, обычаи, паутина неписаных законов, рамки, границы, стены...
      Это я, по его мнению, конформист?! Что он себе позволяет?
      - И наконец, третья стихия, существующая вне двух других, бесконечно могущественная и удерживающая мир от разрушения, связующее звено... Да!
      Месье Дюпре снова подскочил и рванулся к столу. Листки бумаги полетели во все стороны, а когда бумажный снегопад слегка стих, стало видно, как модельер неистово покрывает рисунками все что попадается под руку.
      - Думаю, больше ему пока никто не нужен, - заметил индеец, мерно стукая об пол раскидайчиком. - Муза вернулась.
      - И даже без ложечки... - протянул я.
      Кажется, он хмыкнул, этот незнакомец.
      - Вам лучше переодеться, сеньора миа. Улицы этого города недостойны такой красоты.
      Вот в этом я был с ним искренне согласен. Даже больше: едва представил, что глазеть на девочку-женщину будут все, кому не лень, почувствовал острое желание стать... Спрятать ее. Желательно, за своей спиной.
      На обратное перевоплощение у школьницы ушло примерно столько же времени, как в первый раз, и его с лихвой хватило на то, чтобы у хозяина "Колыбели моды" иссякли силы. Впрочем, несколько десятков эскизов, которыми он успел завалить стол, наверняка искупали любое перенапряжение.
      Очарование незнакомки заметно померкло. Как если бы цветок сакуры спрятался обратно в бутон, только-только раздвигающий бурую чешую чашелистиков. Но я-то уже видел его в полном цвету! И не забуду. Просто не смогу забыть...
      - Это будет моя лучшая коллекция! - удовлетворенно выдохнул модельер.
      Когда человек находится в таком отличном расположении духа, он, как правило, мягок и податлив на разные щекотливые личные просьбы. И почему бы мне этим не воспользоваться?
      - Месье, не уделите мне несколько минут? - я взял Дюпре под локоток и отвел к окну.
      - Вы видели? Это настоящий шедевр! Верх дизайнерской мысли!
      - Да-да, конечно... - "Верх мысли" сейчас как раз изумленно разглядывала девочка. - Шедевр, вне всякого сомнения. Но у меня к вам есть разговор. Небольшой.
      - О, за ваше участие в возвращении моей музы я, разумеется, не останусь в долгу!
      - Очень на это надеюсь, - совершенно серьезно сказал я, и модельер несколько насторожился.
      - Вы хотите указать определенную сумму?
      - Сумму? Нет, я не про деньги!
      Ниточки выщипанных бровей месье Дюпре вопросительно изогнулись.
      - Вы помните события вчерашнего дня?
      - К чему, мон ами? Вчера был дурной день. Весьма дурной! И это великое счастье, что он закончился, подарив нам день сегодняшний.
      В этом я был согласен с модельером. Отчасти. Мне тоже не очень-то хотелось вспоминать все произошедшее, но в отличие от гениального коротышки я бы предпочел повернуть время вспять, чтобы... Не исправлять ошибки теперь!
      - И тем не менее, я хочу напомнить вам о том дне. И об одном человеке.
      Модельер, видимо, осознав, что я не слезу с его ушей, пока не добьюсь своего, покорно вздохнул:
      - Так что вам нужно, мон ами?
      - Вчера вам на голову вылили...
      На лице месье Дюпре возникла печальная гримаса.
      - О да! И это был один из самых неприятных моментов в моей биографии! Вы даже не представляете, скольких трудов мне стоило вытравить эту липкую пакость из волос!
      Любопытная реакция. Я ожидал значительно худшей. Но если даже так...
      - Вы подали иск. Помните?
      - Ну да, да, что-то такое припоминаю... Но какое это имеет значение? Он должен заплатить за свое... поведение.
      - Вот об этой самой плате я и хотел поговорить. Этот человек - мой коллега и... мой друг. А вчера у него был очень неудачный день. Поверьте, он не хотел причинить вам неудобств.
      - К чему вы клоните, мон ами? - прищурился модельер.
      - Я хочу... Нет, я прошу вас, месье: отзовите иск.
      - На каком основании? Только потому, что тот дерзкий и беспардонный... потому что тот месье - ваш друг?
      И что можно сказать в ответ? Только безнадежно признать:
      - Да.
      Дюпре пожевал губами, глядя на меня, приблизительно в области несуществующего галстука, потом звонко щелкнул пальцами:
      - Тре бьен! Все равно, выступать в суде, перед сотнями глаз, и рассказывать об этом недоразумении... Но плату я все-таки возьму. С вас! - указательный палец уперся мне в грудь.
      - С меня?
      - У вас отличная фигура, мон ами... и характерная внешность - то, что надо для показа новой коллекции! Вот, оставьте здесь свой автограф, и будем считать, что мы в расчете! - Мне под нос сунули лист с убористым текстом.
      Я, в отличие от Моргана, имею привычку читать в официальных документах все, от первой буквы до последней, но после пары строчек про что-то там об "услугах по демонстрированию", мысленно махнул рукой и чиркнул предложенной ручкой в указанном месте, и обернулся, надеясь еще раз увидеть дивное создание, прочно занявшее место в моем сознании, но увы: в зале уже не было ни одной живой души, кроме меня и пыжащегося торжеством коротышки.
      ***
  
   Интермедия
  
   Для двоих бильярдный кабинет был все-таки чересчур велик, и Барбара невольно поискала взглядом двух остальных завсегдатаев местных посиделок.
   - Нет-нет, Варварушка, больше к нам сегодня никто не присоединится, - в ответ на ее оптические маневры сказал глава Управления городского правопорядка.
   - Какие-то проблемы, Алексей Викторович?
   Артанов какое-то время, как показалось полковнику фон Хайст, очень даже долгое, смотрел на свою собеседницу, то ли затягивая паузу для пущего эффекта, то ли и в самом деле выбирая из массы вариантов вступительного слова единственный, способный в полной мере выразить возмущение, недоумение, удивление, тревогу... В общем, все, что отчетливо читалось на лице человека, готовящегося к войне и одновременно ни в коем случае не желающего воевать.
   - Надеюсь, что нет, Варварушка. Надеюсь, что нет...
   - Говорите прямо, сэр. Я не малолетняя школьница: не упаду в...
   - Ой, и действительно! Лучше не падайте, - посоветовал Артанов. - Я уже не в том возрасте, чтобы успеть вас галантно подхватить!
   - Так в чем дело? И зачем... вся эта таинственность? - спросила Барбара.
   Глава Управления городского правопорядка подошел ближе, так, что теперь мог говорить почти на ухо полковника фон Хайст, и сообщил:
   - Осведомитель вышел на связь.
   - Это хорошая новость, я полагаю? - предположила Барбара.
   - Я тоже сначала так думал, - признал Артанов. - Но новостей оказалось гораздо, гораздо больше...
   - Сэр?
   - Судя по всему, ваш человек приступил к выполнению задания. Но, чертушка нас всех подери... Что он вообще делает?!
   - Как это что?
   - Цели и задачи до его сведения доводили лично вы, не так ли, Варварушка?
   - Да.
   - И он понял, что от него требуется?
   - Вполне.
   Видимо, последнее слово Барбара произнесла недостаточно уверенным голосом, потому что глава Управления городского правопорядка выудил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, сверился с текстом и сообщил:
   - По словам осведомителя, а у нас нет повода не доверять его информации и разумности суждений, наша Лизонька обзавелась очень странным помощником. Странным, вдумайтесь! А вы вроде обещали, что его вмешательство пройдет практически незаметно... Но бог с ними, со странностями. Гораздо удивительнее то, что в точности с появлением этого самого помощника события, что называется, пустились вскачь.
   - Какие именно события? - осторожно уточнила Барбара.
   - Вас не поставили в известность, признаю: это наш промах. Но собственно, этот вариант сразу казался тупиковым и не заслуживал пристального рассмотрения... По мнению весьма заслуженных аналитиков. Как же получилось, что именно он начал вдруг осуществляться, да еще семимильными шагами?
   - Сэр, я не совсем понимаю...
   Артанов тяжело вздохнул, опираясь о бильярдный стол.
   - Родной клан поставил девочке условие. Если она желает побороться за власть, то должна пройти все те же ступени, что и другие члены клана. То есть, организовать либо стать участницей нескольких преступлений разного рода тяжести. Согласитесь, трудно было ожидать от юной девы подобный выбор?
   - Пожалуй, - кивнула полковник фон Хайст.
   - Но даже если она и решилась... У нее в окружении не было людей, способных оказать помощь и поддержку в нарушениях правопорядка. Не было! До появления вашего человека.
   - И все-таки, что именно происходит, сэр?
   - А то, что на сегодняшний день Лизонька вполне успешно осуществила три из семи пунктов списка. В очень сжатые сроки, заметьте!
   - Вы хотите сказать...
   - Я ничего не хочу говорить, Варварушка! - всплеснул руками Артанов. - Потому как все слова, которые могу употребить по поводу сложившейся ситуации, недостойны нежных женских ушей... Что вы поручили своему человеку? Скажите в точности, или я решу, что он нарушил приказ, а значит, подлежит...
   - Это моя вина, сэр, - Барбара вытянулась по стойке "смирно".
   - Конкретизируйте!
   - Я обрисовала ему сопутствующие обстоятельства. Вкратце. И упомянула, что одним из желаемых вариантов развития событий стало бы привлечение наследницы на нашу сторону, либо безболезненное изъятие ее из процесса.
   - Если так и обстояли дела, то что из ваших слов он мог понять ровно наоборот?
   - Из сказанного - ничего, сэр, - теперь настал черед полковника фон Хайст тяжело вздохнуть. - Но я имела неосторожность сказать в заключении: "Действуй по обстоятельствам".
  
   ***
   Морган Кейн
  
   Элисабет водила кончиком пальца по снимку. Кажется, одному из трофеев вчерашнего набега на "Колыбель" Клода Дюпре. Копий украденного мы сделали несколько, потому что один комплект пришлось вручить, так сказать, для "проведения экспертного заключения" старикану на коляске, второй утащил Брендон, сославшись на то, что у него есть, перед кем похвастаться секретными сведениями о тенденциях развития моды, третий осел в сейфе, четвертый...
   - Он красивый.
   Я перебрал в памяти нащелканные кадры, присмотрелся к цветовым пятнам той картинки, что держала в руках инфанта, и машинально подтвердил:
   - Все так говорят.
   - Все? - на меня уставились растерянные серые глаза. - Вы с ним знакомы?
   Только без паники... Спокойно, Морган! Напарник, конечно, и тут ухитрился поставить тебя в дурацкое положение, но выход найдется... Обязательно... Ага, вот и он!
   - Этот детектив меня как раз арестовал. В тот день, помните? Правда, вам тогда было не до разглядываний.
   Элисабет наморщила лобик, вспоминая:
   - Да, там был человек, темноволосый...
   - Ага, он самый.
   - А до этого он долго за вами гонялся?
   Можно сказать, да. А я - за ним. В смысле, друг друга гоняли. Периодически.
   - Какое-то время. Я не считал.
   - Но вы общались?
   Интерес инфанты не просто казался подозрительным, а вопил во весь свой противный голос о том, что Элисабет не на шутку взволновала короткая, совершенно незапланированная и чуть было не закончившаяся крахом всего и вся встреча.
   - Диего! - явление телохранителя стало для меня настоящим подарком судьбы. - Забери у ребенка бяку!
   - Какую еще бяку? - переспросил верзила, изъял снимок из пальцев своей сеньоры, равнодушно взглянул на добычу и протянул мне: - Эту?
   Наверное, композиция, свет и прочие тонкости, превращающие ремесло в искусство, мало волновали модельера, когда он щелкал камерой. Но запечатленного явно было достаточно для поддержания вдохновения.
   Элисабет, и правда, чертовски хорошо выглядела в том платье с чужого плеча. Наверное, куча журналов, воспевающих женскую красоту, дралась бы за то, чтобы заполучить этот снимок и... Безжалостно затереть двоих клоунов, обосновавшихся на заднем плане. Амано, потянувшийся к расстегнутому вороту рубашки, какой-то одновременно растрепанный и озабоченный, был мало похож на самого себя обычного, но вполне узнаваем. Я...
   Будем надеяться, что никто не станет разглядывать эту картинку с особым вниманием. А на первый взгляд у крашеного дикаря с капитаном Кейном нет ничего общего. И даже голову удалось повернуть так, что профиль оказался слегка смазанным. Правда, когда Амано вышел из лифта, я был уже готов читать отходную молитву себе, а заодно и хитроумному плану Барбары. Потому что если бы напарник повел себя лишь чуточку осмотрительнее...
   Господи, да кого я обманываю? Капитан Сэна, как и многие другие люди, видит в первую очередь то, что его интересует, восхищает или оскорбляет. Так и со мной: есть ли смысл разглядывать меня с ног до головы, если общий вид можно определить, как "средний" и на этом благополучно остановиться? Достаточно пары существенных признаков объекта по имени Морган Кейн: неряшливой прически и плохо сидящей одежды, чтобы не всматриваться глубже. Вот если бы я, скажем, был такого роста и объемов, как Доусон, мне наверняка посвятили бы много завистливо-оценивающих взглядов.
   Человек всегда разделяет свое окружение на соперников и тех, кто заранее проиграл необъявленное сражение за первенство. Хоть в чем-нибудь. Зачем подробно изучать тех, кто ни в каких своих качествах не способен с тобой сравниться? Они - фон, на котором ты будешь блистать. Не более. А вот кто-то более выдающийся, конечно же, заслуживает пристального внимания. Так что, не нужно было сомневаться: если капитан Сэна и воспылает желанием узнать побольше о человеке, разрисованном от пяток до макушки, то вряд ли сопоставит полученные сведения со своим напарником. Потому что ему просто сопоставлять не с чем.
   - Расскажи, какой он?
   - Кто?
   - Этот... детектив.
   - Плохая идея, сеньора миа. Именно потому, что он - детектив, а вы...
   - Хотите сказать, что мы враги?
   - Люди, находящиеся по разные стороны фронта.
   - Но тогда я тем более должна его... узнать о нем побольше. Как о враге, - добавила Элисабет и слегка покраснела.
   Или я ничего не понимаю в женщинах, или... Примерно так же выглядела Маргарет, когда сообщала мне о своем избраннике. С Лионой, слава богу, все решилось сразу и без мучительных томлений, но и она, наверняка, менялась в лице, когда думала о Рэнди в его отсутствие. В отсутствие Доусона, конечно, а не лица.
   Но если я прав... Этого еще не хватало!
   - Он бабник.
   - Баб-ник? - повторила инфанта явно незнакомое для себя слово.
   - Мужчина, который пользуется успехом у женщин. И пользуется вовсю.
   Я не врал. Ни единым словом. Конечно, это была не вся правда о капитане Сэна, с удовольствием и успехом исполняющем свои служебные обязанности, нежно любящем родителей, старающемся опекать сестру, хотя она была старше и намного разумнее, особенно в житейских делах, заботящемся о... Нет, сейчас Элисабет хватит и одной отличительной черты моего напарника!
   - Может быть, потому, что он еще не встретил свою любовь? - мечтательно предположила инфанта, и я чуть было не выпалил, что любовь как раз уже была, очень быстро закончилась, и именно из-за того, при каких обстоятельствах это произошло, Амано не спешит связывать свое сердце новыми узами чувств.
   - Вы опоздаете на занятия, если не перестанете рассуждать о ерунде, сеньора миа, - напомнил Диего.
   - Это не ерунда!
   - Вот пропущенный урок рисования точно ерундой не будет. Собирайтесь! И ты тоже, - бросил верзила в мою сторону.
   - Куда?
   - В школу. Поболтаешься рядом, пока сеньора занимается.
   Ага. А куда ж я денусь... Только разве детям пришла пора учиться?
   - Так еще же учебный год не начался?
   - Это вроде подготовительных уроков. Сеньора перевелась совсем недавно и должна до сентября наверстать отставание от других учеников.
   - Благое дело, согласен.
   - Я заберу снимок? - робко спросила Элисабет.
   - Чтобы глазеть на него, вместо того, чтобы слушать учителя? Ну уж нет!
   ***
   Пара мужчина-девочка и еще один тип, ошивающийся неподалеку, вызывают мало интереса в реалиях вечно переполненного общественного транспорта хотя бы ввиду того, что объединить всех троих в группу довольно затруднительно. А вот находиться на открытом месте гораздо проще и опаснее. Поэтому я не остался вместе с Диего подпирать стенку уличного кафе напротив ворот школы искусств, а проскользнул внутрь. В сад, окружавший здание. Благо, моя нынешняя боевая раскраска позволяла отлично прятаться в разноцветной зелени.
   Впрочем, смотреть на цветочки-листочки мне надоело практически сразу же. Примерно по той же причине, что напарник не удосужился меня узнать: достаточно было отметить для себя, на какие растения смотреть приятно, на какие - нет, и местный гербарий потерял всякую привлекательность. Вот Амано здесь было бы намного веселее. Может быть, он даже дал бы волю поэтической натуре своих далеких предков и сочинил бы... Как это называется? Хокку... хайку... в общем, ни хрена не рифмованные строчки, смысл которых лично я улавливаю только при содействии некоторого количества сакэ. Ну, или чего-нибудь попроще и позабористее.
   Шаги. Голоса. О, совсем недалеко! И так некстати отрезают меня от сада, прижимая к... А впрочем, в доме тоже можно прятаться. Особенно в комнате, которая почти полностью заставлена мольбертами и ширмами.
   Я поблагодарил теплое окончание лета, а заодно - любовь местных обитателей к свежему воздуху, перемахнул через подоконник, стараясь не задевать белоснежный пластик обувью и... Несколько секунд решал: вернуться обратно, в объятия деревьев и кустов, или все же отважиться ступить на пол храма искусств. Храма, явно нуждающегося в уборке: россыпи огрызков всевозможных разноцветных мелков, угольной пыли и карандашных стружек, с одной стороны, говорили о том, что трудящийся здесь художник предпочитает использовать традиционные рисовальные средства, с другой же - отчаянно затрудняли бесследность моего пребывания в помещении. Но поскольку голоса звучали все ближе, выбирать не приходилось, и я шагнул в лабиринт мольбертов и постановочных натюрмортов.
   Мне тоже доводилось рисовать. Немного и некрасочно, поэтому яркие масляные пятна на полотне никогда не вызывали моего восторга. А вот черно-белую графику я люблю. Наверное потому, что она всегда строга и по большей части точна в акцентах, которых в моей жизни не то, чтобы мало, но четкие линии хотелось бы видеть почаще. Например, таких, как на этой подборке. Казалось бы, ничего особенного: обычные чашки, плошки, кувшины, цветы-фрукты, а каждый рисунок словно живой. Любопытная техника, кстати. Короткие, отрывистые штрихи, много-много, целая россыпь там, где кто-то обошелся бы одной жирной линией. Как будто у художника мелко подрагивала рука... Ну, почти как у меня время от времени.
   Главное, от набросков было не оторвать взгляд, хотелось переворачивать и переворачивать листы, осыпающиеся грифельной пылью, в надежде там, в конце пути, обнаружить что-то настолько выдающееся, что предыдущие восторги тут же померкнут. Я и листал содержимое папки, не забывая прислушиваться к звукам за окном и вообще поблизости, чтобы при случае успеть убраться восвояси. Листал, пока не наткнулся-таки на рисунок, резко поставивший точку в моих художественных изысканиях.
   Это тоже был набросок, а не законченное произведение, и мне даже были известны причины того, почему автор бросил свое занятие на полпути. Потому что натура, причем живая, а не мертвая, перестала позировать. По причине возвращения в сознание. А вот на следующем листе...
   Рисовано было по памяти: отдельные участки изображения выглядели чуть расплывчатее других, но даже в таком виде, торопливом, небрежном и конечно же, тоже неоконченном, человек, послуживший невольным натурщиком, был вполне узнаваем: я смотрел на свое собственное лицо. И еще до того момента, когда голоса и шаги приблизились на донельзя опасное расстояние, я уже знал, кто переступит порог мастерской...
   - Сандра, дорогая, мне кажется, или вы меня сегодня избегаете с самого утра?
   - Дон, ты же знаешь: скоро занятия начнутся в полном объеме, и нужно успеть все подготовить.
   - Неужели во всей школе для этих дел не найдется больше никого, кроме тебя?
   - Я люблю свою работу.
   - У тебя есть другая, и ее вполне достаточно, чтобы чувствовать свою сопричастность к общественной жизни. А дети... От них всегда так много хлопот!
   Я стоял за ширмой и в промежуток между рамами, обтянутыми шелком, мог хорошо видеть обоих собеседников, нарушивших мое уединение. Особенно донну Алессандру Манчини, чуточку суматошно взъерошенную, мило домашнюю и явно не испытывающую удовольствия от общения со своим навязчивым спутником. Его, кстати, хотя зрелище и не доставило мне особого удовольствия, я рассмотрел настолько внимательно, насколько незнакомец по имени Дон этого, скорее всего, не заслуживал.
   Лет тридцать пять, может, больше: морщинки на холеном лице почти не просматриваются. Полудлинные локоны золотистых волос уложены волосок к волоску и даже не колышутся. Костюм... безупречен. От галстука до стрелки на брюках. Все, чем я мог бы сравниться со щеголем в смысле одежды, это были запонки, подаренные тетушкой на новый год: так и не нашел, куда их пристроить, поэтому коробочка одиноко пылилась в шкафу. По всем остальным параметрам Морган Кейн безнадежно проигрывал собеседнику Алессандры. Даже по расстоянию, на которое она подпустила к себе своего...
   Неужели, возлюбленного?!
   - Значит, вас утомляют чужие отпрыски? А ваша настойчивость говорит о том, что вы вовсе не против завести своих.
   - Вы все шутите, Сандра, - приставала правильно понял намек и чуть отодвинулся назад, приближаясь теперь уже ко мне. - А ведь есть вещи, над которыми грешно смеяться.
   - Вы увидели на моих губах хоть тень улыбки? - холодно спросила донна Манчини.
   - Нет. И это позволяет мне надеяться...
   Он снова качнулся вперед. Вместе с мячиком, который вырвался из моей ладони. Но из-за разницы начального ускорения резиновый комок ткнулся в прилизанный затылок прежде, чем щеголь успел занять опасную позицию. Опасную только для него самого.
   - Это еще что за...
   Пшеничные локоны не вздрогнули и теперь, зато я оказался лицом к лицу с разъяренным... ну скажем, аристократом. По крайней мере, он таковым выглядел. А вот продолжать казаться не собирался:
   - Что вы... - Беглый осмотр показал, что церемониться со мной не надо, и я услышал надменно-шипящее: - Что ты себе позволяешь?!
   - Я тут недавно у врача был. Хороший такой врач, понимающий. Так вот, он сказал, что кровь иногда все-таки должна приливать к голове. В профилактических целях.
   И кровь прилила. Даже нахлынула: щеголь стал похож на переваренного омара.
   - Ты... - с его губ почти слетело непристойное слово, но воздыхатель по имени Дон вовремя вспомнил о присутствии женщины и повернулся к ней, заодно отчасти вымещая свою ярость в другом направлении: - Кто этот человек? Что он здесь делает?
   Ах значит, ты пока еще здесь не хозяин, раз не потянулся за комом, чтобы вызвать охрану или полицию? Отрадно это знать. Потому что тогда у меня остается крохотная надежда, что и в сердце одной замечательной донны тебе делать не...
   - Консультант. По уличной культуре.
   - Скорее, по культуре уличных банд, - презрительно скривился пшеничноволосый.
   - Ближе к зиме планируется выставка выпускников. И я должна подобрать экзаменационные темы. Это тщательная работа, и она требует...
   - Общения с маргинальными субъектами? Сандра, разве вы не видите? Этот человек явно не прочь нарушить закон. И я даже боюсь подумать, что случится, если его намерения осуществятся в отношении...
   - Дон, позвольте мне проявлять самостоятельность хотя бы в тех сферах, где меня заслуженно считают экспертом.
   - Дорогая...
   - Я присоединюсь к вам чуть позже. А сейчас мне нужно поговорить с моим... консультантом.
   В голосе донны Манчини отчетливо послышались нотки, которые я слишком хорошо изучил, плотно общаясь с тетушкой. Воздыхатель, со щек которого румянец еще не успел сойти окончательно, снова залился краской, но уступил изящно завуалированному, но непреклонному требованию объекта своей страсти: вышел. И хлопнул дверью так, что зазвенели оконные стекла.
   Алессандра проводила его взглядом, явно желая удостовериться, что надоедливый знакомый все-таки убрался подальше, и только потом посмотрела на меня. Первый раз за весь недолгий разговор. И я не стал отводить взгляд. Не смог, потому что мне хотелось сейчас утонуть в этих карих глазах и больше никогда не всплывать на поверхность.
   - Я должна поблагодарить вас.
   Что можно сказать в ответ? Ах, не стоит благодарности? Ах, на моем месте так поступил бы любой мужчина? Ах, зовите, и я тут же примчусь на помощь?
   Ну да. Что-то такое. Самое смешное, все это было бы чистейшей правдой. Только в том и состояла главная беда, что подобные слова нелепо смотрелись бы в исполнении и Моргана Кейна, и Дэниела Уоллеса. Хотя бы потому, что человек - один и тот же, неважно, раскрашенный, как индеец, или невзрачный, как привидение.
   - Так поблагодарите.
   Она подняла бровь. Левую. Изогнула изящно-удивленной дугой. Наверное потому, что доселе никто в разговоре с донной Манчини не переходил от слов к делу, пропуская вежливые расшаркивания. Но крепость еще не пала, если подъемный мост слегка качнулся на цепях.
   - Я не буду спрашивать, откуда вы здесь взялись и что на самом деле собирались сделать. Это сойдет за благодарность?
   - Вполне.
   Я повернулся, собираясь уходить, и услышал чуть насмешливое:
   - Вы всегда так дешево берете за свои услуги?
   - Зависит от нанимателя.
   - Тогда... Я хотела бы предложить вам еще одну небольшую работу.
   - Какого рода? Сломать кому-нибудь ноги?
   Она явно улыбнулась, я чувствовал это даже спиной:
   - Может быть, может быть... Но для начала хватит и сломанного сердца.
   - Я не мастер разбивать сердца.
   - Вам и не придется. Думаю, я смогу справиться сама... если вы чуточку поможете. Просто поприсутствуете в одном месте некоторое время.
   Зашуршала бумага.
   - Вот. По этому адресу, сегодня в семь часов вечера, - мне в ладонь ткнулся сложенный листок.
   - Хотите отвадить того блондинчика от своего дома?
   - Хочу, - прямо ответила она, снова глядя мне прямо в глаза.
   - Куда же смотрит ваш мужчина, если разрешает вам так...
   - Рисковать? - Сандра оказалась совсем рядом, меньше, чем в шаге.
   - Чудить.
   - Он не будет против, - улыбнулась донна Манчини, и выражение ее лица показалось мне подозрительно многозначительным. - Он для этого сам слишком чудной.
   ***
   Выбираться из здания школы к дороге пришлось в лучших традициях наших славных десантников, выбрасываемых обычно черт знает куда, но пересеченное, труднопроходимое и под завязку наполненное "вероятным противником". То есть, пришлось прятаться старательнее обычного, и мне это даже удалось... Правда, при соблюдении того условия, что преследование отсутствовало. Полностью. И все же взгляды в спину мерещились, что не добавляло мне ни оптимизма, ни прочих положительных эмоций.
   Да и знакомый "маверик", послушно ожидающий своего хозяина у ворот школы, радовал не особенно. Хотя, конечно, один из камней с души упал: стало быть, машинку Амано выловили и отреставрировали вполне удачно. И вполне возможно, что капитан Сэна, будучи воодушевлен встречей со старым другом, не слишком позаботился о...
   Ага, систему защиты так и не перепрограммировал! Вот если бы он позаботился о запуске новой процедуры идентификации, мне пришлось бы туго, а так - пара секунд, и я уже сижу на пассажирском сиденье, запуская пальцы в приборную панель и набирая тетушкин номер.
   Барбара откликнулась сразу. Наверное, ждала звонка от своего любимого капитана. Не от меня, естественно: после того, как в микрофоне раздался мой голос, пауза затянулась настолько, что захотелось повторить еще раз:
   - Привет, тетушка.
   - Морган? - Судя по весомой доле неуверенности, мой голос и впрямь претерпел изменения благодаря стараниям Брендона и Ко.
   - Ага. Но если ты занята, я по...
   - Не смей уходить с линии! - рявкнула полковник фон Хайст, заставив меня вздрогнуть.
   - Не буду. Если ты так просишь...
   - Я приказываю, если ты не заметил!
   - Хорошо, хорошо, хорошо. Не ухожу.
   - Морган, что ты там творишь?
   - Выполняю твой приказ. Как могу.
   - Вот именно! Как тебе вообще пришло в голову... - тут Барбара наконец-то заметила отсутствие видеосигнала на своем комме и елейным голосом спросила: - А почему ты не включил камеру?
   - Потому.
   - Морган, мальчик мой... Хватит шуток! Яви мне свой лик. Немедленно!
   Снятие масок не входило в мои первостепенные планы, но сейчас не было никакого особого смысла спорить с начальством, и я нажал клавишу включения видеопотока. Заодно получил злорадное удовольствие от наблюдения лица Барбары, сначала непонимающе-удивленного, но с каждой секундой все более и более скатывающегося в растерянность.
   - Ты сменил имиджмейкера? - спросила она после вдумчивого изучения моего нынешнего облика.
   - Так получилось.
   - А знаешь, я не удивлена, - констатировала тетушка, откидываясь на спинку своего кабинетного кресла. - Вот честно слово, не удивлена. И потом... Как ты выглядишь, это, в конце концов, твое личное дело. Но то, что ты делаешь...
   - Мне представлялось, что пока все продвигается успешно.
   - Успешно? О да, успешно! Вот только для кого?
   Я подумал и ответил:
   - Для Элисабет.
   Барбара простонала что-то нечленораздельное, но явно нелицеприятное для меня.
   - Я не должен помогать девочке?
   Снова повисла пауза. Долгая и мучительная. А потом полковник фон Хайст призналась:
   - Не знаю.
   Это было для меня несколько внове: оставаться без руководящей и направляющей родственной длани.
   - Ты же ясно выразилась, что...
   - Девочка не должна погибнуть? Да. Но это означало, что ее следует уберечь от столкновения с кланом. Спрятать. Увезти подальше, желательно, получив заверения в сотрудничестве. А что сделал ты? Какой пункт плана выполнил?
   Я окинул мысленным взглядом прошедшие пару дней и вздохнул.
   - Но она же не умерла?
   - Слава богу! - искренне вознесла молитву Барбара.
   - А остальное... Пока она участвует в конкурсе, ее не будут трогать.
   - Уверен?
   - Вполне. Представляешь, какой это был бы скандал? И позор для совета кланов.
   - Возможно, - тетушка постучала пальцами по подлокотнику кресла. - Я не вдавалась в подробности групповой психологии мафиозных структур.
   - Я тоже. Но тут и думать не надо: инфанта получила официальное разрешение на сдачу экзаменов. Никто не тронет ее и пальцем. Помогать, конечно, тоже не станет, но...
   - Наверное, ты прав. Но все-таки, почему отложил в сторону тот, первый вариант?
   - С сотрудничеством? Потому что обстоятельства... Слегка ускорились. Не по моей вине! - горячо заверил я.
   - Да уж... Один точный удар - и отменное ускорение! - подытожила Барбара.
   - Был другой способ?
   - Тебе виднее. Я недаром не ставила никаких условий на этот счет, помнишь? А у капитана Сэна голова достаточно крепкая, чтобы выдержать пару сотрясений.
   - Точно?
   - Волнуешься? - тетушкины глаза хитро сузились.
   - Наверное, нет.
   - Врун.
   - Положение обязывает.
   - Ладно, - Барбара хлопнула ладонью по столу. - Чего нам всем ждать дальше? Наводнения? Урагана? Землетрясения?
   - По списку остались кража предметов искусства, похищение и убийство.
   - Всего-то! Сущая ерунда!
   - Я пока не представляю себе, как эта ерунда будет выглядеть.
   - Морган, - лицо тетушки приблизилось. - Ты всегда можешь остановиться, запомни. В любой момент. Это твое право.
   - Помнится, у меня было только право на убийство?
   - Я не шучу. Если что-то пойдет не так...
   - Это вероятнее всего, - улыбнулся я. - Все, что могло, уже перевернулось с ног на голову.
   - Кстати, о крушении планов... В честь чего ты так раскрасился?
   - Это не я. Это один из верных слуг инфанты воспользовался цельнотянутым у военных опытным образцом.
   - А именно?
   - Резонансный контур, откалиброванный на прием биологического сигнала. Антенна, только не пассивная, а активная: при моем удалении от объекта активирует обширный паралич.
   - Антенна... - Барбара задумчиво нахмурилась. - Что-то я такое слышала. Зайду сегодня же на пятый этаж. А ты, будь любезен, приложись к сканеру!
   - Зачем?
   - Чтобы можно было хотя бы предварительно установить, по какой причине ты пошел пятнами!
   Требование было весьма разумным, и я подчинился. Прижал запястье к сенсору биорастра, пережил несколько малоприятных секунд забора крови и дождался удовлетворенного кивка Барбары:
   - Отлично! Ванда займется данными сейчас же.
   - Пани Полански совсем отошла от полевой хирургии?
   - Старость не радость, - притворно посетовала тетушка, но все-таки пояснила: - Ей я могу доверять без оговорок. И ты тоже.
   - Все настолько сильно запущено?
   - Нет. Но лишней уверенности не бывает.
   Вот в этом я был согласен с полковником на все двести процентов из восемнадцати возможных, поэтому попросил:
   - Держи Амано подальше от театра боевых действий, а то я вчера наткнулся на него в самый неподходящий момент.
   - Ему сказано болеть. Дома, - отрезала Барбара.
   - Значит, кроме меня есть, по крайней мере, еще один человек, который не слишком внимательно прислушивается к твоим приказам.
   - Где ты его встретил?
   - В "Колыбели" у Дюпре.
   - А сам что там делал? - зловещим тоном поинтересовалась тетушка.
   - Все то же самое. Выполнял задание. В отличие от.
   - Я бы последила за твоим напарником. Но только при одном условии, причем непременном: если буду знать твой маршрут со всеми остановками.
   Я признал:
   - Проще разогнаться до скорости света.
   - Вот сегодня ты с твоими... корешами собираетесь "идти на дело"?
   - Нет.
   - Точно?
   - Я ничего не планировал.
   - Значит, вечером сидишь дома?
   - Эээ...
   - Дома? - с нажимом повторила тетушка.
   - Нет. Меня пригла... Позвали кое-куда.
   - Адрес!
   Вместо ответа я показал глазку видеокамеры листок с памятной надписью Сандры. Барбара прочитала текст один раз, второй, третий, слегка растерянно повторила прочитанное про себя, беззвучно шевеля губами, потом посмотрела на меня с выражением не просто укора, а обвинения в проступке, который невозможно оправдать.
   - Значит, в особняк Тоцци ты собираешься наведаться просто так?
   Тоцци? Знакомая фамилия. Где-то я ее слы... Упс. Так звали кузена Сандры. А это, стало быть, дом его родителей?
   - Не просто. Меня попросили.
   - Присмотреться к их весьма обширной и дорогой коллекции?
   Я вернул тетушке взгляд. Надеюсь, что твердый.
   - На имущество этих людей я бы покусился в самую последнюю очередь.
   - Ну-ну, - вот и все, что мне ответили. Правда, запретом это тоже не прозвучало. Но все равно, подумать о том, чтобы обворовать родственников донны Манчини... Нет, только не это. Ни в реальности, ни в страшном сне. Особенно когда есть повод задуматься кое о чем другом:
   - Надеюсь, там Амано не появится.
   - С какого перепуга? - хохотнула Барбара.
   - А кстати... Почему ты настояла на том, чтобы нам так скоропостижно разделиться? Заботишься о чувствительной натуре своего любимчика?
   Связь прервалась. И инициатором окончания сеанса стал вовсе не я, что добавило еще один повод для сомнений в мою личную копилку.
   ***
   ***
   Амано Сэна
  
   Я еще с вечера, закрывая глаза на промятом диване, велел себе проснуться утром как можно раньше, но вряд ли выполнил бы собственный приказ самостоятельно, потому что ведущаяся где-то поблизости стройка не давала забыться нормальным сном почти до часу ночи. Зато она же помогла вскочить еще на заре. Под аккомпанемент перфораторов и прочих шумных орудий строительного труда.
   Эд, судя по всему, к подобному звуковому сопровождению уже была вполне привычна, потому что никак не отреагировала на меня, сонно шатающегося по квартире, а только перевернулась с бока на бок и что-то пробурчала в подушку. Насколько мне помнилось, в летнюю школу ребенку уже не нужно было идти, а это означало, что весь начавшийся день...
   Нет, не подумайте плохого! Я люблю детей. И на этот счет дурного не думайте! Но перспектива на протяжении более, чем десятка часов, перемещаться по городу в сопровождении Адвенты меня не вдохновляла. Хотя бы потому, что мозг, еще не отошедший от последствий сотрясения, время от времени требовал тишины и покоя. Не слишком настойчиво, и все-таки.
   А еще мне настоятельно требовалась смена одежды, и лучше не одна, а несколько, потому что черный костюм уже не годился даже для создания образа мелкого клерка, доставившего квитки долговых обязательств прямиком на похороны должника. Впрочем, эта неприятность выглядела самой мелкой из всех и наиболее просто решаемой: нужно было всего лишь заехать домой. Заехать на...
   Лимузин я сдал обратно в прокат еще вчера, что называется, от греха подальше, потому что поездки в мрачной машине никак не способствовали возникновению светлых мыслей в моей голове. А подумать не только стоило, но и следовало. О многом.
   Например, о том, что большая часть снов, успевших-таки посетить мое сознание, была связана с милым русоволосым видением. И что всякий раз, когда я пытался приблизиться к нему на расстояние хотя бы разговора, видение таяло, оставляя после себя в воздухе горьковатый аромат весенней зелени...
   Комм пискнул как раз, когда я застегнул пиджак, и пришлось, поминая всех, кто приходил на ум, бороться с пуговицей внутреннего кармана, которой - вот ведь странность? - приспичило застегнуться именно сегодня: предыдущие попытки накинуть шелковую петельку на эту зловредную фурнитуру почти всегда заканчивались неудачей. Но я же упорный, если не сказать упрямый? Разумеется! Поэтому настойчиво повторял одни и те же действия. До полной победы, которой, собственно, и добился.
   А что, если это вызов от...
   Пуговица полетела прочь. Кажется, вместе с петелькой. Но к этому моменту тот, кто желал услышать мой голос, успел отключиться. Номер, высветившийся на экране, показался мне знакомым, но не настолько, чтобы быть уверенным, и я надавил на клавишу перенабора.
   - Мне только что звонили с этого номера.
   Только так и надо: никаких извинений, голос потверже, побезразличнее, еще лучше - с ноткой недовольства, и плевать, что сам виноват: тактика беспроигрышная. Вот и на том конце сразу занервничали, забеспокоились, начали шуршать бумагами и стучать пальцами. Пока с облегчением не сообщили:
   - Это по поводу вашей машины, мистер Сэна! Она готова, можете забирать.
   Новость обрадовала меня настолько, что я отключил комм прежде, чем сообразил, что следовало попросить механиков пригнать моего любимого утопленника во двор дома. Прямо к подъезду. Но перезванивать было уже глупо и означало напрочь испортить едва созданную репутацию, и я, скрепя сердце, отправился на станцию техобслуживания посредством общественного транспорта.
   Итогами моего близкого знакомства с социальной формацией, именуемой "пассажиры", стали ботинки, оттоптанные во всех возможных местах, оторванные с рукавов пиджака и даже, кажется, с ворота рубашки, пуговицы, брюки, исполосованные следами от детских сандалий, и общее расстройство всего организма вплоть до того, что на станции во мне долго не хотели признавать законного владельца машины. Несмотря на удостоверение личности.
   Поэтому не было ничего удивительного в том, что к дому - на сей раз моему родному - я подъезжал, строго говоря, уже не рано утром. Так, примерно на полпути к полудню. Правда, это обстоятельство казалось мне вполне удачным, поскольку оставляло надежду обновить гардероб без общения с гостями, ведь в такое время среднестатистические дальние родственники, приехавшие издалека, обычно занимаются делами или культурно проводят досуг, нэ?
   Наверное, статистика вдруг решила отомстить мне за то, что я мало уделял ей внимания во время учебы, и первым, на кого я нарвался, переступив порог дома, был не бессловесный спутник дедули, а Ишикава-сан собственной персоной. Чуть менее официальный, чем в первую нашу встречу (без хаори, то есть, и цвета тканей чуть менее темные), но по-прежнему идеальный. Как император на древней гравюре. И столь же невозмутимый, потому что, окинув меня взглядом с головы до ног, произнес всего одно слово. Тоном настолько ровным, что угадать скрывающееся под ним истинное чувство, было невозможно:
   - Внук.
   В моем личном роду императоров точно не водилось, поэтому в сложной ситуации конфликта поколений к памяти предков обращаться было бессмысленно. Зато в недавнем прошлом, вернее, практически в настоящем, под рукой имелся весьма замечательный пример сохранения спокойствия духа в неловких ситуациях. Достаточно было вспомнить Моргана и его физиономию в момент разлития крюшона, чтобы ответить в унисон прозвучавшему приветствию:
   - Дед.
   - Предложение крова делает тебе честь, но если оно поставило тебя на грань нужды...
   Вот знать бы наверняка, смеется он или нет! Точнее, быть бы уверенным, что эти искорки в его глазах - смешинки, а не что-то другое... А есть ли у дедули вообще чувство юмора?
   - Нет никакой грани.
   Вместо ответа или другого словесного продолжения беседы меня снова окинули долгим взглядом, делающим краткие остановки на каждом изъяне моего нынешнего облика и остановившемся на...
   Я же не надевал сегодня очки!
   - Идешь впереди моды?
   - Это не мода. Это... - Дурацкая выходка напарника, тогда еще только будущего. Но если отвечать честно, есть риск снова услышать обвинение, правда, теперь уже не в свой адрес, а в адрес Моргана. не спорю, я и сам мог бы многое сказать, особенно тогда, по горячим следам, но слушать чужое негодование по поводу, о котором не было смысла ни жалеть, ни вспоминать... - Производственная травма.
   - Надо признать, довольно удачная.
   Он улыбнулся? Нет, померещилось, слава ками! Не та сейчас ситуация, чтобы идти на мировую с дедулей, хотя тот, судя по всему, и не против. Все ведь должно быть исполнено в полном согласии с традициями, чинно, неторопливо, с бесконечными паузами и минутами созерцания красот окружающей природы, а у меня на уме - одни побегушки. Оттуда сюда и опять обратно. Вдоль и поперек, хоть через весь город, хоть через всю планету, потому что если этот распсиховавшийся паршивец не объявится, как можно скорее...
   До 1 сентября дядя Амано, отягощенный малолетним грузом, не доживет. Хотя бы потому, что день-другой - и Эд серьезно насядет на меня с расспросами.
   - Ты надумал вернуться в дом? - Вопрос деда вырвал меня из бурного потока мыслей.
   - Да. То есть, нет. То есть, у меня на ближайшее время есть дела, которые лучше делать поближе к другому краю города. Я просто заехал за сменой белья.
   Вот какой я молодец: и правды не сказал, и ни словом не солгал. Ишикава-сан, впрочем, не стал уточнять или настаивать на объяснениях, только кивнул:
   - Долг превыше всего?
   Можно и так сказать. И кто-то будет мне очень сильно должен...
   - Прошу прощения, мне пора.
   Он кивнул еще раз. Так, небрежно качнул головой:
   - Надеюсь, увидеть тебя до отъезда, внук.
   - Я тоже надеюсь... Дед.
   И мы разошлись, как в море корабли. Дедуля отправился куда-то в сторону гостиной, а я - в свои апартаменты.
   Время на душ и прочие прихорашивания решил не тратить, просто покидал в сумку все, что безболезненно можно было мять, перекинул через плечо связку вешалок с костюмами и отправился к ожидающему меня на аллейке "маверику". Но добрался до машины не сразу, потому что по пути стал свидетелем весьма завораживающего зрелища.
   Давешний дедов спутник, то ли помощник, то ли слуга, то ли телохранитель, то ли еще кто, воспользовался нашим садиком для... скажем так, физических упражнений на свежем воздухе. Дело полезное и похвальное, я и сам зачастую устраивал пробежки и другую ерунду без отрыва от дома, но никогда не заморачивался чем-то большим, нежели обычный набор упражнений. А вот гость...
   Как говорил мой школьный наставник, кендо нельзя увлекаться, кендо нужно жить. Собственно, именно поэтому мое знакомство с древним искусством фехтования носило характер больше эпизодов, чем настойчивого изучения: жить вообще мне нравилось немного больше, чем проводить многие часы в сосредоточенном ожидании, пока противник допустит ошибку или проявит слабость. До 6 дана я так и не добрался, но не из-за отсутствия способностей: при должном терпении из меня можно было сотворить вполне достойного поединщика. Просто интересы начали появляться другие. Например, интересные девушки. Человек же, неподалеку рассекавший мечом воздух, явно обладал всем, необходимым для того, чтобы стать чемпионом.
   Возраста мы, скорее всего, были одного, но похожими нас было назвать трудно. По крайней мере, в моей рабочей практике нужны были совсем другие принципы движения, не короткие и отрывистые, с жесткой фиксацией моментов, а скорее перетекающие из одного в другое, потому что так было легче сохранить силы и воспользоваться накопленной инерцией. Но скажу честно: глядя на чужое мастерство, невольно почувствовал зависть. Не к тому, что сам сдался и почти забросил. Как ко всему замечательному, но доставшемуся не мне.
   Можно было подумать, что у него есть реальный спарринг-партнер, настолько законченными и ограниченными в пространстве выглядели все ваза. Оставалось только удивиться чувству ритма молодого человека и поаплодировать. В смысле, высказать восхищение: хлопать в ладоши сейчас означало бы и самого себя записать в варвары-гайдзины. На поклоны и сопутствующую мишуру я настроен не был, потому просто сделал вид, что не заметил отменно проведенных ката. В каком-то смысле это было даже большим оскорблением, чем аплодисменты, зато всегда можно было отговориться слабым зрением. Главное, если подвернется момент, не спрашивать, что означает и сколько места на теле занимает татуировка, краешек которой несколько раз был виден из-под рукава кэйкоги...
   Эд, увидев, сколько одежды я принес с собой, справедливо поинтересовалась:
   - Собираешься открывать магазин?
   - Я собираюсь это носить.
   - Живя здесь?
   - Да. А что та...
   Девочка счастливо взвизгнула и повисла у меня на шее. Вместе с костюмами.
   - Как здорово! Я не думала, что ты собираешься переехать к нам насовсем!
   Насовсем?! Она что, решила - всего этого мне хватит до конца жизни? Впрочем, проведя ревизию гардероба Моргана, я бы и сам так о себе подумал.
   - Ладно, сроки будем обговаривать потом... Нужно все развесить.
   - Я помогу! - вызвалось добровольцем рыжее чудо и, надо признать, вполне справилось со своей задачей. По крайней мере, за ведение домашнего хозяйства напарника можно было быть спокойным. Какое-то время.
   По завершении дел одежных Адвента выглянула из окна, узрела припаркованный "маверик" и - что стало для меня неожиданностью - разочарованно надулась.
   - Что случилось?
   - А я думала, та огромная машина еще здесь...
   - На ней не слишком удобно ездить по городу.
   Хотя, можно было бы поместиться всем отделом, включая Барбару. Может, кинуть шефу идейку?
   - Все равно, жалко.
   - У тебя были планы на лимузин?
   - Ага, - признался ребенок.
   - Какие?
   - Нууу...
   - Адвента!
   - Мне сегодня надо в новую школу. Документы сдавать... было бы здорово приехать туда на той машинище!
   - Чтобы покрасоваться перед другими детьми?
   - Ага!
   - Очень нескромное желание. Оно выражает твое намерение вызвать психоневрологические возмущения в неокрепших сознаниях, что способно привести к...
   - Но здорово ведь было бы, да?
   - Да, - со вздохом признал я.
   - Теперь не получится...
   - Думаю, "маверик" немногим хуже лимузина.
   - Ты меня подвезешь? - вновь оживилось морганово чадо.
   - Конечно.
   Ну разве я мог отказать этому жалобному зеленому взгляду? И в который раз удивился тому, что отсутствие кровной связи ничуть не помешало Эд набраться от приемного родителя его обычных гримас и ужимок. Хотя, это еще вопрос, кто и от кого последнее время чего набирается...
   ***
   Новая школа выглядела утонченно и изысканно, поэтому я несколько раз переспросил Адвенту, туда ли мы приехали. И даже сам прочитал адрес на пакете с документами (мелкие строчки, загибающиеся вниз, утрамбованные на огрызке клейкого листка - типичное свидетельство очередного момента, когда просьбой Моргана застигли врасплох). Да, все было правильно: "Школа изящных искусств Челлини".
   - Ты будешь здесь учиться?
   - Вроде собирались взять, - чуть неуверенно сказала Эд.
   - Вроде?
   - Ну, папа должен был все оформить, только тогда вас сразу куда-то послали, потом у меня был лагерь, а теперь... В общем, растяпы мы.
   Последнюю фразу, впрочем, она произнесла с очевидной гордостью, заставив задуматься о том, как влияние на ребенка оказывает капитан Кейн.
   Нет, это замечательно, что дочь берет пример с отца, хотя бы в чем-то, потому что Морган, при всех его тараканах, например, ни разу не нарушитель закона. Даже скорость не превышает. Даже в моменты погони, чем постоянно заслуживает на свою голову массу всевозможных ругательств. Правда, при этом как-то все же ухитряется успевать... И ведь не скажешь, что ему везет. Это что-то другое. Наверное, он, с его болезненной тягой к соблюдению правил, просто хорошо вписывается в любой процесс, где вообще вдруг проявляются какие-нибудь правила.
   - Хочешь сказать, ничего еще не подписано?
   - Не-а.
   Да, дела...
   - Ладно, пойдем.
   - Вместе?
   - Да. Попробую убедить директора или кто там заправляет этим храмом искусств, что с нами стоит иметь дело.
   Таким образом, своего Эд все-таки добилась: войти в здание школы под ручку с выдаю... привлека... обращающим на себя внимание молодым человеком, одетым на сей раз с соблюдением всех последних тенденций деловой моды, было ничуть не хуже того, чем въехать в парк на лимузине.
   Секретарь в приемной директора - нимфоподобное создание в невесомых кудряшках и нескольких квадратных метрах нежно-зеленого шелка - смотрела на документы Эд примерно пять минут, причем так и не доставая их из папки. Согласен, папка была прозрачная, но все равно не позволяла прочитать все необходимое.
   - Прием документов окончен, - наконец, донесли до нашего сведения тонким голоском.
   Я даже не сомневался. Поэтому проверил, что Эд еще не проникла в приемную из коридора, где была оставлена дожидаться результатов, слегка склонился над столом и проникновенно заглянул в глаза секретарши.
   - Но всегда что-то можно сделать, не правда ли?
   - Прием документов... - она захлебнулась собственным глубоким вдохом и пробулькала: - окончен.
   - Мне кажется, вы не совсем поняли. Эти документы не были поданы вовремя по уважительной...
   И тут нимфа вдруг превратилась в фурию.
   - Вы знаете, сколько достойных людей спорят за право учить своих детей в этой школе? И все они находят время, чтобы предоставить полный комплект бумаг. Все, без исключения! Вы знаете, сколько стоит обучение и на какие жертвы идут попечители, выделяя места для дополнительного набора? В этой школе нечего делать неряхам и бездельникам, неспособным даже на такое простое дело, как...
   - Я очень признательна вам, Селия, за такую трогательную заботу, в частности, о моих финансовых средствах, но впредь попросила бы вас не озвучивать свое превратное мнение о политике школы и перестать принимать решения, не полагающиеся вам по рангу.
   Фурия сдулась мгновенно. На секретарском месте теперь сидела испуганная птичка, робко чирикающая:
   - Прошу меня извинить, мисс! Все будет сделано в лучшем виде, мисс! Не извольте беспокоиться, мисс!
   - Давайте, я посмотрю ваши документы, - предложил уже звучащий намного теплее женский голос, я обернулся, собираясь поблагодарить нежданную спасительницу будущего Эд, а оказался лицом к лицу с...
   - Детектив?
   - Мисс Манчини.
   - Пройдемте в кабинет. Он, конечно, не совсем мой, но я имею право занимать его для собственных надобностей.
   Я покорно проследовал за своей провожатой, пожалуй, впервые задаваясь вопросом, как Морган мог влюбиться в эту женщину. Она же такая, как его тетушка... Ну, или удачно притворяется таковой, вот как сейчас. Значит ли это, что моего напарника подсознательно тянет именно к таким типажам, сильным, уверенным, даже властным? Уж Барбару он точно любит, иначе не терпел бы ее выходки: либо исключил поводы для подколок, либо уволился. В смысле, ушел в отставку, уж кто-то, а Мо придумал бы, как этого добиться!
   - Можно посмотреть?
   Я сообразил, что все еще сжимаю папку в руках, и протянул документы мисс Манчини. Та аккуратно разложила их на столе, сверила количество и содержание, и кивнула:
   - Все правильно. Документы оформлены, как требуется. Однако... - тут она отвлеклась, чтобы поправить прядку волос. - Насколько я понимаю, отец ребенка не вы?
   - Нет, не я. Морган Кейн.
   - Ваш напарник, если я правильно помню?
   - Да, вы совершенно правы.
   - Почему же он не пришел сам? Хотя бы сейчас?
   Или мне показалось, или вопрос в карих глазах Алессандры Манчини вдруг приобрел несколько большую глубину, чем должен был?
   - Капитан Кейн занят делами.
   - Настолько неотложными, что прислал вместо себя вас?
   - Он не...
   - М?
   Вот ведь инквизиторша! И у кого только училась?
   - Он действительно не мог прийти.
   - Жаль. Мне капитан Кейн показался человеком, отвечающим за свои слова.
   А он и отвечает. Вот прямо сейчас, неизвестно где, но отвечает: в этом я уверен.
   - Его присутствие обязательно при зачислении девочки в школу?
   Алессандра некоторое время молчала, изучая меня взглядом, смысл которого расшифровке не поддавался, потом, с какой-то странной легкостью, признала:
   - Нет. Достаточно документов.
   - И Эд будет принята?
   - Конечно.
   - Но секретарь утверждала, что...
   - Попечитель имеет право распоряжаться некоторым количеством мест по своему усмотрению.
   - И вы...
   - Воспользуюсь своим правом. А вы, детектив, передайте своему напарнику, что он будет передо мной в долгу.
   На последних словах мисс Манчини улыбнулась так сладко, что я почувствовал себя в директорском кабинете крайне неуютно. И поспешил выйти.
   Разумеется, Эд на стуле у дверей приемной уже не было: девочка маячила в конце коридора рядом... С еще одной девочкой, облик которой показался мне знакомым. Деталей с моего места было не разглядеть, но светлые волосы, заплетенные сегодня в косу, и общий силуэт напомнили то, от чего одна штука внутри меня почему-то решила замереть. Хорошо, что ненадолго, иначе к сотрясению добавился бы сердечный приступ и, боюсь, мне понадобился не отпуск по болезни, а, как говорится, списание на берег.
   Когда сердце согласилось вернуться к исполнению своих обязанностей, можно было и проверить догадки опытным путем, но приблизиться к объекту исследований мне так и не удалось: мой локоть поймала чья-то не особенно сильная, но отчаянная рука.
   - Вы на самом деле детектив?
   Я знаю по меньшей мере пятерых коллег, которые на подобное обращение - в смысле контакта с телом - отвечают примерно тем же самым, только повыше, посильнее и поточнее. Наносят удар, проще говоря. К счастью или к сожалению, я далеко не всегда расположен к физическим упражнениям. Предпочитаю уничтожать противника морально. Вот и сейчас, медленно высвободив рукав пиджака из чужих пальцев, сначала тщательно вернул прежнюю форму скомканному участку, и только потом перевел взгляд на незнакомца, быть может, вполне заслуживающего удара по физиономии.
   Человек при деньгах, это точно. С консервативными вкусами, но вот этот костюм в сборе, к примеру, стоит больше моей годовой зарплаты: ручная работа и все такое. Лицо соответствующее, тоже с явными свидетельствами нежной заботы о себе любимом. Нестарый, но весь какой-то... Малоприятный, одним словом. Хотя, если он, скажем, какой-нибудь юрист, слегка склизкий внешний облик этим с лихвой и объясняется.
   - Да. В чине капитана, если это вас интересует.
   - Отлично! - он снова схватился за мою руку, но теперь, слава ками, уже в области запястья, и надругательству подвергся только манжет рубашки. - Вы мне нужны!
   - Я нужен не только вам.
   - Но мне и сегодня - особенно!
   Его настойчивость мне не нравилась. Наверное, потому что не нравился сам человек. Но поскольку подобное поведение очень часто является важным признаком по-настоящему тревожной ситуации, я мысленно вздохнул, сосчитал до пяти и спросил:
   - Для каких целей?
   Светловолосый незнакомец воспринял мой вопрос так, как и следовало: с энтузиазмом продолжил беседу.
   - Видите ли, моя близкая знакомая... почти невеста, несколько минут назад совершила крайне необдуманный поступок: пригласила к себе домой человека, который как минимум вызывает подозрения, а как максимум...
   - Вы не пробовали ее отговорить?
   - К сожалению, ее темперамент... Она не отступит. Особенно если решила сделать это в пику мне и моим представлениям о безопасности. И я боюсь, что сегодняшний вечер может закончиться весьма неприятными событиями.
   - Обратитесь в полицию.
   - Я и обращаюсь! - мне с надеждой заглянули в глаза. - Вы же полицейский? И кроме того, у вас вполне подходящая внешность, чтобы быть приглашенным к...
   Он чиркнул несколько слов на обороте элегантной визитки.
   - Особняк Тоцци? - прочитал я вслух, и в памяти начали всплывать события, о которых я как раз недавно думал и так. - Позвольте узнать имя вашей знакомой.
   - Алессандра Манчини.
   - Не самая лучшая идея, мистер. Дело в том, что я некоторое время назад участвовал в расследовании преступлений кузена этой женщины. И, надо признать, ее отношение ко мне... несколько предвзятое.
   - Но это даже лучше, чем могло бы быть! - оживился блондин. - Если она знает, что вы - полицейский, то вполне может передумать. Или будет вести себя осмотрительнее. Соглашайтесь! И поверьте, я не останусь в долгу!
   Невеста, говоришь? Неплохо было бы разобраться во всем этом. А заодно, если удастся, понять, что Алессандра задумала сотворить с моим напарником, потому что тот ее взгляд...
   - Хорошо, я приду.
   - К семи часам! - напоследок сообщил незнакомец и поспешно удалился. Видимо, чтобы не столкнуться с мисс Манчини.
   А впрочем, почему незнакомец? "Дональд Э. Томасон. Недвижимость в движении". Можно будет собрать досье.
   Конечно, когда меня оставили в покое, Эд уже распрощалась со своей собеседницей и отправилась получать первоначальный инструктаж по правилам поведения в новой школе. Я сказал, что буду ждать у машины, но торопиться не стал. Попробовал позаглядывать в классы. Увы, удача не захотела улыбаться: милого видения нигде не обнаружилось. Зато в непосредственной близости от "маверика" ошивался тот, кого я с самого начала определил в спутники прекрасному бутону.
   - Хорошая тачка.
   - Не жалуюсь.
   - Шустро бегает?
   Мячик методично соскальзывал с кончиков пальцев, шмякался о песок аллеи и возвращался обратно. Детская забава, ведь верно? Так почему же мне даже в ней чудится угроза, не говоря уже об этом постоянном подрагивании мышц под разрисованной кожей?
   - Не всякий догонит.
   - Это хорошо, - с неожиданным удовлетворением заметил индеец. - Потому что погнаться могут. И погонятся, если...
   - Я уже иду! - раздался от парадного входа крик Эд.
   Я невольно повернул голову, наверное, чтобы удостовериться, что девочка не разнесет вазу с цветами, проносясь мимо, а когда снова посмотрел на своего собеседника, оказалось, что разговор уже окончен: странный незнакомец удалялся восвояси, постукивая мячиком по песку.
   ***
   Морган Кейн
  
   Наверное, не нужно было одному голодному тигру дразнить другого. Непрофессионально, как сказала бы тетушка, если бы находилась в этот момент в снисходительном расположении духа. Я и сам не знаю, какой черт дернул меня за язык. Может быть, мне просто надоел весь этот цирк с переодеваниями? Ну да, прошло всего ничего времени, но тем не менее.
   Действовать одному, да еще в нынешних обстоятельствах, конечно, было проще. Намного. Не нужно было лишний раз оглядываться по сторонам, например. С другой стороны, и надеяться, что тебя кто-то подстрахует, не приходилось. Правда, в моем случае требовалась скорее не страховка, а... Ну да, поводок.
   Не слишком приятно знать о себе самом некоторые вещи, даже если учесть, что знания - это сила. Какое событие внутриутробного развития или почти сознательной жизни оставило свой странный след в моей психике, врачи так и не определили. А когда причина неизвестна, бороться с последствиями, как известно, очень трудно. Легче их контролировать.
   Тем, кто большую часть времени видит меня в моем обычном состоянии, я кажусь медлительным и апатичным. Так оно и есть, собственно. Ремиссионный период, по словам Ванды. Иногда она может занимать 99% всего цикла, и надо сказать, меня такое положение дел устраивает, как нельзя больше, потому что в таком случае срывы, если и случаются, проходят мило и незаметно. Без катастроф. Но равновесие слишком шаткое. Либо меня нужно оставлять в полном покое, исключая любые раздражители, либо гасить пики еще в тот момент, когда возникает предпосылка их появления. Как гасить? Отвлекать внимание. Неважно чем: дурацкими шутками, идиотскими поступками, вообще демонстрацией модели поведения, которая вызывает у меня... Нет, не шок, конечно. Удивление. И негодование, обращенное к самому себе, вопрос: "А я-то почему этого сделать не могу?"
   Кстати, один из начальников Лионы до сих пор точит на Барбару зуб из-за того, что тетушка взяла меня себе под крылышко. Иначе пришлось бы половину времени существовать исключительно на релаксантах, в полусонном состоянии, зато вторую половину проводить шумно и весело. С максимально возможными разрушениями, пока...
   Та же Ванда строго-настрого предупреждала: периоды обострения затягивать нельзя. Потому что есть опасность, что мне понравится. Вернее, возникнет привычка, как к наркотикам, ведь в противофазе я не ощущаю влияния никаких сдерживающих факторов, хоть они существуют, хоть нет. То ли чувствительность рецепторов притупляется, то ли включается какой-то более сложный психофизический процесс, результат один: полная свобода в принятии решений.
   Вот и сейчас я почти сорвался, хорошо, Эд появилась. Я ведь собирался угрожать собственному напарнику. Серьезно так угрожать, в расчете на то, что он примет вызов. Вот зачем, спрашивается? А просто. Потому что захотелось вдруг драки, результат которой невозможно предсказать. Захотелось пройти по лезвию ножа. И пожалуй, это даже похуже наркотиков.
   В тот момент мне было неважно, узнает он меня или нет. Наоборот, риск разоблачения только подстегивал. Только нашептывал на ухо: " Ну давай же, давай! Покажи ему!" А что показывать-то, скажите на милость? М-да, звоночек прозвенел и прозвенел тревожно. Времени-то, оказывается, у меня осталось совсем мало. Еще пара-тройка "благоприятных" моментов, и вполне могу сорваться. Взять хотя бы...
   Скомканный клочок бумаги. Что мне с ним делать? Забыть, как страшный сон? Не смогу. Хотя отправляться туда - смерти подобно, пойду. Правда, для этого нужно сначала убедить кое-кого составить мне компанию.
   - Что это? - спросил Диего, разглядывая записку Сандры.
   - Мне нужно там быть сегодня вечером.
   На меня посмотрели, мягко говоря, непонимающим взглядом.
   - Я не могу отказаться от этого приглашения.
   - А и не надо, - беспечно сказал верзила. - Далеко от сеньоры все равно не уйдешь, а она не собирается сегодня...
   - Чего я не собираюсь? - спросила Элисабет, вернувшаяся с занятий.
   - Гулять вечером в незнакомом районе.
   - Гулять? - недоуменно переспросила инфанта. - В каком еще районе?
   Телохранитель показал мне за спиной девочки кулак, но этого гнева я боялся куда меньше, чем возможности того, что донна Манчини будет разочарована или обижена.
   - Меня попросили прийти сюда. К семи часам, - указал я на записку в руке Диего. - Попросила женщина, которой я не хочу отказывать.
   - Тогда из-за чего спор? - улыбнулась Элисабет. - Это будет долгая встреча?
   - Не думаю.
   - Вот все и решено!
   ***
   - Ты хоть знаешь, что это за дом? - поинтересовался Диего, разглядывая особняк, выстроенный в стиле венецианского палаццо.
   - Да.
   - Здесь живут очень богатые люди, сеньора миа, - многозначительно сообщил телохранитель. - Они владеют огромной коллекцией всевозможных дорогих древностей.
   - Неужели, мы пришли сюда, чтобы... - мне показалось, что у инфанты загорелись глаза.
   - Никаких краж.
   - Но... Ты же войдешь туда?
   - Войду. Только не для того, чтобы что-то украсть.
   - Это же такой удобный случай!
   - Сеньора миа... Я не могу предать доверие женщины, которая меня позвала.
   - Подумай немного над тем, что ты ведь можешь и не дойти до крыльца, - ухмыльнулся верзила. - Один шаг сеньоры в твою сторону и... Никаких встреч. Зато нарушенное доверие - во всей красе.
   - Диего!
   - Сеньора миа, нам нужен этот дом. Нужно его содержимое. Другого случая может и н представиться.
   - Даже если так... - Элисабет посмотрела на меня, серьезно-серьезно. - Ты помнишь, что остается? Те две вещи будут еще труднее. Почти невозможны. И наверное, стоит остановиться чем раньше, тем...
   Да. Мне вот точно нужно будет остановиться, и довольно скоро. Но пока еще бес усердно пихает меня своей зубочисткой под ребра:
   - Мы сделаем кражу. Обещаю.
   - Все-таки решился? - подмигнул Диего.
   - Посмотрим.
   - Дэниел, если эта женщина и ее просьба так важны для вас... Не нужно. Правда, не нужно.
   - Вы тоже важны для меня, сеньора миа.
   По-другому, конечно. Вообще, с другой стороны жизни. В другой вселенной. Но сейчас я нахожусь ровно на границе между двумя измерениями своего мира. И изо всех сил удерживаюсь, чтобы не сделать шаг туда, где меня ждет...
   - Я уже опаздываю. Нехорошо заставлять даму ждать.
   Палаццо выходит окнами прямо на улицу. Окна с тяжелыми ставнями, наверняка, оборудованные кучей защитных систем. Дверь, высокая, массивная, явно привезенная с Земли, как раритет, выглядит неприступной даже без современных приспособлений. Мне бы было ее не открыть в одиночку. И не только мне: на звон дверного кольца, гулкий и мелодичный, створки чинно раздвигаются в стороны двумя привратниками.
   - Меня здесь ждут.
   Взгляды остаются безразличными, но никто из стражей не предпринимает попытки меня задержать. Значит, и впрямь ждут.
   За дверью, больше похожей на ворота замка, открывается небольшой внутренний дворик, одетый камнем с ног до головы, и только цветочные кадки, которыми щедро уставлен периметр, напоминают о том, что сейчас все еще продолжается лето. Живой огонь в светильниках не столько разгоняет наступающие сумерки, сколько золотит их, добавляя всем линиям без исключения какую-то чудесную мягкость. И ее силуэту тоже.
   - Вы пришли.
   Это не вопрос, не утверждение, не приветствие. Просто несколько слов, которые первыми подвернулись под руку, когда возникла необходимость что-то сказать.
   - Я спешил, как мог.
   Поверила она или нет, так и осталось загадкой: Сандра повернулась, приглашая следовать за ней, в открытую дверь, из-за которой раздавались голоса, и один из них был...
   Не знаю, что уместнее было бы произнести, проклятие или благодарность случаю, вновь сводящему нас вместе. Нет, это же просто сумасшествие какое-то! В таком огромном городе, при строгом требовании не впутывать напарника в происходящие события, нас раз за разом сталкивает лбами. Хоть иди в церковь ставить свечи, ей богу! Остается только вопрос, кого из нас больше невзлюбили небеса, меня или Амано? Есть вероятность, что все-таки его: недаром тетушка все время уходит от ответа. Что же там за страшная тайна кроется?
   А он хорош. Как всегда, впрочем. Поражаюсь этому его умению носить костюмы небрежно, будто не замечая, что вообще на нем надето. Для меня костюм - нечто похуже панциря, только который не защищает, а совсем наоборот. Сковывает. И от которого тянет освободиться, как можно скорее.
   Да и этот, второй... Хлыщ. Он тоже выглядит блестяще. Нет, на самом деле: похоже, ткань такая на пиджаке. И с шейного платка поблескивает что-то вроде бриллианта. Ну конечно, богатый человек, самая подходящая пара для не менее богатой и куда более прекрасной женщины.
   А вот того дяденьку живьем вижу впервые. Помнится, в ходе расследования Адриано Тоцци не пожелал лично встречаться с полицией. Впрочем, с его армией адвокатов это и не требовалось. На снимках в досье он казался немного старше и строже, а сейчас перед мной человек преклонных, но вовсе не немощных лет, подтянутый, как и полагается бывшему кадровому военному, без колебаний оставившему службу, когда у его супруги возникли проблемы со здоровьем. И вскоре похоронившему донну Марию, но не свою жизнь.
   - Ты говорила об этом человеке, Сандра?
   - Да, дядюшка.
   - И что, позволь спросить, тебя заинтересовало? Ну разве что, кроме занимательного внешнего вида?
   Он не издевался. А может, и издевался, но вполне имел на это право, ведь, в конце концов, это был его дом и его племянница. Морган Кейн даже не дернулся бы, получи еще больше помоев на свою голову. Что же касается Дэниела Уоллеса...
   - На меня желают поглазеть? Помните, как говорят в народе? За просмотр деньги платят, - я снял шляпу, описал ею в воздухе дугу, словно приглашая присутствующих скидываться мелочишкой, потом, изобразив сожаление и разочарование, вернул на место. - Хотя, что вам может быть известно о народе?
   - Кажется, теперь понимаю, - кивнул дон Тоцци. - Традиция нанимать шутов, правда, в нынешнее время - редкость, но ее никто не отменял. И пожалуй, это будет даже своего рода опережением моды... Представляю завистливые взгляды!
   - Дядюшка, - мягко сказала Алессандра. - Мне нужно будет поговорить с этим человеком о работе.
   - Ну да, ну да, я так и понял! Только когда будете обсуждать жалованье, пожалуйста, пригласите и меня.
   - Дядя!
   - А вы, молодой человек, почему замолчали? Согласны на высказанное предложение?
   Вот ведь задира... Интересно, какую цель он преследует? Сейчас узнаем.
   - Чужому мастерству обычно внимают молча. Хотя, если вы уже закончили... - Я несколько раз звонко хлопнул в ладоши. - Браво! И пожалуй... Поберегите деньги. Зачем вам в доме еще один шут?
   - Да как ты смеешь?! - взвился светловолосый Дон, правда, приблизиться на расстояние удара побоялся. - Мистер Тоцци, позвольте, я позову охрану, и его выставят в два счета!
   - А сам чего не попробуешь? Ручки боишься замарать? Или надорваться?
   - Это твои методы, пошлое, грязное рукоприкладство... Истинные джентльмены наказывают обидчика иначе!
   - А истинные простолюдины - именно так! - мячик успешно долетел до лба блондина и оставил на холеной коже аккуратный, быстро начавший розоветь, отпечаток.
   - Мистер Тоцци! Это переходит все границы! Я звоню своему...
   - Не горячитесь, Дональд. Будьте выше этого. Как и подобает джентльмену.
   - Но этот человек своим присутствием оскорбляет стены вашего дома, не говоря уже о...
   - Дональд. Помните разговор о шутах? Вы хотите, чтобы в этой комнате их оказалось не двое, а уже трое?
   А адмиралу палец в рот не клади: откусит по локоть. Хороший мужик. Правильный. Мог бы быть приятелем моего отца. И никогда не отдаст племянницу за того человека, который ему не понравится. Вот только, как вообще можно понравиться дону Тоцци? Что он ценит в людях, как бы узнать? Не расспрашивать же Сандру, право слово...
   Стоп! О чем я думаю? Я разве собрался просить ее руки?!
   - Давайте лучше выпьем немного порто. Для аппетита. А вашему спутнику...
   - Чашки чая будет достаточно.
   Ну да, конечно, чай. И ведь никто после такого странного заявления на Амано косо смотреть не будет. Эх, мне вот выпить никто не предложил... А хотелось бы. И не портвейна, а чего-то покрепче.
   - Мы не будем вам мешать, - улыбнулась Алессандра.
   - Ужин через четверть часа, - предупредил адмирал.
   - Как раз успеем решить все деловые вопросы. Пойдемте!
   Второй этаж по сравнению с первым казался безлюдным и тихим, как могила. Впрочем, кабинет, в который меня привела донна Манчини, был вполне уютен. По крайней мере, для работы.
   Алессандра прикрыла за мной дверь, задумчиво прошла вдоль стола, проводя кончиками пальцев по полированному дереву, остановилась и, не оборачиваясь, сказала:
   - Существует много легенд о том, на какие подвиги шли мужчины, чтобы добиться женской любви, но право, вы, капитан, превзошли их всех.
   Этого следовало ожидать. С самого начала. С самого приглашения. Она ведь еще тогда узнала меня, верно? Но черт подери, зачем... Зачем же тогда она меня пригласила? Чтобы справиться со слизняком-воздыхателем? Ерунда! Для этих целей с лихвой хватило бы и дядюшки, как я теперь понимаю.
   - Молчите?
   Узкая спина под тонким, полупрозрачным полотном блузки. Складки юбки, строгие, как на римской тоге. Волосы, жемчужной диадемой собранные наверх. Королева, служения которой я недостоин. Богиня, чье имя я даже не смею произнести вслух.
   - Я могу быть свободен, донна?
   Она повернулась. Слишком быстро, чтобы успеть спрятать тени чувств, промчавшихся по лицу.
   - Вы хотите быть свободным? Вы действительно этого хотите?
   Нет, тысячу раз нет! Это же просто фигура речи! Это мое обычное везение делать все невпопад и не к месту.
   - Полагаю, я выполнил условия сделки?
   Густые ресницы опустились, закрывая глаза. А когда поднялись, на меня смотрели уже не угольки, а ледышки.
   - Вас волнует только это?
   - Вы попросили о помощи. Я помог вам?
   - Почему вы спрашиваете?
   - Потому что вы здесь хозяйка.
   Ее взгляд дрогнул. То ли недоуменно, то ли понимающе.
   - В этом все дело, да?
   - Я всегда выполняю то, о чем меня просят, но насколько полно - судить не мне.
   - Значит, вы безотказны, капитан?
   - Не для всех нанимателей.
   Она сделала шаг вперед.
   - Стоит ли понимать ваши слова, как отнесение меня в категорию...
   Я выдохнул прежде, чем успел понять, что делаю:
   - Да.
   - И за какие же заслуги я получила в ваших глазах столь высокий статус?
   Элегантным колкостям Алессандра явно научилась от дяди. Или все-таки он от нее?
   - Ну же, капитан! Неужели это настолько сложный вопрос?
   Для кого как. Думаю, Амано на моем месте не медлил бы ни секунды.
   - На него вообще есть ответ?
   - Я...
   Это нелепо. Настоящий идиотизм, особенно учитывая, как я сейчас выгляжу. Хотя, и в обычном виде все было бы ничуть не лучше. Может, даже хуже.
   Что я могу предложить женщине, которая каждый день ходит по ковру, стоимость одной ворсинки которого мне даже невозможно представить?
   - Я...
   Она посмеется надо мной. Конечно, посмеется. Или просто скучно зевнет, ведь ей наверняка говорили о любви не раз и не два. Взять хотя бы того хлыща внизу: подленький и гнусненький, он ведь влюблен. И действует намного смелее меня, если вспомнить школу. Хотя... Амано здесь появился явно по его наущению. Для поддержки. Кавалерия, тоже мне... Тьфу!
   Смотрит и молчит. Ждет. Да, терпения ей, похоже, не занимать. Но все это все равно не может продолжаться вечно. Ладно, одна минута позора, и перелистнем страницу. То есть, захлопнем крышку гроба.
   - Я люблю вас.
   Она покачнулась, словно ноги вдруг перестали держать, и упала. Мне на грудь. От прикосновения кожу обожгло, как огнем.
   - Что с вами? Вам плохо?
   - Вам никогда не говорили, что у вас талант доводить людей до инфаркта? - прошептала Алессандра куда-то мне в шею.
   - Позвать врача? Я сейчас же...
   - И вы совсем не понимаете шуток. Хотя умеете шутить. Как такое может быть?
   Я разжал объятия, потому что теперь она стояла на полу вполне твердо.
   - Это была шутка?
   - Это было облегчение. Огромное. Вы никогда не чувствовали себя так, как будто с вашей души скатился тяжелый-тяжелый камень?
   О чем она говорит? Какой еще камень?
   - После той встречи весной, помните? Вы исчезли. На целое лето. Хотя обещали прийти.
   А она обещала ждать...
   - Никак не выдавалось свободного времени.
   - Я понимаю. Сейчас вы ведь тоже... - Алессандра дотронулась до одной из черных линий. - Заняты?
   - Да. К сожалению.
   - Даже в эти минуты?
   Я прекрасно понимал, на что она намекает, но не смог соврать:
   - Да. Мне нужно устроить кражу.
   Карие глаза, глядящие на меня, смешливо расширились:
   - Кражу?
   - Да, украсть какую-нибудь ценную старинную безделушку... Ну что-то вроде такой, - указал я на массивный медальон брегета, лежащий на столе. - Это ведь ценная вещь?
   - И весьма. Часы, подаренные моему прапрапра... Одному из предков Наполеоном Бонапартом. Строго говоря, им вообще нет цены. На сегодняшнем рынке.
   Я невольно отодвинулся подальше от раритета.
   - Ну да, что-то такое, только подешевле. Может быть, подскажите, у кого из ваших знакомых найдется не слишком охраняемый склад подобных вещиц?
   - А чем вам не подходит этот дом? - искренне удивилась Алессандра.
   - Это ваш дом. Вашего дяди, но и ваш тоже.
   Выражение карих глаз было не прочитать. Наверное, не хватало света: слишком мало свечей горело в канделябрах.
   - Я подумаю над вашим предложением. А сейчас... - Она присела на край стола. - Вы спрашивали, полностью ли выполнены условия сделки? Не совсем.
   - Что-то еще осталось?
   - Конечно. Дон должен убедиться, что не интересует меня. Убедиться окончательно.
   - И как это можно сделать?
   Донна Манчини поманила меня пальцем:
   - Идите сюда.
   В происходящем был подвох. Легко читаемый даже мной, даже в самых растерянных чувствах. Но отказаться? Нет. Не в этот раз.
   - Мужчине достаточно увидеть лишь след соперника, чтобы все понять, - улыбнулась Алессандра. - И все, что вам нужно, это...
   Пуговки на блузке были крошечными и скользкими, и одна, а может, и больше вырвались с корнем под моими дрожащими пальцами. А застежка бюстгальтера оказалась спереди, что пришлось очень кстати...
   Она удержала стон в себе и мягко, но настойчиво толкнула меня ладонями в грудь.
   - Достаточно? - выдохнул я.
   - Конечно, нет! - вспыхнули щеки Алессандры. - Но у нас больше нет времени.
   Словно подтверждая приближение цейтнота, из коридора раздался голос Дона:
   - Сандра, дорогая, спускайтесь к ужину!
   - Вы уверены?
   - А вам как кажется? - усмехнулась она.
   Лично я бы убил того, кто привел мою женщину в такое... ммм, разгоряченное состояние. Убил, не задавая ни одного вопроса.
   - Он поймет.
   - А чтобы понял совсем отлично...
   Донна Манчини метнулась к окну и распахнула створки.
   - Не слишком высоко?
   - Справлюсь.
   - Тогда поспешите. У вас есть еще... - она чуть задумалась. - Примерно полминуты, чтобы отойти подальше.
   Подальше от чего? Нужно было спросить, но здесь и сейчас вопросы казались неуместными. Потому что главный ответ уже был дан.
   Я спрыгнул вниз, на тихую улицу и успел быстрым шагом пройти почти полсотни метров, когда из открытого окна раздался крик. Ее крик.
   ***
   Амано Сэна
  
   - Ты на свидание, дядя Амано?
   - Откуда возник такой вопрос?
   - Да ты уже полчаса перед зеркалом крутишься! - просветила меня Эд, ковыряясь ложкой в стакане с мороженым.
   Я невольно кинул взгляд на стенные часы. И правда, прошла уже целая куча времени. Но это же не повод взрослому человеку капитулировать перед ребенком?
   - А ты уже разобрала все покупки?
   - Ну... разберу потом, - пообещало морганово чадо, не отвлекаясь от мороженого. - К папиному приезду.
   Хорошо бы. Иначе, Морган убьет нас обоих. Ну, положим, мне удастся смыться, а вот всему остальному...
   В школе нам выдали целый список необходимых для обучения принадлежностей. Художественного обучения. Краски, кисти, мелки всех цветов радуг, какие-то особые сорта бумаги для классных и домашних занятий по отдельности, учебные пособия и прочая ерунда, вокруг которой художники благоговейно водят хороводы. Стоило все это совершенно неприличную сумму, а места занимало еще больше. Строго говоря, сейчас квартира Мо вообще была весьма похожа на противоестественную смесь двух магазинов, одежного и канцелярского. А что поделать, если для развешивания костюмов места в единственном шкафу даже не предполагалось?
   - Я постараюсь вернуться не слишком поздно. Но все равно, в десять часов будь добра уже лежать в постели.
   - Иначе что? - уточнила Эд.
   - Иначе буду ругаться.
   - Ты не умеешь, - довольно сообщили мне.
   - Можно подумать, твой отец умеет!
   - Ну... он...
   Я попробовал себе представить Моргана, ругающегося на ребенка. Картинка складываться не захотела.
   - Умеет?
   - Это конфиденциальная информация. Не для прессы, - девочка показала мне язык и удалилась в свою комнату, умело лавируя между коробками.
   Интересно, что она имела в виду? Если чуть выждать, а потом надавить, есть шанс стать обладателем очередных интригующих сведений о собственном напарнике. Хочу ли я этого? А как же! Надо же где-то брать поводы и сюжеты для шуток! Вот только выжидать некогда: самое время отправляться на назначенную встречу.
   Впрочем, спокойной и размеренной дороги не получилось. Примерно на половине пути противно запищал комм, и когда я подтвердил вызов, на экране приборной панели из крошечных цветовых пятен возникло лицо Барбары.
   - Как себя чувствует мой любимый капитан? - промурлыкала полковник фон Хайст, и мне почему-то вдруг захотелось спросить, обращалась ли она хоть раз подобным образом к своему племяннику.
   - Почти хорошо.
   - Время, конечно, детское, но вам было бы намного полезнее провести его дома, а не в дороге. Куда направляетесь?
   - У меня встреча.
   - С дамой? - подмигнула Барбара.
   - Нет, с джентльменом.
   - О!
   В многозначительной улыбке, посетившей лицо полковника, можно было прочитать сразу несколько шуток разной степени колкости и, разумеется, освещающих одну и ту же, заезженную, но вечно актуальную в нашем отделе тему.
   - Это деловая встреча.
   - Напоминаю, капитан, что в настоящий момент вы находитесь в отпуске для поправления здоровья, а значит, не имеете права заниматься делами.
   - Своими или чужими?
   - Любыми! - отрезала Барбара.
   - Буду иметь в виду. Но сейчас уже поздно отказываться. - Машина как раз въехала на улицу Дожей.
   - Надеюсь на ваше благоразумие, капитан.
   Я припарковался в сотне метров от дома, указанного мистером Томасоном, и посмотрел по сторонам. Район был, безусловно, приличный: тихий, степенный, прилизанный, но зачастую именно в таких местах вовсю промышляют воры. Из тех, что не размениваются на мелочи, а берут все и сразу. А поскольку мне не хотелось еще раз потерять "маверик" по причине беспечности и лени, стоило позаботиться о сигнализации.
   Как и всегда при включении, система выдала полный отчет о событиях... Ну да, примерно с момента последнего включения, то есть, недельный объем информации. И я бы не обратил ни малейшего внимания на стену текста, если бы строчки отчета не индицировались разными цветами - для удобства чтения. Так вот, почти в самом конце фиолетово мерцало сообщение о работе биосканера.
   Мою машину этой штукой оснастили, когда штатный транспорт перестал выдерживать энтузиазм работников нашего отдела. Вещь полезная, а в разного рода расследованиях и вовсе незаменимая: считывает биологический след любой степени старости и запущенности, в самых простых случаях используется для идентификации личности примерно по двумстам показателям, то есть, с погрешностью в один процент. Но кому вдруг понадобилось его включать? Неужели я случайно задел? Нет, вряд ли: с ним удобнее работать на пассажирском сиденье. Может быть, Эд? Да, по времени почти совпадает с нашим визитом в школу. Но все равно странно. Ладно, вернусь, спрошу у ребенка. Со всей возможной строгостью.
   - О, наконец-то вы приехали! - подскочил ко мне Дональд еще за дюжину шагов до дверей особняка Тоцци.
   - Я опоздал?
   - Нет, даже чуточку раньше времени. Но оно и к лучшему: успеете осмотреться!
   Я не стал огорчать человека признанием, что никаких активных действий исполнять не собираюсь, изобразил на лице многозначительную мину и отправился следом за мистером Недвижимость, ратующим за безопасность своей возлюбленной.
   Европейская архитектура эпохи Возрождения никогда не вызывала у меня особых восторгов по причине своей вычурной пышности и совершенно неэргономичных размеров, но если бы спросили, я бы искренне признал, что дом, куда меня пригласили, производил впечатление. Старина, чуть-чуть приправленная современностью, величественная, даже подавляющая, творение человека, непонятным образом возвысившееся над своим создателем... Но не над хозяином.
   Адмирал Адриано Тоцци выглядел так, как будто вел ежечасную войну со своим жилищем и, что интересно, постоянно побеждал: на благородном лице умудренного опытом и годами человека можно было найти и следы перенесенных тягот, и свидетельства торжества. И даже уютная вязаная кофта и домашние брюки ничуть не смягчали облика того, кто, при невероятном стечении обстоятельств, конечно же, мог бы стать... ну, будем считать, что шурином Моргана. И невероятность тут нужна просто чудовищная, лишенная всякой логики, смысла, безжалостная и беспощадная - то есть, целиком в духе моего напарника. Пожалуй, было бы даже забавно взглянуть на то, как эти двое...
   Эй, Амано, а не слишком ли ты жесток?
   Есть немного. Но удержаться трудно. Я ведь все еще не простил его.
   - С кем имею честь?
   - Сэна, Амано. Меня пригласил мистер...
   - Кажется, я где-то слышал ваше имя, - прищурился адмирал.
   А хорошая память у старика! И ведь вспомнит. Обязательно. Значит, нет необходимости прятаться. Как там говорится, честность - лучшая политика?
   - Я принимал участие в расследовании по делу вашего сына.
   Где-то справа от меня Дональд испуганно охнул, но Адриано Тоцци, помолчав, лишь бесстрастно заметил:
   - Гаю давно пора было повзрослеть. Может быть, тюрьма вправит ему мозги. Конечно, это всего лишь моя стариковская надежда, но кроме нее у меня ничего нет.
   Ну надо же... А старая пушка по-прежнему бьет без промаха! Я-то готовился к извинениям или отчаянному отпору, а у меня перед лицом без предупреждения растянули белый флаг. Единственное, что хорошо во всем этом деле: на полицию у адмирала обид нет. Вернее, на нас двоих. Будет хорошая новость для Мо, когда тот соизволит вернуться.
   - Детектив?
   О, а вот и драгоценность, о сохранности которой так заботится мистер Недвижимость! Одета так, будто собиралась отправиться на прием в имперское посольство, но в последний момент передумала и сняла жакет, представив на обозрение довольно фривольную блузку: у Дональда глаза сразу загорелись, как увидел. Похоже, влюблен по уши. А вот что по этому поводу думает дама?
   - Твой гость запаздывает, - заметил адмирал, посмотрев на часы. - Возможно, он и вовсе...
   - Он придет, - твердо сказала Алессандра.
   - Если у него хватит наглости, - съязвил Дональд.
   - У него хватит, - улыбнулась донна Манчини своему воздыхателю, и я бы на его месте готовился к сражению, потому что на мордах волков, скалящихся с фамильного герба над камином, было примерно столько же теплоты. Может, даже больше.
   Наглости тому, кого мы все ждали, и впрямь хватило. А мне понадобилось собрать большую часть сил, чтобы не... Хотя, нельзя сказать, чтобы я удивился. Третий раз кряду за последние дни обозревая татуированное тело, я уже воспринимал этого странного индейца... Ну почти как близкого знакомого. И очень жалел, что не могу сейчас с ним поговорить по душам на предмет того, где и как можно отыскать одну милую маленькую госпожу.
   Впрочем, минутой спустя выяснилось, что у незнакомца в достатке было не только наглости, а и всего прочего, требующегося для уличных разборок. За словом он, по крайней мере, в карман не лез, хотя карманы имелись. На штанах. И весьма объемистые. А когда Дональд получил мячиком в лоб, я едва сдержался, чтобы не засмеяться.
   Полосатый тип, конечно, не подарок. Но пожалуй, я бы хотел познакомиться с ним поближе, и даже без корыстных целей по поводу милого бутона. Может, и подружиться бы стоило. А еще полезнее было бы подружить с ним одну мрачную личность. Вот у кого бы Мо поучиться себя вести! Пришел, нахамил, начудил, обаял адмирала - это видно невооруженным взглядом, и проделал все это с полнейшим безразличием, что о нем подумают люди. Хотя...
   Моргану ведь обычно тоже все равно, как на него смотрят. Вернее, не смотрят. Ведь и во владениях Дюпре, где мутная одежда и не менее мутное лицо должны были бросаться в глаза, его было не отыскать в толпе. Может быть потому, что взгляд всегда отвлекается на яркие пятна, предпочитая пропускать посредстве...
   Что за дурацкие мысли, Амано? Твой напарник вовсе не посредственность! Он просто... А какой, Они меня подери?
   Размышления, занявшие целую минуту, существенно ухудшили мое настроение. По всем признакам выходило, что Морган и в первом, и во втором приближении был полной противоположностью того человека, который сейчас веселил адмирала Тоцци и доводил до белого каления мистера Недвижимость. Ну да, именно так.
   Что представляет собой капитан Кейн? Невнятное, невзрачное, большую часть времени нечленораздельно мычащее в ответ на любой вопрос существо, неуклюжее, рассеянное и тормознутое. Если бы я не видел результаты его тестов по стрельбе, я бы решил, что Барбара сошла с ума, вручая своему племяннику оружие. Кстати, самих тестов мне как-то наблюдать не довелось, так что, вполне может быть, что они липовые. Результаты, в смысле. Хотя, полковник и липа... Нет, не складывается. В любом случае, окажись Мо здесь и сейчас, он бы забился куда-нибудь поглубже в кресло и сидел бы тише воды, ниже травы, тщательно маскируясь под предмет мебели. И страшно даже подумать, какие конвульсии вызвал бы у него самый невинный вопрос адмирала. На самом деле, страшно. А тем более, в присутствии Алессандры! Скорее всего, моего напарника хватил бы столбняк. Что, конечно, не добавило бы ему баллов в глазах дяди. Этот же полуголый нахал...
   Когда мисс Манчини увела гостя с собой, Адриано Тоцци некоторое время смотрел им обоим вслед, потом молча усмехнулся в роскошные седые усы, чем вызвал очередной нервный тик у мистера Недвижимость.
   - Мистер Тоцци... на вашем месте я бы ни за что не позволил Сандре оставаться наедине с этим... с этим...
   - На моем месте вы и не окажетесь, Дональд.
   - Адмирал...
   - А что скажете вы, детектив? По-вашему, этот человек опасен?
   Я вспомнил собственные ощущения и честно сказал:
   - Да, сэр. Но опасен скорее для мужчин. При всей его... невоздержанности в поведении, он вряд ли способен причинить вред женщине. Знаете, на улицах тоже есть законы, и они не поощряют насилие в отношении...
   - Насилие?! - взвился блондин. - Он может...
   - Говорю же, это маловероятно.
   - Он может воспользоваться тем, что Сандра увлечена и...
   Богатая фантазия? Нет, собственные похотливые помыслы. Вот так наше подсознание обычно выдает нас в самый неподходящий момент. Я собрался намекнуть на это своему "нанимателю", но тот уже спешил вверх по лестнице, на ходу восклицая что-то об ужине. Кажется, звал Сандру. А еще через минуту со второго этажа раздался женский крик.
   Предупреждала же меня Барбара не заниматься делами! Тело, рванувшееся к источнику шума, явно опередило голову, и пришлось даже коснуться перил, чтобы удержать равновесие, но Дональда я догнал прежде, чем тот добрался до кабинета. Видимо, не слишком шибко наш храбрый рыцарь спешил на помощь своей возлюбленной.
   Дверь распахнулась от первого же пинка, открывая нашим взглядам кабинет с огромным письменным столом, у которого стояла...
   Она, конечно же, старалась привести свой вид в надлежащее состояние. Ну, как это обычно стараются делать женщины, которым важно не скрыть нечто тайное, а выставить его напоказ. К тому же, отсутствие пары пуговиц на блузке просто вопило во весь голос о событиях, только что произошедших между мисс Манчини и ее гостем. Гостя, кстати, нигде видно не было, зато окно было распахнуто настежь. Туда я и отправился, недолго думая.
   Шансов нагнать нахала было немного, но и не так уж мало, чтобы не попытаться: район достаточно тихий и мирный, чтобы обнаруживалось любое движение, и мне достаточно было в ближайшие несколько секунд добраться до сканера в машине, чтобы...
   Она оказалась у меня на пути, словно из ниоткуда. Возникла в лучших традициях привидения, которым практически и являлась, учитывая наши прежние встречи и расставания. Испуганная, хрупкая, отчаянно нуждающаяся в защите.
   - Мисс, вы не видели здесь одного странного человека?
   Нет, не об этом я хотел бы поговорить с ней, совсем не об этом!
   - Странного?
   - Да, полосатого, как тигр.
   Бледные щеки зарделись, как кончики бутонов перед самым раскрытием цветков.
   - Нет.
   Самое странное, она не врала, хотя судя по тону голоса, за ее словами крылось что-то еще, кроме прямого ответа на прямой вопрос.
   - Вам не стоит гулять здесь одной, мисс.
   - Я... я не одна. Здесь же есть вы.
   Ками, ками, ну чем же я вам так не угодил? Или наоборот?
   В вечерних сумерках, едва разгоняемых светом уличных фонарей, нельзя было с уверенностью сказать, какого цвета ее глаза, но одно я видел совершенно ясно. То, что боялся увидеть все эти годы: безграничное доверие. Так смотрят люди, стоящие на краю пропасти и готовые броситься вниз, когда всей душой верят, что там, на самом дне, их подхватят надежные и любящие руки.
   - Вы нашли его?
   А вот и запыхавшийся Дональд. Что-то тяжеловато он дышит для такой короткой пробежки.
   - Нет, видимо, успел сбежать.
   - А это кто? - ткнул он пальцем в сторону девочки.
   - Просто прохожая. Спрашивала дорогу. Полицию вызвали?
   - Адмирал желает вас видеть. Обоих, - бесцветным голосом сообщил один из привратников, появившись за нашими спинами.
   - Одну минуту! - я повернулся к своему милому виденью, но успел ухватить взглядом только размытое пятно силуэта, скрывшееся за углом.
   Пришлось возвращаться ни с чем, по дороге проклиная всех, кто прервал такую щемяще-сладкую встречу, и благословляя того, кто ее устроил. В том, что девочка оказалась здесь не без участия индейца, я не сомневался ни мгновения. Как-то они были связаны друг с другом, каким-то необъяснимым, но весьма крепким образом.
   Алессандра Манчини по-прежнему находилась в кабинете и немного успела отойти от бурных событий: румянец, разлитый не только по коже лица, но и в ложбинке, наполовину спрятанной за полузастегнутым воротом блузки, слегка убавил свою яркость. Но не настолько, чтобы перестать бесить мистера Недвижимость.
   - Я же говорил! Я же говорил! - топал он ногами, описывая круги по кабинету.
   Адриано Тоцци взирал на это топотание снисходительно и немного брезгливо, но прерывать истерику не пытался, ведь куда больше его заботило благополучное состояние племянницы, а и слепой сейчас понял бы, что Алессандре... Хорошо, если говорить уклончиво.
   - Полиция скоро прибудет, - обратился ко мне адмирал. - И я бы просил вас, детектив, как уже имевшего дело с нашей семьей, пообщаться с ними. Без нашего участия. Это возможно?
   - Да. Но мне нужно знать, хотя бы приблизительно, что здесь произошло. По вашей версии, мисс, - уточнил я, поворачиваясь к женщине.
   - Мы... разговаривали, - мечтательно улыбнулась Алессандра. - А потом он вдруг схватил что-то со стола и убежал.
   Банальная кража?
   - Вы можете точно сказать, что он взял?
   - Да, - она даже не посмотрела на стол. - Брегет Наполеона.
   Амирал приподнял бровь, но не проронил ни звука, не то, что слова.
   - Это ценная вещь?
   - Бесценная, детектив.
   - Насколько?
   - Она не застрахована, - пояснил Адриано Тоцци. - Ни одна страховая компания не решилась на это.
   - Но тогда...
   - Его невозможно продать, - сказала мисс Манчини. - Только если какой-нибудь тайный коллекционер найдется. Или брегет выложат за бесценок на черном рынке, но тогда он всплывет очень быстро, не так ли?
   - Вы будете заявлять о пропаже?
   - Конечно. Если он будет числиться в розыске, с ним поостерегутся что-нибудь делать. И еще мы объявим награду за возвращение. Да, дядя?
   - Объявим, - пообещал адмирал.
   - Это окно... - я подошел поближе, осматривая рамы. - На нем ведь стоит система "Аргус"?
   - Разумеется, - подтвердила Алессандра.
   - Вор сам его открыл? Если да, то есть шанс, что его биометрика попала в систему.
   - Боюсь, это сделала я. Мне показалось, что в кабинете невыносимо душно.
   Любопытная ситуация, и полиции в ней точно делать нечего, потому что все происходящее - сугубо личные обстоятельства семьи Тоцци. Но все-таки мне непонятно...
   Если это был ее любовник - а упомянутые "разговоры" явно велись без слов - то зачем представлять его еще и грабителем? В отместку за то, что он что-то сделал не так? Влюбленные поссорились, и дама желает отомстить своему кавалеру? Что ж, такое бывает. И можно считать, что парню не повезло. Вернее, двоим парням сразу. С индейцем все просто: ляжет на дно, а потом еще может и помирится с пылкой и решительной красавицей. А вот что делать Моргану? Ведь получается, он и тут проиграл даже толком не начатый бой?
   - Прошу меня простить, ужин все-таки ждет, - поднялся из кресла адмирал. - Если пожелаете, присоединяйтесь, господа.
   Его слова все присутствующие в кабинете оставили без вниманий. Алессандра вряд ли нуждалась в приеме пищи, ее воздыхатель, похоже, слышал только охи и вздохи самого себя, а я... Я мучительно подбирал слова, которыми смогу сообщить своему напарнику весьма печальную новость. А заодно прикидывал, какое количество спиртного Морган успеет поглотить к тому моменту, когда сможет успокоиться. И воображаемый ряд бутылок стремительно выстраивался до самого горизонта.
   - Сандра, дорогая... Как ты могла?!
   - Уберите ваши руки, Дон. Немедленно.
   Я обернулся. Мистер Недвижимость яростно сжимал плечи мисс Манчини, нависая над ней стервятником.
   - В самом деле, уберите руки, мистер Томасон.
   - Эта женщина... Она разбила мне...
   - К сердцу может добавиться кое-что еще, Дон. Кое-что пониже, - без тени улыбки сказала Алессандра, и это произвело на трусливого блондина большее впечатление, чем слова: он отдернул свои грабли назад.
   - Я этого так не оставлю! - пообещало нам оскорбленное достоинство, выкатываясь за дверь.
   Откуда-то с улицы послышались сигналы полицейских машин.
   - Вы меня осуждаете, детектив? - спросила мисс Манчини.
   - Разве у меня должен быть для этого повод?
   - Вам лучше знать, - улыбнулась она. - Но в любом случае, постарайтесь удержать свои чувства в узде при разговоре с полицией.
   Надо же, какое ледяное спокойствие! Только что предъявила доказательства своей измены лучшему другу влюбленного в нее человека, и напоминает о чувствах? Высший свет, будь он неладен! И что в ней нашел Морган, кто бы мне объяснил? Нет, никакой пары из них и не получилось бы. Он бы даже не смог к ней подойти, не говоря уже о...
   - Вы зря чувствуете себя преданным. Ну, или не только себя, - сказала Алессандра, набрасывая на плечи шаль. - В любви и на войне все средства хороши, помните? Главное, не оказываться на линии атаки между сражающимися армиями.
   ***
   Морган Кейн
  
   Ее приближение я почувствовал кожей. В прямом смысле: спина, плотно прижимающаяся к стене, вдруг перестала чувствовать выступы и швы каменной кладки с прежней остротой. Конечно, это могло даже порадовать: нет ощущений - нет мучений, так сказать, но поскольку подобного рода онемение означало единственную на свете вещь, я попытался слиться со стеной в одно целое и слезно попросил небеса, чтобы они провели Элисабет мимо, иначе резко повышался шанс того, что я кулем вывалюсь из своего укрытия прямо под ноги инфанте и...
   Ну конечно, его сюда тоже принесло!
   С моего места мне не оставалось ничего другого, кроме как смотреть, надеясь, что меня не заметят, вот я и смотрел. С интересом, как ни странно. Наверное потому, что ни разу еще не видел своего напарника таким. В каком-то смысле, его сейчас узнать было еще труднее, чем меня: лицо, обычно подвижно-расслабленное, непонятным образом напряглось, обозначая почти каждую из мышц. Казалось, будто что-то рвется наружу из самых глубин души, и это что-то нужно любой ценой удержать внутри, ведь если оно покинет телесные пределы, произойдет... В общем, Амано словно нашел в себе вдруг какую-то немыслимую драгоценность и чертовски испугался, что может ее потерять. А еще это неожиданное изменение сделало капитана, наконец-то, выглядящим на его биологический возраст, и рядом с девочкой стоял не вечно выпендривающийся шутник и повеса, а...
   Ну да, мужчина. В самом полном изо всех возможных его определений.
   А потом мужчин стало несколько больше. В плане лиц мужеского пола: прибежал блондинистый хлыщ, подкатился охранник. Элисабет, воспользовавшись ситуацией, метнулась за угол, слава богу, в противоположную от меня сторону, Амано поискал ее глазами, не нашел и, соорудив на лице скорбную мину, удалился. Вместе со всеми остальными.
   Я выдержал паузу, убедился, что в ближайшие секунды никто не появится из дверей палаццо, и последовал за инфантой. Чтобы прямо за углом дома чуть не налететь на нее и добиться-таки наилучшего завершения череды непрерывно сотрясающих мою психику событий: ушел в глубокий обморок.
   Чем хорошо полное отсутствие сознания? Тем, что когда возвращаешься, кажется: всего лишь моргнул.
   - Эй, коматозник, вставай уже!
   Я продолжил упрямо сжимать веки. Предплечье обожгло укусом, только не пчелы или комара, а насекомого со стальным жалом.
   - Вот ты еще раз мне что-нибудь вколешь, - ласково пообещал я Брендону на ушко, - и я тебе руки оторву. По самую шею.
   - Да ладно злиться-то! - он забарахтался, стараясь вырваться из моих объятий. - Иглу сломаешь!
   - А тебе что? Она у тебя последняя? Или самая любимая?
   - Хватит уже, - решил Диего и развел нас в стороны, слегка придушив каждого чуть повыше кадыка. Потом почему-то довольно улыбнулся во весь рот, глядя на меня.
   - Чего скалишься?
   - А ты молодец. Поупирался для вида, но сделал все, что надо.
   - Что сделал? - уточнил я, чувствуя запоздалые мурашки, прорезавшиеся на спине.
   Вместо слов верзила покачал у меня перед глазами золотистой металлической штукой, очень похожей...
   - А ну, отдай!
   Я не смог добраться до его руки: упал, как только попытался вскочить. Видимо, в шприце Брендона было релаксант. Не спорю, после паралича и неподвижности - самое то, чтобы расслабить мышцы, но снова оказаться лежащим носом в пол только потому, что у тебя позорным образом ноги разъехались в стороны... Обидно как-то. Хотя и привычно.
   - Отдай.
   С пола просьба прозвучала еще смехотворнее, чем в первый раз, но, как ни странно, подействовала лучше угрозы: брегет опустился мне в ладонь.
   - Для памяти хочешь оставить? Да забирай! - подмигнул Диего. - Криминальные сводки уже захлебнулись душераздирающей новостью об ограблении дома Тоцци.
   - О чем?!
   Брендон, успевший убрать медицинские инструменты подальше от моих негодующих конечностей, щелкнул пультом, разворачивая на стене экран. Наверное, ажиотаж уже успел слегка схлынуть, потому что сообщение о "вопиющем преступлении, совершенном в доме одного из самых уважаемых людей города" вышло в эфир не первым, и даже не вторым в очереди, но все-таки удостоилось пяти минут с выездом репортеров на место и почти удавшейся попыткой запечатлеть омраченное великой потерей лицо адмирала.
   Захотелось взвыть. Я снова перевернулся на живот, сграбастал брегет и уткнулся в него лбом. Ведущие канала новостей продолжали что-то оживленно верещать уже на темы политики, шоу-бизнеса и погоды, но ни одно слово не добиралось до моего слуха. Мешал яростный шум крови в ушах.
   Этого не могло быть, но это случилось. Что же ты наделала, моя донна? Зачем... Хотя, зачем - и ежу понятно. Чтобы помочь. Зачем, как говориться, тянуть резину, если и цель, и средства, и возможность - все под рукой? Решительная моя... Догадываешься ли ты хоть немного, насколько удлинила дистанцию между нами?
   Как, какими словами я смогу объяснить твоему дяде, что весь тот спектакль был затеян и исполнен не в интересах следствия? Это-то, возможно, как раз могло бы его успокоить, служба есть служба и все такое. Но мое нелепое рыцарство... Он же никогда не поверит. А если поверит, то устроит племяннице допрос с пристрастием. На предмет того, почему она не смогла найти достойный объект приложения своих чувств, выбрав какого-то странного клоуна.
   Клоуна...
   Есть ведь еще одно объяснение случившегося. Объяснение, которое я малодушно задвинул в самый дальний угол. Весь этот цирк мог служить одной очень простой цели: избавиться от меня, теперь уже окончательно и навсегда. Проникновение в дом под странным предлогом, покушение на женскую честь, трусливое бегство, да еще, до кучи, кража - отличный набор! Одним махом, что называется, убил все хоть сколько-нибудь правдоподобные варианты собственного условно-счастливого будущего.
   Но не могла же она притворяться настолько искусно! Или... Могла?
   Взвыть захотелось еще сильнее.
   - Хватит разлеживаться! Так и простудиться можно, даром, что лето... Ты чего, обиделся? Ну хорошо, в следующий раз колоть не буду, дам выпить, только учти: вкус у этого зелья такой, что желудок не расслабится, а напряжется, и тогда...
   - Ли, оставь его в покое. Не маленький. Замерзнет - сам сообразит, что делать.
   Шаги прошлепали по полу: тяжелые, источником которых был Диего, и шаркающие - Брендона. Хлопнула дверь. Я повернулся на бок и подтянул колени к груди.
   Лежать было больно. Хотя, мне сейчас все было больно делать, даже думать. Брегет жег пальцы, как будто был раскаленным. Как я мог не почувствовать его тяжесть в кармане? Хлопало же что-то по боку, помню. Всего-то и надо было: остановиться, проверить. А потом зашвырнуть обратно в окно, и плевать, что после этого перелета старинная штуковина годилась бы только на сдачу в металлолом!
   К черту. Надоело. Пора все бросить. Как только доберусь до общения с тетушкой, сообщу о своем выходе из игры. Решено! И пусть все они, как хотят, как могут, как им заблагорассудится - пусть справляются сами.
   Дверь хлопнула еще раз. Тихо-тихо. И шаги были совсем невесомые, будто ангел решил пройтись по земле, но отважился дотронуться до нее лишь кончиками крыльев.
   - Вы не спите, Дэниел?
   А, инфанта явилась по мою душу. По мою растерзанную и пропащую душу.
   - Нет, сеньора.
   - Тогда почему вы лежите? Ли сказал, что лекарство уже должно было перестать действовать.
   - Оно и перестало.
   Девочка помолчала несколько минут, но видно то, о чем ей хотелось поговорить, жгло юное сердце не хуже, чем брегет - мои руки.
   - Я могу спросить?
   - Даже можете приказать мне отвечать.
   - Я не... Я не буду приказывать.
   - Так о чем спросить хотели?
   Судя по звукам, она тоже присела на пол. У противоположной стены.
   - Скажите... Вы хорошо знаете того детектива?
   Ага. Блистательный образ Амано Сэна оставил неизгладимый след в детской душе. Ну, примерно как катание на карусели в облаках конфетти и сахарной ваты.
   - Можно сказать, да.
   Еще одна маленькая пауза, похожая на передышку перед новым подвигом.
   - А скажите... Он мог бы испытывать... чувствовать... думать что-то хорошее о человеке, который... находится на другой стороне?
   - На другой стороне чего?
   - Ну, совсем на другой, - девочка явно смутилась. - Вот он же детектив? А я... то есть, мы - вовсе наоборот.
   Я повернулся и сел, невольно почти копируя позу Элисабет. Инфанта взглянула на меня, то ли с надеждой, то ли жалобно, и снова уткнула взгляд в пол.
   - Вы еще ни на какой стороне не находитесь, если это вас действительно волнует. И не будете находиться, пока не пройдете все испытания.
   - А потом?
   А что потом? Откуда я знаю? Понятия не имею, как происходят утверждения на должность среди мафиози. Может, выборы проводятся. Может, тупо соревнования с другими претендентами. Может, вообще дуэль не на жизнь, а на смерть.
   - Когда станете главой клана, будете принадлежать к преступному миру.
   - Значит, буду против него?
   Под "ним", конечно же, подразумевался капитан Сэна. Которого следовало найти и хорошенько отшлепать. Хоть ладонью по заднице, хоть перчаткой по лицу. Смутил покой юной девицы, вот ведь негодяй! И ни мгновения не подумал, что сам при этом совершает...
   А кстати! Не мог не подумать. Совращение малолетних, судя по отдельным комментариям моего напарника во время соответствующих упомянутой теме расследований, презиралось Амано искренне и горячо. И вот, на тебе: стоило вдалеке замаячить милой мордашке и не менее милой фигурке, все моральные принципы благополучно пошли прахом. Капитан, что называется, вошел во вкус, и отступать не собирается.
   Вошел во вкус? А ведь так оно и есть. Будь я проклят, если на лице напарника во время той сумеречной встречи не было написано огроменными буквами: "Пусть весь мир подождет. А если не пожелает ждать, сотру его в порошок". Нет, это не просто еще одно мимолетное увлечение в копилке побед завзятого ловеласа. Все намного серьезнее. И намного сложнее. По крайней мере, для прямого, как стрела, характера Амано.
   - Да, будете против.
   - И тогда он уже не сможет встре... даже встретиться со мной?
   - Ну почему же. Увидитесь. Непременно. Во время какого-нибудь расследования. Вполне вероятно, что он будет гоняться за вами. Например, чтобы обвинить в преступлении.
   - Это... Это... Несправедливо! - выдохнула инфанта.
   - Почему? Таков закон. Полицейский должен ловить преступника, а не любить его.
   - Я не... Я не говорила про "любить"! - щеки девочки залило румянцем. Почти бордовым.
   - А и не надо. Он вам понравился, верно? Понимаю. Красивый, мужественный, благородный - чем не мечта девичьих грез? И ничего еще потеряно, кстати. Просто не доводите дело до конца, и все. Тогда и вы не переступите черту, и ему не придется.
   - Не придется?
   - А что, если он тоже влюбился в вас? Вот так, с первого взгляда и крепко-накрепко? Представьте, каково ему будет узнать, что его возлюбленная - боец с другой стороны фронта. Вернее, даже не боец, а полководец. Какой у него тогда останется выбор? Или броситься в бой, надеясь погибнуть быстро и безболезненно, или...
   - Или? - одними губами переспросила Элисабет.
   - Сдаться в плен. Перейти в стан врага. Предать все, что было в его жизни прежде: семью, работу, друзей. Вы желаете ему такой участи? Впрочем, может, он и будет счастлив. Ведь он будет вместе с вами, а это дорогого стоит. Даже предательства.
   - Я не...
   - Много дорог открывается, да? И одна другой заманчивее. Вы можете пойти по любой. Пока еще можете.
   - А вы? Вы можете? - ее глаза казались сухими, но я уже знал, ощущал каким-то шестым чувством, что соленый дождь вот-вот прольется.
   - Что могу?
   - Пойти по любой дороге?
   - Я? Могу. Только мой список доступных путей, похоже, с недавних пор стал короче на один пункт, - я щелкнул ногтем по крышке брегета.
   - Эти часы... Но вы же украли их для меня?
   Я поднялся на ноги и подошел к Элисабет настолько близко, насколько это было возможно.
   - Я не крал их.
   - Но... Они же были в вашем кармане, - хлопнули пушистые ресницы. - Откуда они там могли появиться, если вы не...
   - Это неважно. Они не должны были там появляться. Понятно?!
   - Вы... кричите?
   - Да, кричу! И никто... Слышите? Никто из вас не имел права шарить по моим карманам! Ну хорошо, ваши компаньоны - парни не самого светлого происхождения и воспитания, им простительно. Но вы... Или кровь все-таки не водица? Дает себя знать, да?
   - Вы...
   Она вскочила и выбежала за дверь. Рыдая. Но мое одиночество продлилось недолго: на пороге воздвиглась скала, носящая имя Диего.
   - Ты что себе позволяешь?!
   Удар правой у него был очень хорош. Точный, резкий и короткий: от такого всегда трудно уйти. Перед моими глазами сверкнули звездочки, а потом я снова увидел пластик пола ближе, чем хотелось бы.
   - Сеньора плачет!
   А то я не знаю? Сам и довел. Успешно. Талант, прямо скажем, не пропьешь. Правда, раньше мне доводилось все больше Барбару нервировать, но за неимением тетушки...
   - Что она тебе сделала? Ну вот что?! Она же еще ребенок!
   Ага. Ребенок, с легкостью кружащий головы взрослым мужикам. И уже за одно это ее нужно объявить опасной преступницей. С точки зрения закона жизни.
   - Она же считает тебя другом! Верит тебе!
   - А я тоже... верил. Пока не узнал, что и для нее нет ничего святого. Как для вас всех, впрочем. Яблочки от яблоньки...
   Хлоп! Вернее, шмяк! Ого, слева тоже ничего так бьет, душевно. Одобряю.
   - Мразь!
   О, а вот по почкам не надо! Не надо, говорю же!
   - Ты себя в зеркале-то видел? Нет? Так посмотри!
   Меня вздернули вверх и толкнули к зеркальной стене душа.
   - Да ты в сто... нет, в тысячу раз омерзительнее, чем любая вещь, которую способна сделать сеньора!
   В чем-то он был прав. Хотя бы чисто визуально: человек, чье лицо и слегка помятая фигура отражались в металлизированной поверхности, не производил впечатления порядочного. Да и вообще - не был похож на человека.
   Зрачки, чуть ли не вышедшие за пределы глаз, сумасшедше расширенные и черные, как бездна космоса. Губы, кривящиеся... ну, наверное, все-таки в улыбке, только совсем не веселой. Кровь, добавившая к темным полосам на коже две ярко-алых. Но самое страшное, тот, кто смотрел на меня из зеркала, был совершенно доволен всем происходящим. До жути доволен. А где-то далеко за его спиной мерцали факелы горящих крыш и мелькали мертвые тела, сползающие с копейных наконечников...
   Нет, это у меня в глазах снова потемнело. И звездочки заскакали.
   - Извиняться не буду, не надейся.
   - Можно подумать, кто-то от тебя этого ждет?! Да и... что от тебя вообще можно ждать?
   Многое. А может, ничего.
   - Давай, выметайся!
   - И далеко идти?
   - До машины. Сеньоре надо отчитаться в выполнении задания.
   Там, где подсобные помещения брендоновской лаборатории плавно перетекали в гараж, стоял "хэдж-хантер" - длинная колымага с вместительным багажником. Крышку которого и распахнули передо мной.
   - Лезь туда!
   - А чего сразу не пристрелите? Или топить будете? Только не вместе с машиной: не хочу такой гроб. Не мой фасончик.
   - Лезь!
   Меня снова толкнули, переваливая через край багажника.
   - Пригни голову!
   Я посмотрел на Диего. Глаза в глаза. А потом просто сказал, очень сильно надеясь, что меня не расслышат:
   - Я люблю ту женщину.
   И весь мой мир сузился до пределов металлической секции для перевозки всякого хлама.
   ***
   Когда вокруг нет ничего, кроме стен, контролировать себя значительно легче: не нужно отвлекаться на то, что где-то поблизости прячется опасность, способная в любую минуту подкрасться и напасть на тебя. Нет, конечно, там, за хладным металлом, тоже полным-полно всяческих неурядиц и недоразумений, но можно очень удачно притвориться, что их нет. Что вообще нет ничего.
   Отсутствие угрызений совести по поводу расстроенной девочки испугало меня только поначалу. Пока не разобрался в ощущениях. Когда же достало времени, а главное, спокойной обстановки на последовательно-цикличный анализ, выяснилось, что переживаний и не будет. Потому что она - объект. Задание. И останется таковым, пока я не выйду из игры. О да, я буду ее оберегать, защищать, выводить из-под обстрела и наводить на цель, но любить, в смысле, испытывать по отношению к ней эмоции, похожие на мои обыденные поползновения в сторону от добра ко злу и обратно... Не буду.
   Она хорошая. Нет, правда, хорошая! А я - плохой. Но кроме того, что мы составляем собой пару анотонимических типов, между нами нет никаких знаков. Тем более, знака равенства. И думаю, она это уже поняла. Насчет парней не уверен, а вот инфанта явно должна призадуматься над тем, что у странного молодого человека, свалившегося ей на голову нежданно-негаданно, имелась до этого и своя, сугубо личная жизнь. Имелось прошлое, в общем. Само по себе это обстоятельство не страшное и не смертельное, но в сочетании с реакцией на настоящее, направленной в будущее...
   Вот честное слово, им было бы лучше меня пристрелить. Впрочем, надежда на такой исход все еще оставалась: никто же не сказал, куда экипаж Элисабет отправится после встречи со стариканом-связным.
   Я даже не знал, приехали мы снова в парк или направились куда-то еще: когда Диего приоткрыл багажник, в проеме только сверкнуло синим яркое небо, с которого на меня ледяным увесистым градом упала бутылка с водой.
   - Приложи. Отек поменьше будет. И да... Одолжи вещицу на время. Верну, не бойся.
   Я протянул верзиле брегет, и крышка снова захлопнулась.
   Самым неприятным итогом кражи, устроенной, строго говоря, Алессандрой, явилось то, что мне теперь появляться на улице было нельзя. Какой бы хитроумной не оказалась донна Манчини, и насколько бы глубоко не доверял ей дядя-адмирал, во всей этой истории оставались еще два значащих фактора. Пронырливый Дональд, явно не преминувший во всех красках живописать "грабителя", и Амано, у которого, конечно же, есть свой особый взгляд на происходящее.
   Три раза подряд увидев меня и Элисабет на сравнительно небольшом отдалении друг от друга, напарник не мог не связать нас воедино. А значит, если он и впрямь запал на девочку, то начнет копать. Кого легче найти в толпе народа: школьницу, которая большую часть времени выглядит среднестатистическим подростком, или раскрашенное чудовище? То-то и оно. Поэтому если моя жизнь должна была какое-то время еще продолжаться, то вести ее мне надлежало исключительно затворническим образом.
   А скулы болят. Ноют. Ну ничего, на крепость костей я никогда не жаловался: пройдет. Хотя за воду из холодильника спасибо. Потом даже можно будет попить. Она газированная, интересно, или нет? Если с газом, буду икать. Как бы узнать-то, не открывая? Потрясти, что ли, и послушать?
   Сводящее зубы ледяное прикосновение к коже в первый момент не дало ничего, зато во второй... Хотя виновата оказалась вовсе не бутылка: зуд и гул возникли вовсе не внутри тонкого пластика, а аккурат во мне самом. Когда вибрация, терпимая, но все-таки, малоприятная, накатывающая волнами, достигла стабильного максимума, в ушах прозвучал бесцветный голос:
   - Слышишь меня? Говорить вслух не обязательно, достаточно движения связок и мышц.
   - Какого черта?!
   - Отлично! Значит, слышишь. Ребята из Коммуникационного не обещали, что получится идеально, но справились. Надо будет подать рапорт на премирование.
   Принадлежность голоса установить было невозможно, потому что он рождался из толчков крови в моих сосудах и чего-то еще, но интонации указывали на его обладателя прямо и четко.
   - Решила доконать меня, тетушка?
   - Это тебя не доконает, - уверенно ответили мне. - Если не затягивать сеанс связи.
   - Да что вообще сейчас происходит?
   - Контур, который в тебя вшили, может выступать и как приемник, и как передатчик. Пришлось, конечно, выставить небольшую сеть усилителей, но теперь я могу достучаться до тебя почти с любого конца города.
   Замечательная новость! Главное, как всегда, вовремя. К разбору полетов.
   - Спасибо, порадовала. А то я как раз искал способ связаться с тобой и сказать, что собираюсь выйти из дела.
   - Причина? - коротко поинтересовалась Барбара.
   - Я сорвался.
   - Позволь тебе не поверить. Если бы ты сорвался, то сейчас не говорил бы...
   - С тобой? Скорее всего. Да, мне удалось прыгнуть в ремиссию. Но она будет недолгой. И потом, знаешь ли, не очень-то приятно чувствовать себя боксерской грушей.
   - Нашел, с кем подраться? - кажется, она ухмыльнулась.
   - Нашел, кому дать себя побить. Неважно.
   - А с чего тебя вдруг повело?
   - С чего? - я чуть не заорал в голос. - А как ты думаешь? Недостаточно всего того, что случилось?
   - Кстати! - вспомнили на том конце биоволны. - Меня несколько удивил выбор места кражи. Я полагала, что...
   - Кражи не должно было быть. Не в этот раз.
   - Тогда каким образом...
   - Потом расскажу. Мне очень жаль, что все так случилось.
   - Почему?
   Ага, сейчас! Выну все и положу.
   - Ладно, проехали. В эти минуты девочка как раз докладывает о пройденном экзамене.
   - Он будет принят?
   - После всей той шумихи в новостях? Даже не сомневаюсь.
   - Ты уверен, что хочешь уйти?
   - А ты уверена, что хочешь увидеть катаклизм на улицах города?
   Она молчала. Долго.
   - Хорошо. Подумаю, как все сделать. На крайний случай устроим облаву и изымем тебя.
   Мило прозвучало. Очень по-домашнему. Изымем... Как вещьдок.
   - Я могу сам с тобой связываться?
   - Нет. Этого парни наладить не успели. Времени не хватило. Я буду вызывать тебя каждый час: если будет возможность и желание пообщаться, ответишь. Нет - через полминуты прерву вызов. Все ясно?
   - Яснее некуда. Последнюю просьбу можно?
   - Не шути так, Морган! - пожурили меня.
   - Умоляю: держи Амано на привязи!
   - А в чем проблема?
   - Его интерес к инфанте.
   - Есть интерес? Это нормально.
   - Это может и нормально, но ни к чему хорошему не приведет.
   - Постой, ты имеешь в виду...
   - Отбой! - поспешно шепнул я, потому что рядом с машиной раздались знакомые шаги, и Барбара, в кои-то веки меня послушала: отключилась. Вместе с вибрацией.
   Багажник открылся, и на меня полетела целая куча вещей. Пледы, пачка газет, какие-то свертки, пахнущие едой, и даже переносной фонарь.
   - Если будет скучно, - немногословно пояснил Диего свой маневр в стиле "товары - почтой". - Сейчас на занятия поедем. В школу.
   Я пожал плечами, хотя лежа это никогда не производило нужного впечатления. Телохранитель еще с полминуты смотрел на меня, словно ожидая реплики с моей стороны, но не дождался, поэтому снова хлопнул крышкой багажника.
   С обновлением интерьера дела пошли значительно приятнее: я устроил себе вполне сносную лежанку. Любезно принесенную еду отложил подальше, потому что ноющие челюсти пока не располагали к приему пищи, а вот к святыне массовой информации причастился охотно. И на ходу, и потом, когда машина встала на стоянке.
   Официальные газеты пестрели всевозможными новостями, посвященными приближающемуся учебному году, и читать их было до зевоты скучно, хотя содержимое статей умиляло. А вот желтая пресса, как и всегда, рассказывала о куда более важных событиях. Правда, коверкая факты, как пожелает, и делая такие выводы, что волосы вставали дыбом.
   Попалось даже интервью с неназванным лицом, приближенным к мафиозному двору. Из него - интервью, в смысле - можно было почерпнуть информацию о том, что в город потихоньку съезжаются главы различных преступных кланов, чтобы короновать своего нового коллегу. Что интересно, об Элисабет речи не шло вообще, даже намеками, зато фамилия Арагона попалась. Применительно к какому-то молодому человеку, мельком заснятому папарацци на улице: судя по ракурсу снимка и размытости кадра, ловец удачи вряд ли дожил до получения гонорара.
   Обрывочные сведения позволяли предположить, что вьюноша яркой наружности - еще один претендент на вакантное место, и это усугубляло сложившуюся ситуацию еще больше. С другой стороны, мне и не полагалось знать о сопернике инфанты: я ведь вообще должен был убрать ее подальше, а не ввязывать в состязание. Но все равно, хорошо, что Барбара нашла способ установить контакт! Еще совсем чуть-чуть потерпеть осталось, и все закончится...
   Крышка багажника резко прыгнула вверх.
   - Смотри, чтобы не зашибло, - предупредил Диего, и на меня свалился еще один нежданный "подарок".
   Он был намного больше всех предыдущих, тяжелее, мягче и... теплее. А еще он дышал. Правда, очень тихо и медленно, как и положено в состоянии искусственно вызванного сна. И конечно, я его знал.
   При резкой смене освещения зрение восстанавливается не мгновенно, но торопиться все равно было некуда. Особенно после того, как багажник наполнился ароматом одеколона, который успел надоесть мне еще на прошлой неделе. А когда в глазах перестали прыгать чертики, свет фонаря показал, что капитан Сэна и в самом деле спит. Только не по собственной воле. А вместе с ним уснули мертвым сном и все мои надежды на скорое возвращение к нормальной жизни.
   ***
   Амано Сэна
  
   - Как вел себя подозреваемый?
   - Отвратительно! Грубо! Непристойно! И собственно... Почему только подозреваемый? Обвиняемый!
   - Обвиняемым он станет, когда похищенное будет найдено и документально связано с действиями этого человека, - устало пояснил офицер полиции, битый час выслушивающий стенания мистера Недвижимость и мои чрезвычайно редкие реплики, которые иногда удавалось вклинить в поток информации, проистекавшей от блондина.
   Такого яростного злопыхательства я, пожалуй, еще никогда не слышал: обычные клиенты нашего Отдела почему-то почти всегда оказывались намного сдержаннее в выражениях. Может быть, нам просто везло? Элита все-таки, на откровенную ерунду не бросают... А вот полицейскому не позавидуешь. Конечно, есть вероятность, что, судя по стоически спокойному выражению лица офицера, проводящего дознание, подобные истерики довольно быстро входят в привычку и перестают производить впечатление, на которое сам истерящий рассчитывает. Но вот лично я, наверное, не смог бы продержаться долго. А уж Морган - тем более! Здесь поблизости, правда, нет ничего, похожего на крюшон, но учитывая эпизодически фонтанирующую изобретательность моего напарника, с Дональдом Томасоном капитан Кейн разобраться смог бы. Вряд ли столь же блистательно, как полосатый индеец, но...
   - А вы что скажете, детектив?
   О, полиция решила сменить волну?
   - По поводу?
   - О поведении подозреваемого.
   - Вполне аутентичное.
   - Какое? - на меня посмотрели слегка недоуменно.
   Ну понятно, поздний вечер, уши, звенящие от криков отвергнутого воздыхателя...
   - Он вел себя в полном соответствии с... Проще говоря, он и не мог вести себя иначе.
   - Вы думаете?
   - Ну, это все равно, как при встрече с вами пещерный человек, весь такой волосатый, низколобый, в кошмарных шкурах, вдруг отвесил бы поклон и начал изъясняться в стиле высокопоставленного чиновника на дипломатическом приеме. Так вот, слова и действия подозреваемого с его внешним обликом ничуть не расходились. В отличие от, - я многозначительно скосил глаза на мистера Недвижимость.
   Офицер понимающе вздохнул и захлопнул свой электронный блокнот:
   - Все материалы по делу будут оформлены в ближайшее время. Дня через два-три ждем вас в участке. Для заверения показаний и прочих официальных мероприятий.
   - Я буду общаться только через адвоката! - угрожающе заявил Дональд.
   - Как вам будет угодно, - разрешил полицейский и с видимым облегчением покинул наше скромное по размерам, но совершенно нескромное по поведению общество.
   - Я полагал, что от вас будет больше толка, - процедил сквозь зубы мистер Недвижимость, как только мы остались наедине.
   - Я не давал вам никаких гарантий.
   - Надеюсь, вы понимаете, что при подобном исходе дела не может быть никакой речи о... - он многозначительно потер подушечками пальцев друг о друга.
   Ками, какие все-таки люди скучные! Все время думают о деньгах. И мой напарник, увы, в данном случае - не исключение. Но с ним-то все ясно и понятно, а вот когда человек, явно обеспеченный и не считающий каждую монету, начинает мелочиться...
   - Если бы вы даже что-то мне заплатили, я бы с удовольствием пожертвовал всю сумму в фонд подозреваемого. Скажем, для выплаты залога, если понадобится. А знаете... Даже свои собственные деньги заплачу. Ради того, чтобы увидеть ваше вытянутое лицо, ничего не жалко!
   Он проглотил обиду. Наверное, побоялся, что может получить адекватную сдачу, как физическую, так и юридическую. Но уходя, бросил:
   - Я этого так не оставлю!
   - Буду рад новой встрече! - помахал я ему на прощание.
   Пока продолжались полицейские мероприятия, наступила ночь, и единое и неделимое днем пространство улицы превратилось в редкие островки света под фонарями. Впрочем, поскольку я припарковал "маверик" как раз в одном из таких уютных и хорошо просматриваемых местечек, то, возвращаясь к машине, еще издалека понял: остаться наедине с мыслями у меня пока что не получится.
   Она стояла, прислонившись к капоту, скрестив руки на груди и меланхолично глядя куда-то в темную даль. Даже мое приближение не заставило Барбару хоть как-то оживиться: наоборот, мрачности в выражении лица заметно прибавилось.
   - Капитан, у вас появились проблемы со слухом?
   - Не замечал, мэм.
   - А может быть, с соображением? Помнится, приказ звучал ясно и четко: вы больны, значит, должны болеть. Дома. В постели.
   - Мои дела не настолько плохи. Или настолько?
   - Наверное, вас следовало поместить в больницу. И не выпускать до полного выздоровления.
   Она не ругала, не выговаривала: голос Барбары звучал скучно и бесстрастно.
   - Я очень признателен вам за такую трогательную заботу о моем здоровье...
   - Но?
   - Но? - я попробовал изобразить удивление. - Разве я произнес это слово?
   Полковник фон Хайст устремила разочарованный взгляд к небесам, скрывающимся где-то за ярким ореолом фонарного светильника.
   - Говорите уже! Потому что моя вечерняя прогулка должна принести если не пользу для самочувствия, то хотя бы информацию к размышлению.
   Я подошел и присел рядом. На капот. "Маверик" что-то простонал, не слишком довольный таким простецким с ним обращением.
   - Моргана еще не нашли?
   Барбара внимательно посмотрела на меня, снова перевела взгляд в даль и коротко ответила:
   - Нашли.
   - Где он?!
   - Это неважно. Главное, что капитан Кейн в относительном порядке, и если все пройдет без эксцессов, скоро присоединится к нам снова.
   - Что пройдет?!
   - Многие знания - многие печали. Помните эту простую истину?
   - Он влип во что-то серьезное, да?
   На этот вопрос я, конечно же, ответа не получил. Но молчание в таких случаях всегда звучит красноречивее любых слов.
   - Почему вы оставили его без...
   - Без помощи? - Барбара склонила голову набок.
   - Да!
   - Морган - взрослый мальчик. Ему по силам справиться со многими вещами. Самостоятельно.
   - Вы же прекрасно знаете, как его иногда переклинивает! Что, если прямо сейчас...
   - Я же сказала: капитан Кейн в относительном порядке, - повторила полковник фон Хайст. - А вот вы, судя по вашим последним реакциям, успешно выполняете несвойственную вам роль моего племянника. Хотите попасть на освидетельствование, капитан Сэна? Я могу устроить это в два счета. И вам придется припоминать всю вашу жизнь, начиная с рождения... Вы этого хотите?
   Я привычно напрягся, ожидая волну отчаяния и боли, обычно накатывающую на меня даже не при самих воспоминаниях, а одном только намеке на их необходимость, но почему-то ничего не случилось. Так, легкий ветерок рябью прошелестел по поверхности сознания, но глубины остались незыблемыми.
   Спокойными и... надежными. А это значило, что прошлое, наконец-то, осталось в прошлом. Навсегда.
   - Как прикажете, мэм.
   И вот тут Барбара удивилась. Когда эту женщину посещает искреннее непонимание происходящего - а случается подобное ох как прискорбно редко! - она становится похожа на дикую кошку, изготовившуюся к прыжку. Не самое приятное ощущение оказаться целью смертоносного броска пантеры, но и это меня почему-то не ввело в панику, которую я обычно успешно маскирую шутками.
   - Случилось что-то, о чем я не подозреваю, капитан Сэна?
   Мне даже врать не захотелось:
   - Я встретил девушку.
   Атаки не состоялось. Полковник фон Хайст еще некоторое время смотрела на меня непроницаемым взглядом, потом расслабилась, оторвалась от капота "маверика" и пошла прочь, выстукивая каблучками какую-то забавную мелодию. А уже на ходу пробормотала, не знаю, рассчитывая на остроту моего слуха или нет:
   - Главное, чтобы нас всех потом с этим можно было поздравить...
   ***
   - Тебе не нужно сегодня на занятия? - спросил я у Эд, попытавшейся проскользнуть из ванной комнаты на кухню за моей спиной.
   - Ну... надо.
   - Тогда почему не собираешься?
   - Так рано же еще! - вполне справедливо заметило морганово чадо.
   И правда, рано. А значит, у меня есть масса времени, чтобы...
   - Я тебя подвезу.
   - Правда?! - ребенок сначала обрадовался, но тут же заподозрил неладное. - Да я вообще-то и сама бы могла... У тебя же работа, наверное?
   - Я в отпуске.
   - А почему тогда папа работает?
   Вопрос не в бровь, а в глаз. Я бы и сам, по правде сказать, задавался тем же вопросом.
   - Разве я говорил, что он работает?
   - Ты говорил, что у него дела, - показали мне язык, покрытый разноцветными пятнами от карамелек.
   - Не по работе.
   - Дела все равно есть дела! - с видом знатока заявила Эд. - А отдых - это отдых.
   Ну вот, еще немного, и меня обвинят в том, что я единолично узурпировал свободное время, полагающееся нам на двоих...
   - Не расстраивайся. Когда он вернется, у него тоже будет отпуск.
   - Ага, как же! - вздохнула девочка. - Знаю я эти его отпуска... Будет лежать целый день и пялиться в потолок. Но это если дядя Олаф не зайдет снизу. Потому что если зайдет...
   Я вздохнул. Соседи у Моргана были вполне милые и добрые люди, но широта души отдельных представителей семейства Свенссонов переходила все границы. Ладно, глава семейства - грузчик в порту, способный принять на грудь, наверное, целую канистру крепких алкогольных напитков. Телосложение же моего напарника было куда скромнее. А состояние психики...
   Нет, от дяди Олафа Мо надо держать подальше. Всеми силами. Но это все потом. По мере, так сказать, поступления неприятных новостей. А пока...
   - Вчера, когда мы были в школе, помнишь? Ты разговаривала с девочкой, когда я вышел из кабинета директора.
   - Ага. Она классная!
   - Вы хорошо друг друга знаете?
   Адвента запустила пятерню в рыжие вихры:
   - Не, только вчера познакомились.
   - А говоришь, что классная.
   - Так это... Это же сразу всегда видно! Она немного на папу похожа.
   - Какого еще папу?
   - На моего папу.
   - Это чем же похожа?
   - Ну, серьезная такая... С виду вроде взрослая, а все равно: смотришь, и кажется, что вот-вот сломается. Хрупкая, во! Даже дотронуться страшно.
   Моргана я бы так характеризовать не стал. Даже в состоянии умственного расстройства, причем своего собственного. Демона лысого его сломаешь! Максимум, уйдет в астрал, как это с ним обычно бывает. То есть, в прострацию. А если стукнуть посильнее, то ломаться начнет все вокруг. С оглушительным треском.
   - Вы друг другу о себе рассказывали?
   - Да не, времени-то не было. Ей надо было уходить. Сказала, что будут волноваться, если сильно задержится.
   Видимо, речь о родственниках. Потому что трудновато как-то представить волнение в исполнении индейца.
   - А с кем она приходила, ты не видела?
   - Не, - Эд хитро сощурилась. - Странные какие-то у тебя вопросы, дядя Амано. Она что, преступница?
   Какая глупость! Она... Нет, с этими особенностями взрослой жизни Адвенте пока не стоит знакомиться. Успеет еще.
   - Я же должен о тебе заботиться, пока папы нет рядом?
   - Гым-гым-гым, - усомнилось морганово чадо.
   - И вообще, у тебя должны быть друзья. Вот я и интересуюсь. Потому что если эта девочка станет твоей подругой...
   - Об этом еще рано говорить, - заявили мне, довольно удачно копируя поучающий тон Барбары.
   Вот ведь стерва маленькая! Или уже большая?
   Ну ничего, если один вариант оказался тупиковым, нужно не расстраиваться, а переходить к следующему.
   - Собирайся, давай. Подвезу.
   ***
   Коммцентр располагался поблизости от новой школы Эд, причем в окружении ничуть не менее роскошного парка: санитарно-защитные требования, излучения, головные боли и все такое прочее позволили Управлению выбить для своего внештатного подразделения внушительный участок свободной территории в городской черте, а не за ее пределами, как первоначально планировалось. Не знаю, на какие ухищрения пошли наши специалисты, чтобы доказать необходимость размещения лабораторных, исследовательских и учебных корпусов внутри кольцо монорельсовой, но видимо, никто из них не горел желанием каждое утро трястись в служебной развозке, успевая за час езды возненавидеть все те лица, которые надо наблюдать в течение рабочего дня.
   Накануне нового учебного года народу на территории и в помещениях было хоть и достаточное количество, но в глаза эти толпы не бросались, потому что персонал Коммцентра занимался своей повседневной работой, а что в ней, скажите, самое важное? Правильно, не попадаться пред светлые или, что еще хуже, темные очи начальства. Так что, если не знаешь, где и кого искать, гиблое это дело - шататься по лабиринту соединенных между собой разновеликих зданий. Но я свою цель знал и...
   Нет, не любил ни дня! Несмотря на гадкие намерения самой цели.
   Джей Паркер обожает выглядеть этаким мальчиком-одуванчиком, чему немало способствуют светло-золотой цвет его шевелюры и ясный, как небо в разгар лета, взгляд. Добавим к этому рубашки, брюки, галстуки, платки, курточки, пижачки и свитерки самых нежных расцветок - и получается образ, от которого невозможно забыться даже в страшном сне. Вернее, только в страшном сне он и может привидеться, наш компьютерный гений. И если бы только компьютерный!
   Обращаться за помощью к Джею для меня - сродни визиту в клетку с очень голодным хищником. Пусть он большую часть времени, конечно, шутит, но я уверен: возможности, если таковая представится, не упустит. Иногда... Да, очень редко, в минуты, когда уверен в своей полнейшей безопасности и сохранении полной конфиденциальности мыслей, я думаю, что логичным и правильным было бы однажды уступить энтузиазму Паркера, чтобы заставить его ужаснуться полученным результатам. Но такой поступок требует максимального напряжения душевных и физических сил, к тому же парень может вдруг оказаться еще большим извращенцем, чем описан в персональном досье, и вот тогда мне точно будет худо. Намного хуже, чем сейчас.
   На обеих фигурах - и сидящей за мониторами, и склонившейся над ней - были надеты одинаковые лабораторные халаты. Я уже собирался постучать по дверному косяку костяшками пальцев, чтобы ученые головы оторвались от своих исследований и сообщили мне, где искать коллегу, но тут вторая фигура, та, что стояла, наклонилась еще больше, чуть ли не ложась на первую, и раздался знакомый голосок, ласковый и томный:
   - Майкл, вам непременно надо научиться быть более строгим...
   Уши сидящего зарделись, а Джей, выпрямляясь, торжествующе закончил:
   - С описанием переменных.
   Уши побелели. Потом покраснели снова. Но судя по тому, что лаборант не делал попыток покинуть поле проигранного сражения, вполне могло статься, что...
   - Паркер, оставь ребенка в покое, хотя бы ненадолго. Потом добьешь и растлишь.
   Вот теперь он подхватился и выбежал, этот начинающий жрец храма науки. Со всех ног. А Джей недовольно засунул руки в карманы халата, поворачиваясь ко мне.
   - Зачем явился ты, о вечный разрушитель моих надежд и мечтаний?
   Трагическая мина с физиономией Паркера сочеталась отвратительно, но моего коллегу подобные мелочи не останавливали никогда.
   - Ты пришел, громогласный и огненноокий, потрясая своим копьем и...
   Тут Джей глубокомысленно остановил словоизвержение и констатировал, уже нормальным тоном:
   - Нет, копья не захватил. Разве только складное?
   Я закрыл дверь. Плотно-плотно, хотя в таком месте, как Коммцентр, глупо было надеяться на отсутствие более продвинутых способов пошпионить за соседями по этажу, чем подслушивание.
   - И вообще, ты же на больничном, - Паркер тем временем продолжал поражать воображение перечислением очевидных фактов. - Должен лежать в теплой, уютной постельке, в обнимку с...
   - Тот ненормальный, которого я действительно с большой охотой задушил бы в объятиях, все еще вне досягаемости. Кстати, ничего о нем не слышал по своим каналам?
   - Глухо, как в танке.
   - Тебе это не кажется странным? - спросил я, усаживаясь на освободившийся стул и попутно созерцая кружево символов на экране монитора, очень похожее на узор из розочек.
   - Скажи мне, что может выглядеть странным в сочетании с Морганом, и я первым буду голосовать за присуждение тебе Нобелевской премии. Только номинацию соответствующую надо ввести.
   - Можешь смеяться, сколько влезет. А мне почему-то не смешно.
   - Да ладно! - Джей взмахнул полами халата, как крыльями. - Ничего с твоим драгоценным напарником не случится. Он еще всех нас переживет, попомни мои слова!
   - Всех похоронит, хочешь сказать?
   - Как вариант, - расплылся в улыбке Паркер.
   - Все, меньше слов, больше дела!
   - Как давно я мечтал услышать это от тебя!
   - Но-но, без рук!
   - Мой господин предпочитает сегодня оральные утехи?
   - Джей!
   - Все, все! Умолкаю. Так зачем пришел-то, болезный ты наш?
   - Мне надо попасть на второй канал.
   Паркер изобразил растерянность. Вполне достоверно, кстати.
   - Ты же знаешь, у меня только дядя на "ХоумТиВи", но если очень надо... отличная стартовая площадка для будущей звезды экрана.
   - Второй канал полиции! - я уже готов был взять Джея за грудки и потрясти, как грушу.
   - А, понял. И что тебе понадобилось от Службы внешнего наблюдения?
   - Вот она понадобилась.
   Конечно, мои успехи в работе с "Лукрецией" - программой реконструирования внешнего облика по любым имеющимся данным, были весьма скромны, но полученное изображение казалось мне весьма похожим на лицо девочки, вернее, девушки, прочно обосновавшейся в моем сознании, а может быть, и в... Да, и там.
   Паркер удостоил лик моей мечты парой секунд дежурного осмотра, потом снова взглянул на меня.
   - Она из пропавших?
   - Нет, насколько я знаю.
   - В розыске? - Джей продолжил задавать наводящие вопросы, усаживаясь за монитор.
   - Нет. На виду, конечно, не мелькает постоянно, но и не прячется.
   - Значит, просто наружка, - пальцы Паркера замелькали над клавиатурой, как бабочки. - Сейчас посмотрим...
   На все про все у нашего хакера ушло меньше минуты: посреди экрана возник снимок искомого объекта.
   - А дальше?
   - А что тебе еще надо?
   - Как это, что? Пароли, адреса, явки, наконец! Они там хоть есть?
   - Возможно, - осторожно сказал Джей.
   - Проблемы?
   - С этим объектом связан массив данных, довольно большой. Но чтобы добраться до него, нужен пароль.
   - Так чего же ты ждешь? С каких это пор стал таким нерешительным?
   - Понимаешь... - Паркер куснул краешек воротника. - Защиты ставили не офицеры Службы внешнего наблюдения. Тут уровень повыше.
   - Выше твоего? Не поверю!
   - Да нет, я могу с ним справиться, вот только... Тут пост-классическая схема: только две попытки.
   - Почему не три?
   - Потому что тогда вероятность угадывания больше! - фыркнул Джей. - Все, что я могу тебе сказать: пароль буквенный. Вполне возможно, что слово или фраза, имеющие значение, а не абракадабра.
   Слово? В памяти всплыли листки, которыми был завален стол Барбары. Листки, исписанные словом...
   Я настукал одним пальцем: "enfant". Паркер углубился в изучение символьных букашек на мониторе, потом, то ли с огорчением, то ли наоборот, с облегчением, сообщил:
   - Маловато. Должно быть больше букв.
   - С пробелами можно?
   - Думаю, да.
   К первой части добавилась вторая, и я, чтобы больше не мучиться предположениями, нажал клавишу ввода до того, как Джей успел что-либо углядеть в индикаторах своих колдовских программ. А потом даже зажмурился, потому что в глазах начало рябить от несметного количества снимков, заполонивших экран и все прибывающих и прибывающих.
   Она была на них во всех ракурсах, какие только могло возжелать мое неуемное воображение. Ничего неприличного, разумеется! Просто своего рода зарисовки из жизни. Документальные кадры, запечатлевшие массу бытовых ситуаций. Вот моя прекрасная школьница идет по улице, вот засматривается на витрину, вот потягивает лимонад через соломинку, вот...
   - Их можно скачать? - спросил я, удивляясь хрипотце в собственном голосе.
   - Проще простого. А зачем тебе? - насторожился Паркер.
   - Да... Для дела.
   Он хмыкнул, но удовлетворил самое приземленное из моих желаний, и Коммцентр я покидал, став обладателем самой драгоценной коллекции на свете. Для меня, конечно. Только для меня одного.
   Однако кроме изображений, в базе Службы внешнего наблюдения не нашлось больше ничего вразумительного. Ни строчки текста. Создавалось впечатление, что тамошние офицеры просто фиксировали появление девушки на людях, а дальнейшими изысканиями занимался кто-то другой. А поскольку мне было нечего даже написать маркером на карте памяти, стоило применить простые дедовские методы добычи информации.
   Эд все еще была на занятиях, когда я подъехал к школе: не оставила сообщений с просьбой ее забрать. Хотя, конечно, существовал шанс, что обиделась. Правда, где обида и где - Адвента? Этот ребенок любую эмоцию умеет использовать в собственных интересах, и скорее затаит коварные планы до поры, до времени, чем откажется от их воплощения вовсе. Но если она не покидала здание, то значит, и моя ненаглядная тоже была где-то там. Могла быть, по крайней мере.
   Моя ненаглядная?!
   Я остановился посреди тротуара. Так резко, что чуть не упал, а этого никак нельзя было допускать, потому что сканер, выдранный из приборной панели, был слишком хрупок для нечаянного контакта с твердыми поверхностями.
   Что же со мной такое происходит? О чем я только думаю последние дни?
   Собственно, всего о двух вещах. Вернее, одушевленных объектах. И думаю примерно в одном и том же ключе, с той только разницей, что Моргана я хочу найти, а эту красавицу... Ну да, хочу. И найти - тоже! Но никак не могу увидеть, даже чрезмерно напрягая воображение, какой должна быть наша встреча.
   Наверное, я просто побоюсь находиться рядом с ней. Смотреть, дышать, думать... Кажется, что любое мое вмешательство в ее мир, такое грубое и бесцеремонное, станет фатальным для хрупкого цветка, созданного ради... Ради того, чтобы люди не забывали о том, что такое красота.
   Может, так и стоит поступить? Оставаться поодаль, довольствуясь только воспоминаниями о том мимолетном столкновении? Раз за разом перелистывать в памяти те несколько секунд, за которые она произнесла самые странные, непонятные, и в то же время залившие сознание ослепительной вспышкой слова: "Здесь же есть вы"?
   Ну уж нет! Пусть отступает кто-то другой, а я не признаю поражения, пока не попробую одержать победу!
   Точные характеристики объекта позволяют настроить сканер на узкополосный поиск. Правда, это требует времени, пока все фильтры и источники излучения откалибруются согласно заданным параметрам. И хотя я торопился, пришлось остановиться рядом с громоздким "хэдж-хантером", чтобы дождаться окончания процедуры инициализации и... С недоумением обнаружить на мониторе сканера сообщение: "для завершения калибровки удалите все побочные объекты, не относящиеся к цели поисков".
   Какие еще объекты? На меня реакции у датчиков быть не должно, поблизости вроде и вовсе нет ни одной живой души. Или все-таки есть?
   Скопление цветовых пятен, соответствующее теплокровной органике, показало, что этот кто-то устроился прямо передо мной. В багажнике машины. И если учесть, что людей обычно запихивают в это, мягко говоря, малоуютное местечко, чтобы...
   Кажется, я потянулся к замку, но одновременно короткое движение совершила и игла, входя в мою шею неподалеку от основания черепа. И она, к сожалению, оказалась намного проворнее.
   ***
   Интермедия
  
   Полулежать в кресле, закинув уставшие от каблуков ноги на стол, было поистине прекрасно и восхитительно. Да что там говорить, просто божественно! Кто и когда вообще придумал, что женщина должна истязать себя обувью, больше похожей на пыточные приспособления, только для того, чтобы казаться красивее, чем и так уже есть? Все дороги все равно ведут в постель, а там каблуки уже не имеют ровным счетом...
   Барбара хихикнула, вспомнив пришедшуюся к случаю зарисовку из собственного прошлого. Нет, все-таки, кое на что острые шпильки могут сгодиться. Даже будучи в горизонтальном положении.
   Впрочем, как бы ни хотелось продлевать и продлевать мгновения тихого отдыха, дела не переставали требовать к себе внимания, и полковник фон Хайст, горько вздохнув, приняла в кресле более пристойную и совершенно официальную позу, а потом набрала на кабинетном комме комбинацию букв и цифр, соответствующую позывным адмирала Адриано Тоцци.
   Сама Барбара встречалась с этим бывшим блестящим военным разве что только на разного рода торжественных приемах, потому что в силу разницы в возрасте начала строить свою карьеру, когда адмирал уже собирался уходить на покой. Рассчитывать, что ее помнят, а тем более любят, полковник фон Хайст не собиралась. По большому счету она даже не слишком четко представляла себе, о чем собирается разговаривать, ведь раскрывать карты перед формально давно уже гражданским лицом было категорически глупо и практически опасно. Но поскольку все это касалось Моргана...
   Морган. Одна большая и вечная проблема, причем пугающе автономная. Пожалуй, за всю свою достаточно уже долгую и насыщенную событиями жизнь Барбара не могла припомнить другого такого человека, притягивающего к себе все возможные и невозможные неприятности. Кажется даже, что он стоит на пересечении всех дорог вселенной, рассеянно мнет в пальцах хлебный мякиш, роняет под ноги и приговаривает что-то вроде "цыпа-цыпа-цыпа", а вокруг стаями голубей роятся... Они самые. Неприятности.
   - С кем имею честь разговаривать? - спросило суровое лицо адмирала, появляясь на экране комма.
   - Барбара фон Хайст. Полковник Федеральной службы безопасности.
   - Чем обязан?
   - Произошедшим в вашем доме инцидентом. Думаю, не нужно напоминать детали?
   Тоцци благодушно согласился:
   - Да, пожалуй, не нужно.
   - Я хотела бы заверить вас, адмирал, что подразделения, занятые в расследовании, и я лично приложим все необходимые силы, чтобы минимизировать последствия случившегося и со всей строгостью закона наказать виновных.
   - Кстати о виновных! - оживился адмирал. - Насколько я понимаю ваши процессуальные заморочки, до суда дело доходит, если истец подает соответствующее заявление?
   - Да, обычно происходит именно так. Поскольку в вашем случае не было нанесено ущерба муниципальному имуществу и третьим лицам, а имел место только факт хищения...
   - Мы можем ограничиться только этим фактом?
   Барбара непонимающе нахмурилась:
   - Поясните свою мысль, адмирал.
   Тоцци откинулся на спинку кресла и соорудил из пальцев замок.
   А ведь он волнуется, подумала полковник фон Хайст. Волнуется, но считает недостойным прятать руки от глаз собеседника.
   - Видите ли, полковник... Я не назову свою нынешнюю жизнь скучной и пресной: это было бы невежливо хотя бы по отношению к моей племяннице. Но как и у любого старика, у меня весьма ограниченное число развлечений. Те, что были милы в юности, сейчас выглядят слишком рискованными и не приносят душе и телу прежнего тепла, а новыми я обзавестись не успел.
   - Вы вовсе не в таком возрасте, чтобы...
   - Я именно в том самом возрасте, когда цепко держишься за любую возможность вновь ощутить рядом горячее дыхание жизни.
   - Простите, но я все еще не понимаю...
   Впрочем, сейчас Барбара лукавила, и даже не слегка. Все она прекрасно понимала, потому что, к своему странному счастью, знала собственного племянника намного дольше, чем адмирал. Хотя и не была уверена, что ей известны все ужимки и прыжки капитана Кейна, посещающие его в критические, а вернее, кретинические моменты.
   - В конце концов, украденное - всего лишь вещь. Дорогая, не спорю. В чем-то, возможно, бесценная. Но с другой стороны, жизнь человека тоже имеет цену. И для меня чаши конкретно этих весов находятся на одном горизонте.
   - Вы хотите сказать...
   - Я не откажусь принять обратно брегет, если его вернут. Но если он канет в нетях, плакать не буду. Зачем тратить отпущенное судьбой время на слезы по тому, что заслуживает только улыбки?
   Полковник фон Хайст мысленно пообещала надрать племяннику уши. За совращение деву... То есть, дедушек.
   - Вы собираетесь простить преступление?
   - Но не преступника, - улыбнулся адмирал.
   - Федерация не поощряет самосуд. В любых формах, - напомнила Барбара.
   - Судить я никого не собираюсь, - теперь уже хохотнул Тоцци. - Мои планы намного скромнее, поверьте!
   - Поделитесь?
   - Нет никакого смысла сажать его в тюрьму, правде же? А вот заставить отработать, так сказать, компенсировать нанесенный моральный ущерб...
   Полковник фон Хайст с трудом удержалась от всхлипа. Причем ей самой было до конца неясно, радостного или скорбного.
   - Это можно устроить?
   - Думаю, да. Но не будет ли это слишком жестоко по отношению...
   - Я всегда был беспощаден к своим врагам, - с немалой толикой гордости сообщил адмирал Тоцци.
   - Я поняла вас, сэр. И приняла ваши слова к сведению.
   - Тогда буду ожидать новостей.
   Экран погас. Барбара подумала и снова положила ноги на стол. В психотерапевтических целях. Чтобы снять скопившееся за время разговора напряжение.
   Но обстоятельства долго блаженствовать не позволили: запищал сигнал теперь уже вызова со стороны. Правда, с ним можно было обойтись без церемоний, в частности, не менять принятой позы, потому что на беседу напрашивалась персона, состоящая с полковником фон Хайст в близких родственных отношениях.
   - Как дела, Адвента? Понравилось в новой школе?
   - Эээ... да, школа замечательная!
   - Я заеду вечером, и ты мне все-все расскажешь, - пообещала Барбара.
   - А не могла бы ты заехать прямо сейчас? - на одной ноте скороговоркой выпалила Эд.
   - К тебе домой?
   - Нет, прямо в школу!
   - Что-то случилось?
   На том конце линии помолчали, собираясь то ли с духом, то ли с мыслями.
   - Адвента!
   Окрик подействовал. В наушнике снова раздался детский голос, и теперь было заметно, что его обладатель не на шутку взволнован:
   - Понимаешь, тетя Барбара, тут такое дело...
   - Не тяни!
   - Меня дядя Амано подвозил в школу. И обещал забрать.
   - Не приехал, паршивец?
   - Нет, он приехал... Вроде. Машина точно здесь стоит, открытая даже. Только его нигде не видно.
   - Не волнуйся, дядя Амано - натура увлекающаяся, мог отойти, заболтаться с кем-нибудь. Нужно просто подождать.
   - А почему та штуковина, которая у него в машине была, валяется на тротуаре? Зачем он по ней топтался?
   - Штуковина?
   - Ну да, ею анализы делают или что-то такое. Дядя Амано мне показывал.
   Сканер, значит. На кой черт понадобилось доставать его из приборной панели? Ответ может быть только один: капитан Сэна отправился на поиски чего-либо или, что намного вероятнее, кого-либо. И, как можно понять из ситуации, нашел. На свою голову и геморрой всем остальным.
   - Эд, вернись в школу и подожди меня там. Я скоро буду.
   - Как скажешь!
   - И пожалуйста, не говори никому о... об этом происшествии. Не надо поднимать панику.
   - Хорошо, не буду. А дедушку тоже попросить надо, чтобы не волновался?
   - Кого?! - взревела Барбара.
   - Я дедушке его позвонила, - пролепетала Эд. - Думала, дядя Амано с ним... Он тоже приехать собирался.
   - Дедушка?
   - Ага.
   - Жди меня и не попадайся никому на глаза!
   Туфли остались сиротливо стоять на ковре, когда Барбара выбежала из кабинета.
   ***
   Морган Кейн
  
   Эх, напарник, напарник, за что же ты меня так...
   Подставил. Да еще отдавил половину тела, хорошо хоть, не самую лучшую.
   Успокаивался я долго, потому что первой, рефлекторной, а значит, правильной реакцией было отчаянное желание замахать руками и ногами, истошно вопя: "Уберите ЕГО от меня!". Но поскольку крышка багажника захлопнулась, не оставляя времени ни на какую реакцию вообще, а вскоре после этого машина тронулась с места, кричать было бессмысленно. Дергаться - тем более, ведь если даже для меня одного багажное отделение комфортабельными апартаментами не являлось, то теперь оно и вовсе стало похоже на сундук, напитанной всякой всячиной.
   Пока ехали, разоблачения можно было не бояться: фонарь я выключил и убрал так далеко, как только смог, а на ощупь меня капитан Сэна раньше особо не исследовал, так что, даже если бы и очнулся, не приведи господи, во время поездки, то не сообразил бы, с кем имеет дело. Зато потом... Ох, дожить бы еще до этого "потом"!
   Видимо, Брендон в своем ведьмачьем котле варил убойные зелья: Амано так и не вышел из наркотического забытья до конца нашего маршрута. Да и потом, когда мне в глаза снова хлынул свет, правда, не дневной, а искусственный: свет гаражных ламп, напарник не подал признаков осмысленной жизни. Возможность того, что он притворялся, я исключил заранее, контролируя пульс и прочие характерные показатели состояния организма в течение всего времени, пока "хэдж-хантер" колесил по городским улицам. А даже если и притворялся...
   В какой-то момент мне стало все равно, что случится, когда бравый капитан протрет свои сонные глазоньки. В смысле, узнает или нет. Какая уже разница-то? Миссия благополучно провалится, и мы все разойдемся по домам. А инфанте и вовсе идти никуда не надо, она и так дома. Причем мне - в кои-то веки! - никто не сможет предъявить ни малейшего упрека. Я, что ли, волок Амано за ухо на поиски приключений? Никак нет! А значит, обстоятельства складываются вполне удачно. Даже замечательно. Остается только убедить Диего в безнадежности затеянного им предприятия, назначить тетушке место встречи и отвалить. Под звуки труб и барабанов.
   Оттащив недвижимое тело капитана куда-то за пределы досягаемости моего зрения, верзила вернулся и угрюмой скалой застыл возле багажника. Я перевернулся на другой бок и потянул на себя край скомканного пледа, делая вид, что собираюсь вздремнуть.
   Прошла минута. Вторая. Пятая. Наконец, над моей головой раздалось:
   - Бить больше не буду, не надейся.
   - М? - я даже повернул голову. - Это еще почему?
   - Потому что последний раз у тебя был такой вид, будто тебя это все торкает. То же мне, мазохист-любитель!
   - Обижаешь! Я - профессионал.
   - Вылезай уже.
   - И не подумаю.
   Он наклонился над багажником:
   - Обиделся? А куда тебя было еще деть? Хорошо, Ли эту тачку пригнал: ездить на ней не ахти как удобно, зато места много. И расстояние достаточное. Или тебе в отключке приятнее?
   Какая трогательная забота... Нет, правда. После услышанного и огорчать его не хочется. Но надо.
   - Обиделся или нет - дело десятое. А вылезать я не собираюсь совсем по другой причине. Потому что как только вылезу, стану соучастником преступления, а оставаясь, могу сойти за жертву. Ну, хотя бы за случайную.
   - Какого еще преступления?!
   Я сел, и моя голова оказалась примерно на уровне головы Диего, опирающегося локтями о борт машины.
   - Можно подумать, ты этого парня пригласил прокатиться, и он не устоял перед твоим природным обаянием!
   - А, вот ты о чем...
   - О том самом! То, что ты устроил, это натуральное похищение. Не находишь? И если похищение человека - штука и так довольно мерзкая, за похищение полицейского при исполнении нас всех зароют. По самые гланды.
   - Почему ты решил, что он был при исполнении? - удивился Диего.
   - Потому что они всегда при исполнении, горе ты мое чесноковое! У них так принято все представлять, в полиции, чтобы страховку получать в двойном размере.
   - Может, он и не полицейский, - задумчиво предположил верзила, покрутив в пальцах аманову "айдишку". - Не похоже что-то.
   - А ты у нас знаток типов удостоверений?
   - Я-то нет, - признал Диего. - Сейчас у умной техники спросим.
   Он направился к стене гаража, туда, где громоздилась аппаратура, видимо, не поместившаяся в лабораторные владения Брендона, и поднес пластиковый жетон к считывающему устройству. Я на экран даже не стал смотреть: чего, спрашивается, я не видел в перечне допусков? А вот телохранитель инфанты озадачился, проползая взглядом по строчкам, и особенно завис ближе к концу, там, где упоминалось право на убийство.
   - Ого, а он крут!
   - Если бы был крут, так легко бы тебе не попался.
   В самом же деле, глупо было болтаться под носом у Диего и совершенно не следить за обстановкой. Хотя, когда Амано увлекается... Вот только интересно, что его так сильно занимало в последние минуты перед незапланированным сном?
   - Много ты понимаешь! - самодовольно фыркнул верзила. - Я на службе знаешь, в каком подразделении числился? "Горные коты". Так что, подобраться могу к кому угодно, на местности с минимальными укрытиями.
   М-да, а меня с напарником запишут после этого дела в "козлы". Причем сомневаюсь, что в "горные". Наиболее вероятный вариант: огородные.
   - Он тебя точно не видел?
   - Или делал вид... - вдруг блеснул дедукцией Диего. - Да! Он ведь мог нарочно все спланировать. Наверняка, нарочно!
   - Зачем?
   - Чтобы подобраться к нам. Подобраться... к сеньоре!
   Вывод походил на правду, но только одним боком, о котором телохранитель пока не подозревал. Капитан Сэна и впрямь был не прочь подобраться к Элисабет: это понял бы любой, кто видел его взгляд прошлым вечером. Но чтобы Амано сглупил настолько, что дал себя схомутать... Хотя влюбленный мозг еще и не такие коленца может выкинуть. По себе знаю.
   Главное, нельзя натолкнуть Диего на подобную логическую цепочку:
   - А смысл? Девочка же пока никто и звать никак.
   - Так может, они и хотят сеньору... того... - ладонь верзилы чиркнула ребром по горлу, хорошо не моему.
   - Да ну... Напридумывал страшилок!
   - И необязательно, что его прислали госслужбы, - продолжил строить теорию заговора верзила. - Среди чиновников всегда находятся люди, которым не хватает жалованья.
   - А не проще было нанять нормального убийцу?
   - Может, и проще. Но у этого, - Диего мотнул головой куда-то влево. - У этого куча доступов куда угодно.
   - Тогда он и брать должен дороже. Неужели мафия не бережет свои деньги?
   - Смотря ради какого дела...
   Повисла многозначительная пауза, все время которой у меня чесались кулаки стукнуть телохранителя по башке. И надо было стукнуть, потому что когда взгляд Диего чуть прояснился, то уставился на меня. С выражением наивысшего подозрения.
   - Слушай... А это же тот парень, который тебя ловил. Верно?
   - Ну да. Тот.
   - Так если он, такая важная птица, гонялся за тобой...
   Вредно читать популярные детективы, вредно! А сериалы шпионско-гангстерско-полицейские смотреть - еще вреднее.
   - И что? Может, он просто расслабиться хотел? Отдохнуть, так сказать, от трудов ратных, переключиться на более легкую наркоту.
   - Мы о тебе ничего не знаем, - глубокомысленно заключил телохранитель.
   - Объявление о розыске читали? Там все написано. Больше мне сказать нечего.
   Что ж, теперь Диего осталось сделать один, последний вывод, и похоронить планы Барбары, а заодно и меня. Окончательно. Потому что на роль коварного "засланца" я подходил во сто крат лучше и удобнее, чем капитан Сэна. Не говоря уже о том, что в ювелирный салон мы прибыли вместе, а значит, уже тогда были связаны друг с другом.
   - Больше сказать нечего... Ну да, конечно!
   Оживление, внезапно посетившее телохранителя, изрядно меня напугало. Больше, пожалуй, чем его мыслительные процессы.
   - Он же и тогда шел по следу, да? А ты его приостановил. Ты же не собирался оставаться с нами, тебе только надо было убедиться, что хвоста нет и...
   Хвост сейчас у меня самого появится. И я с его помощью заберусь на самую высокую пальму в округе. Буду есть бананы, кидаться шкурками в прохожих и вообще жить безмятежно. Все лучше, чем слушать этот бред.
   - Уйти. Ты должен был уйти, а мы... Мы тебе помешали. Поэтому ты начал помогать, да? Чтобы поскорее все это закончить и заняться...
   Мне не нравился ход этих мыслей, потому что в конце таких предположений обычно возникает не что-то правдоподобное, а полный идиотизм. От которого, впрочем, сам мыслить искренне балдеет.
   - Я должен был догадаться раньше... Ты же sombra! - И, ошарашив меня этой занимательной "новостью", Диего продекламировал: - Si no hay sombras, no puede haber luz.
   Изо всей фразы мне было знакомо только одно слово. То, которым меня назвал Диего: "тень". А судя по интонации, относилось оно к чему-то очень таинственному и весьма значительному.
   - Я не буду спрашивать, кто тебе платит, - пообещал верзила, прижав ладони к груди. - Святой Девой клянусь! И никому не скажу ни слова.
   - Ну, зачем же такие строгости... Можешь сказать. Только тогда придется затыкать больше ртов, чем один.
   Интересно, за кого он меня все-таки принял? За наемника, только совсем другого рода, чем Амано? Кого могут называть тенью? Убийцу? Вряд ли. Скорее, кого-то, кто выполняет совершенно обратную функцию. Значит, можно предположить, что Диего додумался до того, что я прибыл на защиту инфанты. От безжалостных и могущественных врагов. А послал защитника, конечно же, тоже кто-то могущественный. И богатый.
   Бред-бред-бред. Ну какой из меня наемник?!
   - Я никому не скажу, - повторил верзила. - Хочу попросить только об одном: когда наступит время... Когда ты соберешься уходить, пообещай, что дождешься, пока сеньора не окажется в безопасности. А потом я сам приду к тебе.
   В мои распростертые объятия? Или под прицел? Господи, как все запущено-то...
   Погодите-ка. В одной из газет я, кажется, видел это самое слово. Sombra. И упоминалось оно как раз в разделе криминальных историй.
   - Рано об этом еще думать.
   Диего согласно кивнул, бормоча:
   - Я должен был догадаться... Должен был... Еще по тому, как ты держишь удар...
   - Но с этим парнем ты перемудрил. Теперь даже неважно, прав ты на его счет или нет: начнутся поиски. Кстати, проверь, как он там, а то вдруг сбежит? - добавил я, почувствовав приближение очередного "сеанса связи" с Барбарой.
   - Не сбежит! Но если ты говоришь...
   Телохранитель убрался восвояси, а я получил передышку. Крохотный отрезок времени, который нужно было потратить с умом, а не так, как это у меня всегда норовит получиться.
   - И снова здравствуй, тетушка!
   - Морган, случилось...
   - Страшное?
   - Хватит паясничать! Твой напарник пропал.
   - Ну наконец-то! И кого я должен возблагодарить за то, что капитан Сэна больше не будет путаться под ногами?
   - Морган. - Когда она говорит вот так, тихо, без следа напряжения в голосе, спокойно и даже чуть лениво, обычно стоит начинать пугаться. - Ты даже не представляешь, чем грозит его исчезновение всем нам.
   - Мы будем лишены набивших оскомину утренних острот? Да, потеря огромная. Согласен.
   - С ним ничего не должно было случаться. Вообще ничего, понимаешь? - кажется, Барбара была на грани отчаяния: речь, вибрирующая в моем теле, стала совсем однотонной. - Нужно как можно быстрее найти его.
   - Если поможешь мне кое в чем, я помогу тебе. Идет?
   - Морган? - палитра интонаций существенно увеличилась.
   - Слово sombra, применительно к человеку из криминальных кругов - что оно означает?
   - Мне надо покопаться в базе.
   - Жду.
   Вибрации улеглись, но фон от них пока оставался в наличии, показывая, что тетушка не выключала шарманку со своей стороны.
   - Откуда ты его выудил? - спросила Барбара парой минут спустя.
   - Кого?
   - Слово.
   - Меня так назвали. Сегодня.
   Пауза, плавно перетекшая в молчание.
   - Ну так что со мной не так?
   - Тенями называют людей из одной весьма засекреченной компании. Своего рода мастера на все руки, услугами которых пользуются те, кто, во-первых, может заплатить требуемую сумму, а во-вторых, кого сами "тени" считают достойным заказчиком.
   - Даже так?
   - В каком-то смысле, они - художники, никогда не повторяющие рисунок своих действий, и собственно, поэтому их почти невозможно вычислить. Вплоть до того, что "тень" может полжизни готовиться к выполнению единственного задания, а потом бесследно исчезнуть.
   - Что-то еще есть? Более конкретное?
   - Их девиз. Si no hay sombras, no puede haber luz. "Если нет тени, не будет и света".
   Отлично. Вот теперь для меня прояснилось намного больше.
   - Теперь твоя очередь! - напомнила тетушка.
   - М? Ах да... Не нужно Амано искать. Он тут.
   - Где?! - меня чуть не разорвало вибрацией на части.
   - Со мной. С нами, то есть.
   - Верни его немедленно!
   - Я над этим работаю.
   - Немедленно!
   С чего вдруг может случиться форменная истерика у женщины, которая, не моргнув, способна собственноручно казнить всех своих подчиненных? Вот и я не знаю.
   - Я работаю.
   - Знаю я, что ты называешь "работой"! Опять все запутал и перепутал так, что в конце концов останется только один выход - рубить по живому!
   - Все, отбой.
   Она прервала связь с явно выраженной неохотой: вибрации встряхнули меня так, что на теле появились очаги нескольких новых синяков, а потом не менее резко исчезли.
   Диего, умевший двигаться абсолютно бесшумно, вернулся, нарочно выделяя каждый свой шаг. Видимо, решил, что любая таинственность будет воспринята мной, как угроза, и тогда его намерение дожить до возведения инфанты на трон не исполнится ни при каких условиях.
   - Ну как там похищенный?
   - Скоро очнется.
   - И что планируешь делать дальше?
   На лице телохранителя возникло выражение, не требующее дополнительного словесного пояснения.
   - Пока повременим, - твердо сказал я.
   - Это может быть опасно для сеньоры.
   - Что именно? Объект обезврежен и, по крайней мере, пока не представляет особой опасности. К тому же... Я предполагаю, что цель его действий несколько иная, чем тебе видится.
   - А какая?
   - Думаю, это можно будет выяснить во время разговора.
   - А, будешь его допрашивать? - догадался телохранитель.
   - Я надеялся, что нет. В смысле, не я буду это делать.
   - Но, тебе же это будет...
   - Понимаешь, какая штука... - я решил все-таки выползти из багажника. - Мы с ним вроде как друг друга немного знаем. По крайней мере, внешне.
   Диего окинул меня изучающим взглядом и мотнул головой:
   - Не поймет.
   - Мне бы твою уверенность.
   Верзила кивнул, достал из кармана листок бумаги, сверил изображение на нем с моим нынешним обликом, и подтвердил:
   - Ничего общего!
   Его бы слова, да богу в уши... Вот чего мне только еще не хватало, так это вести допрос собственного напарника! Ну ладно, внешность. Ладно, жесты, походка и остальные двигательные особенности. Но методы-то?! Методам нас учили одним и тем же. Словечка всяким, опять же. Приемчикам нейро-лингвистическим... Нет, к черту! Если и буду что-то спрашивать, то придется отказаться от профессиональных штампов, которые я так старательно... Ни хрена не заучил нормально ведь. До сих пор. Так что, может и пронесет. Главное, чтобы не на людях.
   - Хорошо, уговорил. Займемся похищенным.
   - Похищенным? - недоуменно спросила Элисабет, огибая машину.
   - Эээ... ну да. Надо припрятать похищенное, чтобы никто не углядел ненароком, - поспешил сказать я, выковыривая из кармана куртки Диего брегет.
   Надо сказать, инфанта поверила бы этой придумке. Если бы в то же самое мгновение наше гаражное общество не пополнилось Брендоном, озабоченно осматривающим окрестности.
   - Никто не видел мои ключи от подсобки?
   - От какой подсобки? - осторожно уточнил Диего.
   - Да от дальней, в конце коридора. У меня в лаборатории уже такой завал, что ногой ступить некуда. Вот, собрался перетащить пару ящиков...
   - Эти ключи? - девочка потянула за брелок связки, зажатой в кулаке телохранителя.
   - Ага, они самые! Ты зачем их утащил, признавайся! Там же в помещении ничего... - Брендон ткнул пальцем в грудь верзилы. - Спрятать что-то хотел? От лучшего друга, да в его же любимой комнатке?!
   - Любимой? - фыркнул Диего. - Да ты о ней только сейчас вспомнил.
   - Но это не повод захватывать мою территорию! А ну, отдай!
   Их потасовка выглядела невозможно забавной, но разве что одна только инфанта могла улыбаться, наблюдая за половецкими плясками своих помощников. А потом, когда телохранитель все-таки выронил ключи, стало совсем не до смеха, потому что первой и единственной у связки оказалась Элисабет. Единственной - по причине того, что снова впадать в обморок я страстного желания не испытывал, к тому же не был уверен, что успею завладеть вожделенной связкой до того, как сознание отрубится полностью.
   - Ты, в самом деле, хотел там что-то спрятать? - спросила девочка.
   - Я не...
   - Текилу свою, контрабандную, небось заныкать хотел! - обвинительно провозгласил Брендон.
   - Ты же обещал больше не... - надула губы инфанта.
   - Это не текила, - буркнул Диего.
   - А что? Капиринья? Или сам нагнал пойла? - не унимался наш лабораторный гений.
   - Я завязал!
   - Сейчас посмотрим, - Элисабет решительно направилась в коридор.
   Телохранитель посмотрел на меня взглядом, за который любой художник, работающий над изображениями молящихся, заплатил бы натурщику тройной гонорар.
   - Да пошли уж, - вздохнул я.
   С ключами инфанта воевала долго: замысловатая последовательность замков больше подходила хранилищу золотого запаса какой-нибудь средневековой казны, чем заброшенному подсобному помещению. Если только Диего и впрямь не собирался удерживать в нем оборону, в компании с несколькими ящиками горячительного.
   Когда последняя задвижка ушла в сторону (электронные устройства - это замечательно, но надежность простой механики еще никто не отменял), я даже не стал заглядывать внутрь. Достаточно было и того, что Элисабет тут же отпрянула от дверного проема и с ужасом уставилась на своего телохранителя.
   - Что... как... он... почему... зачем он здесь?!
   - Видите ли, сеньора миа, - я взял на себя обязанности переговорщика от имени заговорщиков, а Диего тем временем торопливо прикрыл дверь. - Ваши верные слуги проявили немного инициативы в плане осуществления следующего пункта по списку. Только и всего.
   - Вы... его... похитили?!
   - Думаю, в целом дела так и обстоят. По крайней мере, для наблюдателей.
   - Отпустите его! Сейчас же!
   Намерение инфанты как нельзя лучше соответствовало приказу тетушки, но когда желания двух заинтересованных лиц, а тем более, лиц женского пола, вдруг необъяснимым образом совпадают, мужское естество начинает бунтовать. Пусть, как говорится, "чего хочет женщина, того хочет бог", но земная жизнь ведь так далека от небесной...
   - Боюсь, в ближайшее время мы не сможем этого сделать.
   - Почему?
   - Потому что к нему есть несколько невыясненных вопросов.
   - Какие еще вопросы?
   - Вопросы вашей безопасности, сеньора миа.
   Я старался говорить просто серьезно, но наверное, получилось излишне мрачно, потому что инфанта побледнела и покачнулась.
   - Вы думаете, что он... что он угрожает... моей...
   - Ничего нельзя исключать, - подхватил Диего.
   - Вы собираетесь... его... у...
   - Да лови же! - крикнули мы оба Брендону, который стоял ближе всех к девочке. И лабораторная крыса справилась с поручением: не позволила обмякшему телу рухнуть на пол.
   - Один - один, - констатировал я. - Ничья.
   На телохранителя, хлопотавшего над лишившейся чувств инфантой, больно было смотреть. Особенно, когда он поднял голову, растерянный донельзя.
   - Что с ней вдруг случилось? Ты знаешь?
   Наверное, знаю. Ничего удивительно: просто жизнь и отношения полов.
   - Потом объясню. Нам же надо еще с этим... поговорить.
   А мне, к тому же, надо надеяться, что я в каком-то смысле все еще остаюсь "тенью" и для Амано. Больно, колко, обидно, но со своими чувствами справлюсь. Не в первый раз.
   Sombra, значит? Хорошо, пусть будет так. Где там мое сомбреро завалялось?
   ***
   Амано Сэна
  
   Сознание возвращалось неохотно. Наверное, подозревало, что ничего хорошего меня в наступившем настоящем не ожидает. И оказалось совершенно правым, потому как, скудно освещенная комната без предметов не то, что мебели, а даже малейшего подобия интерьерного оформления, не входила в число мест, где я хотел бы просыпаться. Тем более, в не слишком удобной позе.
   Ну, ни дать, ни взять: Иисус Христос, вариант "лайт". В том смысле, что подвешивать меня не стали, а просто посадили у стены. Но руки растянули на совесть... Так, что мышцы начинают потихоньку ныть от напряжения. И дергаться-то особо не будешь, иначе полоски пластика разрежут кожу, а заодно то, что находится под ней. Гениальное изобретение - хомуты и стяжки, годятся в хозяйстве для чего угодно. И в каком угодно хозяйстве. Особенно в преступном...
   Какое-то время после пробуждения от медикаментозного сна (на шее явно ощущался желвак от укола) я потратил на то, чтобы разобраться в нахлынувших на меня ощущениях. С физическими все было понятно: поймали и привязали. С психологическими дело обстояло несколько сложнее.
   Во-первых, было чертовски стыдно. За что? За беспечность. Надо было смотреть по сторонам, надо! Так нет же, устремился на свет в конце тоннеля. А что в результате? И человеку не помог, и сам оказался в совершенно идиотской ситуации. Стать жертвой похищения - что может быть глупее? Да меня ж засмеют! Как пить дать, засмеют, едва узнают, что великолепный капитан Сэна сел в... сено? Нет, в оригинале эта поговорка звучала как-то иначе... Ну ничего, мне напомнят. Неоднократно. Во всех возможных вариациях.
   А во-вторых... Наверное, первый раз в жизни я возненавидел свою удачливость. Окажись на моем месте Морган, произошло бы все, что угодно, но только не осуществление планов похитителя. Игла выпала бы, или сама по себе, или вместе со шприцом. Злоумышленник бы поскользнулся, споткнулся, закашлялся, замечтался... Да мало ли вариантов? Главное, в жизнь воплотился бы один из них, а не суровая реальность, которая меня сейчас окружает.
   Из карманов, конечно, выудили все. Даже раздумывать не надо: вон он, мой скарб, лежит в уголке, у двери. Скромной такой горушкой. Даже леденцы присовокупили ко всему остальному. Кстати, это очень настораживающий признак. Не встречал еще ни одного преступника, который не приватизировал бы что-нибудь съестное, изъятое у жертвы. А этот сложил, очень даже аккуратно, не удивлюсь, если еще и перечень составил. Для отчетности.
   С другой стороны, понятно, что убивать меня не собираются. И это даже хуже, чем скрупулезность похитителя. А что, если угораздило нарваться на маньяка?! Который начнет резать мое тело на кусочки, для собственного удовольствия. И жить я буду еще дооолго, только совсем не счастливо.
   Конечно, меня хватятся. Может, уже хватились. И... ищут?
   Вот! За эту мысль надо держаться. Изо всех сил, пока они у меня еще есть. Раз уж физически сейчас дать кому-то отпор не смогу, то морально...
   Дверь открылась, пропуская двоих. И если здоровяка явно латиноамериканской масти я видел впервые в жизни, то его спутник успел уже примелькаться до рези в глазах. И задолбать слух своим раскидайчиком!
   С минуту мы с ним смотрели друг на друга. Ага, именно так: я - на мячик, прыгающий вверх-вниз. А потом он сказал... Хозяин игрушки, конечно же:
   - Нравится? Хочешь, подарю? Когда у тебя ближайший день рождения?
   Я чуть было не предложил ему покопаться в моем удостоверении личности, а заодно поинтересоваться, умеет ли он вообще читать, но слово "ближайший" почему-то прочно застряло в голове. До того момента, как вспомнились наши отдельские посиделки, устраиваемые всякий раз по поводу счастливого избавления от близкого знакомства со смертью. Конечно, их на моей памяти было не так и много: до крайности, все-таки, дело доходит редко, но дни рождения у нас в году и правда, не в единственном числе для каждого. Мы еще любим иногда пошутить по этому поводу.
   - Когда выберусь отсюда.
   - Заметано! Жди презент.
   Судя по тому, что говорил пока только индеец, он в этой парочке был за главного. Но почему-то казалось: все его действия и слова преследуют какую-то цель. Причем связанную со мной весьма отдаленно.
   Ну, раз уж здешний народ настроен дружелюбно, стоит спросить:
   - Мне сообщат причину, по которой я оказался здесь?
   Они переглянулись, и полосатый улыбнулся, не разжимая губ:
   - Ты сам ее назовешь. И опишешь. Во всех подробностях.
   Обещание, данное за меня, прозвучало почти приговором. Но разве я согласен добровольно взойти на эшафот?
   - С чего это вдруг?
   - Потому что такой блестящий молодой человек просто обязан быть паинькой. Если не хочет немного потускнеть.
   О, а вот и угрозы пошли в ход. Ну что ж, хоть какая-то определенность появилась. Только демона лысого я им скажу!
   - Так как, будешь паинькой?
   - А не пойти ли тебе... - я предложил на выбор пару общеизвестных маршрутов.
   Индеец меланхолично заметил:
   - Я там уже бывал. Ничего интересного. Хотя... Если ты будешь моим экскурсоводом, не откажусь пройтись еще раз.
   А это уже похоже на предложение руки и сердца. На полном серьезе! По крайней мере, намек на готовность к сотрудничеству понятен. Вот только с какой стати ему вдруг предлагать мне партнерство? Я же еще не сошел с ума?
   А впрочем... Видимо, сошел, если оказался здесь. Но раз похитители не топятся предъявлять свои требования, нужно их поторопить: чем быстрее информация о выкупе просочится наружу, тем быстрее я выйду на... На Барбару. И вот она меня точно не похвалит. Не зря же нудила по поводу и без повода, чтобы я безвылазно сидел дома!
   Кстати... Уж не подозревала ли она такой ход событий? Если да, то тут еще подумаешь, рваться ли на волю, или погодить. Для своей же безопасности.
   - Что вы хотите?
   Я постарался задать вопрос со всей возможной серьезностью, и ответили мне в том же тоне:
   - Это зависит от того, чего хочешь ты.
   - В смысле, хочу ли я убраться отсюда живым и здоровым? Конечно, да!
   - В смысле, зачем ты сюда попал.
   Или он туповат, или выкурил лишнюю трубку мира в своем вигваме.
   - Вы же сами меня сюда притащили!
   Индеец хмыкнул, а латинос, наконец-то, подал голос:
   - Он вынюхивал что-то возле машины.
   - Это правда?
   Я промолчал, стараясь не изображать героя, а казаться смущенным от того, что меня застигли врасплох.
   - Что ты искал?
   Да, убивать не будут. Пока не выяснят все подробности. Наверное, травкой ребята приторговывают на пару, а в том багажнике лежал какой-нибудь незадачливый дилер, не выполнивший дневную норму.
   - Вел расследование. Я же детектив: порылись, наверное, в документах?
   Дальше должна была состояться попытка привлечения меня на их сторону путем подкупа или продолжения угроз, но индеец покачал головой:
   - А вот врать не надо, - и уточнил, обращаясь к верзиле: - Табельное оружие при нем было?
   - Не нашел.
   - Значит, никакого официального расследования. Чистая самодеятельность. Личные дела. Личные, ведь? - вопрос он задал таким насмешливым тоном, как будто знал, что именно привело меня к школе искусств.
   - Тебе-то какая разница?
   - Мне? Никакой, - беспечно пожал он плечами. - Но вот мой коллега... Ему нужно кое-что знать насчет тебя. И будет лучше, если ты признаешься сам.
   А, так они еще и не слишком ладят друг с другом? Наверное, один нагрел другого на сделке, и теперь хочет использовать меня то ли в качестве свидетеля, то ли... Все равно не понимаю, о чем идет речь.
   - Мы не хотим причинять тебе вред, - добавил индеец дежурную фразу всех вымогателей, только в его устах она почему-то прозвучала вполне искренне.
   - Ну да, миролюбие от вас двоих так и проистекает... Просто прет.
   - Время у нас пока есть.
   - А что, оно может вдруг закончиться?
   - Может.
   - И тогда вы, разумеется, от меня избавитесь?
   - Поверь, я бы с радостью... С огромной радостью от тебя избавился. Да видно, не судьба, - вздохнул полосатый.
   - Я вас не понимаю, парни. Хотите убить? Убивайте. Хотите узнать что-то? Так спрашивайте яснее!
   - Вот видишь, какой паинька? Хорошо, спрашиваю: с какой целью ты преследовал юную девушку сегодня у школы?
   Упс. Откуда он знает? Про мой интерес к школьнице известно разве что только Джею... Ну и Барбаре немножко. Правда, при ней я не уточнял, кого имею в виду.
   - Такую русоволосую милашку, - уточнил индеец.
   - Я никого не...
   - Всего один ответ, капитан. Один честный ответ, и все. Только учти: я его уже знаю. И если ты солжешь хоть в одном слове...
   - То что?
   - Тебя родители не учили, что врать нехорошо?
   Он блефует. Конечно, блефует! Хотя, со школьницей угадал. Но какой ответ ему нужен?
   - Если ты уже знаешь ответ, зачем спрашиваешь?
   - Потому что мне кажется, хорошо, если ты тоже будешь его знать.
   А я разве не знаю? Если да, то как могу правильно ответить? А если знаю... То почему молчу - вот такая логика, да? Правду ведь говорить легко и приятно?
   - Что ты хочешь услышать?
   - То, что ты боишься произнести вслух.
   Какая ерунда! Я ничего не боюсь, тем более, каких-то слов. Что они вообще решают? Сотрясают воздух, ничего более. И словами лгать проще всего. Это взгляды, жесты, биение сердца могут выдать самые сокровенные тайны, но звуки...
   - Не боюсь.
   - Тогда говори. Мы слушаем.
   А в чем она состоит, правда? В том, что я...
   Люблю эту девочку. Да, наверное, люблю. Не так, как Марину, совсем иначе, но и я уже не беспечный студент, только-только открывающий для себя взрослый мир. Хотя... Все еще учусь. Постоянно остаюсь на второй год, периодически беру академку, иду на любые ухищрения, только бы... не сдавать экзамены? Это словно одна большая кандидатская диссертация, заданная жизнью, и я пишу один раздел за другим, вымарываю, начинаю снова, отговариваюсь тем, что хочу глубже изучить материал, закапываюсь в детали, которых с каждым днем становится все больше и больше...
   А надо было давным-давно отложить эту кипу листов в сторону. Разве меня когда-нибудь прельщали ученые звания?
   - Зачем ты ищешь эту девочку, капитан?
   Почему я молчу? Разве трудно взять и сказать: люблю? Выходит, что трудно. Почему-то кажется, что как только произнесу это слово, буду выглядеть полным дураком. И такое ощущение, что индеец просто жаждет увидеть мое смущение. А я...
   Я боюсь показаться смешным. Вот Морган не боится. Ему не все равно, что думают люди, глядя на него, но иногда мне кажется, что он даже нарочно строит из себя шута, чтобы... Ну, например, чтобы кто-то от души посмеялся. Или хотя бы улыбнулся. Правда, иногда и его лучше не трогать, иначе на свет появляется форменное чудовище. Вернее, та личность как раз сильная, смелая, ловкая и далее, со всеми остановками. Как этот индеец. Если его поставить рядом с Кейном, в его альтернативном виде, вообще бы близнецы-братья получи...
   Когда в мозгу щелкает, самым натуральным образом, ощущение не из приятных. А когда щелчок доносит до тебя мысль о том, какой же ты идиот, начинаешь краснеть и бледнеть одновременно. Вот ведь гаденыш... Это что - его жуткая месть мне за все хорошее?! Ну я ему устрою! Как только выберусь. Правда, чтобы выбраться, нужно всего ничего: выполнить невыполнимое.
   - Мы услышим ответ?
   Вот зачем ему это нужно? Чтобы потом всем рассказывать, что капитан Сэна влюбился? Чушь! Не будет он трепаться. Во-первых, потому что не любит сплетничать. А во-вторых, в компанию, где можно случайно проговориться, его позовут в самую последнюю очередь. Побоятся, что масштабы разрушений превысят удовольствие от развлечения.
   - Или для тебя это слишком сложно? Может быть, ты просто не знаешь нужных слов?
   Паршивец... Наслаждается ведь триумфом. Или... Вот никогда с ним не поймешь, что происходит на самом деле. Хоть бы подмигнул, идиот!
   - Да, боюсь, ответа так и не будет. Словарный запас слишком скуден. Или оскудело еще кое-что. Давно так оскудело...
   - Я люблю ее.
   Он все же своего добился, сволочь!
   - Не слышу. Вы что-то прожевали, капитан?
   - Я люблю ее!
   Крик эхом заметался по комнате и, вторя ему, с той стороны двери раздалось:
   - Откройте! Я приказываю!
   Это был ее голос. И если мне так хорошо было его слышно отсюда, то вполне может быть, что и она там тоже...
   Скулы обдало огнем. Это что, румянец? Нет, только не такой позор! Все, что угодно, только не...
   - Открывайте!
   Латинос посмотрел на индейца. В смысле, на моего напарника. Тот кивнул. Скрипнув замками, дверь открылась, и через порог перешагнул... Очень испуганный ребенок. И очень милый. Самый милый на свете.
   - Что вы с ним делаете?!
   - Разговариваем.
   - И для этого обязательно нужно было... - рука девушки, подрагивая, указала на мои путы.
   - Он может причинить вам... - начал верзила, но Морган устало его оборвал:
   - Да не может! В смысле, ничего дурного он ей не сделает. Потому что влюблен по уши.
   Теперь в комнате стало ровно на яблоко больше. Или помидор. Надеюсь, что я не настолько... А, да какая уже разница?
   Из-за дверного косяка высунулась еще чья-то голова. Отморожено-обожженная.
   - Ты уж извини, не удержал.
   Латинос, к которому обращался вновьприбывший, никак не отреагировал на признание вины: стоял и смотрел в одну точку. Хорошо, что не на меня: мне было достаточно совсем другого взгляда. Светлого, как небо над моей головой. Да-да, где-то там, над перекрытиями, полами, потолками и крышами оно точно было светлым!
   - И да, там, кстати, приглашение пришло.
   - Что еще за приглашение? - очнулся верзила.
   - То, которое нельзя не принять.
   Латинос переменился в лице и спешно покинул комнату, оставляя меня... Если бы наедине!
   - Может, и ты выйдешь? - процедил я.
   Тот, кому предназначалась порция моего яда, задумчиво постучал мячиком о стену.
   - Остаться - намного заманчивее. Но, так и быть. И пошли они, солнцем палимые...
   - Мы еще поговорим, - зловеще пообещал я, в ответ на что получил улыбку и условие:
   - Если слов хватит.
   - У меня хватит. Уж на это у меня слов точно хватит!
   - Посмотрим, - согласился Морган, скрываясь за дверью.
   - Вам сделали больно? - спросил мой ангел.
   И еще как! Но вряд ли ей нужно знать о природе этой боли, да и... В конце концов, разве благородный рыцарь показывает даме свои раны? Это же дурной тон!
   - Нет, не беспокойтесь.
   - Но вы так кричали...
   Она, едва вернувшись к нормальному цвету лица, зарумянилась снова. Или слышала все, или просто переживает. Что для меня приятнее? И то, и другое, а лучше - все вместе!
   - Просто один из этих двоих... У него есть способность доводить окружающих до белого каления.
   - Дэниел? - уточнила девочка.
   Ах, значит, он так себя здесь называет?
   - Который весь в полосочку.
   - Он тоже иногда кричит, - сообщили мне, почему-то немного стесняясь сказанного.
   - Он вообще сво... не очень приятный человек.
   - Мне говорили, что тот, кто умеет делать свое дело, не должен нравиться всем подряд.
   Хорошие слова. Правда, из них можно сделать обратный вывод: тот, кто нравится всем, ничего не умеет. А всем нравлюсь как раз...
   - Не сердитесь на него. Он... добрый. Он мне помогает.
   Вот в это верю сразу и окончательно. В то, что помогает. Только по одной ли доброте? Вряд ли сотрясение мозга было маленьким подарком для поднятия моего настроения. А если вспомнить, что перед тем, как начать творить очередной балаган, Морган как раз вышел из кабинета своей тетушки...
   Ох, не люблю я эту таинственность! Ведь могли же хоть парой слов намекнуть? Я же не маленький, все понял бы и не мешал. Ну, почти все. Постарался бы понять. А так получается, что меня отставили в сторону, чуть ли не в угол носом. За что, спрашивается?
   Не хочется думать в подобном ключе, но из всех фактов, которые мне доступны к сегодняшнему дню, настойчиво вытекает, что меня сочли недостойным доверия. Или человеком, на которого нельзя положиться. И кто? Непосредственная начальница. Но это было бы еще половиной беды, если бы помимо Барбары той же самой стратегии не придерживался ее любимый племянничек.
   Не ожидал. Вот честное слово, не ожидал. Как мы вообще после всего этого сможем работать вместе? Или... Он ведь периодически грозится со мной распрощаться. И, зная Моргана, нельзя не придавать значения этим его словам. Так что, если напарничек и впрямь решил...
   Но почему?!
   - Подождите, я сейчас найду что-нибудь... чтобы разрезать, и вы сможете... уйти.
   Раньше меня настолько умиляли разве что только кавайные чибики, а теперь захотелось счастливо прослезиться, созерцая вполне живое, человеческое и несмотря ни на что, невыразимо прекрасное существо. Да, я не назову тебя женщиной, моя... мой... в общем, не назову. Пока не заключу в свои объятия, чтобы больше никогда и никуда не отпускать.
   - А кто сказал, что я собираюсь уходить?
   ***
   ***
   Морган Кейн
  
   - Что за приглашение-то? - спросил я, когда Элисабет удалось увести от обожаемого ею капитана, и наша компания углубилась в лабиринты Дип-Дип-Тауна.
   Диего отмахнулся от вопроса, как от назойливой мухи:
   - Собрание представителей кланов. Наверное, опять собрались принимать какую-нибудь резолюцию.
   - А мы здесь причем? Сеньора ведь еще не имеет права... Или имеет?
   - Права голоса у нее точно нет. Зато есть обязанность слушать. Пока новый глава не избран, на таких сборищах должны присутствовать все претенденты.
   Кстати! Как вовремя он об этом вспомнил:
   - У нее есть конкурент?
   Телохранитель недовольно скривился:
   - Как не быть...
   - Достойный?
   Ответом стало неразборчивое, но явное ругательство.
   - С ним что-то не так?
   - Да не, все так. Даже очень "так".
   Я отпустил Элисабет больше, чем на два метра вперед. Диего понял смысл моего маневра и тоже слегка подотстал. По большому счету, в этом районе города девочке ничего не могло грозить, кроме необоримого стечения обстоятельств. А тут уж, что стели соломку, что не стели - не угадаешь, куда падать.
   - Внимательно слушаю.
   - Да рассказывать особо нечего. Мигель давно бы уже принял наследство, если бы был настоящим наследником.
   - А кто он?
   - Воспитанник. Его прочили в помощники старому сеньору.
   - А сам сеньор что думал по этому поводу? Хотел передать ему дела или нет?
   Верзила что-то буркнул в сторону.
   Зыбкая какая-то история получается. Прямо болото: куда ни ступишь, сразу вязнешь по уши. Или брызгами с ног до головы окатывает.
   - Лучше, если ты мне обо всем поведаешь прямо сейчас, пока время есть. Потом не будет, а действовать может понадобиться в любую минуту.
   - А ты разве сам по себе не справишься? С налета, с поворота?
   Никогда и ни за что. Если не буду свои глупости тщательно планировать, они и не получатся. Вернее, планирую-то я все грамотно и разумно, только мир обо всем этом противоположного мнения.
   - Предпочитаю изучить противника заранее.
   - Как того парня?
   Амано? А чего его было изучать? Сразу видно, что из детства не выкарабкался. Вот нет ничего хуже, чем находиться рядом с таким типом: ему только кажется, что он - взрослый, на деле же всего лишь играет. В этом есть своя прелесть, конечно. Даже больше: этих "больших детей" все любят. Обожают. Прощают любые прегрешения. С умилением смотрят на то, как карапуз громит песочницы. И благополучно забывают, что кому-то надо за ним прибирать. А лично я за порядком следить не очень люблю. Предпочитаю, чтобы каждый свой мусор убирал собственноручно.
   - С ним все просто.
   - Я заметил. Но откуда... Ты ведь знал, на что надо давить. С самого начала знал.
   На самое больное место - на что же еще? Наиболее эффективный способ, когда времени впритык.
   - Для тебя старался. Доволен?
   - Я? Ну, в общем...
   - Так да или нет?
   Диего тряхнул головой:
   - Кто ж его знает?!
   - В смысле, тебя?
   - Ну да, да, меня!
   - Я думал, результат получился хороший.
   Телохранитель растерянно кивнул:
   - Да хороший... Только... Что с ним теперь делать?
   - С результатом?
   - С парнем этим!
   Ну вот, мы и добрались до возникновения нужного эффекта. Как ни странно, когда хорошего много, такой перебор воспринимается куда тяжелее, чем когда много как раз плохого. С плохим человек приучен что делать? Бороться, а значит, крепнуть духом и телом. А хорошее расслабляет, причем до такой степени, что в какой-то момент с ужасом понимаешь: все, ты уже полностью разучился сопротивляться. И тут же тебе по голове что-нибудь кааак шмякнет! В смысле, размяк, а неприятности - они же повсюду...
   Особо продвинутые в плане личного самосохранения личности очень тонко чувствуют эту опасность еще на ранних подступах. И поэтому всячески стараются избавиться от "хорошего", как только оно мелькнет у горизонта.
   - А ничего. Пусть идет на все четыре стороны.
   - Отпустить?
   - Второй вариант ты знаешь. Он тебе больше нравится?
   Диего мрачно засопел.
   Ну да, убивать не будешь. Как можно покуситься на жизнь человека, которому сама сеньора оказала честь своими чувствами? Жаль, Амано вряд ли понял, что без признания его будущее было намного неопределеннее... Хотя, мог понять. А вот дотумкивать, почему я всеми правдами и неправдами выбивал из него три простых слова, ему лучше и не надо. Обидится смертельно. Одна надежда: запомнит все, что ощущал в этот момент, а когда времени свободного станет чуть больше, проанализирует полученный опыт.
   - Тебя что-то смущает?
   - Он же не уйдет.
   А вот это в отношении капитана чертовски верно подмечено. Но тут еще проще: и спрашивать никто не будет. Достаточно продиктовать Барбаре координаты. Так что плохо не то, что мой напарник будет цепляться руками и ногами за... даже неважно, Элисабет или свои чувства к ней. Плохо, что он будет возвращаться. Раз за разом, заррраза.
   - Об этом я позабочусь.
   На лице телохранителя ясно читался вопрос: "Как?" Но sombra же не выдают свои профессиональные секреты, верно?
   - Да, позабочусь. А теперь вернемся к Мигелю. Он подходит на должность?
   - Как посмотреть. По сравнению с сеньорой он, конечно, больше всего умеет.
   - Но?
   - У него нутро дурное. Темное.
   - Разве во главе клана может стоять невинный ангел?
   Диего хмыкнул:
   - Вот, и ты не веришь...
   - Во что?
   - Знаешь поговорку про рыбу? Ту, что гниет с головы?
   - Хочешь к смрадному трупу приставить свежую голову?
   Он скривился, будто и в самом деле болел душой за судьбу клана.
   - В каждом человеке есть и добро, и зло. Поровну. И люди всегда тянутся к тому, что сильнее. Если во главе клана встанет тот, для кого честь и справедливость - не пустые слова, и все остальные...
   Наконец-то, ситуация стала совершенно ясна. Особенно причина, по которой Элисабет искренне попалась в ловушку.
   - Ты романтик. Пламенный революционер-пацифист.
   - А такие бывают? - задумался верзила.
   - Будешь первым - это еще почетнее!
   - Смеешься...
   - Ни капли.
   - Это глупая мечта, я знаю.
   - Нормальная. Я бы даже сказал, достойная мечта.
   - Только она не осуществится, - вздохнул Диего.
   - Зря ты так думаешь. Сколько осталось пунктов? Два?
   - Вообще-то, три. Третьим идет голосование совета.
   - Ну, до него мы точно доберемся.
   - Как? - на этот раз он все-таки спросил.
   - Узнаешь, - пообещал я.
   У меня не было четкого представления о том, как достичь только что самим же собой поставленной цели, но ощущения подсказывали: я на верном пути. А значит, свернуть не получится, потому что события уже взяли меня за шкирку. Остается только по возможности уворачиваться от встречных и попутных неприятностей.
   ***
   В Дип-Дип-Тауне день наступает только на окраинах, а в центре района круглосуточно царят сумерки. Даже огни витрин не такие, что разрывают темноту, а мягкие и даже уютные... если не помнить, что в тумане может скрываться любая бяка.
   А еще, в полном соответствии с этим искусственным временем суток, людей на улицах было весьма умеренное количество. Зато из распахнутых дверей всевозможных кафешек, ресторанов, игорных клубов и прочих увеселительных заведений доносились голоса. Великое множество голосов. Можно было даже подумать, что весь "криминально-напряженный" Дип-Дип-Таун с утра до вечера только и делает, что прохлаждается.
   К одной из таких дверей подошли и мы. Привратник, а по совместительству, скорее всего, еще и вышибала, пропустил нашу пеструю компанию без единого вопроса и лишнего взгляда. Прямо в темный коридор, по стенам которого одинокими светляками горели лампы. И только там, отойдя на несколько десятков метров от входа, Диего вручил нам с Элисабет бусины наушников и пленки микрофонов.
   - Это для связи. На всякий случай. Далеко они не берут, но если захотите пошептаться, никто подслушать не сможет.
   Узкий коридор вполне мог обвивать собой по периметру весь ближайший квартал, потому что мы шли, казалось, невыносимо долго. Наверное, это был один из нескольких сотен потайных ходов, и куда на самом деле он выводил, оставалось только гадать: помещение, в конце концов, распахнувшее перед нами двери, своими размерами было едва ли меньше стадиона.
   Огромное пространство, погруженное в мутный мрак. Кое-где по нему двигались тени, едва отличимые от фона лишь в те моменты, когда приближались к редким источникам света - полоскам ламп, оконтуривающим столы. За многочисленными столами, как можно было понять, располагались люди, но ни их фигуры, ни лица было толком не рассмотреть. Должно быть, в этом зале собрались представители всех мафиозных кланов планет Федерации. И честно говоря, было даже немного приятно сознавать, что маленькая, хрупкая Элисабет, почти как равная может находиться здесь, в средоточии силы. Криминальной, да. Но ведь у любой монеты всегда найдутся две стороны.
   - Ваше место, сеньора, - возникший из мрака человек, одетый, как официант, подвел нас к еще не занятому столу.
   Кресло рядом с этим предметом мебели стояло, разумеется, одно. Для главаря, так сказать. Но меня это устраивало более, чем: появлялась возможность беспрепятственно сохранять дистанцию, околачиваясь у другой стороны стола.
   Если присутствующие и переговаривались между собой, то в пространстве зала любые звуки, похоже, таяли почти сразу же, как слетали с губ. Видимо, облицовка мебели и прочего хлама была шумопоглощающей - для пущего сохранения конфиденциальности. Впрочем, на столе присутствовало устройство, с помощью которого, видимо, можно было легко донести свое мнение до сведения остальных. При специально нажатой клавише. Забавное сочетание: иллюзия анонимности и одновременно четкая привязка человека к его словам. Да, те, кто сидит в этом зале, не видят лиц друг друга, но имена явно знают. Думают, что скрывая лица, могут скрыть мысли и намерения? Ну, флаг им в руки, как говорится. Пусть тешат себя надеждами.
   Прошло еще несколько скучно тянущихся минут, в течение которых мы тоже не разговаривали: инфанта была для этого слишком перепугана официальностью происходящего и поглощена совсем другими размышлениями, или, вернее, бессвязными мечтами, судя по отсутствующему выражению ее лица. А в обществе молчащей сеньоры и ее верным слугам было негоже открывать рты.
   В один прекрасный момент в зале стало еще тише, чем это казалось возможным, а потом получилось почти как в одной священной книге. И сказал он: "Да будет свет!", и стал свет...
   Конечно, никакого приказа включить освещение не прозвучало, но воображение охотно и щедро дополнило реальность, когда одна из ламп вдруг загорелась ярче остальных. Так ярко, что до мельчайшей детали осветила лицо, да и всю фигуру человека, вставшего из-за стола примерно в двадцати метрах неподалеку от нас.
   Он был явным сородичем Амано: те же характерные черты, то ли нарисованные тушью на шелке, то ли вырезанные из дерева. Волосы, обильно тронутые сединой, морщины, прорезавшие благородно-высокий лоб, прямая линия бровей и параллельно ей - такая же непреклонная линия губ. И одет этот пожилой человек был соответствующе стране своего происхождения или происхождения его предков, в элегантный до странности халат, именуемый "кимоно". Не только в него, конечно: ткани на старике было наверчено много. Намного больше, чем потребовалось бы на комплект постельного белья. И как он только во всем этом не путается? Мой единственный опыт знакомства с японской национальной одеждой закончился настолько неприятными воспоминаниями, что повторять не хотелось.
   - Сердечно приветствую вас, господа и дамы, и приношу самые искренние извинения за то, что вы собрались здесь в неурочный час.
   Ответом оратору послужило уважительное молчание, и тот, в свою очередь выдержав благодарную паузу, продолжил:
   - Я позвал вас, чтобы попросить о помощи.
   Теперь зал слегка загудел: видно, старикан принадлежал к числу тех людей, кто скорее эту самую помощь оказывает, а не нуждается в ней.
   - Я прибыл сюда, чтобы участвовать в официальных мероприятиях, предусмотренных нашим кодексом, но не только. Я хотел познакомиться со своим родственником, которого никогда не видел. Со своим внуком.
   Меня начали терзать смутные сомнения, но окончательно они оформились в потрясение, конечно, только когда на многочисленных экранах, расставленных по залу, появились снимки капитана Сэна.
   - Но мой внук исчез в неизвестном направлении. И у меня есть все основания считать, что это похищение.
   Где-то справа от меня ойкнула инфанта. Этот звук вряд ли улетел за пределы нашего стола, но я, благодаря микрофону, получил достаточно полное представление об охватившем девочку ужасе.
   - Я прошу вашей помощи, братья и сестры. У вас много людей в подчинении, у ваших людей много их людей... Кто-то должен был что-то видеть. Я с радостью приму каждую крупицу информации, которую кто-нибудь сможет мне предоставить. А тот, кто сделает это в течение часа, будет щедро вознагражден.
   Оживление в зале усилилось.
   - Я все сказал. Вы знаете меня. Тору Ишикава всегда держит свое слово.
   Началось шевеление: видимо, представители кланов отправляли своих гонцов на поиски донесений, из чего можно было заключить, что дедушка Амано являлся не самой последней шишкой в здешнем обществе. А поскольку такой шанс глупо было терять, я тоже повернулся к Диего:
   - Тащи его сюда, как можно скорее!
   - Прямо сюда? - уточнил телохранитель, приготовившийся к старту.
   - Найди машину, любую, какая подвернется, только бы багажника хватило. Чур, "хэдж" не трогать, я в нем уже обжился! Припаркуешь поблизости, и дуй к нам. Часа тебе хватит?
   - За глаза! - подтвердил Диего, скрываясь во взбудораженной темноте.
   - Что же теперь будет? - срывающимся шепотом спросила Элисабет.
   - Полагаю, воссоединение семьи, - предположил я.
   - Но если этот почтенный человек узнает, что его внука похитили мы... Ты ведь не скажешь ему, правда?!
   - Скажу. Обязательно.
   Она снова ойкнула.
   - Не бойтесь, сеньора миа. Здесь вас никто не обидит.
   - Ты не справишься с ними со всеми, - всхлипнула инфанта.
   - А мне и не надо. Достаточно победить одного. Вот его, - кивнул я в сторону стола старика-японца.
   - Он очень влиятельный человек. И очень сильный. Его уважают все кланы.
   Оно и видно. Вон как забегали!
   - И если он скажет хоть слово против... Если даже просто посмотрит... Мы не выйдем отсюда живыми.
   - Не думайте об этом. Ваша забота - не оставаться в живых, а править своими подданными.
   - Я не боюсь, - сказала инфанта уже намного тверже. - Я правда, не боюсь того, что меня убьют. Диего только будет расстроен. И...
   Тут она замолчала, но слов и не требовалось: понятно, кого еще не обрадует преждевременная кончина юной красавицы.
   - Отставить мысли о смерти! У меня еще ни один клиент не умирал, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы не начинать послужной список с вас.
   - Я не боюсь, - упрямо повторила Элисабет, то ли убеждая себя саму, то ли удивляясь собственной смелости.
   - И это правильно, тем более, что у нас намечаются гости.
   Он всплыл из темноты, как акула. Собственно, на хищную рыбу он и был похож: резкие черты лица, приглаженные волосы, такие же светлые, как у Элисабет, и глаза, лениво высматривающие жертву. Вернее, уже высмотревшие.
   - Как поживает наша малолетняя выскочка?
   - Мигель?
   Ага, вот и конкурент. На странице газеты он выглядел намного эффектнее. Должно быть, снимок все-таки был постановочный. А в действительности - ничего примечательного. Да и старше он своей противницы в лучшем случае лет на пять.
   - А ты пытаешься поймать свою удачу? Смотри, сегодня тебе могло бы повезти, - он попытался подойти к девочке, но наткнулся на мое плечо.
   - Юноша, ведите себя осмотрительнее, - сказал я, ненавязчиво отодвигая парня на исходную позицию.
   - Какой я тебе юноша? Не знаешь моего имени, так спроси у нее!
   - Я учу наизусть имена только тех людей, которые платят мне за услуги. Так что, соглашайтесь на "юношу", пока ставки не упали до "мальчика".
   Он слегка изменился в лице, что-то прошипел, но внял голосу разума: остался на месте.
   - У тебя все равно слишком мало сторонников, Лис. И ты не сможешь набрать больше, даже если выполнишь все условия. А когда проиграешь, я тебя не пощажу, запомни!
   - Зачем ты так, Мигель... Мы же почти...
   - Родственники? Ха! Да если бы во мне текла хоть капля крови сеньора, о тебе никто и никогда бы не узнал!
   - Мигель... - Элисабет встала и сделала шаг по направлению к нам. - Я не хочу с тобой ссориться. Ты знаешь и умеешь так много. Мы могли бы вместе...
   Я отступил чуть в сторону, и наверное, именно это помогло мне увидеть всю картину целиком. Самодовольный молодой человек, с явным вызовом во всем облике и жестах. Юная девушка, спокойная и сдержанная. Ведь точно такими же их видят и все те, кто сидит сейчас за своими столами, благо, когда инфанта встала, и наша лампа засияла ярче обычного. Как можно интерпретировать немое кино? Только по действиям его героев и пояснениям автора. А если персонажи заняли свои места на сцене, пора и режиссеру сказать свое слово.
   - Протяните ему руку, сеньора, - шепнул я.
   - Зачем? - одними губами спросила Элисабет.
   - Протяните! Быстро!
   Она послушалась, с самым невинным и доброжелательным видом потянувшись к Мигелю. Как поступил тот? Как и должен был: демонстративно сплюнув на пол, повернулся и пошел к своему столу.
   - Ты же знал, что так будет, - немного разочарованно сказала инфанта.
   - И это просто замечательно...
   Не очень удобно для семейных отношений, когда отец имеет на своем удостоверении отметку Дипломатического корпуса, зато учебных пособий по ведению переговоров в нашем доме всегда было вдоволь. А поскольку популярное кино в тех краях, где я проводил детство, показывали нечасто, видеокурсы с демонстрацией различных оживленных сценок из истории дипломатии успешно заполняли собой мой досуг. И основное правило достижения поставленной цели в них звучало так: неважно, что происходит в действительности, важно, что об этом потом скажут наблюдатели. А в моем случае ситуация упрощалась, по крайней мере, в два раза, потому что слов, произнесенных двумя соперниками, никто не слышал, а вот жесты...
   О, надеюсь, жесты выглядели достаточно красноречиво!
   - Иногда я не понимаю, что ты делаешь, - призналась Элисабет.
   - А я почти никогда не понимаю.
   Оставшееся ожидание мы провели в молчании, благо, девочке было, чем заняться: принесли прохладительные напитки и какие-то закуски. А потом вернувшийся Диего сунул мне в ладонь брелок с ключами.
   - Вот. Машина стоит у сквера на Западной. Брендон за ней приглядывает, на всякий случай.
   - Час еще не прошел?
   - Обижаешь!
   Ну что ж, а теперь начинается самое интересное. Мой выход.
   Девяносто шансов из ста, что через минуту меня разрежут на ленточки. Красивые такие, красненькие. И лучше бы разрезали, потому что у капитана Кейна появился один очень неприятный вопрос к полковнику фон Хайст.
   Какого черта надо было скрывать всю эту родственную чехарду?!
   Я прошел вперед, считая шаги, чтобы остановиться примерно на половине пути между нашим столом и столом старика, а потом позвал, громко и хрипло:
   - Господин Ишикава!
   Он откликнулся тут же, встав со своего места.
   - У вас есть, что мне сказать?
   Я покачал в воздухе брелком.
   - Что это?
   - Ключи от машины, припаркованной неподалеку. Содержимое багажника может вас заинтересовать. Надеюсь, что заинтересует.
   - Мой внук?
   - Он там.
   - Если с его головы упал хоть один волосок...
   - Тогда ему стоит сменить шампунь. Не волнуйтесь, ваш внук жив и здоров. В крайнем случае, спит крепким сном.
   - Где вы его нашли?
   - Мы не искали.
   Лицо старика окаменело окончательно.
   - Стоит ли понимать ваши слова, как...
   - Мы приносим извинения за выбор объекта. Неосведомленность не может служить оправданием, но... Согласитесь, это была не самая легкая цель для похищения?
   - Я должен убедиться, что с моим внуком все в порядке.
   - Разумеется! - я бросил, а он поймал брелок с ключами, одним неуловимым движением. - И, раз уж вы говорили, что держите слово... Посмотрите на часы, господин Ишикава. Думаю, у нас с вами найдется еще одна тема для разговора.
   Старик быстро прошел мимо меня, шурша складками своего одеяния, и исчез в темноте.
   Диего предложил инфанте:
   - Уходите. Вы еще можете уйти. Брендон встретит вас и...
   - А что будет с вами?
   - Что заслужили, - предположил я.
   - Не уйду, - мотнула головой Элисабет. - Вы - мои люди, и я отвечаю за вас.
   Тишина провисела недолго: дед вернулся и сразу направился к нам, игнорируя всех, кто корыстно старался попасться ему на пути.
   - Вы сказали правду.
   - Она стоит дороже лжи.
   - Да, дороже... Что вы хотите получить в качестве вознаграждения?
   Он обращался ко мне, а не к Элисабет, поэтому долго думать не пришлось:
   - Всего ничего: еще одну галочку в неком списке, широко известном в узких кругах.
   - Напротив слова "похищение"? - уточнил дед.
   - Вы меня поняли.
   Господин Ишикава посмотрел на инфанту, и надо сказать, та с честью выдержала его взгляд, не потупившись и не вздрогнув.
   - Будь по-вашему. В конце концов, со своей стороны вы выполнили условие сделки. Но впредь... - теперь он говорил уже только со мной. - Впредь я бы на вашем месте обходил стороной мой дом и всех моих родственников.
   О, значит, у меня наконец-то появится веская причина, которую можно предъявить Амано, если тот начнет жаловаться, что я его избегаю? Удачный день сегодня, оказывается...
   - Буду рад увидеть вас на заседании совета, - тем временем сообщил старик инфанте и удалился, на сей раз уже степенно и торжественно.
   А я воспользовался тем, что Элисабет во все глаза таращится на важную персону, непонятно с чего вдруг сменившую гнев на милость, и повернулся к телохранителю
   - Послушай, друг Диего...
   - Чего тебе?
   - В тех словах насчет текилы была хотя бы небольшая доля правды?
   Телохранитель прищурился:
   - Хочешь прочитать мне лекцию о вреде пьянства?
   - Нет. Хочу напиться.
   ***
   Интермедия
  
   Ожидание неизвестности - самое худший из возможных способов времяпровождения. Особенно, когда будущее, способное наступить с минуты на минуту, либо окажется светлым и радостным, либо совсем наоборот, и хотя вероятность выигрыша любой ставки составляет ровно пятьдесят процентов, никто даже не подумывает о том, чтобы сыграть.
   Это был долгий вечер, плавно перетекший в долгую ночь и сменившийся утром. Правда, узнать о том, какое время суток наступило, можно было только по стенным часам. Во всем остальном бильярдный кабинет казался островком, затерянным посреди непроглядной бездны.
   Островитян было сегодня трое: Барбара, начальник Управления правопорядка и глава отдела, надзирающего за организованной преступностью. Внешнее наблюдение находилось там, где и положено. Наблюдало. Со всей возможной тщательностью. И докладывало о результатах своей служебной деятельности чуть ли не каждые четверть часа.
   Собственно, кроме сообщений О'Лири, в кабинете не произносилось больше ни слова: все присутствующие предпочитали экономить силы и скрывать свои истинные чувства. Полковника фон Хайст такая политика, единодушно принятая по умолчанию, можно сказать, радовала, но с другой стороны именно необходимость молчания мешала сделать то, к чему у Барбары вот уже на протяжении двенадцати часов отчаянно тянулись руки. Вернее, язык.
   Пробило восемь часов утра, и с паузой в несколько секунд из микрофона комма раздался голос начальника Службы внешнего наблюдения. Бесстрастный, но скорее всего, просто усталый:
   - Уровень активности падает. Критическая точка пройдена.
   Все трое облегченно выдохнули, даже полковник фон Хайст в этом смысле не стала исключением, хотя и волновалась чуть меньше, чем ее коллеги. Если Морган сказал: "Я работаю над этим", значит, все должно было решиться. Хоть в какую-нибудь сторону, но быстро. Правда, если учесть, что племянник в таких случаях просто берет и замыкает кольцо событий на себя...
   Барбара мысленно выругалась. Нет, она вполне доверяла своему подчиненному, исполнявшему приказ. Но уже несколько десятков раз пообещала самой себе больше никогда не идти на поводу у азарта и...
   Зачем она приняла приглашение участвовать в этой операции? Безопасность и все такое? Увы. Решающим фактором стал престиж. Возможность при случае задрать нос еще выше, чем это и так было возможно. Главное, все вроде бы идеально укладывалось в расчеты: Капитан Сэна с его неформальными родственными связями отводился подальше в тыл, капитан Кейн, с его непредсказуемыми поступками - наоборот. И все должно было сработать!
   - Ну что ж, господа и дамы, - поднялся из кресла Артанов. - Думаю, можем расходиться. У меня только один вопрос, Варварушка, дорогая: как вообще получилось... что все так получилось?
   Хотелось бы сказать: "Непредвиденные обстоятельства", но черта с два они были непредвиденными!
   - Мой специалист выбрал наиболее доступную на тот момент стратегию.
   - И наиболее эффективную, - добавил Авьедо. - Хотя, поволноваться нам всем пришлось изрядно... Скажите, полковник, если это, конечно, не секрет: ваш человек всегда действует подобным образом?
   - Каким именно?
   - Увеличивает риски до максимума.
   - Только в крайних обстоятельствах.
   - А вы не думали, что его манера действовать будет намного лучше востребована...
   - У вас появились виды на него? Запишитесь в очередь, - улыбнулась Барбара.
   - И насколько она длинна? - уточнил начальник Отдела по борьбе с организованной преступностью.
   - В первую пятерку вы точно не попадете.
   - Жаль, - искренне признал Авьедо. - Но впрочем, совместные маневры ведь еще никто не отменял?
   Полковник фон Хайст пожала плечами: в ее планы делиться племянником не входило. Ей сейчас вообще хотелось добраться до капитана Кейна и устроить тому самую страшную выволочку, какая только возможна. То, что Морган обычно ни в грош не стаивт собственную безопасность, Барбару не удивляло. Но поставить на кон жизнь напарника... Это было что-то новое в поведении. Новое и немного пугающее.
   - Прошу меня простить, господа... Дела ждут.
   Утренний город выглядел спокойно и мило. Даже и не скажешь, что еще несколько часов назад весь этот мир висел на волоске от гибели.
   Полковник фон Хайст откинула спинку сиденья и несколько минут, чувствуя себя ни на что в ближайшее время не годной, просто лежала, глядя в потолок салона. Потом вздохнула, поменяла положение тела и нажала комбинацию кнопок на комме.
   Маяк, вшитый в удостоверение капитана Сэна, работал устойчиво, показывая, что находится во вполне ожидаемом месте. Дома у капитана, то есть. А поскольку время уже вполне приличное для звонков...
   На вызовы никто не отвечал. Ни на первый, ни на второй, ни на пятнадцатый. Хотя радар показывал, что связь была в полном порядке. Отключены что ли, сигналы оповещения? Такое могло быть, хотя категорически не приветствовалось начальством. В смысле, самой Барбарой. И подчиненные об этом прекрасно знали. Итак, или капитан пренебрег служебными инструкциями, или случилось что-то еще. Но домашний комм он вряд ли стал бы отключать.
   Полковник набрала номер. На сей раз ответили сразу:
   - Вас слушают.
   Голос был незнаком Барбаре и не соответствовал ни одному из голосов близких родственников капитана Сэна. Гость, стало быть.
   - Мне нужно поговорить с Амано. Это важно.
   Она уже приготовилась объясняться, называть чины, звания и причины, но незнакомец сухо пояснил:
   - Господин Сэна просил его не беспокоить.
   И вызов завершился.
   Значит, он все-таки там? Похоже. Но поверить, что капитан вдруг решил спрятаться за спиной у кого-то, было трудно. Да, он мог быть обижен, разочарован, разозлен, наконец, но первым и единственным, что сделал бы в таком случае Амано, это явился бы разбираться. С шумом, громом и молниями. А прятаться...
   Нет, прятки - не его стиль.
   Барбара помяла пальцами подлокотник и сделала еще один вызов. Откликнулись не сразу, хотя связь установилась мгновенно, и голос, прозвучавший с того конца, был...
   - Морган, ты пьян?!
   - Я выпимши.
   Чистосердечное признание не слишком обрадовало полковника. Хотя бы потому, что запои племянника, слава богу, редкие, всегда отличались не длительностью, а глубиной погружения. С другой стороны, отходняки существенно увеличивали периоды ремиссии, и, в конце концов, пришлось смириться с тем, что образ жизни Моргана "здоровый" весьма условно.
   - Что празднуешь?
   - Очередное достижение.
   - Кстати, о нем... Где Амано? Ты обещал, что вернешь его.
   - Я и вернул.
   - Куда?!
   - Домой. Еще вчера, часов девять вечера, наверное, было. Он разве не дома?
   Барбара куснула губу.
   - Он не отвечает на вызовы по личному комму.
   - Отсыпается, наверное. Мне бы тоже... отоспаться...
   - Я позвонила ему домой. И меня вежливо попросили идти на.
   - Амано? - хмыкнули на том конце волны.
   - Нет. Другой человек. И это мне не понравилось.
   В ответ раздалось то ли хрюканье, то ли фырканье.
   - Я не шучу!
   - Так ведь и я не смеюсь.
   - Морган! Что там вообще происходит?
   Комм немного помолчал.
   - Ну, наверное, дедушка хочет подарить внуку немного покоя.
   - Дедушка?!
   - Ага.
   - Ты отдал Амано дедушке?
   - Ну да. Самое оптимальное решение. Дедушка сразу перестал нервничать, кстати.
   Полковник фон Хайст на несколько секунд отключила микрофон комма, чтобы всласть выругаться.
   - Ты понимаешь, что все это означает?
   - Семья воссоединилась, - глупо хихикнули на том конце.
   - Кретин! Дедушка в него вцепился, зубами, ногтями, когтями и всем, что у него есть. И теперь не выпустит...
   - Старик переволновался, бывает.
   - Он изолировал Амано!
   - Это проблема?
   - Да! Я хочу видеть капитана Сэна на рабочем месте. Как можно скорее!
   - Так сходи к дедуле и попроси. Можешь пустить слезу: вдруг сработает?
   - Морган!
   - Ничего с ним не случится. Дедушка еще не в маразме, дурить не будет.
   - Да причем здесь дедушка?! Ты хоть представляешь себе, что может натворить твой напарник в сложившихся обстоятельствах?
   - Если его и в самом деле изолировали... Ничего, полагаю. Я бы на его месте сидел тише мыши.
   - Капитан Сэна понятия не имел, что из себя представляет его родственник. Как думаешь, новости его сильно обрадуют?
   - В конце концов, это его личное дело.
   - Это и твое личное дело!
   - С каких пор?
   - Если ты ничего, вот прямо сейчас, не сделаешь... Будешь ходить полосатым до конца своих дней. А главное... - тут Барбара даже пожалела, что используемый способ связи не предполагает передачи видеоизображения, - Я всегда буду знать, где ты находишься, и поверь: покоя ты не дождешься!
   - Вот честное слово... - ответили ей, как показалось, с искренним сожалением. - Мне иногда кажется, что лучше иметь дедушку-мафиози, чем тетушку-началь...
   - Морган!
   - Не случится ничего с твоим драгоценным капитаном.
   - Обещаешь?
   Ответа не прозвучало.
   - Морган?
   - Это трудная задача.
   - Как раз для тебя.
   - Ну да, ну да...
   Барбара редко чувствовала себя неправой. Но никогда не переставала быть начальником, заботящимся о том, чтобы у подчиненных на руках имелись все необходимые для дела материалы:
   - Может, тебе рассказать какие-нибудь подробности из истории их семьи? Родителей Амано и что-нибудь в этом духе?
   - А на кой черт? - легкомысленно заявил комм. - Знаешь, говорят, что перед самой смертью в сознании проносится вся жизнь... Так вот, я в этот момент хочу вспоминать свою жизнь, а не чужую!
   ***
  
  
Оценка: 9.28*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"