Тень от букета раздваивалась. Одна тень лежала смирно, как и положено всякой порядочной тени, пятнала белую скатерть полумраком, а вторая кривлялась, ни на секунду не прекращая движения. Хлопнула дверь. Тень-непоседа прыгнула вверх, в ворох зелёных листьев и уже подвядших цветов.
- Я дома!
Хозяйка - а ею оказалась немолодая женщина, улыбчивая и не прятавшая седин, - прошла в комнату и бросила на диван сумку. Из мягкого тканого нутра выскользнули книги, журналы, карандаши и тетради.
Букет, понукаемый тенью, шевельнулся. На стол мягко приземлился лепесток: розовое донышко усеивали темные прожилки, а тень пряталась среди них, колыхалась дымкой-озером.
- И кто тут у нас? - нацепив на нос старомодные очки, женщина превратилась в строгую учительницу. Она поддела лепесток ногтем и аккуратно, стараясь не расплескать тень, приподняла край. - Совсем кроха же... Что ж вы с каждым годом так молодеете?..
- Акселераты, да, - визгливо заметила толстая крыса.
Она возникла будто из ниоткуда. Миг - и уже сидит на столе, принюхивается к сладкому аромату цветов, недовольно поводя острым носом.
- Думаешь? А по-моему, обычные дети - любопытные, неосторожные... - Женщина нахмурилась, разглядывая лепесток. - Посмотри-ка, а то я что-то не пойму... Это...
Крыса обмакнула в тень хвост и лизнула его. Морда ее перекосилась, а по шерсти пробежали отблески молний.
- Это больная искра, да. Сроку ей осталось - дня три, не больше.
- Такая маленькая... Её же выхаживать придётся, - рассуждала хозяйка, но крыса не слушала. Ее не интересовала судьба чужой искры.
***
Надо писать. Надо что-то написать. Над столом тикают часы, издевательски отсчитывают потерянное время. Каждый рывок стрелки - удар. Пиши. Пиши. Пиши.
Задребезжал звонок, и он с радостью оторвался от стола с распахнутым ноутом. Бросьте жертву в пасть Ваала...
- Добрый день, - улыбнулась соседка, пожилая учительница - Вера Павловна. Она переминалась на пороге, сжимая сумку. На плече у неё восседала крыса. - Митюш, мне надо срочно уехать... Неудобно просить...
- Да? - Помочь ей не в тягость - сколько уж она выручала его.
- Присмотришь за моими цветами?
- Конечно, Вера Павловна. Не беспокойтесь, я буду поливать их каждый день.
- Спасибо, Митюша. Какой же ты умница! Вот ключи, а я побежала.
Крыса одарила его напоследок презрительным взглядом и зашипела, оскалив мелкие зубы.
***
Тётя примчалась запыхавшаяся, встрепанная, словно только-только с метлы спрыгнув. Спустила с рук свою любимицу и зачастила:
- Мне надо уехать - срочно! - потому только ты можешь мне помочь! Ты же поможешь? Не оставишь бедную старушку без опоры, без руки?
Люба лишь вздохнула. Куда же она денется? Отложила в сторону лоскуты раскроенной ткани, убрала повыше игольницу и принялась хлопотать.
- Теть Вер, ну что ты глупости говоришь? Знаешь ж, что помогу.
- Ох, от сердца отлегло. А что это ты придумала? Платье? - Цепкий взгляд прошелся по вороху ярких лоскутов. - Талантливая ты, вся в маму. Она чудесно рисовала, просто чудесно... И скромница была такая же, как и ты - всё боялась свои работы людям показывать.
- Кажется, чайник, - неловко сменила тему девушка. Слушать в сотый раз лекцию о вреде скромности не хотелось.
- Я не буду! - крикнула из комнаты тетя. - Я на пять минуточек.
- А пирог?
- Кусочек.
Поедая вишневый пирог, тетя наконец рассказала, зачем пришла.
- Срочно вызвали на работу, а у меня искра завелась. Слабая, но активная...
- Акселерат, да, - вставила крыса, которая шуршала по полкам, проверяя, не появилось ли чего новенького.
- И что? Если не ошибаюсь, она сама должна дом выбрать.
- Верно. Но эта может и не дожить... Ты уж присмотри за ней, хорошо? Я напишу, что и как надо делать.
Люба лишь вздохнула.
***
Негромко мурлыча под нос, Люба расхаживала по балкону, проверяя тетины запасы. Травы вялятся под покровом прозрачной марли, баночки с отварами и настойками теснятся на полках, загораживая стыдливую фигурку ангела - подарок священника.
Тень скользила за девушкой, держась поодаль, пряталась в складках занавески, в общем, таилась как могла. Жаль, что все ее попытки были обречены на провал - Люба следила за пугливой искрой краем глаза, пряча улыбку.
- Ну, пора за дело приниматься, - вздохнула девушка. - Надо покормить нашу приблуду... Хорошую, красивую... И вырастет она большая-пребольшая и сильная-пресильная.
Словно поняв, что речь идёт о ней, тень прыгнула ближе, уцепилась за подол юбки и повисла бестелесной поволокой.
Не обращая внимания на соседку, Люба достала из сумки свое шитье и погрузилась в работу. Мелок расчерчивал ткань, оставлял сухой след из крошек - маленький Ганс по пути в лес. Испачканные пальцы ловко орудовали булавками, превращая линии в складки, заломы и изгибы. Блестящие ножницы хищно вгрызались в беззащитную гладь полотна, превращая отрез в лоскутный дождь, что усеял стол цветными каплями. Тень замерла на месте - спряталась в уже знакомом букете - и следила за вдохновенным трудом. Казалось, что ее нервно подрагивающее туманное тело растет на глазах.
Люба так увлеклась, что не заметила гостя. Все так же тихонько напевая, она как раз сметывала куски ткани, превращая радужный ворох в изящное платье, и не поднимала головы.
- Привет.
О косяк постучали. В дверном проеме стоял тетин сосед - невысокий, смуглый, тихий, всегда молчаливый.
- Вера Павловна попросила меня цветы полить, но, смотрю, в этом уже нет необходимости.
- Да нет, все правильно, - она никогда не слышала от него так много слов сразу, - меня растения не любят. Вянут и сохнут. Вот тетя и запрещает к ним даже подходить.
Как же его зовут? Миша, Митя... Точно, Митя.
- Бывает. Я попозже зайду.
- Зачем вам время зря тратить? Проходите, берите лейку и... Мне не мешаете. А позже вам, наверное, неудобно - завтра на работу.
Митя помялся, но все же подошел ближе, зашарил взглядом, выискивая упомянутую лейку.
- Я дома работаю. А где... ?
- Лейка? Ее нет, - улыбнулась Люба. - Вот баночка, тетя в ней воду настаивает. А кем вы работаете? Дома.
- Пишу, - пожал плечами гость. - Всякое... Заказы выполняю. А вы шьете?
Люба встряхнула платье, приложила к себе.
- Красиво?
- Да. Ярко.
Она гордо погладила мягкую ткань, метнув быстрый взгляд на тень, которая кралась к новому человеку, словно бы принюхиваясь и присматриваясь к нему.
- Люблю шить. Меня это успокаивает и вообще... Нравится превращать эскиз в готовую одежду - красивую, необычную.
Вода лилась в цветочные горшки, Митя тихо ходил от подоконника к шкафу и обратно. Тень следовала за ним.
- А у вас есть хобби?
- Есть, - ответил он после паузы. Помолчал и добавил: - Я пишу.
- Истории? Как писатель?
На его щеках проступил темный румянец. Люба понимающе улыбнулась и сменила тему, начав щебетать о последней прочитанной книге.
***
Удивительное дело, но сегодня работа ладилась: герои следовали проторенной дорогой сюжета, а если и позволяли себе свернуть, то лишь на проулочки, выводящие к домам, полным сокровищ; характеры выписывались как живые, ничуть не менее убедительные, чем его собственные знакомые. Он ухватил вдохновение за пестрый хвост, уселся сверху и теперь печатал так быстро, что подушечки пальцев ныли от боли.
Тень, перебравшаяся вслед за Митей, чувствовала себя вольготно. Раскинулась на весь стол изрядно подросшая, притворилась тенью от лампы.
Чем больше он писал, чем дольше сидел за ноутбуком, набирая страницу за страницей, тем довольнее становилась тень. Она словно излучала во все стороны сытое довольство.
К рассвету он закончил писать. Откинулся на скрипнувшую спинку кресла, потянулся и зевнул. Свет играл на стене, пуская зайчиков, с которыми играла тень, а он просматривал написанное, не веря, что смог. Сел и написал - вот так просто, на одном кураже.
Засыпал Митя с улыбкой.
***
Вера Павловна вернулась домой лишь через неделю. Слёт ведьмовский, несмотря на спонтанность, прошел удачно. Даже не пришлось обращаться к патрулю. Ни разу! Неделя без происшествий - достижение, ведь толпе темпераментных женщин нелегко ужиться вместе, а учитывая родовую вражду и долгую память - так и вовсе подвиг.
- Бешеные тетки, - буркнула крыса, вылезая из сумки. Ей пришлось нелегко, о чем свидетельствовала местами выщипанная шерсть.
- Ну, не настолько они и плохи...
Крыса фыркнула и ушла в холодильник.
- Оставь мне сыра!
В ответ демонстративно зачавкали.
Вера Павловна прошла в комнату, устало волоча чемодан. На столе, у вазы с увядшим букетом лежало платье. Как раз такое, о каком она мечтала - длинное, бархатное, цвета полуночного неба. После долгих примерок и ахов у зеркала, Вера Павловна наконец заметила записку, пришпиленную к скатерти длинной булавкой.
"Тетя, я все сделала, как ты и велела. Искра накормлена, напоена и устроена в добрые талантливые руки. Ты была права - Митя ей подходит идеально.
P.S. Платье тебе за...
P.P.S. Мы с Митюшей зайдем на днях."
- Ну разве я не умница?
- Нет, - сказала крыса и съела последний кусочек сыра.