Аннотация: Рассказ на конкурс "ВК-7". Первая попытка женской прозы. Один эпизод "заклятой" дружбы
Щелчок замка. На пороге она. И будто ничуть не изменилась. Стоит в желтом плащике, высоких сапогах, держит спину, а в глазах - тоска. Что ж, рано или поздно это бы случилось.
- Заходи.
Идёшь на кухню, невольно прислушиваясь к шуму в прихожей: что она так долго возится? Металл чайника, приятная прохлада чашек, ты помнишь, что сахару нужно две ложечки. За окном тьма, поэтому в мутном тумане зазеркалья видна ты - растрепанная, в растянутой футболке, в любимых носках со смешными котиками. Да, не такая красотка, как Марго. Смешно: ты так восхищалась её именем...
- Я закурю. - Это утверждение.
Пепельницы нет, поэтому на столешницу опускается блюдечко. Странно, но на узких пальцах нет кольца.
- Кофе только растворимый. - Неправда, на полке стоит молотый кофе, но тебе приятна эта маленькая месть, тебе кажется, что чашка дряни, хранящейся для нежеланных гостей, спустит Марго на землю, сделает её обыкновенной.
- Ничего. Неважно.
Наконец с церемониями покончено и ты садишься напротив старой подруги. Она такая же яркая, как и была, только у глаз появились крошечные морщинки.
- Ну и зачем ты пришла?
- Извиниться. - Хриплый смешок.
- Зачем?
Она смотрит в сторону, пьёт кофе, затягивается. Тянет время.
- Ты знаешь.
- Понятия не имею, о чем ты, - нараспев произносишь ты. Марго бросает быстрый взгляд - издеваешься? Да, издеваешься.
- Ладно... Ладно, я все понимаю... Ты обижена, но... Чёрт! С тобой все так же нелегко.
Тонкая сигарета раздавлена о блюдце. Она закуривает следующую, а ты прихлебываешь горячую жижу и раздваиваешься. Одна половина холодна и отстранена, ей неважны такие мелочи, как предательство лучшей подруги, вторая же злится, требует ударить её, избить, сделать больно. Марго наконец-то смотрит тебе прямо в глаза. От кратеров чёрных зрачков разбегаются трещины, переходя в глубокий синий цвет, ресницы неаккуратно накрашены, на них комочками лежит тушь.
- Кать, - шепчет она, - я не хотела, чтоб всё так вышло. Правда, не хотела...
- А чего ты хотела?! - Кружка летит на пол, но не разбивается, а катится в угол, оставляя коричневый след. Хорошо, что на кухне линолеум. Ты оказалась на ногах, сама этого не заметив, и теперь стоишь, сжимаешь яростно кулаки. Как она посмела придти? Как? Спокойствия будто и не бывало.
- Не этого. Пожалуйста, не злись.
- Да иди ты... - Ярость уходит, будто вода в песок.
Тряпка елозит по полу, впитывая влагу; давно надо было купить швабру с отжимом, сейчас не стояла бы на коленках перед ней, той самой, вытирая лужу.
- Дай помогу. - Она опускается на корточки, юбка задирается, показав стройные ноги, а у тебя по вечерам отекают щиколотки и от этого становится так обидно, что слёзы начинают едва ли не водопадом капать на тряпку. Ты вскакиваешь и убегаешь в ванную. Плещешь холодной водой в лицо, а щеки горят. Не три глаза, не три глаза - мантрой в ушах. Рассматриваешь себя в зеркало так, будто никогда не видела это лицо. Усталая, но симпатичная женщина. Нет, девушка! Девушка... Ты же ещё ого-го!.. Дура.
Марго сидит и курит. Выжатая тряпка свисает с мойки.
- Говори. Давай. Чего ты ждешь? Извиняйся! - голос срывается на писк.
- Сядь.
- Не хочу.
- Ты ребёнок. Большой упрямый ребёнок. - Какая это сигарета? Третья? Марго жадно затягивается, огонёк едва не гаснет. - Извини меня. Это моя вина.
- Конечно. И что дальше? - Раньше она никогда ни перед кем не извинялась: стойко терпела укоры и ругань, сцепив зубы, но молчала. Ты поражена, но гордость требует свой кусок.
- Я... Ты же... Чёрт, - она смеётся, запрокинув голову, - ты не изменилась!
Ты невольно улыбаешься, зачарованная ею, забыв на миг все плохое, что встало между вами. Вы дружили с первого класса, с самого первого дня: Марго жалась к бабушке, испугавшись толпы, когда ты подошла к ней, чтобы похвастаться замечательной, невообразимо зелёной лягушкой. Она была единственной девчонкой, которая не завизжала.
- Я скучала, - вырывается откуда-то из груди, из уголка, в котором хранятся воспоминания.
- Я тоже. Ты простишь меня? - Марго морщит нос.
- Не знаю.
- Я думала, ты не пустишь меня в дом. Тогда ты так и сделала.
- Не надо. Я не хочу копаться в грязном бельё.
- Надо, Кать. Сколько мы молчали? Пять, шесть?..
- Шесть лет.
Марго поднимает изящную сумочку, бесконечно долго шарит в её невеликих глубинах.
- Вот, - она кладет на стол фотографию. - Это моя Катюша.
Ты почему-то ждешь, что она - эта незнакомая девчушка на фото - будет похожа на него. Нет. Копия Марго.
- Красивая. В маму.
- Спасибо. - От улыбки она просто расцветает. Неудивительно, что он предпочел её - царапает сердце подлая мысль. Ты мрачнеешь и отворачиваешься к окну.
- Кать. Я не хотела. Просто... Так получилось.
Не думать. Не вспоминать, как ты спешила домой, чтоб устроить сюрприз ему: в сумке свежая вырезка, бутылка коньяка, в голове ветер; как ты не удивилась, увидев в прихожей пару знакомых туфель, ведь Марго - это почти сестра; как выкладывала продукты на кухне и потом, окликая их, шла по такому короткому коридору; как он лепетал что-то бессмысленное, бессвязное, не попадая в штанину, а ты не могла отвести взгляд от нее, стыдливо отвернувшейся к стене. Не вспоминать!
-...прости.
- Что?
- Тогда... Это было впервые. Не думай, что я за твоей спиной гадила в твоём же доме, - от этих слов губы Марго кривятся. - Я, конечно, подло поступила, но это... Нет, я даже не знала, что все вот так обернётся.
- Как? Предательством?
- Да. - Снова сигарета гибнет в блюдце. - Помнишь, как ты познакомила меня с ним? На дне рождения?
- Помню.
Двадцать четвёртый год рождения. Из близких только он и она. Самые родные, самые... Свои.
- Я влюбилась с первого взгляда. За мной бегали, а я, гордячка, никого не замечала. Кроме него. Завидовала тебе - сил нет! Но ты, Кать, всегда была лучше меня.
Ты недоверчиво усмехаешься.
- Да, лучше, - хрипло говорит Марго. - Просто недооценивала себя.
- Пить будешь?
- Буду.
В холодильнике стоит бутылка вина. Дешевое, оно ждёт, когда у хозяйки проснется тяга к кулинарным экспериментам, но сегодня ему повезло. Пара бокалов, безмолвный салют. Тлеет забытая сигарета.
- А он? - ты давишься вопросом. Или дымом? - Он влюбился сразу?
- Да себя он только любил. А мы... Давай ещё по одной?
Вино кажется все лучше и лучше. Ты открываешь форточку.
- Марго, а твоя дочка...
- Его, да. Ей уже четыре, почти пять.
- Вы поженились?
Марго смотрит на тебя сквозь бокал. Кажется, она немного пьяна. Ты ждешь ответа, хотя это совсем неважно.
- Я же долго ходила к тебе, звонила, но ты молчала, пряталась от меня. Мне так стыдно было! - Она выливает остатки в свой бокал. - Но и ликовала... Как же - он ведь рядом, такой любящий, родной... Со временем я стала все меньше вспоминать тебя, прятала чувство вины подальше. Наслаждалась ворованным счастьем. А потом залетела... Обрадовалась. Сразу распланировала нашу свадьбу, жизнь семейную, как мы втроем заживем - свой маленький мир. А он собрал вещи, когда меня не было дома, оставил записку и ушёл.
- Вот козёл.
- Спорить не буду.
Злорадство борется с жалостью. Так ей! Пусть ей будет больно! Больно от предательства близкого, от ножа, всаженного в доверчиво открытую спину. На пару минут ты позволяешь худшему в себе порадоваться чужому горю. Но потом будто выныриваешь из полыньи...
- Тогда ты меня поняла. Да, Марго?
- Да. Ещё как поняла.
Сказать вроде больше нечего. Вы сидите и молчите. Блюдце скрыто под горой окурков. Окна напротив гаснут одно за другим.
- А выпить больше нет?
- Нет. Хотя...
Ты роешься в шкафчиках. Где-то здесь сто лет хранится бутылка водки. На компрессы.
- Вот!
- Наливай.
Чокаетесь.
- Кать, извини меня. Я... Я больше так не буду.
- А больше... Больше и не надо, - выдавливаешь ты сквозь смех.
Вы хохочете, две подруги, две пьяные женщины, вспоминаете все-все-все, перебиваете друг друга, пьете водку и говорите, говорите, говорите...
- Марго, - ты еле бормочешь, - а чего ты пришла?
- Извиниться.
- Не ври. Я тебя не знаю, что ли? Тебе чего-то надо.
- Ну... Надо.
- Говори, я добрая сейчас. Пьяная.
- Да меня на операцию кладут через пару дней... Ничего серьёзного... Посидишь с тёзкой неделю-две?
- А и посижу!
- Спасибо.
Прощаетесь вы на рассвете. Марго ждёт такси, сидя на тумбе для обуви, ты стоишь рядом, вертишь в руках её сумочку. Изящная, лаковая.
- Кать, я оставлю тебе деньги, медкарту, всё такое... Вдруг Катюша приболеет. Хорошо?
- Да. Конечно. Красивая сумка... Дорогая?
- Безумно! Подарок от моего... О, такси! Я завтра приеду, жди!
Цокот каблучков. Ты запираешь дверь и идёшь спать.
Звонок вырывает тебя из тяжёлого сна. Половина девятого! На пороге Марго, бодрая и свежая, и стеснительная хрупкая девочка. Тебе в руки суют объемный баул, пухлую папку с бумагами, в угол летит чемодан, а подруга щебечет:
- Вот тут я написала её любимые блюда - не бойся, она не капризная, это её вещи на первое время. Так... Мыло-шампунь, игрушки, пара книжек, обувь вон в том пакете. Что ещё? Ах, да! Документы... Тут свидетельство, справки всякие... Деньги, мой мобильный... Держи. Все, солнышко, поцелуй маму. Спасибо, Кать, увидимся!
Вы остаетесь вдвоём. Катюша оказалась тихим ребёнком, задумчивым и серьёзным. Вдвоём вам не скучно.
Но проходит неделя, вторая, а от Марго никаких вестей. Как-то так вышло, что при прощании тебе и в голову не пришло спросить, в какой больнице она будет оперироваться. Её номер не отвечает. Ты нервничаешь. На исходе четвёртой недели - Катюша уже выучила пять букв - раздается телефонный звонок. Марго.
- Марго! Ты где? Почему ты не отвечала?
- Кать... - Приглушенный смех на заднем фоне. - Я не вернусь.
- Как... А как же...
- Так надо. - Ты слышишь, как мужской голос окликает Марго.
- Ты бросила собственного ребёнка! - Не бросила - оставила лучшей подруге. Ну ты же все равно одна, без мужа, без детей, а мне надо устроить свою жизнь, пока я ещё молода. Катюше с тобой будет лучше. Деньги я вышлю. Целую, пока!