Иванова Маргарита Сергеевна : другие произведения.

Белая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сколько раз человек живёт? Сколько времени он помнит... или времён. Как долго может длиться любовь? Может несколько жизней...

  Я отчаялась встретить тебя. И пишу, пытаясь побороть тоску. Не думала, что встречу здесь того, кто будет мне так дорог. Теперь, прихожу в этот мир, раз за разом, рождение за рождением, ищу тебя, но не могу найти. Безумный мир. Как можно найти человека, который не знает, что его ищут? Ведь между нами легли тысячи лет. Неужели больше тебя не увижу? А может, ты близко? Тоже ищешь, проклинаешь судьбу?
   Наивная попытка, написать "послание" и отправить... Только, где адресат? Я боюсь состариться, но не встретить тебя. Боюсь, не узнаю, при встрече.
   Только вера в чудо, дает силы для новых рождений. Надежда на новую встречу, заставляет жить. Два чувства, помогают писать, продолжать поиски. Может ты случайно, прочитаешь, вспомнишь всё, и поймёшь ....
  
   Небо высоким шатром накрывало землю. Только в степи, небосвод, словно купол. Там виден весь мир. Человек, весь как на ладони. Степь, дарит чувство бескрайней свободы. Разве, ещё только море. Мне не пришлось видеть море, ни разу. Тысячи лет, много рождений, я приходила на землю. И не видела море. Но верю тем, кто утверждает это.
   Незабываемый день. И сейчас, прикрыв глаза, снова вижу то утро. Чувствую запах степной травы. Слышу утреннюю трель жаворонка. Велика человеческая память, но почему, я снова должна страдать? Неужели, тысячи лет мало для наказания? Никто не помнит свои прежние рождения, только мне дана тяжесть такого проклятия. За что, Богиня-Мать?
   В то утро, тысячи лет назад, небо так же розовело. Край солнца выглянул, словно неведомый бог, открыл глаз спросонья. С каждой минутой, Око мира, все выше вставало над землей. Темное, тонкое облако, ресницей, нависало над солнцем. Постепенно таяло, светлело. Земля прекрасна в это время суток. Всё вокруг непорочное, нереально красивое. Всё замирает перед новым днём. Природа ждёт изменений. Но меня это утро не радовало, начинался страшный день моей жизни. Я боялась, и до сих пор боюсь, всего нового. Неважно, хорошие или плохие, перемены меня пугают. Как говорят, умные люди: "Плохо жить в эпоху перемен".
   Сегодня, я стану взрослой. Это сейчас, в нашем мире, нестрашно. А тогда был Обряд! Мне предстояла первая брачная ночь. И кровь этой ночи, принесут в жертву Богине-Матери. Все девушки, боятся этого. Для меня, кроме этого страха, был ещё один. Даже не страх, ужас. Я боялась человека, решившего жениться на мне. Он не был монстром, и нормальным его не назовёшь. Самый сильный, Первый Охотник племени, одинокий волк. Его темные, бездонные глаза... до сих пор, вижу их в своих снах. Он был сумасшедшим. Поэтому, хотел взять меня в жёны.
   Дело в том, что я была непростой девушкой. Постараюсь объяснить. Я была Белая. Белая ворона, среди чёрных ворон. У меня не было родителей, их не могло быть вообще. Все в племени были смуглыми, с карими глазами. До того, как я попала в племя, там не видели белых людей. Попала я туда загадочно. Шестнадцать лет назад, охотники нашли меня в степи. Одну, под бесконечным небом. Лежала в траве, на невысоком кургане, у ног статуи Богини-Матери. Мне было около года. Одна, но не плакала, улыбалась всему миру. И выглядела сытой и здоровой. Охотники не осмелились оставить меня там, где нашли.
   В племени, Белой называли Смерть. Это были слова синонимы. А Богиня-Мать, распоряжалась жизнью, и смертью. Когда охотники принесли находку, народ Племени заволновался. Собрались на совет, долго думали, чем это может грозить Племени? Хорошего ждать от богов, или это предупреждение? Нельзя отказаться от дара Богини-Матери. Но и оставлять такого странного ребенка, страшно! Кто возьмет себе в кибитку саму Смерть? Вождь племени, вместе с Женщиной, Говорящей с небом, решили, надо оставить. Богиня так велит. Если не принять, Великая Мать рассердится.
   Меня посвятили Великой Матери, отдав на воспитание Женщине, Говорящей с небом. Она одна, имела смелость взять меня в кибитку. Её я и звала "мамой". Остальные избегали меня, боялись разговаривать. У меня никогда не было друзей, подруг. Меня не принимали в детские компании. Поэтому я выросла на отшибе, разговаривала только с мамой и с Богиней-Матерью. Я не считалась невестой. И мысли такой никто не допускал. Я и невеста! Всё равно, что Смерть взять в жены. Поэтому, в то время, когда все девушки моего возраста, были давным-давно замужем, имели детей, я даже и не собиралась быть женой.
   Год назад, он стал смотреть на меня, исподтишка. Ты хочешь знать его имя? Всегда Первый. Смешное имя, но именно так его звали. Первый так Первый, пусть будет так. Как я говорила раньше, он был первым охотником племени. Считался завидным женихом. Высокий, сильный, смелый. Один ходил на охоту, и не возвращался с пустыми руками. Любая бы девушка, с радостью, вышла замуж за него. И не только из нашего племени. Во всех племенах рода, он был не последним человеком! На ежегодных праздниках, в честь Богини-Матери, выигрывал все состязания. Его сватовство считали бы за счастье. Ему было уже около тридцати, а он все не женился. Многих это удивляло. Теперь ещё смешней, Первый захотел меня! Первому никто не отказал. Он же Первый, Всегда Первый!
   Даже Первый, за своё желание, обязан заплатить цену. Его ждало жестокое, опасное испытание. Вокруг моей талии, жрицы повяжут пояс. Пояс символ, это оковы Богини-Матери. Я, будущая жрица Богини! Даже не пояс, целая кольчуга. Оковы Богини-Матери, в виде сложной, переплетенной сетки узлов, охватят тело от груди, до середины бедер. Долгая Церемония одевания Священных Оков судьбы, состоится утром. Вечером, того же дня, Первый должен руками порвать Оковы. Всего три попытки. Всё племя будет свидетелями, как он совершит это. Если попытки будут неудачны, судьба его будет трагична! Как вероотступника, его привяжут к хвостам двух молодых кобылиц. И отпустят их в степь. Жестокая кара, он погибнет, на том же самом ремне...
   Задача казалась, невыполнимой. Людям не по силам рвать Оковы судьбы. Я даже в легендах, не слышала о подобных случаях. Первый безумец! Зачем он пошел на это испытание? Зачем я ему нужна? Мало что ли девушек вокруг? Я боялась его... и волновалась за него. Меня не любили в племени. Боялись, да. Но не любили. А если он погибнет из-за меня? Это не прибавит мне популярности. День не сулил мне счастья.
   Вот оно, мучительное утро. Пора идти на Церемонию. Мама шла со мной рядом. Весь мир казался сном. С каждым шагом, я уходила прочь от свободы. Одинокая и свободная! Так никогда больше не будет. Мамин голос: "...И помни Белая, пояс должен быть порван. Если Первый решится на уловку, а ты поможешь скрыть это, то будешь, виновата в грехе..." Мама наставляла меня, перед важным событием. Она хотела как лучше. Нашелся безумец, который, поможет мне вырваться из круга судьбы. Радость её не знала предела! А я, боялась расплакаться.
   Маму можно понять. Судьба Говорящей с небом, незавидна. Она не стала бы матерью, если бы не я. Такое счастье даётся не всем жрицам. Не каждый день находят подкидышей, у ног статуи Богини-Матери... Она не допускала мысли, что я несчастна! И как боюсь...
   Странно, я не пыталась избежать Церемонии. Не было сил бороться. Послушно, загипнотизированной жертвой, шла на площадь. Ноги с трудом повиновались мне. Если бы не мама, я упала. Всё племя стояло вокруг. Для всех, это великий праздник! О таких событиях, рассказывают своим детям и внукам! Всем было любопытно. Рядом с Вождём, на возвышении, находился Первый. Он был красиво одет, во все самое лучшее, это же его Праздник! Я смотрела себе под ноги, старалась не поднимать глаз. Даже спиной, чувствовала его взгляд. Недаром ему везло на охоте. Звери сами падали, от его " ласкового" взгляда. Змей, в человеческом облике!
   Вождь встал с сиденья, только он мог сидеть на таких Церемониях, и поднял руку. Голоса людей стихли, все замерли, ждали слов Вождя.
   --Люди! Всегда Первый, сын добрых родителей, лучший охотник, долго заставлял нас мучиться в догадках, почему избегает он свадьбы! И только на Празднике Первой Луны, он открыл своё сердце. Ему мало просто жену, он посягнул на Великую Мать! И попросил позволить ему, пройти обряд разрывания Священных Оков судьбы. Я хочу надеяться, у него это получится! Пусть Великая Мать, отдаст ему свою благосклонность и молодую жрицу! Если сегодня вечером, Всегда Первый порвет пояс Белой, руками, она будет принадлежать ему! Я всё сказал! - Вождь окинул народ взглядом, а я поразилась, как похожи они, Первый и Вождь! Не внешностью, выражением глаз.
   Настала пора стать главным "блюдом" на Празднике. Мама подтолкнула меня, незаметно, к центру круга. Ещё предстояло пережить несколько неприятных минут. Я вышла в центр и остановилась. Тут же раздались ритмичные звуки. Это люди, все как один, начали хлопать в ладони. Они отбивали ритм для жриц. Со всех соседних племен собрались Говорящие с небом, на это редкое событие. Приехало около полусотни, молодых и старых. Под эти ритмичные звуки, они выходили в центр, отгораживая меня от чужих глаз.
   Только Первого пустили в круг. Так и стояли мы с ним в центре. А вокруг кружились в танце Говорящие с небом. От пестрых костюмов зарябило в глазах. Водоворот лиц, разноцветных нарядов, голоса людей, ритмичные звуки, вызывали головокружение. Ещё немного и я упаду. Волей-неволей, пришлось смотреть прямо перед собой. Передо мной был Первый. Мы с ним были одни, неподвижны. Словно только он и я остались в мире. Страх, холодными мурашками охватил меня. Как мне с ним жить, если я чуть в обморок не падаю, от его взгляда?
   Три, особенно старых и заслуженных жрицы, приблизились ко мне. Медленно, я подняла вверх руки. Одна из старух поставила на землю, грубый, бронзовый таз. Я переступила через край, а две другие, стянули с меня белую рубаху служительницы Богини-Матери. Под рубашкой, ничего не было, поэтому глаза Первого, стали ещё безумней. Хотя куда больше, больше не бывает! Я стояла и не ощущала себя раздетой, наверное, мне подмешали травки в еду. Поэтому, странно себя чувствовала. Как во сне. И мысли были какие-то глупые: "Показывают товар лицом, как скотину на торгах! Интересно, это для того, чтобы у него желания больше было? Или вроде демонстрации будущего владения... О чём я думаю? Великая Мать!" Холодная, чистая вода, полилась мне на голову. Это привело в чувство. Я резко вскинула голову вверх и зажмурилась.
   "Великая Мать! Пусть всё это быстрей кончится!" - мысль крутилась в голове. А Первый смотрел, и глаза его ещё больше темнели. Эти глаза, казались черней бездны Ада. Слава Матери! На меня надели голубую рубаху невесты. Страшная часть утреннего представления, прошла. Дальше, до самого вечера, всё уже не так страшно!
   Мою белую рубашку, отдали на хранение маме. Вечером, если Первый не порвёт Оковы судьбы, снова её одену. Желание Первого, взять меня в жены, не принесло позора. Мама аккуратно свернула рубашку и спрятала за пазуху. Я опустила голову. Потому что снова, старые жрицы подошли ко мне. Теперь надо было собрать волосы в пучок. Раздалась заунывная песня, Говорящие с небом, прощались, словно я умерла для них:
   "Белые волосы, белая кожа... откуда ты, странница?
   Я от Великой Матери посланница!
   Что сказала своим детям, Богиня-Мать?
   Своё пришла я, для Великой Матери забрать!
   Оставь нам сестру нашу, подожди...
   Ей дорогу в небо, закроют дожди!
   Оставь тогда, нам память о ней...
   Ей тяжело будет в мире людей!"
   Слова песни тяжестью отдавали в душе. Это про меня поют сестры. Мне тяжело будет в мире людей. Но внешне, держалась спокойно, даже ни разу не сбилась, вовремя подхватывала свою строчку в песне прощания. И не заметила, когда прическа была закончена. Живое кольцо, окружавшее меня и Первого, расступилось. Теперь я подняла глаза, сейчас будет последняя часть Церемонии. На площадь вынесли пояс Священных Оков судьбы. Это был ремень, из лучшей кожи. Длинный, не менее пяти метров. Шириной, с палец взрослого мужчины.
   Пояс обнесли вокруг площадки, чтобы все могли убедиться, что он настоящий, крепкий и целый. Каждый мог потрогать его. Только Первый, даже не посмотрел на пояс. Он не отрывал глаз от моего лица. Со всех сторон раздавались шутки, выкрики. Люди на перебой оценивали возможности Первого, и давали ему советы. Один бойкий юноша, попробовал кожу на прочность. Но только порезал себе руку и под хохот окружающих, был вынужден ретироваться со стыда. У меня сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Как этот умалишенный, собирается рвать Оковы судьбы? Только лицо моё оставалось непроницаемым. По крайней мере, мне так хотелось думать.
   Говорящие с небом, начали оплетать тело ремнём. В кои годы, на меня одели такую красивую рубашку, и то всю красоту спрячут под поясом! Ни одной вышивки не будет видно. Обидно! Я чуть не рассмеялась, когда так подумала. Великая Мать! Да у меня сейчас будет истерика! Этого только не хватало. Собрав всю волю в кулак, терпеливо выстояла положенное время. Стоять пришлось очень долго. На каждый оборот вокруг талии, приходилось семь узлов. В некоторых местах, ремень пропускали через металлические, бронзовые кольца. Узлы завязывали так, чтобы никто не мог понять, как они завязаны. По окончании Церемонии, я чувствовала себя, как в кольчуге. Свободны были руки, плечи, шея, грудь, ноги. Ниже груди начиналась сплошная кожа. Узелки больно давили на тело, впивались в кожу при каждом движении. Только ниже середины бедра ноги были свободны. Каждый шаг давался с трудом. Дай мне силы, Великая Мать, дожить до вечера!
   Когда Обряд закончился, я походила, на гусеницу в коконе. Лучше затянули бы, этот пояс вокруг моей шеи. Все проблемы бы кончились, так и не начавшись! По окончании утренней части, Первому позволили поговорить со мной, наедине, несколько минут. Если считать уединением, с полдюжины глаз, подсматривающих у входа в шатер. Да и мама стояла рядом.
   --Я никогда тебя не буду обижать...
   --.....
   --Что ты молчишь? Ты боишься? Не бойся, я порву этот пояс, ты не вернёшься к Говорящим с небом. Я тренировался, целый год. Мы долго будем жить с тобой. Я не обижу тебя, Белая. У нас будут дети...
   Ничего не говорила в ответ. Просто опустила голову и молчала. Что я должна сказать? Что у меня язык "замёрз", и нет никакой надежды, на его оттаивание, в ближайшие сто лет? Спасибо маме, она взяла меня за руку и повела за собой. Первое свидание было окончено. Я не перестала его бояться. Наоборот, страх охватывал меня всё больше. Страх перед Первым... жуткий взгляд его, заставлял впадать в панику. Страх перед вечером... что со мной будет? Страх перед непонятной жизнью, если Первый порвёт пояс. Страх перед злобой людской... если он не сможет его порвать. Великая Мать! Ведь если порвёт, мне придётся пережить обряд принесения в жертву крови. А я знала, как этот обряд дик и жесток. Сама принимала участие, пока служила Богине-Матери. Но теперь-то, мое участие пойдёт гораздо дальше, чем просто: " Белая, подай нож! Белая, держи ей руки..."
   Побывав на одном таком обряде, можно вылечиться от желания, стать женой! Невесты нашего племени, считались посвященными Великой Матери. Обряд дефлорации совершали Говорящие с небом. Кровь, отданная в жертву, должна наполнить жену плодовитостью. Может, за это, Говорящих с небом, так ненавидели и боялись, все женщины? Я принимала участие в нескольких свадьбах, как помощница мамы. И мне невозможно забыть, крики боли! А теперь, эта участь грозила мне.
   Почему Первый захотел именно меня в жены? Других ему мало? За них не надо проходить Обряд разрывания Священных Оков судьбы. Может, это его и подстегнуло? Ведь он Всегда Первый! О таких, должны слагаться легенды... Точно, у него просто, мания величия! За мыслями, я не заметила, как мы с мамой, пришли в нашу старую кибитку. Она стояла в стороне от поселка, на самом краю вытопной площадки. Там нас уже ждали, Говорящие с небом. Мне ещё предстоял поход к Богине-Матери. Надо было совершить омовение Её, и попросить Её заступничества. Мама подала мех с водой, чашу, и благословила меня. Я пошла в степь. Одна, на встречу судьбе.
   Раньше, до этого дня, я любила ходить одна в степь. Белая рубашка Говорящей с небом, служила хорошей защитой. Никто не обижал жриц. Мы находились под защитой Великой Матери. Кому охота связываться с Богиней? Поэтому, я чувствовала себя в безопасности. А сегодня, было немного неуютно и непривычно. Хотя конечно, не думай я о предстоящем вечере, то была бы рада. Сколько слёз пролила в детстве из-за того, что не могу одеваться, как все. Играть с другими детьми... больше всего меня расстраивало, что не могу просто побегать с ними. И вот, детские мечты мои сбылись, скоро стану как все. Где же радость? Всегда так, мечтаешь о чём-то, а когда исполнится заветное желание, пустота и недоумение, остаются горьким осадком в сердце.
   Я поднялась на холм. Вот она, статуя Великой Матери. Место моего появления на свет. Все же, как я оказалась в этом мире? Ведь не с неба упала! А если и упала, кто скинул меня с небес? И главное, за что? Чем я тебе не угодила, Мать моя... за чем ты посылаешь эти испытания? Конечно, за всё в жизни надо платить. Но не нужно перемен, не хочу жить, среди простых людей. Не хочу быть женой Первого!
   Вот опять, как вспомню о нём, о его глубоких глазах, мороз по коже. Почему так его боюсь? Ведь не так он страшен, даже симпатичный. Если приглядеться... высокий, выше меня на голову. Густые, черные, длинные волосы, собранные в хвост на темени. В отличие от других охотников, никогда не видела его не причесанным! Значит, аккуратный. Лицо... смуглое, с высокими скулами. Прямой нос, полные губы. Брови в разлёт, на левой небольшой шрам. Миндалевидные глаза. Да, если бы он чаще улыбался, не был так суров с виду, был бы очень приятный.
   Ну, о чём думаю! Надо дело делать, а я тут размечталась. Мама часто говорила, что я точно, с неба упала. Могла, вот так сидеть и смотреть на степь, целый день. Я встала и совершила все нужные обряды. Благо они не были обременительными. Статуя была не очень высокой, около полутора метров. Из грубого камня, тёмная от времени. Она изображала коренастую, широкую в кости женщину. С широкими бедрами. В руках Великая Мать держала сосуд для приношений. На голове у неё, был странного вида убор. Больше одежды не было. Каждую весну, в Праздник Первой Луны, мы, служащие Ей, надевали на статую белую рубашку. Эта рубашка делала Богиню-Мать заметной издалека. И каждую новую луну, если племя кочевало рядом со статуей, приходили сюда. Надо было совершить омовение, принести дары, попросить о ниспослании всех благ. Перед омовением рубашку снимали, поэтому, во время таких церемоний, нельзя было присутствовать посторонним. Вот и сейчас, я стояла возле Великой Матери совершенно одна.
   Последние капли упали на плечи Богини. Рубашка одета. Цветы положены к подножию. В чашу, что держит она в руках, я положила самое дорогое, подвеску из красивого камушка. Эта подвеска была у меня всегда, меня с ней нашли. Прозрачный, белый камушек, с отверстием посередине. Сквозь это отверстие пропущена тонкая жила. Мне нравился этот камень. Он так красиво переливался на солнце... но для получения милости от Богини, была готова на всё! Я рухнула к ногам статуи и горячо зашептала:
   --Великая Мать! Помоги своей неразумной дочери. Спаси меня от этих испытаний! Не хочу быть женой. Тем более, женой Первого. Я хочу служить только тебе. Если он не пройдёт это испытание, его убьют в твою честь. И тогда мне тоже жизни не будет! Я не хочу его смерти. Ведь ты, дающая жизнь, не можешь хотеть смерти. Умоляю, избавь меня от выбора, между жизнью и смертью. Я убью себя, если он порвет пояс, и убью себя, если не порвет! Я запуталась...--слезы градом катились из глаз.
   --Да, я мечтала раньше о любви. Но не такой ценой. Не надо мне такого счастья... может своими детскими грёзами, я оскорбила тебя, Великая Мать! Прости тогда меня. Но избавь от всего этого...
   --Пошли мне знамение, что Ты, именно такую волю изъявляешь. И я смирюсь с судьбой. Быть его женой! Не хочу...
   --Лучше бы меня не нашли тогда охотники! Ни одного счастливого дня, не могу вспомнить из своей жизни. И все же, эта жизнь больше мне подходит, чем та, что будет завтра. Великая Мать, пожалей! Не лишай меня радости общения с тобой...
   --Разве я плохо служила тебе? Чем не угодила тебе, Дарующая жизнь и смерть. Яви чудо, или смири меня с мыслями о Первом. Я боюсь его, от его рук приму смерть, только не любовь. Что мне делать, Великая Мать? - слова мои становились всё сбивчивей и тише. Я выплакалась, излила душу. Мне стало спокойней. Мне часто, около статуи, было намного уютней, чем среди людей. Вот и сейчас, словно небесная заступница услышала мои мольбы, я успокоилась и заснула. Обняв ноги статуи, лежа на вершине холма, как шестнадцать лет назад...
   Когда открыла глаза, солнце уже стояло у самого горизонта. Неведомый бог, собирался закрыть глаз. Всё тело болело от пояса. Не знаю, как себя сейчас чувствовал Первый, но мне было очень не хорошо. Садизм, да и только. Интересно, кто придумал Священные Оковы, сам носил это жуткое изобретение? В нем даже просто ходить, целая проблема, а что-то делать вообще каторга. Мысль мелькнула здравая, но тут же я устыдилась. Итак, Великая Мать мной недовольна, зачем усугублять своё положение? Надо попросить смиренно о чуде, а не критиковать Её волю! Поэтому, ещё раз припала к ногам статуи:
   --Великая Мать, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что я могу, и мудрость отличить одно от другого.
   Слова молитвы замерли, я ждала чуда. Хоть какого-нибудь знамения... но чуда не последовало. Хочешь, не хочешь, пора идти в поселок. Первый наверно заждался! Я вздохнула, собрала пожитки, принесенные с собой, и начала спускаться с холма.
   Вечерняя степь, начало лета. Трава ещё не пожелтела от зноя. Невыгоревшие от солнца цветы, украшают землю, до самого горизонта. И небо, высокое-высокое, темно-синее, не выцветшее ещё. Запах цветущей земли, стрекотанье кузнечиков. Так далеко видно! Ничто не давит на глаза, ни одного препятствия. Поэтому дышится легко... низкое солнце, словно расплавляется, касаясь виднокрая. Закат, прозрачный, золотистый, с тонкой полоской бирюзового края. Завтра будет ясный и солнечный день. Хороший день... только не для меня! Я лучше убью себя, но не стану его женой! А если он проиграет, тем более стоит умереть. Девушки нашего племени, уже смотрят зверем на меня. С самого Праздника Первой Луны. С тех самых пор, как Первый попросил меня у Вождя.
   Приняв решение, успокоилась. Теперь было не важно, чем всё это закончится. Я просто вернусь туда, куда уходят все люди. И откуда возвращаются они в жизнь... на Родину, к Великой Матери. Душа моя стала легче пуха, сердце перестало болеть. Чего зря страдать? Всё будет прекрасно, я больше не буду плакать!
   Повеселев, пошла к посёлку. Даже начала мурлыкать себе под нос, какую-то песенку. Идти было тяжело, пояс мешал. Руки были заняты чашей и пустым мехом, из-под воды. Я не смотрела по сторонам. Никого не боялась. Кого мне бояться, в двух шагах от родного поселка? Тем более вон он, уже видно нашу кибитку. По-моему, даже маму видно. В небе стоял дым от множества костров. Пахло так вкусно, праздничный ужин готовят! Хоть наемся перед смертью, до отвала! Предвкушая пир, заторопилась. Да и искать начнут скоро, я задержалась у Великой Матери. Вот тут и началось самое интересное. То, что перевернуло всю жизнь. И эту, и все последующие...
   Словно смерч, неведомая сила, подхватила меня. Небо и земля поменялись местами, не сразу поняла, что случилось. Стук копыт, пестрая лента степи, почему-то, перед глазами... меня похитили! Я лежу поперек конской спины, а чья-то сильная рука прижимает меня. Неужели Первый пошел на это, боясь неудачи? Заколки, удерживающие волосы, остались где-то в прошлом. Узел прически распустился, пряди задевали за траву. Потому, не могла видеть похитителя. Я попыталась крикнуть, но чужая рука оборвала крик, зажав рот. Мне не оставалось ничего другого, как куснуть эту руку. Только тут до меня дошло, это не Первый, это чужой. Другой запах! У нас в племени, люди не так пахнут! Вот тут я испугалась и потеряла сознание.
   В себя пришла оттого, что меня берут на руки и куда-то несут. Чужой! Я стала отбиваться, но веселый смех мне был ответом. Именно веселый, не злой. Тогда осторожно, приоткрыла, зажмуренные от страха глаза. И остолбенела... Ты был Белым, как я!
  
   Не хочу называть имя, принадлежавшее тебе. Пусть оно будет паролем при встрече. Мы меняемся в каждом новом рождении. Не сильно, но меняемся. Только твоё имя внушает надежду, я смогу узнать тебя. Так боюсь ошибиться. За долгие годы, прошедшие с того дня, только имя осталось на память. Разрушились культуры, построились новые, тоже стерлись в прах. На обломках возникали, крепли, другие цивилизации. Обломки их, покрылись забвением... но твоё имя не стерлось, я помню его и живу этой памятью. Мне тяжело отдать последнюю драгоценность миру.
   Пусть оно останется со мной...
  
   Как мне называть тебя? Я назову тебя Охотник. Ведь ты им и был, охотник за невестой. Тогда принят был такой обычай. Вполне объяснимый, с точки зрения целесообразности. Племена были небольшими, в трех-четырех поколениях замкнутых браков, можно было увидеть первые признаки вырождения. Вот и возник обычай, охота за невестой. И чем дальше от родного племени добудешь жену, тем больше оценят твою доблесть.
   Охотник далеко забрался, впервые увидела человека, такого светлого как я! Сказать, что была потрясена, значит, ничего не сказать. Ты появился, похожий на меня, именно после молитвы, тебя послала Великая Мать! Остолбеневшая, смотрела на тебя. Белый... я не верила своим глазам! Протянула руку и потрогала, хотела убедиться в реальности твоего существования. Под ладонью билось сердце, значит ты живой. Не сон, не наважденье и не морок. Тепло кожи давало уверенность, а глаза всё не верили. Осторожно обошла вокруг, осматривая тебя со всех сторон. Надо же посмотреть, кого мне послала Богиня.
   Хороший подарок! Высокий, такой же высокий, как Первый. Волосы кудрявые, ещё одно чудо. Молодой, чуть старше меня, года на два, на три. Глаза серые и смеются. Небольшая бородка, мягкая... очень даже ничего! Пока я осматривала, обходила тебя, трогала руками, ты стоял не двигаясь. Но потом не выдержал и расхохотался. Ещё бы, кто из нас был добычей? Ты или я? Я до сих пор уверена, добычей был ты.
   Охотник со смехом обхватил меня и поднял на руки. Заразительный смех! Я тоже расхохоталась, до меня дошло, что веду себя не типично для добычи! По идее, должна брыкаться, визжать, царапаться, и так далее, и тому подобное. А я осматриваю, хороший ли достался мне Охотник! Но мне совершенно не было страшно, наоборот, такое счастье! Я встретила человека, сотворенного из одного со мной теста. Я больше не одна. Не белая ворона! Если есть ты, есть и другие такие же, белые. А значит, я не с неба упала.
   Ты что-то мне сказал. Я не поняла слов, поняла смысл: " Как тебя зовут? "
   --Белая.
   -- Бела? - ты смешно коверкал моё имя.
   --Нет, Белая. Повтори, Бе-ла-я!
   --Бе-ла...--дальше последовал целый поток слов, непонятных.
   --Да, у нас будут проблемы с взаимопониманием! - сидела у тебя на руках, и совершенно не чувствовала себя скованно. Словно, знакома с тобой, сотни лет. Меня пока волновало одно, как мы будем разговаривать?
   Я оглянулась вокруг. Уже стемнело, над головой бездонность звёздного неба. Свет маленького костра освещал небольшой распадок. Неподалеку пасся стреноженный конь. Ночь... ночь! Уже ночь, значит, меня ищут! Первый не оставит этого просто так! Он обязательно будет искать! Как сказать тебе об этом? Ты же не поймешь меня...
   Замешательство и волнение, отразившиеся на лице, озадачили тебя. Ты опять попытался меня расспросить, но я только тихо заплакала. Как тебе объяснить, что скоро мы умрем? Что надо уносить отсюда ноги. Ведь меня ищут. Первый, разумеется, нас найдет. Это дело времени. И не могу даже предположить, что он сотворит с тобой. Тебе это вряд ли понравиться! А мне и подавно. Я освободилась из твоих объятий и подошла к костру. Что же делать?
   Постояв немного в растерянности, ты тоже присел рядом со мной. Лицо у тебя было ошарашенное. Кого хочешь, ошарашит, такое нетипичное поведение добычи. То смеётся, то плачет... и главное, непонятно из-за чего! По-моему, ты немного обиделся на меня, или рассердился. Сурово сдвинул брови и знаками показал, пора спать. Спать, так спать. Я не спорила. По-твоему, не умела говорить, а по-моему, ты не понимал. Противное ощущение, как собака, всё понимаю, сказать не могу! Будь что будет, не мне бороться с судьбой. Это Первый умеет рвать Оковы, а я просто слабая женщина. Великую Мать не обманешь. Если нам положено спастись, мы спасемся. Если нет, знать судьба такая! Я свернулась калачиком и заснула.
   Мне приснился страшный сон. Это сон-предсказание. Бескрайняя серая равнина, страшная в своей безжизненности и пустоте. Туман, лоскутными щупальцами, окутывает все, стремится проникнуть в душу. Не видно ни неба, ни земли. Не понятно, где верх, где низ. Поэтому страх постепенно побеждает, вместе со страхом, проникает туман. Он как живое существо. Да, он живой. И очень злой! Паника охватила меня и я побежала. Куда можно убежать от бесконечности? Но я всё равно бежала... выбивалась из сил, пот разъедал глаза, падала, поднималась и снова пыталась убежать. Но чем дальше рвалась и стремилась, тем больше увязала в равнодушной пустоте серого тумана. Слезы отчаяния, хлынувшие градом, не принесли облегчения. Не осталось надежды. Я рыдала взахлеб... и проснулась от рыданий.
   Свет, мелькнувший во сне, как призрачная звезда, оказался светом костра. Ты прижимал меня к себе и пытался успокоить. Гладил по голове, что-то шептал... я всхлипывала, не прислушиваясь, но что-то вдруг заставило меня вздрогнуть. Ты успокаивал меня на нашем языке! Ты умел говорить по-нашему!
   --Не плачь, успокойся, всё будет хорошо! - конечно, немного коверкая слова, говорил вполне понятно.
   --Ты знаешь мой язык?
   --Немного, просто долго кружил по степи в поисках. Волей-неволей, чуть-чуть научился. Надо же знать, о чем разговаривают у костра охотники. Чтобы не попасться им на глаза!
   --И ты сразу, мне ничего не сказал!
   --Теперь говорю.
   --Идиот! Да если бы знала, я сразу бы сказала! Не была потеряна целая ночь! Как далеко можно уехать за ночь? У тебя сильный конь, мы могли бы быть ещё дальше от стойбища! Немедленно собирайся, нам надо убраться как можно дальше от Первого!
   --Вот это да! Ты ещё руководить будешь своим похищением? - оттолкнув меня, отвернулся, -- И почему я "идиот"? Потому что стащил такую занозу? Что такое первый, или кто это? И почему, должен тебя слушать? Вообще, сейчас свяжу, заткну рот, положу на коня, и ты будешь просто девушка. Тоже мне, атаманша! Ты должна быть напуганной, робкой... мне так кажется. Но уж ругаться, точно не должна! - обиженно ворчал Охотник. Стало стыдно, чего я так накинулась?
   --Прости...--я прижалась к спине, обняла -- Это от испуга, так себя веду. Но не тебя боюсь. Дело в том, ты сам не знаешь, кого похитил. Я Говорящая с небом. Сегодня Обряд разрывания Священных Оков судьбы. Всегда Первый должен был разорвать пояс моего служения Великой Матери. И я стала бы его женой...
   --Стоп, поподробней, пожалуйста! Какой обряд? - ты прислушался внимательней, к моим словам. - Ты жрица Матери-Земли? Обалдеть! Похитил, так похитил! А я ещё удивился, что это на тебе столько кожи намотано. Так это защита, от таких, как я! Ха-ха!
   --Ничего смешного! Первый пошел на такое испытание, чтобы получить меня в жены. Думаешь, он спокойно стерпит исчезновение невесты? Да он всю степь перевернет! И я не уверена, что встреча будет радостной...
   --Что ты заладила, "найдёт, найдёт!". У нас тысяча дорог, а у него одна. Зато я как отличился, своровал жрицу! Такого у нас ещё никто не вытворял. Вот это номер! То-то я удивился, откуда в племени смуглых, как головешки, такая беленькая лапочка! Слушай, он что, собирался порвать этот хомут? Здоровый, наверное, мужик! Интересно, я смогу тоже вот так, голыми руками...
   --Ты что, не понял? Да он тебя порвет, не задумываясь, не то, что шнурок какой-то!
   --Ого! Сначала меня найти и поймать надо. Это, во-первых. Потом, ты за меня боишься? Переживаешь... уже хорошо. Так и до любви недалеко. Шнурок, ничего себе шнурочек! Я смотрю, ты не сомневаешься в его силах. Он тебе так дорог? Может, ты его любишь? Так не надейся, я что, зря вокруг племени, четыре полных луны отирался? Теперь ты моя. А пояс мы сейчас чикнем! - с этими словами, ты разрезал ножом Оковы.
   Я вздохнула:
   --Великая Мать рассердиться, надо было руками. Теперь нас, ничто не спасёт!
   --Не вешай нос. Я так понял, он тебя любит, но ты теперь моя! А я ничего не отдаю. Всё моё, это только моё. И потом, я не принадлежу к детям вашей Великой Матери. Мне она нет никто, это для вас она богиня. У меня другие боги, они мне помогут. Ведь помогали раньше, я живу и здравствую. Мы приедем ко мне домой, сыграем свадьбу, ты тоже станешь слушать моих богов.
   --Осталось малое, не попасть в лапы Первому. И тогда всё будет хорошо. Тем более, нам надо ехать!
   --Успокойся, ночью всё равно никуда не поедем. Дорогу не видно, конь может поранить ноги. На рассвете, тронемся в путь, я должен привезти тебя к себе домой. Свадьбу не в голой степи играть будем. А пока спи, впереди долгая дорога. - Охотник обнял меня и накрыл плащом,--Пусть тебе приснится твой новый дом!
   --А у тебя дома красиво?
   --Очень.
   --А как у вас играют свадьбу? Надеюсь, ваши невесты не посвящаются Великой Матери? Мне не будет больно?
   --Причём тут Мать-Земля? О какой боли ты говоришь?
   В общих словах, рассказала о наших свадебных обычаях. Ты даже подскочил:
   --Ничего себе! И после этого, у вас ещё женятся? Зверство, какое. Нет, у нас тебе не будет больно. Мы с тобой просто дадим клятву верности друг другу. И ты моя жена. Ну, ещё конечно все нас поздравят, попируем, дня три-четыре. Насколько еды хватит. А у меня и на неделю хватит! В общем, спи, повеселимся дома! - ты зевнул и засопел. А я думала, хорошие у вас обычаи. Думаю, мне понравится быть твоей женой.
   Над головой глубокая, перевернутая чаша, звёздного неба. Млечный Путь расчертил небо надвое. Это дорога к моему будущему дому. Там светло, там не будет больно и страшно. Там ты всегда будешь рядом, так же шутить и подкалывать. И обнимать... хорошо, спать чувствуя защиту. Только с тобой я была защищенной. Даже под открытым небом, посреди степи. Незаметно заснула, мне больше не снились кошмары.
   Я проснулась на рассвете. Вкусно пахло едой, жареным мясом. Повернув голову, увидела тебя. Охотник сидел вполоборота ко мне и над костром жарил зайца. Что-то напевал. Картина приятная, за мной редко кто ухаживал. А про завтрак в постель, даже думать не могла. Не имела права. Охотник обернулся на шорох:
   --Проснулась, соня. Ночью кричала: "поедем, поедем", а сама спишь до полудня! Вставай, а то всю жизнь проспишь.
   Заяц был вкусным, хорошо прожаренным. Мы ели, шутили, смеялись. Мне никогда и ни с кем не было так легко и свободно. Единственное, что немного расстраивало, ты всё же, не до конца понимал меня. Надо срочно учить твой язык. Вот по дороге и выучу.
   --Учи меня говорить, по-вашему.
   --Это ты придумала правильно. Дорога длинная, успеешь выучиться немного.
   --Длинная, это сколько дней?
   --Не дней, недель. Полторы луны.
   --А в какую сторону?
   --На закат, и немного на север.
   --Там же край Земли. Там Большая вода.
   --Тоже мне большая, река конечно не малая, но за ней ещё много места. Там не кончается мир. И там живут люди.
   --Такие белые, как ты и я?
   --Да, все такие белые. Я ещё немного загорел, пока отирался в степи. На моей Родине все светлые.
   --Странно, я всю жизнь росла с убеждением, что белых людей нет. А я с неба упала. Так мама говорила. А другие считали, что я Смерть. Поэтому и назвали Белая.
   --При чём тут смерть?
   --У нас цвет траура и смерти, белый. Как говорили сестры - это цвет безжизненный.
   --Глупость. Никакая ты не смерть. У нас ещё белей девушки. Дома тебя будут считать смуглой. Волосы только у тебя точно, белые. Мне это сочетание понравилось больше всего. - Охотник посмотрел на меня и покраснел. Тебе шло краснеть, ты трогательно выглядел. Я рассмеялась, надо же, меня будут считать темной! Опять буду ни как все.
   --Что тебя развеселило?
   --Это моя судьба, быть немного не от мира сего. У себя я белая, у тебя серая. А когда и где, я буду считаться нормальной?
   --Так это хорошо, значит ты единственная...
   Последние слова, Охотник проговорил тихо, почти прошептал. Я не заметила, когда он так близко подсел ко мне? Видела только его лицо, губы. Мне стало очень тепло, захотелось сделать что-то очень хорошее. Например, погладить по щеке... но я боялась шевельнуться. Не хотелось спугнуть такое призрачное, хрупкое счастье. Охотник сам меня поцеловал. А я только не сопротивлялась. Это был самый счастливый момент в моей жизни.
   Странно, глаза Охотника тоже потемнели, но они не казались мне страшными. Нет, совсем наоборот, только нежность вызывали твои потемневшие глаза. Хотелось смотреться в них вечно. И целовать, целовать...
   Наверное, мы много времени потеряли. Солнце было высоко, когда мы тронулись в путь. За спиной осталась прошлая жизнь и обрывки пояса. Если бы знала, как они нас подведут, я бы их съела, закопала, сожгла! Но мы с тобой просто впали в счастливое безумие. Ни ты, ни я, не подумали о заметании следов. И напрасно. До сих пор раскаиваюсь в своём легкомыслии. Или это не легкомыслие, а кара Великой Матери? Ведь ты не порвал, разрезал, тот чёртов пояс...
   А тогда, просто была счастлива, сидела у тебя за спиной, обнимала, смеялась. Ты так смешно коверкал слова. Потом, пытался учить меня своему языку. У нас получалось. Твой язык не был сложным, а может, попалась талантливая ученица. К вечеру, усталость взяла своё. Я задремала, положив тебе голову на плечо. Даже на коне, мне спалось лучше, чем на самой мягкой кровати. Ведь под щекой, чувствовалось твоё тепло.
   --Хватит спать, смотри как красиво! - я подняла голову от этих слов. Мы выехали на утес. Внизу протекала река. Такой обзор бывает только в степи. Линия горизонта терялась в дымке. Небо сливалось с землей, а наступающий вечер размывал границы. Непонятно, где кончается земля и начинается небо. У меня дух захватило от красоты.
   --Ты все-таки живешь на небе. Смотри, туда, куда ты меня везешь, уходит солнце!
   --Небо, так небо. Мне там нравится жить. Тебе тоже понравится. А пока спрыгивай. Я должен позаботиться об ужине. Подожди меня здесь, хорошо?
   --Хорошо. Жаль только, что пришлось проснуться.
   --Ну, ты и соня! Ночью надо спать, чем ночью заниматься будешь, если целый день проспишь?
   --Ну, я что-нибудь придумаю... мало ли интересных занятий! - Охотник странно посмотрел на меня, покраснел, и резко отвернувшись, послал коня. Я сначала, недоумевающе и растерянно, открыв рот, застыла на месте. А потом до меня дошел двойной смысл шутки. На меня напал дикий хохот, пошутила! Что он подумал! Ха, кто из нас больше порочен, я или он? Смеясь, спустилась к реке, пока Охотник добывает ужин, искупаюсь. Вчера целый день, пояс тиранил мое тело узлами. Сегодня пропиталась запахом коня. Искупаться не мешало.
   Охота длительное занятие, наверное, успею постирать, свою нарядную рубашку-платье. И работа закипела. В узлах, которые Охотник скинул с коня, нашла его смену одежды. Штаны с меня слетали, а вот рубашка смотрелась неплохо. Доставала почти до колен. Я переоделась и принялась полоскаться в воде. Через полчаса мое платье и все что нашлось из грязного в узле, сохло развешенное по прибрежным кустам. Оглядев дело рук своих, решила, что от меня есть маленький толк. И с чувством выполненного долга, пошла, купаться сама.
   Прохладная вода приятно холодила тело. Глубоко заходить боялась. Я не умела плавать. Поэтому зашла по пояс, и то, мне было страшновато. Казалось, что под водой могут быть духи реки. Вот сейчас подплывут и схватят за ноги! Поэтому, когда почувствовала, чьи-то руки, хватающие меня за ноги, взвизгнула громче раненого зайца! Охотник вынырнул, отфыркиваясь и смеясь. От всей души стукнула его по голове.
   --Дурак! Я же чуть не померла от страха! На ком бы ты тогда женился?
   Потирая шишку на голове, виновато смотрел на меня:
   --Прости, я не думал, что ты так испугаешься. И потом смотри, как пострадал за глупость. У тебя тяжелая рука. Чуть голову мне не проломила!
   --Где? Покажи, бедный, я же убить могла! Дай, посмотрю...--мне стало жаль тебя. Я совсем забыла о том, что раздета. Показалось, что у тебя кровь. Только увидев, как потемнели твои глаза, вспомнила, что на мне нет одежды. Ты отвернулся:
   --Да ничего страшного, были бы мозги, было бы сотрясение. Выходи из воды, а то замерзла. Вон, уже губы дрожат. Я искупнусь, - и отплыл как можно дальше. А я пошла, одеваться к берегу. Мы с тобой ещё стеснялись друг друга.
   В этот вечер ужин прошел в тишине. Я чувствовала себя виноватой. У тебя на голове, шишка точно осталась. А ты просто жевал и смотрел на огонь. Задумался. Иногда, мужчину надо стукнуть по голове, и он начнет думать.
   --Бела, а ты сама хочешь стать моей женой? Или из-за обстоятельств приходиться? - Охотник выдал на гора, перед сном, хорошо поужинав. Да, удар по голове, плюс сытный ужин, вот составляющие философии.
   --Я сама хочу стать твоей женой. Ты мне нравишься. Хотя, не всегда точно тебя понимаю. Но, некоторые всю жизнь живут, и не слышат друг друга. А мы с тобой, умудряемся при минимальном количестве слов, и наборе жестов, объяснять многое! Я не готова сказать, люблю тебя или нет. Но знаю, с тобой я счастлива. Это для меня очень много значит.
   --А что ты имела в виду, говоря про ночные занятия?
   --Имела в виду, что можно больше слов новых узнать! А вот что ты подумал?
   --Да ничего, просто спросить хотел. Наверное, то же, что и ты...--Охотник смутился. А я расхохоталась. С тобой, за эти сутки, смеялась больше, чем за всю прошлую жизнь. Вот и сейчас мы смеялись, лежа в обнимку, укрытые одним плащом. Над головой мерцали звезды, казалось, тысячи глаз смотрят на наше счастье.
   --Мы завтра переберемся за реку?
   --Нет. Завтра поедем на север. Тут очень широкая река. Там севернее есть более узкое место. И остров на середине. Легче будет перебраться. Ты ведь не умеешь плавать.
   --Да, не умею. И боюсь духов реки. Так и кажется, сейчас схватят за ногу и утянут на дно.
   --Вот поэтому поедем на север. Немного ещё посмотришь на степь. У меня дома степи нет.
   --А что у тебя дома?
   --Лес.
   --Лес? Что это такое?
   --Это много, много деревьев. До самого края мира, только деревья.
   --В лесу страшно! Там же не видно ничего.
   --Но и тебя не видно! Легко спрятаться. Я научу тебя не бояться леса.
   Мы заснули под утро, вволю наговорившись. И нацеловавшись.
   Утром снова продолжили путь. Чем дальше уезжали от племени, тем свободней себя чувствовала. Словно понемногу освобождалась от тяжелых оков. Может, просто больше привыкала к тебе? Сидя за твоей спиной, готова была ехать на край Земли. Даже дальше. Мне было не важно, куда ты меня везешь. Где мы остановимся вечером, только чтобы ты был рядом.
   Когда солнце начало клониться к горизонту, предчувствие беды охватило меня. Внезапный, жуткий страх, заставил оглянуться. Великая Мать! Зачем я оглянулась...
  
  
   Ни когда не оглядывайтесь назад, особенно в тот момент, когда вы счастливы. Наше прошлое ждет за плечами, оглянувшись, мы выпускаем на волю, призраков минувшего. Мне казалось, что всё позади, нас никто не догонит. Если бы не оглянулась тогда, может, так и было. Но я оглянулась...
   За спиной оставался Первый. А он не любил оставаться в проигрыше. Он ведь Всегда Первый!
  
   За спиной была погоня. Я еще не увидела, просто почувствовала, Первый идет за нами. Он уже рядом. Охотник обернулся ко мне. В его глазах увидела понимание. Зачем нам вообще слова? Мы друг друга понимали без слов.
   --Ты их видишь?
   --Нет, они ещё не показались. Но они уже знают, в какую сторону мы едем. И нас немного разделяет, полдня пути.
   --Откуда ты это знаешь?
   --Мне кажется, я связана с Первым ниточкой. Уже целый год, могу предсказать, день его возвращения из похода. Если бы я его любила, это было бы понятно. Но я только боюсь его. Он словно, слышит стук моего испуганного сердца, с другого края Земли! И сейчас, зря оглянулась. Я сама дала ниточку...--слезы капали из глаз. Охотник пришпорил коня, и степь замелькала, пролетая назад. Конь летел, мне иногда казалось, что копыта его, не касаются земли. Обнимая, уткнулась лбом в твою спину, в голове крутилась одна мысль: "Как же так, почему он нашел нас?" Степь большая, Охотник прав. А Первый уже за плечами. По запаху, что ли он идет? Волк, точно волк!
   У тебя был сильный конь, до самой темноты, безумный темп не спадал. Только в почти кромешной тьме, мы остановились. Я была без сил, конь тоже, да и ты устал. Костер мы не разводили, легли спать без ужина. Только сна не было, ни в одном глазу.
   --Охотник, ты должен оставить меня. Если Первый меня найдет, он не будет тебя преследовать! Тогда ты сможешь вернуться домой.
   --Ага! Сейчас! Все дела брошу и кинусь тебя оставлять! Удумала. Нет, никому тебя не оставлю. Не для этого украл. Столько времени потерял, а теперь "оставь меня"! Не дождется твой Первый. Я же тебе говорил, свое не отдам! Жадный я, понятно?
   --Он убьет тебя...
   --Не успеет. Чего ты так его боишься?
   --Не знаю. Просто у него такой взгляд. Я как кролик перед удавом, перед ним. Он смотрит на меня, и я становлюсь деревянной. Куклой в его руках. Я не хочу твоей смерти, поэтому лучше отдай меня.
   --Не отдам. Ни за что. Никогда. Все, даже не думай об этом. Спи, завтра трудный день...
   --Конь сильный, но он долго не выдержит. А у Первого всегда два коня. Он, без заводного, не отправляется из лагеря. Нас догонят, завтра, к полудню.
   --К полудню, это хорошо. Только бы не раньше. В полдень мы оторвемся от них. Первый верит богам?
   --Да, наверное. Я не знаю, во что он верит, а во что нет. Я с ним всего один раз говорила. Несколько минут, в то утро.
   --Должен верить. Иначе не пошел бы на этот бред с поясом. Если он догонит нас завтра в полдень, мы будем спасены. Если раньше, я умру. Все, теперь спи! - Охотник обнял меня, и я успокоенная заснула. Он что-то придумал, он спасет меня от рук Первого.
   Душа моя, птицей вырвалась из груди, в черное, безлунное небо. И устремилась на восток. Я даже во сне, пыталась узнать, предугадать, любое действие Первого. Боялась за тебя. Несколько минут полета, и вот он, Первый. Он сидел на земле. Не спал, не отрываясь, смотрел в ночь. В сторону нашего ночлега. Словно знал, что мы там находимся. С ним были воины моего племени. Много, почти три десятка. Они-то спали. Только Первый сидел. Заглянула в его глаза. Великая Мать! Меня ослепила ярость, бушующая в них. Огнем такой ярости, можно испепелить всю Землю!
   Он что-то держал в руке. Я опустилась пониже, это был обрезок пояса. Первый мял его, ремень шевелился, как живая змея в руках. И вдруг он порвался! А Первый даже не заметил. Бросил обрывки, и достал ещё один кусок Оков судьбы. Вот тут поняла, Первый порвал бы пояс, как паутинку. Он не зря, не сомневался в своих силах. Но сейчас, именно эти обрывки, вводили сердце Первого в ярость.
   Обрывки! Они навели на след. Дальше уже элементарно. Сколько водопоев в степи? Достаточно узнать первичное направление, потом ехать и проверять места водопоев. Вот как он нас нашел! Мы сами указали ему путь! Надо проснуться, сказать Охотнику.
   Первый поднял голову. Он смотрел на меня, он меня видел. Не понимаю, как он мог? Мама говорила, в таком обличье, Говорящих с небом никто не видит. Но он видел! Глаза его прищурились, стали похожи на лезвия. Огненные лезвия. Ярость вырывалась наружу, искала выход. Она сожгла ему душу.
   --Посмотрела? Теперь лети обратно. Завтра я с тобой поговорю наяву. Ты не улетишь от меня, Белая!
   От его слов, птица стремительно понеслась обратно. Как только она нырнула мне в грудь, я открыла глаза и вскрикнула. Он догонит, даже в ад пойдет, но догонит!
   Мой вскрик разбудил тебя. Спросонья, ты покрепче меня обнял, словно пытался отогнать кошмар, напугавший меня.
   --Он догонит.
   --Кто догонит? - Охотник приоткрыл глаза,--Ты опять видела страшный сон?
   --Нет, я узнала, где они, сколько их и верит ли Первый богам.
   --И что?
   --Их три десятка. Они очень близко. Первого не остановит ничего. Он даже в ад, не задумываясь, пойдет, но догонит меня! Нас, он нашел из-за обрывков пояса. Они у него. Он крутит по одному такому обрезку в пальцах, пока не порвет от ярости. Потом, достает следующий.
   --Тогда пора в путь, раз он близко. Небо уже светлеет на востоке.
   Восток заалел. Цвет крови капал росой с небес. Казалось, это не солнце встает, а разгорается ярость Первого. Он был как раз там, на востоке. Я смотрела на раненую зарю, пока ты собирался в дорогу. Отстань от нас, Первый! Пожалуйста...
   Охотник подошел и тронул меня за руку. От прикосновения вздрогнула. Словно очнулась от гипноза. И вот я уже за твоей спиной, на коне. Мы снова пытались обмануть судьбу.
   --Нам надо свернуть. Первый идет по прямой, проверяет каждую, подходящую, для ночевки стоянку. Если мы свернем в безводную степь, он потеряет ненадолго след.
   Охотник оглянулся на меня и задумался:
   --Ты права, только у нас нет запаса воды. Первый нас не найдет, нас смерть найдет. Так что поехали к реке. За ней, по-вашему, кончается Земля. Воины могут отказаться переплывать её. А Первый переплывет. Но на той стороне, мы будем равны. Один на один. Вот там и разберемся с твоим кошмаром,--Охотник пришпорил коня,--Я все правильно придумал!
   --Ты не продумал одного, он сотрет тебя в порошок! Я боюсь за тебя! Не хочу тебя терять...--мои слезы промочили тебе всю спину.
   --Бела, он не сможет меня стереть в порошок. Ты раньше меня утопишь, в слезах. Прекрати плакать! Ты мне сердце изранила. Мне больно, когда ты плачешь. Не плачь, прошу тебя! Лучше улыбнись, в полдень мы станем свободны. И никто уже не разлучит нас. - Охотник гнал коня вперед, к реке. Великой реке. Там, за рекой, новая жизнь, новый дом, новый мир. Только Первый меня туда не пустит. Согласна, пусть не пускает, только не убивает тебя.
   Мужчины не сдаются. Они отстаивают свое, до последнего, и компромиссы их не касаются. Иначе они не были бы мужчинами! Мне надо самой решиться. Я не могу допустить твоей смерти. С тобой моя душа, с тобой моя жизнь. И ты должен жить. Пусть меня рядом не будет, но достаточно знать, что ты есть. Я приняла решение, осталось немного подождать.
   Впереди блеснула река, широкая, свободная, спокойная, степная река. Над ухом просвистела стрела. Это Первый! Он дал знак остановиться, если бы хотел попасть, то попал. Я поблагодарила Великую Мать, что сижу за твоей спиной. Если бы сидела впереди, он убил тебя, не задумываясь. Ты обернулся ко мне, в глазах плясали чёртики. Они смеялись, словно, ты веселое представление смотрел, а не убегал от смерти!
   --Ого! Меткий твой поклонник! Хороший выстрел, стреляет, почти как я! Разозлился, прекрасно! Теперь точно поплывет за нами. Держись, Бела! Сейчас конь войдет в реку, как только почувствуешь, что он плывет, соскальзывай с него и держись руками за гриву. Он не даст тебе утонуть.
   --А ты?
   --Я сам поплыву, рядом. Я умею плавать. Жаль, что не хватило времени, смастерить хоть маленький плот. Тебе придется потерпеть, плыть самой. Река большая... только не бойся, там нет злых духов. Я их знаю, они добрые! Они не будут хватать тебя за ноги.
   Тем временем, конь стремительно врезался в реку. Брызги веером разлетались в стороны, от конской груди. В мгновения ока, вода охватила меня. Тебя уже не было, ты плыл рядом. Я судорожно ухватилась за гриву. Большим усилием воли, подавляя панический ужас перед бездонной рекой. Охотник часто подныривал, спасаясь от града стрел. В мою сторону не стреляли. Оглянувшись, увидела, ты был прав. Воины остановились на берегу. Только Первый не задержался. Он уже в воде. Я отвернулась, стараясь сосредоточиться на плавание. И посмотрела в твою сторону. Сердце замерло. Там, где ты только что нырнул, расплывалось пятно крови. Попали, они все-таки попали в тебя! Неужели...
   Охотник вынырнул. Из плеча торчала стрела. Твой план не удался. Теперь ты точно не справишься с Первым. Прости меня, Охотник! Отпустила гриву и закрыла глаза. Лучше утонуть, чем стать причиной твоей смерти! И утонула бы, будь река горной. Но эта спокойная, величавая вода, просто подхватила меня.
   Я судорожно плескалась, как кутенок. Уже не различала, где верх, где низ. Ужас справился со мной, паника мешала понять, где нахожусь, что делаю. Потому быстро выбилась из сил. Перед лицом пронеслась гирлянда пузырей. Серебряные, переливающиеся шарики. Странно, они стремительно летели вниз. Туда, где светило солнце. Разве солнце под ногами? Словно со стороны, видела, как медленно опускаюсь на дно. Лицом вверх. В последние мгновения жизни, чья-то сильная рука, ухватила меня за шкирку и потянула наверх. А потом мрак обморока. Я потеряла сознание...
   Солнце брызнуло в глаза нестерпимо ярким светом. Я жива, раз мне больно. Но где я? Открыла глаза пошире и снова их зажмурила, уже от страха. Мои глаза встретились с глазами Первого. В них уже не горела ярость, они были ледяными.
   --Ты зачем так поступила со мной? - вопрос, конечно интересный. Но ответа у меня на него не было. Так же, как и на остальные вопросы. Поэтому, решила молчать. Что я могла сказать ему? Ничего.
   --Что молчишь, сказать нечего? Белая, скажи просто, он украл тебя. Силой удерживал, ты не могла сбежать. Я пойму, ты ведь просто женщина. Слабая, худенькая...--Первый словно успокаивал сам себя. Он искренне хотел верить в то, что говорил.
   Что меня дернуло за язык сказать правду? Невозможность предать тебя. Я не могла поступить иначе.
   --Он украл меня, но я сама оставалась с ним. Я люблю его! Он такой же, как я, Белый! И я не хотела возвращаться обратно. Даже если бы он прогнал меня, я бы шла за ним вслед. Туда, где живут такие, как я! - последнюю фразу, почти прокричала. Увидела бешеные глаза Первого, занесенную вверх руку, и вжала голову в плечи. Я ждала, когда он ударит. Но удара не последовало. Потихоньку приоткрыла один глаз. Какая мука отразилась на его лице!
   --Ты думала, я могу тебя ударить? Чем я тебя обидел? За что мне все это...Великая Мать! - сколько боли в его словах. Именно эта боль меня добила. Я разрыдалась. Слезы лились потоком, мне было жаль себя, Охотника, Первого. Всхлипывала, размазывая слезы, как маленькая. Даже в детстве так не плакала. Наверное, истерика дала выход эмоциям, накопившимся за весь этот безумный день. Первый смотрел на меня, и не пытался успокоить.
   --Не реви! Вождь и жрицы решат, что с тобой делать. Мне уже все равно!
   Великая Мать! Какое облегчение принесли мне эти слова. Значит, Первый не станет догонять Охотника! Ему ничего не грозит! Его не станут убивать! Какое счастье! Слезы мои высохли в один момент. Я чуть не рассмеялась. Такое облегчение, знать, что ты вне опасности. Не знаю, что решил Первый, увидев мое довольное лицо. Наверное, подумал, что сошла с ума, от переживаний. Он молча подхватил меня и посадил перед собой, на коня. Так мы и ехали. О чем нам было говорить? Говорить было не о чем.
   Путь теперь лежал обратно, на восток. Я смотрела прямо и старалась не думать о будущем. В голове было пусто, как в сухом колодце. Все мысли, чувства, остались где-то позади, в прошлом. Как кукла сидела на коне, спиной чувствуя Первого. Ну и черт с ним! Теперь все равно ничего не исправишь. Да и не хочу ничего исправлять! Только ты, мой Охотник, ты в безопасности. И ты живой...
   Даже не помню, как мы остановились на привал. Не помню, ела или нет? Спрашивали меня о чем-то еще, или нет? Полный провал памяти. Хотя была в сознании, по крайней мере, мне так кажется. Спасительный сон, во сне началась настоящая жизнь. Мне снился Охотник, его смеющиеся глаза. Нежные и заботливые руки. И губы, такие сладкие! Целовалась с ним, во сне... нет! Наяву! Он целует меня, неужели вернулся за мной? Окончательно проснулась. Да, меня целуют. Нежно и очень бережно. Я прошептала твое имя. В то же мгновение, щеку обожгла боль пощечины.
   --Тварь! - это Первый, так мило меня разбудил. Сладким поцелуем и ударом. Коктейль в его вкусе. Больше ничего не надо было говорить. Прижимая руку к горевшей щеке, смотрела ему в глаза. Он не выдержал, отвернулся и ушел. До самого рассвета лежала без сна. Мне было жутко, от одной мысли, завтра снова ехать с Первым. Он убьет меня. Я сама его доведу. Не нарочно, просто нашла коса на камень.
   Утром Первый молча подошел ко мне. Как куль, забросил грубо на коня, и маленький отряд тронулся дальше. Я старалась не дышать, хотелось стать незаметной. Лучше вообще исчезнуть! Первый молчал до полудня, потом не выдержал.
   --Чем он лучше? - вопрос был задан в никуда. Он не обращался ко мне лично. Я сделала вид, что не слышу. Но Первый уже не мог остановиться.
   --Белая, я тебя спрашиваю, чем он лучше? - ярость и злость в голосе, не оставляли сомнений, что бы я не ответила, мне это выйдет боком.
   --Он Белый, он умеет смеяться, он меня любит. Мне с ним легко. Я не боюсь его... - последние слова прошептала.
   Первый молчал, думал. Рука его, лежавшая на моей талии, сжалась так, что стало больно дышать. Но я терпела, боялась своим шевелением напомнить о себе. Только когда дыхание мое начало прерываться, Первый с недоумением посмотрел на свою руку и отпустил. Даже не отпустил, он отдернул руку, как будто обжегся. Жаль, не шею он мне так сжал! Как бы все стало проще.
   --Почему ты боишься меня? - вторая стадия. Первый, не был бы Первым, не попытайся докопаться до истины.
   --Не знаю. Я всегда боялась тебя.
   --А сейчас? Сейчас боишься?
   --Боюсь...
   --Почему?
   --Ты делаешь мне больно.
   --Чем? Чем делаю тебе больно?
   --Ночью, ударил.
   --Но сейчас, сейчас разве бью тебя?
   --Нет.
   --Тогда почему боишься?
  Я не выдержала:
   --Отстань! Ты жестокий, ты смотришь на меня, как на добычу! Словно заранее распределяя, как будешь шкуру спускать! У тебя в глазах, вижу только смерть! Ни разу в них не было любви! Кто-нибудь, может похвастать, что видел тебя смеющимся? Или на худой конец, улыбающимся!
   --Для обмирающей со страха, ты слишком много говоришь!
   --Я молчала! Ты сам до меня докопался! Чего от меня хочешь? Услышать слова раскаяния? Не услышишь! Я проклинала тем утром, что родилась на свет. Я молила Великую Мать о чуде! Она услышала мои молитвы и послала мне Охотника. Ты можешь убить, но я не раскаиваюсь! - Первый наотмашь ударил меня. Я скатилась с коня, упала. А он стоял, смотрел сверху вниз, словно кара небесная. Только одно жгло душу, я не могла убить его на месте!
   Старый охотник, молча подъехал к нам. Не торопясь, помог мне подняться и сесть на своего коня.
   --Оставь её! - голос Первого не обещал ничего хорошего.
   --Она поедет со мной.
   --Оставь, я сам с ней разберусь! - Первый уже вошел в стадию бешенства.
   --Не оставлю. Она поедет со мной. Ты только бьешь её. - Слава Великой Матери, старик не отдал меня Первому. Я вцепилась в него, как в родного. Любого другого, Первый размазал бы на месте, но старик был его отцом. Именно он спас меня. Если бы я осталась с Первым наедине, смерть моя, не заставила бы себя ждать.
   Весь день тряслась, сидя на коне, за спиной старика. Он не мучил меня вопросами. Не читал мораль и не грозил. Наоборот, пытался успокоить. Молча, просто помогая на привалах. Не подпуская Первого ко мне. Первый, тоже не пытался подойти, пока старик рядом. А я была благодарна мудрому старику. Впервые, соплеменник пришел мне на помощь. Меня это удивляло, но не мешало понимать, старик не столько меня жалел, сколько своего сына. Он понимал, что Первый в бешенстве мог натворить такого, что не оставит ему выбора в действиях потом. Отец знал своего сына.
   Через день, на горизонте показался поселок. У меня сердце ушло в пятки, от страха. Что меня ждет? Может, все не так уж и страшно? Может, поругает мама, свою непутевую дочь. Ну, ещё накажет. В крайнем случае, выпорет. Зато точно не отдадут в жены Первому. Ведь теперь я опозорена! Я провела с чужим мужчиной, почти трое суток наедине. Это большой грех! Но не смертельный. Помню, два года назад, одна девушка тоже сбежала. Её догнали, жениха побили немного. Заставили жениться. Теперь у них сын растет. Правда, у меня жениха не осталось, но что мешает вернуть меня к Говорящим с небом? Я же не потеряла девственность. Скажу об этом маме. Подумаешь, потерплю довольно унизительный осмотр. Зато не надо будет выходить замуж! А служить Великой Матери, это счастье. Не надо слушать никого. И можно спокойно, всю жизнь вспоминать Охотника...
   Солнце опускалось, когда наш отряд въехал в поселок. Со всех сторон меня окружили злобные взгляды. От людской ненависти, стало тяжело дышать. За что они меня так ненавидели? Что я им сделала плохого? Наоборот, хотела уйти от них. И не видеть больше никого. А теперь, с трудом сдерживала слезы, чувствуя их ненависть. Глупая девочка, ещё не понимала, как я влипла!
   Старик незаметно погладил меня по руке: "Не бойся, может все будет хорошо". От его слов, стало чуть легче. Если хоть один меня жалеет, может, найдется и другой такой же. Я выпрямила спину и стала держаться с достоинством. Нельзя раскисать, впереди меня ждал суд. Суд оказался "страшным".
  
  
   Любовь без взаимности, мучение. Как для любящего, так и для любимого. Особенно, если тебе навязывают свою любовь, искренне думают, что "осчастливили". Бывает такая любовь-опека, которая давит своей монументальностью, заставляет задыхаться. Редко кому удается вырваться, на свободу, от такой "любви". Ещё хуже, если тебя перевоспитывают. Это нелепость. Раз ты полюбил человека, значит он того стоит. А если хочешь воспитать его, то ты уверен, в своей любви?
   Нет на земле идеальных людей. Невозможно воспитать идеал. Работа, по "воспитанию любимого", самое гнусное и неблагодарное занятие. И не понятно, кому больнее от этого...
  
   Совет собрался для решения моей судьбы. Я не успела поговорить с мамой. Мне не дали такой возможности, а сразу повели на суд. В дело вмешались верования соплеменников. Как я могла забыть о Великой Матери? Дело было не в побеге девушки. Оскорбление Богини, вот мой грех! Это Первый постарался. Его ревность требовала крови. Моей крови!
   Вождь сидел и смотрел на меня. Он молчал. В его глазах стояла растерянность. Я поняла, он просто не знает что делать! Дела, Говорящих с небом, не его компетенция. Жрица оскорбленной Богини, не имела права голоса на суде. Она моя мама! Конечно, Вождь растерялся. Но решение нужно было принять, люди ждали. Вождь вздохнул и поднялся:
   --Кто скажет против Белой? - понятно, он решил, пусть судят другие,--Мы выслушаем любого!
   --Я! Я скажу против Белой! - Первый дождался своего часа. - Она оскорбила Великую Мать! Три дня, провела с чужаком и не раскаивается в содеянном!
   --Почему ты так говоришь? Её похитил чужак, все охотники подтвердили это. Ты сам осмотрел следы, сам видел, она сопротивлялась! - Вождь не хотел связываться с Великой Матерью. Моя смерть ему была не нужна! Мама, Говорящая с небом, много может напакостить, если её разозлить!
   --Да Вождь, сначала сопротивлялась. А потом не хотела возвращаться! Это тоже могут подтвердить воины, бывшие со мной! - Первый шел на пролом, ему нужна была моя кровь. Как компенсация, за непролитую кровь Первой ночи. Я молчала, ждала. И не было желания защищаться. Зачем? Жить дальше, без тебя? Мне это надо? Да и не спрашивали меня ни о чём. Я просто стояла, а они говорили, словно меня не было там вообще!
   --Кто может опровергнуть или подтвердить слова Всегда Первого? - Вождь всё не принимал решения. Тянул время. Люди молчали. Молчали воины, доставившие меня назад. Ни "да", ни "нет", не прозвучали. Первый снова взял слово:
   --Она сама мне сказала, что не хотела возвращаться! Слова самой Белой, могут считаться подтверждением? - Первый окинул взглядом собравшихся,--Пусть она вам повторит то, что сказала мне!
   Вождь посмотрел на меня:
   --Что ты можешь сказать нам, Белая?
  Накатило равнодушие. Мне стало всё равно, что будет дальше. Жить с людьми, так ненавидящими меня? Зачем?
   --Да Вождь, я не хотела возвращаться!
   --Почему?
   --Потому что чужой, был Белым. Как я!
   --Тогда понятно, ты просто решила, что он послан Великой Матерью! Я не вижу греха на тебе! - Последний аргумент Вождя прозвучал. Он старался, как мог, вытягивал из ловушки, в которую меня старательно загонял Первый.
   --Вождь, он не был посланцем Богини! Он обычный человек! За Великой Водой не край Мира! Там живут люди, такие же, как мы! Как я... Белые! - я сама решила свою участь. Но молчать и врать, не собиралась!
   Первый с удовольствием ухватился за мои слова:
   --Теперь ты видишь Вождь, она не раскаивается! Все люди видят, она виновна! Она оскорбила Великую Мать!
   --Не ровняй себя и Богиню, щенок! - старый охотник, отец Первого не выдержал, -- Она виновна лишь в том, что не хочет быть твоей женой!
   Ого! Суд становился всё интересней! Первый замолчал, на отца он не мог поднять руку. Тем более вызвать его. А я с трудом сдержалась. Хохот меня щекотал изнутри. Отповедь сделала свое дело, Первый смутился и ушел из круга. Совсем покинул суд. Тем временем Вождь принял решение, он нашел хороший выход из положения.
   --Пусть её судят Говорящие с небом! Это их проблема. Нам, простым людям, не стоит вмешиваться в дела Великой Матери! Как они решат, так и будет! Я всё сказал!
   Говорящие с небом, ещё не покинули наше племя. С одного суда, я попала на другой. И здесь маме не дали слово. Она страдала молча. Старая жрица, оплетавшая моё тело ремнем, три дня назад, теперь слушала мой рассказ. Очень внимательно слушала. А я говорила, всю правду. Не хотела ничего скрывать. Старуха не смотрела мне в глаза, она смотрела на землю под ногами. Задумчиво кивая, в такт моим словам. Словно соглашаясь со мной. Поэтому, её решение, не сразу достигло моего сознания. Слишком страшным оно было. Меня отдали Великой Матери. Без проливания Крови. Это был конец.
   Отданных на суд Великой Матери, привязывали к столбу. До новой Луны. Никто не смел, кормить наказанного, разговаривать с ним, и тем более, поить. Если человек выживал, считалось, что Богиня оправдала его. Но в моем случае, это было нереально, новолуние только началось. Без еды можно столько выдержать, но без воды... Мне оставалось только склонить голову и принять все как есть. Разрезанный пояс достал меня, из прошлого! Его нужно было порвать...
   Говорящие с небом, вышли из кибитки. Я осталась с мамой наедине. Странно, я не боялась. Пустота и оглушенность, вот два чувства, которые остались во мне. Полное оцепенение. Мама тихо плакала, но ничего не говорила. Что она могла мне сказать? А я не хотела говорить. Мне было всё равно. Смерть, так смерть. Значит, это нужно кому-то.
  
   В шестнадцать лет, люди не боятся смерти. Юность бессмертна. Инстинкт самосохранения, а с ним и страх перед смертью, приходят позднее. Гораздо позднее. Молодые не ведают страха, кажется, что в последний момент, спасение придет. А если что и случится, то с кем угодно, только не со мной. Ведь я не могу умереть... Смерть, это что-то далекое, это только со стариками случается. А у меня впереди целая вечность, сорок или тридцать лет, жизни! Смешное заблуждение, эта "вечность", так быстротечна...
  
   Последняя ночь жизни. Я не понимала, что она последняя. Меня больше заботило другое, как там Охотник. Ведь он был ранен, все ли хорошо у него. Мама тихо сидела и ничего не говорила. Она тоже, словно в кому впала. Ночь тянулась долго. В поселке слышны были приготовления к завтрашней казни.
   В степи трудно с бревнами. Поэтому, столб для наказания, хранился как величайшая ценность. Много поколений пережил этот столб. Сейчас его вкапывали на площади, в самом центре поселка. Чтобы все могли видеть, как буду медленно умирать.
   За что только они меня ненавидели? Ведь сколько разнообразных зрелищ я им принесла! Сплошные развлечения! То на мне пояс рвать собираются. То казнить меня будут! Весело... того гляди расхохочусь! Я лежала, уставившись в потолок невидящим взором, а в голове крутились именно эти, глупые мысли. Пустота и серость, вот точное описание моей жизни. А потом, неожиданно появился ты! Мелькнул, как падающая звезда, и скрылся в тумане. Осталось только это противное, скрежетание лопат по утоптанной земле. И долгая, долгая смерть.
   Два с половиной дня, это много или мало? Мне казалось, что целая вечность отделяла меня, от того утра. Я сильно изменилась. Может это и есть, взросление? По-моему, это можно назвать старостью. Потому что не осталось страха, перед смертью, или ещё перед чем. Только нудное ожидание утра. Так хотелось побыстрей, закончить это глупое, и безнадежное занятие, жить. Всё равно тебя не будет рядом, никогда... так какая разница, живу я, или умерла уже. Я жила, только эти два с половиной дня.
   Голос мамы вывел меня из задумчивости.
   --Белая, уходи. Они скоро все уснут, за ночь можно далеко уйти!
   --Нет. Я никуда не пойду.
   --Но тебя убьют!
   --Пусть убивают. Может им легче станет. И потом, мне ли бояться смерти? Я же Белая! Смерть мне сестра названная...
   --Ты умрешь...
   --Знать судьба такая. Если я уйду, то тебя поставят к столбу вместо меня. Людям надо кого-то наказать. Они найдут виновного. А мне все равно умирать, и так, зажилась на этом свете. Хочу обратно, к Великой Матери.
   Мама заплакала. Тихо и безнадежно. Я повернулась к ней.
   --Не плачь. Мне, правда, лучше умереть. Зачем мне жить? Я устала бороться с несправедливостью мира. У меня не будет ничего хорошего впереди. Это лучший выход для меня, смерть. Одно только плохо, зачем так жестоко её растягивать?
   --Я не хочу твоей смерти! Это не нужно Великой Матери! Это несправедливо...--мама замолчала, около кибитки послышались шаги. Мы с ней, не сговариваясь, изобразили спящих. Привлекать внимание соплеменников не хотелось нам обоим.
   Полог кибитки откинулся, темная тень, крадучись, двинулась в сторону моей постели. Я знала кто это. Не видела, но знала. Это Первый. Может, между нами и впрямь, протянута тонкая нить? Иначе, откуда я это знала? Почему его чувствовала? Одним страхом этого не объяснишь. Это что-то другое.
   Руки Первого, противные и жадные, заскользили по моему телу. Он навалился на меня своим телом. Я попыталась вскрикнуть, но ладонь его, прервала мой крик. Горячо зашептал:
   --Белая, не надо. Не кричи, я не хочу ничего плохого... Я просто пришел сказать... Я не хотел такого решения! Это не нужно никому! Я увезу тебя, далеко-далеко. Никто нас не найдет! Мы будем с тобой счастливы... ты и я. Я никогда тебя не обижу. Прости, Белая! Я люблю...--Первый уткнулся в мои волосы. Я поняла, что если он не освободит мне рот, я задохнусь. Первый тоже почувствовал, что дыхание мое останавливается, и отпустил руку. Я глубоко вздохнула, полной грудью. Великая Мать! Он чуть не убил меня!
   --Я никуда с тобой не поеду! Уходи...
   --Почему? Белая, я же люблю тебя! Я давно должен был тебе сказать. Но не мог решиться. Целый год тренировался, рвал ремни руками... Отец мне посоветовал, как можно получить в жены, Говорящую с небом. И когда почти получилось, появился этот... Чем он лучше меня? Что я не так сделал? Скажи, я сделаю, так как ты хочешь! Я Землю переверну... Луну с неба достану... Хочешь, организую поход и завоюю страну, для тебя! Хочешь, принесу благословение Великой Матери? Или её притащу к тебе... Только не надо, так холодно смотреть... ты убиваешь меня равнодушием! Своим отказом...
   Я расхохоталась. Это я его убиваю, не он меня! Да, вот она, хваленая мужская логика! Куда там, до пресловутой женской! Это я его убиваю! Истерический хохот, произвел странное воздействие на Первого, он засмеялся:
   --Да, смейся! Это правда, смешно, что я в тебе нашел? Сам не знаю! Но ты можешь делать, что хочешь. Ругай, бей, смейся... Только люби меня, Белая! Я ночью узнал о решении, принятом Говорящими с небом. Отец сказал. Я ведь ушел в степь... А тут понял, если с тобой что случиться, я умру! Мне нет жизни без тебя! Белая...--Первый целовал меня, а я чуть не плакала от беспомощности. Как отвязаться от него?
   --Я на руках унесу тебя, на край мира. И тебя никто, не отнимет. Если бы я был, на месте Охотника, ты не была сейчас здесь. Он не больно хотел тебя оставить...--Этого я не выдержала.
   --Не смей его касаться! Если бы не ты, со своей никому не нужной любовью, я была бы счастлива! - Первый замер, глядя мне в глаза.
   --Никому не нужной?
   --Да, никому не нужной! Я не хочу тебя видеть!
   --Белая, тебя убьют. Я могу спасти тебя!
   --Лучше умереть, чем остаться с тобой наедине! Я не хочу тебя...
   --Не надо так со мной...--голос Первого, глухой и хриплый, был полон скрытой угрозы. Но мне было все равно. Чего бояться? Хуже смерти, ничего не бывает!
   --Ты что, угрожаешь мне? Первый, чего я могу бояться? Потерять любовь? Я её потеряла, по твоей милости. Потерять жизнь? Я потеряю её завтра, с твоей легкой руки! Чем ты хочешь напугать?
   --Я не хочу напугать. Но не надо делать мне больно! Я не заслужил этого...
   --Ага! Ты заслужил награды, как герой! Героический поступок, поймать девчонку и приволочь её на растерзание. А потом, добившись казни, прийти, и сказать: "Хочешь жить? Люби меня! А я, так и быть, спасу". Очень героическое деяние! После этого, ты думаешь, я смогу остаться с тобой наедине? Нет!
   --Белая...--Первый смотрел на меня, не верящим взглядом,--Ты именно так все понимаешь?
   --Да, я так все понимаю!
   --Ты боишься меня...
   --Нет, вот теперь не боюсь. Это прогресс! Я презираю тебя, но не боюсь!
   --Глупая девочка... ты не меня боялась, а любви ко мне! Думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь нить, связывающую нас? Знаю. Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Но не буду тебе навязываться. Прости, этот суд... моя ревность ослепила меня. Я одно могу сказать, я умру с тобой. Ты сама все увидишь...--Первый встал и вышел. Я поверила в его слова. Умереть со мной, он мог. Странное чувство, перестала его бояться. Поумнела что ли?
   Шаги Первого стихли и мама, подала голос.
   --Зря ты так, Белая. Он любит тебя, он спасет тебя! Давай, я схожу за ним, скажу, что ты передумала. Ты согласна... и он увезет тебя!
   --Не надо. Пусть идет своей дорогой.
   --Белая, ты делаешь ошибку! Я прожила жизнь, мне видней со стороны. Послушай меня!
   --Мама, успокойся! Спи, мне немного осталось. Не хочу больше, даже говорить о нем! Лучше умереть, чем быть его женой...
   На рассвете меня вывели к столбу. Племя собралось вокруг. Все с интересом смотрели. Нет, правда! Как много интересного я принесла в жизнь племени. Такого разнообразия зрелищ, люди давно не помнили. Тем более, со столь коротким перерывом. Казнь была не так красочна, как Церемония одевания Священных Оков. Но тоже, порядочное развлечение. Тем более не на один день. Все зависело от моей крепости, на сколько меня хватит.
   Мои руки привязали к бронзовому кольцу, закрепленному на столбе. Для этого использовали обрезки Оков судьбы, привезенных Первым, вместе со мной. Привязали с таким расчетом, что стоять я могла, только на цыпочках. Не было никаких речей, не было церемоний. Все прошло буднично. Все уже собрались расходиться, когда Первый разнообразил тусклое развлечение.
   Он вышел в круг. Распустил прическу воина и сел на землю, напротив меня. Прическу воина, распускали только в двух случаях, при изгнании из племени. И на похоронах. Всегда Первый принял решение, он всему племени дал понять, что умрет вместе со мной. Ропот приглушенных голосов прокатился по площадке. Люди недоумевали, зачем это надо? Вождь посмотрел на Первого, но ничего не сказал. Первый имел право, поступить так, не объясняя мотивов. Тихо переговариваясь, обсуждая странное поведение Первого, люди разошлись по своим делам. Мы с ним остались одни.
   Он сидел напротив меня. Ничего не говорил и не отрывал глаз от моего лица. Словно ждал чего-то. Я не могла понять, чего он ждет. А через короткое время, меня это перестало волновать. Стало не до Первого. Сначала было не трудно стоять. Просто стоять. Но через небольшой промежуток времени, ноги стали ватными. Я перестала их чувствовать. Пальцы занемели. А потом, потеряла сознание. Но только меня накрыла спасительная пелена, как жуткая боль, в плечевых суставах, привела в чувство. Под тяжестью тела, ремни врезались в запястья, по рукам потекла кровь.
   Солнце подходило к зениту, когда я прокляла все на свете. Молча. Я так и не заплакала, сама не ожидала такой стойкости от себя. Слезы словно пересохли. Стонать тоже не стонала. Не от гордости или силы воли. Просто не было сил стонать. Больше всего донимали мухи, налипшие на кровь. И очень хотелось пить... Странное чередование, боль, мрак, боль, мрак... Сознание уходило и тут же возвращалось. Принося новые муки, жажду и не возможность согнать проклятых мух! Я молила Великую Мать о дожде, о ночной прохладе... А солнце медленно-медленно, тащилось по небу. Как эти мухи... Никогда раньше не думала, что они столь противны!
   Я не могу сказать, сколько времени так стояла. Сутки, двое... не знаю. Мне казалось, годы. Сколько времени висела без сознания. Сколько думала о воде...Вечность, даже чуть больше вечности... Ночь настала, но не принесла облегчения. Ничего не изменилось. Глаза раненого зверя, глаза Первого... Боль, мрак... Кровь,... как жаль, что не могу дотянуться до неё... Ведь она мокрая... как вода...Пить! Мухи... опять эти жуткие мухи! Зачем их создала Великая Мать? Слипшиеся волосы, падают на лицо... противно! Мурашки по шкуре... а, это опять Первый смотрит! Какие у него глаза... ему больно! Странно, разве ему больно?
   Пот стекает по лбу, и так пить охота, а тут последняя влага убегает прочь. Утро нового дня... или ещё вчерашний день? Первый, он все сидит... даже не шевелиться. Может, уже умер? Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Боже, как же ему больно! Бедный! Мне стало его жаль. Наверное, я сходила понемногу с ума, но с каждой минутой становилось жаль Первого, больше и больше. Я забыла о воде, о мухах... только его глаза, полные такой муки. Вот его надо жалеть! Чего жалеть меня, пусть два дня, но я была счастлива. А он, ни минуты не знал покоя! И теперь, меня держали ремни, столб. Он сам сидел. И не мог ничего исправить!
   Я повторила вслух:
   --Бедный...--мне казалось, что это сказала. На самом деле, не произнесла и звука. Только губы шевельнулись. Но Первый, меня понял. Смертельная бледность залила лицо. Он заплакал. Это стоило видеть, как плакал Первый! Столько муки, боли, страдания в глазах, я не видела больше ни в одной жизни. За один такой взгляд, можно понять и простить человека. Я снова попыталась сказать, слова не получались, но он понял меня.
   --Не надо, не мучай себя зря. Я не виню тебя, Первый...Прости...
   Первый встал. Подошел. И с первого раза, одним рывком, порвал эти проклятые ремни. Я не успела ничего понять, сказать, остановить его. Просто рухнула ему на руки, потеряв сознание.
  
  
   Странное виденье, отчетливо помню его. Оно часто повторяется. Я иду через толпы людей. Не иду, протискиваюсь. Но люди не видят меня, а я смотрю сквозь них. Потому что, это не люди, это скелеты, притворяющиеся людьми. Остатки гниющей плоти свисают с костей. Это не "этот свет", это уже за гранью. Стараюсь быстрей пробраться, между гнилыми трупами, и ищу тебя.... Резко, стремительно вырываюсь на свет! Сразу небо.... Там, внизу, далеко-далеко, земля. Облака, невесомые.... Я понимаю, что стала птицей. И всё равно продолжаю искать тебя.
   Только небо вокруг, светлое, прозрачное, чистое небо. Только земля подо мной.... Где же ты? Отчаяние охватывает меня, я нарезаю круги. Мир кружится. И внезапно, ты! Там, внизу, у реки.... Сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда бросаю, послушное тело к земле, к тебе! Забываю, что я птица.... Камнем лечу, и только подлетая вплотную, вижу тебя, натягивающим лук. Ты охотник! А я птица.... Но ничего не успеваю крикнуть. Стрела, боль, темнота.... Снова смерть....
  
   Прохладная вода. Банальное словосочетание, для тех, кто не умирал от жажды. Меня привела в чувство вода, льющаяся на лицо. Тонкая струйка, прямо на пересохшие губы. Пить!!! Я могу пить.... Открываю глаза. Первый, осторожно поит меня.
   --Ты с ума сошел? За такие шуточки, тебя поставят со мной рядом! - голос каркающий, хриплый. Неужели это я так разговариваю?
   --Надо бы поставить, но не поставят. Мы уже далеко от племени. Не пей много, потихоньку...--Первый возился со мной, как с ребенком. А я, напившись, ну почти напившись, уснула. До меня не дошли слова об удаленности от племени. Я просто отключилась снова.
   Когда окончательно пришла в себя, не сразу поняла, где я? Над головой непривычная крыша кибитки. И неба не видно. Осторожно приподняла голову. Первый услышал шевеление, кинулся ко мне.
   --Как ты? Пить хочешь?
   --Где я? Куда я попала?
   --В безопасности. Я увез тебя.
   --И кто тебе разрешил?
   --Посмотрел бы на того, кто мне запретит. Я и спрашивать не буду. За то, что снял тебя со столба, изгнали из племени. А тебя, я сам никому не отдал. Вождь даже не пытался меня остановить.
   --Да, тебя остановили бы, конечно. Но ты многих, отправил бы к Великой матери.... И куда мы едем?
   --На край Земли. Куда угодно, только ты и я. Мы сами будем новым племенем. Обещаю, ты не будешь голодать. И наши дети тоже! - Первый, похоже, обо всем позаботился. Все продумал. Интересно, когда успел? И мне, куда деваться? Я не видела выхода. Мы с ним связаны нитью, теперь более прочной, чем брак. Мы изгои.
   В том мире, изгои не выживали. Даже малочисленные племена, стояли на грани гибели. Поэтому я понимала Вождя, не пожелавшего связываться с Первым. У нас в племени было около шести десятков охотников и воинов. Если бы люди попытались остановить его, стало бы меньше мужчин. Но как он собирался выживать сам, в одиночку? В смелости ему не откажешь. А мне было все равно. Я просто не сопротивлялась. Смирилась с судьбой. Великая Мать, сама позаботиться о нас. Если Ей это надо.
   Первые дни, я вела растительное существование. Не было сил двигаться. Первый сам все делал. Собирал кибитку, готовил еду, ухаживал за мной. Он даже не пытался меня трогать, как муж жену. Выхаживал и лечил. Только вечерами, перед сном, сидя у костра, иногда смотрел на меня, своим тяжелым взглядом. А мне было наплевать на этот взгляд. Я не всегда могла сообразить ела или нет, что уж говорить про взгляд? Мы мало разговаривали. Он пытался меня разговорить, я не всегда его слышала. Все-таки Первый был терпеливым охотником, теперь добычей стала я.
   Почти пол-луны, мы откочевывали на восток. Первый старательно избегал мест, где можно было встретить другие племена. Он сдержал свое слово, голод нам не грозил. Недаром его звали Всегда Первым. Не могу вспомнить, чтобы он пришел с охоты пустой. Каждый день приносил добычу. Скоро должна была начаться зима, поэтому он старательно делал заготовку впрок. Понемногу, я привыкла к тому, что он рядом. Был заботливым, внимательным, спокойным. Пару раз даже улыбнулся! Оказывается, у него красивая улыбка! Его лицо озарялось, начинало светиться. И я почти привыкла к нему. Тем более что Охотника, я потеряла навсегда...
  
  
   Что заставляет жить дальше? После потерь, боли, страданий.... Проходит какое-то время, и человек снова живет. Время лечит, так говорят мудрые. Но в юности, мудрых не бывает. Привычка, вот что примиряет человека с миром. Жизнь по привычке, так многие живут! И не страдают от этого. Даже не задумываются....
   Это, наверное, как инстинкт самосохранения, равнодушие. Закрываясь им, как щитом, от всех проблем, живут миллионы людей. Равнодушие и боязнь показаться смешным, убивают надежду.... Душа тоже имеет право на усталость. Но спаси нас бог, от привычки, от равнодушия, от боязни казаться смешным.... Лучше сразу сгореть, за три дня. Чем годами мучиться, вспоминая упущенные возможности....
   Я тогда потеряла надежду и жила только по привычке....
  
   Словно во сне, пролетали дни. Я что-то говорила, что-то делала. Но это была не я, кто-то другой, жил за меня. Эти дни, недели, месяцы.... И сейчас, не могу вспомнить подробности. Смутные очертания реальности. Первый, приходящий с охоты. Ежедневные дела, работа, еда, сон. Каждый день. А сколько точно дней прошло, не могу вспомнить. Мне казалось, прошли годы. Но я знаю, от силы два или три месяца.
   Всё это время, Первый осторожно приучал меня, как дикую кошку. Он не трогал меня, я сама потихоньку, перестала представлять жизнь без него. Мы с ним были одни. Одни в целом мире. Наедине со степью.... Я много времени проводила, глядя в небо, но Первый никогда не ставил этого в вину. Он очень терпеливо ждал. День за днем, начинала больше разговаривать с ним. Ведь говорить было не с кем. Мы старательно избегали больных тем, говорили о погоде, природе. О грядущей зиме. Первый рассказывал о своей охоте. Спрашивал моих советов, как будто, я могла посоветовать что-то дельное! Но это "бесполезное" занятие, стало приносить свои плоды, я оживала. Как трава по весне....
   Терпение Первого сделало свое дело, помню день, когда поняла, жизнь моя зависит только от него. С этого дня мои воспоминания вновь становятся отчетливыми и реальными. В тот день, попыталась сама разделать, принесенную накануне Первым, тушу тура. То ли, мне не хватило сил, ворочать столь объемную тяжесть, то ли умения. Вообще то, и в племени не занималась разделкой мяса. С точки зрения нужности, я была не самой лучшей кандидатурой, для выживания в степи. Если проще, плохая из меня была жена изгнанника. Бестолку, извозившись в крови, покромсав, в нескольких местах шкуру, я села на землю и зарыдала от бессилия и обиды. Так хотелось сделать приятный сюрприз Первому, и это удалось! Он придет и увидит, кого он себе выбрал в жены! Что я за безрукая такая!
   Со стороны мой внешний вид, в тот момент, мог напугать кого угодно. Сидит на земле, лохматое, все в крови, существо, и жалобно рыдает в полный голос! Жуткое зрелище.... Я сама бы испугалась, столкнись с подобным. Первый тоже напугался. Он сбросил очередную добычу с плеч и кинулся ко мне.
   --Белая! Что случилось? Кто тебя обидел? Почему ты в крови? - сквозь слезы услышала испуганный голос Первого. Он ощупывал мое тело, пытаясь найти источник, столь обильного кровотечения. - Откуда кровь?
   --Это не моя...-- всхлипывая, попыталась объяснить Первому, суть обидной проблемы,--Я тура разделывала.... - Он расхохотался. С облегчением, очень весело. Первый раз услышала его смех! Как он оказывается, заразительно смеётся....
   --Вот, тебе смешно! А я такая вся глупая и неумеха! Кому я нужна.... - слезы хлынули из глаз, пуще прежнего. Первый сел рядом со мной, обнял и успокаивающе погладил по голове.
   --Не плачь, ты мне нужна! Я тебя отмою от крови, и ты сгодишься, на что-нибудь, например глаз, радовать будешь....
   Я уткнулась Первому в плечо. Закрыла глаза. Мне стало так спокойно и уютно. Приятно осознавать, что ты нужен кому-то. Даже если ничего не умеешь.... Не знаю, сколько времени мы так просидели. Но на мгновенье показалось, что это не Первый, меня обнимает, а ты. Стало так тепло, как было только с тобой. Это меня подвело. И ещё чувствительность Первого.... Он был странным для своего времени, принято считать, что настоящий мужчина не умеет так чувствовать! Шестым чувством понял, что я не его обнимаю, другого. И взбесился! Оттолкнул меня, и начал молча бить кулаками землю.
   У мужчин тоже бывают истерики. Только они страшнее женских. Что может выкинуть истерическая баба? Ну, поорет, поплачет, и все! А мужчина звереет. Им тяжелее, чем нам. Им не положено плакать.... Я очень испугалась, вжала голову в плечи. А Первый подумал, что я его боюсь. Хотя он был не далеко от истины.
   --Что мне ещё сделать? Что?! - вопрос повис в воздухе.
   Я ничего не могла ответить. Просто встала и пошла. Куда глаза глядят. Глаза глядели в степь.... Всю ночь шла по степи, боялась вернуться. Не за себя боялась. За него. Я не могла относиться к нему так, как он этого заслуживает. А он не был согласен на меньшее.... Первый догнал меня перед рассветом. Молча посадил на коня и поехал обратно. Ловушка захлопнулась. Он не мог бросить меня на верную смерть. Я не могла уйти от него. Это сейчас все просто, пошел, развелся и живи дальше, как хочешь, как можешь.... Тогда все было по-другому. Мы с ним уже, были изгоями. Такие редко выживали. О выживших, и давших начало новому племени, слагали легенды. Они становились в глазах потомков, богами.... Теперь, мы себя загнали в клетку.
   Целый день думала, как вырваться из тупика. К вечеру мне казалось, что нашла подходящий вариант. В эту ночь, сама легла к Первому. Но он даже не посмотрел на меня. Отвернулся и притворился спящим. Именно притворился. Я знала что он не спит, ждет от меня чего ещё. Мне не хватило смелости пойти дальше. Так промерзла всю ночь. Утром оба невыспавшиеся, молчаливые и злые, разошлись по своим делам. Над нашим маленьким лагерем повисло тяжкое молчание. Как два глупца, мы выясняли, кто из нас упрямей. И никто не шел на компромисс. Промерзнув несколько ночей, я перестала возобновлять попытки. И Первый не знал, как вернуть те отношения, что у нас начали с ним складываться.
   День, когда западня распахнулась, начинался обыденно. С утра завтрак, молчаливое распределение обязанностей. Первый на охоту, я на мытье посуды. Когда он ушел, вздохнула свободней. Последние дни были особенно тягостными. Молчание наше затянулось. Думая об этом, делала повседневные дела, и не смотрела по сторонам. Непростительное легкомыслие, оно и раньше меня подводило. В те времена, для того, что бы выжить, нужно было быть осторожным и внимательным! А я, как всегда, считала ворон, и не заметила, когда появились эти двое чужих....
   Сильный удар по голове, и снова меня куда-то везут. Ей богу, это становилось привычным. Очнулась переброшенной, через конскую спину. Но даже не стала сопротивляться. Зачем? Первый все равно спасет. А если буду брыкаться, то только шишек наставят больше. Поэтому, спокойно висела и посвятила свободное время мыслям. Чего ещё оставалось делать? Меня интересовало одно, сколько ещё мгновений, проживут похитители? Куда запропастился Первый? Где его носит? Что-то он не торопится, с моим спасением! Так ведь и далеко увезти могут....
   Мои похитители были озадачены столь спокойным поведением жертвы. Мне так показалось. Они остановились и о чем-то бурно переговаривались. Внезапно началась заваруха. Глухой удар, хриплый стон, я падаю.... Открываю глаза, ожидая увидеть Первого, но вижу Охотника! Я сошла с ума.... Именно это успела подумать, прежде чем упасть в обморок. Это обморочное состояние, стало родным!
   Я пришла в себя, от твоего голоса:
   --Бела, это я! Все в порядке. Все хорошо!
   --Это сон... ты сейчас растаешь! - при этой мысли, произнесенной вслух, вцепилась в тебя и боялась отпустить.
   --Да нет, Бела. Я тут, я с тобой. Я же сказал, что никогда тебя не брошу! Успокойся. Не плачь.... - не понимаю, почему ты решил, что плачу? Хотя, может, я и плакала.... Одно хорошо помню, боялась отпустить тебя. Словно ты растаешь, если не удержу. Ты мне рассказывал, как искал меня. Как долго кружил возле племени, пытаясь понять, где я? Что со мной? Почему не мог раньше найти. Как будто оправдывался. А я только глупо улыбалась, и не верила в свое счастье. Ты рядом, ты здесь....
   Вечером мы были уже далеко. Сидели у костра, ты снова рассказывал, как долго меня искал. Только теперь начала прислушиваться к словам.
   --...Спасибо старик сказал, куда он отправился. Так бы ещё долго искал, если б вообще нашел!
   --Какой старик?
   --Из твоего племени. Я уже начал терять надежду.... Только поэтому вышел на него.... Спросил, он мне сказал, что Первого изгнали из племени. Он взял тебя и уехал. А почему изгнали? Чего он такого натворил, и почему взял тебя с собой?
   --Как выглядит старик? - странное предчувствие, страх за отца Первого.
   --Обычно, как выглядят старики. Удивительно, он сказал, что знает меня, - Опасения, крепли с каждой минутой.
   --Что ты с ним сделал?
   --Да ничего особенного. Спросил и все....-в голосе Охотника звучала недосказанность, -- Он тебе родней приходиться?
   --Нет. Но я не хочу, чтобы ему было плохо. Надеюсь, ты не убил его....
   --Нет, конечно. Просто связал. Мне нужен был запас времени, чтобы уехать без погони, -- я вздохнула с облегчением. Великая Мать, хоть старик не пострадал!
   --Так почему изгнали Первого? И при чем тут ты?
   --Долго рассказывать.
   --Я терпеливый, я выслушаю, -- мне не оставалось ничего другого, как рассказать о моих злоключениях. Охотник слушал, и глаза его темнели от ненависти. А когда он осмотрел мои запястья, поняла, на земле нет места, сразу двоим. Или Охотник, или Первый! Они ненавидели друг друга смертельно.
   --Вот и все... -- рассказ был окончен. Ты осторожно и нежно поцеловал меня.
   --Все будет хорошо.
   --Только я боюсь, он опять найдет нас! Почему я должна бояться его любви?
   --Бела, это не любовь, когда убивают.... Он не тебя любит, а себя. Ты просто заложница его чувств. И потом, не бойся. Я рядом. Я не отдам тебя ему! Я же говорил, что очень жадный.... Успокойся.... - Охотник обнял меня, и заснул. А я лежала, смотрела на звезды. Меня посетили глупые девичьи мечты. Как мы с тобой приедем в твое племя. Сыграем свадьбу. У нас будут дети, потом внуки. Мы состаримся рядом друг с другом. И умрем в один день.... Глупые, наивные, банальные мечты.... Зато без насилия, убийств и крови.... Так и заснула, у тебя под мышкой. В самом уютном месте на земле....
   Пробуждение было чудовищным. Меня трясли за плечи. Я знала, кто трясет, поэтому не хотела открывать глаза. Но мысль об Охотнике, что с ним? заставила меня сделать это. Открыла глаза. Перекошенное лицо Первого. Он был в ярости.
   --Я убью его! Слышишь, убью! И ты смиришься с этим.... Ты опять ушла с ним! Я все потерял из-за тебя, ведьма! Что ты со мной сделала? - из всех слов, поняла одно, ты ещё жив. А значит, я могу тебе помочь! Оглянулась вокруг, да, ты был жив! Лежал в стороне, связанный по рукам и ногам.... Надо развязать тебя, пока Первый не привел угрозу в исполнение. А потом, пусть будет то, что будет!
  
   Мы только тогда люди, когда чья-то жизнь нам дороже собственной. Неважно, жизнь матери это, ребёнка или любимого человека. Главное, что не твоя, а другая. Только тогда, наша душа становиться, подобна божьей, теряя последние черты зверя, того зверя, что живёт в каждом... Просто не все об этом знают. И не все борются со своим, только ему присущим зверем.
  
   Я лежала у ног Первого и думала об одном, как помочь Охотнику? Что он сделает с тобой? Меня не волновала собственная судьба, только ты. Может, если я не буду злить Первого, он не станет причинять тебе боль? Пусть сорвет все зло на мне, отведет душу. Только чтобы ты остался жив...
   Меня подвело поведение жертвы. Это я сейчас понимаю, тогда ещё не знала, как может разозлить покорность. Первый вместо успокоения, взбесился ещё больше.
   --Ты за него переживаешь? Готова подставить свою шею, только чтоб он жил? А он это принимает как обычное дело! Легко прятаться за твоей спиной, я ведь не могу убить тебя... Белая... - Первый отошел в сторону и сел на землю. Не сел, рухнул. Над землей повисла тишина. Треугольник, страшная фигура людских взаимоотношений. Вся кровь, боль, предательство, в мировой истории, замешана на безобидной, геометрии. И сейчас, Первый сидел в стороне, не зная, что делать. Я молчала, боясь за Охотника. Охотник просто был связан....
   Молчание прервалось неожиданно, Первый вскочил и бросился ко мне.
   --Белая! Ну, чем я хуже? Объясни, я не глупый, постараюсь понять.... Что мне надо сделать, чтоб ты поняла, мы с тобой одно целое! Нет у тебя выбора! И у меня нет.... - Первый тряс меня как грушу, отчаяние плохой советчик. Так же как и ярость.
   --Отпусти его. Это все.
   --Это все? Все что тебе нужно? Моя королева изволит помиловать осужденного на казнь! А где он был, когда ты стояла у столба.... Почему, когда ты умирала, он даже не чувствовал твоей боли? Ты за него готова на все.... Даже не плакала, не стонала.... Почему моя боль, тебя не трогает? Я же люблю тебя! Понимаешь, люблю.... Меня с ума сводит ковыль, похожий на пряди твоих волос. Когда я далеко от тебя... И ты тоже, меня любишь! Если бы он не украл тебя в тот день, ты даже и не помышляла о нем. Я для тебя был бы всем, на этом свете.... Я это знаю, так же как и то, что мы связаны с тобой. Думаешь, я не старался перестать думать о тебе? Ещё как старался! И не получилось ничего, ни у тебя, ни у меня...--Первый подхватил меня на руки, носил кругами и уговаривал. Связанный Охотник молчал. Почему ты молчал?
   --Не надо, Первый. Я знаю, что виновата перед тобой. Но это не только моя вина. Это судьба! Отпусти его, очень прошу.... - зря сказала. Это ещё больше накалило обстановку.
   --Ты на все готова, за него? А он, как он отнесется к боли? Готов он, принять за тебя боль? - у Первого сложился план отмщения. Его лицо искривила жуткая гримаса.
  
   Нельзя мстить безнаказанно никому, а тем более любимым. Любая месть, как бумеранг, возвращается к тому, кто мстит. Нельзя унижать свою любовь, это проклятие на все рождения, не только на одну жизнь. Кому больнее? Тому, кому ты мстишь, унижая. Или тебе самому, оттого, что твоя любовь унижена? Это предательство самого себя. Ведь больнее тебе.
  
   Первый положил меня на землю и подскочив к Охотнику, пнул его.
   --Не притворяйся, ты в сознании! Сейчас поймешь, что значит больно! Посмотрим, зачем ты её так долго искал. Стоило или нет!
  Я вскрикнула, он бил тебя. На мой голос, Первый обернулся, хищно улыбнулся, и раздеваясь на ходу, направился ко мне.
   --Сейчас я все поправлю. Справедливо узнать, чего ты стоишь! Ему можно, значит и мне должно понравится....
  Ещё не до конца понимая действия Первого, я попыталась подползти к тебе ближе. Мне было плевать, кто и что со мной делает. Только ты.... Связанные руки.... И нож, который успела подобрать, пока Первый бил тебя.
   Тяжесть тела.... Какой он тяжелый, Первый! Звук рвущейся одежды, словно молния в грозу. Хриплое дыхание, что-то звериное в этом дыхании. Боль, грубая, ритмичная боль... слезы Первого на моем лице.... Его руки, губы.... Твои глаза, полные отчаяния.... Я видела только твои глаза. Надо развязать тебя, это важно. Все остальное второстепенно....
   --Почему ты мне не сказала, что у тебя ничего с ним не было? - шепот, скорее стон, Первого, полный отчаяния и боли, -- Прости меня, Белая! Я не знал.... Я думал....
   --Ты не спрашивал.
   --Но я думал....
   --Каждый судит по себе! Если ты об этом....
  
   Каждый человек мерит мир по себе. То, что для одних естественно, для другого грех. И наоборот... Трудно вывести одинаковые законы морали для всех. Но к этому стоит стремиться. Тогда не будет, так трудно любить... До этой утопии человечеству ещё далеко. Сейчас далеко, тогда было ещё дальше.
  
   Или сейчас, или никогда. Я рывком скинула растерявшегося от моей прыти Первого и метнулась к тебе. Надо развязать тебя, ты должен уехать. Только живи.... Время замедлилось, я успела разрезать ремни на твоих ногах. Наша церемония разрезания Оков судьбы повторялась, с точностью наоборот.
   --Отойди от него! - рычание Первого, заставило меня оглянуться. Он стоял, держа наизготовку, тяжелое охотничье копьё. С широким, длинным лезвием, в две мужские ладони. Я знала, как он умел его метать! Не один тур, был убит именно этим копьем.
   --Первый! Не надо, я останусь с тобой! Я буду самой верной женой в мире.... Я люблю только тебя! Отпусти его! Первый, я умоляю.... - голос мой возымел действие, копье стало медленно опускаться. В моих словах, Первый услышал надежду. Я сама верила в то, что говорила. Все что угодно, только пусть будет жив Охотник!
   --Мы уедем с тобой туда, куда ты пожелаешь. Я рожу тебе сына. Только отпусти его! Больше ничего, никогда просить не буду. Первый!
   --Ты, правда, любишь меня? Или это только ложь, для спасения этого....
   --Люблю! Очень люблю.... - копье опустилось к земле. Я наклонилась к тебе. Ты молчал все это время, почему теперь заговорил?
   --Не надо, Белая! Я не хочу жизни такой ценой! Ты, придурь, думаешь, можно заставить любить силой? Если она сейчас развяжет меня, я убью тебя! За все, что ты с ней сделал! Ты же растоптал её душу.... Всегда Первый! Всегда первый болван! - горячий, хрипловатый голос. Полный презрения и боли. Почему ты не помолчал чуть-чуть? - Она любила, любит, и будет любить, только меня! Она моя. И мне не надо её насиловать, чтобы узнать о ней все! Скажи ему, Бела! Прекрати его бояться!
  Как будто проснувшись от кошмара, оглянулась на Первого. Он выжидающе смотрел на меня, ждал моих слов. Я не могла предать тебя.
   --Да, я любила, люблю, и буду любить только тебя! - Первый смотрел на меня растерянно. Я повернулась к Охотнику и перерезала ремни на руках. Помогла встать, ноги тебя плохо слушались. Ты обнял меня:
   --Никогда не ври. Даже для спасения, Бела.... - ты успел меня поцеловать, - Поехали отсюда! Нам ещё предстоит долгий путь.
   Я отошла в сторону, чтоб поднять наш плащ. Шестое чувство заставило оглянуться. Успела увидеть замах Первого, копьё! Кинулась к тебе, закрыть.... Великая Мать! Почему, я была такая худая? Копьё пригвоздило меня к тебе. Видела твои глаза... Они угасали. Тебе он попал в сердце. Слава Матери, ты не страдал.... А я ещё немного помучилась... Слышала за спиной крик, жуткий вой... Первый, боялся даже смотреть, на дело рук своих... Он понимал, что копьё не сможет вытащить, и не убить меня этим. Перед глазами, моя кровь, потихоньку заливает тебе шею, стекает на землю, смешивается с твоей и пропадает в земле... Я не хотела умирать...
   Я не хотела умирать, я хотела любить...
   Многие люди, не верят, что живут один раз. Это понятно. Неужели природа, настолько расточительна? Cначала человек рождается, растёт, набирается опыта, взрослеет. Начинает немного понимать, окружающий мир... уже пора хоронить останки. По-моему, верования в загробную жизнь, из-за этого появились. Во всех религиях мира. Не смирился человек со смертью. Закон сохранения энергии, не только физический. В духовном плане, он играет решающую роль. Мы не один, не два раза рождаемся на земле. Гораздо больше... Но если бы все помнили, свои предыдущие рождения, то сумасшедших было много, их и так хватает. Может я, сумасшедшая? Слишком долго помню...
  
   При рождении, я не сразу вспоминаю тебя. Только, когда начинаю становиться женщиной, мне начинают сниться сны. Они яркие и подробные. Просыпаясь, не всегда понимаю, сон это или явь? Сны снятся по порядку. Одна ночь - одно рождение. В них вижу всё, что происходило в то время. И каждый раз думаю, может, схожу с ума? Но сны возвращаются... Они ходят по кругу. Заставляют поверить, это не сумасшествие, а что-то другое...
   В то рождение было так же. Я родилась в семье крестьянина. Во времена, когда не было зазорным, быть крестьянином. Скорее даже почетно. И назывались мы не "крестьяне", а земледельцы. В месте, сильно отличающемся от степных просторов. Плоскогорье, юг, колыбель земледелия на земле. Только на горизонте, синели дальние горы. Хозяйство было крепким. В семье хватало рабочих рук. Отец, мама, пять старших братьев, и я. Тогда узнала, что значит, родительская любовь.
   Дочери не были в таком почете, как сыновья. Но я была долгожданной. Мама долго просила Богиню-Мать, послать ей дочку. После маминого обета, посвятить будущую дочь Богине, родилась я. Вот так, снова, оказалась связана со жрицами.
   До шести лет, росла в родительском доме и не знала печали. Меня баловали, любили. Потому, была немного капризной и своевольной. Но счастливое детство пролетело, как единый миг, меня отдали в Храм. Боги всегда получают долги...
   На празднике весны, меня забирали жрицы. Сначала провели символические похороны. Для своих родных я умерла. Было очень грустно, не хотелось уезжать из родного дома. Но долг превыше всего. Помню, как расплакалась в объятиях мамы. И помню её глаза... самые добрые на свете! Долгий путь, пыльные, серые дороги. Унылый пейзаж межсезонья. Поля ещё не зазеленели. Потом Храм. Циклопическое сооружение, из дикого камня. С массивными колонами. Он надолго стал моим домом.
   Кончилось беспечное время, учеба, строгий режим, аскетичная жизнь. До пятнадцати лет, все было нормально. Настоятельница не могла нарадоваться на меня. Я хорошо училась, была прилежной послушницей. Пока не начались эти сны... Снова видела тот замах копья, твои глаза, слышала вой Первого за спиной. Сначала не хотела никому говорить, только в молитве к Прародительнице, пыталась успокоить душу. Но ничего не помогало, и я пошла к настоятельнице.
   Старшая сестра выслушала меня, и сама пришла в замешательство. Она не могла мне помочь. Меня стали считать Говорящей с духами, и я ушла из Храма. С одной целью, найти ответ на свой сон. Так, в возрасте шестнадцати лет, оказалась свободной как ветер. Никто меня не искал и не ждал. Никому до меня не было дела. Я ходила от поселка к поселку, городов ещё не было, и искала тебя. Меня никто не обижал, у меня не было богатств, чтобы на меня покушались грабители. А как женщина, кого могла заинтересовать Говорящая с духами?
   Почти пять лет, длились странствия. На жизнь, я зарабатывала тем, что лечила в поселках больных. У меня получалось. Скоро считалась неплохой знахаркой. Это и помогло мне найти ответ.
   Я очень далеко забралась в тот раз. Далеко от родных мест. Синие горы давно манили, казалось, они дадут разгадку на все мои вопросы. Так и вышло. В маленьком предгорном поселке жили охотники на туров. Меня позвали к молодому парню, сорвавшемуся со скалы. Когда зашла в дом, и увидела, в каком он состоянии, не сразу решила браться за лечение. Он бредил уже два дня, не приходил в сознание. Весь был изломан... Глаза его матери, они заставили взяться за безнадежное дело. Да и парня стало жаль, такой молодой, всего двадцать лет, с небольшим.
   Осмотрев его лучше, удивилась, как он выжил? Глубокая рана на предплечье, сложный перелом ноги, ребра тоже похоже сломаны. Но больше всего меня волновало то, что он так и не приходил в сознание. Похоже, сильно ударился головой. У меня не было надежды на его выздоровление. Однако дело есть дело. Я взялась лечить, сразу сказав, его матери, что надежды нет почти никакой.
   Не буду приводить здесь рецепты настоек, которыми поила его. Это не важно. Да и перевести на сегодняшний язык, названия тех трав, мне тяжело. Важно, что прошел месяц, а он ещё жил. Организм молодого парня боролся за жизнь. Только в сознание, так и не приходил. Мать его, старалась, как могла, помочь мне, он был единственным сыном. И я старалась изо всех сил. Может, наши старания и сыграли решающую роль? Перелом на ноге срастался, правда, мне не удалось хорошо его вправить. Он должен был остаться хромым. Но вот с головой... тут я была бессильна. Все что могла сделать, сделала. Оставалось только ждать. И молиться Прародительнице.
   В то утро, как всегда сидела у его постели. Он пришел ненадолго в сознание. Первые его слова озадачили меня:
   --Белая... ты. Как хорошо... я рад тебя видеть....
   Я не поняла, при чем тут белая? Только немного погодя опомнилась. Этот человек из той моей жизни! Он назвал меня тем именем, Белая! С утроенной энергией принялась выхаживать его. Гадала, кто это? Первый или Охотник? Не могла дождаться, когда он окончательно придет в себя. И этот день настал.
  
   В каждое новое рождение, мы выглядим по-другому. Хоть немного, но меняемся. Это затрудняет мои поиски. Я не знаю, как ты выглядишь сейчас. И сама выгляжу не так, как тогда... Но это не важно. Ведь наше тело, временный сосуд, душа неизменна... Не важно, как ты будешь выглядеть, важно, что это ты, а не другой.
  
   Это был не ты.... Это Первый. Какие сумасшедшие шутники, боги, управляющие моей судьбой! Почему мне так везет? Я узнала его, глаза Первого не изменились. Изменился он сам. Теперь мы были ровесниками. Но как так могло быть? Почему это был не ты.... Наша западня повторилась. Теперь я не могла бросить его. Он стал калекой, невзирая на мои старания. А он молчал о том, что помнит прошлую жизнь. Хотя помнил, я знала это.
   Прошел месяц. Первый начал потихоньку ходить. Часто он сидел во дворе, и я рядом с ним. Мы оба старались говорить о чем угодно, только не о том, что нас обоих интересовало. Словно боялись разбудить призраков прошлого. Да и было ли оно, это прошлое? Может это просто сны.... Можно было бы так считать, но людям не снятся одинаковые сны! Поэтому, мне пришлось нарушить заговор молчания.
   --Извини меня, я хотела спросить, но не знаю как.
   --Я примерно догадываюсь о чем, - Первый смотрел на закат, прищурив глаза. Он не поворачивался в мою сторону.
   --Если догадываешься, то скажи. Может, ты ошибаешься.
   --Я не ошибаюсь. Белая... пора понять, что о тебе я знаю больше тебя самой! -слова Первого и были ответом на мой вопрос. Я растерялась. До этого у меня ещё была надежда, что всё это ошибка. Теперь сомнений не было.
   --И что нам теперь делать? - растерянно спросила я, - Я не знаю...
   --Ничего не делать. Если бы я был здоровым и сильным как раньше, то у тебя не оставалось выбора. А теперь, что я могу? - голос Первого был полон горечи. А меня заела совесть. Он и так, чудом остался жив. Ему плохо. Ещё я тут прилипла, со своими мелкими проблемами. Разговор наш остался незавершенным. Мы старались больше не затрагивать больную тему. Первый стал хромым. Мне не хватило сил правильно вправить перелом. Теперь занятие охотой, для него было закрыто. Другой работы не было. Конечно, он мог просто делать и чинить оружие. Но обычно охотники сами этим занимались. Заказов больших не было. Он чувствовал себя лишним.
   Я не сразу это поняла. Однажды, меня не вовремя занесло в дом. Первый пытался сам встать на лавку. Это плохо получалось. От злости на самого себя, от бессилия, у него слезы стояли на глазах. Он словно горную вершину штурмовал, а не обычную лавочку.... Я застыла, боясь выдать свое присутствие. В очередной раз он скатился с этой проклятой лавки, и увидел меня...
   --Что смотришь? Какого черта ты меня выходила, Белая! Кому я нужен такой! - ярость и злость, вот все чувства, прозвучавшие в голосе, - Уйди, чтобы я тебя не видел!
   Меня вынесло из дома. Я села на нашем месте и задумалась. Это понятно, мужчина должен считать себя кормильцем, надеждой, защитником. Ему больно теперь, но это не повод кидаться на тех, кто близок ему. Кто старательно спасал его. Кто заботился о нем! Горечь обиды, капала слезами. Незаслуженно обидеть, нас могут только близкие и родные люди. Чужие не смогут попасть, в самые открытые точки души. Проплакавшись, начала соображать. Да, ему тяжело. Но помочь могу только я. Ещё его мама. Остальных он просто не станет слушать. К тому же все остальные теперь его жалели. А для него это было самым страшным. Полная решимости, отправилась назад.
  
   Почему у нас есть такое присловье: "Только не надо меня жалеть?" Разве может милосердие, кого-нибудь унизить? Жестокость может, насилие может, а жалость никогда... Но мы пытаемся, скрыть истину, за красивыми словами. Жестокость, уже просто жесткость, насилие уже сильная страсть и т.д. Смотришь, выглядит лучше и чище ангела, какой-нибудь подлец. А если вдруг, ты кого пожалеешь, то сразу: "Не унижай его жалостью".
  
   Он сидел на лавке, низко опустив голову. Весь вид его требовал жалости и снисхождения. Этого как раз нельзя допускать. Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
   --Чего расселся? Ты думаешь, один раз не вышло, все, помирать пора? - Первый поднял глаза, растерянные.
   --Ты чего?
   --Ничего! Сейчас вечер. А вот завтра с утра, будешь тренироваться! Каждый день, до упора! Пока не станешь прыгать с места, как тур! Хромота, это не смертельно! И хромой может лазить по горам. Но если ещё раз, нагрубишь мне, я просто уйду!
   --Ты думаешь, у меня получиться?
   --Если ты, правда, Всегда Первый, то да! У него даже проблем таких не возникало. Тем более глупых сомнений! Оковы судьбы могут быть поясом, а могут быть ситуацией! - Первый усмехнулся. Усмешка тоже была из прошлой жизни.
   --Да, шнурок порвать мог, и это смогу, - он виновато посмотрел на меня, - Прости, я не хотел тебе грубить. Это все лавка виновата....
   --Не прощу! Пока не увижу, как ты на неё впрыгиваешь.
   Со следующего дня, начались самые трудные дни. Каждый день Первый, тренировал израненное тело. До боли, до пота, до крика. Я не стояла над его душой, уходила на это время из дома. Но видела, как он выглядит по вечерам. Как выжатый лимон. Что не мешало ему, каждый день проводить, ставший привычным, ритуал проводов Солнца, за горизонт. Мы сидели с ним рядом и молчали. Это были важные минуты, для него. Для меня тоже.
   За тренировками прошла зима. Весной, в один из дней, вечером, Первый молча взял меня за руку и повел за собой в дом. Подошел к лавке и одним прыжком впрыгнул на неё. Потом обернулся и спросил:
   --Теперь прощаешь? - он просто светился от счастья. В глазах прыгали смешинки, - Я не только это могу! Завтра буду готовить охотничье снаряжение.
   --Прощаю. Теперь мне можно уходить....
   --Почему? - словно выключили огонек в глазах. Он смотрел на меня и не понимал моих слов, - Куда уходить?
   --Дальше. Мне надо уйти, прости. Мне надо найти...- я замялась. А глаза Первого налились кровью, он всегда был бешеным. Во всем.
   --Нет. Если ты уйдешь, я не знаю что сделаю. Белая, я же для тебя все это делал!
   --А должен был для себя! Как ты не понимаешь, мне надо уйти!
   --Не понимаю! - Первый спрыгнул с лавки и прихрамывая, подошел ко мне, - Не понимаю, объясни! Почему ты снова меня бросаешь. Почему я не достоин тебя, с твоей точки зрения! Почему ему все, а мне только жалость! - Глаза в глаза, мы стояли с ним в комнате и сверлили друг друга взглядом.
   --Я хочу узнать... - чего хотела узнать, я не могла объяснить. Но Первый меня опять понял, без слов.
   --Ты не нужна ему! Он даже не помнит ничего! Это мы с тобой прокляты, на много веков вперед. Я даже знаю за что... - Первый бессильно опустился на скамейку, - За то, что не поняли раньше, как нужны друг другу! Не повторяй свою ошибку, Белая. Я виноват перед тобой, за то, что... Ты сама знаешь за что! Я не хотел твоей смерти. В тот раз, я искупил свой долг, перед тобой. Поэтому боги дали мне второй шанс! Не уходи... - Первый опустил глаза. Последние слова, сказал очень тихо. Если бы он кричал, ругался, злился, то ушла бы, не задумываясь. Но против такой просьбы, никто не устоит. Не устояла и я.
   --Хорошо, давай подождем до конца лета. Судьба сама даст нам знак. Поступим так, как решат боги. Но я не буду твоей женой.
   --Пока не будешь. Потом посмотрим, - Первый не сомневался и в этот раз. А я ждала намека от Прародительницы. Она даст ответ на мучивший меня вопрос. Надо просто подождать. Да и за Первым присмотреть, чтобы не наделал глупостей.
   Через неделю Первый ушел в горы. Мы с его мамой, ждали возвращения и боялись за него, вместе. Тренировки тренировками, но как он там будет охотиться? Сама не ожидала, что так близко, все буду принимать, к сердцу. И снова отголосок прошлой жизни, я за день смогла почувствовать его возвращение. Он вернулся усталый, но довольный. С добычей! Теперь никто уже не относился к нему с брезгливой жалостью. Первый подтвердил звание мужчины, кормильца, охотника. А на меня стали смотреть как на святую.
   Пролетели три месяца, лето было в разгаре, когда случилось первое несчастье. Умерла его мама. Она не болела, не жаловалась. Просто, однажды утром не проснулась. Это была обычная старость. Никто не мог помочь ей. Первый впал в глубокую меланхолию. После похорон не сказал и трех слов за всю неделю. Ходил как призрак, молчаливый. Даже хромать стал больше. Всегда так, живет человек. Такой близкий и привычный, постоянно рядом. И только когда его не станет, понимаем, он не вечен.
   Перед нами опять встал вопрос, что делать дальше? До срока моего ухода, оставалось три месяца. Но жить под одной крышей с Первым, не будучи его женой.... Нас не понимали в поселке. Все до этого относились ко мне, как к невесте Первого. Он сам так себя вел.
   Староста поселка, зашел к нам в дом уточнить этот вопрос. Через месяц после похорон.
   --Я все понимаю, траур, жаль твою мать. Она была хорошей женщиной. Но вы меня тоже поймите, пора играть свадьбу.
   --Хорошо, мы решим это, на днях. Сейчас просто ещё не все поминовения совершили, - Первый нашелся что ответить. Он проводил старосту с почтением, а вернувшись, сам начал разговор.
   --Белая, я не могу тебя заставить. Но ты должна, принять решение. Можешь, конечно, уйти и провести всю жизнь в бесплодных поисках, а можешь стать моей женой.... Я не хочу навязываться тебе.... Но мне не нужна другая. Если ты уйдешь, тебе дороги назад не будет. А я не собираюсь жениться на ком-то ещё. Решай... - Первый замолчал, подыскивая слова, - Не знаю, что ещё я могу сказать...
   --Ничего не говори. Я должна подумать. Мне тоже нелегко, пойми. Завтра, завтра вечером я дам ответ. Ты подождешь до завтра?
   --Белая, я могу ждать тысячи лет. Если ты будешь рядом... - Осторожно он ко мне подкрался, я не заметила, когда успел, так близко подойти. Его глаза были так близко, совсем рядом, - Я долго ждал, ещё один день, это мало. Это до смешного, очень мало... Белая!
   Он целовал меня, словно не сомневался в моем решении. И мне это нравилось. Но в последнюю минуту, уже почти потеряв контроль над собой, я отстранилась от него.
   --Это нечестно, Первый! Мы так не договаривались! - он только расхохотался.
   --А как мы договаривались? Я не давал тебе слова, не целовать тебя! И говорить, о своей любви...
   --Жди завтрашнего вечера! И не трогай меня! Пока. А то я уйду ночевать к соседям!
   --Хорошо, не буду, - моментально став серьезным, Первый не делал больше попыток, - Я не хочу принуждать тебя. Мне дороже будет, если ты сама поймешь, что ты моя! Подождем завтра.
   На рассвете я ушла из поселка. Забралась на высокий холм и, уставившись в небо, попыталась думать. Снова боги ставили передо мной выбор. И снова я растерялась. Мне не хотелось уходить. И остаться боялась. Вдруг ты где-то рядом? А я выйду замуж за Первого.... Но и он в какой-то степени прав, можно всю жизнь провести в поисках, чтобы на старости лет узнать, что они не были никому нужны. Потом, ты может, и не помнишь обо мне.... В таких метаниях, провела половину дня. Решала свою судьбу. Наивная, за меня уже приняли решение. Только я ещё не знала об этом.
   В то время часто были войны. Совершенно нельзя было спрятаться от них. И сейчас, люди планомерно, пытаются истреблять себе подобных, не особенно заботясь о причинах очередной, "праведной" войны. А тогда и обоснований особых не надо было. Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать... Всё сказано в этих мудрых словах. Вот и тогда, мы попали в круговерть очередной войны. Так, мелкого набега. Но для поселка это была трагедия. Для каждого человека, гибель всего, что дорого ему, трагедия.
   Не знаю, почему, обернулась назад, и увидела черный дым над поселком. Он нависал, словно карающий меч. И странный запах... от этого страшного запаха, сердце сжалось в груди. Запах горелого мяса.... Тошнотворный запах войны. Меня приподняло, на одном дыхании, добежала до крайних домов. Дальше уже шла крадучись. Какие-то крики, чьи-то стоны, звон разбиваемых кувшинов. Хохот резвящихся победителей... Жалкий, одинокий, девичий крик... Медленно и осторожно, пробиралась к дому. Одно удивляло, почему не плачут дети? Почти перед самым домиком, поняла почему. Они лежали все вместе, те, кто не мог выдержать путь, на рынок рабов. Я просто уткнулась в страшную кучу тел. Там были старики и дети. Какое-то окаменение охватило душу, а может, это защитная реакция? В первую очередь искала Первого, в этом кургане. Его не было...
   Обойдя траурный курган, пошла дальше к дому. Уже не прячась. Я была в шоке от увиденного, поэтому плохо соображала что делаю. Все-таки за меня кто-то молился Прародительнице, дошла до самого дома, не попавшись на глаза воинам. Только у задней калитки, пришла немного в себя и ужаснулась, что увижу в доме? Опустилась без сил на землю. Боялась зайти в дом. Даже во двор... вдруг там Первый? С трудом взяла себя в руки, и через огород подошла к двери.
   Дверь с треском распахнулась, из дома выкатился комок тел. Первый хромал, но был не слабым, вражеский солдат не ожидал отпора. Помер сразу после победы, со сломанной шеей. Жаль, он был не один. Оставалось ещё трое. Они выскочили из сарая и набросились на Первого. А я кинулась на них.
   Они не сразу поняли, что за фурия вцепилась им в спину. Да и от меня не было бы большого толка. Но я подобрала первый попавшийся тяжелый предмет, и лупила им без разбора, прямо по головам.
   --Черт, это девка!
   --Держи её!
   Меня скрутили моментально, но Первого оставили в покое. Теперь увидела, чем их так колотила. Это было что-то вроде багра, только не такой большой. Такими сдёргивали всадников с коней. Поэтому, один из нападавших на Первого, валялся с пробитой головой. Хорошо я ему попала...
   --Пришибить её вместе с этим придурком, и вся недолга!
   --Да ладно, этого не вернёшь, все мы там будем, а за эту сучку можно и денег получить, и удовольствие!
   Пока они спорили, поняла, дальнейшее лучше не вспоминать, потом. Чужие руки резко рванули платье, в голове крутилась одна мысль, даже если сейчас не умру, то пожалею об этом.
   --НЕЕЕТ!! Не троньте её, не смейте... -- Первый озверел, когда человек входит в такое состояние, лучше с ним не спорить. Но эти два чудака не знали, что им двигает. Поэтому умерли, полные предвкушения от секса. Мне их не было жаль.
   Вокруг словно выросла, целая стена из чужих воинов. Первый, задвинул меня за спину. Он старался прикрыть меня своей грудью. Дурачок, ну, сколько он мог их положить? Остальные же останутся.
   --Я их разозлю, они озвереют и убьют тебя, вместе со мной.
   Да, в его словах была логика. Лучше сразу умереть, сейчас с ним, чем быть униженной и жалкой рабыней.
   --Что тут происходит?-- голос прозвучал, как гром средь ясного неба. Немая сцена кончилась, все, словно ожили. Раздвигая воинов, во двор въехал на коне, предводитель.
   --Да вот, недобиток и девка бешеная. Положили четверых наших...
   Неужели так много? О большем не могла мечтать! Зверею потихоньку, радуюсь тому, что убиваю...
   --Что, уже девок начали бояться? Забыли, что с ними делать надо? Я напомню, задрал подол и тащи туда, где мягче сено!
   Я не выдержала, выскочила из-за спины Первого, и перекрикивая солдатский гогот, крикнула:
   --А на это они не способны! Им только убивать! Чтобы женщину любить, сердце нужно! - гогот смолк. Ещё бы, я только что обозвала их евнухами. За это могли убить на месте. Но предводитель заинтересовался мной.
   --Сердце, говоришь? Для сеновала нужен другой орган! - гогот возобновился с новой силой. Но он поднял руку, и солдаты стихли, - Хватит дурью мучаться, вяжи обоих. Потом разберемся. Надо уносить ноги.
   Я никак не могу вспомнить, что случилось со мной в следующий промежуток времени. Словно вырезали ножницами этот период. Может, если смогу вспомнить, мне станет легче тебя найти? А может наоборот? Мне нельзя вспоминать? Но тот день, был наполовину потерян для меня, не помню его и всё...
   Вечер, привал, вокруг костра расположились уставшие воины. И невдалеке от них, другие уставшие люди, молча сидят. Только молчат все по-разному. В молчании связанных больше правды. Я чувствую спину Первого, он без сил, но всё равно пытается хоть как-то поддержать меня. Просто чудо, что он ещё жив. И мне легче оттого, что он рядом. Совершенно нет сил плакать... Такое ощущение, что слёзы высохли навсегда... И ждать тоже нечего...
   --Зачем ты не дала мне сделать по-своему? Сейчас бы уже отдыхала в раю.... Белая, я не могу даже представить, что с нами будет. Не могу смириться с тем, что с тобой сделают...
   На его шепот у меня нет слов. Что я могла сказать? Раскаиваюсь в том, что осталась жива? Просто бред какой-то, самой себе желать смерти. Но такова тогда была действительность. Поэтому просто молча, опускаю голову на его плечо, и он замирает без движения. Боится спугнуть, это первый раз, я сама прикасаюсь к нему так.... Если бы не этот день, мы были бы счастливы. Ведь мой ответ был заранее ему известен. Сейчас, он бы готовился к свадьбе....
   Грубые руки отрывают меня от Первого, не заметила, как уснула, и не сразу поняла, где я и что со мной. Первому, на его попытки дернуться, просто дали в зубы. Он отключился. А меня поволокли куда-то. Сильный толчок в спину, заставил упасть на колени, я просто ткнулась носом в землю.
   --Ну, зачем так грубо, я велел просто её привести. Может, она теперь откажет мне в близости, после такого приглашения!
   Над моей головой раздался хохот, воины оценили шутку своего вождя. Но у меня начисто отсутствовало чувство юмора в тот момент.
   --Конечно, я не смогу отказать тебе в близости, только вряд ли она состоится. Ведь ты не мужчина... Так, огрызок!
   Сильный удар по лицу, прервал меня. Какой-то лизоблюд, поспешил пресечь поток моего остроумия. Но и ржание прекратилось.
   --Не смей её бить, пока я не приказал!--грохот падающего тела, дополнил фразу по смыслу.--Пошли все вон, сам с ней разберусь.
   Топот ног, а потом тишина.
   --Кто ты такая? Почему не молчишь, как все женщины? Откуда столько своеволия? Кем тебе приходиться этот полудохлый? Отвечай, - он ходил вокруг меня и рассматривал.
   Держась за горящую щеку, подняла голову и посмотрела на него. Он был страшным. Не урод, а именно страшный. Около тридцати лет, очень высокий, особенно если смотреть как я, снизу вверх. Тяжёлый взгляд из-под бровей. Шрам пересекал всю левую сторону лица, из-за чего оно было перекошено. Длинные волосы, свисали, путаясь с бородой. Явно не годился в герои-любовники. В руке кувшин вина. Жуткий запах перегара. Глаза пьяные, пустые, безжалостные....
   --Я не хочу с тобой говорить, можешь меня избить, убить, мне всё равно.
   --А если любить? Что тоже, всё равно?
   --Ты не можешь любить, ты можешь насиловать, а это всё равно.
   --Милый разговор, всё про ужасы. Я рад, что так тебе нравлюсь, особенно моя незабываемая, яркая внешность.
  Я чуть не задохнулась от ярости охватившей меня:
   --Ты мне нравишься? Урод, да ты со стороны на себя смотрел, хоть раз? Если такой как ты, присниться ребёнку, он заикой станет!
   --Острый язычок, такие редкость. Обычно хлюпают носом, просят помиловать, а ты огрызаешься, ценю, - Отставив кувшин, подошел ко мне. Поднял и поставил на ноги:
   --Дай я тебя рассмотрю, - он отвел руку, которой я прикрывала ушибленную щеку, - Ну конечно не красавица, но миловидна. Хотя, если синяк сойдёт, а ты ещё и помоешься, то вполне сойдешь за красотку. Тем более что сравнивать, больно-то не с кем.
   Напрасно он подошел ко мне так близко. Изо всех сил, я вцепилась ему зубами туда, куда достала, а достала до носа. Несколько минут слышалось только пыхтение, он пытался оторвать меня от себя.
   --Да отцепись, ты зараза, пока не прибил!
   Как же, прибил, если до сих пор я была жива, значит ему что-то от меня надо. И не прибьёшь ты меня, пока это "что-то" не получишь! Наконец он додумался, зажал мне нос, и волей-неволей я открыла рот. Зрелище было ещё то, огромная сливка украшала его "милый", несколько раз сломанный нос. Жаль, не получилось совсем откусить! О чём я и посетовала.
   --Да, такую заразу, я ещё не видел! Ты что, совсем не боишься? Ведь пришибу и не замечу, что кого-то пришиб, - хмель слетел с него, как ветром сдунуло. Сорвав со столба уздечку, аккуратно связал мне руки, и расположил напротив себя, посадив на землю.
   --Так безопаснее, теперь говори...
   --О чём я должна говорить?
   --Я снова спрашиваю: ты кто?
   Не знаю, что дёрнуло меня за язык:
   --Я Белая.
   --Бела?
   --Нет, Белая!
   Словно искра, озарила мою память, где-то, с кем-то у меня был такой диалог.
   --Так один ответ получил, следующий вопрос: откуда такое своеволие?
   --Это не своеволие, я просто не чувствую себя безответной скотиной!
   --А кем ты себя чувствуешь? Королевой? Или самой богиней, Прародительницей?
   Снова вспышка, что-то жутко знакомое, промелькнуло мимо моего сознания.
   --Нет, я просто Белая! И не приставай ко мне, выродок! - Хохотал он довольно долго, а я удивлялась, почему просто не убьёт меня?
   --Последний вопрос: кем тебе приходиться недобиток?
   --Он не недобиток, он Первый!
   --Муж твой или любовник?
   --Тебя это не касается...
   --А что значит первый, какая-то живая очередь? - Как ему повезло, что я крепко связана, убила бы, не задумываясь, эту противную рожу!
   --Ладно, не психуй. Я уже вижу, что ты ещё дикая девственница! - Ну почему он такой грубый? Ну что ему, за это, деньги платят что ли? От бессилия, что-либо изменить, просто разрыдалась. А этот, растерялся!
   --Ты чего вдруг плакать решила?--он явно не знал что делать -- Да ладно, я же шутил!
   Остановиться я не могла. Весь сегодняшний страх, боль за потерю знакомых и близких людей, за унижение Первого, за собственное унижение, хлынула потоком слёз. Я просто билась в истерике, от своего бессилия, вернуть всё назад. И ещё этот, тот который рядом... Ну, как его больнее обозвать? Чтоб он захлебнулся в моих слезах!
   Не поняла, точнее не почувствовала, когда он меня развязал. Когда взял на руки и стал успокаивать, как ребёнка. Что за странная фантазия: это чудовище и ребёнок? Я просто потихоньку успокаивалась, осознавая, что он, неумело гладит меня, по голове.
   --Ну, не плачь! Хочешь, ещё раз меня укуси. Только не за нос! Уж очень больно!
   Мы вместе рассмеялись. Даже сквозь слезы можно смеяться! Смех объединил нас, на короткое время. Просто представила, как его кусаю, а он терпит! Вот тут, до меня дошло, что сижу, чуть ли не в обнимку с этим чудовищем!
   Отпрянула от него, быстро, но не совсем. Я глянула ему в глаза и остолбенела... Это был ты... Другой, совсем другой, но ты! Тот, которого искала... Через его глаза, на меня, смотрел ты! Обморок накрыл меня спасительным покрывалом.
  
   Я всё думаю, как может человек поменяться под ударами судьбы? Или от влияния окружающего мира. Что заставляет нас изменять себе? Что ломает человека изнутри? Ведь душа остаётся неизменна. Просто, сам человек выбирает дорогу зверя. В каждом живёт зверь и Бог. А какой дорогой идти, решает сам человек.
  
   Придя в себя, с недоумением уставилась вверх. Как не рухнули небеса, при виде того, кем ты стал? Почему именно ты, стал таким чудовищем? Не может быть, ты и весь этот ужас...
   --Слава богам! Пришла в себя. Ты что, припадочная? - голос гулко гудел в голове. Слова не доходили до меня. Где я? Что со мной? Куда пропал ты? И кто это рядом?
   --Ты что, онемела?
   --Нет, я не онемела.... У тебя на груди, под левым соском, большая родинка. Похожая на рану от копья...
   --Да, а ты откуда знаешь? Ты ведьма?
   --Нет, я не ведьма. Тебе снилась девушка с белыми волосами? Хоть раз в жизни...
   --Почему раз. Часто снилась. Ты Говорящая с духами, я понял! - самое ужасное, это точно был ты... Мне было горько. Как Первый был прав! Ведь ты не только не помнил меня. Ты стал совсем другой. Почему? А может, я ошибалась, ты всегда был таким? Я просто выдумала тебя...
   --Вот угораздило, Говорящую с духами приволок себе в палатку! Что мне с тобой делать? Поспи немного, я тебя не трону. Я не враг себе!
   --Я не боюсь. Только отпусти его.
   --Кого его? Недобитка хромого? Кем же он тебе все-таки приходиться?
   --Это не важно, просто отпусти.
   --Нет, ну ты наглая! Сама нет никто, а приказываешь, как будто, я тут для твоего удовольствия приставлен!
  Может правда, я такая наглая? Но ведь он ни в чём не виноват. Что делать?
   --Тогда отправь меня к нему. Я не останусь с тобой.
   --Что? Ты ещё и условия ставишь. Обалдеть можно. Может ты правда, какая высоко рожденная? Кто же ты? И почему мне кажется, что знаю тебя всю жизнь?
   --Ты меня знаешь гораздо дольше... Просто не помнишь.
   В итоге всех препирательств, я добилась, что меня увели обратно к Первому. Он не спал, лежал и ждал меня. Увидев синяк под глазом, только скрипнул зубами и промолчал.
   --Со мной всё в порядке. Успокойся.
  Молчание было мне ответом.
   На рассвете нас разбудили и попарно связали. Может случайно, а может нет, я попала в пару с Первым. Он молчал и не смотрел на меня. Никак не могла понять, с чем это связано. Может, обидела чем? Непонятно, за что, он так со мной поступал. Но навязываться, не хотела. Мы шли долго. Очень долго, весь день. Периодически слышался хлопок кнута. Это ненадолго убыстряло темп, но только ненадолго. Первый хромал сильнее и сильнее, ему приходилось не сладко. Он молча шёл, сжав зубы. Не глядя по сторонам. У меня сердце кровью обливалось. Но я молчала. И пришёл благословенный вечер...
   Команду: "Привал!", наш маленький караван услышал, как ответ на молитвы. Все просто сразу попадали, кто, где стоял, тот там и сел. Или лёг, в зависимости от остатка сил. Двух, самых крепких девушек, погнали за водой для нас. А потом заставили готовить еду. Мы же всё-таки товар. За нами надо было ухаживать. У многих, просто не было сил есть. Рука не держала миску, но все жевали через силу. Как много, может выдержать человек. И голод, и холод, и все то, что с ним сотворит другой человек. На смену ненависти, потихоньку пришло отупение. Никто ни с кем не говорил, все молчали.
   Я тоже ела и у меня не было сил, думать о том, за что собственно, на меня обиделся Первый? Только жуткая усталость. И безграничное равнодушие накатило на меня. Закончив еду, заснула.
   Темнота, полное одиночество. Голос за левым плечом: "Лети, не бойся!" И стремительное движение вверх. Над головой чистое небо. Но по мере того, как я поднимаюсь, голубой цвет теряется, как-то обесцвечивается. И вот он окончательно пропал. Совсем близко много звёзд, но они какие-то другие. Колючие, прекрасные и чужие. Смотрю себе под ноги и вижу, маленький, сине-зелёный шарик под ногами. Он прекрасен и беззащитен. Он переливается в дымке атмосферы. Я хочу назад. Там внизу ты... Стремительное движение возобновляется, только в обратную сторону. Это намного страшнее... Кажется, что просто падаешь в пропасть. Сердце сжимается, в какой-то комочек, и бьётся, где-то в горле. Вот совсем близко земля, она приближается с немыслимой скоростью... Я разобьюсь... Но в последний момент открываю глаза...
   Но в последний момент я открываю глаза и убеждаюсь, что ещё жива. Сердце готово выскочить из груди, такое ощущение, что я быстро бежала. Всё лицо в слезах...
   --Не плачь Белая, это моя вина! Ты не виновата, - голос Первого глухой, хриплый. Полный отчаяния.
   --Это чем же ты виноват?
   --Тем, что не смог защитить тебя! Какой я к черту воин, не могу защитить... слабак!
   --Ты не прав! Не каждый смог бы вот так, голыми руками положить троих. Ты не слабак. Просто не все человек может. Это судьба...
   --Нет не судьба. Боги дали мне второй шанс. Я должен был спасти тебя. А я не смог. Хотя бы как искупление того удара....
   --Первый, ну что ты заладил про тот удар! Ты же говорил, что искупил свою вину! Помнишь?
   --Помню. Белая... я не хотел тогда твоей смерти! Этот чужак, он встал между нами. Ты моя, только моя! Только я тебя понимаю и чувствую так, как никто тебя не поймет. Зачем ты бросилась тогда прикрывать его? Он тебя околдовал! Но знаешь, если бы все повторилось, я не задумываясь, снова его убил! Чтобы между нами не было никого... Если бы ты знала....
   --А ты скажи, и я узнаю. Ты тогда молчал о любви, тебе это вышло боком. Почему ты никогда не говорил мне что любишь? Ведь все могло быть по-другому...- в лагере все уже спали, только мы с Первым шепотом разговаривали. Нашли время вспоминать. Но это было нам нужно, жаль раньше не нашли в себе сил разобраться. Отблеск костра, негромкие голоса немногочисленных часовых. Черное небо, горы, темные и страшные. Ночной ветер, шепчущий о чем-то своем, и тихий голос Первого. Он рассказывал страшные вещи.
   --Я похоронил тебя, тогда... только не мог выдернуть копье. У меня не было сил заглянуть тебе в лицо... так, и положил вас обоих. Яму рыл ножом и руками. Завернул в потник, коня отпустил. Но конь ещё долго не уходил, все возвращался... Я помню, засыпал яму, но древко не полностью засыпалось, торчало немного. Потом сел и сидел... долго смотрел на этот кусок дерева, торчащий из твоей могилы. Пока не умер. Здоровый был, долго не умирал... А когда открыл глаза, после этого падения со скалы. Увидел тебя... Боги дали мне шанс! Я должен был спасти тебя, Белая...- мне стало страшно, сколько он в себе носит! Его шепот обжигал плечо. Волна жалости захлестнула меня. Черт возьми, я не могла сделать вид, что меня все это не касается! Я тоже человек, тем более женщина. Меня захлестнула такая волна жалости, чуть не задохнулась. При том, я видела, кем ты стал в этом мире... И как изменился он! Словно в насмешку, судьба поменяла вас местами! Почему?
   --Белая... я люблю тебя! - мы целовались с ним как безумные. Между нами не осталось недоговоренностей. Никого и ничего, только он и я. Я плакала и удивлялась, почему боялась его раньше?
   --Ты уйдешь. Я порву эти веревки. И ты уйдешь!
   --Нет, без тебя...
   --Не перебивай! Я медленно хожу. Вдвоем нас догонят. А одна ты уйдешь. Мне невыносима мысль, что они могут сделать с тобой, в любую минуту! Ты должна жить... и быть счастливой! Пообещай мне, что уйдешь!
   Я плакала, соглашаясь, кивала головой. Он любил меня так, как никто больше любить не будет. Перед рассветом, когда ночь самая темная, перегрыз веревки.
   --Беги, Белая! Я всегда тебя помню, в любых рождениях. И всегда люблю, - Первый оттолкнул меня от себя, - Беги, не задерживайся!
   Это нельзя было назвать бегом, но я успела до света уйти. Сидела на горке и, спрятавшись за камнями, наблюдала за лагерем. Слова до меня не долетали, но зато могла почти всё видеть. Сначала забегали охранники, потом пришёл ты. Первый стоял перед тобой, связанный, он улыбался. Даже мне было видно, как ты взбесился, глядя на его счастливое, безмятежное лицо. Короткий рык, и несколько воинов кинулись избивать Первого. С трудом сдержалась, чуть не выскочила вниз, остановить вас я не могла. Только мысль что Первый зря страдает, останавливала меня. Сидела и кусала себе руки, сдерживая крик. Немного погодя отряд отправился дальше. Я дождалась, когда начнёт темнеть, и только тогда спустилась. На месте стоянки не было никого. Почти никого... Там был Первый. Он был почти мёртв, но только почти... Его сильно избили.
   Ещё утром приглядела, маленькую пещерку в горе, даже не пещеру, а нору, но нам с ним должно было хватить места. И поэтому, тащила его туда, изо всех сил. Только бы спрятать, а там, может смогу что-нибудь сделать. И опять потянулись знакомые мне заботы. Каким чудом он остался жив, до сих пор не понимаю. Наверно он был прав, что это судьба!
   Когда Первый открыл глаза, я была счастлива как никогда!
   --Белая... я же говорил... что ты моя...
   --Молчи, тебе пока не стоит говорить. Потерпи немного, я не дам тебе умереть! Ты же не оставишь меня тут одну?
   --Не дождёшься...
  Он немного шепелявил, выбитые зубы не добавляли ему красоты. Но для меня, он был самым красивым.
   Первый довольно быстро шёл на поправку. Уже через два месяца, он попытался первый раз, встать. У него не получилось, но он не отчаялся. Это был хороший знак, я поняла, что он правда, не оставит меня одну, в этом страшном мире! Ещё через месяц, он уже вполне, мог справляться со своими обязанностями, кормильца семьи. Ему даже пошло на пользу то, что случилось с нами. Ему опять сломали ту же ногу, только на этот раз она срослась лучше. Он перестал хромать, ему стало легче добывать дичь. Чему он несказанно был рад. Я тоже была счастлива. То, что я выходила его, было небольшой платой за всё, что он сделал для меня.
   Я не оговорилась "семья", во мне началась новая жизнь. Мы с ним просто не верили в своё счастье. Каждый вечер, у нас с ним был свой ритуал, он прикладывал ухо к моему животу. И радовался, как ребёнок, когда чувствовал, как шевелиться наш малыш во мне. А я, только не мурлыкала от удовольствия. Я скоро стану мамой!
   --Ты сдержала обещание, что родишь мне сына!
   --А почему ты уверен, что будет сын? Может это дочка?
   --Нет, так толкать может только сын! Смотри, копия я! Такой же неудержимый!
   Я боялась одного, мы все ещё были в этой пещерке. А если они тут шли тогда, то кто мог дать гарантию что они не вернуться опять? Но мы не могли уйти оттуда. Сначала Первый был слишком слаб, потом я уже не могла долго идти. Поэтому наше счастье было хрупким, как жизнь на вулкане. Первый тоже переживал, но не подавал вида. Боялся меня волновать. Теперь, когда мы с ним остались одни, я начала его лучше понимать. Даже без слов. И мне уже не было страшно оттого, что он смотрит на меня. Просто стала понимать его взгляд. Теперь у меня тоже бегали мурашки от его взгляда, но это не от страха, от другого чувства.
   Он больше не говорил мне что любит, не потому что разлюбил, а потому что, о чём говорить? И так все понятно. Мы вообще мало разговаривали. Как можно говорить, если губы заняты? Но его глаза просто светились...
  
   Любила я его? Не знаю... но если бы опять, попала туда, снова поступила так же. Он тогда был мне ближе, чем ты. Я чувствовала себя с ним в безопасности. Причём не только для себя, ощущала эту защиту, для своего не родившегося ребёнка тоже! Не могла оставить его одного, и куда я могла пойти? Потом, почему я должна была уходить от него? От того, кто всегда меня любил больше, чем свою жизнь? Это я была для него жизнью, всем, что называется счастьем... Потому, не чувствую за собой вины! Почти не чувствую...
  
   Постепенно жизнь налаживалась, только об одном просила Первого, чтоб он берёг ногу. А он лишь смеялся и говорил, что готов свернуть горы...
   --Мы с тобой как волки! Ты сидишь в логове и ждешь волчонка. А я добычу таскаю.
   И, правда, что-то от волка в нём было. Меня удивляло, с какой скоростью он набирался сил. Первый торопился быстрее покинуть это место, ведь могли вернуться те, кто нам был совсем не нужен. Именно поэтому, он предпринял дальнюю разведочную экспедицию. Сначала конечно снабдив меня, большим запасом еды. Он не хотел, чтоб я выходила из нашего логова.
   Не было его около недели, я даже начала волноваться. Но Первый всегда возвращался ко мне, вернулся и сейчас. Он был очень доволен своим походом. Умудрился найти посёлок. Небольшой посёлок, это было то, что надо. Там было мало людей, и он уже договорился с общиной, что он и его молодая жена, могут там поселиться. Я очень обрадовалась, всё-таки с людьми жить лучше, чем чувствовать себя волком-одиночкой. Единственное что пока держало нас, это то, что не могу идти через горы. И мы решили дождаться родов...
   Это случилось на рассвете. Я проснулась от болей, и поняла - время пришло! Первый волновался не меньше меня, а даже больше. Всё же мне помогло то, что считалась одно время знахаркой, по крайней мере, знала, что мне делать. И что надо делать Первому. Так появился наш сын. Это был довольно крупный и крепкий мальчик... Как мы были счастливы, оба! Первый держал нашего сына на руках и улыбался самой счастливой и глупой улыбкой на свете.
   --Белая, это мой сын! Я теперь отец! Я теперь Отец!!!
   --Конечно отец, я посплю немного...
   --Да... Спи...
   В этот день Первый не пошел на охоту, он просто сидел и не мог оторвать глаз от сына. Своего сына...
   Я была довольно крепкой, уже через неделю мы стали готовиться к переходу через горы. Нам стоило уходить оттуда быстрее. Поэтому мы торопились, как могли. И вот пришёл вечер, когда Первый сказал: "Завтра потихоньку пойдём... Ты думаешь, мальчик выдержит дорогу? Я боюсь за него, и за тебя". Мне удалось убедить его, что всё будет хорошо. Наутро мы должны были уйти из пещерки, дававшей нам приют почти полтора года. Должны...
   Всё же, какие шутники эти боги, управляющие нашей судьбой... Я не даром торопилась уйти из этих краёв подальше. Наверно внушала опасения, полоса бесконечного счастья... Нельзя быть беспредельно спокойным, обязательно что-нибудь или кто-нибудь нарушат твоё спокойствие... А может наоборот, мои опасения и привлекли несчастье?
  
   Утром нас разбудили голоса, на месте стоянки сновали люди. Вооружённые люди. Это были те, кого мы совершенно не хотели встречать. Первый лежал у входа в наше логово и наблюдал за лагерем внизу. Я же сидела как можно дальше и боялась даже дышать. Мне казалось, что можно услышать стук моего сердца! И ещё мой мальчик... Только бы он не заплакал! Так в оцепенение, мы просидели почти весь день, который тянулся бесконечно. И уже казалось, что гроза пронеслась стороной. Мой мальчик заплакал, громко и требовательно, я его тут же успокоила, но его голос услышали...
   На стоянке кто-то удивился, откуда слышен, плачь ребёнка? И нашлись добровольцы, которые раскрыли наш кров. Первый защищался, как только мог, перед нашим логовом выросла небольшая гора тел. И тогда в дело вступил тот, кого я меньше всего, хотела видеть в той ситуации. Спина Первого закрывала мне обзор, но я и так зажмурившись, горячо молила всех богов о защите...Ну почему нам не хватило всего одного дня! Всего одного. Тут я услышала удивлённый голос:
   --Ба, да это тот недобиток! Вот это встреча! Живучий пёс!
   --Да, живучий. Но не пёс!
   --Кого же ты прячешь за спиной? Неужели ту заразу? Тогда я точно везунчик! Тот раз мне ничего не выгорело, может сейчас повезёт!
   --Ты покойник!
   И Первый бросился в драку, а у меня язык онемел, ведь ты просто злил его. Мне надо было крикнуть, чтоб Первый не покупался на твои слова, но я боялась, что ты меня услышишь. Я замерла, боялась даже молиться... Точнее не знала, что и думать.
   Вокруг стояла тишина, только звон оружия и тяжелое дыхание двух мужчин. Я приподнялась и стала подбираться поближе к Первому. Зачем, сама не знаю, но мне казалось, что смогу остановить вас обоих. Поэтому, хорошо разглядела финал всего. Мне показалось, что Первый как-то странно вдруг вздохнул и замер, а потом из спины медленно, как во сне, выступило лезвие. С него капала кровь, капли медленно летели на землю...Я даже не могла кричать, просто не могла оторвать глаз от страшного лезвия... И Первый упал. Седина покрыла мою голову. В один миг...
   Время остановилось, ничего больше не было в мире. Только твои глаза, полные безмерного удивления. Я с сыном на руках, и между нами Первый на земле. Он лежал на спине, держась за рукоять меча руками, смотрел на меня, на сына и улыбался... Почему он улыбался? Как он мог оставить меня одну? Он же обещал не бросать нас...
   Сколько времени прошло, а я не могу забыть своё отчаяние и боль. И полные любви глаза Первого, и его взгляд... И твоё поражение! Никакими словами не передать, что тогда произошло с тобой. Ты смотрел, широко открытыми глазами.
   --Волосы, белые волосы!
   У меня такое ощущение, что ты вспомнил всё... Но уже было поздно.
  
   "...Любят не за что-то, а вопреки всему.
  Поэтому любовь неразумна, как шестнадцатилетняя девчонка. Она порывиста, смешлива. Никто не может объяснить её, с разумной точки зрения. Оттого она прекрасна. Только юная девушка может быть столь желанной и недоступной, одновременно.
   ...Любят, не замечая недостатков, закрывая глаза.
  У любви повязка на глазах. Она слепа, поэтому доверяет больше чувству, чем разуму. Но в своей слепоте, любовь видит больше чем иной скептик.
   ...Любят, не слушая ничьих советов.
  Любовь глуха, глуха к мольбам, просьбам и угрозам. Невозможно вымолить у неё милости или снисхождения. Она с безучастной улыбкой, сквозь повязку на глазах, смотрит на просящих. Сверху вниз... И никто, никогда не сможет предугадать её действия в следующую минуту.
   ...Ради любви совершаются подвиги.
  Она заставляет делать то, что не свойственно людям. Сильные, разумные, крепкие люди, теряются в её присутствии. А слабые ни с того, ни с сего становятся сильными. Рушатся устои, города, гибнут люди. Целые народы. И всё во имя любви.
   ...Любовь кровожадна.
  Почти все войны начинались из-за любви. Множество людей погибли во имя её. Сами, или с чужой помощью. Во имя любви совершались многие подлости и преступления. Она идёт рука об руку со своей сестрой неразлучной, ревностью. А эта парочка сведёт с ума кого угодно.
   ...У любви тысячи оттенков.
  Есть родительская, материнская любовь. И любовь к родителям. Любовь юношеская, первая. Любовь чистая, безответная. Любовь страсть. Самая страшная, безумная, выжимающая человека до последней капли. Делающая из него раба. Есть любовь к деньгам, к власти, к Отчизне, любовь к любви... Много оттенков. Каждый любит, только каждый по-своему. Вот почему у любви много лиц.
   ...Любовь это награда?
  За один только взгляд любимой можно отдать всё. И не раскаиваться ни в чём.
   ...Любовь это наказание?
  Ты начинаешь совершать глупости, понимаешь это, но не можешь остановиться. Словно марионетки все мы, в руках любимых. Понимаешь, тобой управляют, но нет сил оборвать нити, связывающие тебя и любимую.
   ...Любовь правит миром.
  Не только этим, но и другим. Даже боги не могут спорить с любовью. Они беспомощны перед юной, слепой, глухой любовью. Любовь может убить лишь скука и равнодушие. Но и тут она нашла лазейку, разве не любовь к порядку и покою вызывает эти чувства?
   ...Любовь идёт по миру, босая, увитая цветами, с повязкой на глазах. И никакая грязь не пристаёт к ней. Кого-то касается на мгновение, кого-то мучает годами, всю жизнь, или даже несколько жизней. И только избранным дарит счастье. Разрушает и созидает, мудрая и безумная, разная..."
  
  
   Я прошла сквозь тебя, как сквозь стену, совершенно не замечая. Мне некогда было тебя замечать. Мне надо было похоронить Первого и уйти из этих мест. Почему меня никто не остановил? Не понимаю. Спокойно похоронила Первого. Я сидела на его могиле и держала сына на руках... Теперь моя очередь хоронить, Первый! Что теперь делать? Наверно мой мальчик, его присутствие, не дало мне сойти с ума. Я не могла вечно отчаиваться, мне нужно было вырастить нашего сына. Прости меня, Первый...
   Утром я уходила навсегда оттуда, и никто меня не останавливал... А может, просто не слышала ничего. Чувствовала на спине твой взгляд. И всё равно не останавливалась. Наверно, все твои воины решили, что я одержимая, иначе кто так мог, спокойно действовать, в их присутствии? Только одна мысль крутилась в голове: "Надо вырастить нашего сына..."
   Я ушла навсегда. Я вырастила сына. Я умерла тогда, в глубокой старости, окруженная внуками. Но рядом со мной не было ни тебя, ни Первого...
   Больше, ни в одном рождении, не встречала Первого. Не встречала и тебя. Хотя рождалась ещё одиннадцать раз. И зачем теперь тебя ищу? Не знаю... Но ищу так, как никто, никого не ищет... Ты мне нужен...
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"