Ментальные приоритеты. Для еврея свобода - в социальной динамике, для русского - в духовном обосновании жизни, для американца - в материальном могуществе.
II
В нашей революции 1917 - 1929 сплелись и сказались все три названные модуса свободы. Русский порыв к целостному хозяйственно-религиозному преображению жизни столкнулся в ней с еврейской комиссарской динамикой и "американскими" материальными замыслами. Так как еврейская и американская идеи вполне земны и реалистичны, то русская идея как идеалистическая и эсхатологически обращенная в далекое будущее обязана была им проиграть, как непременно проигрывает в быту мечтатель прагматику, как Иисус проиграл иудейским жрецам и римским администраторам. В еврейской утопии коммунизма русская идея изменилась до неузнаваемости и отказа от самой себя, в ней Иисус стал кесарем... После 29 года началась реакция - окончательный уход с еврейского динамичного социального пути и решительный возврат на традиционный тяжеловесный путь русского деспотизма. Сталин - это бессознательная месть русского мессианизма еврейскому за извращение смысла жизни в революции. В "сухом остатке" русского коммунистического столетия - индустриализация и урбанизация как необходимые шаги на пути к "американской" России.