Это непереводимая игра слов, поэтому приведу пояснение тов. Sish
Single Major- это ээээ.... главная дисциплина при получении ученой степени. Например если я хочу стать бакалавром истории, то мне нужно выполнить лист (прослушать список курсов) для сингл мэйджор (история). А если я хочу стать историком-лингвистом, то лист у меня будет дабл мэйджор (история списком и лингвистика списком).
* ранее я зачем-то перевел ярды в метры 1:1. Это неверно с точки зрения метрики, 1 ярд равен 0.9144 метра, 100 ярдов - 91 метр, 500 ярдов - 457 метров.
Однако в данном тексте можно, с учетом округлений, типа "меня было слышно ярда на три", или "человек на ярд фронта", считать ярды 1:1. Текущая версия (ранее) в моем документе исправлена, далее будут ярды.
Перевод первой главы выполнен мной.
Перевод второй и третьей - t_bone_wowp
Остальные пока в процессе.
Перевод.
Эта серия заметок была опубликована в журнале "Пехота", издаваемом объединением пехотинцев США, Вашингтон, округ Коламбия. Часть 1 и 2 были опубликованы в журнале N18, январь 1921, июнь 1921. Части 3 и 6 находятся в журнале 19, июль - декабрь 1921.
В июне 2002 я* был извещен, что эта серия заметок написана бригадным генералом Уильямом А. Митчеллом (армия США). Эта информация была подтверждена сыном генерала, полковником Джозефом Б. Митчеллом, и была передана мне внуком генерала Дж.Б. Митчеллом.
Люди, действовавшие в данном случае, даже если они принадлежали к числу самых плохих полководцев, все же никогда не бывали лишены простого здравого смысла и никогда бы не допустили тех нелепых поступков, какие им приписывает огулом и без разбора широкая публика и историческая критика. Большинство представителей последней были бы изумлены, если бы могли ознакомиться с ближайшими мотивами действий и, по всей вероятности, сами подчинились бы им, как и тот полководец, который теперь представляется им и изображается ими чуть ли не полуидиотом.
Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно.
Клаузевиц.
Эпиграф от t_bone_wowp
Подготовка только одной директивы на проведение какой-либо операции могла потребовать массу данных: от темпов выпуска какого-либо специфичного изделия на конкретном ключевом предприятии до энциклопедического изложения всех факторов - военного, политического, географического и климатического характера, влияющих на состав крупной оперативной группировки. Основные принципы стратегии настолько просты, что их может понять и ребенок. Однако чтобы правильно применить их к данной конкретной ситуации, требуется упорнейшая работа от высококвалифицированных штабных офицеров.
Дуайт Эйзенхауэр. Крестовый поход в Европу
Предисловие
Это серия из шести решений некой проблемы, каждое нового решение начинается с изучения опыта, полученного в результате ошибок преведущего решения. Шесть решений предназначены для изучения принципов (современного боя), разработанных во время (первой) Мировой войны, демонстируя лучшие методы использования объединенной (в смысле группы из пехоты, танков, саперов и далее) группы войск. Разумеется, было невозможно включить все принципы в эти шесть рассказов, но я считаю, что включены наиболее важные.
Следует заметить, что каждое из решений показывает действия некоторого характерного типа командира полка. Читатель сразу заметит, что общий план из шести решений выдержан в стиле "Оборона прохода Даффера", истории затруднений командира взвода с задачей защиты брода через реку во время Англо-Бурской войны.
Введение
Синие (запад) и Красные(восток) были в состоянии войны. В этом не было ничего нового. Красные и синие всегда воюют. Они были в состоянии войны с самого начала войн. Говорят, как-то во время Августа (Октавиана) Цезаря храм Януса закрыл свои двери, поскольку Рим ни с кем не воевал, но это не касается красных и синих. Они по прежнему были в состоянии войны, и по моему мнению они всегда будут воевать.
Похоже что красные обладают выдающимися свойствами восстановления сил, поскольку , хотя их постоянно побеждает генерал А, командир синих и великий военный гений всех времен, но до сих пор мы всегда можем найти их в готовности битве с генералом А при первой же возможности. Иногда они помогают, а иногда противостоят Коричневым, нейтральному государству, но обычно они одиноки в своих безуспешных попытках воспрепятсоввать генералу А. Действительно, никто не может не восхищаться стойкостью духа несчастных красных. Всегда будучи побежденными, они всегда снова готовы к наступлению. Поражение нисколько не снижает их боевой дух.
Они надеются, что в следующий раз победят. Возможно, у них есть надажда на смерть генерала А от случайной пули, или возможно это отчаянное мужество обреченных, и жажда смерти , когда ожидаемые ими подкрепления материализуются, то они смогут пройти сквозь них и развернутся (в боевой порядок ?) на открытой местности к востоку. Разумеется, генерал А решил это предотвратить. Мы должны были начать завершающую атаку и загнать красных обратно на гору Южную, пленить и уничтожить как можно большее их число, и блокировать выходы из проходов.
222
К рассвету 19 июня наш полк закончил смену другого полка, и мой батальон был в достаточно прикрытой позиции к востоку от дороги, идущей на север, и южнее точки (координаты) 345. Командный пункт батальона был развернут в подвале фермы на отметке 345.8-729.4. Я прошелся по позициям взводов, нашел что все в порядке, вернулся на КП и попытался поспать. Попытка была неудачной. Это был мой первый бой, и я был взволнован будущим (перспективами). Моя пехота тоже была взволнована, что доказывается тем фактом, что множество бесполезных запросов поступило (?) ко мне, так много, что я не мог поспать до полудня. После полудня мне наконец удалось немного поспать, но в три часа меня разбудил связной от полковника Р, с приказами и картой, и с приказом лично для меня прибыль на совещание в 6 часов между штабными и полевыми (?) офицерами.
Я немедленно посмотрел на карту и полученные приказы, и увидел что это был план завтрашней атаки. Очевидно, мы должны были отчитаться в штабе полковника Р на совещении по этому вопросу. На первый взгляд, это было все. Во всяком случае, они всегда готовы к еще одному бою.
Однако, на этот раз война была настоящей, и я, майор Сингл Лист, в настоящий моментЪ командовал первым батальоном полка полковника Р.*, полк под командованием которого только что сменил на линии фронта другой. Для нашего полка это должен был быть первый бой. За годы я много раз слышал о кампаниях генерала А., и надеялся, что если мне повезет (или не повезет), то он будет моим командиром. Сейчас это произошло.
Мы, синие, неуклонно отесняли красных на запад, пока они удерживали линию вдоль реки Монокаси*, где-то до впадения реки Буби Крик**. Мы точно не знали, где проходит их линия обороны, но мы знали что они сделали последнее усилие для того, чтобы остановить генерала А к востоку от горы Южная. Таким образом приказ показал, что полковник Р решил атаковать колонной батальонов, и мой батальон был головным. Мы должны были атаковать в западном направлении, краем полосы наступления с севера была была координата 730, и южной - координата 729, что давало фронт наступления шириной 1000 ярдов, и атака должна была пройти на такую глубину, чтобы красные начали сдаваться. Наступление должно было начаться на рассвете, 20 июня , в 4.30 утра. Приказы и общий план были достаточно простыми, но я не знал что с ними делать. Я смотрел на карту и приказы до тех пор, пока глаза совсем не устали и все не превратилась в пятно. Я очень устал, было жарко, и я был очень сонным. Так что, не буду тянуть, я пошел спать. Для сна у меня было три причины: первая - я был сонным и нуждался во сне. Второе - я должен был быть на докладе у полковника Р в шесть часов, чтобы он объяснил нам общую схему атаки, и я хотел быть бодрым и с думающейголовой, когда буду у него в штабе. В третьих, я хотел дать моему подсознанию шанс обдумать мою настоящую военную проблему. Я часто считал, что лучше мне отдохнуть физически и дать подсознанию выполнить свою работу.
Остальные сказали мне, что они также думают, что их подсознание может решить проблемы, которые они не могут решить во время рабочей бессонницы. Так что я пошел спать, а мое подсознание придумало ряд решений, каждое их которых я вначале нашел вполне удовлетворительным. Однако события показали, что хотя я и вынес кое-какой опыт из этих решений, однако все эти решения не были такими, которые бы одобрил генерал А.
Каждое их них дается так, как было развито моим подсознанием. Читатель заметит, что каждое решение было начато с полной уверенностью в эффективном завершении. Есть одна особенность в моем подсознании, что оно всегда удовлетворено решением вплоть до его печального конца. Затем с удивительной простотой решение меняется. В любом случае я спал, и мое решение вырабатывало много последовательных решений.
* См. Сражение при Монокаси и Monocacy National Battlefield
**хз как правильно.
333
Первое решение
В 6 часов я был на совещении полевых и штабных офицеров в штаб-квартире полковника Р. Он перечитал наши приказы и объяснил их полностью. Я был слегка нетерпелив, потому что было похоже, что полковник Р. Считает, что мы не способны прочитать или понять приказ для действия в поле. Несколько раз он спросил меня, понимаю ли я свою задачу. Я каждый раз отвечал утвердительно. Кроме того, пару раз он спросил меня, уверен ли я в том, что точно понял, но я не дал увлечь себя полемикой. Я уже давно решил, что хотел бы избежать любых споров с ним. Он казался человеком жестким и подозрительным. Он не понимал, как надо командовать Американским Солдатом, и мне показалось что он был несправедлив ко мне, поскольку я был так (молод и) успешен.
Я всегда старался быть рядом с солдатами и понимать о чем они думают. Каждый из моих людей знал, что я могу протянуть ему руку помощи, и даже дать денег. Такое щедрое содержание моих сослуживцев-солдат часто было причиной спора с полковником Р.
Наш полковник был хорошим солдатом, но утратил человеческую доброту. Однажды у нас с ним был большой спор, потому что я не доложил ему о двух мальчишках, затеявших стрельбу на одной из улиц нашего расположения. Для меня это было простое мальчишество, но полковник Р считал это преступлением. Действительно, один из стрелков был ранен в руку и две недели провел в больнице, но это не стоило внимания.
В другой раз полковник Р разговаривал со мной совершенно бестактно, потому что я разрешил трем парням выбраться в город ночью перед маневрами. Они оставались там до 4 часов, и , естественно, не смогли выполнить задачи следующего дня.
Насколько я помню, он сказал: Майор Лист, в вашем батальоне отсутствует дисциплина. Я не уверен, что пришла пора снять вас и отправить в Блюай* для переподготовки. Вы считаете, что понимаете ваших людей, однако если вы продолжите так командовать, то в бою можете потерять множество жизней. Является серьезной ошибкой думать, что даже самые лучшие люди сразу станут хорошими солдатами, без серьезного обучения. Доброта - это ошибочное поведение, делающее солдат неженками. У вас будут солдаты, которые будут действовать неэффективно, и некоторые вообще не смогут исполнять свои обязанности на поле боя. Вы должны понимать, что храбрость - не единственное качество, которое требуется офицеру. Я могу найти много офицеров, которые будут руководить солдатами в бою, но могу найти всего несколько человек, которые увидят что солдаты правильно питаются, снабжены боеприпасами и обучены стрелять. Дни грандиозных битв и героических красивых смертей позади. Сейчас вы будете застрелены человеком, которого даже не увидите, и худшее что может сделать майор - это выйти в первые ряды и бесполезно умереть. Вы должны быть впереди только в том случае, если войска растерялись. Вы никогда не должны идти впереди только для того, чтобы показать свое личное мужество. Я не сомневаюсь в вашей личной храбрости, но серьезно сомневаюсь в вашей личной квалификации (эффективности).
Я мало что мог сказать в ответ. Полковник только что обнаружил, что оценка по стрелковой подготовке моего батальона была наихудшей из трех, и я не мог отрицать этого. Но у меня были причины. Уважаемые жители из близлежащего городка устроили фестиваль в честь пехоты, убывающей за границу, и фестиваль был как раз в день сдачи зачета по стрелковой подготовке.
Было необходимо провести занятия по стрельбе с самого утра, чтобы парни могли быть свободными после обеда и вечером и посетить город.
* не понял.
444
Я не стал все это объяснять полковнику Р. Он бы не понял меня, потому что бессердечен по отношению к сослуживцам. Кроме этого, я думаю он завидовал моей несомненной популярности у парней. Я думаю, он боялся того, что если бы назначения зависели от их выбора, то я бы был полковником Листом, а он бы майором Р, капитаном Р, или даже рядовым Р. Однако, я считал что власти США должны знать о том, что за способ он выбрал для командования полком. Так что я написал письмо моему личному другу, сенатору Соргуму, и сказал в письме о том, что я уверен в том что полк потерял свое сердце в результате постоянной его тренировки (притирки) полковником Р, и что если полк будет недостаточно успешен в действиях против Красных в будущей кампании, то мой друг должен знать, кто в этом виновен. В этом письме не было никакого превышения субординации, и никто не может критиковать мои мотивы. Я чуствовал, что мой долг перед страной требует, в том случае когда полк потерпит поражение, он (сенатор) пойдет к военному министру и пояснит ему причину поражения. Я был очень осторожен и просил сенатора не упоминать мое имя. Справедливости ради, я должен сказать, и я написал о этом сенатору, что не надо предпринимать усилий для обеспечения моего повышения. Я предполагал, что мое повышение будет выиграно на поле боя. Я также был уверен, что мое письменное мнение принесете мне, в будущих битвах, то продвижение, какое я пожелаю.
555
Наконец полковник Р закончил разъяснение плана атаки, прочитав боевый приказы несколько раз, и мы вернулись к нашим размещениям. Я вернулся в штаб батальона (в подвале) и быстро пошел спать. Я устал и нуждался в полноценном отдыхе до дня напряженной битвы. Вскоре я спал та же мирно, как Наполеон перед Аустерлицем. В 3.30 (утра)мой адьютант лейтенант Свифт разбудил меня. Он извинился за это, но сказал что знает о начале атаки в 4.30, и предположил что я хочу осмотреть местность до начала атаки. Он сказал, что прочитал приказы, и понял что обстрел (огневой вал) начнется в 4.30 с северного и южного направления, примерно в 800 ярдах от моего подвала, и он известил командиров рот, что они могут ожидать встречи со мной, вдоме в центре нашего сектора (345.2-729.6) в 4 утра. Он также сказал, что офицеры различных родов войск - танкисты, пулеметчики, связисты, легкие минометы, отчитались (о прибытии) ночью. Однако он отправил их спать в соседнюю комнату (где фермер держал картофель), и что я могу разбудить их в нужное время.
Конец 555
666
Я был недоволен действиями лейтенанта Свифта, давшего распоряжения о моей встрече с капитанами в 4 утра. Я спал меньше чем обычно, и в данный момент был в плохом настроении. Также лейтенант Свифт завел привычку отнимать у меня командование батальоном. Он постоянно юрал на себя командование во время моего отсутствия. Я говорил ему много раз, что именно я командую батальоном, и что я желаю сам отдавать необходимые приказы. Несмотря на все это, я был в приподнятом настроении перед предстоящей битвой, в котором я хотел получить немеркнущую славу и мое имя было бы записано на страницах истории посреди наших ихвестных солдат, так что я не стал делать серьезный выговор дейтенанту Свифту. Я лишь сказал ему в очередной раз, что должен напомнить о том, кто командует батальоном, и что в будущем он не будет отдавать никаких распоряжений для меня, и не будет отдавать приказы от моего имени.
Eo66/777
Кстати, чтобы сделать выговор помягче, я сказал лейтенанту, что он принял правильное решение, избавившись от офицеров танкистов, пулеметчиков, связистов и тому подобных, так аккуратно, и что мы позволим беднягам поспать. Скорее всего они устали так же,как мы. Я никогда не был настолько бессердечным, чтобы заставлять людей больше абсолютно необходимого (минимума). Конечно, бедная пехота должна будет встать рано и занять позиции красных, но нет никаких причин, почему офицеры других родов войск не должны отдыхать при удобном случае.
888
После окончания полу-выговора лейтенанту Свифту, я счел необходимым покритиковать и взбодрить моего разведчика лейтенанта Брауна. Он сказал мне, что изучил карту, и обскдил ситуацию с офицерами полка, который мы заменили. В результате он считад, что Красные располагаются на другом берегу реки Боби Крик, и кроме того имеют силы на южной стороне, к востоку и западу от реки, на 1000 ярдов к востоку от высоты 443. Это было уже черезчур. Я простил лейтенанта Свифта за то, что он притащил фоицеров - связистов, пулеметчиков, танкистов и так далее, но сказанное лейтенантом Брауном было больше тогот, что я мог перенести. Уже не в первый раз, когда он думал, что его долгом является сделать шаг вперед и сообщить те крохи информации, которые он собрал. В общем, я не стал тратить на него время. Я просто сказал ему, что если бы хотел его послушать, то вызвал бы его. Между тем, он не должен просто так (без приказа) собирать информацию.
Ео88
Так что вы можете видеть, что я вышел на поле в довольно плохом настроении для человека, которому предстоял первый бой. Тем не менее, как только я дошел до размещения наших храбрых парней, я начал через силу улыбаться, потому что никогда не допускал чтобы они видели, что я не в духе. Как часто я слушал моего отца, когда он читал о улыбках Стюарта и Мак-Клеланна* , которые сделали их популярными. Их солдаты были всегда рады видеть их, и приветсвовали, пока они ехали вдоль строя. В моем же случае я не думал, что могу ждать приветственных криков. Я был не на коне, и солнце не светило в полную силу. Вообще говоря, рассвет только начинался. Тем не менее, я не был бы сильно удивлен, если бы некоторые из моих парней приветствовали бы меня, когда бы увидели что их майор явился для того, чтобы повести их к битве и победе. Никаких приветственных криков не было при моем приближении, и я решил что причиной этому была близость противника. Тем не менее, меня приняли довольно тепло. Четыре капитана (рот) окружили меня, чтобы получить свои приказы. Я не стал терять время и дал приказы в максимально короткой форме. Я сказал "вы все знаете устав. Мы уже делали это много раз на учениях. Роты Б и Ц формируют стрелковую линию. Роты А и Д формируют группу поддержки (A,B,C,D) . Лейтенант Свифт, вы собираете батальон к востоку от этой гряды, в центре нашего сектора, фронтом на восток. Они должны быть готовы в 4.25, так как атака начнется в 4.30. Капитаны и их адъютанты отдали честь и пошли к своим ротам.
J. E. B. Stuart and McClellan -
James Ewell Brown "J.E.B." Stuart и George Brinton McClellan, генералы США во время Гражданской. От Юга и Севера соответственно, см. Stuart's raid around McClellan
Eo009
010
В следующие полчаса я прогуливался вверх и вних по склону, или просто к востоку от склона, чтобы весь батальон мог меня видеть и восхищаться моему взгляду в лицо опасности. Ч чувствовал, что каждый из них должен знать, что я пойду вперед вместе с ними, настречу победе или смерти.
Я шел вдоль передовых линий рот, и шутил с моими многочисленными друзьями. Я особенно хорошо помню, как один отличный сердать роты Б приветствовал меня радостным криком "Привет Одиночка. Как вы себя чувствуете присутствуя в настоящеми деле ?" , и я ответил ему ободряюще, что иду домой, со щитом или на щите*.
Еще я должен вспомнить (встретившегося мне) младшего сына одного из моих лучших друзей, мистера Хейла, вице-президента банка в моем родном городе, с которым я охотился и общался до моего поступления на военную службу. Он всегда был рад меня видеть, и доверил мне множество любовных посланий своих приятелям, и поручил мне сообщить его невесте.
Он говорил: Майор, я знаю что вы будуте с нами во время любой опасной ситуации, но у меня есть предчуствие, что вы переживете этот бой, но я не думаю что я сделаю то же самое. Для нашей дружбы, для моего отца и моей семьи я хочу чтобы вы рассказали им всем, что я умер лицом к врагу и с их именами на губах. Я пожал ему руку и пообещал рассказать всем о этом и многом другом, если с ним что-то случится. Я знал его еще с тех пор, как он был ребенком и надеялся, что с ним ничего не случится. Мы все еще разговаривали с ним, когда прибыл лейтенант Свифт и сообщил что батальон готов. Было 4.22, так что я пожелал молодому Френку Хэйлу удачи, и оставил его.
*Известная древнегреческая фраза, на латыни звучит Aut cum scuto, aut in scuto
Первоисточник выражения -- сочинение древнегреческого историка Плутарха (ок. 45 -- ок. 127) "Изречения лакедемонянок", в котором он сообщает о том, как спартанка Горго, провожая сына на битву с врагами, протянула ему щит и сказала: "С ним или на нем". Позднее это выражение стало употребляться (для большей ясности) в общеизвестной форме. Иными словами, спартанка Горго пожелала сыну или победить, или погибнуть (по обычаю, убитых обычно выносили с поля боя на их щитах). Плен, бегство для своего сына-спартанца она не допускала.
Еоф10
11
В то время, как я шел с лейтенантом Свифтом к центру позиции, я почуствовал благодарность , поскольку тренировал свой батальон бережно. В последнем пехотном наставлении какой-то молодой выскочка написал что, в развернутом строю, рота является наибольшей возможной единицей, которая выполняет движение в предписанном порядке. Но когда я стал командиром батальона, то не почкствовал желания изменять порядок прямого командования ротами, так что я тренировал роты двигаться в развернутом батальонном порядке, как и было предписано в преведущем наставлении. Таким образом я был уверен, что атака начнется наилучшим возможным образом. Мои мальчики готовились именно к этому моменту, желали напасть на красных и были к этому готовы.
В 4.25 утра лейтенант Свифт дал команду "подготовиться", встал около меня и доложил "Сэр, батальон готов". Я сказал ему сохранять свою позицию, и скомандовал "вольно", поскольку хотел чтобы роты отдохнули , несмотря на то ч то оставалась минута до начала боя, который мог продлиться целый день. Я посмотрел на наручный часы и увидел как секундная стрелка медленно отсчитывает мгновения до 4.30 .Все солдаты смотрели на меня, и я чуствовал что никто не может критиковать меня за отсутствие спокойствия и мужества. Я спокойно ждал, сдела несколько незначительных замечаний лейтенанту Свифту и Брайту. Казалось, они хотят что-то предложить, но они поняли кто на самом деле был командиром батальона, так что они промолчали. В 4.29 я вскинул голову, и все кто знал мой суровый нрав, поняли что время пришло. Я смотрел на секундную стрелку, которая отсчитывала время до вечности для тысяч красных, и для некоторых из нас.
012
В 04.30 я опустил левую руку (с надетыми наручными часами) и отдал команду "Подготовится к атаке". В это время начался ад. Залпы тысячи орудий, расположенных к югу и северу от меня, создали столько шума, что мои приказы было слышно только ярда на три.
Я был удивлен. Такого грохота я не слышал на сталилитейном заводе или от паровых машин. Я не мог придумать, что же произошло. Как враг узнал, что мы собираемся атаковать в данный момент ? Я начал подозревать предательство, но я знал что в моем батальоне предателей нет. Возможно какие-то шпионы красных просочились на рассвете и слышали, как лейтенант Свифт говорил о начале атаки в 4.30 . В любом случае, нам повезло в том, что красных не было на нашем направлении, и до тех пор пока мы оставались на этом месте, у нас не было потерь.
Я подождал несколько секунд и был несколько удивлен выражением лиц лейтенентов Свифта и Брайта. Будучи совсем юными, они разумеется были более склонны к удивлению чем я. Я улыбнулся, чтобы успиокоить их и сказал "Все в порядке, парни. Враг не стреляет в нашем направлении и похоже что мы в полной безопасности. Вообще, похоже что они стали стрелять меньше и не точно - разрывы происходят реже и дальше от нас".
В этот момент лейтенант Свифт закричал, самым неуважительным образом - Это же огневой вал ! Наш собственный вал, и он перемещается на 100 ярдов каждые 4 минуты. Конечно, он все дальше и дальше от нас. Мы должны следовать за ним. Если мы им не воспользуемся, наша артиллерия никак не сможет нам помочь.
014
* ранее я зачем-то перевел ярды в метры 1:1. Это неверно с точки зрения метрики, 1 ярд равен 0.9144 метра, 100 ярдов - 91 метр, 500 ярдов - 457 метров.
Однако в данном тексте можно, с учетом округлений, типа "меня было слышно ярда на три", или "человек на ярд фронта", считать ярды 1:1. Текущая версия (ранее) в момем документе исправлена, далее будут ярды.
Я сразу пришел в себя. Полковник Р сказал на совещении штаба и полевых офицеров , что заградительный огонь начнется в 4.30, и сразу начнет двигаться вперед. Сразу же оказался на высоте. Мой голос не мог быть услышан, так что я пару раз открыл рот и махнул рукой. Мое сердце замерло при виде того, как быстро обученный американский солдат приспосабливается к обстоятельствам. Большинство из моих людей было добровольцами, и они сразу поняли что от них нужно. Роты Б и Ц незамедлительно перестроились в развернутый порядок, а рота А и Д подготовились к движению вторым эшелоном. Ускоренным темпом роты Б и Ц развернулись по центру нашего сектора, один человек на ярд. Они заняли около 500 ярдов , оставив примерно по 250 ярдов до флангов, которые были закрыты ротами А и Д ,когда они пошли вперед во втором эшелоне, отставая на 300 ярдов.
Я занял свое место в 150 ярдах сзади центра линии фронта. Весь батальон, соблюдая строй, пошел вперед. Фланги следовали за центром, и вся линия держалась примерно в 60 ярдах от нашего огневого вала.
Мое сердце наполнилось гордостью. Все шло гладко. Правда, некоторые из моих парней падали, и мое сердце кровоточило от сострадания, но я стиснул зубы как солдат, и гордо маршировал вперед, спокойный и собранный.
Ео14
15
Когда мы достигли гребня холма, примерно через 4 минуты после начала движения, я на мгновение остановился и бросил взгляд на местность через мой полевой бинокль. Было прекрасное весеннее утро. В 150 ярдах впереди меня были роты Б иД, в отлично выглядевшей линии, идя прямым строем, как на параде. Где-то ярдах в 60 впереди них был огневой вал, по прежнему перемешавшийся вперед на 100 ярдов каждые 4 минуты. Позади меня, в 150 ярдах сзади на левом и правом фланге, соответственно, были роты А и Д, во взводных колоннах. Я почуствовал, что полные усталости дни в тренировочном лагере дали свой эффект. Улыбнувшись, я положид бинокль обратно в футляр, и поспешил вперед, чтобы снова занять свое место в центре, посередине между линиями.
Я услышал, как лейтенант Брайт сказал лейтенанту Свифту:
"посмотри на взрывы. Они происходят только по эту сторону ручья. Или у нас очень широкий огневой вал, или же это их заградительный огонь перед их фронтом. Лучшее из того что я знаю - их фронт находится на западе от ручья. Если это их заградительный огонь, то они переведут его, как только они обнаружат нас. Затем нам очень не повезет".
Я не увидел ничего, что могло бы оправдать столь мрачное предсказание лейтенанта Брайта. Я не хотел делать ему очередное замечание, так что невозмутимо пошел вперед.
Ео 15. И конец 8 страницы в моем тексте в ворде.
Осталось 2.5 страницы ворда до конца первого решения.
16
Примерно через 20 минут после того, как левый фланг моей передовой группа достиг ранее упоминавшихся деревьев, к югу от изгиба ручья Буби, в точке 344.4-729.3, огневой вал прошел эту точку. Я увидел, что несколько человек сломали строй слева и выдвинулись к ручью ярдов на 40, но резкая команда лейтенанта или сержанта вернула их в строй и мы продолжили движение вперед.
Очевидно, кто-то из Красных был вниз по ручью, но командир взвода знал, что я должен был послать группу усиления для их зачистки. Его задачей было продвижение вперед, как я учил на плацу изо дня в день. Я быстро повернулся влево и помахал взводу из роты Д, показав на изгиб ручья. Они не медлили ни секунды. Они храбро пошли вперед, но затем удача отвернулась от меня. Я услышал "тратата" от нижней части ручья, а затем непрерывное "тратата". Вся левая часть моего фронта просто смялась и упала. Мой фронт исчез.
Правая его часть, в соответствии с подготовкой, незамедлительно начала двигаться прямо на камыши, строем фронта. Наверное, они увидели врага или его передовую линию. Бычтро и уверенно они поднялись, бросились вперед и снова залегли, ведя огонь по фронту. Каждый раз все меньше людей вскакивало, и бросалось вперед. Каждый раз кто-то падал. Но подкрепление было уже рядом. До взвода из роты Д оставалось меньше ста ярдов. Я просигналил "бегом марш", и они бросились вперед, заставив замолчать пулемет.
17
Я вздохнул свободней, но лишь на мгновение. Внезапно, в ста ярдах сзади от меня, начали взрываться снаряды, и стальные осколки с визгом полетели во все стороны. Лейтенант Брайт закричал, "там противник, и он нас обнаружил!!", и казалось что это действительно так. Один взвод из роты Д просто исчез. Половину второго раскидало по воздуху. Капитан Д, с редким присутствием духа, командовал "рассеяться, парни, рассеяться"* и остальные роты сломали все построение и бросились бежать к руслу ручья. Казалось, контр-огневой вал противника на правом фланге был слабее. Возможно, у них не было достаточно вооружения, и они сконцентрировали огонь на моем левом фланге.
Я перешел на левый фланг, и снова занял место между двух линий. Мы продолжили двигаться вперед. Что касается меня, то я чувствовал , что это доказывает мою огромную силу духа. Практически, половина моего батальона убита или ранена, и все же я не скомандовал отступление.
* Команда, на самом деле отданная американскому пулеметному батальону во Франции
При Булл-Ране войска федерации (севера) отступили после гораздо меньших потерь, чем мои. На самом деле, ни в одном из наших величайших сражений (Гражданской войны) потери не достигали 50%. Тем не менее я, майор Лист, по прежгнему продолжал идти вперед, несмотря на потерю более половины моих людей убитыми или ранеными.
Несколько следующих минут мы шли за огневым валом без проишествий. После этого наша удача опять нам изменила. Огневой вал пропустил несколько красных пулеметов, скрытых в лесу к югу от изгиба русла ручья, и моя линия начала сминаться слева. Несмотря на это мы шли вперед, и я с уодвольствием отметил, что малая группа достигла вершины высоты 407 и исчезла. Моя радость была недолгой, поскольку сразу после этого огонь противника переместился с роты Д на роту А. Мой последний резерв исчез, и первой линии больше не было, кроме нескольких человек на высоте 407.
Мой батальон перестал существовать. Мы захватили высоту 407, но какой ценой !
Со всех сторон были мои храбрые парни, израненные и умирающие. Время от времени произносилось мое имя, и я останавливался, чтобы утешить и ободрить близких друзей. Наконец, к моему великому огорчению, я наткнулся на молодого Френка Хейла. Он был смертельно ранен. Я склонился над ним. Мальчик, мой мальчик, что я могу для тебя сделать, сказал я.
Майор, сказал он, может быть хватит называть нас мальчиками? Вам не кажется, что некоторые из нас сегодня вели себя достаточно по взрослому ? С этими словами он улыбнулся и умер.
Ео17
18
Моя чаша страданий была уже полна, но ее переполнил посыльный от капитана Б. Посылный сообщил, что они захватили высоту 407, но они не получили дополнительный боекомплект, и будут вынуждены отступить, если я не отправлю им хоть сколько-то боеприпасов. У меня не было ничего, чтобы отправить им. Я даже не знал, где его найти.
Испытывая огорчение ото того, что полковник Р дал мне самое трудное задание, среди остальных батальонов, я решил быть солдатом до последнего вздоха. Мои храбрые парни потекли обратно на поле без всякого порядка. Нет таких людей, которые могли бы устоять против шквала свинца, летевших в нас из леса за левым берегом ручья. Я послал лейтенанта Брайта к полковнику Р, с просьбой о подкреплении - поскольку мы были полностью разбиты. Между тем я решил продать мою жизнь как можно дороже. Никто в моем доме не должен был сказать что я, Сингл Лист, бежал от врага. Мы не видели врага, но было видно, что многочисленные пулеметные команды Красных находились в лесу к югу от ручья. Я призвал добровольцев, и человек сорок собралось вокруг меня.
Вспомнив историю дедушки, как он собирал своих людей в смертельно опасном "логове дьявола*" при Геттисберге, я схватил винтовку и начал призывать их исполнить свой долг ради своих соотечественников. Тирания красных не должна победить. Наша свобода в опасности. Вспомните славу демократии, за которую мы сражаемся. Я поведу вас и буду одним их вас - говорил я.
Все были вдохновлены моим энтузиазмом. Они требовали немедленно выступать. Они кричали "Веди нас Лист, мы с тобой". Я повернулся, чтобы повести их, но в этот момент три снаряда разорвались в нашей группе, и пулеметная очередь пронеслась сквозь нее, как вода из шланга.
Меня не задело, но когда осела пыль, не так много добровольцев осталось со мной. Все были убиты, ранены или куда-то пропали. Я посмотрел на поле, но не увидел бойцов. Весь мой батальон исчез.
Внезапно лейтенант Свифт схватил меня за руку и сказал "Смотри!". Я обернулся, и увидел тонкую голубую линию стрелков, переходящую хребет. Второй батальон подходил, но он пришел слишком поздно. Мой батальон все время сражался в одиночку, и был полностью уничтожен. Никакие подкрепления не могли вернуть в бой или вернуть моих храбрых парней (мужчин) обратно ко мне. Когда цепь проходила мимо меня, я увидел майора, командовавшего вторым батальоном, и с ним был подполковник. Подполковник кратко переговорил со мной, и сказал что полковник Р приказал мне немедленно прибыть с отчетом. Полковник должен был взять на себя командование остатками моего батальона.
Когда я шел к полковнику Р, я был очень расстроен. Было очевидно, что я должен был быть освобожден от занимаемой должности. Я был к этому готов. Мой батальон погиб, и мое сердце было разбито. Я больше не хотел воевать, и желал спокойной службы в службе тыла. Но я думал, что полковник Р, по крайней мере, поблагодарит меня за хорошую службу моего батальона. В своем донесении он должен отметить, что Первый батальон, под командованием Майора Сингл Листа, храбро шел сквозь свинцовый шторм, и захватил высоту 407, но не смог продвинуться дальше из-за потерь.
* логово (берлога) Дьявола (Devils Den) - холм с кучей булыжников и валунов, одна из точек битвы при Геттисберге.
Я не ожидал от него упоминания того факта, что мой батальон дрался один, без всякой поддержки, и был остановлен только отсутствием подкреплений, после того как захватил укрепление на высоте 407. Однако я надеялся, что он признает, что наш батальон был специально выбран для самой трудной задачи. Кроме того я чувствовал, что он обязан отдельно упомянуть мою храбрость, набор сорока добровольцев и переход в рукопашную во время захвата пулеметной позиции Красных. Он должен оставить меня с моим батальоном, ведь мы победили, и ночью второй батальон мог бы безопасно занять позиции, так элегентно захваченные нами.
Я прибыл и доложил полковнику Р. Он сказал мне, что я освобожден от занимаемой должности. Кроме того, он сказал что рекомендовал отправить меня на переклассификацию, что я непригоден для командования батальоном, и что я должен вернуться в штаб дивизии и доложить генералу А.
Я не буду приводить здесь длинную отповедь, полученную от полковника Р. Кажется, он обвинил меня в том, что я не захватил позиции пулеметов до того, как они оказались у меня на фланге, но не дал никаких идей, как я должен был это сделать. Он обвинил меня в том, что у моих людей кончились патроны, но ничего не сказал о том, что мне ничего не сказали о размещении пунктов боепитания. Он обвинил меня в том, что мои люди шли в скученном строю, в то время как их накрыл заградительный огонь Красных, но ничего не сказал о том, как этого можно было избежать. Проще говоря, он обвинил меня, а не себя, в проигрыше сражения.
Он не предложил никакого удовлетворительного объяснения тому, что мой батальон воевал в одиночку. Он преуменьшил мои успехи по захвату высоту 407, сказав что никакой победы там не было, и что на высоте 407 не было ни одного Красного. Он сделал множество бессердечных замечений относительно отсутствия боевого духа у меня в батальоне. Он сказал, что батальон разбежался, как политический клуб. Последнее я не стал обсуждать с ним, посколько он , со всей чоевидностью, завидовал мне, и я не ответил ему. Я решил обратиться к генералу А.
В штабе дивизии генерал А был слишком занят, чтобы выслушать меня. Его адьютант передал мне приказ следовать в Блау для переклассификации. Поскольку никто не пожелал справедливо отнестись ко мне, я сел и написал письмо своему другу, сенатору Соргуму, и рассказал ему все о битве, моей победе, и о полковнике Р, укравшем у меня и батальона честь и славу. Я знал, что сенатор Соргум поймет меня, и убедиться в том, что я добился правосудия в военном министерстве в Вашингтоне. Письмо было закончено, я успокоился, стал миролюбив и проснулся.
Поначалу я был недоволен моим подсознанием. Оно вообще не решило моих проблем. Тем не менее, я запомнил 4 правила - чего делать не надо.
1. Не превращайте батальон в политический клуб.
2. Не допускайте вражеских пулеметов у вас на флангах.
3. Не забывайте про дополнительные боеприпасы. Уточните их расположение.
4. Не попадайте в плотном строю под заградительный огонь противника.
Этих правил были недостаточно для решения моих проблем. Я снова заснул, и мое подсознание начало раскручиваться и размышлять.
Конец первого решения.
Второе решение
В шесть часов я присутствовал на совещании в штабе полковника Р., точно так же как и в Первом решении, но теперь я знал несколько больше принципов, чем в прошлый раз. Во-первых, я был уверен, мои войска никогда не станут "политическим клубом"
На протяжении долгих лет полковник Грант был моим образцом солдата. Подражая ему, я воздерживался от ненужных речей во время работы.
Я прекрасно помню моего первого полкового командира, полковника Паффа (ворчуна). Как по-военному, по-солдатски, с каким достоинством и пунктуальностью он ставил себя, он был настоящим образцом солдата. Вне службы он был очень приветлив и истинно дружелюбен, но на службе никогда не позволял себе забываться. Как-то раз, находясь в разведывательном походе, я направил запрос на питание с прилагающейся пояснительной запиской, которая начиналась фразой "Дорогой полковник". Рационов нам не прислали, зато вернули мой запрос с коротким официальным письмом, которое предписывало: "лейтенант Лист воздержится от всяких фамильярных выражений в будущей переписке. Ему следует переписать пояснительную записку и повторно составить запрос". Моя группа почти погибла от голода, прежде чем мы получили рационы, но полученный урок никогда не будет забыт. Ах! То был настоящий солдат и джентльмен!
33
Полковник Р. был моим непосредственным командиром, и будучи таковым, он имел право на уважение и послушание. Но даже при всем моем уважении, ему недоставало армейского духа полковника Паффа. На этом совещании со своими полевыми и штабными офицерами полковник Р. потратил много времени на обсуждение приказа и сопутствующие вопросы, вместо того, чтобы просто отдать приказ не допускающих возражений способом. Два или три раза он спрашивал меня, все ли мне понятно, и я всегда отвечал: "Сэр, приказы полковника будут исполнены в точности". Он смотрел на меня с сомнением несколько секунд, но был очевидным образом впечатлен моей солдатской выправкой, и не стал возражать. Во время обучения он всегда убеждался в том, что я исполнял все приказы с максимальной педантичностью, и, несмотря на то, что наша программа учений была сокращена по военной необходимости, он знал что я соответствую всем требованиям.
Мы обсуждали эту незначительную атаку дольше, чем генерал Грант атаку на Колд-Харбор, и только потом Полковник Р. соизволил отпустить нас. Все мы вернулись к своим подразделениям.
Я немедленно приказал лейтенанту Свифту (моему адъютанту) вызвать командиров рот ко мне для получения приказов. За время моего отсутствия и не получив
34
на то разрешения куда-то отлучился лейтенант Брайт, но он вскоре возвратился. Я спросил его о расположении повозок с боеприпасами, и он ответил, что они стоят неподалеку, в 400 ярдах на юго-восток от этого фермерского домика, у дорожной развилки. Это известие радовало, о чем я сообщил лейтенанту Брайтом - и он просиял.
Этот лейтенант Брайт был очень способным юношей, но ему, как и всей сегодняшней молодежи, недоставало почтительности, которую оказывали старшим во времена моей юности. Он всегда охотно делился собранной им информацией, вот и сейчас выступил с утверждением, что после консультаций с полком, который мы сменили на этих позициях, он практически уверен, что никаких красных на нашей стороне Буби-Крик нет. Я немедленно сообщил лейтенанту Брайту, что как только мне понадобится его мнение, я дам ему об этом знать; а пока что я мог обойтись и без его замечаний. Так что он покинул подвал.
Очень скоро четыре моих капитана прибыли и встали по стойке смирно передо мной. Я быстро раздал им приказы. Я сообщил им, что батальон будет построен согласно последним учебным наставлениям; что роты B и C атакуют вышеозначенным образом, имея одного стрелка на каждый метр фронта;
35
что они будут следовать непосредственно за огневым валом до тех пор, если не попадут под фланкирующий пулеметный огонь, если это случится, им следует ждать, пока роты второго эшелона не уничтожат пулеметчиков и не позволят им продвигаться дальше; ротам A и D следует занять позиции на флангах передового эшелона как только артиллерия противника откроет заградительный огонь; что все должны немедленно получить дополнительные боеприпасы из повозок, расположенных на 400 ярдов на юго-запад от этой фермы, у дорожной развилки.
глава 2. стр. 35-38 перевод t_bone_wowp
Получив разрешение удалится, капитаны A и C салютовали и вернулись в расположение своих рот. Но у меня оставалось несколько рутинных дел с капитанами B и D. Капитан B подал зарплатные ведомости два дня назад, но в них не хватало многих необходимых подписей. Я приказал ему немедленно направиться в расположение роты, получить эти подписи, и вернуть ведомость мне. Я воспользовался моментом, чтобы разъяснить необходимость выполнения этой работы должным образом. Капитан D неправильно отчитался за использованные пайки, поскольку в его отчете было указано больше людей, состоящих на довольствии, чем наличествовало в его роте по утреннему отчету. Это было чрезвычайно серьезное нарушение, и я боялся, что появившийся в любую минуту инспектор мог обнаружить, что один из моих командиров запрашивал
36
более положенного. Капитан мог попасть под. трибунал за растрату; так что и поспешил приказати капитану D вернуться в его роту, проверить записи, и предоставить исправленную отчетность немедленно.
После этого вместе с лейтенантом Свифтом я занялся сегодняшней бумажной работой. Корреспонденция была в беспорядке, и я воспользовался случаем, чтобы напомнить лейтенанту о том, что ничто не должно мешать выполнению его обязанностей адъютанта. В двух случаях, итоговые цифры утренних отчетов были неверны. В отчете роты А пометки и цифры не сходились между собой. Я послал за капитаном А, приказав тому явится в штаб батальона и исправить свою ошибку. Воспользовавшись случаем, я осудил его за невнимательность - подобную ошибку не совершил бы и семилетний ребенок. Моей последней обязанностью было написание официального письма лейтенанту Брайту, предписывающего тому письменно объяснить причину своего отсутствия в штабе батальона, в то время, когда я находился на совещании у полковника Р.
Эти очень важные дела занимали меня до 1:30 ночи, но наконец-то все было сделано, и я мог отправиться спать. Приказав поднять меня в 3:30, я вскоре крепко уснул.
В 3:30 утра лейтенант Свифт разбудил меня, как и было приказано. Я должен
37
отдать должное лейтенанту Свифту - на него можно положится. Я всегда мог быть уверен, что он сделает то, что ему велено; правда, до тех пор, пока речь не заходит о принятии каких-либо решений в мое отсутствие. Кажется, я так и не смог научить его оставлять все дела мне. Каждый раз, когда я отлучаюсь, по возвращении оказывается, что лейтенант Свифт сделал нечто такое, или скомандовал нечто такое, что в старой армии всегда оставалось исключительно в ведении майоров.
Однако на этот раз лейтенант Свифт сделал нечто правильное без всяких консультаций со мной. Ночью в штаб прибыли офицеры приданных мне танков, пулеметов, частей связи и минометов Стокса*. Лейтенант Свифт направил их всех в комнату для хранения картофеля, и передал, что я встречусь с ними утром. Я не стал хвалить лейтенанта, так как не поощрял его за любые действия без предварительной консультации со мной, но втайне я был доволен, что мне не пришлось общаться с этой толпой.
Я не слишком хорошо разбирался в этих новомодных военных игрушках, и, в конечном счете, взятие позиции все равно ложилось на моих пехотинцев. Поэтому, я решил оставить офицеров в покое, и встретится с ними только после успешного взятия позиции. В этом решении я руководствовался системой, которую перенял или
------
* английские 81-мм минометы Стокса, сделанные по схеме мнимого треугольника, ставшей впоследствии классической. В принципе пулеметная рота + батарея 81-мм минометов составляют роту батальонную роту тяжелого оружия по стандартам ВМВ.
38
унаследовал от полковника Паффа, а именно: при встрече с любой неясной ситуацией, лучшей стратегией будет не делать ничего, и, как правило, проблема решится сама собой.
глава 2. стр. 38-41 from t_bone_wowp
В моем случае, всю работу сделают мои парни, а все это новомодное оружие разберется само по себе. Похожую тактику используют наши наиболее успешные политики. Если они не хотят принимать немедленное решение, они собирают комитеты и комиссии. Рано или поздно любой вопрос просто умирал сам собой, заболтанный в бесконечных заседаниях до потери всякого к нему интереса. Так, поводом для войны 1812 года послужило осуществление британцами Права Обыска*; но подписанный несколькими годами позже мирный договор не упоминал вопрос Права Обыска вообще. Во всяком случае, я отправился на позиции, оставив представителей танков, пулеметов и так далее, в занятой ими комнате, позволив им отоспаться во время битвы. Казалось, что дела в моем батальоне обстоят в полном порядке. Я провел время до 4:25 еще раз пройдясь по приказу вместе с моими капитанами и их подчиненными. Мои капитаны были молоды и полны энтузиазма, и у меня не было причин ----- * в июне 1807 американский фрегат "Чесапик" был остановлен британским фрегатом "Леопард", капитан которого потребовал пустить британцев для обыска судна в целях поиска на нем британских дезертиров. Когда им было в этом отказано, с "Леопарда" открыли огонь, после чего американцы были вынуждены сдаться и передать англичанам 4 членов команды. Инцидент вызвал обострение отношений между странами накануне англо-американской войны 1812-1814.
39
полагать, что они не выполнили все от них зависящее. Но им всем недоставало опыта, который я приобрел за годы, проведенные на войне. Я опросил лейтенантов и некоторых сержантов старого состава об их обязанностях в грядущем сражении. Все они оказались неплохо проинструктированными и демонстрировали угрюмую решимость выполнить свой долг, что всегда было признаком хороших солдат. Я воспользовался случаем и обратил особое внимание на необходимость останавливаться и сохранять порядок под фланкирующим огнем пулеметов, так как из Первого Решения мне было известно, какую ужасную бойню могут устроить пулеметы, фланкирующие наступающую шеренгу. Солдаты были в превосходном состоянии, сильными и решительными. От них не ожидали восторгов, но готовности к бою. Быстро и без лишнего шума они выполняли распоряжения командиров, всячески проявляя дух воинской дисциплины, который я взращивал в батальоне. Случайно я заметил проходящего мимо солдата, который сильно хромал. Разузнав в чем дело, я выяснил, что причиной были ботинки неподходящего размера. Мне пришлось отпустить его, но я записал его имя, взвод и роту, чтобы заставить его
40
командира дать письменные объяснения после сражения. К 4:25 мы выстроили боевой порядок, как и в Первом Решении. В 4:30 артиллерия создала огневой вал, и я был шокирован этим зрелищем, так никогда прежде не находился рядом с подобным. Но я знал, насколько тонка грань между жизнью и смертью на войне, и что следует быть готовым ко всему; поэтому я сжал зубы и отдал приказ выступать. Мои люди пошли в атаку с суровой решимостью, как и в Первом Решении. Стоило огневому валу миновать рощу на южной стороне излучины Буби-Крик в 344,6-729,3, как мы были обстреляны фланкирующими пулеметами красных. Солдаты замерли как один, и застыли на месте - за исключением павших. Воистину, они были великолепными солдатами. Но лейтенант махал мне руками и указывал на лес, и я сразу понял, в чем было дело. Я побежал к роте D и приказал капитану D выслать взвод, чтобы захватить вражеские пулеметы. Прежде чем я смог продолжить, лейтенант Свифт прервал меня дурацким вопросом: "Может им стоит залечь?". Я забыл включить в свой приказ пункт о том, что шеренга должна залегать при фланговом обстреле, пока вражеские пулеметы не приведут к молчанию.
глава 2. стр. 42-44
Я не мог думать за всех сразу, и теперь мои капитаны просто оставили своих солдат стоять посреди этой бойни, вместо того, чтобы скомандовать им залечь. Я направил лейтенанта Свифта чтобы убедится, что они получат приказ залечь, и снова обратил свое внимание на взвод из роты D, высланный для атаки пулеметов.
Капитан D был наименее умелым среди моих командиров рот, и я доверял ему меньше, чем остальным. Лишь три дня назад он попросил объяснить, как именно следует брать пулеметные позиции. Я ответил: "Единственный способ взять пулеметы это пойти за ними"*. Так что теперь я хотел посмотреть, усвоил ли капитан D так сурово переданный ему урок. Сначала казалось, что урок усвоен, но и в этот раз мне не удалось положиться на интеллект моих подчиненных.
Взвод направился к пулеметам с все еще построенными в колонны отделениями. У меня не осталось времени, чтобы объяснить капитану D его ошибку, поэтому я побежал вслед за взводом, нагнав его как раз перед тем как он достиг русла ручья, и скомандовал рассыпной строй. По счастью для взвода и для меня вражеские пулеметчики все еще расстреливали фланкирующим огнем роту C, и не заметили нашего приближения. Взвод
--------
* ``The only way to take machineguns is to go after them'' - подлинные слова пехотного полковника одной из наших самых известных дивизий (прим. авт.)
42
бросился на них и захватил всю группу, взяв два пулемета и около двадцати человек пленных. В этот самый момент вражеский огонь обрушился на роты A и D, но они быстро развернулись в рассыпной строй и залегли.* Они смогли избежать полного уничтожения, благодаря моему предвиденью и заблаговременно отданным приказам.
Незамедлительно после прекращения пулеметного огня, передовая линия - вернее то, что от нее осталось - поднялась на ноги и продолжила движение. Снова я занял свое место в самом ее центре. Две роты второго эшелона, A и D, броском продвигались вперед, чтобы выйти из-под вражеского заградительного огня, сильно бившего по роте D. Все шло хорошо. Но ненадолго. Огневой вал был в 500 ярдах впереди, и я заметил, что рота B справа перешла на ускоренный марш, чтобы догнать его. Рота C справа тоже ускорилась,
но почти сразу из рощи к югу от ручья, которую наш огневой вал прошел около 20 минут назад, открыли огонь новые вражеские пулеметы - и снова нас фланкировали слева. Рота C на левом фланге немедленно остановилась, но рота B справа продолжила движение.
--------
* это не совсем очевидно из текста, но похоже, что роты второго эшелона выдвигаются за боевой линией в походном порядке.
