Чваков Димыч : другие произведения.

Портупеевские чтения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Семь... ой, нет - уже десять - рассказов от звукооператора группы "Лесоподвал" Станислава Портупеева

ПОРТУПЕЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ

декамерон

1. ПРИТЧА ОБ УКУШЕНИИ

   Звукооператор группы "Лесоподвал" Станислав Петрович Портупеев в моменты мировой грусти, когда ему совершенно не хотелось елозить нетвёрдыми пальцами по размикшированной спине своего музыкального монстра по фамилии Soundcraft, начинал увлечённо травить.
  
   Музыканты давно знали это замечательное свойство Стаса (на сокращённый вариант своего имени Портупеев откликался охотнее всего) и никогда не пытались пресечь излияний старшего товарища. Напротив, им было даже любопытно послушать истории маэстро, как правило, происходившие некогда с ним самим. Частенько они, истории эти, изобиловали сентенциями в стиле а'ля моралите, иногда не содержали никакого полезного для слушателей вывода. Но внимать речам звукооператора было всегда интересно.
  
   Вот и сейчас Станислав Петрович вытянул ноги на журнальном столике, хрустнул отзывчивыми суставами длинных, но мозолистых пальцев и прикрыл свои огромные, как у роковых женщин, глаза - верный признак того, что ещё каких-нибудь пара секунд, и в атмосферу студии звукозаписи польются воспоминания.
  
   Вокалист Сеня Плесняков присел рядом со Стасом и приготовился внимать. Чёрт с ней, с работой, когда "говорит Заратустра"!
  
   Итак, звукооператор потянулся неотзывчивой в районе третьего шейного и четвёртого тазового позвонка спиной и анонсировал очередную историю из собственной жизни:
   - Вот, как ты, Сеня, представляешь себе встречу с бешеной собакой? Что, не доводилось? А вот мне пришлось однажды. Не знаю, честно говоря, была ли эта тварь бешеной в полном медицинском смысле, но то, что в голове у данной сучки что-то переклинило - совершенно точно. Скорее, даже не у сучки, а у её... Ну, да ладно. Вперёд забегать не стану.
  
   После этой Портупеевской фразы бас-гитарист бросил настройку инструмента, ударник Драмсов закрыл на время убойный кроссворд с фрагментами, соло-гитарист Фиников вынырнул из слабого, после двух затяжек "офигительной пакистанской дури" наркотического сна, а две сисястые бэк-дамы загасили ароматные палочки ментоловых сигарет в баночке из-под растворимого "специально отобранного" кофе "Чибо" и прекратили обсуждать фасон топика, который они видели вчера "на этой чухонской дуре Люське" из мебельного бутика "Звёздные врата Вавилона". Группа в полном составе подтянулась поближе к Станиславу Петровичу - вдруг скажет что-нибудь интересное.
  
   - Ага, вернёмся к собаке. Почему я понял, что не с кобелём бешеным встретился? Так о том и речь веду. Сами, ведь, знаете, что для бешеного кобеля семь вёрст не крюк. А у меня всё тихенько, по-семейному случилось, безо всякой погони и прочих ужасов Хичкоковых.
   - Петрович, ты, верно, пса за бубенцы подёргал, - не удержался ехидный "бас" Утконосов, - чтоб его половую принадлежность установить.
   - Помолчи уже, мудрила чудный! Научись сначала в ноты попадать с бодуна, прежде чем дядьку перебивать, а то на гастролях с тебя никакого толку!
   - Толя, Толя, тише! - зашикали на "баса" бэк-вокалистки. - Дай человеку сказать!
   Портупеев окинул аудиторию взором Суворова, минут пять назад спустившегося с перевала Сен-Готард в Муттенскую долину, и продолжил:
   - Ну, так слушайте внимательно, а то взяли моду тушить дядьке кайф. Для меня же что главное? Правильно! Удовольствие получить, чтоб вам моя история понравилась. А когда попусту трещат во время рассказа, никакой охоты нет голосовые связки в эспандерную дугу завивать.
   - Да ладно, Стас, не быкуй. Трави дальше. Мы же тебе не мешаем, - разрядил атмосферу натруженным фальцетом Сеня Плесняков.
   - Всё, всё, продолжаю. Так вот... О собаке. А-га! В тот период я временно не работал по основной профессии. Перестройка зашла так далеко, что держава перестала платить не только учителям и шахтёрам, но и работникам телевидения (там я оттрубил семь лет с нескрываемым от руководства удовольствием). Ну, а когда человеку, такому, как ваш покорный слуга, по крайней мере, страна резидентного обитания не отвечает взаимностью, то плюёт этот человек на неё с высоты птичьего помёта и уходит на глубину, как рыба. Не в прямом, разумеется, смысле. Но и не совсем уж сказочном.
  
   Одним словом, оказался я в частном бизнесе. Так, не бизнес - одно название, но платил хозяин изрядно, не давая мне с семьёй загнуться или, там, пойти бомжевать с горя в пьяном угаре от некачественных спиртосодержаших лекарств и тоски зелёной.
  
   Занимался этот мужичок, ну, владелец бизнеса, куда меня влезть угораздило, тем, что из битых автомобилей собирал новые. Скупал у незадачливых хозяев транспорта, которые своё сокровище в суп-коктейль "Machine heart" превратили, за бесценок. Останки автопрома Европы, Азии и Америки после этого демонтировались. То, что ещё казалось пригодным для дальнейшей эксплуатации, складировалось в ангаре. Ангар этот разгорожен был пополам. В одной половине автомастерская, а в другой что-то вроде базы снабженческой: там агрегаты с разбитых авто лежат. Кузова же хозяин где-то отдельно доставал. Я, полагаю, их местные умельцы из металлолома варили.
  
   А потом такие иномарки из всего этого барахла получались - закачаешься. Ни за что от оригинального изделия не отличишь, пока капот на фиксатор не откинешь. Но его для посторонних не открывают, думаю, сами понимаете, по какой уважительной причине. Это как с настоящей женщиной. Не перед всяким мужчиной позволит себе плечико заголить. Целлулоидных красоток из мира "шо вы бизнеса" я, конечно, в виду не имею. Тем за деньги да перед камерой в охотку и с продюсером-козлом, телеса заголивши, полежать престижно. Как говорится, чем бы Анфиса ни тешилась, лишь бы грудь колесом!
  
   Но не о том речь. Вернёмся к нашему разбитому "инокорыту". К чему подобные авто клепать, спросите... Что, неужели, не спросите? Ничуть не любопытно тебе, Сеня? Ну, спрашивай уже, не ломайся. Хорошо, машина для современных мелкотравчатых полухищников капитализма - что твои брюлики для гранд-дамы. Вышла в свет в чём мать родила, то есть в одном платьице и туфельках, без камешков - никакого к твоей особе внимания от "кошельков" похотливых. Стало быть, и пользы для женского здоровья нету: никто массажиста с парикмахером тебе не оплатит, занятия у престижного фитнесс-тренера не обеспечит, солнца мальдивского в подарок не принесёт на серебряном блюде.
  
   И с бизнесом из подворотни та же история. Приехал на встречу деловую на "Волжанке" или, того пуще, на "Ладе" (пусть даже самой распоследней модели имени песенки, под которую Роднина с Зайцевым весь мир на фигурное катание подписали), никто тебя всерьёз принимать не станет. Тут техникой престижной, дорогой, нужно себе поддержку обеспечивать. Понятное дело, а денег свободных, как назло, не хватает на "тяжёлую артиллерию". Не из оборота же изымать, в конце концов.
  
   Тут, ребятки, дело такое - чем мельче бизнес, тем оборотный капитал крепче к оборотным махинациям приклеивается. Не до жиру! И что делать в подобном случае? Нет престижного авто - не клеятся связи деловые; не клеятся связи деловые - оборот не растёт, дело не расширяется; дело не расширяется - хрен денюжку на автомобиль приличный (новый, а не инвалид европейских автобанов) извлечь получится, совсем нечего крутить и оборачивать станет. Замкнутый круг, да, и только. Вот тут-то мой хозяин и предлагал свои услуги. Всего за треть от "фирмовой" цены любую модель, на выбор.
  
   Молодёжи-то нынешней этой весенней песни капитализма не понять никак, раз сейчас через одного девицы с прыщавыми задницами и папами-прыщами на административном теле государства могут себе позволить на "бэхе пятой модели" к визажисту ездить перед контрольной работой по арифметике. В наше время всё не так кудряво обстояло. На престижный автомобиль только самые верхи могли наворовать. Более мелким клеркам тогда лишь пенсионный фонд отдавали на правах победителей... здравого смысла, если, разумеется, после Зурабова что-то останется.
  
   Так что, вы поняли, надеюсь, - наша фирма "Крайслер на краю света" была востребована до самого последнего винтика, до самой малой заклёпицы.
  
   С кузовами-то у моего босса дело хорошо было поставлено. Народные умельцы тебе за неделю хоть "Бентли", хоть "Роллс ройс" смастырят. Машины нарядные, новячие. Муха не сидела! Одна заковыка - внутри, под капотом и днищем, - самая настоящая сборная солянка. Причём, не обязательно мясная. Но в том-то вся и штука. Кто станет разбираться, что внутри у твоего представительского лимузина движок от ГАЗ-21 стоит, а карбюратору скоро столетний юбилей отмечать впору? Да, никто. Как не станут на шикарной даме разглядывать роскошные бусы из стразов через стекло увеличительное, на предмет уличения в подделке, я вас умоляю! Нема дурных - а вдруг сейчас так как раз и модно!
  
   Правильно ты подумал, Сеня: нынче не осталось место для подобного автобизнеса. Теперь у всякого нормального предпринимателя такой авторитет за десять лет накопился, что ему хоть где будут рады, прибудь он хоть на "горбатом запоре", хоть на самокате. За шутку финансового воротилы примут, не более.
  
   Но тогда же, в лихие, ещё не шунтированные девяностые, все друг друга шугались, "кидалова" конкретного опасаясь. Так что, жил мой работодатель припеваючи, только маржу успевал большой столовой ложкой со своего варева, на бензине и масле двигательном замешанном, снимать. Иногда даже приходилось нашему шефу кой-кому из "деловых" запчасти на крутую технику доставать. Тогда и с этим тоже не всё было в порядке, сами же помните.
  
   Ну, да, чего это я так тут растёкся, будто Баян недоенный? Причём тут я, спрашиваешь? А вот при чём. При складе с авто-запчастями. Новыми и побывавшими в дорожных передрягах, импортными и отечественными, дефицитными и... так себе, в общем, со всяким. Состоял я в должности одновременно и кладовщика, и сторожа. Днём с механиками общаюсь, а по ночам склад сторожу. Через двое суток на третьи хожу на службу, как на праздник. Жаль, чужой только это праздник оказался. Но мне и то в радость. Могу, как говорится, маслицем свой сухарик постный сдобрить. Жена тоже притерпелась к тому, что её благоверный талант свой на автозапчасти променял. Кому захочется обещаниями правительства на завтрак питаться, остатками веры в обед и голодными завываниями на ужин, скажите на милость?
  
   Трое нас таких у шефа было. Про двух других, впрочем, ничего определённого сказать не могу, поскольку видел их всего пару раз на воле, а так - только во время пересменки. Да и то мельком. Но, по всей видимости, в такую же государственную западню эти ребятишки попали в своё время, как и ваш покорный слуга.
  
   Работал я себе у местного Форда бесконвейерного вполне успешно. Полгода уже оттрубил. От сытости своей даже в метро зайти стыдно, и не только стыдно, но и боязно. Вдруг население заметит и поймёт неверно, тем более - прикид обновил буквально на днях. Чего спрашивается, кудрявому и нарядному денди под землю переться, коли деньги водятся? Деньги, конечно, не ахти какие, но по тем временам за них могли и в морду и по голове "предположительно тяжёлым тупым предметом, напоминающим рессору от Ленинского броневика". Однако ж - ничего, Бог миловал.
  
   Работой я, в общем, вполне доволен был. Даже жена свыклась с тем, что муженёк только два раза в неделю себя дома проявлял как разумное существо. Сами подумайте, сутки на работе, потом отсыпаешься, затем ещё полдня в себя приходишь. Нет, конечно же, про свою основную профессию не забывал совсем-то. Искал периодически работодателей по объявлениям в газетах. Даже резюме отсылал пару раз куда-то. Но поначалу - всё мимо. Впрочем, что это я всё отвлекаюсь. Перехожу к главному.
  
   Приехал я с утра на работу в один какой-то день. Прекрасным его назвать язык не повернётся. Сейчас объясню, почему. Подхожу к своему автомобильному ангару и уже напарнику по громкой связи, типа "домофон", говорю, что смена прибыла. А тут, откуда ни возьмись, выскакивает собачонка. Маленькая такая, кудрявая. Не то шпиц, не то болонка. Не разобрал, одним словом. Да, и не видел я её сначала. Только почувствовал, что не могу ногу вверх поднять - такая вдруг тяжесть в ней образовалась, что впору Каменного гостя припомнить. И, к тому же, ощущаю в этой нижней своей конечности и боль дикую. Как я теперь понимаю волков, в капкан тяжеленный угодивших.
  
   Ага, ну вот... Чувствую, будто в икру кто-то азартно так вцепился и всё сильнее мой организм изнутри изучать намыливается. Обернулся. Гляжу, собачонка гнусная на ноге висит. Исключительно на своих челюстях висит, и лапами ни за что не держится, чтоб ей. Оттого и тяжесть такая в ноге. Лишний десяток килограмм, попробуй-ка, поноси! Попытался я эту тварюгу стряхнуть, а ей хоть бы что. Только сопит. Понимает, что если рычать начнёт, то мигом с меня свалится. Басню про ворону и лисицу ей в детстве не читали, но инстинкт, брат, почище любого Крылова, Ивана Андреевича. Знает, пакостница, что если отпустит меня, тогда уж точно от пинка не убережётся. Это в лучшем случае.
  
   Злость-то во мне так и играет. Ору сменщику, чтоб быстрей ворота отворял, а не то всю кровь из меня лохматый разбойник выпустит. Замок заскрежетал. Распахнул ангар свой богатый внутренний мир, металлом автомобильным на солнышке играет. Отвлёкся я тут на секунду, а собака тем временем от меня отлетела пулей, как шар биллиардный, от борта, с каким-то приглушённым потявкиванием. Наверное, куском брючины поперхнулась, животина злобная. Хорошо от фабрики "Красные тенеты" эти брюки, а не от маэстро Гальяно оказались, не то б до сегодняшнего дня не дожил в добром здравии, жабою задушенный в расцвете лет.
  
   Не успел я ей, этой собачонке, даже вслед засветить со всей дури, хотя размахнулся знатно. Сиганула сучка в кусты, только её и видели. Одно только мне в память врезалось: был на злостной твари ошейник стильный. Не обычный какой-нибудь, а с металлическими блестящими ромбиками по ободку. "Встречу эту чертовку, убью!" - подумал. Не посмотрю на то, что хозяева у мопсятины шпицовой имеются.
  
   Убью! Сам лично. Лопатой или ломом. Всё равно чем, лишь бы увидеть мучения этого адского создания. Про то, откуда в наших краях собачонка в такое раннее время могла взяться, я не думал. Домов-то в округе нет совсем. А у бомжей такой ухоженной псины отродясь не бывало. Они бы её купать и приглаживать не стали. Съели бы за ужином товарищеским, и вся недолга. А нужно было б мне призадуматься. Ой, нужно. Но не догадался тогда в расхристанных чувствах, не смекнул. Только боком такая беспечная наивность мне вылезать начало. Впрочем, об этом немного позже.
  
   В дверях сменщик показался. Увидел моё лицо разъярённое, порванную брючину в крови, и спросил невпопад:
   - Ты, что ли, упал?
   - Сам ты упал! - отвечаю. - Не видишь, покусали меня животные подлые, возможно бешеные. Теперь к врачу идти нужно.
   Брякнул сдуру, а ведь потом же чуть боком не вышло.
  
   Тут на своём запорожском "форде" наш хозяин подваливает. Узнал, в чём дело и, ну, давай меня в машину запихивать.
   - Сейчас, - говорит тоном обеспокоенным, будто о сыне родном печётся, - поедем к одному нашему клиенту. Он врач хороший, недавно частную практику открыл. Быстро тебя на ноги поставит. А ты, Коля, нас обожди, не уходи домой и клиентам передай, чтоб не спешили уезжать. Быстро обернёмся.
  
   Последняя фраза для парня с ночной смены предназначена была, как вы поняли. Приезжаем к врачу. У того свой кабинет в отдельной однокомнатной квартире оформлен. Частная практика, кругом чистота - плюнуть негде.
  
   Представил нас друг другу работодатель мой и сам обратно заспешил.
   - Извини, - говорит, - сейчас ко мне важный заказчик приехать должен. Ты здесь всё реши, как полагается, а потом приедешь, если сможешь. Все непонятки со сменами я лично порешаю. Не бойся и ни о чём таком даже не думай.
   Сказал и в кабину своей мерсисотой "Волги" запрыгнул.
  
   Как только мы наедине с врачом остались, он меня спросил со строгой озабоченностью:
   - На что жалуетесь?
   - На собаку,- ответил я правдиво.
   - Н-н-е понял, - отозвался доктор, - на какую собаку, больной?
   - На какую, на какую?.. На живую и очень агрессивную. Покусала она меня, - отвечаю, а сам ногу свою без брючины вперёд выставляю, чтоб видно было.
   Врач внимательно изучил следы укусов, обработал их перекисью и спросил:
   - Вам собака знакома?
   - Нет, нас не успели друг другу представить, - печально пошутил я.
   - Что ж, это весьма плохо. Весьма. Возможны крайне нежелательные последствия. Собака могла страдать бешенством, - голос Айболита внушил мне неожиданную тревогу за своё драгоценное.
   - Нет, доктор, - попытался я себя успокоить, - на собаке имелся дорогой ошейник. Значит, не должна быть она бешеной.
   - Эх, Гиппократ мне в печонку, вы напрасно так, молодой человек, себе думаете. Как же тогда домашняя собака оказалась возле вашей фирмы, на окраине города. Скорей всего, животное сбежало, порвав поводок. Уже не первый случай в этом году, когда бешеные животные от хозяев уходят. Вот что я вам скажу, нужно сделать серию уколов, чтобы обезопасить своё здоровье. А то и - жизнь сохранить! Это не шуточки...
   - Двадцать уколов в живот? - озвучил я свои слабые теоретические знания из школьного детства периода отдыха в пионерском лагере.
   - Нет, что вы. Сейчас всего десять. И не в живот, а в другую мышцу. Практически безболезненно. Новое импортное средство. Так что, делаем?
   - Сколько я вам должен буду за это?
   - Н-н-н-не... знаю. Впрочем, медицина у нас всё ещё бесплатная... Хотя мог бы взять с вас за работу... Но, сами понимаете, я у вас машину ... э-э-э... скажем, ремонтирую. Возместите мне только затраты на лекарство. И всё.
   - Так сколько, доктор?
   - Всего-то сто пятьдесят. Условных единиц, разумеется. Лекарство-то импортное. Причём - медлить нельзя, уважаемый. Через полчаса все мои усилия могут оказаться напрасными. А то, что в ближайшей поликлинике вам бесплатно серию проколют, гарантий никаких... Решайтесь...
   - Понимаете, у меня нет с собой таких денег. Я ж на работу шёл.
   - Ничего, ничего. Принесёте после. Я вам верю.
  
   В самый разгар наших медицинских переговоров за окном произошло вполне обычное с точки зрения биологии событие, но которое ввело меня в жутчайшую меланхолию. Во дворе спаривались две безродных собачонки неизвестной Дарвину породы. Я отчего-то готов был даже прослезиться над своей непутёвостью, приведшей меня в этот кабинет.
   Но доктор, видно, сумел понять, что со мной происходит, выглянув на улицу. Он прокомментировал происходящее там действо так:
   - Не правда ли, превосходная вязка! Классическая, не находите?
   Мне немедленно сделалось лучше.
  
   Укол и в самом деле оказался практически безболезненным (первый из десяти). Сердобольный доктор одолжил мне свои старые тренировочные брюки, чтоб я не распугивал прохожих странным покусанным видом с мануфактурным акцентом на одну половину своей нижней (и далеко не худшей, смею надеяться!) части.
   Вышел я из подъезда и задумался. Плакал мой подарок сыну ко дню рождения, плакала обновка жене на лето. Всё на лекарство уйдёт. Думаю, а сам двигаюсь независимо от собственного зрения.
  
   Шёл я таким манером, шёл, пока в летнее кафе не упёрся. Оно как раз только открываться собиралось. "Так, - думаю, - на работу сегодня можно с обеда выйти. Шеф сам утрясти всё божился. А не треснуть ли мне кружечку пива по такому случаю? Опять же - нервы совсем расшатались". Думаю ещё, а рука сама уже нужную сумму бармену протягивает. Сел с кружечкой в тени могучего тополя, а сам наблюдаю рассеянно за подъездом, из которого только что вывалиться изволил в жутком расположении духа.
  
   И что вы думаете, минут через десять выходит оттуда знакомый доктор с той самой собачьей мордой на поводке, которая моей крестницей стала недавно. Я даже чуть пивом не захлебнулся от избытка чувств. Может, ошибся я? Мало ли в городе собак одинаковой породы? А доктор тут с кафе поравнялся. Гляжу, а ошейничек-то тоже мне знаком. Сомнения почти рассеялись. А когда эта тварина злобно гавкнула в мою сторону, то тут я уже совсем уверился в своей правоте. На всякий случай отошёл быстро к бару и за спину официанта спрятался. Впрочем, ни к чему были такие манёвры. Не обратил доктор коварный на метания своего любимого (наверное!) собачьего пупсика ровным счётом никакого внимания и утащил его за собой.
  
   Ага, в машину Айболит мой не сел. Значит, живёт где-то поблизости. Нужно проследить. Что я с успехом и сделал. Действительно, неподалёку эскулап этот коварный обитал. Если же чуть подальше, так точно не удалось бы мне задуманное. Обнаружил бы себя раньше. И ещё хорошо, что ветер встречный был. Не унюхала пивного аромата, на гнев помноженного, крестница моя и хозяину "хвост" не сдала.
  
   А план, надо сказать, у меня прямо по ходу сам собой вырисовывался. План мести. Справедливой и суровой. Догадался я, что это доктор в паре с моим шефом работает. Один собаку натравливает, второй везёт в клинику частную, где за десять уколов каких-нибудь копеечных витаминов тебя на сто пятьдесят салатных "бакинских денюжков" опрокидывают. Риска-то никакого. Собака своя, точно бешенству не подвергалась, не состояла, не участвовала... И откреститься от неё в случае необходимости можно.
   Так что все докторские вопросительные телодвижения изумлёнными бровями - чистой воды притворство!
   И витамины в начале лета, сами знаете, даже полезны. Так что - бизнес вполне безопасный.
  
   Ты понял, Сеня, до чего жадность у этих людишек развилась? Даже таким откровенным кидаловом не брезгуют, чтоб им! Один - полный отморозок, а второй врач из разряда диагностов, которым не составит труда такой диагноз с ног на голову поставить, чтобы лишнюю копеечку с пациента выдернуть, влепить со всей силой плохо читаемой латыни: склеротическое затемнение нижних желудочков. Или, того пуще, - эротическое помутнение верхнего склеротического зева...
  
   Совершенно с вами согласен: собака-то, конечно, не при чём. Ей что, она послушно хозяйскую волю исполнила. А гадкие уроды у меня ещё попляшут. Это я тогда так себе подумал, как паучок в предвкушении свежей мушатинки, лапки потирая. А вычислить-то мою разлюбезную парочку труда не составляло. Во-первых, как я уже докладывал, заостряя ваше внимание, что бы ухоженной домашней собачке делать на такой удалённой окраине? Во-вторых, с чего вдруг настолько удачно шеф у ангара оказался? В такую рань он спит обычно и дел с клиентами лично не ведёт. В-третьих, почему доктор так раненько свою лавку открыл? Ещё же 8-ми не было. Специально для меня? Знал, что привезут?
  
   И всех моих приведённых выше умозаключений вполне бы хватило, чтобы понять - сговор налицо. Но не получилось сразу. А задним умом кто из нас не крепок?
  
   Теперь о плане. Я приступил к его исполнению на следующий день, благополучно доработав свою смену с перевязанной ногой. Наутро заехал домой, спать ложиться не стал. Переоделся и к докторскому дому подкатил. Расспросил старушек о враче. Нашёл в их лице благодарных слушательниц и узнал одну прелюбопытную вещь, которая и помогла мне в дальнейших начинаниях.
  
   Оказалось, что лекарь наш, когда на работу уходит, оставляет своё пушистое создание соседке-пенсионерке. Чтоб, как говорится, уход был за животным целый день. Сделал я у доктора укол второй, как ни в чём, ни бывало, а сам к нему во двор шмыгнул. Деньги заплатил, разумеется, чтобы подозрений не было. И штаны, в которых накануне домой возвращался, вернул с нежнейшим монплезиром.
  
   Дождался я затем, когда старушка собачку на прогулку выведет. Впрочем, вру, не на прогулку. Просто пошла соседка в магазин за какими-то покупками, а мопса этого шпицерылого с собой потащила. Отвязать собачонку от ограды труда не составило. Я же заранее ей фунтяшку специальной колбасы вывалил перед наглыми очами со специальным же предложением от нашей фармакологии. На ночь запер псину у себя в гараже, где кроме остатков разбитого в хлам мотоцикла "Урал" другой живности не водилось. Время выждал, и через сутки доктору позвонил.
  
   Узнать номер постоянных клиентов в нашей автоклинике - ничего не стоит. Они все, клиенты эти, в книге регистраций зафиксированы и сосчитаны. Такой порядок хозяин завёл, чтоб в его отсутствие могли механики по срочным вопросам с заказчиками связаться.
  
   Позвонил я и через шарфик этак говорю угрожающим голосом:
   - Вы ничего не потеряли, милый эскулап? Никакого убытку у вас в семействе не приключилось?
   Он тут и заорал благим матом:
   - Где моя Долли? Что вы с ней сделали? Изверги, живодёры, сатрапы! Хунхузы, башибузуки, гунны!
   Видно, крепко любил собачку, почти, как родную, раз без словаря такие слова вспомнил. На это я и рассчитывал. И прав оказался, безусловно.
   - Да, ничего пока не сделал, - говорю, - я же не кореец, какой. И в основном, даже вегетарианец. А за шавочку свою извольте мне триста долларов отслюнявить и прислать, куда скажу. Не то не видать вам свою Доллю, как собственных ушей без зеркала.
   Доктор долго мне перечить не стал, и с суммой сразу согласился без лишних проволочек. Хороший бы из него зоофил для школьного живого уголка получился. Я тебе честно говорю, Сеня, без смеха. А чего вы все ржёте, будто безумные? Ну, ошибся немного. Бывает. Я же его не некрологом назвал... Как? Некрофилом? Задрали вы, ребята, конкретно со своим новым букварём. В наше время таких и слов-то не было.
  
   Но продолжу...
  
   Предупреждать о том, чтоб в милицию ни ногой, я не стал. Лишняя суета это. Какое дело столичной милиции до паршивой собачонки, когда у них, что ни день, то разборки бандитские во всех уголках МКАД.
  
   Ну не травите мне душу геометрией! Раз говорю, что в уголках, стало быть, так и есть!
  
   Хорошо, хорошо. Продолжу. Одним словом, о том, что милицию мелкий жулик потревожит, я даже не беспокоился - всплыть кое-что из тёмных докторовых делишек может. Ему оно надо? А триста "баксовичей" за друга любезного - самая цена подходящая. Почти задарма!
  
   Приехал я затем на укол к Гиппократу криминальному. Смотрю, понурый ходит, чуть не в то место мне шприцом одноразовым засветил. Переживает, значит. От доктора сразу, и ста шагов не пройдя, я в кафе известном уселся. Жду. Поплёлся мой врачеватель щедрый в почтовое отделение ближайшее и конвертик в указанный ящичек опустил. Смотрю, ушёл оттуда мигом. Не стал судьбу испытывать наблюдением тайным. Сами понимаете, я ему такое условие продиктовал, чтобы жизнь животному сохранить.
  
   Позвонил доктору домой ближе к вечеру, и сообщил, что выкуп получен, всё пучком. Найдёшь завтра своё чадо неразумное у себя в офисе. Представляете, ребятишки, какое у него лицо было, когда он вместо Доллички на пороге клиники своей стерилизованной одни кишки, да косточки обнаружил? Что, говоришь, Сеня? Стерильной, а не стерилизованной? А что - большая разница? С тобой спорить- медицину не уважать!
  
   Продолжу...
  
   Плохой, видать, всё же доктор оказался. Не смог сходу определить, что кости и внутренности не собачьи, а свиные. Я их на рынке перед закрытием оптом у одного перекупщика приобрёл. Да, забыл сказать, на запчастях тех свинских я записку оставил такого содержания: "Сука ты, а не матрос! Приезжай в автомастерскую!"
  
   В тот день, как вы догадались, смена моя была. Смена-то моя, а на работе меня нет. Только эскулаповский "пепелац", под "Мерседес" замаскированный, посреди ангара стоит. И не просто так себе стоит - весь угаженный по самое не могу. Снаружи-то новёхонький, хоть сейчас на приём в импортное посольство ехай. А внутри сплошные фекалии и порванные сиденья. А всё почему? Потому, что в том автомобиле Долли ночевала, объевшаяся жирным и слабительным. Я всегда говорил, что нельзя собаку в замкнутом пространстве оставлять, особенно в таком нездоровом состоянии. Тут тебе и стресс, тут тебе и дрис. А от салона одни воспоминания остались.
  
   Как там доктор с моим бывшим шефом разошёлся, не знаю. Я к тому времени работу у "Парнишек интернейшинел" нашёл. Они тогда ещё не сильно раскрученные были. По специальности, между прочим, работу себе спроворил. Почему меня искать не стали? Очень просто всё. Это только клиентов шеф привык фиксировать, где наваром пахло. А про сторожей ему на кой знать нужно: где живёшь, что делаешь? Не дай бог, налоговая все такие весёлые адресные картинки зацепит и обует хозяина по полной программе за неуплату налогов и нелегальное использование рабочей силы.
  
   С тех пор, наверное, этот деятель умнее стал. Всю подноготную про своих работников наизусть выучил, как "Буря мглою...". А куда я триста долларов дел? Так - сто пятьдесят своих вернул. Другую же половину себе в качестве компенсации взял. Выходного пособия же мне никто не заплатил. Вы что всерьёз думаете, что я нечестно поступил тогда?
  
   - Петрович, а как ты слабительное дозировал, помнишь? - спросил до сей поры помалкивающий гитарист Фиников.
   - Записано где-то. Там от килограммов массы клиента отсчёт идёт. Знакомый провизор посоветовал. А тебе зачем?
   - Есть, понимаешь, ещё один неплохой лимузин... у моего хорошего знакомого...
   - Слушай, ты его выкрасть вздумал? Это же пахнет криминалом.
   - Нет, у меня другие мысли на этот счёт. Пойдём, расскажу.
  
   Репетицию отложили до вечера следующего дня.

2. БЕЛИБЕРДЯНСКИЕ ВЫБОРЫ

(основано на реальных фактах)

  
   - Ты говоришь, Сеня, что хуже нет дурака с инициативой? Так я подшлифую твоё высказывание. Хуже нет дурака с инициативой в прокурорской форме. Веришь, я буквально неделю после тех гастролей в себя прийти не мог. Полагал же, что с кондовым упрямством вопреки здравому смыслу давно покончено, никак в Европу вступили с её нескрываемым презрением к власти. Ан, нет! У нас-то на азиатских просторах власть - это такая кормушка, что за неё не грех и дураком выставиться... если недолго. Лишь бы от корыта государева не отпихнули.
  
   Звукооператор некогда гремевшей по всем заимкам и лесосекам группы "Лесоподвал" Станислав Портупеев сегодня был не в духе, поскольку сорвалась назначенная загодя запись солистки Немилы Тугачевской совместно с командой. Немила позвонила через полчаса после назначенного срока начала работы в студии, позвонила из своих апартаментов в Майами, и сообщила, что приехать не сможет, поскольку у неё сегодня мигрень. Кроме того, к ней в гости нагрянул бывший зять с совершенно новой, ещё нетронутой супругой, а также - друг-поэт со странной фамилией Трезвенник и Байдар Мирумир - недавно хорошо забытый апостол местечкового рэпа. А ещё Тугачевская сообщила, что имеет в виду "вашу поганую неустойку", "вашего обкуренного продюсера" и "этого коня - звукооператора".
  
   Портупеева, как ни странно, расстроила последняя фраза примадонны, хотя конь - животное благородное, не какой-нибудь там козёл безродный. Станислав Петрович сидел, пригорюнившись, до тех пор, пока студию не покинули гитарист Фиников и ударник Драмсов. Ушли музыканты в обнимку с двумя натянутыми, как скифский лук - в районе груди - голоногими бэк-вокалистками. Импровизированному квартету было весело, поскольку впереди ждал бесшабашный свободный вечерок, о котором только мечтать в разгар "гастрольного косилова" или "студийных пыток на измор".
  
   Остался в студии один лишь солист группы - Сеня Плесняков. Именно к нему Портупеев и обращал свой унылый взгляд видавшего виды интеллигента, оказавшегося волею судеб среди передовой части человечества - люмпенов.
   Плесняков слушал, а Петрович травил. Знакомая картина.
  
   - Были мы в тот год на гастролях в городе Белибердянске. Кто-кто, группа "Парнишки интернейшнл" и твой собеседник, разумеется, с ними. Я же до вас этому трио свои таланты продавал. Не слишком, нужно сказать, и дорого. Потому, видать, взяли именно меня - малым довольствовался, а образование музыкальное классическое.
  
   Но не о том речь.
  
   Дело к зиме тогда близилось. Жили мы в Белибердянске всей своей группой в лучшей городской гостинице "Северная Плаза". Почему вдруг "Плаза" никто из местных объяснить не мог, но страшно гордился этим названием. Мы же по своей столичной беспечности сразу назвали отель "Сосулькой", из-за чего частенько попадали в неловкие ситуации, когда руководство Белибердянска начинало смотреть на наш коллектив со стоической тихой ненавистью и мольбой в глазах: "Когда вы уже околеете, барышники недоделанные?".
  
   "Парнишки" жили в отдельных люксах, естественно, а обслуга - где придётся. Отопление организовано было из рук вон плохо. Впрочем, ты, наверное, и сам понял это несколько раньше, когда я тебе о названии гостиницы рассказывал.
  
   Батареи в наших "пролетарских" номерах еле тёплые. На таких постиранные на ночь носки к утру высыхать не успевали. А если удачно повесишь, то и ледяной корочкой покрывались. Вполне изящно. Люксов, конечно, это холодное гостеприимство не касалось. Там бойлеры отдельные в каждом номере стоят. Живи и радуйся, ни о чём мирском не думай.
  
   Собрались мы тогда всей своей группой технической и к администратору пошли. Половина на ноль администратора множить, половина в ножки падать с просьбой не о душевном тепле, а исключительно о физическом усилении второго закона термодинамики в номерах проживания. Гостиницей той заведовала очень душевная женщина. Сделала она, что от неё зависело в плане подогрева воздушного пространства. И с котельной связывалась и даже мэра Белибердянского в партер поставила. Нет, не натуральным образом, по телефону.
  
   Раньше-то её из властей городских никто и слушать не хотел. Уймись, мол, любезная имярек, не мешай нам думу горькую думать о том, как народу нашему кисло живётся вдали от европейского великолепия. А тут мы очень кстати со своей просьбой подъехали на вороных. Мэр-то оказался из бывших, ну, который до нынешнего времени коммунальный бал в городе правил, привык столичному люду в пояс кланяться, "Бу сделано!" рапортовать. А дело и котельное хозяйство развалил все к божьей матери.
  
   Администраторша, как я уже, кажется, заметил, женщина умная, с богатым опытом аппаратной борьбы в ИБД (имитация бурной деятельности) и богатым же набором женских аксессуаров для этой битвы с бюрократическими гигантами карликового роста. Нашла она нужные рычаги, кнопочки управленческие в надлежащей последовательности надавила. И вот уже тепло в номерах, даже душновато немного. Вечером после первого концерта пригласили мы администратора к себе на чаёк. Без "парнишек", разумеется. Те в это время местным девкам кастинг устраивали на предмет участия в ночном шоу "Я с парнишками спала, забе-ре-ме-не-ла".
  
   И вот в процессе нашего дружеского застолья, исключительно с чаем и всем, что к нему полагается, рассказала нам администраторша одну поучительную историю из Белибердянской жизни.
  
   Да, кстати, а ты-то, Сеня, знаешь, что к чаю полагается? Объясню, чтоб кривотолков не было. К чаю, в моём, да, и в общечеловеческом, понимании, необходимо что-нибудь вкусненькое. Мармелад, конфетки шоколадные, торт, пирожные и всё, что ещё может прийти в голову любителям десерта. Необходимы также травки, типа лимонника, бергамота и жасмина, чтобы чай хорошо заварился. Ещё без лимона не обойтись, порезанного тонюсенькими кругляшками. А к лимону что необходимо, без всякого сомнения? Правильно, коньяк. И не какой-нибудь хромоногий "аист", а самый настоящий, многолетней выдержки и непередаваемого аромата.
  
   Вкусив чаю с весомым армянским приложением, администраторша гостиницы и решилась рассказать нам такую историю, от которой веры в людскую доброту и справедливость у меня несколько поубавилось. Вот и ты послушай.
  
   Приключились за год до наших гастролей в этом самом Белибердянске выборы. Не какие попало, в городской тамошний совет, а самые, что ни на есть, раздемократические выборы мэра. В чём разница? В самой малости. У мэра, вроде бы, права слегка ограниченные той же, скажем городской думой, но зато все силовики, медицина и прочие бюджетники на финансовой игле крепко присевши. У думы же решений и планов громадьё, желание финансовые средства муниципального образования поделить по справедливости, но пощупать пресловутый бюджет, который сами же в административных муках рожали, они не могут. Разве что, на бумажке ход его исполнения посмотреть... с расстояния дальнобойности театрального бинокля у команды лихих исполнителей с руки. Понятно, о чём я?
  
   Итак, предвыборная кампания вовсю шагает по Белибердянску. И не в школьном передничке, а в грязном фартуке рубщика мяса с колхозного рынка. Помои льются реками разливанными. Местные теле и радиостанции не успевают друг друга опровергать, перед тем как очередной заряд нечистот выпустить на волю. И вот, в разгар этого непотребного действа один из кандидатов начинает очки набирать с неслыханной силою. А всё почему, обещал этот кандидат газифицировать всю округу Белибердянскую вскорости. И, мало того, не только обещал, но и делать начал. Его команда пробила проект всеобщей газификации, где-то спонсоров изыскала и принялась трубопроводы интенсивно разворачивать. Котельные тоже на газ переводят, милое дело. Просто загляденье.
  
   Но где есть действие, там сразу же и противодействие, будто по мановению волшебной палочки возникает. Так, вроде нас сэр Айзек Ньютон учит, ничего я не перепутал? Противодействие такое, что просто закачаешься.
  
   Самый способный из соперников вышеозначенного кандидата, самый способный и самый же неразборчивый в средствах, решил для себя, что пора кончать с таким газовым беспределом и подключил все доступные ему структуры для достижения несомненного (как он полагал) успеха. Прокуратура была в первых рядах этих самых средств. Городской прокурор слыл в Белибердянске человеком инициативным, но о содержимом его головы мало кто задумывался. Главное в наше время, не каков ты, не каким умственным потенциалом располагаешь, а каковы твои возможности, сообразно с толщиной бумажника и занимаемого руководящего кресла. Этот городской прокурор придумал в угоду своему избраннику, который сулил "золотые горы" в случае предполагаемой (и несомненной!) победы на выборах, один хитроумный, как ему показалось на пике алкогольного подъёма, план.
  
   План такой. Нужно найти с десяток нездоровых на голову людей, но не постоянных клиентов "жёлтого дома", а таких, которые бы смогли самостоятельно (под диктовку) наштамповать "подмётных писем" о том, как им вредна газификация. Казалось бы, абсурд, но сработало. Нашлись и жалобщики, нашлись и деятельные представители городских надзирающих органов, давшие этим ламентациям положенный законом ход. Таким образом, процесс газификации надлежало свернуть по решению прокуратуры, поскольку "в последнее время участились жалобы граждан вольного города Белибердянска на произвол кандидата в мэры, имярек, в связи с его навязыванием населению богопротивной газификации".
  
   Вот такие дела. Мешают, де, добропорядочным людям работы по газификации так, что "участились обращения в городские органы здравоохранения по причине полного расстройства здоровья, вызванного круглосуточными работами по разводке газовых труб, даже две старушки преставились по вине..." Ну, и так далее. И что ты думаешь, вместо благодарности наш кандидат получает совершенно бредовое уголовное дело в разгар предвыборной кампании. Работы по газификации, естественно, прекращаются. Временно... до Страшного Суда. Заказчик доволен.
  
   Но этим дело не кончилось. Не все же люди в "жёлтый дом" вхожи без пропуска. Понимают они, что зима скоро. Опять придётся морозы переживать с печками буржуйками, котельные же на полпути к переводу на газ брошены. Завалили они прокуратуру заявлениями противоположного содержания. Прекратите, дескать, уголовное дело (из большого пальца левой ноги с похмелья высосанное) против делового человека. Пусть закончит начатое. Куда там. Наш прокурор городской, ума палата, отвечает на все жалобы, что занята прокуратура и более важными делами. Некогда им на ерунду время тратить. Вот очередь дойдёт, тогда посмотрим. Тут и первые заморозки подоспели. Кандидат-заказчик ручонки потирает. Вот, ужо, я своего оппонента смешаю с пищей воробьёв. Людей без тепла зимой оставил, буржуй недорезанный! Думает на этой волне победить, а там... Власть, финансовые потоки, багама-мама, хрен-брюле и коко с маком.
  
   Все местные СМИ так и усердствуют, чтобы дровишек в костёр, прокуратурой растопленный, подбросить и ударить отпущенного под подписку кандидата побольней. Но, как я уже замечал выше, не все ещё в Белибердянске из ума выжили. Понимают кое-что. Пригласили корреспондента с центрального телевидения. Тот в прокуратуру пошёл и выяснил одно интересное обстоятельство. Оказалось, почему времени нет у надзирающих за законностью органов? А потому, что все силы прокурорские на раскрытие ОЧЕНЬ ВАЖНОГО дела брошены. Дело первостатейное.
  
   Уронил один бомжик пьяненький на котёнка бабушки Аграфены кирпич, да и насмерть его убил. Погиб, так сказать, представитель лучшей половины животного мира. Расследование третий месяц идёт. Прокуратура буквально с ног сбилась. Не спит, не ест. Только об одном думает, как отправление законных актов сделать. Свидетелей отыскивают, допрашивают с утра до вечера, следственные эксперименты проводят. На одни эти эксперименты столько денег ушло. Да, что там денег, пятнадцать кошек и три кота за это время пострадали во время следственных экспериментов. Причём один из них, сиамский котейка Раджа, жизнью пожертвовал ради полноты криминальной картины.
  
   Тридцать пять томов уголовного дела уже переданы бомжу безродному для изучения. Бабуля Аграфена сидит и корреспонденту, знай, прокуратуру нахваливает за доброту и отзывчивость. Не оставили осиротевшую старушку без внимания, болезные. Вот такая и должна быть власть настоящая и крепкая, с человеческим лицом и уважительная, говорит.
  
   Удивился корреспондент с телевидения центрального, спрашивает прокурора: "Неужели дело об убиенном котёнке для вас важнее, чем судьбы тысяч людей без тепла в зиму оставшихся? Можно же было работы продолжать, даже если руководитель проекта под судом находится?" Прокурор возмутился. Мол, как это так, для нас любое дело первостепенной важности, в том числе, и кошачье, а работы остановлены исключительно по закону. Не вам, дескать, представителям продажной прессы о возвышенном судить.
  
   "А вам-то самому не холодно?", - корреспондент спрашивает. Оказалось, что нет. Прокурор городской в отдельном доме с совершенно отдельным же, можно сказать автономным, бойлером живёт, денюжки "бакинские" премило так складирует в банке, а народ в округе от холода синеет и в одеяла пуховые у буржуек кутается. Сюжет Белибердянский скоро в эфир вышел. Местная транслирующая станция в это время профилактические работы подгадала. Причём совершенно случайно, безо всякого злого умысла. Начальник передающего центра так и сказал: "Аврал, ребята! Давай контакты чистить дружно, а то мне тут из города позвонили. Говорят, плохо центральные программы показывают. Один криминал кругом и коррупция. Очистим-ка эфир от всякого мусора". И очистили. Всего за одну смену.
  
   Выборы в Белибердянске, как ни странно, не закончились победой того кандидата, которого осудить хотели. И осудили даже. Правда, условно. Но не за двух почивших старушек, оказалось, что просто им срок подошёл к апостолу Петру за предписанием явиться, а за то, что город без тепла оставил. Пока суд да дело, пока разборки в Верховном суде шли, тут и лето подоспело. Некогда мужику делом заниматься, всё по уму газифицировать, когда тебя, чуть не каждую неделю, трясут, как грушу, чиновники из столицы да по судебным заседаниям таскают.
  
   Клюнул народ, как нынче говорят, повёлся на пустышку. Не стал за осуждённого голосовать. Но и заказчика травли не выбрал. Так и появился в Белибердянске мэр, бывший коммунальщик. На него и не ставил никто. А вот, смотри ж ты, выбежала из тени "тёмная лошадка".
  
   Проигравший магнат, разумеется, дело так не оставил. Теперь с новым мэром борется. Тот же и без этих "наездов" не ахти какой хозяйственник, а тут ещё столичные комиссии чуть не каждую неделю раздачу ебуков устраивают, документацию по тридцать раз перебираючи.
  
   А чего, спрашивается, им у себя дома не сидится, какая сила их в Белибердянск тянет? Понятно - какая. Сила финансовой кучи, которую проигравший кандидат в бой бросил. Обидно ему, что его из города с позором изгнали.
  
   Сидит сейчас в областном совете в качестве консультанта-пристебая, желчью на обед питается, о реванше мечтает. Новому мэру руки выкручивает. Таким вот образом до тех самых пор, когда мы на гастроли приехали, и случались в Белибердянске перебои с теплом. Благодаря, как говорится, передовому деятелю капиталистического труда.
  
   А наперсник проигравшего на выборах нувориша где, спросишь? Где он сейчас? На повышение пошёл. Учла его заслуги Родина перед памятью невинно погибшего кота. Вот тебе и дурноватый прокурор с инициативой!
  
   Бабушка Аграфена до сих пор за его здравие свечки в церкви ставит по воскресеньям. Ну да, за прокурора. Котёнку-то - за упокой. Добро она помнит, не то, что электорат Белибердянский. Те, напротив, при случае, двери прокурорской квартиры (это совершенно отдельно от "скромного дачного коттеджика", о котором я раньше говорил) в областном городе кошачьим дерьмом мажут. И подъезд на кодовом замке, и охранник внизу сидит. Ничего не помогает. Даже коллеги, порой, от него нос воротят. Такой запах въедливый - спасу нет!

3. ЛЮБОВЬ ЗЛА ОТ КУТЮР

(отрывок из обрывка)

  
   Доставая очередную бутылку шипучего напитка из безразмерной коробки с гофрированными стенками, Станислав Петрович Портупеев, звукооператор рок-группы "Лесоподвал", прикладывался кончиками пальцев к козырьку забеленной современными красителями кепки - результат внезапного ремонта на работе и дома. Этим жестом офицера колониальной армии он, как бы, показывал всегдашнюю вежливую готовность вступить в переговоры о неизбежной капитуляции в самой изысканной манере. Но, поскольку в диалог с ним никто вступать не спешил, то оставалось только звонко бумкнуть пробкой настоящего пробкового дерева из португальской провинции Алентежу, наслаждаясь ореолом волшебного дымка, выползающего из лебединого шампанского горлышка и пенять неизвестно кому, сидящему на дне бутыли: "И ты, БРЮТ!"
  
   После очередного своего судьбоносного телодвижения Портупеев не то в шутку, не то всерьёз повалился на диван и запричитал:
   - Вот и нифига ж себе! Так шампанскими газами ещё никогда не травился. Говорили мне, чтобы противогаз взял... почище иприта шандарахнуло...
   Солист группы Сеня Плесняков и гитарист Фиников нехотя повернули головы в сторону старшего товарища, будто собирались прийти к нему на помощь. Один ударник Драмсов зависал с хорошенькими бэк-вокалистками на заднем плане декорации "студия звукозаписи "Пирамидон" в коммунальном разрезе" и вовсе не думал переживать. А что в том такого? Дамы выглядели на все сто: ни капли силикона, одни натуральные соски, кокетливо вываливающиеся из закромов сильно зауженного декольте.
  
   А ноги! Что вы можете сказать мне против этих теряющихся в облаках ног? Вот и не говорите ни черта, чтобы не искушать свою судьбу! Перкуссионист Драмсов никогда не отличался пуританскими воззрениями на промискуитет, так ныне модный в среде молодых людей. Сам не первой свежести, а туда же. Но не станем Драмсову пенять, не будем давить на это обстоятельство его жизни. Что поделать, коли нравится человеку... с молоденькими. Не станем же мы за это осуждать героя, правда?
  
   Однако вернёмся к Плеснякову и Финикову, которые пришли на помощь блажащему почём зря Портупееву. Тот сразу успокоился, поняв, что снова находится в центре внимания.
  
   При ближайшем рассмотрении неприкосновенных запасов оказалось, что в коробке, где полагалось быть противогазам, Станислав Петрович хранил склянку со спиртом редкой чистоты, породы ректификатов. Для профилактики своей аппаратуры хранил. Именно этот "противогаз" помог вылечить затравленного углекислотными шариками звукорежиссёра.
  
   Выпили по маленькой. На большую потом не отважились - всё-таки репетиция предстояла.
  
   И тут, как водится, Портупеев не выдержал и начал травить.
  
   После "второй, не закусывая, и за присутствующих здесь дам!" разговор зашёл о прекрасной половине человечества, как это водится в славянских селениях. Вспомнили знакомых фотомоделей, осенили себя крестным знамением от сглазу. С них станется - такие ведьмаческие и стервозные эти вешалки ходячие, хоть с лица симпатичные, иногда до одури. И тут Станислав Петрович взял паузу, улыбнулся чему-то своему и поведал молодым людям историю одной знаменитой дамы от кутюр.
  
   - Симпатичные с лица, говорите? Хм... правильно, но не всегда! Бывают настолько исключительные исключения, простите за невольный каламбурец, от которых просто приходишь в невероятное состояние духа, хотя, казалось бы... Впрочем, по порядку.
  
   Работал я тут как-то в пору поисков своего места на поприще музыкальном в модельном агентстве "Красная шапочка". Многие у нас, сотрудников, так сказать, не основного производства его почему-то называли "Красная шапочка с пером". Вероятно, Шарля Перро вспоминая. Хорошо, что с одним только. Это я относительно-касательно пера излагаю. А про два других разговору не было, поскольку модельным администратором состоял некий откровенный гей и трансвестит Гизя Семирамидский. На корню он все насмешки пресекал, выдавая обещания о скором свободном, но не очень сытом будущем любителям пошутить над его творческими идеалами.
  
   Обещать-то он не только обещал, но и всегда слово держал. Был сей нувориш на характер строгий, что касалось нанятого им персонала, включая не только уборщицу с осветителями, но и манекенщиц. И отличался наш Гизя этакой не совсем банальной причудой - совершенно не терпел сей господин, чтоб вверенные ему модели были счастливы.
  
   Моделям ведь что, прежде всего, нужно? Чтобы к их ногам сыпались дары олигархов за то, что природа одарила этих порхающих созданий упругими попками и милыми мордашками. Ты прав, конечно, Сеня, не все девицы такие. Встречаются отдельные особи, которым местные олигархи не нужны. Им заграничных подавай.
  
   Так вот, Гизя терпеть не мог, когда кто-то из его команды покидал работу по причине скоропостижного замужества или, ещё хуже, внезапной беременности. Поэтому всячески пресекал слабые попытки красоток найти себе партнёра по играм в папу и маму, как одного из элементов счастья. "Несчастным девицам работается в кайф, на всякую ерунду не отвлекаются", - любил он говаривать своим дружкам из геев.
  
   Ещё мне про этого самодовольного придурка с античной фамилией Семирамидский было известно то, что до модельного бизнеса, как говорится, во время оно, иначе говоря, в период мохнатой совковости, служил Гизя архитектором в одном из районов столицы. Такие пирамидальные универмаги проектировал, такие сады висячие в торговых центрах - закачаешься!
  
   Но, сами понимаете, с денежным вспомоществованием государство не радовало своих сынов от кульмана с рейсфедером. А когда, новые времена сгустились над державой туманом-дурманом, так оно и подавно платить перестало. Не до того. Успеть бы, уже ранее кем-то выстроенное, переделить поосновательней, как мыслилось тогда, на века. Чтобы и внуки правнуков могли жизни возрадоваться и пращура своего за смекалистую норовистость похвалить за "румочкой сюпа".
  
   Долго Гизя ждал перемен, терпел, на рынке приторговывал втихаря модными шмотками, из-за границы его более удачливыми приятелями привезёнными. Но так и не дождался. А года два всего-то и осталось погодить, пока с дурных денег из земли столичной, как поганки, попрут этажи кондоминиумов и коттеджей на заграничный манер. В темпе вальса всё происходило, помните, я думаю. Что ни день - этаж. Что ни день - полмешка зелёных денег.
  
   Только не дождался Семирамидский счастья стать полноценным гражданином, помогающим толстосумам капиталы свежеиспечённые в недвижимость вложить, как в печку русскую, где всё, как на дрожжах, над чугунком поднимается. Успевай только ухватом туда-сюда пошерудить, чтоб не подгорело.
  
   Но не всё так плохо: размытый абрис бемпредельных обстоятельств сумел наш герой к своей пользе обратить, основательно мозгами пораскинув над фотографией первого из гарантов нового времени. Решил Гизя сам олигархом заделаться. Раз недомерки и недоучки в бизнес полезли, то чем, мол, он хуже-то!
  
   Собрал Гизя денег немного, папино наследство присовокупил (папа-то у него не последний человек среди "цеховиков" был, хоть и фамилию носил не совсем адекватную - Шлямбур, Семирамидским же Гизя по маминой линии значился) и открыл агентство модельное. Сказать, что ни черта Семирамидский в моде не смыслил - ничего не сказать. Но, лиха беда - начало! Связей у Гизи, что твоих блох на собаке бездомной. Часть от папы остались, часть сам нажил.
  
   Долго ли, коротко ли, стал Семирамидский вполне преуспевающим кутюрье, хотя ни одной модели толком не изобрёл самостоятельно. Нет, пробовал, конечно. Но выходило всё больше не на одежду, а на какие-то монументальные здания похоже. В основном - на готические. Готику, особенно раннюю, Гизя с института архитектурного уважал, когда собор кое-какой матери на репродукции увидел.
  
   Тут как раз и папины закройщики пригодились, которые всю страну в фирменные джинсы, батники и платья одевали на близоруком рассвете подслеповатой гласности. Спустя год Семирамидский за счёт коллективного закройщицкого разума имя себе сделал, модели к нему потянулись и разные лица богемные нетрадиционной ориентации. Именно тогда Гизя и обнаружил в себе способность на лету хватать передовые концепции половых перверсий на однополой основе.
  
   А что ему оставалось, скажите, если с девушками у него к тридцати годам никакого взаимного влечения не появлялось. Точнее, односторонне было, с Гизиной стороны, но дальше разговоров за чаем с белковым тортом дело не заходило. "Коли так, - решил Семирамидский, - то и не стану больше свои таланты на женщин распылять. Лучше геем стану. С мужиками-то оно завсегда понятней выходит. Понятней и взаимней. Тем более, что и пример есть с кого брать. Сам Версаче не гнушался этим... Ну, этим самым... от чего Платон в восторг приходил в своей ветхозаветной Элладе".
  
   Но, вообще говоря, как вы понимаете, Гизя не был модельером в полном смысле данного революционного слова, голубоватого, как мальчик кисти Бернардино ди Бетто ди Бьяджо, прозванный Пинтуриккио, оттенка. Ему, Семирамидскому, не только до маэстро Версаче далеко тянуться, но и до отечественных малых гигантов от кутюр, таких, как, к примеру, Клавдий Мерзайцев. Но зато менеджером Семирамидский считался, что называется, от бога. Не преувеличиваю. Нисколько. Хоть и дурак полный, но с фантастическим нюхом и везением. Встречаются в жизни подобные феномены.
  
   Вот такой человек заправлял делами в "Красной шапочке".
  
   Среди прочих моделей, которые работы бывших "цеховых" мастеров на себе демонстрировали, была одна по имени Лора Штерн. Страшная, как смертный грех почерневшего в горе негра. Макияж только и спасал. Зато фигуркой - статуэтка балерины, танцующей баядерку в натуральную величину. Да-да, и баядерка в натуральную величину... и статуэтка... Восторг, вершина вдохновения художника!
  
   Лора - точёный идеал эбенового дерева с неподобающе некрасивым лицом. Насмешка природы, что и говорить. А о косметических операциях в то время ещё и речи не было. Только долларовым миллионерам они были доступны.
  
   Но фигурка - ах, шербет! Рахат с лукумом, бастурма от седла ягнёнка в гранатовом соусе!
  
   Бальзам, как вы понимаете, в больших количествах подобен елею - запах неземной, а голова не соображает. Но никому из персонала никогда не приходило на ум лить шёлк ласковых речитативов в маленькие безобразные ушки Лоры Штерн. Оттого и была она постоянно настороже, опасаясь любого подвоха, незначительной насмешки. А язычок у Лорочки отличался такой остротой, что мало кто отваживался с ней конфликтовать, не подумавши трижды прежде.
  
   После показа очередной коллекции в "Красной шапочке" обычно случалось следующее: только в гримёрку Лора дефилировала, все работники агентства сбегались, чтоб место у замочной скважины занять. Очень любопытно было на "звезду" подиума без штукатурки взглянуть. Такой, знаете, профессиональный интерес, как у каменщика, который желает на качество кладки полюбоваться, ничем не прикрытой со стороны фасада.
  
   Да, моделью наша Лорочка была первосортной, фигуристой и в походке лёгкой. Не ходила - несла себя миру на невидимых крыльях. Отчего так всевышний распорядился, мне не ведомо. Но ни одна другая девушка в агентстве "Красная шапочка" с красивыми лицами и другими параметрами, вписывающимися в универсальную пропорцию 90:60:90, не могли с ней сравниться. Даже близко к уровню безобразного эталона красоты не подошли, как ни старались.
  
   Вся столица на Лорину стать взглянуть приходила, порадоваться элегантной походке, когда Гизя анонсировал показ очередной коллекции. Порой Лору Штерн даже на фотосессии приглашали. Но исключительно без лица. Что? Ты говоришь, что не бывает фотомоделей без лица. Бывают, Сеня, бывают. Физиономию всегда можно от другой модели отрезать, в конце концов, если заказчик потребует. Зато всё остальное! Цимус, амброзия, квинтэссенция женского совершенства!
  
   И вот в один прекрасный день влюбила в себя Гизю эта жуткая красавица. Крутила им, как хотела. Стала практически хозяйкой салона на правах неосвоенной любовницы. Гизя буквально на глазах переродился. Излечила Лора мужика от однополого пессимизма, а потом уехала с ним в Швецию. Там уже основательно все финансовые соки из него высосала и бросила.
  
   Чуть погодя, вышла она замуж за кошелёк скандинавский. Фамилию, правда, Лора свою оставила. Соседи её называли не фрёкен Штейн, а Франкенштейн. И было за что, поверь мне. Это я говорю, Станислав Портупеев, капитан внутренних войск запаса... в отставке!
  
   Гизя? Что стало с Семирамидским? А Гизя теперь в Египте, экскурсоводом в Долине Фараонов служит, живёт с каким-то греком и безобразным злобным мастиффом одним домом, вспоминает свой роман с Лорочкой Штерн, как дивную сказку. Видите, что бывает на свете, ребята. Любовь зла, и, что самое интересное, на полдороге с пути к этой любви не свернуть, стоп-кран не сорвать. Пока до конца её не изведаешь, не будет остановок до самой тупиковой станции. Так что, скажу я вам, не бывает законченных геев. Бывает неверный ракурс. А всё остальное - одни понты и следование модным течениям.
  
   Таково моё мнение. Многие со мной не согласятся, потому что не видели Лоры Штерн. Не видели её проход по подиуму... даже обычным шагом не модели, а созданной из бедра по образу и подобию... Из ребра, говоришь? Верно, это походка у Лоры была от бедра. Куриным бёдрышкам от Лоры Буш до них, что до луны пешком... да всё огородами, да всё по пересечёнке. Я вас умоляю!

4. КОПЧЁНА СМОРОДИНА

  
   Станислав Петрович Портупеев отличался разговорчивостью и открытостью. Даже в периоды депрессивного "срыва остатков крыши", как он сам выражался, Стас продолжал дарить миру свои бесконечные байки. Не мог он без этого.
  
   Вот и сегодня...
  
   До окончания запланированного перерыва оставалось минут двадцать - в студии рэп-группа "Позитивные ролики" дописывала очередной ремикс на свой единственный хит "Кислотный пескоструй", - поэтому "Лесоподвал" всем составом "загорал в предбаннике". У "роликов" хватило шариков, чтобы нанимать собственного рэпо-сочувствующего звукооператора, а не пользоваться штатным со студии "Пирамидон". Да, именно о Портупееве речь. Вы удивлены, вы никогда не слышали, что у группы "Лесоподвал" имеется собственная студия? Вы, наверно, шутите? Или слушаете не ту музыку, я вас умоляю!
  
   В "предбаннике".
  
   Фиников раскатывал в мелкий шашлык зеленовато-подозрительных инопланетных гуманоидов на своём ноутбуке. Сеня Плесняков дочитывал "Тропик Рака" Генри Миллера и при этом нервно грыз наманикюренный ноготок на правом мизинце. Перкуссионист Драмсов резался с бас-гитаристом Ассодулло Терентьевым в "речной бой" на щелбаны. Бэк-вокалистки весело обсуждали результаты выборов в Европарламент, отчего-то считая, что теперь контрацептивы перорального применения непременно подешевеют.
  
   Станислав Петрович с трудом приподнял гудящую "после вчерашнего" буйну голову и начал травить.
  
   - Случилась эта история несколько лет тому обратно, когда обязательного автострахования ещё не было. Каждый владелец автомобиля сам крутился, как мог. Я тогда уже у "Парнишек интернейшнл" довольно давно работал, мог себе позволить недорогое авто от ведущих мировых производителей. И позволил. Не успел я толком нарадоваться своему приобретению, только месяц поездил, как в аварию залетел. Причём залетел-то так странно. Посуди сам.
  
   Стою я на перекрёстке, ожидаю, пока "зелёный" зажгут. Ни о чём дурном даже и не думаю. Настроение преотменное. Только что диск записали, через неделю гастроли месячные ожидаются. А потом - отпуск! Красота. "Зелёный" на светофоре зажёгся, и я поехал. Но чувствую, что-то не так. И точно. Со всей дури ко мне в правую бочину врезается "вольво", не помню какой модели. Одно только отложилось в памяти, не старая колымага, из дорогих - стало быть, хозяин вполне себе обеспеченный, а не так себе - мелкий лавочник.
  
   У моей "лайбы" правая передняя дверца внутрь салона вогнулась, два ребра приятелю сломала, которого я подвозил со студии. Крылу тоже амба, капот раком встал, как крыша у теремка. Выскочил я в гневе праведном. Пригляделся, можно сказать, в первом приближении. За рулём "вольвы" мадам сидит. Вся из себя навороченная и блестящая от металлов разного достоинства, ровно как трансформаторная подстанция, только дороже значительно. А рядом с ней мужичок - такой солидный с сединой и мужественным, будто у Штирлица, лицом.
  
   Я выскочил из-за руля, конечное дело, и наехал на эту фифу со всей своей душевностью. Расписал гусиным пером своё представление ситуации, причём и родословную даму упомянуть не забыл. Но не матерно, а вполне-таки гламурно: не "какого хрена?", а "не пуркуа же себе - кренделёк по-венски!", не "имел ваших родителей!", а "что в ваших ласках мне, когда такая лажа?!"
  
   А дамочке всё фиолетово, судя по всему. Сидит, не мигает, в одну точку уставилась, губами шлёпает беззвучно и не шевелится. И тут открывается занавес пассажирского места. Антре!
  
   Выходит Штирлиц и мне встречную предьяву живописует акварельными красками. Что это моя, дескать, вина: не даю добрым людям проехать. Я ему чуть в табло не прислал, честное слово. "Твоя, - говорю, - мамзелина, с какого-такого перепугу на "красный" пёрла, как бык испанский?! У нас тут не коррида, а дорожное движение, чтоб ты себе знал!"
  
   Спасло меня то, что дорожные инспектора вовремя подрулили, а так бы точно потом по "хулиганке" загремел, душу свою потешив. Тут и неотложка подскочила. Забрали моего приятеля в больничку и в корсет его там одели, иначе дышать не мог - так болело. А с представителями ГИБДД начали мы выяснять, кто правый, кто виноватый. Только тут любому занюханному кренделю всю ясно сразу. Свидетели так и говорят, что чумовая дама на "вольве" своей неслась на запрещающий сигнал светофора на околосветовой скорости, не при Максвелле будет она помянута. Да не баба, и не машина её, а скорость, не путайте меня.
  
   В результате означенного действа эта курица мне машину и раздолбала. Штирлиц спокойно стоит в лице не меняется, ксивой какой-то дорожникам в лицо лезет, чуть не по щекам ею хлещет. Заглянул я в ту ксиву и понял, что тяжело мне будет очевидное доказывать, когда такие НЕВЕРОЯТНО толстые аргументы в ней зафиксированы. Заместителем начальника уголовного розыска района оказался этот мужик. Он на меня посмотрел снисходительно и говорит: "Ты ещё мои убытки возмещать будешь, козёл! Не тому подставился! Лучше сразу отстёгивай пятьсот уёв и вали отсюда, пока цел. Добрый я нынче, пользуйся моментом". Я, естественно, не согласился. Забрали славные служители кривоногой дорожной Фемиды мои права и велели через три дня в контору к себе явиться, когда они скумекают, как всё было, и на бумаге изобразят всю эту неприятность. Почему Фемида кривоногая? А ты походи каждый день по нашим колдобинам да канавам, а потом я на тебя посмотрю, на стройность твоих ног.
  
   Приезжаю в ГИБДД своего района и следака своего нахожу, к которому дежурный направил. Ну да - того господина, который дело моё ведёт. Захожу, всё ещё наивно надеясь, что мне повезёт на умного и порядочного человека, что отдадут мне документы и с миром отпустят.
  
   Следователь же мне права не вернул, а вместо этого говорит, что уже дело это, о столкновении на перекрёстке, не ведёт вовсе, поскольку передали его в районное отделение милиции. Ты понял, Сеня, какая чешуя - дорожными происшествиями стали райотделы заниматься. Я ещё подумал, может, теперь ГИБДД начнёт уголовные преступления раскрывать, а не за порядком на дорогах следить. Подумал и озвучил тут же наболевшее. Хозяин кабинета тогда на моё возмущение отвечает так: "Вы не горячитесь. У этого полковника, который на вас наехал, очень крутые связи. Лучше к нему претензий не предъявлять, себе дороже выйдет. А так - он к вам ничего не имеет. Даже машину сам восстанавливать будет. Сгоряча тогда полковник деньги с вас требовал. Это уже слишком. А вот, что касается компенсации ваших затрат... Конечно, вы можете в суд подать, но не советую. То, что иск удовлетворят, ещё бабушка надвое сказала. А вот хлопот потом не оберётесь. Полковник будет вас по всему городу гонять, как зайца".
  
   Вот так раз! Штирлиц Полковникович ко мне претензий не имеет! Спасибо благодетелю. Нет, уж, в суд, так в суд. Сказано, сделано. Не выиграю, так хоть нервы ментяре попорчу. Подал исковое заявление и в назначенный срок на заседание прибыл. А там такое выясняется, что просто хоть плачь, хоть смейся. За рулём, по показаниям полковника, он сам сидел, а не жена. У бабы-то его и прав вовсе нету. И свидетели в один голос говорят, что она за рулём была, а суд во внимание не берёт, поскольку, дескать, стёкла в "вольве" тонированные - не видно, кто за рулём, а кто просто так на пассажирском месте дремлет помаленьку.
  
   Откуда стёкла тонированные? Были же обычные! Вот актик имеется из ГИБДД, который, якобы, на месте происшествия составлен. Только подписан этот документ не начальником дорожной инспекции, а каким-то майором из районного отделения милиции. Дорожник-то честным оказался, не стал грех на душу брать, под явную "липу" свою закорючку ставить.
  
   Не по закону документ составлен, выходит. А суду всё нипочём. И свидетели, де, все заблуждаются, когда утверждают, что стёкла на "вольве" обыкновенные стояли, из пластика прозрачного в обе стороны, так сказать, без какой-либо поляризации. Единоразово все близорукими стали. Только что окулиста не вызвали в зал заседаний для освидетельствования этого вопиющего поголовного факта зрительного расстройства. Хорошо ещё, что в дальтонизме их не обвинили. Зафиксировали всё-таки судьи то обстоятельство, что я на "зелёный" ехал. К сведению приняли, чтобы "объективностью" блеснуть перед прессой, нагло пролезшей в зал заседаний. Не без моего, что называется, участия.
  
   Но этим дело не ограничилось. По всем документам выходило, что отважный полковник ехал на задание на своём личном автомобиле и проблесковым маячком на крыше своего "вольво" наводил тоску на окрестных собак. Не стану вас, ребята, утомлять подробностями того, как свидетелей обвинили, кроме близорукости, ещё и в глухоте. Никто из них не только маячка мифического не видел, но и звуков не слышал. Просто беда у нас с народом. Все почти инвалиды. Или только мне так повезло крупно, что собрал я их в одну команду?
  
   И вот удалились на совещание эти дьявольские слуги закона, посидели в своей комнате для перетираний, французский коньячок от Штирлица скушали, решение, заранее написанное, вынесли и вынесли его к народу. Вердикт гласил, что я нарушил правила дорожного движения в той их части, где говорится "перед началом движения каждый участник движения обязан убедиться, не создаёт ли он помехи другим участникам движения своими манёврами". Прикинь, я должен закладываться на дураков за рулём, чтобы не мешать им ездить, как попало. Притянули пункт правил, относящийся к нерегулируемому перекрёстку, словно и не было светофора, и передо мной ещё две машины не проехало на "зелёный". Абсурд!
  
   Штрафанули меня, на сколько-то МРОТов, а Штирлицу просто лукаво пальчиком погрозили. Дескать, ай-ай-ай, господин полковник, поосторожнее нужно на наших улицах. Такие кругом отморозки! Когда приговор только зачитывать начали, я всё понял и к выходу пошёл. Судья кричит: "Мы вас оштрафуем за непочтительное отношение к суду! Имейте же уважение к ЗАКОНУ!" Я уже из дверей ответил: "Уважать такой суд - себя не уважать! А ЗАКОН ваш я уже имею с несказанным отвращением с самого своего рождения. Он меня, а я его" и поехал к мастеру договариваться о ремонте машины.
  
   Оштрафовали, черти, и в самом деле! Но, думаю, государству мои деньги на пользу не пошли. Их кто-то по дороге из банка остановил, перенаправил в Цюрих или в оффшор, какой не то, завернул и спасибо не сказал. Права мне всё-таки вскоре вернули. Практически сразу же. Чтобы их отобрать, нужно было уж очень много "Мартеля" выкатывать из закромов. Поскупился полковник. Машину свою я тоже в божеский вид привёл, хорошего механика мне "парнишки" сосватали.
  
   А, что касается, моего крестника-Штирлица, то тут дознаватель из структуры ГИБДД не угадал. Не стал полковник меня преследовать. Его через месяц за взятки к суду привлекли и посадили ненадолго в лесозаготовителя поиграть. Тут никакой коньяк Штирлицу уже не помог. Мадама его в мужнино отсутствие в северной командировке "вольву" разделала под орех и за границу с любовником сбежала. Теперь там дорожное движение нарушает. А полковнику после выхода с бесплатного отдыха уже не до меня стало. Связи не те, да, и желание ослабло, я думаю. А на виагру тяжко зарабатывать, если погоны слетели осиновым листом, а ума - только на озвучку материалов судьбоносных съездов ветхозаветной пролетарской партии власти кухарок и любителей однополых платонических поцелуев.
  
   Всё-таки, есть, наверное, кто-то над нами, если поправки к решениям несправедливым вносит. Вы как думаете?
  
   Так вот, друзья, над залами, где заседают славные представители наших судебных и надзирающих органов давно пора табличку вешать "Бригада профессиональных грузчиков загрузит вас по самое немогу". Это я точно говорю, даже вашего мнения слушать не стану.
  
   - И, э-э-э-хх, копчёна смородина! - Оторвал голову от монитора, казалось бы, виртуально отсутствующий геймер (а по совместительству - соло-гитарист) Фиников. - Давить их нужно ещё в детстве... Как котят... И топить потом... Этих... Ну, которые потом... вот так... позволяют... потом топить...
   - Как ты сказал, копчёна смородина? И где ты только такую видел? А, ну, да... так коптили, что почернела... тогда вам не в эту дверь. Психиатр принимает этажом выше. Тебе, Витюня, дай волю, так страна вообще без руководства останется, а из водоёмов нельзя будет воды попить, чтоб ничего желудочного случайно не подхватить - одни утопленники.
  

5. ПРИТЧА ОБ ОБИЖЕННОМ ЗЕРКАЛЕ

   Портупеев сегодня казался настроенным необычайно философски. Возможно, это было связано с какими-то событиями, которые случились накануне. Скорее всего, Станислав Петрович не просто поужинал с близкими приятелями за дружеской беседой, но ещё и встретился с некой дамой, имя которой история умалчивает.
  
   Нет, что вы, речь вовсе не идёт о Лоре Штерн. Вам просто почудилось. Да и не приезжала она из своего Стокгольма-Гётеборга, в широком смысле этого скандинавского названия. И кстати, в наших палестинах ничуть не меньше дам, пожалованных Всевышним прекрасной фигурой и умной головой, осталось. Уверяю.
  
   Сеня Плесняков сразу же обратил внимание: звукооператор нынче излишне задумчив и никак не может сосредоточиться на работе.
   - Стас, да что с тобой? Ты на себя не похож - всё из рук валится. Нам же работать целый день...
   - А я тут историю одну обдумываю. Услышал вчера. Очень поучительно. Пока не расскажу, ничего не получится со сведением.
   - И так времени нет, не укладываемся, может, после?
   - Я коротко. Расскажу, иначе не соберусь.
   - Валяй, что с тобой поделаешь.
  
   Портупеев многозначительно кашлянул и начал:
   - Опостыло одному зеркалу отображать современную действительность. Основательно так опостыло. "И, в самом деле, что ни покажи этим людям, они сразу рожи корчить начинают, - рассуждало оно, изображая из себя интерьер какой-то квартиры. - И, ладно бы, один на один со мной, а то, представьте себе, в присутствии дам! Хотя, что тут рассуждать о дамах. Они тоже в своём большинстве повывелись. По крайней мере, в моём отражении. Одни девицы нескромные с пышным бюстом и коленями значительно ниже юбки в меня и смотрятся. То ли дело - шкаф или, к примеру, диван. Стоят себе на месте, очень редко диспозицию меняя. Отражаются себе повсеместно и статически. Полная идиллия. Нет, с людьми нужно держать амальгаму востро, на них совершенно нельзя положиться. Чуть задумаешься, отвлечёшься - вот вам и, пожалуйста! То лицо мне зубной пастой или пенкой для бритья измажут (а зеркало в ванной тогда для чего, спрашивается?), то что-то откровенное помадой напишут на моём нежном теле. А чтобы стеклоочистителем меня приголубить, на это у них времени нет. Разве что, тряпочкой (даже не влажной!) протрут меня в спешке, в лучшем случае, и по своим делам убегают куда-то. А какие у людей дела в наше время? Где-то что-то урвать, кому-нибудь хвост прищемить, какого-то "бабла" срубить. Никакой, в общем, лирики. Одни животные инстинкты и меркантильные страстишки". Подумало так учёное зеркало, и отражать перестало.
  
   Вернулась хозяйка с вечеринки. Слегка подшофе, нужно отметить. Не увидела своего отражения, в обморок повалилась тихим грозовым облаком, вся в сером муаре и блестящих, как молнии, украшениях. Ей-ей, не вру. По всей видимости, пригрезилось ей, что тот молодой нахал, которому она позволила так страстно себя целовать на кухне подруги, оказался вампиром и, как водится в легендах и преданиях Трансильванских, укусил её в порыве, как говорится, неземного чувства. Так что теперь стала наша героиня такой же вампиршей, как и её искуситель.
  
   А ведь вампиры в зеркале не отражаются, сами должны помнить, если Стоккера читали. Да, сказать забыл совершенно, что предметы простодушные и неодушевлённые в зеркале всё же видны были. Да и живность всяческая тоже. Псинка, к примеру, хозяйская и её дружок, которого иногда от соседей для приватного общения ангажируют, во избежание возникновения неврозов и непорядка по интимной собачьей части. Не захотело обиженное зеркало тварям бессловесным имидж портить. Они-то совсем не при чём, если жизнь такая убогая нынче. Не виноватые, в общем.
  
   Оклемалась хозяйка вскорости, в панику ударилась. Давай знакомому врачу психотерапевтическому названивать прямо домой. Так и так, говорит, стала я вампиром нежданно-негаданно, что, доктор, посоветуете? Психотерапевт подумал, что блажит тётя от большого количества алкоголя в организме и неустроенности женской. Посоветовал чаю с малиновым вареньем выпить и спать ложиться. К утру, де, всё рассосётся в лучшем виде. Опять зеркало запоказывает, что твой телевизор, и даже ещё лучше прежнего.
  
   Не хватило сил у хозяйки на кухню пойти, чтобы чайник вскипятить, от переживаний душевных. Рухнула она на диванчик, и заснула в мучениях. Утром, глядь, та же картина. Нет изображения собственного в зеркале. Причём собачка в нём скачет и на ковры нагадить порывается по причине невыгулянности. Проспала хозяйка время положенное. Сделалось ей снова плохо, стала к себе прислушиваться, не хочет ли кровушки хлебнуть. Нет, не хочется. Только кофе хочется и больше ничего.
  
   Полегчало немного. Позвонила она снова своему разлюбезному психотерапевту. Просит приехать срочно, а то, чего доброго, руки на себя наложит от отчаянья. Выслушал врач очевидный бред, как ему казалось, и поехал. А куда деваться? Желание клиента святее даже, чем клятва Гиппократова. Да, точно говорю. Можете даже не сомневаться. Если оплачивается это желание хорошо и вовремя.
  
   Итак, доктор в машине по улицам мчится, а хозяйка в панике жуткой. Собралась, однако, с силами, в ванную комнату завернула, чтоб полотенце намочить и на голову это бедуинское хозяйство водрузить. За порожек только ступила, божечки, а там-то в зеркале всё видать! Вот они руки-рученьки, вот лицо смазливое, немного со сна припухшее, вот шейка лебединая, вот... Нет, это только для подготовленных читателей. Лучше халат запахнуть, чтобы соблазна не было.
  
   Таким вот незатейливым и достаточно бытовым образом, настолько эта женщина вдохновилась, что даже запела в радости и собаке по заду тапочкой надавала, чтоб не путала кустики с паласом дорогущим. Но, хоть убей, не пойму, сучка-то здесь причём? Сама же хозяйка и виновата, раз проспала. Обиделась собака таксодермической породы, под диван залезла обиду переживать и мстить хозяйке доступными средствами. Арсенал совсем небогатый у таксы оказался, да, и фантазии не густо в собачьей голове. Сначала излила весь запас желчи пополам с уриной, затем обивку диванную грызть принялась. Того и гляди, вскорости мануфактурой плохо переваренной гадить примется или же опилками какими.
  
   И в этом месте автору одна затея в голову втемяшилась. Такая затея: а не дать ли женщине, кстати говоря, имя какое-нибудь, а то без оного с тавтологиями впоследствии не совладать будет. Ну, скажем, пусть зовут её Нинель. Имя довольно редкое, изысканное. Так и быть по сему.
  
   Поёт Нинель, прихорашивается перед зеркалом, воображает - конец беде. Придумывает, как пошутить поудачней, чтобы психотерапевт не обиделся, чего доброго, оттого что ехал понапрасну через весь город. Нанесла Нинель основные черты лица, помадой губки в бантик завернула и выходит из ванны счастливая. Никакая она не вампирша, а просто женщина сложной нервной организации - вот и привиделось чёрте что.
  
   Зашла в комнату, а в тамошнем зеркале опять ничего не видно. То есть, обстановку видно и даже огрызки гобелена, которые из-под дивана летят тоже просматриваются вполне явственно. А Нинели не видать. Опять истерика, опять вой. На счастье доктор в дверь позвонил. Побежала хозяйка открывать, по дороге в ванную комнату заскочила. Там всё в порядке. Отображает зеркало любое движение, под Нинель старательно подстраиваясь. Тут хозяйка, конечное дело, тушь, от слёз размазанную, с лица стёрла, чтобы психотерапевта не пугать без нужды. Румян по быстрому набросала на бледные щёки и дверь-то открыла.
  
   Зашёл доктор, шляпу вежливо приподнял, дескать, здрасьте, сударыня, чего изволите? Тут Нинель всё ему и выложила. Психотерапевт в ванну, шасть. Всё в порядке, говорит. Это вы просто переутомились, моя золотая. Вам бы отдохнуть от трудов непосильных, в Хургаду какую не то съездить, а я сейчас рецепт успокоительный выпишу.
   - Нет, нет! - кричит Нинель. - Не туда вы, доктор, свой внимательный взор обратили! В комнате ТО САМОЕ зеркало.
   Врач в комнату вплыл, предварительно обувь сняв. И точно! Не отображает зеркало ни Нинель, ни самого психотерапевта.
  
   Призадумался доктор.
   - Современной медицине сей безотносительный факт полного искажения свойств отражения объекта не ведом, - говорит растерянно.
   А у самого даже волосы кой-какие под шляпой зашевелились, да, и в других, более интимных местах, тоже. Не без этого. Бросил он шляпу на диван, видна стала шляпа в зеркале. Доктор совсем удивился, но вместе с тем и немного засомневался, а не много ли он вчера спиртом в медицинских целях развлекался.
  
   Нинель постояла с минуту и, ну, орать цензурированным (женщина всё-таки воспитанная) матом (благо, соседи все на работе):
   - Вы тоже вампир! Я всё поняла. Я вас с тем самым парнем, который меня вчера укусил, видела...
   - Что вы, что вы, - возразил доктор, - мы с тем парнем только в шашки играем по средам. И ничего больше... Никакой дружбы! Как вы даже могли себе такое подумать, удивляюсь на вас с полным изумлением?
   И при этих самых словах покраснел психотерапевт немного. Опытный бы взгляд сразу обнаружил, что шашки по средам - это да, но есть же и другие дни недели.
  
   Но Нинели не до того было. Она переживала сильно за утраченное отражение. И совсем некстати таксе своей звероватой на лапу наступила, когда та из-под дивана высунулась, чтобы сатисфакцию фактически зафиксировать. Тогда уже и собака не выдержала, да, и цапнула доктора за лодыжку волосатую. Нинель в зеркало смотрит и поражается. Только что видна была такса, и вот уже нет. Это зеркалу и собака зловредная надоела тоже. Занесла оно её в категорию нон-грата, чтобы немного приструнить. А вышло-то совсем худо. Психотерапевт визжит, такса воет, а сама Нинель басит хрипло:
   - Всё! Теперь точно все здесь вампиры! Ничего не мило не дорого, погибать нужно во цвете лет, чтобы позора не случилось.
  
   Одним словом, когда приехали люди в белых халатах, которых сосед, на обед заглянувший, вызвал, то обнаружили они в квартире двух измученных людей. Мужчину и женщину, которые, обессилев от нервического действа, на полу лежали и твердили еле слышно, что они вампиры, и теперь им одна дорога - в Трансильванию, в гости к графу Дракуле.
  
   От дивана одни клочья остались поверх каркаса деревянного, а на них мелкая собачонка дрыхла, прихрапывая вполголоса, предварительно присовокупив ароматный монплезир в виде органического кренделька поверх бездыханных тел. Отвезли несчастных в лечебницу психиатрическую, где они до сих пор и лечатся. Но результатов пока немного. По ночам два "вампира", когда их к кровати привязывать забывают, проникают в соседний корпус и пастеризованную кровь, для переливания пациентам, ищут целенаправленно. Только знает обо всём главный врач, и кровь давно перепрятал.
  
   Пытались вампиры на ночных дежурных нападать, и на пациентов, но неудачно. Охрана их быстро скрутила, а стоматолог клыки поспиливал. Теперь только на донорские запасы надежда. Вот ведь как бывает. Лечит-лечит психотерапевт больных, а потом сам же от них и набирается ума-разума. Парадокс!
  
   А что с зеркалом стало? Так хозяева новые, дефект обнаружив, снесли его в мусорный контейнер и там разбили, чтоб никому не досталось. Не такие они мнительные оказались, как Нинель со своим врачом. Образование не позволило. Не было его у новых хозяев почти совсем. Потом осколки от капризного зеркала на городскую свалку вывезли. Там они теперь солнечными зайчиками бомжей забавляют. А такса с тех пор пропала. Говорят, видели её у трёх вокзалов. Милостыню она там просила на пару с заскорузлым дедушкой с протезом и табличкой "Подайте ветерану Карибского кризиса". Только неправда это всё. Я готов порвать свою папаху на мумии запорожских усов 16-17 века, если так не верите!

_ _ _

  
   Коллектив Портупееву поверил, так что папаха, приобретённая Станиславом Петровичем во время последних гастролей по Кавказу, могла чувствовать себя совершенным образом свободной от покушений на свою барашковую целостность.
  

6. ПРИТЧА О ФИЛЬКИНОЙ ЗАДНИЦЕ

  
   Продюсер группы "Лесоподвал" Арест Демьянович Уплетаев уже выходил из студии, когда его остановил коммерческий директор со странной греческой фамилией Бездраки, протягивая газету со статьёй о пропавшем где-то в океане пассажирском авиалайнере.
  
   - Представляете, как стало опасно жить, дорогой мой Арест Демьянович. Кругом бури, потопы, извержения (и не только семени!), грозы и сели, лава, пожары и грязь... Нормальному человеку по служебной надобности из дому-то отлучаться страшно.
   - Так ведь и у себя, как говорится, в кондоминиуме - взглянешь новости одним глазком - жить никакого желания не остаётся. Если бы не долг гражданина...
   - И не говорите, Арест Демьянович. Лишь исключительно непосильным трудом и спасаешься от мерзостей бытия.
   - Да, о самолёте... Знаете, у меня недавно случай приключился. Когда я в Сочи летал относительно гастролей во время грядущей олимпиады.
   Стою в аэропорту, жду начала регистрации. А тут ко мне старинный приятель подходит, он вторым пилотом в авиакомпании "Аэрофлот-2" летает. Внучку с дочерью на отдых провожать приехал.
   Девчонка, внучка его, настоящее четырёхлетнее чудо с косичками. Носик кнопочкой, веснушки на щеках - сплошное очарование, а не ребёнок. И вот это прелестное создание спрашивает моего приятеля: "Деда, а мы, на каком самолёте с мамой на море полетим?" "На "Боинге"..." - отвечает тот. И тут девчонка напустила серьёзное выражение на своё кукольное личико: "На "Боинге"? - сделала паузу. - "Боинг", сцуко, опасная машина!"
   Представляете, дитя дитём, а такие речи. И чего ей так "Боинг" не нравится? Дома разговоры какие-то были, не иначе.
   - Иэ-э-ххх... Всё смешалось в доме чукотском!
  
   Продюсер и коммерческий директор отправились отбивать вложенное в группу "бабло". Когда дверь за ними закрылась, в студии застыла тишина. Но не гробовая, не гнетущая, а самая обычная тишина, которая ненадолго заполняет собой пространство, если в помещении есть кто-то, кто не умеет долго бороться с молчанием. Кто проигрывает собственной словоохотливости практически так и не дав ей генерального сражения.
  
   Звукооператор Станислав Петрович Портупеев потянулся, аппетитно хрустнув ревматическими суставами. Затем принялся весело насвистывать что-то из нового хита Тимы Биплана. А чего не посвистеть, если только что сведён самый сложный трек с альбома "Канаем на кичу", который не сводился две с лишним недели. Портупеев вознёсся из кресла методом самовозгонки и переместился в сторону кофеварки. Сейчас сделает пару глотков капучино и начнёт травить. Это - к бабке не ходи!
  
   Музыканты уже были готовы распахнуть локаторы своих ушей навстречу словам Стаса. Приучились за несколько лет совместного творчества.
  
   Вокалист Сеня Плесняков отложил в сторону свежий номер журнала для очень взрослых - "Playman"! Бас-гитарист Ассодулло Терентьев заскоблил медиатором по еле заметным следам брызг от некачественного виски деревенской выделки. Нет, нет-нет. Оказывается, он имеет дело со следами лака для волос, подумайте! Ничего себе - "эти свиристёлки на бэке" скоро всю студию в косметический салон превратят.
  
   Ударник Драмсов вынырнул из кроссворда с фрагментами, фрагментами своего неоднозначного подсознания вынырнул. Соло-гитарист Фиников перегнал мочало прекрасно разжёванного йеменского ката из одного угла рта в другой, а две налитые силиконом бэк-дамы (те самые свиристёлки, которые любят лакировать свои "сценические вавилоны" натуральным "Тафтом") загасили ароматные палочки ментоловых сигарет в баночке из-под мятного монпансье "Маастрихтский домовой" и прекратили обсуждать цвет блейзера, который они видели вчера "на этой корове голландской - Нелли" из туристического агентства "Эдем дас зайне".
  
   Как ни странно, Стас кофе пить не стал, а полез в холодильник. В группе было принято, что во время работы никакого спиртного, даже пива! Но плевать Портупеев хотел на правила - сегодня он на коне, победитель, которому дозволено всё! Причём без страха оказаться осуждённым, если верить известной пословице.
  
   Первый глоток из оригинальной бутылки с транспарантом "Grolsch" на зелёной груди хмельного гренадёра оказался затяжным, как ночной прыжок с парашютом в тыл врага. Станислав Петрович этим глотком будто разгладил все бессонные морщины на лице изнутри. Похорошел. Распетушился. Взлетел над обыденностью. Он был готов к рассказу. Слушатели, пережив театральную паузу на обострении любопытства, тоже оказались готовы. Не станем и мы делать вид, будто нам всё равно - послушаем Портупеева.
  
   - Вот тут господа военные утверждают, что, де, два раза в одну воронку бомба не падает, если, конечно, это не НАТОВское чудо - крылатая ракета со звычайной точности наведением. Такие ракеты очень даже запросто попадают в одни и те же места дислокации разнообразного мирного населения с целью его, населения, защиты. Но о подобных случаях военные обычно не сообщают. Честь мундира сберегают, как говорится, на чёрный день цвета застиранного хаки.
  
   Не, знаю, как там быть с одной, второй воронкой, но в моей истории всё произошло мирно. Представляете, маловероятные события совпали по времени до такой степени точно, что остаётся лишь вспомнить, чему учит нас математическая статистика вместе с её мамой - теорией невероятности. Вспомнить и тихо отползти на подгибающихся конечностях в состоянии инфантильной разочарованности в науке, оперирующей факториалами, как жонглёр булавами.
  
   Не верите? Так я сам был не только свидетелем, но и участником в той истории, когда совместились три невероятно невероятных события. Совместились, оставили людей в недоумении, а кое-кому направление к психотерапевту пришлось выписывать для поднятия трудового тонуса. Хорошо, не стану уже вас дразнить, а просто изложу всё, как было. Сейчас-сейчас, едва лишь крабовой консервой закушу умеренно-проникающий глоток пивного содержания наружного облика (здесь правдивый автор вынужден заметить, что Портупеева занесло в такие словесные дебри, что говорить о них не стоит совершенно)...
  
   Не торопите, ребятушки. Пиво требует к себе вдумчивого отношения. А когда его деликатесной массой морских даров сдабриваешь, то тут вообще разговор особый... Что? Знаете вы нечто про подобный случай? Хорошо, после эту историю изложите. Перехожу к рассказу своей. Вот она, собственно...
  
   Думаете я всегда звукооператором был, образование соответствующее получив? А вот и дудки! Специальность моя по диплому называется так - эксплуатация средств контроля и расшифровки полётной информации.
  
   Первое время я на севере обретался после того, как синим дипломом получил на всю свою красную морду. По распределению. Сейчас уже молодые выпускники ВУЗов и не знают такого слова. Для них звучит неправдоподобно то, что нам казалось вполне естественным и само собой разумеющимся. В годы моей юности, стоило тебе институт закончить, государство не только обеспечивало специалиста работой, но и обязывало три года трудиться на определённом месте в какой-нибудь Тмутаракани. Именно это и называлось распределением. Так вот, ближе к телу, ибо пора уже и отелиться.
  
   Кстати, как ни странно, история моя и с коровами связана.
  
   Итак, будучи распределённым в северные края, первоначально попал я в страшную глухоманистость, где ни про какую расшифровку информации из "чёрных ящиков" воздушных судов - моя специальность - речи не шло. Называлось это местечко - деревня Упильма.
  
   Про глухомань я, конечно же, погорячился. И про деревню тоже. Не деревней именовалось место моего первоначального пребывания на севере, а селом. Да и история его и традиции местные восходят к временам Иоанна IV (Грозного) и борьбы за престол, вызванную этой борьбой опричнину. Основателями Упильмы считаются выходцы из Новгорода Великого, которые сбежали от гнева и "наград" государевых через болота и чащи в места практически по тем временам недоступные.
  
   Почему я попал именно в это село, если там мне работы по специальности не оказалось? Так очень просто: командир авиационного отряда попросил. В Упильме не хватало технического персонала в службе, обеспечивающей воздушное движение. Мало ли, что специальность у меня не та. Главное, что об авиации имею представление, а не полный дилетант в данной области. Командиру попробуй отказать, сразу начнутся санкции и прочая лабуда, от которой о тебе слава дурная пойдёт как о работнике. Так считалось правильным в те времена, ребята: было принято с руководством не спорить. Сейчас, конечно, если что-то не устраивает, любой желторотик может дверью хлопнуть, генерального директора послав по известному адресу. Демократия, политкорректность...
  
   Но это всё лирика. Давайте и физике дань уважения воздадим.
  
   Одним словом, сижу я в этой самой Упильме и обслуживаю радиостанцию с радиоприёмником. С их помощью диспетчер с экипажами пролетающих воздушных судов связь держит. Ну, что значит обслуживаю? Сижу и жду отказа, как пожарный возгорания ожидает. На скошенное поле, которое изображает ВПП (взлётно-посадочную полосу) из окна покосившейся деревянной "башни" (сугубо авиационное название места обитания диспетчера взлёта, посадки и руления) взираю на фоне белых ночей. Дело как раз летом происходит: так что - далеко видать круглые сутки.
  
   Дивлюсь на этакую красотищу, а сам дни до дембеля считаю, как полагается солдатам срочной службы. Только они увольнения "на гражданку" ждут, а я - того момента, когда меня заберут в районный центр работать по специальности.
  
   Меж тем, всё тихо и патриархально в далёком северном селе происходит. Редкий самолёт или вертолёт своим вниманием наши пенаты балует, согласно центральному расписанию. Так что работа, в общем-то, не настолько и напряжённая. Просто очень уж от мест обитания большой авиации удалённая. И выходит, что работаю я в режиме пожарного: меньше бдишь на рабочем месте, нежели дремлешь, ароматами северного лета околдованный.
  
   Но случилось и мне на своём селе прославиться. Не скажу, чтобы в позитивном смысле, но и негатив больше с оттенком юмора приключился. В те редкие дни недели, когда к нам в Упильму пассажирский рейс из областного центра прилетал, на территории предприятия стягивались практически все технические силы, которые обычно в это время года своим трудом славили личные приусадебные участки.
  
   Вот и в тот день все специалисты и матчасть стоят "на стрёме": пожарный ГАЗик, который специально по такому случаю подкатили прямо к перрону, два удалых и в меру трезвых техника, готовых обслужить рейсовый борт, как учат их руководящие наставления. Диспетчер же, конечное дело, сидит у себя в "гнезде", и уже на связь вышел с рейсовым самолётом. Он, впрочем, всегда на связь выходит с пролетающими мимо бортами. Это не дурная привычка, нет. Это всего лишь образ жизни.
  
   Итак, хотел было диспетчер разрешить посадку пассажирскому самолёту с подветренным курсом, как тут случилось два интересных события. Во-первых, на ВПП вышло стадо коров, которых потерял из поля зрения сельский пастух. И что животным приглянулось на выжженных остатках скошенной травы, никому неизвестно, но шли коровы уверенно и массово, как обычно случается с патриотами во время демонстраций протеста против произвола властей, запрещающих молотить арматурой по головам людей с азиатскими и африканскими корнями.
  
   Диспетчер хотел отправить самолёт на второй круг, но в этот самый момент случилось "во-вторых": во всей округе отключили электроэнергию, как теперь это стало модно делать в подведомственных РАО "Энерго" кругах. Или, всё же, сферах? Короче говоря, авария на подстанции случилась.
  
   Вот тут и я, так сказать, пригодился воздушному флоту страны. За считанные секунды удалось мне запитать радиопередатчик от резервного источника электричества. Диспетчер успел завернуть самолёт на второй круг, а почти трезвые техники отправились на ВПП с пастушьей миссией. Коровы выли, как дикие звери, намереваясь взять числом. Но умения у двоих лиц с перрона оказалось несколько больше, чем могло себе вообразить стадо. Вскоре оно было с позором смещено в кювет истории, где как раз и досматривал шестой сон их милейший куратор по пасторальной линии.
  
   Одним словом, всё закончилось прекрасно. Самолёт совершил мягкую посадку. Два техника перрона обслужили материальную часть по полной программе, включая пастуха, который немедленно обратился к местному ветеринару с жалобой на грыжу обоих глаз, отягощённую гематомами мягких фигурных тканей седалищного нерва. Коровы разбрелись по дворам села. А я получил возможность изъять магнитную ленту с магнитофона SHR-116, на которую должны были быть записаны переговоры диспетчера с экипажем борта, заходящего на посадку и отправленного на второй круг.
  
   Пока я шёл к магнитофону, сельские электрики устранили аварию, и электричество озарило всех участников события своим Эдисоновым светом с примесью Яблочкова. Фигурально выражаясь, ибо освещение никому не нужно, когда кругом - белые ночи.
   А ещё в распахнутое настежь окно упоительно пахло диким шиповником и немного свежим навозом. Гнус же миролюбиво жрал обнажённую шею и кисти рук. Эх, лето! Кто тебя выдумал? Знаменитая тройка: жара, белые ночи, комарьё. Чем не повод для зависти к собственной юности?!
  
   Комиссия по расследованию инцидента с парнокопытными не замедлила прибыть буквально следующим утром. Вдвоём на вертолёте прилетели. Один собирает показания с непосредственных участников, а второй приступает к изучению средств объективного контроля, коими и является снятая мной магнитная лента. Комиссия слушает фрагменты радиообмена УКВ-связи между диспетчером посадки и командиром рейсового экипажа и приходит в ужас... Объективных материалов фактически нет. На ленте записано следующее.
   Голос диспетчера: "... второй круг..."
   Далее без пауз слышен тембр речи командира корабля (так называют в авиационных кругах командира самолёта). Или, воздушного судна, если угодно... Или капитана - в иностранной транскрипции.
  
   Командир извещает "башню", что завершил руление на перрон и готов выгрузить пассажиров. Комиссия в ужасе! Где пропавшая часть записи, на которой внятно зафиксировано предупреждение диспетчера о появлении коров и указание уйти на второй круг? Нет её. Нет, как нет.
  
   Комиссия призывает меня пред светлые очи и начинает орать на разные голоса, что я завалил всю работу, что своим шпионским манером намеренно стёр магнитную ленту, успел отмотать её назад. Стёр со злонамеренной целью - не предоставить объективные данные в распоряжение правительственной комиссии. Почему комиссия вдруг была названа правительственной, меня страшно удивило - ни одного члена правительства в двух прибывших мужичках затрапезного поношенного вида, но в форме, мне узнать не удалось, хотя памятью никогда не страдал. И тогда я вспылил и послал всех этих самоуверенных товарищей в довольно известное место.
  
   Как оказалось, никто до меня не мог предположить, что магнитофонная запись может понадобиться комиссии, что ЧП произойдёт именно в момент отключения электроэнергии в аэропорту. Самое интересное, что резервный источник питания для радиопередатчика был предусмотрен, а для фиксирующего радиообмен магнитофона - нет. Пока отсутствовало централизованное электричество, не было и записи. Комиссия осталась без объективных данных, отчего самолёт ушёл на второй круг при посадке.
  
   Расследование показывало, что не было никакого стада, диспетчеру всё привиделось, коль это подтверждают ОБЪЕКТИВНЫЕ данные. А показания очевидцев? Так в те времена много ли уделяли им внимания? Если видел, значит, непременно врёт, собака. Почему? Да, просто так из вредности... Вы поняли, что три самых разных события сошлись в одной временной точке: коровы полезли на ВПП в момент отсутствия электроэнергии, электроэнергия пропала в момент посадки самолёта, запись на магнитофон SHR не велась в момент инцидента? Как считаете, часто такое может произойти согласно теории вероятности? Знаете, я бы, наверное, сошёл с ума от подобного странного стечения обстоятельств, если бы не обладал устойчивой психикой. И ещё меня спасло вот что...
  
   Я предположил, что выход стада на ВПП приключился неспроста ИМЕННО в ЭТО ВРЕМЯ. Как говорится - рука Всевышнего. В назидание и для приведения технического персонала в соответствующие кондиции. Лишь одно обстоятельство до сих пор не даёт мне покоя: и как это пастух пронюхал, что будет отключение электроэнергии, и прилёг отдохнуть, оставив стадо во власти божьей? Да, ещё в момент посадки. Вы думаете, в другой технической ситуации он бы позволил стаду выйти на ВПП?
  
   Так или иначе, но уйти от своей порции пилюлей мне не удалось. Наказали меня по существу верно - не обеспечил резервного питания для многоканального магнитофона, записывающего все виды голосовых сообщений. Но, если учесть, что приехал я на пустое место - никто мне дела не передавал, - начальственных указаний я не получал, снисхождение должно было случиться. И, кроме того, работал-то я всего чуть больше месяца. А какой за это время может получить опыт молодой специалист, не имея наставника - сами ж поймите.
  
   На второй день после отъезда комиссии протянул я отдельный кабель от дизеля и организовал резервное питание. Если ещё какая-нибудь живность вздумает вылезть на ВПП, воспользовавшись пьянством пастуха в момент отключения электроэнергии, теперь о её проделках сохранится запись на магнитной ленте - в мемуарах и свидетельствах современников. А ещё через день меня начальник отделения связи на чёс вызвал. Он, когда мне выговорешник залудил, сказал так:
   - Наберут детей в авиацию, язви тебя в пупину! Просто Филькина задница, а не молодой специалист!
  
   Так я впервые услышал этот достаточно интересный термин, но поинтересоваться о его происхождении не счёл нужным, чтобы не усиливать начальственного беспокойства. И видно, не напрасно я тогда сдержался, поскольку всего через неделю после окончания расследования меня перевели в базовый аэропорт. Вроде бы как - на повышение пошёл: город, хоть и маленький, но в сравнении с селом кое-что. Там и кинотеатры имеются, и девчонки во время краткого северного лета ножки не очень-то закрывают, хотя честь смолоду всё же берегут. Без этого никуда.

_ _ _

  
   Характерная излучина реки напоминала ягодицы. Потому-то лётчики, не сговариваясь, стали называть это место "Филькиной задницей" по фамилии бортмеханика Филькина, который прославился тем, что у него украли дерьмо на одной из буровых. Как украли, как украли. Он присел, а ему второй пилот лопату тихонько подставил и унёс под шум двигателей в кусты, пока "пострадавший" занимался гигиеной на транспорте. Долго, говорят, Филькин свои артефакты искал. Чуть с ума не тронулся. Решил, что приступ амнезии приключился на нервной почве. Недели две потом ещё о чём-то постоянно задумывался, заговариваться начал, с женой помирился, в кинотеатр раза два ходил и в шахматный кружок при доме пионеров записался.
  
   После того анекдотического случая филейные части Филькина сделались предметом шуток и насмешек со стороны лётного состава небольшого северного аэропорта, который и аэропортом-то назвать нельзя, поскольку, кроме ВПП, рулёжек, стоянок для вертолётов, небольшого перрона и нескольких технических сооружений здесь ничего не было. Редких пассажиров, большей частью из нефтяников, регистрировал командир воздушного судна, сверяясь со списком от заказчика, потому что и аэровокзал, и служба досмотра отсутствовали. А всеми перевозками и заказами заправлял хитрющий и острый на язык старичок. Имени и отчества этого замечательного человека никто не помнил, а называли его по фамилии. Вернее, даже не по фамилии. Использовали прозвище, образованное от неё. Першинг (в те времена, о которых речь идёт, название американских крылатых ракет поминалось в каждом номере центральных газет) - от фамилии Першин. Таким вот образом.
  
   Собственно, именно Першинг, пролетая мимо излучины реки, заметил:
   - Ты только посмотри, какие изысканные очертания - прямо, Филькина задница.
   Экипаж, по счастью не тот, в который входил бортмеханик Филькин, встретил краткий спич служебного пассажира одобрительным ржанием.
  
   Так с тех пор и повелось говорить между лётчиками:
   - Почти дома. Влетаем в Филькину задницу.
   - Сейчас Филькину задницу обогнём, и можно будет на посадку заходить.
  
   Кстати Першинг меня сразу же после прибытия из Упильмы пытать начал на предмет знания молодым инженером правил охраны труда и техники безопасности.
   - А скажите мне, молодой человек, какое должно быть сопротивление заземляющего контура? - говорит, а сам так и сверлит у меня на груди орденскую дырочку пламенным взором коммуниста со стажем.
   - По правилам - не ниже, чем четыре Ома, - отвечаю. - Однако такой величины в реальности добиться очень сложно. Особенно в условиях вечной мерзлоты.
   - Верно, приходится на мерзлоту соляную подушку подсыпать, а потом уже... Впрочем, сами увидите. Хорошо, а каково электрическое сопротивления человека?
   - Вы что, людей тоже на соляную подушку подсаживаете?
   - Ты смотри, какой гусь. Палец в рот такому класть не следует - не съест, так надкусит. Не зря мне про тебя твой первый начальник говорил... Одним словом - наш человек, споёмся!
  
   И спелись.
  
   Сначала меня познакомили с бортмехаником Филькиным, а уже потом прокатили над именным природным аналогом его филейной части. Жизнь заиграла новыми красками, краски заиграли нездешними оттенками, оттенки оттенили обертоны высокочастотных звуков. Одним словом, молодость и оптимизм пёрли из меня с необузданным энтузиазмом ироничного и весёлого молодого инженера.
  
   Теперь о Филькине. Этот человек постоянно попадал, а иногда и влипал, в самые разные истории, которые всякий раз приводили в восторг весь лётный отряд.
  
   Как-то раз вместе со всем экипажем Филькин был в командировке на учёбе в УТО (учебно-тренировочный отряд). В авиации аббревиатуру УТО расшифровывают сообразно пониманию реалий: УТО - устал товарищ? Отдохни!
  
   Вот и отдыхали, кто как мог. Что называется, в меру испорченности и денежного довольствия, утаённого от супруги в виде неубиваемых заначек. Филькин наэкономил достаточно для того, чтобы позволить себе несколько раз за время повышения квалификации посетить не самый захудалый ресторан областного центра.
  
   Как известно, в таких ресторанах происходят всякие неожиданные, а частенько - очень даже планируемые встречи. Вот и у Филькина однажды получилось романтическое свидание с прекрасной дамой. Бортмеханику не пришлось прилагать каких-то усилий, чтобы получить расположение кокетливой прелестницы. Хватило всего только одной бутылки коньяка "Самтрест" о трёх звёздах на фасаде, пары салатов оливье, которые местные повара назвали: один - "Столичным", другой - "Московским", и двух чашек отвратительного пойла, проходящего по меню под псевдонимом "кофе натуральный".
  
   Когда вечер постепенно начал входить в завершающую фазу, отправился Филькин проводить даму в её, так сказать, пенаты, где она проживала разведённым манером уже года три как. Понятное дело, бортмеханик представился неженатым самостоятельным мужчиной, чем привлёк внимание женщины. И решила она сыграть с ним в "настоящую любовь". Что это значит? А то и значит, мои дорогие несмышлёныши, что отдавать первому встречному Филькину свою целомудренную наивность целиком дама не спешила.
  
   "Ах, вы просто вскружили мне голову! Нельзя же мне быть такой ветреной". "Вы так призывно дышите, будто марал в пору весеннего гона". "Потрогайте, как трепещет моё взволнованное сердце... Да не суйте руку под плащ, холодно же!" Надеюсь, вам несложно будет представить, что могла говорить одинокая очаровательная особа бальзаковской поры, чтобы завлечь жертву в свои сети.
  
   Филькину ничего не оставалось делать, как только показать избраннице, что он безусловно верит в чистоту её помыслов. На самом-то деле ему просто хотелось склонить даму к немедленному и оперативному сожительству, но поскольку та манерно сопротивлялась подобному развитию событий, он и решил ей подыграть, хотя не любил затягивать дело в долгий ящик. Однако самолюбие не позволяло разгорячённому бортмеханику бросать дело на полпути.
  
   Филькин заливался соловьём возле подъёзда избранницы, но приглашён в дом так и не был. "Ах, милый, не сейчас. Я не могу так скоро. Мне нужно немного осмыслить происшедшее". Думаю, вы и сами, наверное, не раз слышали подобную чепуху. Бортмеханик, видимо, тоже. Поэтому он, горько про себя сожалея о напрасно потерянном времени, резко повернулся в сторону гостиницы, тренирую на губах модную в те времена фразу "Мадам, уже падают листья..."
  
   Мадам верно поняла намерения ускользающего в ночь партнёра и готова была капитулировать, но мысль о перспективе обзавестись настоящим мужем засела в её хорошенькой головке и вступала в противоречие с желанием, которое, впрочем, не было настолько сильным, поскольку накануне её квартиру посетил коммивояжер по фруктовой части из славного города Агдама. Она добавила в голос трагического пафоса Орлеанской девственницы и сказала:
   - Дорогой, я и вправду не могу так скоро. Ты прости, пожалуйста. Мне необходимо хорошенько всё обдумать.
   - Только недолго думай, Марго! - ответствовал великодушный Филькин.- До завтра и ни секундой больше.
   Удовлетворённые собственным благородством герои расстались, сговорившись встретиться в том же ресторане через сутки.
  
   Обратную дорогу бортмеханик помнил хорошо, но время было позднее, и бортмеханик решил немного сократить путь, двигаясь через дворы. В одном месте прямо перед Филькиным оказалась строительная площадка многоквартирного дома, и он, не задумываясь, двинулся через территорию, заваленную рабочим мусором: досками, мешками с окаменевшим под дождём цементом, обломками кирпича. Ловко маневрируя среди навалов культурного слоя современности, бортмеханик не заметил ловушки. А западня эта представляла собой яму, в которую слили остатки неиспользованного в вечернюю смену битума нерасторопные строители. Вероятно, позднее хотели скрыть от прораба, чтобы тот не уменьшил объёмы выполненных работ, закрывая наряды.
  
   Осенний ветер дружелюбно припорошил яму великолепием опавшей листвы, и при слабом свете луны она стала практически неразличимой, слилась с естественным ландшафтом. Когда же ноги Филькина погрузились в тёплую, застывающую массу, напоминающую разогретую жарким африканским солнцем вязкую резину, бортмеханик сначала ничего не понял. Но потом, когда стало невыносимо горячо, вылетел на волю невероятным движением, напоминающим отчаянный рывок лося, угодившего в трясину.
  
   Оказавшаяся неподалёку лужа спасла героя от участи Маресьева и одновременно наградила новомодной обувью на вполне себе эластичной платформе. Кое-как Филькин доцокал до гостиницы и поднялся в свой номер, где его родной экипаж "расписывал пулечку" на троих под спирт и крутые яйца без хлеба - всё, что можно было обнаружить из закуски в гостиничном буфете перед его закрытием.
  
   Вид очертеневшего до колена бортмеханика сначала ввёл народ в легкомысленное состояние, а потом стало не до шуток, поскольку Филькин всё время постанывал и просил оказать ему помощь. Лётный состав принялся проводить операцию по извлечению пострадавшего из битумной коросты. Туфли и носки кое-как отодрали с небольшими потерями кожного покрова, равно как и брюки, которые, правда, пришлось обрезать под коленями. Насколько болезненна было процедура столь необычной эпиляции, лучше спросить у самого Филькина. Но он, я думаю, вряд ли скажет что-то определённое по причине природной скромности.
  
   Раны обработали какой-то мазью из обнаруженной у дежурного гостиничного администратора аптечки, после чего наступил тихий час. Утро совершенно точно подтвердило, бортмеханик на занятия идти не может. Не в чем. Нет, носки и ботинки у Филькина ещё были, но вот брюк больше не оказалось. Не отправляться же за знаниями в неловко обрезанных бриджах или тренировочном костюме, в самом деле.
  
   Так что - до самого вечера прогульщик поневоле мог спокойно зализывать раны и приводить свои мысли в порядок. Вернувшийся с занятий экипаж принёс Филькину только что купленные вскладчину брюки, и бортмеханик решил действовать. Не слушая уговоров командира, который умолял пощадить кровоточащие до сих пор ноги, он перебинтовывался и чистил пёрышки, готовясь к свиданию. Сегодня ночью Филькин точно сделает то, что должен сделать настоящий мужчина с настоящей женщиной... и, наверное, даже не один и не два раза. Слишком дорого дама областного значения для него теперь стоила.
  
   Незадачливого героя-любовника сопроводили в ресторан всем экипажем, помогая приноровиться к хромающей походке недоваренного полуфабриката. Зато там уже, почуяв томительный сладкий запах заграничных духов "Сигнатюр", Филькин расходился и даже попытался изобразить со своей дамой танец любви и страсти под мелодию "Воздушная кукуруза" композитора Герхона. Правда, через три такта ему нестерпимо захотелось замереть в позе "остолбеневшая жена Лота на приёме у народного целителя Эскулапова", но вечер всё же прошёл успешно. Дама пожалела своего кавалера, и домой к ней они отправились на таксомоторе, по советской традиции заплатив два счётчика из-за позднего времени.
  
   В голове одинокой женщины роились самые радужные надежды вперемешку с самыми смелыми фантазиями. Если мужчина сдержал слово и пришёл, несмотря на все полученные повреждения, то возможны - ах, страшно подумать - перспективные отношения. В голове же Филькина было лишь одно - расплатиться с дамой за все свои вчерашние напасти. И поскорей. Бортмеханик отчего-то считал, что именно отказ женщины от близости в вечер знакомства послужил причиной тому, что он лишился нескольких предметов своей одежды.
  
   Приехали, поднялись в квартиру. Кофе-коньяки, охи-вздохи над эпилированными ногами, слово за слово, тычинкой за пестик. Долго ли, коротко ли, только побежал Филькин в ванную комнату, душ принял. Дама ему экскурсию по спальне провела. Не спальня - будуар. Огромный румынский "сексодром" с французским названием "Луи XV", трельяж и горка, заставленный пузырьками, пузырёчками, баночками и прочими сосудами, полными бальзамами от самой Клеопатры, не иначе. Что ещё? Два мягких пуфика, на полу длинноворсовый ковёр, чтоб босиком было не холодно ступать даже в зимнюю стужу с коммунальными социалистическими сквозняками.
  
   Забрался Филькин под одеяло. Полумрак в будуаре. Один лишь какой-то любопытный фонарь с улицы неоновым глазом за штору пытается заглянуть. Пялится, но без толку. Тогда же ещё не привык народ мудями в окно трясти для саморекламы. Теперь - дело другое. Только фонаря того, поди, уже нет. Новый на его месте воздвигли. В качестве памятника внезапно торжествующего капитализма.
  
   Дама водой в ванной плещет. Фырчит, будто котик или, там, корова морская. Вот-вот, выйдет оттуда, словно Ботичеллиева Венера... В коротеньком пеньюаре - как из пены морской. Хорошо Филькину, раны на ногах ныть перестали. Лежит себе, тени от тополей с до конца не облетевшим кронами на потолке рассматривает. Славно ему, покойно. Знает, что теперь-то своего точно не упустит. Но тут случилось непредвиденное.
  
   Бортмеханик категорически пукнул. Негромко (соседи не услышали, несмотря на декоративность капитальных стен), но очень... ёмко. Нет, не так. Назову вещи своими подлинными именами, не прячась за псевдонимами приличий - пёрнул Филькин: вонько и со значением. Тут же вскочил. Решил загладить, так сказать, пока не ставшую явной вину. В полумраке добрался до трельяжа, взял с тумбочки красивый пузырёк... без спрея (в те времена распылитель был редкостью), но с пульверизатором в виде резиновой груши, и принялся сбрызгивать, прикрыв горлышко пальцем, окружающий атмосферный столб и свою недавно вымытую голову. Духи, за минуту другую вряд ли неприятный запах забьют стопроцентно, но всё равно эффект быть должен.
  
   После совершённых деяний, вызванных исключительно благородством и человеколюбием, Филькин снова нырнул в постель, подозрительно принюхиваясь. Духами или иным парфюмом отчего-то не пахло. Странно, вроде бы и насморка нет. Бортмеханик включил торшер и взглянул на себя в зеркало. Увиденное привело его в состояние шока. В красивом пузырьке с пульверизатором оказалась банальная зелёнка. Зачем, для какой цели хозяйка держала Viridis nitentis вместе с духами и косметическими средствами да ещё в изысканном флаконе? Думаю, объяснить можно просто. Одинокая женщина, встретившаяся на пути бортмеханика, была Дамой с большой буквы и не могла себе позволить никакого снадобья в НЕКРАСИВОЙ упаковке.
  
   Филькину, однако, в тот момент ничего подобного в голову прийти не могло, поскольку открылась дверь. На пороге с застывшим визгом в распахнутом настежь пасти, красиво ухоженной протезистом, застыла хозяйка. Виды, которые перед ней открывались, были впечатляющие: возле трельяжа стоял обнажённый мужчина с перебинтованными лодыжками и лицом в многочисленных оспинах бриллиантово-зелёного оттенка, сливающихся в единую изумрудную лужайку близ левой щеки и кадыка. Примерно таким же оттенком были раскрашены ковёр, наволочка, занавеска, и часть некогда кремовых обоев.
  
   Думаю, что не стоит объяснять, отчего Филькин заспешил к себе в гостиницу, даже не распрощавшись как следует с гостеприимной хозяйкой. Он снова выбрал короткий путь по дворам и через злополучную стройку. Но теперь-то уж бортмеханик знал, где его может ожидать подвох. Он тщательно обогнул место своего вчерашнего провала в битумное озеро и...
  
   Бортмеханик был советским человеком, но не до такой степени, чтобы понять логику пролетария. В тот день на стройплощадке снова случилась неполная выработка битума, но выливать его в одно и то же место - занятие скучное...
  
   Зеленомордый Филькин с чёрными копытами, в которые превратились его вторая пара обуви и новые брюки, произвёл на икающий от затяжного смеха экипаж неизгладимое гомерическое впечатление. Командира звена, который увидел всё великолепие бортмеханика самым первым, когда отправился перед сном в коридор покурить, только к утру пришёл в чувство. Да и то лишь после приёма контрастного душа.
  
   - Мужики, я же тоже мужик! Правда-правда. Вы поймите... - хорохорился Филькин, когда его вновь отделяли от присохших к ногам штанин и оттирали с лица следы ушедшего в безвозвратную даль лекарственных летних лужаек.
   - Ага, хорошо, что зелёнка... А если бы йод... Да ещё в глаза.
  
   На счастье, следующий день был выходными в учебном процессе. За это время бортмеханик сумел подлечить дважды обожжённые ноги и дождаться, пока ему из дома передадут с оказией новые штиблеты и штаны.
  
   Вот так порой и случается, когда судьба тебе намекает, что не стоит, мол, размениваться на мелкие грешки, а ты её не слушаешь... Да, а вы говорите, будто в одну воронку снаряд не падает дважды. Да, в общем-то, не падает. Но зато в разные ямы с битумом... и одной парой ног... Прекрасный образец доминирующего абсурда.
  
   Доработав до лётной пенсии, Филькин не ушёл из объединённого авиаотряда. Остался продолжать, как говорят, трудовую деятельность в должности диспетчера ПДСП (производственная диспетчерская служба предприятия) - место "сбора и хранения" всех "сбитых лётчиков". Но здесь ему не дали задержаться надолго после одного случая.
  
   Вы не знаете, кто такие "сбитые лётчики"? Это те пилоты, которые ушли с лётной службы в силу разных обстоятельств: не прошли ежегодную комиссию ВЛЭК; вышли на лётную пенсию и не захотели продолжать трудиться в воздухе; остались без какого-то типа воздушного судна (его списали по причине морального и физического старения), а овладевать новыми знаниями не захотели. По старинной аэрофлотовской традиции все эти категории лиц имели первоочередное право на занятие должностей, связанных с организацией полётов.
  
   Впрочем, я отвлёкся.
  
   Как-то раз вертолёт МИ-6 сел на вынужденную посадку по причине ложного срабатывания системы пожаротушения одного из двигателей. Экипаж доложил всё честь по чести при помощи радиосвязи - дескать, все живы-здоровы, присылайте техническую комиссию, чтобы разобраться, в чём причина отказа. Информация, как это и предписано рядом инструкций, дошла до диспетчера ПДСП. Нужно ли пояснять, что работал в ту смену Филькин? Думаю, нет.
  
   Все вокруг бегают, волнуются, суетятся. Организация вылета вертолёта с комиссией на место аварийной посадки идёт полным ходом. А Филькин сидит и наблюдет. И не по своей лености или некомпетентности. Ему положено всё знать о происшествии в деталях и в случае необходимости докладывать по инстанции, чтобы руководство никого не отвлекало от организации аварийно-спасательных мероприятий. В этом задача диспетчера - в передаче информации заинтересованным лицам. Не просто так данная процедура отрегулирована - не только потому, что кому-то это в голову взбрело, когда инструкцию писали, сама жизнь научила. Недаром же говорят, что в авиации большинство инструкций кровью написано. Фигура речи, разумеется, но очень показательная.
  
   Так вот, сидит Филькин, как говорится, в центре событий и ждёт, когда до него дойдёт очередь сказать своё "кушать подано" в разыгравшейся жизненной драме. И дошла, нужно сказать, да ещё и в самый разгар действия, когда на сцену вышел командир предприятия. Вернее, не сам вышел, а в виде собственного начальственного голоса в телефонной трубке.
  
   Было, кажется, воскресенье. Командир с утра уехал в лес за грибами. Возвращается, а бабки во дворе на него пальцами показывают, переглядываются и шепчут при этом нечто трагическое. И доносятся до командира жуткий набор слов "разбились соколики", "мотор поломался", " ...ка-а-ак вспыхнет...", "такие молодые", "им бы ещё жить". Верно говорят, земля слухами полнится. Полнится, да частенько переполняется. И за пеной сплетен теряется смысл и значение...
  
   У командира нехорошо засосало под ложечкой, и он немедленно позвонил в аэропорт. Как думаете, кому? Разумеется, диспетчеру ПДСП, ибо тот должен аккумулировать всю информацию о происшествии. Здесь-то можно будет получить самые точные и достоверные данные.
  
   Филькин взял трубку и ответил чётко и бодро:
   - Да, происшествие. МИ-6. Подвеску сбросили аварийно. Сели в тридцати километрах от буровой. Лесотундра.
   - А как там экипаж? Не нужна ли кому-то помощь? - спросил командир. Осторожно спросил, боясь произнести вслух слова о человеческих жертвах.
   Филькин, исполненный гордости, что делится эксклюзивной (о, святая простота, забывшая о "сарафанном радио"!) информацией, хотел сказать что-нибудь вроде: "Всё в порядке, помощь никому не нужна", но в трубку полетела несколько другая модификация замечательной короткой фразы:
   - Всё в порядке! Помощь оказывать некому!
   Как говорил один киногерой, вечер перестал быть томным, а драма чуть не обратилась в трагедию: начальника тут же хватил удар, и его отвезли в больницу. Целых три недели авиапредприятие оставалось без руководителя.
   Филькину посоветовали не дожидаться полного выздоровления командира и увольняться без дополнительной нервотрёпки, что, собственно, он и сделал.

_ _ _

  
   Но кроме Филькина и его замечательных историй в маленьком северном аэропорту столько интересных событий случалось, что просто все сразу и не упомнить. Хотя, пожалуй, одно точно никогда не забуду.
  
   Связан этот случай был с командиром эскадрильи. Звали его Виктор Вагулов, и работал он командиром вертолёта МИ-6. Лётчик первого класса, прошёл огонь и воду, а также и медные трубы где-то рядом с ним трубили, будто оглашенные. А ему всё нипочём. Положительный персонаж, что и говорить. Но, коль скоро, появляется герой позитивный, тут уж и его антипод где-то рядом притаился.
  
   Итак, звали антигероя Мухтияром Махмудовым, и был он дальним родственником заместителя министра гражданской авиации. Переехал на север по причинам, которые тут же оказались погребёнными набежавшей бумажной волной в нашем отделе кадров. Мухтияр был назначен бортрадистом в лётный отряд, где работали трудяги - вертолёты МИ-6. В те времена бортрадистов тасовали по экипажам, как карточных королей. Их, бортрадистов, в разгар северного лета, как правило, не хватало.
  
   Махмудов сразу проявил все свои невероятные способности таким образом, что командиры орали на него в тщетных попытках выбить дурь из самоуверенного нагловатого парня, но мало что получалось.
  
   Мухтияр абсолютно не следил за поведением вертолёта после захвата подвески. Дикие раскачивания летящей "шестёрки" из стороны в сторону ему казались обычными. Все командиры экипажей отказывались летать с новобранцем, который вёл себя, будто джигит-таксист на улицах кавказского города. Одно дело, когда ты только за себя отвечаешь, но про весь экипаж тоже не грех бы вспомнить.
  
   Таким образом, наверное, уже стало ясно, что никто из командиров просто не желал брать себе в экипаж Махмудова под страхом смерти. Да, собственно, так оно и было. Риск оказывался велик, вероятность погибнуть в результате деятельности Мухтияра всегда была нешуточной. И вот в самый пиковый момент поры летних отпусков, когда не хватает людей, в экипаж к Вагулову поставили в наряд самозабвенного авиационного труженика Мухтияра. И в этот самый сокровенный рейс попал проверяющий. Лётчик-инструктор из министерства гражданской авиации.
  
   Виктору никогда раньше не доводилось испытывать новенького чернявого бортрадиста. Почему? Да Вагулов же буквально недавно из длительной загранкомандировки вернулся и пропустил процесс вливания молодого специалиста в рабочий процесс предприятия. Правда, Виктор после возвращения на родину слышал в отряде разные пересуды примерно одного содержания. Но что такое для профессионального вертолётчика разговоры? Он же в себе уверен на все сто!
  
   Взлетели над городом и взяли курс на промзону. Там обычно на подвеску брали обычное полевое жильё для геологов и нефтяников - балок, не какие-то там доски, которыми из-за невероятной парусности управлять трудно.
  
   МИ-6 легко подхватил геологический вагончик, и командир Вагулов направил машину в сторону тундры. Шли на небольшой высоте, на малой скорости. И как уж там бортрадист ухитрился раскачать подвеску, что она стала управлять вертолётом, одному родственнику министра гражданской авиации ведомо. Вертолёт, многотонную "шестёрку" носило из стороны в сторону. Опытный экипаж присосался к гигиеническим пакетам, за исключением Вагулова и новобранца Мухтияра. Проверяющий инструктор оказался вне игры после того, как наполнил два пакета и упал в самом центре огромной "шестёрки", неподалёку от люка с подъёмным механизмом.
  
   Вагулов терпел из принципа и чувства ответственности, а Махмудов по причине превосходного вестибулярного аппарата, натренированного на горных пастбищах в пору детства золотого.
  
   Благо, мучения были не очень долгими. Через сорок минут положили подвеску в нужном месте и приземлились на площадке возле буровой. Вменяемых на борту оставалось всего два человека. Командир воздушного судна и невероятно живучий бортрадист Мухтияр Махмудов. Когда сердобольные нефтяники закончили собирать "опавший урюк" и отнесли весь урожай в свой лагерь, командир "шестёрки" на подгибающихся ногах с трудом вывалился на бетонку и попытался прикурить дрожащей, будто мышиный хвост, рукой. Его основательно, по-североморски, мутило, и он с трудом представлял себе, как удалось-таки посадить вертолёт, предварительно доставив подвеску по указанному адресу.
  
   Настолько непрофессиональной работы с грузом Вагулов в своей не столь уж короткой командирской жизни не встречал. Но он смог выдержать такой удар судьбы, судьбы в лице заместителя министра гражданской авиации, приславшего на север смертоубийственного бортрадиста из числа дальних родственников по аулу.
  
   И списывать Мухтияра с лётной работы пытались, да разве против высокого должностного лица попрёшь, когда тот открытым текстом заявляет, что не даст в обиду "перспективных молодых специалистов из маленькой республики, подвергающихся гонениям лишь только потому, что за них некому заступиться". Отменное лицемерие - первый признак политиков и восточных набобов. Не так ли?
  
   Вагулов слышал, что каждый второй полёт с подвеской и участием Мухтияра, заканчивался либо аварийным сбросом подвески, либо предпосылкой к лётному происшествию. Теперь появилась возможность убедиться в справедливости слухов на личном опыте. Командир почувствовал, что буквально несколько минут назад родился вновь. Лишь опыт и мастерство не позволили разбиться на подлёте к буровой и при этом доставить подвешенный груз до цели без каких-либо повреждений.
  
   Между тем, из кабины выполз бледный, как "Бленд-а-мед", проверяющий, который пытался метать молнии и громы в сторону улыбающегося Мухтияра. Министерский делал вид, что топает ногами, грозился наказать, снять с лётной работы и ещё много чего оборвать лишнего из конечностей бортрадиста. Выглядело это действо не слишком убедительно, поскольку аморфность обезвоженного недавней рвотой тела не способствовала высокому накалу страстей.
  
   Вагулов переживал случившееся молча. Он с трудом прикурил с третьей попытки - так трусились руки - и, начав приходить в себя, пошёл в сторону буровой. Сигарета показалась ему какой-то невероятно целебной и возбуждающей. Особенно хороша была первая затяжка. Вкус второй не дал толком распознать милейший Мухтияр. Он, весело насвистывая что-то из репертуара Бюль-Бюль-Оглы, дурашливо скакал по бетону площадки. Потом нагнал Вагулова и, хлопнув заслуженного командира по плечу, сказал незабываемую фразу, которая вскоре стала крылатой в, и без того не обделённом подъёмной силой, лётном отряде. Фраза была такая:
   - Витя, я теперь только с тобой летать буду. Остальные все нервные!
   Вагулов не смог оценить по достоинству откровений бортрадиста, он просто обернулся и ответил неожиданно:
   - Жопа!
   - Что-что? - не понял Мухтияр.
   - Филькина задница - вот что!
  
   А потом командир ещё примерно с километр преследовал славного бортрадиста по направлению к центру тундры, подгоняя подвернувшейся под руку арматурой. Сначала по бетону вертолётной площадки, потом по грунтовой насыпной дороге, ведущей к буровой вышке, а потом уже и по необустроенному болоту. Издали эта картина напоминала почти неизвестное в художественных кругах батальное полотно кисти передвижника Верещагина "Хасбулат удалой охотится на диких козлов в окрестностях города Арзрум".
  
   К чести авиационного братства доложу вам, что никто из участников вышеозначенного авиационного кросса не только не погиб, но и даже не все из них успели замочить ноги. А Махмудову пришлось учиться плавать в болотной жиже исключительно в одиночку. Без тренера и консультанта по дайвингу. Кое-кто из свидетелей замечательной гонки в тундре утверждает, будто при купании бортмеханика в водах Заполярного Иордана над поверхностью болота то и дело виднелись чьи-то обнажённые ягодицы, напоминающие известную излучину реки. Филькина задница, не иначе!
  
   Немного погодя, когда бортрадист всплыл на поверхность, подёрнутую лёгкой нефтяной плёнкой, Виктору Вагулову попытались было поставить на вид. Но тут дальний родственник заместителя министра умчался делить социалистическую собственность, нажитую непосильным трудом негоцианта кем-то из сродников. В милой сердцу аул сквозанул, прислав позднее заявление "по собственному желанию" и просьбу переслать трудовую книжку куда-то в сторону Блистательной Порты. Все обвинения в человеконенавистничестве были сняты с Вагулова сами собой. А бывший бортрадист Махмудов теперь несёт огромную подвеску над собственной, дорогой ему родиной. Собственно, личные амбиции несёт на подвеске. Как бы не уронил!
  
   Впрочем, что это я? Слышал же от верного человека уже через двадцать лет после описываемых событий, что выбрали Мухтияра главой какой-то администрации, а потом отозвали, конца положенного срока не дожидаясь. Изгнали, стало быть, с позором.
  
   Флюиды речной излучины с редкой красоты названием - Филькина Задница, - видать, и здесь нашалили.
  
   Примечание от автора: все описанные в рассказе события подлинные, все герои вымышленные. Названия населённых пунктов изменены, но отношение автора ко всему происходящему в этом рассказе неизменно оптимистично.
  

7. ПРИТЧА О ФОРТУНЕ

  
   Станислав Петрович Портупеев благодушествовал. Сегодня ему всё удавалось, как говорится "с полпинка". И это замечательное обстоятельство делало звукооператора группы "Лесоподвал" невероятно разговорчивым. Он привлёк перекуривающих музыкантов вежливым покашливанием - будто бы в нейтральное пространство - и начал глаголить в нём так, как привык - с некоего вступления, которое привык называть мудрёным словом "преамбула".
   - Былинники плечистые ведут рассказ, - пошутил Сеня Плесняков, страдающий синдромом неизбежного фьючерсного похмелья - сегодня вечером предстояло посещение вечеринки, посвящённой очередному совершеннолетию вечно юной звезды со странным сценическим псевдонимом Пневмония.
  
   Идти на гламурную пьянку Сене не хотелось, но тусовочный этикет не позволял манкировать обязанностями популярного вокалиста. К тому же, на банкете предполагалось присутствие телевизионщиков, а от такого случая бесплатно пролезть на экраны грешно отказываться.
  
   - Я-то хоть и былинник, но цену своему слову знаю, - в словах Портупеева не было раздражения, ибо привык он к насмешливо-ироничному отношению, касающемуся его велеречивости. - Я же не Катя Клубничникова, которая совершила сексуальную косметическую операцию на рабочих губах народного избранника и ушла в депутаты, расплатившись парой сладких минетов с банкующими олигархами за политическую поддержку. В моих рассказах больше правды и крепости, чем у Горького. Просьба, не путать последнего - он писатель пролетарский, а не портвейн - с названием некоторых алкогольных напитков.
  
   Плесняков мысленно плюнул на своё завтрашнее разобранное состояние и подсел поближе к Портупееву. "Чтобы лучше тебя слышать, дитя моё", - сопроводил он свои действия классической сказочной фразой. Не вслух, разумеется, только лишь умозрительно, ибо Портупеев мог в ответ так съязвить, что пришлось бы снова лезть в интернетовскую поисковую систему за разъяснением нюансов. Большой затейник Станислав Петрович, когда дело касается терминологии, если его привести в состояние лёгкой раздражительности.
  
   Ударник Драмсов вынырнул из сна с фрагментами кроссворда, а две взбитые силиконовыми сливками бэк-дамы перестали распеваться на мотив бетховенской колыбельной "Сурок", искажая классические слова Гёте до неузнаваемости.
  
   По всем тусовкам я пошла,
   И мой чувак со мною,
   Ах, как я счастлива была -
   Гламур и всё такое!
  
   Тем временем, бас-гитарист Ассодулло Терентьев уже бросил терзать ни в чём неповинный инструмент психоделическими изысками в стилистике раннего панк-рока - сексуальные пистолеты и прочие поцелуи, дело обычное. В результате на студию выпала музыкальная тишина, отчего соло-гитарист Фиников приободрился, освободил свои слуховые органы от берушей, дзенькнул малозначительным аккордом по образовавшейся пустоте и тоже потянулся к звукооператору.
   - Как вы, наверное, помните, - начал рассказ Портупеев, - довольно долгое время мне довелось работать в авиации одного северного города. О том, что в тех краях народ совершенно особенный - чистый помыслами, открытый для общения - внимание ваше акцентировать не стану. Это уже стало притчей... вот именно - во языцех и эпосе народов Приполярья. Разговор не о том. Необычные люди меня всегда привлекали. Об одном из таких стану речь держать.
  
   Звали моего героя Валентин Фортуна. Да вот - фамилия такая. Не псевдоним, не прозвище, а самая настоящая фамилия. И биография под стать. Не какой-нибудь член совета директоров: родился, наворовал, сел, вышел, снова наворовал, был избран, вознёсся. Это лётчик, пришедший в авиацию прямиком из кочевья.
  
   В раннем детстве Валька жил с мамой и её мужем где-то в Молдавии. Частенько пропадал с пацанами в лесу или на рыбалке. Однажды мимо деревни, где жил Фортуна, кочевал цыганский табор. Мальчишка увязался за ним, привлечённый весёлой детской многоголосицей, кострами, вспарывающими глубокую синеву бессарабской ночи, музыкой, песней и танцами. Парнишку никто из лагеря не гнал. Наоборот, его пригрели и определили в одну из кибиток на постой и довольствие. О том, чтобы вернуться и доставить Вальку домой, речи не было. Да он и сам не хотел. Жажда приключений заставила его в один миг позабыть маму и вечно пьяного отчима, по-видимому, сапожника.
  
   Два года без малого кочевал Фортуна с табором, летом спал в душистой траве, накрывшись попоной; зимой - в кибитке в зарослях домотканых накидок и ковров среди прочей детворы. Спали вповалку, чтоб не мёрзнуть, и мальчишки, и девчонки. Там Валька впервые познал женскую ласку развитой не по годам цыганской девушки по имени Джаелл (что в переводе означает - дикая коза).
  
   Фортуну обучили показывать карточные фокусы. И теперь он на базарах, рынках, ярмарках, вокзалах отвлекал своим мастерством внимание добропорядочных граждан от того криминального обстоятельства, что их потихоньку ощупывают два проворных пацана Яшка Шорох и Баро Шкет на предмет не очень глубоко затыренных портмоне, кошельков и нычек. Ещё Валька иногда ассистировал цыганским женщинам, которые заморачивали свою жертву настолько, что та сама отдавала последние деньги. Гипнозом Фортуна не владел, но догадывался, что его монотонные пассы с картами тоже играют свою роль в общем процессе одурманивания "клиента".
  
   Однако всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Закончились и Валькины странствия. В одном из посёлков дотошный участковый обратил внимание на белобрысого парня, обладающего цыганскими повадками, но на цыгана не похожего. В увесистой папке с информацией о тех, кто был объявлен во всесоюзный розыск, ему удалось обнаружить фотографию, с которой на него смотрел тот самый мальчишка, который показывал карточные фокусы на местном рынке.
  
   Фортуна, отконвоированный "по этапу" на милицейском ГАЗике, оказался в материнской хате. Отчим куда-то сгинул: не то пропал во время очередного запоя, не то сбежал за длинным рублём куда-то в Сибирь. Валька неделю подёргался, порываясь сбежать из дома, а потом выпал снег, и парень успокоился.
  
   В школу Фортуну определили на два класса ниже, чем ему полагалось по возрасту, но он на удивление легко воспринимал учебную программу, и уже через год догнал своих сверстников, которые по таборам не шлялись, а учились, как и положено советским детям - правда, без особого желания. Валентин же, наоборот, впитывал в себя знания легко и весело. Весёлые путешествия с цыганами будто бы пробудили в нём скрытые возможности.
  
   Так или иначе, Фортуна, получив аттестат зрелости, поступил в лётное училище, где не затерялся на общем фоне - стал одним из лучших. Потом последовало распределение на север, несколько лет работы лётчиком на самолёте АН-2 в сельхозавиации, а потом Валентин переучился и попал в один из лучших экипажей лётного отряда вторым пилотом на вертолёт МИ-6.
  
   Всякое с Валентином происходило в годы освоения нефтегазоносных районов нашего Европейского Севера. И грустное, и весёлое. Расскажу вам лишь то, что вспомню... да и то с чужих слов. Мне по роду своей деятельности с лётчиками часто общаться не доводилось, поэтому доверюсь свидетельским показаниям очевидцев, благо - они мне повода усомниться в истинности своих рассказов не давали.
  
   Занесло однажды Фортуну в Воркуту, это ещё в самом начале его лётной карьеры было. Не то, чтобы по служебной надобности занесло. Нет. Просто так на выходные приехал он в Заполярье, чтоб своего закадычного дружка Серёгу встретить, пообщаться. С ним, Серёгой этим, Валентин ещё в лётном училище очень близко приятельствовал. А потом судьба в лице государственной комиссии по распределению молодых специалистов развела их в разные города. И ведь буквально рядом по северным понятиям работают - два лаптя по карте всего-то, - но ни разу после обильных возлияний на выпускном банкете приятели не встречались. Непорядок это, каждый сообразит. И даже не лётчик.
  
   Дружок Серёга сразу по местам заповедным провёз Фортуну. Хоть и невелика Воркута по столичным меркам, но тоже не какой-нибудь захудалый посёлок городского типа, носящий имя героя Гражданской войны из второго ряда востребованности. Тут тебе и кинотеатры, и театр профессиональный, и пивом можно разжиться, если в очереди постоять не поленишься.
  
   А закончилось всё в ресторане "Москва" на площади Металлистов, где цены на столичный салат были дороже даже, чем в Москве на строганину по-воркутински. Но Валентина и его друга не могли остановить подобные мелочи, если уж вечер удался, а часы, они же - хронометры, вместо времени показывали что-то отдалённо напоминавшее "полный вперёд" в бархатистой огранке первородного алкогольного шлейфа.
  
   Познакомились с девушками, позднее с ними же пересеклись в более интимной обстановке, но не стали останавливаться на достигнутом. В результате этого скромного по меркам мировой революции события друзья проснулись в камере предварительного заключения местного райотдела доблестных органов правопорядка.
  
   Рассветная осенняя дымка не успела обозначить свой бледно-арбузный прикус на мелкой карликовой растительности, пришедшей в негодное для производства хлорофилла состояние, а приятель Фортуны уже был доставлен пред светлые очи старшего по званию, заступившего на дежурство.
  
   История с монастырём XI-го века, разрушенного по ошибке ещё задолго до героя фильма "Кавказская пленница", повторилась. Оказалось, что накануне друзья демонстративно мочились с третьего этажа недостроенного здания в софитах башенного крана, после чего оказали незначительное сопротивление милиции, от которого не сумели позднее отказаться по причине того, что производящий задержание сержант Свидригайло смог предоставить в качестве доказательства покушения на членовредительства пару пуговиц с гербом СССР, вырванных "с мясом", и укушенный за вторую сержантскую полоску погон. Золотая нитка принялась распускаться и свесилась пострадавшему на плечо, делая его вид несчастным и обездоленным.
  
   Приговор об административной ответственности настиг лётчиков врасплох, хотя им вполне светил и мелкий уголовный срок. Впрочем, нравы той поры были достаточно просты в шахтёрской столице Заполярья, и на такую мелкую шалость, как "нанесение лёгких телесных" там реагировали совсем иначе, чем, скажем, в Мелитополе. Мало этого, начальник отделения милиции оказался большим шутником - он направил друзей отбывать честно заработанные пятнадцать суток на территорию авиапредприятия, где они должны были очищать охраняемую территорию под надзором местного работника ВОХР. Выяснил личности задержанных и решил повеселить не только себя.
  
   Стыдобища-то... а если увидят, если узнают? Серёга, приятель Фортуны, отпросился у охранника и побежал к командиру лётного отряда - разруливать ситуацию.
  
   Благо, в наряде на выполнение полёта он в тот день не стоял. Командир, как водится у асов севера, обложил молодого пилота километровым загибом имени штурмана Забубукина, поорал недолго - минут десять, может быть, с половиной - а потом позвонил в милицию. Вскоре вопрос разрешился к всеобщей пользе. Лётчика отпустили под честное слово, командир отряда получил в руки компромат, которым сумел бы воспользоваться в случае необходимости, а дежурному капитану МВД была обещана халявная рыбалка с доставкой к заповедной реке винтокрылым транспортом.
  
   Да, всё это прекрасно, но оставался ещё Фортуна - невольный узник совести и собственной необуздываемой в состоянии алкогольной интоксикации гордыни. Командир лётного отряда, внимая просьбам подчинённого, замолвил словечко и за Валентина. Потом отправился вместе с опальным пилотом с дружественной миссией Красного Креста на обустраиваемый участок аэродрома.
  
   Они ожидали увидеть закоренелого грешника, в похмельном поте измученного сушняком лица работающего лопатой... в крайнем случае, граблями. Но не тут-то было. Фортуна в величественной позе Генриха VIII, недавно предавшего палачу свою вторую супругу, Анну Болейн, возвышался со штабеля досок. Охранник же бегал вокруг, собирая мусор в одну большую кучу из большого числа маленьких. Без удовольствия, но с чувством долга.
   - Ни хрена себе! - удивился командир лётного отряда. - А это что за зверь?
   - Это Фортуна...
   - Сам вижу, что не хрен собачий. А чего наш вохрюк так скачет истово, будто норму по трудодням не успел к майским выполнить?
   - Так ведь он мне в карты проиграл, - невозмутимо пояснил Валентин.
   - Мухлевал, небось? - улыбнулся командир. - Видать, мастеровитый... И в храп*, наверное, умеешь?
   - Как можно? Ничуть. Я просто все карты насквозь... Ещё с табора... В храп тоже недавно научили...
   - Валерий Палыч, с ним лучше того... нельзя на деньги. Любого облапошит...
   - Фартовый у тебя дружок, Серёга. Как фамилия? Надо бы запомнить...
   - Валька... Валентин Фортуна...
   - Нет, ты не понял. Не о прозвище речь. Я фамилию спросил.
   - Так это и есть фамилия. Фортуна.
   - Ну-у-у... надо же... Какая тут может быть милиция с её глупыми исправработами, если САМ Фортуна банкует! Ну что, сынки, теперь быстро ко мне. Похмелю. Но смотрите... Это первый и последний раз. Любой промах Серёга, и слетишь с лётной работы, будто падший ангел с Синая. И тебе... Фортуна - тот же совет. Думаю услышать ещё о твоих подвигах... но только позитивное.
  
   Услышал. И не раз.
  
   Что сказать, летал Фортуна хорошо. В командиры не рвался, но и вторым пилотом был таким, что любой КВС за него бы полцарства, хрустальную вазу - признак социалистического достатка - и ещё мотоцикл ИЖ (с коляской) отдал, не задумываясь.
   При полётах на большегрузных вертолётах МИ-6 главное - умение управлять подвеской. Такого негабаритного груза за пределами грузового отсека не мог поднять и перенести на большое расстояние ни один летательный аппарат в мире. Управление подвеской - дело тонкое. Оно заключается в процессе стропления груза (за это отвечает бортрадист) и в пилотировании вертолёта, раскачиваемого воздушными потоками, попадающими на подвеску, лишённую аэродинамической обводки абриса... в отличие от автомобилей серии "Формула-1".
  
   Так вот, Фортуна был из тех, кому командир мог доверить полёт с самым неформатным и сложным грузом. И ещё на него можно было рассчитывать как на обычного мужика, умеющего не только работать головой, но и не чурающегося тяжёлого физического труда, если в том появляется необходимость.
  
   И бывало...
  
   Однажды несли на подвеске бухту с силовым кабелем куда-то на буровую. Дело для "шестёрок" не совсем обычное. Такую бухту и менее грузоподъёмный МИ-8 доставить сможет, но тут лето жаркое. А как известно, чем выше температура, тем меньше подъёмная сила у аппаратов тяжелее воздуха. Для "восьмёрок" работать пришлось бы на пределе. Тут ещё от сухой массы самого вертолёта многое зависит. Так или иначе, произвели расчёт, и оказалось, что необходимо: во-первых, дождаться, пока жара немного отпустит, во-вторых, использовать из имеющегося парка вертолётов МИ-8 предпочтительнее три борта, которых как раз нет на базе в силу разных обстоятельств. Летом обычно все машины по оперативным точкам работают, возвращаясь в родной аэропорт лишь для проведения тяжёлых регламентных работ на планере, двигателях или редукторе. Можно было подождать, но время играло важную роль. Поэтому заказчик не поскупился - оплатил лётное время более тяжёлого вертолёта МИ-6.
  
   Последнее обстоятельство, вероятно, и сыграло негативную роль в дальнейших событиях. Дело в том, что оператору подвески (он же - бортрадист) не часто доводилось ранее иметь дело с кабелем в бухте, и он не сумел проконтролировать груз должным образом. Да и представитель заказчика не зафиксировал конец кабеля, как это положено.
  
   В общем, осмотрели бухту. Поднялись над промплощадкой, представитель заказчика застропил груз, экипаж произвёл контрольное висение для проверки надёжности крепления, и вертолёт взял курс на буровую.
  
   На половине пути командир получил доклад от оператора о том, что кабель начал разматываться из бухты.
  
   Аккуратно снизились, положили груз и сами сели несколько в стороне. Командир был опытный - место выбрал на песчаном речном плёсе реки, разрезающей лесотундру, как нож, входящий в тугую плоть селёдки под шубой с седеющим майонезом ягеля на поверхности с редкими зелёными вкраплениями (напоминающими листики петрушки) карликовой берёзы. Для чего? А чтобы не искать потом по бурелому конец тяжёлого кабеля в броне среди труднопроходимого стланика.
  
   Размоталось метров семьдесят (вовремя заметили). Можно было взлетать и уходить к месту базирования, поскольку основная вина за случившееся на заказчике. Именно он несёт ответственность за состояние груза. Плохо зафиксировали конец силового кабеля - теперь извольте заказывать ещё раз вертолёт, чтоб доставить рабочих, которые бы смогли привести катушку в порядок и подготовили её для дальнейшей транспортировки. А потом уже можно будет осуществлять доставку на конечный пункт - буровую.
  
   По всем инструкциям, понятиям и житейской логики полагалось возвращаться на базу... Но у Фортуны оказалось своё мнение на этот счёт. Он предложил:
   - Мужики, на буровой вышкомонтажники без дела сидят, нас ждут. Неужели ж мы заставим их нервничать ещё сутки-другие? Давайте сами смотаем кабель... Тут же всё на виду. Берег чистый. Управимся. Командир сомневался недолго: экипаж взялся за дело и сумел привести бухту кабеля в транспортопригодное положение. Правда, пришлось попотеть и часа два-три трудиться в стаях гнуса под палящими лучами солнца, но кабель был доставлен по назначению в тот же день.
  
   Фортуна, будто бы знал, что эта его инициатива позднее поможет ему выкрутиться из очень щекотливой ситуации. Из какой? Слушайте и услышьте.
  
   Очередной полёт с подвеской. И опять тот же заказчик, и опять - кабель. Но это случилось немного позже, когда Фортуна вышел из отпуска - в первый же лётный день. Лето - горячая пора не только в прямом, но и в переносном смысле: работы много, поскольку отсутствуют зимники (временные зимние дороги к буровым), экипажей не хватает (на севере, как ни странно, люди чаще ходят в отпуск с мая по октябрь - этакий каприз). Именно по такой бытовой причине Валентина не успели толком ввести в курс последних событий в авиапредприятии. Быстрее совершить вылет пока не жарко - вот главная задача экипажа во главе с командиром.
  
   А рассказать Фортуне о технических новинках стоило. За время его отсутствия на всех вертолётах МИ-6 технические специалисты А и РЭО** внедрили рацпредложение: дублирование управления аварийным сбросом подвески. Теперь в случае крайней необходимости (угрозе жизни пилотов) сброс груза можно было и из кабины экипажа, нажав небольшой тумблер, не привлекая к процессу бортоператора (бортрадиста), который сидит отдельно в грузовом отсеке у раскрытого люка с лебёдкой.
  
   Всё шло штатным образом: зацепили бухту с кабелем, взяли курс на буровую. Вертолёт набрал высоту пятьсот метров для следования по маршруту. Ничего, как говорится, не предвещало. И тут-то радист доложил по бортовой связи:
   - Командир, груз ушёл.
   - Твою мать, как ушёл? Стропы оборвались?
   - Нет, вроде всё штатно... отцепление, как при сбросе подвески.
   - Вот же, сучий потрох! Какого хрена?!
   - Командир, не моя работа, честное слово. Всё в норме...
   И тут взгляд первого пилота обратился к Фортуне. Сомнений не было - он только что вставал со своего кресла, чтобы размяться. И он один не знал о доработке.
   - Это ты, сукин сын, тумблер в кабине нажимал?
   - Ну да, нажимал. Я ещё подумал, что прикол какой-то. Там надпись была - "вентиляция груза". Я ещё и подумал, за каким его вентилировать, если он потоком и без того обдувается...
   - А сообразить не мог, чучело?! Это же новая доработка.
   - Ничего ж себе, это я-то - чучело? А меня кто-то предупредил?
  
   Ситуация была аховой. Кабель, упавший с высоты полукилометра, судя по всему, рассыпался в медную пыль. Теперь возмещать экипажу. Хоть и большие у пилотов заработки, но всё равно накладно. Да тут ещё и с лётной работы снять могут - нарушение налицо: второй пилот, вернувшийся из отпуска, не был ознакомлен с техническими новшествами. А если ещё и потраченное впустую лётное время заставят оплачивать... Страшно подумать!
  
   Но делать нечего. Нужно возвращаться на производственную базу экспедиции.
   - Командир, ты не спеши штаны снимать, пока большой дядя ремень не начал расстёгивать, - сказал Фортуна. - Заказчик нам должен за тот случай, когда по его вине чуть кабель не потеряли. Мы же не поднимали шума, замяли. Думаю, теперь пришло время собирать камни... если раньше их правильно (а я думаю - правильно) разбрасывали. Так что докладывай на базу, что перепутались стропы, возвращаемся в промзону перецепляться. Дело обычное. А там что-нибудь выторгуем, даст бог.
  
   Снизились, сели. Фортуна сразу же побежал к начальнику базы экспедиции-заказчика. Во всём признался и попросил:
   - Выручай, Маркович. Мы же твоих хлопцев не сдали, когда по их вине груз чуть в минуса не ушёл. А за кабель расплатимся постепенно. Только, чтоб без огласки. Можно такое устроить? Ты меня знаешь, Маркович: слово Фортуны - слово чести.
   Начальник базы, битый жизнью и парткомом еврей с разворотливостью первоклассного снабженца, только улыбнулся в ответ:
   - Знаю-знаю, Валя. Ты не подведёшь. Есть у меня один вариант. Неучтённая бухта здесь имеется. Берёг её на случай аврала или крайних обстоятельств. Вот теперь и пригодилась. Ты не думай, мне её продавать ни к чему. Борис Маркович слишком долго делал свой авторитет, чтоб потом всё разрушить из-за презренной меди. Скажешь командиру, что всё будет, как у Нюрки после бани.
   - А это как?
   - Когда всё чисто... практически стерильно. Вы доложили, что возврат по причине скручивания строп? Вот и славно. Молодцы! Сейчас зацепите новый кабель и продолжите свои трудовые подвиги.
   - Маркович, а как же с деньгами?
   - Я тебя умоляю, Валя. В этой стране деньги уродуют не только людей, но и саму жизнь. Отношения нельзя портить из-за дурно пахнущих артефактов с фабрики Гознака.
   - А как же нам отбла...
   - Это очень просто, мой дорогой. Ты же помнишь, что Борис Маркович потерял почти всё здоровье на этой работе, и он перестал кушать мясо.
   - Если сёмга, это не вопрос. Сколько?
   - Ну что ты, Валя. Я не могу ни на чём настаивать. Но моя супруга Клара Моисеевна и мои дети - Гриша и Софа - тоже привыкли кушать рыбу по три раза в день.
   - Получается - двенадцать?
   - Я всегда знал, что наши вертолётчики очень неплохо разбираются в высшей житейской математике...
   - Маркович, а может, десять для ровного счёта?
   - Ай-ай-ай, молодой человек, на Руси всегда дюжинами считали.
   - Хорошо, всё понял. Но мы не сможем всё сразу...
   - Так ведь и Москва тоже не сразу строилась...
  
   Вот на том и порешили. А Борис Маркович был абсолютно прав, когда предпочёл речную северную красавицу сёмгу примитивным банковским билетам. Сёмга - самая твёрдая валюта того времени. Да, кстати, если уж речь зашла о рыбе, то скажу, что особи менее семи килограммов весом при взаимозачётах, расчётах и даче взяток попросту не учитывались. Вот и считайте, во сколько экипажу обошёлся аварийный сброс подвески. Но эти издержки всё равно не идут ни в какое сравнение с тяжестью возможных последствий.

_ _ _

  
   В повседневной жизни Фортуна был очень общителен, предпочитал всё время оказываться на виду, на первых ролях. Частенько участвовал в концертах художественной самодеятельности, приводя в экстаз бывалых преферансистов и по совместительству чуточку шулеров своими карточными фокусами.
  
   Главным же недостатком Фортуны можно считать некую романтическую рассеянность, если дело не касалось непосредственно пилотирования вертолёта. Он мог, например, забыть, что назавтра стоит в наряде, то ли невнимательно прочитав общий список наряд-задания на следующие сутки, то ли вовсе его не читав. Его вызванивали по телефону, будили ранним утром, присылая машину к подъезду.
  
   И пару раз дело дошло даже до задержек вылета.
  
   Другому бы с рук не сошло, но Фортуну любила не только его тёзка, но и совершенно НЕ тёзка - командир лётного отряда Владислав Густь. Обошлось.
   Мало того, добрые друзья из числа лётного состава придумали, как Валентина наставить на путь истинный без привлечения партийных и профсоюзных органов... и так, чтобы не задеть самолюбия второго пилота.
  
   Сговорившись, пилоты лётного отряда уболтали секретаршу, дородную девицу явно не тургеневской породы, напечатать документ на фирменном бланке авиапредприятия.
   Текст был такой:
   "Настоящим письмом счастья уведомляем Вас, уважаемый Валентин Иванович, что завтра <такого-то, такого-то числа> Вы стоите в наряде на выполнение лётных работ вместе со всем своим славным экипажем. Напоминаем Вам, дорогой Валентин Иванович, что Ваше личное прибытие в стартовый медпункт за один час до времени вылета является совершенно обязательным условием полёта.
   Просим не опаздывать и не отключать домашний телефон для осуществления связи в случае необходимости.
   С уважением, командир лётного отряда <имярек>, начальник штаба <имярек>".
  
   Судьбоносный документ запечатали в конверт и засунули под "дворник" автомобиля Фортуны. Вы бы видели, сколько собралось на третьем этаже административного здания авиапредприятия народа, желающего увидеть Валентина, который будет распечатывать адресованную ему эпистолу. Что-что? Верно, очередь хрустела накрахмаленными манжетами и шевелила чапаевскими усами, которые, как известно, должен носить всякий командир винтокрылого воздушного судна.
  
   Фортуна долго шевелил загривком, соображая, не шутка ли это - "письмецо в конверте, погоди, не рви". Потом догадался, что просто - так себе, шуточка на заданную производственную тему. А его кулак, показанный лётному составу, прильнувшему к огромному стеклу (от самого пола до потолка), вызвал деланный испуг и искренний смех.
  
   Валя Фортуна хоть и любил иногда вдали от благоверной накерогазиться до положения риз, а потом страдать духовно над низостью своего падения, но по утрам блюл себя в лучших традициях тогдашнего партийного гламура. Да-да, ничего в том удивительного нет. Человек, связанный практически корнями с кочевыми народами Бессарабии, не мог не оказаться духовно близким партии коммунистов, проповедующей перманентность марксова посева методом "перекати-поле". А если ещё провести аналогию цыганских костров, тревожащих ночь россыпью искр, из которых большевики целых семь десятков лет раздували пламя мировой революции...
  
   Фортуна, даже будучи по утрам несколько "не комильфо" по причине канунешних Бахусовых учений имени Дмитрия Ивановича Менделеева, вычислившего оптимальный градус народного продукта эмпирическим путём, привык переходить к водным процедурам ещё до зарядки, гладко брился, растаскивал мешки под глазами подручными средствами и надевал чистую сорочку. Последнее - по мере возможности, естественно.
  
   Однажды, Фортуну направили в УТО вместе со всем экипажем. Я вам уже, по-моему, рассказывал, что УТО - учебно-тренировочный отряд, где люди, близкие к авиации проходят переподготовку. Иначе говоря, совершенствуют свои теоретические познания. Вот и Валентин тоже оказался в роли великовозрастного студиоза прохладной жизни. Почему - прохладной? Так это вполне очевидно. Всяк лётчик с прохладцей относится к преподавателям-теоретикам, которые, как правило, сами никогда матчастью в полёте не управляли, не говоря уже о нестандартных и аварийных ситуациях. Да и к лекциям своих бывших коллег относятся с прохладцей, поскольку у тех свой опыт, на котором учиться - себя не уважать. Помните, надеюсь, что сын ошибок трудных просто обязан быть собственным: если повезёт - останешься жив, и тебя не спишут - впредь получишь те драгоценные знания, которыми и отличается лётчик-ас от обычного воздушного извозчика.
  
   Если отношение к учёбе прохладное, то это не значит, что напитки во время учебной командировки не должны быть горячительными. Понимаете мою мысль? Совершенно точно, гуляли в УТО всегда по-русски - до последнего рубля в кармане и последней кровавой сопли в носу. Женщин любили горячо, но непродолжительно. Водку пили помногу, но часто.
  
   В числе прочих преподавателей была одна женщина по имени Клавдия Петровна, которую за непомерную любовь к своему предмету и возникающие в связи с этим конфликты при сдаче зачётов, сопровождаемые бурным акустическим выражением чувств относительно испытуемых, прозвали Лавой Петровной или просто Лавой.
  
   Вообще говоря, это надругательство над самоидентификацией лётно-подъёмного состава, когда аэродинамику в УТО им преподаёт дама. Да не просто дама, а барышня, миновавшая расцвет репродуктивного возраста, так и не познавшая при этом таинств секса в СССР. Представляете эту картину: в аудитории сидит двадцать красавцев-лётчиков, пышущих здоровьем и чуточку перегаром вперемешку с дорогим одеколоном, а над всем этим великолепием кружит тёмный силуэт старой девы, почитающей мужиков за недоразумение природы!
  
   Представьте себе, раннее утро. Фортуна собирается на занятия. Умылся, расправил крылышки. Надел чистую рубашку, галстук. Готов был закончить процесс надеванием форменного кителя, но, бросив взгляд в зеркало, остался недоволен увиденным. Нужно побриться. Причём - немедленно! Галстук закинут за спину, чтоб не мешать процессу. Мылятся щёки, процесс пошёл.
  
   Во-о-о-т, теперь совсем другое дело. Свеженький, будто младенец. Правда, перегар после вчерашнего остался, но его можно легко заглушить парами одеколона. Стоп. А где же галстук? Вроде бы уже надевал. Впрочем, времени на поиски совершенно нету, а галстук - ещё один - как раз имеется. Вот он - в чемодане лежит на самом верху. Порядок, можно идти на занятия.
  
   Учебный процесс начался с аэродинамики. И Фортуна, опоздавший на полминуты был немедленно поставлен на лобное место перед доской. Вооружённый кусочком мела, но совершенно беззащитный Валентин пыхтел и потел, пытаясь вспомнить что-то из аэродинамических свойств вертолёта МИ-6. Вчерашний праздник предательски выступал потом не только на закрытых участках кожи.
   - Клавдия Петровна, можно я китель сниму... что-то душно?
   Фортуна снял пиджак и повесил на спинку стула. Над аудиторией просыпался лёгкий смешок.
   - Разрешите мне галстук снять тоже?
   Испытывающий взгляд из-под избыточно диоптрических очков.
   - Хорошо, снимайте, если уж так нервничаете...
  
   Фортуна расстегнул свою форменную "селёдку", галстук сложился пополам и повис на зажиме, прилаженным к серой рубашке а'ля "моя милиция меня бережёт". Затем горе-слушатель сделал неполный оборот в сторону преподавателя, встав к доске передом, а к лесу - то бишь, аудитории - задом. Тут Клавдия Петровна обнаружила для себя, что её нынешний оппонент не так и прост, как могло показаться опытному педагогу. Одновременно с этим выяснилась причина смешков в аудитории: второй галстук, лихо закинутый за плечо Фортуны, выглядел высунутым языком, будто бы Валентин показывал его преподавателю, давая понять о своём отношении к женщине, разбирающейся в аэродинамике лучше него самого.
   - Это что ещё за цирк вы мне здесь устроили, молодой человек?! - взревела Лава.
   - Не цирк, Клавдия Петровна, а восходящие потоки, - сказал Валентин и неловко потянулся указкой к своему неуклюжему чертежу. При этом он задел учебные плакаты, висевшие на гвоздике, неважно вбитом кем-то из преподавателей. Плакаты посыпались на пол, будто листки перекидного календаря, производя при этом невероятный шум.
   Лава восприняла несомненную случайность - как акт разнузданного вандализма и неуважения к высококачественному граниту со стороны его, граниту, грызуна.
  
   Фортуна отвернулась от Фортуны, поскольку делу был дан ход: второму пилоту впендюрили выговор за хулиганское поведение относительно преподавателя УТО и лишили половины тринадцатой зарплаты в виде финансового эквивалента его вызывающих (по мнению педагогического коллектива) действий.
  
   Но не зря же небезызвестный снабженец Борис Маркович называл деньги злом. Счастье было не в них, хотя нынешние господа-демократы уверяют нас в обратном. Фортуна очень скоро забыл, как его наказали из-за зловредной старой девы, но история с двумя галстуками пополнила фонд легендарных историй авиапредприятия.
  
   И самая, пожалуй, известная легенда из жизни вертолётчиков тоже связана с именем Валентина. Вы, надеюсь, прекрасно помните, что карты в руках Фортуны становились послушными и помогали ему всё время быть на виду. Но он обладал и другим уникальным свойством, присущим чудодеям-фокусникам. Валентин мог есть стекло и лезвия от безопасных бритв. Чаще всего Фортуна демонстрировал процесс поедания рюмок на сцене.
  
   И вот однажды эта уникальная способность Фортуны, которыми пользовались ещё продюсеры от цыганского табора, понадобились в мирных целях. Дело всё в том же УТО происходило.
  
   В какой-то из замечательных вечеров, а сказать, что вечер был скверным, язык не поворачивается, небольшая компания (правильнее будет сказать, экипаж вертолёта МИ-6) заседала в ресторации областного центра. До окончания курсов оставался день-другой, потому финансы уже начинали исполнять романтические мелодии на стихи и музыку классиков жанра.
  
   Лётчики выпивали, закусывали, начинали выцеливать дам с красивым изгибом рук и несомненными достоинствами фигуры. Правда, поить представительниц прекрасного пола было уже не на что, поэтому приходилось выделять лишь тех, на виртуальный визаж которых категорически не хватало водки. Но, как говорится, и это совсем не худо. Да ещё и - "возможны варианты", как написали бы шахматные аналитики в комментариях к партии на звание чемпиона мира.
  
   Вечер так бы и завершился переходом из стадии мужского разговора в категорию альковного шёпота, но! Именно - но! Тут произошло событие, которое послужило поводом для Фортуны раскрыться во всей его молодецкой красе.
  
   Немного странно говорить о Фортуне в мужском роде, не находите? Впрочем, пустое. Мы же говорим о событии, а событие всегда тем и отличается от обыденности, что заставляет своих участников продемонстрировать не просто какой-то невзрачный танец с игрушечными саблями, а явить свету невероятные способности неординарных личностей.
  
   Событие простое с точки зрения современных воззрений. Но тогда... В советские времена в том краю, о котором идёт речь, партия и правительство не очень баловали православно-люмпенское население разносолами... в том числе - пивом. Но не в тот раз. По какой-то вопиющей ошибке в накладной в не самый роскошный ресторан областного центра привезли вожделенный продукт, о котором после посещения бани не мечтает только лишь закоренелый пессимист и трезвенник.
  
   По залу материальным облаком разносился слух. И не просто слух, а ещё и его естественно-физическое подтверждение на подносах официантов, плескавшееся в пузатых двухлитровых графинах, напуганных своим содержимым донельзя, поскольку ранее их наполнение составлял жиденький клюквенный морс или разведённый яблочный сок с малой родины героя истории. Импортный хмельной товар - да это же почти контрабанда!
  
   Что-что? Что я имею в виду? Пиво, разумеется. Да не простое, а чешское. Чешское пиво "Сенатор". Выбросили, как тогда говорили.
  
   Экипаж славного вертолёта МИ-6 сделал стойку. Но проверка содержимого карманов закончилось весьма невесело. Денег могло хватить, пожалуй что, на один стакан. А это для пятерых здоровых мужиков - как мёртвому припарка! Душераздирающее обстоятельство!
  
   Командир уже приготовился дать отмашку к отходу на "зимние квартиры", но тут инициативу перехватил Фортуна. Он спросил:
   - Мужики, пиво пьём?
   - А на какие шиши? Сам же видел, что все пустые.
   - Есть один момент. Сейчас попробую.
   - Ты тайный наследник Рокфеллера?
   - Нет, явный последователь Эмиля Теодоровича Кио!
  
   - Эй, любезный, уделите нам секундочку своего драгоценного внимания! - этот окрик уже в сторону официанта.
   - Вы же расплатились. Ещё что-то?
   - Нам бы пива... графина два-три.
   - Это будет стоить...
   - Постой, парень. Денег у нас нет, но могу предложить кое-что интересное.
   - Знаю-знаю, ваше интересное. Сначала выпьете, а потом так и уйдёте, не заплатив.
   - Ты не понял. Интересное - это то, что я сейчас на твоих глазах съем хрустальную рюмку. А ты потом нам пива принесёшь.
   - Шутите?
   - Ничуть. Я серьёзно, парень...
   - Н-н-ууу, хорошо. Только я к администратору сгоняю... чтоб ничего не вышло. Может быть, народ заинтересуется...
   - Шустрей, мудрила, пива сто лет не пили...
  
   Администратор оказался человеком не только бывалым, но и вполне рисковым. Он немедленно подрулил к столу лётчиков с вопросом:
   - Хорошо, допустим, мы согласимся. Вы испортите рюмку, но её не съедите, тогда - что? Кто платить за испорченное имущество станет?
   - Знаете что, вы прекрасно сможете организовать денежный тотализатор среди своих работников и... кстати, посетителей...
   - Тотализатор...
   - Ну да, вроде спора на деньги... Часть выигрышного фонда оставьте на покрытие расходов. Понимаете?
   Администратор понимал со сверхзвуковой скоростью, и вскоре двери ресторана закрылись изнутри, чтобы органы правопорядка не смогли неожиданно нагрянуть на один из первых сеансов буржуазного развлечения.
  
   Под свист и улюлюканье зала Фортуна разжевал и проглотил водочную рюмку, что называется, в один присест. На столе лётного состава немедленно возникли два графина с пивом... которого волею обстоятельств Валентину не досталось. Пока он принимал поздравления и пил двойной брудершафт с нефтяником и забойщиком скота с соседнего столика, друзья незаметно для себя выцедили призовой фонд, забыв о герое.
  
   Валентин не смог даже обидеться, поскольку находился на вершине славы. Он просто незло матернулся и подозвал к себе администратора, который уже понимал, что добром дело не кончится.
   - Та-а-а-к, - сказал Фортуна, - нам ещё пива принесите, а я за это съем винный фужер...
   - Нет, уважаемый, - ответствовал представитель сферы обслуживания, - мы ваши способности расценили вполне себе... Фужер-то каждый дурак стрескает за милую душу. А вот ещё бы и фарфоровую тарелочку присовокупить, каково?
   - А мне плевать! - взревел второй пилот, вошедший в состояние "я милого узнаю по походке, что ты..." - Я тут у вас всю посуду съесть могу. Только пива чтоб принесли не пару графинчиков, как в прошлый раз, а все... четыре!
   - Согласен. Три!
   - Четыре!
   - Три... больше не могу...
   - Выигрыша не хватило?
   - Я опасаюсь, помогут ли ваши способности в этот раз. И против... тоже ставить не рискую...
   - Не сомневайся, джанго, ставь на меня... Не подведу! А чего ты такой дёрганный, рискнуть боишься?
   - Один раз рискнул - на пять лет в ваши края угодил... И теперь вот... возвращаться некуда.
   - Понимаю, выходит - политический... по торговой части?
   - Не шутите, и без того невесело.
   - Невесело? А моей добротой пользоваться весело? Небось, "уголок"*** состриг себе на пропитание с моего выступления?
   - Вы... того... забываетесь...
   - Да хватит тебе, керя, порожняк колдырить мимо станции. Неси ещё четыре графина, а я расстараюсь!
  
   После того, как Фортуна догрызал фарфоровую тарелку "на сладкое", зал ресторана разродился бурными аплодисментами, переходящими, разумеется, в авиацию. Валентина качали импозантные мужчины с клеймом индпошива на депутатском немалом тазу и нетрезвые матроны предпенсионной возрастной категории, молодые люди с повадками кроликоватого хищника и девицы, нагруженные инстинктами самки богомола в пору полового расцвета, студенты и техническая интеллигенция, пролетарии умственного труда и даже один заезжий член-корреспондент по части задней поверхности спины головного мозга.
  
   В этот раз Фортуне пива перепало немало. Он закатывал глаза и, с трудом сдерживая восторг, говорил, что лучше старинный пенный напиток ему попадался всего только один раз - на ярмарке в Рахове, когда тихушнику Яшке Шороху удалось увести двух годовалых жеребцов за один день, а трактирщик Зурало Иванович Штыль выкатил за них бочонок "Пльзенского праздроя", а потом обменял в колхозе-миллионере "Заветы Калинина" на румынский кофейный агрегат "Шоколадный Дракула" и морозильную камеру модели "Колыма".
  
   Незаметно в ресторане назревал час закрытия, а экипажу вертолёта возжаждалось выпить пива, что называется, "на коня". По старинному обычаю, надо сказать, а не по какой-то мелкобуржуазной разнузданности.
  
   Неуверенной рукой Фортуна притормозил официанта:
   - Слушай, дорогой... Передай своему главному, что я готов съесть ещё и графин за пару литров...
   - Пива?
   - Ну не чая же! Чая в нас столько не влезет.
   Мгновенно по залу разнеслась замечательная весть - шоу просто обязано продолжаться.
   Администратор проникся уважением к неуёмному посетителю и велел принести за его столик пива. Просто так. Задаром. Или это бывший заключённый таким образом решил не акцентировать внимание ненужных господ-товарищей от своего неразрешённого стариком Марксом и дедушкой Лениным гешефта? Как знать, как знать. Рецидив же - страшное дело, сами понимаете. А "мотать срок" на старости лет не такое уж и увлекательное занятие, как заметил некий аббат, попытавшийся бежать из замка Иф методом подкопа, ведущего на волю.
  
   Наутро, когда умывались, командир вертолёта спросил у Фортуны:
   -Ты хоть помнишь, что вчера творил?
   - Рюмку съел.
   - А фужер с тарелкой?
   - Да иди ты!
   - Ребята соврать не дадут. А как графин схрумкать хотел, помнишь?
   - Не-е-ет, это не я был. Мне в падлу подрядиться, а потом бросить дело на полпути.
   - Нет, вы видели! А вчера кричал, что всё ему подвластно, что даже горный хрусталь запросто разгрызть можешь. Пьянству - бой!
   - А бою - гёрл, Борисыч, - невозмутимо ответствовал Фортуна.
  
   Вскоре после описываемых событий, я уволился из авиапредприятия, отработав положенные три года по распределению. Очень долгое время мне ничего не было известно о своих бывших сослуживцах. Почему? Так я же перебрался в столицу, здесь пришлось крутиться так, как раньше я и не представлял себе. Тут уже не до старых связей. Ничего я не знал и о Фортуне, разумеется.
  
   И вот вчера совершенно неожиданно встретил я Валентина на улице. Он теперь лётчик на пенсии. Работает в какой-то охранной структуре - стережёт от злоумышленных люмпенов то, что государство не удосужилось перераспределить с торгов за незначительностью рыночной стоимости. Фортуна легко вписался в систему демократических ценностей. Он, впрочем, ценности и раньше любил, просто не осознавал, что они демократические. Теперь понимает. Настолько понимает, что свой партбилет продал странствующим японским пенсионерам за двадцать долларов во время своего отдыха по путёвке на Кипре. Правда, сначала просил сорок, но эти деньги удалось получить, присовокупив к "краснокожей книжице" с полысевшим Лениным на обложке октябрятский значок, на котором Владимир Ильич выглядит не в пример моложе и волосатей. Заветы Бориса Марковича в стране победивших чубайсов, похоже, перестали работать.
  
   Вспомнили мы с Валентином ту давнюю историю в ресторане, ароматизирующую чешским пивом "Сенатор". Вспомнили, а потом Фортуна рассказал мне, что ячменный напиток преследует его и по сей день.
  
   Но пенсия пенсией, а сын кочевого народа останется таковым до самого смертного часа. Всё-то с ним приключения, всё-то истории разные. Вот, скажем, эта... О пивке нефильтрованном.
  
   Лечился Фортуна в одном из санаториев Пятигорска, а после окончания срока путёвки решил заехать к старинному дружку ещё со времён учёбы в лётном училище. Тот давно приглашал к себе в Харьков. Сел Валентин на поезд, отправился.
  
   На станции Кавказская вышел Фортуна на перрон и решил попить пива. И не абы какого, а нефильтрованного. Только такое и употреблял в последнее время. Никаких тебе консервантов, живые микроорганизмы (сиречь - бактерии) так и норовят улучшить процесс обмена веществ. Милое дело.
  
   Лохматый мужик в конгломерате железнодорожной формы и трикотажных тренировочных штанов с пузыристыми коленями времён освоения целины, увешанный вяленой рыбой неопределённо махнул рукой в сторону заката, услышав вопрос Фортуны о возможности приобрести вожделенный продукт. Итак, генеральное направление указано, главнокомандующий направил выстроенные полки в сторону предполагаемой дислокации противника.
  
   Ларёк, в котором разливали свежайшее пиво, оказался уже практически за чертой вокзала, в городе. Фортуна наполнил загодя приготовленную тару янтарной влагой и потянулся следом за толпой местных жителей в сторону перрона. Немного не угадал: все шли на электричку, а его, Валентина, поезд стоял на другой платформе - до неё ещё через подземный переход пилить.
  
   Что вы говорите? Правильно предполагаете, опоздал Фортуна. Когда он звенел виртуальными шпорами своих домашних шлёпанцев на нужном пути, зелёный свет "в светлое будущее" горел довольно давно, и последний вагон, кокетливо виляя нерабочим тамбуром, изображал Валентину, как ему неловко оставлять пассажира в незнакомом городе с "полуторкой" пива, шортах, футболке и шлёпанцах на босу ногу. Без документов и практически без денег.
  
   Фортуна незлобно ругнулся, но быстро взял себя в руки. Успел за полторы минуты два раза впасть в уныние и вновь приободриться. Чёрт, там остались вещи и паспорт. Интересно, что сделают с ними на границе с Украиной? Даже страшно представить... Стоп, но ведь можно же позвонить нашим пограничникам и попросить, чтобы оставили у себя. По протоколу, разумеется. А если они конфискуют всё скопом? А там фотоаппарат полупрофессиональный, видеокамера, ноутбук... хоть и старенький, но всё равно жаль... Что делать-то?! А если?..
  
   Реакция пилота быстро к нему вернулась, и Валентин принял единственно верное решение - побежал к привокзальной стоянке автомобилей. Он хорошо помнил, что примерно через час по маршруту следования поезда находится станция Тихорецкая, куда можно успеть к приходу локомотива... если не будет пробок на автотрассе.
  
   Валентин не зря, наверное, носит судьбоносную фамилию. Ему повезло: водитель быстро согласился поехать, не ломался, пальцы не гнул, несмотря на то, что денежный приз мог ожидать его только в конце погони за поездом. Рискнул, одним словом. И не прогадал.
  
   Когда автомобиль подкатил к станции Тихорецкой, дежурный по вокзалу только объявлял о прибытии. Фортуна с независимым и скучающим видом прошёл в своё купе мимо проводницы, отвесившей челюсть в положение "велкам, а вы откуда?" и угодившей в состояние эйфоричного помешательства.
  
   В тесном помещении сидело пятеро: начальник поезда, старший милицейского наряда, трое пассажиров. Они дружно всем миром пытались сотворить опись вещей "сгинувшего" в Кропоткине попутчика таким образом, чтобы успеть к отправлению. Удавалось это плохо, поскольку авторучка категорически отказывалась оставлять какие-нибудь материальные следы на казённом листке бумаги чахоточно-жёлтого оттенка.
  
   Фортуна бесцеремонно подвинул представителя внутренних органов в чине капитана, залез в свою сумку, достал оттуда "паркер", подаренный ему некогда командиром экипажа, когда Валентин уходил на пенсию, и протянул начальнику поезда.
  
   - Возьмите мою, ваша пишет совсем неважно!
   - Ми-ну-то-чку! - отчеканил капитан. - Всем же было сказано, что сюда не заходили. Мы тут протокол... Где проводница?! Вот курица - ничего поручить нельзя! Можно сказать, здесь секретная операция в полном разгаре. Шпиона почти разоблачили... а тут шляются всякие! Поубивал бы!
   - Так вы кто такой будете, гражданин? - немного позднее спросил быстро успокоившийся (звание обязывало вести себя с достоинством) милицейский чин. - Вы, часом, не пособник пропавшего? Хотели границу нарушить... по чужим документам?
   - Почему, по чужим? - удивился Фортуна. - Если нарушать, так только по своим. Это, собственно, мои документы.
   - Пошутил, да? - начальник поезда начинал догадываться, в чём дело. В тяжёлом мыслительном процессе ему здорово помогали вытянутые лица пассажиров, населяющих купе.
   - Па-а-а-звольте, - возмутился капитан, - чем докажете, что документы и вещи принадлежат вам?
   - А чего доказывать: вы на фотографию в паспорте гляньте. Да я вам и о содержимом сумки в подробностях расскажу.
   - Ага, сам сознался! Какие секретные сведения хотели переправить на территорию дружественной Украины?
   - Палыч, успокойся! - начал приводить в чувство заигравшегося в шпионов милиционера начальник поезда. - Какой, к чёрту, шпион. Он это, он... Тот самый пропавший пассажир. Видишь, и соседи по купе подтверждают. Пойдём...
   - Нет, не так всё просто... Гражданин... э-э-э... Фортуна, отчего у вас такая странная фамилия? Здесь что-то нечисто.
   - Ну, знаете, фамилии не выбирают. Какую родители дали, такую и ношу. Вот у вас, скажем, какая?
   - Это к делу не относится!
   - А всё же?
   - Капитан Приходько.
   - Вот видите, судя по фамилии, это не я украинский шпион, а вы!
   - Видел наглецов... но такихххх!!! - милиционер от возмущения взошёл, словно дрожжи. - Сейчас ссажу до выяснения личности - будешь знать, как хамить!
   - Палыч, - пытался урезонить напарника начальник поезда, - личность-то мы уже выяснили. Чего там... пошли...
   - Нет, а если это двойник?
   - Не выдумывай, Палыч! Пойдём...
   - Хорошо. Пусть так - вы, гражданин Форпост, хозяин... своих... этих вот вещей. А где вы тогда пропадали целый час?
   - За пивом ходил, - честно ответил Фортуна, продемонстрировав многострадальную "полторашку" с нефильтрованным продуктом.
   - А-а-а-а... Тогда понятно, - сказал капитан, надел фуражку и вышел в коридор.
   Следом за ним потянулся и железнодорожник. И до слуха Валентина ещё некоторое время доносилось ворчание служителя внутренних дел на железнодорожном транспорте: "Нет, нужно было задержать этого шнурка, чтоб неповадно было..."
  
   В этот момент в купе заглянула голова местного Шумахера и спросила:
   - Хозяин, расплачиваться будем?
   - За пиво? - хохотнул Фортуна.
   - За пиво, за пиво. За то, что не успело скиснуть! - сверкнул золотой фиксой улыбчивый вокзальный "бомбила".
  
   - И во сколько же тебе обошлось нефильтрованное? - спросил я у Валентина.
   - По европейским ценам, - задумчиво ответил Фортуна, но по его взгляду нетрудно было догадаться, что мне никогда в жизни не придётся выпить такого дорогого напитка.

_ _ _

  
  
   Портупеев оценивающе оглядел аудиторию.
   - Как говорится, хау, я всё сказал. Ну что, улыбнулись, друзья? Развлёк я вас сегодня?
   - Типа того, - Сеня Плесняков начисто забыл, что ожидает его сегодня вечером. - Умеешь ты поднять настроение, Петрович.
   - Поднимая потенцию, не забудь поднять настроение! - рассмеялся звукооператор. - "Виагра" с "Импазой" в очередь выстроились за право обладания моим слоганом. Пусть теперь платят, акулы фармацевтики, хех...
  
  
   * - храп - азартная карточная игра, придуманная лётчиками Заполярья;
  
   ** - А и РЭО - авиационное и радиоэлектронное оборудование;
  
   *** - "уголком" в советское время называли денежную купюру достоинством в двадцать пять рублей;
  
  

8. ИСТОРИЯ ЛОШАДИ

(легенды народов Севера)

  
  
   Портупеев смотрел в окно, за которым унылый дождь отбирал у осени последнюю надежду на возвращение летнего тепла. Машины на проспекте вытянулись в длинную анаконду, еле шевелившую жирными пёстрыми боками. Единственное движение, достойное внимания - это перемещение конного милиционера, которому совершенно неважно, как далеко простирает уличная пробка свои зловещие щупальца. Конному всегда можно проехать.
  
   Станислав Петрович шумно вдохнул влажный воздух из раскрытой форточки в "предбаннике" студии звукозаписи, сложил в уме беспризорные слова в очередную историю и открыл рот. Сегодня его слушали только томные дамы - бэк-вокалистки. Вся группа отправилась в ближайший ресторан обедать, а эти "певчие пташки" вторую неделю пытались пересидеть межсезонье на диете - вот и не стали составлять компанию. А почему не захотел обедать звукооператор Портупеев, мне точно неизвестно. Не станем гадать, а просто примем сей факт как данность.
  
   - Эту историю я услышал от Серёги Шуракова, работающего на момент собственно рассказа экспедитором на мясокомбинате в том самом северном городе, где я работал инженером в аэропорту, попав туда по распределению. Познакомились мы с ним на оперативной точке, где производился забой северных оленей. Оттуда обработанные туши вертолётами вывозили в город.
  
   Оперативная точка - это площадка, годная для приземления и стоянки вертолёта, оборудованная балком, оснащённым печкой-буржуйкой и радиопередатчиком для связи с бортами. Всё, что касалось непосредственно забоя, находилось несколько в стороне и под юрисдикцию авиапредприятия не попадало.
  
   Я оказался в этой глуши для того, чтобы произвести ремонт вышедшего из строя радиопередатчика - работать без связи было запрещено всеми руководящими нормативными документами. Во время командировки я и столкнулся с экспедитором Шураковым.
  
   Пару слов о Серёге...
  
   Шураков представляет собой большого шкафообразного мужика ростом под два метра с плечами, на которых ни один пиджак от Версаче не смог бы не потерять первозданность уникального итальянского шва. Сергей на половину иранец (то есть перс), а на другую (со стороны матери) - хохол. Его отец, дядя Миша, был известен всему городу. Да что там городу - всему региону.
  
   А началось всё ещё в конце сороковых годов.
  
   После Второй мировой один молодой сапожник из страны сладкой восточной поэзии и не менее сладких абрикосов "случайно" оказался на территории СССР, избегая страшного наказания по беспартийной линии Корана в своём родном, благословенном аллахом и воспетом Рудаки Иране. Товарищ Берия внимательно изучил подноготную экзотического нарушителя границы и повелел направить его на пять лет в одно из заведений "архипелага ГУЛАГ" по статье 58 за антисоветскую агитацию. Север в очередной раз оказался крайним.
  
   Относительно же антисоветской агитации понятно, что дело было сшито наспех и белыми нитками, поскольку дядя Миша (тогда ещё просто Мисхад) совсем не говорил на русском, а писать и вовсе не умел. Но органы сверхглубокого бурения такие мелочи остановить не могли. Потому было решено: пусть посидит "сын Магомета" под северной луною - может, коммунистом станет.
  
   Однако коммунистом Мисхад не стал. Он превратился в дядю Мишу-сапожника, чей индивидуальный антикоммунистический ларёк раздражал местное партийное руководство ещё во времена Никиты Сергеевича. Но что поделаешь - обувь и у самых великих деятелей КПСС приходила в негодность, а коли ты партайгеноссе всего-то районного масштаба, то ни о какой частой замене обуви от братской фирмы "Цебо" думать не полагалось. Уж ежли ты рождён секретарём не слишком знатным, то добро пожаловать к дяде Мише. А там всего за несколько рублей всяк желающий, партийный, беспартийный и попросту примкнувший, мог познать счастье носить обувь по ТВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНАЛЬНОЙ (не путать с делом) ноге, а за 5 копеек купить новые шнурки на кеды, туфли, ботинки или приобрести баночку гуталина.
  
   Дядей Мишей родители пугали пацанов с самого рождения - уж больно он был чёрен, уж очень непривычно звучал его акцент, от которого веяло чудесными ароматами налитого тугим южным солнцем винограда, непередаваемой сладостью румяных, будто матрёшки, персиков, размером с голову молодого телёнка, крепким, скорее всего, турецким табаком, жестокими расправами кровавых шахов и сказками Шахерезады.
  
   В пору безмятежного детства местная ребятня частенько участвовала в набегах на дяди Мишину будку сапожника. Этот нехитрый подростковый промысел вскоре превратился в повальное хобби. Дядя Миша ловил зазевавшихся пацанов за шкварник и говорил, глядя своими сливообразными глазами прямо в глубину трепещущего мальчишеского сердца, небрежно роняя слова из-под своих седовато-жёлтых от частого курения усов: "Папа-мама есссьь? Будим страшный Бармалей делать - гуталином нос мазать..."
  
   Дядю Мишу дети опасались, но не боялись. А уж когда приходили вместе с отцами в заветную сапожную будку, и гордый перс всего за 10 копеек надраивал твои штиблеты до солнечного сияния со словами: "Счаз зайчика с носка пускать будим..." (вероятно, имея в виду "солнечного зайчика"), то тут уж дети чувствовали себя укротителями людоеда и совсем не боялись потомка "Багдадского вора".
  
   Дядя Миша, как я сейчас понимаю, отличался незаурядной внешностью, которая приводила женское население города в лёгкий трепет. Поэтому вниманием со стороны фемин он не был обделён. Дядя Миша в обход всех советских законов, касающихся ячейки социалистического общества (так во времена безусловного планирования величали семью на шестой части суши), содержал мини-гарем из двух жён. Одна из них принесла ему в подарок маленького Серёгу, который позднее стал настолько большим, что отец помещался у него под мышкой. Но, по-моему, я отвлёкся очень сильно. Вернёмся к нашим баранам, а вернее - к лошади.
  
   В те времена, о которых пойдёт речь, мясокомбинат имел несколько заготовительных пунктов за пределами не только города, но и района. На этих пунктах производился забой оленей из колхозных стад. И рядом с каждым - вертолётная площадка. Забой происходил, как правило, зимой после сытного нагула веса на летне-осенних пастбищах Большеземельской тундры.
  
   Понятно, что если забойный участок действует зимой, то в другое время года и смысла нет держать там народ. Но, с другой стороны, подумайте сами, если полгода никто на заготовительный участок не наведывается, то в каком состоянии он будет к началу сезона? Поэтому на участках по забою скота (в частности - северных оленей) всегда оставалось несколько человек, поддерживающих его в работоспособном состоянии. На одном из таких участков с названием Усть-Колваты вместе с людьми постоянно трудилась лошадь.
  
   Для чего лошадь нужна на забойном пункте? Да мало ли для чего! Например: подвезти-отвезти груз, снабдить участок водой из бочки (водопровода-то там нет), доставить больного в ближайшую больницу... Трудилась лошадушка справно, от работы не отлынивала. Одним словом - помогала создавать материальные блага озабоченным заготовителям скота. Много лет трудилась бессменно северная сивка-бурка. Но однажды весной у этой лошади (назовём её Кауркой) выпали все зубы. Не то, чтобы несколько, а все разом - ни одного не осталось. И, вроде, не старая ещё...
  
   Что такое случилось с Кауркой местный ветеринар объяснить не смог - только при очередной дегустации спирта с директором заготконторы скупо обмолвился, дескать, - авитаминоз животную подкосил... Забой уже совсем на носу, а лошадь на глазах чахнет. Одними дёснами много ли сена нажуёшь? Того и гляди - скоро преставится скотинка безответная. Ветеринар выхода не находил. Нет в медицинской практике такого случая, чтобы домашнее животное, потерявшее все свои зубы, выжило и вновь приносило пользу. Начальник заготконторы пытался было возразить, да образовательный уровень не позволял шибко-то упорствовать. Ветеринар, хоть и сильно пьющий, но диплом свой не зря получил. Как говорится, руки помнят, а голова совсем даже не репа, а кладезь полезной зоотехнической информации.
  
   Так за печальными разговорами о судьбе беззубой лошади коротали вечера начальник заготконторы со звериным эскулапом. Вы скажете - а что у них других тем не было? Я отвечу: "А попробуйте найти тему на пустынной зимовке в отсутствии не только телевидения, но и радио".
  
   Однажды вышеозначенную спитую парочку разбавил своим присутствием врач из села Пижма. Он заехал справиться о здоровье зимовщиков. Такое, обыкновенно, годовое медицинское любопытство предписывала ему врачебная этика и график профилактических осмотров вверенного района, размером превосходящего немалое европейское герцогство.
   После второй разговор непроизвольно коснулся несчастной лошади, угасающей на глазах. Услышав печальную историю, врач удивился чудесам природы, лишившей животное самого необходимого.
  
   Когда наливали по третьей, заезжий врач неожиданно оживился и начал приговаривать нечто невразумительное, посверкивая дьявольскими огоньками своих чуть раскосых от долгой жизни в природно-климатической зоне, с составным названием лесотундра, глаз:
   - Так-так-так, самое главное тут материал подобрать...
   Как объяснить то загадочное везение, которое посетило Усть-Колваты, а вместе с заготконторой и Каурку в лице этого не совсем трезво мыслящего врача? Может сие была воля Божья, а может "рука Москвы"? Скорей всего, второе.
  
   Этот врач закончил Московский мединститут по специальности стоматолог-протезист, года три работал на подхвате у какого-то хитрого дантиста. Кругооборот золота в клинике у разворотистого стоматолога, разумеется, был. Зубному врачу без такого атрибута протезного гешефта нельзя никак. А советская власть делиться своим золотым запасом вовсе не желала. Общественное столкнулось с частнособственническим и не оставило ему никаких шансов.
  
   Когда наставник сумел вовремя отбыть в страну обетованную, козлом отпущения сделали его молодого коллегу. По этому делу состоялся образцово-показательный суд с прочувствованным обвинительным спичем прокурора и отрепетированными речами свидетелей злоупотреблений в ротовой полости. Врача направили отогревать зону строгого режима в северный край теплом собственного тела за экономические преступления с коронками пациентов.
  
   Отсидев два года, врач отбыл на "химические" вольные хлеба. Только работать теперь ему приходилось не дантистом, а и терапевтом и хирургом, и педиатром... В общем - единственным дипломированным врачом в этом "медвежьем углу". Итак, перед начальником заготконторы сидел самый, что ни на есть, зубной протезист, а это ли не удача! Трое единомышленников (а теперь это были не просто собутыльники!) стали решать, какой использовать материал для протезов. Остановились на станиоли (сплав олова).
  
   Дантист, знакомый с уголовным миром уже не понаслышке, самолично устанавливал станиолевые коронки не одному "пахану" поверх почерневших от чефира зубов. Решение тройка заговорщиков закрепила очередной спиртовой ёмкостью и улеглась спать возле уютно потрескивающей поленьями русской печки.
  
   Наутро дантист съездил в посёлок за материалом для лошадиного протезирования, начальник заготконторы договорился с кузнецами, и к вечеру Каурка уже могла самостоятельно жевать сено блестящими челюстями из жёлтого станиоля. Лошадь привыкала не слишком долго. Через неделю она уже и не ощущала никаких неудобств в пользовании новым рукотворным инструментом, умело засунутым в лошадиную пасть заботливым ветеринаром и вечно нетрезвым дантистом.
  
   Каурка ожила, стала быстро набирать вес. Поначалу народ в заготконторе шарахался от её "золотой улыбки", когда Каурка упоительно ржала, явно с кокетливой целью ознакомить всех присутствующих с содержимым своего роскошного рта. К концу забоя все уже привыкли и перестали обращать внимание на необычную лошадь. Такое невнимание к собственной персоне сильно обидело Каурку. Она стала капризной, вздорной и норовистой. То и дело стремилась ухватить возницу своими новыми блестящими зубами, отказывалась ехать в нужном направлении... Одним словом, почувствовала себя благородной.
  
   Пока шёл забой, на животное с аристократическими капризами некогда было обращать внимание. Но когда работа закончилась, начальник заготконторы понял, что с такой несговорчивой кобылкой ему дальше не по пути. Срочно собрали заседание в составе всё той же троицы, которая и спасла Каурку от голодной смерти. Теперь вопрос стоял более прозаически: "Зачем в конторе бесполезное, ленивое животное, возомнившее себя "принцессой крови", и что с ним делать". Бросить жёсткое "на колбасу" никто из троицы не решался - это всё равно, что собственноручно задушить спасённого тобой младенца...
  
   Когда звёзды на морозном небе стали меркнуть, пока совсем не растворились в лучах бледно-розового светила, когда мутные взгляды с трудом отталкивали тяжёлые головы от стола с нехитрой закуской из омулёвой икры с мочёной морошкой, пришло решение. Лошадь передали в одну из зон в качестве дара от заготконторы.
  
   Зеки встретили её феерическое появление дружным ржанием. Каурка сразу стала всеобщей любимицей - здесь "святая" троица не ошиблась. И ещё не один год в этой зоне в ответ на сиятельное ржание лошади паханы "в законе" обнажали свои коронки того же замечательного металла.
  
   - Вот такая байка, - закончил свой рассказ Портупеев. - Хотите верьте, хотите - нет. Но факты - упрямей самого упрямого осла, и они, эти факты, говорят в пользу того, что нет ничего в мире, что не могло бы случиться, если за дело берутся люди со смекалкой, умением и желанием.
  
   Немало у меня историй приключалось за долгую трудовую жизнь, что с животными связаны. Вот и ещё одну припомнил.
  

9. ЗМЕЯ

   - В конце декабря подгадал я отпуск, чтобы на Новый год погостить у своего родного брательника. Живёт он с женой в отдалённой деревне на севере Красноярского края. О том, как добирался в эту глухомань, - отдельная история. Но добрался, последний участок пути, преодолев на санях с пьяным в хлам извозчиком, который нередко терял дорогу в дебрях мощных сугробов, среди которых то и дело что-то зловеще сверкало.
  
   Я подумал, не иначе - волки, но возница со всей присущей ему правдивостью и прямотой заявил, дескать, это одичавшие козлы, которых потеряли из одного колхозного стада ещё осенью. Их в округе никто не боится. И в лес ходить тоже не страшно: раз козлы свободно по лесу разгуливают, то волков, похоже, там нет совсем.
  
   Часам к девяти вечера я уже обнимал брата и всю его семью. Делать это приходилось на ощупь, так как в те годы начала торжества частной собственности электроэнергия доставлялась в глухие Сибирские деревушки весьма нерегулярно, а попросту - она присутствовала всего четыре-пять часов в сутки. Зажгли керосинку и сели за стол.
  
   Канун Нового года, встреча гостя долгожданного, - сам понимаешь, дело быстро не закончилось. Сидели почти до двух ночи. Но, однако, пора и спать ложиться. Постелили мне, и я дрыхнуть завалился. Но, надо заметить, что перед сном ещё литрушку молока приговорил. Соскучился по натуральному...
  
   Нужно ли объяснять, что примерно через час со мной внутриорганизменный конфуз приключился? Молоко-то своё, жирное - вот желудок и не справился. Что делать? Удобства во дворе. А на улице, как назло, - хоть глаз выколи. Бужу брата, чтоб дорогу показал. Он задал мне генеральное направление фонариком, и я отправился. Нашёл скворечник и на гнездо уселся.
  
   Сижу в полудрёме, мечтательность этакая случилась. Думаю о жизни, встрече Нового года, деревенском бытии... Хорошо, в общем, сижу. Вдруг какие-то посторонние звуки меня отвлекли - будто шипит кто-то. Воздух морозный, тихий, слышно хорошо. Нет, думаю, показалось. Однако шипенье стало сильнее и приобрело зловещие оттенки. Неуютно сделалось, мерзопакостно. Всё, пора спать идти...
  
   И тут, чувствую, что я не один в этом уединенном домике на краю заснеженного огорода. В темноте что-то шевелится. Что-то отвратительное и мерзкое, отдалённо напоминающее кобру, которую факир дудкой дразнит. Сердце опустилось ниже спущенных штанов, его удары заглушили отвратительное шипенье. "Змея!" - пронеслась мысль.
  
   Понятно, что такая фантазия могла появиться только в не совсем трезвом мозгу - откуда в 20-ти градусный мороз посреди Сибири кобра возьмётся, сам подумай? Ужас сковал всего меня, а не только члены, как пишут в приключенческих романах. Никак - чёрт шутит! Я уже начал прощаться с жизнью, но тут, о, счастье, движение снова вернулось ко мне...
  
   С дикими воплями я вылетел из деревянного строения и упал в сугроб. В доме зашевелились на звук, напоминающий предсмертный стон раненого изюбря, зажглась керосиновая лампа, и на крыльцо вывалило всё братово семейство. Представляешь, что они увидели? Дверь в уборную открыта, рядом в снегу с голой задницей лежит мужик и орёт благим матом.
  
   Брат ничего поначалу выяснять не стал, а быстро провёл эвакуацию моего почти безжизненного тела в дом. Ни на какие вопросы, естественно, я отвечать был не в состоянии. Братуха взял керосиновую лампу и ушёл с ней на улицу, чтобы самостоятельно обличить злодейского ворога. Вернулся через пять минут со смехом.
  
   Оказывается, накануне моего приезда, брат решил зарезать гусака к столу. Но тот, спасая свою жизнь, сумел вырваться и скрыться в сугробах. Целый день его искали, но не смогли найти. Подумали уже, что хорьки или лисы расправились с гордой птицей. А эта бестия, оказывается, провалилась в отхожее место и мирно там дремала, пока мой желудок не призвал меня к ответу. И вот когда на голову гордого гусака полились выжимки цивилизованного желудка, отравленного натуральным деревенским продуктом, он решил, что не потерпит надругательства над своим уязвлённым самолюбием и начал злобно шипеть, высовывая голову из отверстия в полу в поисках обидчика.
  
   Я его простил. И не просто простил, а вытребовал у брата амнистию для своего крестника. Правда, гусь ещё примерно с неделю источал неземные ароматы, но ядрёный морозный воздух и чистый снег помогли ему справиться с комплексом неудачника.
  
   С тех пор я всегда беру с собой фонарь, если волей случая пользуюсь деревенскими удобствами и предварительно провожу рекогносцировку на месте. Так-то, девчонки.
  
  
  

10. НЕВОЗМОЖНОЕ СТАЛО ВОЗМОЖНЫМ

(главная у лётчика мечта...)

   - Услышал недавно историю, которая на самом деле имела место быть в диапазоне реальных фактов, а не эфемерного мифотворчества. Рассказал её мой бывший коллега по работе на северах, а ему поведал насколько удивительную, настолько же и обыденную легенду-быль человек, который оказался непосредственно связан с главным героем нижеописанных событий, - такой замысловатой тирадой начал Станислав Петрович Портупеев обеденный перерыв группы "Лесоподвал". Весь мужской состав коллектива, включая звукооператора, находился в ожидании, пока бэк-вокалистки наметают на круглый стол что-то вкусное поверх синтетической скатерти-политбранки из магазина "Техно-мы".
  
   На слова Стаса все отреагировали по разному.
  
   Фиников округлил и без того огромные глаза, Ассодулло Терентьев приоткрыл рот, подготовив его для посещения сказочной, отнюдь не пластилиновой, вороны. Драмсов вытащил беруши из воспалённых ушей, а вокалистки второго плана перестали шушукаться и посмеиваться. А где же был в это время лидер "Лесоподвала" Сеня Плесняков? Ах, да, он отбегал по одной из насущных человеческих нужд. Вот уже и возвращается. Все готовы?
  
   Тогда слушаем Станислава Петровича.
  
   - Произошло это в начале 90-ых годов. В Соединённых Штатах не Мексики, а её северного соседа, проводился некий авиационный салон, а, может быть, и какой иной аэрокосмический праздник. Точно назвать город не берусь, поскольку не очень хорошо знаком с экономической географией США, в отличие от американских школьников, которым перечислить сотню промышленных центров Европы, что мёду лизнуть в охотку. Могу, конечно, предположить, что где-то в районе Далласа дело происходило, на базе учебного центра авиакомпании "American airlines".
  
   Авиасалон авиасалоном, а в свободное время всем участникам - занятия по интересам. В делегацию России каким-то чудесным образом попали двое или трое лётчиков-испытателей. То ли у чиновников от авиации приключились более срочные дела по налаживанию связи с оффшорами (дело-то новое), то ли премьер только недавно в очередной раз сменился и демократизм демонстрировал повсеместно на базе своего небывалого словарного запаса и жизненной энергии, выраженной в харизматическом извиве густых, но уже не узкопартийных бровей. Неизвестно мне это со штурманской точностью, врать не стану.
  
   Скажу только, и настоящий факт, пожалуй, сам по себе достаточно интересен, что один из приглашённых лётчиков (назовём его Михалычем), оказался пенсионного (довольно молодого для испытателей) возраста, и, мало того, списан был из действующих за свой неуживчивый характер. Испытатели - товар штучный, ими просто так разбрасываться не станут. Таким образом, получается, сильно кому-то наш герой хвост прищемил, если ему на дверь указали, пока он ещё в полном творческом расцвете находился.
  
   Уж, его-то появление в российской делегации можно точно отнести к проказам Фортуны. Проще говоря, ни в какие рамки такой расклад новорусской эпохи не вписывается. Демократизм дальше Садового кольца прорастал неохотно. А... хотя... может быть, как раз таким вот затейливым образом наше раздемократиченное за относительно небольшую заокеанскую мзду руководство хотело проводить лётчика в последний путь... на жидкое пенсионное довольствие, напоминающее густотой тюремную баланду.
  
   Но это всё словеса, не более. Вернёмся лучше непосредственно к действию.
  
   Российским испытателям пришлось по душе предложение организаторов полетать в учебном центре на тренажёрах. Ну, не совсем-таки, полетать: экскурсия, в общем, сначала. А дальше - как кривая американского маловероятного разгильдяйства вывезет. Авиационный учебный центр в Далласе (а, может, и в Калифорнии), нужно отметить, высочайшего технического уровня. На некоторые виды авиационной техники использовалась настолько совершенная тренажёрная аппаратура, что пилотские удостоверения местные курсанты, или, может быть, кадеты (так у американцев принято) получали, так ни разу и не совершив полёт на реальной матчасти. По крайней мере, об этом было написано в рекламном буклете, который наши испытатели полистали накануне посещения авиационного комплекса в гостиничном номере на сон грядущий.
  
   Впечатления от увиденного в центре превзошли все самые смелые ожидания. Чистота, порядок, кондиционированный воздух высшей степени комфортности, что касается его влажности и отсутствия пыли. Обслуживающий технический персонал без толку с паяльниками не бегает, ногами не суетит, матом тренажёры не обкладывает и монтировкой "разобрать это уёбище на запятые" не грозится.
  
   Хозяева видят, какой оглушительный эффект эмоций нарисован на лицах лётчиков из отсталой "Раши" и предлагают полетать на любом приглянувшемся тренажёре. Для второсортных лётчиков из третьесортной страны, вроде как, не жалко.
  
   Какой же авиационный фанатик (а только такие и работают испытателями) откажет себе в удовольствии попробовать свои таланты на новой технике, пусть даже и в тренажёрном варианте? Верно-верно, зря я испортил предыдущую фразу вопросительной интонацией, если уж и сам-то вопрос оказался до такой степени риторическим.
  
   Действующие лётчики решили отдать предпочтение тренажёрам современных аппаратов тяжелее воздуха, полетали после небольшого ликбеза о назначении приборов и рычагов управления, посадили самолёт, дав лёгкого "козла" (всё-таки впервые на этом виде, не обессудьте), и успокоились.
  
   А вот Михалыч подбирал себе "напарника" долго, как цыган лошадь на ярмарке сватает. Всё ходил по просторному ангару, будто прицениваясь, пока не остановил свой взгляд на далеко уже не новом двухмоторном "бомбере". Точнее, на его, "бомбера", тренажёре.
   - Что ж, - сказал старый ас, - ничего жеребчик! Сейчас я его обуздать попробую.
  
   Внимательно выслушав инструктора тренажёра, прибегнув к помощи переводчика, Михалыч уселся в кресло командира и произвёл пробный взлёт. Вслед за этим, оставшись собой недовольным, он попробовал управляемость машиной в наборе высоты и при полёте на эшелоне. Посадку, к удивлению инструктора, произвёл уже очень уверенно. Будто взлетал не Михалыч, а какой-то новичок, но затем уступил левое командирское кресло мастеру.
  
   Испытатель не удовлетворился своим полётом. Он попросил вторую попытку и теперь летал уже, как "у себя на огороде" (была у Михалыча такая присказка). Остальные члены делегации терпеливо ждали, пока старый мастер-пилот "не наиграется". Думается, зря они замыслили успеть посетить бар с целью потратить командировочные доллары ещё до ужина. Дело затягивалось не на шутку. Обычный аттракцион для приезжих превращался в мастер-шоу для хозяев.
  
   Когда Михалыч посадил "бомбер" в четвёртый раз, он отважился попросить инструктора ввести какую-нибудь неисправность. Лётный час на тренажёре стоит дорого, хоть и не столько, как на реальном самолёте, но всё же. Однако кодекс гостеприимного хозяина не давал инструктору прервать развлечение старого испытателя внезапно. Он призрачно намекнул переводчику на "ласт тайм", а сам приготовился потерпеть ещё пару попыток, зная приставучесть и азарт "этих славянских дикарей".
  
   Михалыч, который овладел техникой пилотирования двухмоторной "коломбины" так же легко, как когда-то, будучи молодым лейтенантом, овладевал всеми представительницами женского пола, которым посчастливилось служить или работать в воинской части NNN, успешно справился с введённой неисправностью. И, будто не поняв переводчика о последнем разе, вовсе не думал выходить из-за штурвала. "Another неисправность" инструктор вводил, скрепя сердце. "Всё, хватит. Это уже переходит все разумные границы, - думал он. - Последняя попытка, и аэродром закрывается".
  
   Но то, что случилось после очередной посадки, смяло все благопристойные мысли американского авиационного клерка. Михалыч попросил ввести "полный отказ одного из двигателей" перед самой посадкой. Инструктор, вежливо плюясь английскими словами, объяснил, что "данный тип самолёта не может приземлиться на одном двигателе... В ПРИНЦИПЕ... НЕ МОЖЕТ!", и не пора ли вам, дескать, гражданин "рашн кэптэн", "гоу нахрен, плиз". Михалыч обиделся:
   - Чё запереживал, чертила нерусский? Боишься, что сяду, а тебе слабО? Давай, заводи свою шарманку, к ядреней маме... и - от винта!
  
   Инструктор махнул рукой, мол, пусть бьётся дурак упрямый. Старый испытатель с трудом вывел машину к торцу ВПП, удерживая штурвалом неумолимо нарастающую болтанку с односторонним креном. Ещё бы чуть-чуть... Но не хватило высоты. Инструктор смотрел с видом: "Ну, что, убедился? Нельзя посадить на одном движке. Не-льзя! Импосибл!" Смотреть-то смотрел, но уже не настолько уверенно, как прежде. Это примерно так же, как если бы на глазах заядлого игрока шарик на рулетке раскололся и выпал одновременно на два номера. Хотя и оба чёрные оказались вместо красного, но по номиналу обложили с двух сторон.
  
   Поэтому не было ничего удивительного, когда вторая попытка посадить "бомбер" на одном двигателе прошла без предварительного скандала и, мало того, успешно. В этот раз Михалыч был на высоте. Он отогнал "коломбину" на "стоянку" и, вытерев пот со лба, закурил беломорину. Курить в тренажёрном центре, разумеется, нельзя, но никто Михалычу не возражал, замечаний не делал. У персонала руки были заняты продолжительными аплодисментами, временами переходящими в реактивную авиацию.
  
   Михалыч скромно сделал две затяжки, загасил окурок заскорузлыми мозолистыми пальцами и аккуратно положил бычок во внезапно возникшую перед ним пепельницу. "Ишь, заразы, как расшаркались", - констатировал увлечённый дуэлью с аэродинамикой аппарата тяжелее воздуха старый испытатель. Он, честно говоря, был готов засунуть окурок в карман единственного костюма, если бы не эта оказия. Но костюм свой бостоновый, сшитый лет 15 назад одним разворотистым евреем по сходной цене, Михалычу ничуть не было жалко. Нет, не в престиже Родины дело. Просто характер такой у человека.
  
   Ещё в детстве не могли его остановить, когда с бычком силой тягался. Нет, не с сигаретным, с настоящим. Дурость, казалось бы, но характер испытателя тогда состоялся. "Слышь, парень, - обратился он к переводчику, - скажи этому мистеру, пусть сразу двигатель гасит. Я на одном взлетать буду". Инструктор усомнился в собственном слухе и перестал адекватно воспринимать обстоятельства внешнего мира, всё время повторял что-то про "крэйзи рашн пайлот", но, тем не менее, просьбу Михалыча выполнил. Не сразу. Минут десять спорил, как заевший патефон. Но всё же выполнил... таки... После того, как русский ветеран от авиации объяснил ему конструктивное расположение интимных мест непосредственно "бомбера", его двигателей, элеронов, триммеров и всех дюймовых размеров вместе взятых. Отдельной строкой в этом лексическом великолепии возвышался belle-этаж, на котором уютно расположился инструктор тренажёрного центра в окружении своих родственников, включая троюродных.
  
   К моменту взлёта вокруг тренажёра с Михалычем собрались все, кто наличествовал в авиационном центре. Тишина стояла гробовая. Ветеран поплевал на руки, снял пиджак и галстук, перекрестился и порулил на ВПП. К моменту, когда "бомбер", припадая на один бок и почти натурально попёрдывая, поднялся чуть выше приводного маяка, а затем медленно, но уверенно, стал выходить на эшелон, дверь в ангар распахнулась, и на пороге возник импозантный представительный мужчина довольно преклонного возраста с седыми бакенбардами, украшающими идеальную форму роскошного черепа. Он был слегка приголублен духовным параличом и антисоветским маразмом с личным клеймом Гарри Трумена в уголке политического диагноза.
   - Дженерал, дженерал... - зашептались штатовцы.
  
   Как оказалось, это был генеральный конструктор "бомбера", который так безуспешно пытался разложить на запчасти Михалыч. "Мастер чифа" пригласили срочно приехать, чтобы он смог собственными глазами взглянуть на метафизическое чудо.
  
   Действительно, по результатам расчётов и эмпирических данных из аэродинамической трубы получалось, что самолёт никак не мог успешно приземлиться с одним исправным двигателем и, тем более, взлететь.
  
   Тем временем Михалыч продемонстрировал пойманный кураж в режиме "взлёт-посадка" "на бис", а притихшая публика тупо массировала изумлённым взором выносные мониторы, не веря собственным глазам.
  
   После удачного приземления лётчик вышел из кабины, и конструктор увёл его куда-то в недра центра, уговаривать русского аса стать инструктором-испытателем при его КБ. Никто из нашей делегации даже ойкнуть не успел. А ведь там не только люди от авиации были, сами понимаете...Прозевали компетентные органы момент, когда требовалось стреножить испытателя, что твоего необузданного жеребца, и в гостиницу по-тихому вывезти... возможно, в наручниках. Чтобы не успел предать, как говорится. Демократия демократией, а замашки комитетчиков ещё не успели поменяться к тому времени.
  
   Представителям доблестных органов, которые тогда всё ещё несли свою невидимую службу на благо Отечеству, правда, уже не так яро и нагло, как их коллеги-предшественники от груди одного безобразно демонтированного памятника чистым рукам, горячему сердцу и холодным пяткам, ничего не оставалось делать, как пойти и надраться отвратительным первоклассным виски "Джонни Уокер" в предвкушении увольнения.
  
   Но увольнения не последовало, поскольку руководитель делегации проявил чудеса изобретательности в восстановлении Михалыча на лётно-испытательной должности. За полчаса управился. Без "мобильника", между прочим. Где Москва, а где Даллас? Вот это оперативность!
  
   А вы говорите - лётчик от Бога. Да, у нас таких, знаете сколько? Вот, а я не скажу, зная состояние нашей нынешней авиации.
  
   И что нынче с тем конструктором, и где теперь Михалыч, мне неведомо, а известно лишь одно - гениальность в профессии всегда сильнее математики, а душу лётчика не заменит никакая аэродинамическая труба. И быть посему!

_ _ _

  
   Репетиция в этот раз прошла очень плодотворно. А вы говорите, что патриотизм нынче не в моде. Враки - всё это!
  
  
   скомпоновано 20 сентября 2009 г.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"