Попив чаю ранним утренним ланчем, мы со Славиком набросились на картриджи для "лазерников", не оставляя им ни малейшего шанса остаться не заправленными. В процессе трудового подвига Салеев рассказал мне историю из своей приватной жизни, подходящую, как говорят, к случаю.
- Как-то на днях пришёл ко мне нерусский.... - начал Салеев.
- Татарин, что ли? - не совсем интеллигентно перебил его я, зная ироничное отношение Славика к собственной национальности. Он усмехнулся только, ничуть не обидевшись. На бестактность Рабиновичей не принято обижаться в нашем кругу.
- Да, нет! - продолжил Слава. - Чёрный ко мне пришёл!
- Негр? - снова сострил я.
Славик опять не обиделся. Так тоже принято в нашем кругу. Но не для всех. Только для Рабиновичей. Остальные могут и под раздачу угодить.
- Если бы негр, то я бы так и сказал, что "гуталин-малай"1. - Незлобиво продолжал Салеев.
- Так чёрный и не русский? - Я уже давно понял, о ком шла речь, но просто продолжал дурачиться.
- Именно! Хозяин жизни, чтоб ему! Дзурикелло, блин! - вполне серьёзно заметил Славка.
Дзурикеллами он называл всех представителей Кавказа, невзирая на их этно-генетическую принадлежность. Не знаю, знаком ли Салеев с произведениями Думбадзе, но по какому-то странному стечению обстоятельств имя главного героя одного из самых светлых произведений батоно Нодара2 стало носить для него какой-то негативный окрас. Впрочем, ничего, наверное, в том удивительного нет. Имя Кирилл для Салеева тоже означает человека не просто неприятного в общении, но и неприятного во всех отношениях. Вот такой он человек своеобразный - мой друг: любит при общении относить людей в какой-то определённый класс, идентифицируемый именем или прозвищем.
Только относительно "Рабиновича" никогда нельзя предсказать однозначно. Фамилия эта в Салеевских устах звучит по-разному: то по-отечески нежно и даже чуточку восторженно: "Ну, надо же - каков Рабинович, вы подумайте!", то равнодушно-презрительно: "Да-а-а... Рабинович тут один, не бери в голову", а то и с ярким негативным окрасом: "Вот Рабинович, ёпст! Надо же... давно, видать, в чужих руках не обделывался!"
Но оставим филологические изыски с педагогическим уклоном лукавым менторам-либералам, а сами вернёмся в то самое "на днях", когда моего друга Славку Салеева посетил некий "Дзурикелла".
То, что случилось дальше, опишу со слов Славика. Напомню только, что руки у Салеева золотые. Он, что называется, на дому ремонтирует всяческую оргтехнику: от обычных видеомагнитофонов, до цифровых видеокамер и ноутбуков "яблоко в макинтоше". По этой причине (слухами-то земля полнится) в его квартире очень часто раздаются телефонные звонки и стук во входную дверь от потенциальных клиентов. Бывшие заказчики рекомендуют мастера своим друзьям и знакомым. Вот именно поэтому и знает Салеева практически весь город.
Итак, итожу: постоянно выводящий жалкое, но громкое подобие мелодии "I just call..." "дедушка Panasonic" и перелив дверного звонка - привычное дело в Славкиной квартире. Его жена, Верочка Ивановна, легко и без предварительной подготовки смогла бы работать приёмщицей в мастерской электронной аппаратуры - так часто ей приходится становиться секретарём референтом в отсутствие супруга.
У клиентуры Салеева обычно принято сначала по телефону договариваться о встрече, а уж потом лично к мастеру приходить. Но не в тот раз. Заказчик появился без звонка - будто с неба свалился.
Слава открыл входную дверь. На пороге высился крупногабаритный - "тебя-то раза в три поширше" - породистый азербайджанец. Золота у него не было разве что на инкрустированной национальным орнаментом кобуре телохранителя, который тёрся поодаль и выглядел куда как монолитнее хозяина. Этот парень - наверняка тоже из края шельфовой нефти и ароматнейших персиков. И поскольку, по словам Славки, инкрустация выглядела настоящим кубачинским чернением по серебру, я подозреваю, что пули в обойме у секьюрити оказались бы отлиты из наиблагороднейшего металла самой высокой пробы, если б он позволил расснарядить свою пятнадцатизарядную "беретту" любопытствующей публике.
С места в карьер "Дзурикелла" приступил к делу. Тон его речи не терпел возражений:
- Ты Салээф? Выжу - ты. Сабырайса, тарагой! Паэхали! Там всо эта увыдыш.
Славик понял, что возражать не имеет смысла, поскольку такой замечательно большой представитель сынов Гейдаровых попросту утащит его силой. Об этом свидетельствовали и соскучившиеся по настоящей работе бицепсы телохранителя, которые готовы были порвать кожу "косухи" одним своим лёгким вздутием. Салеев только поинтересовался, что сломалось, чтобы иметь представление, какой с собой инструмент брать.
Посетитель сообщил очень коротко:
- Сэракс, блать, нэ фотаграфыруит!
Славику такой кодированной фразы на диалекте разведчиков-любителей оказалось вполне достаточно, чтобы понять, чем ему предстоит заниматься в ближайшее время. У мусульман, вероятно, всегда так всё обустроено, что они друг друга с полуслова понимают. Ой, слышал бы меня сейчас Салеев! Точно бы удостоился я звания Рабиновича в совершенно отрицательном значении этой знаменитой фамилии.
Навороченный джип "паджеро" быстро доставил мастера с заказчиком и телохранителем в "офыз". Офисом оказалась небольшая однокомнатная квартира, совершенно "убитая" предыдущими владельцами. Комната была забита порожней тарой из-под овощей-фруктов - под самый потолок. А посередине пустой кухни красовался породистый, как и его хозяин, RANK XEROX, у которого внезапно закончился корм. Славик деловито растелешил копировальный аппарат так, что тот без стеснения представил все свои внутренние органы на суд присутствующих. Пока продолжалась эта эротическая процедура, "Дзурикелла" голосил тонким бабским визгом с характерными южными нотками:
- Тарагой! Угол, навэрнаэ, кончился? Где угол бэрут? Скажишь, нет? Мнэ сыртыфыкат дэлат многа нада. Тавар вэзут два вагон дапална. Ынспэктор злой будыт, эсли сыртыфыкат нэту. Давай, дарагой, выручай. Да?! Куда этат угол сыпат знаиш? Маладэц! Так гдэ угол бэрут?
- На вокзале, - пояснил Славик. - Поезжай на вокзал. У проводников в любом вагоне уголь есть. Попросишь - дадут. Тут немного и требуется. Всего полведра. Только мелкого бери, без камней.
Сказал Славка и забыл тут же. Только на улыбку рыночного Гарун аль-Рашида взглянул и предположил про себя: мол, парень с юмором - понять должен. А руки Славика уже в процессе: по давнишней привычке картридж раскидывают на запчасти. Увлёкся он и не заметил, как заказчик исчез куда-то пулей - ага, той самой золотой пулей из "баретты" телохранителя - со словами:
Один только охранник и остался в уголке. Сидит на табурете, суставами на пальцах щёлкает. Видать, к будущим сражениям за всеобщую рыночную справедливость готовится. Недосуг на этого бойца Славику смотреть. У него тонер двухкомпонентный с собой имеется, руки работящие жжёт. Времени нет слушать музыкальные звуки азербайджанского народа, извлекаемые охранником из своих конечностей. Тут ему и застойный дух заколдобевших носков не помеха. Вместе с фруктовой тарой, что ли те носки хранят хозяева? Впрочем, некогда об этом думать. Славка, он ведь знаете, какой? Дело для него - прежде всего: прежде развлечений, русской бани и воспоминаний о службе "на морях". Побочные явления никак его не отвлекают, лишь в дальних уголках памяти откладываются. Для потомков? Может быть, и для них тоже. Не исключено!
Когда Славик аппарат собрал уже и в работе проверил, появился "Дзурикелла". Лицо его было немного растеряно.
- Слушай, тарагой, такые эти правадныки бэспрэдэльщыки! Нэ далы угол! Гаварят, чта савсэм я дурак такой. Нэт у них угол тля сэракс машынка. Толко тапит вагон эст. Я им дэнэг сувал многа тва. Нэ дали угол. Мэнтом пугалы. Я ым гавару, что сам дуракы пратывный. Я жэ панимаю, шта угол мэлкий нужэн для мнэ серакс исправлят фатаграфий картынка дэлаит. Ани толко сэмэются, гаварат в катэльный ищы угол. Мы дават нэ будым. Иэх! Нэ взял с сабой Магомэт. Так бы ых заставил угол дават, - такую примерно речь вёл озадаченный заказчик.
Каких трудов стоило Славику не засмеяться, я, наверное, даже предположить не могу. Но то, что он не засмеялся, это точно. В противном случае Салеев, пожалуй, не смог бы и рассказать мне эту историю. По крайней мере, в ближайшее время. А возможно, и вообще - стало бы попросту одним татарином на свете меньше.
Салеев очень корректно объяснил заказчику, что у него немного "был угол для сэракс машынка аппарат", которым он и заправил копир "Дзурикеллы". От пакетика с блестящим воркутинским антрацитом, который настойчивый азербайджанец всё-таки набрал возле какой-то котельной, Славик благоразумно отказываться не стал. Сказал, что пригодится когда-нибудь. А "Дзурикелле", конечно же, посочувствовал. Дескать, стрелять этих наглых проводников МПСовских, не перевешать. Алиева на них нет! Что касаемо до оплаты, то рахат-лукумом Салеев целую неделю семью кормил на свой гонорар. А может, даже и больше. Я не проверял.
Теперь уже, спустя почти месяц после описанного события, "Дзурикелла", по всей видимости, наверняка узнал-таки, каким порошком ксероксы заправляются. Но, тем не менее, претензий Славику предъявлять не стал - вероятно, чтобы не приклеилось к нему позорное погоняло Кочегар.
И именно для такого элитного заказчика Славик хранит в отдельном пакете подарочный угольный набор от азербайджанской фруктовой мафии. Вдруг действительно пригодится.
За разговором мы со Славкой не заметили, как завершили работу.
1 - гуталин-малай - составное существительное, придуманное Салеевым, где "малай" на татарском означает "мальчик", а гуталин - чёрный крем для обуви; а вместе эти два слова, связанные дефисом, в понимании Славки идентифицируют чёрного, как гуталин, мальчишку - то есть, негритёнка;
2 - автор имеет в виду известную повесть Нодара Думбадзе "Я, бабушка, Илико и Илларион".