Чваков Димыч. Чапасики от Бавла Пюре

Чапасики от Бавла Пюре или кюре в кювете

АЛЛЕГОРИЧЕСКИЙ КОНЦЕПТУАЛ

(современная камерная пьеса-андеграунд в духе не стихающего перманента с условным сроком отбывания)

пьеса исполняется без антракта, зрителей и чувства меры

Действующие лица и судебные исполнители:

Ведущий, он же хедлайнер, он же утешитель, он же Ев'Гений Горшковец. От сумо и трюмо не зарекается, любит развести на жалистном.

Чапай, он же Папа, он же Зёма, он же Керя, он же Гулял-по-Уралу. Красноконный командарм. Одет в Сивко-Бурку, затянут в лосины, обожает шевелить чугунком и публично срывать белогвардейские мундиры с южно-уральских паслёновых. Любит бывать наездами у классика современной литературы П.Е.Левина. Обычно, по Пустоте душевной, наезжает на бронепоезде.

Бавел Пюре, он же кюре одного швейцарского кантона, побратима Южно-Уральского синтетического прихода имени святострастца Чапая альпийского. Глюк (но не композитор) первой волны. Умеет наблюдать часы. Глубоко несчастен.

Питер, он же Петро, он же "Эй, ты, мещанская рожа!", он же Пётр Авангардиди. Форточник из "бывших", уроженец Малой Одессы. В трудные годы перестройки батрачил извозом на маршруте Кремль 9 - Шереметьево 2.

Мэри Энн, она же Анна, она же Пулемётчица. Подруга Питера. Бывшая подруга Чапая. Бывшая из бывших. Всегда готова, как из ружья, любит выпить послепервойвторойтретьейнезакусывая, не любит кланяться пулям, антрепренёрам, меценатствующим мизантропам с филантропической харизмой и "этому чёртову спонсору". Обычно несёт при себе косу и авторитарные глупости.

Фурман (с образанным "ов"), Семён Маркович. Летописец по жизни, писатель-классик по рождению. Любит завернуть! Предпочитает козырнуть красным словцом, чёрной мастью и розовыми очками поверх голубого трико вместо того, чтобы наращивать Чапайские тиражи. Наездами из Лондона.

Блюхер, он же Керя Синий. Красный до синевы командарм. Говорит неохотно, хотя и вдохновенно, в основном междометиями. Но, бывает, что и вполне осознанными фразами. Политграмотный до внутрипартийного помутнения. Знает лично "Апоссионату", Спасиботоварщусталинузанашесчастливоедетство, Мойдодыра и дядю Миню с Опорчненского православного рынка, шо в Амстердаме-городе.

Братва, она же массовка. Живёт, понятное дело, по понятиям. Не верит ни в Чубайса, ни в "Баунти", ни в "Ночной дозор". Постоянно обитает в СИЗО.

Газета "Искра возгаряша", она же просто Газета. Сигнальный экземпляр, полученный методом нелинейного почкования от ТОЙ САМОЙ Ленинской "Искры". Обычно ею играет революционный ветер в на жутких улицах захваченных станиц, страниц и границ разумного.

Расстрелянный белогвардейский офицер. Замаскирован под Конституцию Урало-Чапайского вольного края, УЧВК - сокращённо. Лежит и не отсвечивает. Крайним образом толерантен, склонен к консенсусу, полноте и прочим излишествам. То ли дышит, то ли не совсем. Понять практически невозможно.

ПРЕДТЕЧА

На сцене перед занавесом прогуливается Ведущий. Глаза его чище собственных помыслов. Он рассуждает о непреходящих ценностях.

Проза - его второе, не сценическое, имя... Но пока говорит поэзия, утешитель должен следовать волшебной строфе, выплетаемой Пегасовыми копытами.

На фоне "Оды к радости" звучит стильный судьбоносный вирш, которым Горшковец завлекает закадрового зрителя отдаться мечтаниям и прочему ментальному сибаритству. Стишок получился зажигательным вроде эскимосской парилки (Copyright Юрий Иванов).

ВЕДУЩИЙ (манипулируя общественным подсознанием):

По углам иглу угли,

Голый лама гулял в Google-е,

Иглою гололёд в лад подгаживая...

Грозой гадал, не лажа ли?

Глаз ниц возница

Газ сглазил на границе!

ГУЛАГа газыри без лиц...

И, глядь, гладили груди Галиции

Гальцев Ю.Н. и князь Галицын!

Гагарин бы ими гордился!..

...голо-побрито-лицый!

Возница, возьми вицу!

Будем вскрывать панариций...

Ведущий делово откашливается и переходит на прозу жизни.

ВЕДУЩИЙ (завлекательно с кажущимся простодушием): Приходилось ли вам, дорогие зрители, коих мне никак не удаётся рассмотреть из-за собственной близорукости, бывать в Уральско-Чапайском вольном краю? До чего же там хорошо, друзья мои. Словами не передать того благолепия, которое имеет место в этих местах, до мозговой подкорочки живописных.

Пауза.

ВЕДУЩИЙ (про себя, отвернувшись от зала, делает пометки в записной книжице): Так-так, вот так я! Ай, молодчик... Придумал-то чего... Мозговой бывает горошек и косточка с вкусной сердцевинкой. А тут - мозговая подкорочка! Этакий красивый завиранс: корочка хлеба с костным мозгом. Сегодня я гениален! Вне всякого... Использую в новой повести... Назову её так... Костный мозг... Точно! Пусть критики сойдут с ума...

Пауза.

ВЕДУЩИЙ (вновь уютно расположился на любимом коньке): Бывает, приедешь в незнакомый город, наймёшь таксомотор, попросишь водителя остановить машину на тенистом бульваре. Выйдешь из душного автомобиля, потянешься, посмотришь в синее небо... Будто и не уезжал никуда... Вот я и говорю... Де-мо-кра-тия. Не нравится власть, можно её хоть по три раза в месяц наперевыбирать... Только б таньгу на праздничные мероприятия по поводу либерально-площадных приволий кто-нибудь бы ещё присылал из свободного мира. Душа просит праздника, господа! Она и раньше просила, но только ей не давали развернуть свою демократическую мощь в таком масштабе. А Чапай дал... Чапай дал свободы, а потом заодно и маху дал. Об этом-то и наша история.

Уходит... Занавес поднимается...

СЦЕНА 1. СТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

(присутствуют Чапай, Питер, Анна, Фурман, Блюхер притаился в сенях. Слушает сводку, что называется, из первых рук)

Слышит он, суть следующее:

Анна требует расстрела белогвардейского офицера.

Чапай мнётся.

Петро мечется, ему не по себе.

Фурман предлагает финансировать переобустройство Уральской республики по желанию заказчика и собственного демократичного разумения, предварительно расстреляв всех несогласных.

"Искра возгаряша" несёт белибердянские новости в раскрепощённые массы прогрессивных оранжегвардейцев обрывками своего естества...

КРИМИНАЛЬНЫЕ ХРОНИКИ:

Остатки героических усилий -

чтобы хранить манатки на гвозде!

И фраера патроны подносили,

и гоношились в фрерском гнезде...

ПРОХОККАЛИ:

Не хотите, не верьте... и всё же...

Фудзияма белела во тьме...

Проправительства наглые рожи

Мне японский испортили перл.

Чапай пытается осознать свою внутреннюю сущность... Анна снисходительно слушает. Петро снисходительно не слушает. Фурман, слышь ты, снисходит...

ЧАПАЙ:

Я сегодня гулял спозаранку,

Видел разных любезных господ,

Что намерены новыми танками

Защитить от соседей наш скот.

Весь фураж мы скосили исправно

Прошлым летом и думали: "Ша!

Мы с Европой вовсю равноправны,

Как почти что уже США".

Только тут неувязочка вышла,

Не дают нам не в ногу шагать.

Коли в НАТУ направлено дышло,

Неча танки СВОИ снаряжать.

ВТО, ясный перец, утеха

Не для тех, кто умеет ходить.

Без посредников может наехать

И себя без проблем прокормить.

Может, миром поладим, коллеги?

Ни к чему нам буянить опять...

АННА:

Не поймут тебя, блин, человеки,

Что намерились насмерть стоять!

ЧАПАЙ:

Анка, одумайся!

АННА:

Была Анка, пока вместе на площади ТОЙ ЗИМОЙ мёрзли... Теперь... Анна НА ШЕЕ! Наше мнение такое: неправильных мнений не бывает, если они МОИ. А все неправильные - ВАШИ! Я самая раздемократичная демократка, меня нельзя устранить или отстранить. Я символ! Я основа всего сущего на этой грешной земле. Воровство, стяжательство и непомерная жажда наживы на уровне фигуры государственного масштаба - это высшая благодетель. Кто хочет со мной поспорить, оппонируйте... Слабоваты у вас поджилки, господа подельщики. Крови бояться - мяса не едать...

Не зря я пулемётчицей звалась,

Не зря гасила кучмы с баррикады.

Два раза примеряла к туфлям власть,

Не подошла, пошита кривовато.

Но вот теперь схвачу её легко,

Я отгадала древнюю загадку:

Когда в тебе желанье велико,

Употреби скорей бульдожью хватку!

СЦЕНА 2. ЧИСТО ЧЕТВЕРГ ИЛИ БАННЫЙ ДЕНЬ

Чапай стоит перед образком команданте Че, вставленном в скромный киот, и творит нерукотворную молитву относительно ушедших дней в канун года оранжевого петуха, разносчика пожаров, птичьего гриппа и детской болезни кривизны в демократизме.

ЧАПАЙ (сдержанно и проникновенно):

В нелепом наряде из шкур лисопсовых пород

Гулял по тропинкам отчаянный лжец - Старый год.

Он песни похабные вместе с бандитами пел.

И, самая главная гадость - от нас уходить не хотел...

Мы как-то с бандитом не очень хотели играть.

У нас абсолютно без дур, вот такой завсегда ёпыр мать!

Мне, в принципе, тоже не очень стаканился год...

Чу! Где же пропал этот лживый и странный урод?

И в призрачном мареве праздника был он навечно прощён,

И встал у дверей за привратника, как со змеёй Лаокоон.

Усталая стелется старость под горкою года, увы

И газа в пещерах не стало, а в воздухе мало борьбы.

Снегурочки трепетной тело, устав от нехватки любви,

О счастии призрачном пело до Светлой Пасхальной зари.

Ей чудилось где-то в каком-то дурманном дыму

Погибели жаркое лето, с которым с сумой хоть в тюрьму.

И что остаётся нам с вами? О старом, нелепом жалеть?

Или же, поверив рекламе, на импортном радио петь?

Об этом, товарисч, быль песен незвучный моя...

Ты, вряд ли, ударишь, любезный Геварыч, меня!

Чапай уносится за правую кулису вращением сценического круга в ритме суточного цикла. На его месте появляется дебёлая Анна и крыльцо бани, на котором возникает распаренный Питер. Фурман где-то рядом в кустах. Ему пока не следует спешить.

ПИТЕР (порочно, в сторону Анны, с нескрываемым похмельным синдромом, стоя в предбаннике в армейских кальсонах ГОСТ 27575-87 (Артикул A8)):

Перл перловый попёр из парилки,

Будто пухом пастельным в постель.

Ты убрала бы, что ли б уж, вилки,

Коль "вилькамом" преследует "Belle",

Коль накал её коло ворот-то

Наколол мои чувства к тебе.

На заре разбирает икота...

Помнишь... веришь... но всё-таки, где?

Где ты ждёшь меня, милая дева,

Где подсолнух с утра шелушишь?

Ты моя, стало быть, королева,

А я твой непутёвый малыш.

Озноб бьёт в не натопленной бане,

Здесь уснул я... возможно, вчера.

Самолюбие мне ты поранила,

Как поведали мне юнкера...

Парабеллум трясут надо мною,

Видно, хочут меня запугать...

Открываю глаза, что такое?

Впору шпорами бодро бряцать...

Это Фурман, дантист ему в дышло,

Вспоминает свой навык, чудак.

Бор-машиной дарёному тычет

Кариесному вдрызг аргамаку.

Фурман прячет инструмент самого демократичного в мире дантиста и скрывается в амбаре с инспекцией фуражных кормов. Что с него взять-то - демократ по незаконченному наивысшему образованию. Чужого ему не жалко, зато и своего ни цента не отломит.

Тем временем из правой кулисы просачиваются слухи. Белого, де, расстреляли. Газета отчётливо появляется на прикроватной тумбе... Пардон, на театральной тумбе. В ней говорится о ПРИВЕДЕНИЕ В ИСПОЛНЕНИЕ. Анна не нарадуется.

АННА (не нарадуется - 2): Неугодных парней мы уроем, раз легко нам отдал беляка... наш Чапай, наш народный герой. Ну, а после его за бока!

Ах-ха, ха?.. Ах-ха, ха!? Ах-ха, ха!!!

СЦЕНА 3. ВОЕННЫЙ СОВЕТ В НЕФИЛЯХ

Штаб-квартира УЧВК.

Хорошо в деревенской светёлке. Не хуже, чем в темнице... во всяком случае... Все советуют, но никто никого не слушает. Все присутствующие руководители (явные и не очень) республики УЧВК собрались здесь, чтобы... Впрочем, неважно. Никого ничего не интересует, кроме личных амбиций...

БЛЮХЕР (патетически, с гневом и отменным некомильфосом): Тут некоторые... Штатские, шоб им! Имеют наглую тенденцю. Давят, вопчем. Типа, решение Чапая неконституционно. Быдта бы он не имел правов... етта... беляка расстрелять, нах... Решать тако применение... легитимно, аль нет... Я могу, паскоку законна партикулярна власть на Урале... Вот рассмотрим труп етага беляка, тады и скажем, убитай он или же живой пока. А шоб на вонял покуда, вели его Петро в подпол опустить... Ишь удумали, черти, учить вьющенскага в небесах сокола законам разным... Сами писали, сами же и подправим в случай чего...

ЧАПАЙ (задумчиво передвигает картошку по доске для игры в ГО (не путать с гражданской обороной) и поёт в народной манере):

Ой, да что ж за сокол небо мерит,

Что за птица голосит?

Неужели ж, да, ой, да, в самом деле

Я превысил свой лимит?

Мне ль с собой в противоречье

Неразумному вступать,

Мне ли что ль себе перечить

И себя же наказать,

Коли я хозяин края?..

Что хочу, то сворочу...

Моя конница крутая,

Да и шашка - я молчу!

Мне, д, министра обороны

Под присягой назначать

Приходилося законно.

С богатырского плеча

Я ему заехал в ухо,

Шпорой в бок зафентилил.

После ж и поздравил сухо,

И кондиции вручил.

А что пленнага зарезал,

В этом нет моей вины.

Вот такая антитеза...

Падлой буду, пацаны.

Анна, д, ласковою стервой

Всё подстроила сама.

У меня жеж тоже нервы...

Был у нас тогда роман,

Когда дрались за державу,

Когда бились за Урал.

Мы расстались, боже, правый...

Бачил я, что куповал...

Но не видел, что случится...

Потерявши свой покой

В этом сборнике амбиций

Над Урал, ой, да, над рекой!

И теперь друзей заклятей

Вам В Урале не сыскать.

Демократ я, в общем, кстати...

Но собою помыкать

Не позволю всяким-яким,

Не на тех нашла коса!

Пусть помашут... после драки

Кулаками... Я сказал!

Пусть, да, д, в мыслях и не держат

Либерального шитья.

Демократ я очень нежный.

Но могу и так сказать,

Не покажется вам мало!

...властью я не поделюсь...

Я кремень, почти кресало...

Ни за что не утоплюсь!

Мне Урал, что кран с холодной

Освежающей водой.

Я любимец ваш народный

Я народный ваш герой!

Вы меня избрали дружно

Для отличного житья.

Спорить вам со мной не нужно.

Возражающим - статья!

БЛЮХЕР: Ой, на меня коалиция давить. Страсти-то какие. Утверждает, мол, нельзя с покойниками так вольно обходиться-ть... А я ещё не решил относительно, касательно смертельного, что называется, исхода. Мне вот думается, быдта жив ещё наш сокол. Мало ли что не дышит которые сутки... и запах от него дюже вонючий, как на майдане без удобств, Пусть глаза закрыты, а язык вывалился,.. и синий с оранжевинкой лёгкой... Для нас, законников, живее не бывает,

СЦЕНА 4. БАЛЛАДА О ПРОВАЛЕННОЙ АТАКЕ

На сцене видны некоторые конечности придавленного Блюхера. Кто там его давит, нам не понять, но плющит его конкретно. Чуть поодаль уютно расположились Анна, Братва и Чапай. Фурман, как обычно, в кустах.

АННА:

Не зря меня Анной назвали,

Не зря я сегодня пою

Я вам не фемина без талии

Её предоставлю... вам (ю)!

БРАТВА:

Ой!

ЧАПАЙ: Ой, какие у нас тута груди ходят!

АННА: Груди не ходят, они стоят.

ЧАПАЙ: А шо тогда у меня перед очами мелькает, как скаженное? Пардон... ходит...

АННА: Дык ноги же ж!

ФУРМАН (из кустов с нарочитым лондонским акцентом): Фикст! Ёпстр таг! Но-ги? А говорили, будто именно на ногах очень удобно полоний... того... доставлять к месту употребления.

АННА: Ну, вы батюшка, ещё чего придумаете! Тоже мне космополит-то, ё-моё. Никаких понятий. У нас В Урале всё так обстоятельно обстоит, что никакого явного влияния не надобно. Деньги давай, в общем, и можешь уваливать на все свои стороны...

ЧАПАЙ (недослышамши, повторяет вопрос): И шо же тогда у меня всё время пред очами мелькает взад-вперёд, будто призвизднутое? Пардон... клячится... пардон, звезданутое...

АННА: А, чё, думал, всё само по себе ходуном-то ходит? Эт, брат Чапай, такая походка ныне в Европах модная. Во всех, можно сказать, проявлениях эмансипе-политик, не вздумал бы ты возражать, а то прикажу не кормить свежими польскими кнедликами!

ЧАПАЙ: Ишь, удумала, лохудра гламурная! Давно ли с пулемётом-то спала по площадям Уральским? А теперь туда же - подавай ей кусок пирога поядрёней, да пожирнее. Даже все припасы в республике подобрала. Вот я ужо укорот-то придумаю. Ни единой Гор-Буш-ки тебе не достанется вдругорядь! Скандализка ты моя, захребетная.*

АННА: Ты ж, командармыч, отскочь... Не парься! Спел бы лучше песенку, какую... революционную.

ЧАПАЙ (прокашливается, выпивает три сырых яйца и поёт):

Загулял я по Уралу

Будто песенный герой

Белых придушил немало,

Как Отелло, вой - не вой...

А теперь на целом свете

Я один... осиротел.

Не хватает мне конкретно

Пары сотен децибел.

БРАТВА: Ой, братва, отстой!

ЧАПАЙ (с гневом):

Что-то очень агрессивно,

Разлюбезный оппонент!

Вам напомню: легитимный

Я пока что президент!

БРАТВА: Ну, братва, постой!

ЧАПАЙ (с предположением, что всё может повернуться к лучшему):

Кто исполнит мою волю,

Сразу награжу.

Даже так, скажу я боле -

Рядом посажу!

БРАТВА: Эй, братва, сидим!

ЧАПАЙ (предчувствует свою победу):

Вот и славно, генералы,

Несусветная Братва,

Вот и марш нам заиграла

Ох, брюссельская труба.

БРАТВА: Брехня!?

ЧАПАЙ: Революцией клянусь и газовым транслитом! Ой, точно - транзитом с транзакциями по краям.

ФУРМАН (игриво поцыкивая золотыми коронками от модельного дома Valentino на Ponte): Ты не государственный деятель, Керя! Ты похож на глупую капризную домохозяйку. На камбалу, приплюснутую собственным величием, похож. Хочешь, денег дам на демократию для первого случая? Только своих вот жалко, а чужих ещё не настриг. Подождёшь?

Братва не верит посулам, сцена пустеет... Чапай остаётся в тяжких раздумьях. Вдали слышны крики Анны и её соратников. Что-то ещё может измениться. По крайней мере, Евросоюз рекомендует прийти к согласию. Выборы в УЧВК с подачи Страсбурга готовы сделаться ежегодным развлечением.

* - Чапай, вероятно, имел в виду географическое расположение республики У, что распростёрлась за Уральским хребтом жёлто-синим прапором.

СЦЕНА ФИНАЛЬНАЯ. ПЕРЕВЕДИТЕ СТРЕЛКИ НАЗАД

Сцена полуполнится одиноким Чапаем. Ему хреновасто, хмуровато и довольно непосебёво. Друзья кинули, соратники бросили, празднично наряженные толпы умыли руки, попользовавшись неадекватностью беременного на всю голову чужими идеями вождя. А подняться нет сил. Поневоле приходит на ум история с Хомой Брутом... Цикличность процесса пугает... За кадром, рефреном к жуткому умонастроению Чапая звучит голос Ведущего.

ВЕДУЩИЙ (пафосно, с трудом удерживая взлетающие в чистоту демократической атмосферы очки на носу):

И ты, Брут?

На амальгаме в текстурной рекламе

Я вижу себя в паутине и хламе.

Сегодня поднялся ни свет, ни заря я,

Куда меня вывезет нынче кривая?

Лекалом ленивым,

Как вечер кадилом,

Дорогу брезгливо

Трёхглавыми вилами

По зелени вод

Я себе пролагаю.

Там где-то киот

С петухами растаял.

Растаял мой круг

На заре с петухами,

И светоч потух,

Понимаете сами,

Как скрежет зубов

На груди вурдалака.

На вылете слов

Разорвалась рубаха.

Рубаху латать

Никакой нету мОчи.

Мне с НЕЙ не летать,

Я собой озабочен.

Собою напуган,

Своим суеверьем.

Не нужно, подруга!

Я в чёрта не верю!

На амбразуре разящей лазури

Лежал недвижим я, как нарки от дури.

Ещё бы мне ночь отстоять подфартило,

Я б выбросил прочь распроклятые вилы.

Я б вышел к народу седой и умелый,

И смог бы себя провоцировать смело.

Но нету друзей, а соратники суки,

Легко продадут между прочим, от скуки.

И нету киота и лика святого...

Куда это вы потащили живого?

На трибунах становится тише. На сцене тоже. Чапай останавливается с лицом полным муки...

ЧАПАЙ (читает из Тютчева, переводя на лету):

We are not given to predict,

As word so public turn until,

And us empathy cherubic

As we will get the divine will

Чапай вздыхает, пригорюнивается и выпивает стакан раскалённого классовой ненавистью грога.

ЧАПАЙ: Может, и вправду зря мне в голову втемяшилось того беляка ВИЛОватого, конституционного в грязь-то сапожком? И всё из-за энтих баб, прости, господи. То скандализы заокеанские, а то и местные пулемётчицы так и норовят поперёк батьки Чапая в революционное пекло. Майдан на палочке какой-то, а не легитимная диктатура получается, вот те крест уральско-православный, уно-моментовый, я бы сказал.

На сцене появляется иноземный господин гарнизонно-технической наружности в декоративной форме северо-атлантической дивизии Замахновского "Вся власть либерализму!". Это Бавел Пюре.

БАВЕЛ ПЮРЕ (возникая из левой кулисы): О, е! У-у-пс! Це сам Чапай-фазер, мабуть?

ЧАПАЙ (не выходя из прострации, задумчиво): Мэй би, мэй би...

БАВЕЛ: Реалли?

ЧАПАЙ (нездорово оживившись): Реально, пацан. У нас всё реально в здешнем Уральском президентстве, импичмент тебе в дышло! Вот выпихнут меня нынче... Кому нужен-то буду, твою-то дивизию!?

Чапай замирает в трагической позе пойманного на таможне контрабандиста, пытающегося провести в страну партию контрафактных презервативов с дифракционным отверстием для вентиляции.

БАВЕЛ ПЮРЕ: Ай есть сказать, соу бьютифул стэйт, соу. Купи часы, батя! Недорого возьму. А там время подведёшь, как пожелается, глядь, и жизнь в державе наладится едино волею твоею. Вот те крест, не впариваю. Натюр продукт, без балды! Наиграетесь ещё в футбол с европейским истэблишментом.

ЧАПАЙ: А, ну... покажь, кучерявенький! Гляди мне! Обманешь... я тебя... я тебя... Да я тебя... после придумаю...

Уходят... Немедленно поворачивается вращающаяся часть подмостков, на которой мы можем увидеть правительственную хату Уральско-Чапайской республики. Все герои выстроились вдоль стен, приготовились к исполнению немой сцены. Из зала даже имеется возможность лицезреть попранного и невнятно живого белого офицера, который лежит в погребе.

Бой Курантских кремлёвок, Брюссельских брегеток и Вашингтонских цепных часов с гирями для политического бодибилдинга и ястребом вместо кукушки. Чапай аккуратно переводит стрелки на Блюхера. Наступило зимнее время. Завывает метель за пригорком, ей вторит распоясавшаяся Братва.

В избу входят рубленные с одного плеча хлопцы с малиновыми петлицами вместо татуировок. Зритель легко узнаёт в них наиболее прогрессивную часть Братвы. Слышно уставное: "Пройдёмте, гражданин! Ваша карта бита!" Блюхер высовывает язык, дразнится и рассказывает анекдоты про цыгана, который хочет продать худую кобылу старому ребе. Его уводят. Вдали слышны одиночные выстрелы, преходящие в праздничный фейерверк в честь очередной победы над Колчаком, Кончаком и www.microsoft.com. Округ полным составом влезает в атлантические преференции, звучит "Ода к радости". Все радуются.

АННА (трагически и, в то же время, проникновенно): Чу! Скоро наши подойдут... Вон и в Альбионе Туманном кто-то Карркает... Зяте-место пусто не бывает!

ПИТЕР (раздражённо): Тьфу, ты! Опять не вовремя накеросинилась с утра-то...

АННА (поёт):

Напилася я пьяна,

Не дойду я к Чапаю.

Скоро выстрелы грянут

В честь, пардон, "Чоко-пая".

И тропинка украдкой

Проведёт меня к штабу,

Где Петрушенька гадкий

Щупал пьяную бабу...

ЧАПАЙ: Эх, жаль Блюхера! Не на тех стрелках стоял... Вернее, на тех, но теперь об этом никому знать не положено... Отправлю его в персидские дали... на перековку. Там нынче сходняк прогрессивных сил намечается. Не обучится либеральным ценностям, так хоть персиков поест. На каждый реактор свой инжектор, что называется...

Из кулис возникает фигура утешителя. Он поправляет пенсне (сменял на очки в золотой оправе, чтоб походить на Антона Павловича) и запоздало переводит изложенную ранее Чапайскую сентенцию на язык оригинала.

ВЕДУЩИЙ:

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется, --

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать...

ЗАНАВЕС

наступает пероральный церберал

Ведущий перед занавесом поправляет пенсне с намыленным шнурком вместо цепочки серебряного литья на 98,7% народным жестом. Глаза его чисты, впрочем, как и помыслы. Он декламирует...

Нет повести печальнее...

На свете

лишь я оракул,

помните о том!

Сусальность

Богоданных междометий

Предпочитает драку

Под мостом...

А вместе с тем

Немало интереса

К моей персоне

Видится, друзья,

И в широте

И в объективе Цейса

Не этом троне

Объективно я,

Когда не видно,

Стало быть, участья.

Когда повсюду

Беспредел гостил

Я скушал ситный

Оценил безвластье

Нашёл Иуду

Пивом угостил

Узнал мгновенно

Кто, почём и сколько

На этом деле

Вара наварил...

И встал смиренно

В ангельскую стойку...

На хорах пели,

Я же им вторил...

А получалось,

Будто соло стало

Клеймить железом

Язвы и порок.

И представлялось -

Вовсе не бывало

Нет политеса:

Ни тогда, ни впрок!

И я смотрелся

Очень прямодушным

Как сказочник

Из РОЗовой страны...

Отвал отёла

В уши ваши скушно

На саночках

Весенних, озорных...

...Ворвался

Незатейливым сюжетом

Забылся,

Будто странный камертон.

Я не умею петь анахоретом,

Гекзаметром же тоже раздражён...

Вы видели трагедию Урала,

Вам показал я свой императив.

Смахнули мы кого-то с пьедестала,

Кого-то тут же ВМЕСТО подсадив...

И где-то засверлил сверчок, задудел дудочник, застремалась стремнина, заклеймил Клейнмихель, запел Пелш, заорал Орал-Би, заглаголился Google, запричитал причетник, заблудился блудник и заскорбил скарабей.

ЗАНАВЕС

неожиданно ловко поднимается тысячами цепких рук любителей затянувшихся плебисцитов. На просцениум выбегает Братва, которая вовсю пытается оживить труп убиенной конституции, наряжает его в новые штаны с лампасами и принимает присягу у её (или, всё-таки, его?), ого, ног... мёртвые хватают живых, как предупреждал основоположник своего именного учения, а утопающие хватаются за соломинку...

... нет у революции начала ... как, впрочем, и всего остального... бесполое существо с косой... на вечных амбициозных сносях...

С колосников над сценой с тяжким треском валится извещательно-судьбоносный лозунг "СВОБОДУ ПОДГУЗНИКАМ СОВЕСТИ!", слышен голос дюже известного Батьки новой разработке сопредельных учёных - нефтяной затычке из хлебных мякишей...

Чапай демократично тонет на фоне НАДЛЕЖАЩЕЙ либеральной волны. Круги идут по залу...

... Фурман прилаживает нелепо обрезанное окончание к своей подосиновой фамилии ...

... Братва Уральской республики не ведёт глазом, а недавно ещё готова была утопиться за компании ...

... УЧВК переименован в Уральскую революционную кондиционную ассоциацию ... счастье оказалось не за горами ...

... история переписывается набело в келье униатского созыва...

За сценой дружная массовка уже примерила обновку. Там исполняют а'капелло о том, что ночь уже запела...

Поющая ночь исхода

___________________

ночь антихриста поёт о совершенстве голосом чаек

слетевшихся на мусорные кучи в преддверье санрайса

точит

пустоту

погостов вечных...

скучает

остатки листвы похотливо листает

на тополях не по сезону раздевшихся

при помощи пилы двуручной

ну и кто здесь мученик? да на кой он мне сдался

этот порыв нежности неуправляемой

когда я неистребимо крайний во всех очередях придорожных...

и больше так невозможно?..

да яд рябиновых окраин не встретить - яд в пирожных!

осторожно питайтесь

дрянью... барин!

пистолет ещё не заряжен Эльстоном

до заливного Гришки в Неве грешной...

рано

полутоном плутония в кингстонах

истории

Гринпис лета...

Лета Каналетто забыта запета...

Женева с гештетом неявно защитного цвета

армии кайзера...

ваген без волькса

пломбиром подвержен вождь неутомимо бешенный

кайся!

(будете в Питере на броневик попытайтесь)...

только -

Феликса - в железо не будет сука Юсуповым

на Лубянку его без звука!

такая потеха... тухлая

стекает по халату свалкой трактирной

алая юшка судьбы-повитухи

а трупы?

куда же девать трупы?

...в шахте найдётся немало места

жаль что эмигрировал князь Сумароков-Эльстон...

...такие мысли такие звуки...

...пропало чьё-то счастливое детство...

... товарищ во френче... какие ж мы глупые...

...месье Гильотен готовьте наследство....

ВОТ ТЕПЕРЬ УЖЕ ТОЧНО - ЗАНАВЕС... В КАЧЕСТВЕ СЛЕДСТВИЯ

апрель 2007 г.

Комментарии: 107, последний от 09/03/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 19/04/2007, изменен: 05/03/2021. 45k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Роза Ветров - стихия стихов Скачать FB2
Аннотация: "Чапаю слава!" - люди говорят...

Чваков Димыч : другие произведения.

Чапасики от Бавла Пюре