Иванов Андрей Витальевич : другие произведения.

"Удача блудного беса". Рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сборник рассказов

 []
  Удача блудного беса и другие рассказы
  Ави -Андрей Иванов
  УДАЧА БЛУДНОГО БЕСА
  
  Повесть.
  
  От автора.
  Эта повесть, как и все рассказы из моего цикла "МОНАХ", основана на реальных событиях из жизни насельников современного православного монастыря. Старожилы того далёкого, таёжного сибирского посёлка и монахи хорошо помнят эту историю до сих пор.
  Хотя произошла эта драма почти тридцать лет назад, в самом начале лихих 90-х.
  
  Имена в повести изменены, кроме имени рассказчика, то есть меня. По причине того, что герои повествования легко смогут сами узнать себя тут, и права разглашать их истинные имена и название монастыря я никак не имею. Любые совпадения имён героев и мест событий прошу считать случайными.
  Да и не так уж важно для моего вдумчивого читателя, я уверен, как зовут героев повести. Гораздо важней её трагическое содержание и сама духовная суть.
  
  ЭПИГРАФ
  
  "27 Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй.
  28 А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
  29 Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
  30 И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну."
  ЕВАНГЕЛИЕ (НОВЫЙ ЗАВЕТ) От Матфея святое благовествование.
  
  А Вы читали о последнем предсмертном крике распятого Иисуса на кресте?
  "- Элои! Элои! Ламма савахфани? - Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?"
  
  В ту пору я ещё не жил в монастыре. Историю эту привезли оттуда уже не помню кто, то ли приезжие паломники, то ли священники рассказали.
  Тогда я ещё был молод, память сохранила ясно и отчётливо все подробности их рассказов.
  Мне, на тот момент, исполнилось 28 лет. Я служил смотрителем Духовной Семинарии при главном Кафедральном Соборе. Было необходимо следить за порядком в общежитии семинаристов, да и самому приглядывать за ними на учёбе и в свободное от занятий время.
  Вот тогда то и услышал об этом случае из монастырской жизни.
  
  Алексей, обычный советский юноша, был призван на службу в Советскую Армию в середине 80-х. Волею судеб попал в элитные войска ВДВ(воздушно-десантные), в штурмовую бригаду. Отбирали туда самых физически крепких, высоких ростом и не глупых ребят. Из них собирались готовить решительных и бесстрашных головорезов, обучая действиям в тяжёлых и экстремальных условиях учебного боя.
  
  Ближе к концу службы Леши десантников ждал очередной прыжок с парашютом, ничего необычного, привычная служба. Учения не предвещали ни неожиданностей, ни беды. Всё давно знакомо, отработано до автоматизма.
  Однако, перед самым приземлением, раскрытый парашют Алексея попал в сильный поток ветра. И опытного десантника внезапно понесло не к земле, а вдоль неё. Всего в десятке метров от каменистой поверхности.
  При такой скорости не спас бы ни шлем, ни опыт, ничего, парня просто размозжило бы при ударе о камни.
  
  Сердце бешено колотилось. А дрожащие губы сами собой лихорадочно шептали:
  - Господи, спаси, Господи, помилуй! Гооооосподи, Спасиииииииии!!!
  
  И тут произошло чудо. Ветер стих, Алексей плавно опустился на землю. Но силы оставили его. Вокруг шла атака, а он лежал на земле, как мешок, ничего не понимая. Словно контуженный или полумёртвый.
  Нужно было срочно освободиться от парашюта и бежать в учебную атаку, вместе с товарищами. Но шок ещё не прошёл. Наступило временное отупение, ум никак не мог поверить в спасение от неминуемой гибели.
  
  - Лёха, разбился что ли!? Или живой? - Подбежавший зам. командира бригады пару раз несильно хлопнул десантника по щекам. Алексей очнулся и стал ошалело осматриваться по сторонам, приходя в себя.
  
  Случилось так, что это был последний прыжок Алексея. После демобилизации решил ехать не домой, его потянуло в монастырь.
  Душа человека - как известно, потёмки. Никто не знает мотивы этого поступка, кроме самого Лёши. Может быть, после того спасения ему захотелось как-нибудь послужить своему Спасителю, отблагодарить Его. А может быть, что-то изменилось в его молодой, шокированной тем случаем, психике. Гадать не буду.
  
  Прибыв в монастырь, парень сразу попросил себе послушание, и был назначен истопником в храме. В его обязанности вошло топить печь, следить за тем, чтобы в церкви всегда было тепло. Как и многие тут, Лёша стал обычным послушником, молился, читал Святое Писание, жил скромно и немногословно.
  
  Поздняя осень 1990 года выдалась снежной и холодной. Таёжный ноябрь. Молодой истопник часто выходит в монастырский дворик за углём и дровами. В перерывах читает Евангелие или ненадолго дремлет. В храме пусто и тихо, тепло и спокойно. Обычная северная ночь. Все в своих монастырских кельях спят, устав от дневных трудов и непрестанных молитв.
  
  Уже несколько привычных лет Лёша жил в монастыре. А сегодня истопник снова не мог уснуть. Он сидел на лавке у печи, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, зажав голову обеими руками. Его Душу и тело мучил блудный бес.
  Несмотря на постную монастырскую пищу, в парне играла молодая горячая кровь. Хотелось женской любви и ласки.
  Он начал изнурять себя работами, меньше есть, меньше спать, до изнеможения пилил, колол дрова и разгружал машины с углём. Но ни недоедание, ни упорный труд, ни молитва, ни частая исповедь и причащение не смогли полностью избавить Алексея от похоти. Тело стонало. Мысли путались и уводили в страстные картины блуда. В голове стоял непрестанный похотливый жар.
  
  Молодые послушницы и монахини казались парню настолько желанными, прекрасными, нежными, ласковыми. Что ничего поделать с этим не мог. Фантазии страстного блуда уводили Душу Алексея в воображаемые наслаждения тела.
  Сегодняшняя ночь особенно сильно сводила его с ума. Детородный орган восстал, в его уме бесы рисовали яркие и страстные картины совокупления. Молодое и сильное тело упорно просило удовлетворения.
  Парень постоянно исповедовался перед батюшкой в грехе рукоблудия, но желание самоудовлетворения мучило его всё больше и больше. Алексей судорожно схватил Евангелие, наугад открыл его на первой попавшейся странице.
  
  "- А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
  Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
  И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну."
  
  - Вот выход! Вот спасение! - зашептали, перебивая друг друга,сталкиваясь и суетясь, в уме бешеные мысли.
  Парень нервно нащупал под ногами топор и, как-то вне себя, как в кошмарном сне, покачиваясь двинулся к выходу храма.
  
  Вот сосновая чурка, на которой он обычно рубит дрова. Перекрестился. И зашептал.
  - Господи прости, помилуй и благослови. - Он поднял глаза к небу. Небо хмуро и равнодушно молчало. Лишь луна и звёзды безразлично смотрели на жгучие мучения Алексея.
  Послушник медленно, как в бреду, приспустил брюки. Достал восставший и мучивший его орган. Выложил его на чурку. Несильный, но решительный взмах наточенного до блеска топора. Мгновенная вспышка ярких искр перед глазами. Болевой шок. Алексей потерял сознание.
  
  Когда он очнулся, страшная боль сковала не только тело. Но и всю его Душу и мозг.
  Казалось, что ночное небо со звёздами падает на Алексея. В ушах стоит нестерпимый гул, хохот, грохот, вой. Вся Вселенная рушилась и вопила. Каменный Храм накренился и начал клониться на измученное тело послушника. Он хотел закричать от ужаса и боли, но не смог. Губы беззвучно шевелились. Из открытого рта струился только пар и слабый стон.
  
  Обезумевшего от страданий, всего мокрого от крови и слёз, парня нашли уже под утро поднимавшиеся первыми монахини. Припорошенный ночным снегопадом Алексей лежал на куче дров и тихонько стонал. Руками он зажимал кровоточащую промежность. Как он не умер от потери крови - знает только Бог. Всем показалось, что он сошёл от боли с ума.
  
  Ранней зимой паром через реку уже не ходит, а лёд ещё некрепок. Скорую помощь ждать придётся очень долго. Местный врач помочь ничем не смог. Только мрачно сказал:
  - Нужна срочная операция в городе. Ещё много донорской крови. Здесь этого ничего нет. Необходимо немедленно вызвать вертолёт. Другого выхода нет. Это срочно, иначе больной погибнет.
  
  Через два часа вертолёт приземлился в городе. Алексей выжил. Операция прошла. Насколько успешно, мне неизвестно.
  После долгого лечения Лёшу выписали из городской больницы. В монастырь он не вернулся.
  Впервые увидел его весной, сидящем на лавочке в церковном дворе, возле семинарии. Не знаю почему, но мне всегда были интересны странные люди. Захотелось подойти и заговорить с несчастным парнем. Тем более, что я уже знал его историю.
  
  - Добрый день, Алексей. - Я тихонько присел рядом.
  Он неторопливо, слегка повернул голову в мою сторону. На меня не мигая смотрели абсолютно непонимающие, пустые глаза с лёгкой тенью равнодушного удивления.
  - Господи, помилуй! Господи, помилуй! - Это всё, что чуть слышно прошептали губы Лёши мне в ответ.
  Он поднялся с лавки и спешно отошёл от меня, не оглядываясь. Я проводил его глазами.
  Ещё примерно с неделю после Пасхи иногда встречал его бесцельно бродящим во дворе собора или за общим столом в трапезной. Но он ни с кем не разговаривал, если люди пытались с ним заговорить, молча отходил в сторону.
  Потом он куда-то уехал и больше я его не видел.
  
  Через год мне рассказали, что бывший послушник Алексей устроился куда-то на работу личным охранником. Значит, навыки, полученные в Армии, не утратил. Телохранитель у какого-то богатого коммерсанта. Женился. Главное, чтобы сбылось у парня, всё, о чём так мечтал.
  Знаю много способов покинуть святую обитель. Много историй могу рассказать из собственного опыта. Кого-то бесы уводят из монастырей через желание иметь семью, работу, деньги, детей. Кому-то не сидится на одном месте и тянет к перемене мест. А кто-то просто теряет веру.
  
  - Элои! Элои! Ламма савахфани? - Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?
  
  Случаев много и все они разные. Сколько людей, столько и разных судеб. Сложных, трагических, счастливых, драматических, удачных. Слава Богу за всё!!!
  Кто-то, избрав монашеский путь, остаётся на нём навсегда. Но ещё больше таких, кто ломается под бесовскими искушениями, давлением дьявола и, покидая святые места, возвращается к мирской жизни. Возвращается к страстям, к суете мира, ко греху. Или просто к обыденной жизни, как у всех.
  Да! Случаев много. И все они разные. О каждом можно писать. У всех и каждого сложная, интересная судьбинушка Жизнь. Но об этом уже в следующих рассказах.
  
  АВИ 2016
  
  Рассказ первый. ИМЕНА ГОСПОДА
  
  Почту в посёлке обычно приносили в монастырь перед обедом. Или сам батюшка игумен забирал в отделении, или приносила пожилая тучная почтальонша.
  Письма, телеграммы, почтовые уведомления складывали в храме на прилавке церковной лавки. И те, кому она полагалась, сами разбирали, когда заходили в храм.
  Сегодня, принесла почтальонша, достаточно бодрая женщина лет 55. Она сказала, что есть срочная телеграмма, и попросила позвать того, для кого она предназначалась.
  Возле прилавка стояло человек 8 мужчин. Один молодой монах отец Димитрий, высокий, статный, красивый, с немного то ли виноватыми, то ли грустными глазами. Два послушника, один зашел с кухни, второй из гаража. И пять строителей, среди которых был и я.
  
  Послушник Феодор, который помогал готовить на кухне, взял телеграмму, посмотрел и сказал, что телеграмма для Вадима, который месяц назад переехал из монастыря жить и работать в скиту на Волоке. Но, как её туда доставить? Туда или на лыжах идти часа четыре или на снегоходе. А снегохода в монастыре нет. Дороги тоже практически нет. 5 км по тропе охотников, а потом вообще сплошные снега.
  И, к тому же, темнеет рано, и мороз за тридцать.
  В телеграмме сообщалось о заболевшей матери Вадима, которая жила в городе. Вобщем, желающих отнести пешком телеграмму в скит не нашлось.
  Немного подумав, я решил пойти потеплей одеться и доставить это срочное сообщение на Волок.
  Само название Волок раньше определяло поселение, то ли каторжан, то ли тех из крестьян, кто в незапамятные времена волокли на себе до реки сплава стволы кедров и сосен на лесопильный заводик. Сейчас же весь Волок состоял из пары рубленных домов, сарая и загона для скота.
  Жили там несколько человек. Из тех, кому даже за стенами монастыря казалось жить суетно и шумно. Они брали благословение игумена и уходили ещё дальше в таёжную глушь.
  Заправляла всем хозяйством скита бабка Варвара, старая монахиня. Электричества в ските не было, Длинные зимние вечера жгли масляные лампадки и свечи.
  Питались очень просто. Гораздо скудней, чем в трапезной монастыря. Если, не было поста, то потребляли рыбку, которая водилась тут, в протоке, и летом и зимой. А в основном, каши, хлеб, овощи и картошечку.
  Сейчас тут было тихо и очень безмолвно. Все трое, не считая монахини Варвары были послушники. Вадим, 27 лет, седой бородач Анатолий 55 годков и самый молодой из всех Дима 20 лет , который никак не мог бросить курить в монастыре, и для этого поехал смиряться в скит.
  
  Было около часа дня, когда я вышел из ворот монастыря и двинулся по направлению к скиту....
  Шел по холодку бодро, весело, хрустел по снегу валенками, напевал молитовку...
  Ветра почти не было. Только морозец крепчал. А, может быть, это обеденные калории уже выветривались из меня по пути.
  Часа через два поднял воротник ватного бушлата и потуже натянул на голову ушанку. Однако заметно холодало.
  Ещё, примерно через час, пришло время свернуть с тропинки и топать, проваливаясь по снежной целине. Всё реже попадались лыжни проходивших тут охотников...
  Потом начало темнеть. Север Томской области, зимой день совсем короткий. И сумерки до неузнаваемости изменяют видимую местность.
  Вдруг в голову начали заползать неприятные тревожные мысли. А вдруг заблудился?! А, если замёрзну тут?! Ведь никто не найдёт до утра, а может и дольше. А, если волки?!
  Стало не по себе. И тут провалился по пояс в снежную яму. Руками гребу, одну ногу вынимаю, вторая утопает в снегу. Такое мягкое снежное болото.
  Начал молиться. Начал замерзать. Продолжаю разгребать руками сугроб и чувствую, устал. Хочется расслабиться, отдохнуть, хочется пить, но ем снег, а он не утоляет жажду. С лица струится горячий пот, а руки, ноги мёрзнут и мёрзнут...
  Вдруг пронзает мысль. А ведь я по своей воле решился пойти в скит. Благословение настоятеля не брал. Это моя гордыня меня потащила. Я в душе осудил ребят, что никто не вызвался отнести телеграмму. И я, такой "герой", двинул в одиночку по зимнему лесу...
  Стало ещё поганей на Душе, страх и отчаяние теперь поселились где то в солнечном сплетении и ныли сильней голода и жажды...
  И тут что то перевернулось в сознании. Вокруг тишина, белое безмолвие, темнота и холодина.
  А мне вдруг стало как то спокойно, или скорей безразлично. Куда то растворился страх, ушла тревога и паника. Подумалось. Ну, усну, ну замёрзну, что с того? Что я? Первый или последний дурачина на белом свете?
  Совсем расхотелось есть и пить. Как то даже стало теплей и расслабленней, осталось одно желание - просто уснуть.
  По привычке поблагодарил Господа за такую тихую и безболезненную смерть. Улыбнулся, по небритой щеке сама собой покатилась непрошеная слеза. Себя не было жалко. Было жалко мать. Мою мать и мать Вадима...
  
  Сквозь вязкую дремоту услышал какой то треск... Непонятно, что это было...Может косолапый бродит по лесу, не заснувший или разбуженный охотниками в берлоге. Или ветка сломалась от мороза. Выбираться из сугроба не было ни сил, ни желания. Сам в себе заметил, опять появился страх. Заснуть и замёрзнуть - это одно дело, а вот сидеть по пояс беспомощно в снегу и смотреть, как меня сейчас будут рвать и грызть, совсем было страшновато.
  
  Далёкий треск перерос в непрерывный шум. Но ещё было непонятно, что это там...Вдруг увидел тонкую полоску мерцающего света.
  Отупевший ум догадался. Это едут охотники на снегоходах. Наверное возвращаются в посёлок или в охотничий домик на зимовье...
  Дальше всё понятно. Начал орать, что есть силы, звать... Соображалось уже плохо, Будто и мысли умеют замерзать, как ледяная вода. Плохо помню дальше.
  
  Услышали, подобрали, отвезли в монастырь. Там никто ничему не удивился. Затопили в одном из домов баню.
  Парили меня, чаем отпаивали, мёдом кормили. Игумен откуда то притащил самогонку. После бани вытерли насухо мне тело и втёрли в него алкоголь.
  Стало жарко. Но вместо сна пришли мысли. Удача, совпадение, спасение, случайность - всё это тоже имена Бога. Значит, судьбой мне не было отпущено глупо заснуть в лесу и закончить на этом мой земной Путь.
  
  Телеграмму я не доставил. Вадим сам узнал о ней, когда пришел через два дня в монастырь. Пришел на лыжах, по умному. Благодарить меня не стал за попытку сообщить ему раньше о болезни мамы. Просто зашел ко мне в общежитие строителей и сказал тихо - Ну и дурак же ты, Андрюха. Не смелый и добрый отзывчивый герой, а полный круглый дурак.
  Я промолчал. Он был прав.
  
   АВИ 2016
  
   Рассказ второй
  
   ЧТО ТАКОЕ НА САМОМ ДЕЛЕ МОЯ ЖИЗНЬ?
  
  Мне помогло в этом вопросе исследование моих личных чувств, мыслей и ощущений.
  Итак. К сути вопроса.
  К чему стремятся все люди?
  Что реально, а что иллюзия?
  Как получить желаемое поскорей и с меньшими затратами?
  Как сохранить и приумножить, а не потерять?
  
  Вот эти вопросы и будем сейчас исследовать и пытаться ответить на них себе честно, без эмоций и беспристрастно.
  
  Люблю смотреть на воду. На льдины, которые важно плывут мимо меня. На ледоход. Треск сталкивающихся лбами громадин, какие то хлопки, хлюпания, и вся эта война мимо, мимо, мимо...Это весна мощно двигает свои вечные законы.
  В моей душе тоже весна. Вокруг никого, кроме живых, проплывающих льдин. Хотя нет, за спиной , где то далеко, залаяла собака.
  Сижу на ржавой барже, на зиму намертво привязанной к берегу цепями. Уже прохладно. От реки тянет мокрой свежестью. Так можно запросто простыть. Но уходить не хочется. Раз в неделю, в воскресение, после обеда прихожу сюда. Сижу на старой скамейке, кто то добрый водрузил её на баржу. Просто смотрю...
  
  Около трёх лет я живу в монастыре. Наблюдаю за собой, молчу, молюсь. Мне не скучно.
  Почему то вспомнился рассказ батюшки-настоятеля, что это место свято. Здесь, в гражданскую войну, топили посередине сибирской огромной реки баржи с трюмами, наполненными живыми людьми. Белогвардейцами.
  Поэтому земля здесь, и вода, и даже сам воздух свят от страданий и ужасов глупой жестокой войны.
  Именно поэтому тут выбрали место для постройки монастыря.
  Как интересно ведет меня судьба. А я то что здесь делаю? В этой таёжной деревне. Среди лесов, вдалеке от цивилизации, семьи... Зачем я здесь?
  Тогда всё по порядку...
  
  В три часа ночи ранняя молоковозка привезла меня домой. Добрый водитель попался. Подвёз с пригорода до центра города. Даже денег не взял.
  За плечами тяжёлый рюкзак, набитый продуктами... Везу домой гостинцы, вернулся в командировки... Три месяца не был дома. Там жена, в кроватке спит маленький сын...Я очень соскучился...И очень устал без любимой, без семьи...
  Смотрю на окна своей квартиры. Странно...Горит свет. Три часа ночи... Что это? Ребёнок заболел? Что то случилось?
  Предупредить, что сегодня ночью приеду не мог. Сам не знал, что приеду.
  Смотрю на свежевыпавший снег у подъезда. Следов людей и колёс нет. Значит, скорая не приезжала. Что там, дома?
  Сердце забилось чаще, дыхание стало прерывистым, неровным.
  Поднялся на пятый этаж. Перед дверью встал отдышаться, звоню...
  Открыла жена. Полуравнодушный тихий голос - А, приехал?..Ну проходи, у нас гости...Есть будешь?
  
  Такое ощущение, что меня не особо то ждали...Не был трит месяца, а встречают, будто я за хлебом ходил на полчаса...
  Неприятный холодок по спине и тревога поселяется в солнечном сплетении...
  Заглянул в комнату, в полумраке под ночником, в кроватке спокойно спит сын... Всё в порядке...Что я так разволновался? Откуда это противная тревога в желудке?
  Захожу на кухню. Накурено, сидит знакомый народ, парни, девчонки, пьют пиво, бренчат на гитаре. Три часа ночи. Всё в норме.
  Вспоминается, как встречала меня жена с первых двух длительных командировок. Бежала по перрону вокзала, счастливая , растрёпанная, влетала в мои руки с размаху и мы целовались... Так было первые два раза...
  А теперь... Вот откуда тревога и этот комок в желудке... Что то изменилось...Что то уже не как прежде...
  А что было дальше? Что то в нас сломалось. Она привыкла к моему отсутствию. Я пытался вернуть былое. Уволился с командировок...Безработица, кое как воткнулся грузчиком в продуктовый магазин возле дома.
  Это не помогло... Я не верил в возможность измены. Я понял, что охлаждение уже никак не остановить. Не отогреть то, чувство, которое было вначале. А, может его и не было. Голова шла кругом, тосковал, просил, дарил цветы, видел с ужасом расширяющуюся трещину в семье.
  
  Всё, как у всех. Были ночные разговоры, выяснения отношений. Это только усугубляло процесс нашего разлада.
  При любой возможности жена убегала на кофе к подружкам. Обидно было, что сам же познакомил их, чтобы ей не было так одиноко, пока я в командировках.
  Когда была дома, то читала книжки, молчала, занималась ребёнком. Я стал просто зарабатывателем денег, мебелью, со мной вдвоём ей было скучно.
  Видеть было невыносимо. Молчать было невыносимо. Начал выпивать после работы. Задерживаться. Она не ругалась, не спорила. Просто молчала. Это был полный крах любви и семьи.
  Однажды я приехал на машине друга, собрал личные вещи и ушёл из развалившейся семьи. Терпеть этот холод было уже невозможно. Вернуть чувства, я понимал, не получится. А притворяться и врать сил не было.
  Потом съемные квартиры, одиночество, тоска.
  
  Было очень холодно. Ноябрь. Зашел погреться вечером в церковь. Домой не хотелось. Меня там никто не ждал. Сел посидеть на лавочку...
  Когда храм опустел, ко мне подошёл какой то бородатый дед в длинной рясе.
  - Извините, церковь закрывается, приходите завтра.
  Я посмотрел ему в глаза и вдруг заплакал. От бессилия, от тоски, от нежелания жить...
  
  Когда я немного очнулся, мы уже сидели в помещении церковного подвала. Пахло едой. Бородатый дядя говорил малоизвестными словами - "трапезная", "молитва", "епископ", "литургия"... Я что то так хорошо отогрелся, поел, и хотел только одного - остаться ночевать здесь и скорее лечь спать.
  Утром я пришел в приёмную главного священника Сибири. Рассказал свою историю. А вечером того же дня уже ехал в другой город по заданию епископа работать там при церкви... Появилась какая то надежда, смысл жить и интерес к происходящему.
  Поезд шел 6 часов. Всю дорогу учил наизусть свою самую первую и короткую молитву "Отче наш". Жутко хотелось курить. Но терпел.
  Это было начало моей новой, совершенно неизвестной жизни.
  Потом работа дворником, сторожем, звонарём, смотрителем семинарии, пение на клиросе, работа редактором областной православной газеты. Меня закрутила новая жизнь, новые перспективы, новая работа, учеба в семинарии, поездки в Москву, по Сибири... Семья потихоньку забывалась, особенно в днём и в праздники. А ночью продолжало всплывать и болеть.
  Через год, ровно на Пасху, ко мне пришло решение уехать из шумного Томска в отдалённый северный посёлок на строительство монастыря.
  Нашлись деньги на дорогу, вещей у меня почти не было. Маленький чемоданчик, библия, пара икон(Андрея Первозванного и Богородицы со Спасителем) и большой деревянный крест ручной работы на груди под подрясником.
  И снова в путь...
  
  Самое удивительное и забавное было то, что когда я высадился из автобуса и дошёл до переправы через реку, то увидел, нет ничего. Ни парома, на катеров, совсем ничего.
  Только мерный треск и гул идущего по реке льда. Я приехал на берег весной. Река только что вскрылась от сна. И я не знал, как мне быть. Где тут есть ночлег, какой нибудь тёплый дом, где мне преклонить голову и что делать дальше?
  Пустынный берег , шум ледохода, мороз, и я, сидящий на своём чемодане в раздумьях. Полный тупняк, отсутствие мыслей...
  Решил помолиться и спросить совета у Господа. Полез в чемодан за молитвословом. И наткнулся на бутылёк с одеколоном. Мелькнула мысль. - Вот это поможет мне согреться.
  Заранее весь сморщился и вылакал зелёную жидкость всю сразу. Закусить было нечем, но стало теплей. Я подхватил чемоданчик и двинулся вверх от берега, в надежде увидеть в наступавших сумерках хоть какие то огни...
  Километра через два и правда, появились далёкие огоньки. Добрёл до них и понял, что это заброшенный лесозавод. Из трубы шёл густой чёрный дым и стало понятно, что это котельная. И главное, что она работает на удивление и наверняка в ней кто то есть живой.
  Подрясник был заляпан грязью до пояса. Чемодан тоже. Я вошел. Пара удивлённых глаз уставилась на меня. Это был кочегар.
  Познакомились. Я присел, он предложил выпить. Я отказался, согласившись только на чай.
  -- В монастырь хотели попасть, - поинтересовался кочегар.
  -- Да. Но вот не знаю как, - улыбнулся я.
  -- Завтра с утра пойдёт на тот берег катер с рабочими. На нём и переберётесь.- обнадежил меня хозяин котельной.
   Это была самая незабываемая ночь в моей молодости... Грязного, бородатого, напившегося чая гостя кочегар определил на ночлег на пыльные угольные котлы. Подо мной грозно гудело и бушевало пламя, а я лежал на котле счастливый, согревшийся. Погружаясь в сладкие сновидения.
  
  Утром мы снова попили крепкого густого чая. И я побрёл на берег. Там мне стало неловко. Толпилась кучка рабочих в ожидании катера. С любопытством разглядывали меня, матерились, смеялись и курили.
  Денег за катер с меня не взяли. Он был рабочий транспорт. Как мы лавировали между льдин, это очень интересно и опасно, но, в итоге, и это закончилось.
  На другом берегу мне стало удивительно спокойно, бодро и даже немного весело. Видимо, чай кочегара был хорош. Опасности и неловкости миновали...
  Я шел по деревне. Спрашивал пару раз дорогу до монастыря. Пока сам не увидел куполки храма и монастырские стены. Опять стало как то неловко, ведь никто не предупрежден о моем приезде. Вошёл в ворота, и меня встретила матушка Ирина, которую я видел частенько в Томске на службах.
  -- О! - удивилась она, - Андрей, тебя что ли с шугой по реке из Томска принесло?
  Мы посмеялись вместе. И немногословная матушка--настоятельница отправила меня покушать в трапезную... Затем в общежитие отдыхать.
  
  Тогда я думал, что это было концом моего длинного приключения - путешествия. Однако это было только началом.
  
  
   Рассказ третий
  
   КТО, ЗАЧЕМ и КАК?
  
  До приезда в монастырь, жизнь в нём была скрыта от меня некой завесой таинственности, необычности и туманом предположений.
  Я не знал, как туда попадают, почему избирают этот странный путь, что там ищут и чего хотят.
  
  Первые пару дней в монастыре я просто наблюдал, приглядывался, прислушивался... Выбирал для себя оптимально приемлемый режим существования.
  Распорядок дня прост. В шесть утра монахи собираются на утреннее правило в храме. Кто то читает молитвы и поёт на клиросе. Другие просто стоят, молятся и слушают в церкви.
  Обычные люди, миряне, послушники, строители и гости могут на утреннее правило не ходить. Если нет на это особого благословения настоятеля. А могут и приходить, если есть желание или потребность.
  В нашем общежитии рабочие в это время все просто спят. После пробуждения вереницей топают на завтрак в трапезную раньше всех.
  А в церкви в это время уже идёт литургия, монахи кушают только после службы, и никак не раньше.
  
  Два дня я просто спал, ел, гулял по территории монастыря, ходил в церковь ради интереса. Короче, успокаивался, обживался и не спеша становился своим.
  На третий день почувствовал необходимость заняться хоть каким то полезным делом, а не просто болтаться тут.
  Вечером, перед отшествием ко сну, все жители монастыря, монахи и приезжие паломники собирались в храме, чтобы взять благословение настоятеля на отдых. Иногда игумен давал при этом личное напутствие на работу, на отъезд домой или просто благодарил за что то...Можно было сказать о своей просьбе или задать личный вопрос... Самое удобное, спокойное и хорошее время для этого.
  Когда подошла моя очередь подойти к батюшке, то я сложил ладони лодочкой, поклонился, поцеловал большой крест в руках священника и задал свой вопрос отцу Иоанну...
  - Отец, благословите на какое-нибудь послушание, - негромко попросил я.
  - Ну, а сам ты что хочешь?, - отец внимательно посмотрел мне в глаза.
  - Не знаю, что скажете, то и буду делать
  - Попробуй пока помогать на стройке, а там поглядим.
  Я кивнул, поклонился и отошёл.
  Вечером на улице так тихо, хорошо и спокойно. После церкви на улице весенняя прохлада, комаров ещё нет. Можно присесть перед сном на дощечку, побыть одному, посмотреть на небо. Как хорошо, когда нет волнений, мыслей, страстей, никаких тревог и срочных планов. Спешить совсем некуда и незачем. Жизнь идёт сама. Спокойна и проста.
  
  Раньше никогда не думал, кто чаще всего населяет такие места. Кто живёт временно или всю жизнь при монастырях. Узнал только тут.
  В основном это самые обычные люди. Чаще со сложной, извилистой судьбой. Те, кто сильно пил, страдал, потерял себя и не видел выхода. Или устал в миру и уже не мог и не хотел жить по законам суетливой цивилизации. Те, кто отсидел срок и потерял жильё. Те, кто потерял надежду, любовь, здоровье или близких. Те, кто устал носить маски и устал притворяться обычным. Те, кто был обманут, или те, кто боялись себя. Фанатично верующих адептов православия на самом деле тут не встретил.
  Люди улыбчивые, часто молчаливые, спокойные, простые и искренние. У многих глубокие, грустные глаза. Ученых болтунов и умников тут тоже мало. Жизнь самая простая, тихая, без спешки, размеренная, самая обычная. Без чудес и важных событий. Каждый знает, что ему делать сегодня, завтра, и не суетится по пустякам.
  Особенно это заметно, когда приезжают гости из городов, паломники или просто шумные "туристы". "Туристами" тут называют тех, кто сам не знает, зачем сюда прибыл. Не знает, что хочет. Не знает, что что ищет. Путешественники и искатели истины.
  Чаще всего люди приезжают сюда с другими целями.
  Найти успокоение от бед, безнадёги, исцелить больную, уставшую душу. Получить крышу над головой, тёплую одежду, поддержку, или просто кусок еды, чтобы выжить.
  Есть такие бабушки и дедушки, которые принимают монашество, чтобы занять себя на старости лет, и почувствовать, что они ещё кому то нужны и полезны. Ощутить заботу и дать заботу другим... Подготовиться к смерти тела... Очистить душу покаянием от земных страстей и прошлых грехов...
  
  С утра вышел на работу со строителями. Таскаем носилки с раствором и заливаем монастырские стены. Приятно стать нужным, полезным. Жара ещё не наступила. Месяц апрель.
  Подходим в паре к бетономешалке, накладываем в носилки раствор и идём по мосткам всё выше, чтобы наверху вылить содержимое в опалубку.
  Говорить с напарником особо не о чем. Поэтому молчим и в уме молимся. Таскаем и молчим.
  Время обеда. Топаем в трапезную. Кушаем. Потом у нас есть часик передохнуть. Это моё любимое время. Захожу в пустой храм. Ложусь на скамейку. И сладко так засыпаю.
  Очнулся от голосов. На стройке уже кипела работа. Потягиваюсь, выхожу и присоединяюсь к напарнику. До темноты таскаем носилки, ужинаем. И на благословение к батюшке. Потом общага, кровать, сон. Так всю неделю. На выходные и в праздники не работаем, ходим на службу. А после обеда в воскресение иду гулять на берег. Сидеть на старой барже. Смотреть на движение большой реки. На чаек. Слушать успокаивающее бульканье и журчание воды. И молчать.
  
  Через какое то время по выходным стал читать молитвы на клиросе и петь в хоре на службах. А в будни всё по прежнему. Стройка, трапезная, сон. Иногда заходят в голову мысли о прошлой жизни. О бывшей жене, о сыне. О матери. Это ненадолго будоражит нервы. Вызывает в душе горечь и боль. Тогда начинаю усердней работать и молиться. Сохрани моих близких Господь. А я им помочь уже не могу ничем. Я сам ещё очень нездоров душевно.
  Монастырь это и есть Лечебница для душевно раненных, душевно больных, душевно уставших и исцеление тут идёт незаметно. Не быстро. Исцеляет тут сам Бог, покой и христианская тихая любовь окружающих.
  Здесь нет истерик, очарований, разочарований, суеты, больших надежд и планов. Страхи и тревоги сами растворяются в простоте и чистоте обычной жизни...
  Так в работе, службах, относительном спокойствии и смирении прошёл первый год. Потом прошёл второй, потом третий... Лето, зима, лето, зима, весна...
  Великий Пост на исходе. Скоро Пасха. Конец апреля. Пригревает. Птички поют. Солнце искрится в куполах. Тепло и тихо.
  Воскресение. Сижу во дворе. Смотрю на небо. Сегодня не работаем. Выходной.
  Прислушался к себе. Что чувствую? Тишину, свободу и покой.
  Подходит молодой парень. Он иногда тут помогает нам на стройке. А в выходные гоняет по деревне на мотоцикле.
  -- Привет, Андрей. Тут у меня дело к тебе.
  -- Говори...
  -- Мать Ольга просила тебе передать, чтоб ты зашел к ней домой. Садись на мотоцикл, я подвезу..
  -- Да нет, ты катайся, я пешком прогуляюсь, недалеко...
  Я несколько удивлён. Зачем меня приглашает эта послушница? Обычно мы даже с ней только здоровались, но никогда не разговаривали ни о чём. Странно..Но, раз просит, зайду.
  Когда зашел в дом, всё сразу понял. На столе бутылка самогона ... Ольга уже пьяная.
  Сел. Молчу. Потом тихо выдавил из себя - Зачем звала?
  Ольга глянула мутными глазами и молча положила голову мне на колени.
  Первая пришедшая мысль "Пропал. Вот я и пропал"
  Без лишних слов наливаю полный стакан, залпом опрокидываю в себя. И слушаю свою Душу. Душу не слышно. Её перебивает колотящееся сердце. Сразу захотелось курить. Очень..Очень...
  
  Дальше можно не рассказывать. Итак всё понятно. Но расскажу...
  Я не устоял. Был блуд, был секс, был грех...
  Послушница Ольга расслабленная, вялая, мирно спала, захрапев на полу. Поднял её, перенёс на кровать. Укрыл. Пусть спит.
  Абсолютно протрезвел... Стою. Не знаю, что теперь делать. Мыслей ноль, в голове тупняк и опустошение. На сердце мрак, в душе холод. Даже страха нет, как буду рассказывать это на исповеди...Пустая голова и полная тупость.
  Курить расхотелось. Вышел из дома. Медленно побрёл обратно в монастырь. Тихий покой, спокойная радость и свобода улетучились. Это работает грех...
  Так прошёл этот безумный день. Потом бессонная ночь...
  Утром подошёл к настоятелю и спросил благословения покинуть монастырь. Он ничего не ответил, просто отошел от меня, будто глухой...
  Увидел во дворе матушку игуменью, настоятельницу Ирину... Она подошла ко мне, перекрестила.
  -- Матушка Ирина, как думаешь, скучает по мне моя бывшая жена?
  -- Да что ты? Давно забыла она о тебе. Столько лет прошло. Жизнь ведь не стоит на месте. В миру заботы, хлопоты, проблемы, разных дел куча. Не до тебя ей, -- с доброй улыбкой ответила монахиня.
  Вдруг что то прояснилось в уме. Как озарение какое то. А я ведь и правда напридумал себе, целых три года фантазировал, что нужен семье до сих пор. Что приедут за мной. Или позовут. Простят и попросят вернуться домой, к сыну. Да никто меня там не ждёт. Только матери и Богу ещё нужен.
  Следующим солнечным утром уже шагаю на паромную переправу. На душе снова спокойно, легко и пусто. Меня уже ждёт новая мирская жизнь. Бороду потом, дома, сбрею. Мне 30 лет. Молод, здоров, бодр, красив.
  Монастырская эпопея закончилась. Душа не болит больше... Лечебница душе помогла. Спасибо ей...
  На прощание настоятель, давая мне деньги на проезд, негромко заметил -- А умирать всё равно в монастырь вернёшься...
  Я не ответил. Я был уже не здесь... Я живой...
  
   АВИ 2016
  
   БАБУЛЯ .
  
  Рассказ о самом светлом человеке.
  
  Посвящается моей самой дорогой, навеки горячо любимой, родной бабушке Вале. Храни её Господь. И да будет земля ей пухом.
  
  Её мать, русская оперная певица, отдала трёх своих дочерей в детский сиротский дом Петербурга ещё при царе Николае Втором. В 1913 году.
  Так вышло, что певице нужно было срочно уезжать на гастроли за границу. А маленькие дети были бы там обузой. Оставить в России их было не с кем.
  Так маленькая трёхлетняя Валечка оказалась в детском доме, который находился под патронажем самой Светлой Царицы. Царица сама часто приезжала в приют, навещала питомцев, обычно следила за порядком и питанием детишек. Ну, и конечно, подарками дети обделены не были. Особенно в православные праздники. Полный пансион плюс воспитательница немка Марта.
  Марта была чистокровной немкой. Со своими обычаями и привычками. Например, бабушка рассказывала мне, как обычно за столом в трапезной сидят дети, обедают. За их спиной ходит Марта и приговаривает.
  - Кушайте хорошо, дети. Если хотите пукнуть, пукайте. Газы держать в себе не полезно и даже вредно.
  
  Так проходило детство. Потом случилась революция. Подросшие дети поступили кто куда. Кто учиться, кто работать. Раскидало их смутное время.
  Валечка окончила какие-то курсы и завербовалась на заработки на Дальний Восток. Там всегда требовались рабочие для обработки рыбы.
  Сестры разъехались по всем концам огромной России. Одна во Львов, вторая в Тирасполь.
  Валечка работала во Владивостоке. там и познакомилась с будущим мужем. Мой дед Алексей Григорьевич был моряком. Работал на флоте. Добывал в бескрайних просторах Тихого океана себе заработок на рыболовецком судне.
  Ещё он был непоседой. Менял суда, переходил из одной команды в другую. Искал себе лучшую долю.
  Вот так однажды они и познакомились. Он отдыхал на берегу после очередного плавания. Зашел в местный морской клуб на танцы. А тут и Валечка.
  Поженились. Через год родилась моя мама. Во Владивостоке. Вале было уже 29 лет. Это был первый ребенок.
  Потом война. Сумбур, разруха. Голод. Работа на рыбозаводе с утра и до полного изнеможения. Без праздников и выходных. Фронту нужны были консервы, и рыбообработчики работали, не жалея себя.
  Потом Победа и начались странствия семьи Колесниковых. Тут вовсю развернулся непоседливый характер деда. К тому времени родились ещё двое. Мой дядя Валера и тётя Лариса.
  Несмотря на наличие малолетних детей в семье, дед любил срываться с насиженного мета и куда-нибудь ехать.
  Обычно это происходило неожиданно. Все работают, дети ходят в садик и ясли. Приходит с работы дед и говорит жене Валентине.
  - Собирай детей. Мы уезжаем.
  
  Куда уезжаем никто толком не знал. Собирались наспех вещи, увольнялись с работы. Брались билеты на поезд и в путь!
  
  Из-за вечной нехватки денег билеты брались самые дешевые. В общий сидячий вагон. Поезд часто останавливался на полустанках и подолгу стоял. Ехали столько, насколько хватало денег на дорогу и на продукты. Потом дед внезапно командовал:
  - Выходим!
  Семья с тремя маленькими детьми спешно выгружалась из вагона на вокзал и сидела на чемоданах. Валя раскладывала на полу вещи, так, чтобы уложить детей спать. А дед убегал куда-то в незнакомый посёлок...
  Возвращался к вечеру и говорил, что завербовался на какую-то новую работу. Мол, договорился насчёт временного жилья.
  В тесноте, да лишь бы не в обиде. На какое-то время всё налаживалось, обживалось. Дети устраивались в садик, моя мама в школу. Опять все работали и жизнь приходила в норму. Но ненадолго.
  Через некоторое время всё повторялось. Приходил с работы дед. Говорил, что уволился и получил расчёт. И нужно опять куда-то ехать.
  Однажды решили ехать к сёстрам Вали. Во Львов. Денег немного скопили на дорогу. Дети слегка подросли. Сорвались с места, бросили дом и поехали.
  
  Сестра моей бабушки жила во Львове очень бедно и не устроенно. Замуж так и не вышла. Детей не имела. К тому же, она стала инвалидом по зрению и за ней нужен был уход. Валентина устроилась на работу. Вечерами ухаживала за сестрой и детьми. Даже в обед прибегала с работы, чтобы накормить и проследить за всем в доме. Ютились все в одной комнате 15 метров.
  Деду дома всё не нравилось, начал выпивать, скандалить, обижать жену и её сестру. Но на работу не прогуливал. Детей пока не трогал. Каждый вечер приносил с работы шоколадку или конфеты.
  Однажды пришёл вечером с работы злой и угрюмый. Не скандалил, а сразу лёг спать. Утром сказал, что нужно уезжать обратно на Дальний Восток. Мотивировал он тем, что на Сахалине теперь хорошие заработки. Мол, сестра Вали не пропадёт и без них.
  Валя опять промолчала. Взяли билеты в общий вагон. Ехать почти 10 суток. Жара. Вонь. Скученность. Денег еле хватает на продукты и чай. В туалет вечная очередь. Поезд еле ползёт или стоит подолгу на каждом полустанке. В вагонах воруют даже самые никчёмные вещи. Тогда бабушка сказала деду:
  - Знаешь, Алексей. Это наше последнее странствие. Дёргать детей я больше не дам. Приедем на Сахалин и там осядем.
  
  Поезд прибыл на конечную станцию материка Советская Гавань, где паромная переправа с материка на остров Сахалин. Материк тут заканчивался и начинался Тихий океан. Край Света.
  Все были унылы, вымотаны, дети простывшие и уставшие от долгой дороги. А ещё нужно было 12 часов плыть на пароме. Да и дальше ждала полная туманов неизвестность. И такой же туманный остров, похожий на гигантскую рыбу в Тихом Океане.
  
  На пути к острову паром настиг шторм. Люди сидели в каютах, кто мог. Кто не мог, тех рвало на палубе. Пришвартоваться к берегу в такую бурю никакой возможности не представлялось. Это было бы слишком опасно. Болтанка в море продолжалась около суток вместо 12 часов.
  Взрослые легче переносили качку. Детей рвало и полоскало каждые несколько минут. Выворачивало наизнанку в духоте каюты. Бледные, пожелтевшие, измождённые, покачиваясь от бессилия, вышли на берег острова в порту Холмска. Что дальше делать и куда деваться никто не знал. Родственников, друзей и даже просто знакомых тут не было. Деньги кончились. Океан и туманы. Остров Сахалин. Край мира...
  
  Дед попытался устроиться на работу прямо здесь, в порту, но его не взяли. Тогда Валя расстелила пожитки на морском вокзале и уложила обессилевших от качки детей спать. А сама с мужем начала перебирать вещи, чтобы выбрать что-то на продажу.
  Дед Алексей Григорьевич отнёс вещи на рынок и с трудом продал, буквально за копейки. Этого хватило лишь на то, чтобы снова купить билет на поезд и отправиться в далёкий рыбацкий колхоз на заработки вглубь острова.
  
  Прибыли в город Чехов. Здесь нашлась работа и временное жильё в ветхом деревянном бараке. Дети пошли в школу. Родилось ещё двое, тётя Мила и дядя Олег. Семьи тогда у всех были большие. Пятеро детей никого не удивляло, были семьи и поболее. Пока бабушка сидела с детьми, дед работал в плавании на рыболовецком судне в море. И летом, и зимой. Месяцами его не бывало дома, и Валентина Дмитриевна выкручивалась, как могла, чтобы прокормить себя и детей.
  
  Затем приходил с рейса дед. На берегу начинал гулять, пить, бедокурить. Пропивать заработанные таким жутким трудом деньги. Однажды поднял руку на бабушку. Она простила его. Но это начало повторяться. Тогда она пошла в администрацию города и попросила дать ей с детьми отдельное от мужа жильё. К тому времени бабушка была уже очень уважаемым человеком в маленьком рыбацком городке. Работала бухгалтером. Брала работу на дом. Трудилась честно и не покладая рук, чтобы прокормить семью. Никогда не сидела без дела. Пятеро детей и всё одна. Одна...
  
  Жильё ей дали. Отдельную двухкомнатную квартиру в каменном доме с печным отоплением в центре городка. Это было просто чудо. Вот тогда семья зажила относительно спокойно размеренно. Алименты дед платить не собирался. Только подвыпивший частенько приходил в наш дом, просил Валентину Дмитриевну вернуться и жить вместе. Бабушка уже столько натерпелась, столько прощала его выходки, что ни сил, ни желания для совместной жизни не осталось. Дети подросли. Моя мама вышла замуж. Она была старшей дочерью в семье. Родился я.
  
  Меня легко поймут особенно те мои читатели, которые жили в частном доме, и знают, что такое тепло русской печки. Такое домашнее, родное, уютное тепло согревающее не только тело, но и саму душу. Такое тепло обычные батареи дать не могут.
  Вот такой покой, уют и душевное тепло всегда исходило от моей бабули. К ней всегда тянулись самые разные люди, соседи, коллеги по работе, просто знакомые. К ней шли поговорить, рассказать о своих несчастьях и горестях. Она всегда чудесным образом находила для каждого свои особенные согревающие и утешающие слова. Помогала и словом, и делом. Её любили и уважали все жители нашего маленького городка. Она имела особый дар стать для всех родной и близкой.
  Никогда не унывала. Я вырос в этом доме. помню, сколько добра и заботы было о каждом в нашей большой семье. На крупные покупки собирали все вместе, копили мне на пальто и велосипед. Каждый уже работал и нёс все свои деньги в общий семейный котёл. Жили небогато, но никому не отказывали из друзей и соседей. Если те просили взаймы.
  
  Я ни в чём не нуждался. Вокруг бабули всегда была тихая, спокойная и надёжная радость. Моя мама уехала на материк после смерти моего отца. Поступила учиться в институт в Новосибирске. Я остался с бабушкой на острове. Мне тогда было 2 года. И я стал как бы самым младшим ребёнком в большой дружной семье. Шестым. Именно не внуком, а полноценным общим ребёнком.
  
  Постепенно я стал любимым ребёнком в семье. Самым маленьким. Меня, конечно, баловали. Плюс посылки с материка от мамы. Мама часто присылала мне хорошие детские книги и кукурузные палочки в больших коробках. Такого на острове не было.
  Придёшь, бывало, со школы, глядь, а ботинок уже нет. Вымыты, начищены, стоят, на печке сушатся. Бабуля всё делала незаметно.
  Тётки мои даже бурчали за это на бабулю.
  - Разбалуешь ты его. Обленится. Сам бы к порядку приучался.
  
  Думаю, они были правы. Но бабуля меня так искренне любила. Больше всех. Ведь бывает часто, что внуков любят больше собственных детей.
  И вообще, она была совершенно необыкновенная женщина. Столько натерпевшись в жизни от мужа, не озлобилась, не замкнулась в себе, веру в людей не потеряла. А напротив, всегда сама других утешала, и помогала, чем могла. Словом, и делом согревала.
  Только благодаря её поддержке я закончил колледж и два института. Мне всё часто надоедало, и без её уговоров бросил бы быстро учёбу.
  
  У бабы Вали была одна совершенно необыкновенная и очень редкая черта. Она никогда не умела делить людей по принципу "Свой" - "Чужой". Чужих для неё вообще не существовало.
  К примеру, соседи или знакомые могли абсолютно спокойно попросить её приглядеть за детьми, а сами куда-нибудь отлучиться на весь день.
  Возвращаются поздним вечером, а дети мирно спят. Сытые, довольные, наигравшись за день. И ещё, пока соседей не было дома, бабуля успела им и ужин приготовить. Так было всегда и во всём, чего касалась бабушка.
  
  Не помню, чтобы в нашем доме когда-нибудь были ссоры или даже просто серьёзные споры между родными в семье. Никаких разногласий. Тихая, размеренная, спокойная и очень уютная жизнь.
  После ухода от мужа бабушка больше замуж не вышла, полностью посвятив себя детям и внукам. Хотя желающих на её руку и сердце в городе было немало.
  Она редко бывала одна. Стоило ей выйти на улицу и сразу подходили знакомые, соседи, друзья. Всем хотелось поговорить с ней, спросить совета или просто поболтать на любую тему. Всех выслушивала с приветливой улыбкой и уважением. Какие-то невероятной силы волны тепла и доброты исходили от неё. Люди это сразу чувствовали и уже никогда не забывали её душевный свет.
  Ещё бабуля очень любила писать и получать письма. Бывало, получит письмо от моей мамы из Новосибирска, радуется, как дитя. Прочитает сначала сама. Потом вечером придут все с работы, она соберёт всю семью за ужином, и опять прочитает письмо при всех вслух. И улыбается, счастливая. За дочь радуется. Затем срочно идёт писать ответ. И пишет полночи.
  Вот так мы и жили. Мирно, размеренно, дружно и спокойно.
  
  Прожила бабуля свою долгую жизнь честно, всегда трудясь, не покладая рук. Долгих 86 лет. Религиозной не была. Но под старость, когда ей было уже за 70, полюбила слушать христианское радио. Церквей в нашем городке тогда не было. Партия ведь упорно вела страну к коммунизму.
  Бывало, включит вечерком радио Филиппин и слушает о Христе. Растрогается, плачет и умиляется. Меня в детстве не крестили, да, думаю, и никого из моих родных тоже.
  Но прожила бабуля и без заповедей библейских честно, праведно и, по совести.
  До самой смерти сама себя обслуживала, и ещё умудрялась детям, внукам и правнукам помогать. Ни разу даже слова дурного от неё и о ней ни от кого не слышал.
  
  Я жил уже второй год в монастыре, когда получил с Сахалина письмо о смерти бабушки Вали моей. Там рассказывалось, как именно она умирала. Так тихо и мирно...
  Утром, как обычно встала с постели. И прямо в ночной сорочке начала вдруг тихонько что-то напевать и танцевать по комнате. Потом внезапно успокоилась. Села на пол, глубоко вздохнула, прикрыла глаза и ушла в мир иной. Дядя Олег видел всё это.
  Такая спокойная, без трагедий и болезней добрая смерть... Сам Господь, видимо, взял её добрую Душу себе на руки и поселил рядом с собой.
  Провожал в последний путь её весь город. Люди как-то сами узнавали об уходе бабы Вали. Процессия растянулась почти на километр. Администрация города взяла на себя все расходы по организации похорон и поминок. Был городской духовой оркестр, море цветов и венков. Люди отдавали дань благодарности близкому и дорогому для всех человеку.
  Храни тебя Бог, моя милая и бесценная бабулечка. Я твой благодарный внук и навеки родной, помнящий тебя человек...
  
  Когда я писал этот рассказ о бабуле, меня очень тронули светлые воспоминания моего детства и юности. И вдруг подумалось... А, может быть, и мои читатели, прочитав это, вспомнят добрым словом своих живых или уже ушедших стареньких матерей и бабушек. Возьмут и позвонят им сейчас, если живы. Или помянут ушедших за семейным столом, и в церкви свечечку поставят с молитвой родным за упокой.
  Я свою бабулю любил и при жизни, и сейчас люблю. Чего и вашим родным желаю. Лучше, конечно, успеть ценить и благодарить их при жизни. Чтобы потом, у оградки кладбища, нам стыдно не было... И чтобы не стало уже слишком поздно... Лучше успеть при жизни...
   АВИ 2016
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"