Половина солнечного диска опустилась за горизонт, и мерное жужжание светила стало постепенно превращаться во всё менее различимый шёпот. Город был объят спёртым воздухом раннего утра. По спиральным каменным ступеням свим размеренным, годами выверенным шагом, на вершину зккртта поднимался мхщр. Все движения мхщр'а были каллиграфически выведены, его тихие мысли давно превратились в чёткий орнамент - всем своим видом мхщр более походил на замысловатую машину.
Шаг...
И пусть откроют...
Шаг...
Глаза те кто...
Шаг...
Видит сияние звёзд...
Шаг...
И пусть отверзут...
Шаг...
Уши те кто...
Шаг...
Слышит их пение...
Хватит ли рук у всех, кто живёт в городе, чтобы сосчитать, сколько раз он, мхщр, поднимался на эту рукотворную каменную гору. Вот уже и седина покрыла его голову...
Шаг...
О небо, отверзи...
Шаг...
Наш разум понимать...
Шаг...
Песни древних...
Вот уже и седина покрыла голову. И всё равно сейчас, как и тогда, когда ещё был он желторотым мальчишкой, мхщр так же дрожал от священного трепета, ступая на эти каменные плиты со стёршейся, уже почти неразличимой резьбой. Хватит ли камней во всех домах города, чтобы сосчитать число его предшественников, число таких же, как и он, мхщр'ов, с трепетом поднимавшихся по этим ступеням каждое утро, пока солнце медленно сползает за горизонт.
Шаг...
От стран вечерних туманов...
Шаг...
От стран колышущихся крон...
Шаг...
От стран заходящего солнца...
Шаг...
Услышь нас, мать всех звёзд...
И хватит ли всех песчинок на пыльных дорогах, чтобы сосчитать те дни, когда солнце бросало свои прощальные утренние лучи на гранитный лик древнего зккртт'а. Хватит ли...
Шаг за шагом, слово за словом, мхщр всё ближе подбирался к вершине. Вот он уже прошёл первый ярус, воздав солнцу хвалу за всё то созидание, что оно творило ночью. Вот уже и второй недалеко: там он воззовёт долгой мольбой к звёздам и дождю. А тем временем яркий диск светила уже лишь на четверть высовывался из-за горизонта.
Шаг...
От времён когда...
Шаг...
Травы пели тебе гимны...
Шаг...
До времён когда...
Шаг...
Они возопят вновь...
Шаг...
Услышь наши песни...
Шаг...
О, мать всех звёзд...
Хватит ли... Хватит ли... Хватит ли...
Но у тех, кто спустился с неба, у них хватит безразличия на всё...
Тысячи тысяч лет зккртт царствовал над этой долиной. И вот теперь они хотят его разрушить, стереть с лица земли. Они говорят, что если не сделать этого, весь мир умрёт, наступит конец света. Они говорят, что под древним храмом те, кто первыми упал с неба, оставили источник жизни. И если не открыть его сейчас, погибнет всё живое...
Шаг...
Небо, пригони нам...
Шаг...
Тучные стада облаков...
Шаг...
Облака, пролейте...
Шаг...
Свои живительные слёзы...
Шаг...
На благодарных...
Шаг...
Детей матери звёзд...
И впрямь, кажется, что весь мир умирает. Где они, эти колышущиеся кроны, к которым он взывал в начале подъёма? Уж не эти ли скудные деревца, редко поросшие вокруг города? А ведь мхщр помнит, как по сухому оврагу ещё сочились серебряные струйки ручейка. Он помнит, как дед рассказывал ему, о том, что слышал от своего деда, что когда дед деда его деда был совсем маленьким, их город стоял на речном острове. А нынче они вынуждены черпать воду из грязных колодцев, да и там с каждым днём её становится, пусть незаметно, но всё-таки меньше. Нет, определённо, мир медленно меняется, и меняется не в лучшую сторону...
Шаг...
Да не оскудеет...
Шаг...
Твоё чрево принимающее...
Шаг...
И дающее. Пожирающее...
Шаг...
И порождающее всё в мире...
Шаг...
О, мать всех звёзд...
Но неужели нет другого выхода, кроме как принести в жертву свидетеля всех этих дней и ночей, рождений и смертей, радости и горя, злобы и милости, скорби и утешения, памяти и забвения, бесконечного, бесконечного числа простых и возвышенных человеческих мыслей. Мхщр видел блестящих зверей тех, кто спустился с неба - им хватит дня, чтобы разорвать в клочья тело, сердце, душу их древнего народа, их древней земли...
Шаг...
Ветры дуют и стихают...
Шаг...
Дождь льёт и замолкает...
Шаг...
Солнце заходит и встаёт...
Шаг...
Люди рождаются и умирают...
Шаг...
И поют тебе песни...
Шаг...
О Мать всех звёзд!
Кто они?! Пусть они спустились с неба, пусть твердят, что хотят лишь помочь, но кто они, эти люди, которые говорят, открывая рот, как будто что-то едят? Кто они?! Есть ли в них что-нибудь святое, в тех, кого считают богами? И многие из самих горожан уже начали пустословить, будто зккртт и впрямь надо уничтожить. О, люди! Может, ваши тела ещё живы, но души ваши умерли! Что страшиться конца света!? Вот, он уже наступил!!!
Мхщр повернулся лицом к ещё спящему после ночного зноя городу. На постаменте за его спиной возвышалась, словно тяжкой болезнью изъеденная дождями и ветрами статуя. Это была статуя женщины, глаза которой были обращены в уже потемневшее небо, женщины, глаза которой всегда обращены на её детей; статуя Матери всех звёзд.
Последний луч закатного солнца догорел на вершине далёкого холма. На краткий миг над долиной воцарилась полная тишина. Мхщр поднял руки, напрягся, и над долиной трубою понеслась его мысль-песнь:
"Встаньте и вновь преклонитесь пред небом, даровавшим нам день!!!..."