Сегодня особенный для меня день. Я представлял его сотню раз, прокручивал в воображении и вот он наступил. Этим днем я могу поставить точку еще одной главы в моей жизни и начать новую. Осталось провести лишь нехитрый ритуал, который я буду помнить всю жизнь и смогу рассказать своим потомкам. Я расскажу об этом сыну, внуку, а может и правнуку. Расскажу о нем, как мне это рассказывал мой дед, когда я был совсем маленьким сорванцом. Тогда меня трудно было удержать на одном месте, но его история меня заставила забыть все мальчишеские забавы и отложилась в моей памяти навсегда.
Однажды мы с дедом собрались рыбачить на реку. Дело было утром. День обещал быть солнечным, небо ясное, без облачка. Мы готовили удочки и другие снасти для рыбалки. Тогда они были совсем нехитрые и в основном самодельные. Грузила отливали из свинца сами. Все приспособления для этого хранились у деда в сарае. В этом сарае был просто склад полезных вещей. Коробочки с болтиками, шурупчиками, гаечками. Мотки разной проволоки. Тут же стоял и верстак. Все это создавало ощущение уюта, которое я помню и сейчас. Тогда меня манили эти сокровища. И пока дед выбирал грузила, я разглядывал разную утварь. Вот серп, поржавевший, но еще очень острый. На стене колесо от велосипеда, совсем новое. Огромный комод. Я выдвинул его ящик, и мне открылось его содержимое. Клей обрезки кожи, какие-то резиновые ремни. Казалось, что дед ничего просто так не выбрасывал и в этой импровизированной мастерской можно соорудить что угодно, и починить любую вещь. Я открыл следующий ящик комода. И был удивлен... В нем лежали только пара каких-то ботинок. Старые ботинки, пыльные из потертой коричневой, местами растрескавшейся кожи. Носки и каблуки ботинок были подкованы поцарапанными металлическими подковками, которые всем своим видом говорили, что в них пройдено немало дорог. Ботинки были сделаны добротно, но были настолько изношены и стоптаны, что вызывали жалость.
- Деда, а это что за обувь? - Удивленно спросил я и достал из ящика комода ботинок. Взвесив его в руках, я показал деду свою находку. Меня поразило и то, что больше в ящике ничего не было. - Они же старые.
Дед повернулся, глянул на ботинок, о чем-то задумался и улыбнулся. Потом не спеша подошел ко мне и как бы думая, что мне же ответить, взял у меня из рук этот старый поношенный башмак.
- Знаешь, внук, это не просто обувь. Это память. Они же немецкие, трофейные. У нас таких не делали. У нас в войну в основном сапоги были. Портянки, а кто в обмотках ходил. А вот эти удобные и легкие, по сравнению с сапогами и крепкие. Хотя к концу войны немцы стали делать плохонькое обмундирование, видимо денег не хватало чтобы делать качественное. Эти у меня целый год отходили. Да и не только у меня. Товарищ мой на побывку в них ездил. Их когда начистишь - залюбуешься. Умели же делать паразиты. - Он отдал мне ботинок и я попытался представить, какую ценность представлял этот ботинок для деда.
- Дед, а ты их после войны носил?
- Нет, внучек. Я как пришел домой, снял их и даже чистить не стал. Положил сюда. Так и лежат.
- И ты их никогда больше не надевал? - Мне было удивительно то, что ботинки сгодились бы еще.
- Больше не надевал. - Дед усмехнулся. - Они теперь не для этого.
- А для чего? - у меня разгорался интерес.
- Как бы объяснить правильнее - Он задумался на секунду - Эти ботинки помогают мне не забыть все то, что мне довелось повидать. Помню, они произвели на меня огромное впечатление, когда достались мне. Тогда я и решил, что обязательно оставлю их на память. И после этого я все время шел в них к дому. И не важно, то что с каждым шагом я приближался к Берлину. Я знал, что каждый мой шаг приближает победу. Нашу победу. И я шел до Берлина. А потом обратно.
- Прямо пешком шел? - мне казалось нереальным, что можно пройти такое расстояние пешком.
- Не всегда. Бывало, на машинах перебрасывали, бывало на лошадях. Но больше пешком. Поэтому ноги нужно было беречь. Иной раз прямо с дороги в бой. А как воевать, если ноги сбиты.
- Слушай, дед. А разве медали не помогают тебе помнить о том времени? Их у тебя много, а ботинки одни.
- Ты прав, медали - это тоже память. О победах, о парадах, награждениях, салютах в честь победителей. Но есть и другие события, которые я не хочу забывать. - Он почему-то замолчал, будто не желая делиться чем-то сокровенным. Или, может быть, думал, что я все равно ничего не пойму.
Я ждал, когда он продолжит свой рассказ. О том, что же он не хочет забывать. Ведь парады победы это действительно яркие чувства. Это радость, это счастье. Гордость за наших солдат! Что может сравниться по важности. Тогда я не понимал.
Сейчас понимаю. Сейчас я тебя понимаю, дед.. Когда ставлю свои ботинки рядом с твоими. Я тоже не стал их чистить, когда пришел домой. Мой путь домой длился четыре дня. Девяносто шесть часов на поезде по железной дороге. Потом еще полчаса на такси до родного села. Но не к самому дому. За пару километров я попросил водителя остановиться и высадить меня. Он удивленно посмотрел на меня и спросил:
- Друг, осталось две минуты езды и ты дома. А там родители, поешь, выспишься.
- Нет, старина. Мне пройтись нужно. Спасибо. - я отдал деньги за дорогу, открыл дверь и наступил зеленым берцем в сухую пыль обочины.
- Понимаю. Ну, тогда удачи солдат. - Водила пожал плечами, оглянулся и крутанул руль Волги, разворачивая автомобиль в обратном направлении.
Я остался один. На трассе. От разогретого асфальта исходил жар. Воздух сухой и теплый обдавал мягкими волнами. Недалеко от дороги около влажного пятна на земле кучкой сидели бабочки капустницы. Я поднял сумку на плечо и шагнул в сторону села. Мелкий щебень обочины похрустывал под подошвами моих берцев. Я шел последние километры до моего дома. Их обязательно нужно пройти пешком. Пока я шел, думал о двух годах моей службы в армии. Все по порядку. Призывной пункт, учебка и командировка в Чечню. На каждом этапе были трудности, но меня поддерживали мои друзья и письма из дома. Я запомнил все эти моменты и трудные и радостные минуты. Я шел и нанизывал их на нить моей памяти. Запах новой формы. Лязг шкафов оружейной комнаты в казарме. Первый подъем. Зарядки на морозе и в дождь. Ночные стрельбы. Полевые выходы. Разведдозоры. Запах пороха из стреляной гильзы. Мозоли от дальних переходов. Пересушенные почти железные сухари. Консервы разогретые на костре. Кривые серые деревья чеченского леса. Жирные лягушки в каналах. Прозрачная дымка над горами. Эхо от одинокого выстрела, которое мечется от вершины к вершине. Я все запомнил, даже то, как пришивал пуговицу к штанам, в то время как до утреннего осмотра оставались считанные секунды. Запомнил и далекий и тяжелый гул от взрывов чеченских фугасов, которые будили, когда нужно было спать. Гарь сожженной нефти. Номер моего автомата. Вкус местного сыра. Все это отложилось в уголках моей памяти. Каждый шаг помогал мне разложить все по полочкам. Каждым шагом я приближал новую жизнь. Я шел к дому.
Вот теперь я сижу на пороге того самого сарая, где до сих пор лежат дедовы снасти и висит колесо от велосипеда. Передо мной стоят две пары ботинок, мои и деда. Деда уже нет. Мне уже не поделиться с ним моими мыслями. Мы бы, наверное, могли долго говорить об армии. О той армии, в которой служил он и о той, которая сейчас. Могли бы рассказывать разные истории смешные и не очень. Могли и приукрасить немного. Но это нормально. Я бы рассказал ему историю своих зеленых ботинок. Теперь их называют берцами. Как они достались мне от старшины. Как их прислали старшине в посылке из Германии, но к его сожалению они не подошли по размеру, и он продал их мне за смешные деньги. И как в этих берцах бегали по очереди в увольнения мои друзья сослуживцы. Как часто эти ботинки выручали меня на горных тропах и в сырых лесах. Мне теперь тоже есть о чем рассказать дед.
А день сегодня такой же, как тогда. Такой же прозрачный и ясный. И тут в сарае так же уютно как в то время когда мы были здесь с дедом. В старом комоде теперь будет стоять две пары армейских стоптанных башмаков. А в моей новой жизни будет место куда я буду приходить, чтобы вспомнить не только о своей службе, но и о войне на которой воевал мой дед.