Аннотация: Медитативные размышления, облачённые в художественную форму. О бытии, жизни, смерти, фантазии.
Белый-белый лист бумаги. Белоснежный снег за окном. Середина осени, мимо уличных фонарей пролетают мягкие снежные хлопья. Почти теплые. За окном так уютно, что хочется уйти в лес, лечь под березой и умереть. Нежно уснуть. Стать такой же снежинкой - легкой, невесомой, кружевной, неживой и так быстро тающей.
В моем сердце идет снег. Он медленно оседает там, внутри. Тусклое, серо-белое небесное мерцание не в силах осветить мою душу, там сумрак, тень, смерть. Моя любовь еле тлеет. Я хочу уберечь этот тихий огонек от алчных пальцев Вечности, я не хочу, чтобы мое чувство было таким кратковременным. Поэтому я сделаю все, чтобы сохранить эту искру.
Я несу в руке фонарь. В нем мечется и пляшет огонек свечи, бросая причудливые тени на все вокруг. Это - горение моей любви, это - тени в моей душе. Что сильнее - свет или тьма? Они сплелись в своем бесконечном танце, они пытаются утянуть меня на дно, за собой. Но снег все идет. И печаль все не проходит.
Неужели так все и закончится, не успев начаться? Ведь не может быть такого, что любовь умирает. Она же вечна... Ничто не в силах победить ее.
Я медленно бреду по серой брусчатке мостовой. Снег все также медленно и беззвучно падает. Природа вокруг меня безвидна и пуста. Безлика и пустынна. Черные тени с расплывчато-дымчатым абрисом куда-то скользят. Прочь от меня. В неизвестное. Они уходят, чтобы навсегда исчезнуть, чтобы больше не возвращаться.
Фонарь, который я несу, такой красивый. У него восемь стеклянных граней. Каждая грань - витраж, и окно в иной мир. Розово-голубые, палево-красные, изумрудно-солнечные тона так и сияют, так и сверкают, отсвечивая на мир вокруг, делая его белоснежное и пустое безмолвие наполненным до краев прекрасными сновидениями. Я снюсь миру, я всего лишь мимолетная греза этого времени и этого пространства, и после меня им померещатся еще многие сновидения. Просто я - тот человек, что несет фонарь. Из его стеклянной глубины на мир смотрят мириады духов. Они - то, что творит меня, без них я также пуста и безвидна, как и мир вокруг. Духи танцуют вокруг огонька свечи, извиваются и корчатся, блестят и летают. Свеча большая и длинная, она слеплена из серебристого воска Вечности, казалось бы, что в силах потушить ее? Но сама Вечность протягивает мне свою ладонь, исписанную призрачными голубыми рунами, шепча, что все не вечно. Вечность, ветреный феникс, как же ты относительна. Зачем ты говоришь мне это?
Я прохожу еще несколько шагов, прежде чем мне попадается это дерево. Оно большое, раскидистое, глубоко вросшее в землю толстыми кореньями, своей кроной подпирающее небо. Кроны не видно, ведь небо затянуто хмурой серой марью, и идет снег. Я прикрываю глаза, но серо-белый мир просвечивает сквозь веки, отпечатываясь на моей сетчатке. На мои ресницы приземляется снежинка, я моргаю, и она тает, алым проливаясь мне в глаз. Я смотрю в зеркало своей души. Теперь кажется, что я умываюсь кровавыми слезами.
Дерево стоит. Оно молчаливо, как и все вокруг. Его тишина начинает давить на мой разум. Внутри я знаю, что дерево гудит и вибрирует, как натянутая струна. У него есть своя гармония, его настройки совпадают с параметрами мира, и они резонируют в такт. Но меня просто выводят из себя эти конвульсии. Зачем двигаться, если ты стоишь на месте? Дерево разевает на меня разверстую пасть своего дупла. Теперь я ясно вижу, что внутри натянуты толстые металлические струны. Я кончиком пальца давлю на одну из них, и вдалеке гремят раскаты грома. Проклятое дерево.
Ставлю ногу на узловатый корень. Он течет и извивается, как прихотливая змея, и возвышается над землей на целый метр. Приподнимаю фонарь повыше, и его черная резьба оказывается на уровне моих глаз. Только тогда я замечаю, что под его навершием, изогнутой, как крыша буддийского храма, притаились драконы, единороги и прочие химеры. Они ухмыляются и скалятся, словно бы говоря мне: "И ты грядешь, и ты уйдешь, и все в душе твоей есть мрак, тень и скрежет зубовный". На витражах изображена какая-то мифология, но что мне до нее? Взяв фонарь в зубы, я лезу по дереву. Его кора такая большая и шершавая, что ползти по ней не составляет никакого труда. Высоко наверху, вне моей досягаемости, древо раскинуло руки-ветки, стремясь охватить весь Омниверс.
Опять эти границы. Я медленно качаю головой, протестуя подлому гамбиту мироздания, и вновь понимаю, что этот эндшпиль остался не за мной. Тогда я решаю сбросить с доски все фигуры. Капризный ребенок.
Белый Король одиноко падает на коричневатые кочки пожухлой травы. Снежная пудра медленно пролетает мимо него, опускаясь наземь и тая. Также медленно тянутся дни, мгновения... Я понимаю, что договор на мое бессмертие был нарушен обеими сторонами. Спускаюсь вниз.
Белый Король беззвучно плачет. По его нежным, почти персиковым, щекам текут прозрачные черные слезы, оставляя угольные дорожки на гладкой поверхности его костяного тела. Кто он такой, без Королевы и без друзей? Черный Король сидит на Коне, и смеется над ним. Его Королева лежит с проломленной головой. А Королю хорошо, теперь он свободен. Абсолютной Тьме не нужны жалкие подачки Света. Медленно, медленно он скачет в белоснежную мглу, скрываясь за этой серебристой пеленой. Он растаял через десять шагов, на самом деле, кому, как не мне, знать это. Я подхожу к Белому Королю и обнимаю его.
- Прости, милый, но ведь Черный Король прав. Зачем тебе внешний враг, когда твои химеры едят тебя изнутри?
Король тает в моих объятиях, как мокрый снег, стекая к ногам прозрачной лужицей и тут же испаряясь. Шутки мироздания. Шути, пока еще можешь шутить. И шш-шу, шу-у, шших-шиих.
Палая листва под моими ногами шуршит. Я пинаю ее своими прорванными ботинками. Кристаллики льда приятно хрустят. Если бы я была здесь завтра, то увидела бы дивный райский сад, но теперь здесь только развалины. Мой фонарь освещает зияющий в земле провал. Мгновенно я отскакиваю мимо. Не хочу заразиться очередной безумной идеей. Я обхожу его по длинному радиусу, и выхожу прямо на набережную.
Небо потонуло в воде. Легкие озерные волны облизывают щербатые губы берега. Они оттачивают свое мастерство, ограняя песчинки, наполненные Вечностью, и осколки чьих-то мечтаний.
Медленно перетекаю в положение сидя. Мое безвольное тело обнимает себя руками за колени. Я начинаю раскачиваться в такт музыке волн. Волны поют песню: одинокая чайка заблудилась в небесах, запуталась в мокрых сетях облаков, и камнем рухнула на землю. Мертвая, как и все мироздание. Все мы сделаны изо льда, стекла и камня. Только звезды были сотворены из перьев и чешуи. Но и те - сгорели.
Вместо снега с небес сыпется черный прах. Мгновенно запорошило все вокруг. Я начинаю задыхаться, и поднимаю фонарь повыше. Духи внутри беснуются, отпугивая небесных демонов. Мои демоны никогда не позволят другим демонам занять свое место.
Отряхиваю штаны и смотрю в небо. Вновь, как ни в чем не бывало, идет снег. Иногда мне кажется, что эти фокусы сведут меня с ума. Что оно вытворяет...
В лесу еще тише и спокойнее. Здесь можно не бояться демонов, тут обитает концентрированная пустота. Демоны боятся такой пустоты. Я ложусь под дуб, лениво наблюдая, как вызревает желудь, и обращаю свой взор к небесам. В мои глаза падает снег, он тает прямо на роговице, это очень неприятно, но я терплю. Мертвым должно быть все равно, и я обрету равнодушие. Фонарь в моей левой руке постепенно тускнеет. Духи засыпают. Свеча, напротив, разгорается все сильнее, но света она не дает. Горение в себе. Может, ты все же поделишься со мной, или я для вас уже всего лишь мертвая материя?
Этот фонарь не принадлежит мне. Когда-то придется отдать его. И он останется, а я уйду.
Я лежу, раскинув руки в траве. Небо провисает надо мной, как дуга. Если я захочу, я смогу языком достать до его поверхности. Хрустальные сферы нынче не звенят. Резко выбросив руку вверх, я успеваю пробить дыру в небе, до того, как оно резко возвышается. Сквозь дыру в небе видны осколки звезд. Кто-то разбил их, думая, что вещи умирают на счастье. Но ведь это же не так. Когда разбивается чашка, сущность ее, отрываясь призрачной пленкой, провисает и калечится, а потом медленно истаивает. Так идеи отходят в мир иной.
Звезды больше не хотят превращаться в драконов. Почему-то теперь я понимаю их равнодушие. Они устали от жизни, поняв, что из этой карусели все равно не выбраться. Теперь они медленно умирают, прогорают, как моя свеча. Та звезда, что послужила мне скорлупой, давно уже отжила свое, превратилась в пепел, в прах, который мироздание угодливо и насмешливо швырнуло мне на голову несколько лет назад.
Рывком поднимаюсь на ноги, сильно злюсь на себя. Фонарь исчез во время моего сна наяву. Кто я теперь, без него? Снег усиливается, на моей голове образуется снежная тонзура. Мои длинные волосы перестали источать тепло. Теперь я мерзну.
Я отправляюсь на поиски фонаря. Проходит время. Я ровно киваю ему в ответ на его приветствие. Мне придется забыть о своих разногласиях с ним, и попросить помощи. Время неопределенно кивает на пространство. Пространство мрачно всучивает мне фонарь. Его опять унес ворон.
Нечего делать. Я бреду по пустынной мостовой, протягивая руки навстречу прохожим. Они стараются не замечать меня. Никто не смеет смотреть мне в глаза. По обыкновению, люди боятся той пустоты и одиночества, которыми наполнены до краев. Их глаза плотно зажмурены, клетки сердец плотно закрыты. Сквозь прутья медленно вливается чернильно-черная тягучая мгла.
Сделав несколько шагов, я останавливаюсь. Жаль. Когда-то мое движение на месте прервется навсегда.