"Twenty three", - наконец проговорил он, что должно было означать:
"Черт возьми меня с моими потрохами".
Алексей Толстой "Аэлита".
Апрельским вечером возвращался я домой на электричке.
Вагон был полупустым, я расположился возле окна, достал недочитанную книгу и приступил к чтению.
Напротив меня сидел крупных габаритов мужчина, как сказал бы Карлсон, в полном расцвете сил,
с карими, проницательными глазами.
- Здравствуйте, - прогрохотал он, - меня зовут Дмитриевский Рудольф Федорович, военный переводчик.
- Очень приятно. Ваня. Иван Владимирович, преподаватель иностранного - поправился я, стараясь
придать своим словам значительность.
- English? Deutch?
- И то и другое, и можно без хлеба, - я попытался выдавить из себя улыбку.
- How"r old are you?
Мой Royal English неприятно резанул его американский акцент.
- Twenty three, - буркнул я, не отрываясь от книги.
- Неправильно!!! Надо говорить: TWENTY THREE!!!
И в самом деле это было неправильно, двадцать три мне еще не исполнилось, но мне не хотелось
выглядеть лилипутом перед этим Гулливером.
- TWENTY THREE!!! - еще раз гаркнул он.
- Будь здоров, кореш! - откликнулась компания, сидевшая в середине вагона, чокнувшись
пластмассовыми стаканчиками.
- Ну, что читаем?
Я молча показал ему последний том Алексея Толстого.
- ОЧЧень прекраССный пиССатель, - заметил он. У него была редкая способность, как у Высоцкого,
растягивать согласные.
- А Вы знаете...
И тут на мою голову обрушился водопад информации про всех графов Толстых, про их родословную,
про их писательские таланты...
- ..."Князь Серебряный" - Алексея Константиновича, весьма советую почитать, великолепно написана! - донесся до меня его голос, когда я наконец оторвался от книги.
Я пообещал прочитать. Электричка приближалась к конечной остановке. Тепло попрощавшись,
мы расстались.
На следующий день мне почему-то вдруг захотелось разыскать своего интересного попутчика.
Я обратился в справочное бюро, но там, к сожалению, информация о нем отсутствовала...