Истерик Эрик : другие произведения.

Шухер Из Ада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Эрик Истерик

ШУХЕР ИЗ АДА

  
  
  
  
  
  
   Завидующий мёртвым кличет смерть.
  
  
  
  
  
   Восстав от заката над горизонтом ало-серое пятно расплылось по кучевым облакам и с ними опустилось на загаженную и развороченную площадь перед развалинами складского комплекса Оптоблснабсбыткомпроммашглавторга. Влажное колышущееся пятно размозжили лучи прожекторов и фар трейлеров, сгрудившихся вокруг железобетонных остовов. ПрорИзали ночную тьму рыком дизели громадных фур и автоклавов. Клерки-логисты кучками и отдельно, засуетились, зашныряли, завозились. Их голоса, прорываясь из-за машинного гула, застрекотали, зажурчали зовущими и вопиющими интонациями. Главенствующий бас набросился сверху:
  -- Очистите подъезд! Скотина льярь, шевелись!
   Люди в серых комбинезонах сорвались с заданных траекторий и принялись скакать кругами.
  
  

* * *

  
   Поодаль от суеты в просторном темном кабинете пультовой двадцать первого уровня ведущий модератор Зая Бисъ ерзал на обгрызенном по краям столе и нервно оплевывал увесистую трубку черного дискового телефона.
  -- Зрло! - сильно визжал он и при этом раскачивался еще сильнее. - А как же?! Убей! Да! Еще раз убей!
   Зая не имел привычки "толочь воду в супе". Четкая постановка любой, даже расплывчатой задачи, считалась его коньком. Когда-то, в прокисшие времена безвременья, юный и закомплексованный неуч Зая Бисъ подвязался младшим ассенизатором минус сорок шестого уровня мегацентра идентификации и прослеживаемости. Продираясь по склизкой фекальной иерархии, всего за каких-то пять лет З. Бисъ достиг зловонных карьерных высот в крупнейшей корпорации на рынке утилизации и кремации. За столь короткий период Зая приобрел три высших образования, две магистерских степени, 15 профессиональных сертификатов, семь грамот, один грант, а со всем этим добром: геморрой, простатит, тугоухость и мягкотелость. Но самым главным достижением Зая считал заслуженный персональный помойный бак с дарственной надписью от родной организации. Такое не всякому удается в этой жизни. Обладатель престижной собственности, сразу после вступления в свои права, стал не в меру крут и строг не по годам.
   Работая в должности ведущего модератора, Зая Бисъ грезил новыми достижениями на свальном поприще. Он имел на то все основания. Со своей безупречной характеристикой Зая мог претендовать на значимую должность в генеральном представительстве. Оставалась нерешенной проблема с устройством личной жизни. Да разве это проблема для счастливчика, каким казался зрелый образованный функционер Зая?!
   В разгар телефонных переговоров скрипучую массивную дверь пультовой с мясом выставил дикон Хуля Бяка и брызжа потом, крестясь, заскулил:
  -- Бисъ, на выезд! Быстрее! Всё готово! Все готовы!
  -- Обожди! - огрызнулся Зая.
  -- Быстрее! - умолял дикон.
  -- Я говорю: слынь! - сильно зло рявкнул трепач на Хулю и продолжил насиловать линию. - Давай! Бери! Надеюсь, жду... верю... ублюдок!
  
  

* * *

  
   Через мгновенье Хуля и Зая понеслись лихим галопом по раскалившимся коридорам диспетчерского пункта.
   Выскочив из здания и вдохнув гарь, спешЗвшие замедлили бег. Их неробкую поступь преградил неуклюже маневрирующий танкер, под порталом которого ушастые мрази пустились в присядку под палкой известного стукача из конторы.
  -- Раз-два! Раз-два! Еще, рольё! Раз-два! - выстанывал стукач.
  -- Зачем это они? - поинтересовался Зая.
   Случайный встречный орденоносец поравнявшись с озадаченными лохами любезно проконсультировал: "гамадрилы", за что получил по рылу от Заи и обиженно скрылся в розовом смоге.
  -- По обычаю мразей перед дорогой приседают, - заявил Хуля. - Вот и они!
  -- ЧуднС! - изумился Зая, тупо уставившись на приседающих мразей и, неожиданно поддержавшего тех, Бяку, который быстро опомнился, выпрямился и смущенно зевнул.
   Зычный мутирующий голос продолжал муштровать сонную массовку:
  -- Приготовились! начинаем! Фо, фри, ту, ван...
  -- Кадр первый, дубль первый, - лязгнула оскалом хлопушка.
  -- Очистите проезд, твари! - разносился по комплексу ор. - На-ча-ли!
   Бесконечно длинная механизированная колонна в брызгах фейерверка тронулась с места. Зазвучали первые такты дикого туша.
  -- Стоп! - разразился гадкий голос. - Суки, время!
  -- Кадр первый, дубль... - заверещала хлопушка.
  -- Вас, сучар, еще учить, как надо Родину любить! - надрывалась все та же тварь. - Двинули!
   Эскорт дернулся, окутанный плесневелым кислым дымом, сдвинулся с места. Ударили тарелки, загнусили фанфары...
  -- Стоп, твари! - достиг вершины глумлений гаденошный крик. - Еще разик, еще раз... твари, я кончаю!!!
  -- Кадр первый, дубль... - издерганная хлопушка заголосила на пределе.
  -- Приготовились! За Родину, за вольную! Во имя Господа Бога! Спросится строго! - повелевал и зомбировал тиран. - Марш!
   Зарезонировали моторы и трубы. Сбоку прожженной мазутом площадки внезапно обна­ружилась группа панкующих придурков, стебающихся и долбящихся. Гнилые помойные гады вмиг заполонили пятачок от весовой до проходной. Ржавые борта эскадры давили ликующих фриков.
   Сопровождаемый членовозами, автозаками, водометами и прочей приблудой с проблесковыми маяками, лайнер протиснулся через кордон, похоронив под собой с полсотни разношерстной швали.

* * *

  
   Через пару мгновений "Серебряный дьявол" следовал без хвоста мерзких прилипал. В рубке воцарилась умиротворенная обстановка. Тощий стебль спал на лежаке. Его друг жрал грязь, и запивал корни чаем, заправленным перечно-луковым соусом, восседая рядом с Заей, который вызвался пилотировать (он умел все или ничего).
  -- Куда мы катимся?! - осмелился поинтересоваться у штурмана молодой пилот.
   Жующий поперхнулся:
  -- Стыдно не знать, что дСлжно! Налаживать сношения, перенимать технику дела и собственно культуру! Вот так! Заодно фарцонуть... только ц-ц-ц!
  -- Не впадлу!? - прошваркнул Зая.
  -- Что ты... блеешь? - отрыгнул хрящ.
   Зая презрительно посмотрел в глаза рядом сидящему.
   Трайлер принялись подрезать один за другим резвые гнобы на биобайках. Стремительно просвистав мимо, они сиюминутно скрылись из виду.
  -- Видал, сучилище! - восхищенно крикнул закончивший трапезу и обильно отблевывавший в форточку хрящ. - Вот это рыл! А ты скулишь: куда? Прямо восвояси!
   Изматывающая ночная езда вывела на шоссе, врезАвшееся в банановую рощу, из-за которой полыхало огненное зарево. После избавленья от сумрака и сучьев гнилых дубов, трейлер уперся в завал из разлагающихся и растекающихся по трассе биобайков, брошенных гнобами.
  -- Втыкаюсь! - свистнул штурман, разбудив тем самым своего пьяного сменщика. - Глянь, Бо! - восторженно призвал он очнувшегося и быстро перевел стрелки на Заю - Слушай, шеф, лет го развлекаться, миллион удовольствий - все наши! Пойдем! Пока впереди завал не рассосется ! Глянь! Глянь же!
   Штурманы заклянчили дуэтом.
  -- Рыл! Шеф, не будем кретинами! Или мы, или нас! В смысле: где, если не здесь, когда, если не опять! - деловито промямлил сменщик.
   Зая невозмутимым и мрачным взглядом изучил обстановку за запотевшими стеклами. Все обозреваемое показалось ему похожим на прошлое. Буд-то бы было все это с ним раньше, но когда именно, он вспомнить не мог. Знакомым воображению казалось дикое сочетание тропических теней и огненного зарева над гребнем вытянутых крон, узкого извилистого шоссе и желеобразной технотронной баррикады посреди него.
   Даже двое отвязанных спутников, оказавшихся в одно время в одном с Заей месте, дополняли размытую картину пережитых когда-то ощущений. Мысленную телепортацию в прошлое развенчал окрик из мегафона со встречной полосы. Во избежание наездов трассу настоятельно рекомендовали очистить бдящие групперы-клинеры.
  -- Валяйте! - согласился Зая.
  -- Вот это верно! Пойдем, проветримся! До утра! Быстрее не рассосется! - радовался Бо Дибилдер, выползая из рубки.
   Утомленный взгляд Заи проводил дорвавшихся коллег до густых зарослей, в которых и потерял шатающиеся силуэты. Отрулив на обочину, пилот "Серебряного дьявола" покинул трейлер и, не решившись вступать в дискуссию с клинерами, отправился на свет, как ночной мотылек.
  
  

* * *

  
   За густой, но узкой лесополосой разноцветная тусовка сотрясала джунгли ритмами умопомрачительной музыки, мегаваттами лившейся из всякого свободного дупла. Единое месиво ломающейся публики тысячами глоток хавало вязкий саунд. Зая решился нырнуть в штормящее сборище. С трудом продираясь сквозь долбящихся, он ненароком встречался с их мутными взглядами.
   Первым встретилось раскрашенное под огурец лицо худощавого поганца, кривляющееся в ответ на испирсингованную улыбку взлохмоченной Коломбины, нагло нарывавшейся на внимание Заи. Девицу отсёк зализанный сосунок с натуженным лицом от натруженного зада. Невротические судороги пронизывали каждый член его тела, сообщавшего шизоидные импульсы ущербному прикиду, особенно тоненькому махровому галстуку. Он кочевряжился с истрепанной, помятой и подбритой во всех местах чувой, визжащей на все лады.
   Не взяв первым приступом кишащий балаган, отдышавшись чуть поодаль, Зая предпринял вторую попытку.
Он с неимоверными усилиями проталкивался неведомо куда. Вакханалии не было ни конца, ни края. Потерявшись во времени и пространстве, скружившись от многообразия причесок и нарядов, заблудший повисал от бессилия между трущимися в давке телами. Его, изможденного, цепляли, толкали, терли, пинали. Зая захлебывался в душном смраде и тонул. Сейчас он желал лишь одного - оказаться в прокуренной, но тихой и прохладной рубке "Серебряного дьявола", свесившегося над кюветом где-то там, в кромешной глухой тьме.
  
  

* * *

  
   Зая поднял взор к небу с мольбами о спасении. Тут же неведомая сила схватила бедолагу за шиворот и протащила над головами мажорной публики в новом направлении. Буквально через мгновение путь был преодолен. Перед изумленным Заей явились до безобразия знакомые черты рослого смуглого широкоплечего красавца.
  -- Какие кенты! Зая! Зая Бисъ, ты ли это, дружище?! Ты?! Здесь!? - ликовал спаситель. - Развлечься или как?!
  -- Как... как... - заикался, смятенный встречей, Зая.
  -- Ясно! - крякнул интересующийся - Ну, давай облобызаемся что-ли.
   Они обнялись, расцеловались, после чего оцепенение отпустило помятое тело Заи.
  -- Глазам не верю! Еще минуту назад я проклинал этот балаган и вдруг такая неожиданная встреча! - заверещал от восторга Зая. - Кунни Лингус, ты ли это!?
   Зая и мечтать не мог о встрече со старинным приятелем - звездуном астральных апогеев. В отличие от тернистого фекально-ливневого пути Заи, дорога Кунни из обветшалых бараков их детства к беспрецедентной славе была воздушна и проворна! Герой гламура и эпатажа без напряга восходил на Олимп успеха. Удача шла по пятам за звездящим и всегда настигала его в подходящих позах. Он имел всё, она имела его! Когда ты рожден для счастья и удовольствия, ни к чему образование, собственность, обязательства, прочные узы. Они лишь отягчают легкость бытия.
   Везение, в сочетании с огромным обаянием, блестящей внешностью, бурлящей страстностью, делали свое дело и завистников тоже делали. А зависть порождала ненависть. Недоброжелателей встречалось не мало (с одним из них Кунни только что пересекся). Но счастливчик не придавал тому значения. Он парил над суетой, как альбатрос над океаном, иногда снисходительно опускаясь на голубую гладь на потеху головоногим моллюсками и себе на подкрепление глупостью и одержимостью убогих.
   Дабы отметить встречу двое антиподов искали уединения. Долго карабкаясь вверх по крутым лестницам с пересадками на лифты, подальше от трескотни и вспышек, они, в конце концов, остановились в забегаловке с маленькими прозрачными столиками, облюбованными разнокалиберными шалавами.
  -- Что будешь, Зая, друг?! - озадачил, вырванного из стихии, приятеля новоявленный спайдермен.
  -- Я в себя придти не могу! Глазам не верю! Ты!
  -- Как видишь, как видишь, дружище! - преисполнялся чувства собственного достоинства Кунни.

* * *

  
   Роскошный бар, поднятый на изогнутых алюминиевых стойках над джунглями, упирался в звезды. С его уровня гигантский дэнсполигон казался размером в грошовую монету, бликующую в лунном свете.
  -- Ну так что будешь? Определяйся! Здесь есть все! - почесывая зрачок, доложил Кунни. Оскалившись, подтягивая правую щеку к левой брови мизинцем правой кисти, он
очертил разноцветное туманное пространство третьим глазом, вращая голову на сто восемьдесят градусов. - Хочешь шнапс?! Нет?! Так, пожалуйста, Даром-Ле-Ройс... любых марок! Мне лично нравится все марочное: марочное вино, марочные рестораны! Меня всякий может обвинить в постгерманизме, то есть в сверхлюбви к прусскому милитаризму. А ты не ощущаешь влечения к движущимся средствам?!
   Кунни постоянно в процессе повествования судорожно расстегивал и застегивал вновь красный гульфик своих
синих вельветовых шорт.
  -- В десятом икс-тамбуре постоянно растут
баобабы. Любителей много, но сколько их не руби, не пили, хватит всем и надолго! - уверял красавец.
   Бездну шоу прорезАл истошный визг, доносившийся из жерла тусовки до ушей приятелей.
  -- Да черт с ними! Мне лучше всего жить в песках. Нет!!! В сплошной пустыне! Представь: вараны и бараны - романтика! Озлись на меня, я ли создан для зноя? Я о песках сахарных! Обожраться и сдохнуть - мечта клеща. Жизнь отдать, но один раз понажратъся так, как дети малиновых. Но говоря откровенно, между нами: я и ты сдохнем и без этого. Мы - клещи, они - фиски! Удивлен?! Кем ты меня мнишь?! Я тот же! Мы вместе! Рот в рот! Хавай дуй в дуду! Да здравствует маза Факка! Хотя зря я приплёл к себе мазу этого самого Факка. Все они твари. Вокруг нас. Мы в блокаде. Нас отсекли от сути! Петля. Но выход общий для всех: девочки, позже - женщины... до почтенных старух такие, как мы, как правило, не доживают. Идем же со мной! - агитировал Заю Кунни. - Я уведу тебя отсюда, покажу, где живет истина! Прелесть! Сто раз прелесть!
   Зая закрыл глаза. Дернул рукой бархатную скатерть со стола. Из опрокинутых графинов и фужеров, журча, переливаясь в мягком излучении двенадцатигранных светильников, побежали вниз, к ногам беседующих, струйки изумрудного напитка.
  -- Я устал... очень, - выдавил Зая.
   В его измученных глазах отражалась физиономия собеседника, улыбающаяся мило, по-скотски.
  -- Ты стек? - Подвешенный в воздухе Кунни вопрос, обру­шился через мгновенье на задремавшие мозги Заи.
  -- Я уже не живу так... - отпирался ведущий модератор.
  -- Обалём прикололся?! Я спасу тебя!
  -- Я не тот!
  -- Кунни понял тебя, ряка! Харкай, харкай на все, что видел до сего дня. Без сомненья, тот мир - здесь же - это один круг, но то - другой центр совершенно! - Статный красавец усиленно хлопал по плечам приятеля, и подмигивал ему обоими глазами одновременно. - Для тебя тот зал намного ближе, вспомни 861/6 год! Вспомни!
  -- Нет!
  -- Да!!! - возопил Кунни. - Чудесная и тихая, умиротворенная обстановка. Секс и ты. Ты и секс. Нет просто ты. Девочки, и такие, как твоя Бар Би. И не в одном экземпляре и все без трусиков. А вот ты наблюдал, чтобы все без трусиков!? Нет! По желанию и в трусах есть, и в шубах, и в личных авто, и с загородной виллой, уж с пентхаусом точно, даже с "папиком". Один и с партне­рами, на случай, если не хочешь один. Соглашайся сейчас, иначе завтра будет поздно! Все или никогда! А то - убью! Ведь что здесь? Свинарник! В нашем мирке специальная интимная обстановка для драйва. На плите без всякой морали и логики - где танцуют, там и хавают. У нас не так! Идем же!!!
   Кунни загрёб с собой два золотистых бо­кала и нагло потащил чуть упирающегося Заю через бар, попутно налетая на столики и опрокидывая их на сонных посетителей.
  
  

* * *

  
   Вырвавшись из мутного прокуренного заведения и вытащив из духоты приятеля, Кунни с откровенной злостью разбил один из сворованных бокалов о стеклянную стену темного тамбура. Та об­рушилась с писклявым шелестом на зеркальный пол.
  -- Ты посмотри, какие все мрази! Они еще и делят себя! Это же мрази... - не закруглив мысли Кунни разбил второй бокал о противоположную стену. Та оказалась выносливее и всего лишь дала трещину по центру.
   Буд-то забыв друга Кунни резко вышел из тамбура увлекая за собой спертый воздух. Зая, боясь в очередной раз потеряться, заторопился вслед.
   Спустя двадцать уровней и одиннадцать поворотов приятели оказались в бесконечно длинном, как кишка, коридоре. Бронхи обоих цедили разреженность атмосферы. Плетясь в изнеможении меж, изрисованных порно художествами, стен, всасы­вающих любой звук, они внимали стуку своих сердец.
  -- Скоро будут давить всех, а мазать уж каждого! - Кунни, опьяненный дерзкими мыслями, тянул гласные буквы, будто жвачку изо рта.
  -- Я не пойму, о чем ты?! - Невольное волнение заставило Заю с опаской оглянуться назад. Но взгляд не надолго задержался вначале пути, моментально переориентировавшись в обратную сторону.
  -- Тебе можно завидовать! - Приятель Заи, обессилив от тя­желых чувств, прислонился к стене, как раз в месте начертания похотливой куртизанки с распахнутыми навыверт ногами. - Скоро, детка, скоро ты, игли, ничего не увидишь, урод.
   Кунни соп­ровождал бешеный ор кивками головы по стенам.
  -- Есть ме­лочь, что не хочет жить просто, как человек. Он хочет делать дерь­мо! И кормить им нас, нас - свиней! Да!!! Все те и эти не умеют по-дру­гому существовать, им обязательно приходиться совмещать любовь со скотством. Не их вина, они - сшахи. Но причем здесь я!!! Придумали, понагадили: луна... солнце... А мне плевать! - Стонущий тронулся с места и пополз вдаль по темному коридору, переваливаясь от стены к стене. - Они - грязь. Но я не умею убивать. Не умею совсем. Моё горе. Мое... Мой грех, мой страх...
   Развезенный вхлам Кунни обернулся к Зае и заорал еще напористее, чем делал это прежде.
  -- Скажи, ну, скажи, какая разница, какой стихии принадлежит женщина, которую я хочу: ветру или огню, тем более, какое мне дело до ее дружков и кобелей?! Я хочу ее! Они хотят отнять её у меня! Они хотят, чтобы их боялись!
   Зая запутался в сути слов друга. Первые фразы пугали ведущего модератора, он начинал подозревать неладное. Ему казалось, что он попал в чужую историю. Но с каждым новым тезисом Кунни, не взирая на высокопарность излагаемого, Зая успокаивался, и, в конце концов, утомившись, заскучал окончательно.
   Кунни напротив, захваченный собственным сбивчивым красноречием, продолжал вопить. Лицо его опухло. Виноградные гроздья ог­ромных капель пота проступили из недр воспаленного мозга и затопили всю набухшую физиономию Кунни.
   Увлекшись, он не заметил, как уперся в высокую двухстворчатую дверь и сидящего при ней карлика с ужасно длинным, и загнутым на самом кончике, носом с уди­вительно круглыми, но разными по диаметру глазами. Зая увидел дрянь, но не осмелился указать Кунни на необходимость смены темы. Сам звездун, упершись в мощное тело двери, кричал:
  -- Я могу поддерживать луннатов, что они сволочи, но мое убеждение таково: все они, и те, и другие, все, без исключения - палачи, всего лишь. Но это много, ужасно много! Да! Палачи и мы с тобой тоже!
  
  

* * *

  
   Стоящий при дверях урод вертел зрачками и ушными раковинами, разбрасывая взгляды на по­дошедших и всасывая исходящую от них речь.
  -- Он сдохнет! - скрипнул карлик тонким и скользким, как глист, голоском, обращаясь к Зае и упираясь в судьбу оратора.
   Вторжение карлика в откровенный монолог нисколько не насторожило Кунни. Прерванный крикун лишь омерзительно улыбнулся, и схватил урода за корявый нос.
  -- Ах, это ты, Фуня! Вмля! Ты! - Кунни принялся выкручивать крючковатый податливый орган обоняния карлика. - Знакомься, Зая: Фуня, Фуня Кулёр! Тот ещё жучара!
   Скрутив нос собеседника вправо, Кунни приказал Фуне:
  -- Провожай нас, сифилитик! Долг платежом скрасим!
   Фуня не на шутку напрягся. Поднатужившись, кряхтя и охая, он отворил тяжелые двери. При этом звуки вырывались из всех, имеющихся в теле карлика, отверстий. Обиженно зыркнув на Кунни, Фуня засеменил кривыми короткими ножками впереди измученных друзей. Кивком головы попутно карлику Кунни призвал Заю не тормозить. Троица растворилась за дверьми, прервавшими длинный неоновый коридор.
   В новом пространстве карликовый сталкер не спеша деловито правил к цели. Быстрому передвижению мешали разнообразные преграды. Зал, следовавший за стальными створками, поражал воображение необъятными масштабами, которые трудно определялись даже пристальным взглядом при сносном освещении.
   По беспредельной его территории в беспорядке валялись поодаль друг от друга, а порой и впритык, черные громоздкие, неопределенных форм, предметы. Буд-то жуткий смерч немыслимой силы сначала вдребезги разбил гигантский монолит, затем хаотично разбросал огромные осколки по отполированным полам космического зала, особо впечатлявшего высотой по­толков. Зая поднял прищуренные глаза вверх, пытаясь определить расстояние до купола.
  -- Что там? - указательный палец ведущего модератора ткнул пространство в направлении его сводов.
  -- Солнца там нет! - завибрировав, выдавил из чрева Кунни.
   Урод поддержал остряка хриплым смехом.
  -- Скоро вся эта пакость кончится, - пытался успокоить Заю Кунни. - Начнется другая!
   Наконец-то, покинув зал страха, скотская троица встала на привал. Фуня метнулся до тайника в кладовой и приволок крипбоарды.
  -- Это облегчит путь! - убеждал карлик. - Становитесь не тупя!
   Утомленным путникам оставалось только согласиться. И действительно, следующие пять необозримых и безлюдных залов, по мерзости ничем не отличавшихся от первого (дерьма и там было достаточно), братия преодолела незаметно для мышц усталых ног. Через час, другой они плавными поползновениями достигли цели.
  
  

* * *

  
   Первой попавшейся на пути измотанной троице оказалась бе­локурая деваха, с длинным лицом цвета "хамелеон", голая до пояса от пола. Ее цветастая кофта, сильно облегавшая бюст, чуть прик­рывала сексуальный пупок шлюхи.
  -- Это же Дынька! - задребезжал голосовыми связками карлик.
  -- Люв! - Радостное удивление выступило на глупой мордашке встреченной кокетки. - Да, мальчики, это я - Блянь Дынька! Правда хороша собой?! Правда, правда! Прошу любить!
   Деваха явно предпочитала актив пассиву, и сразу же перешла к свежим сплетням.
  -- Курс традиционных позиций резко упал! За сеанс минета дают всего семь миссионерских! В кои-то веки позы подставки проигрывают наездницам сто семьдесят семь и тридцать четыре сотых пунктов! Медведи переимели всех быков, а быки уперлись рогами в навозные кучи! Но главная биржевая новость обескуражила даже сторожил. По мнению специалистов, рынок обрушило не что иное, как предпосылки развитСго промискуитета! Прогнозы тревожат! Что творится, что творится?! Как жить дальше?! - сокрушалась, расположившись в сплетенном лианами гамаке между двух эвкалиптов, Дынька. - А теперь о важном!
   Задав ноги кверху, кокетка накладными ногтями на тонких прозрачных пальцах раздвинула губы матки.
  -- Новая мода на клитор - "Бантик"! Как приятна предсказуемая реакция! Вижу, вам понравилось! - выпрашивала комплемент Блянь.
  -- А-а-а! - заныл кривоносый ублюдок, и, подбежав ближе к девЗце, одним движением спустил со своего плешивого зада, изорванные в рясь, полосатые шорты.
  -- Оставим их, - предложил Зае Кунни. - Нас ждет по-настоящему большая любовь!
  
  

* * *

  
   Пред взорами Заи и Кунни открылся действительно новый, ни с чем не сравнимый мирок. В нем не было преград чувствам. Ни тебе криминогенных, техногенных зон - сплошь эрогенные. Атмосфера пропитана вожделением.
   Удовлетворению способствует лояльность и сочувствие обитателей к чужому наслаждению. Нет помех и препонов насыщению плоти. Да оно и не возможно в условиях изысканного изобилия. Пресыщение преступно. Желание священно. Нет терминалов и боксов, нет виртуальных сетей и сект, нет инноваций и изощренных технологий. Натуральные краски и пейзажи ласкают глаз посетителя райского уголка!
   Зая поражался всему: и множеству тварей, заполонивших огромное количество лужаек и холмов; и прелестным ландшафтам, миксующим богатства фауны и флоры в единые экзотические композиции, и эпатажным и эксцентричным обитателям разных рас и культур. Особенно его привлекало и удивляло свободное поведение невероятно доступных женщин. Они испепеляли Заю алчущими, но покорными взорами, в которых искрила страсть и безудержное желание безоговорочно подчиняться его порочным фантазиям. Но Зая ни о чем не спрашивал Кунни. Сдерживал свой интерес, был осторожен и осмотрителен, насколько позволяло ему, полученное в лучшие годы, образование.
  -- Смотри, какая жизнь! Видел ли ты что-либо подобное раньше? Я не лгал тебе! Это чудо! Это фантастика! - Кунни всячески старался вызвать из души Заи слова восхищения и благодарности. - Кого это не прельщает, тот - ехни!
  -- Ехни!? Кто это!? - тихо, без эмоций, спросил Зая.
  -- Ехни - это самое мерзкое, жалкое... самое отвратительное... - захлебнувшись в количестве вариантов трактовки странного понятия, Кунни в конце концов выплеснул: - Если ты ехни, значит еще... уже не человек!
   На двух отщепенцев никто не обращал внимания, все занимались со­бой и друг другом.
  -- Пошли, пошли дальше! - Кунни подтащил друга к двум деви­цам с квадратными рылами.
   У одной из них милое личико напоминало половой член пожилого пуделя.
  -- Где же наши вымя! Почему их сок при­крыт слоем тряпья!? - ловко подметил опытный денди.
   Девица с членорылом задрала серебристую майку, обнажив пушистую грудь.
  -- О,тоэ! Тоэ, что за тоэ?! - воскликнул звездун, ухватив один из шаров, стараясь оттянуть тот до своих губ. - Меня не оторвать, я должен, я предназначен! Проникнуть вглубь, в пылающие недра! - хохотал Кунни. - Зая, оголяй щуп!
   Свободная от рук Кунни разбитная девЗца быстро схватила Заю за пах и, взвизжав, потащила добычу за собой. Для бедолаги это было еще не самое ужасное. Заметив, что на запах экстаза слетаются стервозы разных мас­тей, оттесняя ближайших соперниц, и норовящие ухватить свой кусочек секса, взвизжал уже он. Гибель чести казалась неотвратимой.

* * *

  
   Дьявольские клешни ад разжал неожиданно.
  -- Экая шваль! А ну, мазать! - Раздался хриплый голос.
   Девиц смелС, как ветром. Зая, поваленный нимфами, лежал полура­здетый на мягком травяном валу. Лоскутья былых штанов, прикрывали лишь срамное место. Останки пиджака и рубашки разнесло за несколько метров от инцидента.
   Зая поднял взгляд и увидел перед собой слюнявый оскал спасителя. На место страха пришло удивление: "еще один старинный приятель" и тревожное подозрение "подстава... замануха... вовлекают..."
  -- Черт возьми! - запрыгал от счастья знакомец. - Зая! Ведь это ты! - Он протянул руку растерзанному.
  -- Привет, привет, Дрюлле! И ты здесь!? - безразлично спросил Зая, скупо отблагодарив избавителя слабым и мелким рукопожатием.
  -- Узнал, узнал, паршивец Зая! И я здесь! И ты здесь! А где же сейчас еще быть!? Где во всей вселенной ты найдешь место лучше!? В общественных помойках?! У меня тошнит от политики, как и у тебя от надругательства! Я понимаю: сучки! Явные! Луннатки, гадь! Отделали они тебя
лихо! Сочувствую. Но жизнь идет! Они скоро вымрут, а мы будем жить! - Дрюлле разбрасывал слова по сторонам со скоростью звука, - Я поз­накомлю тебя с нашими, солнечными женщинами! Ты таких еще не встречал! Ведь ты новичок! Я правильно понял!? Ничего, Зая, ты пришел к нам, ты с нами, значить - строишь наш новый мир! И это главное! Не бойся будущего! Ты - его властелин! Забудь луннизм, пред нами солнцесть! Я, Кхрен Дрюлле, апологет инициатив, буду твоим проводником в мир иной!
   Дрюлле повел Заю к тайным глубинам новых широт. Такого огромно­го скопления порноты Зая еще не встречал в своей полуправедной жизни. Дрюлле же с упоением вещал о кодексе и конституциях всеобщей любви, выработанных некогда в особом секрете от гадов, комментировал всё происходившее в сте­нах райского уголка, созданного немалыми усилиями скотов новой по­роды.
   На каждом углу новейшей цивилизации кто-нибудь кого-нибудь беспощадно крячил без стыда и совести, либо искал приобщения к связи. Некоторые дело уже кончили, но остава­лись способными желать, дразнить и притязать.
  -- Скоро так будет везде! - празднично вскричал Кхрен Дрюлле. - Прости, совсем забыл! Каждому новому члену вручается бонусная фишка. Держи! Тебе две: одна от общества, другая - лично от меня!
  -- Но в чём суть!? - с некоторым испугом спросил Зая, не торопясь брать из рук Дрюлле переливающиеся шестью основными цветами радуги кубики.
  -- Я понимаю, ты еще мало внедрился и проник... - затараторил Кхрен. - Так вникай же! Все очень просто! Вникай!

* * *

  
   Зая краем глаза заметил, как их обоих прытко окружают разнообразные подозрительные личности с воспаленными глазами. Стягиваясь во всех сторон, они плотно обступали беседующих. Некоторые раскладывали принесенные стульчаки на шарнирных ножках и подсаживались ближе. Зая понял, что посторонние наглецы готовились греть уши на чужой беседе.
   Но беспардонное вмешательство ничуть не смутило Дрюлле. Напротив, он еще более оживился, и, обращаясь уже ко всем собравшимся, продолжил в более оживленной манере свою речь.
  -- Вы боитесь, но вожделеете? Вас душат страхи и сомнения?! Вы работаете день и ночь и не получаете удовлетворения?! Вас раздражают окружающие, а Вы раздражаете их?! Вокруг все счастливы, и только Вы опутаны печалью?! Вокруг все такие сволочи, а Вы единственны и неповторимы?! Вы чувствуете, что лишь вы и никто другой не достоин лучшего?! Вы считаете, что мир создан для Вас, но пользуются им другие?! Вы активны, инициативны, креативны?! Вы не промах?! Вам палец в рот не клади, не то откусите по локоть?! У Вас глаз алмаз, ушки на макушке, душа в пятках?! У вас семеро по лавкам, ни кола, ни двора, ни дать, ни взять, во дворе трава, на траве дрова?! В небе ветер, в поле дым?! Вы им слово, они вам - десять?! Я поздравляю Вас - Вы на правильном пути! Вы пришли по адресу! Вы избрали верное направление! Вы - гениальны! Вы - идеальны! Вы с нами, мы с Вами! Мы тут, а Вы здесь! Вы есть - нас не счесть! Возблагодарим Господа за труды Его! Мы сильны им, он велик нами! БСг наш, БСг наш, ты могуч, ты нам даришь веры луч!
   Приобщившиеся к стихийному собранию принялись совершать странные обряды, вращаясь и размахивая руками, сморкаясь и попукивая.
  -- Все избравшие нас - избранные! Просветленным и дары Господни! Мы - Вам, Вы - нам! Вы - ему, Он - никому! Возрадуйтесь милости Господа! Только сегодня, исключительно сейчас! Спецакция для избранных: каждый участник собрания получает эксклюзивную бонусную фишку с правом членства в элитарном клубе! От вас ничего не потребуется взамен! Слава Господу нашему! Всего лишь одна формальность: заполните анкету с указанием адресов, явок, контактов! Все Вами указанные данные, являясь сугубо конфиденциальной информацией, будут использованы строго по назначению! И никаких усилий и угрызений! Ваша фишка принесет вам счастье и достаток! Вы не достойны этого, потому, что Вы - достойны лучшего! Схема на удивление проста: всякий раз, когда Вы поимеете другого, Вам на фишку осыпется один кайф! Когда этот Ваш другой поимеет следующего, вам осыпятся два кайфа! Когда этот следующий поимеет остальных, Вам осыпится сразу много, много кайфа! И так в геометрической прогрессии! С каждым новым соитием прибывает Ваш рубиновый, сапфировый, жемчужный, изумрудный, бриллиантовый капитал! Вы удивлены, ошарашены?! Ха-ха! Значит так и есть?! Будьте уверены и непреклонны?! Система дутых значений проверена веками! Вы слышали о числах Виброначчей?! Числа Виброначчей способны всех накрячить! Виброначчи - это реальные перцы, разработавшие комплексы и алгоритмы раздувания и размножения любых ненатуральных чисел! Именно их методика положена в основу нашей парадигмы! Доверьтесь нам и вы надуетесь! А теперь Вы должны воплотить в жизнь скоропалительные тезисы! Вперед к всеобщей справедливости и дискредитации! На благо будущих достижений! И помните: с нами Бог, а дедка на репке и жучка под внучкой! Валите резче! Шаг вправо, шаг влево, удачного сева! - кончил отчаянный доклад лектор Кхрен.
   Задолго до окончания речи Дрюлле, члены собрания, проникнувшись идеей обогащения, принялись беспорядочно совокупляться с кем попало нисходя с мест. Но, после благожелательного посыла декламатора, сходка сиюминутно рассеялась в изменчивом пространстве.

* * *

  
  -- Что скажешь?! - обратился распаленный Дрюлле к Зае.
  -- Извини, мне не понятны твои доводы, - откровенно заявил Зая пропагандисту.
  -- Хорошо, хорошо... - снисходительно усмехнулся Кхрен. - Знай Зая: я ни в коем случае не причисляю тебя к хэрргам. Скоро изменишься и ты. Я не весть какой агитатор. Я не имею дара убеждения! Для меня важнее другое: то, чем раньше кичился только бомонд, теперь доступно каждому! Вот оно - главное наше завоевание! Да и это все пустое! Женщина творит и правит! Только она, женщина, посвятит и просветит темные, неокрепшие умы!
   Дрюлле на протяжении всего разговора блистал учтивым красноречием и сдержанной интеллигентностью... и веселел, и веселел!
  -- Вот она! Разреши представить: само обаяние и обольщение, само великолепие, её величество грация - Блюдь, Блюдь Ницца. В её честь назван курорт на лазурном берегу средиземноморья! Это она! И она, Блюдь Ницца - твоя Зая, твоя! Ты уже в экстазе, Зая!? - за­гремел хрипящим смехом либерал-сексуалист, приветствуя подошедшую даму.
   Первый раз за все время гадкой экскурсии Дрюлле отключил внимание от Заи, чтобы обра­титься к Блюдь.
  -- О, богиня, я привел к Вам одуванчик! Не мне Вас лобызать, но как за себя замолвлю словцо: умоляю, отнеситесь к нему с особой бережностью, так, чтоб с его несмышленной головки не сдуть ни одной пушинки. От Вас, и только от Вас, госпожа, зависит судьба нового человека в наших, полнеющих с каждым оргазмом, рядах! Я могу дове­рить его только Вам!
   Они понимающе кивнули друг другу, и Дрюлле мгновенно исчез. Зая в растерянности смотрел на пылкую Ниццу. Та в ответ отвратительно улыбалась. Зая пристальнее вглядывался за силуэт Блюдь, намереваясь найти у горизонта пути побега. Но в просматривавшихся далях их не находилось.

* * *

  
   Зая переключился на женщину и, наконец, узрел её образ во всей красе. Лицо госпожи имело трехфутовую биссектрису носа, подле которой, в нелепом разбросе, существовали глаза, брови, рот. Удивительно ровно от мясистого подбородка этакой хари начинались груди, свисав­шие до разновысоких колен дамы. Зая взирал на Блюдь, как на животное. Она ему показалась больше смешной, чем омерзительной. Столь сильного ощущения брезгливости и отторжения он не испытывал ни раньше, ни впредь.
  -- Я хороша!? Знаю! - Госпожа резко мотнула головой, из-за чего левая грудь обмотала ей шею, но ни сколько не сковала движе­ний хозяйки. Блюдь повлекла Заю к водоёму с красно-желтой жидкос­тью. Деваться Зае было некуда, и он покорился.
  -- Прыгнем! - кивнула головой в сторону пруда Ницца.
  -- Что это? - с отвращением выдавил Зая.
  -- Это!? Шампанское! Самое обыкновенное шампанское... со спермой бегемота и мамонта! - с восклицанием госпожа резво бросилась в жидкость. - Ну что же ты!? Если пришел, чего стесняться!? Сбрось с себя эти швы, эти оковы комплексов, беспросветного гнетущего ханжества! Кидайся в любовь!
  -- В любовь!? - недоумевал Зая.
  -- Ну да, в любовь! Ведь ты хочешь этого! Если б не желал, не попал бы сюда. Все хотят любви, даже луннаты. Но ты, я вижу, других убеждений! Давай же смелей! Докажи свою состоятельность!
  -- Да, я других убеждений! И не прыгну за тобой! Я придерживаюсь параллельных принципов! - отчеканил Зая, а про себя решил: "на слабо берет, стерва".
  -- Я могу это допустить! - засияла страстью девица, плескаясь в жиже. - Свобода выбора - вот наше принципиальное расхождение с зжгридами! Ты не хочешь со мной, но ты можешь желать с однополыми! Или же быть оран­жевым! Вот я всегда питала особенное уважение к крокодилам и слонам. Говори мне все, и я помогу неопытному зайчику! Я добра!
   Русалка вынырнула из заспиртованной белковой жидкости, выложила колбасы грудей на мохнатый трап, брошенный в омут.
  -- Единственное, чего не приемлют и не примут все продвинутые - это неполноценности! Ска­жи: ты не импотент? Ведь ты не позволишь, чтобы о тебе говорили как о ехни!? А!?
   Зая, разгадав смысл странного слова, начал было взволнованно и неумело оправдываться:
  -- Я смогу с тобой, смогу! Да, я... Но... только прошу... Ведь ты знаешь, как выбраться отсюда....
   Блюдь, забыв слушать сосунка, вынырнула из водоема и в эйфории при­нялась стучать об пол ногами, скуля и харкая.
   Зая же чуть не плакал. Он впервые в жизни солгал. Он ни за что бы не отдал себя кому бы то ни было, кроме одной, кроме Бар Би Кю, единствённой и неповторимой для него, которую он полюбил раз и навсегда, которую он желал безнадежно много лет! Другие женщины для него не существовали! Но ему так хотелось вырваться из ловушки, что его совесть готова была пойти на любое преступление против себя, даже на ложь.
  -- Ты скажешь мне, скажешь прямо сейчас!? - стонал, умоляя, Зая, сгорбившись над нимфоманкой.
   Блюдь, разбрасывая ноги в надежде на неминуемое соитие, задыхаясь и отплевываясь, описывала варианты побега. Зая, едва зацепив канву объяснения мечущейся в судорогах грации, сорвался с места.
  
  

* * *

  
   Зая пустился вприпрыжку от блудницы, но тут же нарвался на Дрюлле, разодетого во фрак. Ослепительную белизну, выступавшей на груди из-под черного сукна, сорочки подчеркивала перламутровая бабочка при воротнике. Прикид Кхрена блистал. Чего нельзя было сказать о самСм моднике.
  -- Я знаю все, - остановил он Заю участливой, нежной улыбкой. - Но главное я в курсе ваших отношений с Лингусом! И это прекрасно! Хорошо, что об этом теперь узнали все!
   Зая набычился. Дрюлле попытался в очередной раз расположить к себе новичка.
  -- Не думай, что здесь так же пасмурно, как в годы, проживаемые под луннизмом. Нам все равно, кто, как, с кем. Мы никого не пасем, никаких подстав не затеваем, никому не стелим стушт. Но моральный импотент становится посмешищем для всех. Тебе же бояться нечего! Кунни мне многое рассказал. Я убедился еще раз, что ты с нами! Но клеймо гнойного дрочера подпортит репутацию даже ангажированного крутыша! Не клюй, представь, будто ты один, и люби свободно. Не комплексуй! Индивидуализм не онанизм - золотой девиз! Сам сношай, хо­чешь - дай! Словом, подставь зад, облезь и будешь рад! - вещал агент новейших мировоззрений на идеальное мироустройство. - В оранжевых цве­точках вращаться не запрещено! Боже, а как иначе?! Это и есть лояльность к инакомыслию! Плюрализм и толерантность! Здесь, через несколько отсеков, целый зоопарк. Специально для любителей: горные козлы, тюлени, гренландские киты, страусы, змеи - на любой вкус! Но, простите меня, все же женщина - это вершина мирозданья! Тварь творений! Со слов Кунни, я понял, что ты такого же мне­ния! Я рад! Вот же девчонка!
   Дрюлле поймал очерндную сволочь, безрукую, со шрамом ото лба до пупка.
  -- Она не нравится тебе!? Калека?! Смешно! Разве это важно для любви?! Разве это главное в женщине?! Не ущемляет ли такая позиция права личности? - строго спросил Дрюлле у Заи. - Она хочет, она может, она жаждет! И это святое желание должно быть удовлетворено! Таков новый гуманный порядок! В нем суть переустройства и передела бытия! Нужны ли женщине руки, ноги, голова?! Скажите мне, удивите! Ну, зачем женщине голова, разве это в ней главное?! Нет! Самое главное - предмет... нет - направление любви, цель наслаждения в любом её виде. И в этом виде этим обладает любая женщина! Женщина важна, ценна, любима, как и любая другая дырка!
   Дрюлле вынул из меховых штанов мясистый член и глубоко насадил на него девЗцу. Верша половой акт, он выплескивал слова по слогам лишь при поступательном во внутрь женщины движении, будто вталкивая их в ее плоть.
  -- Лю-би! Хоть щель! В за-бо-ре! Глав-но-е нас-лаж-датъ-ся! Вот смысл! Бы-ти-я! Лю-бо-го!
   Кхрен Дрюлле вошел в экстаз, и уже не обращал внимания на Заю, чем тот с радостью воспользовался.
  
  

* * *

  
   Пред бегущим Заей представали акры с мерзостью, скользкой и гадкой. Пейзажи менялись с каждым шагом: направо - шелковые луга страстей, налево - жемчужные реки удовольствий, прямо - мраморные рощи наслаждений. И куда не кинь взгляд, везде и всюду, постоянно и неустанно кто-то кого-то целовал, мацал, облизывал, покусывал, тёр и наяривал. Воздух был переполнен спертыми ароматами и истошными возгласами. Повсеместно - круговые разврат и распутство.
   На миг Зае почудилось, что выхода ему не найти. Он остановился, боясь провалиться еще глубже в состояние агонии и своим смятением выдать себя. Быть замеченным прежними спутниками казалось страшнее, чем примкнуть к прочим опущенцам. Зая решился на бросок в, кипящий восторгом, раствор пляжной толпы, как на единственно верный, по его мнению, шаг.
   Пестрое сборище вминало золотой песок в глинистый берег оглушительным ором и сокрушительными вибрациями тел. По рукам ходили прохладительные напитки, кремовые пирожные, сушеные кальмары и контрацептивы. Над головами парили ша­ры, флаги, лозунги и транспаранты. Толпа ожидала развязки отвязанной тусовки.
   Визгливая глотка сиреной извергала фонтаны счастья со стороны декорированного дебаркадера:
  -- Мы вплотную прижались к финалу суперконкурса "Ва... ва... ва.... вагина эпохи!" По мнению авторитетного и компетентного жюри, я подчеркиваю: компетентного жюри... то есть без подтасовок и гнусных махинаций... определилась лучшая из лучших! Я, ваш покорный слуга, Поппа Раций, в качестве председателя этого самого авторитетного жюри, констатирую: что путем проб и ошибок... глубочайших фундаментальных исследований и аналитическо-опытных работ (заявляю с полной ответственностью... вы меня понимаете), на базе сопоставления принципиальных особенностей и параметров, выявлена вагина всех вагин! Она идеальна, она колоссальна! Она притягательна и засасывающа! Она... она... безупречна! Не имею терпения томить вас дальше... Итак... Несравненной и умопомрачительной обладательницей бездонной, вселенской вагины, и, соответственно, почетнейшего титула "Вагина эпохи" является... не имею терпения... является... мое терпение на исходе.... на издохе... на пределе... является... мисс... сс... сс... Стэффи Ла Кокк!
   Сборище ходило ходуном, бесновалось и спаривалось.
  -- Невероятно, но факт: глубина вагины Стэффи неизмерима ни одним из известных приборов! Но члены жюри... вы понимаете... члены... жюри... не отступили перед дилеммой и достигли предела! Для вас, дорогие друзья! Пытливыми членами жюри установлены рекордные характеристики параметров вагины Стэффи Ла Кокк! И это третий результат в истории конкурсов! - будоражил гнусными сведениями публику председатель Поппа Раций. - Награда - отлитая из чистого золота с чугунно-латексной инкрустацией "Эпохальная щель Стэффи" в масштабе один к сорока трём с автографами звезд глобального секса! А также подарок от генерального спонсора - комплект эксклюзивных вибронасадок вручает сам маэстро дизайн ателье Люляка Баб!
   Толпа пустилась во все тяжкие. Одни желали удостовериться в справедливости решения жюри, другие опровергнуть результаты конкурса, третьи, независимо от обстоятельств происходящего, намеревались изобличить по-всякому председателя Поппу. Вспышки фейерверков и шквал децибел усиливали ажиотаж и распаляли толпу.
  
  

* * *

  
   Зая остро, как никогда раньше, ощутил свою преступную причастность к людскому мусору. Акт проникновения неминуемо надвигался с зада. "Встань к нему передом" извлек Зая из анналов сознания, дабы спасти священный анал. Зая отстаивал самое больное и дорогое своё место. Мечась из края в край он проныривал между мразями как игла в ткани.
   Вылетев из толпы обмылком, как из исчадия ада, Зая кинулся наутек. Летя сломя голову, попутно не гнушаясь ломать ребра и челюсти встречным содомо-гоморрцам, загостившийся путешественник не надеялся на вызволение из жуткого плена, но неожиданно вырвал воспаленным взглядом лаз, скрытый с умыслом густыми ветвями акаций в конце тенистой аллеи. Зая кинулся к черному ходу.
   В пещере царила жуткая тишина в сравнении с какофонией, звенящей снаружи, но именно это давало Зае надежду выбраться из пропасти. Он вприпрыжку пересек зловещий подземный ручей с копошащимися гадами, еще ориентируясь в сужающемся лабиринте по тусклому лучу, убывающего с каждым шагом и поворотом, света.
   Уже в кромешной тьме полз на ощупь оббивая коленями сталагмиты и лбом - сталактиты. Его тело, как возницу, облюбовали пауки, слизняки и прочие невидимые твари, щекоча и жаля диггера-натуралиста. Во мраке осязание Заи обострилось и способствовало поиску цели.
   Наткнувшись на ступени, ведущие вверх, Зая стремглав вскарабкался по ним, и проник в узкую воронку у поверхности карста. Забрезжил бледный маяк спасения. С трудом пропихнувшись через каменистый карман, Зая оказался на крохотном пятачке плоскости у самой вершины пологой скалы. Его качнул вдаривший в мозг кислород. Зая оступился и соскользнул с откоса. Кубарем скатившись к самому подножию хребта, разбросав по склону пещерных тварей, Зая оказался в зеленом благоухающем саду.
  
  

* * *

  
   Спешно пробираясь сквозь густые заросли, цепляясь и раня до крови лицо и руки о сучки и колючки, Зая не замечал окружающих красот. Он шёл на пролом. А вокруг: ранние растения были усыпаны спелыми плодами, поздние цвели яркими красками, между ветвями порхали экзотические птицы и наполняли щебетом прохладу под сенью деревьев. Заю не привлекало ни фруктовое изобилие, ни изысканное цветение, ни витиеватые трели пташек. "Топор бы, чтобы прорубить тропу спасения" - думал он. Но ему приходилось полагаться лишь на проворность и интуицию.
   Движение по слепому наитию вывело Заю на земляничную поляну, в центре которой он увидел высокую спинку хрустального трона. На мгновение замерев в оцепенении Зая обогнул поляну слева направо и встал, как вкопанный, боясь шелохнуться.
   Пред ним величественно восседала она, властительница его сердца. Голубое ажурное стекло изысканно обрамляло изящные черты девушки. На оголенных коленях её вальяжно расположился огромный пушистый кот, на шерсть которого с плеч хозяйки спадали пышные локоны оранжевых волос.
   Заю покачнуло. Он терял рассудок.
   "Это она" - понял он - "Она!"
   Ноги под ним подко­сились. Он упал на колени. Взор Заи застыл на прекрасном образе спящей девушки. Заслонившая глаза пелена не позволяла ему рассмотреть выражения ее прекрасного лица. Но волшебные флюиды шептали влюбленному о близости его со своей мечтой. Завороженный чудесным обликом своей ненаглядной, Зая долго оставался обездвиженным колдовской аурой.
   Пробудившись, девушка мило, одновременно заискивающе и вопросительно, улыбнулась Зае и, ничуть не смутившись его неожиданному присутствию, доброжелательно поинтересовалась:
  -- Кто ты, наивный смельчак?! Как ты попал сюда?!
  -- Это я, это я, Бар Би! - дребезжание связок уродовало красивый тембр голоса Заи.
  -- Ты!? Я рада! - сдобрила смехом притворное восхищение возлюбленная, и им же заполнила, случайно возникшую в разговоре, неловкую паузу. - Вход ко мне сторожат львы и тигры, десятки головорезов и сотни зомби, несметная армия погани со сверхлиний!
  -- Бар Би, дорогая моя! Я так долго шел к тебе! Я так хотел быть рядом с тобой! - борясь с робостью души, почти пел Зая.
  -- Какой юноша! Какой кес! - блистала ровными зубами девушка.
   Серебристо-коричневый кот лениво спрыгнул с колен Бар Би. Она поднялась с трона и воспарила над солнечной поляной. Кружась по спирали, девушка удалялась от центра. Она была обнажена. Почти. Но её нагота не возбуждала Заю. В помутнении сознания он не замечал открытых взору прелестей возлюбленной. Его существо будоражили одни мысли о ней, о её бытии на белом свете.
   Бар Би плавно спустилась к подножию крохотного водопада, шелестящего кристально чистыми струями живительной влаги. Золотосеребряные косы воды спадали с крутого уступа, переплетаясь в полете и ложась искрящимся колышущимся венком у ног девушки. Бар Би погружалась в прозрачные волны, кружась и плескаясь в их танце. Через миг она растворилась в них вся, оставив лишь облако белого невесомого пара.
  
  

* * *

  
   Внезапно исчезнувшее видение Зая расценил, как собственное помешательство.
   "Я действительно стек" - досадовал заложник грёз. - "Но я не должен сдаваться. Я человек! Я специалист с большой буквы! Нужно опорожнить сознание от бредятины и наполнить его... Чем? Чем наполнить?!" Зая вскочил с колен, заметался по устланной персидскими коврами и шкурами животных лужайке.
   После нескольких секунд безрассудства он пришел в себя и воссел на хрустальный трон Бар Би. Решив упорядочить мысли, Зая сосредоточился на своем предназначении. Воспоминания жгли честолюбие. Поиск сути сводился к самокопанию. Смысл жизни, не успев нарисоваться в воображении, издевательски прятался за образ Бар Би.
   "Что она делает здесь? Среди этого дерьма?!" - размышлял Зая. - "Впрочем - это жизнь. Мои взгляды на существование - одни, у всех прочих - совершенно иные. Быть может это лучше намно­го, правильнее! Бар Би и тогда, в 861/6 году, выделялась из всех хмырей и именно поэтому я боялся, что не достоин её внимания.
   Про Бар Би много чего пого­варивали, и то, что она маньячка, и что сектантка. Но мне эти бредни безразличны! Я, может, и люблю её именно за инакомыслие и вычурность. Противоположности притягиваются. Да и не в этом суть! За что?! Я люблю ее! Люблю! И все!"
  -- Ты это серьезно!? - прозвучал милый голос из-за трона.

* * *

  
   Зая оглянулся и вновь увидел любимую ещё более прекрасной. Бар Би облачилась в белоснежный льняной хитон, опоясанный высоко, над талией, что подчеркнуло выразительность и пылкость девичьей груди. В античном одеянии, грациозна и раскована, Бар Би походила на греческую богиню. Материя колыхалась в теплом дуновении ветра, то облегая хрупкое тело, то отстраняясь на миг, являя естество воздушной фигуры.
  -- Да, да! Я люблю тебя! - Зая, опьяненный возвращением видения, бормотал невнятное. - Неужели ты... способна читать мысли?!
  -- Нет, - несколько удивленно ответила Бар Би. - Я предполагаю твои желания... Ведь ты хочешь меня!?
  -- Да, я мечтал об этом так много лет! Я люблю тебя, Бар Би!
  -- Странно, ты повторяешь это уже второй раз. К чему это?! Предвосхити мои позывы! Возьми ме­ня, герой! Тебе я позволяю!
   Зая разволновался. Влюбленное сердце страстно билось в клетке ре­бер, будто пытало вырваться из груди и кинуться в омут блаженства.
  -- Как так?! - спросил обескураженный Зая. - Так сразу!?
  -- Чего же ждать!? - призывая к близости, домогалась Бар Би. - Возьми меня! Возьми сейчас!
   Мгновенно поляну заполнили маленькие и большие гномы и тролли: косые, хро­мые, безглазые и с огромными ушами, длинными пенисами. Нача­ли прыгать, хохотать, кидать друг в друга голыши из пруда и плоды с кустов и деревьев. После непродолжительной вакханалии уроды встали в хороводы в несколько уровней. Расшатывая в разные стороны кольца пляски, бесы выкрикивали сипящими и властными голосами:
  -- Возьми её! Возьми, возьми сейчас, здесь! Возьми! Возьми её!
   Из всех беснующихся выделялся знакомый Зае Фуня. Он орал громче остальных приказным тоном, тычась длинным кривым носом между ног Бар Би: "Возьми ее, сволочь! Сейчас же возьми, урод!"
   Дебош прекратила сама женщина:
  -- Молчать, хари! Он пойдет со мной! - Она дернула за, свисавший с причинного места Заи фиговым листом, остаток брюк.
   Тут же посреди распавшихся колец возник взлохмаченный Кунни, и воскликнул:
  -- Прелесть! Оказывается Императрица - это наша Бар Би! Да здравствует свобода! Да здравствует Императрица Бар Би Кю! Зая, не тупи, иди за ней! Отымей её! Соверши доблестный акт торжества справедливости! Все паразиты: и те, кто раньше, и те, кто позже! Нам клещам делать дело! Отымей Императрицу как следует!
  -- Он сдохнет! - язвительно протрещал Фуня в адрес Кунни.

* * *

  
   Заю и Бар Би накрыл зеркальный колпак. Они остались вдвоем. Они остались наедине. Де­вушка опустилась на атласную подушку, пригласила Заю подсесть поближе. Он придвинулся вплотную к ней. Бар Би дер­нула фибулу и освободила грудь от стесняющей материи. Зая было остановил ее.
  -- А ты хочешь меня? - поинтересовался он.
  -- Разве должнС это интересовать тебя сейчас, крошка? - ласкала слух парня Императрица.
  -- А как же!? Я хочу даровать счастье и удовольствие тебе!
  -- Главное, доставлять удовольствие себе, мальчик. Не думай обо мне, делай все, чего желаешь сам!
  -- Но как!? - недоуменно выплеснул глупыш. - Я люблю тебя! Я хочу дарить тебе любовь!
  -- Что есть любовь?! О ней так много говорилось во времена луны. Зачем нам эта ложная патетика?! Мы - дети солнца! Кто не верит в его животворящий свет, пусть умрет! Да, это так! Да будет не иначе!
  -- Бар Би, - голос Заи задрожал. - А ты помнишь меня тогда, в 861/6 году? Я - Зая Бисъ. Ты помнишь меня!?
  -- Нет, не помню, совсем. Но это неважно! Я знаю тебя сейчас! - пылала предвкушением ласк Императрица.
   Зая загрустил.
  -- Я тебя уже тогда любил и хотел!
  -- Забудь тогда! Все, что было тогда - недостойно и отвратительно! Хватит душещипательной трепотни! Заткнись и возьми меня! Сию минуту! Или я не приму твоей любви! Насладись мной! Сейчас же, идиот!
  -- Нет, только не это! - взмолился Зая.
  -- Да ты хам, милейший!? - оскорбилась Императрица.
  -- Не отвергай мои чувства, Бар Би!
  -- Но ты не желаешь поиметь меня! Каким же образом мне понять твое ко мне отношение!? - возмущению женщины не было предела.
   Зая опустил глаза на гладкую натянутую простыню с фривольными орнаментами.
  -- Я знаю, ты еще... Откроем мир животных страстей вместе! Ну возьми, возьми же меня, сопляк! - схватив одной рукой Заю за волосы, другой - за вялый его пенис, Бар Би подтаскивала таз несмышленого к своим чреслам.
   Принуждение Заи к соитию потребовало от Императрицы не гнушаться силовыми приемами.
   Зая, сломленный агрессивным натиском возлюбленной, испытывал неловкость. Ему казались неестественными проявления столь откровенной страсти. Но покорившись, он впился зубами в её нос, ногтями глубоко прорезал податливые груди женщины и, внимая её одобрительным стонам, был готов порвать любимую, как знамя недруга, в клочья.
  
  

* * *

  
   Слияние Заи с заветной мечтой, вопреки его воле, было почти решённым делом, как вдруг неведомая сила извне сорвала колпак интимнос­ти и засосала сферу в воздушную воронку. Поглощенные страстью любовники наивно решили, что это сила их страсти снесла шатер над ложем.
   Появление в небе одиозного летучего гонца в красно-желтом арлекинском прикиде, разбрасывающего разноцветные квадраты и треугольники, кубы и тетраэдры, и возвещавшего о скором восходе солнца, Бар Би возбуждало сильнее, чем безынициативное сопение Заи в её жарких объятьях.
   Только выходка, выскочившего из горчичного тумана, Кунни и вцепившегося в Заю, беспардонностью своей отвлекла от процесса прелюбодеяния Императрицу.
  -- Зая, друг! Пора валить отсюда! Немедленно! - настоятельно советовал Кунни.
   Разъяренная вандалистским актом обезумевшего денди, обломившем, уже приливавший и набухавший в её недрах, оргазм, Бар Би Кю вспыхнула гневом:
  -- В чем дело, ублюдок?! Мальчик - мой! Я не отдам его... пока не кончено!
   Кунни не отступал. Бар Би стояла на своем. Оба они вцепились в Заю и тянули каждый на себя, изрыгая слова мерзости.
  -- Пусти его, шлюха! Я не дам уничтожить парня!
  -- Кто ты такой!? Мелкий шут! Я забыла тебя!
   Войдя в раж перепалки соперники забыли про Заю и впились друг в друга. Жертва, вырвавшись из клубка драки, привычно зло рявкнул:
  -- Что происходит, придурки?! Что с Вами?! Прекратите немедля! Я пожалуюсь в главк!
  -- Эта падаль тоже! - рычал Кунни Лингус, заламывая руки Бар Би. - Они затевают великую оргию! И лишь для собственного удовольствия, потчуя бестолочей, подобных нам, бредовыми сказками. Здесь не будет лучше! Бежать! - разорялся Кунни.
  -- Молчать, слабак! Мы начинаем править и не позволим никому перемешивать кал со сливками! Прозрей: Солнце взошло! - словно пантера, кида­лась на противника Бар Би.
  -- Какое к черту Солнце! Один и тот же хаос! Повсеместно творится шузец! Все, все заделались мачстаками! Они думают отсидеться! Это их позиция, их идеология! Меняют периоды рождения с од­ного времени суток на другое! Что это!? Перемены?! Это возможно?! Я скажу вот что: меняй не меняй Луну на Солнце, они порождение одного и того же цикла! А еще верней: Солнце сменяет Луну, но Луна - Солнце! Кто был поганью, поганью и останется! - пафосно заключил Кунни.
  -- И вот эта мерзость продолжает существовать?! Ху-у-у! - пренебрежительно уничижительно заскулила Бар Би. - Наш Бог уничтожит вас всех! Мы его сила! Я первая отдамся Ему во имя прав победителей! А с вами мне противно! Вы - ехни !
   Бар Би раздосадовано насупилась, часто задышала, забыв выдыхать углекислоту, раздулась, как шар, и лопнула с жестким хлопком. Исчезнув, она оставила после себя лишь окровавленный холст и едкую вонь.
  
  

* * *

  
   Следивший все это время за происходящим из-за густой пелены смога, Фуня Кулёр подскочил к Кунни, дернул его за шорты и заявил:
  -- Я говорю: ты сдохнешь!
   Кунни отпихнул предсказателя и победоносно обошел место недавней распри.
   Горемычная троица, ни на что не смотря, вновь объединилась. Радость каждого омрачалась тревожным предчувствием. Под водопадом они смыли копоть и кровоподтеки с тел, и присели на берег пруда отдышаться.
   У Заи раскалывалась от боли голова и ломило все его измученное ненатренированное тело.
  -- Они летят! - зловеще разверз пустоту звенящий звук.
  -- Началось! - возликовал карлик.
  -- Заткнись, мразь! - крикнул на Фуню Кунни. - Мы еще ни­чего не знаем. Стоим ли мы на пороге великих свершений, или великих потрясений?!
   Вот уже сутки, как Зая безуспешно пытался вникнуть в происходящее.
  -- Пойдемте, пойдемте туда! - призвал Кунни.
  -- Там же смерть! - вразумлял Фуня борца с идеей.
  -- Там жизнь! - ответил непримиримый. - Пойдем, Зая!
   Все трое двинулись обратно, встав на заныканные Фуней крипбоарды. К удивлению Заи, путь оказался непродолжительным. Выход из гиперборделя был необычайно короток и прост. Всего несколько уровней, блоков, ярусов, отсеков, пролётов, еще меньше подъемов и спусков, поворотов и переходов, полсотни арок, проёмов и дверей...
   Смрад ворвался в ноздри, глотку и глаза возвратившихся. Дэнсполигон уже не сиял огнями, не гремел звуками разнузданного вечера. Над ним царило утро и... паника. Полыхали пожарища, не поддаваясь напору, льющегося стеной проливного дождя. Некогда респектабельная обстановка, разрушилась напрочь.
   Пронизанный сволочной истерикой воздух, наэлектризовавшийся до предела, поглощал позитивную энергию. Но он оставался бессилен пред надвигавши­мися с небес устрашающими летучими скотами, коричневыми и мятыми, пусть небольшими по размерам, но с неимоверной жестокостью в крови.
  
  

* * *

  
  -- Да, это летят они! - прокричал Кунни в сторону гонцов смерти. - Летят, чтобы убить все и уничтожить себя. Глупо, но гениально! - Дать новый импульс новой жизни! Умрем же и мы! Пойдем им навстречу!
  -- Ты обезумел! - одернул смельчака Зая.
  -- Нет, нет! Это наш шанс! - не успокаивался тот.
  -- Ради чего?!
  -- Не смей думать, что Кунни Лингус идет подыхать ради чужой идеи! Ни одна из них не стоит жизни тли, все они мелки! Но есть величайшая суть! Ты знаешь! Ты видел рыб в пруду, птиц в лесу!? Задавался ли ты вопросом, какой смысл в их существовании, когда они плещутся и парят в родных стихиях?! Не наблюдал ли ты бесполезность их бытия?! Для них воля - заточение в плену никчемности! Но думаешь ли ты то же самое за трапезой, вкушая сочное и сытное мясо этих бестолковых тварей?! Нет! И всё потому, что суть бытия любой животной твари - собственная смерть во имя чужой жизни! Я не хочу гнить на обочине эволюции! И если жизнь лишена смысла, то смерть призвана низвергнуть бренность бытия! Я погибну за жизнь! Пойдем со мной, Зая Бисъ! Смелее!
  -- С тобой!? - пятясь, перекрывал ором мощный гул полета гонцов Зая - Ну уж нет! Я только начал жить! Я нашел Бар Би, любимую, и умереть глупо! И ты не сделаешь этого!
  -- А она сделает! Да, она как раз это сделает, ради идеи твоя Бар Би Кю умрет!
  -- Заткнись! Я не позволю событиям развиваться так жестоко!
  -- Подумай: кто мы такие!? Я жил жизнь и не видел в ней ничего кроме дерьма. Остаться страшно. Я могу умереть героем, а если и за­хочу существовать без лицемерия, кто даст гарантию, что его уменьшится? Мы уже замараны! Кто из нас не из прошлого?! Мы шухернулись. Клеймо на каждом из нас! Для них я и ты навсегда прокаженные шухера! А я из мрази превращусь в героя!
   Кунни шагнул навстречу парящему низко над землей хэрргу, громко матерясь е его адрес. Гонец выплеснул перед собой сотни искрящихся шаров, которые в метре от жертвы превратились в липкую массу, вмиг обволокшую в синий шарообразный кокон несопротивляющееся тело. Раскручиваясь и удаляясь с ускорением от земли, колышущийся шар разбрызгивал желчь и шипел. Достигнув пентхауса дэнсполигона, кокон с восходящим к ультразвуку свистом и яркой вспышкой распался на мелкие фракции, долго дотлевавшие в багряных небесах.
  -- Я говорил, он сдохнет, - заплакал Фуня.
  
  

* * *

  
   Зая впал в состояние шока. Ноги сами донесли его до трейлера, на то самое место, с которого вчера начался страшный путь к изуверс­кому утру.
   Очутившись в рубке, ведущий модератор застал в нем Дибилдера. Штурман спокойно, словно без понятия о случившемся, жрал бисквитное пирож­ное.
  -- Гульнул, шеф!? - спросил Бо.
   Зая кивнул головой. В ней бурлили мысли потоками кана­лизации в сезон дождей.
  -- Я слышал, на воле шабаш! Ну мне так лично без разницы! Что делать будем, шеф!? Путь чист! - завершая поглощение белков и угле­водов, доложил Бо Дибилдер, веселясь и отхаркиваясь.
   Зая его не слушал, он сходил с ума.
  -- Шеф! - заорал Дибилдер. - Путь чист! Чист путь! Шеф! Путь!
   Зая под натиском Бо немного пришел в себя.
  -- Да, но что я могу? - промямлил он.
  -- Как? А кто может?! - гаркнул Дибилдер.
   Зая глянул вдаль. Биожижа уже сошла. Дорога действительно была свободна для движения.
  -- А куда теперь спешить? - опьяненный событиями, гнусил Зая. - На­зад бессмысленно, вперед страшно. Что там? А здесь?
   Дибилдер, потухнув, покинул рубку.
  -- Шеф! - закричал снаружи он. - Ты прав! Нам невозможно ехать ни туда, ни обратно. Тут летали какие-то мрази, опоганили весь поезд. Движители в вязком месиве. Очистить нет никакой возможности. Как хочешь, а я ложусь спать! - Бо вернулся и сразу влез на лежак. - Кстати, самый лучший вариант!
  -- А где твой друг? - тревожно спросил Зая.
  -- Он сдох!
  -- Как!? Он тоже погиб от налетчиков?!
  -- Ну как же! Нет. Он не был героем никогда. Он утонул в сперме! Вот сви­ньей он был, причем приличной! Не любил большого дерьма, завяз по мелочи. Поделом ему, скотине! А погибших от мразей, передали, один всего, так и тот, наверное, сволочь последняя!
   Бо отвернулся к стенке и захрапел.
   Заю раздирали мысли разного плана. "Остаться? Куда бежать, в какую сторону? Я засвечен здесь" - думал он. Но, разгне­ванный своей трусостью, вспомнил о любимой. "Она же там, в аду. Кунни предвещал ее скорую смерть, но жертвой, по-видимому, стал он один. А она жива! И, не смотря ни на что, я хочу к ней, опять к ней, к моей возлюбленной!"
  
  

* * *

  
   Зая покинул трейлер, и направился на место встречи и расставания с Бар Би. Его шаги учащались с каждой секундой. Он хотел быстрее увидеть её. Дэнсполигон превратился в неприветливый пустырь, усланный слоями контрацептивов и флаеров, символов нового времени. Битые витрины, раскуроченные стенды и многочисленные пепелища напоминали ночные масштабные погромы.
   Знакомый мрачный коридор, по-прежнему устрашающий протяженностью по-новому являл сцены скопированные с барельефов храма Кхаджурахо Но изображения обнаженных фигур на стенах, некогда выражавшие безграничное блаженство и похоть, верх­овенство плоти и всепоглощающий секс, сейчас изгалялись в нелепых позах, безвкусно демонстрируя поддельную радость и ущербное счастье.
   Память подвела Заю. Ему пришлось затратить не один час на поиск желанного сада. Наконец добравшись до места свидания, он застал Бар Би Кю в целости и невредимости в ложе, занявшем полностью зеленое пространство поляны.
   Бар Би возлежала без одежд на пурпурном бархате, окаймленном золотой бахромой. Возле ног Императрицы копошились два гермафродита, лаская ступни, лодыжки, колени и бедра её.
   Бар Би заметила Заю и была искренне рада его появлению.
  -- Ты! Мой друг, влюбленный в меня мальчик! Ты пришел! Ты настоящий! Я верила в тебя!
   Счастье переполнило Заю.
  -- Ты жива, Бар Би, любимая! Я грешен - думал чёрти что!
  -- Да, да, мой мальчик, ужасно все то, что происходит! Я решила не замарачиваться! Любовь превыше всего! И сейчас она уже раскрепощена!
   Двое человекообразных клещей, присосавшихся к Кю, не обращая внимания на диалог, продолжали ла­скать нежное тело, плавно переползая выше. Один, сверкая задом, ли­зал сахарный пуп Императрицы, другой, в портках с отверстием в районе причинного места, покусывал алые девичьи соски.
  -- Иди же ко мне! - призвала Заю Бар Би. - Подари мне любовь... на-ко-нец. Пока свободно место! - Она широко разбросала ноги по сторонам. - Видишь ее!? Она ждет своего царя. Войди с ним в мои владения! И властвуй! Вправь и правь! Решайся! Решайся же!
  -- Но так я не могу! - в растерянности выкрикнул Зая.
  -- Вот поганец, опять он за свое! Какой же ты противный! Я же хочу тебя, засланец, идиот, подлец! - увещевала Кю.
   Один из трансов в экстазе, нагло оттолкнув соседа, уверенно взгромоздился на Бар Би, и нацелился телескопическим поршнем в разверстое жерло женщины.
  -- Ну вот и всё! Как жаль, - застонала Бар Би, - я занята! Я так хотела, чтоб это был ты, Зая Бисъ!
   Зая, в конец ошарашенный происходящим, попятился назад, налетев на носатого Фуню.
  -- Зря, зря ты не взял ее. У нее же королек, высший класс! Так приятно было бы вставить! Пойду займу очередь, попытаю счастья, чем чёрт не шутит?! - гнусаво спел он.
   Зая сшиб карлика, и решил поскорей покинуть заблудших.
   Кю быстро достигла апогея под мутантом. Её вопли разносились по всем пределам мирка и сопровождали Заю до тех пор, пока беглец не вырвался наружу, резонируя с каждым его шагом: "А! А! О! А! М-м! А! О!" - Зая пересек вонючий отсек с белковым водоемом и кафедрой; он свернул в коридор и стремительно пронесся по нему, "О! О! М-м! О! А! А! А! О!" - строй колонн, за­литого светом, вестибюля стремительно проносился мимо; "О! А! М-м! О! Да! Да! А! О!" - Зая рвался к распахнутым дверям дэнсполигона сшибая попутные препятствия... Свобода!
   "О-о-й! Я-а-й! А-й! А-а-а-я!" - ошарашил пустоту мирка счастливый вопль блаженного оргазма, изрыгнувшийся из глубокой глотки женщины.
  
  

* * *

  
   Зая находился уже на приличном расстоянии от разгромленного балагана, когда его настигли двое церберов в панамах, с выжженными эмблемами солнца на лбах.
  -- Жей! - остановили они мученика, подняв свои загорелые оголенные жезлы кверху. - Именем Солнца! Стоять паскуда!
   Зая остановился и приготовился к худшему.
  -- Ты - Зая Лупиньш Защи Бисъ! Мы знаем всё, мы знаем всех! Ты признан виновным! Твои предки породили тебя в Лунь! Таким образом, весь род Защи Бисъ расценивается новой властью не иначе, как уклонисты и преступники, отщепенцы и предатели! Все вы вместе и порознь - прошлое! Вы - луннаты! Ваше время прошло! Ясно тебе! Постановлением главаря суверенной республики Солнца Ты, Зая Лупиньш Защи Бисъ, объявляешься шухером! Следовательно персоной... нонконформизма! Приказ 358 дробь 471 запятая 3 тире 6 от 1037 дробь 2-го года считать вступившим в силу. Приговор окончательный, обжалованью не подлежит! Тебе ясно, изгой!? - тявкали злыдни.
   Зая уже ничему не противился. Его сердце утратило веру.
  -- Что я должен делать? - покорно спросил он.
  -- Сношать свою мать! - подковырнул опущенца один из гончих псов.
  -- Нишкни! - сжалился старший цербер, и наставил на праведный путь пожизненного преступника. - Иди в тот лес, за которым скрылись от казни летучие враги.
  -- Всё ясно! Благодарю Вас! - низко кивнул головой Зая, выражая готовность беспрекословно выпол­нять требования победителей. По-другому он поступать не умел.
   Лес, на маяк которого довольно долго шел Зая, растворился в лучах восходящего Солнца, оказавшись простым миражом. Взамен его пред приговоренным смертником открылась пустыня без конца и края, песка и сорняков, слитая полностью из бетона.
  
  

* * *

  
   Бывший ведущий модератор шагал навстречу убийственным щупальцам ог­ромного желто-оранжевого круга. Он внимал велению судьбы. Но неожиданно его движенье остановил знакомый голос, самый прекрасный из всех существовавших на свете.
  -- Не боишься!? - весело спросила Бар Би.
  -- Ты?! Здесь?! Но как?! - удивился Зая.
  -- Как изумлен мой мальчик! И какое самообладание! - с легкой издевкой пролепетала Кю.
  -- Все же ты с ними! - с грустью констатировал Зая. - Ты сдала ме­ня им!
  -- Я?! Нет! Да! Но, что было делать?! Правила игры не меняются, точнее их трудно изменить. Ты понял, мой милый! Теперь - всё! Закрыли тему! Не смей меня упрекать! Довольствуйся малым, и будь тому рад!
  -- А я как раз радуюсь! - Зая оскорбленно отвернулся от Бар Би и решил продолжить свой одинокий путь.
   Женщина остановила его за руку.
  -- Я пойду с тобой!
  -- Глупость! Как же победа?! - жестко отверг поползновения Кю Зая.
  -- Победа обойдется без меня, а ты... Ведь ты ничего не умеешь! Что ты видел в жизни?! Что ты можешь?! Ничего! Даже найти самостоятельно путь к смерти... Я провожу тебя! - навязывалась Бар Би.
   Зая помялся, вздохнул и просиял, расцвел и воспрял духом.
   Взявшись за руки, двое пошли навстречу огненному убийце. Их силуэты вкраплялись в распухший и расплывшийся круг и с каждым мгновением становились на фоне его все меньше и меньше. Она и он. Он и она. Они и Солнце.
  
  

* * *

  
  -- Стоп! - разорвал гармонию происходящего трупный голос. - Сце­нарий в этом месте поганый, как и во всех остальных, предыдущих! Всё менять! Всё переснять! Позор! Гады! Разорить меня хотите, сволочи!
   Массовка была огорчена зря потраченными силами, расстроена до глубины каждой, из истерзанных за период съемок, душ.
   Но Зая, довольный непредвиденной паузой, просиял. Не тупя и не размышляя, он сорвал фиговый лоскут с паха и принялся рвать лохмотья на бедрах Бар Би.
  -- Я так долго ждал этого момента! Молил небеса! - брызгал слюнями он. - Думал, что яйца лопнут! Изверги, чтоб их! Иди же ко мне, детка-конфетка!
   Кю, торжествующая и возбужденная невероятным совпадением её желаний с Заиными, резво вскочила на пылкий сук парня. Зая осчастливленный тем, что, не смотря на учиненное над его влечением свинство, не протек раньше времени, не обращал внимания на окружающих. Прямо-таки на виду у изумлен­ной публики, он полоскал свой раскалившийся шкворень в живительной влаге покорной промежности.
   Бар Би несколько смущал хоровод, окруживший акт совокупления, но ни столько тем, что в нем танцевали и распевали пошлые песни дети участников массовки, сколько тем, что это действо напоминало ей что-то мерзкое.
   Но страсть и жар партнера в конце концов отрешили Бар Би от посторонней суеты. Амплитуды движений разметали помехи и предрассудки. Любовники растворились друг в друге, сменяя позы одну за другой, как кадры кинопленки. Забылось всё и вся! Мир слился с пылающими телами в искрометном экстазе!
   Для этих двоих свалка явно удалась!
  
  

КОНЧЕНО


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"