Борис не мог отказать в обаянии Рудольфине, своей помощнице и су-шефу. Девушка воплощала дзен: большая мудрость при скромном идиотизме. Стоило ей улыбнуться, и узлы проблем развязывались. "Оптимимимизм", − так девушка назвала свою силу.
Ресторан в боевой готовности. Открытие близко. Радость уже не маячила вдалеке, а просилась на руки. Каждый вечер превращал Руди в выжатый лимон: взгляд в пустоту, непослушные руки, голос расстроенной флейты. Помощница уставала к вечеру, но Борис не лыком шит и уставал сразу утром.
Однажды Руди просматривала сметы в кабинете шефа. Кухня шумела. Звенел металл. Затем стало тихо. Из-за двери высунулся Борис и позвал за собой. Повар указал на кафель у печи. На полу лежала коробочка. Деревянная, травянистого цвета. В глазах Руди читался вопрос, и Борис объявил:
− Прасковья. Моя мать.
− Приятно познакомиться! − Кивнула Руди.
Коробочка не ответила.
− И почему же на тебе лица нет? − Нахмурилась помощница. Борис объяснил:
− Я сказал маме в сердцах: "Ты скорее станешь приправой, чем я продам пирожок в ресторане".
− А, проклятие. − Подметила су-шеф.
Молчание нависло над кухней. Борис вздохнул, поднял коробочку с пола и открыл. Щепотка специи пошла на язык. Лицо вытянулось, и глаза стали по пять копеек, и Борис шепнул: "Попробуй", − голос коллеги дрожал от потрясения. Девушка не удержалась и попробовала лишь крупицу. Гамма вкуса накрыла с головой. Руди летела. Специя − как рука Мидаса: превращала пищу в золото.
Су-шеф пошла на компромисс. Специю применили, когда ресторан распахнул двери для посетителей. Это привело к тому, что челюсть кассы не закрывалась от наличных. Еда Бориса дарила впечатления, и гости охотно покупали эмоции. Вихрь дней заворожил успехом.
Однако! Однако. Специя надоедала после третьей порции. Избыток вкуса действительно убивает вкус. Ресторан сдал позиции в рейтингах московских заведений, как и захватил: неожиданно для всех. Тем не менее, Борис делал все меньше, а туфли новые и галстук шелковый.
Шеф плавал в деньгах; в рейтингах вакханалия. Пронаблюдав ситуацию, Руди сложила дважды два: заведения Москвы сменялись на вершине успеха, потому что кориандр сбывался то одним, то другим конкурентам.
Девушка пошла на решительные меры: распустила волосы, надушилась молекулой, отбелила зубы. Застав Бориса, Руди заболтала его, обворожила широкой улыбкой. Она использовала на максимум свой "оптимимимизм" и получила подпись шефа на акцию: "Блюдо и пирожок по цене пирожка". В тот же миг специи, как трансформер, собрались в Прасковью.
Повары на кухне остановили готовку. Борис откликнулся на тишину, вышел из кабинета и обомлел. Мать уставилась с укоризной: