Прав, прав был Пушонок, когда после смерти Козина предсказывал распад банды. Головы нет, а крылья, мол, разлетятся. Не так скоро, но это произошло.
На некоторое время исчез Матыко, ушел в Белоруссию. Отделились братья Якубовские, прятались по близким к Суражу безлесным деревням. Петр Лавров, Петюня, обосновался в Нивном.
Остальные бандиты - Евдокименко, Шамето, двоюродные братья Маслаковы, Степан с Обалдуем, - решили держаться вместе. Рядом крутился Слепой, отыскавшийся после гибели Козина. Но они его близко к себе не допускали. Мог ли Слепой ликвидировать главаря банды? Всем в это верилось с трудом. Однако осторожность брала верх.
Слепой был однофамильцем братьям Маслаковым, а, возможно, и запредельно дальней родней. Сбежав со спецпоселения, он прибился к банде в апреле 1947 года. Это была явная обуза для нее - больной, почти шести десятков лет человек, к тому же с очень слабым зрением. Беглец едва выживал в лесу, поскольку все награбленное распределялось среди участников налетов. Милосердие иногда проявлял Урка, бросая ему со стола кости как собаке. Со смертью Козина Слепой лишился и этих подачек. Цеплялся за банду куда бы она не шла. Как за жизнь.
Два дня на своей базе бандиты поминали Козина, опухли от самогонки. Третьим днем их видели в лесном Дедовске, между Струженкой и Гнилушей. Белым днем ходили по домам, просили хлеб, водку.
На частые отказы понимающе кивали. Не хватались за стволы, а мирно перетаскивали отяжелевшие ноги в соседнее подворье. Но и там от ворот поворот.
- Поймите, миленькие! Дай вам кружку воды сейчас, затем ведро слез наплачешь по дороге в Сибирь. Шли бы вы куда от нас подальше. От "рябых", от греха подальше.
Бандиты ушли в белорусский Хотимской район, где в поселке Коты выкрали двух лошадей. В дороге, еще до переправы через Ипуть, в Мглинский район забили лошадей и съели. Остатки мяса покидали в мешок и потащились в сторону бывшей партизанской стоянки вблизи заброшенной деревни Мамаёвки.
Партизанский мемориал у Мамаёвки.
Чириков, получив доклад от группы преследования, запросил встречу с начальником Мглинского РО-МВД Зайцевым для обсуждения совместной операции.
Майор Зайцев захотел приехать на встречу уже с готовым результатом. Из профессиональной ревности к Чирикову, которого на совещаниях поддерживал генерал Фирсанов. В скрытую разведку Зайцев направил двух оперуполномоченных уголовного розыска Нечаенко и Балабанова, крепышей, победителей недавних соревнований по самбо областного спортобщества " Динамо".
Сотрудники мглинского подразделения легко вышли на старую партизанскую землянку. Нечаенко и Балабанова, не могли знать, сколько человек зашло туда: тяжелую, кровавившую поклажу бандиты последний отрезок пути волочили за собой по снегу и мешок, будто рыжим лисьим хвостом, смел их следы.
Черные запревшие пласты старых листьев и хвои были выброшены наружу. Резко пахло гнилью. Из отрытых в снегу отверстий для трубы и двух отдушин густо валил дым с запахом жареного мяса. Оперуполномоченные будто дети начали катать снежные комья, чтобы заткнуть ими дыры в землянке и затем, стоя у входа, вязать угоревших бандитов.
План нарушил Слепой. Из-за своей врожденной стеснительности он за полчаса до этого ушел далеко в заросли по нужде. Выходя назад к логову, еще и поплутал по лесу.
Что увидел Слепой? Ему почудилось, что люди в армейских полушубках валяют на снегу его товарищей, закручивая им руки. Слепой выстрелил по оперативникам из карабина и побежал прочь - только бы оказаться подальше от этого места! Сразу же из землянки, прикрывая себя плотным автоматным огнем, поднялась вся бандгруппа.
Опомнившись через некоторое время, Нечаенко и Балабанов постреляли в лес из служебных пистолетов ТТ. Вроде бы и пустились в погоню, но, ощутив холод приближавшихся сумерек, прекратили преследование. По дороге в Мглин весело слагали легенду для рапорта о случившемся с выгодным расположением в нем своих фигур.
Пострадал все же майор Зайцев. Его сняли с должности. Начальником Мглинского РО-МВД стал капитан Гришанин.
Бандиты, нагнав Слепого, направили его в Малинники. Пообещали вернуться за ним, наперед зная, что тем самым бросают его, беспомощного, на погибель.
Так затем и получилось. Через неделю Слепой был обнаружен при войсковом прочесывании Малинников в хлипком шалашике, с лицом, уже объеденным диким зверем. Ствол карабина прижат к подбородку, одна стреляная гильза - все указывало на добровольный уход из жизни.
В это же время опергруппа во главе с Валерьяном Бессмертным захватила Петюню в Нивном, в доме Клавы Тулыго, дезертирши трудового фронта, которую из-за отсутствия обуви и внешнего отвращения бывший участковый уполномоченный Волков не стал задерживать.
А задержал бы, тот день не завершился бы для Волкова встречей с Уркой и тяжелым ранением. А ведь все получилось тогда, как в песне Нины Руслановой про валенки. Клава по морозу босиком побежала к милому Петюне за спасением. Тот нашел гостившего в Нивном Урку, избавлявшегося от рублей накануне денежной реформы. После расправы с Волковым Козин подарил Петюне снятый с участкового пистолет. Теперь этот "парабеллум" стал очень весомой уликой против Петюни.
Отогнав от себя Слепого, двоюродные братья Маслаковы, Евдокименко и Шамето зашли в Иглищино.
Разорили свою временную базу.
Полагая, что по их следу пустят собак, поменяли обувь на холодную, резиновую, оставленную еще с осени, подошвы натерли махрой. Таясь, обогнули деревню Осинку.
Не доходя белорусского хутора Коты, Евдокименко жестоко заболел: поднялся жар, гнойный нарыв заполнил рот, тело покрылось чирьями.
Он и Шамето вернулись в Осинку. Там Шамето раскаленной цыганской иглой очистил рот Евдокименко, у председателя колхоза купил лошадь уже за послереформенные деньги, чтобы разойтись с миром.
Вдвоем верхом на лошади догнали товарищей.
Шамето сошел с лошади, а Обалдуй с замерзавшими ногами сел на нее. Так, не сдвигая с лошади Евдокименко, бандиты меняли друг друга, пока не приблизились к основному "табору" в четырех километрах до хотимской деревни Юзефовки. Едва окрепший Евдокименко пристрелил лошадь, вспорол ей живот, долго котелком черпал горячую кровь. Только напившись вдосталь, он взялся на костре готовить мясо.
Маслаковы и Шамето вернулись на дорогу. С этого места братья, переставляя по снегу отрубленные и очищенные от крови конские копыта, занялись прокладкой по ней нового следа так, чтобы не было заметно на снегу недавнего поворота к своему логову. Шамето, махнув рукой Степану и Обалдую, снова углубился в лес, метлой из елового лапника заметая за собой недавнюю тропинку. Вскоре он сделал крюк и вышел понаблюдать из укрытия за дорогой после того, как Маслаковы набили на ней обманные следы.
Маневр удался, хотя Шамето и не полагал, что "рябые" - до десятка автоматчиков - так стремительно будут их преследовать.
Шамето вприпрыжку, но все же не цепляя снег в резиновые, а сейчас, на морозе, будто, стеклянные, сапоги, добежал до Евдокименко. Тот с всхлипами, агонически стонал, просил убить его, труп надежно спрятать, а уже после похоронить не в лесу, а на кладбище хутора Витава Хотимского района.
- Стреляй меня, Серега, но прежде поклянись всеми святыми, что обязательно исполнишь мою последнюю просьбу. На кладбище в Витаве мне надо лежать. Все там немцы попалили. Никого там не осталось. Никто не помешает меня похоронить.
- Не хорони себя сам заранее, - Шамето прервал Евдокименко, слова которого затем были сбивчивы, похожими на сказанные в бреду. Подбодрил товарища, - Сейчас побежим так, что еще меня обставишь.
Он трижды выстрелил в воздух, давая сигнал Маслаковым об опасности.
Евдокименко пригнулся, чтобы дышать морозным воздухом через шарф, и, вправду, прытко для его болезненного состояния побежал за Шаметой в сторону белорусской приграничной деревни Варваровки и дальше - в Мглинский район.
Чириков на звук выстрелов сошел с дороги и развернул сотрудников в цепь.
Окружив бандитскую базу, где еще горел костер, и, не исключая, что бандиты отогревались внутри землянки, бросил в отдушину гранату. Никто не выскочил наружу. Внутри также никого не было.
Пошел крупный снег, скрывая все следы. Погоню пришлось сворачивать. До темноты надо было переписать бандитские запасы.
"...Обнаружено шесть ям, заполненных картофелем. квашенной капустой, мукой, засоленным мясом, одеждой и хозинвентарем. Одна из ям - питьевой источник, заложена жердями и покрыта мхом. В полевой сумке с надписью, выполненной химическим карандашом "Евдокименко", находятся Учебник русского языка для первого класса, Русская грамматика для четвертого класса, География для четвертого класса, История ВКП (б)".
( Из протокола осмотра места происшествия от 12 февраля 1948 года).
Братья Маслаковы после предупредительных выстрелов не успели далеко отбежать, как услышали взрыв гранаты.
В колхозном коровнике на краю Варваровки Степан и Обалдуй отоспались. Следующую ночь уже провели, согреваясь телами колхозных коров в деревне Водославка Мглинского района.
Затем две недели проживали у дальнего родственника в деревне Крутояр. Уходя, выкрали у хозяина три пуда сала. В деревне Красное напали на магазин, взяли много обуви. Когда шли через суражский поселок Гордый часть обуви обменяли на самогонку.
Степан оказался слаб на нее, быстро опьянел. Тут же проявились и другие пороки. Местные мужики надавали братьям тумаков, отрывая Степана от своих жен.
Еще сильнее, до беспамятства, Степана позже на окраине поселка избил сам Обалдуй. Как бы ни мордовали Степана, но он, изворачиваясь, всегда сберегал бутылку самогонки, во внутреннем кармане фронтового ватника, пьяно сознавая, какую радость принесет она ему следующим днем.
Колхозный коровник.
Далеко от Гордого не ушли. Уже полагаясь на собственный опыт, Маслаковы посчитали колхозный коровник лучшим местом для своих ночевок. Но сторож, угрожая ружьем, легко отогнал их как загнанных волков.
Братья залегли спать с подветренной стороны навозного нагромождения с клоками вытрепанной соломы.
Утром Степан проснулся - никого больше нет. Обалдуй ушел от него, забрал все продукты, автомат и награбленные вещи.
- Что Бог ни дает, - с больной головы попытался смириться с ситуацией Степан. Но формировавшееся душевное равновесие нарушилось сразу, когда, сунув руку во внутренний левый карман, под сердцем, обнаружил там пустоту.
От Гордого он бежал в сторону Ковалевщины, открыто, наверстывая время и, через два километра, заметив свежий сход в частый березняк, в другую сторону от Ипути, пошел по следу, доверяясь прошлому опыту охотника за немецкими "языками".
Обалдуй спал на небольшой опушке, подстелив под себя мешок с награбленным добром.
Не выпил бы он всю самогонку сразу, оставил бы для себя несколько капель выпить позже, или для будущего замирения со Степаном! Все могло бы случиться иначе. Но, заметив подле широко откинутой руки Обалдуя опустошенную бутылку, Степан насел на брата, стал лупцевать его по голове той же бутылкой, пока она не разбилась. Оставшимся в руке ее горлышком с острыми краями, Степан стал колоть незащищенные одеждой участки тела брата, мешая свои слезы с его кровью.
Степан вымещал обиды уже не за неудавшуюся выпивку. В большей мере за то, что ни дня не воевавший уголовник , въехав к нему в душу, истосковавшуюся на фронте по прошлой жизни в кругу своей родни, смог сломать его жизнь. Растрепал, как ту солому в куче навоза, его боевые заслуги, устои коммуниста, авторитет председателя сельсовета, пример семьянина, и, превратив его в бандита, довести почти до скотского состояния.
Смесь мести с исповедальным объяснением ее причин оказалась гремучей. Обалдуй меньше всего был похож на библейского Авеля. Но все завершилось братоубийством.
Степан Маслаков, не таясь, будто с вызовом, прошел через родную Струженку к себе домой и, прощаясь с женой, стал дожидаться, скоро ли на пороге появятся "рябые".
Другие братья, Якубовские, после ликвидации Козина, ушли подальше от леса, поближе к Суражу.
Старший Якубовский наладил связи с теми, которые ранее, как бывшие узники Суражской тюрьмы, помогали ему с камерными разработками в отношении партизан и подпольщиков. Теперь эти люди в страхе перед разоблачениями становились пособниками - прятали, одевали, кормили братьев.
Но такой скрытый образ жизни претил Якубовским. Старший Тимофей наладил любовную связь в деревне Княж и невольно раскрыл новой пассии, что прячется у местного молодого бригадира, считавшегося дотоле отважным партизаном, побывавшим в фашистских застенках.
Бывший тюремщик чуть не поплатился за свои откровения. Братья чудом тогда избежали ареста.
Они вскоре изменили тактику налетов: стали грабить своих прежних "марусек". Чужого добра тем в свое время перепало много, теперь его надо было возвращать. У "Черной Файки" в Барсуках Якубовские сняли с чердака чуть ли не сто метров мануфактуры различных сортов и расцветок. Никто из бандитских любовниц не мог заявить в милицию. Но жалость об утраченных вещах наряду с женской ревностью заставляли их находить управу на недавних ухажеров.
Вот так в Барсуках Чирикову шепнули о разлучнице Марфе из Костеничей, села, находившегося тогда еще в черте Мглинского района.
Разведку в Костеничах провел Петренко.
Длительным наблюдением было установлено, что Тимофей скрывался в доме Марфы, сожительствовал с хозяйкой, а Василий на ночь уходил в сарай, где на дверь снаружи навешивался амбарный замок.
Захватом руководил Тимковский.
Первая группа - Фещенко, Рыбалов, помощник оперуполномоченного уголовного розыска Беленький со взводом солдат - окружила село.
Клюев отправился на дальние подъезды, чтобы он своим окаянным кашлем не сорвал операцию.
Бессмертный, Петренко, Федоров, милиционер Попченко с собакой пошли брать старшего Якубовского.
Петренко постучал в дверь, тихо, не пугающе, как делали только местные люди, придав этому действию значение условного знака.
Пьяная простоволосая Марфа в фуфайке на ночную сорочку встала в дверях.
- Кого здесь еще черти носят? - завопила она иерихонской трубой.
И тут же изнутри дома старший Якубовский толканул Марфу в спину так, что она, упала с крыльца, и головой уткнулась в сугроб.
Вслед полетело нечто похожее на чурку длинную и тонкую, видимо, уже частично пущенную на растопочные лучины.
Оперативники и раньше удивлялись способности Петренко очень быстро реагировать на все самые неожиданные ситуации. Природная способность, помогавшая бывшему радисту и стрелку бомбардировщика прежде выживать в небе и в штрафном батальоне, на земле, сейчас спасла жизни ему, товарищу по службе Бессмертному и толстозадой Марфе.
Петренко перехватил в воздухе ручную гранату РГД и успел ее забросить назад прежде, чем Якубовский успел захлопнуть за собой дверь.
Бухнул взрыв.
Сожитель Марфы сдался легко. Попросил только не торопить его одеваться, основательно все застегивал. Ушанку подвязал, как бы боясь простуды. Из ушей текла кровь, заливала рот.
Младший Якубовский после взрыва забесновался, стрелял через дощатую дверь сарая, не подпуская никого близко.
Лейтенант Якишев, прикомандированный из областного подразделения ББ, для подавления сопротивления сделал несколько выстрелов, казалось бы, поверх головы бандита. Но так получилось, что в эту голову сразу же и попал: молодой офицер не знал, насколько высок ростом был Василий Якубовский.
Последовавшие после ликвидации Козина события с братьями Маслаковыми и Якубовскими насторожили Матыко. Зимой иногда он приходил из Белоруссии к родителям в Матыковку, южную часть села Слище, густо населенную жителями, не обязательно близкими родственниками, но с фамилией как у Леньки.
Это был артист! Как-то прошел по селу в женском платье с ярко накрашенными губами. Встречные его узнавали и он им подмигивал: вот, мол, как он дурит "рябых"!
Или, например, затеял переписку с Чириковым, подписывая свои ехидные письма то " Зайка", то "Трихманенок", в последнее время представлялся "Слищенский мститель".
Матыко не знал, что еще при первом обыске Чириков изъял его довоенные письма родителям и несколько ученических тетрадей с сочинениями. Экспертиза установила идентичность всех записей. Ленькины письма Чириков не подшивал к пронумерованным материалам дела оперативного учета. В отдельной папочке в сейфе они ждали своего часа.
В середине марта Чирикова из райотделения милиции на улицу вызвала сестра Леньки.
- Приезжайте, товарищ начальник, в Слище завтра к обеду. Без всякого сопровождения. Мать будет договариваться, как сына сдать.
- Побожись!
- Мне нельзя. Я комсомолка, - зарделась девушка.
- Вы такие же комсомолки как я поп!
Все же Чириков ей поверил и следующим днем уже был в Матыковке.
- Ну, что, тетка Феодосия, приехал я за твоим Тимошей! - приветливо обратился он с порога к старой женщине, которая, как прежде доносили ему в Слище, люто ненавидела советскую власть, открыто грозила активистам кожу на ремни пустить после смены этой власти.
- Давай, сначала, Михайло Батькович, чаем угощу. Извини, в зал не приглашаю. Старик вот расхворался, не встает. И не для его ушей наши разговоры.
Стали пить чай. Старуха вдруг заговорила громко, часто поглядывая на открытый лючок в потолке кухни. Сама дала объяснения этому, заметив, что гость отслеживает ее взгляды.
- Вот хочу тепла напустить на чердак. Пусть цыбуля на посадку подсыхает, - и продолжила разговор. - А Тимофей был у нас утром. Отказался сдаваться, пока не узнает, как убили Ивана Маслака.
- Обалдуя что ли?
- Богу безразличны наши имена и собачьи прозвища. Иван ведь тоже хотел сдаться, освободить от беспокойства свою семью. Или он сам себя порезал? Или Степка помог?
Хозяйка явно наседала с вопросами, которые были за пределами обычного любопытства. И цель ее вызова не заключалась в передаче сына милиции. Феодосия дала понять это Чирикову последними фразами:
- Ты извини, Михайло Батькович, за твою напрасную дорогу. Может еще будет война, а если нет, то придется сдаться.
Чириков, задрав лицо в потолок, как бы внимательно рассматривая его, также произнес слова в общей канве разговора:
- Дали бы твоему Леньке-Тимошке двадцать пять лет - и хорошо ведь было бы! А то ведь в лесу могут хлопнуть. Мои люди, его ли, кто рядом окажется... Какая для него будет разница? Никакой! И пуля не думает, куда лететь. Как снова увидишь сына, так и передай ему, о чем сейчас разговор.
Капитан предполагал, что Ленька сидел на чердаке. Ему стало обидно за себя: так легко доверился сестре и матери бандита! Но самому сейчас лезть на чердак, означало бы получить верную пулю в лоб.
- Ленька меня отпустил, и я его отпускаю, - успокаивал себя Чириков на обратном пути.
Не прошло и месяца, как умер Макар Матыко, Ленькин отец. Засаду у соседей делали, но Феодосия перепоила милиционеров и пошла в Нужелёвку, на другой край Слище, куда, как ей дали понять, пришел Тимофей.
Ленька-Тимошка был в черной фуражке. Лицо обвязано шарфом. Будто зубы болят. Из-за голенища торчал нож.
- Пошли, сын, с батькой прощаться.
- Нет, мама, хороните без меня. -
Не стал Ленька прерывать много обещавшую игру с бывшей одноклассницей:
- У вас, Настенька, карты? А, ну, погадайте на них. Попаду ли я сегодня в сумасшедшие руки?
- Хорошему таланту в плохие руки не попасть.
Настенька также имела кое-какие сноровки. Когда Матыко уснул, она подпорола подкладку Ленькиной теплой куртки и, следуя предварительной устной инструкции Чирикова, засунула туда в тугую трубочку свернутый документ.
Совершенно секретно.
Тов. Матыко Тимофей Макарович является секретным сотрудником МВД. Прошу оказывать содействие и помощь. Свидетельство действует бессрочно на всей территории СССР. Нач -к УМВД по Брянской области генерал Фирсанов.
К началу мая 1948 года в лесу остались только Матыко, Шамето, Евдокименко. К первой встрече между собой готовились со всей предосторожностью.
Матыко прокрался на условленное еще год назад место слета в Иглищино за день до урочного часа. В свою очередь, Шамето и Евдокименко в это же время наблюдали за Ленькой издалека и только затем вышли из укрытия.
Все одинаково боялись предательства и засад, и, объединившись затем, оставались чрезвычайно пугливыми без доверия один к другому. Если кто - то уходил в деревню, то возвращался уже к остывшему кострищу. Другие после его ухода быстро переходили на иной участок, который никому прежде не был известен. Но и брошенный "табор" скрытно держался под наблюдением: один ли товарищ вернется сюда из деревни или со взводом солдат?
Бандиты появлялись в разных местах, удаленных друг от друга. Но обязательно заходили в Малинники, над которыми Чириков демонстративно ослабил опеку - вывел приданные ему войсковые силы из прилегавших к урочищу населенных пунктов, свернул охотничьи облавы на расплодившихся волков.
Длительные переходы сократили бандитские связи.
Сотрудники оперативных подразделений, напротив, расширили сеть своих негласных осведомителей. Содействовала этому широкая кампания по реализации правительственных мер, принятых в апреле 1948 года.
ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
УКАЗ
от 7 апреля 1948 года
Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона
В целях установления единства законодательства об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона и усиления борьбы с этими преступлениями, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Изготовление и хранение самогона с целью сбыта, сбыт самогона, а равно изготовление и сбыт в виде промысла аппаратов, специально служащих для изготовления самогона, - карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от шести до семи лет с конфискацией всего имущества или части имущества.
2. Изготовление самогона без цели сбыта - карается лишением свободы на срок от одного до двух лет с конфискацией самогона и орудий его изготовления.
Председатель Президиума
Верховного Совета СССР
Н. ШВЕРНИК
Секретарь Президиума
Верховного Совета СССР А. ГОРКИН
Суровость наказания диктовалась необходимостью сохранения сельхозпродукции в условиях ее острейшей нехватки для государственных нужд.
Самогонный промысел.
Под предлогом, что сил участковых уполномоченных милиции Суражского РО-МВД недостаточно для наращивания показателей борьбы с сивушным засильем, в проведение рейдовых мероприятий было включено подразделение ББ, сотрудники которого шли с проверками выборочно по домам и там подолгу задерживались, убеждая самогонщиц в пользе добровольного сотрудничества.
Работницы торфопредприятия, Тамусик или Тамара Безбородова и ее подруга помоложе - Ульяна, приторговывали самогонкой у себя в рабочем бараке.
Затем уже, не без ведома Чирикова, стали часто бывать в Малинниках, находя там занятия по сезону.
В сентябре они собирали грузди.
В это время на женщин вышли трое бандитов.
Друг другу все были известны. Евдокименко три года тому назад предлагал Ульяне сожительствовать, но та отказалась - ждала с фронта жениха. А переиначенное некогда ласкательное обращение к Безбородовой с Тамусик на грубо ироничное Дамусик говорило само за себя, за километры вперед. Тамусик, сохранившая на постаревшем лице не украшавшие его следы разгульных лет, сейчас никого не привлекала.
Матыко, не без пижонства, провел дотошный допрос женщин по методике, которую освоил еще в советской разведшколе, и проникся большими подозрениями.
Отозвал в сторону Евдокименко, который стал за бандитского верховоду после Козина естественным образом - в силу своего возраста, опыта, знания людей и леса.
- Ох, надо гнать от себя этих дамочек, Алкогол. За нашими головами они с корзинами пришли. Не за грибами.
Но Евдокименко уже загорелся. Отправил Тамусика за водкой в нивнянский магазин. Снял армейскую фуражку с треснутым по центру козырьком, засверкал плешью.
Кругами заходил, поглаживая, пощипывая Ульяну, родом из той же Федоровки, что и Евдокименко...
- А помнишь, Ульянка, какой я тогда был красивый, кучерявый. Может тебе черта лысого тогда хотелось. Вот и он. Принимай!
Евдокименко хрипло спел куплет популярной песни:
Но я Сибири, Сибири не страшуся,
Сибирь ведь тоже русская земля.
Эх, вейся, вейся, чубчик кучерявый,
Эх, развевайся, чубчик, по ветру.
Романтические свидания затем проходили уже без Тамусика.
На это время Матыко выходил на окраину леса, наблюдал за перемещениями по дорогам из Нивного.
Молчаливый Шамето, с трудом усмирявший вдруг вспыхнувшую в нем страсть, бычком смотрел на Ульяну, касаясь ее рук, когда перенимал корзину набрать за время уединения любовников каких-либо грибов для отвода любопытных глаз на селе.
Частота встреч не объяснялась возраставшей сердечной привязанностью Ульяны.
Торопила Москва.
Проект Плана оперативно - разыскных мероприятий управления МВД по Брянской области на октябрь-декабрь 1948 года Министром внутренних дел СССР генерал- полковником С.Н. Кругловым не был утвержден. Между тем некоторые позиции плана были включены в отдельное Директивное указание Министра без указания даты.
И.О.нач - ка ГУББ МВД СССР полковнику Полякову
Нач-ку УМВД Брянской области генералу Фирсанову
На учетах МВД недопустимо длительное время стоят остатки банды Козина, а именно Евдокименко, Шамето, Матыко, оперирующие на территориях Суражского, Мглинского, Клетнянского районов Брянской области РСФСР, Хотимского и Костюковичского районов Могилевской области БССР.
Требую не позднее 1 января 1949 года ликвидировать действующие и стоящие на учетах кадровые бандгруппы и бандитов-одиночек и доложить о ликвидации в указанные сроки лично мне.
В этих целях:
1.Организовать оперативный сектор с размещением в Мглине. Начальником назначить зам.начальника УМВД Брянской области полковника Гольдфайна.
2 .Помощниками начальника оперативного сектора назначить:
начальника отделения контрразведки УМВД Брянской области Михайлова
начальника Суражского РО-МВД капитана Чирикова,
ст.опер.ОУР управления милиции УМВД Брянской области Жулева.
3. Для практического проведения мероприятий организовать 11 оперативных групп в количестве 35 человек.
Министр МВД Круглов
"__" октября 1948 года
Операцию по захвату банды спланировали на Покров день. Это был престольный праздник в Высокоселище, где до революции и десять лет спустя после службы в храме Покрова Пресвятой Богородицы местные жители принимали гостей из соседних деревень. Сейчас храм был полуразрушен, не действовал. Но люди, больше по привычке, шли сюда к родственникам и знакомым. В народе престольный день по-прежнему считался гулевым праздником.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы села Высокоселище.
Из Нивного всегда в это время было большое движение в Высокоселище и обратно с заходом в Малинники добрать веселья на природе. При разработке операции многое ставилось на включение в нее Шамето, для которого Высокоселище было родным селом.
Но за три дня до Покрова бандиты исчезли. Ульяна с вязанкой хвороста на тележке и заранее приготовленной бутылкой самогонки в котомке с домашней снедью за спиной каждый день ходила в лес, пока через неделю не увидела Евдокименко и Матыко.
Такая встреча явно разозлила Леньку. Теперь уже он, как прежде Евдокименко, ходил вокруг Ульяны, больно, злым гусаком пробиваясь щипками до ее тела через плисовую куртку.
- Что ты все ходишь, вынюхиваешь? Чекистские деньги отрабатываешь?
Стволом нагана сильно ткнул в межгрудье. Ульяна не устояла на ногах:
- Молись, подстилка энкеведевская ! Смерть сейчас встретишь.
НКВД уже как два года было переименовано в МВД, но для Матыко прежнее название звучало более устрашающе, и он на каждом шагу продолжал им пугать местный люд.
Ульяна разозлилась на безучастно стоявшего Евдокименко. Того явно знобило, с первыми заморозками он вновь стал покрываться чирьями.
- Пуляй в меня, пока на земле лежу, - крикнула она Матыко. - Падать больно не придется. Только бутылку не разбей. Помянуть меня нечем будет.
- А что и, правда, водка есть? - ожил Евдокименко.
Получив бутылку, он вытащил бумажную затычку, сделал несколько жадных глотков. Только после этого помог Ульяне подняться с земли:
- От верных людей, партийных, стало известно, чтобы мы боялись вас, тебя и твою стерву с торфа.
- Коммунистам поверил? Ну, и живи с ними вместо баб! Может, Ленька тебя выручит? Бабой для тебя переоденется - далеко не ходить. А я пошла уже. Вот как встрече обрадовалась, что едва живой ухожу.
Потащила за собой тележку с хворостом. По дороге чуть не столкнулась с Шаметой. Тот собой загородил узкую лесную дорогу, руки раскинул не пройти.
- Не сейчас, Сереженька. В другое время, может, что получится.
Женщина чувствовала, что кто-то крадется за ней по лесу, и была уверена - Матыко.
- Вот пришла бы к тебе через неделю отгулять день своего рождения. На Евлампия точно. Но Ленька проходу не даст с подозрениями. Убьет ведь.
Ульяна вселила в Шамету надежду скорого любовного союза и сейчас легко подвинула с дороги этого дубоподобного человека.
- Приходи только, - сказал на прощанье Шамето.- Я все организую.
Но многое для будущей встречи пришлось устраивать самому Чирикову. После рассказа Ульяны о лесных приключениях капитан из особо хранимой им папочки в сейфе пересмотрел Матыкины письма, выбрал одно с текстом в "цвет", то есть с содержанием, соответствовшим оперативной цели, без указания на дату.
Сама бумага была необычная - с иероглифами и красным дракончиком вверху.
Начальнику НКВД Чирикову по Суражскому району
Заявление
Сколько можно слать писем, чтобы вы посодействовали на мое письмо. Поскольку вы подзадались опытным работником где- то, но не в Суражском районе. Здесь вы не хотите проявить свой талант, когда вам дают искренние сведения. Точки снабжения Евдокименко Трофима я указывал раньше, прежними остались. Сделайте засаду на него у его сестры Фроси. За пять дней придет к ней. Живым Трофим не сдается. Бей по цели без оклика. Если Чирикову такой секретный агент как я не нужен, то Сталину напишу, приедут другие, уже за всеми.
Слищенский мститель
Письмо было обнаружено на полу райотделения милиции сразу после ликвидации Козина. Через день сюда, но уже на порог, кто-то подбросил похожее письмо от имени "Слищенского мстителя" против братьев Якубовских.
Тогда все облавы и засады завершились неудачей, поскольку Матыко, исчезая в Белоруссии, явно полагал, что остальные соратники по лесным разбоям со своих привычных лежек никуда не тронутся. Когда же всех милиция легко найдет и перестреляет, то за одним бандитом, за Лёнькой, войска не пустят.
Но остатки банды Козина после его смерти пришли в движение, заметались по лесам.
Чириков еще раз перечитал послание "Слищенского мстителя", чтобы проникнуться настроением автора. Проверил подушечкой пальца остроту заточки красного карандаша "Спартак".
Трофим Терентьевич!
Я о тебе думаю, что ты человек умный, а выходит на самом деле иначе. За тобой ходит твой заклятый враг, а ты этого не знаешь. Вот если из МВД приедут, враг постреляет тебя и Шамету сразу, чтобы вы живыми не указали на его прошлые кровавые зверства. А меня московское начальство выведет на чистый пенсион. Рано мне в отставку, поэтому и пишу. И письмо твоего врага прилагаю. Ты же решай сам!
Нач-к РО-МВД Чириков.
Теперь надо было подумать о своем почтальоне. С Ульяной он не стал рисковать, женская натура у той могла подавить все оперативные условности.
Идея возникла, когда Чириков среди бумаг, подготовленных для него на утверждение, заметил материалы противопожарной проверки нивнянского торфопредприятия. Плановую проверку проводил инспектор пожарной охраны Василий Рыбалов, которого капитан ценил также как неплохого помощника по оперативным разработкам и своего орловского земляка.
Вот и во время недавней проверки торфопредприятия Рыбалов негласно собирал информацию о частоте встреч Евдокименко с его младшей сестрой, которая работала на болотах, нарезая лопатой торфяные кирпичи.
Фрося очень переживала за брата, не скрывала свои обиды на невестку, от которой, а не от власти, по ее мнению, и сбежал в лес ее Троня, как она ласково называла брата. Фрося сама не раз подходила к Рыбалову, все расспрашивала, как убедить брата уйти из банды.
Рыбалов следующим днем встретился с Фросей на торфяниках.
- Письма - очень серьезные, - предупредил Рыбалов. - Ты можешь, Фрося, не рисковать. Но тогда прощайся с братом. В письме наш начальник Чириков написал, о человеке, кто много времени предает ему Трофима, сейчас собирается убить его. А на Чирикова готовится писать жалобу прямо Сталину. Чириков боится, что потеряет работу, а то и голову. Конечно, за себя боится прежде, не за твоего Троню. Передай брату на словах: у человека, на которого Чириков указывает, за подкладкой куртки спрятано удостоверение секретного агента.
О чем через день Фрося рассказала Рыбалову?
Нашла, мол, Троню в лесу. Попросила, чтобы письма при ней прочитал - сразу узнать, каков ответ для Чирикова.
Брат все прочел, в лице изменился. Сделался очень страшным. Пошел к хлопцам. Сколько их там было, Фрося не знала. Троня вышел к ней на дорогу с Шамето. Дал ему письма.
- Вот тебе, Серега, гостинца.
Еще не вчитываясь в текст "Слищенского мстителя", Шамето удивленно постучал ногтем по бумаге:
- Такой китайский блокнотик я с границы привез. Ее Матыко у меня в карты выиграл. Давно было. Еще война шла.
А после чтения вздохнул и промолчал, как всегда скрывая чувства.
- Матыко нас выдает, - подытожил Евдокименко.- Спасибо Чирикову. Нам написал, а то мы ходим и не знаем, что за нами следом смерть поспешает.
На выходе из леса Фрося вроде бы услышала отдаленные выстрелы, а может и многократное эхо одного выстрела.
Но шум был.
Чириков после доклада Рыбалова на листе перекидного календаря дважды карандашом подчеркнул 19 октября и внизу поставил плюс будто крест на могилу. Потом рядом начертил вопросительный знак. Похожий на ветку красной сирени на эту могилу. Уверенность в том, что план все-таки сработал, взяла верх.
Между тем до дня рождения Ульяны оставалось три дня. Ночью Чириков и Тимковский, не доезжая Нивного, оставили машину с оперативной группой. Пройдя три километра до общежития торфопредприятия, через окно, не хуже молодых, влезли с сумками через окно к Ульяне.
На заготовке торфа.
Молодая женщина, сгоняя с лица морщины от подушки, обрадовалась подарку к своему Дню рождения - пуховому платку и флакону дорогих духов. Для праздника с лесной компанией ей передали кусок парашютного шелка на портянки и несколько бутылок водки.
Ульяна подозрительно посмотрела на "казенку".
- Вы разом и хлопцев, и меня потравите?
- Сейчас пробу снимем, - отвел подозрения Чириков.
Выхватил, вроде как бы наугад, одну приметную ему бутылку водки. В другие бутылки была впрыснута большая доза снотворного.
После стопки пошел разговор, мало чем отличимый от инструктажа. Ульяна в лесу должна была сразу предложить бандитам новые портянки. А старые развесить по кустам, будто для просушки. По этому "аромату" служебные собаки могли легко найти место бандитской стоянки. Когда банда перепьется следовало подать сигнал песней.
Сошлись на песне "Для кого весна -отрада". Но Тимковский ее прежде не слышал. Такие песни пели за столом, по радио не исполняли.
Ульяна вполголоса затянула:
Для кого весна отрада,
Для меня отрады нет.
Ах, зачем я, разнесчастная,
Зародилася на свет...
- Тише, людей за стенкой разбудишь, - забеспокоился Чириков. - Одного куплета хватит. Мы в лесу услышим, будем рядом.
В ночь на 23 октября Шамето увел корову с подворья в Далисичах. Евдокименко забил ее и разделал уже в Малинниках. Там же прожарил хорошие куски мяса. Снял и очистил коровью шкуру. Все делал сам. Шамето, пытаясь неумело помочь, только мешал работе.
- А помнишь в "таборе", когда нас "рябые" чуть не сцапали, ты, Трофим, про спаленный немцами хутор говорил. Про Витаву. Хотел, чтобы я тебя похоронил там на кладбище. Я так и не понял тогда с твоих слов, почему? То ли совесть мучила, что немцам помогал хаты и людей палить, то ли немцы твоих детей тогда сожгли.
- О чем ты? - удивленно повернулся к нему Евдокименко. - Не мог я тебе такого наговорить. Я и в хуторе твоем ни разу не был. И первый раз от тебя такое название слышу. Витава? Нет, не слышал.
- Ну, не был и не был, - согласился Шамето.
Когда Ульяна вернулась от ручья Шамето, опасливо поглядывая на хмурившее к дождю небо, соорудил из отмытой от крови шкуры подобие навеса.
Но как говорят в народе, нож корову освежевал, а на хвосте сломался. Евдокименко и Шамето впитали в себя запах жареного мяса, и тот перебил дух бандитских портянок. Служебный пес Грозный в засаде выворачивал руки кинологу из Брянска младшему сержанту Иванову, повизгивал, обливая слюной намордник.
Здесь же, в засаде, находился заместитель начальника УМВД Брянской области Гольдфайн, который, будучи за пределами Брянска, из-за болезни желудка все также питался черносливами и стремился быстрее завершить свою миссию вне родного дома с привычной диетой. Рядом был постоянно сопровождавший Гольдфайна старший оперуполномоченный ОББ УМВД Брянской области Ведерников, Здесь же разместились начальник Суражского РО-МВД Чириков, подчиненные ему оперативные сотрудники Бессмертный и Тимковский.
Основные оперативные силы были сосредоточены в Нивном. Три выстрела подряд и последующие два были сигналом для выдвижения в лес.
Долго ждали песню как знак для штурма.
Дождь пошел. Холодный, нудный.
Чириков с Бессмертным и Ведерниковым ушли в разведку.
Увидели растянутую навесом коровью кожу. Под ней с головой, укрытой полушубком, спал человек. Втроем навалились на него - Евдокименко! Его связали, натолкали в рот мох. Ведерников остался для охраны.
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/dljakogowesnaotrada.risunok.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/partizanskijlagerx.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/korownik1.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/samogonshiki.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/hrampokrowapreswjatojblagorodicy.jpg)
![[]](/img/i/isakow_n_p/300-6/torf-1.jpg)