Шемор придерживает меня за плечи, не давая упасть. Давно не чувствовала себя настолько пугливой и беспомощной. Из глубины помещения нам на встречу метнулась птица или летучая мышь, или какая-то другая безвредная живность, приспособленная к полету.
- Как вы? - робко интересуется Купер, опасаясь, по-видимому, оскорбить мои чувства. Что ж, хорошо хотя бы то, что я не закричала, иначе иметь нам дело с теми из жандармов, кому денег не досталось в силу отсутствия нашей заинтересованности в их временной невнимательности.
- Перепугалась, как девчонка, - с вымученной улыбкой признаюсь я.
Шемор хмыкает и зажигает ржавый фонарь, предусмотрительно оставленный кем-то на крюке за дверью. Мирта скрывается в недрах склада, сливаясь с темнотой.
Свет от огня с трудом пробивается сквозь пыльные стекла фонаря, охватывая пространство перед нами лишь на пару шагов вперед.
- Что ж, - Купер осторожно ступает рядом, - Где ваш муж мог хранить свой сейф?
- Предстоит обследовать всё, ибо не имею об этом не малейшего понятия, - с сожалением признаюсь я.
Отсветы фонаря образуют причудливый рисунок, мягкие тени вьются по полу, по стенам и под потолком, делая их похожими на кружевную салфетку.
Двигаемся медленно, с короткими остановками - я вглядываюсь в мрачное дно склада глазами Мирты, достигшей верхнего этажа. Собака отыскала то, что мы ищем: дубовая коробка покрыта изрядным слоем пыли, но даже на мой неискушенный взгляд смотрится внушительно и по-своему изящно.
- То самое? - уточняет Купер, поднимая фонарь. Поверхность короба приобретает естественный теплый оттенок, из-за пыли верхняя крышка будто драпирована тканью.
- Красивая вещь, - одобрительно отзывается Шемор, протирая платком запыленные дубовые доски. Фонарь в его руках чуть заметно покачивается, играя с тенями - абрис Мирты то появляется, то исчезает.
После непродолжительной возни с замком, Куперу все-таки удается вскрыть короб. Внутри узкий предмет прямоугольной формы, обернутый в зеленую ткань.
Мы с адвокатом обмениваемся озадаченными взглядами.
- Крупнова-то для ключа, - замечает мужчина, поднося фонарь к необычной находке. Из темноты выныривает Мирта, от неожиданности Шемор быстро отступает в сторону, налетая на меня.
- Прошу прощения, - машинально извиняется Купер, удерживая меня за плечо, - Вы в порядке?
- В полном, - заверяю я, стараясь скрыть улыбку: Шемор явно смущен.
Мирта, между тем, смело засовывает огромную черную морду в дубовую коробку и тщательно обнюхивает нашу находку. Спустя некоторое время, собака отступает в сторону, не издав ни звука, давая понять, что всё в порядке, и сверток можно взять, ничем при этом не рискуя.
- Очень полезное животное, - заключает Купер, порывается погладить Мирту, но тут же отдергивает руку. Его опасения мне не близки, но вполне понятны. У обычных обывателей собаки, подобные ей, вызывают страх и отвращение. Спасибо и на том, что Шемор ограничивается уважением и разумной сдержанностью.
Протягиваю руку к свертку, осторожно вынимаю его из коробки и бережно убираю ткань. Шемор замер, в глухой тишине я отчетливо слышу его сердцебиение, он так близко, что его дыхание щекочет кожу на моей шее.
- Футляр, - удовлетворенно констатирует Купер, переходя на шепот и невольно подаваясь вперед. Ещё чуть-чуть и наши головы соприкоснуться.
Я поднимаю крышку: на зеленом бархате красуется массивное золотое ожерелье, инкрустированное драгоценными камнями столь выразительного красного цвета, что в свете фонаря кажется, будто золото залито кровью.
Купер громко выдыхает. Я не спешу касаться украшения. Меня куда больше интересует маленький ключик, почти незаметный и совершенно невзрачный на фоне красно-золотого великолепия.
- Ключ, - голос мужчины звенит от напряжения.
На мгновение воцаряется тишина.
- Интересное сочетание, - уже спокойнее добавляет Купер, делая уверенный шаг в сторону. Содержимое футляра тонет в темноте по мере того, как свет фонаря устремляется вслед за рукой держащего его мужчины. Я захлопываю крышку.
Вниз спускаемся в полной тишине, пробираясь сквозь спертый, практически недвижимый воздух, чей тяжелый покой нарушают лишь наши движения и редкие взмахи собачьего хвоста. Мирта снует под ногами беспокойной черной тенью.
Шемор возвращает фонарь на прежнее место и помогает справиться с замком. Снаружи свирепствует зима и темно, как на душе у каторжника. Бледные огоньки уличного освещения дрожат где-то на периферии зрения и кажутся такими далекими, будто их и вовсе не существует.
- А на что нам, в таком случае, ваша собака? - Шемор решительно перехватывает мою ладонь и кладет себе на локоть. Мне не удается разглядеть выражение его лица, следовательно, и ему не довелось увидеть мою невольную улыбку.
- Я благодарна за все, что вы делаете, - признаюсь я, неуклюже шагая по плотному снегу.
- Разве не в этом состоит моя работа? - глухо отзывается молодой человек, напрягая руку, чтобы не допустить моего падения, - Я следую своим обязательствам.
- Вы не были обязаны ввязываться в авантюру с ключом, коль скоро дело с наследством так успешно разрешилось, - напоминаю я, - И вызволять меня из участка не было частью вашей работы.
- Я, быть может, рассчитываю на щедрые чаевые, - с усмешкой отзывается Купер.
- Справедливо, ведь именно благодаря вам я отныне вполне платежеспособна.
- Не прибедняйтесь! - в голосе молодого мужчины сквозит улыбка, - Муж оставил вам щедрое наследство.
- Пожалуй, - отзываюсь я, уверенно следуя за Мирной, чьи движения ощущаются мной так отчетливо, будто наша незаконная прогулка происходит посреди бела дня.
- Вы никогда прежде не видели это украшение, не так ли? - спустя пару мгновений тишины, интересуется Шемор.
- Так и есть, - кивая самой себе, отвечаю я, - Карий не отличался любовью к всякого рода драгоценным безделушкам, если только речь не шла о механизмах. Золотые часы, подзорные трубы, инкрустированные ценными породами камня, коллекционное оружие - то немногое, что вызывало в нем хоть какой-то интерес.
- Но ничего подобного тому, что вы перечислили, не фигурирует в описи вашего имущества, - замечает Купер.
- Вы довольно дотошный адвокат, - бросаю я без какой-либо интонации.
- Я тоже люблю механизмы. Упоминание о чем-то подобном я бы всяко не пропустил, - отмахивается Купер.
Огни фонарей, меж тем, становятся все ближе. Я начинаю различать очертания бегущей впереди собаки, несмотря на угольную черноту её шерсти.
- Как вышло, что вы связали свою жизнь с таким человеком, как Густав Марс? - явно осознавая всю бестактность вопроса, интересуется Шемор.
Выдерживаю короткую паузу, определяясь, следует ли поощрить стремление Купера познакомиться с деталями моего прошлого, кажущегося теперь таким далеким. Кто знает, к чему приведет юношу его любопытство?
- Моя семья многим ему обязана, - признаюсь я, - Жизнь дочери показалась родителям достаточной платой за участие, проявленное Густавом в тяжелое для нас время.
- Вас насильно выдали замуж? - мужчина искренне удивлен, кажется, он первый, на кого я произвела впечатление женщины, сделавшей свой выбор, следуя сердечной привязанности.
- О, вовсе нет, - не могу скрыть улыбку. История нашего с Карим брака до сих пор вызывает смутное чувство тревоги и благоговения.
Мы молча минуем постовых. Шемор адресует жандармам короткий кивок, ни на секунду не отнимая ладони от моей руки, лежащей на сгибе его локтя.
Мирта опережает нас всего на несколько шагов.
- В таком случае, я в замешательстве, - признается он, возобновляя разговор.
Под нашими ногами глухо хрустит снег. Прогулка могла бы показаться почти замечательной, если бы не риск подвергнуться наказанию за нарушение комендантского часа.
- Он оказался достаточно хорошим человеком, чтобы я, в конечном счете, вышла замуж по любви.
- Но он преступник, - напоминает Шемор.
- Вы тоже, - отзываюсь я, впрочем, не стремясь оскорбить собеседника.
- Я мошенник, - возражает мужчина, сохраняя завидную невозмутимость.
- Вопрос терминологии, не более того.
Мы, наконец, добираемся до арендованного Купером мобиля. Водитель мирно дремлет на сидении, укутанный в тулуп и похожий на огромный мешок картошки.
- Вы простили ему то, чем он занимался? - предполагает Шемор, подсаживая меня на ступеньку. Дожидаюсь, пока мужчина усядется рядом, и лишь тогда отвечаю:
- Не берусь судить о прощении, но забываю исправно. Наверное, забыть и значит простить, ведь, что не волнует, то не важно. Если бы люди ничего друг другу не забывали, мы бы исчезли, как вид.
- Мне жаль, если я задел ваши чувства.
- О, никто не может обидеть меня сильнее, чем это сделала я сама, ведь из-за того, кем на самом деле был человек, которого я любила, мой сын никогда не узнает своего отца.
Шемор Купер сдержанно кивает, как бы подтверждая, что мои слова прозвучали достаточно убедительно, и с силой толкает в плечо спящего возницу. Тот мгновенно выпрямляется, не издав при этом ни единого звука.
Мирта устраивается у меня в ногах, источая почти подозрительное умиротворение. Экипаж трогается с места и движется в полной тишине, являя собой молчаливое свидетельство беззакония, царящего на улицах города, ибо ни один из слуг Федерации, встреченных нами, не спешит соблюсти установленный порядок, заключив в тюрьму нарушителей комендантского часа. Для исключения неудобств Шемору достаточно пары монет в карман очередного жандарма.
Деревянный футляр ощущался в руке даже сквозь плотную ткань перчатки, внушая чувство подобное тому, как если бы какая-то мысль долгое время не давала мне покоя; словно что-то вылетело из головы, забылось, но оставило после себя незримый след некоего обязательства, и теперь я тщетно пытаюсь припомнить, что на самом деле является причиной моего едва ощутимого беспокойства.
- Мы прибыли, - голос возницы сухой и низкий, будто мужчина говорит сквозь вату.
- Прошу, - Купер помогает мне спуститься на снег.
Свет фонарей заливает улицу, делая нас болезненно уязвимыми среди окружающего безмолвия и пустоты. Позади меня Мирта с хлопком приземляется в белое крошево, уверенно вставая на все четыре лапы.
- Вынужден откланяться, но надеюсь на скорую встречу, - фраза звучит слишком вежливо для чего-то, сказанного от всей души, однако мне так и не удается избавиться от впечатления, будто мужчина вложил в свои слова нечто большее, нежели простую любезность.
- Ещё раз благодарю за участие в отчасти совершенно взбалмошной затее, - произношу я, пытаясь скрыть волнение. Беспокойство, охватившее меня в мобиле, все никак не уляжется. Невольно бросаю взгляд на Мирту, пытаясь разглядеть хоть один признак, что что-то действительно идет не так, но животное пребывает в полном спокойствии и, ко всему прочему, задорно виляет хвостом.
- Мне приятно ваше общество, да и рутину адвокатской практики следует хотя бы иногда разбавлять чем-то необычным.
Из-за усталости меня хватает лишь на короткую ответную улыбку. Купер отвешивает церемонный поклон и скрывается в темной глубине мобиля. Мы с Миртой заходим в переулок, направляясь к двери для слуг, когда в воздухе что-то резко меняется. Собака издает протяжный вой, чем заставляет меня обернуться.