Исаева Юля : другие произведения.

Наследство - Глава 13

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  13.
  
   Исправно молчаливый Бернард отзывается на первый же стук и с вежливым кивком помогает мне снять пальто. Мирта вбегает в дом вслед за мной. Холл особняка встречает нас удушливым теплом и радостными криками Питера, бегущего навстречу; ребенок уверенно переставляет ноги, не замечая ничего вокруг, следом, быстрым шагом пересекая холл, идет горничная, приставленная следить за мальчиком.
  Прижимаю Питера к себе, сдерживая усилие, чтобы объятия не показались мальчику слишком крепкими: всегда боюсь навредить ему в порыве материнской нежности. Мальчишка довольно болтает, потом начинает вырываться, раздраженный затянувшимся вниманием. Всю его рубашку покрывают мелкие крошки. Горничная уверенно перехватывает маленькую ладошку мальчика, когда тот освобождается от моих объятий, склоняется к нему и небрежно смахивает с одежды остатки еды. Питер, точно не замечая сопровождающего это действие тихого ворчания, пытается утянуть девушку вслед за собой на лестницу. Их путь, вероятно, лежит в игровую комнату, где ребенка ждут деревянные солдатики и мягкие фигурки лесных зверей, купленные Зоей совсем недавно, но уже заметно потрепанные.
   - Что-то ты долго, - замечает появившаяся в холле Зоя, окидывая меня внимательным взглядом.
   Я коротко пересказываю ей сегодняшние события, не называя Айзека по имени и представив его намерения, как единичную просьбу о помощи, а не предложение дружбы. Мой рассказ вызывает взрыв негодования:
  - Живя с Карим, ты, должно быть, успела привыкнуть к чувству неотвратимой смерти, но, милостивые духи, это же не повод так беззастенчиво искать ее!
  - Не стоит драматизировать, - робко возражаю я, в глубине души прекрасно сознавая справедливость ее беспокойства.
  - Не драматизировать? Ты не приняла всерьез покушение на тебя у дверей собственного дома, а теперь хочешь, чтобы я сочла обычным делом похищение из-под носа служителя правопорядка?
  - Зоя... - мне нечего возразить. В ее устах происходящее выглядит по-настоящему угрожающим.
  - Тебе нужны подруги, какое-то безобидное занятие, приятное увлечение... Что-то, кроме злосчастной собаки и сомнительных мужчин! Ты не подумай, я восхищаюсь твоим даром, да и Мирта - чудесное животное, но дела с наследством улажены, кто-то должен вразумить тебя, направить твои силы в иное, безопасное русло.
  - Подруги? Уж не дочку ли своего покойного мужа ты имеешь в виду? - уточняю я, хватаясь за тему, кажущуюся безобиднее обсуждения подстерегающих меня опасностей, - С ее вечно недовольным голосом и колючими глазами... В ее доме собирается странная публика, даже более сомнительная, чем окружение моего адвоката, если такое вообще возможно.
  - Мои попытки повлиять на тебя столь же полны любви, сколь и тщетны, - обреченно замечает Зоя, - Надеюсь, тебе хватило ума отказать этому... как уж его?
  - Прямой отказ мог повлечь за собой неприятные осложнения, - неохотно признаюсь я в ответ.
  - Выходит, он может вернуться к этому разговору? В этом городе тебе не будет спокойной жизни.
  - Мой дар как бы подразумевает, что ждать спокойствия и мира несколько бессмысленно. В любой точке мира, если она обитаема.
  - Откровенно говоря, я не раз корила себя за то, что свела тебя с Карим. Тогда эта идея казалась мне восхитительной: вы замечательно подходили друг другу... Я не прогадала - ты такая же своевольная и бесстрашная, как и он, но для Питера и твоего будущего... видят духи, лучше бы я не вмешивалась, - внезапно признается Зоя, нервно сцепив пальцы и пряча глаза.
  - Это был наш выбор, - отвечаю я, не зная, какими словами успокоить встревоженную женщину, - Мне не раз приходилось сожалеть о том, что наша с Карим жизнь не сложилась как-то иначе, о том, что жизнь Питера навсегда связана с грехами его отца, но я любила Густава и не жалею, что он был в моей жизни. К тому же... дар бы все равно проявился.
  Зоя улыбается с непривычной нежностью.
  - У тебя выдался непростой день. Отдохни хотя бы пару часов, - советует она, закрывая неприятную тему.
  - Так и сделаю, - заверяю я, - Но есть кое-что, что следует прояснить немедленно.
  - Снова какие-то сомнительные дела? - проницательно уточняет Зоя.
  - Вовсе нет, - возражаю я, отвечая женщине прямым взглядом, - Хочу собрать некоторые хозяйственные документы на дом Карла.
  Я лукавлю, но лишь отчасти, поэтому Зоя, после настойчивой попытки разглядеть в моем лице хотя бы тень обмана, отступает.
  - Накануне праздника?
  - Почему бы и нет? Здесь я решительно бесполезна.
  - Хорошо, - неохотно соглашается женщина, - Займись домом. Это позволит скорее его продать.
  Я не возражаю, не желая затягивать ненужную беседу. Времени на то, чтобы отыскать необходимый документ сегодня, остается ничтожно мало, и у меня нет решительно никакого желания усложнять этот процесс ещё больше своими препирательствами с Зоей.
  Впрочем, добыть план здания оказывается проще, чем можно было рассчитывать. Не привлекая Шемора и его связи, я могла погрязнуть в формальностях и попытках разузнать хоть что-то об истории дома на улице Тиранье, если бы не одно маленькое обстоятельство: бумаги из суда, где, кроме указания всей собственности, которой я отныне владею, обнаружилась информационная заметка с перечнем инстанций, иногда совершенно неожиданных, куда я могла обратиться за разъяснениями. Что я и не преминула сделать.
  Городской жилищный архив разместился в небольшом здании из серо-зеленого камня с узкими окнами, зашторенными так тщательно, что со стороны фасада лепные рамы кажутся всего лишь декоративным элементом. Единственная дверь выходит на Конюшенную улицу к стихийному продуктовому рынку: шумному в сезон, сейчас же - мертвенно пустому. Чудом уцелевший при перепланировке квартала, зажатый между более современными и высокими соседними зданиями, Архив кажется тоскливым приветом прошлой эпохи, подобно альбому с портретами, пережившему на чердаке фамильного особняка вымирание целого рода.
  Оказавшись внутри, я коротко объясняю цель своего визита невзрачной молоденькой девушке в грязно-голубом будто бы пыльном платье. Все время нашей непродолжительной беседы по ее лицу блуждает блаженная улыбка человека, покоренного собственным ремеслом, кажущимся всем окружающим бессмысленным и унылым. Девушка направляет меня в комнату одного из хранителей архива, сокрушаясь, что я так припозднилась, и что из-за моего обращения к ним, придется отложить возвращение домой.
  - Могу ли я быть вам полезен? - шуршащей походкой выходя из-за шкафа, интересуется низенький толстый мужичек с круглой гладкой лысиной на макушке. Его вид - весь какой-то потрепанный и ущербный - не вызывает ни сочувствия, ни даже жалости, лишь неприязненное осознание намеренности отталкивающей запущенности, в которую этот человек погрузился, должно быть, уже очень давно.
   - Да, пожалуйста.
  Я не без труда скрываю невольную неприязнь, рассказывая служащему архива, в чем, собственно, состоит мой интерес.
   - А кто вы есть, что претендуете на документы собственника? - с подозрением интересуется тот, почесывая щеку и разглядывая выданный мне пропуск.
  - Я новая владелица дома, - с трудом подавляя глухое раздражение, продолжаю я, ведь прежде мне уже пришлось пояснить все это девушке на входе.
  - Да-да, теперь понятно, конечно, так, - мужчина подходит к одному из многочисленных стеллажей, переносит несколько тугих папок с полки на стол и принимается с характерным шуршанием перебирать бумаги, - Ох, вы дочка покойного, быть может?
  - Невестка.
  - Какой бардак! Невестка... ну, не дочка, значит. Нет, ну, никакого порядка! И как работать в таких условиях?! Улица Тиранье... Дом... - продолжительное молчание.
  - ...Дом пять.
  - Правильно, пять! - мужчина заливается нарочито радостным смехом, - Какой я болван! Но вы же видите, в таких условиях решительно невозможно работать! Прежде на моем месте была очень необязательная дама. Таких ещё поискать! И умерла так неожиданно, - пауза, - Пусть ее дух покоится с миром.
  - Мои бумаги, - настаиваю я.
  - Конечно, - коротко отзывается мужчина, перебирая листы очевидно меньшего формата, чем им полагается быть.
  - Смею заметить, что эти бумаги слишком маленькие...
  - Ох, это вы верно говорите! - спохватывается он и небрежно отодвигает стопку на край стола, - Как все-таки странно, что вы унаследовали дом от свекра.
  - На самом деле, от мужа, - неохотно поясняю я.
  - Да, это более точно! - на лице служащего отражается внезапная радость, словно подобный ответ несет в себе сказочные перспективы, - Так... значит... Ну, да, вот, - Он протягивает мне свернутый в четыре раза лист желтоватой бумаги с поврежденными краями, которые, видимо, не раз пытались разгладить.
  - Есть ли в вашем учреждении место, где я могла бы в спокойной обстановке ознакомиться с этим документом?
  - Ох... Я не думаю...
  - Мне потребуется совсем немного времени, - заверяю я, заставляя себя улыбнуться. Решительно не желаю изучать план в присутствии назойливого служащего, - В честь праздника. Одно маленькое одолжение.
  - Так именно из-за праздника никак невозможно! - оживляется он, и эта лихорадочная живость странным образом преображает его круглое отекшее лицо.
  - Я не задержу вас надолго, обещаю.
  - Моё начальство...
  - Неужели мы не найдем, что им сказать?
  Мужчина на секунду замирает в нерешительности.
  - Можно сослаться на Айзека Айка, - доверительно сообщаю я, надеясь на некоторый резонанс от звука его имени - если память мне не изменяет, Айки известны своей благотворительной деятельностью не меньше, чем противозаконной.
  - Значит, так и скажем! - служащий выхватывает у меня план и устремляется в глубину комнаты за высокие пыльные стеллажи, - Как славно, что столь видный человек обеспокоен вашей судьбой и заинтересован в благополучии такой приятной девушки, как вы!
   Я, немного удивленная реакцией простого служащего архива на имя богатого повесы пусть и из непростой семьи, благодарно улыбаюсь, устраиваясь на узком стуле за обшарпанной столешницей конторки.
   - Располагайтесь, я буду недалеко. Как все-таки славно, как славно... - мужчина удаляется, продолжая хвалить Айка, как если бы в его возможной протекции таились глубочайшая мудрость и доброта к женщине, оказавшейся в затруднении.
   Все ещё удивленная силой одного лишь имени, разворачиваю план дома и нахожу на нем цокольный этаж. Даже беглого изучения документа достаточно, чтобы понять - на месте фальшивой двери глухая стена. Никаких переделок, отторжения в пользу соседей, изоляции в результате обвала или другой бытовой катастрофы - просто стена, за которой ничего нет.
  От волнения на несколько секунд сбивается дыхание - я так надеялась, что находка Мирты что-нибудь прояснит! Досадуя, сворачиваю план. В глубине души рождается постыдное бессилие. Кажется, будто с самого начала все против меня. Покидая здание Архива, впервые за минувший год испытываю приступ глубокой непроходящей обиды на мужа за то, что он оставил меня одну.
  
  Холодный туман, окутавший город ближе к ночи, делает и без того морозный воздух буквально пронизывающим насквозь. Несмотря на огни праздничных украшений и витрины, будто все еще наполненные торжественным ожиданием, улицы все так же безлики и неприветливы.
  Зоя настояла на семейном обеде в честь Дня чистых духом, и теперь дом переполняет жаркое тепло печей и назойливый мясной аромат традиционных блюд, готовящихся для завтрашнего застолья теми из слуг, кому не удалось выпросить выходной. На фоне этой почти тошнотворной духоты ночной холод обжигает своей пронзительной глубиной. Я стою на крыльце, рассеянно разглядывая притихшую улицу. В честь праздника власти смягчили режим, практически отменив комендантский час, что позволило жителям добраться в гости по заснеженным дорогам или скупить то, что не было сметено с прилавков за дни каникул, но ближе к полуночи суета схлынула, оставив после себя лишь едва уловимое эхо пережитого куража и волнения.
  Мысленно возвращаюсь в подвал дома Марсов: на фоне утренней находки и проведенного позднее расследования необходимость провести весь завтрашний день в стенах особняка, отмечая праздник, кажется раздражающей и почти невыносимой, даже невзирая на возможность побыть с сыном. Неприятно признавать, но все наследство Карего - будь то ожерелье неизвестного происхождения, или книга, связанная со столькими смертями, что призраки умерших окружают ее плотным кольцом прозрачных тел, или фальшивая дверь, каким-то чудом не тронутая жандармами и не оставляющая мои мысли вопреки начертанному в плане дома, - интригует меня сверх всякой меры, вопреки здравому смыслу, привычной осмотрительности и инстинктам.
  Погрузившись в раздумья, не сразу замечаю посторонний шум, исходящий, по первому ощущению, из двора одного из соседних домов. В безлюдной тишине этот звук кажется неуместным, а на фоне нападения, пережитого мной здесь же, на этой улице, ещё и угрожающим.
  Тревожно оглядываюсь на дверь, за которой тепло и безопасно, но вновь возвращаюсь взглядом к улице, погруженной в туман. Шум возобновляется и снова затихает, вслед раздается скрежет, копошение и глухой удар. Впервые посещает мысль, что, возможно, опасность угрожает не мне, а кому-то из соседей. Быть может, это воришка, решивший обнести дом, пока хозяева отправились погостить к родственникам? Или опасности нет, и это сторож, запнувшийся в темноте? Или чье-то тайное свидание? Увлекшись предположениями, начинаю идти в сторону возможного источника звука.
  Ворота дома, из двора которого по моим наблюдениям исходили подозрительные звуки, плотно закрыты, сам дом погружен в темноту, лишь уличные фонари бросают на стены и устланную снегом землю узкие тени и желтые отблески.
  - Ау? - зову я.
  Неуверенно топчусь у ограды, чувствуя себя до крайности нелепо. Ведомая любопытством, я не подумала, что предприму в случае опасности, как и в случае, если источник беспокойства при моем приближении никак себя не проявит. Но как только после непродолжительной заминки я все-таки решаюсь уйти и делаю шаг в обратном направлении, раздается тяжелый хлопок, похожий на падение мешка с мукой. Тогда, не теряя ни секунды драгоценного времени, подбегаю к воротам и, убедившись, что замка на них нет, толкаю высокую кованую калитку и погружаюсь в мягкую темноту двора.
  На стенах дома в глубине маленького сада, состоящего преимущественно из кустов, ныне напоминающих сугробы, проступают желтые пятна света. Лишь приблизившись, обнаруживаю, что источником света является оставленный кем-то фонарь и его множественные отражения в узких оконцах небольшой пристройки.
  Чувствую интуитивную убежденность в том, что происходящее не случайно, и я оказалась здесь не по воле провидения, а по вине конкретного человека, внимательно всматриваюсь в беспросветность, исходящую из не подсвеченных уголков сада. Сохраняя осторожность, пробираюсь вдоль стены. Ритуальный кинжал тускло поблескивает в моей руке, от него исходит едва ощутимое тепло.
  Черное пятно, на несколько тонов темнее жидкого полумрака, разлитого по саду, медленно проступает на решетке внутренней ограды, словно ещё несколько секунд назад его здесь и вовсе не было; постепенно я различаю его форму, и меня буквально пронзает ужасающая догадка - это животное и, кажется, оно мертво.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"