Аннотация: Ох, трудна задача у Ивана, пока не оторвался от дивана.
Весна неслася к нам лавиной: трелью чудной соловьиной, в небе стаей журавлиной, криком журавлиным, жаворонка в небе трелью, на болоте коростелью, одуванчиком в лугах; аист в длинных сапогах к лягушкам в гости приходил, роман он с ними заводил; трактор за собою борозду тянул, слышен был далёко гул. Начиналась весенняя страда и для любви - конечно, господа.
Не спится бедному Ивану, вся вина, видать, в диване: снится всё ему сейчас девичий хитрый глаз, что она его целует, что она его милует; хочет он её обнять и к себе сильней прижать, но она всё ускользает, а Иван во сне пылает, кровь клокочет и играет, сердце молотом стучит, а Иван во сне не знает, как же деву приручить. Так измучился Иван, хоть разбей в куски диван. Никогда ещё Иван голой женщины не видел, потому во сне ему девы виделись в пижаме, как привык он к милой маме, что мелькала часто перед ним, и в пижаме быстро уходила в спальню с мУженьком своим. Часто слышал он потом, скрип кровати, тихий стон. В такой момент Иван рвал зубами свой диван. Места он не находил, зажимал... в руках и тихо выл.
Теперь на улице Иван, увидев гибкий тонкий стан и бюст, что, как вулкан, его будил и в такие дебри заводил, что он, очнувшись, весь в поту, сдержать не в силах икоту, за девой быстренько бежал, как лист осиновый дрожал... Но дева, вдруг, вошла в подъезд и за дверью скрылась; без каких - нибудь надежд Иван стоял и не знал: толи это всё приснилось, или было наяву, но видел же он, как её бёдра колыхались и ножки чудные мелькали, а из-под локонов витых серёжки молнией сверкали. Иван, как побитый пёс, муки все домой принёс. И стал надеяться на новый день, вспомнив присказку - "утро вечера мудреней".
Ночью снилась та девица, что из рук упорхнула, словно птица, Иван уверен был, что теперь-то её он не упустит, теперь, точно, он не струсит, а что делать дальше - он не знал, и во сне от этого рыдал.
Но дева, как и в прошлу ночь, только он хотел её обнять, ускользала сразу прочь. Утром он почти без сил, долго голову мочил, но всё равно аппетита никакого; не мог Иван понять, что надо блюдо поменять, что блюдо это где-то там - за ним ходил он по пятам.
А в соседней квартире дамочка на все четыре, без мужа мучилась давно, муж за решёткой прозябал, а любить хотелось ей уже давно и поскорей, и увидев пару раз Ивана, она без всякого обмана, очень чётко поняла, какая в сердце его рана и как надобно лечить, только надо поспешить, пока Ивана не заарканила другая дама. Она у приоткрытой двери всё стояла и ждала юного Ивана, когда он будет выходить, чтоб по городу бродить. Только он закрыл дверь, соседка наша, будто зверь, будто хитрая лиса, слова произнесла: "Ванюша! Не откажи, мне немного поможи: передвинуть надобно диван".
---Конечно, как же не помочь.
И он последовал за ней. Когда он вошёл в квартиру, она тут же дверь закрыла, слышно было, как замок щёлкнул чётко и - замолк.
Она к дивану поспешила, туда ж Ивана пригласила; только рядом с нею стал - как халат с неё упал; постель расстелена была, а она - в чём мама родила, его за шею обхватила и так к нему прильнула, да начала целовать в засос, что Иван как будто в землю врос. Она штаны с него сорвала с трусами вместе и упали вместе на диван, сверху был её Иван; его любовная струна от напруги могла лопнуть, но она сама её направила туда, где она, как скрипка, заиграла, душа Ивана замирала, сердце рвалось из груди, она так двигала навстречу телом гибким и Иван погружался будто бы в туман. Когда финиш приближался,
Иван всем телом к ней прижался, будто в ней хотел он утонуть, такого блага он не знал и от страсти застонал, потом упал без сил, будто чудо он вкусил. А она от радости смеялась, поплотней к нему прижалась и целовала, целовала, пока струна Ивана не поднялась и теперь романс любви они намного дольше исполняли, они вдвоём как будто забывали, что они на этом свете есть, что теперь не надо им ни пить, ни есть. Когда романс любви пропели до конца, у нашего юнца мир сказкой показался, в раю как будто оказался, над ним потолок начал шататься, а Иван - не в силах отдышаться. Немного отдохнув и
друг к другу вновь прильнув, они вновь затрепетали, когда фугу исполняли, фуга долгою была, словно реченька плыла. Вот и фуга спета до конца, от счастья не узнать юнца, да и молодица, как молодая кобылица, что поимела радость дри-ца-ца от красавца жеребца.
На сегодня надо расходиться, не может вечно это длиться, и условились они, что впереди их тоже дни.
Сколько эта любовь длилась, трудно нам сказать, но у Ивана реже сердце билось, ведь стал он понимать, что соседка, словно мать, и в жёны, просто не годится, хотя в постели может славненько трудиться. Мелькнула мыслишка у Ивана, что после этого романа надо одногодку девицу искать и с ней любви поэму написать, может она в постели будет не хуже строить карусели.
Теперь Иван, не был как прежде уж болван, школу он любви прошёл,
много прелестей нашёл; на женщин по-другому стал смотреть, перестал, увидев попочку, потеть.
Вот идёт улицей Иван, а впереди - прекрасный стан, ножки - будто их точили, каблучками так стучали, даже искры вылетали; на голове копна волос вызывала много грёз; шейка, плечики - что надо, смотреть на них - одна отрада!
Тут Иван ускорил шаг, не то - шаман, а не то - маг; деву быстренько догнал, от счастья чуть не зарыдал: лицом дева - просто ангел, не было "румяней и белее", а бюстик, что за бюстик! Венера только лишь могла в спор вступить - такие вот дела. Глаза - небесная лазурь, предвестник амурных бурь; губы - бантиком, поверьте, губ таких он не видал; эта дева - просто чудо, просто женский идеал.
Иван был всем хорош, на Донжуана был похож: лицом прекрасен и пригож; ростом он высок; глаза, как ночь черны, руки - быстрые челны; в плечах, как Геркулес, широк; одет он по последней моде; сразу деву покорил и в её душу дверь открыл.
И полилась у них дружная беседа о том, о сём, а больше - шутки, прибаутки, и так они друг другу подошли, что не хватило им пути, чтоб обо всём друг другу рассказать и своё вниманье доказать: "что ты, дружок, мне в душу влез", а "Ты, подруга - чудо из чудес"
Не долго так они встречались, пока кровать и пол не закачались, и понял тут наш Иван: "Какой же раньше был болван - все женщины созданы для любви, только ты момент лови, когда ей невмоготу и ... вызывает икоту, и что его подружка Вера в постели, что твоя Венера.
И, не долго думая, Иван решил прекратить дальнейшие поиски невесты, ведь все женщины из одного теста. Сделал Иван Вере предложение... и, не встретив возражения, сыграли свадьбу всем на диво, и я на свадьбе пил водку, пиво. Счастливей нет сейчас Ивана.