Из стихотворения Бродского "Августовские любовники":
Августовские любовники, августовские любовники проходят с цветами, невидимые зовы парадных их влекут, августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами мелькают на перекрестках, исчезают в переулках, по площади бегут.
Так получилось, что почти все мои романы, романчики и интрижки происходили летом, начинаясь в мае-июне и с треском заканчиваясь в августе-сентябре. Но именно август всегда был самым любвеобильным месяцем, временем накала страстей, катастроф, разрывов и прочих неотъемлемых атрибутов романтической юности. Наконец-то юность закончилась и жизнь наладилась. Никаких трагических любовей, спокойная семейная жизнь, хорошая работа, отдельный кабинет, лишний вес, лень, закрашенные седые волосы - всё как у людей...
Я так и не поняла, что же случилось в ЭТОМ августе, почему и откуда посыпались эти "скелеты в шкафу", загорелись запалы бомб замедленного действия?..
Августовские любовники в вечернем воздухе чертят красно-белые линии рубашек, своих цветов, распахнутые окна между черными парадными светят, и они все идут, все бегут на какой-то зов.
Любовник Номер Один (имею в виду порядок появления на сцене) позвонил первого августа. Не мне. Моей маме!.. Мама, волнуясь, спросила прямо: "Что, у тебя с ним что-то было?!.." "Конечно, нет, - возмутилась я, - он же одноклассник!"
Романа с одноклассником у меня действительно не было. Всё случилось уже после школы, когда нам было по двадцать, и мы стали бывшими одноклассниками. Летняя встреча выпускников, неожиданные откровения, избыток эмоций и спиртного... Я была влюблена в него в десятом классе, а он, сволочь, меня игнорировал, встречался с другой девочкой. Я плакала в подушку, выдумывала способы покончить с собой, представляла, как ему будет стыдно на моих похоронах. Конечно же, сочиняла стихи. В общем, развлекалась, как могла.
- Привет! Это я, Номер Первый! - весело прокричал он в трубку. - П-привет, - удивленно выдохнула я.
Далее последовал обмен любезностями, новостями, сплетнями про одноклассников. Потом, после напряженной паузы, предложение встретиться "и посидеть где-нибудь, вспомнить старые времена". Мой вопрос "Зачем?" его обидел. - Ты что, не хочешь меня видеть?!
Двенадцать лет назад хотела... встретиться еще раз, но он отказался. Мол, всё произошло по глупости, и за то, что он нёс в состоянии подпития, извиняется и просит не учитывать при вынесении приговора (юрист все-таки...).
- Извини, Номер Первый, у меня работы много, вечером не смогу. - А в выходные? Давай в субботу! Если хочешь, поедем в N-ск, посмотрим на нашу школу, зайдем к кому-нибудь... - В выходные тоже занята. Извини.
Он позвонил еще пару раз и, по-видимому, окончательно обиделся.
Шестого августа вечером я заскочила в "Стокманн", купить чего-нибудь к семейному ужину. Вместо удовольствия от шоппинга получила шок от встречи с любовником Номер Два. Всё такой же небритый, слегка помятый, красивый, умный и, похоже, так же пьющий...
В девять (!) лет я влюбилась в него, не с первого взгляда, поскольку видела слишком часто (он брат моего одноклассника, не путать с Номером Первым ;), но надолго. Романтического шарма у Номера Второго было в избытке. Он играл на всех возможных музыкальных инструментах, пел, балагурил, очаровывал девушек и женщин всех возрастов. Что такое любовь девятилетней девочки - смешно, правда? А вот и неправда. Когда мне было почти вдвое больше, я добилась того, чего так хотела в сладких девичьих грезах. Меня столько лет мутило от любви к нему, я задыхалась, выплескивая нерастраченную любовь в стихи, но не в реальные отношения. Пара-тройка увлечений, в том числе и Номером Первым, никак не повлияли на первую любовь, она не потускнела, по-прежнему зазывно поблескивая, как маяк, заманивая ложными иллюзиями.
Номер Второй был старше и очень испугался того, что произошло. "Твой отец меня убьет" - в ужасе сказал герой-любовник, вставая с ложа после первой внебрачной ночи. Я подумала, что слово "убьет" - это слабо сказано... Проще было убить себя, несовершеннолетнюю дуру. Умереть в августе - как романтично... Продолжение отношений было коротким. Я поступила в институт и переехала в Москву. Мы встречались редко. Он стал выпивать, болел, бросил работу. Сказывались последствия контузии, полученной в армии, в Афганистане. Все закончилось так же, как и началось, - медленно и безнадежно.
Прошло пятнадцать лет. Номер Второй стоял прямо передо мной, возле прилавка с овощами. Мы оба растерялись. Опять общие фразы, вопросы о родителях, детях, общих знакомых. Рассматривали друг друга, как товар в магазине... Мне вдруг захотелось обнять его, попросить прощения, но он шагнул и сам обнял меня. Никаких "искр", никакой романтики и любви. Такие, наверно, объятия у солдат-однополчан, прошедших войну...
Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город, вот он красит деревья, зажигает лампу, лакирует авто, в узеньких переулках торопливо звонят соборы, возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто.
Десятого августа, в пятницу, в аэропорту Ш-2, я вылила кофе на брюки любовника Номер Три. Сам виноват! Нечего было выскакивать из-за стола до того, как я его ошпарила. Он возвращался в Роттердам, где живет и работает уже 8 лет.
Оле-Оле-Олег... Можно сказать, что сначала я влюбилась в имя, потом уже в его обладателя. Дело было в августе, перед началом учебного года. Мы ехали в лифте на шестой этаж, на кафедру английского. Помню, что он произнес смешную фразу: "Самое время завести роман". Вот и завели... Когда-то давно Номер Третий не был таким элегантным. Даже за границей не был ни разу. Поэтому и поступил на факультет международных отношений, с третьей попытки, после армии, обычный провинциал с жаждой покорить большой город.
Наши отношения тоже были, можно сказать, международными. Каждое мое заграничное путешествие заканчивалось или начиналось встречей с Номером Третьим. Он приезжал из Роттердама в Афины, Таллинн, Лиссабон, Стокгольм, Вену - даже после того, как между нами уже не было ничего, кроме общих воспоминаний и любви к стихам.
Мы были похожи, даже внешне, оба не хотели никакой определенности, ответственности, серьезности. "Что ж ты замуж за него не вышла?!" - вопрошала мама. Как что... нельзя же жить со своим клоном, пусть и в мужском обличии.
Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами, голубые струи реклам бесконечно стекают с крыш, вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами, никогда ни с кем, это ты себе говоришь.
Зачем же так кричать... Утренние посетители "Ти Джи Фрайдис" вздрогнули, увидев душераздирающую сцену: прилично одетый мужчина, чуть не опрокинув столик, бросается навстречу сонной тетке с двумя чемоданами. А потом еще и цветы ей дарит.
По законам жанра, следовало бы облиться слезами и говорить взахлеб: "А помнишь..." К счастью, всё обошлось только пролитым кофе. Год назад Номер Третий опять женился, на двадцатилетней француженке. В июне у него родился сын.
- Ну пока... Созвонимся... Рукопожатие, поцелуй. Мой самолет задержали, я еще два часа сидела в кафе и допивала его любимое темное пиво.
Вот цветы и цветы, и квартиры с новой любовью, с юной плотью входящей, всходящей на новый круг, отдавая себя с новым криком и с новой кровью, отдавая себя, выпуская цветы из рук.
Прилетев из Парижа пятнадцатого августа, я взяла выходной, целый день вяло слонялась по дому. От скуки заглянула на поэтический сайт, вывесила там один из старых стихов. Читателям понравилось, получила несколько комментариев, в то числе и от любовника Номер Четыре - того, кому это стихотворение когда-то было адресовано. "Напиши, как ты". Указал адрес электронной почты. Такая трогательная забота, просто невероятно.
Этот роман можно было и не начинать, из интернет-знакомств ничего хорошего получиться не может. Я была уже взрослой девочкой, но влюбилась, как первоклассница. Наверно, этому способствовало состояние опустошенности, наступившее после разрыва с любовником Номер Пять, о котором расскажу чуть позже. Зачем люди сидят в Интернете, тем более на сайтах поэтическо-графоманского содержания? Себя показать, других почитать. Дочитались... Августовская встреча в реале была похожа на ослепляющую вспышку всего - чувств, стихов, секса. Меня трясло от всего этого, я пила коньяк вместо транквилизаторов.
А потом все вышло совсем не поэтически. Номер Четвертый запутался в своих любовях и дамах. Через неделю после нашей встречи он, вернувшись в свой украинский город R-ск, продолжил то, о чем я догадывалась, и что он с праведным негодованием опровергал, - связь с другой женщиной. Я читала стихи об их "пламенных ночах" с взаимными комментариями и думала, что это художественный вымысел.
Он врал мне, врал ей, причем с такими голубыми глазами и романтическими объяснениями, что невозможно было не поверить. "Спасибо Господу за тебя! Я счастлив, наверное!" - восклицал Номер Четвертый. "Кто назвал это страшное чувство любовью?" - спрашивала та, другая. Меня мучили стихи, ревность и боли в желудке.
Перед Новым Годом Номер Четвертый, после очередного романтического объяснения, сообщил, что улетает на праздники в Египет. "Лети, - вздохнула я, - может, познакомишься там с кем-нибудь". "Ты что, - возмутился он, - я вообще ни с кем знакомиться не собираюсь, хочу просто отдохнуть. Что тебе привезти из Египта?" Ничего не надо, сказала я.
Мне было плохо, очень плохо. Сестра лежала в больнице после тяжелой травмы. За неделю до Нового Года погиб мой дядя, сгорел заживо. Мои стихи на поэтическом сайте несколько раз номинировали на конкурс Национальной Литературной Сети. Я рассказывала Номеру Четвертому обо всех этих событиях, он не выказывал никаких эмоций.
Утром тридцать первого декабря мне позвонила какая-то девушка: "Ваш Номер Четвертый поехал в Египет с той, другой". У меня открылась язва, началось кровотечение. Первое января я встретила в больнице, под капельницей. Мой папа, потерявший брата, метался между двумя больницами, навещая то меня, то сестру. "Это не любовь, - сказал он. - Когда любят, не убивают. Тебя как будто убили..." Далее были какие-то невнятные объяснения Номера Четвертого, ненужные встречи, письма, лекарства...
Написать, как я? Это уже не "я", не та, которая была с ним. Совсем другая. Стихов не сочиняю, потому что от хорошей жизни они не пишутся. Он, наверно, тоже другой. Стихи пишет на религиозные темы, кто бы мог подумать...
Тридцатое августа - предпоследний день календарного лета. Появление на сцене любовника Номер Пять было таким же неожиданным, как резкое похолодание и проливной дождь.
Телефонный звонок. Голос с небольшим акцентом: "Ясас! Это Ирини? Я звоню по просьбе Номера Пятого. Он просил передать вам привет и спросить, как вы поживаете".
Как я выжила, Номер Пятый знал хорошо. Если бы не он, врач, профессионал, я бы не перенесла операцию и послеоперационный период. Никто, кроме него, не знал, что я поехала вовсе не в отпуск, а в больницу города S, где он на свои деньги организовал мое лечение.
Мы познакомились в Петербурге. Два туриста, заблудившихся в летнем городе. "Ду ю спик инглиш?" - оригинальное начало романа... В двадцать два года я начала учить греческий язык и мечтала увидеть Акрополь. Первый визит в солнечную Элладу прошел отлично, не считая того факта, что знакомить с родителями Номер Пятый не стал. "Они заняты, у них гости". Я бродила по шумным улицам города S и думала: ну как, как я смогу здесь жить, все чужие, что я буду здесь делать, кто меня возьмет на работу с российским дипломом, зачем мне всё это надо...
Номер Пятый, в принципе, был согласен. Он подал документы в аспирантуру МГУ и уже собирал вещи, но тут случилась моя болезнь, и переезд не состоялся. Странная штука: чувство благодарности может мутировать в раздражение, а благородство и бескорыстие - обернуться мелочностью и склочностью.
Затянувшийся роман увядал по мере моего выздоровления. Те черты характера, которые раньше не замечались, теперь, в обычной, не экстремальной ситуации, страшно раздражали. Европейские привычки - не открыть перед женщиной дверь, не помочь донести тяжелую сумку, платить в ресторане только за себя, - это еще были мелочи. Явный национализм и ксенофобия, неприязнь к русским, обвинения в корыстном расчете, заявления "ты должна быть мне благодарна - я вытащу тебя из этой fucking country, долбаной страны" - всё толкало к разрыву.
Я, конечно, не была ангелом. Хранить верность человеку, которого видишь раз в квартал, при этом обязательно по сценарию скандал-слезы-прощение-милование, было трудно. Номер Пятый о моральной стороне отношений также не заботился. Мы были квиты. Расставание, тем не менее, было болезненным. Слишком сильно мы проросли друг в друга за шесть лет.
- Я живу хорошо. Так и скажите. - Вы по-прежнему часто бываете в Европе? Он хочет с вами встретиться. - Нет, не бываю. Передайте Номеру Пятому большое спасибо за всё, но встречаться нам не имеет смысла.
Собеседник вежливо попрощался и повесил трубку.
Номеру Пятому не нравилось, когда я говорила о своих или его чувствах. "Ты слишком сентиментальна, оттого и стихи пишешь. Любовь - это невроз, это не нормально". Сейчас, когда мне столько же лет, сколько было ему тогда, в момент разрыва, я склонна согласиться с его диагнозом.
Я переболела любовью, пережила ее не однажды, но мне странно слышать от других людей высказывания вроде "вот это настоящая любовь, а та, прошлая, была ошибкой". Не бывает таких ошибок, не бывает любви настоящей или фальшивой, она либо есть, либо нет, вне зависимости от порядкового номера.
В "Триумфальной арке" герой романа Ремарка считал, что "ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил".
Августовские любовники - чужие, внезапно проявившиеся в моей жизни, такой спокойной и устоявшейся, - вот и всё, что я буду вспоминать об этом лете.
Новый вечер шумит, что никто не вернется, над новой жизнью, что никто не пройдет под балконом твоим к тебе, и не станет к тебе, и не станет, не станет ближе чем к самим себе, чем к своим цветам, чем к самим себе.