Аннотация: Аллергия на людей. Твое сердце, которое весит так много и стоит так дорого. Враг, с глазами матери, в черном прошлом. Глоток жизни в поцелуе самого светлого существа. Месть, ради которой я пожертвую всем, включая тебя.
У меня был личный враг, и последнее время я следовал за ним по пятам.
С тех пор как среди ночных странников поползли слухи о возвращении к жизни Ее Высочества, дошедшие в итоге даже до меня, семьдесят шесть лет скрывавшегося у себя на родине, в отрезанном от мира горном поселке, я больше не мог оставаться безучастным - побег от проблем и суеты не мог длиться вечно. Тогда, тридцать два года назад, вместе с Ее Высочеством, в мир вернулся и ее верный слуга, с завидной поспешностью принявшийся выполнять приказы своей госпожи. Я больше не имел права на спокойное существование в неведении.
Ее Высочество очень скоро обрела новые территории, годящиеся для создания достойного ее высоких запросов современного дворца. Набрала личную армию слуг. И даже заполучила сердце очередного несчастного, кому была уготовлена участь на ничтожный отрезок времени стать супругом королевы. Последние тридцать два года, с тех пор, как Ее Высочество возвратилось в мир смертных после более чем векового отсутствия, я находился поблизости. Настолько близко, насколько мог, продолжая оставаться незамеченным. Я наблюдал, как смело Анна выстраивает свою новую империю, осваивая знания и технологии этого времени, обрастая полезными связями, проникая в среду нужных ей людей, занимающих определенное положение в обществе. Вживаясь в неизвестную прежде, но всецело захватившую ее теперь роль мецената — верх цинизма. Как воспитывает сына, подающего большие надежды, первого из всех рожденных ею, кто сумел пережить роковую отметку девятнадцати лет, продолжавшего радовавшего мать своим крепким физическим здоровьем, и потенциалом молодого политического деятеля, вселяющим веру в исполнение всех тайных желаний Ее Высочества. Я ждал, когда ко мне, наконец, придет осознание, каких именно целей добивается теперь амбициозная королева.
Я присматривал за Якобом, тем, кто вот уже три столетия оставался ее цепкими руками, как и прежде ради королевы без раздумий пачкавшимися в чужую кровь и без особого разбора ломающими ничего не стоящие человеческие жизни. Зная, как много возложено на Якоба Ее Высочеством, я следил за ним, не выпуская надолго из своего поля зрения. Владеющий перед своими противниками одним единственным преимуществом, невидимая тень, следующая за врагами по пятам. Не планирующий выказывать своего присутствия, пока лишь собирающий сведения и строящий догадки, тень того, кто был обязан Ее Высочеству своим вечным проклятием и незатихающей болью в душе. Тень того, кто отчетливо понимал, насколько ничтожны сейчас его силы против сил королевы, но кто при всем этом не смел погасить внутри себя пламя слепой ненависти, унять жажду мести.
Сегодня я впервые вмешался.
Якоб уже давно искал среди смертных кого-то особенного. Восемь месяцев назад у Ее Высочества случился нервный срыв — как наивно приписывать уязвимость, присущую человеческому сознанию, существу столь могущественному. Но королева, получив некую горестную весть, исступленно рыдала, выла раненым животным, и бросалась на стены — я собственными ушами улавливал ее вопли, утопившие в хаосе поместье, и заставившие прислугу в панике убегать. Тем же вечером, едва оправившись от потрясения, Анна уехала к сыну, и пробыла у него несколько недель, хотя я прекрасно знал, насколько сильна была в ней боязнь покидать родные комнаты, и находиться где-бы то ни было за их пределами в светлое время суток. У Ее Высочества были стоящие причины столь смелого поведения — отнести носителя незаурядного и извращенного ума к числу безрассудных, являлось бы огромной ошибкой.
Через какое-то время, мне удалось заслать своего шпиона в поместье Анны. Примерно тогда же, до меня дошла информация об одной из книг Метхэ, попавшей в руки королевы после вероломного убийства Якобом хранителей столичной библиотеки. На страницах этой легендарной реликвии ночных странников, Ее Высочество отчаянно искала ответы, на что-то, терзавшее отныне ее разум. Только ленивый не слышал о древнем безумце Метхэ, призраком снующем по миру и создающем фантастические истории о реально существующих странниках, вносящем в каждую книгу невесть откуда взявшуюся у него информацию касательно личных тайн каждого описываемого им странника. Иными словами, о первом и единственном просвещенном «журналисте» нации ночных существ.
Я подозревал, что в украденной Якобом книге речь шла о личности главного неприятеля Ее Высочества. Ком-то, чье произнесенное вслух имя мешало королеве дышать. С той поры, долгие полгода Якоб пребывал в постоянном поиске, и сегодня, выходило, наконец, нашел, что искал.
Нить расследования привела моего врага к насыпи свежего захоронения, увенчанного символом бессмертия христиан — деревянным крестом, со скромной жестяной табличкой «Рой Ремец», и датой рождения\смерти. Якоб на моих глазах вышел из себя, сбив ногою крест, и подбросив носком ботинка ком еще не утрамбованной дождем земли, он принялся остервенело топтаться по могильной насыпи, словно этим мог причинить боль покоящемуся здесь человеку. Рой умер пять дней назад, и был похоронен позавчера. Якоб опоздал. Какие-то жалкие дни…. Я понял, что улыбаюсь, и внутри себя ликую, наблюдая за его яростью и растерянностью — пожалуй, это будет тот самый первый раз, когда слуга провалит возложенную на него королевой миссию.
Праздновать дешевую победу наблюдателя, мне выпало не долго — прикрыв экран от дождя полою плаща, Якоб, упрямо набирал что-то на своем мобильном, и спустя несколько минут изменился в лице, бросаясь в сторону оставленного у дороги авто. Вечер обещал продолжение.
Заинтригованный столь быстрой переменой в его настроении, я однако не сразу последовал за странником - подойдя, поднял и установил на прежнее место сломанный у основания крест, поглубже погрузив его в землю. Еще какое-то время я разглядывал усеянную окурками копачей свежую почву под ногами, раздумывая о цели поиска, и затраченных Якобом ради достижения этой цели, усилиях. Как так, не нашлось никого, кто посчитал бы своим долгом прийти и принести цветы этому смертному мужчине, провожая его в последний путь? У моих ног была могила некого Роя, кого-то, кто при жизни имел огромную ценность для Ее Высочества.
++++
Стараясь унять дискомфорт, я растирала ледяные пальцы, с трудом удерживаясь от желания согреть их дыханием — конечности мерзли даже в помещении. В голове вертелось уродливое слово «безысходность». Организм остро нуждался в алкоголе, хотя разум ставил на него очередной запрет - нервы сдавали. Я не могла позволить себе выглядеть жалкой. Хавьер скоро приедет, мне следовало взять себя в руки не прибегая к помощи спиртного - кроме истерии в голосе и дрожи в руках, алкоголь ничего не даст в предстоящей беседе. Никаких преимуществ.
Увы, я не могу обманывать Хавьера вечно - лишь тянуть время. Сама не знаю, как долго еще могу, но это определенно игра с огнем. Положение, в котором я оказалась, не предвещало ничего хорошего, проблема не имела удачных решений, сколько бы не думала о возможных вариантах выхода из сложившейся ситуации. Я никогда бы не согласилась на условия, которые мне предлагал этот урод, и мне негде было взять девятнадцать тысяч. А Рой вряд ли вернется в ближайшее время, если только не грянет гром, не произойдет чуда и деньги сами не свалятся ему на голову. Лишь в таком случае, может быть, он позабыв свой страх, бросится обратно, чтобы помочь мне, чтобы спасти мать, чтобы начать свою жизнь с начала. Я осознавала насколько наивным являлась вера в подобное, но где-то в глубине души продолжала столь бессмысленное занятие - оправдывала поступок брата и преданно ждала его возвращения. Даже понимая, что исключительно по его вине, наш мир однажды разбился вдребезги.
Я всматривалась через стекло входной двери в пятна фонарей, разгорающиеся на тле темно-пепельных фасадов зданий. Дождь моросил второй день, погрузившаяся в сумерки улица выглядела пустынно, и лишь редкие авто, выныривая из-за поворота, освещали фарами мокрый тротуар Адней-Стрит. Просто прохожих, решивших заглянуть в лавку и купить букет по настроению, вечером воскресенья, да еще в такую промозглую погоду глупо было ожидать.
Насильно возвращая себя в реальность, я поплелась к брошенному на стойке мобильному, позвонила хозяйке, чтоб отчитаться о проделанной работе и попросить разрешения закрыть магазинчик пораньше. Прошло четыре месяца, но я по прежнему не могла привыкнуть к этому ритуалу — за всю свою жизнь, мне ни разу не приходилось работать на кого-то, ранее я понятия не имела как это, находиться в услужении. У нас с матерью была своя цветочная лавка, в которой я наравне с ней распоряжалась всем — и закупками, и продажами, и набором персонала. А теперь предстояло жить вот так, впроголодь, в заложенной банку квартире. Работать без выходных на скромную ставку, большая часть из которой уходила на оплату больничных счетов матери. Копить долги за коммуналку. Отстрачивать день встречи с кредиторами сбежавшего брата, обозленными и нетерпеливыми, периодически появлявшимися на пороге квартиры и с недавних пор даже здесь, в лавке.
-Ты уже закрылась? Давай, поторапливайся!
В стекло двери аккуратно но с долей привычного угрозы стучался Хавьер. Подергав за ручку, он убедился, что я заперлась изнутри, и к моему облегчению, не стал повторять попыток войти. Я расщедрилась на улыбку, сделав ему знак немного подождать снаружи. Розы на витрине на ночь следовало обернуть бумагой, чем я сразу же и занялась. Хозяйка цветочной лавки нашла в моем лице идеального работника — я всегда относилась к своему делу ответственно, а цветы любила, пожалуй, куда больше людей. Прежде чем выйти, опустила роллеты на окнах, поставила магазин на сигнализацию, выключила свет и холодильник -Хавьер, казалось, сегодня был терпелив.
-Пашешь тут с утра до ночи. Так и молодость пройдет…- Хавьер зажег сигарету, и поморщившись от залетающих под козырек лавки мелких капель, отступил еще на шаг назад. Я возилась с дверными роллетами, стараясь выглядеть непринужденной и по возможности не реагировать на его подколы. Ничего нового он сказать мне не мог. - А ведь еще лет пять, и на тебя уже никто не посмотрит. Появятся морщины, фигуру разнесет в стороны, зубы от кофе пожелтеют. Захочешь, чтобы кто-то трахнул, а желающих не найдется.
-Хавьер, по-легче…
-А что не так? Будь честной сама с собою, тебе очень нужны деньги. Точнее, мне нужны мои деньги, и заставить тебя работать в клубе, это сейчас мой единственный шанс получить их обратно. Ты видимо нарисовала в своем воображении какой-то притон с извращенцами, кокаиновыми вечеринками и оргиями, но хозяин заведения абсолютно вменяемый малый, и тебя никто там не обидит.
-Мне не интересно, какой он, потому что...
-Заметь, - перебил он меня снова, наклоняясь и тыча сигаретой в лицо, мало заботясь о нарушении моего личного пространства. Впуская в легкие горечь чужого сигаретного дыма, я невольно подняла взгляд. Если даже скажу, Хавьер вряд ли поймет, как старомодно смотрится в этой пижонской кожанке, черной аляповатой рубашке в цветочек, и с зализанными назад гелем отросшими волосами — небось, мнящий себя крутым мафиози середины прошлого века. - Я не требую всю сумму сразу, я готов ждать. Год, два. Как получится. Но мне нужен свежий приток денег, ты понимаешь? Проще было бы разобрать тебя на органы, как мне советовали приятели, но я добрый, Марта. И терпеливый. Знаешь же сама, я не такой ублюдок как Рики или Спарк, которые угрожали тебе и даже потрепали разок. Я же пальцем к тебе не притрагиваюсь, так как уважаю женщин. Да и брат твой был мне другом.
Наконец, расправившись с роллетами, я поднялась с присядок, пряча ключи в карман плаща. Пульс оглушительно бил в висках.
-У тебя ведь тоже есть свои устойчивые принципы. Разве нет? Прости, я своими пожертвовать не могу. Я лучше остаток жизни буду скитаться по съемным квартирам, чем расставлять ноги за деньги, понимаешь?
Хавьер однажды уже приходил сюда под конец моей смены, чтоб вот так же поговорить. Тогда я позволила ему подбросить меня к дому - поездка оказалась не самой приятной. Предугадывая похожее развитие событий, я не стала идти в направлении авто Хавьера, хотя автобусная остановка была как раз в той стороне. Я остановилась, спустившись по ступеням магазина, планируя завершить беседу с кредитором брата не сходя с этого места.
-Нет, детка, не понимаю.
Хавьер уставился на меня с интересом и подозрением, закладывая свободную от сигареты руку под локоть другой, он принялся раскачиваться вперед-назад на пятках, ожидая, пока до меня дойдет смысл, вложенный им в этот полный сарказма и неверия жест. Останавливая собственное дыхание, я следила как в свете фонаря над нами, стекают по рукаву его маломерной куртки юркие дождевые капли, как собираясь в ручейки исчезают на черном зеркале асфальта.
-Что именно тебе не ясно? У меня не остается другого выхода. Спарк давит на меня, матери на днях выписали новое лечение… Знаешь, сколько стоит одна капельница? Черт вас возьми, ублюдки… И ты еще тут, со своей навязчивой идеей сделать из меня шлюху!
Я старалась казаться рассерженной, но на самом деле паниковала. Мне следовало изображать человека с огромной силой воли, ощущающего в эти минуты огорчение и раздражение от ситуации, и лишь немного — усталость, — именно это. Вместо того, я чувствовала как страх сковывает мышцы лица, превращая его в бледную застывшую маску. Чувствовала блядскую дрожь в руках. И самое паршивое, мне не удавалось посмотреть Хавьеру в глаза. Я откровенно лажала.
Он пристально разглядывал меня все это время, будто моя ложь была очевидной. Просто заглядывал мне в лицо, щурясь от моросящего дождя и даже не собираясь прятать кривую полуулыбку, полную скептицизма и насмешки.
-Ты хочешь мне сказать, что продаешь квартиру?
Я кивнула, наконец, находя силы встретиться с Хавьером взглядом, и отнюдь не радуясь тому, что увидела в его глазах.
-Говорю же, нет иного выхода. Мне тяжело далось это решение.
Хавьер, как показалось, несколько удивился услышанному, но ничего не ответил. В следующую секунду, он усмехаясь, по-хозяйски приобнял меня за плечи, настойчиво увлекая за собою к машине, окатывая при этом запахом крепких сигарет, густо перемешанным с каким-то тошнотворным пряным парфюмом. Вырываться и демонстрировать неприязнь сейчас было некстати, и я поддалась, послушно семеня ногами.
-Продаешь квартиру, в которой живешь, значит...
-Так и есть. Агентство уже занимается этим. Я поставила невысокую цену, и мне сказали, что покупателя реально будет найти уже в течении месяца, а то и раньше. Просто потерпи немного. Скоро у меня будет вся сумма.
-Даже так? Хах…- освободив мою шею из своих цепких объятий, Хавьер достал из кармана ключи, снимая авто с сигнализации и любезным жестом открывая передо мною переднюю дверь. - Садись.
-О, не стоит, спасибо! Я сегодня своим ходом.
-Давай же, не ломайся. Кое-куда прокатимся.
При всем отчаянном стремлении скормить Хавьеру ложь относительно погашения долга Роя, ехать с ним вообще куда-либо и когда-либо в мои планы не входило. Не говоря уже о том, насколько многозначительно прозвучало его предложение, отчасти являющееся уговором, а отчасти и приказом.
-Мне сегодня еще нужно в больницу заскочить, так что я на автобусе. Тут три остановки всего. - Я с улыбкой захлопнула дверь, неспешно отходя назад, как удирающий зверь, что пытается прокрасться в высокой траве куда-то за пределы досягаемости охотничьего прицела. Но улыбка меня подводила. Губы паскудно дрожали.
-Хей, какой еще автобус? Будешь под дождем идти? Лады, давай по-быстрому заедем в больницу, но потом я отвезу тебя в клуб, познакомлю с директором. А то я уже заебался лапшу твою с ушей снимать...
-Мне нечего там делать. Серьезно, Хавьер, прекрати.
-Да ты, стерва, издеваешься…-схватив за локоть, он, в один момент выходя из себя, бросил меня на дверцу авто, впечатывая в нее спиной. -Я так похож на идиота?
-Блядь… пусти! Больно...
Сдавив предплечья, Хавьер приблизился ко мне вплотную, встряхивая меня в руках как соломенное опудало. Позвоночник рассекло болью, так, что потемнело в глазах.
-Твоя квартира под арестом банка, и когда банк продаст ее, тебе не перепадет и копейки. Рики давно всем растрепался, что нашел способ выбить из тебя деньги законным способом. Думала, это такая тайна? Хах, погоди...ты правда считала, что я лох?
-Я не…
-Я похож на лоха, детка?
Пальцы Хавьера впились мне в руки с такой силой, что слезы против воли заполнили глаза, а вместо выдохов наружу рвался сдавленный вой.
-Ты что о себе возомнила? Ты с чего решила, будто с тобою будет кто-то панькаться? Что кому-то из ребят есть дело до твоих личных проблем? Баба, которая вас с братом воспитала сейчас в коме, Рой сьебался, бросив тебя со своими карточными долгами! Это конец, Марта! Когда в жизни случается такое дерьмо, у девочек остается только одна дорога…
Я не сразу понимаю, что произошло. Возможно потому, что руки этого ублюдка по прежнему держат меня стальной хваткой, хотя лицо его неуловимо меняется - искажается гримасой ужаса, рот нелепо расходиться темной дырой, в попытке хватить кислорода, да так и остается открытым… опускаясь на асфальт, Хавьер тянет меня за собою по прежнему не разжимая рук. Перед падением, я будто в замедленной съемке, с изумлением смотрю в стекленеющие, широко распахнутые глаза — осознанность покидает его взгляд, словно кто гасит свет, нажав на выключатель. Должно быть, оказавшись на распластанном подо мною мертвом теле, я кричу, срывая горло. Наверняка, я кричала, вырываясь из наглухо впившихся в меня пальцев Хавьера и пытаясь подняться, пока кровь темным ореолом растекалась во все стороны от его патлатой головы.
Хавьера убили выстрелом в затылок. Понимание происходящего задерживается где-то на полпути к моему сознанию. Глаза видят, но не верят. Как же так… кто же это… я отползаю от него спиною назад, чувствуя ладонями горячий мокрый асфальт, наступая туфлями на собственный плащ, и повторяя одни и те же движения - просто барахтаюсь на месте, словно поставленный на прокрутку кинокадр.
Он возникает в моем поле зрения внезапно. Серая тень, высотою до неба. Страх подбрасывает ирреалистичные образы, страх обманывает, отупляет, одномоментно лишая возможности мыслить и действовать. Все, что я делаю, это надрывно дышу, как будто такой шанс выпадает в последний раз.
-К тебе больше никто не прикоснется.
Тень наклоняется, протягивая мне руку, и теперь я вижу что это реально существующий, из плоти и крови человек - молодой мужчина со светлыми волосами, на лице которого без труда можно почесть спокойную решимость, и еще, как мне успевает показаться, сдержанное ликование.
-Я рад, что нашел тебя. Рад,что в этот раз успел. - Рука уверенно ложится на мой локоть, предлагая помощь. - Пойдем, нас давно ждут те, кому ты так нужна.
Реакция несколько запаздывает, что, в принципе, не удивительно. Проходит не меньше десятка секунд, пока ответ зреет в голове — никуда я с этим парнем не собираюсь. Дело даже не в недоверии - он убил человека на моих глазах. Стоит отдать ему должное, без труда высвобождаюсь из пальцев своего спасителя, просто отпрянув, не встречая сопротивления.
-Не хочу. - Неуклюже перекатываясь, встаю на одно колено, чтоб, наконец, подняться. Меня шатает, а содранные ладони горят огнем, но первый шок понемногу проходит, уступая место сухому анализу. В итоге, это не самое страшное, что со мною происходило за последнее время, после мозговой комы матери, и подлого побега брата - «исчезновения» единственных, кому я могла верить. - Беда в том, что меня некому ждать.
Тень видит мою открытую неприязнь, я даже не думаю ее прятать, отвечая убийце, но, кажется, его это совершенно не трогает. Мужчина улыбается мне, достаточно дружелюбно, чтобы внушить - убийство Хавьера пятью минутами ранее было оправданной мерой — он всего-то решил помочь мне, пусть и такой ценой.
-Никто? А как же твой брат?
Его загадочная улыбка, внезапно, становится шире.
++++++
Я понял, почему ты была интересна Анне. В сыром воздухе улицы плыл твой обжигающий холодом запах, как будто кто перекинул чашу с мятным сиропом. Меня бросило в дрожь — каждым нервным окончанием в теле я ощущал твое присутствие. Казалось бы, нечто абсолютно новое и неизведанное, и одновременно, что-то, что уже смело происходить со мною ранее, скрытое изменчивой памятью, запечатанное на сотню замков…
Я не стал ждать, что случится дальше. Мне вполне хватило услышанного — этот мудак не хотел волочь тебя силой, и поэтому решил прибегнуть в обману. Вероятно, ты не знала о смерти брата. Вероятно, любила его настолько, что сейчас готова была идти за любым, кто назовет его имя.
Убить Якоба сегодня представлялось невыполнимой задачей, и я такой цели не ставил изначально. Все, чего мне требовалось, это вывести его из строя хотя бы на несколько секунд. Я соизмерял риск, мне не следовало вмешиваться, но следовало отобрать тебя у Якоба любой ценой. Лезвие взмыло в воздух, и подчиняясь силе броска, с фантастической скоростью преодолело расстояние - легко, полностью, по самую рукоять входя в шею моего врага. Ты ни то что заметить этого, моргнуть не успеваешь — я оказываюсь рядом подобно вспышке молнии, и перекидывая тебя через плечо, срываюсь на бег. Спорить готов, Якоб узнаёт лицо того, кто его остановил, мешая выполнить главный на сегодня приказ ее Высочества. Мое появление, спустя сто шестнадцать лет, Анну как минимум озадачит.
Ты пришла в себя только через четыре с лишним часа, когда комната пропиталась твоим запахом настолько, что, казалось, можно было элементарно лизнуть воздух, и узнать какой у тебя вкус. Я все это время восхищался подброшенной мне кем-то свыше загадкой — кто ты? Ответ был у Анны. Возможно, у Якоба. А должен был быть у меня. Загадка волновала и будоражила воображение.
Недоумевая, ты приподнялась с дивана, кривясь, будто тебя изводила приличная мигрень. Взгляд был потерянным, как у человека, не способного восстановить в памяти последние события, но уже чуть позже, напряженным, а после, и вовсе испуганным.
-О, Господи Боже ты мой…- пальцы прошерстили чуднО топорщащиеся на макушке короткие волосы, когда ты, пытаясь окончательно вернуть себя в чувства, потерла голову руками. Ранее, не находя необходимым менять твою одежду, я лишь снял с тебя грязные плащ и обувь — бегло обшарив себя руками на наличие возможных приобретенных травм, ты, кажется, пришла к утешительным выводам, шумно переводя дыхание.
Я с любопытством наблюдал за процессом возвращения твоих самых свежих воспоминаний, благо, момент и ракурс был удачным, нас разделяло сейчас всего несколько метров моей гостиной. И удобный ночной полумрак.
-Что же там произошло...как я…
Справедливости ради, скажу, такая слежка забавляла. Обычно скучать на работе мне не приходилось, но в то же время, вещей, способных вызвать у меня улыбку, давно не приключалось... Однако свечи стоило зажечь, ведь ты не могла меня увидеть, до сих пор не знала, что рядом находится кто-то, и где сама находишься - это смахивало на неуважение к тебе, была ты его достойна, или нет. Повинуясь нудному голосу совести, я, вздыхая, потянулся за зажигалкой, подпаливая фитиль одной...
Ты вскрикиваешь, отшатываясь, а я пробую выглядеть усталым и сонным — не тем, кого стоит опасаться просто в эти секунды.
...а затем и второй свечи по обе стороны от себя.
-Ты меня разбудила. Я проверял конспекты, и, видимо, вырубился прямо за столом...
Поежившись, будто озяб, обхватываю себя руками, для убедительности зевая в полный рот — медлительный, спокойный, как дерево, всем своим видом отрицающий возможность того, что от меня может исходить какая-либо угроза.
-Нужно окно закрыть. Тебе разве не холодно?
-Ты...кто ты?
Кто я… Ты в эти секунды видишь меня впервые, ты меня не знаешь, и это вряд ли предел твоих мечтаний — очнуться в чужой темной квартире в компании столь сомнительного персонажа. Никогда не строил насчет себя иллюзий — я выделяюсь из толпы. Смешанная кровь - азиатские корни, плюс врожденное отрицание большинства навязываемых социумом правил, отражающееся как на характере, так и на внешнем виде, брали свое. Невольно гадаю, сравнивая, какими были твои выводы относительно личности Якоба, при первом взгляде на него, а ведь этот мудак, в отличии от меня, умел производить впечатление. Будь сейчас на моем месте он, ты бы прониклась глубокой симпатией. Вот так, с первого взгляда.
-Кто ты черт возьми такой!?
Твой голос осип, как если бы моя невежественная новая знакомая являлась злостным курцом — но ты им не являлась. На побледневшем лице менялись оттенки эмоций — от страха и недоверия, до раздражения и даже гнева. Любопытство на тот момент, странным образом еще не проснулось.
-Начнем с того, что я тот, кто забрал тебя с места преступления, успевая аккурат до приезда полиции.
Безусловно, ты помнишь чужую смерть, с которой столкнулась, но выглядишь так, словно неуверенна в собственных воспоминаниях. Ни в чем, и в первую очередь, в них.
-Там был мужчина, в бежевом пиджаке, со светлыми волосами...точно, это он!
Равнодушно пожимая плечами, я машинальным движением поправляю съехавшую стопку конспектов по правую руку от себя — парафин мог попасть на обложку, как уже случалось. Иногда я бываю беспечен, а иногда просто безалаберен.
-Не видел там никого, кроме тебя, и застреленного в голову мужика, валявшегося в луже. Хотя, я и не берусь утверждать, что его убила ты.
Ты вспыхнула, давясь словами возмущения, которые не удавалось произнести на одном дыхании. Чтобы добавить уверенности в свою речь, оправдываясь за несовершенное, поднимаешься с дивана — тут же сердце в твоей груди заходится перебоями, руки отзываются дрожью, и кровь приливает к лицу, обагряя его болезненным румянцем.
-Я не...я… послушай...
-Как бы там ни было, ты уже здесь, в моем доме, и навредил я себе или нет, тем, что притащил тебя сюда, узнаю позже.
-Я...да что ты! Я не могла его убить, он впечатал меня в дверцу машины, и именно в этот момент ему выстрелили в голову, со спины. То есть, я не могла...физически не могла бы…А потом появился мужчина, и позвал идти с ним… и я...Что же я...
В горле запершило, и при следующем вдохе, легкие расперло от ворвавшегося внутрь пронзительного, опаляющего холодом аромата, настолько чистого, что первые секунды я запаниковал, не слетаю ли с катушек. Твое кровяное давление поднялось. Нервничая, ты не осознавая этого, источала молекулы аромата, исключительно свежего, ледяного, пьянящего - чистейшей материи! У меня сомлели конечности. Передо мною сейчас стоял, без преувеличения, единственный человек, на кровь которого я не испытывал аллергии. Более того, выходило, мой лучший антигистаминный «препарат». Твоя кровь, настолько же не была простой кровью, насколько вино, не было водой.
-Верю, верю… ты не похожа на убийцу. - Нарочито лениво поднявшись на ноги, я обошел стол, и не глядя в твою сторону, поплелся из комнаты, с огромным облегчением покидая границы плывущего вокруг тебя, будоражащего мою кровь и нервы морозно-мятного облака. Эпоха романтизма в прошлом - почему я сравнивал твой долбанный запах с мятой? Не осталось никаких иных сравнений?
-Эй, куда ты?
-Прости, мне нужно принять лекарство. Я уснул, и пропустил час приема.
Но и когда я вышел, направляясь на кухню за препаратом, ты продолжала разговор, догоняя меня нервным, немного усталым, наигранно безразличным, и лишь самую малость подозрительным голосом.
-Правда? И это так важно? Чем же ты болен?
Я обдумывал свой следующий ход, прогнозируя выводы, к которым придешь, и подбирая к тебе ключи. Ты собиралась вскорости уходить. Это было так же очевидно, как и то, что снаружи ночь. Как и то, что Якоб уже выяснил твой домашний адрес, и до рассвета не упустит случая заявиться по нему, лелея надежду что-нибудь узнать о тебе, исследовав дом.
-Тебе нужен точный диагноз? На врача не смахиваешь. Или мне наконец-то повезло?
Тишина растягивается в минуту, плавно перетекающую в следующую, а затем в еще одну бесконечную. Я без труда перемещаюсь погруженными в темноту комнатами, не заморачиваясь пока о том, каким подозрительным представляется подобное для обыкновенного смертного человека, одним из которых являешься. Состав твоей крови отличен от состава крови других людей, но ты однозначно человек — пугливый, мнительный, уязвимый и немощный. Как все остальные.
-Я не врач. Мне просто любопытно.
«...не психическое ли это расстройство»?
- Хех… признайся, ты чувствуешь благодарность за то, что я избавил тебя от неприятностей?
Не долго думая, ты, взяв свечу, отправляешься на поиски меня, а может сразу на поиски выхода, но для начала идя на мой голос. Я встречаю тебя в коридоре — с самым невозмутимым видом останавливаюсь по другую сторону от входной двери, устало приваливаясь плечом к стене, зажимая под рукой тряпичный контейнер аптечки. Это показательное, я не нуждаюсь в препаратах, хранящихся в ней, но ты должна увидеть фактическое подтверждение моим словам.
-Не подскажешь, где моя обувь и плащ? Мне пора идти. - Танцующего от твоих выдохов, крохотного пламени свечи вряд ли хватало, чтобы рассмотреть стоящего напротив. В твоей голове творилось черт знает что — глаза выдавали. Ты не хотела иметь ничего общего с таким странным типом как я. - Я благодарю тебя за помощь. Хотя ты просто отстрочил время до момента, когда меня вызовут в полицию давать показания.
-Так ты не против? Выходит, тебе нечего скрывать.
Ты казалась спокойной — но только казалась. Даже покорной ситуации, как бы отвратительно тебе самой при этом не было.
- Верно, я не собираюсь прятаться. Человек, которого убили, был редкостным козлом, но смерти не заслуживал. У меня был долг перед ним, и он требовал свое, поэтому обошелся со мною грубо. Вот и все. Я планирую поднапрячь мозги, чтобы вспомнить, как все в точности произошло — хочу чтобы его убийца был пойман.
Ты ниже меня почти на голову. Худая, но не хрупкая, не изящная и не женственная. Такие бывают грубы в беседе, отстаивая свои права, косят под парней, носят одежду унисекс, выдавая свое желание выделяться, за аутентичность. Такие как ты, но не ты. Твоя самооценка если не отсутствовала напрочь, то была несколько занижена, а самоутверждение уж точно не являлось одним из жизненных приоритетов. Выглядело все так, будто тебе было просто похрен, какой тебя видят другие.
-Как посчитаешь нужным. Главное, чтобы меня в это не впутывала - не горю желанием проходить по делу свидетелем.
В моем уступчивом ответе — улыбка. И огонек свечи опять опасно дрожит, вот-вот готовый исчезнуть, утопив нас в глухой черноте коридора. Словно предчувствуя вероятность подобного, оглядываешься по сторонам — зрелище вызывающее жалость. Твое сердце гремит у меня в ушах грозовыми раскатами.
-Почему во всем доме нет электричества?
-Отключили за неуплату, у меня все руки не доходили заплатить. А потом как-то понял, что уже привык жить при свечах. Я целыми днями на работе, а ночью сплю. Ящик не смотрю. Рубашки не глажу. - Знаю, что в чем-то промахиваюсь. Улыбаюсь. - Одна беда, холодильник выключен, но я одинок, и питаюсь в кафетерии через дорогу. Там же мобильный заряжаю, там же и с ноута в сеть выхожу, когда нужно с учениками связаться или еще по каким другим делам.
-С учениками? Ты что-то преподаешь? Вот уж не сказала бы с первого взгляда...
Заправляю за ухо выбившуюся из-под косынки прядь волос, с каждой следующей минутой утверждаясь в своих выводах относительно твоей ценности для ночных странников — одно твое присутствие ослабляет спазмы в моей груди, облегчая дыхание. Не будь тебя здесь, я бы сейчас корчился от боли, потому что действие принятого препарата подошло к концу еще час назад, и новую дозу я не принял. А я стою и смотрю тебе в глаза, без труда улыбаясь, дыша ровно и глубоко. Как будто моим организмом не отторгается запах человеческой кожи, волос, слюны и крови — всех, кто в этой высотке, этажами выше и ниже, вокруг меня, разъедающим меня радиационным фоном. Как будто я здоров. До сегодняшнего дня, я не встречал еще одного аллергика среди себе подобных, и уж совсем глупо было думать, что подобным недугом страдает Анна, но то, что твоя кровь видится ей избавлением от многих мук, если не панацеей, теперь более, чем очевидно! Иначе, зачем еще ты ей?
-Верно. Учитель истории в колледже.
-Ох… ясно.
-Знаю, не похож.
Ты возвращаешь мне такую же скупую улыбку, осторожно косясь на дверь, размышляя, должно быть, насколько нелепой будет пробежка мокрым асфальтом в одних носках. До этой секунды у тебя не имелось поводов задерживаться тут, кроме, разве что, отсутствия туфлей и плаща. Глухая ноябрьская ночь тебя не смущала.
- У тебя ведь проблемы, отгадал? Кроме того мужика, кому еще ты должна денег? Ввязалась в что-то, что не можешь сама расхлебать? Может, это была разборка бандитских группировок? Тогда тебе опасно возвращаться домой, они будут тебя искать. Если ты не боишься полиции, то подумай об элементах криминального мира, у которых имеются к тебе вопросы.
Настороженно смотришь мне в лицо, уже не таясь. Похоже, тебя злит моя проницательность но еще больше, притворное участие. Ты не знаешь кто такой Якоб, и насколько он опасен, зато прекрасно представляешь его сейчас в роли члена преступной группировки, разделавшимся за какие-то грехи с твоим кредитором пулей в голову.
-Это не твое дело.
-Верно. Мне всего-лишь нужна ночная сиделка. Я хорошо оплачиваю ее услуги. Работающая у меня женщина теперь присматривает за своим больным мужем, и больше не может за мною. Не хочешь попробовать?
Изображаешь удивление, немного переигрывая с этим, хотя вижу, очень быстро отбрасываешь мысль о том, будто я могу врать. На самом деле, врать, это единственное, что я с тобою могу.
-Хах...Ты серьезно? Не шутишь? Причем здесь я?
Но в итоге, ты очень напугана, тебе необходимо больше света, и я ухожу за ним - у меня не выйдет быть убедительным, пока тебе страшно. Так вышло, в своей четырехкомнатной квартире я пользуюсь лишь кухней, ванной и гостиной - в каждой из этих комнат стоят подсвечники. Кухня на данный момент ближе всего.
-А почему нет? Ты умеешь делать инъекции? Не торопись домой, там сейчас может быть опасно… У нас будет деловой разговор. Дай мне зажечь свечи, сразу станет уютнее. Если я живу в депрессии и чудесно обхожусь без электричества, то ты, должно быть, чувствуешь себя загнанной в ловушку. - Направляю тебе звуки собственного голоса через темное пространство коридора и кухонный дверной проем. Ты завороженно вслушиваешься, больше не смея шагнуть с места. Немного гипноза, если пожелаешь. Совсем чуть-чуть. Я не Якоб, чтобы держать тебя в заложниках, но и позволить уйти отсюда в темное время суток, не имею права. - Тебя пугает темнота. Извини, не сообразил сразу. Действие препарата еще не началось, мне тяжело дается беседа...