Ниже привожу доказательства утверждения, вынесенного в заголовок.
Нынче утром в командировку отбыл муж Нины Андреевны, а вечером она говорит: "Зашли бы проведать несчастную старуху".
Я ей: "Отчего же несчастную, Ольга Семёновна"?
Она мне: "Откуда же взяться счастью, когда не оставлена замена"?
Я ей: "Неужто проблема найти"?
Она мне: "А лично вы пробовали? Хорошую замену покуда сыщешь, муж воротится".
Я ей: "Обратитесь за содействием, к примеру, в сыскное бюро".
Она мне: "Скажите такое, обратитесь! Там разъяснений потребуют, а я не обучена выражаться связно, в особенности, когда волнуюсь".
Я ей: "А вы не стесняйтесь упрощать. Так, мол, и так, за ценой не постою, а вы уж, ребятки, не подведите".
Она мне: "Наслышана об ихнем качестве. Цену возьмут, а замена, извините, с брачком. И удовольствия не случится, и денежки плакали".
Я ей: "Уж больно вы, Софья Кузьминична привередливы. У сыскарей с этим строго. Главное для них - отработать репутацию. Не найдут искомое - заменят сами".
Она мне: "Соблазн, что и говорить. Только где гарантия против обмана и мистификации"?
Я ей: "Под мою, Жоржина Клавдиевна, персональную ответственность".
Она мне: "А ты, собственно, кто таков будешь, чтобы персонально гарантировать? Сам, поди, сыскного роду-племени".
Я ей: "Да вы, Ангелина Цезаревна, ясновидящая! В самую, что ни на есть точку".
Она мне: "Тогда милости просим погостить".
Я ей: "В нашей организации секс исключительно под предоплату".
Она мне: "Оплата на предъявителя".
Пока предъявлял, явился муж. Хвать Василису Прекрасную в охапку и на правах частной собственности, в окошко. Словно свечной огарок. Даже расширять для такого случая не понадобилось. Я сначала обмер, а после ничего, оклемался. А муж тем временем допытывается, был ли я совращён или ему удалось подоспеть на удачу?
Я ему: "Да как вы смеете! Известно ли вам, кто я таков есть"?
Он мне: "Мы, православные, охотно пользуемся клубничкой. Я никуда не уезжал, а обитался у Елизаветы Яковлевны Недригайло. Ей муж показался в командировке, а он под кровать залез, бывший десантник, в пах контуженный. Ариадна Семёновна попыталась объясниться, что я по ремонту холодильников, и десантник согласился, пусть живёт, раз такой необходимый в хозяйстве мастер, а по тебе, сказал, ангелы заждались, и, жутко засмеявшись, использовал открытое в лучший мир окошко в качестве вытяжной трубы. К тому же покойница хворала СПИДом".
Я: "Господи, спаси и помилуй нас, грешных"!
Он мне: "Не путайте Бога в наши дела, у него своих невпроворот. Что же касается обыкновенной мужской солидарности, то меня предупредили, а я вас".
Я ему: "Неужели и Валентина Митрофановна"...
Он мне: "Сведения из первых рук. Сам заразил".
Что бы ни утверждали пессимисты, а жизнь прекрасна.
НА БРУДЕРШАФТ
Ничто не предвещало столь странных событий, начавшихся с моей ссоры с женой.
Подробности? Вы что, холостяк? Тогда не задавайте глупых вопросов.
Итак, о чём это я? Ах, да! Поссорился, значит, и вышел на лестничную площадку - успокоиться и покурить. А там сосед на верёвке. Болтается, как белый флаг, поскольку в подъезде, после кражи входных дверей, перманентный сквозняк.
Закурил. Предлагаю ему. Молчит. Он и прежде разговорчивостью не отличался, но всему есть предел, даже жлобству. Разозлился и говорю:
- Думаешь, Вася, если ты не обыкновенный человек, а висельник, то тебе всё можно? И вообще, нечего разыгрывать из себя недотрогу. Это, когда в жизни состоял, требовать надо было. А теперь поздно. Теперь, братец ты мой, стакан наполовину пуст, тогда как прежде, насколько мне помнится, всегда наполовину полон.
Потолковав с ним таким образом, швырнул окурок ему под ноги и вернулся в квартиру. Включил, чтобы заглушить стоны жены, радио "Свобода" на полную катушку. Врут, как в несвободные времена, но, в отличие от тогдашнего времени, делают это сознательно. Понял, перестраиваются. И хотя, в общем-то, говорят правду, но ту, которая хуже всякой лжи. Приведу пример. Что мафия может придти к власти - правда. А что придёт - вздор. Они вовсе этого не хотят. Посудите, зачем перемещаться оттуда, где хорошо, туда, где неизвестно. Что они сами себе дураки? Вывести на улицы толпы протестующих, а после ехать восстанавливать горло за границу, кому бы хотелось? А уж тем более изучать опыт ленинской "Искры" на германские деньги. Им что, своих не хватает. А ведь когда начинало искрить, было ещё вполне сносно. Будем откровенны, хорошо было. Мысль эта показалась мне такой свежей, что не выдержал и снова помчался на лестницу, якобы на перекур, а на самом деле, предъявить соседу новые аргументы.
А он хоть бы что: качается, горя не ведает. Меня всегда обескураживает умение некоторых приспосабливаться к любым обстоятельствам. Не выдержал и говорю:
- Погодь, Вася, не мельтеши! Сосредоточься. Я сейчас свободу по радио слушал, и такая у меня созрела мысля, закачаешься. Впрочем, ты и без того...
Я запнулся, потому что едва у мужика наметится дельная мысль, баба, тут как тут, вмешивается. И хотя против Васиной жены Маруси ничего не имею, а даже наоборот, дискуссии - время, а остальному - час. Другими словами, раз получилось, что ты женщина, знай своё место. А она уставилась сначала на меня, а уж после - на мужа.
- Чего это, - спрашивает, - он выпендривается?
- Он выпендривается, - отвечаю, - у него и интересуйся.
- Как же, у него поинтересуешься, - тараторит Маруся, - так поинтересуешься, сама не рада будешь. Третьего дня пять долларов спёр, а теперь прикидывается подвешенным. Да хоть бы и застрелился, с рук ему это не сойдёт.
- Да будет, - успокаиваю, - скаредничать, пять долларов не деньги.
Поглядела на меня подозрительно, а потом и говорит:
- Заглянул бы вечерком, пока он здесь /кивает на мужа/. Поговорили бы... Способ новый придумали: душа в душу называется. Слыхал о таком?
Не слыхал, но к подробностям не успел. Откуда ни возьмись жена, на этот раз моя. Прибыль чует, как кошка кетикет. Скорее допустит утечку мозгов, чем капитала. Да и Марусю, неизвестно по каким причинам, на дух не переносит. А та, чувствуя это, ретировалась. На сей раз моей повезло, деньги в семье остались. А мы с Васей выпили на брудершафт, когда его отпевали.