/аллюзия на "Приключения Алисы в стране чудес" Л. Кэролла/
АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕСНЫХ СОВЕТОВ
- Кто ты такая? - спросила Синяя Гусеница.
- Сейчас, право, не знаю, сударыня, отвечала Алиса
робко. - Я знаю, кем я была сегодня утром, когда
проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
Л. Кэролл "Приключения Алисы в стране чудес"
- Всего легче давать советы, - сказала Алиса. - Лично я дала три миллиона восемьсот сорок девять тысяч двести двадцать два с половиной советов. Особенно запомнились мне последние полсовета, который я дала потому, что не могла дать полный, хотя меня об этом очень просили.
- Полсовета? - удивилась Синяя Гусеница, поглядывая на часы. Она торопилась на заседание Совета по Делам Дающих Советы и успела подумать, что могла бы использовать лишние полсовета в своём докладе.
- Меня попросили, - пояснила Алиса, - как сделать так, чтобы наряды для кукол стоили так же дёшево, как и наряды тех, кто их покупает.
- И что же ты им наполсоветовала? - спросила Синяя Гусеница с ироническим полупоклоном. Следует заметить, что в Синей Гусенице было сильно развито ироническое чувство, и чем меньше она понимала услышанное, тем больше ирония затмевала её разум.
- Я им полупосоветовала, - ответила печально Алиса, - постараться сделать так, чтобы цены на наряды тех, кто покупает, сравнялись с ценами на наряды для кукол.
- Замечательный полусовет! - полуискренне воскликнула Синяя Гусеница, притворяясь полупонимающей. - Куда же девалась вторая половина совета?
- Осталась при мне, - полупризналась Алиса. - И я очень об этом сожалею. Надо было им посоветовать, как сделать так, чтобы цены на наряды для кукол сравнялись с ценами на наряды для тех, кто их покупает.
"Несносная девчонка! - мысленно огорчилась Синяя Гусеница. - Она убивает меня своей детской логикой. Наверно, и я была такой в её возрасте, но сейчас мне уже не припомнить. А вслух поощрительно произнесла: "Дельно, дельно, весьма"...
Пользуясь наивностью Алисы, она уворовала несколько её полумыслей, а два полусовета тайком объединила в один в надежде, что авторство не установит даже компетентная комиссия Совета по Делам Дающих Советы.
- И всё же, - настаивала Синяя Гусеница, - почему ты ограничилась первым полусоветом и не высказали второй?
- Он пришёл мне в голову с большим опозданием. Я вообще всё делаю с большим-пребольшим опозданием и даже родилась, когда одна революция уже закончилась, а вторая ещё не начиналась. Если бы вы знали, Синяя Гусеница, как я завидую королеве, которой отрубили голову. Счастливая! Теперь она может обходиться без элегантных шляпок. На какие ухищрения ей бы пришлось идти, окажись её голова на месте.
- Шляпки - ерунда! - успокоила Алису собеседница. - Белый кролик всегда к нашим услугам. Он настоящий рыцарь. Джентльмен от ушей до хвоста. Ему ничего не стоит набросить свою белую шубку на плечи девушки, особенно такой привлекательной. О шляпке и говорить нечего. Из него можно сделать не одну, а несколько. А вот то, что ты позабыла свой второй полусовет, не свидетельствует в твою пользу. Легкомыслие свойственно молодым, но не в такой же степени. Стыдись, милая! Твоё счастье, что у меня добрый характер. К тому же я убеждена, что переживать из-за чужих ошибок так же глупо, как извиняться за свои. В конце концов, если нас, живущих в стране советов, и может что-то спасти перед опасностью, которую представляют полусоветы, так это солидарность. Наш девиз должен быть такой: "Одна - за полувсех, и все - за полуодну".
"Как она умна! - с ужасом подумала Алиса. - Ещё немного и я сделаюсь такой же..." И, чтобы с ней этого не случилось, не попрощавшись, пустилась со всех полуног.
ПОНИ МАНИЯ
Одно дело название, другое дело
про что песня. Эта песня про то, как,
почему и посредством чего. Понимаете?
Льюис Кэролл "Зазеркалье"
Жили-были две сестрички. Прозвали их Мыслица и Безмыслица. Родились они близняшками, но постепенно превратились в удивительно непохожих. Одна - красивая, другая - сносная. Одна - умная, другая - не глупая. А вот угадать, кто из них какая, никому не удавалось. Не только тем, кто пристально в них вглядывался, но и тем, кто сталкивался с ними случайно.
Со своей стороны, сёстры искренно удивлялись: одна тому, что никто ничего не может понять, другая тому, что можно не понимать такие простые вещи.
- Со странными людьми сталкивает нас жизнь, - говорила одна сестра другой.
- Может они просто хотят нас толкнуть? - предположила другая.
- Тогда почему мы не падаем?
- И не упадём, потому что сталкиваемся всего лишь взглядами.
- Ты хочешь сказать глазами?
- Можно сказать так. Получается точнее, но не вернее.
- Я прочитала в одной книжке, что точность важнее верности.
- И всё-таки я не понимаю, зачем сталкиваться глазами? Чушь какая-то. Проще надеть очки, пускай они и разбиваются при столкновении. Сталкиваться же глазами опасно, поскольку они могут вывалиться из орбит, как мяч из сетки.
- Ты хотела сказать - из сетчатки?
- Я хотела сказать, что чушь никакой сеткой не удержать, будь она даже из сетчатки.
- А знаешь, откуда берётся чушь?
- Откуда мне знать?
- Тогда слушай, а не прислушивайся. Чушь берётся из чаши, в которой много всего от мира сего: и планктона, и моллюсков, и головастиков.
- А кто придумал план Ктона и почему малые ластики похожи на голые вастики?
- Они не такие же, а просто разные. Немного, правда, несуразные. И в этом главное их отличие от надоевших приличий.
- Говоря откровенно, удивляюсь тебе. Хоть ты мне и сестра, но всем недовольна, за что бы не взялась.
- Потому и не берусь. Лучше не взяться, чем доводить взятое до конца.
- Разве можно так рассуждать? Вспомни, чему нас учили в школе.
- В школе учат, что конец - делу свинец. А как добраться до конца, минуя бесконечность, не объясняют. Самой же пускаться в такой опасный путь, не ведая, куда он приведёт, можно только став взрослой.
- Рослым хуже, они видны издалека.
- Зато маленькие должны глядеть снизу вверх, пока шея не заболит.
- Только кажется, что болит шея, на самом деле - шейные позвонки.
- Подумаешь, швейные позвонки! Мне надоело всё делать по звонку. Независимо от того, бьют ли меня по шее или заставляют шить. И вообще, я бы с удовольствие уехала к морю, не дождавшись отметок в табеле и папиного отпуска.
- Ты права, зависеть от отпуска не резон. Тем более, что он может оказаться неудачным.
- Ты хочешь сказать - не у дачи?
- У дачи удачи бывают разные.
- Тогда наудачу отправлюсь на дачу.
- Ишь, чего захотела! А нехотя ты хотеть умеешь?
- Всегда так: сначала размечтаешь, а после приходится перемечтовываться.
- С тобой нелегко вести беседу: ты меня или перемечтаешь, или переврёшь, или переслушаешь, или передумаешь. Видно, я просто невезучая.
- Раз не везучая - не вези. И вообще, лучше один раз перевернуться на другой бок, чем проворонить сон.
В комнате стало тихо-тихо, как в закрытой книжке. Мамина тень склонилась над двумя головками: русой и чёрной. Одна улыбалась в предвкушении сна. Другая - старалась удержать приснившееся. Между ними лежала, потрёпанная от беспрерывного чтения, сказка об Алисе. Мама бережно вынула книгу из детских рук и сказала папе, стараясь выглядеть строгой:
- Зачем давать читать детям то, чего они не понимают?
- Дети - не пони, - ответил папа, строго следя за тем, чтобы выглядеть ещё строже. - Они всю жизнь будут маяться, если вырастут, минуя страну чудес.
- Чему расти, того не миновать, - сказала мама. А сама подумала, что счастья без чудес не бывает, хотя чудес - без счастья - сколько угодно.