Гарднер Эрл Стенли : другие произведения.

Золото поступает в слитках

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Эрл Стенли Гарднер
  «Золото поступает в слитках»
  Глава 1
  Грузное тело Берты Кул расплылось на стуле. Она глубоко вздохнула, зажгла сигарету, и драгоценности, украшавшие ее руки, в ярком свете ламп заискрились, словно брызги морской пыли на солнце.
  Японец в светлой куртке из плотного полотна и в набедренной повязке, обхватив руками колени, оглядывал меня. Лицо его было бесстрастным.
  Мне было холодно. Куртка, которую он протянул мне, оказалась слишком велика. В одних шортах я чувствовал себя голым, кожа покрылась пупырышками. Безжалостный свет ламп, заключенных в жестяные плафоны и повешенных над матами, бил в глаза.
  — Заставь его поработать, Хашита, — сказала Берта.
  В большом, похожем на сарай спортивном зале нас было только трое. Японец улыбнулся мне одними губами, и я увидел ряд белых, сверкающих зубов. Японец хорошо сложенный, крепкий, когда он двигался, было видно, как сокращаются мускулы под словно атласной, коричневой кожей.
  — Первый урок, пожалуйста, не слишком тяжелый, — обратился он к Берте.
  Берта глубоко затянулась сигаретой. Ее глаза стали твердыми как алмазы. Он хитрый, этот коротышка Хашита. Я трачу на него свои деньги и хочу получить прибыль.
  Хашита посмотрел на меня.
  — Джиу-джитсу, — произнес он монотонной скороговоркой, — это как рычаг. Противник применяет силу.
  А вы только меняете направление.
  Я кивнул. Кивок — вот чего от меня ждали.
  Хашита достал револьвер. Никелированный корпус потускнел, ствол заржавел. Он открыл барабан: револьвер не был заряжен.
  — Извините, пожалуйста, — сказал он. — Высокочтимый ученик берет оружие, держит его в правой руке, поднимает, спускает курок. Быстро, пожалуйста!
  Я взял револьвер.
  На физиономии Берты Кул отразилось крайнее напряжение — так испанки созерцают бой быков.
  — Быстрее, пожалуйста, — повторил Хашита.
  Я вскинул револьвер.
  Он размеренно двинулся вперед и брезгливым движением опустил мою руку.
  — Не так медленно, пожалуйста. Допустим, я очень скверный человек. Вы поднимаете оружие. Очень быстро спускаете курок — прежде, чем я сдвинусь с места.
  Я припомнил, как читал где-то, что бандит на западе чертовски ловко обращается с оружием. Я стал нажимать на спуск, едва подняв оружие.
  Хашита стоял прямо передо мной — великолепная мишень. Я почувствовал, как опускается курок, когда я резко дернул кистью.
  Но Хашиты уже на месте не было. Он как бы растворился в движении. Я пытался держать на мушке его мелькающее в воздухе тело. Но с таким же успехом можно было поймать вспышки молнии.
  Сильные загорелые пальцы сомкнулись на моем запястье. Хашита, стоя спиной, оказался у меня под рукой. Дернув мою правую кисть вниз, он ударил меня плечом, и я почувствовал, что мои ноги отрываются от пола. Лампы и маты поменялись местами, и я вроде бы завис в воздухе, а потом — маты ринулись мне навстречу.
  От удара мне стало плохо.
  Я пытался приподняться, но тело не повиновалось.
  Мутило. Хашита наклонился, взял меня за кисть и за локоть и рывком поставил на ноги, — я словно отскочил от матов. Зубы Хашиты сверкнули в широкой улыбке.
  — Все очень просто, — сказал он.
  Драгоценности Берты Кул сверкали, подрагивая в такт движениям аплодирующих рук.
  Хашита обнял меня за плечи и легонько толкнул назад, подняв мою правую руку.
  — Не опускайте, пожалуйста. — Он рассмеялся нервным, невеселым смехом.
  Мне казалось, что я неподвижно стою в центре комнаты, а она раскачивается, как громадный маятник.
  — Теперь будьте внимательны, пожалуйста, — сказал Хашита.
  Он двигался медленно, но в своем, очень плавном ритме. Казалось, я вижу на экране замедленную съемку. Левое колено японца согнулось. Вес его тела переместился вперед и на левое бедро. Он наклонился и повернулся на левой ноге. Правая рука двинулась вперед, пальцы сжимали мое запястье, а левое плечо устремилось вперед — на уровне моей подмышки. Напряжение в его пальцах все возрастало; я уже не мог согнуть в локте правую руку. Он еще усилил нажим, превращая мою руку в рычаг. Точкой опоры служило его плечо у меня под мышкой. Нажим сильнее, еще сильнее, до боли, — и мои ноги вновь оторвались от матов. Тогда он ослабил хватку, вернулся в исходное положение и… улыбнулся.
  — Теперь, — сказал он, — попытайтесь вы. Медленно, сначала, будьте добры, медленно.
  Он стоял, вытянув вперед правую руку.
  Я ухватился за нее. Он оттолкнул меня. Его жест выражал нетерпение.
  — Высокочтимый ученик, помните, пожалуйста, о своем левом колене. Согните левую ногу и одновременно действуйте правой рукой, затем поверните ногу и тут же скрутите мою правую руку, чтобы я, не мог согнуть локоть.
  Я сделал новую попытку. На этот раз получилось лучше. Он кивнул, не проявляя, однако, большого восторга.
  — Теперь быстро, будьте добры, и с оружием.
  Он взял револьвер и, подняв руку, направил на меня дуло. Я вспомнил о левом колене и рванулся к его правому запястью, но промахнулся на добрых два дюйма и потерял равновесие.
  Он был слишком вежлив, чтобы смеяться. И это было еще обиднее.
  Я услышал звук шагов по голому полу спортивного зала.
  — Извините, пожалуйста.
  Хашита выпрямился и уставился в полумрак неосвещенной части зала.
  К нам приближался мужчина. Невысокий, средних лет, в очках. Мужчина курил сигару. Его отлично сшитый костюм подчеркивал могучую грудь и скрадывал полноту, но все равно не скрывал узких покатых плеч и округлого, как арбуз, живота.
  — Вы тренер? — обратился он к Хашите.
  Тот сверкнул зубами и поклонился.
  — Меня зовут Эшбьюри — Генри Эшбьюри. Фрэнк Гамильтон посоветовал мне заглянуть к вам. Я подожду, пока вы освободитесь.
  Хашита сильными пальцами сжал руку Эшбьюри.
  — С огромным удовольствием, — сказал он, с шипением втягивая воздух. — Не присядут ли высокочтимые джентльмены?
  Двигаясь с кошачьей грацией, он схватил сложенный деревянный стул, ловко раскрыл его и поставил рядом со стулом Берты Кул.
  — Подождете пятнадцать минут? — спросил он. — Очень сожалею, но я занят с учеником.
  — Конечно, я подожду, — откликнулся Эшбьюри.
  Хашита поклонился и извинился перед Бертой Кул. Затем он поклонился и извинился передо мной. Наконец поклонился и улыбнулся Эшбьюри. Лишь тогда сказал:
  — Теперь попытаемся снова.
  Я посмотрел туда, где восседали Эшбьюри и Берта.
  Глаза Эшбьюри были устремлены на меня с кротким любопытством. С меня было вполне достаточно этого спектакля, устроенного для Берты. Присутствие незнакомца делало это представление абсолютно невыносимым.
  — Валяйте, — сказал я Хашите. — Я подожду.
  — Ты простудишься, Дональд, — предупредила Берта.
  — Нет, нет, продолжайте, — вмешался Эшбьюри, кладя шляпу рядом со своим стулом. — Я не спешу. Я… я бы хотел посмотреть.
  Хашита вновь повернулся ко мне, сверкнув зубами.
  — Мы попытаемся, — произнес он, взяв револьвер.
  И снова я увидел его вытянутую руку, скрипнул зубами и сделал выпад. На этот раз я поймал его запястье.
  И был удивлен, как легко оказалось найти точку опоры. Мое плечо вошло ему под мышку. Я дернул. Эффект был поразительный: ноги Хашиты взлетели вверх, и их контуры обозначились в ярком свете ламп. А в следующую секунду он, как кошка, развернулся в воздухе, высвободил руки и упал на руки. Револьвер остался лежать на матах. Я был уверен, что он нарочно обронил его. Но это не уменьшило впечатления, произведенного на аудиторию.
  Берта воскликнула:
  — Черт побери! Ну каково, и это сотворило маленькое ничтожество!
  Эшбьюри взглянул на Берту, затем уставился на меня, в его глазах светилось уважение.
  — Очень хорошо, — похвалил Хашита. — Очень, очень хорошо.
  Я услышал, как Берта небрежно сообщила Эшбьюри:
  — Он работает у меня. Я возглавляю детективное агентство. Этого недомерка всегда бьют. Он слишком легок, чтобы стать хорошим боксером, но я подумала, что японец сможет научить его джиу-джитсу.
  Эшбьюри повернулся и внимательно посмотрел на Берту.
  Берта не могла похвастаться женственностью. Она была большой и крупной — с толстой шеей, широкими плечами, полной грудью, большими руками и хорошим аппетитом. Ее лицо выражало ту безмятежность плотской удовлетворенности, которая присуща женщинам, переставшим заботиться о своей фигуре и позволяющим себе есть что, когда и сколько захочется.
  — Так вы сказали «детектив»? — спросил Эшбьюри.
  Хашита обратился ко мне:
  — Сейчас я покажу вам медленно, будьте добры.
  — Вот именно, — ответила Берта, продолжая смотреть на меня и японца. — Агентство «Б. Кул. Конфиденциальные расследования». Сейчас мой сотрудник Дональд Лэм практикуется в борьбе.
  А Хашита тем временем вытащил из-под набедренной повязки острый как бритва кинжал и вложил рукоятку в мою ладонь.
  — Не беда, что он ростом невелик, зато сообразителен, — продолжала Берта. — Не поверите, он был адвокатом и даже получил право практики в суде. Но его вышвырнули: наболтал кому-то, как можно, совершив убийство, уйти от наказания. Этот парень проворен и надежен, как стальной капкан…
  — Теперь нанесите удар ножом, — скомандовал Хашита.
  Я схватил нож и согнул правую руку. Хашита обхватил мое запястье и предплечье, вывернул руку, и я вновь взлетел в воздух.
  Когда я встал на ноги, Берта продолжала говорить:
  — …гарантирую удовлетворение всех запросов клиента. Многие агентства не рассматривают политических дел и дел о разводе. Я же берусь за все, что приносит хорошие деньги. Мне не важно, кто мой клиент, чего он требует, лишь бы как следует платил.
  Теперь Берта полностью завладела вниманием Эшбьюри.
  — Полагаю, я могу вам доверять? — спросил он.
  Теперь Берта, казалось, потеряла всякий интерес ко мне.
  Черт возьми! Все, все, что вы скажете, умрет здесь. — Она постучала по своей диафрагме. — И не обращайте внимания на мою ругань.
  — Благоразумно не падать на голову, — поучал между тем Хашита. — Высокочтимый ученик должен уметь разворачиваться в воздухе так, чтобы приземляться на ноги.
  Не глядя на меня, Берта Кул бросила через плечо:
  — Одевайся, Дональд. У нас есть работа.
  Глава 2
  Я сидел в приемной, ожидая дальнейшего разворота событий. Из кабинета Берты до меня доносился гул голосов. Берта никогда не разрешала мне присутствовать при разбирательстве финансовых вопросов. Она платила мне ежемесячное жалованье, удерживая его на самом низком уровне и продавая мои услуги по такой высокой цене, какую только могла выторговать.
  Примерно минут через двадцать она позвала меня. По выражению ее лица я заключил, что финансовые проблемы разрешились положительно для нашего агентства.
  Эшбьюри сидел в кресле для клиентов. Берта — сама доброжелательность и кротость.
  — Садись, Дональд, — предложила она. Пальцы, унизанные кольцами, схватили со стола чек и бросили его в ящик прежде, чем я разглядел цифру, проставленную на нем. — Рассказать ему, — обратилась Берта к Эшбьюри, — или это сделаете вы сами?
  Эшбьюри держал во рту только что обрезанную сигару. Вытянув шею и пригнув голову, он смотрел на меня поверх очков. Пепел от выкуренной сигары припорошил его жилет.
  — Говорите вы, — буркнул он.
  — Генри Эшбьюри, — отчеканила Берта с видом аналитика, облекающего факты в краткие формулы, — женился в прошлом году. Карлотта Эшбьюри — его вторая жена. У мистера Эшбьюри есть дочь от первого брака, ее зовут Альта. После смерти первой жены наш клиент унаследовал половину ее состояния. — Берта кивком указала на Эшбьюри. — Другую половину получила его дочь Альта. — Берта взглянула на Эшбьюри. — Но, — сказала она, поворачиваясь к клиенту, — вы не назвали мне даже приблизительной суммы унаследованного состояния.
  Эшбьюри округлил глаза, переведя взгляд с меня на Берту.
  — Нет, — отрезал он, не вынимая изо рта сигары и вновь осыпая пеплом свой галстук.
  Берта оставила эту тему и продолжала:
  — Теперешняя миссис Эшбьюри ранее тоже была замужем — за человеком по имени Тиндл. От этого брака у нее есть сын Роберт. И чтобы ты смог представить себе картину взаимоотношений в семье, ты должен знать: Роберт склонен относиться к жизни беспечно, не разлучаясь с матерью и после второго ее брака. Это так, мистер Эшбьюри?
  — Верно.
  — Мистер Эшбьюри заставил его работать, — продолжала Берта, — и он обнаружил замечательные способности, его обаяние и…
  — У него нет обаяния, — прервал ее Эшбьюри, — и никакого опыта. Друзья его матери взяли его в свою корпорацию, потому что он связан со мной. Ребята собираются надуть меня. Но у них ничего не выйдет.
  — Может быть, вы сообщите все подробности? — предложила Берта.
  Эшбьюри вытащил изо рта сигару.
  — Двое, — сказал он, — Паркер Стоулд и Бернард Картер — возглавляют корпорацию «Фоклоузд фармз андерайтез компани». Моя жена была знакома с Картером еще до брака со мной. Стоулд и Картер взяли Боба к себе. Через три месяца он стал менеджером по сбыту. Еще два месяца спустя сделался президентом корпорации. Делайте выводы сами. Я — тот, за кем они охотятся.
  — «Фоклоузд фармз»?.. — переспросил я.
  — Так называется концерн.
  — Чем он владеет?
  — Приисками, горнодобывающей промышленностью.
  Мы уставились друг на друга. Вмешалась Берта:
  — Что, черт побери, общего имеет «Фоклоузд фармз андерайтез компани» с приисками и горнодобычей?
  Эшбьюри глубже уселся в кресло.
  — Откуда мне это знать! Это меньше всего меня интересует. Я ничего не хочу знать о делах Боба и не желаю, чтобы он совал нос в мои. Когда я начинаю задавать ему какие-либо вопросы, он пытается всучить мне акции.
  Я вынул записную книжку, занес в нее все названные Эшбьюри фамилии, взял на заметку «Фоклоузд фармз андерайтез компани».
  Сейчас Эшбьюри ничем не напоминал того робкого человека, который появился в спортивном зале. Он свирепо таращил глаза, поглядывая на меня поверх очков, и напоминал цепного пса, готового вот-вот вцепиться мне в ногу.
  — Что, собственно, требуется от меня? — спросил я.
  — Помимо прочего вам предстоит стать моим тренером.
  — Стать… кем?
  — Тренером.
  — Помоги ему обрести форму, Дональд, — вмешалась, жестикулируя полными руками, Берта. — Ты же знаешь: спарринг, уроки джиу-джитсу, борьба, прогулки на свежем воздухе…
  Я остолбенел. Я был так же бесполезен в спортивном зале, как член Республиканской партии США в почтовом офисе, а на турнике я не смог бы подтянуться до подбородка.
  Берта пустилась в объяснения:
  — Мистер Эшбьюри хочет, чтобы ты поселился в его доме. Никто не должен заподозрить в тебе детектива.
  Семья уже давно знает, что для укрепления здоровья он намеревается заняться спортом. Наш клиент хотел пригласить Хашиту, одновременно подумывал о том, чтобы нанять хорошего детектива. Увидев твои занятия в спортзале, он понял, что, если ему удастся выдать тебя за тренера, он одним выстрелом убьет сразу двух зайцев.
  — А для чего требуется детектив? — осведомился я.
  — Мне нужно выяснить, что моя дочь делает со своими деньгами, понять, кому достаются изрядные куски предназначенного ей пирога.
  — Ее шантажировали?
  — Не знаю. Если да, вам следует это установить.
  — А если нет?
  — Разузнайте в подробностях, что происходит с ее капиталом. Шантажируют ли ее, проигрывает ли она крупные суммы, или Боб вынуждает ее финансировать его предприятие. Любой вариант опасен для нее, неприятен для меня. Я имею в виду не только материальное благополучие моей дочери, я сам в очень деликатном положении. Даже какой-то намек на финансовый скандал в моей семье может повредить мне. Извините, я слишком разболтался. Давайте прекратим.
  — Ты поразил его воображение, Дональд, — вмешалась Берта, — едва он увидел, как ты подбросил японца. Не так ли, мистер Эшбьюри?
  — Нет.
  — Как?! Я полагала…
  — Мне понравилось, как он вел себя, когда японец швырнул его вверх. Но мы опять отвлекаемся. Займемся, наконец, делом.
  — Почему вы думаете, что ваша дочь… — спросил я.
  — Два чека за последний месяц, — прервал Эшбьюри, — оба оплачены наличными. Каждый на сумму в десять тысяч долларов, оба вложены в фонд «Этли эмьюзмент корпорейшн». Это игорное предприятие. Внизу рестораны для маскировки, наверху игра — для прибыли.
  — Она проиграла деньги там?
  — Нет, она там не бывала, я это выяснил.
  — Когда я должен появиться в вашем доме?
  — Немедленно. Я не хочу откладывать. Постарайтесь завоевать расположение Альты. Заставьте ее поверить в ваши знания, способности, спортивные данные, надежность, наконец агрессивность.
  — Едва ли она доверится обычному тренеру.
  — Ошибаетесь. На это она как раз способна. Альта совсем не сноб и презирает снобов. Не терпит поучений.
  Нет, все не то… Погодите немного. Возможно, вы и правы… Ол-райт, дайте мне подумать. Скажите ей вот что.
  Вы — не профессиональный тренер, вы — любитель, но любитель высшего класса. Я пригласил вас, так как рассчитываю на ваше участие в некоем предприятии. Я намерен открыть несколько частных, закрытых спортзалов, где деловые люди могли бы обретать отличную физическую форму при соответственном обслуживании, конечно. Вы собираетесь организовать для меня все это за условленное жалованье и премиальные. Вы — не тренер.
  Вы деловой партнер, знающий правила игры. Состояние моего собственного здоровья — вопрос не столь существенный. Не затрагивайте его.
  — Ол-райт, — согласился я. — Распутывайте этот узел сами. Мне надлежит только разузнать о финансовых комбинациях вашей дочери. Это все?
  — Все! Дьявольщина! Увидите, это самое крупное дело, за которое вы когда-либо брались. Она, моя девочка, — стальная пружина и динамит, вместе взятые. Если она когда-либо обнаружит, что вы сыщик, я погиб, а вы — уничтожены.
  — Ясно. Теперь о вашем пасынке. Для чего вы начали рассказывать мне о его бизнесе…
  — Чтобы вы сумели удержать Альту от участия в этом его проклятом бизнесе. В торговых делах он — чванливое ничтожество. Но его мать считает своего сына гением. Боб тоже так думает. Если он заставит Альту вложить средства в его дело, это нанесет немалый ущерб и мне. Пока я в тупике. Мне нужны факты и факты. Но хватит об этом.
  Я говорил Бобу и его матери, что не дам ему больше ни цента. Сколько вам потребуется времени для сборов?
  — Около часа, — ответила за меня Берта.
  Эшбьюри как бы сложился в кресле пополам, что позволило ему ухватиться за подлокотники и, резко оттолкнувшись от них, встать на ноги.
  — Ол-райт, тогда приезжайте на такси ко мне. Адрес у миссис Кул. Я постараюсь подготовить почву…
  Только, повторяю, помните, Лэм: если узнают, что вы детектив, все погибло. — Он обернулся к Берте: — Вам тоже следует об этом помнить. Не совершите какой-либо оплошности. Альта совсем неглупа и тотчас заметит, если кто-нибудь из вас хоть разок споткнется.
  Один неверный шаг — и сто долларов ежедневно вылетят в окно из вашего кармана.
  Итак, Берта получала сто долларов в день плюс оплата издержек. Мне при ставке в семьдесят пять долларов, когда я самостоятельно вел дело, она платила восемь с ежемесячной гарантией.
  — Итак, приезжайте через час, Лэм, — распорядился Эшбьюри, — вы увидите всю мою семью, всех, за исключением Альты. Она где-то пропадает, появляется не ранее двух-трех часов ночи. Распорядок дня у нас прост: мы встаем в семь тридцать, завтрак — в восемь тридцать.
  И я не шучу по поводу джиу-джитсу. Кое-какие приемы вы мне покажете. Я хочу нарастить мускулы. Сейчас я слишком дряблый.
  Он подвигал узкими плечами, скрытыми подбитым ватином пальто. Было заметно, как основательно потрудился портной, чтобы оно сидело как следует.
  — Дональд прибудет вовремя, — заключила Берта.
  — Садись, — предложила она мне, когда Эшбьюри вышел.
  Я сел на подлокотник кресла.
  — У меня масса расходов, о которых ты не имеешь представления: кроме арендной платы и жалованья секретарше, деньги на социальное обеспечение, подоходный налог, стоимость бумаги и книг, освещение…
  — Уборка, — подсказал я.
  — Верно. За нее тоже надо платить…
  — И что же?
  — Нам выпало перспективное дело, Дональд. Пока ты будешь им заниматься, я решила повысить твою ставку до десяти долларов в день.
  — Успокойся, все твои расходы на меня не превысят и десяти долларов.
  — Что ты имеешь в виду?
  — Срок, в течение которого я буду занят. Как я могу тренировать кого-нибудь?
  — Ах, не будь таким спорщиком, Дональд. Я договорюсь с Хашитой — он будет продолжать давать тебе уроки. Я условилась с мистером Эшбьюри о том, что тебе ежедневно придется отлучаться из его дома между двумя и четырьмя часами якобы для того, чтобы отчитаться перед агентством. Но на самом деле будешь ходить в спортзал, к Хашите — постигать секреты джиу-джитсу.
  Затем ты повторишь эти уроки с мистером Эшбьюри. Не позволяй ему обучаться слишком быстро.
  — Он и не сможет. Да и я не сумею приспособиться к обстановке.
  — Перестань, Дональд, ты так быстро постигаешь любое дело.
  — Но как я буду сновать взад и вперед, ведь это далеко?
  — Да, если пользоваться общественным транспортом, но поскольку наш клиент думает, что ты приезжаешь сюда по делам службы, а заставила его согласиться оплачивать такси.
  — На какую сумму? — поинтересовался я.
  — Об этом не беспокойся. Нам незачем тратиться на такси. Сегодня я подвезу тебя и высажу неподалеку от дома Эшбьюри. Остаток пути пройдешь пешком. И потом каждый день, начиная с двух часов, я буду ждать тебя в своей машине. Таким образом мы сможем получить приличную сверхприбыль.
  — Увидишь, твоя глупая затея прикарманить эти деньги обернется против тебя, — мрачно заключил я и отправился упаковывать чемодан.
  Глава 3
  Берта высадила меня за квартал от жилища Эшбьюри в десять двадцать пять вечера. Моросил мелкий дождь.
  Я преодолел этот квартал, волоча тяжелый чемодан, бивший меня по ногам, и очутился перед внушительным зданием свободной архитектуры, говорившим о солидном состоянии владельца. Дорожки в саду посыпаны гравием, повсюду множество декоративных растений.
  Дворецкий, не слышавший шума подъезжавшего такси, взглянул на водяную пыль, которая сыпалась с полей моей шляпы, и вежливо осведомился, не я ли мистер Лэм.
  Я ответил утвердительно.
  Дворецкий сказал, что отнесет чемодан наверх, в мою комнату, что мистер Эшбьюри ждет меня в библиотеке.
  Эшбьюри обменялся со мной рукопожатием и начал процедуру моего представления обитателям дома. Миссис Эшбьюри, выглядевшая значительно моложе мужа, была полногрудой, крутобедрой особой, являя собой совершенный тип чувственной красоты. Она весила фунтов на пятнадцать больше допустимого для нее — слишком много, чтобы с выгодой для себя демонстрировать свои женские достоинства. По всей видимости, она не была способна сидеть спокойно, ее тело постоянно пребывало в некоем волнообразном движении, непрерывно перемещаясь и слегка раскачиваясь. Глаза излучали жизнелюбие. Под ее пристальным взглядом я почувствовал себя не очень уютно. Протянув мне руку, миссис Эшбьюри разразилась целым потоком слов:
  — Я думаю, что у Генри родилась блестящая идея.
  Вероятно, я тоже должна предпринять что-нибудь подобное… За последние два года я набрала чересчур большой вес. Этого бы не случилось, не будь у меня высокого кровяного давления, приступов головокружения, болей в сердце. Доктор запретил мне заниматься спортом. Но если здоровье мое поправится и я начну тренироваться, то сброшу вес очень быстро. А вы, кажется, в превосходной форме, мистер Лэм? Вы, по-моему, вообще ничего не весите.
  Она сделала паузу, достаточно продолжительную, чтобы позволить Эшбьюри представить мне Бернарда Картера. Это был жизнерадостный толстячок лет сорока с лишним, с рыбьими глазками, пухлыми ручками и неприятной склонностью похлопывать собеседника по спине.
  Картер обладал тремя подбородками, дрожавшими, когда он хохотал. При этом жирные щечки собирались под глазами складками, вместо глаз виднелись только узкие щелки. Однако глаза в этих щелках не меняли своего выражения и во время бурных приступов веселья. Они оставались как бы подернутыми пеленой, холодными и настороженными. Миссис Эшбьюри смотрела на Картера одобрительно. Он был очень внимателен к ней.
  Я догадался, что Картер, вероятно, как-то по-особому связан с миссис Эшбьюри. У них было много общего — они являли собой пару, живущую с единственной целью: получать от жизни наслаждение.
  Между тем миссис Эшбьюри не отрывала от меня глаз.
  — У вас нет ни унции жира, мистер Лэм, — заметила она. — Вы невелики ростом, но превосходно сложены.
  Только не слишком ли вы легки для профессионального борца?
  — Тренера, — поправил я.
  — Я знаю, но вы, вероятно, и хороший борец. Генри рассказывал мне, как вы одолели в джиу-джитсу своего соперника-японца, и у него был очень бледный вид.
  Генри Эшбьюри в упор уставился на меня.
  — Боюсь, с моей стороны было бы нескромным комментировать этот эпизод.
  Ее горло, плечи и диафрагма пришли в движение — она залилась пронзительным, веселым смехом.
  — Это забавно, очень забавно! Бобу страшно бы понравилось. Он тоже скромен. Мистер Эшбьюри говорил вам о Роберте?
  — Вашем сыне?
  — Да. Он чудесный мальчик. Я так горжусь им. Он начал делать карьеру с самой нижней ступеньки и благодаря усердию и упорному труду стал президентом корпорации!
  — Я ничуть не преувеличиваю, — вмешался Бернард Картер, — когда утверждаю, что Боб — гений в бизнесе. Я никогда не видел человека, который так быстро, как он, схватывал бы суть проблемы.
  — Он поступает всегда правильно, не так ли? — спокойно констатировал Генри Эшбьюри.
  — Всегда правильно! — воскликнул Картер. — Мой Бог, он… — Картер осекся, бросив взгляд на миссис Эшбьюри, всплеснул пухлыми ручками, словно говоря:
  «О, какой смысл продолжать?» — и медленно перевел дыхание.
  — Рад это слышать, — по-прежнему равнодушно произнес Эшбьюри.
  — Я считаю карьеру моего сына просто блестящей, и при этом, повторяю, он очень скромный. Почти никогда не говорит о своей работе. — Голос миссис Эшбьюри, глубокий, красивого низкого тембра, от возбуждения поднялся на октаву выше и сейчас стучал в барабанные перепонки, подобно граду по железной крыше. — Но Роберт чувствует, что Генри не интересуется его проблемами. Держу пари, Генри, ты даже не знаешь о их последних нововведениях или о том, что Боб…
  — У меня достаточно своих дел, — пробурчал Генри.
  — Но ты бы мог действовать заодно с Бобом. В конце концов, в качестве президента компании Боб имеет возможность узнавать о многом, происходящем в деловом мире. Некоторые из этих сведений были бы, несомненно, очень полезны и для тебя.
  — Да, моя любовь. Но я слишком устаю и, когда добираюсь до дому, не хочу говорить о бизнесе.
  Миссис Эшбьюри вздохнула:
  — О, вы дельцы! Боб, в сущности, такой же. Из него клещами не вытянешь ни слова о делах.
  — Где он сейчас? — поинтересовался я.
  — Внизу, в бильярдной, с менеджером по сбыту Паркером Стоулдом.
  Эшбьюри кивнул мне:
  — Пойдемте, Лэм. Спустимся, и вы познакомитесь с Бобом и Стоулдом.
  Прощаясь с миссис Эшбьюри, я произнес те банальности, которые говорятся в подобных случаях, а она, взяв мою руку, несколько задержала ее в своей. Когда я нагнал Генри Эшбьюри, он уже шествовал по длинному коридору. Мы спустились вниз по лестничным маршам, и вскоре я заметил комнату с длинным столом для пинг-понга. Напротив, вероятно, находилась бильярдная. Оттуда доносились стук шаров и голоса.
  Эшбьюри открыл дверь. Человек в смокинге, собиравшийся стукнуть по шару, выпрямился и положил кий:
  — Хэлло, губернатор!
  Это и был Роберт Тиндл — парень со скошенным лбом, длинным прямым носом и глазами цвета дешевого мрамора — водянисто-серыми с грязноватой радужной оболочкой. Он вяло пожал мне руку. Его партнер выглядел немного старше Боба. У него были слишком близко поставленные глаза, но густые вьющиеся волосы и. хороший рот. Он явно воспринял наш визит как нежелательное вторжение и отозвался на представление невнятным «счастлив знак…ся», даже не протянув мне руки.
  Утром дворецкий поднял меня в семь часов. Я побрился, оделся и спустился в спортзал — просторную пустую комнату в полуподвальном этаже, примыкавшую к бильярдной.
  Спортзал казался заброшенным, словно им никогда не пользовались. Но тут было множество спортивного инвентаря: подвесные груши, штанги, булавы, гантели, тренажер, борцовские маты, в дальнем углу — боксерский ринг. На сетке висели боксерские перчатки. Подойдя ближе, я увидел на них пожелтевшие от времени ярлычки с ценой.
  На мне были теннисные туфли, свободные спортивные штаны, майка. Появившийся вслед за мной Генри Эшбьюри был упакован в плотный купальный халат. Он сбросил его и остался в боксерском трико.
  Выглядел он ужасно.
  — Ну, — сказал Генри, указав на свое округлое брюшко, — вот чем вам нужно прежде всего заняться. — Он побрел к тренажеру и включился в работу, пыхтя и отдуваясь. Спустя минуту он отступил и кивнул мне: — Хотите размяться?
  — Нет.
  — Мне тоже не хочется, но я должен.
  — Почему бы вам не постараться вообще сидеть прямо, добиваясь лучшей осанки?
  — Я чувствую себя особенно уютно, свернувшись в кресле. Так мне удобнее.
  Тогда продолжайте упражняться, — распорядился я.
  Он метнул на меня быстрый взгляд, по-видимому, хотел что-то возразить, но сдержался, вернулся к тренажеру и еще немного поработал с ним. Затем взвесился на весах и подошел к матам.
  — Вы думаете, что сумеете научить меня тем приемам, которые демонстрировал вчера джеп1? — спросил он.
  Я посмотрел ему прямо в глаза:
  — Нет.
  Он рассмеялся и надел халат. После этого мы посидели, поговорили о политике, пока не пришло время принимать душ и одеваться к завтраку.
  После завтрака Эшбьюри отправился к себе в контору. Позже, около одиннадцати, я встретился с Альтой, спускавшейся в столовую. Она, очевидно, уже слышала обо мне.
  — Пойдемте, составьте мне компанию, пока я буду завтракать, — пригласила она. — Я хочу поговорить с вами.
  Это был удобный случай познакомиться с ней поближе. Я помог ей усесться за стол и расположился напротив с чашкой кофе с сахаром и сливками, тогда как она пила черный кофе с тостами и курила сигарету.
  — Итак? — спросила она.
  Я вспомнил, как настойчиво Генри Эшбьюри советовал мне оставаться самим собой и не форсировать событий.
  — Что — «итак»?
  Она расхохоталась:
  — Вы ведь тренер, инструктор по физкультуре — так, кажется?
  — Да.
  — Вы не очень-то похожи на боксера.
  Я промолчал.
  — Моя мачеха утверждает, что значение имеет не вес, но скорость нанесения удара. Она твердит, что вы неукротимы, стремительны, как удар молнии. Я должна как-нибудь посмотреть, как вы работаете.
  — Я тренирую вашего отца. А он не увлекается боксом.
  Она критически оглядела меня и заявила:
  — Я понимаю, почему вы предпочитаете джиу-джитсу. Это, должно быть, интересно.
  — Должно быть.
  — Говорят, что вы великолепны, что вы перенимаете у японцев все лучшее и можете состязаться с любым противником…
  — Это не совсем так.
  — Но разве папа не видел сам, как вы перебросили через голову известного японского мастера по джиу-джитсу?
  — Может быть, найдем другую тему для разговора?
  — Например?
  — Поговорим о вас.
  Альта с сомнением покачала головой:
  — Я совсем неинтересный объект для беседы, особенно по утрам. Впрочем… Вы любите ходить пешком?
  — Нет.
  — А я люблю. И сейчас собираюсь на долгую прогулку.
  Данные мне инструкции были недвусмысленны. Надлежало ближе познакомиться с Альтой, завоевать ее расположение, дать почувствовать мою готовность броситься, если потребуется, в самое рискованное предприятие, заставить ее довериться мне, раскрыть свои секреты.
  «Куй железо, пока горячо», — мысленно произнес я и отправился на предложенную прогулку.
  Я по достоинству оценил ее внешность: отличную фигуру, карие, теплые глаза, смеявшиеся всякий раз, когда она улыбалась. Альта отличалась выносливостью марафонца, очевидной любовью к свежему воздуху, пренебрежением ко многим условностям. Спустя некоторое время мы уже сидели под деревьями. Я не раскрывал рта, зато она говорила за двоих. Она ненавидела «охотников» за богатством и мужчин «себе на уме». Она была склонна думать, что брак — это помойная яма, что ее отец свалял дурака, позволив связать себя вторым браком, что она ненавидит мачеху, что ее сводный брат в глазах миссис Эшбьюри — наливное яблочко, но она полагает, что это яблочко червивое.
  Я решил, что для одного раза сведений вполне достаточно, под каким-то предлогом покинул Альту и шмыгнул за угол, где меня уже ожидала Берта. Она отвезла меня к японцу. Хашита показал еще несколько захватов, бросков и заставил попрактиковаться. К тому времени, когда урок окончился, длинная прогулка с Альтой, тренировка с Хашитой совершенно вымотали меня. Я чувствовал себя так, будто провел бой с паровым катком, выдержал десять раундов и проиграл.
  На обратном пути я объяснил Берте, что Эшбьюри — мудрый человек и что мне нет необходимости дальше заниматься джиу-джитсу. Берта заявила, что оплачивает уроки она, что я буду продолжать их брать и она прекрасно знает для чего. Я предостерег ее относительно появления нашей машины перед домом Эшбьюри и сказал, что все-таки предпочел бы пользоваться такси. Берта оборвала меня, заявив, что отвечает за ведение дела, и доставила меня к обеду вовремя.
  Обед был ужасен. Хорошая еда, но слишком много блюд и прислуги. Я вынужден был сидеть прямо, как штык, и притворяться, что увлечен болтовней миссис Эшбьюри. Генри Эшбьюри находился в прострации и сидел за столом с видом человека, не имеющего ни малейшего представления о том, что он ест.
  Альта Эшбьюри собиралась отправиться на танцы в десять вечера. Она выбрала часок после обеда, чтобы посидеть и побеседовать со мной на застекленной веранде. Всходил месяц. Воздух был теплый, благоухающий, но что-то явно беспокоило Альту. Она старалась не показывать тревоги, однако я видел, что она нуждается в дружеском участии.
  Я сидел молча, но заметив, что ее маленькая рука сжалась в кулачок, я, слегка дотронувшись до него, сказал: «Спокойнее, не волнуйтесь». Когда Альта расслабилась, я тут же убрал руку. Альта быстро взглянула на меня, как бы удивившись моей сдержанности. Незадолго до десяти часов она поднялась к себе переодеться для танцев. Я же попытался обобщить для себя то новое, что узнал об Альте.
  Я выяснил, что Альта любит играть в теннис, плавать, ездить на лошадях, равнодушна к бадминтону, что, если бы не «добрый старый папа», она уехала бы, бросила этот дом. Я узнал также о том, что ее мачеха губит репутацию отца, что ее сводного брата следовало бы отдать на воспитание индейцам. Внешне я оставался совершенно равнодушным к ее признаниям.
  На следующее утро Эшбьюри начал было заниматься на тренажерах, но почувствовал, что у него болят мышцы, объявил, что поспешность в этом деле вредна, облачился в свой просторный халат, пристроился возле меня на мате и закурил сигару. Он поинтересовался, удалось ли мне что-либо узнать, и, не получив ответа, задумчиво произнес:
  — Вы понравились Альте. Вы — хороший психолог.
  Мы позавтракали. Около одиннадцати часов появилась Альта. Миссис Эшбьюри завтракала в постели.
  Когда мы отправились на прогулку, Альта сообщила мне новые подробности относительно своей мачехи.
  У миссис Эшбьюри было высокое давление, и доктор запретил ей волноваться. Этот доктор был с ней заодно, соглашался с любыми ее требованиями, льстил и подыгрывал во всем. Альта считала, что отцу следовало бы отказать от дома и Бернарду Картеру. Она сказала также, что сама не понимает, почему так откровенна со мной. Разве что из-за моего явного дружеского расположения к ней и потому что так беспокоится об отце, вот-вот готова расплакаться.
  Я почувствовал себя подлецом.
  В два часа Берта вновь увезла меня, а японец опять всячески мучил: массировал и «месил», словно тесто для выпечки хлеба. Освободившись от прикосновений его стальных пальцев, я ощутил себя рубашкой, прокрученной и отжатой в стиральной машине и почти побывавшей под катком для утюжки белья.
  Я прибыл к ужину. Все было точно так же, как и в предшествующий вечер, только Альта выглядела заплаканной. Она едва говорила со мной. После обеда я намеренно торчал у нее на глазах, стараясь предоставить ей возможность поговорить со мной, если она того хочет.
  Беседа состоялась, и я получил новую порцию информации.
  Альта по-прежнему не делала тайны из своего отношения к Бернарду Картеру. По ее мнению, он рассчитывал заняться бизнесом вместе с миссис Эшбьюри. Что это за бизнес, Альта не знала. И по-видимому, никто не знал…
  Альта сказала, что оба ненавидят ее. Альта подозревает, что мачеха опасается какой-то женщины, которую знает Картер. Однажды, внезапно войдя в библиотеку, Альта услышала слова мачехи, обращенные к Картеру: «Будьте смелее, сделайте же что-нибудь, наконец! Я устала от этих колебаний. Можете себе представить, как вела бы себя особа, будь она на моем месте. Я требую, чтобы вы…»
  Картер заметил Альту и предостерегающе кашлянул.
  Миссис Эшбьюри, увидев падчерицу, оборвала начатую фразу и заговорила о чем-то другом.
  Альта помолчала, затем с угрюмым видом добавила, что рассказывает мне о вещах, о которых не имеет права говорить. Она повторила, что я почему-то внушаю доверие. Ей кажется, что я сочувственно отношусь к ее отцу и собираюсь участвовать в его бизнесе. Но в таком случае мне обязательно следует остерегаться мачехи, Боба и Бернарда Картера. Альта просветила меня и насчет доктора Паркердейла, который, по слухам, стал сейчас одним из самых модных и преуспевающих врачей, поскольку обладает врачебным тактом и умеет обращаться с состоятельными пациентами. Постоянные жалобы миссис Эшбьюри на дурноту и головокружение доктор Паркердейл выслушивает с таким серьезным и сосредоточенным видом, словно речь идет о симптомах страшной для всего человечества болезни.
  Сообщив мне все это, Альта умолкла.
  — Продолжайте, — предложил я.
  Что вы имеете в виду? — спросила она.
  — Все остальное.
  — То есть?
  — То, что мне еще необходимо знать.
  — Я и так рассказала вам слишком много.
  — Еще недостаточно.
  — Что вы этим хотите сказать?
  — Послушайте, я вхожу в дело с вашим отцом. Он намерен вложить туда деньги. Я должен позаботиться о том, чтобы он получил за свои капиталовложения надлежащую компенсацию. Поэтому мне хотелось бы поладить с миссис Эшбьюри. Как это сделать?
  Она поспешно пробормотала:
  — Предоставьте ее лучше самой себе. Держитесь от нее подальше и… никогда…
  — Никогда — что? — спросил я.
  — Не оставайтесь с ней наедине. Если она захочет размяться в спортзале, заручитесь присутствием кого-нибудь, пока она там.
  Я совершил ошибку, скептически усмехнувшись и заявив:
  — Не станет же она…
  Альта обернулась ко мне со свирепым видом.
  — Повторяю вам, — отчеканила она, — я знаю свою мачеху. Это существо с огромными, неутоленными аппетитами и звериной хитростью. Кроме того, она просто не способна контролировать себя. Ее высокое давление — результат переедания и потакания своим желаниям. Она прибавила добрых двадцать фунтов с тех пор, как отец женился на ней.
  — Ваш отец, — прервал я, — далеко не глуп.
  — Конечно, нет, но она в деталях разработала технику, которой не может противостоять ни один мужчина.
  Когда Карлотте чего-нибудь хочется, а кто-нибудь, допустим, возражает, она доводит себя до высшей степени возбуждения, затем звонит доктору Паркердейлу. Тот мчится, будто речь идет о жизни и смерти, измеряет давление, ходит по дому на цыпочках, создавая нужное впечатление. Затем отводит в сторону того, кто препятствовал желанию мачехи, и очень мягко, в манере профессионала убеждает собеседника, что миссис Эшбьюри нельзя волноваться, что, если бы он только мог гарантировать своей пациентке полное спокойствие в течение нескольких месяцев, она бы поправилась, смогла заниматься спортом, сбросить вес и вести нормальный образ жизни. Но из-за несогласий, переживаний она постоянно возбуждается, все его усилия врача терпят крах, и все приходится начинать сначала.
  — Должно быть, это трудная игра, — сказал я, рассмеявшись.
  — Конечно, трудная, — с прежней яростью подтвердила Альта. — У вас просто нет шансов выиграть. Доктор Паркердейл твердит, что ему нет дела до ее правоты, в любом случае никто не должен ей возражать. Это значит, ей всегда уступают. В результате она становится еще более эгоистичной и неуправляемой…
  — А что вы скажете еще о Бернарде Картере? — спросил я. — Он ладит с ней?
  — Бернард Картер! — фыркнула она. — Бернард Картер и его пресловутая деловая хватка! Этот тип возникает всегда, когда исчезает отец. Со своими «деловыми» разговорами она может обвести отца вокруг пальца, но меня она не проведет. Я не выношу ее.
  Я сказал, что, на мой взгляд, Генри Эшбьюри вполне способен овладеть ситуацией.
  — Нет, не может, — ответила Альта. — И ни один мужчина не смог бы. Она связала его по рукам и ногам, подрезала ему крылья. Едва только он их раскроет и воспротивится ей в чем-нибудь, она лишь стукнет кулаком — и тут же прилетает Паркердейл со своим тонометром…
  О, разве вы не понимаете, что она уже заложила фундамент для бракоразводного процесса. В случае необходимости отца обвинят в том, что он был несправедлив и жесток по отношению к жене, разрушил ее здоровье, и потому пришлось пригласить доктора Паркердейла. Мачеха всячески поощряет готовность доктора дать нужные показания.
  Единственное, что может сделать сейчас отец, — это полностью стушеваться и выжидать. И значит, пока во всем ей потакать… Послушайте, Дональд, — внезапно спросила она, — вы что, допрашиваете меня или я сама валяю дурака и слишком откровенничаю?
  Я вновь почувствовал себя скверно, еще хуже прежнего. Альта замолчала.
  Кто-то позвал ее к телефону, и ей, видимо, не понравился разговор. Я мог судить об этом по выражению ее лица. Закончив разговор, она позвонила сама и отменила какое-то свидание. Я вышел и уселся на веранде. Спустя некоторое время Альта тоже пришла туда и, встав передо мной, с презрением глядела на меня. Я кожей ощущал это, хотя было слишком темно, чтобы видеть ее глаза.
  — Так вот оно, значит, что… — произнесла она тихо, чеканя каждый слог.
  — Что вы хотите сказать?
  — Не считайте меня дурочкой, вы… тренер. Вам не пришло в голову, что я сумею записать номер машины, которая заезжает за вами каждый день, и справиться о ней в отделе регистрации. Машина принадлежит агентству «Б. Кул. Конфиденциальные расследования», не так ли? Ваше подлинное имя, вероятно, Кул?
  — Нет, — возразил я. — Меня зовут Дональд Лэм.
  — Так вот, в следующий раз, когда мой отец под видом тренера захочет нанять детектива, скажите ему, чтобы он нанял более умелого.
  Она убежала.
  В подвале находился спаренный телефонный аппарат. Я спустился туда и позвонил Берте Кул.
  — Все в порядке, — доложил я. — Ты провалила дело.
  — Что ты мелешь? Как это провалила?
  — Альта заинтересовалась, кто ежедневно приезжает за мной, спряталась за углом, записала номер машины и проверила ее принадлежность. Как тебе известно, машина зарегистрирована по нашему адресу и на имя нашего агентства.
  Я услышал тяжелое дыхание Берты.
  — Сто долларов в день выброшены в окно и только ради того, чтобы ты могла прибрать к рукам деньги, отпущенные на такси.
  — Милый! — взмолилась она. — Ты должен найти какой-нибудь выход. Ты вполне способен это сделать, если пораскинешь мозгами. Ведь Берта и держит тебя для того, чтобы ты за нее думал.
  — Убирайся к дьяволу! — отчеканил я.
  — Умоляю тебя, Дональд! Мы не можем позволить себе потерять эти деньги.
  — Ты уже потеряла их.
  — Неужели ничего нельзя сделать?
  — Не знаю. Выводи машину, припаркуйся на том месте, где ты обычно встречала меня, и жди.
  Глава 4
  Альта вышла из дома примерно без четверти десять.
  Пока дворецкий открывал для нее двери гаража, я пулей выскочил на улицу и понесся вниз. Если я в чем-то и силен, — это спринт.
  Берта Кул ждала меня в машине. Я сел радом с ней и приказал:
  — Включи мотор, пусть он работает. Когда мимо промчится двенадцатицилиндровый автомобиль, дай полный газ. Поедешь с выключенными фарами.
  — Тогда веди лучше ты, Дональд.
  — Нет времени пересаживаться. Поехали.
  Берта включила зажигание и отъехала от тротуара. Тотчас же мимо нас промелькнула, как огненная вспышка, машина Альты Эшбьюри.
  — Вперед! — скомандовал я. — Гони во всю прыть!
  Берта ощупью искала выключатель. Я ударил ее по руке, схватился за кнопку выключателя и выдернул ее совсем. Мы двигались наугад. Берта нервничала, машина дергалась, ради предосторожности я положил руку на руль, слегка поворачивая его. Наконец Альта тоже подъехала к перекрестку. Как раз зажегся красный свет. У нас появился шанс догнать Альту и пристроиться позади нее.
  Берта перевела дух. Я пересел на место водителя.
  Вспыхнул зеленый свет. Альта рванулась вперед так резко, словно ей угрожали пистолетом. Следом прогромыхали мы. Кто-то закричал, требуя включить фары, но я продолжал ехать вслепую, надеясь влиться в поток транспорта. Вскоре нам это удалось. Я включил фары и стал маневрировать, стараясь держаться слева от цели и позади нее.
  Берта все еще извинялась, голос ее дрожал:
  — Мне бы послушаться тебя, дорогой. Ты ведь всегда бываешь прав. О, почему ты не заставил меня слушаться!
  Я был поглощен своим делом водителя и ничего не ответил.
  Но Берта продолжала гнуть свою линию:
  — Дональд, ты вряд ли когда-нибудь поймешь меня.
  Много лет мне приходилось биться за существование.
  Считала каждый никель. Бывали времена, когда я позволяла себе тратить лишь пятнадцать центов в день на еду.
  Знаешь ли, Дональд, что для меня тяжелее, невыносимее всего? Тратить деньги. — Когда я начала немного зарабатывать и кое-что откладывать, я снимала с банковского счета сто долларов в месяц и прикидывала, что на них куплю.
  Но к концу месяца у меня все равно оставалось семьдесят или восемьдесят долларов. Я просто не могла заставить себя их потратить! Если годами живешь трудно, тяжело, в нужде, и деньги слишком много значат для тебя, что-то происходит с твоей психикой. И этого нельзя преодолеть.
  — Я преодолел, — возразил я.
  — Я знаю, дорогой, но ты молод и умен. У Берты нет ни того, ни другого. Ее дело — оставаться на своем месте и «подавать мячи», и, я тебе скажу, успех всегда дается мне нелегко. В тебе есть то, чего во мне никогда не было, Дональд. Ты гибкий. Надавишь на тебя, ты согнешься, но потом распрямишься снова. Положи какой-нибудь груз на меня, я его сброшу. Но если сумею справиться с ним, я не согнусь — я сломаюсь.
  — Ладно, — сказал я. — Забудь.
  — Куда она направляется, дорогой?
  — Не знаю.
  — Что она намерена делать?
  — Не знаю и этого. Нас прогнали с позором, лишили ста долларов в день. Нам нечего делать. У нас теперь по крайней мере развязаны руки.
  — Дональд, ты меня раньше никогда не подводил.
  Ты всегда придумывал какой-нибудь фокус, который нас выручал.
  — Помолчи, — огрызнулся я. — Я пытаюсь делать это сейчас.
  Это было нелегкое занятие — следовать за Альтой в потоке транспорта. Все, что требовалось ей, — это плавно нажимать на педаль газа, и машина легко преодолевала открытое пространство, которое тотчас замыкалось за ней. Мне же приходилось, не отрывая ноги от педали, сохранять дистанцию, не упуская Альту из виду, и при этом постоянно маневрировать.
  Альта заехала на стоянку. Я не осмелился сделать то же самое. Единственное пригодное для парковки место находилось перед пожарным гидрантом.
  — Припаркуемся здесь, — сказал я Берте. — Если нас зацапают, — не удержался я от колкости, — предъявишь счет Эшбьюри: пусть оплатит расходы на такси. А теперь ступай вниз к Седьмой улице, я пойду к Восьмой.
  Когда Альта покинет стоянку, она неминуемо повернет либо туда, либо сюда. Если она пойдет по направлению ко мне, не пытайся ее преследовать. Если направится в твою сторону — я не пойду за ней. Тот, кто останется без дела, возвращается к машине и ждет.
  — Хорошо, дорогой. — Берта была кротка, как овечка.
  Вылезать из машины — для Берты всегда тяжелый труд. Она и тут извивалась и корчилась, выталкиваясь из машины. Я не стал помогать ей. Открыл дверцу, вылез сам и быстро пошел по улице.
  Берта не отошла от машины и двадцати ярдов, как появилась Альта и направилась в мою сторону. Я нырнул в первый же дверной проем и затаился там. Альта, по-видимому, предполагала, что за ней могут следить.
  Она часто оглядывалась, но завернув за угол, решила, очевидно, что путь свободен. Я осторожно пошел следом. Посреди квартала находился дешевый отель, она юркнула туда. Я выждал, пока она пройдет через вестибюль, затем тоже вошел в отель и приблизился к табачному киоску. Я наблюдал за табло над лифтом, когда высвечивало этажи. Лифт остановился на четвертом.
  Девушка за прилавком была блондинкой с жесткими вьющимися волосами. По цвету и фактуре они напомнили мне случайно виденный у одного коммивояжера кусок пеньковой веревки — ею пользовался палач в Сан-Квентине2. Светлобровая, с большими зелеными глазами, она старалась сохранять невинный облик девственницы начала века. Губки бантиком, бровки подняты, длинные ресницы скромно опущены — ни дать ни взять котенок, отважившийся вылезти из тесной кладовки в гостиную.
  — Послушай, сестренка, — обратился я к ней. — Я торговый агент. У меня с собой список товаров, которые я могу предложить «Этли эмьюзмент корпорейшн». Но прежде мне нужно получить одну информацию. Здесь, в этом отеле, проживает игрок, который должен мне эту информацию предоставить, но я не знаю его по имени.
  Отозвалась она голосом, резким и хриплым, как у политика после выборов:
  — Мне-то что до этого?
  Я вытащил из кармана десять долларов — из денег на экстренные расходы.
  — Это девушке, которая знает ответы на все вопросы, — объявил я.
  Она скромно опустила глаза. Рука с алыми ногтями скользнула по прилавку к банкноту. Я прикрыл его ладонью.
  — Но ответ должен быть правильным.
  Она наклонилась ко мне:
  — Том Хайленд, вот кто вам нужен.
  — В каком номере он живет?
  — Двадцатый, на седьмом этаже, — не очень уверенно сказала она.
  — Повтори еще разок.
  Она надулась, задрав нос и подбородок.
  — Ну, что ж, в таком случае… — протянул я, свертывая банкнот и пряча его в карман. Она взглянула на лифт и вновь склонилась ко мне, прошептав:
  — Джед Рингоулд, четвертый этаж, номер девятнадцать. Только ради Бога, никому ни слова о том, что я вам сказала. И не вламывайтесь к нему без стука. Его красотка только что поднялась наверх.
  Я отдал ей десятку.
  Портье пристально смотрел на меня, поэтому я еще немного покружил вокруг киоска.
  — Что с ним такое? — поинтересовался я.
  — Ревность, — ответила она с гримаской.
  Я постучал по прилавку рукой в перчатке.
  — О’кей, — сказал я, — дайте мне парочку пачек вот этих.
  Взяв сигареты, я приблизился к конторке портье.
  — Покер вконец измотал меня. Хочу улизнуть на пару часиков и поспать, а затем вернуться к игре. У вас есть что-нибудь подходящее, скажем, на четвертом этаже?
  — Семьдесят первый номер.
  — Где он находится?
  — Угловой.
  — Не подойдет.
  — Двадцатый?
  — Братец, я немного суеверен в отношении чисел, — сказал я. — Четвертый этаж, двадцатый номер — звучит неплохо, только это четное число. Не свободны ли семнадцатый, девятнадцатый или двадцать первый?
  — Могу предложить двадцать первый.
  — Сколько?
  — Три доллара.
  — С ванной?
  — Конечно.
  Я вынул и положил на конторку три доллара. Он нажал кнопку звонка и позвал:
  — Бой!
  Из лифта вышел мальчик. Портье вручил ему ключ и обратился ко мне:
  — Вам следует зарегистрироваться, мистер… э?..
  — Смит, — представился я. — Джон Смит. Запишите. Я иду спать.
  Мальчик, заметив, что я без багажа, посмотрел на меня искоса. Я протянул ему двадцать пять центов:
  — Возьми, паренек, и улыбнись.
  Он обнажил зубы, нажал на кнопку лифта и поднял меня на четвертый этаж.
  — Работаешь всю ночь? — поинтересовался я.
  — Нет. До одиннадцати.
  — А как же лифт?
  — Переходит на автоматику.
  — Послушай, сынок, — вновь обратился я к нему, — я не хочу, чтобы меня беспокоили. Я долго просидел за картами и очень устал.
  — Повесьте табличку на дверь, и никто вас не побеспокоит.
  — Есть в отеле игроки? — осведомился я.
  — Нет, но если вы хотите хорошенькую…
  — Нет, — сказал я.
  Вероятно, он решил, что я еще передумаю, и потому несколько помедлил, вытаскивая картонку с надписью:
  «Прошу не беспокоить». Затем опустил тяжелые шторы и включил свет в ванной.
  Избавившись наконец от него, я повесил картон на наружную ручку двери, запер дверь и закрыл ее на задвижку, везде выключил свет. Потом подошел к внутренней двери, ведущей в девятнадцатый номер, и, встав на колени, принялся за работу. На руках у меня были легкие перчатки.
  Самое подходящее место, для того чтобы просверлить отверстие в двери комнаты отеля, — это обычно верхний угол нижней филенки. Дверь здесь тоньше, и маленькая дырочка не привлекает к себе внимания. Нож, имеющий в комплекте серповидное лезвие, может в случае нужды использоваться как сверло.
  Вооруженный таким ножом, я сверлил дверь, чувствуя себя грязным соглядатаем. Но человек вынужден чем-то зарабатывать себе на хлеб, тем более когда он зависит от Берты Кул. Угрызения совести не помешали мне быстро просверлить дырочку и прильнуть к ней глазами.
  Альта сидела на кушетке и плакала. В большом кресле напротив нее курил мужчина. Слезы девушки, казалось, ничуть не трогали его. Я почти не видел мужчину.
  Виднелись только его ноги до бедер и иногда — попадавшая в поле зрения рука, двигавшаяся с зажатой в ней сигаретой вверх и вниз и ложившаяся на подлокотник.
  Наконец Альта перестала плакать. Я видел движение ее губ, но не слышал слов. Девушка не казалась рассерженной или возмущенной, скорее подавленной.
  Мужчина, по-видимому, тоже ненадолго включился в разговор. Затем дернулась рука с зажатой в ней сигаретой. Секундой позже появилась другая рука, державшая конверт. Мужчина протянул его Альте. Та взяла конверт, даже не глянув, что находится в нем. Альта, похоже, очень спешила. Она открыла сумочку, вытащила оттуда продолговатую тоновую бумагу и отдала мужчине, опустившему ее в карман пиджака.
  Альта поспешно встала, попрощалась и затем исчезла из моего поля зрения.
  Мужчина, как видно, старался побыстрее выпроводить гостью. Он поднялся, быстро пересек комнату. Дверь отворилась и захлопнулась. Она была расположена прямо напротив лифта. Я услышал дребезжание поднимающегося лифта, звук отворяющейся и закрывающейся двери.
  Мужчина вернулся к себе в комнату.
  Я поднялся с колен, отряхнул брюки и внезапно заметил, что дверь между номерами не заперта на задвижку. Медленно и беззвучно я стал поворачивать ручку дверного замка. Повернув ее до отказа, слегка нажал на дверь и несильно ее толкнул. Дверь чуть-чуть подалась.
  Следовательно, все это время она не была заперта. Это уже кое-что значило. Сначала я решил распахнуть ее и войти в соседний номер, но потом передумал. Я притворил дверь, тихонько повернув ручку так, чтобы не щелкнул замок, и запер ее на задвижку с моей стороны.
  Это был скверный отель с потертыми коврами и выцветшими кружевными занавесками. Прореха в белом покрывале на постели была заштопана. Дверь между номерами была плохо подогнана и плохо закреплена. Пока я разглядывал ее, ручка медленно повернулась. Кто-то пытался открыть дверь, но не повторил попытку.
  Я вышел в коридор, сунул ключ от двери в карман и постучал в девятнадцатый номер.
  Я услышал скрип стула, шаги.
  — Кто там? — спросил мужской голос.
  — Лэм, — ответил я.
  — Я вас не знаю.
  — Послание от шефа.
  Он открыл дверь и с порога уставился на меня.
  Это был крупный, на вид добродушный парень, уверенный в своей физической силе. Густые брови срослись на переносице. Глаза глубокой охряной окраски казались почти черными. Чтобы смотреть ему в лицо, мне приходилось слегка задирать голову.
  — Кто вы такой, черт возьми? — спросил он.
  — Скажу, когда войду.
  Он пропустил меня в комнату.
  — Садитесь, — пригласил он, устроившись в кресле, где сидел во время свидания с Альтой. Он положил ноги на стул, собрался закурить и полюбопытствовал:
  — Как, вы сказали, ваше имя?
  — Дональд Лэм.
  — Мне это ни о чем не говорит.
  — Конечно, мы ведь никогда не встречались, — согласился я.
  — Об этом можете не говорить. У меня прекрасная память на лица. Вы сказали, у вас поручение ко мне?
  — Да.
  — От шефа?
  — Да.
  — Кого вы имеете в виду?
  — Шефа полиции.
  В этот момент он зажигал сигарету, и спичка дрогнула. Он не смотрел на меня, пока не сделал глубокой затяжки, затем его охряные глаза повернулись в мою сторону.
  — Выкладывай.
  — Послание касается состояния вашего здоровья.
  — У меня прекрасное здоровье. И таким останется.
  Ну, черт возьми, что за поручение?
  — Не получайте денег по чеку.
  — По какому еще чеку?
  — Тому, который вам только что вручили.
  — Вы чертовски нахальны.
  — Дружище, — сказал я, — вы уже получили по чекам наличными двадцать тысяч долларов через посредство «Этли эмьюзмент корпорейшн». Двадцать кусков — это многовато. Сейчас в правом кармане у вас еще один чек. Как только вы отдадите его мне, я уберусь отсюда.
  Он впился в меня глазами так пристально, словно я был редкостной тропической рыбкой, плавающей в аквариуме.
  — Любопытно, — сказал он. — Да кто вы такой, черт побери?
  — Я уже говорил вам, кто я такой и чего хочу. Итак, что вы намерены предпринять?
  — Я намерен через десять секунд вышвырнуть вас отсюда.
  Он вскочил с кресла и распахнул дверь.
  — Вон!
  Я тоже поднялся и выбрал место, где мог бы использовать красивый прием — выбросить правую руку вверх, изогнуться и перебросить его через свою голову.
  Он подкрадывался ко мне очень осторожно.
  Я выжидал, двигая правой рукой.
  Однако то, что произошло затем, нисколько не походило на мои упражнения с Хашитой. Он рванулся и приблизился ко мне сбоку. Одна рука схватила меня за воротник пиджака, вторая — за бедро. Я пытался сопротивляться, но с таким же успехом мог бы стараться сдвинуть с рельсов тяжело груженный состав. Я вылетел из комнаты так стремительно, что у меня засвистело в ушах. Я выбросил вперед руку, чтобы смягчить удар тела о противоположную стену коридора, но вместо этого ухватился за край почтового ящика, находившегося возле лифта. Мой противник настиг меня здесь, оторвал от ящика, развернул и дал мне пинка левой ногой.
  Я узнал теперь, как чувствует себя футбольный мяч после хорошего удара по нему.
  Удар был так силен, что я по инерции пролетел футов двадцать, прежде чем растянулся на животе и услышал, как Рингоулд вернулся к себе и запер дверь. Я захромал по коридору, завернул за угол в поисках лестницы и, не найдя ее, побрел назад.
  До поворота оставалось еще футов двадцать, когда прогремели три выстрела. Секунду или две спустя кто-то пробежал в другой конец коридора.
  Я заковылял быстрее. Прямоугольный луч света падал на распахнутые настежь двери девятнадцатого номера. Я, взглянул на часы — одиннадцать шестнадцать.
  Мальчик-лифтер уже закончил дежурство и ушел, включив автоматику.
  Я нажал кнопку и, как только лифт начал подниматься, на цыпочках вошел в номер.
  Тело Рингоулда было распростерто у порога ванной комнаты. Голова откинута назад, руки изогнуты под каким-то невообразимым углом. Одно колено — в ванной, левая рука протянута к двери моего номера.
  В правом кармане пиджака я нащупал плотный, продолговатый лист бумаги. Рассматривать его было некогда. Я вынул лист, засунул в карман и направился к выходу. В прихожей горел свет. Я выключил его и постоял, осторожно выглядывая в коридор. Женщина средних лет с мелкими кудряшками на голове выглянула из своего номера.
  — Вы слышали, кажется, кто-то стрелял? — окликнул я ее.
  — Да, — отозвалась она.
  Я ткнул пальцем в двадцать первый номер:
  — Думаю, это там. Пойду посмотрю.
  Женщина продолжала стоять в дверях. Я обошел лифт и прокричал оттуда:
  — Здесь висит табличка с просьбой не тревожить.
  Полагаю, лучше спуститься вниз, к портье.
  Лифт ждал меня. Я спустился на второй этаж, вылез и затаился. Прошло не меньше минуты, прежде чем я услышал, как кабина лифта спускается на первый этаж, а затем, раскачиваясь и кряхтя, возвращается наверх. Табло показало, что лифт остановился на четвертом. Я спустился в вестибюль. Портье отсутствовал. Девушка-блондинка в табачном киоске рассматривала журнал мод. Ее челюсти двигались в медленном ритме жующего резинку человека. Она оторвалась было от своего занятия, рассеянно взглянула на меня и вернулась к журналу.
  Когда я очутился на улице, я наконец вытащил бумагу из кармана и рассмотрел ее. Это был подписанный Альтой Эшбьюри чек на предъявителя на десять тысяч долларов.
  Положив чек в карман, я отправился туда, где Берта поставила свою машину. Там никого не было. Я подождал немного, но так и не обнаружил никаких признаков присутствия Берты. Я прошел три квартала, подхватил такси, назвал адрес железнодорожного вокзала.
  Добравшись туда, бросил ключ от номера в отеле в почтовый ящик, взял другое такси, назвав на этот раз адрес шикарного номера отеля в трех кварталах от дома Эшбьюри. Расплатившись с водителем, я побрел к дому.
  Дворецкий был еще на ногах. Он впустил меня, хотя Эшбьюри дал мне ключ от входной двери.
  — Мисс Эшбьюри вернулась?
  — Да, сэр. Она пришла минут десять назад.
  — Передайте ей, что я жду ее на веранде. У меня важное дело.
  Альта появилась минут через пять.
  — Нам не о чем говорить, — объявила она, вздернув подбородок. — И никакие объяснения неуместны.
  — Все же присядьте, — пригласил я.
  Она поколебалась, но села.
  — Я намерен предупредить вас кое о чем, — сказал я, — и хочу, чтобы вы хорошенько запомнили мои слова. Мой совет понадобится вам завтра. К вечеру вы устали и занервничали, поэтому отменили назначенное свидание. Отправились в кино, но не дождавшись конца фильма, вернулись домой. Понятно?
  — Я пришла сюда, — волнуясь, заговорила Альта, — чтобы покончить со всем этим. Я ненавижу шпионаж и всех тех, кто сует нос в чужие дела. Вероятно, моя мачеха наняла вас, чтобы выведать мои чувства по отношению к ней. Что ж, она их узнает. Я могла бы сказать ей об этом прямо в лицо, но поскольку здесь замешаны вы…
  — Спуститесь на землю, — устало сказал я. — Я действительно детектив. Но меня наняли для того, чтобы защищать вас.
  — Защищать меня?
  — Да.
  — Я не нуждаюсь в защите.
  — Вам только это кажется. Запомните же, что я вам сказал. Вы устали и нервничали. Вы отменили встречу.
  Вы отправились в кино, но ушли оттуда раньше, чем закончилась картина. Вы нигде больше не были.
  Она недоуменно уставилась на меня.
  Я вынул из кармана чек.
  — Вы, вероятно, не заботитесь о том, чтобы хранить квитанции при таких мизерных выплатах, как десять тысяч долларов, не так ли?
  Ее лицо побелело. Она не отрывала глаз от чека. Я достал спичку, поджег уголок чека, удерживая его за другой угол, пока пламя не обожгло мне пальцы. Пепел я бросил в пепельницу и растер в порошок.
  — Доброй ночи. — Я направился к лестнице.
  Она молчала, пока я не вышел за дверь.
  — Дональд! — крикнула она. Это был вопль отчаяния.
  Я не обернулся, притворил за собой дверь и отправился спать. Я не хотел говорить Альте об убийстве. Она все равно узнает об этом из газет или когда полицейские пристанут к ней с расспросами. Если кто-нибудь в отеле узнал Альту и копы возьмутся за нее как следует, ей придется так или иначе выражать удивление, горе, облегчение или любые другие подходящие к данной ситуации чувства.
  Я же был полностью опустошен и отчаянно нуждался в отдыхе.
  Глава 5
  В три часа ночи взвыли полицейские сирены. Я встал и начал было одеваться, чтобы быть под рукой, когда начнут разворачиваться события. Но, вспомнив о своем положении в доме, снова улегся.
  Однако копы охотились вовсе не за Альтой. Они гремели у входной двери, пока не поднялся Генри Эшбьюри. Оказалось, им нужен Роберт Тиндл. Я натянул поверх пижамы брюки, накинул пиджак и на цыпочках выскользнул на площадку лестницы сразу же вслед за тем, как Тиндл спустился вниз, в библиотеку. Копы не старались приглушать свои голоса и не тянули резину.
  Они хотели знать, был ли знаком Тиндл с человеком по имени Джед Рингоулд.
  — Ну, конечно, — сказал Тиндл. — Он работает в нашей компании.
  — Вам известно его местонахождение?
  — Нет. Адрес есть в нашем офисе. А почему вы спрашиваете? Что он натворил?
  — Он ничего не натворил, — угрюмо отозвался полицейский. — Когда вы видели его в последний раз?
  — Я не видел его уже три или четыре дня.
  — Чем он у вас занимается?
  — Он торгует недвижимостью. Он, собственно, своего рода разведчик. Собирает различные сведения, составляет проспекты, устанавливает местонахождение и границы участков.
  — А какая недвижимость?
  — Участки для ведения горных работ.
  — Какая компания?
  — «Фоклоузд фармз андерайтез компани».
  — Что это за компания?
  — Для более подробной информации, — заявил Тиндл, — я должен… — он замялся, будто внезапно что-то вспомнив, — связаться с нашим юридическим отделом. Наш поверенный — Лейтон Крумвезер, его офис находится в «Фиделити-Билдинг».
  — А почему вы сами не можете ответить на этот вопрос?
  — С ним связаны разные юридические тонкости, и при моем статусе одного из руководителей корпорации я невольно могу втянуть ее в какую-нибудь судебную тяжбу. — Тон Роберта стал более дружеским, и он добавил: — Если вы сообщите мне, что, собственно, — вам угодно, я предоставлю дополнительные сведения. Адвокат не раз предупреждал меня о том, чтобы я не говорил лишнего.
  Ведь мои слова могут обернуться против корпорации.
  Есть масса технических, юридических деталей, которые…
  — Хватит! — прервал его коп. — Рингоулд убит. Вам что-нибудь известно об этом?
  — Убит!
  — Да.
  — Боже мой, кто же убийца?
  — Мы пока не знаем.
  — Когда его убили?
  — Вчера вечером, около одиннадцати часов.
  — Ужасный удар для меня. Я не был с ним знаком близко, но ведь мы вместе работали. Паркер Стоулд и я говорили о нем совсем недавно — должно быть, как раз в то время, когда случилось убийство.
  — Кто такой Паркер Стоулд?
  — Один из моих помощников.
  — Где вы находились, когда происходил этот разговор?
  — У себя в офисе. Стоулд и я болтали, составляли планы по продаже недвижимости.
  — Ол-райт, были у Рингоулда враги?
  — Я не в курсе дела. Моя работа касается экономической политики корпорации. Персоналом управляет мистер Бернард Картер.
  Копы задали еще несколько вопросов и уехали.
  Я заметил, как Альта на цыпочках вышла из своей комнаты. Я мягко втолкнул ее обратно.
  — Все в порядке, — сказал я. — Идите спать. Они хотели видеть Боба.
  — Зачем?
  — Кажется, Рингоулд работал на Боба.
  — Но зачем им понадобился Боб?
  Я счел момент подходящим.
  — Рингоулда убили.
  Она стояла, словно окаменев, безмолвная и почти бездыханная, губы ее побелели.
  — Вы! — наконец произнесла она. — Боже, Боже, Дональд, только не вы! Вы не…
  Я покачал головой.
  — Но вы должны были. В противном случае вы бы не смогли раздобыть…
  — Замолчите! — оборвал я.
  Она приблизилась ко мне, точно во сне. Холодные пальцы коснулись моей ладони.
  — Кем, вы думаете, он был для меня?
  — Я ничего не думаю.
  — Но почему вы, почему вы…
  — Послушайте, глупышка, — сказал я, — я сделал все возможное, чтобы выгородить вас. Понятно? Подумайте, как обстояли бы дела, найди они у Рингоулда ваш чек.
  Я видел, что она напряженно размышляет.
  — Идите спать, — повторил я. — Впрочем… подождите минутку. Спуститесь вниз. Спросите, что случилось, из-за чего весь этот шум. Вам объяснят. Все в доме взволнованы, обсуждают происшествие. Никто не заметит выражения вашего лица, не запомнит ваших слов и вообще вашей реакции. Утром к вам будут более внимательны. Кто-нибудь из домашних знает, что вы были знакомы с Рингоулдом?
  — Никто.
  — Вы и раньше встречались с ним?
  — Нет.
  — Если вас спросят об этом, обойдите вопрос. Ясно?
  Но не лгите — пока еще не требуется.
  — Но как же мне не ответить, если меня спросят?
  — По-прежнему задавайте вопросы сами. Это лучший способ уйти от ответа. Спросите мачеху, зачем им потребовался Тиндл в такое позднее время, ночью… Спрашивайте всех о чем угодно, но не суйте голову в петлю.
  Поняли?
  Она кивнула.
  Я подтолкнул Альту к лестнице.
  — Ну, ступайте вниз и не обмолвитесь случайно, что только что разговаривали со мной. Я иду спать.
  Я вновь лег в постель, но не смог уснуть. Я слышал голоса внизу, под лестницей, тихие шаги по ступеням.
  Кто-то прошел по коридору к моей комнате, задержался там и прислушался. Мрак уже рассеивался, так что я мог различать предметы. Дверь была не заперта. Я ждал, что она отворится. Этого не случилось.
  Рассвело, и тут я внезапно почувствовал страшную сонливость. Хотелось отдохнуть, расслабиться, сбросить напряжение. Заледеневшие от долгого стояния в коридоре ноги наконец согрелись. Я задремал. В ту же, как мне показалось, секунду постучался дворецкий. Было время давать уроки Генри Эшбьюри.
  Внизу, в спортзале, Эшбьюри даже не стал снимать свой тяжелый шерстяной халат.
  — Слышали о ночном происшествии?
  — Каком?
  — Один из людей, работавших в компании Роберта, погиб.
  — Автокатастрофа или что-нибудь в этом роде?
  — В этом роде, — промычал он и спустя мгновение пояснил: — Три выстрела из револьвера тридцать восьмого калибра.
  Я пристально посмотрел на него:
  — А где был в это время Роберт?
  Он не отвел глаз.
  — А где были вы?
  — Работал.
  — Над чем?
  — Занимался порученным мне делом.
  Он вытянул из кармана халата сигару, откусил кончик, закурил.
  — Раздобыли что-нибудь интересное?
  — Еще не знаю.
  — А что вы вообще думаете по поводу нашего дела?
  — Думаю, что понемногу продвигаюсь.
  — Нашли того, кто шантажировал мою дочь?
  — Я не уверен, что ее шантажировали.
  — Без серьезной причины она не стала бы разбрасывать чеки, как конфетти.
  — Да, конечно.
  — Я хочу, чтобы вы сумели прекратить это.
  — Думаю, что сумею.
  — Вам понадобилось порядочно времени, чтобы наметить какие-то успехи, — заметил он. — Учтите: я плачу за результаты.
  Наступившее молчание сделало эту фразу особенно весомой. Выдержав паузу, я парировал его реплику:
  — Все дела фирмы ведет Берта Кул.
  Эшбьюри расхохотался:
  — Я бы сказал, Дональд, что вы маловаты в росте, но велики в сообразительности. Я никогда не встречал ни одного высокого парня, который превосходил бы вас в находчивости.
  Он не спросил, что именно позволяет мне говорить о своих успехах. Я тоже не тревожил его никакими расспросами. Как обычно, я поднялся к себе, принял ванну и спустился к завтраку.
  Миссис Эшбьюри, по-видимому, пребывала в ужасном волнении. Горничные поминутно влетали в ее комнату и тут же выпархивали обратно. Вызвали врача.
  Эшбьюри объяснил, что его жена провела ужасную ночь. Роберт Тиндл выглядел так, словно он побывал в машине для отжимки белья. Сам Генри Эшбьюри помалкивал. Я наблюдал за ним украдкой и решил, что сильные мира сего — те, кто имеет деньги и умножает их, — проведут кого угодно и всегда будут владеть ситуацией.
  После завтрака Эшбьюри как ни в чем не бывало отправился к себе в контору. Тиндл уехал вместе с ним, в его машине. Я выждал некоторое время, затем вызвал такси и велел подъехать к «Фиделити-Билдинг». Это был адрес юрисконсульта, который назвал полиции Тиндл.
  Юридическая контора Лейтона Крумвезера помещалась на двадцать девятом этаже. Секретарша попыталась выведать у меня кое-что обо мне и о причине визита.
  Я сообщил ей, что хочу вручить мистеру Крумвезеру энную сумму денег. Меня быстро впустили.
  Крумвезер оказался костлявым субъектом с вытянутым Лицом и тонким, загибающимся книзу носом, куда все время соскальзывали его очки. Щеки запали, и общая картина — крупнокостное сложение при явном недостатке плоти — дополнялась глубоким разрезом тонкого рта.
  — Ваше имя? — холодно осведомился он.
  — Лэм.
  — Вы сказали, что у вас есть для меня деньги.
  — Да.
  — Где они?
  — Я их еще не получил.
  Две глубокие морщины, обозначившиеся посреди лба, еще больше подчеркнули удлиненность носа.
  — Кто платит? — спросил он.
  — Простаки, — ответил я.
  Крумвезер внимательно оглядел меня. Его маленькие черные глазки не гармонировали с крупными чертами лица.
  — Расскажите мне об этом.
  — Я — учредитель корпорации, — представился я.
  — Вы не похожи на учредителя.
  — Именно поэтому дела мне особенно удаются.
  Он кашлянул, я увидел длинные желтоватые зубы. Он явно забавлялся нашей беседой.
  — Продолжайте.
  — Нефтяные месторождения, — сообщил я.
  — Что они собой представляют?
  — Перспективные земли, которые прямо-таки истекают нефтью.
  — Он одобрительно кивнул.
  — Я пока еще никому не проболтался о них.
  — И когда вы намерены «проболтаться»?
  — Когда получу деньги за информацию.
  Он снова оглядел меня.
  — Вам должно быть известно, что в этом штате вы не можете продать недвижимость без разрешения соответствующей комиссии или корпораций.
  — А для чего, вы думаете, я пришел сюда?
  Он снова кашлянул и принялся раскачиваться на своем скрипучем вращающемся стуле.
  — А вы наглец, Лэм.
  — Правильнее назвать меня шутником.
  — Любите пошутить, а?
  — Нет, обычно я серьезен.
  Он наклонился, положил локти на стол, переплел длинные худые пальцы и захрустел костяшками. Вероятно, он делал это механически.
  — Так что же вам, собственно, нужно?
  — Я хочу обойти «Блу скай экт» и продать акции без разрешения представителей корпораций.
  — Невозможно. Легальных способов обойти закон не существует.
  — Вы ведь, кажется, поверенный «Фоклоузд фармз андерайтез компани»?
  Он разглядывал меня так, словно изучал под микроскопом.
  — Продолжайте.
  — Это все.
  Он расплел пальцы, забарабанил ими о край стола.
  — Каков ваш план действий?
  — Я собираюсь найти хорошего агента по продаже недвижимости и вызвать общественный интерес к добыче нефтяных богатств в этом штате.
  — Но вы сами не владеете недвижимостью?
  — Нет.
  — Тогда, даже если бы я сумел обойти закон, я бы не смог уберечь вас от тюрьмы. А туда вы, не имея солидных гарантий, неминуемо попадете по обвинению в обмане населения штата.
  — О себе я позабочусь сам.
  — Каким образом?
  — Это мое дело. Ваше — обойти закон и состряпать нужную мне бумагу.
  — Но вы обязательно должны владеть собственной землей.
  — У меня есть участок земли, арендуемый для горных работ.
  — И все же я не веду подобного рода дел.
  — Знаю.
  — В какой срок вы сумели бы уложиться, чтобы подготовить все необходимое?
  — В пределах месяца.
  Он сбросил маску. В глазах проглянули азарт и алчность.
  — Мой гонорар — десять процентов выручки.
  Я сделал вид, что раздумываю.
  — Семь с половиной.
  — Не смешите меня. Десять!
  — Ол-райт.
  — Ваше имя?
  — Дональд.
  Он нажал кнопку, в комнату впорхнула секретарша, держа наготове блокнот.
  — Заготовьте для мистера Дональда Лэма письмо следующего содержания, — распорядился Крумвезер. — «Дорогой сэр! В связи с вашим предложением реорганизовать корпорацию, которая лишилась права на существование в штате Калифорния, вам необходимо назвать мне имя корпорации и цель, для которой ее следует возродить. Мой гонорар составит пятьдесят долларов плюс покрытие издержек на необходимые в деле расходы». Это все, мисс Сайке.
  Секретарша исчезла.
  — Полагаю, вы знаете, как это делается, — пробурчал Крумвезер.
  — Точно так же, как вы проворачиваете дела «Фоклоузд фармз андерайтез компани»?
  — Не будем говорить о других моих клиентах.
  — Ол-райт. Тогда о чем еще вы хотите поговорить?
  — Вы берете на себя ответственность за весь предстоящий риск. На основе наших с вами бесед я подготавливаю соответствующие деловые письма, которые вы подписываете. У меня есть данные о старых корпорациях, которые в штате Калифорния утратили все свои права из-за неуплаты налогов. Я внимательно слежу за ними, контролирую их. Естественно, для реорганизации вам понадобится такая из них, которая не замешана в грязных делах, не имеет серьезных претензий со стороны закона, но растратила свой капитал или большую его часть.
  — Какое все это имеет отношение к нашим проблемам?
  — Разве вам непонятно? — удивился мой собеседник. — Закон запрещает корпорациям продавать ценные бумаги, не имея на то соответствующего разрешения. Но если казна пуста, корпорация становится частной собственностью — такой же, как и все другие владения.
  — Ну и что?
  — Власти штата заставляют корпорации платить налоги. Если их не платят, все права корпораций аннулируются, и они не могут более вести дела, но у них есть возможность продолжать свою деятельность в случае ликвидации задолженности и уплаты штрафа.
  — Ловко, — заметил я.
  Он самодовольно усмехнулся — усмешкой старой, опытной лисы.
  — Видите ли, — объяснил он, — эти корпорации — мертвая оболочка прежнего бизнеса. Мы приобретаем лицензию, платим налоги и возрождаем корпорацию.
  Мы, так сказать, покупаем невыплаченные долги, растраченный капитал. Обычно нам приходится платить мизерные суммы. Конечно, лишь немногие корпорации отвечают нашим требованиям. Но я знаю корпорации, как никто другой. Я проделаю для вас предварительную работу — наведу справки.
  — Тогда для чего в письме, которое вы только что продиктовали, вы обязали меня назвать корпорацию?
  — Чтобы обезопасить себя. Вы сами указываете в письме наименование корпорации. Я же действую просто как ваш атторни3, следуя вашим пожеланиям. Я должен оставаться незапятнанным — при любых ситуациях. Ясно, мистер Лэм?
  — Когда вы назовете мне корпорацию?
  — Как только вы заплатите мне тысячу долларов.
  — В вашем письме названо пятьдесят.
  Он пристально взглянул на меня сквозь очки.
  — Означенная в письме сумма более приемлема для вас, не правда ли? Однако рецепт вам — за пятьдесят, мои услуги — за тысячу.
  — А потом?
  — Потом вы заплатите мне десять процентов от общего куша.
  — Как вы обеспечите свои права?
  — Не беспокойтесь. Это не ваша забота.
  Вновь появилась секретарша с письмом. Адвокат быстро пробежал его, подписал и вручил секретарше.
  — Отдайте это мистеру Лэму. У вас есть при себе деньги, мистер Лэм?
  — В настоящий момент нет, во всяком случае не та сумма, которую вы определили.
  — Когда вы будете ее иметь?
  — Через день-два.
  — Приходите в любое время. Буду рад увидеться с вами.
  Крумвезер поднялся, пожал мне руку длинными, холодными пальцами.
  — Я полагал, — заметил он, — что вы лучше знакомы с неизбежными в такого рода делах юридическими требованиями. Вы казались более осведомленным, когда ворвались ко мне.
  — Так оно и есть, но я терпеть не мог разъяснять юристам содержание законов, предпочитая, чтобы юрист сам мне их растолковывал.
  Он кивнул, ухмыльнулся:
  — Вы очень способный молодой человек, мистер Лэм.
  А теперь, мисс Сайке, если вы принесете мне досье с делом Хелмана, я продиктую ответ и составлю встречный иск. Когда мистер Лэм придет вновь, чтобы расплатиться со мной, я повидаюсь с ним лично. Всего доброго, мистер Лэм.
  Я попрощался с ним и вышел в приемную. Секретарша вскинула на меня глаза. Она выжидала, чтобы я удалился, прежде чем достать папку с упомянутым досье. Я отправился к себе, в агентство. Берта Кул была на месте. Элси Бранд, секретарша, барабанила по клавишам машинки.
  — Она занята с кем-нибудь? — осведомился я.
  Элси отрицательно покачала головой.
  Я подошел к двери в смежную комнату, на которой красовалась табличка с надписью: «Частная контора», и толкнул дверь.
  Берта поспешно сунула расчетную книгу в ящик стола, захлопнула его и заперла на ключ.
  — Откуда ты?
  — Я немного последил за Альтой, увидел, что она пошла в кино, а сейчас я здесь, чтобы поговорить с тобой.
  — В кино?
  Я кивнул.
  Маленькие блестящие глазки уставились на меня с любопытством:
  — Как идут дела?
  — Неплохо.
  — Тебе удалось утихомирить ее?
  Я снова кивнул, и она не удержалась от вопроса:
  — Как же тебе это удалось?
  — Да просто поболтал с ней немного. Я думаю, ей удобно иметь меня под рукой.
  Берта вздохнула:
  — Дональд, ты чертовски удачлив в отношениях с женщинами. Чем ты их привораживаешь?
  — Да я ничего специально не предпринимаю.
  Она по-прежнему внимательно смотрела на меня.
  — Может быть, это потому, что все соблазнители стараются выглядеть мужественными, агрессивными. А ты сидишь себе тихонько, будто женщины тебя совсем не интересуют. Иногда я думаю — ты пробуждаешь в нас инстинкт материнства.
  Я отмахнулся.
  — Хватит об этом, есть неотложное дело.
  Берта вздохнула:
  — Когда ты грубишь мне, Дональд, я всегда знаю, что тебе нужны деньги. Сколько?
  — Приличную сумму.
  — У меня ее нет.
  — Тогда раздобудь ее.
  — Дональд, я уже сто раз тебе говорила, что ты не должен врываться ко мне внезапно и требовать деньги. Ты беспечен, Дональд. Ты экстравагантен. Заметь, я не думаю, что ты мошенничаешь. Просто ты не умеешь обращаться с деньгами, не видишь перспективы. Главное для тебя — сиюминутная цель, которая оправдывает траты.
  Я возразил осторожно:
  — Это весьма перспективное дело, и я буду огорчен, если ты его упустишь.
  — Ведь Альта знает, что ты детектив?
  — Да. Ты же в курсе…
  — В таком случае я не упущу дело.
  — Нет? — переспросил я.
  — Нет, если ты будешь продолжать хорошо играть свою роль.
  — Для этого мне нужны средства.
  — Боже мой, вы только послушайте этого человека!
  Ты думаешь, мое агентство набито деньгами?
  — На рассвете в доме были полицейские, — равнодушно констатировал я.
  — Зачем приезжали копы? Что случилось?
  — Не знаю, — так же равнодушно протянул я. — Я спал. Но кажется, Роберт Тиндл — это пасынок Эшбьюри — работал с типом по имени Рингоулд. Разве ты не читала газет?
  — Рингоулд, Джед Рингоулд? — Голос ее зазвенел от волнения.
  — Он самый.
  Она не отрывала от меня глаз.
  — Ты снова за свое, Дональд?
  — О чем ты?
  — Опять увлекся женщиной. Послушай, дорогой, ты когда-нибудь попадешь из-за этого в хорошую передрягу. Ты молод, наивен и чувствителен… Женщины хитры и коварны. Им нельзя доверять. Я не говорю обо всех. Но только о тех, кто пытается использовать тебя.
  — Никто никогда не пытался меня использовать.
  — Мне следовало бы быть посообразительней. Я всегда считала эту историю неправдоподобной.
  — Какую еще историю?
  — Да с этой девицей, Альтой Эшбьюри, у которой куча денег, приятная внешность, мужчины вздыхают по ней… Ведь возможна и такая версия — ты увлекся ею, а она использует тебя как прикрытие… Пошла в кино! В кино, лопни мои глаза! В одиннадцать часов вечера!
  Я промолчал.
  Она схватила газету, нашла нужные ей строки.
  — Вот, Рингоулд убит в двух кварталах от того места, где девица поставила свою машину. Ты следил за ней…
  Полицейские прибыли к Эшбьюри в три часа ночи… Альта Эшбьюри знает, что ты детектив. И мы еще работаем.
  Берта откинула голову назад и расхохоталась громким саркастическим смехом.
  Я вздохнул.
  — Мне нужно триста долларов.
  — Ты их не получишь.
  Я пожал плечами и направился к двери.
  — Дональд, подожди. Разве ты не понимаешь, Дональд. Мне не хотелось бы скупиться по отношению к тебе, но…
  — Ты хочешь, чтобы я тебе рассказал все?
  Она навострила уши.
  — Конечно.
  — Тогда лучше поразмысли денек и дай мне знать о своем решении.
  Она скорчила свирепую гримасу, достала из сумочки ключ, открыла ящик стола, где хранились деньги, другим ключом отперла внутреннее отделение, вынула шесть пятидесятидолларовых банкнотов и протянула их мне.
  — Помни, Дональд, это из средств на экстренные расходы. Не трать деньги попусту.
  По пути к дому Эшбьюри я просмотрел в такси утренние газеты. В Рингоулде опознали бывшего заключенного, игрока, связанного с «влиятельной корпорацией».
  Репортеры писали, что руководство корпорации выразило удивление, когда ему сообщили о прошлом этого человека. Корпорация, — так было заявлено репортерам, — всегда тщательно отбирала своих сотрудников, даже тех, у кого, как у Рингоулда, обязанности были не слишком ответственными. В газетах высказывалось предположение, что характеристики и поручительства Рингоулда подделаны, рекомендации — фальшивы. Корпорация, как заявила пресса, занимается проверкой документов.
  Из тех же газет я выяснил, что полиция оказалась полностью мистифицированной относительно мотивов и методов убийства. Примерно минут за пятнадцать до убийства, сообщалось в газетах, молодой человек с хорошими манерами и располагающей внешностью попросил комнату, где он мог бы спокойно отдохнуть несколько часов.
  Уолтер Маркхем, ночной портье, не был уверен в том, что посетитель добивался именно двадцать первого номера на четвертом этаже. По его показаниям, молодой человек просто предпочитал, вероятно из суеверия, нечетные номера. Он получил двадцать первый номер, поднялся наверх, повесил на дверь картон с надписью: «Прошу не беспокоить» и, как выяснилось позднее, занялся тем, что просверлил дырку в двери, сообщающейся с номером девятнадцатым, где проживал Рингоулд. Затем он ухитрился отодвинуть задвижку на этой двери, которая открывалась в нишу, образуемую одной из стен и дверью в ванную девятнадцатого номера.
  В газете высказывалось предположение, что Рингоулд, услышав возню за дверью, заподозрил неладное и решил выяснить, что там происходит. Он получил три пули.
  Смерть наступила мгновенно. Убийца не сделал попытки ни отступить в свой номер, ни ограбить жертву. Вероятно, он просто положил оружие в карман, хладнокровно переступил через тело, вышел в коридор и остановился в дверях, изображая жильца, разбуженного звуками выстрелов. Никто не видел, как он исчез из отеля.
  Преступление считалось преднамеренным и заранее спланированным. Доказательство этого — дырка, просверленная в двери для того, чтобы убийца идентифицировал свою жертву и не ошибся в выборе мишени.
  Эстер Кларди, продавщица в табачном киоске, припомнила, что загадочный молодой человек будто бы преследовал некую таинственную женщину в отеле.
  Она описала внешность незнакомца: возраст — на вид лет двадцати семи, чисто-выбрит, тонкие черты лица, приятный голос. Рост — пять футов шесть дюймов, вес около ста двадцати пяти фунтов.
  Портье, со своей стороны, дополнил эти сведения сообщением о нервозности клиента, бегающих глазах, истощенности, сходстве с наркоманом.
  Когда я вошел в дом, дворецкий передал мне, что миссис Эшбьюри в библиотеке и хочет меня видеть.
  Она откинулась на подушки дивана, устремив на меня умоляющий взгляд.
  — Мистер Лэм, пожалуйста, не уходите. Вы должны находиться здесь, чтобы защитить Роберта.
  — От кого?
  — Не знаю. Мо у меня дурные предчувствия. Я думаю, что Роберт в опасности. Я — мать, у меня интуиция матери. Вы — тренированный борец со стальными мускулами. Присмотрите за Робертом.
  — Можете на меня положиться, — ответил я и отправился разыскивать Альту.
  Я нашел ее на веранде. Альта сидела на кушетке и подвинулась, чтобы я мог сесть рядом с ней.
  — Расскажите мне все, — предложил я.
  Она сжала губы и отрицательно мотнула головой.
  — Что имел против Рингоулд?
  — Ничего.
  — Почему в таком случае он получил от вас три чека на десять тысяч долларов каждый? Не являлся ли Рингоулд представителем какого-нибудь благотворительного фонда?
  Я прочел в ее глазах тревогу.
  — Три чека?
  Я кивнул.
  — Откуда вы знаете.
  — Я — детектив. Моя специальность — узнавать.
  — Хорошо, — сказала она раздраженно. — Разузнайте тогда, что заставило меня выдать эти чеки.
  — Обязательно, — пообещал я, собираясь встать.
  Она схватила меня за рукав.
  — Пожалуйста, не оставляйте меня.
  — В таком случае поговорим о фактах.
  Она подтянула колени, обхватив их руками.
  — Дональд, — взмолилась она, — пожалуйста, скажите мне, что вы предприняли и как выяснили… ну, вы понимаете…
  Я покачал головой.
  — Вам лучше ничего не знать насчет меня.
  — Тогда почему вы хотите знать все обо мне?
  — Чтобы помочь вам.
  — Вы уже помогли.
  — Еще даже не начал толком…
  — Дональд, вы ничего не сможете сделать.
  — Что вас связывало с Рингоулдом?
  — Ничего, я же сказала.
  Я не спускал с нее глаз. Она беспокойно задвигалась.
  — Вы не производите впечатления человека, умеющего лгать, — заметил я. — Полагаю даже, что вы терпеть не можете лжецов.
  — Так оно и есть. Но это вас не касается.
  — По всей вероятности, — сказал я, — копы скоро начнут задавать мне вопросы. Если я буду знать, что мне следует скрывать, то я утаю. В противном случае я могу ошибиться. Тогда они возьмутся за вас.
  Она вздохнула:
  — У меня ужасные неприятности.
  — Какие?
  — Прошлым летом я отправилась в круиз по южным морям. Там был один человек… Он… он мне очень понравился. И — вы же знаете, как это бывает…
  — Множество молодых женщин совершают такие круизы, встречаются с мужчинами, влюбляются, однако, вернувшись домой, не выбрасывают на ветер по тридцать тысяч долларов.
  — Этот человек был женат.
  — И как вела себя его жена?
  — Я даже не была знакома с ней. Он писал мне — это были любовные письма.
  — Не знаю, сколько у нас в запасе времени, — сказал я, — но чем дольше вы молчите, тем меньше у нас его остается.
  — Я не была влюблена в него по-настоящему. Это был обычный флирт — прогулки при луне и все такое…
  — Это был ваш первый круиз?
  — Конечно нет. Я много путешествовала. Обычно девушки, путешествуя, ищут своего избранника. Иногда встречают его, выходят замуж и живут счастливо.
  — Но вы не нашли своего избранника?
  — Нет.
  — И все-таки продолжали путешествовать?
  — Но мне надо было как-то развлекаться. Через два-три дня обычно уже видишь, с кем приятно проводить время. Но в сущности, вы флиртуете не с мужчиной. Вы флиртуете с мечтой.
  — Этот человек, вы сказали, был женат?
  — Да.
  — Он жил отдельно от жены?
  — Нет. Позже он признался, что устроил себе каникулы, решил отдохнуть от семейной жизни. Его жена тоже обзавелась поклонником. Правда, я сомневаюсь в его словах. Его жена работала в крупной нефтяной компании, связанной делами с Китаем. Когда шанхайский филиал лопнул, ей пришлось приводить в порядок счета.
  — Почему же у вашего поклонника возникли подозрения в отношении жены?
  — Ее босс тоже отправился в Шанхай — на том же пароходе, что и она, и она была мила с ним.
  — Ну и что же дальше?
  — Честно, Дональд, есть вещи, которые мне определенно не нравятся. Но есть и другие, которые привлекают меня. Он сам наслаждался путешествием и был — великолепен.
  — Вернемся назад. Вы тогда еще не знали, что он женат?
  — Нет.
  — Он говорил вам, что одинок?
  — Да, определенно.
  — И что произошло?
  — Он стал писать мне письма.
  — Вы отвечали на них?
  — Нет. К тому времени я уже знала правду.
  — Как его зовут?
  — Я… я скажу немного позже.
  — Почему не сейчас?
  — Нет. Сначала вы должны представить себе всю картину в целом.
  — Это был Рингоулд?
  — Господи! Конечно нет!
  — Ол-райт.
  — Я не отвечала на письма, но мне нравилось получать их. Я уже говорила — это были любовные письма.
  Некоторые из них были прекрасны, полны воспоминаний… Мы приплыли на Таити поздно ночью… Все это нужно видеть, чтобы понять. Островитяне танцевали, прыгали через костры. Они заранее собрались вокруг этих небольших костров в ожидании нас. Мы видели яркие точки, мерцающие на берегу. Когда корабль причалил к берегу, все пришло в движение, начались танцы, раздался бой барабанов, знаете, это странное — та, та, ТАА! та, та, ТАА! И снова: та, та, ТАА! В костры подбросили хвороста. Кто-то на пароходе направил луч прожектора на берег, чтобы рассмотреть танцоров — на них были лишь одни юбочки из травы. Они прыгали и кружились, все убыстряя темп, изобретая новые повороты и прыжки, наслаждаясь общим весельем. В своих письмах он напомнил мне об этом и… о многих вещах.
  Чудесные письма. Я берегла их, перечитывала, когда взгрустнется. Такие яркие, живые…
  — Похожие на глянцевые картинки в журналах, рекламирующих путешествия, — добавил я. — Но мне все-таки непонятно, зачем вы уплатили тридцать тысяч долларов за письма, на которые не отвечали?
  — Соберитесь с духом, чтобы перенести шок.
  — Вы хотите сказать, что письма произвели на вас впечатление, на которое он не рассчитывал, что вы…
  Она покраснела.
  — Нет! Нет! Нет! Не говорите глупостей.
  — Тогда я не могу представить себе ничего, что заставило бы молодую женщину — такую, как вы — выложить тридцать тысяч долларов.
  — Сейчас поймете.
  — Но говорите же, наконец!
  — Имя этого человека… — Она опять замолкла.
  — Господи, да какое значение имеет его имя?
  Она перевела дыхание и выпалила:
  — Хэмптон Ласстер!
  — Не лучшее имя для героя романа, — заметил я. — Но вы, кажется, вкладываете в него какой-то особый смысл.
  Он что… — Внезапная мысль поразила меня. Я замер, впился в нее глазами и по выражению лица понял, что моя догадка верна. — Черт возьми! — сказал я. — Это тот человек, который убил свою жену.
  Она кивнула.
  — Был судебный процесс?
  — Еще нет. Только предварительное слушание. Его обязали явиться в суд.
  Я схватил Альту за плечи, повернул к себе.
  — У вас была связь с этим человеком?
  Она отрицательно покачала головой.
  — Вы встречались с ним после возвращения из путешествия?
  — Нет.
  — И ни разу не написали ему?
  — Нет.
  — Что случилось с его письмами?
  — Я выкупила их.
  — Как раздобыл их Рингоулд?
  — К этому приложили руку некоторые чересчур ловкие детективы, работающие в офисе окружного прокурора. Они решили, что, для того чтобы состряпать против Ласстера хорошенькое дельце, им нужны факты, способные настроить против него присяжных. Они вцепились в Хэмптона, проверяли каждую мелочь. Он не смог отчитаться за те восемь недель, когда отсутствовала его жена. Детективы так и не обнаружили, где он находился. Но в своих поисках они набрели на старый сундук с этикеткой морского круиза. Они пошли по этому следу, разузнали о нашем путешествии, выудили список пассажиров и опросили их. И получили то, что искали, установив, что Ласстер проводил время со мной.
  — Однако, — прервал я, — если вы разумно себя вели, у них не было никаких серьезных улик при условии, что он тоже не болтал лишнего.
  — Неужели вы не понимаете? — с горечью спросила Альта. — У них в руках очутилась нить, которая была им необходима, чтобы вторгнуться в наш дом, рыскать во время моего отсутствия в моей комнате, и — они нашли письма. Это значит, что я могу сколько угодно клясться на Библии, утверждать, что сама не писала Ласстеру никаких писем и не встречалась с ним после круиза.
  Никто бы мне не поверил.
  — Как получилось, что вам пришлось выкупать его письма в рассрочку?
  — Их было трое, этих детективов. Найдя улики, они немного поразмыслили. В прокуратуре им платят довольно мало, и если они отдадут письма окружному прокурору, это никак не улучшит их материальное положение. Им даже не повысят обычный заработок. Я же считалась состоятельной женщиной. Конечно, они не стали встречаться со мной, но использовали как посредника Рингоулда. Не знаю, сколько вытянул из них Рингоулд, но было решено, чтобы я выкупила письма последовательно в три этапа.
  Глубоко засунув руки в карманы и уставившись на носки своих ботинок, я пытался представить себе всю картину в ее целостности, определить те пункты, которые намеренно или невольно были оставлены Альтой в тени.
  Начав говорить, Альта уже не могла остановиться:
  — Вы не можете себе вообразить, чем все это обернулось для меня. Сначала они не могли определить, был ли это несчастный случай — жертва просто упала и ударилась головой, — или Ласстер чем-то ударил ее. Даже когда окружной прокурор установил, что ударил, адвокат вытащил на свет божий поездку в Шанхай, намекнув, что жена, вероятно, вызвала у Хэмптона что-то вроде сильнейшего эмоционального потрясения. Словом, адвокат пытался воздействовать на присяжных, убедить их, что убийство было спровоцировано самой этой женщиной. Окружной прокурор мог прекратить сумятицу, имей он сведения обо мне. Письма свидетельствовали, что Ласстер был влюблен в меня и стремился избавиться от жены, чтобы жениться на мне. Я хорошо обеспечена и не… не безобразна. — Голос Альты дрогнул. — Прокурор мог бы заставить меня дать свидетельские показания и столкнуть с присяжными… Он в порошок стер бы Хэмптона, если бы завладел письмами.
  Я никак не реагировал: ничего не ответил, по-прежнему погруженный в размышления.
  — Как только детективы раздобыли письма, — продолжала Альта, — они решили, что их мог бы выкупить адвокат Хэмптона, но Хэмптон не располагал такой суммой денег. Я думаю, что это адвокат предложил действовать через Рингоулда и постараться выудить деньги у меня. Лейтон Крумвезер. Он был адвокатом на этом процессе случайно. Обычно он работает в корпорации Боба, и я страшно боялась, что проболтается, но эти поверенные, по-видимому, научены помалкивать.
  — Вы уверены, что Крумвезер знает о письмах?
  — Рингоулд утверждал, что знает. Возможно, сам Ласстер сказал. Когда человек арестован по подозрению в убийстве, он выкладывает своему адвокату все — независимо от того, будет ли истолковано его признание в его пользу или нет.
  — Да, вероятно, — согласился я.
  — Конечно, Крумвезер хотел утаить эти письма от прокурора, это естественно, я слышала о Крумвезере как о чрезвычайно ловком адвокате, — сказала Альта. — Ведь он добивался оправдания своего клиента.
  Я поднялся и стал расхаживать по веранде. Внезапно я обернулся.
  — Вы не открывали конверт, который дал вам Рингоулд?
  Она вытаращила глаза.
  — Так вы были там, Дональд?
  — Это не важно. Почему вы не открыли конверт?
  — Потому что я видела, как Рингоулд вложил письма в конверт и заклеил его. Он поступал так же и раньше с другими письмами — сначала показывал их мне и…
  — Вы вскрыли конверт, когда пришли домой?
  — Нет, последовало так много событий и…
  — Нет! Вы сожгли его?
  — Нет еще. Я собиралась, но…
  — Откуда вы знаете, что это не ловушка, которую вам поставил прокурор?
  — Каким образом?
  — Ему нужны письма для объяснения мотива преступления. Однако от писем Ласстера не много пользы, пока не установлено, что вы отвечали ему. Но если доказать, что вы заплатили тридцать тысяч долларов, чтобы раздобыть эти письма, у обвинения появится крупный козырь.
  — Но, Дональд, разве вы не видите? У прокурора не было этих писем. Он…
  — Куда вы спрятали конверт?
  — В надежное место.
  — Достаньте его.
  — Он в надежном месте, Дональд. Слишком опасно…
  — Достаньте его, — настаивал я.
  Она взглянула на меня, пробормотав: «Вам лучше знать», и поднялась наверх. Через пять минут она вернулась с запечатанным конвертом.
  — Я знаю, что там письма, — твердила Альта. — Я сама видела, как Рингоулд вкладывал их в конверт.
  Не ожидая продолжения, я взял у Альты конверт и вскрыл его. Внутри находилось полдюжины обычных конвертов. Я вытряс их все и открыл каждый. Они были набиты чистыми бланками с изображением отеля, где убили Рингоулда. Я взглянул на Альту. Если бы ее приговорили к газовой камере в Сан-Квентине, она не выглядела бы более потрясенной.
  Глава 6
  Берта ждала в машине, чтобы, как обычно, отвезти меня к японцу. Рядом с ней на сиденье лежала газета.
  — На этот раз, Дональд, тебе не удастся улизнуть.
  — От кого?
  — Копы доберутся до тебя.
  — Нет, если не ухватятся за нужную веревочку.
  — Но все-таки раньше или позже они поймают тебя.
  Боже мой, зачем ты это сделал?
  — А что еще я мог сделать? Ты же знаешь, я снял соседний номер, просверлил дырку в панели сообщающейся двери, увидел, что дверь не заперта. У меня был шанс — проиграть или выиграть, получив информацию. Так уж распорядилась судьба.
  — Но зачем ты вошел в номер Рингоулда?
  — Почему бы и не войти? Но, конечно, я буду на крючке, если только они подцепят меня.
  — Дональд, ты снова пытаешься защищать эту девушку.
  Я ничего не ответил.
  — Но, Дональд, ты просто обязан предоставить в мое распоряжение все необходимые факты. Допустим, тебя арестуют. Я, конечно, постараюсь вызволить тебя, но чем я буду оперировать.
  — Тебе не следует крутить руль и одновременно болтать. Пусти меня на место водителя.
  Мы поменялись местами. Я сказал:
  — Вот тебе факт: Альту Эшбьюри шантажировали. Не важно, по какому поводу. Тип, который ее шантажировал, — адвокат Лейтон Крумвезер.
  — При чем тут он? — возразила Берта.
  — Альта встречалась с Рингоулдом. Описание полностью соответствует, и она действительно виделась с Рингоулдом, но человек, который ее шантажировал, — Крумвезер.
  — Откуда ты знаешь?
  — Он был заинтересован в том, чтобы раздобыть деньги для защиты своего клиента — человека, обвиненного в убийстве.
  — Кто это, Дональд?
  — Я не помню имени.
  Берта с сомнением посмотрела на меня.
  — Чтобы помочь Альте и снять подозрение с меня, есть один способ: налечь на Крумвезера. Он — мошенник.
  — Они все мошенники.
  — Ты преувеличиваешь. Процента два адвокатов — и впрямь мошенники, но все они чертовски хитры и держат под контролем немало дел. Ведь многие честные законники — глупцы. А мошенник и хитрец не может позволить себе поступать глупо.
  — Сражайся с адвокатами сколько хочешь, Дональд, но дай мне нужную информацию.
  — Крумвезер занимается главным образом тем, чтобы умело обходить закон «Блу скай» о продаже акций на недвижимость.
  — Его нельзя обойти. Многие уже пытались.
  — В любом законе есть лазейка.
  — Что ж, ты изучал право, а я нет.
  — Закон «Блу скай» можно обойти, — повторил я. — Крумвезер нашел путь к этому, прибирая к рукам корпорации, утратившие в штате свои права из-за невыплаты налогов, и давая им возможность заниматься другим бизнесом. Он знает множество уловок, чтобы придать своим аферам видимость частных деловых операций и получить при этом хорошую прибыль.
  — Ну?
  — Мы никогда не поймаем его на шантаже. Он слишком увертлив и сообразителен. Единственно возможный способ одолеть его — поприжать на мошенничестве с этими корпорациями. Это совсем не легко: повторяю, он умен и коварен.
  — Как тебе удалось все это выведать? — удивилась Берта, разглядывая меня с недоверием.
  — Тратил деньги, предназначенные для экстренных расходов, — выпалил я, окончательно поставив ее в тупик.
  Берта переменила тему:
  — Ты, кажется, поладил с этой девушкой?
  — Кажется.
  — Она тебе доверяет?
  — Думаю, да.
  Берта вздохнула с облегчением.
  — Значит; наше агентство по-прежнему ведет дело Эшбьюри?
  — Вероятно.
  — Дональд, ты просто чудо.
  Я использовал комплимент как благоприятную возможность изложить свои ближайшие планы.
  — Я уже представился Крумвезеру как перспективный клиент, и рассчитывал, что сразу смогу управлять ситуацией, но ошибся. Он слишком опытен и предвосхищает все твои намерения. Но есть другой путь.
  — Какой?
  — Стать обычным покупателем акций одной из опекаемых им корпораций.
  — Ну а почему ты все-таки считаешь, что именно Крумвезер шантажировал Альту?
  — Продумал всю ситуацию. Поначалу я считал, что это дело рук окружного прокурора, но в таком случае ловушка уже бы захлопнулась. А с Крумвезером все сходится точка в точку. Он защищает клиента на судебном процессе. Он занимается важным делом, к которому приковано общественное внимание. Это прекрасный шанс для него выйти на широкую арену, приобрести популярность. Крумвезер, конечно, этим не ограничится. Он не таков. Он учел открывшуюся возможность оказать давление на Альту Эшбьюри и выудить у нее деньги. Он и сделал это: получил двадцать тысяч долларов, но последние десять тысяч упустил.
  — Дональд, я хочу спросить тебя кое о чем. Но ты должен сказать мне чистую правду.
  — Спрашивай.
  — Ты убил Рингоулда?
  — Не выдумывай.
  — Я не выдумываю. За такую версию у меня один шанс из десяти тысяч. Но ты же знаешь, как все это выглядит со стороны. Ты как раз из тех, кто способен, увлекшись девушкой, потерять голову и сделать ради нее что-нибудь самое отчаянное.
  Я снизил скорость перед светофором, потянулся и зевнул.
  Берта покачала головой.
  — Ты самый хладнокровный тип, которого я когда-либо видела. Если бы ты мог прибавить в весе фунтов пятьдесят, то стал бы для меня золотым дном.
  Некоторое время мы ехали молча. Я нарушил молчание, объявив, что намерен завести собственный офис и секретаршу.
  — Найму кого-нибудь или позаимствую у тебя Элси Бранд.
  — Ты спятил? Устраивать тебе офис? Для этого потребуется куча денег. Найди какой-нибудь способ осуществлять свои планы. И я не смогу отпускать Элси хотя бы на полдня.
  Я не отзывался на ее тираду, и Берта сдалась. Когда я въезжал на стоянку перед спортзалом, она сказала:
  — Ол-райт, делай как хочешь. Но не бросайся деньгами попусту.
  Мы вошли в спортзал, и японец стал расправляться со мной, швыряя под всеми мыслимыми углами. Думаю, он просто использовал меня для разминки, как это делает баскетболист, забрасывая мячи в корзину. Он и мне Предоставил пару шансов, но я при всех стараниях все же не смог бросить его на маты так ловко, как делал это он. Хашита всегда ухитрялся перевернуться в воздухе и, улыбаясь, встать на ноги.
  Честно говоря, я был по горло сыт этими уроками, я ненавидел их с самого начала. Японец вежливо заметил, что отдельные приемы я усваиваю превосходно. Берта согласилась с ним.
  После душа я велел Берте снять мне офис на этой же неделе, убедиться в том, что на двери есть табличка с моей фамилией, подобрать подходящую мебель и прислать Элси в качестве секретарши.
  Она кипела и неистовствовала, но в конце концов смирилась, обещала позвонить мне попозже и сообщить, как идут дела.
  Генри Эшбьюри перед обедом отвел меня в сторону.
  — Что вы скажете о коктейле в моем логове, Лэм?
  — Превосходная мысль.
  Дворецкий принес коктейли в маленькую уютную комнату, стены которой были увешены оружием. Здесь находились также несколько охотничьих трофеев, полка с трубками, пара мягких кресел. Никто не смел беспокоить Эшбьюри в его убежище, входить туда без специального приглашения хозяина запрещалось. В своем логове он спасался от постоянных истерик своей жены.
  Мы потягивали коктейли, говорили о всякой всячине. Затем Эшбьюри спросил: — Вы, кажется, подружились с моей дочерью?
  — Я должен был добиться ее доверия, разве не так?
  — И вы преуспели в этом. Альта всегда поглядывает на вас, когда вы находитесь в пределах досягаемости.
  Я сделал глоток.
  Он задумчиво помаргивал.
  — Первый чек Альты помечен первым числом, второй — десятым. Если бы имелся третий — на нем стояло был двенадцатое число. Вчера было двенадцатое.
  — Тогда четвертый, — осторожно подсказал я, — был бы помечен тринадцатым.
  — Альты вчера вечером не было дома, — сказал он.
  — Да, она ходила в кино.
  — Вы шли следом за ней?
  — Если хотите знать — да.
  — Куда?
  — До кинотеатра.
  Одним глотком он покончил с остатками коктейля, затем схватил шейкер, наполнив до краев оба наши бокала.
  — Вы производите на меня впечатление разумного молодого человека.
  — Благодарю.
  Он поерзал на месте, как бы собираясь с духом. Я подбодрил его:
  — Не стоит ходить вокруг да около. Говорите прямо, что вас тревожит.
  Его лицо прояснилось.
  — Бернард Картер видел Альту вчера вечером.
  — Когда именно?
  — Сразу после — ну, после того, как стреляли.
  — Где он ее видел?
  — Примерно за квартал до отеля, где был убит Рингоулд. Альта очень быстро шла. Бернард заметил конверт, который она держала в руке.
  — Картер не окликнул ее?
  — Нет.
  — И Альта не заметила его?
  — Нет.
  — Картер скорее всего ошибся. Я незаметно следовал за ней все время. Она припарковала машину поблизости от отеля, где произошло убийство, но не входила в отель, а отправилась в кино.
  — А после кино?
  — Она пробыла там очень недолго, вышла и вернулась к машине. По пути она остановилась у почтового ящика — как я предполагаю, опустить письмо.
  Эшбьюри молча смотрел на меня.
  — Возможно, — пробубнил я, — у нее было назначено свидание с кем-то, и этот кто-то не появился.
  — Не мог ли этот «кто-то» обернуться Рингоулдом?
  Я изобразил полнейшее изумление.
  — Откуда у вас такая мысль?
  — Не знаю, я просто предположил… фантазировал.
  — Оставьте свои фантазии.
  — Но это мог быть Рингоулд?
  — Но если «кто-то» так и не появился, какая разница, кто он мог быть?
  — И все же это мог быть Рингоулд!
  — Черт побери! Говорю вам, она была в кино!
  Он снова погрузился в молчание. Я набрался смелости:
  — Вам что-нибудь известно о компании вашего пасынка — той, которую он возглавляет? Чем она занимается?
  — Чем-то, связанным с добычей золота и с экскаваторными работами. Я слышал, они владеют потенциально богатыми рудниками, но больше ничего не хочу о них знать.
  — Кто на самом деле занимается этим жульничеством?
  — Я бы посоветовал вам не влезать в это дело.
  — Вы знаете, что я имею в виду?
  — Да, я понимаю, но мне не нравится ваша терминология.
  — Ол-райт, используйте любые термины, но скажите мне, кто у них комплектует штаты коммерческих агентов?
  — Иногда, Лэм, — задумчиво произнес Эшбьюри, — ваша беспокойная натура вынуждает вас говорить вещи, граничащие с оскорблением.
  — Я все еще не знаю, кто там занимается коммерцией.
  — Я тоже. У них целая команда коммерсантов. Очень квалифицированных, кажется.
  — Сами партнеры не занимаются продажей акций?
  — Нет.
  — Это все, что хотелось бы мне знать.
  — Но не все, что хотелось бы знать мне.
  Я удивленно поднял брови.
  — Читали вечерние газеты?
  Я отрицательно покачал головой.
  — Пишут, что найдены отпечатки пальцев — довольно много — на двери, на дверной ручке… Судя по описаниям, я подумал, что человек, которого ищет полиция, чем-то напоминает вас.
  — У многих есть сходство со мной. Это обычно продавцы в галантерейных магазинах.
  Эшбьюри расхохотался:
  — Если бы ваш вес, Лэм, соответствовал содержимому вашей черепной коробки, вы были бы непобедимы.
  — Это комплимент или критическое замечание?
  — Комплимент.
  — Спасибо.
  Я допил свой коктейль, отказавшись от новой порции. Эшбьюри проглотил еще. два коктейля.
  — Вам известно, что человек моего положения получает финансовую информацию, недоступную простым смертным?
  Я ждал продолжения, готовясь закурить.
  — Особенно важна информация, исходящая из банковских кругов.
  — И что дальше?
  — Возможно, вам интересно знать, как я раздобыл сведения о чеках в десять тысяч долларов, подписанных Альтой?
  — Вам предоставил их банк?
  — Не совсем так. Скажем, одно официальное банковское лицо, расположенное ко мне.
  — В чем тут разница?
  Эшбьюри усмехнулся:
  — Банк полагает, что разница есть.
  — Продолжайте.
  — Сегодня я получил из банка дополнительную информацию.
  — Вы хотите сказать — от того дружески расположенного к вам лица?
  — Да.
  Прервав затянувшуюся паузу, Эшбьюри проговорил внушительно:
  — Представитель «Этли эмьюзмент корпорейшн» позвонил в банк и предупредил, что из их денежного ящика украден чек на предъявителя на сумму десять тысяч долларов, подписанный Альтой Эшбьюри. Корпорация уведомляла банк, что если кто-либо представит этот чек к оплате, то предъявителю будет предъявлен иск по обвинению в воровстве.
  — Как реагировал банк?
  — Посоветовал позвонить Альте, чтобы заручиться ее согласием приостановить выплату по чеку.
  — Был телефонный звонок?
  — Да.
  — Голос мужской или женский?
  — Женский. Она назвалась бухгалтером и секретаршей.
  — Любая женщина может сказать это, пользуясь телефоном-автоматом. Все расходы — пять центов.
  Коктейли начали оказывать свое действие. Эшбьюри пришел в возбужденное состояние, отечески потрепав меня по колену, сказал:
  — Лэм, мой мальчик, вы мне определенно нравитесь. В вас есть нечто, вызывающее особое доверие. Я думаю, Альта чувствует то же самое.
  — Я рад, что моя работа удовлетворяет вас.
  — Поначалу я даже не предполагал этого. Думал, все может перемениться. Вы же знаете, Альта довольно сообразительна.
  — Да, она не глупа, — признал я и добавил, поскольку Эшбьюри явно ожидал похвалы, кроме того, был выгодным клиентом: — Она истинная дочь своего отца.
  Он продолжал озабоченно:
  — Я думаю, вы знаете, что делаете, Лэм. Но если чек в десять тысяч долларов на предъявителя украден и укравший столкнется с некоторыми трудностями, он может выступить с определенным заявлением и…
  — Не беспокойтесь. Все будет в порядке.
  Он насупился.
  — Если бы вы читали газеты, то заметили бы, что показания свидетелей относительно этого таинственного Джона Смита противоречат друг другу. Сам характер противоречий любопытен для тех, кто знает женскую натуру. В описании женщины Джон Смит выглядит более привлекательно.
  Я ничего не ответил.
  — Знаете ли, Лэм, я очень ценю вашу сдержанность в такого рода вопросах. И я, конечно, надеюсь, что вы не… не допустили никаких действий, которые породили бы зло гораздо большее, чем то, с которым вы имеете сейчас дело.
  — Это внесло бы путаницу и осложнило бы ситуацию, не так ли?
  Чрезвычайно. Вы не очень-то откровенны со мной.
  — Я предпочитаю действовать в одиночку.
  — Я буду питать к вам поистине безграничное доверие, Дональд, если вы откровенно скажете мне, учитываете ли вы в своих планах опасность предъявителя чека на десять тысяч долларов.
  Это был прекрасный шанс «сыграть на публику».
  — Мистер Эшбьюри, — спокойно сказал я, — вчера вечером я сжег этот чек и растер пепел в порошок. Не думайте о нем больше.
  Эшбьюри вздрогнул, глаза его чуть не вылезли из орбит. Он схватил и изо всех сил потряс мою руку. Я сделал скидку на четыре коктейля, но все равно это было бурное выражение чувств.
  — Это восхитительно, просто восхитительно! Вы чудо, мой мальчик, чудо! Больше я не задаю вам никаких вопросов. Действуйте, как считаете нужным.
  — Благодарю. Однако мои действия стоят денег. Берта наводит суровую экономию, считает каждый пенни и теряет фунты.
  — Черт побери! Так объясните ей! Скажите ей, что…
  — Нет смысла спорить с ней. Так уж она устроена.
  — И что вы хотите?
  — Вам никогда не приходило в голову, что мне, возможно, придется дать кому-нибудь взятки?
  — Нет.
  — Но вероятность этого следует учитывать.
  Мои слова, казалось, не особенно обрадовали Эшбьюри.
  — Что ж, — промямлил он, — если возникнет острая необходимость, вы обратитесь ко мне… и…
  — И доложу, кого и зачем я хочу подкупить, сколько мне нужно для этого денег?
  — Конечно!
  — Но тогда в случае неудачи вы будете ее виновником.
  Краски на его лице заметно поблекли.
  — Сколько вам нужно?
  — Дайте мне тысячу долларов. Пусть они находятся у меня. Со временем я могу их вернуть… Или попросить еще.
  — Это очень большая сумма, Дональд.
  — Бесспорно, — подтвердил я. — А сколько у вас вообще денег?
  Он вспыхнул.
  — А сколько у вас дочерей?
  — Только одна, разумеется.
  Я молчал, пока Эшбьюри напряженно размышлял.
  Наконец вынул бумажник, отсчитал десять тысячедолларовых купюр.
  — Я понимаю вас, Дональд, только учтите: я не миллионер.
  — Человек, у которого есть деньги, всегда имеет преимущество перед тем, у кого их нет. Ему гораздо легче справляться с трудностями. Глупо не ходить козырями, имея их на руках.
  — Верно, — вздохнул он. — Не могли бы вы, Дональд, несколько подробнее информировать меня? Мне бы хотелось лучше представлять себе кое-какие детали.
  — Обычно, когда я разыгрываю партию, мои клиенты ничего не знают о моих ходах.
  — Мне это не совсем нравится.
  — Но, — продолжал я, именно поэтому полиция никогда не сможет обвинить их в сообщничестве.
  Он подпрыгнул, словно наткнувшись на булавку, и поспешно поднялся.
  — Очень разумно, Дональд, действительно разумно.
  Что ж, я полагаю, время объявить перерыв. Я, вероятно, буду очень занят в ближайшее время, не смогу встречаться и беседовать с вами. Знайте только: я оставляю все на ваше усмотрение.
  Он оборвал нашу встречу так резко, так взволнованно, будто у меня внезапно обнаружилась оспа.
  Около восьми часов вечера позвонила Берта. Она, по ее словам, страшно утомилась, занимаясь моим офисом, но в конце концов ей удалось решить эту проблему. Офис на имя Чарльза Фишлера разместился в комнате номер двадцать два на шестом этаже в «Коммонз-Билдинг». Элси Бранд явится завтра в десять утра, откроет дверь и вручит мне ключи.
  — А визитные карточки?
  — У Элси есть несколько. Предполагается, что ты возглавляешь «Фишлер Сейлз корпорейшн».
  — О’кей. — Я приготовился повесить трубку.
  — Что нового? — поинтересовалась она.
  — Ничего.
  — Держи меня в курсе.
  — Ладно. — На этот раз я повесил трубку, не дожидаясь дальнейших расспросов.
  Вечер тем временем проходил как обычно. Альта сделала мне знак, что хочет поговорить со мной? Но я рассудил, что не узнаю от нее больше, чем мне уже известно. Мне хотелось побеседовать с Бернардом Картером, который определенно мог сообщить мне что-то новенькое. Поэтому я выбрал подходящее местечко и затаился, надеясь встретить его.
  Мне повезло.
  Я катал шары в бильярдной, когда туда вошел Картер:
  — Любите бильярд?
  — Я никудышный игрок. Просто спустился вниз, чтобы скрыться от обычной болтовни.
  — Что-нибудь случилось? — спросил Картер. — Что-то не так?
  — Да ничего особенного.
  — Вы, кажется, виделись с Эшбьюри и беседовали с ним? Он славный парень, Эшбьюри.
  Я не возражал.
  — Физическая закалка и тренировка ему бы, конечно, не помешали, — рассуждал Картер, с сомнением поглядывая на туго обтягивающий его жилет. — Вот вы, например, двигаетесь легко и свободно, чувствуете себя как рыба в воде. Я наблюдал за вами.
  — Неужели?
  — Да, наблюдал. Послушайте, Лэм, вам бы следовало поближе сойтись со мной, помочь мне обрести нужную форму.
  — Это можно сделать. — Я продолжал катать шары.
  Он придвинулся ближе.
  — Есть еще кое-кто, на кого вы произвели самое благоприятное впечатление, Лэм.
  — Кто же это?
  — Миссис Эшбьюри. Она призналась мне, что хотела бы начать сбрасывать вес, как только ее давление придет в норму. — Картер понизил голос: — Мне кажется странным, Лэм, что миссис Эшбьюри начала страдать гипертонией и прибавлять в весе сразу же после того, как вышла замуж за Генри.
  — Многие женщины обычно сидят на диете и следят за собой, пока охотятся за мужчиной, но едва они выходят замуж…
  Картер побагровел.
  — Я имел в виду вовсе не это.
  — Извините.
  — Если бы вы лучше знали миссис Эшбьюри, вы бы поняли, как несправедливы относительно нее подобные предположения, как далеки они от реальных фактов.
  Мое внимание по-прежнему было занято исключительно бильярдными шарами.
  — Вы же сами констатировали эти факты. Я просто высказал откровенно свое мнение.
  — Я имел в виду совсем другое.
  — Так почему не сказать об этом прямо?
  — Хорошо, я скажу. Я был знаком с миссис Эшбьюри еще до ее второго брака, когда она была легче на двадцать пять фунтов и выглядела на двадцать лет моложе.
  — Гипертония отрицательно влияет на человека.
  — Бесспорно, но откуда оно? Почему именно после замужества у миссис Эшбьюри так подскочило давление?
  — Да, почему? — повторил я и пристально посмотрел на него.
  Картер был в ярости.
  — Ответ один-единственный: постоянная, упорная враждебность к ней со стороны падчерицы.
  Я положил кий.
  — Хотите поговорить со мной об этом?
  — Да.
  — Я слушаю.
  — Карлотта — то есть миссис Эшбьюри — чудная женщина, очаровательная, бесподобная, излучающая магнетизм. Со времени своего замужества она сильно переменилась.
  — Вы уже мне это сказали.
  Его губы дрожали от бешенства.
  — И причина — ненависть к ней этой испорченной девчонки.
  — Альты?
  — Безусловно.
  — Разве миссис Эшбьюри не предполагала такой возможности, готовясь вступить в брак?
  Картер пустился в объяснения:
  — В период, предшествовавший браку, Альта не обращала никакого внимания на отца. Она носилась по всему свету, не шевельнув и пальцем ради него. Но как только Эшбьюри женился на Карлотте и она начала обустраивать дом, Альта тут же примчалась домой, разыгрывая роль преданной дочери. Постепенно, шаг за шагом, она настроила отца против миссис Эшбьюри.
  Карлотта — натура тонкая, восприимчивая…
  — Для чего вы мне все это рассказываете?
  — Полагаю, вам следует знать об этом.
  — Разве благодаря этим сведениям смогу помочь Генри Эшбьюри улучшить физическое состояние?
  — Возможно.
  — Ну, а чего, конкретно вы хотите сейчас от меня?
  — Вы ведь в хороших отношениях с Альтой, и я подумал, что Альта, возможно, изменит свое поведение, когда узнает, что мачеха преисполнена самых дружеских чувств к ней.
  — Дальше?
  — Вы ведь только что разговаривали с Эшбьюри, и все еще не видите, куда я клоню?
  — Нет.
  — Ол-райт, если вам хочется, чтобы я рубанул напрямую… Так вот, Карлотте — миссис Эшбьюри — стоит только шепнуть на ушко полиции то, что ей известно. В ночь убийства Рингоулда Альта находилась в его номере.
  Я поднял брови.
  — Точнее, — заторопился Картер, — она была там перед убийством. Разве вы не сообразили, что неизвестная женщина в отеле, поднявшаяся наверх для встречи с Рингоулдом, по описанию свидетелей, очень напоминает Альту? Детективам не придется рыть землю носом, устанавливая тот факт, что машина мисс Эшбьюри стояла всего в двух кварталах от отеля. Свидетели же подтвердят, что видели Альту, спешившую к машине сразу после того, как произошло убийство.
  — Ну а я тут при чем?
  — В следующий раз, — сказал вкрадчиво Картер, — когда Альта будет беседовать с вами о своей мачехе, вам следует объяснить ей, что она полностью во власти миссис Эшбьюри. Карлотта уже могла бы доставить падчерице кучу неприятностей превратить ее жизнь в ад, но она не сделала этого. Она порядочная женщина и предана своему мужу.
  — Вы, кажется, убеждены, что Альта непременно станет обсуждать со мной свои взаимоотношения с мачехой?
  — Да, я так считаю, — выпалил он и, повернувшись на каблуках, направился к двери.
  — Минутку, — сказал я. — Если Альта вышла из отеля до совершения убийства, у нее нет причины беспокоиться.
  Картер задержался у двери.
  — Есть. Ее видели на улице сразу же после совершения убийства.
  После ухода Картера я обдумал наш разговор. Очевидно, Картер не знал точно, когда произошло убийство, не заметил времени, когда встретил Альту, или вообще выдумал всю эту историю, чтобы дать козыри в руки миссис Эшбьюри.
  Принимать какие-либо меры против Картера не было смысла. Как только полиция решит, что Альта замешана в убийстве, она сразу же нажмет на педали. Свидетелей множество; ночной портье, девушка в табачном киоске, служащий на автостоянке, мальчик-лифтер. Пикантная подробность состояла в том, что все эти свидетели должны будут поклясться, что Альта вышла из отеля до того, как прогремели выстрелы. Но если миссис Эшбьюри предвкушает триумф, почему бы не оставить ее в неведении по крайней мере до тех пор, пока я не узнаю поточнее о ее планах?
  Я схватил пальто и шляпу и выскользнул из дома, стараясь не попасться на глаза Альте. Хотелось поближе познакомиться с теми заведениями, которыми владела «Этли эмьюзмент корпорейшн».
  Внизу, как и говорил Крумвезер, расположились два роскошных ресторана, наверху шла игра. Место игры было хорошо оборудовано, невелико по размерам и рассчитано на малое количество людей. Я поставил небольшую сумму и даже рискнул подойти к рулетке. Никто не обращал на меня внимания. Народу было немного.
  Я выдумал какой-то предлог, чтобы встретиться с менеджером, но для знакомства с ним требовались более действенные средства.
  Выходя, я столкнулся с блондинкой, которая шла под руку с молодым человеком: оба были в вечерних туалетах.
  Я уже видел эти сухие пышные волосы. Это была Эстер Кларди, продавщица из табачного киоска в отеле, где пристукнули Рингоулда.
  Мой ум лихорадочно заработал. Наша встреча была, конечно, случайной, но этот случай следовало предвидеть. Эстер скорей всего получает здесь комиссионные за доставку клиентов: ей, вероятно, кое-что известно о делишках корпорации. Однако если я намеревался расставить ловушку, то сам стал ее жертвой. Девушка опередила меня и первая открыла огонь.
  Эстер узнала меня, глаза ее сузились.
  — О, хэлло! Как дела? Повезло в игре?
  — Не очень.
  Она с улыбкой повернулась к своему спутнику:
  — Артур, я хочу познакомить тебя с мистером Смитом. Мистер Смит, это Артур Паркер.
  Мы пожали друг другу руки.
  — Счастлив познакомиться, — пробормотал я.
  — Вы уже уходите, мистер Смит?
  — По правде говоря, как раз собрался.
  — Не оставляйте нас. Обычно вы приносите мне удачу. Я предчувствую, что с вами мне и сегодня особенно повезет.
  Я быстро прикинул, нельзя ли выйти из положения с помощью Паркера.
  — Но ваш спутник выглядит человеком, приносящим счастье.
  — Он — мой кавалер, — возразила Эстер. — Вы — мой талисман. Пойдемте поставим.
  — Видите ли, я немного устал и…
  Она взглянула на меня в упор. При ярком свете еще сильнее волосы ее напоминали кусок пеньковой веревки — орудие палача.
  — Я не позволю вам убежать, — сказала она, улыбаясь ярко накрашенными губами. — Даже если мне придется позвать копов.
  Глаза ее оставались серьезными.
  Я усмехнулся:
  — В конце концов, все зависит от мистера Паркера.
  Мне лично никогда не нравились люди, вторгающиеся в чужие компании.
  — О, все в порядке, — успокоила меня Эстер. — Паркер догадывается, что вы связаны с этим заведением.
  — О! — Паркер вздрогнул и выдавил из себя улыбку. — Пожалуйста, действуйте, мистер Смит, принесите нам удачу.
  Мы с Эстер приблизились к столу с рулеткой.
  Она поставила и проиграла. Паркер, очевидно, не собирался финансировать ее. Эстер быстро проиграла все свои деньги и, надувшись, поглядывала на своего компаньона. Тот, наконец, ссудил ей пять долларов в двадцатипятицентовых фишках.
  Игроки постоянно перемещались вокруг стола. Когда Паркер очутился у самого дальнего его угла, Эстер придвинулась ко мне и прошептала:
  — Передайте мне под столом двести долларов.
  Я одарил ее каменным взглядом.
  — Ну, не разыгрывайте же из себя идиота. Дайте мне деньги или…
  Я зевнул.
  Эстер была так обескуражена, что казалось, готова была заплакать. Она швырнула фишки на игорный стол и опять проиграла. Я сунул ей в руку доллар.
  — Таков размах моих вложений, детка. Поставь их на двойное зеро.
  Она поставила и тут же выиграла.
  — Продолжай в том же духе.
  — Ты с ума сошел.
  Я пожал плечами. Крупье лопаточкой придвинул к девушке выигрыш. Я никогда не смог бы объяснить, что заставило меня указать на двойное зеро. Это был безумный риск, но в подобных ситуациях порой становишься ясновидящим. Я был абсолютно уверен, что снова выиграет двойное зеро.
  Рулетка описала круг и остановилась.
  Я услышал вздох Эстер и обернулся — шарик остановился на цифре семь.
  — Видите, вы заставили меня проиграть.
  — Но вы ведь пока все равно в выигрыше, — засмеялся я.
  — Возможно, семерка повторится? — Эстер поставила на семерку. Она действительно повторилась! Эстер выиграла около пятисот долларов и прекратила игру.
  Вокруг столиков слонялась какая-то брюнетка, изящная, гибкая, с красивыми бедрами, обнаженными плечами и глазами, обещавшими романтику томных, тропических ночей. Оказалось, что она знакома с Эстер, и, когда та получила свой выигрыш, девушки обменялись какими-то знаками. Потом я заметил, что они шепчутся.
  Затем брюнетка обосновалась за игорным столом, называя ставки за Артура Паркера. Вот это была игра!
  Брюнетка непрерывно обращалась к нему, обворожительно улыбаясь и поводя обнаженными плечами в дюйме от его губ.
  Судя по всему, произошел размен: мне подсунули блондинку.
  — Поздравляю с выигрышем, — обратился я к Эстер. — Куда мы направимся?
  — Сначала заскочу в туалет и буду ждать внизу. Не пытайтесь удрать. К вашему сведению, выход здесь всего один.
  — Зачем мне удирать от хорошенькой девушки?
  Она засмеялась и сказала кокетливо:
  — Правда, зачем?
  Я постоял еще немного у игорного стола, делая небольшие ставки. Двойное зеро больше не выпадало. Поставив на него, я не получил ни цента. Другие попытки также не принесли успеха. Паркер был, по-видимому, целиком поглощен брюнеткой. Иногда, впрочем, он как бы просыпался и с виноватым видом оглядывался вокруг. Я услышал, как брюнетка обронила что-то насчет туалета.
  Паркер расхохотался.
  Я пошел к выходу. Эстер ждала меня.
  — Вы на машине или возьмем такси?
  — Такси.
  — Отлично. Поехали.
  — Куда именно?
  — Может быть, к вам?
  — Я предпочел бы — к вам.
  Девушка задумалась, затем пожала плечами:
  — Почему бы и нет?
  — А ваш дружок, мистер Паркер, не помешает?
  — Мой дружок, мистер Паркер, — повторила она угрюмо. — О нем сегодня позаботятся.
  Эстер назвала водителю адрес, и через десять минут мы были на месте. Девушка действительно жила здесь. Ее имя можно было прочитать на дощечке над звонком, и она отперла дверь в квартиру своим ключом. «В конце концов, — подумал я, — „почему бы и нет“ — как сказала она». Газеты поместили фотографию Эстер и интервью с ней, где она обрисовала человека, спрашивавшего ее о Рингоулде.
  Ей нечего было опасаться подвоха с моей стороны.
  Что касается меня, то я увяз по уши.
  Квартира была неплохо обставлена. Мебель, вероятно, приобреталась не за счет прибыли от продажи сигар и сигарет во второразрядном отеле.
  Эстер скинула пальто, пригласила меня сесть, принесла сигареты, спросила, не хочу ли я выпить, и опустилась на софу рядом со мной.
  Мы закурили. Она придвинулась ближе. Я видел ее шею и плечи, призывный взгляд голубых глаз. Ее светлые локоны касались моей щеки.
  — Нам с вами лучше подружиться, — предупредила она.
  — Вы так считаете?
  — Да. Потому что девушка, поднявшаяся наверх повидаться с Джедом Рингоулдом, — та, за которой вы следили, — оказалась Альтой Эшбьюри. — Она с видимым нетерпением ожидала моей реакции.
  — Кто это — Альта Эшбьюри? — удивился я.
  — Женщина, за которой вы следили.
  Я отрицательно покачал головой.
  — Мой бизнес был связан только с Рингоулдом.
  Она прямо-таки извертелась, чтобы видеть выражение моего лица. Потом задумчиво произнесла:
  — Да. Это, собственно, не имеет значения. Имеющуюся у меня информацию я все равно не смогу использовать. Я бы скорее предпочла работать с вами, чем с кем-нибудь другим. По крайней мере, я бы заставила вас вести честную игру.
  — Но кто все-таки Альта Эшбьюри? Девочка Рингоулда?
  Блондинка напряженно размышляла, пытаясь решить, насколько откровенной она может быть со мной.
  — Так кто она такая? — настаивал я.
  — А что вам нужно было от Рингоулда? — ответила Эстер вопросом на вопрос.
  — Мне нужно было видеть его по делу.
  — По какому?
  — Не помню, кто посоветовал мне обратиться к Рингоулду за советом, как обойти «Блу скай экт». У меня было кое-что для продажи.
  — Так вы входили к нему в номер?
  — Нет, я снял соседний номер.
  — И просверлили дырку в двери?
  — Да.
  — Подглядывали и подслушивали?
  — Да.
  — И что вы видели?
  Я не ответил.
  Эстер вышла из себя.
  — Послушайте, вы либо полный идиот, либо самый хладнокровный из людей, каких я когда-либо встречала. Откуда вы знали, что я не позову копов, если вы не дадите мне двести долларов?
  — Я этого не знал.
  — Лучше будьте со мной откровенны. Вы знаете, что произойдет, если я позвоню в полицию?
  Я бесстрастно пускал кольца дыма.
  Эстер вскочила, рванулась к телефону. Глаза ее гневно сверкали.
  — Звоните, что же вы. Я сам собирался позвонить туда.
  — Ах, вот как!
  — Конечно. Разве вы еще не поняли?
  — Чего?
  — Я сидел в соседнем с Рингоулдом номере и подсматривал через дырку. Убийца проник в номер примерно за полчаса до моего появления. Он отодвинул задвижку на двери между номерами, поставил замок на предохранитель, а затем, улучив удобный момент, открыл дверь и через крошечную нишу вошел в ванную.
  — Мало ли что вы придумаете?
  — Ты забыла одну малость, сестренка!
  — Что еще?
  — Я разглядел убийцу. Я единственный человек, который видел его. Я знаю, кто это был. Рингоулд разговаривал с девушкой. Он дал ей какие-то бумаги. Она вручила ему чек. Он положил его в правый карман пиджака. Когда девушка вышла, Рингоулд отправился в ванную. В тот момент я еще не знал, что в ванной кто-то был, но обнаружил, что дверь в моем номере не заперта на задвижку. Я запер ее, когда сверлил дырку. Убийца предполагал, что Рингоулд пойдет в ванную, и намеревался убежать через соседний номер. Но дверь была уже заперта мною. Убийца очутился в ловушке.
  — И что вы сделали? — Эстер затаила дыхание.
  — Я повел себя как последний дурак. Мне нужно было сразу связаться с портье, чтобы он блокировал выход, и затем позвонить в полицию, но я был слишком взволнован и не подумал об этом. Вместо этого я снова отодвинул задвижку, открыл дверь в соседний номер и последовал за убийцей. Стоя в дверях номера, я осмотрел правую и левую стороны коридора, а затем спустился на второй этаж. Когда поднялся шум, я вышел из отеля.
  — Любопытная история, — сказала Эстер, — занимательная, но копы вам никогда не поверят.
  Я снисходительно улыбнулся.
  — Ты забыла, что я видел убийцу.
  Она подскочила, словно от удара электрическим током.
  — Кто это был?
  Я рассмеялся и пустил в воздух еще одно кольцо дыма.
  Она отошла от телефона, пересекла комнату и опять примостилась рядом со мной, положив ногу на ногу и задумчиво обхватив руками колено. Эстер определенно не знала, что ей делать дальше. Она смотрела то на меня, то на кончики своих туфель. Подол вечернего платья, задираясь, мешал ей, она поднялась, вышла в спальню, не прикрыв за собой дверь, и через минуту вернулась в черном вельветовом халате.
  — Что ж, — сказала она, — все, что вы тут наплели, ничего для меня не меняет. Мне нужен у Эшбьюри свой человек. Вы, кажется, хороший мальчик и, думаю, вам можно доверять. Кстати, кто вы такой? Как вас в действительности зовут?
  Я молчал, склонив голову набок.
  — Послушай, ты не выйдешь отсюда, пока не назовешь мне свое настоящее имя. Я хочу узнать его во что бы то ни стало. В конце концов я пойду следом за тобой и узнаю, где ты живешь. Так что давай начистоту!
  Я кивнул на дверь.
  — Когда захочу, я выйду отсюда.
  — Я донесу на тебя.
  — И что это тебе даст? Что станет с твоим заманчивым планом потрясти семейку Альты Эшерст?
  — Эшбьюри, — поправила она.
  — Какая разница?
  — Ну а как тебя все-таки зовут?
  — Джон Смит, — не колеблясь сказал я.
  — Врешь!
  Я расхохотался.
  Эстер изменила манеру поведения.
  — Ладно, Джон. — Она посмотрела прямо мне в лицо. — Ты умный парень. Мы могли бы объединиться и вместе придумать что-нибудь толковое. Согласен?
  — Если речь идет о шантаже, я против. Это не по моей части.
  — Фу! — фыркнула она. — Я предлагаю тебе войти в долю. Вместе мы могли бы делать хорошие деньги.
  — Чем ты располагаешь, чтобы прижать Альту, Эшбьюри?
  Она было открыла рот, но я прикрыл его своей рукой.
  — Не говори. Я ничего не хочу знать.
  Она вытаращила глаза.
  — Что с тобой?
  — Я по другую сторону границы.
  — Как это понять?
  — Видишь ли, моя прелесть, я не могу принять твое предложение. Я не такой уж негодяй. И тебе не удалось меня провести. Ты замешана в этой грязной игре. Джед Рингоулд получал чеки от Альты Эшбьюри и передавал их тебе для «Этли эмьюзмент корпорейшн». Ты приводила к себе мужчин. Легкое движение пальцев освобождало их от значительной части выигрыша. Часть денег шла тебе, остаток — возвращался к Рингоулду и поступал в распоряжение выше— или нижестоящих, не важно, как их называть. А теперь я добавлю еще кое-что.
  Считай, что все кончено и забыто. Но шевельни только пальцем против Альты Эшбьюри, и ты очутишься за тюремной решеткой.
  Она вскочила.
  — Проклятье!
  — Ол-райт, сестренка, я тебя предупредил.
  — Ты слишком уверен в себе, проклятый болван!
  — Если разрешишь, я возьму у тебя еще одну сигарету.
  Она протянула мне портсигар.
  — Ну, ты сразил меня наповал. Может, я спятила?
  Я видела, как ты вошел в отель, помню, как ты выспрашивал меня, копы охотились за тобой, я выследила тебя, привезла сюда, не зная, кто ты такой, черт возьми… Наверное, ты частный сыщик, работаешь на Альту Эшбьюри, — нет, ты скорее подходишь для ее старика.
  Я зажег сигарету.
  — Но зачем ты со мной разоткровенничался? Почему бы не дать мне вывернуться наизнанку, притвориться, что ты мой союзник, вытянуть из меня все, что я знаю, и затем вонзить в меня когти?
  Я взглянул на нее.
  — Детка, будь я проклят, если я понимаю. — И это была правда.
  Она, по-видимому, все же не хотела сдавать позиций.
  — Ты, однако, вполне мог быть тем, кто пристукнул Рингоулда.
  — Вероятно.
  — Я могу тебя посадить.
  — Ты так полагаешь?
  — Да, могу.
  — Вот телефон.
  Она сощурила глаза.
  — И тогда ты впутаешь меня в эту историю, покажешь, что мои побуждения корыстны и… да будь все проклято! Какой смысл?
  — Чем мы займемся сейчас? — осведомился я.
  — Хорошенько выпьем. Когда я думаю, что ты мог сотворить со мной, и ничего не предпринял… Черт возьми! Я не могу тебя раскусить. Ведь ты не идиот. Ты хитер и ловок, способен управлять игрой… И вместе с тем, когда мне грозит расставленная тобой ловушка, ты не пользуешься ею… Что ж, век живи, век учись. Что тебе предложить к виски? Содовую или обычную воду?
  — У тебя есть шотландское виски?
  — Очень немного.
  — У меня есть подотчетные деньги, которые, в случае необходимости, можно отнести к непредвиденным, экстренным расходам.
  — Ну а сейчас разве не такой случай?
  — Не знаешь, кто тут поблизости торгует ночью?
  — Допустим, знаю.
  — Ол-райт, позвони ему. Пусть нам пришлют полдюжины шотландского.
  — Ты не шутишь?
  Я вынул бумажник, выудил оттуда пятидесятидолларовую купюру, положил на край стола.
  — Мой босс, правда, назвал бы это швырянием денег на ветер.
  Распорядившись по телефону насчет шотландского, Эстер предложила:
  — Давай пока разопьем мою бутылку.
  Она принесла виски, лед и содовую.
  — Не давай мне напиваться, Джон. Иначе я начну плакать, закачу истерику. Меня давно никто не угощал хорошей выпивкой. И досадно, что ты поставил ее не ради меня, а просто потому, что ты — это ты. Широкий жест… Что-то в тебе есть, перед чем невозможно устоять… Поцелуй меня.
  Я поцеловал ее.
  — К черту выпивку! Поцелуй меня крепче!
  Через четверть часа посыльный принес нам шесть бутылок виски.
  Я вернулся около двух часов ночи. Я долго еще не мог освободиться от воспоминания о белокурых женских локонах и от мысли о веревке в руках палача.
  Глава 7
  За завтраком я спросил Эшбьюри, известно ли ему что-нибудь об одной из горнорудных компаний — название было мудреное, я выговорил его не без труда.
  У меня есть друг, пояснил я, человек по имени Фишлер.
  Он богат — получил наследство, имеет офис в «Коммонз-Билдинг» и намерен вложить деньги во что-нибудь стоящее. Этот тип любит рисковать. Я хотел бы предложить ему горнорудные прииски.
  Боб прервал разговор с кем-то сидящим рядом и обратился ко мне:
  — Почему бы вам не сохранить мистера Фишлера для нашей семьи?
  — Это мысль! — воскликнул я.
  — Адрес?
  — «Коммонз-Билдинг», шестой этаж, комната двадцать два.
  — Я захвачу с собой торгового агента.
  — Превосходно.
  Эшбьюри поинтересовался у Боба, не имеет ли тот сведений, насколько успешно расследуется дело об убийстве Рингоулда. Боб ответил, что полиция пришла к выводу: это убийство — результат сведения счетов между игроками. В настоящий момент копы проверяют окружение Рингоулда: они надеются выйти на того типа, который соответствовал бы наружности парня, покинувшего номер Рингоулда сразу после убийства.
  После завтрака Боб отвел меня в сторону и попросил подробнее рассказать о Фишлере. Он хотел знать, каким капиталом тот располагает, какую сумму намерен вложить. Я сказал, что Фишлер унаследовал сразу два состояния. Одно — сравнительно небольшое — он уже получил, но еще до конца месяца у него на руках будет крупная сумма — свыше ста тысяч долларов. Я спросил Боба, как идут дела в его компании.
  — Великолепно. С каждым днем все лучше и лучше.
  Боб удалился, Эшбьюри посмотрел на меня так, словно собирался сказать что-то важное, но отказался от этого намерения. Прочистив горло, он изрек только:
  — Дональд, если вам потребуется на расходы еще несколько тысяч долларов, не стесняйтесь обратиться ко мне.
  — Благодарю. Буду иметь в виду.
  Альта спустилась вниз в халате и знаками показала, что хочет поговорить со мной. Но я вновь притворился, что ничего не замечаю, и пожелал проводить Эшбьюри до гаража.
  В гараже я попросил разрешения подъехать вместе с ним до нужного мне места.
  Он не отрывал глаз от дороги и помалкивал, хотя я видел, что вопросы так и рвутся у него с губ, но он не рискует задавать их, боясь ответа на самый главный для него вопрос. Он поминутно вздыхал, боролся с собой и наконец целиком сосредоточился на своей миссии шофера.
  Когда мы приехали в деловой центр города, он все же решился на невинный вопрос:
  — Где мне вас высадить, Дональд?
  — О, где-нибудь здесь поблизости.
  Он повернул направо, проехал еще пару кварталов и остановился перед «Коммонз-Билдинг».
  — Как все это будет организовано?
  — Не беспокойтесь, — утешил я.
  Эшбьюри поспешно укатил, а я поднялся на шестой этаж взглянуть на табличку двадцать второй комнаты.
  Все было в порядке. Я толкнул дверь и вошел. Элси Бранд стучала на машинке.
  — Ради Бога, тебе совсем не следует притворяться, что у нас уже сейчас слишком много дел, — взмолился я. — Люди, которые должны прийти сюда, считают меня богатым наследником. Они не думают, что я сколотил состояние самостоятельно, занимаясь бизнесом. Поэтому тебе не нужно особенно стараться.
  € — Берта, — возразила Элси, — велела мне напечатать несколько писем, чтобы я не бездельничала здесь.
  — На каком бланке? — спросил я, заглядывая ей через плечо, чтобы увидеть бумагу, вставленную в машинку.
  — На бланке агентства.
  Я выдернул бланк из машинки и протянул его Элси.
  — Положи письмо в ящик, чтобы его никто не видел. Убери все наши бланки. Когда пойдешь на ленч, захвати с собой всю эту канцелярию и храни ее в агентстве. Передай Берте, что я так распорядился.
  Элси смотрела на меня смеющимися глазами. Она сказала:
  — Я вспоминаю, как ты первый раз появился в нашем агентстве. Я подумала тогда, что ты продержишься у нас не более двух суток — Берта сразу заездит тебя до смерти.
  Все прежние детективы обычно очень скоро сбегали от нее. И вот, пожалуйста, ты, а не она, отдаешь распоряжения. Я знаю, у тебя и сейчас все получится как надо. Ты не споришь с Бертой и не пресмыкаешься перед ней.
  Выбираешь собственную тропку и по ней идешь. Зная Берту, ты прекрасно представляешь, сколько брани и проклятий сыплется На тебя. Но при всем том ей остается только ворчать и ругаться, но все же тащиться вслед за тобой и поступать так, как хочешь ты.
  — С Бертой можно работать, если вникнуть в мотивы ее поступков.
  — Ты хочешь сказать, когда она начинает понимать твои мотивы. Пытаться дружить с Бертой — все равно что заигрывать с паровым котлом. Надежды на дружбу с ней следует оставить сразу же.
  — И ты оставила?
  — Да.
  — Но ты совсем не выглядишь разочарованной.
  — Я нашла свой собственный подход к Берте. Я выполняю работу, которую она мне поручает, и ухожу, как только ее заканчиваю. Я не пытаюсь быть с ней в добрых отношениях и не рассчитываю на ее дружеское ко мне расположение. Я — только часть пишущей машинки, деталь в клавиатуре и выполняю возложенную на меня функцию.
  — А что это за корреспонденция, которой ты сейчас занимаешься?
  — Письма, которые Берта рассылает своим адвокатам. Она советуется с ними по поводу инвестиций.
  — И много у нее вложений?
  — Порядочно. Заниматься ими — ее страсть: Она хочет таких же гарантий, как государственные акции, но вместе с тем ей нужно; чтобы они приносили вдвое больший доход. Ее второе увлечение — игра. Берта — азартный игрок.
  — Ну что ж, — сказал я, — пока этот мой офис существует, ты не будешь перегружена работой. Запасись парочкой журналов мод и пачкой жевательной резинки.
  Положи в верхний ящик стола, засунь жвачку за щеку и сиди себе, перелистывая журнал. Когда кто-нибудь войдет, закрой ящик, но не ранее того, как посетитель увидит, чем ты занята.
  — Элси расцвела.
  — Я всегда мечтала о такой работе. Другим девушкам везло, а мне нет.
  — Прекрасно, что такая работа тебе по душе, но думаю, что она продлится не дольше нескольких дней.
  — Может вмешаться Берта. Пришлет тебе какую-нибудь девицу из конторы по найму, а меня заставит вернуться к себе.
  — Я ей не позволю. Я предупредил ее: мне нужен человек, которому можно доверять. Пусть нанимает машинисток для себя. Для Берты это даже полезно — узнает, по крайней мере, как трудно заменить тебя.
  Элси глядела на меня с обожанием.
  — Я всегда, Дональд, старалась понять, почему люди помогают тебе. Наверное, потому, что ты сам чертовски внимателен к ним, ты…
  Взволнованная, она вскочила и выбежала из комнаты.
  Я вошел в свой кабинет, отодвинул вращающееся кресло и опустился в него, водрузив ноги на стол. Я услышал, как вернулась Элси, и нажал кнопку звонка.
  — Да? — откликнулась она.
  — Возьми на заметку, Элси: Паркер Стоулд, Бернард Картер, Роберт Тиндл. Записала?
  — Да. Что дальше?
  — Если кто-нибудь из них появится здесь, скажи, что я завален делами и буду занят все утро. С ними встретиться не смогу и не хочу заставлять их ждать. Понятно?
  — Конечно.
  — Если придет кто-нибудь еще, попытайся узнать, что ему нужно. Предложи посидеть, подождать. Возьми у него визитную карточку и принеси мне.
  — Это все?
  — Да.
  — О’кей, — сказала она, и я услышал щелчок снимаемой телефонной трубки.
  У меня было чем заняться. Я курил и размышлял, стараясь постичь логику всего происходящего. Я еще не мог представить себе картину полностью. Мне не хватало фактов, но я их постепенно добывал и чувствовал, что если буду действовать хладнокровно, не делая серьезных ошибок, то добьюсь в этом запутанном деле успеха.
  Около одиннадцати дверь в приемную открылась и захлопнулась. Я услышал голоса, Элси вошла с визитной карточкой, на которой красовалось одно только имя: «Джилберт Рич».
  — Как он выглядит? — спросил я у Элси.
  — Тип торгового агента. Агрессивен. Когда я спросила, что ему нужно, он ответил, что у него есть деловые предложения по продаже недвижимости. На вид лет около сорока, но одет как двадцатисемилетний. Типичный пижон.
  — Толстый?
  — Нет, довольно стройный. На лбу залысины. Волосы темные, зачесаны назад. Глаза тоже темные, без очков. Быстрый, нервозный, бойкий на язык. Туфли так и сверкают. Запах — только что из парикмахерской.
  Ногти ухожены. Хотите с ним встретиться?
  — Да.
  Она удалилась. И тут же вошел Джилберт Рич. Он быстро пересек комнату, схватил меня за руку и начал разговор с такой легкостью, словно и не прекращал его, выпаливая слова и не поспевая за ними:
  — Бесспорно, мистер Фишлер, вам хотелось бы знать, какое у меня к вам дело. Я уведомил вашу секретаршу, что речь идет о недвижимости. Может, вы полагаете, что я хочу надуть вас? Наоборот: я хочу добыть вам кучу денег, мистер Фишлер. И чтобы изложить вам суть моих предложений, я намерен отнять у вас всего три минуты. — Он вытащил из кармана часы и положил их передо мной на стол. — Будьте добры, заметьте время, мистер Фишлер, и следите за стрелкой. Когда истекут три минуты, скажите мне. Эти три минуты окупятся прибылями, более значительными, чем те, которые вы получили за все последние десять лет.
  — Вперед! — сказал я. — В вашем распоряжении три минуты.
  — Мистер Фишлер, вы когда-нибудь задумывались о чудесных достижениях современной науки? Не отвечайте, я вижу, что задумывались. Осознаете ли вы, мистер Фишлер, что те проблемы, которые мы решаем ежедневно, считались непреодолимыми еще несколько лет тому назад? А теперь, мистер Фишлер, чтобы показать вам, как с помощью новейших научных открытий можно делать деньги, нужно откинуть назад страничку истории нашего великого, процветающего штата. Вернемся к тому времени, когда сюда хлынули орды золотоискателей. Люди орудовали киркой и кайлом, запаслись лотками для промывки золота, добывали золото из земли.
  И много золота было добыто, мистер Фишлер. Обширный золотой поток устремился в денежные центры. Но еще много золота оставалось в земле. В верховьях, вокруг Валлидейла располагались богатейшие залежи. Речка шумела в горах, вынося золотой песок, создавая россыпи на обширных сельскохозяйственных угодьях, расступающихся, чтобы принять бурлящие речные потоки, которые здесь успокаивались. Мужчины, обнаженные по пояс, терпели зимние дожди и палящее летнее солнце, добывая золото, все больше золота. Затем, когда залежи на этих землях иссякли, золотоискатели двинулись по течению реки, оседая на плодородных землях и занимаясь сельским хозяйством. Но осваивая новые земли и докапываясь до корней травы, люди никак не могли добраться до коренной породы, находившейся под водой на глубине примерно сорока двух футов.
  Но я не хочу задерживаться на деталях, мистер Фишлер. Несомненно, вы знакомы с ними по различным историческим фильмам, мастерски воспроизводящим обстановку, условия жизни и работы золотоискателей. Перейдем к самым последним изобретениям.
  Человек с воображением подумал о воде не как о враге, мешающем овладеть золотом, но как о союзнике. Он изобрел драгу, и множество стальных черпаков начали опускаться в воду, достигая коренных пород.
  Плодородные земли были уничтожены, но их владелец получал королевские доходы, предоставляя всем желающим право на разработку недр. Общая топография местности изменилась. Технологические процессы выемки грунта привели к тому, что богатая, плодородная долина превратилась в нагромождения мусора, выбеленного солнцем.
  Шли годы. Сами золотодобытчики стали жертвами собственной алчности. Время обошлось с ними так же беспощадно, как они обходились с некогда цветущими землями. Драги дали течь, повалились набок, заржавели. И все-таки даже работавшие на драгах люди не сумели добраться до глубин коренной породы. Они поскребли только верх.
  А теперь, мистер Фишлер, мы подходим к осуществлению золотой мечты, которая становится явью. Современные наука и техника помогают, в какой-то мере восстановить плодородные земли: камни вернуть на дно, разобрать завалы, ил вытащить на поверхность. Земля снова сможет родить. Об этом подумывали давно. Торговая палата в Валлидейле уже поднимала вопрос о рекультивации земель для сельского хозяйства. Но этот процесс оказался бы слишком дорогостоящим. То, что Торговая палата приняла во внимание, — это не истощившиеся еще, богатейшие залежи золота поверх коренной породы. Человек, который возьмется…
  — Три минуты истекли, — сказал я.
  Рич посмотрел на меня, потом на часы.
  — Что ж, в основном я уложился. Я закончил, мистер Фишлер. Я бы указал еще на сходство между ситуацией, с которой встречается инвестор сегодня, и с той, с которой сталкивались прежде золотодобытчики. Золото годами покоилось на своем месте. Но инженерная мысль прогрессировала, изобретательность человека волнами накатывалась на золотую долину. Это были волны успеха, выносившие все новые поколения миллионеров, стремившихся к власти. История Сан-Франциско…
  — Вы превысили свой лимит на тридцать секунд.
  — Точно, — признал он. — Я хотел только добавить, что вы, мистер Фишлер, человек, искушенный в коммерции, способны видеть перспективы и даже с ходу можете оценить положение вещей. Единственная проблема, мистер Фишлер, заключается в том, как отнесутся владельцы золотоносных земель, жаждущие и власти и богатства, к имени Чарльза Фишлера.
  Я вертел карандаш между пальцами, стараясь не встречаться с моим посетителем взглядом. Рич крутился вокруг меня, жестикулируя, барабаня пальцами по столу.
  — Я вижу, мистер Фишлер, вы — человек проницательный. Человек быстрых, точных суждений, вы можете по справедливости оценить грандиозные возможности, открывающиеся перед вами. Мы не только получим прибыль от золотодобычи, но когда завершатся осушительные работы, мы восстановим некогда цветущие земли: они покроются садами, виноградниками и будут готовы к разбивке на участки под застройку. Тогда люди, истосковавшиеся по независимости и земельной собственности, ринутся в конторы, предлагая за приобретение участков самую высокую цену.
  Кроме того, мистер Фишлер, я не упомянул о самом, пожалуй, существенном пункте во всем этом деле, поскольку убежден, что вы и без меня имеете в виду. Вы прекрасно знаете, что цены на золото удвоились сравнительно с тем временем, когда составлялись крупные состояния. И тот, кто вкладывает свои деньги в добычу золота, может не опасаться никакой инфляции. Разработка золотых месторождений есть единственный надежный вклад. Сделав его, человек может по своему усмотрению распоряжаться плодами несбалансированного бюджета, в котором доходы намного превышают расходы.
  — Вы намного превысили установленное вами время.
  — Согласен, мистер Фишлер. Я несколько увлекся, злоупотребил вашим терпением. Но так велико мое желание, чтобы вы сами…
  — Сколько будет стоить эта затея? — осторожно спросил я.
  — Это целиком зависит от вас, мистер Фишлер. Если вы хотите заработать, например, сотню тысяч долларов, то ваш вклад может быть сравнительно небольшим.
  Если же вы удовольствуетесь пятьюстами тысячами, требуемая сумма будет для вас еще более приемлемой. Но если вы захотите стать мультимиллионером — это обойдется значительно дороже.
  — Во сколько же обойдется мне желание стать мультимиллионером?
  — В скромные пять тысяч долларов, — объявил он не моргнув глазом.
  — Как вы установили эту сумму?
  — Ну, начнем с того, что существуют обширные земельные угодья…
  — Не стоит повторять все сначала, — заметил я. — Перейдем к фактам.
  — Что именно вы хотите знать?
  — Какова реальная стоимость ваших акций?
  — В сто пятьдесят семь раз больше того, что мы запрашиваем за них.
  — На какие доли делится ваш капитал?
  Он достал из кармана небольшой бумажник и стукнул им по столу.
  — Мистер Фишлер, «Фоклоузд фармз андерайтез компани» начинала свою деятельность в условиях экономической депрессии. Тогда это было сельскохозяйственное предприятие, занимавшееся главным образом выкупом земель у владельцев, заложивших свои участки и лишившихся права пользования ими. Поэтому первичный капитал компании был невелик. Но сейчас, когда благодаря новым предприятиям компания переживает необычный подъем, представляется возможным тысячекратно увеличить сумму основного капитала. Другими словами, все наличные ценные бумаги нужно перевести в акции по одному доллару каждая. Это вполне достижимо. Правда, чтобы добиться этого, пришлось бы преодолеть некоторые юридические и прочие препоны, что, естественно, задержало бы выплату прибылей нашим акционерам.
  Впрочем, благодаря политике наших директоров — энергичных, напористых и целеустремленных — обычно удается справляться с трудностями и организовать свою деятельность так, чтобы наши акционеры могли радоваться прибылям без большого запоздания.
  — Сколько акций я получу, если вложу пятьсот долларов?
  — Одну. Это ваш пай. По номинальной стоимости в один доллар. Однако реальная стоимость акции сегодня составит, вероятно, уже пять тысяч долларов. В пределах двух месяцев вы сможете, без сомнения, получить за акцию десять тысяч пятьсот долларов. К концу года курс акции поднимется до ста тысяч долларов.
  Я прикрыл глаза, погрузившись в раздумье. Он — как опытный торговый агент — тотчас понял, что пора заканчивать, и примолк, чтобы дать мне время продумать все детали.
  — У меня сейчас нет больших денег, — сказал я, — но через месяц я надеюсь получить крупную сумму.
  — Через месяц курс акции, понятно, увеличится, но все равно это будет великолепное вложение капитала.
  — Послушайте, — сказал я, — а нельзя ли сейчас купить акцию за пятьсот долларов и получить гарантию на приобретение более крупного пакета акций после уплаты еще пятисот?
  — Мне нужно обсудить это с руководством. Ваше предложение довольно необычно. Если бы вы получили права на приобретение целого пакета акций всего лишь за пятьсот долларов, то через неделю могли бы продать пакет с приличной прибылью. А спустя месяц за свой пай вы, вероятно, смогли бы получить двадцать тысяч долларов.
  — На таких условиях я мог бы вступить в дело.
  — Но разве вы не учитываете, например, возможность обратиться в банк, мистер Фишлер, и…
  — Я сделал вам свое предложение.
  — Я понял. Но, мистер Фишлер, ситуация обязывает наш совет директоров быть скрупулезно справедливым и считаться с интересами других вкладчиков. Многие лица купили…
  — Вы с лихвой использовали отпущенное вам время, — прервал я, — я выслушал ваши рекомендации.
  Вы выслушали мое предложение. Не будем понапрасну тратить время.
  — Какую сумму вы могли бы все же вложить в приобретение акций, на ваших условиях?
  — Через месяц я смогу инвестировать больше ста тысяч долларов. Но я не собираюсь укладывать все яйца в одну корзину. Пятьдесят тысяч долларов — тот предел, которым ограничен размер вклада в вашу компанию. А пока я вкладываю пятьсот долларов и хочу зарезервировать за собой пакет акций на общую сумму по сегодняшнему курсу в пятьдесят тысяч долларов.
  — Я посмотрю, что можно сделать, но нельзя ли учесть…
  — Нет. — Я встал со стула. — Я занятой человек, мистер Рич.
  — Понимаю, но не забывайте, пожалуйста, что я сделал вам очень выгодное предложение. Минуты, которые вы мне так щедро предоставили, обернутся золотыми дивидендами в размере…
  — Вы выслушали мое предложение. Чем быстрее вы свяжетесь с советом директоров, тем скорее передадите мне их ответ.
  Я подошел к двери и распахнул ее.
  Рич с любопытством глянул на меня, потом простер вперед руку и произнес:
  — Мистер Фишлер, позвольте поздравить вас с одним из самых важных решений в вашей деловой карьере, а также с вашей проницательностью и дальновидностью по отношению к финансовым проектам. Я позвоню вам сегодня во второй половине дня.
  Я стоял у открытой двери, наблюдая, как он проходит через приемную и исчезает за дверью.
  Элси Бранд оторвалась от своих журналов.
  — Ничего себе!
  — Ты что-нибудь слышала?
  — Главным образом его громкий голос, проникающий сквозь все щели.
  — Разыщи в телефонной книге номер Генри Эшбьюри и свяжись с ним. Позвони ему в контору, а не домой.
  Я вернулся в свой кабинет. Эшбьюри позвонил через тридцать секунд.
  Я сказал:
  — Хэлло, Эшбьюри, вы не догадываетесь, кто с вами говорит?
  — Нет. — Его голос был резок и решителен. Эшбьюри как бы давал понять, что не любит загадок и намерен повесить трубку.
  — Ваш тренер.
  — Ах, вот как. — Интонация тотчас же изменилась.
  — Как вы отнесетесь к тому, что ваш пасынок отправится в тюрьму за мошенничество?
  — Если… Боже мой, Дональд, что вы такое говорите?
  — Повторяю, как вы отнесетесь к тому, что ваш пасынок сядет в тюрьму за соучастие в мошеннических операциях?
  — Это было бы катастрофой. Это было бы…
  — Возможно, — сказал я, — что вы и впрямь считали его президентом корпорации, тогда как он просто выступает в роли подставного лица.
  — Господи.
  Я повесил трубку и вышел в приемную сообщить Элси, что отправляюсь в агентство предупредить Берту насчет того, что ей придется взять себе новую секретаршу.
  Элси улыбнулась:
  — Берта выпустит когти.
  — Пусть. К двум или трем часам мне нужно приготовить деньги, — мистер Рич приедет с готовым для подписи контрактом. Когда он позвонит, уточни с ним время встречи и дай мне знать. Я буду в кабинете Берты.
  — Что-нибудь еще? — спросила Элси.
  — Если заедет или позвонит мистер Эшбьюри, передай ему, что мистер Фишлер отправился по делам и ты не знаешь, когда он вернется.
  Глава 8
  Я так привык к барабанной дроби машинки Элси Бранд, что, когда я примчался в агентство, ровный ритм: клик-клак-клак-клик-клак-клак… — прозвучал для меня странными, настораживающими звуками. Я даже осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что не ошибся дверью.
  В приемной за машинкой Элси Бранд сидела довольно хорошенькая девушка. Она что-то стирала на листе бумаги, водя по ней ластиком, и вскинула на меня равнодушные глаза.
  — Там кто-нибудь есть? — Я указал пальцем на кабинет Берты.
  — Да. — Девушка взялась за телефонную трубку.
  — Не надо. Я подожду.
  — Не назовете ли ваше имя?
  — Это не обязательно.
  Я устроился в углу на стуле и развернул газету.
  Девушка отложила ластик и вернулась к машинке, время от времени поглядывая на меня. Я угадывал эти моменты.
  Из кабинета Берты Кул доносились голоса, но слов я не разбирал.
  Через несколько минут из офиса вышел мужчина. Я прикрылся газетой и видел только его ноги ниже колен.
  Издавна бытует мнение, что детективы носят неуклюжие туфли с широкими квадратными носами. Когда-то, может, так и было, но хорошие детективы давно перестали носить что-либо подобное.
  Мужчина был обут в легкие светло-коричневые туфли, на нем были превосходно отутюженные брюки, но что-то в нем настораживало меня. Он уже собирался уходить, но внезапно обернулся и бросил Берте несколько слов.
  Я опустил газету и вопросительно глянул на Берту:
  — Миссис Кул?
  Она затаила дыхание.
  Мужчина, высокий, широкоплечий, лет сорока с лишним, вел себя спокойно и сдержанно, но выражение его лица мне не понравилось. Я старался не встречаться с ним взглядом.
  — Что вам угодно? — обращаясь ко мне, заторопилась Берта. — Можете не рекламировать свои изделия.
  Я уже подписалась на все журналы и потратилась на благотворительные цели.
  Я улыбнулся.
  — Вы свободны в своем выборе, — сказал я и вновь уткнулся в газету.
  — Всего доброго, миссис Кул, — попрощался, наконец, мужчина.
  Берта стояла молча, пока он не исчез, затем жестом пригласила меня к себе.
  В кабинете Берта закурила, ее руки дрожали.
  — Боже мой, Дональд, как ты узнал?
  — О чем? — изумился я.
  — О том, что здесь находится детектив, разыскивает тебя.
  — Повадка выдала его. Он вел себя как ищейка.
  — Ты, конечно, не лишен интуиции, но она не доведет тебя до добра.
  — Что ему нужно от меня?
  — Ты вроде бы должен догадаться.
  — Что он говорил?
  — Сказал, что занимается своим привычным делом: разыскивает людей, которых нужно допросить в связи с одним убийством. Он хотел знать, есть ли в моем агентстве человек по имени Дональд Лэм, выполняет ли он какую-нибудь работу для мистера Эшбьюри и доволен ли им тот.
  — И что ты ему сказала?
  — Что не в состоянии судить о работе, которую выполняют мои сотрудники. Оценить ее может только сам мистер Эшбьюри.
  — Они неплохо информированы, — заметил я. — Они охотились за Альтой и обнаружили, что меня нет у Эшбьюри.
  — Они обнаружили, — сердито поправила меня Берта, — что твоя внешность соответствует описанию человека, которого они ищут в связи с убийством Рингоулда.
  — Вполне возможно.
  — Что же нам делать?
  — Я намерен на некоторое время скрыться.
  — Ты продвинулся в деле Эшбьюри?
  — Немного.
  — Дональд, ты доставляешь мне серьезные неприятности. Я уже не раз попадала с тобой в передрягу.
  — Но ты и зарабатывала прилично, — не растерялся я.
  — Ну и что? С тобой слишком много хлопот. Какая польза от денег, если ты сидишь в тюрьме?
  — Я не виноват, что убийца выбрал момент, чтобы пристукнуть Рингоулда именно тогда, когда я выполнял свои служебные обязанности.
  Но Берта, однако, не отставала от меня:
  — Я звонила Элси, спросила, как продвигается работа, которая ей поручена. Элси ответила, что ты велел ей прекратить это занятие.
  — Это верно.
  Ее лицо побагровело.
  — Я возглавляю агентство!
  — А я — главный в офисе Фишлера. Какой смысл снимать помещение, обставлять его, вешать табличку на дверь, если посетитель увидит секретаршу, печатающую письма на бланке другого учреждения: «Б. Кул. Конфиденциальные расследования».
  — Я не могу позволить Элси бездельничать. Она получает жалованье. И для нее есть работа, которую нужно выполнять.
  — Возьми другую девушку и отнеси ее жалованье к деловым издержкам.
  — Никаких издержек! Я не собираюсь торговаться с тобой. Бери ту девицу, которая сидит здесь, а мне пришли Элси.
  — О’кей, как тебе угодно.
  — Мне угодно так.
  — Ты здесь — босс.
  Она ждала моих возражений, но я не стал спорить.
  Берта разозлилась еще больше.
  — Что тебя не устраивает? — атаковала она меня.
  — Ничего, если ты решила действовать так. События потихоньку развиваются, но ведь все может измениться, если новая секретарша вернется домой, побеседует со своей матерью, своим дружком, расскажет, как она поменяла работу, что это за работа и прочее и прочее.
  — Я уволю ее, возьму другую. Эта в любом случае не годится.
  — Хорошо, но прежде убедись, что у той, другой, нет ни возлюбленного, ни семьи.
  — Какое это имеет значение?
  — Большое. Девушки дома не молчат. Она расскажет об офисе в «Коммонз-Билдинг»: никакой работы там нет, это только фасад, декорация. Не требуется особого ума, чтобы раскрыть эту тайну.
  Берта схватилась за сигарету.
  — Но так вести дело нельзя.
  — Ты права.
  — Дональд, они схватят тебя, потащат в тот отель. Люди опознают тебя, ты очутишься за решеткой. Я не намерена платить тебе жалованье, пока ты сидишь в тюрьме.
  — Сегодня я собираюсь истратить тысячу долларов из средств, предназначенных на непредвиденные нужды, — сказал я.
  — Тысячу долларов!
  — Точно.
  Берта схватилась за ящик стола, где хранились деньги, и подергала кассу, чтобы убедиться, что он заперт.
  — Я уже истратил ее, — констатировал я.
  — Что, что ты сделал?
  — Истратил эту тысячу.
  Берта захлопала глазами.
  — Где же ты ее раздобыл?
  — У Эшбьюри.
  — Так ты обратился к нему сразу после того, как вытянул деньги у меня?
  — Ничего подобного. Он сам предложил мне.
  — Сколько ты получил?
  Я махнул рукой.
  — Он сказал — никаких ограничений. Сколько бы мне ни потребовалось, обращаться прямо к нему.
  — Я руковожу агентством и контролирую свой бизнес.
  — Продолжай в том же духе, но не вмешивайся в мой дела.
  Берта потянулась ко мне через стол и, насколько позволяли ее формы, приблизила свое лицо к моему.
  — Дональд, ты захватил в моем агентстве слишком большую территорию. Агентством управляю я!
  — Вне всякого сомнения.
  — Тогда почему…
  Я навострил уши, услышав быстрые шаги в приемной, голос секретарши, пытавшейся остановить кого-то, рвавшегося в кабинет и сражавшегося с дверной ручкой.
  В кабинете появился запыхавшийся Генри Эшбьюри.
  — Вот вы где! — воскликнул он при виде меня. — Вы что, хотите, чтобы меня хватил инфаркт?!
  — Я сказал о вашем пасынке правду.
  — Нам надо поговорить наедине, посоветоваться. Уйдем отсюда.
  Берта Кул произнесла с достоинством:
  — В будущем, мистер Эшбьюри, вы будете получать отчеты лично от меня, поскольку Дональд несколько беспорядочен. Он будет представлять их мне регулярно, в напечатанном виде. Получив информацию, я стану передавать ее вам. Сейчас нормальный ход агентства нарушен, оно работает нерационально.
  Эшбьюри обернулся к ней.
  — О чем это вы толкуете?
  — Вы договаривались о ведении ваших дел со мной.
  И в будущем будьте добры соблюдать этот договор.
  Взглянув на Берту поверх очков, Эшбьюри очень тихо, очень вежливо заметил:
  — Если я правильно понял, меня отстраняют от дел.
  — Не вас, а Дональда.
  — Возможно, из-за недоразумений по поводу экстренных расходов?
  — Отчасти.
  — Идемте, Дональд, — позвал Эшбьюри. — Я же сказал, нам надо поговорить.
  — О, не обращайте на меня внимания, — произнесла Берта ледяным тоном. — Я всего лишь работодатель.
  Эшбьюри пристально посмотрел на нее.
  — Мой принцип, — сказал он спокойно, — защита собственных интересов. Я, как выяснилось, оказался тем, кто оплачивает все счета.
  Слова Эшбьюри точно подкосили Берту.
  — Конечно, конечно, мистер Эшбьюри, — засуетилась она. — Мы представляем ваши интересы. Мы стремимся вести дело как можно лучше для вашего блага.
  Эшбьюри схватил меня за руку.
  — Ол-райт, пошли вниз, к моей машине.
  — Будет неплохо, если ты немного попутешествуешь, — тихонько сказала мне Берта.
  — Я подумал об этом, — сказал я. — Где машина нашего агентства?
  — В гараже.
  — Увидимся позже.
  — Когда ты пришлешь Элси?
  — Не знаю.
  Берта Кул все еще старалась утихомирить свой темперамент, ко Эшбьюри уже тащил меня за собой — вниз, к автостоянке, где он поставил свой седан.
  — Ол-райт, — решил он. — Поговорим здесь.
  Он проскользнул внутрь, я сел рядом с ним.
  — Что вы там обнаружили относительно Боба?
  — Подумайте сами.
  — Я думал. Я давно должен был бы об этом подумать, но ваши соображения не кажутся мне верными.
  — А каковы ваши соображения?
  — Я полагал, что все вертится вокруг того, чтобы заставить меня вложить деньги в их бизнес. Я считал мозговым центром корпорации Бернарда Картера и подозревал его в мелком мошенничестве, поощряемом миссис Эшбьюри с целью упрочить позицию Боба и хорошенько пощипать меня.
  — Нет. На самом деле речь идет о мошенничестве, в котором Боб — фигура прикрытия. Я думаю также, что роль Бернарда Картера тут невелика.
  — Но он замешан в этом деле.
  — Если и замешан, то за кулисами действует кто-то поумнее Картера. К тому же, по моим данным, Картеру вовсе не улыбается доставлять какие-либо неприятности сыну миссис Эшбьюри.
  Эшбьюри присвистнул.
  — В чем именно заключается мошенничество? — спросил он.
  — В Валлидейле покупаются обесцененные земли и распространяются слухи о том, что они богаты золотом.
  — А это не так?
  — По-видимому. Но смысл в том, что драги до сих пор не смогли добраться до коренных пород.
  — И предстоит попробовать еще раз?
  — Да.
  — Что конкретно они предпринимают?
  — Продают акции несуществующей корпорации номинальной стоимостью в один доллар за скромную цену в пятьсот долларов за акцию.
  — Боже мой! Как же им это удается?
  — С помощью хитрой организации, психологической обработки, бойких на язык агентов, которые атакуют клиента, соблазняя его золотой приманкой. Они ловко манипулируют временем, чтобы не позволить клиенту задавать лишних вопросов, и тот обычно попадается в ловушку.
  — Проклятье! И неужели все это выдумки Боба?
  — Нет, скорее адвоката Крумвезера. Он изыскивает способы обходить «Блу скай экт».
  — Его методы легальны?
  — Вероятнее всего — нет. Именно поэтому должность президента корпорации и отдана Бобу.
  — Но в самой продаже земли нет ничего противозаконного?
  — Нет. Все организовано чертовски умно.
  Эшбьюри вытер платком лоб.
  — Подумать только, каким я был болваном, когда старался уйти от доверительных разговоров о бизнесе, которым занят Боб. Я абсолютно не предполагал того, что происходит.
  Я промолчал.
  — Каковы ваши дальнейшие планы, Лэм? — с тревогой осведомился Эшбьюри.
  — Все зависит от степени вашей заинтересованности в том, чтобы Боб не попал в тюрьму.
  — Мы не должны этого допустить, — ответил он.
  — Тогда неплохо было бы съездить на денек-другой в Валлидейл.
  — Зачем?
  — Это исходная точка для мошеннических комбинаций.
  — Что вы надеетесь там обнаружить?
  — Предположим, что я мог бы отыскать старые отчеты и документы компании, проводившей там когда-то поисковые работы. Если бы я смог их раздобыть и они подтвердили бы мои подозрения, тогда следовало бы обратиться к толковому юристу. Но скорее всего я их не найду.
  — Почему?
  — Голова, придумавшая эту аферу с продажей земель, поразмыслила и над тем, как обойти закон, позаботилась и обо всем остальном.
  — Так что же вы будете делать?
  — Осмотрю земли и постараюсь найти уязвимое место в расчетах этих хитрецов.
  — А когда вы уедете, как будет… э… с нашим делом?
  — С ним сейчас горячо, — ответил я, — слишком горячо для меня, дотронешься — обожжешь пальцы.
  Мое отсутствие пойдет на пользу, возможно, станет прохладнее.
  — Я не совсем одобряю ваши планы. Альта позвонила мне, как только мы уехали из дома. Она надеялась, что, проводив меня до гаража, вы вернетесь сразу же.
  Она очень хочет видеть вас и тревожится… Черт возьми, Дональд, мы все так или иначе стали зависеть от вас.
  — Для этого меня и нанимали.
  — Я знаю, но это совсем другое. Когда вы уедете, Альта будет в полной растерянности.
  — Альте тоже лучше уехать.
  — Что? С вами?
  — Нет. Пусть хотя бы проведет несколько дней за городом, с друзьями. И не нужно, чтобы кто-нибудь знал о ее местопребывании. Не нужно, чтобы ей задавали вопросы, пока у меня не будет ответов по крайней мере на некоторые из них.
  — Тогда зачем вам уезжать?
  — Детективы сидят у меня на хвосте, — сказал я. — Они проверяют… Назвать вам того, за кем они охотятся?
  — Нет.
  — Ол-райт, я сказал все о своих намерениях и о том, что можете сделать вы.
  Он задумался, взяв сигару и зажигая спичку.
  — Когда вы отправляетесь?
  — Сегодня.
  — Как я смогу связаться с вами?
  — Лучше не делать этого. Если что-нибудь случится, свяжитесь с Бертой Кул.
  — Но ведь вы отправляетесь в Валлидейл? Вам придется заехать домой, упаковать вещи…
  — Никаких вещей, я пойду в гараж, возьму машину агентства и — вперед! Куплю какие-нибудь мелочи, если потребуется.
  — Так, значит, вы отправляетесь немедленно?
  — Кое-чем мне до отъезда еще нужно заняться.
  — Чем?
  — Управиться с делами мистера Фишлера.
  — Я могу подвезти вас в «Коммонз-Билдинг».
  — Только сначала я позвоню. Подождите меня здесь.
  Я сейчас вернусь.
  У автостоянки находилась телефонная будка. Я набрал номер телефона моего офиса.
  — Что слышно? — поинтересовался я у Элси.
  — Вы, вероятно, думаете, что этому типу не нужны ваши деньги? — спросила Элси. — Вы обещали ему, что получите их к двум часам. Он заходил уже два раза.
  Придет опять через десять минут. Велел передать вам, что может успешно завершить сделку, но время поджимает. Договор у него с собой.
  — Оставайся в офисе. Я хочу завершить эту сделку.
  Я вернулся к машине.
  — Если можно, подвезите меня, — обратился я к Эшбьюри, — но я могу воспользоваться и такси.
  — Нет. Я намерен держать руку на пульсе событий.
  Эшбьюри остался ждать у входа, а я поднялся к себе в контору. Рич уже был там. Он бросился ко мне, схватил за руку и начал трясти ее, восклицая:
  — Мои поздравления, мистер Фишлер! Вы самый проницательный и толковый бизнесмен из тех, с кем я подписывал контракты за последние пятнадцать лет. Вы выиграли!
  Не отпуская мою руку, он провел меня в мой кабинет, точно сам был его хозяином. Рич хлопнул по столу экземпляром договора.
  — Вот. Одна акция. Договор подписан президентом и секретарем компании.
  — Быстрая работа, — сказал я.
  — Я и должен был действовать быстро, чтобы провернуть такую сделку. Они упирались, но я объяснил, что вы в данный момент не располагаете крупной наличностью, но вы перспективный клиент, что вы…
  Он продолжал говорить, но я уже не слушал. Я читал документ. К моему изумлению, он был составлен точно по моим инструкциям. Я поставил на дубликате подпись, вручил ему тысячу долларов, положил оригинал договора и другие бумаги к себе в карман. На них красовались подписи Роберта Тиндла, президента, и Е.Е. Маттса. Я пожал руку мистеру Ричу, объяснил, что у меня деловое свидание, и освободился от его присутствия.
  — Помни, — сказал я Элси, — офис должен быть открыт во все время моего отсутствия.
  — Куда ты отправляешься?
  — В деловую поездку.
  — Ты говорил с Бертой по поводу моей работы?
  — Да.
  — Ну и как?
  — О, все в порядке.
  — Что требуется от меня? По-прежнему читать журналы?
  — Можешь немного повязать, если хочешь. Кури сигареты, запасись жвачкой. Таков стиль работы у секретарши в процветающем предприятии.
  Элси засмеялась:
  — Я чувствую себя женщиной на содержании.
  — Вот-вот. Так ты и должна выглядеть. Уловила идею?
  В ее глазах искрился смех.
  — Удачи тебе, Дональд.
  — Скрести пальцы на всякий случай, — посоветовал я и спустился вниз к Эшбьюри. Он настоял на том, чтобы подвезти меня к гаражу, где Берта Кул держала машину. Когда я выезжал из гаража, Эшбьюри проводил меня тоскливым взглядом. Я нырнул в поток транспорта.
  Глава 9
  В свое время природные богатства Валлидейла оправдывали красноречие Торговой палаты. Горы здесь были покрыты богатой растительностью — чапарелем4, соснами. Пониже, на холмах, высились величественные дубы.
  В долинах раскинулись плодородные земли.
  На месте всей этой роскоши ныне громоздились голые скалы с острыми зазубренными вершинами. Раньше это были круглые сияющие вершины с ледниками и горными речками. Сейчас в солнечном ярком свете они торчали, как обглоданные кости. Край, некогда благодатный и процветающий, превратился в пустыню.
  Только на волнистых холмах, куда не ступала нога золотоискателя, сохранились массивные дубы, укрывавшие под своими ветвями заманчивые островки тени.
  Речка, сбегавшая с гор, текла по окраине Валлидейла, образуя в низовьях чистые, спокойные заводи, а затем кружила вокруг безобразных голых вершин. Там и сям были срезаны ветки и побеги, расчищено пространство под огороды и виноградники. Местами весело зеленела листва подрастающих фруктовых деревьев. Кое-где были видны попытки возродить землю, посадить и фруктовые сады.
  Я нашел автостоянку и зарегистрировался, предъявив водительские права на имя Дональда Лэма. Я сделал это намеренно: позднее, в случае необходимости, я смогу отчитаться перед полицией за каждый мой шаг. Мне не хотелось прикрываться вымышленным именем, создавать впечатление, что я чего-то опасаюсь.
  Я приехал работать.
  Люди, жившие сейчас в этом городе, горькой ненавистью ненавидели золотоискателей. Те, кто раньше владел землей, получили свои денежки и отправились в большие города. Золотодобытчикам, продолжавшим свое дело, нужны были прежде всего игорные дома, магазины, торговавшие техникой, и офисы. Магазины были передвижными, офисы сейчас пустовали. Город больше напоминал кладбище. Жители выглядели удрученными, подавленными, апатичными. Казалось, они потеряли надежду на крупный выигрыш и продолжали двигаться и что-то делать только по инерции.
  Никто не мог сказать мне, где искать документы компании, занимавшейся добычей золота. Главная контора почему-то находилась совсем в другом месте. Бухгалтерские книги исчезли, точно так же, как и служащие и техническое оборудование.
  Я хотел найти кого-нибудь из старых работников компании, оставшихся в городе. Владелец бакалейной лавки сказал мне, что, кажется, старик — холостяк по имени Пит работал на эту компанию, когда земли еще не были полностью истощены. Бакалейщик не знал фамилии Пита, ни его точного адреса, только указал приблизительно направление: его лачуга находилась где-то за городом с милю вниз по реке, на небольшой полоске земли, где уже никто не работал. Время от времени он приезжал в город за покупками, расплачивался наличными, но обычно ни с кем не вступал в разговоры, и никто не знал подробностей его житья-бытья.
  Я выяснил, что новая компания собирается использовать самую современную технику для обследования подножий скал и переноски плодородной почвы на их вершины. Одни из старожилов утверждали, что, если даже это удастся, пройдут годы, прежде чем земля снова начнет родить. Другие придерживались более оптимистичного мнения. Слушая все эти разговоры и споры, я пришел к выводу, что не сумею выудить из жителей ничего для себя полезного, и решил повидать Пита.
  Уже темнело, когда я нашел его хижину, служившую когда-то временным жильем и конторой для золотоискателей. Половина окон в доме была забита жестью — ее Пит добывал из старых пятигаллонных канистр из-под нефти.
  Ширококостный и худой, Пит нес на своих плечах груз шестидесяти с лишним лет, собираясь вскоре перешагнуть порог следующего десятилетия. Судя по внешности и по фамилии — Диггер, — он все еще следовал ранее взятому в жизни курсу.
  — Что вам угодно? — осведомился Пит, указывая на скамью ручной работы, стоявшую у полуразрушенной плиты, по-видимому, выброшенной кем-то на свалку как ненужный хлам. Однако плита топилась, и на огне закипала кастрюля с бобами.
  — Я пытаюсь разузнать кое-что об истории этого края.
  — Для чего вам это нужно?
  — Я писатель.
  — О чем вы пишете?
  — Об истории золотых промыслов.
  Пит вытащил изо рта трубку и ткнул ею в направлении Валлидейла.
  — Там вам все расскажут.
  — Нет, от них ничего толкового не добьешься.
  Пит многозначительно кашлянул.
  — Безмозглое стадо, — пробурчал он.
  Я разглядывал его хижину.
  — Уютное у вас жилище.
  — Мне подходит.
  — Как случилось, что этот кусок земли оказался нетронутым?
  — Им пришлось оставить эту землю в покое, чтобы сохранить в целостности речку, орошавшую участки, где они работали. Они хотели пройти вокруг и соорудить дамбу, чтобы позже вернуться сюда. Но так и бросили это дело.
  — Как велика эта полоска?
  — С полмили длиной и пара сотен ярдов шириной.
  — Здесь приятная местность. Она выглядела так же и до прибытия золотоискателей?
  — Совсем нет. Это была невозделанная земля, которая обрабатывалась вручную. Старые клочки земель, оставленные чинками5, все еще сохранились. Это небольшие участки — по четыре или по пять футов. Подальше, в долине, тоже была прекрасная земля до того, как за нее взялись золотодобытчики.
  — Ваш кусочек мне тоже нравится. Подъезжая, я вспугнул кроликов.
  — Кроликов здесь достаточно. Иногда употребляю в пищу. — Он кивнул на изрядно заржавевшее ружье двадцать второго калибра, висевшее на стене. — Оно неприглядно снаружи, но внутри — как зеркало.
  — Кто владеет землей?
  Глаза Пита сверкнули.
  — Я.
  — Превосходно. Жить здесь гораздо лучше, чем в городе.
  — Да, это так. Фактически город умер, а это местечко в полном порядке. Как вы его разыскали?
  — Кто-то в городе подсказал, посоветовал отыскать человека, который сможет рассказать кое-что интересное о добыче золота.
  — И что бы вам хотелось узнать?
  — О, просто самые общие факты.
  Пит снова ткнул черенком трубки в направлении Валлидейла.
  — От тамошних людей меня тошнит. Я с самого начала знал, к чему приведет этот проклятый бизнес. Земля вокруг, когда ее обрабатывали лошади, была плодородной. Страна занималась сельским хозяйством и процветала. Но позже пришли те, кто предложил работать с помощью драги. Многие коренные жители считали, что у них ничего не получится. Пришлые похоронили было эту идею, но вдруг оказалось, что она оправдывает себя. Люди словно взбесились. Земля росла в цене. Владельцы крупных поместий воздерживались от продажи, надеясь, что цена подскочит еще выше. Торговая палата по уши увязла в этих делах. Они пресмыкались перед золотодобытчиками и вывернули весь город наизнанку, поставили его на колени перед пришлыми. Все, кто хотел работать, получили работу. Кроме того, компания привезла еще кучу людей. Город был охвачен золотой лихорадкой. Торговцы взвинчивали цены на все виды товаров. Никто тогда не задавался вопросом, с чем останется город, когда компании прекратят свою деятельность.
  Ну, спустя какой-то срок все определилось. Пташки, владевшие крупными участками земли, решили, что наступило подходящее время для продажи земли. Продавались дома и участки под застройку. Но покупатели так не считали. Золотодобытчики всячески сбивали цены.
  Даже Торговая палата не хотела смотреть в лицо фактам.
  Она поддерживала общий дух стяжательства, рассчитывая, что скоро здесь пройдет железная дорога и город превратится в крупный железнодорожный центр. Власти продолжали делать ставку на разрушителей природы.
  Много было всякой чепухи, брехни, ажиотажа. Затем все рухнуло, покатилось под гору. Результаты вы видите.
  Теперь все проклинают компании, испоганившие земли, уничтожившие город.
  — Сами вы тоже работали в компании?
  — Ага.
  — Когда вы стали там работать?
  — Как только появились драги. Я проводил разведку на этом участке.
  Бобы на плите забурлили, пар приподнял крышку.
  Пит встал и сдвинул кастрюлю на край плиты.
  — Все, что вы рассказали, очень интересно, — похвалил я.
  — Вы — писатель, кажется?
  — Да. Если вы хотите заработать несколько долларов, я охотно проведу с вами вечерок, чтобы получить еще кое-какие сведения, ощутить, так сказать, местный колорит.
  — Сколько дадите?
  — Пять долларов.
  — Согласен.
  Я вручил ему пять долларов.
  — Останетесь ужинать?
  — Я бы не против.
  — Ничего особенного у меня нет, кроме бобов, оладий и сиропа.
  — Подойдет.
  — Вы, случайно, не инспектор по охране дичи?
  — Нет.
  — О’кей. Тогда могу признаться, что у меня есть парочка перепелов, уже приготовленных. Они хранятся в холодном виде. Давайте закусим, а потом потолкуем.
  — Вам помочь?
  — Нет, не надо. Только пересядьте в другой угол, чтобы мне не мешать.
  — Я наблюдал, как он готовил ужин, и поймал себя на том, что испытываю чувство, похожее на зависть. Хижина была бедной, но опрятной и уютной. Все здесь было аккуратно прибрано, всему находилось свое место. Шкаф и буфет были сделаны из деревянных ящиков: в каждом из них прежде находились две пятигаллонные нефтяные канистры. Пит водрузил ящики друг на друга и закрепил гвоздями.
  Ужин был без масла, но все блюда были превосходны.
  Бобы с чесноком, питье, издававшее приятный запах, приготовленное, как объяснил хозяин, из светлого и темного сахара с добавлением кленового сиропа. Внушительной величины оладьи шипели на огромной сковороде.
  Пит переворачивал их, встряхивая и подбрасывая. Перепела, испеченные на древесных углях, были разогреты на плите и поданы с аппетитной подливкой. Пит рассказал мне, что убивает дичь, когда охотничий сезон заканчивается, удаляет шкуру, голову, ноги, внутренности, готовит на огне и сохраняет впрок в таком месте, которого не обнаружит ни один пронырливый инспектор.
  — Много хлопот с инспекторами?
  Пит кашлянул.
  — Был тут в городе один тип, повадился сюда ходить, но ничего так и не нашел.
  Это был замечательный обед. Я хотел помочь Питу убрать со стола, но пока я спорил с ним, он уже управился с посудой, вымыл и высушил миски, ножи и вилки, аккуратно спрятал все в ящики стола. Потом поставил заправленную сырой нефтью лампу в центре стола и зажег ее.
  — Хотите сигарету? — предложил я.
  — Нет. Я привык к трубке. Дешевле и больше удовольствия.
  Я закурил сигарету. Пит — свою трубку. Она была так пропитана табаком, что в воздухе тотчас же распространился приятный аромат.
  — Ну, что вы хотите еще знать? — спросил Пит.
  — Вы проводили здесь разведывательные работы?
  — Да.
  — Как именно? Мне показалось, что тут уже нечего было делать, поскольку золотоносный слой находится под водой.
  — В те дни, — объяснил Пит, — у нас были буры Кейстуна, очень простые в обращении. Пробиваешь буром скважину до скалы и вынимаешь грунт землесосом.
  Все, что извлекается оттуда, идет в лоток, промывается и сортируется по цвету.
  — По цвету?
  — Да. Золото попало в грунт благодаря работе, проделанной речкой и ледниками. Там оно расслоилось на мельчайшие чешуйки. Иногда приходилось намывать множество таких чешуек величиной с булавочную головку, чтобы добыть хоть цент.
  — Но, наверное, из каждой просверленной скважины вы добывали много золота?
  — Ничуть. Эти компании не щадили землю и бурили ее, даже если она давала всего центов десять на кубометр.
  Это все равно больше, чем добывал человек старыми методами.
  — Но как они могли получить точное представление о ценностях с помощью такой разведки?
  — Инженеры обследовали каждую скважину и тщательно взвешивали золото.
  — Они получали много золота из каждой скважины?
  — Нет, мелочь.
  Я покурил немного и произнес неторопливо, как бы размышляя вслух:
  — Вероятно, было бы нетрудно фальсифицировать результаты такой разведки.
  Пит вынул трубку изо рта и посмотрел на меня, сжав губы так, что они превратились в одну прямую линию.
  В хижине воцарилось молчание.
  — Это единственное место, где вы работали? — спросил я после затянувшейся несколько паузы.
  — Нет. Когда я разобрался в этом деле и научился пользоваться машинами, я много поездил. Я исследовал землю в Клондайке. Там земля мерзлая, и ее нужно согревать, прежде чем сверлить скважину. Я был и в Южной Америке. В общем, проехал по всей стране.
  Потом вернулся сюда и работал на золотодобытчиков.
  — Скопили денег?
  — Ни цента, будь все проклято.
  — Но сейчас вы уже не работаете?
  — Нет. Поставил точку. Прожить не так уж трудно, — пояснил Пит. — То, что у меня есть из барахла, я нашел среди оставшейся рухляди. Посадил немного овощей, бобы. В городе понемногу покупаю табак, сахар, бекон, муку. Вы бы удивились, узнав, как мало нужно человеку для жизни.
  Поразмыслив немного, я произнес:
  — Представить не мог себе, что проведу вечер в таком уютном месте, в такой приятной компании. Осталось только одно…
  — Что именно?
  — Хороший глоток спиртного. Поедем в город и раздобудем бутылку?
  Он ничего не ответил, только поглядел на меня.
  — Что вы пьете? — спросил он.
  — Все, что угодно, только хорошего качества.
  — А сколько вы обычно платите за выпивку?
  — Около трех долларов за кварту6.
  — Побудьте здесь, я сейчас вернусь.
  Пит поднялся и вышел. Я слышал его удаляющиеся шаги. Затем все стихло. Сквозь окна, не забитые жестью, я видел обширное пространство, залитое лунным светом, черные тени, протянувшиеся за соснами и дубами. Позади белели кучи отбросов и шлака, ловившие и отражавшие лунный свет. Их холодный блеск напомнил мне пустыню.
  Вернулся Пит. Я полез за бумажником. Он вернул мне один доллар из трех и добавил еще пятьдесят центов, выудив их из собственного кармана.
  — Я принес только пинту, — объяснил он.
  Он поставил на стол бутылку, достал стаканы и наполнил их, убрав бутылку в глубокий набедренный карман.
  Напиток был приятного янтарного цвета. Он оказался совсем неплохим по вкусу.
  — Хорошая штука, — похвалил я.
  — Спасибо, — скромно отозвался Пит.
  Мы пили, курили. Пит рассказывал истории о биваках золотоискателей, рудниках в пустыне, о незаконно захваченных участках, вражде и драках, о тех днях, когда весь бассейн реки обрабатывался драгами.
  После второго стакана, когда моя голова немного отяжелела, я спросил:
  — Ходят слухи, что организуется новая компания по добыче золота. Разве прежние недобрали чего-нибудь?
  — Компанию, на которую я работал, возглавлял старик Дэрниел. То, что он упустил, не больше соринки в вашем глазу.
  — Но ведь остались места, где так и не сумели добраться до коренных пород?
  — Да.
  — И немало?
  — Да.
  — Тогда почему прежние компании не могут возобновить свои работы и делать деньги?
  — Они могут.
  — А сумеют ли они возродить плодородные земли?
  Ведь это было бы добрым делом.
  — Они клянутся, что сделают это.
  — Мне думается, что должны были остаться какие-нибудь записи, бумаги о ваших разведках, о перспективных местах, куда бы золотодобытчики могли направиться сейчас?
  Пит наклонился ко мне:
  — Земли были давно полностью истощены, их просто «подсаливали».
  — Что вы имеете в виду?
  — Да то, что они просто подкладывали золото в пробуренные скважины, а затем намывали его. Каждый раз, проделывая такую штуку, они привозили с собой толпу бездельников, желающих поглазеть на золото. Те просто не замечали, что бурильщик не снимал одной руки с троса, а другой постоянно лазил к себе в карман и бросал в скважину крохотные золотинки. Проделывалось это ловко, не вынимая буровой керн с золотом, пока бур не опускался ниже уровня, на котором работали золотодобытчики прежней компании. И поверьте мне, братец, когда они доберутся до коренных пород, они подсыплют туда достаточно своего золота. А сколько будет пробуравлено скважин, искалечено акров земли!
  Да они разроют весь штат, чтобы только найти коренные глубинные породы.
  — Должно быть, требуется немало золота, чтобы «посолить» скважину?
  Пит покачал головой:
  — Нет, совсем немного. Ведь народ же совсем глупый. Люди сами хотят, чтобы их дурачили сейчас.
  — Сколько скважин уже пробурили?
  — Три. Четвертую только начали.
  — Вы знаете, кто стоит за этим?
  — Нет. Какая-то шайка из южной части штата. Она занималась здесь распродажей участков.
  — Как относятся к этому горожане?
  — О, по-разному. Когда это только началось, дела завертелись и все выглядело так, словно люди опять склонны верить новой компании. Можно сказать, что Торговая палата от радости стояла на голове и дрыгала в воздухе ногами. Но старожилы все-таки не доверились золотодобытчикам. Они ведь уже нагляделись на их дела и многое поняли. Компания не намеревается вкладывать в золотодобычу много средств. Нанятые ею люди пробуравят дырки, подкинут туда золото, чтобы привлечь простаков. Затем вынут его и положат в другие дырки…
  Как насчет того, чтобы выпить еще?
  — Нет, спасибо. Крепкая штука.
  — Да, сбивает с ног. Для того и предназначена.
  — Вы пейте, — сказал я. — А мне еще надо добираться до города, вести машину.
  — Я-то не увлекаюсь выпивкой. Мне просто нравится сидеть вот так и разговаривать с… с приятелем. Вы хороший человек. Вы сказали — писатель, а?
  — Угу.
  — И вы знаете кое-что о горнодобыче?
  — Ни черта не знаю.
  — Как же вы взялись писать об этом?
  — Я предполагал, что статья пойдет в обычном сельскохозяйственном журнале.
  Он молча поглядел на меня, затем вздохнул и принялся уминать табак в трубке, предвкушая привычное удовольствие от затяжки.
  Я сказал ему, что сейчас должен вернуться в город, но приеду к нему еще за дополнительной информацией.
  Я пообещал платить ему пять долларов за каждый вечер.
  Пит поблагодарил, сказал, что плата вполне достаточна, но отказался от нее.
  — И не нужно никаких долларов, приезжайте. Вы мне нравитесь. Не всякому я позволю сидеть здесь, а уж угощения дождется один из сотни. — Он кивком указал на стоявший на столе стакан.
  — Понимаю вас, — сказал я. — Ну, пока.
  — Пока.
  Я вернулся в кемпинг. Большой, сверкающий спортивный автомобиль припарковался перед забронированной мной кабиной. Я отпер свою кабину и, услышав возню в соседней кабине, захлопнул за собой дверь.
  Раздались легкие, быстрые шаги. В дверь постучали.
  Пришлось открыть. На пороге стояла Альта Эшбьюри.
  — Хэлло!
  — Это неподходящее место для вас, — сказал я, придерживая дверь.
  — Почему?
  — Причин много. Одна из них — меня ищут детективы.
  — Отец сказал мне.
  — Вот другая: если нас застанут здесь вдвоем, газетчики придумают хорошую историю.
  — Любовное приключение?
  — Конечно.
  — Как увлекательно! — воскликнула она и добавила: — Не беспокойтесь, все будет в порядке.
  — А я беспокоюсь.
  — О своем добром имени?
  — Нет, о вашем.
  — Сюда приезжает отец. Он будет здесь в полночь.
  — Как он доберется?
  — Самолетом.
  — Откуда вы узнали, что я нахожусь на этой стоянке?
  — Я проверила все — их только четыре. Вы оказались на второй.
  — Зачем приезжает ваш отец?
  — О, у нас становится горячо.
  — Что-нибудь случилось?
  — Мистер Крумвезер позвонил мне и пригласил встретиться с ним в его конторе завтра в два часа.
  — Не ходите. Я думаю, у него ваши пропавшие письма. Он скорее всего собирается действовать решительно.
  — Вы полагаете, у него все письма?
  — Думаю, да.
  — Значит, вы не верите, что детективы продали их окружному прокурору?
  Я покачал головой и сказал:
  — Не ломайте над этим голову, Альта. Вы здесь, у меня, и наслаждайтесь жизнью.
  — Дональд, вы пьяны?
  — Ну и что?
  — Какое событие отмечали?
  — Я только что от бутлеггера.
  — Я и не знала, что у них бывает еще спиртное.
  — У них оно всегда было и будет.
  — Симпатичный бутлеггер?
  — Ага.
  — И хорошая выпивка?
  — Довольно приятная.
  — Вы не захватили немного с собой?
  — Только то; что у меня внутри…
  — Что ж, должно быть, судя по запаху, немало. — Альта подошла ближе, принюхалась. — И чеснок!
  — Вам неприятно?
  — Боже мой, нет. Мне жаль, что меня не было с вами.
  Я получила бы массу удовольствия от визита. К чему подавался чеснок?
  — К бобам.
  Альта уселась на колченогий стул.
  — У вас есть сигареты, Дональд? Когда вы подъехали, я была в таком волнении, что выбежала из своей кабины, не захватив сумочку.
  Я дал ей сигарету.
  — Есть у вас с собой деньги?
  — Немного.
  — Сколько?
  — Сотен шесть или семь в сумочке. Точно не помню.
  — Лучше заберите их.
  — О, с ними ничего не случится. Скажите мне, Дональд, зачем вы приехали сюда?
  — Пытаюсь добыть оружие против Крумвезера.
  — Зачем?
  — Когда он станет угрожать вам, я постараюсь встать на защиту.
  — Вы думаете, удастся?
  — Не знаю. Он чертовски хитер.
  — Это вот тут Боб и его компания владеют землей?
  — Вам что-нибудь известно об этом?
  — Совсем немного. Только то, что мне рассказал Боб.
  — Я хочу задать вам вопрос, Альта, но боюсь, что он вам не понравится.
  — Не нужно, Дональд. Мы так ладили друг с другом.
  Я терпеть не могу, когда мне задают вопросы. Мне нравится быть независимой и жить своей жизнью. Но когда люди начинают задавать вопросы, я теряю ощущение этой независимости. Я отвечаю им и даже стараюсь не показывать недовольство, но мне все равно неприятно.
  — И все же я спрошу: давали ли вы деньги вашему брату?
  Альта сощурила глаза.
  — Я полагаю, ответ на это хочет получить мой отец.
  — Нет.
  — Давала, — сказала она.
  — Много?
  — Нет.
  — Деньги вкладывались в его компанию?
  — Нет. Ни цента. Просто мне хотелось, чтобы Боб мог выйти из дому, развлечься, начать какое-нибудь дело. Ведь отец лишил его всякой поддержки.
  — Сколько вы ему дали?
  — Мне не хочется отвечать, но я скажу вам.
  — Так сколько?
  — Около полутора тысяч долларов.
  — За какое время?
  — Примерно за два месяца.
  — Когда вы прекратили давать ему деньги?
  — Как только он начал работать.
  — И с тех пор больше не давали?
  — Нет.
  — Но он просил их у вас?
  — Да. И это сводит меня с ума. Поймите, Дональд, я не так уж хорошо к нему отношусь. Мне он кажется страшным занудой, но так или иначе, он вошел в нашу семью, и я должна терпеть его или бросить дом и жить самостоятельно.
  — Почему вы этого не сделали?
  — Из-за отца и всего того дерьма, что его окружает.
  — Вы говорите о его втором браке?
  — Да.
  — Как удалось поймать его в супружеские сети?
  — Будь я проклята, если знаю, Дональд! Не надо говорить об этом.
  — Вы уже начали, продолжайте.
  — Частично это была и моя вина.
  — Почему?
  — Я отправилась на юг, затем в Мексику, потом в тот самый круиз… Отец остался один. Его характер — причудливое сплетение самых разных черт. Он твердый и жестокий, но где-то внутри добрый и сентиментальный. Он был очень счастлив с мамой и со мной. Его личная жизнь была безоблачной и очень много значила для него. После смерти мамы — у нее был собственный капитал, вам это известно — состояние было поделено между мной и отцом.
  Я — полагаю, что должна признаться вам, — впуталась в любовную историю, которая довела меня до сердечного приступа, и я не верила, что когда-нибудь справлюсь с этим. Отец сам велел мне уехать. Я послушалась. Когда я вернулась, он уже был женат.
  — Как же это все-таки случилось?
  — Как обычно случаются такие вещи, — сказала она с горечью. — Взгляните только на нее! Мне неприятно говорить о ней. Как может эта бабища удержать кого-нибудь? Есть только один способ.
  Я уставился на нее.
  — Вы имеете в виду шантаж?
  — Нет, конечно. Просто эта женщина — превосходная актриса. Вы когда-нибудь задумывались, Дональд, почему так много интересных женщин с яркой индивидуальностью не находят себе пары, тогда как придирчивые, ворчливые, вечно ноющие персоны обычно раздобывают хороших мужей?
  — Вы собираетесь посвятить меня в тайны секса?
  — Да, если вы в этом нуждаетесь, — усмехнулась она. — Вы достаточно взрослый, чтобы кое-что узнать о жизни.
  — Так говорите.
  — Люди, обладающие индивидуальностью, обычно не прибегают к дешевым трюкам, как это делают ханжи и лицемеры. Женщины такого типа предстают перед людьми такими, каковы они есть на самом деле. И мужчины вступают в брак с ними или отказываются от него. Но есть другой тип женщин. У них нет индивидуальности, но есть великолепное умение притворяться, носить маску и скрывать это до поры до времени. И вот нынешняя жена отца находит, что он одинок, нуждается в уходе и семейном очаге, что его дочь путешествует во всему свету и, возможно, скоро выйдет замуж. Она приглашает его к себе обедать. Боб прекрасно ведет себя, создавая иллюзию мужского радушия. Ничто не дает повода видеть в ней ту особу, с которой вы встретились теперь.
  Отец слыхом не слыхал до женитьбы на ней о ее высоком давлении. Карлотта выглядела очаровательной, жаждущей семейного очага домашней кошечкой, которая будет гладить отца по голове, когда он устанет, и играть с ним в шахматы. Да она просто обожает шахматы! — Глаза Альты сверкнули. — Но ни разу не сыграла с отцом и партии со дня замужества. — Альта повысила голос, явно подражая мачехе: — «О, мне бы очень хотелось, Генри, я так скучаю по шахматам, но моя бедная голова, мое давление, ты же знаешь. Доктор советует спокойные, легкие занятия». — Внезапно Альта оборвала свой монолог. — Ну вот, — сказала она, — вы вынудили меня к откровенности. Я полагаю, вы давно искали такую возможность и рассчитывали подловить меня, когда я буду не в себе и расскажу вам обо всех этих проклятых вещах.
  — Вы ошибаетесь, — возразил я. — Меня не очень занимают эти «проклятые вещи». Я прежде всего хотел знать о финансовых сделках между вами и братом.
  — Вот благодарность! — засмеялась Альта. — Я раскрываю перед вами душу и слышу в ответ, что вам нет до этого дела!
  Я ухмыльнулся.
  — Вы ели что-нибудь?
  — Нет, и умираю с голоду. Я все ждала, когда вы подъедете.
  — В городе наверняка уже все закрыто, но мы могли бы поискать заведение, которое работает и ночью.
  — Знаете, Дональд, этот запах чеснока…
  — Омерзителен, — подсказал я.
  Она расхохоталась:
  — Вы очень симпатичный субъект, Дональд, но ездите на ужасающей колымаге. Вот, возьмите ключи от моей машины, поедем искать приключений.
  — Когда, вы сказали, приедет ваш отец?
  — Не раньше полуночи.
  Она открыла дверцу машины и юркнула внутрь.
  Я включил зажигание. Мотор заурчал, машина тронулась. Это было стремительное движение, почти беззвучное и мощное, как взлет сигнальной ракеты. Я снизил скорость, но затем нажал на газ, и машина рванула вперед так, что мы едва не попадали. Альта рассмеялась: из-за привычки к своей развалюхе?
  — Не правда ли, Дональд, она начинает двигаться, когда вы переключаетесь на вторую скорость, если только не спускаетесь под гору или не увязаете в грязи?
  — Пожалуй, — согласился я.
  Мы нашли уютный испанский ресторанчик и легко поужинали.
  — Давайте покатаемся немного при лунном свете, — предложила она, когда мы вышли из ресторана.
  Я рассчитывал на ровную, спокойную дорогу вдоль реки. Так оно и оказалось. Дорога вела к горному перевалу, откуда можно было смотреть вниз на город и его окраины. С высоты изувеченная земля, отходы и шлак не производили такого ужасного впечатления. Лунный свет смягчал всю панораму, она как бы становилась частью ночи и звездного неба, сливалась воедино с дикой природой.
  Я выключил мотор и свет. Альта прижалась ко мне.
  Одичавший кролик замер на тропе перед машиной. Сова ринулась на мышь. Темными провалами сгустились тени в ущельях. Вершины гор и долина внизу мирно покоились, облитые лунным светом. Я почувствовал тяжесть тела Альты, крепко прижавшейся ко мне, услышал ее дыхание. Я взглянул на нее, думая, что она задремала, но глаза Альты были широко раскрыты и жадно впитывали красоту окружающего…
  Ее рука скользнула вниз и отыскала мою. Указательным пальцем она провела по ней и, глубоко вздохнув, спросила:
  — Вам нравится все это, Дональд?
  Вместо ответа я мягко прижался губами к ее виску.
  На мгновенье мне показалось, что она хочет подставить мне губы для поцелуя, но она не сделала этого.
  Альта сидела неподвижно, по-прежнему тесно прижавшись ко мне.
  Минуты текли.
  — Лучше поедем назад, чтобы быть в кемпинге, когда появится ваш отец, — предложил я.
  — Да, наверное, пора.
  Приближаясь к кемпингу, мы кружили по пригородам Валлидейла. Альта вздохнула:
  — Дональд, я навсегда могла бы полюбить вас за это.
  — За что именно?
  — Просто за все то, что вокруг нас.
  — Не я сотворил эти чудеса. — Я рассмеялся.
  — Нет, — согласилась она. — И есть много всего другого, к чему вы не имеете отношения. И все же, Господи, Дональд, вы замечательный парень.
  — К чему это вы ведете?
  — Ни к чему. Просто хочу, чтобы вы знали. Другие мужчины на вашем месте слишком много трепались бы или приставали ко мне. С вами я отдохнула. Вы стали как бы частью всей этой панорамы, а она — частью меня.
  — Я неумел в обращении с дамами, вы это хотели сказать?
  — Дональд, прекратите!
  — Когда девушка говорит мужчине, что чувствует себя рядом с ним в безопасности, он склонен считать этот комплимент двусмысленным.
  Ее нервный смех был мне ответом.
  — Вы удивились бы, узнав, насколько небезопасно для меня общение с вами. Сейчас я просто хотела сказать о вдруг возникшей гармонии всего и вся… О, зачем я стараюсь объяснить это? Я не очень-то искусна в подобных сюжетах. Вы сможете вести машину одной рукой, Дональд?
  — Конечно.
  Она отняла от руля мою правую руку, обвила ею свои плечи. Я медленно ехал по пустынным улочкам маленького городка, населенного призраками и воспоминаниями, минуя обветшавшие дома, деревья с отполированными лунным светом листьями и темные провалы, где сгущались тени, казавшиеся чернильными пятнами, разбрызганными по земле чьей-то гигантской кистью.
  В кемпинге нас уже поджидал Генри Эшбьюри. Он зафрахтовал самолет, а затем нанял машину.
  — Поставил рекорд по времени, папа? — спросила Альта.
  Он кивнул, задумчиво оглядел нас, пожал мне руку, поцеловал Альту, затем снова оглядел меня, не разжимая губ.
  — Не будь таким серьезным, — сказала Альта.
  Я надеюсь, у тебя найдется немного виски? В этом городе «сухой закон». А здесь есть кастрюльки, и я могла бы приготовить пунш.
  Мы направились в сдвоенную кабину, снятую Альтой для себя и отца. Альта подогрела виски, разлила по стаканам и присоединилась к нам.
  Вам удалось что-нибудь разузнать? — спросил Эшбьюри.
  — Не очень много, но кое-что удалось.
  — Что же именно?
  — Они производят разведку золота, видимо, только бурением. Для фунта с низким золотым содержанием не требуется много золота, чтобы «подсолить» мнимые месторождения, причем используется одно и то же золото, которое изымается из одной скважины и подсыпается в другую.
  — Сколько же оно стоит?
  — Не знаю точно. Насколько можно судить, несколько долларов.
  — Как сильно «подсаливает» компания свои скважины?
  — Думается, достаточно сильно.
  — И как будут развиваться события?
  — Учредители выдоят компанию досуха и скроются.
  Они никогда не осмелятся начать промышленную добычу золота. Если они это сделают, выход золота будет так сильно отличаться от данных разведывательного бурения, что легко обнаружится мошенничество с «засолением» скважин.
  Эшбьюри откусил кончик сигары и молча закурил.
  Дважды я поймал его внимательный взгляд, обращенный на Альту.
  — Итак, — сказал я, — следующие шаги зависят от вас.
  — То есть?
  — Все зависит от ваших намерений.
  — Я предпочел бы предоставить инициативу вам. Меня вполне удовлетворяет то, что вы для нас сделали.
  — Не забывайте, что в самое ближайшее время меня могут арестовать по обвинению в убийстве.
  Альта вздрогнула.
  — И что вы предлагаете? — спросил Эшбьюри.
  — Вы ведь не хотите, чтобы Боб был втянут в эту скверную историю.
  — Это для меня чертовски нежелательно. Я сам участвую в организации трех ассоциаций. Если моя семья будет чем-нибудь замарана, это подорвет мой престиж, поставит меня в крайне невыгодное положение. Обо мне станут болтать, тыкать в меня пальцами. Я не смогу показаться в своем клубе. И все подробности, связанные с убийством в отеле, будут обсуждаться в моем присутствии, а мне придется делать вид, что я об этом не имею ни малейшего представления.
  — Есть только один способ убить двух зайцев одним выстрелом, — сказал я.
  — Какой способ и что это за второй заяц?
  — О, это имеет лишь косвенное отношение к делу.
  Альта сдвинула стаканы в сторону, перегнулась через стол и в упор взглянула на отца.
  — Папа, ты считаешь, что я влюблена в Дональда, очень беспокоишься?
  Он не отвел своих глаз.
  — Да.
  — Это не так. Дональд просто помогает мне, и он — истинный джентльмен.
  — Догадываюсь, — не без яда сказал Эшбьюри, — что ты оказываешь ему доверие, которым не удостаиваешь меня.
  — Я знаю, папа, ты обижен. Мне следовало довериться тебе. Я собираюсь сделать это сейчас.
  — Не надо, — возразил Эшбьюри, — позднее. Дональд, в чем заключается ваша идея?
  Я вышел из себя.
  — Поймите, я не охочусь за вашими миллионами или сотнями тысяч или иными богатствами. Я старался быть вам полезным…
  Рука Генри Эшбьюри опустилась на мою руку. Пальцы сжались так, что я в полной мере ощутил силу его мужской хватки.
  — Я метил не в вас, Дональд, а в Альту. Обычно мужчины увиваются вокруг нее, она же заставляет их покорно прыгать через препятствия. Мне доставляет огорчение наблюдать, как она обращается со своими поклонниками, унижая сильный пол. — Он резко повернулся к дочери: — Ты, возможно, испытаешь сейчас некоторое удовлетворение. Перед тем как отправиться сюда, я поговорил с Карлоттой. Она может уехать в Рино, забрав с собой своего сына. Я посоветовал ей обратиться к адвокату и без всяких скандалов развестись со мной. Ну, а теперь, Дональд, в чем все же заключается ваша идея?
  — Голова, придумавшая всю эту комбинацию с участками, принадлежит адвокату Крумвезеру. Я мог бы постараться всю ответственность взвалить на него. Возможно, мне это удалось бы, возможно — нет. Слишком много уже продано акций.
  — Сколько?
  — Не знаю точно, во всяком случае порядочно. Поднимется страшный шум.
  — А что предпринимает поверенный акционерной компании?
  — Крумвезер нашел лазейку в существующем законе или считает, что нашел.
  — Нельзя ли припереть его к стене?
  — Нет, он вывернется. Весь удар обрушится на официальных лиц, возглавивших корпорацию. И единственное, что можно сделать, это найти владельцев акций и побудить их продать свои акции.
  — Впервые со времени нашего с вами знакомства, — сказал Генри Эшбьюри, — вы говорите глупости.
  Альта попыталась защитить меня:
  — Но это ж вполне осуществимо. Разве ты не видишь, папа, что это единственный путь?
  — Вздор, — ответил Эшбьюри, сгорбившись на стуле и посасывая сигару. — Люди, приобретшие акции, относятся к ним как к своего рода лотерейным билетам. Они рассчитывают на получение в будущем стопроцентной, пятисотпроцентной, тысячепроцентной прибыли. Попробуйте выкупить у них акции за ту цену, которую они заплатили — вас засмеют. Предложите им в десять раз больше — они посчитают, что открыты новые месторождения и вы владеете скрытой информацией о них.
  — Кажется, вы неправильно меня поняли, — сказал я.
  — Как так?
  — Единственный человек, который может выкупить акции, — сам Крумвезер.
  — И каким образом?
  — Допустим, он внезапно обнаружит, что все эти купли-продажи акций — незаконные операции, и заставит торговых агентов информировать акционеров, что проект неосуществим и что поверенный акционерного общества требует от них, торговых агентов, вернуть акционерам деньги, вырученные от продажи акций.
  — Сколько же это будет стоить? — мрачно осведомился Эшбьюри. — По моим прикидкам — около полумиллиона долларов.
  — Полагаю, расходы не превысят пятисот долларов.
  — Повторите цифру!
  — Пятьсот долларов.
  — Кто-то из нас двоих спятил.
  — Так вы рискнете на пятьсот долларов?
  — Я бы спокойно выложил и пятьдесят тысяч.
  — Машина Альты здесь. Проедемся немного?
  — Можно мне с вами? — спросила Альта.
  — Не стоит. Мы собираемся навестить одного удалившегося от дел холостяка.
  — Мне нравятся холостяки.
  — Тогда поехали.
  Мы втроем разместились на переднем сиденье, и я повел машину по горной дороге через заброшенные земли и шлаки, пока не показались очертания хижины Пита Диггера.
  — Побудьте в машине, — сказал я. — Мне нужно посмотреть, готов ли хозяин к приему нежданых гостей.
  Я вылез из машины и пошел к дому.
  — Руки вверх, братец, да держи их повыше, — раздался резкий голос из темноты.
  Я обернулся и поднял руки вверх. Сильный свет фары ударил мне в лицо, и Пит Диггер сказал яростно:
  — Я должен был догадаться, что ты — проклятый осведомитель, шпион! Давай ищи, ты, перевертыш, враль.
  Тоже мне — писатель… Ха! Эта машина в самый раз для писателя. Если у вас нет…
  — Ты неправильно меня понял, Пит, — прервал я. — Мне требуется от тебя дополнительная информация, только на этот раз я намерен заплатить за нее.
  Ответом было тяжелое дыхание Пита.
  Внезапно дверца открылась, из нее выскочила Альта и подошла к нам.
  — Клянусь вам, все в порядке, — обратилась она к Питу. — Дональд привез меня и моего отца, чтобы потолковать с вами о деле.
  — А кто вы такая?
  — Меня зовут Альта.
  — Выйдите на свет, чтобы я мог посмотреть на вас.
  Альта встала возле меня.
  — Подозреваю, я следующий, — весело сказал Генри Эшбьюри и встал рядом с нами.
  — Да кто вы такие, черт побери? — воскликнул Пит.
  — Глупец, этот человек Сайта Клаус, — ответил я и опустил руки.
  Глава 10
  Пит Диггер натянул брюки и обулся. Он был слегка взволнован тем, что ему придется принимать гостей, и, по-видимому, немного стыдился своего недавнего не очень вежливого с нами обращения. Спасла положение Альта. Она вела себя спокойно и совершенно естественно.
  Прежде чем предложить нам войти, Пит хотел застелить постель, но Альта отговорила его, и мы все скопом ввалились в хижину. Окна были открыты, и плита стояла холодная, но я нашел кучу сухого хвороста и принялся разжигать огонь. Я занимался этим, пока Пит, все еще не пришедший в себя, со смущенным видом натягивал рубашку, надевал пиджак.
  В комнате быстро потеплело. В плите весело гудел огонь. Пит отказался от предложенной ему Эшбьюри душистой сигары.
  — Это для богатых, — пояснил он. — А я — бедный человек. Моя трубка — мой лучший друг, и я не отворачиваюсь от своих друзей.
  Альта и я курили сигареты. Когда всех нас окутал голубой дым и он навис над столом, а огонь разгорелся еще ярче, Пит сказал:
  — О’кей, что у вас на уме?
  — Пит, — откликнулся я, — у тебя есть шанс заработать пятьсот долларов.
  — Заработать сколько?
  — Пятьсот долларов.
  — И каким образом?
  — Тебе придется «посолить» скважину.
  — Для чего?
  — Могу я тебе доверять?
  — Думаю, что да. — Пит усмехнулся. — Я никогда не надувал друзей, приводил в ярость врагов. Выкладывайте ваши денежки и делайте свой выбор.
  Я наклонился к нему.
  — Я наплел тебе, что я писатель, — сказал я виновато.
  Пит откинул голову и громко захохотал.
  — Ну и позабавил…
  — А в чем дело? — спросил Эшбьюри.
  — Этот парень думает, что я сразу не догадался, что он набрехал мне и что он здесь что-то разнюхивает. Я решил, что он адвокат, хочет разузнать что-нибудь об этой компании. Писатель он, как же! Ха-ха-ха!
  Я тоже ухмыльнулся:
  — Ладно, забудем это. Дело в том, Пит, что я увяз с этими акциями.
  — Ты?
  — Ага. Я поддался на уговоры, размяк и купил несколько.
  Физиономия у Пита вытянулась.
  — Банда проклятых мошенников, — возмутился он. — А мы подорвем динамитом все их скважины, вываляем их в пух и перья и бросим в реку, чтобы они там поостыли.
  — Нет, — возразил я. — Есть способ получше.
  — Какой же?
  — Ты говорил мне сегодня, Пит, что можешь незаметно «посолить» скважину. Что ты имел в виду?
  — А ты сказал сейчас, — не растерялся Пит, — что я могу получить пять сотен. Что ты имел в виду?
  Тут Эшбьюри, тонкий знаток человеческих душ, вынул бумажник, отсчитал пять стодолларовых купюр, пододвинул их Питу.
  — Вот это самое, Пит.
  Пит взял банкноты, пошелестел ими и оставил лежать посередине стола.
  — Не хотите брать? — спросил Эшбьюри.
  — Нет, пока вы не выслушаете меня.
  — Вперед! Смелее! — подбодрил я его.
  — Я знаю кое-какие способы начинить золотом участки, отведенные под разработку недр, так что сам дьявол их не раскусит.
  — Что за способы?
  — Ну, чтобы стало понятнее, расскажу вам парочку историй. В давние времена одна крупная компания рассчитывала поживиться в Клондайке. Один парень имел там земли, которые хотел продать, но компания не считала их прибыльными. Однако он их уговорил, и компания решила буравить землю.
  Как только приступили к делу — поняли, что напали на золотое дно. Они бурили все новые скважины, и каждая давала один и тот же — положительный результат.
  Земля повсюду была одинаковой, начиненной золотом.
  Компания купила участки, но прежде чем начать добычу, кто-то догадался взять дополнительные пробы из уже пробуренных скважин. Золота оказалось так мало, что его можно было разглядеть только через лупу.
  — Что же случилось? Золото было подложено в скважины? — спросил я.
  — Конечно.
  — Но разве они не охраняли участки?
  — Конечно, охраняли, но парень проделал все это у них под носом. Я покажу вам как. Когда-нибудь видели лоток для промывки золота?
  — Нет.
  Пит схватил стоявший в комнате лоток с покатыми боками и зазубринами по краям. Присев на корточки, он зажал его между колен.
  — Вот смотрите, как добывают золото. Лоток с землей погружают в воду. Ловкими вращательными движениями землю промывают, золото оседает на дно лотка.
  Я согласно кивнул.
  — Ну вот, — продолжал Пит, — парень промывает себе лоток и покуривает. Ведь каждому позволено курить, верно? Он вытягивает из кармана мешочек с табаком, скручивает себе папироску или, допустим, у него с собой пачка фабричных сигарет. Разницы тут нет. Вот и все.
  — Я как-то не совсем уловил, в чем здесь смысл, — признался Эшбьюри.
  — Неужели не понимаете? В табаке примерно с четверть золотой пыли. Я беру с собой нужное количество табака и распределяю золото на все время промывки.
  Пока я курю, пепел падает вниз, в лоток, собираясь в золотую пыль. Никто ничего не подозревает.
  Эшбьюри восхищенно присвистнул.
  — Есть и другой способ. Вы взбираетесь на буровую вышку, берете свайку, разминаете жгуты бурильного каната и в образовавшийся зазор стряхиваете немного золотой пыли. Таким способом обрабатывается канат по всей его длине. Когда же начинают бурить, то при рывках каната, вызванных ударами долота о грунт, пылинки золота вытряхиваются из каната и падают в скважину.
  — Ол-райт, Пит, мы хотим, чтобы сейчас в скважинах было найдено гораздо больше золота, чем мошенники туда вложили: нужно, чтобы они решили, что и впрямь напали на золотое дно. Но золото, — предупредил я, — должно быть обнаружено только после того, как буры опустятся ниже старого уровня.
  — Ерунда! Они и не знают, где старый уровень. Эти проходимцы ничего не знают. Я наблюдал за ними.
  Они страшно неуклюжи и неумелы. Я еле сдержался, чтобы не сказать одному такому бурильщику: «Слушай, парень, я не хочу жаловаться на тебя твоему боссу, но если ты не умеешь как следует делать свое дело, отойди в сторонку, и кто-нибудь из нас преподаст тебе урок».
  Эшбьюри кашлянул. Альта рассмеялась. Я придвинул банкноты к Питу.
  — Это твое.
  Пит взял деньги и спрятал в карман.
  — Когда можно будет начинать? — спросил Эшбьюри.
  — Вы спешите?
  — Да.
  — У меня есть немного золотой пыли. — Пит кивком указал на буфет. — Кое-что наберется там и сям, в карманах тоже табачные крошки смешаны с золотой пылью. Полагаю, для нашей затеи достаточно.
  — Но как вы пройдете на участки? Ведь это частная собственность.
  — Все будет в порядке. Они пытаются затащить меня к ним на работу с тех пор, как все это началось. Они не очень-то сведущи в своем деле.
  — Но нельзя «солить» скважины, когда ты. начинаешь работать. Это покажется слишком подозрительным совпадением, — сказал я.
  — Предоставь это мне, братец. Я отправлюсь туда ночью, при лунном свете поднимусь на буровую вышку и «посолю» канат, на котором спускается в скважину бур. Утром мы получим золотые пробы.
  — Не бросай своего занятия, пока я тебе не скажу.
  — А как ты мне сообщишь об этом?
  — Когда получишь почтовую открытку с текстом: «Прекрасно проводим время, сожалеем, что вас нет с нами» и подписью «Д. Л» — будешь знать, что надо кончать.
  — О’кей, я приступаю через полчаса.
  Мы попрощались с Питом, и, когда забрались в машину, Эшбьюри подвел итоги:
  — Превосходная работа, Дональд.
  Глава 11
  Мы почти не разговаривали на обратном пути. Прибыв в кемпинг, я выключил мотор, потушил фары, вылез и хотел было обойти машину, чтобы открыть дверцу с другой стороны, как вдруг заметил автомобиль, которого здесь прежде не было.
  Я молча побрел к своей кабине.
  Двое мужчин вынырнули из темноты.
  — Ваше имя Лэм? — спросил один из них. — Дональд Лэм?
  — Да.
  — Входите. Мы хотим поговорить с вами. Мы получили по телеграфу инструкции о вашем задержании.
  Я надеялся, что у Альты и Эшбьюри хватит здравого смысла не вмешиваться. Лицо Альты в лунном свете казалось пепельно-бледным.
  — Кто эти люди? — осведомился один из копов.
  — Не знаю. Они нагнали меня на дороге, предложили подвезти.
  Один из говоривших был в форме полицейского автопатруля. Я догадался, что это местный коп.
  — Что вам угодно?
  — Разве вы не покинули внезапно свое местожительство?
  — Этого требует моя работа.
  — Какая работа?
  — Предпочитаю не говорить об этом.
  — Вам знаком человек по имени Рингоулд?
  — Я читал в газетах о его убийстве.
  — Вам что-нибудь известно о нем?
  — Конечно, нет. А почему вы спрашиваете?
  — Разве вас не было в отеле в ночь его убийства? Не вы ли разговаривали с продавщицей табачного киоска, а затем с портье, пытаясь что-нибудь выведать о Рингоулде?
  — Господи, да нет же! — воскликнул я, отступая на шаг и глядя на копов так, будто заподозрил, что они слегка спятили. — Скажите, кто вы такие? Вы из полиции?
  — Да.
  — У вас есть ордер на мой арест?
  — Послушайте, не надо упираться и разыгрывать нас.
  Пока мы задаем вопросы.
  — Что вы хотите узнать?
  — По нашим сведениям, вы интересовались Рингоулдом.
  — Откуда вы это взяли?
  — Джед Рингоулд работал на «Фоклоузд фармз андерайтез компани». Эта компания владеет землями в пригородах Валлидейла. А президент этой компании — как его… что за проклятые имена, язык сломаешь! — Тиндл…
  Вы живете в его доме и выполняете его приказания.
  — Вы с ума сошли, — возмутился я. — Я всего лишь гость в доме Генри Эшбьюри. Роберт Тиндл — это его пасынок.
  — Так вы не работаете на Тиндла?
  — Конечно, нет, черт возьми! Я «стригу» самого Эшбьюри, даю ему уроки джиу-джитсу.
  — Это всего лишь ваши слова. У Тиндла есть свои собственные интересы. Рингоулд работал на него. Кто-то пробрался в отель и пристукнул Рингоулда. По описанию парень как две капли воды походит на вас.
  — Именно это вас беспокоит?
  — Да.
  — Хорошо, когда вернусь, я зайду в полицию и докажу, что они рехнулись. Есть только два человека, видевших убийцу входящим в отель. Об этом писали газеты.
  — Верно, приятель.
  — Ол-райт, через пару дней я вернусь, и мы во всем этом разберемся.
  — Допустим, вы не тот парень, который был в отеле, но вам хотелось бы снять с себя всякие подозрения?
  — Не особенно. Это такой абсурд, что мне нечего беспокоиться.
  — Ну, а если это все-таки вы? Тогда вы можете «позабыть» о возвращении.
  — Не собираетесь ли вы тащить меня силком только потому, что я случайно знаком с Тиндлом?
  — Нет, но у прокурора есть ваша фотография, Лэм.
  Она была предъявлена портье и опознана им. «Это тот самый тип», — признал он. Что вы на это скажете?
  Эшбьюри и Альта наконец уразумели, что им следует делать. Не входя в кабину, они вернулись в машину и развернули ее к выходу. Эшбьюри опустил стекло со стороны водителя, высунулся из окна и обратился ко мне:
  — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, мой друг?
  У вас возникли какие-то проблемы?
  — Никаких, — ответил я. — Всего лишь какие-то мелочи. Прощайте и спасибо за то, что подвезли.
  — Был рад оказаться вам полезным, — ответил Эшбьюри, и машина выехала за пределы кемпинга.
  — Ну? — спросил допрашивающий меня полицейский.
  — Существует единственный выход, — заключил я. — Мы возвращаемся, и я заставлю портье встать на колени и отказаться от собственных слов — от каждого в отдельности. Он просто сумасшедший.
  — Что ж, давайте взглянем на вещи разумно. Мы можем принудить вас поехать с нами, но это привлекло бы к себе внимание. Если это ошибка, она, естественно, пользы полиции не принесет. И чем меньше будет о ней известно, тем лучше. Вы же знаете, приятель, что опознать человека по фотографии довольно трудно. Мы устроим очную ставку, и газеты распишут, что портье определенно опознал в вас убийцу. Затем он более внимательно посмотрит на вашу физиономию и заявит, что не уверен. Через некоторое время нужная нам птичка попадется в сети, и она будет похожа на вас, но не слишком. И тогда портье скажет: «Ну конечно, вот этот парень приходил в отель». Вы знаете, что сделает дошлый прокурор? Он поставит портье на место свидетеля и будет держать его там, пока тот не выберет одно из нескольких, похожих одно на другое лиц.
  — Ну конечно, — сказал я, — глупый портье ошибается при опознании, но винить следует дошлого прокурора.
  Коп внимательно смотрел на меня с минуту.
  — Эй, приятель, вы что, потешаетесь надо мной?
  — Как мы поедем? — ушел я от ответа.
  — Мы подвезем вас до аэродрома, это около сотни миль отсюда. Полицейский будет вас сопровождать.
  Если все подозрения — ошибка, он вернет вас сюда самолетом, и вы доберетесь до кемпинга автобусом.
  — И я ничего не потеряю, кроме мелочи на автобус и даром пропавшего времени, — саркастично подытожил я.
  Копы промолчали.
  Я немного подумал.
  — Нет, сегодня я не полечу. Мы с вами поедем в город, и я под охраной полицейского пробуду в отеле до завтрашнего утра. У меня тут есть срочные дела, и я не могу…
  — Вы из породы независимых, а, приятель?
  Я посмотрел ему прямо в глаза.
  — Вы правы, черт возьми. И если я поеду с вами добровольно, то лишь при условии публикации в газетах заявления, что ошибся портье при опознании. Тогда можете забирать меня.
  — О’кей, мы забираем вас.
  Помощник окружного прокурора, ожидавший в аэропорту, чувствовал себя не очень уверенно. Мое поведение прибавило ему сомнений, но он был упорен и не соглашался ожидать до утра. Я приводил все новые аргументы, и наконец заявил, что просто боюсь летать ночью.
  Помощник прокурора не сдавался.
  — Послушайте, Лэм, если хотите вернуться сюда на работу, я вас доставлю обратно. Самолет зафрахтован.
  Я бы просто мог арестовать вас…
  — Могли бы, предъявив мне обвинение.
  — Я не намереваюсь пока выдвигать обвинение против вас.
  — Ол-райт, тогда мы улетим утром.
  Устав от препирательства, он сказал доставившим меня копам:
  — Не спускайте с него глаз. Я попытаюсь дозвониться прокурору.
  Он проторчал в телефонной будке минут двадцать.
  Копы убеждали меня в необходимости лететь сейчас же.
  — Вы сами напросились на это, — сказал вернувшийся помощник прокурора. — Мы возвращаемся немедленно.
  — Собираетесь предъявить мне обвинение?
  — Собираюсь арестовать вас по подозрению в убийстве.
  — У вас есть ордер на арест?
  — Нет.
  — Тогда я требую адвоката.
  — Он вам ничем не поможет.
  — Не ваше дело. Я требую вызвать адвоката.
  — У нас нет времени на это. Самолет готов к вылету.
  — Я вправе вызвать адвоката, — резко сказал я и направился к телефонной будке.
  Они накинулись на меня. Один схватил меня за одно плечо, второй — за другое. Портье в вестибюле глянул на нас с удивлением. Пара, сидевшая тут же, поднялась и удалилась.
  — О’кей, ребята, — сказал помощник прокурора. — Едем!
  Они втолкнули меня в машину и примчались прямо к самолету. Он был уже готов, моторы прогревались, и меня запихнули внутрь. Помощник прокурора наклонился ко мне:
  — Вы сами настаивали на жестком варианте, приятель.
  Придется последить за вами, чтобы вы не выкинули какого-нибудь фокуса во время полета. — Он надел на мое запястье наручник, а другой прикрепил к ручке кресла.
  — Пристегните ремни, — объявил пилот.
  Помощник прокурора застегнул на мне ремень.
  — Вам следовало бы, — заметил он, — вести себя по-другому. Ну а когда мы приземлимся, — продолжал он, — надеюсь, не будете сопротивляться тому, чтобы вас отвезли в отель, чтобы портье мог глянуть на вас?
  Я не собирался уступать:
  — Это вы избрали не лучший способ общения. Я говорил вам, что прилечу завтра утром и пойду с вами куда угодно — в отель или в любое другое место, где портье может глядеть на меня сколько угодно. Но вы меня прижали, уволокли силком. Если вы меня арестуете и посадите в тюрьму, я расскажу свою историю журналистам. Если хотите провести опознание, ставьте меня в шеренгу с другими и проводите формальную процедуру идентификации.
  — О, значит, так?
  — Значит, так.
  — Черт побери, теперь я убежден, что именно вы приходили в отель.
  — Вы просто набиваете себе цену, — сказал я. — Газеты распишут, как портье опознал меня по фотографии и как вы отыскали меня…
  — То была предварительная идентификация, — поправил меня помощник прокурора.
  — Называйте это как угодно. Когда свидетель столкнется с живым человеком, он поплатится за свою ошибку. А вы получите нагоняй.
  Он слегка скривился и, видно, собирался стукнуть меня, но передумал, отошел и уселся в кресло.
  Пилот оглянулся, убедился, что ремни все пристегнули, и взялся за штурвал. Самолет пробежал по взлетной дорожке и оторвался от земли.
  Полет прошел гладко. Сигнальные огни летели мне навстречу, мигая красными глазами. Время от времени под нами проносились небольшие селения. Я поглядывал в окно и представлял себе, как ворочаются в постелях люди, просыпаются, заслышав рев моторов над своей крышей, не зная, что в самолете — человек, замешанный в смертельной игре, где карты ложатся против него.
  Когда мы пролетали над горами, пилот обернулся и сделал нам какой-то знак. Я догадался, что он предупреждал нас о крутых подъемах и спусках самолета.
  И действительно, мы поднимались и опускались; и, — когда, наконец, приземлились на аэродроме, я чувствовал себя выжатой мокрой тряпкой.
  Самолет оказался в дальнем конце аэродрома. Помощник прокурора поднялся, подошел ко мне, снял с ручки кресла наручник.
  — Послушайте, Лэм, — сказал он, — сейчас вы сядете в машину и поедете с нами в тот самый отель. Только предупреждаю: никаких фокусов, никаких публичных заявлений.
  — Вы не имеете на это права, — парировал я. — Если я арестован, везите меня в следственную тюрьму.
  — Я не арестовывал вас.
  — Тогда вы не имели права привозить меня сюда.
  Он усмехнулся:
  — Но вы уже здесь, не так ли?
  Самолет развернулся и после рулежки остановился.
  Я услышал звук сирены. Подъехала машина. Красный луч поискового прожектора уперся в дверь самолета.
  Помощник прокурора толкнул меня в спину.
  — Не делайте никаких резких движений. Если окажете сопротивление, вам же будет хуже. До сих пор вы вели себя разумно. Выходите!
  Свет прожектора ударил мне в лицо и почти ослепил.
  Помощник прокурора все подталкивал меня в спину.
  Меня подхватили руки полицейских. Внезапно я услышал голос Берты Кул:
  — Что вы делаете с этим человеком?
  — Проходите, леди, — ответил кто-то из них. — Этот человек арестован.
  — За что?
  — Это не ваше дело, черт возьми!
  — Ол-райт, — бросила Берта маячившей за мной тени, но тут вперед выступил какой-то мужчина.
  — Это мое дело, — заявил он. — Я адвокат этого человека и защищаю его.
  — Проходите, — приказал полицейский, — а не то я не отвечаю за целость вашей физиономии.
  — Ол-райт, я уйду, но прежде позвольте вручить вам одну бумажку. Это распоряжение, сделанное на основании «Хабеас Корпус Акт»7, о том, что задержанный был доставлен в суд для рассмотрения вопроса о законности его ареста. Другой документ — письменное распоряжение, предписывающее немедленно доставить этого человека с целью освобождения его до суда под залог или поручительство. Судья, если вас это интересует, находится в своем офисе при исполнении обязанностей. Он готов немедленно рассмотреть вопрос о законности ареста.
  — Мы не собираемся везти его к судье, — сказал помощник прокурора.
  — А куда вы его везете?
  — В тюрьму.
  — Я не рекомендовал бы вам предпринимать какие-либо шаги, не поставив в известность судью.
  — А теперь послушайте меня, — вмешалась Берта Кул. — Этот человек работает на меня. Я возглавляю респектабельное детективное агентство. Он как раз вел расследование. Вы оторвали его от дела, насильно привезли сюда. Не думайте, что это так просто сойдет вам с рук.
  — Погодите минутку, ребята, — обратился к полицейским помощник прокурора. И повернувшись к адвокату, сопровождавшему Берту Кул, сказал: — Давайте обсудим наши проблемы.
  — Я тоже в этом заинтересована, — снова вмешалась Берта. Она энергично размахивала руками, бриллианты на ее пальцах сверкали в красном свете прожектора.
  — Послушайте, — сказал помощник прокурора, явно встревоженный и вынужденный перейти к обороне. — Мы ни в чем его не обвиняем. По нашим сведениям, он славный малый и не сделал ничего плохого. Мы лишь пытаемся выяснить, не он ли входил в номер Джеда Рингоулда в ночь его убийства. Если нет — тогда все в порядке. А если все-таки он, придется предъявить ему обвинение в убийстве.
  — Ну так что? — рассвирепела Берта Кул, не отводившая от него взгляда.
  Вместо ответа тот тоже уставился на Берту, пытаясь заставить ее отвести глаза. Но Берта еще ближе подступила к нему, еще сильнее повысив голос:
  — Ну так что? Слышите вы меня, ничтожество, отвечайте!
  Помощник прокурора повернулся к адвокату.
  — Нет никакой необходимости применять «Хабеас Корпус» и не нужно обращаться к судье. Ведь мы не предъявляем ему обвинение.
  — Тогда почему он здесь с вами, если он не арестован? — прогремела Берта.
  Помощник прокурора попытался пропустить ее вопрос мимо ушей, обращаясь преимущественно к адвокату:
  — Портье в отеле, взглянув на фотографию Лэма, узнал его. Все, что нам сейчас нужно, это отвезти его в отель. Портье еще разок посмотрит на него. Это разумное требование, не так ли?
  На какую-то долю секунды адвокат заколебался. Но Берта рванулась к нему, схватила за руку и, с силой дернув к себе, повернула его лицом к помощнику прокурора.
  — Это несправедливо, это нарушение прав личности! — произнесла она угрожающе.
  Наша маленькая группка меж тем разрасталась. К ней присоединились пилоты и несколько пассажиров, сошедших с только что приземлившегося лайнера. Красный свет сигнальных фонарей не слепил меня более, я мог оглядеться, увидеть ухмыляющиеся лица окружающих, получавших огромное наслаждение от всего спектакля и его главного действующего лица — Берты Кул.
  Берта продолжала гнуть свою линию:
  — Я прекрасно знаю наши права. Так опознание не проводят. Если уж вы обвиняете Лэма в убийстве, сажайте его под замок, ставьте в ряд с другими людьми, похожими на него лицом и телосложением. Вот тогда давайте вашего портье, пусть он проводит опознание.
  Если он укажет на Дональда, что ж делать. Если сделает иной выбор, это совсем другое дело.
  Помощник прокурора нахмурился.
  — Из-за чего, собственно, весь этот гвалт? — обратился он к адвокату. — Сколько раз нужно повторять, что речь идет о каких-то минутах. Если этот парень невиновен, то и конец…
  — Вы заварили всю эту кашу, — вмешался я. — Я уже сказал вам, что вы прибегли к недозволенным способам.
  Вопреки моим объяснениям и уговорам подождать до утра, вы без всяких на то формальных оснований приволокли меня сюда. Это насилие. Ведь я же говорил, что добровольно полечу с вами завтра утром, отправлюсь в отель и встречусь там с теми, с кем вам угодно.
  Воцарилось молчание.
  Я повернулся к Берте:
  Ты ведь знаешь, откуда прибыл самолет. Пусть твой адвокат тотчас свяжется с местным шерифом и пусть тот выпишет ордер на арест этого молодчика по обвинению в киднеппинге.
  — Послушайте, молодчик, — вмешался один из полицейских. — Когда человека арестовывают за убийство, это не киднеппинг.
  — Как вы поступаете с тем, кого арестовываете за убийство?
  — Бросаем в тюрьму и хорошенько беремся за него.
  — Превосходно, тогда везите меня к судье, и если он подтвердит сказанное вами, бросайте меня в тюрьму, но не тащите в отель. В противном случае это и будет киднеппинг.
  — Совершенно верно, — подтвердил адвокат.
  Берта медленно отступила назад, обозревая поле битвы.
  — Все слышали, что сказал адвокат?
  — О, да заткнитесь! — бросил один из полицейских.
  Я увидел капли пота на лбу помощника прокурора.
  Он, кажется, был в растерянности и склоняется к компромиссу.
  — Так чего же вы все-таки хотите? — обратился он ко мне.
  — Я отправлюсь с вами в тюрьму, вы отберете пять-шесть мужчин приблизительно моей комплекции и наружности. Это будет отвечать требованиям закона. Сколько человек в отеле видели подозреваемого в убийстве мужчину?
  — Трое.
  — Кто они?
  — Ночной портье, продавщица табачного киоска и еще какая-то женщина, заметившая его стоявшим в дверях номера Рингоулда.
  — Ол-райт, пригласите всех троих и проведите перед ними отобранных вами лиц, не позволяя свидетелям обмениваться впечатлениями. А потом побеседуйте с каждым в отдельности и спросите, узнали ли они того, кто входил в отель в ночь убийства.
  — Вы говорите здравые вещи, — сказал помощник прокурора. — Пожалуй, я раскрою вам свои карты. Женщина с четвертого этажа видела этого типа стоявшим в дверях номера, где произошло убийство. Она была без очков, хотя обычно носит их, и опытный адвокат мгновенно собьет ее, не оставит камня на камне от ее показаний. Как только мы помещаем вас в каталажку, газетчики принимаются за работу. Газеты помещают вашу фотографию и текст: «Полиция арестовывает частного детектива по подозрению в убийстве». В таком случае, если опознание провалится, мы, понятно, тонем. Ну, а если вас узнают, можете использовать все свои конституционные права, вам все равно не миновать газовой камеры. Но если вам повезет, мы будем рады сотрудничать с вами.
  — Знаете, — сказал я, — чтобы не доставлять лишних хлопот и неприятностей, могу предложить один выход.
  — А именно?
  — Женщина с четвертого этажа, видевшая меня в отеле, была, вы сказали, без очков, и ее показания не будут иметь силы. Портье, которому вы показывали уже мою фотографию, просто из самолюбия при виде меня будет утверждать свое. А вот девушка из табачного киоска видела мою фотографию?
  — Нет.
  — Прекрасно. Тогда едем прямо к ней. Если и она признает во мне того парня, тут же отправляемся в тюрьму. Если же не признает — вы отпускаете меня, мы забываем о киднеппинге, газетчики и вы все можете спать спокойно.
  Немного поколебавшись, помощник прокурора принял решение.
  — О’кей, — сказал он. — Ребята, есть у кого-нибудь из вас имя и адрес этой девицы?
  — Да, — отозвался один из полицейских. — Я разговаривал с ней сразу после убийства. Ее зовут Кларди. Ее описание неизвестного в точности совпадает с тем, как выгладит вот этот тип.
  Я притворно зевнул.
  — Послушайте, Лэм, — поспешно вмешался адвокат, — вы подвергаете себя опасному испытанию. Полицейские отвезут вас к ней. Ей известно, в чем вас подозревают, вы окажетесь с ней один на один…
  — Все будет в порядке, — сказал я устало. — Никогда еще не попадал в такую переделку. Надо как-то выбираться из нее.
  — А вы будете сотрудничать с нами, если все обойдется, ведь мы идем вам навстречу? — спросил помощник прокурора.
  — Боже ты мой! Мне нет никакого дела до вас! Я хочу спать! Давайте кончать со всем этим.
  — Дональд, — тихонько сказала Берта, — я думаю, прежний вариант лучше. Ты отправляйся в тюрьму и…
  — Черт возьми! — закричал я. — Вы оба ведете себя так, будто убеждены в моей виновности!
  Адвокат и Берта притихли.
  — И чтобы избежать всяких случайностей, мисс Кул и мой адвокат поедут вместе с нами, — потребовал я.
  — О’кей, — согласился помощник прокурора. — Отправляемся.
  Пока наша машина мчалась вперед, громко сигналя и не обращая внимания на светофоры, он вновь пытался заговорить со мной об опасности ошибочного опознания.
  — Мне нечего опасаться, — сказал я лениво. — Если продавщица меня опознает, я все равно представлю железное алиби. Здесь вопрос принципиальный. Будь вы несговорчивей, я бы утром поехал с вами и в отель.
  — Вы все еще злитесь, но не объясните ли вы, каким образом эта женщина и адвокат очутились на аэродроме точно в момент приземления самолета?
  — Понятия не имею.
  — Возможно, утечка информации, Билл? — осведомился помощник прокурора у одного из полицейских.
  — Не думаю, — покачал тот головой.
  — Послушайте, Лэм, — не унимался помощник прокурора, — не скажете ли, в чем заключается ваше алиби? Мы проверим его и не станем ночью вытаскивать из постели девушку. Почему вы не упомянули об этом раньше? Я мог бы просто воспользоваться телефоном и избавить вас от этой поездки.
  — По правде говоря, я сам об этом как-то не подумал. Когда ваши люди схватили меня, я немного растерялся. Вы же знаете, как это непросто — вспомнить, что вы делали и где вы были в каждую минуту даже одних суток.
  — И где вы были? В чем состоит ваше алиби?
  — Мы уже едем, — раздраженно бросил я, — и легче выудить из постели девушку, чем отыскать сейчас всех моих свидетелей.
  — И сколько их у вас?
  — Трое.
  Помощник прокурора наклонился и что-то прошептал на ухо одному из копов. Берта озабоченно поглядывала на меня. Адвокат сидел с неприступным и гордым видом, будто совершил что-нибудь действительно стоящее.
  Вскоре мы добрались до места.
  — Войдем все вместе, — сказал я Берте, — мне нужны свидетели.
  Один из копов остался в машине, другой пошел с нами. Шествие вверх по лестнице возглавлял я, Берту Кул с ее двумястами пятьюдесятью фунтами веса поддерживал помощник прокурора.
  Мы поднялись на третий этаж. Полицейский позвонил в дверь.
  — Кто там? — спросил женский голос.
  — Откройте, полиция.
  — Что вам нужно? — осведомилась Эстер Кларди.
  — Удостовериться, знаете ли вы парня, которого мы привезли с собой.
  — Подождите минуту. Я вас пущу.
  Мы ждали. Я закурил. Берта с недоумением и страхом смотрела на меня. Адвокат сохранял свою важную осанку. Копы беспокойно переминались с ноги на ногу.
  Эстер Кларди, одетая в уже знакомый мне черный вельветовый халат, отворила дверь и вышла в коридор.
  Вид у нее был заспанный. Увидев меня, она рывком захлопнула дверь в квартиру.
  — Что такое? В чем, собственно, дело?
  — Видели вы когда-нибудь этого человека? — ткнул в меня пальцем помощник прокурора.
  — Кого-нибудь из этих людей, — вежливо поправил адвокат.
  Эстер Кларди бесстрастно изучала мое лицо, затем указала на адвоката:
  — Вы спрашиваете вот о нем?
  Помощник прокурора взял меня за плечо и вытолкнул вперед.
  — Нет, речь идет об этом парне. Его вы видели в отеле в ночь убийства?
  Ни один мускул не дрогнул на моем лице. Эстер Кларди нахмурилась, будто стараясь сосредоточиться.
  — Я бы сказала, он похож на того.
  Она скосила глаза, еще раз оглядела меня и медленно покачала головой.
  — Вы ошибаетесь. Это всего лишь внешнее сходство.
  — Вы уверены, что это — не тот самый тип?
  — Послушайте, я никогда его раньше не видела. Бесспорно, сходство есть. Он несколько смахивает на того, кто в ту ночь приходил в отель. Примерно такого же роста и почти той же комплекции. Но у того плечи пошире, рот и форма ушей — другие. Я обычно прежде всего смотрю на уши. Это мое хобби. И я припоминаю, что уши того человека вообще не имели мочек.
  — Существенная примета, — сказал полицейский. — Почему вы не сказали нам об этом прежде?
  — Просто не придала этому значения. Я бы и не вспомнила о такой мелочи, если бы не взглянула вот на этого человека. Как вас зовут?
  — Лэм, — ответил я. — Дональд Лэм.
  — Что ж, вы действительно чем-то напоминаете того парня в отеле. На расстоянии можно и ошибиться.
  — Но вы сами-то, вы уверены? — повторил полицейский.
  — Конечно, уверена. Ведь я разговаривала с тем типом. Он подходил к киоску, задавал мне вопросы. Уши у него совсем другие, и рот не такой, и сам он более плотный. Где вы работаете, Лэм?
  — Я частный детектив. Это — Берта Кул. Я работаю у нее в агентстве: «Б. Кул. Конфиденциальные расследования».
  — Знаете, вам лучше не попадаться на глаза той старой курице с четвертого этажа, которая выглядывала в ту ночь из своего номера. Она говорила мне, что без очков различает только цветовые пятна, но упорно утверждала, что может опознать убийцу. Она уверена, что это был молодой человек и…
  — Достаточно! — прервал ее полицейский.
  — А Уолтер… Уолтер Маркхем, — осторожно добавила Эстер, — это ночной портье, — толком и не видел его. Он спрашивал у меня сегодня утром, не могу ли я припомнить, какие у того человека глаза и волосы.
  Я единственная из троих, кто его хорошо разглядел.
  — О’кей, — сказал помощник прокурора. — Это все.
  — Как я вернусь туда, откуда вы меня привезли? — спросил я его.
  — Наймите машину, — пожал он плечами.
  — Кто оплатит расходы?
  — Это несправедливо.
  — Я думал, вы уже достаточно урвали у меня времени ото сна, — вмешалась Эстер Кларди. Она вытащила ключи, отперла дверь и вошла в свою квартиру. Мы услышали щелчок замка.
  Вся процессия вновь промаршировала по лестнице.
  Теперь уже вниз. Замыкала шествие Берта Кул.
  — Мне предстоит путешествие в несколько сотен миль.
  Это — стоит денег… — сказал я, выйдя из дома.
  Сидевший в машине полицейский открыл дверцу.
  Помощник прокурора влез туда, за ним уселись остальные копы. Машина плавно развернулась и исчезла в ночи. Берта обратила ко мне удивленный взгляд.
  — Это грязный мир, Дональд, — изрекла она со вздохом.
  Глава 12
  Мы дотащились до агентства, по дороге избавившись от адвоката, вошли в кабинет Берты и рухнули в кресла.
  Берта извлекла из нижнего ящика стола бутылку виски.
  — Боже мой, Дональд! — сказала она. — Ведь с девушкой — это чистая случайность!
  Я кивнул.
  — Этот адвокатишка оказался совсем никчемным, вроде того карточного игрока, который упускает все козыри, а потом, полностью продувшись, проползает под столом.
  — Где ты его раздобыла?
  — Я тут ни при чем. Я бы никогда не взяла такого олуха!
  — Тогда Эшбьюри?
  Она разлила виски и собралась убрать бутылку, но вдруг, как бы вспомнив что-то, остановилась.
  — Черт возьми! Я вдвое крупнее тебя, и мне требуется вдвое больше. — Берта долила виски в свой стакан. — Вот так, — сказала она с удовлетворением.
  Мы выпили.
  — Этот Эшбьюри неплохой парень. Он позвонил мне, как только копы запихали тебя в машину. Он предвидел, что тебя увезут на самолете и посоветовал мне связаться с этим адвокатом и встретить тебя на аэродроме, вооружившись бумагами и статьями законов.
  — Откуда же ты узнала, где приземлится самолет?
  — Но, дорогой, неужели ты считаешь меня такой тупицей? Я разузнала о чартерных рейсах, о времени вылетов зафрахтованных самолетов, пробилась в диспетчерскую и получила сведения о вылете интересовавшего меня самолета. Потом я заехала за адвокатом, и мы отправились тебе навстречу. Так ты все-таки приглянулся этой блондиночке. Господи, Дональд, как все они липнут к тебе! Никто не в силах тебе противостоять.
  — Не валяй дурака, Берта. Эстер вовсе не влюблена в меня.
  — Я женщина, и могу судить об этом по выражению женских глаз.
  Я кивнул на телефон.
  — Как ты думаешь, почему я рассиживаюсь здесь?
  — Пьешь виски и стараешься расслабиться.
  — Не только. Я жду звонка, — объяснил я. — Девушка позвонит лишь тогда, когда убедится, что все вокруг нее чисто.
  — У тебя с ней дела?
  — Конечно.
  — Сколько она захочет?
  — Возможно, она потребует не денег, а чего-то другого.
  — Мне это безразлично. — Берта сосредоточенно разглядывала свой пустой стакан. — Она влюблена в тебя по уши.
  Когда Берта открыла рот, собираясь продолжить разговор на эту тему, зазвонил телефон. Берта рывком схватила трубку.
  — Хэлло… Кто говорит? Ол-райт, он сидит здесь, ждет вашего звонка.
  Она протянула мне трубку. Я сказал: «Хэлло», и услышал голос Эстер Кларди:
  — Узнаешь меня?
  — Конечно.
  — Мне нужно с тобой встретиться.
  — Я это предвидел.
  — Можно мне приехать к тебе?
  — Лучше не делай этого.
  — Ко мне тоже не стоит. Давай встретимся где-нибудь в городе?
  — Назови место и время.
  — На углу Десятой и Центральной улиц через пятнадцать минут.
  — О’кей. Теперь слушай. За мной могут следить.
  В этом случае я постараюсь отделаться от хвоста. Если не получится, покружу немного и вернусь сюда. Если не приду в условленное место, звони мне в агентство через полчаса. Понятно?
  — Вполне. Будь осторожен, — сказала Берта. — Ты теперь чист. После своих показаний она уже не откажется от них. Показания портье сейчас тоже мало чего стоят. Женщина, стоявшая в дверях, ничего не видит без очков и поэтому не представляет опасности.
  — На что ты намекаешь?
  — Посоветуй твоей блондинке не быть слишком требовательной. Если она отдает все свои козыри тебе, разыграй их по-умному.
  — Это не по мне, Берта.
  — Я знаю. Ты чертовски мягок и сентиментален. Понимаю, что ты благодарен ей. Так пусть Эшбьюри отсыплет ей сколько-то, но не позволяй девице сесть тебе на шею.
  Я поднялся, надел пальто и шляпу.
  — Я позаимствую твою машину. А ты возьми такси.
  Увидимся завтра.
  — Дональд, я все-таки беспокоюсь. Может, попозже подъедешь ко мне домой?
  — Возможно, в случае необходимости.
  Берта открыла ящик стола, собираясь, лишь только я исчезну, вновь приложиться к бутылке.
  Я сделал несколько кругов, убедился, что за мной нет слежки, и направился к месту, где стыкуются Десятая и Центральная улицы. И тут же увидел Эстер, которая быстро шла вдоль Центральной улицы, но не окликнул ее. Я опять дважды покружил, чтобы удостовериться, что и за ней нет «хвоста». Когда Эстер подошла к условленному месту, я встретил ее там.
  — Все чисто? — спросила она.
  — Да.
  — Хорошо. Ну, как я поработала для тебя сегодня?
  — Великолепно.
  — Благодарен мне?
  — Еще бы.
  — Какая награда?
  — Чего хочешь?
  — Может быть, ты поможешь мне убраться отсюда?
  — Что ты имеешь в виду?
  — Из этого города, из штата, вообще из страны.
  — Почему вдруг?
  — У меня свои проблемы. Ты же знаешь полицию, Дональд. Теперь она вцепится в меня. Честно, Дональд, я сама не знаю, что заставило меня поступить так, как я поступила сегодня. Помнишь, ты так достойно вел себя со мной в тот вечер, — я просто не могла сдать тебя копам.
  — Ол-райт, — сказал я. — Иди домой и забудь обо всем этом.
  — Я не могу. Они будут проверять. Опять обратятся к Уолтеру.
  — К ночному портье? Ну и что из того?
  — Он тебя опознает. Он ведь помнит тебя.
  — Но ты ему не позволишь. Он, по-моему, влюблен в тебя?
  — Он страшно ревнив.
  — Но тебе не требуется выкладывать ему все как есть.
  Скажи просто, что я не тот человек, что он ошибся.
  — Он не поверит и заподозрит, что я увлеклась тобой или что-нибудь еще в этом роде. Будет еще хуже.
  — Сколько тебе нужно? — спросил я.
  — Это не только вопрос денег, хотя я и нуждаюсь в них, чтобы улететь, скажем, в Южную Америку, где я сумею позаботиться о себе. Мне нужен и. человек, достаточно ловкий, чтобы все это организовать. Ты сумеешь это сделать?
  Я не ответил.
  Наши взгляды скрестились. На мгновенье в ее глазах вспыхнула злоба.
  — После всего, что я сделала для тебя, ты не хочешь помочь мне?
  — Не в этом дело. Объясни мне еще раз, почему ты хочешь уехать?
  — Я уже сказала тебе.
  — Ты сказала неправду.
  — Повторяю. Оставаться здесь — опасно для меня.
  — Почему все-таки?
  — Они… То, что случилось с Джедом, случится и со мной.
  — Они убьют тебя?
  — Да.
  — Кто?
  — Я не могу назвать имен.
  — Но и я не могу действовать вслепую.
  — Я же действовала вслепую ради тебя.
  — Это Крумвезер? — спросил я.
  Она вздрогнула, когда услыхала это имя, затем опустила голову и уставилась на светящуюся приборную доску.
  — Что ж, — сказала она. — Допустим, это Крумвезер.
  — Что тебе известно о нем?
  — Все это дело с Альтой Эшбьюри было хитрой уловкой, прикрытием. Ей хотели продать лишь две трети писем, а последнюю треть, самую опасную для нее, передать Крумвезеру.
  — Что он собирался сделать с письмами?
  — Он хотел подставить Альту, сделать все, чтобы обелить Ласстера.
  — Ты знаешь и о нем?
  — Конечно.
  — И об Альте Эшбьюри?
  Она кивнула.
  — Продолжай.
  — Крумвезер предпринял последнюю попытку шантажа. Первые два чека попали к кому-то другому.
  — И Джед Рингоулд надул всех, отдал ей третью пачку писем?
  — Нет. Самое странное, что он этого не сделал. Джед отдал Альте конверт, в котором были пустые бланки отеля.
  — Ты знала, что он устроит этот подлог?
  — Нет, и никто не знал. Джед придумал свой собственный рэкет. Он рассчитывал прикарманить деньги и вывернуться, но… не вышло.
  — Где теперь эта последняя пачка?
  — Не знаю. И вероятно, никто не узнает. Джед одно время был заодно с ними, но потом решил играть в одиночку. Это было опасно — я предупреждала его.
  — Ты была любовницей Джеда?
  — Как ты смеешь спрашивать у меня такие вещи?
  — Говори, ты была его любовницей?
  Она встретилась со мной взглядом, отвернулась и после паузы прошептала:
  — Да.
  — Хорошо, продолжим нашу беседу. Когда полицейские явились к тебе сегодня, ты испугалась?..
  — Конечно. Каждый бы на моем месте испугался.
  — Ты уже спала?
  Она заколебалась.
  — Да, я только что заснула.
  — Ты открыла нам дверь, вышла в коридор и заперла за собой дверь. У тебя были с собой ключи?
  — Да, в кармане халата.
  — Так вот. Ты очень испугалась и не позволила полицейским войти в квартиру потому, что там кто-то был. В квартире находился Крумвезер?
  — Нет, нет! Клянусь тебе! Это был не адвокат. Это был… другой человек.
  — Когда ты хочешь уехать?
  — Как можно скорее.
  Я закурил. Эстер с тревогой наблюдала за мной.
  — Ну, как? — спросила она.
  — О’кей, сестренка, — ответил я. — Только у меня с собой маловато денег. Мне придется их раздобыть.
  — Но ты достанешь?
  — Конечно.
  — У Эшбьюри?
  — Да.
  — Когда ты их раздобудешь?
  — Как только вернется Эшбьюри. Он на севере, на горных приисках.
  — А когда он вернется?
  — Он может вернуться в любое время. Не знаю, приедет ли он на своей машине или воспользуется самолетом.
  — Слушай, Дональд. Как только он появится, ты добудешь деньги? Поможешь мне уехать?
  — Обещаю, я позабочусь о тебе.
  — А пока что мне делать?
  — Поживи в каком-нибудь отеле, зарегистрируйся под чужим именем.
  — А мои вещи?
  — Оставь их пока там, где они есть. Главное — поскорее исчезни.
  — Но у меня нет с собой ни цента.
  — Немного денег я тебе дам. Достаточно, чтобы оплатить счет, и на мелкие расходы… Купишь себе что-то из одежды.
  — Дональд, так куда мы сейчас отправляемся?
  — Я знаю один небольшой отель. Там спокойно.
  — Ты отвезешь меня туда и войдешь вместе со мной?
  — Да.
  — Знаешь ли, Дональд, женщина — одна ночью, без багажа… Зарегистрируйся вместе со мной.
  — Как твой муж?
  — Ты не хочешь?
  — Я представлю тебя как свою секретаршу. Скажу, что у тебя по вечерам много срочной работы, что тебе приходится рано вставать, и я хотел бы снять для тебя комнату в отеле. Это не вызовет никаких подозрений.
  — Но тебе не позволят остаться со мной.
  — Конечно, нет. Я поднимусь к тебе, а затем спущусь. Вот сотня долларов.
  Она взяла деньги, задумалась, вздохнула:
  — Наверное, это самый лучший выход. Спасибо, малыш. Ты — джентльмен. Ты мне нравишься.
  Я поехал в небольшой, расположенный поблизости отель, где портье и лифтер работали всю ночь.
  У входа в отель Эстер неожиданно остановилась.
  — Дональд, если бы я отыскала оставшиеся письма, я бы смогла получить для себя какую-то выгоду?
  — То есть?
  — Крумвезер их добивается, Альте Эшбьюри они нужны, и окружной прокурор тоже неплохо заплатит за них, чтобы выстроить обвинение против Ласстера.
  — Окружной прокурор ничего не станет платить.
  — И не пойдет на сделку?
  — На каких условиях? Гарантия неприкосновенности?
  — Можно сказать и так.
  — Гарантия для кого?
  Ответа не последовало.
  — Где, как ты думаешь, находятся письма? — спросил я.
  — Честно, не знаю. Джед пришел тогда в отель вместе со мной. Он немного опасался всяких случайностей и того, что со своим шантажом может провалиться. Ему намекнули, что Эшбьюри собирается нанять детектива и выяснить, куда уходят деньги его дочери.
  — Кто намекнул?
  — Тоже не знаю, но Джед знал. Полагаю, здесь тоже замешан Крумвезер. Во всяком случае, Джед не хотел иметь при себе писем до самой последней минуты. Мы пришли вместе, и я пронесла эти письма под своим пальто. Перед тем как встать за прилавок, я отдала их ему. Когда Джед садился в лифт, письма были у него. Ну, а назад он уже не спустился. Убийца, должно быть, забрал их.
  Вместо того чтобы помочь девушке войти в отель, я стоял у машины, размышляя.
  — Джед Рингоулд — не настоящее его имя?
  — Нет.
  — Он долго пользовался им?
  — Два или три месяца.
  — Как его звали раньше?
  — Джек Уотербери.
  — Какое имя у него на водительских правах?
  — Джек Уотербери.
  — Еще одно. Когда я спросил тебя о карточных игроках, почему ты обратила мое внимание именно на Рингоулда?
  — Дональд, я просто не сообразила. Ты не был похож на детектива. Ты выглядел скорее как бездельник, искатель приключений… Понимаешь, что я имею в виду? Те, кому нужно, приходят и связываются с Джедом или Томом Хайлендом. Они играют в покер.
  — Кто такой Том Хайленд?
  — Игрок.
  — Повязан с этой корпорацией — «Этли…»?
  — Да.
  — Он живет в том же отеле?
  — Да. Комната двадцать, седьмой этаж.
  — Тогда почему не пощупать его? Если письма уехали наверх с Рингоулдом и не спустились вниз, а Хайленд живет в том же отеле? Разве это не наводит на размышления?
  — Не наводит. У Хайленда их нет.
  — Откуда ты знаешь?
  — Хайленд не осмелился бы держать письма у себя.
  Кроме того, у него тогда шла игра в покер. Все в один голос утверждают, что Хайленд не выходил из номера.
  — В делах такого сорта имеющий самое лучшее алиби обычно и оказывается убийцей.
  — Я знаю, но эти игроки из тех, кто не способен лгать. Один из них — бизнесмен. Он бы упал в обморок от одной мысли, что его привлекут как свидетеля.
  Ты шел следом за Альтой, когда появился в отеле?
  — Да.
  — Она просила тебя об этом?
  — Нет. Ее отец.
  — Ему многое было известно?
  — Он совсем ничего не знал.
  — Что толку разговаривать здесь на улице, — сказала Эстер. — Поднимемся наверх.
  — Нет. Я только сниму тебе комнату и уеду, чтобы достать деньги.
  Я вошел в отель вместе с Эстер и обратился к портье:
  — Это Ивлин Клаксон, моя секретарша. Мы задержались за работой в офисе. У нее нет с собой багажа и денег, поэтому я заранее оплачу ее номер.
  Портье смотрел на меня с сомнением.
  Я решил тотчас же рассеять его подозрения.
  — Сейчас вы подниметесь наверх и ложитесь спать, Ивлин, — обратился я к Эстер. — Отдохните как следует. Не приходите в офис, пока я не позвоню. Постараюсь сделать это не раньше девяти или половины десятого утра.
  Портье дал мне ручку и регистрационную карточку.
  — Три доллара с ванной, — сказал он и добавил: — Номер на одного.
  Я заполнил карточку и отдал портье три доллара. Он вызвал посыльного и вручил ему ключ от номера. Я дал посыльному на чай, приподнял шляпу и вышел.
  Немного постояв у своей машины, я вернулся. Увидев меня, портье поджал губы.
  — Я хотел бы спросить вас кое о чем, — сказал я. — Меня не очень устраивает, что моя секретарша живет в захолустье. Оттуда нелегко добираться до места работы.
  У нее есть сестра, которая тоже работает здесь, в городе. Обе они поговаривали о том, чтобы подыскать место, где можно было бы поселиться вдвоем. Что вы скажете, если они поживут в вашем отеле месяц?
  — Только две девушки? — осведомился он.
  — Только две девушки.
  — У нас есть превосходные комнаты, которые представляются на длительный срок.
  — Угловые?
  — Нет, не угловые.
  — Солнечные?
  — Да, сэр. Правда, не очень большие. Но девушки ведь не будут находиться там весь день, если они работают, — только по воскресеньям и в случае отпуска.
  — Вы правы.
  — Когда девушки будут готовы въехать, мы с вами обсудим вопрос об оплате, — сказал портье.
  — У вас, случайно, нет плана отеля, чтобы я мог ознакомиться с расположением комнат и ценами на них.
  Не исключено, что придется немного повысить жалованье моей секретарше.
  Портье наклонился, вытащил план отеля и пустился в объяснения. Раздался звонок на коммутаторе, и он подошел к телефону. Я рассматривал план, не прерывая разговора.
  — Как насчет вот этого углового номера люкс?
  Он нахмурился и сказал в трубку:
  — Повторите, пожалуйста, номер?
  Портье взялся за карандаш, а я встал так, чтобы можно было следить за движениями его карандаша. Но в этом не было необходимости: портье вслух повторил номер:
  — 09—64—32. Одну минуту, пожалуйста. — Он набрал номер внешней связи, добился соединения и вспомнил обо мне: — Вы, кажется, что-то сказали?
  — Я говорил об этом вот номере люкс.
  — Он довольно дорогой.
  — Не важно. Назовите цену за три такие комнаты.
  Портье сверился с тарифной сеткой, на клочке бумаги написал мне цену и номера комнат.
  — В стоимость входит все, — объяснил портье, — свет, отопление, уборка, полная смена белья раз в неделю, свежие полотенца — ежедневно.
  Я сунул бумажку в карман, поблагодарил его и, попрощавшись, вышел. В двух кварталах от отеля я обнаружил ночной ресторан с телефоном-автоматом, вошел в будку, полистал справочник и нашел: «Лейтон Крумвезер, поверенный, офис в „Фиделити-Билдинг“, телефон 09—64—32».
  Я выяснил, что хотел.
  Глава 13
  Берта Кул, облаченная в полосатую шелковую пижаму, слишком яркую для ее возраста, и халат, раскинувшись в глубоком кресле, слушала радио.
  — Дональд, — сказала она, — почему бы тебе не поспать немного и не дать покой мне?
  — Нет. Я хочу, чтобы ты оделась и поехала со мной.
  Она задумчиво разглядывала меня, будто видела впервые.
  — Что еще на этот раз?
  — Хочу устроить шоу, — пояснил я. — Могу встретиться с сопротивлением одной из его участниц. Ты знаешь, я умею работать с женщинами. Думаю, особых трудностей не предвидится. Ты мне нужна для моральной поддержки.
  Я отметил частую пульсацию диафрагмы и учащенное дыхание Берты.
  — Наконец-то, — сказала она, — ты обретаешь здравый смысл. Это единственная причина, почему я соглашаюсь вылезти из дому, когда вот-вот собиралась лечь в постель. О ком идет речь? О той блондинке?
  — Скажу, когда выйдем отсюда.
  Берта с трудом выбралась из кресла и приняла вертикальное положение.
  — Если ты и дальше будешь командовать, тебе придется увеличить мне жалованье, — едко заметила она.
  — Обеспечь мне солидный доход, и я это сделаю.
  Берта прошествовала мимо меня в спальню, доски пола потрескивали под ее тяжестью.
  — У тебя мания величия! — фыркнула она, захлопывая за собой дверь.
  Я выключил радио, опустился на стул, вытянул ноги, прикрыл глаза. Я знал: предстоит трудная работа.
  Обстановка гостиной Берты представляла собой мешанину самых разнообразных предметов: столиков, пепельниц, бутылок, грязных стаканов, спичечных коробков, книг и журналов, множества разных безделушек и других вещей, так сильно загромоздивших комнату, что ее уборка, по-видимому, стала серьезной проблемой.
  Было свободно лишь небольшое пространство, где стояло внушительное кресло Берты со стопкой журналов — по одну сторону и курительным столиком — по другую.
  Радио находилось в пределах досягаемости. Небольшой бар с прикрытыми дверцами предлагал богатый выбор напитков.
  Когда Берта устроила свою жизнь, она сосредоточилась на работе, полностью расслабляясь дома. Берта ненавидела полумеры и, приходя домой, не делала ничего, что хоть как-то утомляло бы её, нарушало ощущение абсолютного, хотя и недолгого комфорта.
  Она появилась минут через десять, забрала портсигар, захлопнула дверцы бара, предварительно бросив на меня подозрительный взгляд.
  — Пошли, — сказала она.
  Мы забрались в машину.
  — Куда мы едем? — осведомилась Берта.
  — К Эшбьюри.
  — Кто та женщина, о которой ты говорил?
  — Альта Эшбьюри.
  — И что же произойдет?
  — Пока не знаю. Я намерен действовать круто. Альта, вероятно, попытается вмешаться. Ее мачеха во взвинченном состоянии. Генри сказал ей, что она может уезжать в Рино и подавать на развод. Давление тут же подскочило, она слегла. Доктор и пара тренированных медсестер дежурят у ее постели. Миссис Эшбьюри рассчитывает, что муж вот-вот появится в доме, чтобы упаковать свои вещи и удалиться. Она готовится встретить его.
  — Хорошенькую вечеринку ты для меня организовал, — сказала Берта.
  — А разве нет?
  — Что требуется от меня?
  — Если женщины просто выйдут и себя — ничего страшного. Но если они сцепятся, то поможешь мне их усмирить. Альта скорее всего попытается вызвать лишь сочувствие к себе. От мисс Эшбьюри можно ожидать самого разного. Она непредсказуема.
  — Разумно ли ссориться с женой клиента?
  — Я же сказал, они собираются разводиться.
  — Точнее, он собирается?
  — Да.
  Берта умолкла.
  Мы подкатили к резиденции Эшбьюри. У дома стояли три машины. Во всех комнатах горел свет. У меня был ключ от входной двери, но из-за присутствия Берты я позвонил. Все более или менее обошлось. Появившийся на звонок дворецкий глянул на меня с явным неодобрением, на Берту — с любопытством.
  — Мистер Эшбьюри уже вернулся?
  — Нет, сэр, его нет дома.
  — А мисс Альта?
  — Ее тоже нет, сэр.
  — Роберт?
  — Да, сэр, Роберт здесь. Миссис Эшбьюри очень больна. Доктору помогают две медицинских сестры.
  Роберт у ее постели. Состояние критическое. — Дворецкий посмотрел на Берту. — И если вы позволите высказать мне свое мнение: сейчас не время для визитов.
  — Не беспокойтесь, — сказал я, — нам нужен только мистер Эшбьюри.
  Мы вошли.
  — Миссис Кул побудет в моей комнате, — предупредил я. — Когда появится мистер Эшбьюри, передайте ему, что мы с ней наверху.
  — Миссис Кул?
  — Верно, — откликнулась Берта, выдвигая вперед свою бульдожью челюсть. — Меня зовут Берта Кул.
  Куда идти, Дональд?
  Я проводил ее в свою комнату.
  Осмотрев ее, Берта заметила:
  — Ты, кажется, не особенный любитель комфорта, Дональд? Однако здесь у тебя уютное жилье. Хозяин, должно быть, ухлопал на него немало денег.
  — Наверное.
  — И все же богачам чертовски трудно. Не то чтобы я хотела кого-нибудь задеть… Да, Дональд, — переменила она тему, — мне нужно отправить несколько деловых писем. Когда вернется Элси?
  — Дня через два-три.
  — У меня уже побывали две девицы, и ни одна не стоит ни цента.
  — А что такое? Они не знают стенографии?
  — Знают и печатать умеют, но обе вместе не могут справиться с работой, которую делает одна Элси.
  — Верно, самые обычные, хорошие девушки, — предположил я.
  — Дональд, ты просто увлекся Элси, — накинулась на меня Берта. — Надо же быть таким чувствительным.
  Стоит женщине положить тебе головку на плечо и всплакнуть, как ты разрываешься от сочувствия. Догадываюсь, Элси жаловалась, что перегружена у меня работой.
  — Нет. Я сам сказал ей об этом, посоветовал расслабиться и отдохнуть в моем офисе.
  Берта кипела от негодования.
  — Платить девушке только за то, чтобы она сидела и разглядывала свои наманикюренные пальчики. Я в молодости стирала свои пальцы до костей, пытаясь свести концы с концами. Ну, может быть, не совсем до костей, — усмехнулась она. — Дональд, за каким чертом мы сюда приехали?
  — Спокойно, — сказал я, — нужно приготовиться действовать. Сиди и жди.
  — Ты куда-то идешь?
  — Спущусь взглянуть на миссис Эшбьюри. Если услышишь, что она повысит голос, спускайся тоже.
  Если нет, оставайся здесь, пока обстановка не накалится.
  — Но я не знаю ее голоса.
  — Тут невозможно ошибиться, — ответил я и, выскользнув из комнаты, стал на цыпочках красться по коридору. Я тихонько постучал в дверь комнаты миссис Эшбьюри и чуть-чуть приоткрыл ее.
  Миссис Эшбьюри лежала в постели с мокрым полотенцем на голове. Она тяжело дышала, глаза ее были закрыты, но, когда раздался стук в дверь, она открыла их. Очевидно, ожидала появления Тещ и Эшбьюри и намеревалась устроить ему сцену. Увидев меня, она вновь смежила веки и застонала.
  Доктор Паркердейл с удрученным видом сидел у постели, считая пульс пациентки. Здесь же находилась медицинская сестра. На столике стояло множество бутылочек и лежали коробки с лекарствами. Свет был затенен. У окна расположился Роберт. Он взглянул на меня, нахмурился и приложил палец к губам.
  В комнате было очень тихо. Вся атмосфера рождала мысли о смертельной болезни и близких похоронах.
  — Что случилось? — спросил я Боба, тихонько приблизившись к нему.
  — Ее нервы абсолютно вышли из строя, — вздохнул Боб.
  Услышав шепот, миссис Эшбьюри начала делать конвульсивные движения. Лицо ее исказилось.
  — Ну, ну, — ласково протянул доктор, — кивнув сестре. Та подплыла к кровати, держа наготове стакан, ложку и небольшое полотенце, которым она прикрыла подбородок миссис Эшбьюри.
  Миссис Эшбьюри неловко глотнула, закашлялась, затем тяжело вздохнула и успокоилась.
  — Где Генри? — спросил Боб. — Мать все время зовет его. Бернард Картер обзвонил все клубы и — безуспешно.
  — Пойдем ко мне, — предложил я, — там мы сможем поговорить.
  — Боюсь оставлять ее, — сказал Боб, бросив обеспокоенный взгляд на постель, но поднялся со стула. Ему явно не терпелось поговорить.
  Через холл я провел Боба в свою комнату и представил его Берте.
  — Миссис Кул, — произнес он, напрягая память. — Я где-то слышал это имя… — Боб вопросительно посмотрел на меня.
  — «Б. Кул. Конфиденциальные расследования», — сообщил я. — Эта дама — сама Берта Кул, а я, как вы знаете, — Дональд Лэм, детектив.
  — Детектив! — воскликнул он. — А я думал, вы тренер по джиу-джитсу. Но что же вы делаете у нас?
  — Убиваю одним выстрелом двух зайцев. Тренирую мистера Эшбьюри и одновременно веду расследование.
  — Какое расследование?
  — Присядьте, — предложил я и добавил небрежно: — Мы едва не повстречались с вами сегодня вечером.
  Он поднял брови.
  — Боюсь, что я не совсем понимаю…
  — Когда заболела миссис Эшбьюри?
  — Как только он предложил ей развод. Боже, мне бы следовало хорошенько вздуть его. За его хамство и вообще… за все.
  — Но вы не знали о болезни матери, пока не вернулись домой?
  — Нет.
  — А вы отсутствовали долго?
  — Нет, где-то около часа. Но почему вы об этом спрашиваете?
  — Я чуть было не столкнулся с вами.
  Он опять изобразил изумление.
  — Боюсь, я все-таки не понимаю. Где мы могли столкнуться?
  — В квартире Эстер Кларди. Вы, вероятно, перепугались, когда услышали, как барабанят в дверь, и узнали, что это полиция.
  Он тотчас застыл. Его лицо и глаза оставались безучастными.
  — Не знаю, о чем вы толкуете! — отозвался он спустя несколько секунд.
  Я удобно расположился на стуле, положив ноги на другой стул.
  — Поздно вечером сегодня вы были у Эстер Кларди, у той блондинки, которая работает в табачном киоске.
  У бывшей любовницы Джеда Рингоулда.
  — Вы лжете, — отрезал он, глядя мне прямо в глаза.
  — Обратимся к фактам, — вмешалась Берта.
  Я медленно поднялся со стула, собираясь последовать совету Берты. Боб, очевидно, не понял моего намерения. Он вспомнил о моей репутации блестящего тренера по джиу-джитсу. Ужас охватил его.
  — Подождите минуту, Лэм, — сказал он поспешно, — не горячитесь. Я не так выразился. Я не считаю вас лжецом… Просто вы ошиблись. Кто-то наговорил вам про меня.
  Я сразу оценил и использовал преимущества открывшейся ситуации. Зловеще сощурив глаза, я приблизил свое лицо к физиономии Боба.
  — Вы знаете, конечно, что я мог бы бросить вас на пол, завязать узлом и выкинуть в мусоропровод. Дай Бог, чтобы вас обнаружили, прежде чем бросить в мусоросжигатель.
  — Успокойтесь, Лэм, успокойтесь. Я вовсе не хотел оскорбить вас.
  Я ужесточил допрос Боба:
  — Говорите, вы были сегодня ночью в квартире Эстер Кларди? Вы находились там, когда появилась полиция?
  Он опустил глаза.
  Я сказал:
  — Вся история с тремя детективами, раздобывшими письма Альты, — фальшивка. Специальный отдел по расследованию убийств может иметь в своей команде трех детективов, но офис окружного прокурора — никогда. Окружной прокурор участвует в расследовании, но улики ему добывает полиция. Его дело — распорядиться ими.
  Боб глядел на меня, парализованный страхом.
  — Послушайте, Лэм, — наконец произнес он, — да, я был там. Пошел, чтобы вернуть письма. Я знал, что они значат для Альты. Никто в этом доме меня не ценит, кроме, может быть, мамы, но все равно я — порядочный человек.
  — Откуда вы узнали о письмах? — спросил я.
  Он молчал, съежившись на своем стуле.
  Я услышал шум в холле, протестующие голоса. Кто-то произнес:
  — Не делайте этого!
  Миссис Эшбьюри в легком ночном одеянии дернула дверь. Медсестра пыталась удержать пациентку, но та оттолкнула ее. Доктор прыгал рядом, бормоча: «Не волнуйтесь, миссис Эшбьюри…» Вновь подступила медсестра, полная решимости схватить больную, но доктор решительно произнес:
  — Никакого насилия, сестра. Ее нельзя волновать.
  Миссис Эшбьюри уставилась на меня:
  — Что здесь происходит?
  — Присядьте, дорогая, — пропела Берта, — держите свой ротик на замке. Не вмешивайтесь.
  — Мадам, вам известно, чей это дом? — бросила Берте разъяренная миссис Эшбьюри.
  — Я еще не знаю титула его владельца, — ядовито сказала Берта, — но мне хорошо известно, кто здесь разыгрывает комедию.
  Я повернулся к Бобу:
  — Крумвезер нанял вас, чтобы вы раздобыли для него письма Альты. Вместо того чтобы отдать их ему, вы сговорились с Эстер Кларди припрятать часть писем, чтобы сорвать дополнительный куш. Вы…
  Кто-то быстро шел по коридору. Появившийся в комнате Генри Эшбьюри разглядывал нашу компанию поверх очков.
  Миссис Эшбьюри томно посмотрела на меня, на Боба, наконец — на мужа.
  — О, Генри-и-и-и! — протянула она. — Где ты был?
  Бедный Бернард всю ночь разыскивал тебя. Генри, это ужасно, это отвратительно! Я теряю сознание…:
  Она закрыла глаза, покачнулась. Доктор и сестра подхватили ее. Доктор бормотал привычное:
  — Вам следует лечь в постель. Вам нельзя волноваться, нельзя ни в коем случае!
  В горле у миссис Эшбьюри что-то страшно булькнуло. Она откинула голову назад, чтобы наблюдать за происходящим сквозь неплотно сомкнутые веки.
  — Генри, дорогой.
  Эшбьюри не обратил на нее никакого внимания. Он смотрел на меня.
  — Я только что расколол Боба, — сказал я. — Думаю, он несет полную ответственность за участие в событиях, которые вас так беспокоили.
  — Нет! — воскликнул Боб. — Клянусь, вы не так меня поняли. Я…
  — …украл письма Альты, — закончил за него я.
  Он вскочил.
  — Слушайте, Лэм, мне плевать, что вы можете одолеть одной рукой Джо Луиса. Вы не имеете права…
  Миссис Эшбьюри заметила, как взгляд ее мужа обратился на Боба. Лицо его потемнело, на нем проступили глубокие морщины. Миссис Эшбьюри сочла за лучшее очнуться от обморока, сейчас уже для нее бесполезного.
  Покачиваясь, она направилась к выходу, поддерживаемая доктором и сестрой. На пороге она остановилась.
  — Так вот, значит, как обстоят дела, — сказала она. — Ты нанял детектива, ввел его в дом, чтобы он собрал и подтасовал факты и сфабриковал обвинение против моего сына. Я хочу, чтобы те, кто присутствует здесь, могли подтвердить только что сказанное. Генри, тебе придется заплатить за это, и заплатить дорого. Роберт, милый, уйдем. Не стоит тратить время на этих людей. Утром я свяжусь с адвокатом. Раньше я многого не понимала, теперь мне все стало ясно. Генри пытается оклеветать тебя, чтобы получить мое согласие на развод.
  Берта Кул медленно и величественно поднялась. Она выглядела мастером своего дела, способным справиться с любыми трудностями.
  Генри Эшбьюри, приподняв одну бровь, оглядел Берту поверх очков и махнул рукой.
  — Не надо.
  Секунды текли в молчании. Берта посматривала на меня, ожидая указаний.
  — Оставьте это, Лэм, — сказал Эшбьюри.
  — Я думаю, мне все-таки удалось продвинуться…
  — Вы так думаете, но обстоятельства — против вас.
  — Доктор засвидетельствует, — вмешалась миссис Эшбьюри, — что я не в состоянии отвечать на какие-либо вопросы.
  Разумеется! — подтвердил Паркердейл. — Это было бы бесчеловечно.
  Боб явно обрадовался представившейся ему возможности улизнуть.
  — Пойдем, мама, я уложу тебя в постель.
  — Да, — почти шепотом произнесла она. — Все плывет вокруг меня.
  Берта отодвинула стул, подошла к двери и резко захлопнула ее.
  Эшбьюри глянул на нее и сказал:
  — Нет.
  Берта тяжело вздохнула. Она изнемогала от желания энергично взяться за дело и овладеть ситуацией. Но сто долларов в день — это сто долларов, а приказание есть приказание.
  Медсестра распахнула дверь, а доктор и Боб повели миссис Эшбьюри в ее спальню.
  — Сумасшедший дом, — пробурчала Берта.
  — Мы не можем рисковать, Дональд, — заявил Эшбьюри. — Мы могли бы использовать наш шанс и выдержать бурю, но этот доктор хорошо знает, чьим маслом он намазывает свой хлеб. Его показания произведут скверное впечатление на бракоразводном процессе.
  — Вы — мой босс, — ответил я. — Но лично я считаю, что вы спутали в игре все карты.
  Дверь в нижнем коридоре открылась и затворилась.
  Перед нами предстал негодующий доктор Паркердейл.
  — Вы едва не убили ее, — грозно сказал он.
  — Никто ее сюда не звал, — возразил я. — Нам нужен Боб. Пришлите его сюда.
  — Он сидит у постели больной матери. Я лично не могу отвечать за последствия, если…
  — Никто не требует, чтобы вы отвечали за что бы то ни было, — взорвалась Берта. — Эту женщину не убьешь и кувалдой, и вы это отлично знаете. Она разыгрывает спектакль.
  — Мадам, — сказал доктор Паркердейл, — как все дилетанты, вы склонны судить по внешним обманчивым признакам. Говорю вам, ее давление достигло критической точки.
  — Пусть доходит до кипения, — парировала Берта. — Это пойдет ей только на пользу.
  — Вы действительно думаете, что она в опасном положении? — спросил Эшбьюри врача.
  — В критическом.
  — Ну да, — фыркнула Берта. — Настолько критическом, что врач разрешает своей пациентке прогуляться по коридору и затем устроить представление, которое даст ей в руки выигрышные для бракоразводного процесса факты.
  Очевидная справедливость этой реплики допекла доктора Паркердейла, и он скрылся с поля боя.
  — Мне очень жаль, Дональд, — сказал Эшбьюри, — но все они заодно. Медсестра, конечно, не будет оспаривать показаний врача.
  Я потянулся за своей шляпой.
  — Пеняйте на себя, — сказал я. — Мне все равно шла выигрышная карта, пока вы не побили моего туза.
  — Виноват.
  — Извинений не требуется. Если хотите сделать доброе дело, побеспокойтесь о своей жене.
  — Но это значило бы полностью отдаться в ее руки.
  — Вы тревожитесь о ней так сильно, — продолжал я, — что настаиваете на консультациях, обращаетесь к врачу-специалисту. Пусть он еще разок измерит ей давление.
  Эшбьюри не отводил от меня суровых глаз. Затем его взгляд смягчился. Он направился к телефону.
  — Пойдем, Берта, — позвал я.
  Глава 14
  Токамура Хашита сидел на краю постели и, щурясь от света, слушал меня.
  — Знатоки утверждают, — сказал я, — что мои занятия джиу-джитсу не имеют смысла. Они говорят, что все эти приемы эффективны лишь по отношению к безоружным или почти невооруженным людям. Они клянутся, что ради интереса завяжут тебя узлом, как шнурок от ботинка. Предлагают пари на пятьдесят долларов. Я пытался продемонстрировать им свои достижения, но они запросто разделали меня и полагают, что, попадись им ты, они сделают то же и с тобой.
  В точно покрытых черным лаком зрачках Хашиты отражался свет.
  — Извините, пожалуйста, — сказал он. — Если вы посадите желудь, то через какое-то время на его месте вырастет большой дуб. Но никто не может мгновенно превратить зеленые побеги во взрослое дерево. Должно пройти время.
  — Хотелось бы, чтобы ты показал свое мастерство.
  Надеюсь, оно убедит сомневающихся. Я готов принять пари и поставить пятьдесят долларов.
  Хашита поднялся, сунул ноги в соломенные сандалии, прошлепал к шкафу и, скинув пижаму, оделся. Когда он молча повернулся ко мне, его глаза светились красноватым светом. В одежде Хашита выглядел совсем неплохо, правда, был немного полноват в талии. Но у него было плотное, мускулистое, без единой жиринки тело. Хашита надел пальто и шляпу, и мы спустились вниз, где нас ждало такси. Мы подъехали к игорному заведению. Я подошел к столу с рулеткой и включился в игру. Хашита, стоявший позади, глядел на меня с презрением.
  Брюнетка, подменявшая Эстер Кларди, увидела меня и поспешно отвернулась. Вскоре она покинула комнату и вошла в помещение с табличкой: «Частный офис». Я сунул в руки японцу несколько долларовых фишек и велел поставить их, предупредив, что прекращаю игру. Вернувшаяся в это мгновение брюнетка прошептала что-то крупье на ухо, делая вид, что не узнала меня.
  Японец поставил на тридцать шестой номер, и выигрыш выпал на него.
  Крупье сгреб в кучу все фишки Хашиты.
  Я обратился к крупье:
  — Мой друг поставил фишку на тридцать шестой.
  Крупье покачал головой:
  — Извините. Вы ошиблись.
  — Черт побери! — сказал я и повернулся к японцу: — Куда ты поставил свою фишку, Хашита?
  Указательный палец уткнулся в цифру тридцать шесть.
  — Вам придется обсудить это с менеджером, — не уступал крупье.
  — Пожалуйста, сюда, — пригласил какой-то человек, неожиданно очутившийся рядом со мной.
  Все было проделано безукоризненно. Никто из окружающих ничего не заподозрил. Мы остановились у двери с надписью: «Частный офис».
  — Пойдем, Хашита, — сказал я.
  Человек, сопровождавший нас, не вошел вместе с нами. Впустив нас, он плотно притворил дверь. Щелкнул замок, очевидно, электрический, управляемый кнопкой, вделанной в стол менеджера.
  У менеджера, тонкогубого, с высокими скулами, серыми глазами, были красивые руки с длинными пальцами, обычно отличающими музыкантов или — игроков.
  — Присядьте, Лэм, — сказал он, с любопытством взглянув на японца.
  — Этот человек поставил фишку на тридцать шестой номер, — пояснил я. — Номер выиграл, но крупье сгреб все его фишки, сказав, что произошла ошибка.
  — Долларовые фишки? — осведомился менеджер.
  Я кивнул.
  Он вытащил из ящика стола кучку серебряных долларов, пододвинул их через стол японцу.
  — Ол-райт, — обратился к нему менеджер. — С вами я покончил. Теперь займемся вами, Лэм. Вы сядете за стол и напишете, что вы были на четвертом этаже в отеле в номере двадцать первом, когда был убит Рингоулд; что вы обыскали его карманы и взяли чек на предъявителя на сумму десять тысяч долларов.
  — Убирайтесь к дьяволу, — рявкнул я.
  Он открыл стоявший на столе увлажнитель воздуха.
  Когда крышка откинулась, раздался странный щелчок, но все пространство внутри увлажнителя было забито сигаретами. Менеджер взял одну из них и захлопнул крышку. Увлажнитель ни на волос не сдвинулся с места. Казалось, что он привинчен к столу. Скрытые сигнальные провода скорее всего проходили сквозь дно увлажнителя через письменный стол и пролегали на полу под ковром.
  Дверь распахнулась. Вошли двое.
  — Обыщите их, — приказал менеджер.
  — Стой спокойно, — бросил я Хашите.
  Мужчины тщательно ощупали нас.
  — Чисто, Сиг, — сказал один из них.
  Менеджер указал на стол.
  — Садитесь и пишите, Лэм.
  — Вы хотите, чтобы я сам сунул голову в петлю?
  — Никто не хочет причинить вам вреда, если вы не будете упорствовать.
  — Возможно, вы не в курсе самых последних новостей. Копы схватили меня и пытались обвинить в том, что произошло в отеле. Подозреваю — не без вашего участия. У них ничего не вышло. Свидетельница не опознала меня.
  Лицо менеджера поскучнело. Он обратился к Хашите:
  — Вы ведь уже получили свои деньги, не так ли?
  Уберите его отсюда, — кивнул он мужчинам.
  Те двое мужчин подошли к японцу. Он стоял спокойно, его мускулы казались полностью расслабленными.
  Но в его позе чувствовались основательность и сила.
  — Выигрывай пари, Хашита, — сказал я, когда мужчины очутились рядом с ним, и один из них схватил японца за плечи, пытаясь вытолкнуть за дверь.
  Я не видел, что в точности произошло, но внезапно вокруг меня замелькали руки и ноги. Японец, собственно, не применял каких-то особых приемов. Он просто жонглировал телами, будто обычными предметами, демонстрируя свое искусство во время эстрадного представления.
  Менеджер сунул руку в ящик стола.
  В этот момент над ним пролетел мужчина вниз головой и вверх ногами — и обрушился на картину, висевшую над столом. Оба одновременно свалились на пол.
  Я схватил менеджера за руку.
  Другой мужчина выхватил из кармана пистолет.
  Уголком глаза я увидел, как Хашита, взявшись за его кисть, вывернул ему руку, развернул корпус, просунул под мышку свое плечо и, резко дернув за руку, швырнул парня в менеджера.
  Парень ударился о крышку стола, сшиб менеджера с его пистолетом. Вращающееся кресло треснуло, от ящика остались одни щепки, менеджер распростерся на полу.
  Хашита не смотрел на них. Он смотрел на меня.
  Красный свет в его глазах еще не погас.
  — Здорово, Хашита, твоя взяла, — громко сказал я.
  Он даже не улыбнулся, продолжая пристально и сурово смотреть на меня.
  Один из мужчин выкарабкался из-под стола. Сталь блеснула в его руке. Хашита перегнулся через стол и ребром ладони ударил парня по предплечью.
  Тот взвыл от боли. Рука упала на стол, выронив пистолет. Она лежала неподвижно — не повиновались мышцы.
  Быстрым, деловым шагом Хашита обошел вокруг стола.
  Я тоже взялся за дело: тщательно обыскал стол, не упуская ни одной мелочи. Менеджер, лежа на полу, бессмысленно глядел на меня.
  — Скажи, где спрятаны письма Альты Эшбьюри? — потребовал я.
  Менеджер не ответил. Возможно, он даже не слышал меня.
  Я прошелся по всем ящикам. Я нашел договор, свидетельствующий о том, что Крумвезер был владельцем контрольного пакета акций «Этли эмьюзмент корпорейшн». Я обнаружил документы, касающиеся чистой прибыли, доходов и издержек. Но, к моей досаде, не нашел и следа писем Альты.
  Отворилась боковая дверь. Какой-то человек просунул голову, обвел комнату изумленными глазами и выскочил.
  Я сказал японцу:
  — Ол-райт, Хашита, это все.
  В комнате была еще одна боковая дверь, ведшая в отдельный туалет с умывальником, а оттуда открывалась дверь в офис, который заставил бы позеленеть президента банка. Но помещение выглядело запущенным, на мебели лежала пыль. Возможно, это был офис Крумвезера. Дверь из него выходила в коридор и на черную лестницу. Японец и я спустились по ней.
  Я пожал Хашите руку и отдал ему пятьдесят долларов из моих расходных денег. Он не хотел их брать.
  Искорки красного света все еще мерцали в его глазах.
  Но я сказал:
  — Ученик приносит глубокие извинения Высокочтимому Мастеру. Ученик ошибался.
  Он чопорно поклонился.
  — Это мастер ошибся, — сказал Хашита. — Доброй ночи. И не приходите, пожалуйста, больше никогда.
  Он поймал такси и уехал.
  Я тоже оглянулся в поисках свободной машины.
  Одна из них притормаживала, подъезжая к тротуару.
  Я сделал знак водителю, он кивнул, подвел такси и распахнул дверцу.
  Пассажиром, вылезшим из машины, был Лейтон Крумвезер.
  Он взглянул на меня, и его костлявое лицо расплылось в приветливой улыбке.
  — О, да ведь это мистер Лэм! — воскликнул он. — Человек, интересующийся нефтяными месторождениями. Как идут ваши дела, мистер Лэм?
  — Прекрасно.
  Продолжая улыбаться, он тряс мне руку, никак не отпуская ее.
  — Я вижу, вы завершили свои дела в «Этли эмьюзмент корпорейшн».
  — Полагаю, — ответил я, — что брюнетка позвонила вам сразу же, как только ей велел менеджер.
  — Мой дорогой молодой друг, я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Наша встреча — случайность, совпадение, так как я иногда захожу в этот ресторан…
  — И совсем случайно интересуетесь игорным заведением?
  — Каким заведением? — воскликнул Крумвезер. — Какая игра? О чем вы толкуете?
  Я не удержался от смеха.
  — Вы удивляете меня, мистер Лэм. Вы хотите сказать, что в помещении над рестораном идет азартная игра?
  — Боже упаси!
  Он все еще держал мою руку в своей.
  — Может, заглянем в ресторан, перекусим?
  — Благодарю, но мне не нравится их кофе. Перейдем через улицу. Там есть другой ресторан.
  — Их кофе отвратителен.
  Крумвезер не отпускал мою руку, оглядываясь вокруг, словно ожидая чьей-то помощи. Наконец он неохотно отпустил ее.
  — Вы так и не рассказали мне, как обстоят дела с нефтью.
  — Процветают, — заверил я.
  — Кстати, у нас, оказывается, есть общие друзья.
  — Неужели?
  — Мисс Эшбьюри. Мисс Альта Эшбьюри. Я взял на себя смелость пригласить ее на завтра в свою контору.
  Я знаю, она светская молодая женщина и ей вряд ли улыбается тратить свое время на посещение пожилого раздражительного адвоката. Но вы могли бы повлиять на нее, мистер Лэм. Повидаться со мной — в ее интересах.
  — Я скажу ей об этом, если встречусь с ней.
  — Что ж, все-таки выпьем по чашке кофе?
  — Нет, благодарю.
  — Вы были там? — Крумвезер кивком указал на здание, возле которого мы находились.
  — Да. И мои дела там завершились удовлетворительно во всех отношениях.
  — Ах, вот как! — Его лицо сморщилось в улыбке, рот растянулся до ушей. — Вы разумно ведете себя, Лэм, мой мальчик. У вас не будет никаких хлопот, если вы проявите готовность к сотрудничеству. Я очень рад сближению наших интересов. Это принесет вам только пользу. — Он снова потянулся к моей руке. Я притворился, что не заметил этого жеста.
  — Я должен идти, — обронил я.
  — Ну, что ж, я полагаю, теперь, когда мы понимаем друг друга, наши отношения будут самыми добрыми. Не забудьте, пожалуйста, что я жду мисс Эшбьюри завтра в полдень в своем офисе.
  — Доброй ночи, — сказал я, усаживаясь в машину.
  Я назвал водителю адрес Альты Эшбьюри. Крумвезер, сияя улыбкой, стоял на тротуаре, пока машина не тронулась с места.
  Глава 15
  Было восемь часов сорок минут, когда я вошел в отель, где оставил Эстер Кларди. Я попросил дежурившую на коммутаторе молодую женщину позвонить в номер мисс Клаксон и передать, что мистер Лэм ожидает ее внизу.
  — Мисс Клаксон выехала из отеля, — сказала телефонистка.
  — Давно?
  — Кажется, сегодня ночью.
  — Вы не можете назвать точное время?
  — Вам лучше поговорить с портье.
  Я подошел к регистрационному столу и задал тот же вопрос. Портье нагнулся к окошку с надписью: «Касса» и ответил, что клиентка оплатила номер заранее.
  — Я знаю это. Мне хотелось бы уничтожить, когда она выехала.
  Портье порылся в ящичке с карточками постояльцев.
  — Мисс Клаксон выехала около двух часов ночи, — сообщил он.
  Я поблагодарил и осведомился, не оставлена ли для меня какая-нибудь записка. Перебрав пачку конвертов, портье ответил отрицательно.
  По телефону-автомату я позвонил Берте Кул. Ни служебный, ни домашний телефон не отвечали.
  Я позавтракал в ресторане, выпил две чашки кофе, выкурил сигарету. Затем купил газету, пробежал заголовки, прочитал спортивные новости и снова позвонил в агентство. На этот раз Берта подошла к телефону.
  — Что нового? — спросил я.
  — Где ты находишься, Дональд?
  — У телефона-автомата.
  — Мне кажется, что полиция продвигается в деле об убийстве Рингоулда, — осторожно сообщила Берта. — Есть новости, которые тебе надо учесть.
  — Какие же?
  — Кто-то пробрался в номер отеля, очевидно, рано утром, и разодрал там все в клочья. Обивка распорота, занавеси оборваны, ковры порезаны, картины вынуты из рам — в общем, полный разгром.
  — Есть какие-нибудь улики?
  — По-моему, никаких. Но полиция не особенно разговорчива. Я добываю информацию контрабандным путем.
  — Все идет как надо, — сказал я.
  — Что ты собираешься делать, дорогой?
  — Продолжать движение по кругу.
  — Да, звонили из офиса мистера Крумвезера. Мистер Крумвезер горит желанием увидеть тебя.
  — Сказали, что ему нужно?
  — Просто ему хотелось побеседовать с тобой.
  — Этот старый проходимец общителен.
  — Да. Пожалуйста, Дональд, не зарывайся. Я не смогу пользоваться твоими услугами, если ты попадешь за решетку.
  — Ты хочешь сказать, что перестанешь платить жалованье, если меня посадят в тюрьму?
  — Ты прав, черт побери! — взорвалась Берта. — Я перестану платить тебе жалованье, наглый, дерзкий мальчишка!
  Мне было слышно, как она с яростью швырнула трубку.
  Я вернулся в ресторан, выпил еще одну чашку кофе и отправился в офис Крумвезера.
  Мисс Сайке, увидев меня, сразу же вскочила.
  — Минутку. — бросила она и вошла в кабинет, где немного задержалась. По-видимому, ей давали необходимые указания.
  — Проходите, мистер Лэм.
  Я вошел в кабинет. Крумвезер, как и недавно, улыбался мне во весь рот. Он протянул мне костлявую руку и держался заискивающе-доброжелательно, словно претендент на ссуду, встречающий банковского служащего, приехавшего оценить его материальное положение.
  — Лэм, мой мальчик, — сказал он, — вы очень активны, чертовски активны. Вы становитесь известным.
  Да, сэр, это так. Присаживайтесь. — Крумвезер сбросил очки на кончик носа, сдвинул кустистые брови и оглядел меня холодным оценивающим взглядом, плохо вязавшимся с его широкой улыбкой. — Лэм, что вы делали с тех пор, как мы виделись с вами в этом кабинете?
  — Размышлял.
  — Ваша идея относительно нефтяной компании была достаточно оригинальной. Скажите-ка, Лэм, как она пришла вам в голову?
  — Я посчитал ее удачной.
  — Она и была удачной. Слишком удачной. Хотелось бы знать, кто вас надоумил?
  — Никто.
  — Исключено. Кто-то говорил вам обо мне. Но человек в моем положении не может допустить, чтобы его профессиональная репутация подверглась сомнению.
  А слухи имеют свойство распространяться, извращать реальность, нарушать пропорции.
  — Вы правы.
  — Если вы слышали что-нибудь о моем опыте юриста и о том, что я изыскал способ обходить «Блу скай экт», расскажите об этом подробнее. Я буду вам весьма признателен и благодарен, понимаете?
  — Я ничего ни от кого не слышал.
  Он сощурился.
  — Значит, — заметил он саркастически, — идея возникла у вас сама по себе. «Пора пощупать Крумвезера, заставить его заговорить, — сказали вы себе. — Как лучше всего это сделать? Ага. Признаюсь-ка ему, что мне нужно обойти закон „Блу скай“. Выходит, так?
  — Точно.
  — Вздор!
  Я запыхтел сигаретой.
  Крумвезер пристально глядел на меня еще некоторое время, затем произнес:
  — Знаете, Дональд, извините, что называю просто по имени, так как вы мальчик по сравнению со мной, — я питаю к вам отеческие чувства.
  — Отеческие?
  — Да. У вас острый, даже изощренный ум. Есть в вас нечто для меня привлекательное. Я познакомился с вашим прошлым. Понимаете, чем вызван мой интерес к вам?
  — Пожалуй.
  Он было осклабился, но попытался скрыть улыбку и притворно закашлялся.
  — Нет, вы только у порога понимания, — сказал он и продолжал: — Я узнал, что вы юрист — по образованию. Это чрезвычайно важно. Я считаю юридическое образование превосходным фундаментом почти в любой сфере деятельности.
  — Особенно в юридической, — съязвил я.
  Он рассмеялся.
  — Ценю ваш сдержанный, строгий юмор, мой мальчик. Знаете, человек с вашим образованием и тонкостью восприятия способен добиться многого, работая в области права, но лишь при наличии связей. Очень трудно молодому адвокату приобрести собственный офис, обставить его, оплатить рекламу, привлекающую клиентов.
  Но люди влиятельные, уже имеющие богатую практику, порой заинтересованы в младших партнерах, предоставляя им право самостоятельного ведения дел.
  Я сделал вид, что не понял намека.
  — Я слышал, — заметил Крумвезер, — что у вас были разногласия с комитетом по рассмотрению жалоб в области юридической этики. Вы подсказали клиенту, как совершить убийство и уйти от ответственности.
  — Ничего подобного. Мы обсуждали с ним абстрактные правовые проблемы.
  — Комитет этого не понял и посчитал ваше поведение недопустимым.
  — Знаю. Они действовали себе на пользу. Затыкали течь в лодке.
  — Да, — согласился Крумвезер. — Я привлек к этому факту внимание одного из знакомых мне членов комитета. Он назвал предмет спора и претензий к вам запутанным и не вполне проясненным.
  — Сфера вашего влияния, кажется, очень широка, — заметил я.
  — Пожалуй. Я имею в виду, конечно, не физическое воздействие. Убежден, что интеллектуальная энергия достигает своего пика именно при консервации физической энергии.
  — Ол-райт, — сказал я. — Хватит трепать языком. Где Эстер Кларди?
  Он поглаживал свою костлявую челюсть уродливыми подагрическими пальцами.
  — Я рад, что вы подняли этот вопрос. Я сам собирался перейти к этой теме. Я…
  Секретарша просунула голову в дверь.
  — Междугородний звонок, — объявила она. — Из…
  Улыбка исчезла с лица Крумвезера, ставшего еще более злобным и уродливым.
  — Я предупреждал, чтобы вы меня не беспокоили. Я сказал, что вам следует делать. Убирайтесь отсюда и…
  — Звонок из Валлидейла. Говорят, что это очень важно.
  Крумвезер задумался на мгновение.
  — Хорошо, я подойду.
  Он взял телефонную трубку. Его лицо ничего не выражало, но взгляд стал напряженным. Спустя немного времени я услышал щелчок аппарата.
  — Хэлло, — сказал Крумвезер, — да, это я. Что вам угодно?
  Я не слышал слов собеседника, но видел, как Крумвезер нахмурился, слегка приподнял брови, поджал губы. Он бросил на меня испуганный взгляд, будто я каким-то внутренним слухом мог уловить содержание разговора. Мой равнодушный вид успокоил его, но выработавшаяся у него привычка скрывать все и вся продолжала действовать. Для большей надежности он даже прикрыл трубку рукой.
  Но вот Крумвезер убрал руку.
  — Вы должны быть абсолютно уверены в том, что здесь нет никакой ошибки, — услышал я и затем после паузы: — Ол-райт, известите меня. До свидания.
  Крумвезер задумчиво смотрел на меня, сжав левую руку в кулак и поглаживая ее правой. Он вызвал секретаршу и попросил связать его с городом. Адвокат продолжал осторожничать. Он повернулся так, чтобы я не мог видеть набираемого им номера.
  Хэлло, это Крумвезер. Я хочу, чтобы операциям был дан обратный ход. Вместо продажи — вы должны покупать. Немедленно прекратите продажу и выкупите уже проданное вами. Сейчас я не могу объяснить, позже…
  Поймите, существуют основания более веские, нежели вы в состоянии себе представить. Правильно, нельзя терять времени. Где-то произошла утечка. Сообщите всем и действуйте.
  Адвокат повесил трубку и повернулся ко мне, подхватывая ускользнувшую от него нить разговора.
  — Эстер Кларди, — напомнил я.
  — Ах, да. — Крумвезер натянуто улыбнулся. — Однако вы произвели сильное впечатление на эту молодую женщину, Дональд.
  — Разве?
  — Да. Действительно сильное.
  — Рад это слышать.
  — Вам следует радоваться. Это дало вам немалые преимущества. Но я старый человек и мудрый, и если позволено так выразиться, старый друг. Прежде чем предпринять какие-нибудь решительные шаги, ей следовало бы посоветоваться со мной.
  — Вы с ней знакомы?
  — О, да. Это очень милая женщина, очень милая молодая женщина.
  — Очень мило звучит, — согласился я.
  — Я могу оценить великодушие, проявленное ею в старании защитить вас, Дональд, но я не могу простить этого.
  — Нет?
  — Нет, ни в коем случае. Конечно, Дональд, человек в критическом положении способен на все. Но он не имеет морального права позволить женщине стать его помощницей и фактически соучастницей в таком преступлении, как убийство.
  — Ах, даже так?!
  — Именно это я и сказал Эстер Кларди. Вам, возможно, интересно узнать, что я разговаривал с ней по телефону рано утром, а в десять тридцать виделся с ней. Я убедил ее в необходимости позвонить полиции и откровенно признаться, что она лгала, пытаясь выгородить вас.
  — Короче, она должна отказаться от своего прежнего заявления?
  — Совершенно верно.
  — Ее заявление теперь не будет иметь силы, даже если она встанет на свидетельское место и поклянется, что я — тот самый человек, который приходил в отель.
  Крумвезер улыбался, он явно был доволен.
  — Вы правы, Дональд, вы правы. У вас ясный ум юриста. Но если она скажет, что вы подкупили ее и что именно поэтому она солгала полицейским, но вскоре, получив компетентное разъяснение адвоката, осознала, что превратилась в соучастницу преступления… Тогда, Дональд, вам, как юристу, не трудно будет умножить два на два.
  — Не трудно, — согласился я.
  — Так я и предполагал.
  — Умный ход, — признался я.
  — Благодарю вас, — усмехнулся он. — Я тоже считаю, что это довольно искусный маневр.
  — Ол-райт, чего вы добиваетесь?
  Крумвезер посмотрел мне прямо в глаза:
  — Я хочу получить последнюю пачку писем, которую Джед Рингоулд, как предполагалось, должен был передать в конверте Альте Эшбьюри.
  — Зачем вам эти письма?
  — Как юристу, вам не следует задавать такие вопросы.
  — Тем не менее я задаю их.
  — Моего клиента обвиняют в убийстве, — сказал он. — Это один из тех случаев, когда предубеждение жюри оказывается сильнее улик. Эти письма могли бы усилить предубежденность против моего клиента, что имело бы для него катастрофические последствия.
  — Почему же вы не уничтожили эти письма, когда они были у вас в руках?
  Он обратил ко мне удивленный взгляд:
  — Я не совсем понимаю вас, Дональд.
  — У вас были эти письма, — повторил я. — Вы хотели их уничтожить, чтобы окружной прокурор не смог ими воспользоваться. Но вы слишком осторожны, чтобы сделать это самому. Вы решили позволить Альте сжечь их и уплатить вам за такую возможность тридцать тысяч долларов. Результат был бы одинаков, и, кроме того, вы стали бы обладателем солидной суммы.
  Он немного подумал и кивнул мне.
  — Это великолепная идея, Дональд, поистине великолепная. Две головы всегда лучше одной. К тому же сообразительный молодой человек видит то, что старый может и проглядеть. Обдумайте мое предложение о нашем партнерстве, мой мальчик. Оно означало бы для вас хорошую карьеру. — Внезапно глаза Крумвезера стали жесткими. — Но, Дональд, не забывайте, что в данный момент мне нужны письма. Я не тот человек, требования которого можно игнорировать, и неподходящий объект для шуток. Как бы ни привлекали меня ваши изобретательный ум и интеллигентность, я хочу получить эти письма.
  — Сколько времени в моем распоряжении?
  Он посмотрел на часы.
  — Тридцать минут.
  Я вскочил. Крумвезер хотел пожать мне руку, но я притворился, что не разглядел его лапу.
  Я отправился в агентство. Туда как раз привезли новую пишущую машинку и стол, которые Берта взяла напрокат. Обе нанятые ею девушки уже освоились с работой и бойко трещали на своих машинках. Я прошел в кабинет.
  Берта читала газету и курила сигарету, вставленную в длинный мундштук из слоновой кости.
  — Боже мой, Дональд, — встрепенулась она, — ты, конечно же, продолжаешь будоражить нас всех.
  — В чем дело?
  — Телефонные звонки. Беспрерывные телефонные звонки. Люди не называют своих имен. Они только хотят знать, когда ты появишься здесь.
  — Что ты им ответила?
  — Что я не знаю.
  — Звонили мужчины или женщины?
  — Женщины, — сказала Берта. — Судя по голосам, молодые женщины. Не знаю, дорогой, откуда у тебя их столько. Я могла бы понять, принадлежи ты к типу хладнокровных сердцеедов. Но ты не такой. И ты, безусловно, не звезда, окруженная поклонницами. Но при всем том ты так же увлекаешься женщинами, как и они тобой, только ведешь себя иначе, чем другие. Ты ставишь женщин не пьедестал, полагая, что уж если на них юбки, то они другие, нежели мужчины, — благородные и возвышенные. Ты не станешь хорошим детективом, Дональд, до тех. пор, пока не поймешь, что женщина — это просто одна из разновидностей рода человеческого.
  — Что-нибудь еще? — спросил я.
  Берта бросила на меня враждебный взгляд:
  — Я не потерплю наглости, Дональд. В конце концов, ты работаешь на меня.
  — И ежедневно приношу тебе сто долларов.
  Это подействовало.
  — Садись, дорогой, — пригласила она. — Не обижайся на Берту. Берта сегодня злая, потому что не выспалась.
  Я выбрал кресло для клиентов и развалился в нем.
  Зазвонил телефон.
  — Верно, еще одна женщина, — предположила Берта.
  — Узнай, кто это, — сказал я. — Если Эстер Кларди или Альта Эшбьюри — я здесь, если еще кто-то — меня нет.
  — Сразу две женщины! — возмутилась Берта. — Увлечься сразу обеими! Эта Кларди — обычная маленькая потаскушка. Альта Эшбьюри — богатая девица, для которой ты — новая игрушка: поиграет с ней, пока не сломает, и выбросит, как ненужный хлам без…
  Телефон продолжал звонить. Берта схватила трубку и рявкнула:
  — Хэлло!
  Теперь, когда отсутствовала Элси, Берте самой приходилось отвечать на звонки, и это раздражало ее.
  По мере того как Берта вникала в то, что говорилось по телефону, менялось выражение ее лица. Глаза ее стали настороженными. Она спросила:
  — Сколько?.. Но я не понимаю, почему… не перебивайте меня, черт возьми! Послушайте, если вы не уполномочены завершить сделку, то как вы… Понимаю.
  Сколько? Я позвоню вам через некоторое время и дам вам знать… Нет, сегодня же… В час. Позже? Ну тогда в три? Ол-райт, в два часа.
  Берта повесила трубку. Вид у нее был ошарашенный.
  — Что-то связанное с нашими проблемами? — спросил я.
  — Нет, другое. Недавно ко мне приходил один тип, заявил, что хочет поговорить со мной ровно три минуты. Я согласилась на это. Когда он превысил время, прервала его. Он думал, что я настолько заинтересовалась, что ничего уже не замечаю. Но я его встряхнула как следует. Дональд Лэм, чему ты улыбаешься, черт возьми?
  — Да так, — вздохнул я и поинтересовался: — Сколько хотят получить люди, которые продали тебе акцию.
  — Откуда ты знаешь о них? Откуда тебе известно, что я купила акцию? Что ты суешь нос в чужие дела? Шпионишь за мной?! Ты…
  — Нет. Я читаю тебя, как открытую книгу. Да и каждый бы догадался, это старый прием в игре вымогателей.
  — Как так?
  — Ты твердо обещаешь собеседнику, что уложишься точно в три минуты. Далее говоришь все, что тебе требуется, не заботясь о времени. Тот, кого обрабатывают, старается показать, что его не одурачишь. Он следит за временем и не задает вопросов, которые непременно бы задал в другой ситуации. Это безотказный и успешный метод психологического вымогательства.
  Берта дважды судорожно глотнула, придвинула к себе телефон, набрала номер.
  — Это Берта Кул. Я взвесила все. Я… Ол-райт, приготовьте деньги. Я сказала — деньги. Мне не нужно никаких чеков — только наличные.
  — Сколько они тебе предлагали?
  — Не твое дело. Чем ты сейчас занят, черт побери?
  — Просто слоняюсь.
  — Шутишь? Тебя наняли для расследования убийства, а ты…
  — Выбрось это из головы! — перебил я. — Нас наняли для того, чтобы помочь Альте Эшбьюри.
  — Что ж, она все глубже увязает в своих проблемах.
  — Но мы все еще на работе.
  — Ну, так занимайся работой.
  — Нам ведь все равно платят за каждый день, к чему торопиться?
  Берта не ответила, но тут же бросилась в атаку.
  — Иногда, Дональд, ты доводишь меня до такого состояния, что я готова разорвать тебя на куски. Что, дьявол тебя возьми, ты сделал с Токамурой Хашитой?
  — Ничего. А что такое?
  — Он позвонил мне и сказал, что больше никаких уроков не будет.
  — Я подозреваю, что обидел его.
  — Каким образом?
  Я рассказал о моем пари с Хашитой и обо всем происшедшем в игорном заведении.
  — И какое же пари ты ему предложил?
  — Пари на пятьдесят долларов…
  — Пятьдесят долларов! — воскликнула Берта. — Чьи пятьдесят долларов?
  — Эшбьюри.
  Успокоившись, Берта опустилась на стул.
  — Так если, ты говоришь, он выиграл, тебе лучше продолжить уроки.
  — Я думаю, что обманул надежды Хашиты.
  — Дональд, откуда ты знаешь, что трехминутный регламент — это психологический прессинг для одурачивания клиентов? — переменила тему Берта. — Я никогда о нем не слышала.
  — Сколько они с тебя содрали?.
  — Ничего они не содрали. Я должна была получить вдвое больше, чем заплатила…
  — Умница. Дожидайся, — сказал я.
  Берта окинула меня возмущенным взглядом.
  — Все-таки, — пригрозила она, — мне придется тебя уволить.
  — Не пугай. Крумвезер предлагает мне сотрудничать с ним.
  — Кто, кто предлагает?
  — Крумвезер, адвокат.
  Берта наклонилась через стол.
  — А теперь послушай меня, дорогой. Тебе не стоит возвращаться в юриспруденцию. Ты знаешь, чем это кончится. Всегда повторяется одно и то же. Ты успешно начнешь свою практику, но те длинноволосые бездельники, что вечно околачиваются в барах, всегда найдут к чему прицепиться, и ты снова очутишься на улице в поисках работы. В моем агентстве у тебя хорошее место и неплохие шансы. Ты можешь заработать…
  — Одну десятую того, что имел бы, работая в области права.
  — Но у тебя здесь есть будущее, дорогой, и потом, ты не можешь оставить Берту. Берта полагается на тебя.
  Я услышал быстрые шаги и взволнованные голоса в приемной. Дверь резко дернули, в кабинет ворвалась Эстер Кларди. Одна из секретарш пыталась преградить ей дорогу.
  — Что вы себе позволяете! — возмутилась Берта. — Вламываетесь ко мне без спроса. Вернитесь в приемную, подождите, мне доложат о вас и…
  — Входи, Эстер, садись вот сюда, — сказал я, поднимаясь и предлагая девушке кресло для клиентов. — В чем дело?
  Я захлопнул дверь перед любопытствующей секретаршей.
  — Этот адвокат хотел, чтобы я донесла на тебя, — сказала она. — Ты должен знать, что я не сделала этого.
  — Но ты обещала ему сделать это?
  Эстер подняла глаза.
  — Да. — И добавила: — Я вынуждена была обещать.
  — Послушай, Дональд, — опять вмешалась Берта. — Ты не имеешь права распоряжаться здесь и приглашать людей в мой офис.
  — Она хочет, чтобы ты ушла, Эстер, — сказал я.
  Эстер поднялась. Глаза ее опухли от слез.
  — Я только хотела, чтобы ты знал, Дональд.
  — Ты звонила Крумвезеру ночью?
  — Да.
  — Зачем?
  — Он был моим другом — о, не бескорыстным другом, но он…
  — Дональд, решим эту проблему раз и навсегда, — не прекращала своей атаки Берта. — Вопрос не в том, намерены ли мы вообще разговаривать с этой девушкой.
  Вопрос в том, кто хозяин этого агентства. Ты…
  — Нам лучше убраться отсюда, — обратился я к Эстер и направился к двери.
  Берта, упираясь изо всех сил в подлокотники своего вращающегося кресла, пыталась выбраться из него.
  — Вернись! — крикнула она мне. — Я хочу знать, что происходит, какую ловушку придумал Крумвезер?
  Ты слышишь меня, маленький негодяй? Ты вернешься сюда и…
  Я открыл дверь, пропуская Эстер вперед. Мы прошли через приемную мимо двух секретарш, сидевших с разинутыми ртами.
  В коридоре я сказал:
  — Слушай, Эстер, только не лги мне. Скажи, кто дал тебе эти письма?
  — Я никогда не видела этих писем, пока они не очутились у Джеда Рингоулда. А кто их ему дал — не имею понятия.
  — Боб Тиндл? — предположил я.
  — Очень возможно, но не знаю.
  Я нажал кнопку лифта.
  — А у Рингоулда было какое-нибудь обиталище, кроме отеля?
  — Нет. Он пользовался моей квартирой.
  В распахнувшейся двери появилась Берта, еще разгоряченная недавней схваткой. В этот самый момент из кабины поднявшегося лифта вышли двое мужчин. Один направился в агентство. Второй задержался, посмотрел на нас с Эстер и сказал:
  — О’кей, Билл, вот он.
  Мужчины подошли к нам вплотную. Один из них показал свой значок.
  — О’кей, приятель, — сказал он. — Вам придется отправиться со мной. С вами хочет поговорить окружной прокурор.
  — Я не собираюсь разговаривать ни с кем. Я занят.
  Детективы стали заталкивать нас в кабину спустившегося сверху лифта.
  — Подождите! — закричала Берта. — Я тоже хочу войти.
  Лифтер придержал дверь. Один из пассажиров фыркнул.
  Кабина покачнулась — вес Берты был для нее явно избыточным. Во время спуска Берта не промолвила ни слова.
  Внизу она цервой вышла из лифта и пошла вдоль длинного прохода. Я стоял рядом с Эстер. Детектив — справа.
  — Не отпускай девчонку, Билл, — сказал детектив и повел меня по проходу. К нам присоединились еще трое каких-то мужчин.
  — Подождите минуту, — сказал я. — Что вы замышляете?
  Мне никто не ответил. Какой-то человек, начищавший ботинок на подставке для чистки обуви, пронзительно завопил:
  — Это он! Это он!
  Вся процессия остановилась. Человек, возившийся с ботинком, оказался ночным портье из отеля. Он показывал на меня пальцем.
  Детектив ухмыльнулся:
  — О’кей, приятель, вот тебе и опознание по инструкции, которое ты требовал. — Он обернулся к лифту. — Тащи сюда девчонку, Билл.
  Множество вещей произошло одновременно. Ухмыляющийся детектив сказал сопровождавшим меня троим мужчинам:
  — Вы можете пока идти, но не исключено, что вы еще понадобитесь.
  Другой детектив привел Эстер-Кларди. Берта, не оглядываясь, втиснулась в телефонную будку, расположенную в конце холла, но не смогла закрыть за собой дверь.
  Я видел, как она опустила монету, набрала номер и поднесла трубку вплотную к губам, чтобы ее не было слышно снаружи. Портье снял ногу с подставки. Один его ботинок сверкал, другой явно нуждался в чистке. Он все повторял, указывая на меня пальцем:
  — Это он. Тот самый тип. Я узнал бы его повсюду. — Он увидел Эстер и кинулся к ней. — Смотри, Эстер, это тот самый парень.
  — Ты спятил, Уолтер, — резко возразила девушка. — Это не он. Похож немного, но это совсем не тот тип, который приходил в отель.
  — Как?! — воскликнул портье в изумлении. — Да это же тот самый парень. Его ни с кем не спутать. Он…
  — Да, у него примерно та же фигура, — сказала Эстер. — Но тот мужчина пошире в плечах, поплотнее и постарше, я думаю, года на два.
  Портье, по-видимому, стали одолевать сомнения. Он внимательно разглядывал меня. Вмешался детектив.
  — Не глуши, парень, — сказал он. — Девчонка с ним заодно и пытается его защитить.
  Лицо у портье стало белым как простыня.
  — Это ведь не так, Эстер, ты же знаешь, что это не так! Скажи ему, что это неправда.
  — Это неправда, — повторила девушка.
  — Я верю ей, — заговорил портье. — Эстер работает в табачном киоске и любит иногда подурачиться, но когда речь идет о…
  — Ерунда! — прервал детектив. — Она водила тебя за нос, олух! Как ты сам этого не понимаешь? Этот парень отбивает у тебя невесту. Почему, черт возьми, она оказалась здесь? Они спускались вместе в лифте. Парочка, верно, направлялась на квартиру этой девчонки, когда мы их взяли.
  Портье переводил взгляд с детектива на Эстер, потом на меня. Он смотрел на меня с ненавистью.
  — Насчет Эстер — неправда, — прохрипел он. — Но парень — тот самый. Я готов присягнуть: это он.
  Детектив осклабился.
  — Ну, что скажешь, приятель? Так ты — тот самый парень?
  — Нет, — ответил я.
  — Скверно, приятель. Конечно, возможно и ошибочное опознание. Не хочешь ли помочь полиции в этом деле?
  — Конечно.
  — Тогда поедем в отель и поглядим.
  — Нет, я не согласен. Мы обсудим проблему прямо здесь или у окружного прокурора.
  — Не пойдет, приятель, мы едем в отель.
  — Что вы надеетесь там найти?
  — Поглядим. Во-первых, проверим лезвие твоего ножа: не совпадет ли оно с той дырочкой, что просверлена в двери?
  — Нет. Если вы обвиняете меня в чем-нибудь, я намерен обратиться к адвокату.
  — Послушай, приятель, если ты виноват, сиди тихо, не рыпайся и не требуй адвоката. Но если ты невиновен и не хочешь, чтобы на тебя навесили убийство, ты обязан помочь полиции распутать это дело.
  — Я готов помочь, но не хочу, чтобы меня везли по улицам в полицейской машине. И потом, мне нужно ехать к мистеру Эшбьюри. Я работаю на него. В его доме мои личные вещи, одежда.
  Я заметил лукавый взгляд детектива.
  — Превосходно, — согласился он. — Берем такси и отправляемся к Эшбьюри.
  — А машина, на которой вы приехали?
  — Там и без нас достаточно народу.
  Детектив подошел к Эстер.
  — Ол-райт, сестренка, выбирай, — сказал он. — Опознай этого парня, или тебя привлекут как соучастницу. Что предпочитаешь?
  — Это не он.
  — Мы знаем, что это — тот самый человек. А для себя имей в виду — как постелишь, так и ляжешь.
  Направлявшаяся к лифту Берта Кул остановилась и прислушалась к разговору.
  — Разве это не называется запугиванием свидетеля?
  Детектив побагровел от злости.
  — Проходите. Это дело полиции.
  Он отогнул лацкан пиджака и показал Берте свою звезду.
  Но Берту было трудно смутить.
  — Этот кусок жестянки меня ничуть не волнует, — ответила она. — Если я правильно поняла, вы требовали от этой девушки лжесвидетельства и грозили, что в противном случае привлечете к ответственности как соучастницу.
  — Пойди окунись в озере, охладись, — бросил с раздражением детектив.
  — Найди подходящее для меня, и я это сделаю, — проворковала Берта.
  Эстер Кларди стояла на своем.
  Это не он, — твердила она.
  — Ты великолепно знаешь, что это он, Эстер, — убеждал ее портье. — Зачем ты его покрываешь? Кто он тебе?
  — Абсолютно никто. До сегодняшнего дня совершенно незнакомый человек, я его никогда в жизни не видела так же, как и ты.
  — Билл, забирай их, и едем к Эшбьюри, — сказал детектив, опекавший меня. — Мы отправимся на такси.
  Надо, чтобы Лэм и девушка ехали порознь. А тебе придется проследить, чтобы она не разговаривала с портье.
  — Пусть себе болтает, что ей взбредет в голову, — возразил Билл. — Она сама себе вредит.
  — Если ты хорошенько на него посмотришь, Уолтер, ты сразу поймешь, что он отличается от того типа. Ты просто не разглядел его тогда так хорошо, как я. Ты…
  — Хватит, — оборвал детектив и схватил Маркхема за руку. — Поедешь с нами.
  Мы сели в такси, остальные разместились в полицейской машине, которая шла впереди, расчищая путь и распугивая автомобили своей сиреной. Я так и не узнал, как туда пробралась Берта, но она тоже ухитрилась присоединиться к нашей компании. Детектив увидел Берту, когда мы подъехали к дому Эшбьюри и вылезли из машины. И страшно разозлился.
  — Опять вы! Что вы лезете не в свое дело! Убирайтесь отсюда!
  — Так уж получилось, что этот молодой человек работает у меня, — с достоинством возразила Берта. — Я позвонила адвокату, он будет здесь через десять минут. Мистер Эшбьюри хочет повидаться со мной. А если вы попытаетесь выставить меня из этого дома — вам будет вменен иск о нанесении ущерба.
  — Не нужно никаких адвокатов, — сказал детектив. — Мы хотим только прояснить некоторые детали. Лэм может добровольно сделать соответствующее заявление, и с этим будет покончено.
  Берта негодующе фыркнула.
  Детективы о чем-то пошептались между собой, и мы все вошли в дом.
  — Мисс Эшбьюри у себя? — осведомился один из детективов.
  — Да, сэр, — ответил дворецкий.
  — Уведомите ее. Пусть спустится к нам.
  — Да, сэр. Как прикажете доложить?
  Детектив отогнул лацкан.
  — Полиция, — сказал он.
  Я услышал быстрые, легкие шаги Альты, спускающейся по лестнице. На минуту она задержалась на ступеньке, откуда все было хорошо видно. Ей не нужно было объяснять ситуацию. Она спокойно смотрела на нас, но глаза ее немного расширились, а взгляд стал внимательнее обычного. Слегка вздернув подбородок.
  Альта подошла ко мне.
  — Что случилось, Дональд?
  — Прибыл к вам со специальным эскортом, — объяснил я.
  Детектив, руководивший операцией, выступил вперед и обратился к девушке:
  — Вы — Альта Эшбьюри?
  — Да.
  — Вы нанимали этого человека, чтобы он разыскал ваши письма?
  — Ничего подобного я не предпринимала.
  — Что он делает в вашем доме?
  — Он — спортивный тренер у моего отца.
  — Вздор!
  Альта выпрямилась, и было в ее позе что-то такое, от чего детективы смутились.
  — Это дом моего отца, — сказала она. — Не думаю, чтобы он вас приглашал, и я уверена, что тоже вас не приглашала.
  — Может, взять у него отпечатки пальцев, сержант? — предложил Билл.
  — Хорошая мысль.
  Они схватили меня за руки. Я сопротивлялся, как мог, но безрезультатно.
  — Бросьте, Лэм, — сказал Билл. — Какой смысл ходить вокруг да около? Отпечатки пальцев полностью совпадают с теми, которые мы обнаружили в отеле.
  — Значит, кто-то сфабриковал их.
  — Чепуха! Вы одолжили кому-то на вечер свои руки?
  — Покажите мне эти отпечатки.
  Детективы начали сравнивать только что взятые отпечатки с фотографиями, захваченными ими с собой.
  В верхнем коридоре послышались тяжелые шаги. Миссис Эшбьюри в сопровождении Бернарда Картера спускалась по лестнице. Он был нежен и заботлив. Она, по-видимому, в зависимости от обстоятельств готовилась протестовать или разыграть какую-нибудь сцену.
  Однако ее массивная фигура была преисполнена достоинства, а ее величественные манеры произвели на полицию гораздо большее впечатление, нежели аристократические замашки Альты.
  Что здесь происходит? — спросила миссис Эшбьюри.
  — Мы поймали убийцу, — объяснил один из детективов, указывая на меня.
  — Дональд! — изумилась миссис Эшбьюри.
  Полицейский кивнул.
  Быстрые, дробные звуки предварили появление Боба, выбежавшего из бильярдной и застывшего в дверях.
  Альта Эшбьюри встала рядом со мной.
  — Отец скоро будет здесь, — заявила она.
  Эшбьюри показался, когда полицейские все еще сравнивали отпечатки пальцев, — по-видимому, не очень-то удовлетворенные этим сравнением. Я был доволен, что во время посещения отеля не забыл о перчатках.
  Эшбьюри подошел ко мне.
  Сержант сейчас разговаривал с Маркхемом. Тот, убежденный в своей правоте, энергично кивал головой. Детективы шептались и с Эстер Кларди, которая, по всей видимости, с не меньшей энергией отстаивала свое мнение.
  — Дональд, почему в доме полиция? — спросил Эшбьюри.
  Берта схватила его за рукав и, оттащив в сторону, громким шепотом начала информировать о происходящем.
  Я очутился возле Бернарда Картера.
  — Почему бы и у вас не взять отпечатки пальцев? — спросил я. — А вдруг они совпадают с теми?
  — Чепуха! — вмешался сержант. — Мы ищем человека вашей комплекции и внешности. Короче говоря, мы разыскиваем вас.
  — Ол-райт. Но если вы не возьмете отпечатки пальцев у него, пеняйте на себя за упущенный шанс продвинуться в этом расследовании.
  Сознаюсь, за секунду до этого я и не думал об отпечатках пальцев Картера, пока не увидел его лица.
  Сержант подошел к нему.
  — Обычная формальность, — объяснил он.
  Картер спрятал руки за спину.
  — Что вы себе позволяете, черт возьми! Занимайтесь тем, кого подозреваете! Я не позволю так обращаться со мной!
  Полицейские переглянулись и устремились к Картеру.
  Он обрушился на детективов с угрозами, а затем попытался улизнуть, это не удалось. Отпечатки пальцев были взяты. Потребовался только один взгляд на фотографии и эти отпечатки. Детективы посовещались, и один из них вытащил пару наручников.
  — Бернард, что все это значит, что они хотят с тобой сделать? — воскликнула миссис Эшбьюри.
  — Это провокация! — завопил Картер. — Будь я проклят, если позволю втянуть себя в нее. — Он вырвался и бросился к двери.
  — Не уходите далеко, приятель, — крикнул сержант.
  Картер выскочил за дверь и побежал по коридору. Полицейский вытащил пистолет. Миссис Эшбьюри вскрикнула.
  — Стреляю! — прогремел сержант. — Клянусь, сейчас выстрелю!
  Картер остановился. Сержант подошел к нему.
  — Вот как все раскручивается, — сказал я Эшбьюри и, обернувшись, встретил взгляд Альты.
  Глава 16
  Берта обнаружила нас на веранде.
  — Не знаю, как это тебе удалось, дорогой, но ты, конечно, счастливчик, выиграл первый приз.
  — Он признался? — спросил я.
  — Нет, но отпечатки пальцев совпали. У Картера нашли пистолет, из которого, как считала полиция, были произведены выстрелы. Оружие отправили на баллистическую экспертизу.
  Альта погладила меня по руке.
  Берта, не двигаясь, смотрела на нас.
  — Ол-райт, Дональд, — наконец сказала она. — Кончай с этим. Остальное — дело полиции. Мы возвращаемся.
  — Куда? — осведомилась Альта.
  — К работе.
  — Но Дональд работает…
  — Это дело уже завершено, — холодно ответила Берта и удалилась.
  — Может, теперь поищем ваши письма? — предложил я Альте. — Для них, по-моему, есть только одно подходящее место.
  — Где?
  — Ваша машина в гараже? — спросил я.
  — Да.
  К дому непрерывно подъезжали полицейские машины с завывающими сиренами. Мы ускользнули через черный ход.
  — Дональд, скажите, как вы все это распутали?
  — Я был полным ослом!
  — Ну уж… ослом!
  — Именно так.
  Альта рассмеялась.
  — Вот коротко ход моих рассуждений. Я считал всю историю с письмами — внутренним, семейным делом.
  Так оно в действительности и было. Эстер Кларди знала обо всем, что касалось писем. Когда полиция ночью привезла меня к ней, она собиралась впустить блюстителей закона в квартиру, но, заметив меня, решила побеседовать с ними в коридоре. Я рассудил, что дома у нее был кто-то знакомый мне. Этим «кто-то» оказался Боб. И я во всем винил Боба, но нужная мне картина никак не складывалась. Я проглядел наиболее логически верный вариант.
  — Не хотите ли вы сказать, что Картер проник в мою комнату и…
  — Нет, — ответил я. — Ваша мачеха. Неужели не улавливаете? Ведь вы действительно были единственным близким вашему отцу человеком, создавшим для него семейный очаг. Когда вы уехали надолго, он был предоставлен сам себе, мучился от одиночества, хотя ничего не говорил вам. Он понимал, что у вас своя жизнь, рано или поздно вы выйдете замуж и покинете его. Поэтому он решил сам позаботиться о себе и обзавестись собственным домом. Когда вы вернулись и стали оказывать отцу знаки внимания, он понял, какую глупость он совершил. И миссис Эшбьюри отдавала себе отчет в том, что он это понимает. Она видела вещи в их истинном свете.
  — Так вы считаете — это она взяла письма?
  — Да. Чтобы связать вас одной веревочкой с тем вашим поклонником, который убил свою жену, и полностью дискредитировать. Она полагала, что получит хороший кнут для устрашения непокорной.
  — Но что она сделала с письмами?
  — Отдала их Картеру для передачи окружному прокурору. Картер отнес их Рингоулду, потому что нуждался в посреднике. Рингоулд увидел для себя шанс сорвать куш в двадцать тысяч долларов. И у него все еще оставалось несколько писем для прокурора. Затем он проиграл в пух и прах и решил использовать для шантажа и последнюю пачку писем.
  Ваш отец обнаружил, что вы платите крупные суммы по чекам. От него узнала об этом и миссис Эшбьюри. Картер сумел установить, что Рингоулд обманул вашу мачеху, рассчитывавшую на передачу писем окружному прокурору, который использовал бы их в качестве улики. Миссис Эшбьюри и Картер предвидели возможность некоторой задержки в осуществлении своих планов. Но Рингоулд совершил ошибку. Он зашел слишком далеко.
  — Я все еще не совсем понимаю, — сказала Альта.
  — Крумвезер, конечно, знал об этих письмах от Ласстера. Когда человек попадает в тюрьму и над ним нависает угроза смерти, он рассказывает своему адвокату все. Крумвезер хотел убедиться в том, что письма уничтожены. Он предполагал, что вы сожгли их сами, но хотел окончательно увериться в этом.
  Крумвезер был знаком с Картером — их связывали деловые отношения. Он знал, что Картер вхож в ваш дом, и рассчитывал, что Картер представит ему убедительные доказательства уничтожения писем. Но Картер, вероятно, шепнул словечко на ушко миссис Эшбьюри, и она тотчас ухватилась за возможность надуть Крумвезера, втянуть его в скандал и создать для вас такую невыносимую обстановку, чтобы вы сами покинули дом навсегда. Именно она в ваше отсутствие вошла к вам в комнату и украла письма, запретив отдавать их Крумвезеру и велев вернуть их окружному прокурору.
  Угождая миссис Эшбьюри, Картер охотно шел на обман Крумвезера, но решил немного поживиться и сам.
  Он отнес письма Рингоулду, снабдив соответствующей историей для вас. Было решено разделить письма на три части. План состоял в том, чтобы заставить вас выкупить две пачки, а третью — отправить куда следует.
  Картер и Рингоулд рассчитывали раздобыть двадцать тысяч долларов и — одновременно — выполнить желание миссис Эшбьюри, поскольку в третьей, предназначавшейся прокурору пачке содержались самые ценные для следствия письма.
  Но Рингоулд решил перехитрить всех. Ему не хотелось безвозмездно отдавать какие-либо письма прокурору, получив взамен лишь благодарность от того ведомства, которое он, кстати, недолюбливал.
  Понимая, что Картер, узнав об обмане, может доставить ему немало неприятностей, Рингоулд придумал, как ему казалось, беспроигрышный ход. Он совершает подлог, вкладывая в конверт чистые бланки, получает от вас чек за якобы возвращенные письма и отправляет прокурору последнюю пачку.
  Но Картер не доверял Рингоулду, а миссис Эшбьюри не могла понять, почему задерживается осуществление ею задуманного плана. Вы случайно услышали их разговор. Миссис Эшбьюри требовала от Картера быть настойчивее, действовать энергичнее, чтобы вы в результате оказались так или иначе замешанной в истории с убийством.
  — Но как все-таки был убит Рингоулд?
  — Картер не хотел никого убивать, но он знал, что вы должны встретиться с Рингоулдом. Возможно, он предвидел какой-либо обман, мистификацию. Картер снял комнату в другой части отеля, выяснил, что двадцать первый номер свободен, поставил замок на предохранитель, уловил нужный момент, проник через смежную дверь в номер Рингоулда и спрятался там в ванной. Он узнал все, что ему было нужно, и хотел улизнуть, но я занял двадцать первый номер и запер смежную дверь на задвижку. Он не мог уйти. Рингоулд застал его в ванной. Тогда Картер выстрелил, освобождая себе дорогу к выходу.
  Фактически Картер сам выдал себя. Он не переставал намекать, что вас видели у отеля именно в то время, когда произошло убийство. Картер был настойчив, так горел желанием подставить вас, что совершенно упустил из виду возможность предположения, логически вытекавшего из его настойчивых намеков: он сам находился поблизости от места преступления — в противном случае он бы вас не увидел.
  — Картер ни в чем не признается. Мачеха собирается нанять для него адвоката, и они намерены сражаться, — задумчиво сказала Альта.
  — Превосходно. Пусть себе сражаются.
  — Но не могут ли письма повлиять на события?
  — Нет, если до них не доберется окружной прокурор.
  — Так где же все-таки они?
  — Подумайте хорошенько. Картер действительно не знает, где они. Эстер Кларди, у которой одно время хранились письма, тоже сейчас не знает. И Крумвезер не знает. Номер Рингоулда обыскали, и — я хочу сказать — обыскали тщательно. Когда Джед Рингоулд вошел в отель, письма были у него при себе. Из отеля он не выходил. Письма, очевидно, тоже оставались там.
  — Куда вы клоните, Дональд? Письма спрятаны где-нибудь в другом номере?
  — Возможно. Но не думаю, что Рингоудд, если я правильно сужу о его характере, был крупным вымогателем.
  — Тогда что же он сделал с письмами?
  — Попытаемся это установить.
  Я подъехал к почтовому отделению, подошел к окошечку и сказал:
  — Джек Уотербери, пожалуйста.
  Скучающий клерк перебрал конверты и вручил мне один из них, адресованный Джеку Уотербери до востребования.
  Я вернулся к машине и отдал конверт Альте.
  — Взгляните, — сказал я, — может быть, это то, что вам нужно.
  Альта вскрыла конверт и заглянула внутрь. Я прочел ответ на ее лице.
  — Дональд, как вы догадались?
  — Почтовый ящик, который имеется на каждом этаже отеля, был единственным местом, куда Рингоудд мог положить письма. Они были у него с собой, когда он разговаривал с вами. Недолгое время спустя его застрелили, и писем у него уже не было. Ни убийца, ни Крумвезер, ни Эстер Кларди не знали, где письма. Вывод: они «ушли» на почту.
  Рингоулд не разыгрывал из себя джентльмена, но когда вы поднялись, он счел необходимым выйти в коридор и вызвать для вас лифт. Скорее всего он сделал это именно потому, что почтовый ящик находился рядом с лифтом. Рингоулд и хотел опустить туда конверт с письмами, как только избавится от вас.
  — Я не совсем понимаю, какова во всем этом роль Крумвезера? — спросила Альта.
  — Я тоже не сразу понял, — признался я. — Как адвокат Ласстера, он подробно расспрашивал своего клиента. Ласстер рассказал ему об увлечении вами, о письмах, которые он вам писал. Крумвезер хотел их раздобыть. Он связался с Картером, который сообщил обо всем вашей мачехе. Та обещала достать письма и сделала это, намереваясь использовать их против вас, отправив окружному прокурору. Ну, а остальное вы знаете. Картер и Рингоулд сначала прикарманили двадцать тысяч долларов, собираясь отдать оставшиеся письма прокурору. Вплоть до убийства Крумвезер не понимал, что он обманут вдвойне. Потом ему позвонила Эстер Кларди и доложила и происшедшем. Конечно, Крумвезер рассвирепел. Ему хотелось получить письма прежде, чем с ними ознакомится прокурор.
  — Вы прямо чародей — так искусно разгадываете все загадки.
  — Совсем нет. Меня следовало отстранить от должности за то, что увлекся и пошел по ошибочному следу, — возразил я. — Я подозревал Крумвезера, считал его инициатором аферы с письмами, которые вы должны были выкупить за тридцать тысяч долларов и сжечь.
  Но я ошибся. Картер и Рингоулд — каждый по-своему — надули Крумвезера.
  — Тогда почему он согласился защищать Картера на процессе?
  — Деньги, — ответил я.
  Альта задумалась.
  — А как вы догадались, кому был адресован конверт с письмами?
  — Это подлинное имя Рингоулда. Эстер Кларди рассказала мне об этом прошлой ночью.
  — Вы уже тогда предвидели возможность отправки писем на почту?
  — Да.
  — И Картер не знал о том, что Рингоулд собирался продать мне эту последнюю пачку писем?
  — Нет. Рингоулд сделал это по собственной инициативе. Картер подозревал, и только. Он не осмеливался плыть против течения. Ваша мачеха слишком много значила для него.
  Альта снова задумалась.
  — Куда вы меня везете? — спросила она.
  — В «Коммонз-Билдинг», — улыбнулся я. — Нужно поговорить с секретаршей мистера Фишлера и сказать, чтобы она оприходовала десять тысяч долларов, прежде чем возвратить акции горнодобывающей компании.
  — Вы собираетесь прижать их на большую сумму, Дональд?
  — Они выдержат, — улыбнулся я.
  Мы добрались до «Коммонз-Билдинг» и вошли в офис.
  Элси Бранд поспешно захлопнула ящик с раскрытым журналом и оглянулась на дверь.
  — О, это ты, — воскликнула она.
  Я представил ей Альту Эшбьюри. Элси была польщена.
  — Когда придет тот распространитель акций, — сказал я, — скажи, что мистер Фишлер на конференции и ты можешь с ним связаться по телефону, но никаких деловых вопросов он обсуждать не будет. Мистер Фишлер появится в офисе через два или три дня.
  Элси придвинула к себе блокнот, лежавший на столе слева от нее, и быстро набросала несколько слов.
  — Что-нибудь еще? — спросила она.
  — Он попросит тебя позвонить мне и кое-что передать. Через двадцать минут ты перезвонишь ему и сообщишь, что я хочу забыть об этом деле и забрать свой пай — десять тысяч долларов, и ни цента меньше.
  — Дальше?
  — Это все. Подчеркни, что ты хочешь получить десять тысяч долларов наличными и что мистер Фишлер подпишет необходимые бумаги. Не хотите ли пройти в мой кабинет? — предложил я Альте.
  Она кивнула.
  — Я не хочу, чтобы меня беспокоили, — предупредил я Элси, закрывая дверь.
  Альта устроилась на диване напротив стола. Я сел рядом с ней.
  — Это ваш личный офис, Дональд? Для чего вы сняли его?
  — Немного поплавал в мире бизнеса.
  — Мне кажется, вы слишком близко приняли все это к сердцу.
  — Не особенно.
  — Я никому не должна говорить об этих письмах?
  — Никому. Дайте сюда конверт.
  Она протянула мне конверт, и я сжег письма в пепельнице, одно за другим.
  Я как раз покончил с ними, когда услышал шум в приемной. Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинете появилась Берта Кул. Генри Эшбьюри следовал за ней.
  Берта сразу же открыла огонь.
  — Дональд, дорогой, почему ты не сказал мне, куда ты поедешь? В конце концов, ты работаешь на меня, ты это прекрасно знаешь.
  — Не успел. Был занят.
  Альта вскочила и обняла отца. Эшбьюри отстранил ее, держа за руки так, чтобы видеть лицо дочери.
  — Что-нибудь прояснилось? Все хорошо?
  — Великолепно! — откликнулась Альта, оставив на его щеке след губной помады.
  Берта насупилась, подозрительно оглядывая меня.
  Эшбьюри тоже повернулся ко мне.
  — Ну и как же, молодой человек? — спросил он.
  — Никак. Я выполнил работу, которую вы мне поручили. Она благополучно завершена, если иметь в виду ее определенный аспект.
  — А то, что связано с убийством?
  — Что вы подразумеваете?
  — По всей вероятности, Картер был в номере Рингоулда, но он отрицает все, и миссис Эшбьюри взяла для него адвоката.
  — Какого адвоката? Крумвезера?
  — Именно.
  — Крумвезер — опытный боец. Им будет нелегко доказать, что Картер совершил убийство.
  — А не намереваетесь ли вы полностью очистить свое имя от всяких подозрений?
  — Зачем мне этим заниматься? Это дело полиции, и оно не должно меня интересовать.
  — Мы все заинтересованы в том, чтобы восторжествовала справедливость.
  — Конечно. Но более всего вас заботит, чтобы предстоящий бракоразводный процесс прошел тихо, не привлекая внимания, не так ли?
  Эшбьюри кивнул.
  Я подвел итоги:
  — В данной ситуации Крумвезер — вполне подходящий для Картера адвокат.
  Эшбьюри задумчиво смотрел на меня. Потом обронил:
  — Вы правы, как всегда, Лэм. Пойдемте отсюда, Берта.
  — Я хочу, чтобы Элси вернулась ко мне, — потребовала Берта.
  — Ты получишь ее через два или три дня, как только я закончу здесь свои дела.
  Берта взглянула на Альту, потом на меня и наконец на Генри Эшбьюри.
  — Ол-райт, Дональд, помни, что ты на работе. Кончай со всем этим.
  — С чем?
  Она повернулась в сторону Альты.
  Та высоко вскинула голову.
  — Извините, миссис Кул, но если вас интересует мое мнение, то я не считаю дело законченным. Есть еще кое-какие детали, которые я хочу прояснить.
  — Но у меня на руках агентство, Дональд работает у меня. Вы можете обсуждать с ним ваши проблемы после работы.
  — Да ничего подобного, — возмутилась Альта. — Вы, надеюсь, не забыли, что мы платим вам сто долларов в день, миссис Кул.
  — Вы хотите сказать… — Берта быстро оценила ситуацию и, тяжело вздохнув, обратилась ко мне: — Я отправляюсь в агентство. — Повернувшись к Альте, Берта добавила: — А вы, дорогая, вы можете взять его напрокат хоть на целый месяц.
  Она рывком отворила дверь в приемную.
  — Увидимся позже, Дональд, — сказал Эшбьюри и кивнул Берте. — Одну минуту, миссис Кул, я хотел бы подъехать с вами в агентство и обсудить кое-какие мелочи. Я услышал, как Эшбьюри кашлянул, а Берта хлопнула дверью с такой силой, что зазвенела стеклянная перегородка. Мы с Альтой остались одни.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"