Как только он вошел в темную квартиру, он понял, что мертв.
Он вытер пот с ладони, оглядывая помещение, в котором было тихо, как в морге, если не считать слабых звуков машин в Адской Кухне поздно ночью и ряби жирной тени, когда вращающийся вентилятор Monkey Ward направил свое горячее дыхание на окно.
Вся сцена была выключена. Не в порядке… Мэлоун должен был быть здесь, курить выпивку, отсыпаться после запоя. Но он не был здесь. Не было бутылок
кукурузы нигде нет, даже не пахнет бурбоном, единственным напитком панка. И, похоже, его давно не было. Газета New York Sun на столе была двухдневной давности. Он стоял рядом с холодной пепельницей и стаканом с голубым ореолом сухого молока на полпути.
Он включил свет.
Ну, там была боковая дверь, которую он заметил вчера из коридора, осматривая помещение. Но оно было заколочено. А окно, выходящее на пожарную лестницу? Брат, хорошо и плотно запечатанный проволочной сеткой, которую он не мог видеть из переулка. Другое окно было открыто, но также находилось в сорока футах над булыжником.
Выхода нет… А где Малоун? – недоумевал Пауль Шуман. Мэлоун был в бегах, Мэлоун пил пиво в Джерси, Мэлоун был статуей на бетонном основании под пирсом Ред-Хук. Не имело значения. Что бы ни случилось с алкашом, понял Пол, панк был не более чем приманкой, а информация о том, что он будет здесь сегодня вечером, была чистой чепухой. В коридоре снаружи топот ног. Звон металла. В беспорядке… Пол положил пистолет на единственный столик в комнате, вынул носовой платок и вытер лицо. обжигающий
воздух от смертельной жары Среднего Запада добрался до Нью-Йорка. Но мужчина не может ходить без куртки, когда у него за поясом сзади висит Кольт 1911 года 45-го калибра, поэтому Пол был обречен носить костюм. Это была его однобортная серая льняная рубашка с одной пуговицей. Белая хлопчатобумажная рубашка с воротником промокла насквозь.
Еще один шорох снаружи в коридоре, где они должны были готовиться к нему. Шепот, другой
звон.
Пол хотел посмотреть в окно, но боялся, что ему выстрелят в лицо. Он хотел открыть
гроб на поминках, и он не знал ни одного гробовщика, достаточно хорошего, чтобы устранить повреждения от пули или птичьего выстрела. Кто стрелял в него? Конечно же, это был не Лучано, человек, нанявший его, чтобы он прикончил Мэлоуна. Это был не Мейер Лански
либо. Они были опасны, да, но не змеи. Пол всегда делал для них первоклассную работу, никогда не оставляя никаких улик, которые могли бы связать их с приземлением. Кроме того, если бы кто-то из них хотел, чтобы Пол ушел, им не нужно было бы подставлять его бездельнику. Он бы просто ушел.
Так кто его поймал? Если бы это был О'Бэнион или Ротштейн из Вильямсбурга или Валенти из Бэй
Ридж, он умрет через несколько минут.
Если бы это был щеголеватый Том Дьюи, смерть заняла бы немного больше времени — сколько бы времени ни потребовалось, чтобы
осудить его и посадить на электрический стул в Синг-Синге. Еще голоса в зале. Больше щелчков, металлическая посадка по металлу. Но, взглянув на это с одной стороны, подумал он с усмешкой, пока все было шелковым; он был еще жив. И чертовски жадный. Он подошел к Кельвинатору и открыл его. Три бутылки молока — две из них простокваши — и коробка
Крафт-сыр и один из размягченных персиков Sunsweet. Несколько колы Royal Crown. Он нашел открывалку и
снял крышку с бутылки безалкогольного напитка. Откуда-то он услышал радио. Играла «Штормовая погода». Снова усевшись за стол, он заметил себя в запыленном зеркале на стене над облупившейся
эмалированный умывальник. Он предположил, что его бледно-голубые глаза не были так встревожены, как должны были бы быть. Однако его лицо было усталым. Он был крупным мужчиной — более шести футов и весом более двухсот фунтов. Волосы у него были со стороны матери, рыжевато-каштановые; его светлый цвет лица от немецких предков его отца. Кожа была немного повреждена — не от оспы, а от костяшек пальцев в молодые годы и от перчаток из Эверласта совсем недавно. Бетон и холст тоже.
Потягивая газировку. Острее, чем Кока-Кола. Ему понравилось.
Пол обдумал свое положение. Если это был О'Бэнион, или Ротштейн, или Валенти, то никому из них не было дела до Мэлоуна, сумасшедшего клепальщика с верфи, превратившегося в бандита-панка, который убил жену полицейского и сделал это довольно неприятным образом. Он угрожал тем же самым любому закону, который доставлял ему неприятности. Все боссы в округе, от Бронкса до Джерси, были потрясены тем, что он сделал. Так что, даже если один из них хотел прикончить Пола, почему бы не подождать, пока он не прикончит Мэлоуна?
Это означало, что это, вероятно, был Дьюи.
Мысль о том, что он застрянет в камбузе до казни, угнетала его. Тем не менее, по правде говоря, в душе Пол не слишком переживал из-за того, что его схватили. Например, когда он был ребенком и импульсивно бросался в драки с двумя или тремя детьми крупнее, чем он сам, рано или поздно он в конце концов выбирал не тех панков и заканчивал тем, что сломал кость. Он знал то же самое о своей нынешней карьере: в конечном счете Дьюи или О'Бэнион погубят его.
Думая об одном из любимых выражений его отца: «В лучший день, в худший день солнце наконец садится». Круглый мужчина щелкал своими разноцветными подтяжками и добавлял: «Не унывайте. Завтра совершенно новые скачки.
Он подпрыгнул, когда зазвонил телефон.
Пол долго смотрел на черный бакелит. На седьмом звонке или на восьмом он ответил.
"Ага?" — Пол, — произнес четкий молодой голос. Никакого соседства. — Ты знаешь, кто это. «Я наверху в другой квартире. Нас здесь шестеро. Еще полдюжины на улице. Двенадцать? Пол почувствовал странное спокойствие. Он ничего не мог сделать с двенадцатью. Они получат его так или иначе
разное. Он отхлебнул еще Королевской Короны. Он чертовски хотел пить. Вентилятор ничего не делал, только перемещал тепло из одной части комнаты в другую. Он спросил: «Ты работаешь на парней из Бруклина или Вест-Сайда? Просто любопытно."
— Послушай меня, Пол. Вот что ты собираешься делать. У тебя всего два пистолета, верно? Кольт.
И тот маленький двадцать два. Остальные вернулись в твою квартиру? Пол рассмеялся. "Верно." «Вы собираетесь разрядить их и заблокировать затвор Кольта в открытом положении. Затем подойдите к окну, которое не
запечатать и выбросить их. Потом ты снимешь куртку, бросишь ее на пол, откроешь дверь и
встаньте посреди комнаты, подняв руки вверх. Растяните их высоко». — Вы меня застрелите, — сказал он. — Ты все равно живешь взаймы, Пол. Но если ты сделаешь то, что я говорю, ты можешь остаться в живых еще немного. Звонивший повесил трубку. Он бросил ручку в люльку. Какое-то время он сидел неподвижно, вспоминая очень приятный
ночь несколько недель назад. Марион и он ездили на Кони-Айленд играть в мини-гольф, хот-доги и пиво, чтобы переждать жару. Смеясь, она потащила его к гадалке в парке развлечений. Фальшивая цыганка читала его карты и много чего ему наговорила. Однако женщина пропустила это конкретное событие, которое, по-вашему, должно было появиться где-то в чтении, если она того стоила. Мэрион… Он никогда не говорил ей, чем зарабатывает на жизнь. Только то, что у него был спортзал и время от времени он вел дела с парнями с сомнительным прошлым. Но он никогда не говорил ей большего. Он вдруг понял, что с нетерпением ждал какого-то будущего с ней. Она была девчонкой-танцовщицей в клубе Вест-Сайда, днём изучая дизайн одежды. Сейчас она будет работать; она обычно уходила до 1 или 2 ночи. Как она узнает, что с ним случилось?
Если бы это была Дьюи, он, вероятно, смог бы ей позвонить. Если это были парни из Вильямсбурга, то никаких звонков. Ничего такого. Телефон снова начал звонить. Пол проигнорировал это. Он снял обойму со своего большого пистолета и вынул патрон, который был в стволе.
ствольную коробку, затем разрядил патроны из револьвера. Он подошел к окну и бросил пистолеты
выходят по одному. Он не слышал, как они приземлились.
Допив газировку, он снял куртку и бросил ее на пол. Он направился к двери, но остановился. Он вернулся к Кельвинатору и получил еще одну Королевскую корону. Он выпил его. Затем он снова вытер лицо, открыл входную дверь, отступил назад и поднял руки.
Телефон перестал звонить.
— Это называется «Комната», — сказал седовласый мужчина в выглаженном белом мундире, присаживаясь на небольшой столик.
диван.
«Тебя здесь никогда не было», — добавил он с бодрой уверенностью, которая означала, что споров не было. Добавил он,
— И вы никогда об этом не слышали.
Было 11 часов вечера. Пола привезли сюда прямо от Мэлоуна. Это был частный таунхаус в Верхнем Ист-Сайде, хотя в большинстве комнат на первом этаже были столы, телефоны и телетайпы, как в офисе. Только в гостиной были диваны и кресла. На стенах здесь висели изображения новых и старых военных кораблей. В углу стоял глобус. Рузвельт посмотрел на него с места над мраморной каминной полкой. В комнате было удивительно холодно. Частный дом с кондиционером. Представить. Все еще в наручниках, Пола усадили в удобное кожаное кресло. Двое мужчин помоложе, которые вывели его из квартиры Малоуна, тоже в белой форме, сидели рядом с ним и немного позади. Того, кто разговаривал с ним по телефону, звали Эндрю Эйвери, мужчина с румяными щеками и неторопливым острым взглядом. Глаза боксера, хотя Пол знал, что никогда в жизни не участвовал в кулачных боях. Другим был Винсент Маньелли, смуглый, с голосом, который сказал Полу, что они, вероятно, выросли в одном и том же районе Бруклина. Маниэлли и Эйвери выглядели ненамного старше ребят, играющих в мяч перед домом Пола, но они были лейтенантами военно-морского флота. Когда Поль был во Франции, лейтенанты, под началом которых он служил, были взрослыми мужчинами.
Их пистолеты были в кобурах, но кожаные клапаны были расстегнуты, и они держали руки около своих рук.
оружие.
Старший офицер, сидевший напротив него на кушетке, был довольно высокого роста — флотоводец, если можно так выразиться.
пряники на его мундире остались такими же, как и двадцать лет назад.
Дверь открылась, и вошла привлекательная женщина в белой морской форме. Имя на ее блузке
была Рут Уиллетс. Она протянула ему файл. «Все внутри». — Спасибо, Йомен. Когда она ушла, не взглянув на Пола, офицер открыл папку, извлек два листка тонкой бумаги,
прочитайте их внимательно. Закончив, он поднял глаза. «Я Джеймс Гордон. Управление военно-морской разведки.
Они называют меня Быком». — Это ваша штаб-квартира? — спросил Пол. "'Комната'?" Командир проигнорировал его и взглянул на двух других. — Вы уже представились? "Да сэр." — Никаких проблем? — Никаких, сэр. Эйвери говорил. — Снимите с него наручники. Эйвери так и сделал, в то время как Маниелли стоял, держа руку возле пистолета, раздраженно глядя на искривленные костяшки пальцев Пола.
У Маниелли тоже были руки бойца. У Эйвери были розовые, как у продавца галантереи.
Дверь снова распахнулась, и внутрь вошел еще один мужчина. Ему было за шестьдесят, но он был таким же худым и высоким, как тот молодой актер, которого Марион и Пол видели в паре фильмов, Джимми Стюарт. Пол нахмурился. Он знал это лицо по статьям в « Таймс» и « Геральд Трибюн». "Сенатор?"
Мужчина ответил, но Гордону: «Ты сказал, что он умный. Я не знал, что он хорошо информирован. В виде
если он не был рад быть признанным. Сенатор оглядел Пола с ног до головы, сел и закурил окурок.
Мгновение спустя вошел еще один мужчина, примерно того же возраста, что и сенатор, в белом льняном костюме, сильно помятом. Тело, заключенное в нем, было большим и мягким. Он нес трость. Он взглянул на Пола и, ни с кем не сказав ни слова, отступил в угол. Он тоже выглядел знакомым, но Пол не мог его определить.
— Сейчас, — продолжил Гордон. «Вот ситуация, Пол. Мы знаем, что ты работал на Лучано, мы знаем
вы работали на Лански и на парочку других. И мы знаем, что вы делаете для них. — Да, что это? — Ты человек пуговиц, Пол, — бодро сказал Маньелли, как будто ему не терпелось это сказать. Гордон сказал: «В марте прошлого года Джимми Кафлин видел вас…» Он нахмурился. «Что вы, люди, говорите? Ты
не говори «убей».
Пол, размышляя: «Некоторые из нас, люди, говорят «расслабься». Сам Пол использовал «touch off». Это была фраза, которую сержант Элвин Йорк использовал для описания убийств вражеских солдат во время войны. Это заставило Пола чувствовать себя менее панком, когда он использовал этот термин, как герой войны. Но, конечно, Пауль Шуман ничего из этого в тот момент не разделял.
Гордон продолжил. «Джимми видел, как ты убил Арка Димичи тринадцатого марта на складе в
Хадсон».
Пол охранял это место четыре часа, прежде чем появился Димичи. Он был уверен, что этот человек был
в одиночестве. Джимми, должно быть, спал за ящиками, когда пришел Пол.
— Ну, судя по тому, что мне рассказали, Джимми — не самый надежный свидетель. Но у нас есть веские доказательства. Несколько мальчишек из отдела доходов поймали его за продажу самогона, и он заключил сделку, чтобы сдать тебя. Похоже, он подобрал гильзу на месте происшествия и хранил ее для страховки. На нем нет отпечатков — ты слишком умен для этого. Но люди Гувера проверили твой Кольт. Царапины от экстрактора такие же.
Пылесос? ФБР было замешано? И они уже испытали оружие. Он выложил это из
окна меньше часа назад.
Пол стукнул верхними и нижними зубами друг о друга. Он был в ярости на себя. Он потратил полчаса, чтобы найти этот чертов корпус на работе Димичи, и в конце концов пришел к выводу, что он провалился сквозь щели в полу в Гудзон.
— Итак, мы навели справки и узнали, что вам платят пятьсот долларов за то, чтобы… — Гордон замялся. Отключить. «…устранить Мэлоуна сегодня вечером». «Черт возьми, я был», — сказал Пол, смеясь. «У тебя есть какая-то липовая проволока. Я просто пошел к нему в гости.
Где он, кстати?
Гордон сделал паузу. "Мистер. Мэлоун больше не будет представлять угрозы для полиции или жителей Нью-Йорка.
Город." «Похоже, кто-то должен вам пять бумажек». Булл Гордон не смеялся. — Ты говоришь по-голландски, Пол, и тебе не по зубам. Итак, вот что мы
предложение. Как говорится в рекламе подержанных Studebaker: это разовое предложение. Возьми это или оставь. Мы
не ведите переговоров». Наконец сенатор заговорил. «Том Дьюи хочет тебя так же сильно, как и остальных отбросов из его списка». У специального прокурора была божественная миссия очистить Нью-Йорк от организованной преступности. Криминальный авторитет
Лаки Лучано, итальянские пять семей в городе и еврейский синдикат Мейера Лански были его
основные цели. Дьюи был настойчив и умен, и он выигрывал обвинительный приговор за обвинительным приговором. — Но он согласился дать нам первую ставку на тебя. "Забудь это. Я не стукач». Гордон сказал: «Мы не просим вас быть одним из них. Дело не в этом». — Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? Пауза на мгновение. Сенатор кивнул в сторону Гордона, который сказал: — Ты человек пуговиц, Пол.
Что вы думаете? Мы хотим, чтобы вы кое-кого убили».
Глава вторая
На мгновение он задержал взгляд Гордона, а затем посмотрел на изображения кораблей на стене. Комната… В ней было что-то военное. Как офицерский клуб. Полу нравилось время, проведенное в армии. Он чувствовал себя там как дома, у него были друзья, была цель. Это было хорошее время для него, простое время — до того, как он вернулся домой и жизнь усложнилась. Когда жизнь усложняется, могут случиться плохие вещи.
— Ты честен со мной? «О, вы держите пари». Когда Маньелли прищурился, предупреждая двигаться медленнее, Пол полез в карман и достал карточку.
пачка Честерфилдов. Он зажег одну. "Продолжать."
Гордон сказал: — У вас есть спортзал на Девятой авеню. Не так уж много места, не так ли? Он спросил это
Эйвери. — Ты был там? — спросил Пол. Эйвери сказал: «Не так шикарно». Манелли рассмеялся. — Я бы сказал, настоящее погружение. Командир продолжил: «Но вы были печатником до того, как занялись этой работой. Тебе нравился полиграфический бизнес, Пол? Пол осторожно сказал: «Да». — У тебя хорошо получалось? «Да, мне было хорошо. Как это связано с ценами на чай в Китае?» — Как бы тебе хотелось, чтобы все твое прошлое исчезло. Начать сначала. Стань снова принтером. Мы можем это исправить, чтобы никто не смог привлечь вас к ответственности за то, что вы сделали в прошлом». — И, — добавил сенатор, — мы тоже заработаем немного баксов. Пять тысяч. Вы можете получить новую жизнь». Пять тысяч? Пол моргнул. Большинству Джо потребовалось два года, чтобы заработать такие деньги. Он спросил: «Как вы можете очистить мою запись?» Сенатор рассмеялся. «Вы знаете эту новую игру, Монополию? Ты когда-нибудь играл в нее? «Он есть у моих племянников. Я никогда не играл». Сенатор продолжил. «Иногда, когда вы бросаете кости, вы оказываетесь в тюрьме. Но есть карточка с надписью «Выйти из тюрьмы бесплатно». Ну, мы дадим вам один по-настоящему. Это все, что вам нужно знать». — Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убил? Это странно. Дьюи никогда бы на это не согласился. Сенатор сказал: «Специальный прокурор не был проинформирован о том, зачем вы нам нужны». После паузы он спросил: «Кто? Сигел? Из всех нынешних мафиози Багси Сигел был самым
опасный. Психотик, правда. Пол видел кровавые последствия жестокости этого человека. Его истерики были
легендарный.
— Итак, Пол, — сказал Гордон с презрением на лице, — для вас будет незаконным убийство гражданина США. Мы б
никогда не проси тебя сделать что-либо подобное». — Тогда я не понимаю угла. Сенатор сказал: «Это больше похоже на ситуацию военного времени. Ты был солдатом…». Взгляд на Эйвери,
который продекламировал: «Первая пехотная дивизия, Первая американская армия, AEF. Сен-Михель, Маас-Аргонн. Ты серьезно подрался. Получил себе несколько медалей за меткую стрельбу в полевых условиях. Рукопашные тоже были, да? Пол пожал плечами. Толстяк в мятом белом костюме молча сидел в своем углу, вцепившись руками в золотую ручку трости. Пол задержал взгляд на минуту. Потом повернулся к командиру. «Каковы шансы, что я проживу достаточно долго, чтобы воспользоваться карточкой для выхода из тюрьмы?»
— Разумно, — сказал командир. “Не отлично, но разумно.”
Пол был другом спортивного журналиста и писателя Дэймона Раньона. Они вместе выпивали в забегаловках возле Бродвея, ходили на драки и игры в мяч. Пару лет назад Раньон пригласил Пола на вечеринку после премьеры в Нью-Йорке его фильма « Маленькая мисс Маркер», который Пол считал довольно хорошим фильмом. После этого на вечеринке, где он получил удовольствие от знакомства с Ширли Темпл, он попросил Руньона поставить автограф на книге. Писатель написал: «Моему приятелю Полу. Помни, вся жизнь — шесть против пяти».
Эйвери сказал: «Как насчет того, чтобы просто сказать, что ваши шансы намного выше, чем если бы вы пошли в Синг-Синг».
Через мгновение Пол спросил: «Почему я? У вас есть десятки пуговиц в Нью-Йорке, которые были бы готовы
сделай это ради такой царапины».
— Ах, но ты другой, Пол. Ты не двухбитный панк. Ты в порядке. Гувер и Дьюи говорят
вы убили семнадцать человек. Пол усмехнулся. «Бездомная проволока, я продолжаю говорить». На самом деле их было тринадцать. «Мы слышали о вас, что вы все проверяете два-три раза перед работой. Ты делаешь
убедиться, что ваше оружие в идеальном состоянии, вы читаете о своих жертвах, вы заранее осматриваете их места, вы находите их расписание и следите за тем, чтобы они его придерживались, вы знаете, когда они останутся одни, когда они телефонные звонки, где они едят».
Сенатор добавил: «И вы умны. Как я и говорил. Для этого нам нужен ум». "Умная?" Манелли сказал: «Мы были у вас дома, Пол. У тебя есть книги. Черт, у тебя много книг. Ты даже в клубе «Книга месяца». «Это не умные книги. Не все из них. — Но это книги, — заметил Эйвери. «И я держу пари, что многие люди в вашем бизнесе мало читают». — Или не умеет читать, — сказал Маньелли и рассмеялся собственной шутке. Пол посмотрел на мужчину в мятом белом костюме. "Кто ты?" — Вам не о чем беспокоиться… — начал Гордон. — Я спрашиваю его. — Послушай, — проворчал сенатор, — мы всем заправляем, друг мой. Но толстяк махнул рукой и ответил Полу: «Знаешь комиксы? Маленькая сирота Энни, девочка без зрачков в глазах? "Да, конечно." «Ну, думай обо мне как о папочке Уорбаксе». "Что это означает?" Но он лишь рассмеялся и повернулся к сенатору. «Продолжайте продвигать свое дело. Мне он нравится." Худощавый политик сказал Полу: «Самое главное, ты не убиваешь никого невиновного». Гордон добавил: «Джимми Кафлин сказал нам, что однажды вы сказали, что убиваете только других убийц. Что ты сказал? Что вы только «исправляете ошибки Бога»? Это то, что нам нужно». — Божьи ошибки, — повторил сенатор, улыбаясь губами, но не душой. — Ну, кто это? Гордон посмотрел на сенатора, но тот уклонился от вопроса. — У вас еще есть родственники в Германии? «Никого близко. Моя семья приехала сюда давным-давно». Сенатор спросил: «Что вы знаете о нацистах?» «Адольф Гитлер правит страной. Похоже, никто на самом деле не без ума от этого. Был такой большой
митинговали против него в Мэдисон Сквер Гарден в марте, два, три года назад. Трафик был большой беспорядок, я буду
сказать тебе. Я пропустил первые три раунда боя в Бронксе. Попало мне под кожу…. Вот и все». — Вы знали, Пауль, — медленно сказал сенатор, — что Гитлер планирует новую войну? Это привело его в ярость. «Наши источники давали нам информацию из Германии с тех пор, как Гитлер пришел к власти в тридцать третьем году.
В прошлом году наш человек в Берлине заполучил черновик этого письма. Ее написал один из их высокопоставленных лиц, генерал Бек.
Командир протянул ему машинописный лист. Это было на немецком языке. Пол прочитал. Автор письма призвал к медленному, но неуклонному перевооружению немецких вооруженных сил для защиты и расширения того, что Пол перевел как «жилую зону». Нация должна была быть готова к войне через несколько лет.
Нахмурившись, он отложил простыню. — И они продолжают это делать?
«В прошлом году, — сказал Гордон, — Гитлер начал призыв, и с тех пор он наращивает войска до еще более высокого уровня, чем рекомендуется в этом письме. Затем четыре месяца назад немецкие войска захватили Рейнскую область — демилитаризованную зону, граничащую с Францией».
— Я читал об этом.
«Они строят подводные лодки в Гельголанде и возвращают себе контроль над каналом Вильгельма, чтобы перебрасывать военные корабли из Северного моря в Балтийское. У человека, управляющего финансами, новый титул. Он глава «военной экономики». А Испания, их гражданская война? Гитлер посылает войска и технику якобы на помощь Франко. На самом деле он использует войну для обучения своих солдат.
«Вы хотите, чтобы я… вы хотите, чтобы пуговичный человек убил Гитлера?»
— Господи, нет, — сказал сенатор. «Гитлер просто чудак. Смешно в голове. Он хочет, чтобы страна перевооружилась
но он понятия не имеет, как это сделать». — А этот человек, о котором вы говорите, знает? «О, вы держите пари, что он это делает», — предположил сенатор. — Его зовут Рейнхард Эрнст. Был полковником во время
Война, но теперь он гражданский. Полномочный титул: полномочный представитель по внутренней стабильности. Но это фигня. Он мозг перевооружения. У него есть рука во всем: финансирование с Шахтом, армия с Бломбергом, флот с Редером, авиация с Герингом, боеприпасы с Круппом».
«А как же договор? Версаль? Я думал, что у них не может быть армии.
«Не большой. То же самое и с военно-морским флотом… и вообще без военно-воздушных сил», — сказал сенатор. «Но наш человек говорит нам
что солдаты и матросы разливаются по всей Германии, как вино на свадьбе Каны. — Значит, союзники не могут просто остановить их? Я имею в виду, мы выиграли войну. «Никто в Европе ничего не делает. Французы могли остановить Гитлера в марте прошлого года, в Рейнской области. Но они этого не сделали. Британцы? Все, что они сделали, это отругали собаку, которая нассала на ковер». Через мгновение Пол спросил: «А что мы сделали, чтобы остановить их?» Тонкий взгляд Гордона выражал почтение. Сенатор пожал плечами. «Все, чего мы хотим в Америке, — это мира.
Изоляционисты правят балом. Они не хотят участвовать в европейской политике. Мужчины хотят работу,
и матери не хотят снова потерять своих сыновей на полях Фландрии.
«И президент хочет, чтобы его снова избрали в ноябре этого года», — сказал Пол, чувствуя, как Рузвельт пристально смотрит на него.
вниз на него сверху богато украшенной каминной полки. Неловкое молчание на мгновение. Гордон рассмеялся. Сенатор этого не сделал. Пол потушил сигарету. "Хорошо. Конечно. Теперь это имеет смысл. Если меня поймают, мне нечего делать.
привести их обратно к вам. Или к нему. Кивок в сторону картины Рузвельта. «Черт, я просто сумасшедший штатский, а не солдат, как эти дети». Взгляд на двух младших офицеров. Эйвери улыбнулась; Маньелли тоже, но его улыбка была совсем другой.
Сенатор сказал: «Правильно, Пол. Это точно».
— А я говорю по-немецки. «Мы слышали, что вы свободно говорите». Дедушка Пола гордился своей страной происхождения, как и отец Пола, который настаивал на том, чтобы дети
изучайте немецкий язык и говорите на родном языке в доме. Он вспомнил нелепые моменты, когда его мать кричала по-гэльски, а отец по-немецки, когда они дрались. Летом, когда он учился в средней школе, Пол также работал на заводе своего деда, набирая и редактируя немецкоязычные типографии.
«Как это будет работать? Я не говорю да. Мне просто интересно. Как это будет работать?»
«Есть корабль, который везет олимпийскую сборную, семьи и прессу в Германию. Он уходит на следующий день после
завтра. Вы были бы на нем. — Олимпийская сборная? «Мы решили, что это лучший способ. В городе будут тысячи иностранцев. Берлин будет переполнен.
Их армии и полиции будет чем заняться.
Эйвери сказал: «Официально вы не будете иметь никакого отношения к Олимпийским играм — игры не начнутся, пока
первого августа. Олимпийский комитет знает только то, что ты писатель.
«Спортивный журналист», — добавил Гордон. — Это твое прикрытие. Но в основном вы просто притворяетесь тупым и делаете себя невидимым. Отправляйтесь в Олимпийскую деревню со всеми и проведите там день или два, а затем проскользните в город. Отель никуда не годится; Нацисты следят за всеми гостями и записывают паспорта. Наш человек снял для вас комнату в частном пансионе.
Как и у любого ремесленника, у него в голове возникали определенные вопросы о работе. «Могу ли я использовать свое имя?»
— Да, ты будешь собой. Но мы также сделаем вам паспорт для побега — с вашей фотографией, но с другим именем.
название. Выпущено какой-то другой страной».
Сенатор сказал: «Вы выглядите русским. Ты большой и крепкий». Он кивнул. «Конечно, ты будешь мужчиной
из России». «Я не говорю по-русски». — Там тоже никто. Кроме того, вам, вероятно, никогда не понадобится паспорт. Это просто для того, чтобы вывезти вас из страны в чрезвычайной ситуации. — И, — быстро добавил Пол, — убедиться, что никто не выследит меня до вас, если я не выберусь, верно? Колебание сенатора, за которым последовал взгляд на Гордона, говорило о том, что он в деле. Павел продолжил. «На кого я должен работать? У всех газет там будут стрингеры. Они бы
знаете, я не был репортером».
«Мы думали об этом. Вы будете писать внештатные статьи и пытаться продать их некоторым спортивным состязаниям.
тряпки, когда вернешься. Пол спросил: «Кто твой человек вон там?» Гордон сказал: «Пока без имен». «Мне не нужно имя. Вы доверяете ему? И почему?" Сенатор сказал: «Он живет там уже пару лет и снабжает нас качественной информацией. Он служил под моим командованием на войне. Я знаю его лично». — Что у него там за прикрытие? «Бизнесмен, фасилитатор и тому подобное. Работает на себя». Гордон продолжил. «Он даст вам оружие и все, что вам нужно знать о вашей цели». «У меня нет настоящего паспорта. Я имею в виду, от моего имени. — Мы знаем, Пол. Мы дадим вам один». «Можно мне вернуть оружие?» — Нет, — сказал Гордон, и на этом дело закончилось. — Таков наш общий план, мой друг. И, должен вам сказать, если вы думаете сесть на товар и затаиться в каком-нибудь Гувервилле на западе?.. Пол был чертовски уверен. Но он нахмурился и покачал головой. — Что ж, эти славные молодые люди будут липнуть к вам, как блюдечки, пока корабль не прибудет в Гамбург. И если
Вы должны получить такое же желание ускользнуть из Берлина, наш контакт будет следить за вами. Если вы исчезнете, он позвонит нам, и мы позвоним нацистам, чтобы сообщить им, что в Берлине на свободе сбежавший американский убийца. И мы дадим им ваше имя и фотографию». Гордон выдержал его взгляд. — Если ты думаешь, что мы хорошо выследили тебя, Пол, ты не видел ничего похожего на нацистов. И судя по тому, что мы слышали, они не заморачиваются судами и исполнительными листами. Теперь мы прояснили это?
«Как колокольчик». "Хорошо." Командир взглянул на Эйвери. — А теперь скажи ему, что произойдет после того, как он закончит работу. Лейтенант сказал: «Нас ждет самолет и экипаж в Голландии. Там старый аэродром
за пределами Берлина. После того, как вы закончите, мы вылетим оттуда.
— Выгнать меня? — заинтригованно спросил Пол. Полеты очаровывали его. Когда ему было девять, он сломал руку — первый из многих раз, которые он не хотел сосчитать, — когда построил планер и спрыгнул с крыши отцовской типографии, совершив аварийную посадку на грязные булыжники двумя этажами ниже.
— Верно, Пол, — сказал Гордон.
Эйвери предложил: «Тебе нравятся самолеты, не так ли? У тебя есть все эти авиажурналы в твоей
квартира. Книги тоже. И фотографии самолетов. Некоторые модели тоже. Ты сам их делаешь? Полу стало неловко. Его разозлило, что они нашли его игрушки. — Вы пилот? — спросил сенатор. — Никогда раньше даже не летал на самолете. Затем он покачал головой. "Я не знаю." Все это было
абсолютно чокнутый. Тишина заполнила комнату.
Его сломал мужчина в мятом белом костюме. «Я тоже был полковником на войне. Прямо как Рейнхард
Эрнст. И я был в Аргоннском лесу. Как и вы. Пол кивнул. — Вы знаете общую сумму? "Которого?" «Сколько мы потеряли?» Пол вспомнил море тел, американских, французских и немецких. Раненые были в некотором роде
ужаснее. Они плакали, и причитали, и стонали, и звали своих матерей и отцов, и вы никогда не
забыл этот звук. Всегда.
Пожилой мужчина благоговейно сказал: «АЭФ потерял более двадцати пяти тысяч человек. Почти сотня раненых. Половина мальчиков под моим командованием погибли. За месяц мы продвинулись на семь миль против врага. Каждый день своей жизни я думал об этих числах. Половина моих солдат, семь миль. А Маас-Аргонн был нашей самой впечатляющей победой в войне… Я не хочу, чтобы это повторилось».
Пол посмотрел на него. "Кто ты?" — снова спросил он. Сенатор пошевелился и начал говорить, но другой человек ответил: «Я Сайрус Клейборн». Да, это было так. Брат... Старик был главой Континентального Телефона и Телеграфа.
настоящий миллионер, даже сейчас, в тени Великой депрессии.
Мужчина продолжил. — Папочка Уорбакс, как я и говорил. Я банкир. Для, скажем, таких проектов , как этот, обычно лучше, чтобы деньги не вытекали из общественных корыт. Я слишком стар, чтобы сражаться за свою страну. Но я делаю то, что могу. Это удовлетворит твой зуд, мальчик?
«Да, это так».
"Хорошо." Клейборн посмотрел на него. «Ну, я хочу сказать еще кое-что. Деньги, которые они упомянули
до? Количество?" Пол кивнул. «Удвоить». Пол почувствовал, как его кожа потрескалась. Десять тысяч долларов? Он не мог этого представить. Голова Гордона медленно повернулась к сенатору. Это, как понял Пол, не входило в сценарий. «Вы не дадите мне наличных? Не чек». Сенатор и Клейборн почему-то рассмеялись. «Все, что вы хотите, конечно»,
— сказал промышленник.
Сенатор пододвинул телефон ближе к себе и постучал по рукоятке. — Так что же будет, сынок?
Мы свяжемся с Дьюи или нет?
Тишину нарушил треск спички, когда Гордон зажег сигарету. — Подумай об этом, Пол. мы даем вам