Мы оказались в ловушке в мире, где завтра было вчера. Огонь приходил три раза и уходил, и теперь мы вернулись туда, где были наши отцы сто лет назад. Были некоторые — я слышал, как их называли "Тома", — которые пошли в рабство, как будто это было их неотъемлемым правом, но были и те, кто сражался и умер, а не мотыжил на поле какого-нибудь деревенщины. Большинство из тех, кто сражался, погибли. Но свободны.
"Иди и расскажи это на горе,
За холмом и повсюду;
Иди и расскажи это на горе,
Отпустить мой народ ..."
Пожар начался в первый раз, когда хорошие солдаты в Вашингтоне и Москве решились на взаимное самоубийство. Русские думали о победе с точки зрения уничтожения населения. Они стреляли по городам. Наш народ пострадал больше, чем мистер Чарли. Мы жили в городах, которые были мишенями. Но то же самое сделали белые либералы, которые помогали вносить перемены.
Пожар начался во второй раз, когда боевики сожгли остатки городов Уайти. Мистер Чарли был слишком занят своей войной, чтобы его тогда беспокоили, но огонь вспыхнул в третий раз, когда он закончил и обратил свое внимание внутрь себя. Шла гражданская война между белыми и черными. Может быть, это и не правильно, но это приносит победу. Помощник белых.
Товарищ дурака. Черные проигрывают, и теперь завтра - это вчера.
Война убила почти всех хороших людей. Они жили там, где падали бомбы. Деревенщина и боевики, похоже, единственные выжившие. И теперь деревенщины, которые так долго ждали своего шанса, "ставят их на место". Здесь, в горах, нас очень мало. За нами охотятся, и мы бежим, но мы свободны.
Мой сын Эл пришел ко мне этим утром, когда я ходил к источнику за водой для кофе на завтрак. Он спросил, когда мы сможем вернуться домой. Сказал, что ему надоело ночевать в вонючей пещере. Он скучает по Джейми, сыну белой пары, жившей по соседству в Сент-Луисе. В свои пять лет он слишком мал, чтобы понять ребенка, убитого на войне. Он также не поймет, если я скажу ему, что отец Джейми был одним из линчевателей, которые загнали нас на юг, в эти холмы. Он не поймет, а я боюсь пытаться что-либо объяснить. Потому что я тоже ничего не понимаю.
Встретил человека, когда охотился на него утром. Дал мне кролика, который у него был лишний, за что я был благодарен. Сказал, что его зовут Дункан Икс и он пытается собрать людей для рейда за свободу в Бутхил. По его словам, там работает много наших людей. Мы должны освободить их. Я сказал ему, что хотел бы помочь, но у меня семья. Четверо детей, старшему пятнадцать, и нет жены. Он посмотрел на меня, как на монстра и предателя, затем побрел через лес, прихватив свою винтовку со снятым предохранителем. На нем была старая армейская камуфляжная форма. Вскоре я потерял его из виду, но еще долго слышал, как он поет.
"Кто это там, одетый в черное?
Отпусти мой народ,
Должно быть, лицемер поворачивает назад,
Отпусти мой народ ..."
Что я мог сделать? Я ненавижу сложившееся положение вещей так же сильно, как и он, но есть дети, о которых нужно заботиться. Я устал от стрельбы, поджогов и смертей. Мы все американцы. Не так ли? Почему мы должны так сильно ненавидеть? Нам нужно восстанавливать нацию.
После того, как странник ушел, я поднялся в свое тайное место, чтобы помолиться. Это одинокое, продуваемое ветрами место на вершине холма, обгоревшего дотла от старого пожара. Обычно я чувствую там близость к Богу, но не сегодня. Строки из анекдота, который я однажды слышал от одного белого человека, рассказанного другому, всплыли у меня в голове. Негр висел на скале, не в силах спастись. Он призвал Бога на помощь, и ему сказали иметь веру, отпустить, и он будет спасен. Когда он падал, голос с неба сказал: "Ах ненавидит нигров". Иногда я не могу отделаться от мысли, что он ненавидит одну из рас. Он заставляет нас сражаться снова и снова. Кажется, вечно.
Охотники пришли, когда мы с детьми обедали. Лай собак был слышен, хотя они были еще далеко. Я отправил детей по тропе, которую мы выбрали, когда впервые пришли сюда, затем взял свою винтовку и пошел посмотреть, что происходит.
Я наблюдал из подлеска, как дюжина мужчин с ищейками вышли на поляну, где я разговаривал с Дунканом Икс. Они охотились на организатора, но по поведению собак поняли, что на той поляне было двое мужчин. Они пытались решить, по какому следу идти. Я прицелился в грудь вожака и молился, чтобы они не заставили меня стрелять. Должно быть, Господь услышал это. Они отправились по следу Дункана. Я вздохнул с облегчением, но чувствовал себя более виноватым, чем когда-либо. Я надеялся, что он сможет убежать от
собирайся.
Я долго наблюдал за поляной после того, как они ушли, боясь, что кто-нибудь повернет обратно на вторую тропу. Им не понравилось, что я бегаю на свободе. По-своему, они были напуганы так же, как и я. Кто мог их винить? Когда ты обращаешься с мужчинами так, как они, тебе приходится беспокоиться о том, что тебе нанесут ответный удар. Тогда все боятся, а страх порождает ненависть. А ненависть ведет к кровопролитию.
Я подождал и через некоторое время пошел по их следу. Они двигались на юго-восток, в сторону Бутхила. Убедившись в нашей безопасности, я повернул назад. Рысью я побежал за детьми. Они тихо ждали в укромном месте, которое мы выбрали, когда впервые пришли в эти холмы. Маленький Эл подумал, что это чудесная игра в прятки, но остальные, которые были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что происходит, были напуганы.
"Они ушли?" Спросила Лоис, ее карие глаза расширились от испуга. Она была самой старшей и могла кое-что понять в нашей ситуации. Она помнила жизнь до того, как начался пожар, и знала, какая ненависть вынашивалась в инкубаторе войны.
"Они ушли", - вздохнул я. "Я хочу, чтобы ты помолился за Дункана сегодня вечером, прежде чем ляжешь спать. Он дурак, но он один из наших людей. Давай. Пойдем поужинаем". Когда мы приближались к пещере, вдалеке послышались выстрелы винтовок. Я вздрогнул. Лоис укоризненно посмотрела на меня. Стрельба была на юге. Если это были Дункан и его преследователи, то мужчина бегал по кругу. "Вы, дети, готовьте ужин", - сказал я. "Я ненадолго поднимусь в гору". Я посмотрел на Лоис. Она смотрела в ответ, все еще молча обвиняя. Я повернулся и ушел. Объяснять не было смысла. Она была по-своему воинственной и никогда не понимала, когда я пытался. С таким же успехом можно поговорить с камнем.
Я поднялся на лысый холм, к маленькому кресту, который я поставил там, и помолился. Я задавался вопросом, слышит ли меня Бог. Последние несколько лет он был ужасно невосприимчив. Проповедник, незадолго до начала войны, сказал мне, что тысячелетие близко. В то время я был настроен терпеливо и скептически, но теперь мне казалось, что этот человек был прав. Господь снимал семь печатей, и я чувствовал, что живу на равнине Армагеддона. Несмотря на все мои попытки довериться Богу, я чувствовал сомнения. Он больше не был любящим Богом Нового Завета. Он был огненным божеством, сеявшим хаос во всем Ветхом Завете. Грустно.
Когда я спускался к пещере, снова раздались выстрелы. Все еще далеко, но теперь где-то на юго-западе. Лоис тоже их слышала. Когда я добрался до нашего дома в изгнании, она молча протянула мне винтовку. Я покачал головой. Она злобно закусила губу и отвернулась, ничего не сказав. Молчание ранило сильнее, чем горькое обвинение. Мы отдалялись друг от друга, она и я.
Мы хорошо поужинали. После рагу из кролика, которым угостил меня Дункан, я открыла банку персиков и угостила детей. Обычно это был праздник, когда мы открывали консервы. Маленький Эл хотел знать, какая именно. Прежде чем я успел ответить, Лоис сказала: "Это день, когда Иуда продал хорошего человека ради собственного спокойствия".
Это было больно, но я не стал продолжать спор. Вместо этого я достал свой старый блокнот и вышел на улицу. Когда солнце село, я записал события дня, точно так же, как делал это с тех пор, как мы пришли в пещеру. Через некоторое время Лоис вышла, чтобы извиниться. Я сказал, что понимаю, но на самом деле понимал не больше, чем она.
Я писал целый час, пока не стало слишком темно, чтобы разглядеть бумагу. Дети приходили и уходили, к источнику и обратно, к поленнице дров и обратно, готовясь ко сну и к ночи. На самом деле я их не заметил. Я думал о Лоис, о ее растущей воинственности и ее обвинительных словах. Я не хотел, чтобы дети погрузились в то же болото ненависти, которое уже унесло жизни стольких людей. Я также не хотел, чтобы они считали меня "Томом". Я не считал себя "Томом", но Дункан Икс и те, кто верил так же, как он, говорили, что те, кто попал в рабство, также отрицали это. Я начал чувствовать огромную печаль. Неужели не было разумной альтернативы ненависти и борьбе? Была
рабство, конечно, но это не было альтернативой. Должно быть, все это космическая шутка или шахматная партия. Сыграют ли слоновая кость и черное дерево до последней фигуры? Тогда Бог или богини объявили бы ничью? Грустно.
Погруженный в свои мысли, я не заметил бегущего человека, поднимающегося на холм. Он был почти рядом со мной, прежде чем я заметил его. Падение обломков камня предупредило меня, когда он был примерно в двадцати футах от меня. Я вскочил и бросился за винтовкой. Потом я узнал его. Дункан Х. Тяжело дышал, шатался, его одежда была разорвана, кровь сочилась из дюжины порезов. Его рюкзак исчез, как и пояс с флягой, но он все еще держал винтовку. Я подождал, пока он подойдет поближе.
"Мон, ты должна меня понять", - сказал он. Страх в его голосе был таким же, какой я слышала до того, как мы с детьми покинули бардак в Сент-Луисе. "Мон, они собираются убить меня!" "Что случилось?"
"Собаки ... собаки поймали меня. Убили их всех, кроме одной. Боже, они меня сильно загрызли".
"Заходи внутрь. У нас есть аптечка первой помощи. Лоис!" Она вышла, посмотрела на раны Дункана и прижала руки к щекам.
"Очисти эти раны", - сказал я. "Перевяжи его, если у нас что-нибудь есть".
"Боже, они собираются убить меня!" Громогласный, уверенный в себе бунтарь утра ушел. Он был испуганным ниггером, который сто двадцать лет убегал от толпы линчевателей. Когда появились веревки, собаки и пистолеты, он был каждым чернокожим мужчиной, который когда-либо убегал от деревенского "правосудия". Он был напуган и бежал, вероятно, будучи мертвецом, и не знал почему.
"Давай. Приготовь его", - сказал я Лоис. "Разогрей немного этого рагу".
Она посмотрела на меня странно, вопросительно, не двигаясь. Я взял винтовку из рук Дункана, хотя он пытался остановить меня. Он цеплялся за это оружие, как утопающий за бревно. Это было единственное спасение, которое он знал. Это было единственное спасение, которое, казалось, знал кто-либо в эти дни. Лоис смотрела, как я беру пистолет, затем взяла Дункана за руку и повела его в пещеру. Я смотрел ей вслед, размышляя, каково это - быть взрослым в пятнадцать лет.
Когда взошла луна, я пошел обратно тем путем, которым пришел Дункан. Я услышал лай собаки не более чем в миле от нас. Сильный. Мне все это не нравилось, но решение было принято за меня.
Я тщательно выбрал позицию за большим бревном на краю поляны. Они не заставили себя долго ждать.
Охотники решили взять на поводок оставшуюся у них собаку, держа ее там, где она могла быть защищена. А там было всего девять человек. Если Дункан заполучил трех других, они хотели заполучить его сильнее, чем когда-либо. Они, возможно, не остановятся, пока все не умрут или их "олень" не будет болтаться на дереве. Я снова познал печаль.
Я всадил первый выстрел собаке между глаз. Она взвизгнула один раз, прыгнув к луне. Я разрядил обойму по бегущим людям, но ни в кого не попал. Они отреагировали быстро. Грохотали винтовки и дробовики, оглашая лес вокруг меня. Я бежал, стараясь пригибаться. Без этой собаки им было бы трудно преследовать меня.
Стрельба прекратилась мгновение спустя. Они поняли, что зря тратят боеприпасы, пытаясь уничтожить пустой лес.
Я вернулся в пещеру. Лоис покормила Дункана, залатала его и уложила в мою постель. Он спал, хотя и прерывисто, как человек, которому снятся дурные сны.
"Что ты сделал?" - спросила она, одновременно испугавшись за меня и за себя саму.
"Застрелил их собаку. Без него они не будут выслеживать Дункана или меня".
"О".
"Разожги немного огонь, ладно? Я хочу кое-что написать, пока смотрю. Потом ложись спать. Это был плохой день".
"Но Дункан ..."
"Я присмотрю за ним. Ты просто иди спать".
Она ушла. Я писал некоторое время, затем откинулся на спинку стула, чтобы подумать. В конце концов, я задремал. Прошло, должно быть, пару часов.
Я вздрогнул и проснулся. За пределами пещеры раздавались звуки. Костер догорел до углей. Осторожно я дотянулся до кувшина с водой и использовал его, чтобы затопить остатки. У входа в пещеру двигалась фигура, очерченная лунным светом. Белый человек! Его кожа блестела на свету. Я взял со стола винтовку и лег ничком. Я подождал, пока они там все обсудят. Казалось, они были уверены, что их добыча находится внутри. Я не знал, как они нашли пещеру — возможно, им просто повезло, — но, оказавшись здесь, они поняли, что нашли своего человека. Я вспомнил, что видел на улице спортивную куртку Дункана, которая сразу выдавала меня. Я проклинал себя за то, что был настолько глуп, что ожидал, что они остановятся после того, как потеряли свою собаку.
Они не потрудились предупредить о сдаче или что-то предпринять. Они пришли в пещеру, пытаясь подкрасться незаметно.
Дункан. Я начал стрелять. .30-.06 ревели, как пушка в тесноте пещеры. Дульные вспышки заливали белые лица оранжевым светом.
Я никогда не умел убивать, ни во Вьетнаме, ни здесь. Они были меньше чем в двадцати футах от меня, но я попал только в одного, в руку. Они убрались прежде, чем я смог добраться
еще одна.
Стрельба разбудила детей. Лоис подкралась ко мне, когда я лежал у входа в пещеру, и спросила, что случилось.
"Неважно!" Рявкнул я. "Ты вытаскиваешь детей из дыры на заднем дворе. Иди в тайник. Я встречу тебя
позже."
"Ты не идешь?"
"Лоис, ни Дункан, ни я не сможем пройти через этот проход. Он слишком узкий. Теперь проходи".
Словно в подтверждение моих аргументов, реднеки разоткровенничались. Это было похоже на обычную войну, какую я видел во Вьетнаме. Они были по всему склону. Пули со свистом отскакивали от одной стены пещеры к другой. Лоис ушла, увлекая младших детей вниз по небольшому туннелю, который открывался на дальней стороне холма.
Дункан подполз ко мне. "Справа от меня", - сказал он. "Сколько их?"
"Восемь. Девять, если считать того, кого я ранил. Не думал, что они найдут нас после того, как я застрелил их собаку". Я знаю, эти хонки сами наполовину собаки. Однажды ты
собираюсь учиться. "
Мы стреляли под дульные вспышки. Смешное. Из всего, что было у меня в пещере, боеприпасы были единственной вещью, в которой не было недостатка. А я мирный человек.
"Эй, Дункан, - крикнул кто-то внизу, - кто это там с тобой?"
"Кто это?" Спросила я шепотом.
"Джейк Кинслоу. Мы с ним встретились бефо".
"Эй, парень Дункан, - крикнул Кинслоу, - тебе лучше выйти, пока твой друг не попал в беду. Кто бы ты ни был, мистер, это не твое дело. Мы с тобой не спорим. Мы просто хотим, чтобы этот черномазый, насилующий малолетних, был там с тобой ".
Я посмотрел на Дункана. Его зубы сверкнули, когда он ухмыльнулся. "Я спал с его дочерью до войны. Теперь он собирается поквитаться".
Чтобы скрыть свою реакцию, я повернулся и выстрелил в направлении голоса Джейка. Раздался крик. Я был удивлен.
Смеясь, Дункан протянул руку и ударил меня по плечу. "Семь", - сказал он.
"Мистер, - крикнул Джейк, - мы повесим этого ниггера. Если вы не выйдете, мы можем повесить и вас. У нас пока нет причин преследовать вас".
Пока. То есть они собирались быть такими, если я не уберусь с их пути. Но как я мог, даже если бы захотел? Они поставили меня в положение, когда у меня не было выбора.
Время шло. Мы обменялись выстрелами, но стрельба прекратилась. В конце концов луна взошла так, что светила прямо в пещеру. Я взглянул на свои часы, которые чудесным образом все еще работали. Одиннадцать. Это был долгий, странный день, и он все еще не закончился.
Крик внизу привлек мое внимание. Я узнал его. Лоис!
Они вытащили ее на лунный свет, где я мог ее видеть. Джейк крикнул: "Ты там, наверху! Ты видишь, кого мы поймали, когда он слонялся поблизости и шпионил? Знаешь, что мы собираемся сделать? То же самое Дункан сделал с моей дочерью, если ты не выйдешь ".
Я зарычал глубоко в горле. "Отпусти ее!" Крикнул я. Я встал и направился к выходу, но Дункан подставил мне подножку и оттащил назад.
"Мы отпустим ее, когда поймаем Дункана!" Крикнул Кинслоу. "А пока мы собираемся немного повеселиться".
Я пыталась прицелиться в мужчину, державшего Лоис, но он оставался позади нее, как бы она ни сопротивлялась. Дункан снова оттащил меня назад. "Они собираются изнасиловать ее!" Я зарычал. "Отпусти меня!"
"Мон, - сказал он, злобно ухмыляясь, - они все равно ее изнасилуют. Они милашки. Они все равно убьют нас и изнасилуют ее".
"Нет!" - внезапно крикнула я, придя к внезапному решению. На его лице было выражение удивления, когда я ударила его стволом. Оно исчезло, когда он упал. "Ты!" Я крикнул вниз с холма. "Джейк! Отпусти девушку! Я вышвырну Дункана к тебе!"
"Нет! Не делай этого!" Лоис закричала. "Они все равно убьют тебя!"
"Сначала вышвырни его!" Крикнул Кинслоу.
"Отпусти ее!"
"Вот что я тебе скажу. Мы приведем ее и обменяем на тебя".
Я на мгновение задумался. "Хорошо. Но только один человек".
Какое-то время они молчали. Лоис продолжала кричать, чтобы я остановился, пока они не заткнули ей рот кляпом, но я не мог отдать им свою дочь, чтобы спасти кого-то вроде Дункана. "Хорошо, мистер", - крикнул Джейк, - "Я поднимаюсь. Выводите этого ниггера. Никаких фокусов. Красотка получит, если они есть".
Я увидел движение внизу, у кромки деревьев. Лоис, которую тащил белый мужчина. Она брыкалась и царапалась, но он не обращал на нее внимания. Они поднялись на холм. Когда я решил, что они были достаточно близко, я поднял Дункана и вышел. Он был в полубессознательном состоянии, ровно настолько, чтобы стоять с моей помощью, но недостаточно, чтобы понимать, что происходит.
Джейк остановился примерно в пяти футах от Лоис. Он приставил пистолет к виску сбоку. Он ухмыльнулся. "Ладно, парень. Мы торгуемся".
"Отпусти ее".
Он слегка переместился за спину моей дочери. Он снова ухмыльнулся. "Тупой ниггер!" прошептал он, затем нырнул за камни, к которым направлялся.
По всей пещере рявкали винтовки. Я почувствовал, как пули попали в Дункана. Одна попала мне в бедро, отбросив меня назад, в пещеру. Падая, я увидел, как Лоис пошатнулась и попыталась добраться до пещеры, но Кинслоу выстрелил из-за скалы.
"Теперь там только один из вас, черный мальчик", - засмеялся он. "И мы тебя достанем. Устроим настоящую старомодную тусовку".
Полагаю, так и есть. Это было двадцать минут назад. Я пишу это при лунном свете, пока они подкрадываются ближе. Пули летят непрерывным дождем, рикошетируя по всей пещере. Кто-нибудь доберется до меня в любую минуту. Король слоновой кости выигрывает еще один матч. Грустно.
Я забыл. Все хорошие были мертвы. Я доверял плохим. Если позже у Бога улучшится настроение, я думаю, у меня будет целая вечность, чтобы думать об этом. Ненависть. Это печально.