ДЕВЯНОСТО ЧЕТЫРЕ: Центральный парк, Ист, 23 декабря, 18:05
ДЕВЯНОСТО ПЯТЬ: Центральный парк, Ист, 23 декабря, 18:10
ДЕВЯНОСТО ШЕСТЬ: Центральный парк, Ист, 23 декабря, 18:30
ДЕВЯНОСТО СЕДЬМОЕ: Центральный парк, Ист, 23 декабря
ДЕВЯНОСТЬ ВОСЕМЬ: Элмонт, Нью-Йорк, 5 февраля.
Об авторе
Понравилось то, что вы прочитали?
Хотите узнать больше?
ЮГ
Авторские права (C) 2012 Лэнс У. Чарнс
Все права защищены. Никакая часть данной публикации не может быть воспроизведена, распространена или передана в какой-либо форме или каким-либо способом, включая фотокопирование, запись или другие электронные или механические методы, без предварительного письменного разрешения издателя, за исключением случаев кратких цитат в критических обзорах и некоторых других некоммерческих целей, разрешенных законом об авторском праве. По вопросам получения разрешения обращайтесь к издателю по адресу «Вниманию: Координатор по вопросам разрешений» (Attention: Permissions Coordinator) по указанному ниже адресу.
Wombat Group Media
Почтовый ящик 17190
Анахайм, Калифорния 92817
http://www.wombatgroup.com/
Первое издание ePub, декабрь 2012 г.
Второе издание ePub, январь 2014 г.
ISBN 978-0-9886903-2-5
Дизайн обложки: Damonza.
Это вымышленное произведение. Имена, персонажи, компании, места, события и происшествия либо являются плодом воображения автора, либо используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, или реальными событиями является случайным.
При написании этого романа ни одно животное не пострадало.
Фрэнк Деметрио, юрист по наследству, Бербанк, Калифорния
Андре Дюжарден, архитектор, Париж
Эрика Грусст, профессор химии, Гамбург
Стюарт Камински, консультант по корпоративной безопасности, Парамус, Нью-Джерси
Жюль Кроснер, судовой агент, Марсель
Карло Массарани, руководитель Maserati, Модена
Орен Нуссбергер, МВФ, Арлингтон, Вирджиния
Элия Сабателло, биржевой маклер, Милан
Альберт Шонхейвен, инженер, Роттердам
Моссад
Рафаэль Гур (он же Ефрем), руководитель группы
Команда Гура:
" Амзи Барель
" Натан Эттингер
" Келила Хаберман (она же Елена, Сандрин)
" Дэвид Холмейер
" Саша Паниковский
Хаим Оргад, руководитель Комемиуте ; босс Гура
Хезболла
Фади Алаян (он же Джаббар), руководитель группы прямого действия
Команда Алаяна:
" Кассим Хаддад, второй в команде
" Сохраб Алихани
" Зияд аль-Амин
" Рафик Герзаллах
" Габир Раад
Адад аль-Шами (он же Маджид), бомбардировщик Детройта
Файиз Джениат, помощник аль-Шами
Махир Хашим, шахид (террорист-смертник)
Харун Сахаби, шахид
ОДИН: Бруклин, Нью-Йорк, 12 сентября
Джейк затащил металлическую тележку на колёсах в отдел «Религия», размял плечи и начал расставлять книги, разбросанные утренними посетителями по всему кафе и холлу. Он улыбнулся, увидев в этом отделе великолепную космическую шутку: «Христианское вдохновение» рядом с «Религиями Востока», а «Буддизм» и «Индуизм» рядом с «Исламом». Ничего не горит и никто не умирает.
Попробуйте сделать то же самое в реальном мире.
Ему не нужно было дежурить на полках — он был менеджером и мог поручить это кому-нибудь из детей, — но это позволяло ему общаться с книгами не только через записи в таблице. Даже после шести лет десяти- или двенадцатичасового рабочего дня он всё ещё любил запах новых книг, хрустящей бумаги и клея, предвещавших новые идеи и новые миры.
Его телефон пискнул. Он нажал кнопку на гарнитуре. «Да?»
«Джейк, эм, ты не мог бы спуститься сюда?» — Гвинет звучала нервнее обычного. — «Какие-то жуткие ребята хотят с тобой поговорить».
«Конечно». Джейк вздохнул, вытащил перегруженную тележку из прохода и припарковал её рядом с торцевой крышкой. Что же на этот раз взволновало Гвинет? Для неё…
«Страшный» — это тот, кто носит галстук.
Он заметил их, как только эскалатор вывел его к кассе. Двое мужчин в тёмных костюмах, в галстуках, с короткими стрижками и бдительными взглядами. Полицейские, решил он. Чего им нужно? Гвинет спряталась за кассой в нескольких футах справа от полицейских, плотно закутавшись в чёрный вязаный кардиган, словно ожидая, что мужчины её укусят.
Джейк приблизился к мужчинам и осмотрел каждого. Один светловолосый белый, другой полусмуглый латиноамериканец, чисто выбритый, лет тридцати, серьёзный. «Ты меня ищешь?»
Белый вернул себе осмотр. «Джейкоб Элдар?»
"Ага."
Полицейский вытащил из внутреннего кармана пальто плоскую кожаную папку и открыл её. «Специальный агент Йоханссен, ФБР. Говорит специальный агент Медина.
Есть ли место, где мы можем поговорить?
«А, конечно, пойдём». Джейк повёл их наверх, к краю почти пустого кафе. Зачем ФБР с ним разговаривать? Из-за подрывных книг?
Конечно, как будто они попали в список покупок.
Они сидели за красным ламинированным диваном с двумя столешницами у окон, выходящих на улицу: Джейк — с одной стороны, оба агента — с другой. Келли, новенькая девушка, разносившая кофе, взглянула на троих и поспешила в дальний конец кафе, чтобы протереть столы.
Медина начала говорить, прежде чем Джейк успел придумать, что сказать: «У вас всё ещё двойное гражданство, мистер Элдар? Американское и израильское?»
"Ага."
«Вы общаетесь с кем-нибудь в Израиле? Кроме родителей».
Что-то шевельнулось в животе Джейка. ФБР знало о его родителях? «Пара друзей, армейский приятель. Зачем?»
«К вам обращался кто-нибудь из израильского правительства или, скажем, израильской компании?»
С тех пор, как он привёз Ринну сюда, чтобы сбежать из этого места, у него не было никаких контактов с израильским правительством. Он надеялся, что и этого не случится никогда.
«Нет, никто. Что это такое?»
Йоханссен оперся предплечьями на стол. «Прочитайте газету, господин».
Эльдар?»
"Ага."
«Помнишь того террориста, которого убили в Катаре пару недель назад?»
«Я видел, как это произошло. Не тратил на это много времени».
«Ну», — Йоханссен постучал двумя пальцами по столу. «Кто-то, использовавший ваш паспорт и ваше имя, мог быть замешан. Вы кому-нибудь даёте свой паспорт, господин Элдар?»
Джейк перевел взгляд с одного агента на другого, гадая, когда же они наконец расхохотаются, а парень с видеокамерой выскочит из-за кофемашины. «Ты серьёзно? Зачем мне это?»
Медина вытащил из кармана пальто листок бумаги, развернул его и разгладил на середине стола. «Вы знаете этого человека?»
С зернистой, увеличенной фотографии в паспорте на него смотрел мужчина лет сорока. Треугольное лицо, сломанный нос, прямые чёрные волосы, усы, очки в строгих очках. Смуглая кожа; он мог быть кем угодно из Средиземноморья, даже латиноамериканцем. «Никогда его раньше не видел».
«По данным иммиграционной службы Катара, это Джейкоб Элдар, проживающий по адресу 475, 18-я улица, Бруклин».
Чёрт . Джейк посмотрел в застывшие тёмные глаза на фотографии. Его имя, его адрес. Но почему именно он? Что ещё этот парень забрал? «Кто он на самом деле?»
Йоханссен пожал плечами. «Не знаю. Сейчас большие деньги делают на «Моссад», понимаете, на израильское ЦРУ».
«Я знаю, кто они». И пожалел об этом, но федералам об этом знать не нужно. «Ничем не могу помочь. Извините».
Агенты обменялись взглядами: «Вы закончили?» Медина вежливо улыбнулась Джейку и бросила визитку на стол. «Спасибо за уделённое время, мистер Элдар. Если что-то вспомните, пожалуйста, позвоните». Они встали, Джейк тоже.
Он пожал им обоим руки и сказал: «Купите кофе, пока вы здесь. Нам нужен клиент».
Джейк спустился вниз, к стойке обслуживания клиентов, пока агенты путали Келли со своими заказами. Он сгорбился на табурете, уставившись на заставку компании, прыгающую по монитору компьютера. Моссад Использовали моё имя? Зачем? Это не могло быть случайностью; Моссад не действовал случайным образом.
Расплата?
Он оперся локтями на зелёный ламинированный стол и опустил лицо на руки.
Моссад отомстил.
ДВА: Тель-Авив, Израиль, 12 сентября
Рафаэль Гур ещё не успел выпить утренний кофе, как ему позвонили и вызвали в кабинет начальника. В этом он был ни к чему. Ему нужно было посвятить свой первый день после возвращения в штаб-квартиру «Моссада» авансовым платежам и отчёту о миссии. Бухгалтеры, вероятно, уже отметили его опоздание с квитанциями.
Он пробирался по узким коридорам, кивая в ответ и игнорируя шёпоты. Операция «Комемиуте» была небольшой; не нужно быть аналитиком разведки, чтобы понять, кто провернул операцию в Дохе.
По крайней мере, он наконец-то избавился от этих чертовых усов.
Хаим Оргад оторвался от бумаги, которую подписывал, когда Гур постучал в дверной косяк. «Раффи». Он указал на хромированный стул перед своим столом. Гуру не нужно было просить закрыть за собой дверь.
Оргад бросил утренний номер «Едиот Ахронот» Гуру на колени. Гур уже знал, о чём говорилось в заголовке на первой полосе; как и все остальные газеты в Израиле тем утром. Он пробежал глазами статью, чтобы проверить, знают ли эти люди что-нибудь больше, чем «Гаарец» .
ДОХА, Катар – Национальная полиция Катара сегодня сообщила, что Масуд Талхами, обнаруженный 30 августа мертвым от предположительно передозировки героина в своем номере роскошного отеля, мог быть убит израильским отрядом убийц.
53-летний Талхами, высокопоставленный член военного комитета «Хезболлы», был одним из зачинщиков второй палестинской интифады…
«Я это видел».
«Хорошо. И что?»
«Ну и что? Мы знали, что они разберутся. Я же говорил, что это будет повторение Дубая. Похоже, премьер-министру было всё равно?»
«Возможно. Нас бы обвинили, даже если бы этот ублюдок сам себя поджарил, так что, возможно, премьер-министр решил, что стоит от него избавиться». Оргад дал пощёчину.
Закрыл папку, бросил её в пластиковый ящик для исходящих писем. «Что они нашли?
Что у них есть на тебя?
Гур пожал плечами. «Уверен, много видео. Мы вырубили камеру, снимавшую дверь Талхами, но снять их все невозможно, даже пытаться не стоит. Сейчас уже не то, что было в полевых условиях». Трудно было представить этого седовласого, брюшного, лысого старика профессиональным киллером, но Гур знал, что это не так. Менахем Бегин тоже не очень-то походил на киллера. «В отеле ничего особенного. Мы там не останавливались, за исключением пары часов, связанных с работой, и я следил за тем, чтобы команда не снимала перчатки. Катарцы рано или поздно найдут номера, в которых мы останавливались, но горничные наверняка уже забрали всё, что мы там оставили. Так что, скорее всего, ничего».
Оргад кивнул, скрестив руки на выцветшей клетчатой рубашке, натянутой на живот. «По крайней мере, ты не смотрел в камеры, как эти идиоты в Дубае». Он указал на газету. «И всё же ты на первой полосе. У меня в десять встреча с директором. Он захочет узнать, почему мы не можем справиться с простой работой, не став медиазвёздами».
Что мне ему сказать?»
«Скажи ему, что мы больше не можем этим заниматься». Гур вернул газету на стол Оргада. «1972 год был давно. Сейчас слишком много камер. В паспортах биометрия. Списки наблюдения. Наличные больше не принимаются. Всё кончено, Хаим. Давайте просто построим себе ещё несколько дронов и будем убивать этих ублюдков за тысячу миль, как американцы».
Оргад нахмурился, глядя на Гура через дешёвый ламинированный стол. Гур избегал его, блуждая взглядом по этому кабинету, похожему на монашескую келью. Единственным украшением стен были официальные фотографии президента и премьер-министра. В такой работе не наберёшь много фотографий с коллегами, не говоря уже о высокопоставленных лицах.
Наконец Оргад перестал кивать. «Это слова усталого человека».
Гур вспомнил две недели назад: ночной вид на Доху с двенадцатого этажа. Та жалкая проститутка-наркоманка, которую они вытащили из трущоб для гастарбайтеров в юго-западной части города, груда костей, обёрнутых кожей, мёртвая на кровати от передозировки чистого афганского героина.
Этот ублюдок Талхами, накачанный наркотиками и водкой, прежде чем отправиться за шлюхой в ад. Его команда наблюдает за происходящим, окруженная
Бежевая роскошь очередного высококлассного отеля в очередном городе, который он никогда не хотел видеть. Вот как я служу своей стране . Гордился бы человек, чьё имя он использовал — Яаков Эльдар, — тем, что они сделали?
«Раффи?»
«Я всё никак не могу избавиться от усталости», — вздохнул он. «Мы делаем это…» Гур указал на бумагу, «снова и снова, и это не помогает. Мы не выигрываем войну. Мы не можем проложить себе путь к победе, убивая». Он знал, что не должен говорить этого начальнику, но ему уже было всё равно. Он был бы рад просидеть за столом следующие десять лет до пенсии. Может быть, он мог бы попытаться построить другую жизнь, если бы не был всегда гостем на родине.
Оргад кивнул ещё немного, а затем скрестил руки на столе. «Ну что ж.
Тебе нужен отдых. После неприятной работы всё всегда мрачно. Цах Войдиевски только что уехал в посольство в Бразилию, так что директору нужен временно исполняющий обязанности дневного начальника в Центре наблюдения. Я дам ему твоё имя. Раз твоё лицо во всех новостях, тебе всё равно придётся остаться дома.
Что бы это ни было за «дом». «Спасибо. Нам стоит присматривать за теми людьми, чьи имена мы использовали, на всякий случай. Мы подвергли их опасности, это самое меньшее, что мы можем сделать».
«На случай, если «Хезболла» решит на них напасть? Ты же знаешь, они так не играют. Пару недель не ходим в ночные клубы и кафе, ждем бомбардировок, а потом двинемся дальше, ладно?»
Гур старался не гримасничать. У них были обязательства перед этими людьми.
«Да, конечно». Он встал, повернулся к двери и остановился. «Когда вы поняли, что пора уходить с поля?»
«Когда я чуть не застрелил жену, пробравшуюся в спальню с завтраком для меня в день рождения. А ты?» Оргад прищурился на Гура, словно заглядывая ему в череп. «Думаю, ты близок. Поговорим через несколько дней.
Шалом, Раффи.”
ТРИ: Харет Храйк, Южный Бейрут, Ливан,
13 сентября
Фади Алайян стоял на балконе седьмого этажа, подставив лицо нежному полуденному солнцу. Радостный шум транспорта доносился из каньона жилых домов, радуя его уши. Гудки автомобилей и грузовиков, реву моторов, визг шин, слишком резко вращающихся или слишком быстро останавливающихся. Арабский рэп, ливанский поп, Нелли Фуртадо. Сирена скорой помощи, слишком громкий телевизор у соседей.
Шум был благом, радостью. После войны с сионистами 2006 года этот район лежал в руинах, улицы были завалены бетонными обломками и разбитыми автомобилями. За квартал было слышно, как женщины плачут по ночам, оплакивая невинно погибших. Среди погибших были его жена и родители.
Он все еще мог видеть руины их тел, когда его мысли уходили не в то место.
Теперь мученики были похоронены, квартиры отстроены заново, а рынки снова открыты. Дети играли в переулках и ходили в школу. Алайян наблюдал за потоками людей, проходивших по тротуарам под его балконом. Его гордость пылала в нём; по-своему он помог вернуть этот район к жизни.