Аннотация: Подозреваю, что словосочетание семейный сон звучит весьма странно, тем не менее, это так.
Подозреваю, что словосочетание семейный сон звучит весьма странно, тем не менее, это так. Надо заметить, что без снов я сплю очень редко. Сны мои всегда цветные, иногда многосерийные, многие снятся годами.
Сейчас я уже не могу вспомнить, когда впервые увидела этот сон, вероятно, давно, в детстве. С тех пор он почти не изменился, не оброс новыми подробностями, ответвлениями сюжетной линии. Это словно кинопленка, которую неизвестно для чего и по непонятному расписанию вновь и вновь крутит мое подсознание.
Мне снится война, её первые дни. О том, что они первые, я догадалась потом, после бесконечных попыток осмыслить сновидение, принять его и смириться с ним. Я не знаю, как передать тот парализующий тело и душу ужас, что испытываю во сне. Это настоящий животный страх, когда на тебя внезапно обрушивается неведомая безжалостная, все сметающая на своем пути сила. Наверно, так чувствует себя попавшая под горный обвал овца.
Представьте себе безмятежность летней ночи, теплой безветренной и тихой. Звенят комары, пахнет скошенной травой, полынью. И вдруг тишину вспарывает тяжкий натужный вой, небо грохочет, клубится, земля дрожит, изрыгает пламя и опрокидывается под ногами.
Я бегу через футбольное поле нашего пионерского лагеря, среди дыма и огня мечутся люди, все кричат и я ору что есть мочи: "Мама! Лина!" Я ищу сестру и маму, я должна их найти во что бы то ни стало, только я смогу их спасти! Сквозь вопли, грохот и вой мне чудятся их голоса там, за белеющим в лохмотьях тьмы и пожара корпусом столовой.
Я бегу, бесконечно долго бегу, спотыкаюсь о разбросанные по полю тела, падаю в вывороченные взрывами ямы, выкарабкиваюсь, выползаю из них, задыхаюсь от гари и взметнувшейся в воздух земли. Столовая горит. Что-то манит меня за неё, к её заднему крыльцу. Там громоздится штабель из деревянных ящиков, обычных, сколоченных из реек и обитых полосками жести. Земля ходит ходуном, а стена из ящиков цела! Я знаю - сестра там! Зову, надрываясь, забегаю за штабель, вглядываюсь в нагромождение деревянных, освещенных светом пожарища коробов. И вдруг ясно слышу голос сестры, совсем рядом, где-то там, в глубине башни из ящиков. Сестра зовет меня, маму. Я лезу на голос, пробираюсь в щель меж высоких рядов. От ящиков остро пахнет древесной прелью, пылью и жестью. Голос сестры совсем рядом. Невероятно: среди кромешного ужаса, хаоса и беды я почти счастлива! "Лина, я здесь!" - что есть силы кричу я, рвусь душой, телом к ней, вновь набираю в легкие воздух, открываю рот и... грохот, лязг, темнота, пустота. Ничего.
Пишу, а на глаза наворачиваются слезы, не знала, что будет так тяжело об этом писать. Вы не поверите, этот сон, эту взорванную летнюю ночь, горящий пионерский лагерь, и главное - этот громоздкий штабель ящиков, видим во сне мы с сестрой, видела его мама. Каждый из нас искал друг друга и все стремились туда, за столовую и там все обрывалась, исчезало навсегда.
Я узнала о нашем общем сне незадолго до маминой смерти. Приезжала навестить её и сестру, разговор зашел о кошмарных снах и вот... Разумного, научного объяснения нашего коллективного сна нет, но я чувствую, уверена, что все мы видели внезапный конец нашей прошлой, оборванной войной жизни.
Я никогда и ни от кого не слышала, что существуют семейные сны. Это одна из тех загадочных историй, которые время от времени возникают в моей жизни; одна из тем для размышления о бесконечности бытия.