Аннотация: Плюшевые сердца великодушны, плюшевая любовь беззаветна.
Столовая университета не пустовала никогда. Особенно людно здесь было в обеденный перерыв. Хвостатая очередь тянулась до самой двери. Голодный народ суетился, шумел.
Толкая по стальным рейкам подносы, Андрей с Санькой двигались к кассе. 'Я возьму кисель! Клюквенный - мой любимый!' - услышал Андрей волнующе низкий голос. Заинтригованный, он обернулся и увидел девчонку с гривкой роскошных, в крупные кольца волос. В ответ на его пристальный взгляд, она чуть приподняла светлые шелковистые полукружья бровей, слегка вздернутый в забавных веснушках носик сморщился, но резко очерченные губы уже подарили обворожительную улыбку. На щеках заиграли прелестные ямочки. Ни грамма косметики... Уютная пухленькая, словно плюшевый медвежонок, она выглядела милым гренадерского роста ребенком.
- Кто это? - Андрей потянул за рукав друга.
- Где?
- Вон та, полненькая.
- Точно с нашего факультета. Как звать, не знаю. Что встал, иди плати!
Пока Андрей искал свободный столик, девчонка затерялась в толпе. Очарованный незнакомкой, он наспех проглотил обед и кинулся к выходу. Вылетел на крыльцо, и сердце его радостно дрогнуло: на скамейке неподалеку сидела она. Будто в омут головой, не раздумывая, он подошел к ней и без всяких дурацких и пошлых фраз пригласил её в кино. Она не кокетничала, не ломалась и этим окончательно покорила его. Так начался их роман.
Редко встретишь столь колоритную пару: Андрей, стройный и высокий, был все-таки значительно ниже Маши. Это не бросалось бы так в глаза, если бы не её полнота.
Не заметить их было трудно. Еще труднее - скрыть жгучее любопытство. Девчонки завидовали, парни недоуменно щурились, но у любви свои измерения.
Такое с Андреем случилось впервые. Он таял от Машиных солнечных веснушек, наслаждался низким певучим голосом, восхищался её необыкновенной женственностью и умилялся её трогательной наивности. А слушать эта девчонка умела, как никто другой: вдумчиво, с живым интересом. Ни одна из его бывших подружек таким редким даром не обладала. С Машей ему было радостно и легко
Сплетя пальцы, они часами бродили по городу. Небо хмурилось, в лужах мокли палые листья, стучал по крышам назойливый дождь. Но грустные ноты пасмурной осени для влюбленных звучали симфонией счастья.
Провожая Машу в общежитие, Андрей вскоре завоевал симпатию бабулек вахтерш и они беспрепятственно пропускали его к ней. Девчонка, с которой она делила комнату, вечно где-то пропадала, им никто не мешал.
Маша отличалась изумительной домовитостью. По стенам комнатки в плетеных кашпо, висели цветы, окно красовалось нарядными занавесками, на тумбочках - вышитые салфетки. Здесь царил уют.
Когда-то, стесняясь полноты, Маша все свободное время посвящала кулинарии. Одноклассницы бегали на свидания, а она колдовала над тортами, вникала в секреты закусок и супов. Теперь она готовила с особым удовольствием, и казалось, даже ломтики жареной картошки источают любовь и нежность.
Никогда больше Андрей не был так счастлив, как в те синие безмятежные вечера. По случаю Машиного дня рождения он обегал весь город и отдал половину стипендии за огромного плюшевого медвежонка. Славный зверь был почти невесом. Маша сияла, прижимая к груди игрушечное чудо.
В этот день они стали близки. Красивый с атлетической фигурой, Андрей привык к быстрым победам. Отказывали ему редко. Но с Машунькой все было иначе. Стоило ему осмелеть, как она пунцовела и впадала в полуобморочное смятение. Озадаченный, боясь напугать, обидеть её, он мудро решил терпеть и ждать.
И вот она отдалась ему...Доверчиво, без ложной стыдливости перешагнула последнюю черту. Тронутый, он был особенно нежен и чуток. Умелые ласки опытных женщин не стоили тысячной доли робких объятий Машуни.
Любовь похожая на изысканный цветок... Увы, экзотика недолговечна. День - два - и блекнут дивные краски, вянет чудесное кружево лепестков.
Друзья Андрея, беззлобно трунившие над нелепой прихотью завзятого сердцееда, вдруг кинулись его спасать. 'Что ты в ней нашел?! Не позорься, она тебе не пара!' - мухами жужжали они.
Капля камень точит. Исподволь Андрей стал замечать в Маше все новые и новые недостатки. Будто черт шептал за спиной!
Перемену в Андрее ослепленная страстью Маша уловила не сразу. Случайно поймав его тяжелый, будто оценивающий взгляд, она сжалась как от удара и, не чувствуя за собой вины, потеряно улыбнулась. Он отвернулся. 'Это конец!' - пронзило её.
Они встречались все реже. Все короче были свидания.
- Ты разлюбил меня, Андрюша? - наконец решилась она.
- Да, - ответил он, трусливо радуясь, что этот разговор она завела сама.
- Что ж, вот - бог, вот - порог!
Сдвинув брови, Андрей выскочил вон. 'Эх, ты!' - бросил вслед плюшевый мишка.
Дрожа как в лихорадке, Маша заперла дверь и обессилено рухнула на кровать. Слез не было. Души не было. Её истоптали и выжгли напалмом. Медвежонок - безмолвный свидетель Машиного несчастья - плакал вместо неё. Она взяла его на руки и принялась баюкать. Так и уснула: обнимая мягкую игрушку.
- Такая у плюшевых доля, - говорил ей во сне игрушечный друг.- Пока ты новый - тебя любят, тобой гордятся, показывают друзьям. Потом к тебе привыкают. Еще доверяют тайны, не могут без тебя уснуть. Но краски тускнеют, плюш вытирается, и ты попадаешь в чулан. Не нужен, а выбросить жалко.
'Я была плюшевым медвежонком. Очень большой мягкой, ласковой игрушкой. Игра закончена - мое место в чулане...' - догадалась Маша.
Весть об их разрыве облетела курс с быстротой урагана. Любопытных взглядов прибавилось, но Маша ни чем не выдала лютой тоски и отчаяния. Чего это стоило ей - знал только медвежонок, терпеливо впитывающий её ночные слезы. Постепенно, отвлекаясь на более свежие сплетни, Машу оставили в покое.
Андрей ударился во все тяжкие с чередой мимолетных знакомств. К всеобщему изумлению, задержался он, на тихой, неприметной девчонке. В тихом омуте все черти водятся - не успев моргнуть, Андрей очутился в загсе. Там, прихлопнутые жирной резиной штампа, их отношения и закончились.
Очень скоро Андрей возненавидел жену. Чем старательней она угождала ему, тем сильнее злила. Когда он совершенно озверел от тоски, у Гали - так звали эту серую мышь - наметился живот, а скандалы стали хроническими. Тихоня превратилась в пантеру...
Он отчаянно запил, и в один из похмельных дней ясно понял, что только преданная им, втоптанная в грязь Машуня способна понять его и простить. Вот так в куче старых игрушек найдешь давно забытого плюшевого друга, и горло стиснет нежная грусть.
Семейные обитали в женском общежитии. От Маши Андрея отделяло всего два этажа. Встреч с ним она старательно избегала, но на стук дверь её комнаты тотчас распахнулась.
- Входи, - сказала она, будто они расстались только вчера. Ни удивления, ни радости - словно она знала, что он придет, и терпеливо ждала эту минуту.
С того памятного вечера прошел год. Маша заметно похудела, но не утратила милой ему полноты. Медвежонок - его подарок - все так же сидел на кровати. Хитрая мордочка косолапого светилась улыбкой, стеклянные глаза озорно блестели.
- Ритка уехала: выходные, - предупредила она вопрос Андрея.
И как прежде: он говорил, она с упоением слушала. Ни слова упрека. Плюшевые сердца великодушны, плюшевая любовь беззаветна. Он вернулся - она была счастлива.
Теперь он плевал на всех, даже на беременную жену; дни и ночи пропадал у Маши. Отравленные сладким ядом ворованного счастья, они наслаждались друг другом, как в последний раз.
В любовном угаре он пропустил рождение сына. В роддом Галю отвезли подружки. 'За что боролась - на то и напоролась! - злорадствовали они, забирая её домой.
Галя Андрея не волновала, но, увидев малыша - свою копию - он вдруг осознал, что не откажется, не бросит его и, глядя, как жена воркует над сыном, впервые устыдился. Так лучик света спасает заблудившиеся в тумане корабли.
И Маша очнулась: праздник души обернулся жестоким похмельем. Вспомнила ли она свое тусклое безотцовское детство, или ощутила, что за этой гранью её ждет личный ад - Андрей никогда не узнал.
Под предлогом экзаменов, она отказала ему во встречах и, получив диплом, не прощаясь, уехала. Случилось немыслимое - плюшевый медвежонок удрал от хозяина! И опять Андрей обрадовался, что Маша первой сделала мучительный шаг.
Но вслед за подленькой радостью навалилась глухая тоска. По восторгу в лучистых глазах, брызгам веснушек и шаловливым кудрям. Вновь и вновь он лелеял прошлое, задыхался без Машиной искренности и чистоты.
Дни и годы слились в беспросветно - унылую цепь. Жизнь без Маши была не мила...Жена не выдержала странного соперничества и, лишив его свиданий с сыном, подала на развод.
Свободный, он бросился искать Машу, но след её стерли года.
Одержимый бредовыми помыслами, Андрей стал знакомиться с рослыми полными женщинами. Увы! Все они оказались лишь жалким подобием, гадким суррогатом, эрзац - продуктом. Машуня была неповторима, разочарование жгло каленым железом.
Пятнадцать лет то ли проползли, то ли пролетели. Андрей снова приехал в город студенческой юности, на первую встречу бывших сокурсников. В вестибюле главного корпуса пестрела, гудела толпа.
Лица, лица... Старые, молодые...Однокурсники, преподаватели...Жали руку, хлопали по плечу.
- Да-да,- рассеянно улыбался он и судорожно буровил глазами толпу.
- Восемьдесят девятый, подходите на регистрацию! - крикнули откуда-то из глубины коридора. Продвигаясь туда, Андрей, наконец, заметил родную фигуру и, дрожа от волнения, бросился к ней.
- Машуня! - тронул он женщину за плечо и осекся: это была не она!
- Что, не узнал? Я Лида. Лида Карпенко. Из девятой группы. Вот, разнесло... Не узнать! А ты, как всегда: стройный, поджарый...Наверно, из спортзала не вылезаешь?
- Нет! У него порода такая! - ударил в спину короткий смешок.
Андрей замер: голос бессонных ночей, сладких утренних грез - он узнал бы его из тысячи!
Время споткнулось, пульсируя в венах, мир качнулся, расплылся ярким пятном. И, словно кадры замедленной съемки - вздернутый носик, веснушки, русые кудри, длинные стрелки ресниц...
Она не утратила девичьей прелести. Зрелость внесла лишь пикантный штришок в милый образ.
- Привет! - выдохнул он, млея от счастья.
- Привет! - протянув ему руки, нежно зарделась она.
Миг, как вечность - ладони сомкнулись, души, измученные разлукой, сплелись. Колесико времени остановилось, скрипнуло и повернуло вспять. Туда, где они были счастливы: он и его плюшевый медвежонок. Судьба подарила им еще один шанс.