Геннадий Данилович, бывший работник ФСБ, проснулся раньше обычного, и подошел к окну. Ночью шел дождь со снегом, и на асфальте были лужи, а кое-где виднелись снежные полосы. С женой они уже давно спали в разных комнатах, так как она "шумела", что не может спать из-за его "дикого" храпа, благо квартира была трехкомнатная, вполне комфортабельная. Еще не было восьми, а Калининский проспект уже был загружен машинами. С высоты восемнадцатого этажа хорошо было видно, как некоторые мечущиеся "коробочки" норовят втиснуться между такими же, напоминая движение муравьев на дорожке, где они хаотично движутся от места добычи, к месту, где они сбрасывают ее. Он сделал зарядку, принял холодный душ, как это делал уже многие годы, оделся и пошел на кухню. Надо было что-то перекусить, но не хотелось. Вчера у него была встреча с двумя из Министерства обороны, зашли в кафе "Валдай", с собой была бутылочка "Столичной", взяли еще пивка, раков и креветок. Устроили себе этакий мальчишник. Сидели до закрытия, говорили о делах, бабах и о многом другом. Домой шел пешком, хотя уже моросило, не хотелось брать такси. Казалось, расслабились хорошо, но внутри что-то угнетало. Последнее время, вообще, все время было тревожно, а тут еще убийство двух его напарников. То, что Сергей тоже был убит, не вызывало сомнения. Конечно, потом он отомстил, ему подсказали, кто исполнитель, но все равно осадок оставался. Он много думал, а правильно ли они вообще сделали.
- Может быть, не нужно было действовать по принципу - все и сразу, а постепенно прибирать их к рукам, и они, вроде бы, соглашались. Да что уж теперь. А с Зоржель? Здесь, вообще, прокол по полной программе. Я должен был, я обязан был все просчитать и понимать, что она не пойдет на это. Я же знал, с кем дело имею. Куча трупов... Пока все молчат, но когда-то оно откликнется. С этими мыслями он входил в кабинет, когда раздался телефонный звонок.
- Кого это несет так рано? - подумал он, снимая трубку, - Алло.
- Гена, привет, узнаешь?
- Конечно, Иван Захарович, сколько лет, сколько зим. Давненько, давненько... Как ушли, так и не виделись ни разу, - он сразу узнал голос бывшего начальника.
- Я звонил тебе несколько раз, но все никак. К тебе уже, как в Кремль, не дозвонишься.
- Ну, не надо... для Вас я всегда готов. Вы столько для меня сделали. Чем могу?
- Да, вот решил кое-что, - Иван Захарович закашлялся, а затем продолжил, - нужно посоветоваться. Времечко сложное, можно влипнуть. Ты, вроде, еще при делах, знаешь больше, - закончил он на выдохе.
- Ну ладно, Иван Захарович, с Вашей то головой и связями.
- А ты что, не знаешь, пока ты у руля - все к тебе, а завтра - скажи спасибо, если будут здороваться. У меня дело... - Иван Захарович опять сделал паузу, что-то болело в боку, - я бы хотел встретиться, где меньше люду. Недалеко, в парке, например, на часик, не больше. Как ты?
- Я с удовольствием, только когда?
- Давай, когда тебе удобнее, я то человек свободный.
- Если завтра после трех, будет нормально?
- Вполне... Только ты уж, пожалуйста, никому ни...ни, а то курочка еще не снесла яичко и...
- Само собой. Где?
- Около Вас, у метро. Я подъеду, а там решим. Хорошо?
- Хорошо. Значит в три пятнадцать.
- Будь... - Иван Захарович положил телефонную трубку и вытер салфеткой руки.
Ровно в три пятнадцать к входу метро "Площадь Дзержинского" подъехала "Волга- 24", сразу же открылась дверь, и Геннадий Данилович сел на переднее сидение, рядом с водителем.
- Здравствуйте, рад видеть, как здоровьечко? - бодро выпалил пассажир.
- Привет, да вот, что-то захандрил малость, но будет все О.К., как говорят американцы. Так куда поедем? - Иван Захарович старался говорить в этом же тоне.
- На природу - матушку, хорошо бы подышать свежим воздухом. Я захватил кое-что на закусь. На выезде с кольцевой есть небольшое озерцо, раньше мы частенько там выпивали, - весело ответил Геннадий Данилович.
- У тебя было много выходных? - спросил Иван Захарович.
- Конечно, целыми днями валялись, - и они оба засмеялись.
- Но все-таки, если уж вырывались, дышали на полную грудь...
- Скорее брали на полную грудь, - прервал его Иван Захарович.
- Ну да.
Наступила пауза.
- Так какие проблемы, Иван Захарович?
- Да вот, - и он проверил, работает ли записывающее устройство, - предлагают мне возглавить охранную службу в одной солидной фирме, не буду называть ее. Они просили об этом, но сейчас такое время, развелось столько бандитов и, вообще, всякой сволочи, что, право, не знаю, что и делать.
- Там будет штат и все условия?
- Да, конечно, я же говорил - солидная фирма.
Это соответствовало действительности, только с той разницей, что он уже работал на этой работе.
- Что я могу сказать, дело хорошее, но требует массу энергии и опыта. Насчет опыта, у Вас дай Бог каждому, а вот с первым пунктом труднее, все-таки возраст, а там нужно... - и он еще долго объяснял Ивану Захаровичу, с какими условиями и требованиями придется столкнуться.
Они уже миновали новостройки и двигались в сторону маленького лесочка, за которым и было это озеро.
- Вы же понимаете, Иван Захарович, если Вам нужна будет моя помощь, пожалуйста, в любое время, - закончил он.
- Спасибо. Ну что, будем закругляться? - Иван Захарович притормозил немного.
- Да, конечно, будем закругляться, - ответил Геннадий Данилович.
Они подъезжали к воде. Это было небольшое озеро, в котором еще была рыба. Летом, на заре вдоль берега выстраивался ряд любителей - рыболовов, а кто любил ловить с лодки, заплывал почти на середину. Сейчас никого вокруг не было, только вдали бегали две бездомные собаки. Недалеко от воды, около деревьев стояли деревянные столы и сбитые скамейки.
- Вот где-то здесь и обоснуемся, выбирай, какой тебе столик больше нравится, - Иван Захарович остановил машину на дороге, так как после дождя можно забуксовать и не выбраться.
- Любой... Тот, что ближе.
Геннадий Данилович принес хлеб, колбасу, огурчики и выложил на стол, а рядом уже лежал рыбец, и стояло пиво в металлических банках. Иван Захарович доставал "Столичную". Они выпили по одной, потом по второй. Воды не было, запивали пивом. Третью Иван Захарович недопил, но Гена принял и четвертую. Водка и пиво сделали свое дело.
- Ах, какой, пиз....вый рыбец, - сказал Геннадий Данилович захмелевшим голосом.
- Да, украинцы умеют делать, - ответил Иван Захарович, - ну расскажи, а как у тебя дела, чем занимаешься, где денежку куешь? - он посмотрел на собак. Они что-то разрывали из-под листьев.
- Суета, товарищ начальник, суета одолевает.
- Да ты что, а навар хоть есть?
- На - вар е - сть, иногда даже хоро - ший.
- И это где навар - на Лубянке?
- Нет, на Лубянке нет... Вы же знаете, там можно получить пинка под зад или... - и Геннадий Данилович показал кукиш.
- Не надо уж так, всю жизнь там проработали и хорошо работали. Ты не договорил, Гена, где веники плетешь.
- Есть одно дельце, скорее было... было да сплыло. Хорошие деньги были, был навар. Да жадные суки, хотели все и сразу, ну им - девять грамм в темечко.
- А как же тебя, пожалели?
- Меня предупредили.
- Кореша из Минобороны?
- Не важно, Иван Захарович.
- Важно... важно, Геночка. Это они тебя послали в Париж к Зоржель?
- Иван Захарович, это гостайна. Вы не работаете... я не могу отвечать.
- А я и не спрашиваю гостайну, это Ваша пиз..братия. Государство здесь не причем.
Уже стемнело... Вдали показались фары приближающейся машины. Она подъехала к "Волге 24" и выключился свет, заглох мотор, но из машины никто не выходил.
- Кто это? - спросил обеспокоенный Геннадий Данилович.
- Это моя охрана. Расскажи лучше, Геночка, как умирала Мария.
При имени Мария Геннадий Данилович вскочил на ноги, но, видя спокойное лицо Ивана Захаровича, резко сел.
- Что тебе надо, генерал?
- Во-первых, я не разрешал меня называть на "ты", а во-вторых, я задал вопрос. Как ты убивал Марию? Она же наша, наш ребенок, если хочешь. Как, вообще, у тебя рука поднялась на них наехать? Они же верой и правдой служили, за что же ты их... Пришел этакий мудило и порешил. Ты же развалил очень важную структуру, которая создавалась годами. Я задал тебе вопрос. Отвечай... - и Иван Захарович выругался.
- Я не собираюсь перед Вами отчитываться, - Геннадий Данилович встал, - отвезите меня домой, - и куда хмель подевался.
- Мне противно с тобой рядом даже с..ть, а не то, что ехать. Вот они тебя и отвезут, - и он показал в сторону машины.
- Куда они меня отвезут?
- Вот это уже от тебя зависит. Ты же на мои вопросы не отвечаешь, почему я должен отвечать на твои?
- Какие вопросы?
- Кто руководил операцией?
- Я.
- Где ты был, когда твои костоломы вошли в дом?
- Там есть башенка... вот оттуда и...
- Это согласовано с руководством центра?
- Я не знаю, это не мой вопрос. У меня было задание.
- Почему тебя до сих пор не арестовали?
- Там задействованы серьезные люди. Я Вам советую быть немного корректнее со мной.
- Это мне понятно. Вы думаете, Бога за бороду взяли, поэтому все осмелели, но, как говорил поэт: - "Еще не вечер...".
Иван Захарович вынул из кармана магнитофон.
- Здесь записывается весь наш разговор, - сказал он и положил его на стол.
Но Геннадий Данилович не отреагировал на это, он сидел, опустив голову. Было непонятно, - он думает о том, о чем они говорили, или как побыстрее отсюда живым выбраться. Видя это, Иван Захарович решил заканчивать.
- Думаю, тебе не надо объяснять серьезность ситуации, в которой ты сейчас находишься. Здесь могут быть два решения, одно - ты сейчас расскажешь все, чем занималась ваша группа, кто эти "серьезные" люди, о которых ты говорил, и чем конкретно вы занимаетесь сейчас. Ты называешь все имена, должности и фирмы, на которые Вы уже наехали или собираетесь. Все это должно быть сказано кратко, без воды. Я не собираюсь быть здесь до утра, - он посмотрел на Геннадия Даниловича. - В этом случае, тебя отвезут домой. И второе - сам понимаешь. Наш разговор перешел границу, за которой четко - кто - кого. Или ты сейчас мне расскажешь о них, или завтра, может быть и сегодня, ты расскажешь им обо мне. Тогда со мной у них разговор будет короткий. Чтобы тебе было проще, скажу - меня здесь никогда не было... Как ты говорил, мой опыт - "дай Бог каждому", так вот, мое алиби - это трое, которые видели меня - продавщица из газетного киоска, в аптеке и цветочница. А мы с женой сегодня приглашены на день рождения и уже там, водку пьем. А с тобой мы беседовали в парке на скамейке и были то всего час, мирно беседовали, запись имеется, как ты понимаешь.
Опять наступила пауза. Прошло минут пять. Было тихо, и только откуда-то раздавались еле слышимые отзвуки лая собак и внезапные потрескивания деревьев.
- Ну, время позднее, что ты решил? - тихим голосом спросил Иван Захарович.
- Буду говорить, - ответил Геннадий Данилович и начал свое повествование.
Он кратко рассказал, как они организовали травлю руководителей концерна "Орион" и чем это все закончилось, затем они поставили на счетчик "вора в законе" по кличке Гюрза и хорошо его "потрепали".
- Фактически мы сломали его, и он согласился ежемесячно нам отстегивать, - закончил он.
Он называл еще много фирм и частных лиц, которые подверглись их шантажу. Там были явные уголовники и разного типа отморозки, но были предприниматели, банкиры, люди причастные к спорту и искусству - всех облагали "оброком" и, если кто-то не поддавался, ему подкидывали компромат - оружие или наркотики и грабили самым грубым образом или убивали. Прокуратура и суды получали свою долю, установленную таксой. Людей судили и отправляли по этапу.
- Я же тебе говорил, - перебил его Иван Захарович, - называй имена и должности. Без этого - все трепотня. Неужели нужно напоминать?
Он был двойным агентом - с группой МВД и с более высокими "тузами" из Минобороны и ФСБ, которые хорошо знали, что делалось у "ментов". Это часто использовалось, чтобы отвлечь внимание разных комиссий, депутатских запросов и особо "ретивых" сыщиков и журналистов от деятельности "тузов". Ну, а если все - таки кто-то из них выходил на след по цепи наркотиков или продаже оружия, "им оставалось не долго чирикать", - как выразился Геннадий Данилович, - они себе своей же ручкой подписывали приговор.
И погибали они один за другим. То от пули - дуры, то внезапная, неожиданная смерть, а от чего и почему - не разбирались. То самолет упал на крыло или вертолет разбился, переел чего-то, что подсунули, "случайные" автокатастрофы. Применяли много чего, чтобы лишить жизни этой. Раз - и нет ее родимой. Все началось с начала развала СССР и ухода войск из Восточной Европы. В той обстановке невозможно было учесть всю сумму денег, получаемую от легальной и нелегальной продажи огромного количества военной техники, оборудования и недвижимости. Этим обстоятельством воспользовалась и эта группа, и "наварила" огромные деньги. Наркотики пошли потоком во время и после Афгана. Был привлечен уголовный мир, наиболее организованный и неприхотливый.
Говорил он, как на докладе, поставленным голосом и четко, хотя волнение иногда выдавал срыв голоса. Сначала он перескакивал с одного события к другому, но потом начал "выбрасывать" действительно секретную информацию с надрывом и злостью, может быть на самого себя, но вряд ли.
Вдруг он остановился:
- Все, я все сказал, - он резко встал и пошел к озеру.
- Не топится ли, - подумал Иван Захарович.
Но к воде он не прошел. Там развезло еще хуже, чем у стола, его туфли завязли в грязи, и ему пришлось вернуться.
- Вези меня домой, - Геннадий Данилович подошел ближе и посмотрел в сторону машины.
- Сядь, еще пару слов нужно сказать.
- Ты же обещал отвезти, если... - он повернулся к собеседнику и, видя его лицо, сел.
- Отвезу, раз обещал. Ты хорошо знаешь, я слово держу. А теперь послушай меня внимательно. Эта кассета сегодня же будет передана другому человеку и, если ты где-то вякнешь, она сразу же ляжет на стол директора ФСБ и Генпрокурора. Не знаю, как будет с другими, но тебя сотрут в порошок, ведь ты отвечал за оперативную работу, а значит и за ликвидацию. На тебя
"повесят всех собак", собственно, ты это заслуживаешь, на твоей совести десятки трупов невинных людей, - Иван Захарович замолчал и посмотрел в сторону. - Даю, Гена, тебе три дня... подумай, у тебя жена, дочь и маленький внук. Если это станет достоянием твоих "солидных", ты пустишь семью по ветру, у них все конфискуют, а приобретут они на пару поколений только позор семьи негодяя. Привести материал в норму так, чтобы их это не коснулось, времени мне хватит, но повторяю, при условии, если ты не наделаешь глупостей. Три дня, - и Иван Захарович встал.
- Понял, - он тоже встал. - Все?
- Я все сказал... иди.
Когда Геннадий Данилович открыл дверь машины, он увидел на месте пассажира около водителя Орлова, но генерал даже голову не повернул. Всю дорогу они ехали молча, ни слова друг другу, хотя проработали рядом более десятка лет. Подъезжая к Москве, он как - то по - особому посмотрел на море огней вечернего города.
- Подвези меня к "Праге", к ресторану, - сказал Геннадий Данилович, но опять никто не отреагировал.
Ресторан "Прага" светился огнями, рядом с входом стоял
"членовоз", как прозвали в народе лимузин, из него выходила африканка в своем национальном наряде и ее муж в экстравагантном костюме европейского стиля.
- Благодарю, - сказал он и, выйдя, хлопнул дверью.
Ему никто не ответил.
Иван Захарович выехал сразу же за ними и думал... думал... думал. Жизнь человеческая. Какая она удивительно разнообразная, хоть одного человека или всего общества.
- Ведь мы с Геной проработали вместе около пятнадцати лет. Были успехи, удачи и неудачи. Верили в какие-то принципы, идеалы. Это не только у нас, везде в мире люди верят в какие-то общие понятия. Что же тогда случилось с чистотой совести? Действительно, рухнуло то, что декларировалось, как нерушимость на долгие века. Рухнуло в одночасье. Если еще вчера верили в одно, то сегодня говорят, ты обязан верить в другое, и у тебя нет даже выбора. И начали верить... Верят таки! Общество легко приняло, как нечто хорошее и подражаемое дельцов и мошенников, спекулянтов и бандитов в бригадах. Что же случилось с Генами, Мишами, Аркашами, и почему они так быстро забыли то, что думали и говорили, а может, говорили и не думали. Ведь было же это с каждым из них... с каждым из нас? - Иван Захарович включил приемник, играли второй концерт Рахманинова - это было одно из его любимых произведений. - Может быть, потому что общество избрало законными руководителями страны далеко не всех чистоплотных на руку и получилось, как сказал один из них: - "хотели как лучше, а вышло, как всегда". В руководстве оказались законные воры. Они заказывали музыку, они ее и танцевали. Министр правительства делает свадьбу во Дворце, где некогда жил царь, со всеми пышностями дворцовой знати, а совсем недалеко оттуда убогие старички вышли на улицы, требуя дать возможность пожить еще немного... ну совсем немного в человеческих условиях - с водой, нет, не горячей - это уж чересчур, вообще с водой, в тепле и чтоб хлеба было вдоволь. И на их лицах было написано:
- Голосовать будем, за кого хотите, только дайте хоть немного...
Силовые структуры были сначала разогнаны, чтобы не представляли опасности, а потом... забыты. Офицеры, отслужившие двадцать и более лет обществу, стали жить значительно хуже, чем некий предприниматель, пусть честный, хотя это с натяжкой. Такое положение не могло долго продолжаться, и они начали объединяться, быстро осваивая "пространство контроля". Это вписывалось в общую картину грабежа, царившего рядом. А Гена и такие как он быстро нашли свою нишу. Можно ли только их винить в этом?
Появились первые большие деньги, первые убийства и "соскочить" оттуда уже было невозможно - бандитские правила везде одинаковые. Каждый зависит от кого-то.
- Жаль ли мне его? Нет, не жаль - при любых обстоятельствах чистота совести должна сохраняться.
Иван Захарович даже не замечал, как поворачивал, куда ехал. Все делалось автоматически и эти последние мысли были, когда он уже подъезжал к воротам, откуда вышел охранник.
- Сейчас открою, Борис Петрович уже дважды спрашивал.
Из ресторана Геннадий Данилович пришел домой в три ночи. Он ввалился в квартиру и уснул на диване, не раздеваясь. На следующий день около двенадцати дня он вышел из дома и пешком пошел в "Валдай", там он опохмелился и, купив в магазине две бутылки водки, пошел домой.
- Что с тобой, ты что очумел. Что случилось, ты не просыхаешь? - спросила вечером жена, когда после работы вошла в квартиру и увидела его, сидящего за столом, где стояла бутылка водки, лежал в обвертке начатый сырок и огурец.
- Все н-ор-мально, - пролепетал он.
- Тебя целый день спрашивали, звонили мне на работу, интересовались, где ты, куда делся.
- Еще не де-л-ся, - ответил он.
Он проснулся рано, хотя вчера опять выпил довольно-таки много и по привычке подошел к окну. На улице опять шел дождь со снегом, зима подбиралась все ближе и ближе. Затем тщательно выбрился, поменял нижнее белье и надел парадную форму, кроме кителя, который остался висеть на кресле. Пока он был занят этими процедурами, жена ушла на работу.
Потом он зашел в кабинет, еще раз проверил содержимое в ящиках стола, и пошел на кухню. Достав фужер и наполнив его водкой, он вернулся в кабинет, надел китель и сел за письменный стол; затем выпил водку, салфеткой вытер фужер и, взяв пистолет в руку, выстрелил в висок. На часах было ровно десять.