Тёмный Илья
Проклятая стрела

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Противоречие между Внутренним Миром и Внешним накалилось до предела... есть только один выход... какой? Ответ в рассказе...

Проклятая стрела

(бред одного параноика)

  

Я думаю - значит существую.

Декарт.

  

I

  
Стучат, стучат колёса поезда; летят, летят во все стороны света горящие проклятые стрелы. Какого света? А кто его знает, какого...
Реки, поля, мосты и дороги водят дикий хоровод перед нашими уставшими глазами.
Страшно...
Больно...
Не знаю...
Ничего не знаю... но тихо... только колёса поезда отбивают однообразный ритм, а сквозь этот стук вдруг раздаётся плач, плач, переходящий в хрип, хрип, переходящий в предсмертный кашель...
Проклятая стрела несётся по рельсам в пустоту... нет... проклятая стрела несётся по рельсам в пустоте... Нет ничего: ни рек, ни мостов, ни дорог - всё обман, это только черно-белый мультик... нет даже нас самих... нет даже пустоты... а что есть?
А что же есть, чёрт вас всех побери???!!!

II

  
Люди спешили на свои поезда: крики, смех, барабанная дробь, монотонный голос из репродуктора, бессмысленные взгляды и усталость. Илья пробирался сквозь колонны марширующих людей, сжимая в руке заветный билет.
Наконец, сев в своё купе, он смог перевести дух. Напротив него сидел пожилой человек в толстых очках и читал какую-то газету. Лицо его было покрыто сетью мелких морщин, кожа на руках высохла, но в глубине глаз до сих пор теплился огонёк лукавства.
- А Вы не знаете, куда идёт поезд? - спросил Илья.
Но в ответ мужчина только вздохнул.
- Эх-хе-хе... а давно едете?
- Давно, - сухо бросил попутчик.
Илья не стал вдаваться в подробности и принялся осматриваться. Купе было довольно уютное: домашние шторы на окне, две мягкие кровати и небольшой столик между ними, на котором находился томик Лермонтова и недопитый стакан чая.
Вдруг безмолвно ударили часы - кукушка вылезла, прихрамывая, на божий свет, посмотрела по сторонам и спряталась, не сказав ни слова, то ли от врожденной лени, то ли ещё по каким причинам, ведомым, наверное, только ей самой.
Как только кукушка спряталась, дверь в купе приоткрылась и показалось краснощёкое лицо проводницы. Она внимательно посмотрела на Илью, затем на деда, погрозила пальцем часам, которые то ли от стыда, то ли от гнева глубоко покраснели, и осторожно прикрыла за собой дверь. Вслед за этим поезд издал странное шипение и застучал колёсами...

III

  
"А что же есть, чёрт вас всех побери???!!!" - набрал я на клавиатуре, но, испугавшись чего-то, поспешно всё стёр. Монитор смотрел на меня ровным светом, чистый лист умолял поскорее заполнить его вереницей букв.
Я посмотрел в окно - на меня оттуда глядела ночь.
- Привет, - тихо сказа она.
Вместо того чтобы ответить, я встал со стула, быстро натянул джинсы, набросил на себя куртку и выскочил на улицу...
Я не знаю, зачем я пошёл, я ничего не знаю... хотя, наверное, всему виной та пустота, что живёт в душах всех, кого сейчас называют молодыми людьми, но, возможно, они, эти молодые люди, не поверят, если сказать им, что в душе они пусты, возможно, они будут кричать, что это не так... не верьте им... они обманывают себя и вас...
На улице меня ждал липкий холод и ночь, тиха безлунная и беззвездная ночь. Я брёл по пустым улицам. Купил полутора литровую бутылку пива и распил её вместе с темнотой...
Хорошо лежать на снегу, пить пиво и смотреть в идеально чёрное небо: кажется, что ты проваливаешься в его великую черноту... полёт... морозный воздух... калейдоскоп бреда... пугало только одно - не было звёзд... это плохо, когда в небе нет ни одной звезды...
Придя домой, я сделал кофе и уселся за компьютер, ночь уже убегала на запад,
начинался новой день, такой же, как сотни и тысячи других... Я его не любил, в нём всегда есть какая-то фальшь. День - глупое время: люди, как тараканы, ползают и делают с важны видом рутинные дела. Да и наше Солнце - оно ненастоящее... думаю, что его включает и выключает какой-нибудь чинуша, у которого, наверно, в кабине есть рубильник, закатив рукава, он орудует им туда и сюда: щёлк - зажглось светило, радуйтесь люди, щёлк - всё, спать, спать, спать.
Я закрыл шторы, чтобы отгородиться от надвигающегося серного света, и с удвоенной силой застучал по клавиатуре...

IV

  
Поезд задыхался, рвал воздух и бешено колотил о рельсы в приступе бешенства. На его серой обшивке было выведено корявым детским подчерком: "Огненная стрела", и от этого поезд чуть ли не лопался от гордости. Огненная стрела! Только подумать! Но ему некогда было думать, он летел вперёд, хотя иногда он всё же был вынужден останавливаться, что бы впустить в себя новую порцию людей, и затем снова бежал...
В поезд на каждой станции входили целые толпы, но не вышло ещё ни одного живого человека - в него можно было войти, но нельзя было выйти. "Проклятая стрела" - так называли его. Но все эти разговоры его не интересовали, для него существовал только бег, и он бежал, бежал на одном месте...
Илья жил в поезде уже несколько недель и освоился в нём. Здесь существовали свои законы. По утрам им приносила чай одна девушка, в ней что-то было, хотя её и нельзя было назвать красавицей, лицо как у миллиона других, всё обычно, но всё же что-то в ней было. Когда она поворачивалась к Илье спиной, то он разглядывал тонкий, еле заметный рельеф её лифчика, когда же она стояла к нему лицом, то он смотрел в её карие глаза, от холода которых по спине бежали мурашки. Но он не знал её имени, точнее, у неё его не было - это одно из правил поезда. У всех, кто в нём находился, не было имён... Безымянные попутчики, безымянные проводники, безымянная жизнь.

V

  
Снова разменян ещё один день, снова я, как немая тень, прослонялся из угла в угол, глядя на часы и попивая свой чёрный кофе, ещё один день, похожий на все остальные, ещё один шаг, похожий на тысячи других...
Наконец, настала ночь! Наконец, я снова жив! Я сижу за компьютером, пью кофе и пишу это глупое письмо, письмо ДЛЯ ВСЕХ И НИКОГО. Почему для всех? Да потому, что я бы хотел кричать эти слова, пропитанные ядом и моей кровью, в уши КАЖДОГО человека... почему для никого? Потому, что мои слова всё равно никто не поймёт, их не понимаю даже я сам... никто... никто... и я кричу в звенящую пустоту!!!
Пустота - она обволакивает... пустота - она засасывает нас, жуёт и выплёвывает. Пустота ... пустота ... пустота ... Странно... смешно... ха-ха три раза...
Ты, кто читает эти строки, что ты чувствуешь? Слышишь мой крик, проносящийся сквозь века? Ха, я ещё один чокнутый чудак, зачем ты всё это читаешь, мой невидимый читатель? Что ты хочешь узнать? Что ты ищешь? Да, все мы искатели, а чего, не знаем сами...
И все мы в одном поезде... поезде, мчащемся вперёд, но не продвигающемся вперёд ни на миллиметр... Зачем я всё это пишу? Что этим хочу сказать, доказать, понять? Не знаю... не знаю... нет, всё-таки, как это комично... как это трагично... писатель не знающий зачем он пишет...
Ещё один глоток кофе... ещё одна строчка моего бреда! О! ВЫ ВСЕ, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! СЛУШАЙТЕ!!! Слушайте...
Из груди вырывается звериный рык... пора спать... завтра нужно будет прожить ещё один день... и так всегда, каждый день ждать ночь... ночь.

VI

  
Другим правилом поезда был запрет выходить из своего купе. Если какая-нибудь голова вдруг робко выглядывала в коридор, то по не ней тут же ударяла дубиной та самая краснощёкая проводница, которая грозила часам во второй главе.
Кстати, об этих часах можно писать целый роман. Жили они какой-то своей, непонятной простым смертным жизнью, иногда они шли вперёд, иногда назад, но чаще всего просто стояли, зажав в зубах папиросу и бесцельно глядя в окно, в котором показывали очередную латино-американскую "мыльную" оперу.
В часах же этих жила кукушка, жила она там уже долго, как рассказывали злые языки, въехала она в них ещё до того, как поезд впервые пустили по рельсам. Разумеется, за это время она постарела, облысела, обзавелась одним костылём и всё неохотнее исполняла свои обязанности, предпочитая сидеть на кухне и, попивая чай, читать Маркса.
Так же интересно, что машиниста поезда никто никогда не видел, хотя все твердо верили, что он есть, и сомневаться в этом факте считалось самым большим преступлением. Ведь не может же поезд ехать без машиниста? Права, чтобы убить все сомнения в зародыше, как-то раз кукушка нарядилась в его форму и предстала на суд нарисованных зрителей, но её выдал клюв, ведь любой благоразумный человек знает, что у машиниста клюва нет и быть не может! Тогда её раздели и сильно побили (с тех пор она и была вынуждена обзавестись костылём).

VII

  
Я ещё раз пробежал глазами по строчкам письма. Ужасный бред... бред больного и усталого человека. Я знаю, что его никто не прочитает, а если прочитает, то не поймёт... зачем тогда я его написал? Предсмертный вопль в пустоту улиц - вот что это... дальше так продолжаться не может. У меня есть только два выхода...
Я выключил компьютер, погасил свет и сел в дальнем углу комнаты с чашкой давно остывшего кофе - я давно заметил, что день измеряется в часах, а ночь - в кофейных чашках ...
Стук колёс разорвал тишину. Илья слабо улыбнулся. Мы посмотрели друг другу в глаза и сразу всё поняли. Нарушил тишину он:
- Ты знаешь, мы с тобой сели не на тот поезд...
- Все сели не в тот поезд - поправил я всё так же глядя в ему в душу.
- Раз так, то ты, наверное, знаешь и то, что мы все и есть этот проклятый поезд?
- Знаю, - подтвердил я, - но знаю так же и то, что надо делать.
- И что же? - улыбнулся он.
- Начнём издалека.
- Ладно, - утвердительно кивнул головой Илья, - нам спешить некуда.
- Взгляни на дерево, как оно тянется вверх, к свету. Так же и человек. Но света нет.
- Как и тьмы, - перебил он.
- Да, есть только наши чувства, и эти чувства заставляют нас тянутся к призраку.
- Но ты от них не сможешь избавиться.
- Нет, конечно, но...
Я схватил со стола нож и с размаху всадил его ему в шею.

VIII

  
Кукушка, бешено хлопая механическими крыльями, вылетела из часов и, крикнув что-то про политкорректность и права трудящихся, рассыпалась в пыль. Поезд исчез, фигуры людей повалились на землю и на деле оказались всего лишь плоскими картонками, которые вырезают на заводе по трафарету.
Солнце лопнуло, как воздушный шарик, землю под ногами засосало в пасть пылесоса. А куда делся я? А меня не было, меня нет, и меня не будет. Я - только символ. Символ, стоящий за гранью реальности. Там где есть я - нет ничего, там, где меня нет - бежит и бежит, никуда не убегая, "Проклятая стрела"...

IX

  
Стучат, стучат колёса поезда; летят, летят во все стороны света горящие проклятые стрелы. Какого света? А кто его знает, какого...
Реки, поля, мосты и дороги водят дикий хоровод перед нашими уставшими глазами.
Страшно...
Больно...
Не знаю...
Ничего не знаю... но тихо... только колёса поезда отбивают однообразный ритм, а сквозь этот стук вдруг раздаётся плач, плач переходящий в хрип, хрип переходящий в предсмертный кашель...
Проклятая стрела несётся по рельсам в пустоту... нет... проклятая стрела несётся по рельсам в пустоте... Нет ничего: ни рек, ни мостов, ни дорог - всё обман, это только черно-белый мультик... нет даже нас самих... нет даже пустоты... а что есть?
А что же есть, чёрт вас всех побери???!!!

X

  
- Так что же есть???!!! - крикнул я в глубь себя.

10 ноября 2003 - 13 января 2004 г.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"