На Могильной горе*, в обособленной от других жилищ, келье, коротал свои вехи, схимник-долгожитель. Его точный возраст и по сей день остаётся неразгаданным ребусом для пытливых умов. Сам же старец ни разу не упоминал о прожитых вёснах, выкроенных у щедрой вселенной, потому как ему и без того хватало "мирских развлечений", ведь желающих посетить реликварий и по сей день хоть отбавляй.
Всуе мирской его прозвали - Паромщиком.
По периметру стен крохотной обители, где он ютился, с незапамятных времён красовались замысловатые каракули, смысл которых сводился к следующему: "Дух небесный неустанно находится в поисках идеального пристанища, наполняя собой безвременье отведённое оному".
Каждым погожим утром, один из лучей восходящего солнца проникал в лоно "спящей экспозиции" через многочисленные трещины в ветхой дверце. Проплывая по нетленным изображениям, вкраплённым в твердыни, он нахально озаряя их своим сиянием, сродни смотрителю музея, неустанно бдящим за целостностью хранящихся произведений искусств. Ловкий лазутчик, не задумываясь о последствиях своих выкрутас, исчезал через небольшое оконце, оставляя после себя нечто будоражащее в колыхающейся тени догорающей свечки.
Овеянный легендами, Паромщик крайне редко упоминал про "сагу сакрального поиска", наполняя сокровенный монолог "затяжными антрактами". Погружаясь в свои многочисленный воспоминания, он, не задумываясь о реакции слушателя, внезапно начинал описывать то "оголтелую челюсть" сиятельного моря, то "ненасытно-прожорливые зыбуны", то оглушительные залпы из "ворчливой" бомбарды, то студёную и ретивую воду, что скрупулёзно убаюкивает в своей опочивальне отголоски средневековых пыток. поэтому мало кому хватало терпения уловить тонкую нить запутанных толкований и тем более времени дослушать повествование до конца.
Вот близкая к первоисточнику версия, которую, удалось воссоздать по мельчайшим крупицам : "Незримый Дух, скитаясь по просторам поверхности, всегда подыскивал себе "уютный уголок", где можно остановиться и отдохнуть. Найдя сие, он молниеносно наполнял его живительной влагой, благодаря чему всё пространство вокруг преображалось до неописуемой красоты, сила непостижимости которой, поглощало полностью и целиком. К горькому сожалению, эпохе эмпирея не суждено продолжаться вечно, и едва почувствовав признаки грядущего увядания, Дух, словно ошалелый, мчался прочь из убаюкивающей усыпальницы, оставляя после себя лишь призрачную надежду на новую встречу". Но есть "обетованные клочки земли", что можно перечесть по пальцам рук, к которым Дух возвращался с превеликим удовольствием, провозгласив их - исключением из правил.
Одним из Его избранников является атолл, рождённый в пучине водной стихии.
Появляясь внезапно, как тот взбалмошный луч, Дух брал с собой Паромщика и вместе они взбирались на самый пик вертикали Ла-Мервей, Оттуда, незримый мастер начинал творить: разгоняя морскую гладь вокруг острова лёгким дуновением, Он подготавливал для Своего очередного творения холст из отмели. Холст - о котором ни один художник на свете и мечтать не смел. Далее, создав идеальную акустическую атмосферу, сочетающую в себе гармонию природных звуков, Дух "брал в руки кисти, которыми ему служили могучие ветра и палитру из красок, представленными в виде зыбучих песков, глины и ила, смешиваемые между собой каплями морской пены". Спустя короткий срок, перед глазами Паромщика красовалось ни что иное, как нерукотворная экспозиция, дарованная небесами.
- Кому, позволь узнать, можно завещать такое первозданное великолепие?, - обронил как-то раз Паромщик, почёсывая при этом, ставшую почти незримой, вмятину на своём лбе.
- К чему завещания, если Я - вечен!, - разнеслось, сродни пророчеству, в ответ по всей округе.
Вдоволь насладившись своим благолепием, Дух призывал к чертогам открытой галереи "скупщиков картин", которыми являлись приливные волны. Уж они точно "умели надёжно припрятать в своих закромах, запечатлённые на дне морском божественные фантазии".
Спустившись вниз, не пророня ни звука, Дух, с помощью омовения, помогал Паромщику запечатлеть в памяти всё до мельчайших подробностей.
- Не забудь дорисовать не стене, отрывки того, что тебе посчастливилось сегодня лицезреть.
Паромщику оставалось лишь кивнуть.
Несколько дней и ночей, после долгожданной встречи, Паромщик "реставрировал свои наскальные рисунки"...