Я никогда не видела свою сестру вживую. Только по телевизору. Наверно, она даже не знает, что где-то на этом свете у нее есть сестра-близнец. Однажды я увидела, как ее показывают на весь мир по ТВ, как она встает на пьедестал, как улыбается, получает медаль. Я не пропускала ни одного ее соревнования. Всегда была рядом с ней, хотя бы морально. Я столько раз представляла, что когда вырасту смогу приехать к ней и познакомиться со своей сестрой. В России она была известна, как Карина Демидова - мастер спорта по плаванию. Все, что у меня есть от нее это пара моих рисунков и кулон, внутри которого есть маленькая фотография (уменьшенная копия) еще счастливой на тот момент семьи: мать, отец, а у них на руках две абсолютно одинаковые розовощекие малышки. Это моя единственная совместная фотография с семьей. Мама умерла через пять дней, после того, как был сделан этот снимок. Отец не смог вынести такого горя и надолго запил, после чего, насколько я знаю, его лишили родительских прав, а нас с сестрой запихнули в интернат. Нам тогда даже года не было. Мою сестру очень быстро забрали приемные родители, даже не пожелав посмотреть на меня, потому что я была намного меньше и слабее Арины. Еще в утробе нашей матери все, что можно, я отдавала ей, поэтому и родилась такой болезненной. До тринадцати лет никто не хотел удочерить меня. Потому что у меня развилось много психических отклонений и комплексов. Обычно, подростков очень редко забирают, поэтому я потеряла надежду, что смогу найти себе родителей. Никто даже не смотрел в мою сторону. Все поменялось, когда появился он.
Воспитатели сразу сказали нам, что придет кто-то очень важный из другой страны и что нужно одеться, как можно лучше и наряднее, а еще всегда улыбаться. Я подумала, что не хочу уезжать в другую страну, что я и так слишком далеко от своей сестры. Я уже тогда понимала, что она совершенно не помнит меня. А ее приемные родители ни за что на свете не скажут ей правду. Я понимала их, я поступила бы точно также. Поэтому я не надела свое "нарядное" платье, а просто натянула грязные штаны, рваную кофту, где не хватало несколько пуговиц к тому же, и кроссовки, которые еще чуть-чуть и "кушать захотят". Наша наставница Ольга Николаевна, скорее всего, будет пороть меня за такой вид, но это будет потом.
Когда мы все уселись в главной комнате, Ольга Николаевна спиной вперед зашла к нам и проговорила таким ласковым и нежным голосом, что по моей спине невольно прошлись мурашки:
- Вот, здесь все наши дети. Прошу, проходите, сейчас мы вас познакомим.
Если все сидели на стульях, как послушные дети и старались действительно улыбаться, то я сидела на подоконнике, спрятавшись за штору и уставившись в окно, где кружили красивые снежинки. Я знала, что даже если наша воспитательница и заметит, что меня нет, то ни за что на свете не будет об этом говорить и позорить себя.
Дальше я слушала, как какой-то мужчина разговаривает с детьми, а они рассказывают ему стихи, сказки, даже песни поют, чего только не сделаешь, чтобы получить возможность стать чьими-то дочерью или сыном. Даже не видя его, я знала, что он был очень молодым. Не больше 20 лет и удивлялась: зачем ему дети?
-А кто это нарисовал? - спросил он.
В комнате настала напряженная тишина.
- А это нарисовала одна девочка, но ее уже удочерили, - выкрутилась Ольга Николаевна. Я была уверена, что они говорили о моих рисунках. "Если бы меня удочерили".
- Очень красиво, - мне было приятно. Никто никогда не говорил о моих рисунках так. Ребята мне жутко завидовали и поэтому практически не общались со мной, а наша воспитательница вообще относилась ко мне с презрением, но рисунки развешивала в надежде, что кто-то заметит мой внутренний мир и заберет к себе.
- А где та девочка, о которой я говорил вам?
- Арина! Выходи! Сейчас же! - закричала Ольга Николаевна. Ну вот, теперь мне точно влетит.
- Я боюсь вас, - тихо сказала я. Но, кажется, меня уже нашли. Я слышала шаги, приближавшиеся к окну, на котором я сидела. А потом шторка медленно отодвинулась, и на меня посмотрел мой папа. Как только увидела его, я поняла, что он и есть мой папа. Не биологический, который бросил нас с сестрой ради водки, а настоящий, родной папа.
Он поднял руку, а я вся вжалась в стенку и зажмурилась, ожидая боли и криков. А потом кто-то очень бережно и осторожно начал гладить меня по голове, лбу, волосам. Я решилась открыть глаза и увидела, что мой папа смотрит на меня. У него очень добрые глаза. Я решила, что сделаю все, что угодно, чтобы видеть эти глаза каждый день.
- Маленькая...- прошептал он, поднял меня на руки и, никого не спрашивая, потащил в спальню.
- Где твоя кровать? - спросил он очень мягко. Я ткнула пальцем в самую дальнюю кровать у стены. Папа сел на нее таким образом, что я оказалась у него на коленях. Все это время я боялась дышать. А вдруг он уйдет? Вдруг я ему не понравлюсь?
- Поедешь со мной? У меня большой дом на берегу моря, я устрою тебя в престижную школу. Я куплю тебе все, что ты захочешь.
Я не могла не согласиться, но...
- Я поеду с вами, если...вы купите мне щенка.
Он уткнулся носом мне в волосы и поцеловал в макушку. Я вздрогнула. На одно мгновение мне показалось, что он жутко зол и сейчас скинет меня с колен и скажет, что я размечталась.
- Меня зовут Макс. Пожалуйста, не выкай мне, я еще не такой старый. Тебе нужны какие-нибудь вещи отсюда?
От такого количества эмоций я не могла ничего сказать, по моим щекам текли слезы.
- Малышка, не плачь. Теперь все будет хорошо, я никогда тебя не брошу, обещаю, - он стал вытирать мои слезы своими теплыми и заботливыми руками. Его прикосновения не были мне неприятны, как обычно было со всеми. В этот момент в спальню ворвалась Ольга Николаевна.
- Вы что себе позволяете?! - набросилась она с обвинениями на моего папу. Я вскочила и встала перед Максом. Это было почти на уровне инстинкта - защищать его. Я не могу потерять своего папу, когда я только нашла его.
- Я забираю Арину. Насколько я знаю, документы уже должны быть готовы. Деньги придут вам на счет сегодня вечером, - он развернул меня к себе и прошептал слишком громко, - не бойся, ты больше никогда не увидишь эту мегеру.
Я невольно хихикнула, а потом опасливо покосилась на Ольгу Николаевну. Папа повернул мой подбородок к себе, вынуждая смотреть на него.
- Иди, собирай вещи.
Это было не очень долго, я только достала из своей тумбочки альбом со своими рисунками и повернулась к нему. Макс снова поднял меня на руки и понес к выходу. Я поверить не могла, что теперь у меня есть папа и будет щенок, что я буду жить на берегу моря и ходить в обычную школу.