Он описался. И наделал в штаны. Вот позорище-то. Ведь ему уже десять. А он все...
Его бабка. Она орет на него. И заставляет переодеваться. И стирать свои вонючие штаны и белье. А ведь у них есть машинка. Она специально это делает. Специально. Она специально его достает. Чтобы он ревел. Ревел за нее. А она в это время будет ржать. Она ржет все время. И его это бесит.
Какая-то она чокнутая.
Чокнутая. Ну, к чему с улыбкой, вспоминать, как твои предки попали в аварию? Может им теперь и хорошо, но ему-то от этого вовсе не легче. Интересно, а есть ли на свете что-то такое, что его бабку расстроит? Кроме его мокрых штанов?
Ответа на этот вопрос он так и не нашел.
Он кое-как закончил школу и устроился продавцом в магазин. Все его ругали за это. Говорили, что он неудачник. Только бабка его веселилась! Видимо, ей вообще все равно! Ей на него вообще наплевать!
Через некоторое время бабка на своем велике докаталась. Попала под машину. На ее лице так и осталась та идиотическая улыбка! Видно, ей и там хорошо! А ему?
Ему приходилось существовать на свою жалкую зарплату. Плохо! Ведь воровать деньги теперь было не у кого! Хотя. Пару раз он вытаскивал кошельки у таких же радостных клуш. Пусть не зевают!
Но было все равно хреново.
Как ему не хотелось вставать, ходить на эту чертову работу, в магазин. Готовить жрать, стирать. Как ему хотелось жить весело, легко и беззаботно. Как-то раз он получил весьма заманчивое предложение. И сказал- да! Он даже не спросил, кто это был. Хотя и догадывался. Какая разница, кто спрашивает твою душу? Главное- что ты за это получишь. То, что он и хотел- веселую жизнь. Вот идиот!
Он веселился. Целых минут пять. Как никогда в своей жизни. Когда одна чокнутая бабуля, вроде его, попросила памперс. На свою престарелую задницу. Видимо, она так и не выросла.
Да, что говорить, поржал он хорошо. Но ведь это не то, чего он хотел. Надо было говорить точнее. И кто знал, что за это будет такая плата? Что он обделается при всех? И потом от этого дерьма никогда не отмоется?
Запах. Этот запах. Он бесит его. Он не может его переносить. Ему кажется, что он сейчас сдохнет. Уж лучше бы, наверное, сдох. Хотя нет. Нет. Страшно.
Он так и ходит на работу. Думал, что не сможет. Но ему позвонили и велели выходить.
На него ходят и пялятся клиенты. И много покупают. Он теперь вроде рекламы. Вроде вонючей рекламы. И потому его и держат. Хотя. Разговаривать-то с ним теперь брезгуют. И что всю жизнь так париться?
Как-то раз он пришел в свою смену. И видит свою рожу на плакате- "Не повторяй моих ошибок - купи памперс!" И это его достало! Нет! Нет! Лучше сдохнуть! Сдохнуть!
Он в тот день не пошел на работу. Просто ушел и все. Шлялся по улицам. Пока его не прижало. Здорово не прижало! И он побежал домой. Но он слишком спешил.
Он попадает под машину. И умирает. Вроде так и хотел. Только вот опять обписался.
Он никуда не делся. Так и остался там. Где его сбили. Он кружился там и не мог уйти. Черт! Даже после смерти нет покоя! Когда же все это закончится?
Прошло две недели, а он все кружил и кружил. И не мог остановиться. И это было все быстрее и быстрее. Быстрее и быстрее. Он уже не мог себя сдерживать. Он орал изо всех сил. Но его никто не слышал.
-Да где же вы?- спросил он неизвестно у кого. Лучше бы не спрашивал!
Они появились. Другие мертвые, вроде него. И стали над ним ржать. И развлекаться. Они схватили его и повлекли за собой. По всему городу. И трепали его. Здорово трепали. Он еле сбежал от них. Но его нашли другие. Тьфу! И так будет длиться вечно? Нет, он долго этого не вынесет. Не вынесет! За что? За что ему все это?
- Но ты же продал свою душу,- слышит он чей-то вкрадчивый голос.- Это твоя плата.
- Но я не знаю, кому продал!- зло шипит тот.- Почем ты знаешь, что я имел в виду тебя?
- Но мы с тобой говорили...- голос как-то замялся. Ага!
- А я тебя не знаю. Я тебя не видел. И вообще, ты меня развел. А может, я имел в виду не тебя, а кого другого?
Голос молчал. Похоже, он нашел, как его уламывать.
Вскоре ему удалось оторваться от тех, что ему трепали. И он спрятался. В одном подвале. Там было темно и хорошо. Можно было отдохнуть. Тихо и спокойно. Так, как ему и хотелось. Просто полежать. Хотя спать он теперь не мог. Но все равно здесь было хорошо. Правда, на стенах была нарисована всякая хрень... Здесь, наверное, собирались сатанисты. Но... Их сейчас почему-то не было. Да и мертвые сюда заходить побаивались. И ему было здесь неплохо. До поры, до времени.
Как-то раз сюда заперлось несколько человек. И схватили одного. И кое-что ему отрезали. Его жутко от всего этого стошнило. Хоть его самого и не видели. Но он узнал того, с кем это сделали. Этот тип ржал над ним вместе со всеми. И он же его и грохнул.
Теперь он сдох и летает. Летает. Черт! Придется ему уйти отсюда. А ведь было так хорошо! А здесь его снова трепят! Снова! Нет. Надо спрятаться. Найти укромное место.
Он вновь летит к своему подвалу. Неплохо! Тот тип кажется, улетел. Правда, труп его здесь лежит. И воняет. Воняет. Да, ладно! Потерпим, не впервой.
Он несколько дней продержался. Нет, эта вонь невыносима. Нет, надо найти другое убежище.
Он нашел. Укромную квартирку, где никого не было. Здесь можно было отдохнуть под кроватью. Но чертов запах. Он так и не прошел. Как при жизни! Вот, идиот! Надо было сидеть с тем трупом! И что - теперь вновь становиться Вонючкой?
В квартиру кто-то вошел.
- Что за вонь?- воскликнул он.- У нас что, кошка сдохла?
Она не сдохла. Она сбежала. Кошки не всегда любят призраков.
Он улетел с той квартиры. Похоже, все начинается снова. Он не мог спокойно лететь. Его запах слышали все. Даже живые. Но...его больше не трепали. Даже мертвым это было противно. Он мог летать, где хотел. Но его это больше не радовало.
- Как избавиться от этого дерьма? Как?- думал он.
- Продашь душу мне?- слышался голос.
Нет. Его уже развели. Хватит с него.
Вонь становилась невыносимой. Он решил уйти из города(или деревни). В поле было неплохо. Там запах так не чувствовался.
Он лег под деревьями, к коим подлетел. Неплохо. Неплохо. Можно полежать. И спокойно. Как хорошо!
Он пролежал так недели две. Но вскоре ему наскучило. Запах почти не чувствовался. Ему было вовсе неплохо. Но его это уже не устраивало. Ведь он когда-то хотел жить весело. Но сейчас он мертв. А быть трупом или духом не столь уже и весело.
Однажды он заснул. Впервые за все время.
Он просыпается. В роскошной коляске. Рядом с ним какие-то люди. В дорогих одеждах. И не просто дорогих. В каких-то аристократических...
Неплохо. Кажется, он какой-то вельможа. Неплохо... Он вновь заснул. Кажется, впереди новая жизнь. Веселая жизнь... Хорошо...
- Досадно,- зевнул он самому себе.- Досадно, что наша жизнь столь сложная субстанция.
Его укусил клоп. Он сморщился. Как досадно. Вот бы этих жутких насекомых не стало.
- Мой милый юноша их не станет.
Его чело холодеет. Что это? Что? Призрак? Злобный демон? Вновь хочет терзать его душу?
- Их не станет, мой милый. Продай душу!
- Нет! Нет! Прочь, дух зла! Тебе не искусить мою благородную душу! Черт! Ой, кажется я его вновь позвал.
Проклятые насекомые. Они впиваются в него. В его тело. В его юное нежное тело. И они терзают его. О, проклятье! Проклятье! Это пытка! Это дьявольская пытка! Он не выдерживает. И в отчаянии кричит:
- О, да! Да! Только убери их, убери, демон!
Но демон не сразу поспешил убирать орудия своих пыток.
- Коварный! Ты обещал мне! Что их не станет!
- Да, мой милый юноша! Но...! Мы же не договорились, когда именно их не станет. И когда я их уберу?
Он отчаянно кричит.
- Проклятый! Проклятый!
И теряет сознание.
Когда он очнулся, солнце уже светило. Но душа его была мрачна. Ведь он продался дьяволу. Продался.
Он ходил так весь день, поглощенный сими мрачными мыслями. Погиб! Погиб! Его душа обречена на вечные мучения. О, он несчастный! И как теперь жить? Со всем этим тяжким грузом? Как жить? Быть может, покончить со всей этой жалкой суетой? Но нет, нет! Ведь он неминуемо попадет в ад! Быть может пойти к духовнику? Исповедаться? И сказать... что продался из-за клопов? Нет! Нет! Это же смешно! Смешно! Какой позор! В этом нет даже никакой возвышенности! Никакой страсти. Да, есть несчастные, обольщенные им. Обольщенные непомерной славой, золотом или губительным взглядом Прекрасной Дамы. Но он?
Продался? Из-за клопов? Из-за насекомых? И они по прежнему его кусают? Позор! Позор! Этого никто не должен узнать, никто. Пусть! Пусть все остается как есть!
Он выходит на улицу. И слышит какой-то шум. Шум на площади. Видимо, там кого-то казнят. Любопытно. Весьма любопытно.
Он бежит вместе со всеми к площади. На ней водружен столб. Сегодня сожгут какого-то еретика. Толпа ждет удовольствия от зрелища. И он вместе с ними.
Они появились. Повозка с осужденным. Что? Да это его духовник! Его признали еретиком? Нет. По слухам, он помог сбежать одному из них. Но теперь его участь решена.
Его привязывают к столбу. Но он как-то странно спокоен. Как будто ждал этого часа всю жизнь. Толпа кричит грубые оскорбительные слова. Но осужденный как будто ее презирает.
К нему приближается некто в черном. И что-то ему тихо говорит. Может, призывает покаяться? Но тот гордо качает головой:
-Нет.
Пламя вздымается вверх. Осужденный стонет. Человек в черном снова что-то спрашивает. Как-то тихо и злобно. Но ответ прежний:
- Нет! Нет! Я никогда не стану служить тебе, дьявол!
Человек в черном пятится. По толпе пронесся шепот. Дьявол! Дьявол! Странные слова! Слова еретика! Те, кто потешались над ним, теперь боятся. И расходятся по своим домам. В страхе.
Он возвращается домой. И тоже боится. И он теперь не знает, как ему быть. Его духовник оказался преступником. Выходит, он правильно сделал, что не пошел к нему. Ведь его судьбу мог разделить и он? Но... он поминал дьявола. И отказывался ему служить. Даже на костре, в момент гибели. А это, видимо, гораздо больнее, чем укусы клопов. Но... он сейчас мертв. А он, продавшийся-жив. И, может быть, смог избежать его участи. Может, дьявол не столь уже и плох? И стоит ли думать о мире ином? Если он покупается столь дорогою ценою?
Он не стал об этом думать. Он просто стал жить. Так хорошо, как мог. Он женился, родил детей и почитался весьма уважаемым и знатным человеком. У него всегда водились деньги. И он тратил их, не задумываясь. У него были и женщины. Много женщин. Вернее, много романов с ними. Ему нравилась подобная роль. И он довольно ловко ее скрывал. Но... по мере того, как годы шли, он все более и более задумывался о смерти. Ведь она неизбежна. И непременно случится с ним. И что тогда? Ад? Пытки? Котел с кипящей серой? Он содрогался от этих мыслей. Эти жуткие видения преследовали его уже наяву. Вот бы избежать этого! Но как? Как? Ведь он продал свою душу.
- Можно еще одну,- слышит он дьявольский голос. - Еще одну и ты останешься жив.
- Уходи, демон. Я уже знаю твое коварство.
- Как прикажете, милорд.
- Стой!- воскликнул он. В конце - концов, ведь избежал же он возможной смерти тогда. - Чью душу ты хочешь, демон?
- Дочери твоей, Адели.
- Прочь! Прочь! Уходи, тварь! Как ты посмел предложить сие отцу?
Дьявол ушел. Но страх не отступал. Его окружали демоны. Они кружились вокруг него и звали к себе. Их уродливые морды торчали из всех углов. Прочь! Прочь!
- Привыкайте, милорд!
Нет! Нет! Жуткие мучения. Они уже настигают. Дьявольские пытки снятся ему по ночам. Может, согласиться? Но, Адель! Юное невинное дитя. Младшая из его дочерей. Ей всего лишь пятнадцать. Услада его старости и его любимица. И ее...продать? Ее?
Из угла смотрела химера. И улыбалась.
- Да!- в отчаяньи воскликнул он.- Но с одним условием . Она будет жить в удовольствии и после смерти избежит моей участи.
- Да, милорд.
Химера ушла. В голове его стучало. Он продал! Продал родное дитя! Да кто же он после этого?
Томимый сими мыслями, он ходил по своим покоям, когда услышал за своей спиной чьи-то шаги. Он оборачивается и видит...Адель. В своей ночной рубашке, с распущенными волосами. Ее глаза как-то лихорадочно горят. О, Боже! Как она прекрасна! Ведь он еще никогда ее такой не видел. Да и вообще он редко встречался с детьми. Но что с ней?
- Что с тобой, дитя?
Он подходит к ней. И берет за руку. Она будто не видит его. В ее глазах какой-то испуг, а полные губы испуганно шепчут: бес! Бес! Что с ней? Неужели ею овладел демон?
Он боится. Он зовет ее. Но все напрасно. Он в отчаяньи. Он - виновник сему. Его дочь безумна. Безумна. И он...он отдал ее в лапы нечистого. Который теперь овладел ее чистой душой.
В отчаяньи он рыдает. И прижимает к себе дочь. И, о чудо! Кажется, его скорбь произвела свое действие. Его дочь приходит в себя. Испуганно озирается. Она не понимает, что происходит. Но почему-то, заметив отца, она спешит уйти. Но отец ее удерживает.
- Погоди, погоди, дитя мое. Что случилось? Отчего ты в таком виде? Почему ты пришла?
- Простите, батюшка. Я сама не могу понять причин своего поведения. Мне снился жуткий сон. И я словно во сне, против своей воли, пришла к вам.
- Какой сон, дитя?
- Ужасный сон, батюшка. Столь постыдный, что я не в силах рассказать его. Мой язык не повернется говорить о этих жутких вещах. У меня от него кровь стынет.
Она вновь хочет идти. Но отец удерживает ее. Сам не зная, почему. Его дочь выросла и стала удивительно хороша. Да, она прекрасна! Прекрасна? Что за дьявольские мысли лезут ему в голову? Но отпустить ее он уже не мог.
- Я требую, Адель, чтобы ты мне все поведала.
- Я не могу,- плачет та.- Нет, помилуйте, это так постыдно!
- Говори!- едва не кричит он, сжимая ее руку.
Она покорно склоняет голову. И, будто бы против воли, говорит:
- Дьявол. Я видела его во сне. И он был отвратителен.
- Да?- пробормотал он.- Продолжай!
- Он был отвратителен. И он схватил меня и вытащил из постели. И, злобно улыбаясь, сказал, что я ему теперь принадлежу.
Отец промолчал.
- И он велел, чтобы я отдалась одному человеку. И стала его супругой,- она закрыла лицо руками и зарыдала.
- И кто же этот человек?- спросил отец.
Девушка тряслась, закрыв лицо руками.
- Кто этот человек?
Она только покачала головой.
Он улыбнулся. И в его улыбке было нечто дьявольское. Он взял ее за подбородок и резко поднял голову.
- Адель, этот человек - я?
Дочь застыла. Она не могла поверить, что перед ней стоит ее отец. Нет, это какое-то чудовище! Отец не мог ТАК улыбаться!
- Отец,- пролепетала она.
- Не называй меня отцом!- воскликнул он, злобно смеясь. - Я более тебе не отец! Я - супруг твой!
- Молчи! Молчи! У тебя новый хозяин. И у меня тоже. Забудь о своем жалком Боге! Мы будем жить вместе. И наслаждаться пороком.
- Вы сошли с ума!
- Пусть! Пусть я безумен! Но мне это нравится. Я выше всех законов земных. И законов небесных! Пусть дьявол живет во мне! И я буду упиваться его силой! Стой! Стой, дрянная девчонка! Знай своего хозяина!
Адель кричала и сопротивлялась. Но было бесполезно. Ее мольбы не помогали, а обращения к небесам только злили.
- Ты будешь моею! Ты будешь моею!
Он схватил ее и сдернул рубашку, заставив содрогнуться от ужаса. Но это его не остановило. Как она юна! Как прекрасна! Как он глуп, что не замечал этого ранее! Но почему она молчит, как каменная? И смотрит на него, как будто впервые увидела?
- Вы мне не отец,- тихо говорит она.- Делайте со мной, что хотите. Но душою я вашей никогда не буду. И вашему хозяину тоже.
Бледная, покорная и скорбная она стояла перед ним. Словно ангел, молящий о покаянии и милосердии. Он был несколько смущен таковым поведением. Но отпускать ее более не собирался.
Он не испытал с ней того, чего хотел - насладиться любовью юной девушки. Она все время была какой-то отреченной. Как будто душа ее была где-то далеко, не с ним. Ее тело было прекрасно. Но холодно. И он чувствовал эту холодность. И отказ .Отказ быть с ним. Служителем дьявола.
Он вдруг вспомнил того духовника. Отказ его дочери был удивительно похожим.
И вот, случилось. Дочь лежит рядом с ним. Холодная, неподвижная и будто мертвая. Нет! Не этого он хотел! Он хотел властвовать, овладевать ее юным сердцем, подчинять его себе. Ловить на себе пылкие девичьи взгляды. Он так уже проделывал. До поры, до времени. Правда, судьба его юных возлюбленных не слишком его интересовала после того, как он овладевал их юным телом.
Он лежал. Он был недоволен. Ведь ему хотелось вовсе другого. Пусть бы дочь стала его любовницей и они жили бы вместе. Вечно. И ему и ей было бы хорошо. И они бы избежали своей участи. А она. Жалкая дрянь! Лежит, словно мертвая. Хочет, чтобы и он умер? Чтобы его терзали? И пытали?
Его руки сомкнулись на ее горле. Впрочем, она и так не смогла бы жить после этого.
В ту же ночь он скрылся из своего города.
Прошло несколько лет. Он кутил, тратя в безумных удовольствиях, вине и оргиях остатки своего богатства. До тех пор, пока они не исчерпались.
Он был все еще жив. И ему теперь приходилось весьма несладко. Он был стар и болен, а деньги свои давно растратил. Ведь он надеялся, что проживет сию грешную жизнь как можно лучше и веселей. Чтобы умирать было не столь страшно и обидно. Но он и не думал, что жить придется так долго.
Он жил теперь весьма скромно и существовал лишь тем, что давал деньги в рост, либо закладывал остатки своих сокровищ. В былом остались слава, роскошь и десятки слуг. Единственной прислугой была довольно ворчливая старуха. Она казалась ему почему-то весьма знакомой. Но он не понимал, отчего. И почему-то казалось, что и он сам от знакомства сего не в восторге.
Он жил весьма и весьма долго. Хоть и не очень весело. Но вместе с тем его посетило какое-то успокоение. Похоже, смерти ему на сей раз таки удалось избежать. И адских мучений тоже. И в данный момент сложившиеся обстоятельства его устраивали. И он согласен был терпеть это и далее...Но...Уж слишком раздражала его новая спутница. Вечно брюзжащая и ворчащая она подвергала его в уныние. И в такие минуты ему хотелось уйти из жизни. Нет! Нет! Что за безумие? Вот бы она смеялась! Вот бы...
- Можно устроить, любезнейший сударь,- ехидный голос, похоже ,хранил точную субординацию. И милордом уже не величал.- За душу!
Сударь улыбнулся. Терять-то душу не ему.
- Идет, милостивый господин. Только заберите душу у этой старой карги!
-Будет исполнено!
В тот день он был весел, как никогда. И с нетерпением ждал возвращения своей сударки. И вот, она появилась. И с порога заявила.
- Ну, теперь-то, сударь мой, хватит с меня на тебя, мерзавца, работать! Довольно я стряпала, стирала и полы мыла. Теперь твоя очередь.
Тот обомлел. Да как она...
- Ты не кривись, сударь. Денежки-то у тебя кончились. А живешь ты, как-никак в моем жилище. Изволь-ка теперь ты работать. Ведь деньги-то у тебя закончились.
- Как? Как?- в гневе спросил он.- Да что ты, дрянная старуха, себе позволяешь?
- А вот как, - она открыла ладонь. На ней лежало несколько золотых монет.- Мои ныне деньги. Мои.
- Отдай! Отдай, проклятая!
Но она не отдавала. Она носилась с ними по дому и хохотала, хохотала как полоумная. Он в ярости за ней гнался. Он готов был ее убить.
- Отдай, отдай деньги!
Но она, хохоча, спрятала их за лиф своего платья.
- Так забери!
Он скривился. Старуха, улыбаясь, стояла перед ним. Она была отвратительна. В своем старческом пороке. В желании его изведать. Ее старческие губы кривились в похотливой улыбке. Он почувствовал отвращение.
Но деньги! Деньги!
- Возьми! Возьми! - улыбалась старуха.
И он взял. Это было отвратительно. Нагая, она была вовсе уродлива. И она смеялась. Она заливалась каким-то дьявольским смехом.
- Ну, теперь-то я твоя!
Теперь его история повторяется. Только героиня романа несколько иная. Весьма иная.
- Мы непременно должны пожениться, - твердила старуха.
Стать супругами. И жить вечно. Под одной крышей. Нет, нет! С этой вздорной старухой? С ее тощим морщинистым телом? Да это сущий ад! Может, на том свете таки получше?
Новая пассия настаивала на своем.
- Мы должны стать супругами.
И они пошли венчаться.
Их встретил какой-то человек. Маленький старик в черной одежде. Знакомый священник его новой пассии. Он согласился заключить их союз.
Он заговорил. И голос его показался весьма и весьма знакомым. Да и сам он тоже. Где же он его видел?- думал престарелый молодожен.
Он думал об этом все время. И даже не замечал новой супруги.
Но он вспомнил. Однажды ночью, когда сон ушел от него. И он покрылся холодным потом.
Голос. Голос старика. Голос дьявола. Да! Это был он!
Это был он на площади! Это его прогнал осужденный, не желая служить ему. А он продался.
Продался жалкому старику. Продался три раза. Загубив при этом родную дочь. И сочетавшись браком с какой-то вздорной старухой. Их сочетал дьявол.
Теперь он вечно будет жить с ней. И слушать ее глупый смех. Нет. Лучше умереть. Лучше.
Ему мерещились химеры. Но он их более не боялся.
Когда его супруга на следующий день куда-то отлучилась, он принял яд.
Начинался день ада.
- Странно! Весьма странно!- думал он, летая над своим телом.- Вроде бы я мертв. И вот моя душа! Но... Я представлял себе это несколько иначе. Странно! Я более не старик. Я вновь молод. Но что это означает?
Его сорвало. И понесло прочь. Он в отчаяньи сопротивлялся. Кажется, мучения начинаются. Он кричит от ужаса и отчаянья. И впадает в некое забытье.
Он очнулся на кровати. В своей комнате. Его укусил клоп. Жуткая боль. Что же это все было? Какой-то сон? Вся его прошлая жизнь - это сон? Или явь?
Клоп укусил во второй раз.
Он хотел встать. Но не смог. Ибо он был связан.
Да. Он лежал связанный на своей постели, а по нему бегали клопы и кусали его. Кусали, кусали. Он стонал от мучений. И вспоминал ту злосчастную ночь, когда впервые продал свою душу. И вот, эта ночь вернулась. Вместе с клопами. Вот, его наказание.
Прошло много времени. Он не знал сколько, он уже не мог терпеть более. Ему казалось, что он более не выдержит, но... Как-то раз он проснулся свободным. И смог выйти. Неужели, он свободен? Свободен!
Но тут врываются солдаты. И грубо хватают его. И волокут в какое-то подземелье. И он вновь видит дьявола. Но на сей раз он в рясе.
- Вот его сообщник,- гневно говорит он, указывая на юношу. - Сообщник еретика. И он разделит его судьбу.
Нет! Нет!
Его пытают. Он кричит. Но пытки продолжаются.
- Отрекись от него, - вкрадчиво говорит дьявол. - Отрекись и останешься жив.
-Да! Да! - кричит он в отчаяньи. Его отпускают. Он возвращается.
Он вышел вновь на улицу. Им двигал страх и любопытство. Но... никого на сей раз не сожгли. Еретик сбежал.
Он жил прежней жизнью, имел жену и детей. И более не боялся смерти. Ведь он, видимо, и так не слишком-то жив. И что все это значит? У него вновь было золото и деньги, и женщины. И дочь его становилась все красивей и красивей. Но это была не Адель.
Он вновь влюбился. Влюбился по уши. Он видел ее по ночам, он мечтал о ее поцелуях. Его уже не смущало, что он был ее отцом. И он вновь был готов продать душу. Уже за нее.
Но этого не случилось. И вот, почему.
У его дочери появился жених. Весьма знатная личность. Свадьба с ним была для всей его семьи весьма желанной. Но не для него.
Близился день ее свадьбы. Он же хотел кусать локти от отчаяния и ревности. Он ходил по своим покоям, как безумный, когда появилась она... Сильвия. Его новая дочь. Войдя к нему, она сбросила свои одежды.
- Я - твоя!
Они блаженствовали в своем пороке. И упивались своей дерзостью ко всем человеческим и небесным законам. Дьявольский огонь разжигал похоть, что двигала ими. И они совершали в ней такие безумства, про которые даже подумать было страшно. И отвратительно. Но их это лишь возбуждало.
На следующий день он, словно ни в чем не бывало, вел ее к венцу.
Они стали любовниками. Тайными любовниками. И от осознания этой тайны, и этого порока они разгорались еще более. Но... как-то супруг его дочери все узнал. Он был в ярости. Отвращение в нем кипело. Он сообщил о ней властям. И собственноручно отдал под стражу. Любовнику удалось скрыться из города.
Связи помогли ему устроить свидание с падшей, как и он, дочерью. Она молила его помочь ей сбежать. Вместе сбежать. Ведь они были счастливы вместе. Ему удалось. Они скрылись от всех и вновь были вместе. И она родила ему младенца. Девочку. Хорошенькую, как сама.
Они жили довольно спокойно. Девочка росла. Ей было уже десять лет. Она была похожа на маленького ангелочка. Он смотрел на нее и любовался. Она была очень красивым ребенком. Он мог часами смотреть лишь на нее. Ведь супруга уже не была столь юной...
Как-то раз они с дочкой пошли гулять в лес. Его внучка и дочь, одновременно была еще ребенком. Но это его не остановило...
Мать, чувствуя неладное, когда они не вернулись, бросилась на поиски. Она знала, куда они хотели идти. Но там оказался только маленький труп.
Он скрылся. Он скрылся в лесу от своих преследователей. Ведь его супруга не стала молчать. Он жил в лесу, словно зверь, питаясь кореньями и лесными ягодами. По окрестностям пошла слава про оборотня, что похищает и губит детей. Несколько девочек уже пропало.
Их находили мертвыми и поруганными. И еще. На их шейке виднелись кровавые раны. Страшному оборотню, видимо, нравилась младенческая кровь.
Он таился, словно зверь, в своем логове. Но однажды его заметили. И бросились ловить страшного убийцу детей. Он бежал изо всех сил, и тут... упал в какой-то колодец. Преследователи, не заметив этого, помчались далее. Он хотел выбраться, но не смог. Колодец был слишком глубоким.
Он не мог утонуть. Ибо вода доставала где-то до пояса. Ему оставалось сидеть в нем ждать своей смерти. Но это было бы не самое страшное. Он задремал, как вдруг...
Колодец раздвинулся. В лицо ему ударил луч света. Жуткого света. Не менее жуткого, чем место, в коем он очутился.
Пещера. Довольно большая, полная воды и отвратительных зеленых существ. Полунагих, с высунутыми красными языками. Они ползали по воде и полу пещеры и копались в отвратительных нечистотах. Но самое жуткое - он и сам теперь был похож на этих существ. И, судя по всему, обречен вечно жить среди них.
В ужасе он бросился прочь. Но бежать, увы, было некуда.
Впрочем, чудовища его не замечали. Они были как будто слепы. И бормотали слова, от коих волосы становились дыбом. Он обреченно сидел в углу и глядел на них. Видимо, такова его участь.
Он привык. Привык к этим чудовищам. Здесь было грязно и сыро, но более безопасно. Хотя покоя он не знал давно.
Его жертвы. Все они вставали перед ним, как живые. Только они были мертвы.
Он кричал от ужаса, и крик его смешивался с криками этих жутких существ. Кошмары преследовали его. Ему казалось, что он более не выдержит. Но как-то раз он заснул.
Он просыпается в колыбели. Со своими родителями. Но покоя он более не испытывает. Только страх.
В страхе он проводил все свои дни.
Ему было четырнадцать лет. И его отдали на служение одной, весьма знатной даме. Он был маленький и худой, словно девочка. Многие из сверстников смеялись над ним. Но только не она.
Она щедро одаривала его подарками. И деньгами. От него требовалось лишь исполнять ее некоторые поручения. Но одно из них было весьма странным.
У нее был ребенок. Тайный ребенок от какой-то связи. Супруг ее ничего о том не ведал. И она через своего юного пажа получала о нем новости. Либо передавала подарки и деньги его попечителям. Но не на сей раз.
Она позвала пажа к себе. И внимательно на него посмотрела. А затем сказала то, от чего ему пришлось обмереть:
- Сейчас ты поедешь к моему сыну и заберешь его. Ты выведешь его на площадь и оставишь там. Одного. Ступай!
Он был в полном недоумении. Но приказа не выполнить не осмелился. Он видел, как на площади к ребенку приблизились двое. С ужасом он узнал в них своего духовника и Адель, первую, погубленную им дочь. Они забрали младенца и скрылись.
Он видел, как они уходили. Прочь от него! Иногда ему хотелось броситься вслед за ними и молить их и небеса о прощении. Но он этого не сделал.
Когда он вернулся, хозяйки его уже не было.
Он вырос, стал жить довольно размеренно и спокойно. Но страх все еще не отпускал его. Он видел в своих ночных сновидениях своих жертв. Всех, кроме Адели.
Ему уже двадцать пять. Еще немного и он вырастет окончательно, вновь женится. У него вновь будут дети. И дочери. И он вновь захочет этого порока. Он неизбежно захочет. Его жажда уже просыпается в ем. Скоро она поглотит его. И вновь он будет совершать преступления, за которые ему придется расплачиваться. Но как этого избежать? Как?
- Продай душу!
Продать? Вновь? Но чью?
- Своего сына.
Нет. Он не стал этого делать. Довольно с него! Довольно!
Как-то раз он познакомился с одним, довольно известным в то время, живописцем. И в нем загорелось желание к сему искусству приобщиться.
Он стал посещать мастерскую, брать уроки живописи...
Вскоре он переехал жить к своему Мастеру. Тот был с ним весьма ласков.
Как-то раз, он попросил его позировать для своей новой картины, носившей по замыслу художника громкое имя "Философская утопия".
Позировать нужно было непременно обнаженным. Но молодого ученика это не смутило. Он давно к этому привык. Правда, его несколько смутило, что творец тоже предстал перед ним обнаженным. И приблизился к нему с каким-то потаенным выражением в глазах. Он догадался. Он сразу все понял. Но ничем не выдал своего возмущения. Да и не было в нем такового. Ведь жажда порока давно звала его.
Страсть поглотила их. В этом подвале, где художник создавал свои картины. Они предавались ей с каким-то диким увлечением. Они вновь были демонами, что попирают земные и небесные законы. Содомский грех был для них апогеем, высшей точкой противления всем законам морали.
- Вот бы так длилось вечно! - восклицали они.
- Тогда продай душу!
- Да! Моего Мастера. Но пусть он пребудет со мной вечно. И наш экстаз будет длиться вечно. И я буду вечно молодым.
- Будет исполнено, юноша.
И вот, творение готово. Его портрет. Портрет юного развратника, что не стесняясь своей наготы, бросает вызов небесам. Это был шедевр. Мастер часами молился на свое творение. Этого еще никто не создавал! Никто. Но сей портрет был слишком вызывающим. За подобную дерзость могли даже лишить жизни.
Они спрятали картину в своем подвале. И втайне любовались ей. И наслаждались своим экстазом. Но как-то раз мастер неожиданно ударил своего ученика ножом. В самое сердце. И, в ответ на его недоумевающий и испуганный взгляд, ответил:
- Оставайся вечно молодым, - и нанес смертельный удар самому себе.
Они остались. Остались в этом подвале. Вдвоем со своим произведением. Вскоре им это надоело. И они захотели покинуть подвал. И друг друга. Но не смогли.
Как-то их посетили. Какие-то, богато одетые мужчины вошли в их подвал. Они не слишком удивились, обнаружив два иссохших скелета, но когда взглянули на полотно...
Они смеялись. Они долго потешались над тем, что эти двое считали шедевром своей жизни.
- И как сие называется? - спросил один, утирая слезы.
Второй нагнулся и, поднеся факел, прочитал:
- Философская утопия.
Раздался еще больший смех.
- Любопытно,- заметил первый. - Что остается этому бедняге, кроме философии? Ежели он толком не знает своего начала? Кстати, а может, это - девица?
- Разве вы не видите усов на его лице?
- Усы-то усами, сударь. Но я отчего-то не вижу на этом строптивом теле признаков мужского начала... И оттого нахожусь в размышлении. Что сия дева с усами символизирует? И от чего столь гневно кривит свой усатый ротик? От того, что сия Муза не смогла стать мужчиной? Или от того, что превратилась в бабу?
-Боюсь, мой граф, что ответа на сей вопрос мы не получим. Ведь, кажется, гений сего полотна уже давно пребывает в состоянии утопии!
- А выходил ли он из нее?
- Этого мы не знаем. А спросить вряд ли удастся!
- Да и знает ли он ответ?
Они не знали. Они смотрели друг на друга с перекошенными лицами. Как? И почему? Почему не усмотрели ранее?