Дело о женщине в белом плаще
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Дело о женщине в белом плаще
1
Привычно проклиная пробки, Звягин Виталий, оперуполномоченный районного УВД, заскочил в отделение буквально в последнюю минуту. Краем глаза заметил перед окном дежурного мужчину в строгом сером костюме, который громко и возмущенно говорил:
- Не уйду, пока не примите заявление! У меня жена пропала! Понимаете, мать моих детей!
Виталий не услышал ответ дежурного. Вслед за своим напарником он вошел в кабинет начальника: опоздать на планерку означает - испортить настроение начальству с самого ура. А это чревато последствиями. Это начальство не любит больше всего. После планерки Виталий увидел все ту же фигуру в сером, сливающуюся с серыми стенами коридора, скорчившуюся перед тем же окном и по-прежнему бубнящую:
- Я не уйду, вы не имеете права мне отказывать! Она не могла уйти сама.
Дежурный спокойным монотонным голосом отвечал:
- Приходите через трое суток, так положено. Может, сама вернется.
Виталий подошел:
- Что тут, Сергей?
- Да вот, Виталий Палыч, гражданин заявление хочет подать о пропаже жены, а у самого письмо от нее! Смотрите: пишет, что бросила его, ушла к другому. Вот, черным по белому! Я говорю - через три дня приходите, а он - ни в какую! Что делать?
Виталий взглянул в серые растерянные глаза мужчины, отметил блеклую прядь волос, прилипших к вспотевшему лбу, глубокую вертикальную морщину между упрямо сведенными бровями, подумал: "Не уйдет", - и сказал вслух:
- Принимай заявление и давай его ко мне.
Дежурный так же безразлично протянул мужчине лист бумаги, велел:
- Пишите.
Опер допивал первую чашку дрянного растворимого кофе, за соседним столом его напарник, лейтенант Ковба Алексей, молодой человек лет двадцати шести, что-то быстро писал, сверяясь с бумагами на столе, когда дежурный завел в кабинет мужчину в сером костюме, положил на стол бумагу:
- Принимайте, Виталий Палыч.
- Проходите, присаживайтесь, - пригласил опер, углубляясь в чтение и отметив про себя, как безразлично посетитель оглядывает скудно обставленный кабинет.
Пробежав глазами заявление, Виталий отложил его в сторону, предложил:
- Расскажите все сами. Вспомните мелочи, что-нибудь непривычное, неожиданное. И, для начала, представьтесь.
Посетитель начал:
- Я Вольный Олег Викторович . Проживаю с женой и двумя детьми по адресу: Редутный проезд сорок, квартира семнадцать. Женаты мы с Анной двенадцать лет, детей двое - сын десяти и дочь - семи лет. Анна вчера после работы не явилась домой. Этого раньше не случалось. Я вечером обзвонил больницы, даже морги! Нигде ее нет. Потом позвонил единственной Аниной подруге. Та тоже - ни сном, ни духом, ничего не знает. А сегодня утром смотрю - в ящике что-то лежит. Достал, вот это письмо. Но я ему не верю! Понимаете, у нас с Анной никаких секретов друг от друга не было. Я бы заметил, если бы что было. Ну, ссорились иногда по мелочам. Но из-за этого не бросают мужа и детей!
Виталий смотрел на подрагивающие тонкие пальцы посетителя, бегающие беспокойные серые глаза и не мог отделаться от мысли, что тот что-то не договаривает, взял письмо, прочел: "Прости, Олежка! Я больше не могу скрывать свои чувства, воровать твое счастье. Я ухожу. Кто он, тебе знать не надо. Сегодня же сяду в поезд и... Дети пусть остаются с тобой. Ты хороший отец, справишься. Прощай и прости. Анна".
- А почерк? Она писала?
- Да не знаю я ее почерк! Вроде, похоже, буквы крупные, ровные, - посетитель всматривался в текст, близоруко поднеся его к глазам, - не знаю, мне кажется, что у Ани буквы остренькие, а здесь - круглые. Поймите, мы не переписывались. Если я в командировке или она на море - скайп, смски, телефон. А писать, нет, не приходилось.
Ленивое весеннее солнце пробилось сквозь облака и через немытые после зимы окна, ощупывало лучиком стены. Алексей удивленно поглядывал на опера, а сам Виталий почувствовал тоску: странный посетитель, почти без эмоций продолжал доказывать, что жена его оставить не могла, а Виталий не верил! Он оценил и дорогой костюм посетителя, подобранный по цвету галстук, брендовую обувь, барсетку из натуральной кожи, но не чувствовал в собеседнике искренности. Так бывает, когда на просеке появляются подснежники. Понимаешь в душе: пришла весна, но менять куртку на плащ не торопишься. Так и сейчас, да, тревожится муж, но где-то в тайне даже от себя, рад - нимб с жены слетел.
- Напишите мне подробно место работы ваше и супруги, телефоны подруг, общих знакомых, друзей. Вы же с кем-то общаетесь?
- Да, да, конечно, общаемся. У Ани подруга со школьных лет еще, Марина. В одном подъезде живем. Пообещала за детьми присмотреть. Нет, это не Аня писала! - вдруг подскочил он, - понимаете, она не считала меня хорошим отцом! Я даже дни рождения детей забываю. Я никогда уроки с ними не делал! Я работаю с девяти до девяти, выходной один - воскресенье. Нет! Аня такое написать не могла!
- Хорошо, пишите все телефоны, адреса. Надо сейчас будет опросить тьму народа, понимаете?
Виталий пытался поймать взгляд Олега, но тот ускользал. Опер отвернулся на мгновенье и заметил в отражении на стеклянной дверце шкафа, что посетитель смахнул слезу. "Стыдно стало, - подумал опер, - стыдно и себя жалко". Мужчина рылся в своем сотовом, выуживая телефоны друзей и знакомых, записывал их в столбик. Всего получилось около полутора десятка. "Еще и не много", - подумал Виталий, забирая протянутый лист.
- Врагов у вас нет? Лично у вас? Может, что-то из прошлого?
Олег задумался:
- Из прошлого? Недавно, около года, вернулся с севера мой бывший друг. Я Анну у него отбил. Они встречались долго, а потом... В общем, увел я у него Анну почти из-под венца. Сам удивляюсь, как это получилось. Виктор тогда пришел к нам на свадьбу. Я еще боялся - скандал не учинит ли? Но ничего, подарил неприлично большой букет желтых роз и какие-то духи. Анна их так и не открыла. А на следующий день уехал, куда-то дальше Тюмени. Вернулся с год назад с женой и тремя детьми. Младший что-то болеет. Виделись мы полгода назад. Никаких претензий, счастливый.
- Хорошо, телефон есть? Свой номер не забыли написать?
- Нет, мой первый в списке, Анин второй. Виктора сейчас допишу.
Когда за посетителем закрылась дверь, возникшую тишину взорвал Алексей, воскликнув:
- Ты че? Ты свихнулся! Понимаешь? Макарыч тебе этого не простит! Во-первых, она точно сбежала! Я сам бы сбежал от такого. Он же зануда! Бубнит, бубнит! И ни слова по делу! Я же слышал - дежурный отказывался заяву принимать! Ты сам напросился! Сам, понимаешь! И я знаю, что будет дальше! Сначала ты посадишь меня за телефон обзванивать эту ораву друзей и знакомых, потом отправишь меня же, больше ведь некого, опрашивать эту подругу, я выясню, кто у сбежавшей дамочки любовник, верну ее в семью для официального развода! А так она бы через пару дней приплелась к мужу с повинной!
Алексей бегал по кабинету, возмущенно размахивая длинными тонкими руками, хлопал себя то по бедрам, то по лбу. Всклокоченный ежик черных волос подрагивал, оттопыренные уши раскраснелись. Кроссовки на старом паркете чертили вензеля. Виталий наблюдал эту сцену с легкой усмешкой отжившего свое старика и прервал извержение праведного гнева:
- Я буду рад, если окажется так. Все, я к Макарычу. Жди!
- Нет уж, я в канцелярию: письмо срочно отправить надо, а потом под дверью послушаю! Как раз вовремя приду!
- Смотри, получишь в лоб! Я буду помнить.
- Ха, ха, - театрально откликнулся Алексей, - не достанешь, товарищ капитан! Я далеко и быстро прыгаю.
За дверью они разошлись в разные стороны. Алексей вприпрыжку побежал к лестнице, ведущей в архив, Виталий мимо красочных плакатов, с инструкциями по пожарной безопасности, направился к кабинету начальника отделения.
2
Опер вернулся в пустой кабинет, бросил на стол бумаги, подошел к окну. Внизу река катила серые, маслянистые воды, унося течением коряги и прочий мусор. Медленно полз против течения, словно усталый водяной муравей, речной трамвайчик. Белый на сером фоне воды, неба, противоположного берега, он казался маленьким, брошенным и одиноким. На открытой палубе никого, флаг на корме треплет ветер. Виталию даже зябко стало. Он передернул плечами и включил чайник. Вбежал запыхавшийся Алексей:
- Че? Я опоздал?
Виталий усмехнулся:
- Как всегда, когда в канцелярии дежурит Иринка. Я угадал? - парень вспыхнул, промолчал. Виталий продолжил: - Звони участковому, пусть обойдет соседей. Мы с тобой делим список пополам, обзваниваем, да, и распечатку ее звонков закажи.
Телефонных номеров и, правда, оказалось немного. Оба взялись за трубки, монотонно повторяя: "Здравствуйте, я звоню вам из отделения полиции. Скажите, нет ли у вас сведений о Вольной Анне Владимировне? Она вчера не вернулась домой с работы. Что вы знаете о ее личной жизни? Спасибо, извините, что побеспокоил, я, может, вечером к вам заеду". Так просидели около часа. Дежурный принес распечатку звонков на мобильник Анны, оперуполномоченный просмотрел.
- У меня все, - сказал Виталий, - долго тебе?
Алексей отрицательно мотнул головой, показал два пальца. Виталий кивнул:
- Ставлю чайник, - сказал он, просматривая лист с распечаткой, - интересно. Вчера после пяти вечера Анне на мобильник несколько раз звонил муж. Она не ответила ни разу. Но разговаривала с каким-то Кривуновым Сергеем. Несколько раз. Сейчас посчитаю. За два часа восемь звонков. А потом телефон выключили. Адрес этого Крикунова: Лермонтовский проезд, пятнадцать, - он набрал в компьютере адрес, - Представь, недалеко от фирмы мужа. Заеду, пообщаюсь.
Наконец и Алексей положил трубку, потянулся, спросил:
- Что-то выудил, кроме этого абонента?
- Ничего, - ответил Виталий, раскладывая в чашки кофе, - Все удивлены. Не знаю, или, правда, все у них в семье гладко было, или скрытная такая. Давай, пей, да расходимся: я к потерпевшему на работу, пороюсь, а ты в редакцию газеты "Вечер", там работает сбежавшая женушка, - он взглянул на часы, - Встречаемся в кафе на набережной в четырнадцать. Участкового предупреди.
Ветер усиливался, река бурлила, робкая ранняя зелень, проклюнувшаяся на деревьях, создавала зыбкую туманно-салатную дымку. На набережной было неуютно, безлюдно. В кафе за пластиковым столиком у окна с видом на причал уже жевал бутерброд, запивая его жиденьким кефиром, вечно усталый участковый. Это был полный мужчина, с одышкой, глубокими залысинами на висках, тоскливо дожидавшийся маячившую где-то на горизонте пенсию. Виталий подсел, заказал кофе.
- Ну, Василич, что скажешь?
- Скажу следующее: соседи все, как сговорились: не могла уйти. Вся в детях, в семье. Мужа боготворила. Ни одного плохого слова никто не слышал. Мало того, квартира ее родителей. Следовательно, с чего бы она оставила свое имущество мужику? Там бабулька одна в подъезде рассказала, живет как раз над ними. Прошлым летом отправил наш потерпевший жену на отдых и каждую ночь фифу приводил. Девица вроде рослая, стриженая коротко, тощая. Рассмотреть получше старушке не удалось. Он всегда затемно приезжает - работает много. Но эта бабулька, сухонькая такая вся, сморщенная, утверждает, что авторитет сосед свой потерял в ее глазах. Раньше она очень уважала Олега. Думала, много работает, а он видишь как, гулящий оказался. Анну никто в измене мужу не заметил. А у тебя что?
Официантка поставила перед Виталием блюдце с бутербродом, чашку кофе.
- У меня? Да как сказать? На столе у Олега семейное фото. У тебя в кабинете стоит фото жены и детей? Вот, и у меня не стоит. Но там тоже прозвучало, что была у него в прошлом году интрижка на работе. Кратковременная. Видимо, та самая, о которой тебе соседка поведала. Это мне все уборщица их наговорила. Никто ничего не видел, а она заметила. Вроде бы даже фото семейные брошенная любовница воровала из рамочки. То сжигала, то рвала на мелкие кусочки. Но последние несколько месяцев успокоилась. Уборщица решила, что завела себе другого.
- А кто эта любовница?
- Не назвала. "Вызывайте, - говорит, - официально, не хочу напраслину на девушку наводить, тем более, что в кабинете две сотрудницы, которая из них этим промышляла, точно не знаю". Убирает она, когда все уходят из кабинетов, поздно вечером. Вот в конце она и находила в мусорном ведре или обрывки тех фотографий, или остатки сожженной. Так, где же наш Алексей?
Виталий достал мобильник и тот заиграл у него в руках.
- А вот и он! Да, - произнес уже в трубку, - что? Хорошо, идем. Пошли, Василич! Что-то он там нарыл, хочет, чтобы сразу Макарычу показали. Что-то серьезное.
Они выскочили из кафе, на ходу натягивая один ветровку, второй форменную куртку. Начал накрапывать дождь. Виталий поднял капюшон, прикрыв коротко стриженные светлые волосы, легко побежал вверх по склону, за ним тяжело пыхтел, придерживая фуражку, усталый Василич. В отделение влетели почти одновременно с Алексеем.
- Письма! Она получала письма с угрозами почти полгода, - кричал лейтенант, размахивая пачкой бумаг. - Вы только почитайте!
- Давай-ка, - Виталий выхватил пакет и скрылся в кабинете.
- Нет, вы это видели? Я нарыл, а он отнял! - картинно возмутился Алексей и кинулся следом.
- Ставь чайник, - приказал Виталий, раскладывая перед собой исписанные листки, - что-то сегодня холодно, я снова продрог.
- Одеваться надо по сезону, - нравоучительно произнес рано состарившийся участковый, - ну, что там? Почерк не тот, что в ее письме?
- Нет, здесь мелкий, прямо вышивка бисером.
Виталий разложил письма по датам, пододвинул к себе календарь.
- Как ты их нашел?
- Она начальник отдела писем. Даже на улице, рядом с крыльцом, почтовый ящик висит. Они там называют его "кляузница". Так что подбросить просто. А в отделе она и начальник, она же и сортировщик. Эти письма лежали в отдельной папочке с надписью: "Не читать". Ты же понимаешь, это первое, что меня заинтересовало.
- Все письма писаны по пятницам. А пятница у офисного планктона - короткий день. Значит, писали в офисе. Письмецо накатаем, когда одни останемся. Надо выяснить, кто последний обычно покидает офис. Я думал, будет внеочередное письмо. Вчера же был четверг? Вот вчера и должно было быть письмо с чем-то особенным, из ряда вон. Тогда понятно, почему она исчезла, а так, поди, разберись. Гляди - несколько писем подряд слово в слово повторяют предыдущее. Почему тогда Анна сбежала? Нет, должно быть, по логике вещей, еще одно письмо. Особое! А, может, испугалась и правда? Просто испугалась и кинулась в бега? Смотри-ка, угрожает расправой! Серьезная заявка! Позвони на ресепшен в фирму мужа, выясни, кто последний уходит. Начнем оттуда.
Пока Алексей звонил, Виталий пробежал глазами почти все письма.
- Ну, что там, Леша?
- Да все работают. Никто вчера не прогулял, не болел. А последним всегда уходит Олег Викторович Вольный. Он зам по безопасности. Даже уборщица уходит раньше. И почему ты думаешь, что оттуда? Может, другой кто?
- Вот как? Кто другой может быть? Я выяснил: у нашего потерпевшего любовница была, с год, как расстались. И работает она в той же фирме, что и Олег Викторович. И с чего ты взял, что может быть кто-то еще?
- Да тут, подруга на работе. Лида. Говорит, встречалась Анна с ее соседом. Недолго, правда, с месяц. Как только тот потребовал близости, бросила. Говорит, что знала - муж ей изменил. И почерк мужской. Мелкий.
- Интересно! А ты видел, как пишет следователь Сизова? Вот где микропись! Макарыч ее с лупой читает. Я сам видел. Ладно, я к Макарычу. Кофе мне еще сваргань!
- Погоди, - крикнул вслед Алексей, - а что там за абонент ей вчера звонил? Узнал?
Виталий задержался в дверях, ответил:
- Узнал. Мальчишка восемнадцати лет. Говорит, подзаработать предложили. Купил эту симку на свой паспорт для какого-то парня. Тот наплел что-то вроде - с любовницей связь, дабы жена не знала. А тому все равно. Лишь бы заплатили.
- Ты поверил?
Виталий пожал плечами:
- Взял подписку о невыезде. Посмотрим.
Он вышел и направился в кабинет начальника, где пробыл очень недолго, вернулся и сообщил:
- Сейчас Макарыч добивается ордера на обыск у Вольного. Леш, ты меня озадачил этим соседом подруги. Давай-ка, съезди. Адрес выяснил? А оттуда звякнешь и - к Олегу Викторовичу. Думаю, мы уже там будем с обыском. Василич, а ты смотайся к первому возлюбленному Анны. Вот телефончик, уточни, где он сейчас.
Алексей молча кивнул, натянул куртку и вышел. Дождь усилился, заметно похолодало. Лейтенант поднял воротник куртки и побежал, перепрыгивая через лужи, к центру города. Василич вышел следом, сел в подошедший автобус и покатил в другую сторону.
3
Дождь кончился, серые тени голых деревьев переплетались причудливым орнаментом на асфальте, появившееся вновь солнце окрасило реку в розово-лиловый цвет. В трехкомнатной квартире на втором этаже панельной пятиэтажки в присутствии понятых: подруги Анны - Марины, чуть полноватой улыбчивой брюнетки в коротеньком домашнем халате, и хмурой сухонькой старушки в длинной черной юбке и белой застиранной блузе - полицейские рылись в ящиках стола, комода, перебирали вещи в шкафу, копались в компьютере. На кухне за столом, покрытым сине-красной клетчатой клеенкой, сидел слегка огорошенный супруг. Он перебирал письма, представленные ему опером.
- Что-то есть знакомое в почерке, - отметил он, - но почему Аня мне не рассказывала? Не понимаю! Мы же все теперь делаем на принтере, не знаю, кто мог писать такое! Теперь понятно.
- Что понятно? - спросил Виталий.
- Да грустная она была последнее время. Скучная какая-то. Вот, наверное, месяца два. И письма, видите - сначала он признается в любви. Просит ответить до востребования. Даже фамилию пишет Бреднев. Потом, Аня, наверное, не отвечает, начинаются угрозы.
Виталий отметил, как побледнел его собеседник, опять стали подрагивать пальцы.
- Это же реальная опасность. Вы понимаете? А вы тут сидите, роетесь?!
- А вы первый подозреваемый, - сообщил Виталий, - обычно это мужья устраивают. Вот так запугивают, потом убивают. Вы не убили свою жену?
Олег возмущенно задохнулся:
- Спросите кого угодно! У нас были прекрасные отношения!
- Ага, только интрижки на стороне. Причем, вы так откровенно изменяли жене.
- Это не правда!
- Правда. И гибель Анны вам выгодна - квартирка-то не мелочь, а?
Олег застыл. Даже рот забыл закрыть от удивления. Потом обреченно кивнул, сказал таким тоном, будто с крыши прыгнул:
- Было. Прошлым летом. Я тогда просто с катушек съехал. С ума сошел. Длилось мое сумасшествие две недели. Потом - как отрезало! Как только Аня вернулась, я прервал отношения. И больше к этому вопросу не возвращался. Первое время видеть Леру не мог. Знаете, самому противно тогда стало. А квартира? Так мы собирались покупать новую. У меня как раз накоплено. Эту думали сдавать - детей-то двое. И Анна не хочет продавать родительское гнездо. Она очень сентиментальна.
В кухню заглянул участковый, позвал:
- Виталий, пойдем. Там скан последнего письма нашли. Сейчас распечатают. В почтовом ящике Анны. Ты был прав, письмо от четверга.
- Ты давно здесь? - спросил Виталий, выходя из кухни.
- Только что.
- И что узнал?
- Да не бывает сейчас этот Виктор дома. После работы каждый вечер, как навигация открылась, ездит на дачу. У него родительский дом в селе Гоголевка. Это тридцать минут на речном трамвае. Третья остановка. В прошлом году так же вечерами отремонтировал дом, в этом бассейн решил устроить. В реке деткам опасно, да и вода холодная. Заботливый папаша.
- А что жена?
- Довольна жизнью, не работает.
Прочесть печать со скана оказалось сложно. Единственное, что поняли оперативники - свидание было назначено предыдущим вечером на набережной в кафе. В том самом, где они обычно обедают. Виталий, оставив криминалистов в квартире, вместе с участковым выбежал на улицу. У подъезда столкнулись с Алексеем.
- Поехали! - крикнул Виталий, открывая дверцу полицейского "уазика", - Семеныч, подвези к набережной. Пока они там закончат, успеешь вернуться.
4
В кафе уже сидело человек пятнадцать посетителей. Было накурено, пахло пивом, вяленой рыбой и маринованным луком. Виталий, протискиваясь между близко стоящими стульями, шепнул Алексею:
- Днем здесь лучше, - потом обратился к бармену, показав удостоверение: - Кто вчера работал у вас?
- Да мы же. Я и Светка. Вон она носится - пиво раздает.
- Не поменялись?
- Да нет, не сезон еще. Это когда хорошо потеплеет, на улицу столы выставим, тогда наберем вторую бригаду. А пока только мы.
- Посмотрите на фото. Вы не видели вчера здесь эту женщину?
Бармен вгляделся в лицо улыбающейся крашеной блондинки с ярким макияжем, отрицательно покачал головой:
- Не помню. Вчера? Нет, совсем не помню. Свет, подойди! - крикнул он официантке, - А что с ней? Воровка, да?
- Да нет, пропала. Домой вчера не вернулась.
Подошла уставшая, бледная официантка, вытирая руки о полотенце, протянутое через ажурный, накрахмаленный фартук, взяла фото.
- Была она вчера, только без макияжа. Но все равно - красивая. Правда, бледная очень. Села сразу у входа. Заказала чашечку кофе, выпить не успела. Ей позвонили, она оставила деньги и убежала. Я еще догнать ее хотела - сдачу отдать. Но та так ринулась к причалу! Как раз отходил теплоходик.
- Так она села?
- Да, успела. На ней такой красивый тренч был. Белый, с красной подкладкой. И сапоги тоже, белые с красными шпильками. Ее трудно было не заметить.
- Виталь, трамвай подходит. Может, прокатимся? - предложил Алексей.
- Прокатимся.
Втроем спустились на пристань по влажным, скользким ступеням. Предъявив удостоверения, поднялись по сходням. Алексей при этом подхватил за локоток высокую стройную брюнетку и начал что-то нашептывать ей в ухо. Участковый пошел к носу вдоль борта, Виталий остановился около матроса, помогавшего подниматься на борт пассажирам. Их было немного. Человек десять всего. Полупустой трамвайчик отчалил, начиная разворот к правому берегу.
- Слышь, матрос, - окликнул, закрывшего борт парня, Виталий, - посмотри-ка. Не видел вчера здесь эту девушку? Знаю, что она была в белом плаще и белых сапогах.
Парень взглянул, ответил:
- Была. Странная какая-то. Билет предъявила до конечной станции, а вышла в Гоголевке. Это четвертая остановка. Как только вошла, достала телефон. Стала номер набирать и ее телефон сразу зазвонил. Она послушала. Знаете, чуть не плакала. У нее дрожали руки, оглядывалась по сторонам. А рядом никого. Так вот, телефон сложила и спрятала в карман. Мобильник несколько раз звонил, она на монитор посмотрит и опять в карман спрячет. Но несколько раз ответила.
- А много народу вышло в Гоголевке?
- Человека четыре. Один тут ездит уже недели две. Потом, какой-то неизвестный мне, лысый. В кепи кожаном и черном плаще. Первый раз видел. И баба, та каждый день, как навигация открылась, так и катается. Говорит - к внучатам в город мотается. Ну и эта девушка.
Виталий позвонил Алексею, прошел на корму. Там уже курил Василич. Трамвайчик не торопясь развернулся, ветер стих, и впереди заклубился рождаемый рекой туман. Вдоль берега сосновый лес светился под лучами заходящего солнца, приближался причал первой остановки. Вышло несколько человек, несколько поднялось на борт. Стояли недолго - минуты три, тронулись. Деревенька осталась позади, лес сменился парком с покалеченными временем, непогодой и детворой статуями горнистов. Какой-то умник раскрасил галстуки представителей ушедшего в далекое прошлое племени пионеров алой краской. Пятна галстуков на белом фоне издалека казались кровоточащими ранами. Виталий отвернулся. Еще одна остановка. Покореженная зимой, ржавая вывеска сообщала, что это село Зеленое. Алесей сорвался с места и торопливо направился к сходням. Виталий заметил, что к выходу готовилась высокая брюнетка, усмехнулся, подумав: "Вот же ловелас!" Оглянувшись на Василича, заметил понимающую, снисходительную улыбку. Оба наблюдали, как Алексей помог красавице спуститься по сходням. Наконец, трамвайчик отчалил. Вдоль берега все так же бежали сосны и ели. Виталий вспомнил:
- Леш, а ты не рассказал, что там с "другим" подозреваемым?
- А, да ничего. Он уехал более полугода назад на заработки. То ли в Питер, то ли в Москву. Так что, моя версия лопнула, как мыльный пузырь.
- Виталий, а ведь в Гоголевке дача Виктора, - заметил Василич, - и, смотри - вон он - готовится к выходу. Матрос сказал, что каждый день ездит.
- Да, и Анна взяла билет до конечной, а вышла все в той же Гоголевке, - добавил Виталий, - выходим! Ты, Леш, за ним, а мы с Василичем поспрашиваем народ около пристани. Потом тебя догоним.
- А это точно - он?
- Точно, - кивнул Василич, - я же был у них сегодня. Портрет на полстены - счастливые супруги. Трудно не узнать.
Кораблик подошел к пристани, матрос бросил канат, опустил сходни. Первым вышел Виктор, нагруженный какими-то инструментами, рассадой.
- Хозяйственный какой, - прошептал сам себе Василич.
В поселке площадь возле пристани была центром всего: с одной стороны высилось уродливое здание клуба - огромное для маленького села, с колоннами, напротив - почта и магазин, чуть в стороне крытый ряд небольшого рынка, пустого в вечернее время. Виктор, не оглядываясь, пошел вперед по единственной дороге. Алексей - за ним на приличном расстоянии. Опер направился к магазину, Василич - к играющим у обочины мальчишкам. Виталий разглядывал небогатый ассортимент продуктов: несколько сортов макарон, овсяные хлопья, кофе, чай и плавленые сырки. Было еще спиртное: водка и портвейн три семерки. В воздухе висела пыль, и витал запах прогорклого масла. Подошла пышногрудая рыжеволосая продавщица в замызганном белом халате:
- Помочь с выбором? - она игриво передернула плечами.
- Да нет, спасибо, - откликнулся Виталий, показывая удостоверение. При этом с лица продавщицы сползла улыбка. - Да не волнуйтесь. Скажите, вы одна здесь работаете?
- Одна.
- Вчера, когда пришел шестичасовый теплоход, вы вот эту девушку не видели?
Виталий достал фотографию, но продавщица, забыв о нем, вылетела на улицу с криком:
- Ты кто такой? Чего к детям пристаешь?
Опер подхватил женщину:
- Не переживайте, это наш сотрудник. Поспрашивает ребят немного.
Но остановить разъяренную женщину было невозможно:
- Вы не имеете права допрашивать мальчишек! - орала она, - Васька, Колька! Не разговаривайте с ним! Сейчас же в магазин! - она повернулась к Виталию, уперев руки в бока, пылая здоровым деревенским румянцем и праведным гневом, пошла на него, как бык на тореадора: - Где это написано, чтобы детей допрашивать?!
- Погодите! Мария Викторовна! - Виталий успел прочесть надпись на бейджике, - погодите! Не хотите, чтобы детей опрашивали, не будем. Вы мне скажите: видели ли вы вчера вот эту девушку? Она была в белом плаще.
Продавщица взглянула на фото мельком, потом еще раз, взяла фотографию в руки, присмотрелась и заявила:
- Помню! Точно! Я еще отметила, что сапоги белые с красными шпильками. Куда, думаю, нашу грязь в шпильках месить! Да еще и белых. А дамочка эта села в зеленые "жигули" и укатила.
- А за рулем кто? Вы же всех здесь знаете?
- Нет, этого не знаю. Он первым соскочил со сходней, сел в машину и завелся, потом подошла эта краля в белом, села рядом. А машина с самого утра здесь стояла. Это точно!
Виталий уже догадался, кто сел за руль, но хотел услышать подтверждение от продавщицы, спросил:
- Как он выглядел, водитель?
- Тонкий, почти прозрачный, кепи на лысине. Вроде молодой, в усах, и - лысый!
- А номер машины?
- Да что ты! Даже не смотрела. Оно мне надо? А что это за девица? Потаскуха, небось?
- Да нет, порядочная женщина, мать двоих детей. Пропала. Домой вчера не пришла. Ладно, пойдем, Василич, прогуляемся.
- Надо же, такой плюгавый, посмотреть не на что, а мать двоих детей совратил, - удивилась продавщица.
Сыщики направились вглубь села, обсуждая проблемы вымирающей деревни. Каждый второй дом - заколочен, в каждом третьем саду прошлогодняя листва не собрана. Алексей ждал их около аккуратного, крашенного ярко-зеленой краской штакетника. В глубине двора чисто выбеленный домик, дорожки выметены, деревья обрезаны. Виталий толкнул калитку, вошел. Никто не окликнул их, не возмутился вторжением. Даже собаки не было во дворе. Мужчины прошли к дому, постучались - тишина. Алексей прислушался: откуда-то из-за дома раздавались мерные звуки: "Шлеп, шлеп, шлеп". Полицейские прошли за дом. Там на небольшом пологом участке, в неглубоком котловане стоял Виктор и трамбовал глину, поливая ее водой.
- Вот оно! - прошептал Алексей, - закопал! Прямо в этом котловане! Убил и закопал. Это ревность, обида! Сейчас бы собаку сюда, а? Я позвоню?
- Погоди, - остановил его Виталий и окликнул - Эй, хозяин! Выйди на пару минут.
Виктор вытер пот со лба, поднялся по стремянке:
- Здравствуйте, вы кто?
Виталий привычно предъявил удостоверение, потом показал фото:
- Узнаете? Анна. Когда вы видели ее последний раз?
Виктор с удивлением всматривался в лицо на фото:
- Анна? А я вчера смотрел, смотрел, и думал - откуда я знаю эту девушку?! А что случилось?
- Пропала. Домой вчера как раз и не вернулась. А вы видели ее последним живой.
- Живой? Вы думаете, с ней что-то случилось?
- Я думаю, - вставил Алексей, - не под глиной ли она?
Виктор оглянулся на свой котлован, потом на полицейских, спросил:
- А зачем мне?
Виталию мысль Алексея показалась вполне резонной: глина, гудрон, бетон - в веки вечные не найдешь.
- В общем, кончай трамбовать, - приказал он, - Объявляю перерыв до завтра. Сейчас я начальству позвоню, а вы с утра нас поджидайте здесь. Если не найдем, будете дальше строить, найдем - не обессудьте. Да, и перепрятывать не советую. Собаки трупный запах на раз определяют. Так что, через час сорок обратный трамвайчик.
Опер достал мобильник и тут с улицы донесся знакомый голос:
- Полицейские! Вы где?
Мужчины вышли к штакетнику. Около калитки стояла продавщица с мальчишками. Она призывно махала руками:
- Идите, что скажу.
- Ну? Что?
- Вот, Колька, оказывается, запомнил номер машины. Той самой! 945 ЕА.
- Точно? - удивился Виталий.
- Ага! - мальчишка поднял на него ясные голубые глаза, - у меня бабушка Ева и война кончилась в 1945 году, мы как раз по истории проходим. Вот я и запомнил.
- Ну, ты, парень, молодец! - обрадовался Василич, - это же полдела сделано! Держите, следопыты, - словно фокусник, он выудил из кармана две небольшие шоколадки, - это вам награда за помощь следствию!
5
Виталий уже докладывал Макарычу результаты следствия по телефону, попросил вызвать на утро кинолога с собакой и пробить номер машины.
- Ну, что? На пристань? Виктор, вы тоже идите. Хотя, можете и остаться. Только не советую, вы меня поняли.
Они пошли, не торопясь, к реке. Растерянный Виктор смотрел им вслед, потом быстро засобирался домой. Полицейские уже уселись на единственную лавочку около пристани в ожидании теплохода, как заиграл мобильник у Виталия.
- Макарыч, - сообщил он друзьям, - Алло, слушаю!
Постепенно, вслушиваясь в слова начальника, Виталий мрачнел, стал оглядываться по сторонам, увидел продавщицу, закрывающую магазин. Рядом цеплялся за юбку один из следопытов и о чем-то ныл. Виталий подскочил.
- Мария Викторовна, минуточку! - затем произнес в трубку: - Понял я, занимаюсь.
Продавщица широко провела по губам почти пустым тюбиком помады, оглянулась:
- Что случилось еще? Я домой уже. День-то кончился.
- Мария Викторовна, подскажите, где ваш участковый живет?
- Вон, третий дом от рыночка, да нет его. В городе в больнице.
- Ах ты! А кто тут у вас может подбросить нас до Веселого берегом?
- Можно сына моего спросить, если не выпил. Он в отпуске, позволяет себе иногда.
- Так пойдемте, спросим!
- А вон он, сам идет, за сыном.
К ним приближался высокий парень со стянутыми на затылке в тонкий хвостик волосами, в старой джинсовой куртке и потрепанных брюках.
- Сейчас, Васенька, мы с папой поговорим, может, и останешься у меня, - успокоила она мальчишку и обратилась к сыну: - Лень, вот тут полицейские из города девушку пропавшую ищут. Помощь нужна. В Веселое отвезти. А я Ваську к себе пока заберу.
Виталий предъявил удостоверение. Парень безразлично взглянул, пожал плечами:
- Можно. Пойдемте. Правда, у меня машина почти раритет, но ездит.
Виталий позвал остальных и все вместе поплелись вглубь деревни. Старенькая "копейка" неопределенного цвета, некогда, видимо, белая, стояла около калитки перед палисадником. Леонид распахнул дверцы и ушел в дом, сказав:
- Жену предупрежу.
Виталий сел вперед, Алексей и Василич сзади.
- Так что? Что сказал Макарыч? - не выдержал Алексей.
- Жигули ЕА 945 принадлежат некой Серафиме Федоровне Кулик, тысяча девятьсот сорокового года рождения, которая имеет постоянную прописку в селе Веселое, по улице Мира, семнадцать. Вот и поедем, посмотрим на крутую старушку, что в свои годы и машину водит, и женщин ворует.
На крыльцо вышел Леонид, следом выскочила женщина в широком халатике, совсем не скрывавшем беременность, скорее наоборот.
- А Васька где? - спросила она, с недоверием поглядывая на машину.
- Мать забрала, вернусь, схожу за ним, не переживай.
Женщина кивнула, устало присела на лавочку возле крыльца, попросила:
- Ты уж побыстрей, ладно?
- Конечно!
Он сел, повернул ключ, выжал сцепление, мотор чуть пофыркал, пару раз чихнул, и машина, недовольно урча, тронулась. Дорога оказалась не такой близкой, как хотелось бы сыщикам. Сначала они плохой грунтовкой поднялись по склону почти к вершине горы, проехали через лесок, развернулись и увидели реку с небольшой деревенькой, на пологом берегу. Дома на сваях, сады на курганчиках, грядки на высоких насыпях.
- Топит их постоянно, - сообщил Леонид, направляя машину вниз.
Виталий всматривался в серые сумерки. Казалось, деревня вымерла, но нет, в пяти хатах горел свет. Единственная улица спускалась вниз к пристани. В нескольких дворах стояли машины. Гаражей видно не было.
- А что это у вас гаражей нет? - спросил он.
- Есть, наверное. У меня рядом с домом, в сарае, кто не знает, не догадается. Может, и здесь так, - ответил Леонид, - куда вам?
- Выйдем здесь, - решил Виталий.
- Мне ждать вас?
- Нет, если что, через час теплоход. Спасибо!
Сыщики направились вниз, всматриваясь во дворы, читая вывески.
- Улица Мира, 25, мы уже близко, - заметил Алексей, Виталий кивнул.
Пройдя еще немного вниз, он остановился, оглядывая двор, на калитке которого висела, скособочившись, ржавая табличка с едва заметной цифрой - семнадцать. Там, под навесом, стояла зеленая машина. Алексей шагнул во двор.
- Смотрите, следы. Выезжали совсем недавно, - произнес он.
- Василич, сходи к соседям, поговори, расспроси, а мы пока осмотримся, - приказал Виталий и крикнул всед Алексею: - погоди, сам не лезь! Я с Макарычем переговорю.
Алексей кивнул, обошел машину, заглядывая в окна, подошел к дому, прислушался. В доме было тихо, но через несколько минут сзади раздался шорох, а потом звук тяжелых шагов. Алексей бросился за дом, прижался к стене около угла, достал оружие. Прислушался, шаги приближались. Парень напрягся, снял оружие с предохранителя, взвел курок и, вскрикнув: "Стоять, полиция!",- выскочил за угол, целясь на уровне глаз. Перед ним никого не было, сзади подталкивал вооруженный Виталий. Оба удивленно смотрели в пустоту перед собой и слышали все те же шаги. Наконец, опустили взгляд вниз, на асфальтированную дорожку вдоль фундамента дома. По ней упрямо топал рано проснувшийся после зимней спячки ёж.
- Ты слышал, как ходят ежи? - растерянно спросил Виталий.
- Нет.
- Теперь мы знаем.
Оперативники, едва сдерживая хохот, осмотрелись. В саду царило запустение. Прошлогодняя трава густо устилала сад, местами скрывая чахлые кусты крыжовника и смородины. Пахло прелой листвой, словно сюда после зимы вернулась осень. Окна закрыты облезлыми, местами рассохшимися деревянными ставнями.
- Что сказал Макарыч? - спросил Алексей.
- На наше усмотрение. Я думаю, надо войти.
Алексей кивнул. Мужчины вышли к крыльцу, когда появился Василич.
- Ну? Что-то выведал?
- Выведал. Жила здесь старушка, у которой была дочь, зять и двое внуков. Дочь с мужем утонули несколько лет назад. А внуки уехали в город. А еще через год-два забрали к себе бабушку. Одна из соседок видела, что вчера свет пробивался сквозь ставни. Но подходить не стала - страшно. Мало ли? Может, и не внуки. Сейчас придут две соседки. Мы же будем осматривать дом? Понятые нужны?
- Да, конечно, - пробормотал Виталий, рассматривая навесной замок, подергал его, - придется сорвать, - подумал вслух.
В это время подошли две пожилые женщины. Одна, маленькая, слегка сгорбленная, в шерстяном черном жакете и длинной черной юбке, вторая, высокая, худая в брюках и водолазке, с вязаной шалью на плечах. Обуты обе были в резиновые калоши.
- Что случилось, сынки? - спросила маленькая горбунья.
- Да вот, преступников ищем.