Аннотация: Реальный случай аварийной посадки самолёта в Якутске. Услышан мной там же от непосредственного участника.
Посадка.
Когда-то я приехал в Якутск поступать в институт на заочное отделение. Проблему жилья мне помогли решить простым способом - устроили в портовскую гостиницу для лётного состава. Там уже находились и сменные экипажи на отдыхе и лётчики, приехавшие пересдавать на классность, и работники наземных служб, как и я решившие поступать кто в институт, кто в академию.
С утра все расходились по своим делам, а к вечеру собирались в одной из комнат за общим столом на ужин. Ну, а в какой мужской кампании такое мероприятие обходится без подогрева? Особенно, если за окном -50, то поднять его до +40 сам Бог велел. Правда, надо отдать должное, никогда сильно не напивались. Ведь наутро всем необходимо появляться на занятия свежими и шевелить мозгами.
У каждого из нас кроме работы имелось ещё и собственное увлечение. Кто - заядлый рыбак, кто - охотник. Байками сыпали, анекдотов не счесть. Много лет уже прошло, а мне запомнился лишь один рассказ. Вероятно потому, что произвёл впечатление на моё молодое воображение.
Был среди нас пожилой лётчик, проходивший ВТЭК, Иван Михалыч.
--
Михалыч, - спросил как-то молодой пилот, - мне говорили, ты когда-то "яшку" сажал на брюхо.
--
Точно, - подхватил другой, - слышал об этом, но через третьи руки. Расскажи, а? А то мы всё травим попусту. Может твой опыт когда сгодится?
--
Расскажи, Михалыч! - поддержали уже все остальные.
Михалычу было на вид лет под 50, невысокого роста, коренастый. Мы все вечера напролёт о чём-нибудь рассказывали, только он всё помалкивал. Вот и сейчас он с неохотой согласился.
--
Ну ладно, только чтобы вы отстали.
Это случилось не так уж давно. Я тогда только получил свою "яшку" с капремонта. Сам с завода пригнал. Первым рейсом пошёл с Чульмана на Якутск. Всё в порядке, никаких нареканий. Подлатали его замечательно. Загрузился тогда на полную. Только горючего не брал "под завязку". Сели в Алдане, пассажиры вышли, другие сели. Всё нормально. Подхожу к Якутску, меня диспетчер на круг погнал. Полоса, говорит, занята. Три круга я ходил, вместе со мной ещё один борт.
Потом сел он, и я пошёл вниз. Заканчиваю круг, выпускаю шасси, а лампочка левого не загорается. Я убираю и выпускаю его вновь. Оно же с моей стороны. Смотрю через стекло - нет его. Второму говорю: "глянь со своей стороны, правое вышло, нет?". Он повернул голову, вышло, говорит, нормально. А я уже на прямой. Опять убрал шасси и вновь выпустил. Нет левого, хоть стреляй.
Докладываю диспетчеру. Он словно уже знал об этом, без раздумий отвечает:
--
О полосу попробуй стукнуть. Всё-таки с ремонта, может контакт в проводке где-то пропал.
--
Стукнул? - оборвал самый нетерпеливый.
--
А куда же деваться? Ясное дело, аккуратно так двумя оставшимися слегка зацепил бетонку. И боком в стекло смотрю. Нет его. Подпрыгнул и, пока шёл над полосой, ещё два раза зацепил её.
Штурвал на себя и ушёл на второй круг. Слышу, ещё борт с Магадана посадки просит. Ну, диспетчер его, понятно, как и меня недавно:
--
Уходи на большой круг, у меня тут "яшка" по полосе прыгает. Тот слышал весь разговор, но запросить-то обязан. Ушёл он на большой, а я левое крыло завалил и по самому малому кругу вновь вышел на прямую. Тут Маша заглядывает.
--
Это из Чульмана? Такая невысокого роста, у неё лицо с такой гладкой кожей, как у манекена блестит?
--
Вот после того она такой и стала.
Так вот, заходит она.
--
Нас, - спрашивает, - опять по кругу повели?
--
Да, говорю, по кругу. Только не нас, а мы сами. Ты посмотри там, чтобы все были надёжно пристёгнуты. У нас шасси не выходит.
--
Как не выходит? Ведь только же с ремонта.
--
А вот не выходит, - говорю, - не хочет, наверное. Мы сейчас о полосу выбивать его будем. Ты уж там побеспокойся, чтобы нас пассажиры не отвлекали.
Я, когда первый раз нежно бетонку целовал, они даже не почувствовали, что что-то не так. И все удивились, когда мы взлетели. Это я потом узнал.
А тогда, во второй раз, я приложил два рабочих колеса так, что в салоне всех тряхнуло. Я подпрыгнул уже повыше. И до конца полосы приложился ещё разок. Но его словно заварили. Не выходит, зараза. Ещё два круга я заходил и бил. И жалко мне его и варианта другого нет. Мне второй говорит: так у нас лопасти отвалятся. Тут лампочка загорелась - горючее на исходе. И диспетчер:
--
Уходи, - говорит, - на Маган. Там постучи. У меня три борта на круге ходят.
--
И не жди, - отвечаю, - у меня доходить уже не на чем. Ты давай пожарным команду, пусть меня из всех водомётов поливают. Садиться сейчас буду.
Он даже опешил:
--
Как садиться? Вышло шасси?
--
Нет, - говорю, - я остальные убираю. Сейчас полосу тебе подмету.
Только вышел на прямую, оба двигателя враз умолкли. По ушам, словно кто хлопнул. Никогда такой тишины там, - он ткнул пальцем вверх, - не слышал. Лишь через несколько секунд различил, как плоскости воздух режут. На второго глаза скосил, сидит парень тише воды. Он не из робкого десятка, но жить-то всем хочется. Прислушался, в салоне тишина. Я думал, крики начнутся. Молодцы пассажиры, не подвели.
Хороший всё-таки планер у этого самолёта. И, хоть и загрузился я на полную, ни нос ни хвост не заваливало. Ровно шёл. Только горизонтальными рулями высоту держу, чтобы раньше времени не плюхнуться. А на полосе все пожарные машины рассредоточили, чтобы водой меня перехватывать. Только полосы коснулся, такой скрежет пошёл, что уши враз заложило. Машину жалко было! До слёз. Меня поливают, а я тащусь. В смысле по полосе. Наконец замер. И тут же, слышу, в салоне шум, крик и грохот. Отстегнулся, выхожу туда. Там пусто. Боковые запасные люки выброшены. Все пассажиры вмиг салон очистили. Только один сидит в кресле, портфель к себе прижал. Ну, думаю, сердце у мужика хватило, "скорую" надо. Подхожу к нему, руку ну шею положил. Тут он как всхрапнёт!
--
Спал?! - удивились мы.
--
Спал, зараза, - рассмеялся Михалыч, - он с командировки летел, и двое суток толком поспать негде было.
А тогда это меня так взбесило! Тут с матами по полосе скачешь, как сумасшедший. Потом на пузе со скрежетом, что покойника разбудить можно, ползёшь по полосе. А он - спит! Ну, я как заору: - вон из салона! Хорошо, я его перед этим отстегнуть не забыл. А то бы так с креслом и выскочил. Выхожу наружу, там Маша сидит на плоскости. Пока мы бились, она среди пассажиров ходила, успокаивала их. А теперь её саму било в ознобе. Напряжение нервное спало, и началась отдача. Думал, больше летать не сможет, уйдёт. Ничего, летает. Молодчина.