Темное

Есть в мире мечи, что режут камень и железо аки масло,

луки и стрелы, что бьют завсегда далеко и без промаха,

доспехи, дающие носящему силу невиданную,

а такоже защиту от обычной стали.

Все это дары Диавола и его демонов,

кои могут быть токмо у слуг его.

Доброму человеку, чтущему Мать Церковь,

а такоже заветы Великой книги

такими вещами владеть - страшный грех,

а праведно о таком доносить священникам

и на владельцев предметов оных указывать.

Трактат Великой Фарнадской Церкви о вреде

зачарованных предметов и о пользе исповеди

По тракту, пролегающему сквозь темный и дремучий лес, превратившийся из-за ливня в болото, медленно ехал всадник в черном плаще с низко опущенным капюшоном. Копыта чавкали каждый раз, когда погружались в месиво из грязи, камней и навоза, оставленного другими прошедшими лошадьми. Дождь лил сплошной стеной, обильно стекая с плаща всадника, словно он был статуей на вершине какого-нибудь собора. Плащ прилипал к коже и волосам, а под ним все было сырым от влаги, но это было лучше, чем ехать и вовсе без него. Деревья обступали тракт с обеих сторон так плотно, что среди стволов ничего невозможно было разглядеть. Там, в беспроглядной тьме могло таиться что угодно. И оно там скрывалось. Только путники убеждались в этом слишком поздно, умерев через несколько мгновений после опрометчиво зажженного факела или лампы. Никогда не зажигай свет в таком темном месте, если ты не готов встретиться с тем, что может на него выйти. Всадник уже встречал растерзанные останки тех, кто не вняли этому совету, и не собирался к ним присоединяться. Особенно такой ночью, ночью, когда нет ни луны, ни звезд, а лишь обступающая тебя со всех сторон тьма, которая поглотит любого, дай только повод. В такую ночь только безумец выедет на тракт, а за тех, кого она застала в пути, можно только помолиться своим богам, если они увидят хоть кого-нибудь в такой тьме.

Всадник резко остановил лошадь, не дав ей встать на дыбы, и посмотрел из тьмы капюшона прямо перед собой. Затем двинул палец вперед на несколько дюймов от своей шеи, и тот уперся в нечто тонкое и сильно натянутое между двух деревьев. Когда он отнял палец, на нем появился надрез, хотя он коснулся этой нити лишь слегка. Он сунул палец под капюшон, пока дождь продолжал обрушиваться ему на голову и плечи, облизал кровь и, нагнувшись, сжал бока лошади, чтобы та проехала ловушку. Вот почему в таких лесах никогда нельзя пускать лошадь галопом, даже если торопишься укрыться от опасностей ночи, порой ты идешь к ним навстречу. Всадник решил, что если оставить все как есть, то эта нить может вскрыть следующему путнику на лошади горло, а если перерезать ее, то может запустить ловушку, которая убьет его самого, а не следующего. Потому пусть это проверяет тот, кто более умен... или глуп.

Всадник проехал несколько поворотов и развилок по виляющему, словно змея тракту, держа перед лицом древко факела с насквозь пропитавшейся водой масляной тряпкой на нем. Он все равно был бесполезен, так пусть хоть спасет от следующей такой шутки, если она встретится. Но он не переставал наблюдать за всем, что способен был разглядеть, а особенно слушать, потому что именно едва различимое дрожание стальной нити от ударяющихся об нее капель, заставило его насторожиться. Спустя некоторое время после того, как тракт вывел всадника на основную дорогу, лошадь что-то перешагнула. Всадник остановил ее, огляделся на всякий случай и медленно слез в жидкую грязь. Он достал из под плаща что-то одной рукой и приоткрыл заслонку другой рукой. Бледный и маленький лучик скользнул по растерзанному трупу лошади, а рядом с ней поймал слабый блеск доспехов ее мертвого хозяина. Мужчина держал этот странный предмет под наклоном, чтобы лучик было видно лишь если смотреть сверху вниз. Заслонка скрипнула вновь, и мужчина убрал свой необычный фонарь, а затем вновь оказался верхом. Правая рука мужчины скрылась под плащом, а левая вложила древко факела в кармашек при седле и крепко взялась за поводья. Он медленно продвинулся вперед, находя с каждым мгновением все больше и больше трупов, валяющихся прямо посреди тракта. Все чувства всадника были на пределе, а рука крепко сжала звякнувший в ножнах меч, готовая нанести удар в любом направлении, едва ему что-нибудь покажется. Он насчитал около дюжины трупов людей или их частей и примерно столько же лошадей, которых наспех разорвали и распотрошили. Но кто бы ни сделал это, на тракте доедать он не остался, а почему-то утащил вглубь леса. Этот всадник ни с чем не спутал бы звук, с которым пожирают плоть. Ведь до нападения кого-то может быть и не слышно, но после слышно всегда. Он слышал такой звук достаточно часто, чтобы верить в эту простую истину, а также достаточно далеко, чтобы все еще быть в живых. Большинство людей от тревоги начинают бояться и делать ошибки, но этот человек наоборот становился внимательней. Он тихо слез с лошади в одном месте и, насколько позволял вновь извлеченный фонарь, обследовал следы на обочинах, еще окончательно не утонувших в воде. Он ни на секунду не упускал из виду темноту леса, потому что даже темнота меняется, но меняется лишь тогда, когда есть виновник перемен. Различил кое-где следы копыт, сапог, каких-то лап, размером с медвежьи, но напоминающих человеческие длиной пальцев, но что более важно колею от колес. Следы лошадей и людей есть, трупы лежат, следы колес имеются, а кареты или повозки нет.

Чтобы тут не произошло, оно уже произошло, хотя часть событий, судя по следам колес, еще впереди. В любом случае задерживаться в этом гиблом месте было бы слишком опрометчиво, потому всадник пустил лошадь рысью, ни на секунду не расслабляясь. Через некоторое время он встретил еще несколько мертвых всадников и до костей обглоданных лошадей. Видимо, твари, убившие всю эту процессию, поели позади лишь наспех, а здесь более основательно, словно забыли про оставленных позади. Эту мысль подтверждало еще то, что позади броня всадников была почти не тронута, а здесь каждый доспех был распорот, а его содержимое съедено. Легкость, с которой были вскрыты доспехи, наталкивала на мысли об остроте когтей или зубов этих тварей. Оставалось надеяться, что они не многочисленные и сполна наелись, так как подобные им никогда не бросают еду просто так. Проехав чуть дальше он, наконец, услышал звук трапезы где-то слева в лесу, звук ломающихся костей и рвущейся плоти. А затем как два существа выясняют отношения. Это могло означать, что того, что у них есть им мало на двоих. А затем он услышал тишину, что могло означать лишь одно. Они поняли, как решить вопрос мирно. Всадник крикнул: "Но!",- и послал лошадь галопом вперед, ударив ее по бокам и наплевав на то, что впереди могут быть ловушки. Если он не будет достаточно быстр сейчас, то умрет все равно. Мгновение спустя он услышал, как в грязь с шумом приземлилось что-то тяжелое и рычащее, а затем как оно бросилось за ним вдогонку.

Всадник стиснул рукоять меча, расположенную у правого бедра, в то время как его клинок, пока скрытый в ножнах, указывал в левую лопатку. Удары тяжелых лап по грязи приближались, всадник, смотревший через плечо во тьму, стал различать более темное пятно, которое стремительно приближалось и слышать все громче и громче удары лап по земле. Пальцы левой руки отвязали от пояса сумку с деньгами. Когда дистанция между ним и преследующей его тварью стала такой короткой, что он услышал сопение и рычание монстра, всадник спрыгнул с лошади в грязь, швырнув в сторону сумку и развернувшись к опасности лицом. Чудом устоял на полусогнутых ногах при падении и, проделав в грязи две борозды от сапог в сторону удаляющегося животного, остановился и приготовился нанести удар. Тут же из тьмы на него вылетело что-то гигантское волосатое и рычащее. Ужи заложило от жуткого воя, который ворвался в голову, пробирая до нутра, вызывая первобытный ужас. Мужчина молниеносно выхватил меч и нанес горизонтальный удар, надеясь, что рука не подведет, а монстр не окажется слишком проворным. Потому что у него был всего один удар, способный разрубить что угодно, а затем меч придется вновь вернуть в ножны для следующего такого, если ты не убил первым. Подарок демона не был универсальным. Подобной роскоши та тварь ему не позволит. Мечник нырнул под огромную руку монстра, которая пронеслась над головой с такой скоростью, что сдула капюшон, и ударил тварь в живот. Рука оказалась тверда, монстр не готов, а "Жаждущий", окутанный черным дымом, который в такой темноте полностью скрыл блеск металла, разрубил шкуру, мышцы и кости монстра, словно тот был полый, а шкура была не прочнее бумаги. Верхняя часть твари пролетела над головой всадника, разматывая кишки и заливая его своей кровью, причем мужчина укрыл лицо и ладонь плащом словно летучая мышь, потому что кровь монстра могла быть какой угодно. А нижняя часть твари должна была сбить его по инерции своим весом, но Жаждущий, вкусив крови, окутался багровым дымом вместо черного, что мечник знал, но видеть не мог, и не утратил своей остроты. Это позволило мечнику в самый последний момент разрубить ноги и поясницу чудища вдоль, они двумя кусками пролетели справа и слева, не задев его. Часто дышащий мечник какое-то время стоял в грязи под проливным дождем, держа меч наготове, но второе существо видимо наелось сполна, потому позволило сородичу съесть новую добычу самому. Когда дым развеялся, и стал виден изогнутый тонкий меч, мужчина стряхнул густую кровь монстра, вытер ее остатки плащом и вернул его в ножны за спиной. Затем он свистнул своей лошади и подождал какое-то время. Испуганное животное либо убежало слишком далеко, либо просто лишилось рассудка от страха. Лошадь не вернулась. Второй раз свистеть мужчина отказался, только беду накличешь. Выудил свою сумку с золотыми из канавы и побрел пешком по следам колес.

Пришлось идти по колено в грязи, надеясь, что лошадь отыщется впереди. Также имелся шанс наткнуться на карету, что и произошло через час, когда мужчине уже показалось, что лошадь не найти, а транспортному средству все же удалось добраться до пункта назначения, несмотря на атаку тех тварей. Карета стояла наискось вместе с четверкой лошадей. Какие-то люди стояли посреди тракта и напряженно вглядывались в темноту леса. От острого взора мечника не ускользнуло тело человека, лежащее под ступенькой кареты. Двое людей поигрывали оружием, а третий тушил лампы, болтавшиеся позади покачивающейся кареты. Видимо пассажиры надеялись на то, что эскорт латников защитит их от всех, кто выйдет на свет. Судя по всему, они ошиблись. Разбойник потушил последнюю лампу и присоединился к товарищам, которых скрыла тьма. Мечник взялся за рукоять Жаждущего и медленно пошел прямо к ним, так как посчитал что заходить со спины будет долго. Пассажиры кареты ушли от одних тварей, но пострадали от рук других. В том, что стоящие перед мечником люди - бандиты сомнений не было, а с такими на тракте разговор короткий. Жизни этого сброда он не считал, да и стоили они недорого, во время рейдов в заброшенные города, деревни или строения он убивал посторонних без разговоров, часто со спины или расстояния, так как в тех местах не бывает неопасных людей.

Тут из за туч выглянула полная луна, чей бледный свет мягко опустился на мечника, карету и бандитов. Темнота перестала скрывать его, а дождь наконец-то обнажил звуки шагов, так как мечник уже был слишком близко к противникам. Разбойник с бородой спохватился и стиснул меч в правой руке, а левую увел за спину, скорее всего, за кинжалом. Быстро сообразил, но все равно это ему не поможет. Между ножнами и рукоятью Жаждущего заструился черный дым, но бандитам его было не видно, а даже если бы было, то они бы не поняли, чем им это грозит. Бородатый стоял ближе всех, потому мечник, оскалив зубы, сперва прыгнул к нему. В один миг мечник оказался около противника, который только успел только широко раскрыть глаза и выдернуть кинжал из за спины. Он ударил противника наискосок, держа Жаждущего обратным хватом, словно нож, и развалил бородатого пополам от левого бедра до правого плеча. Изогнутый меч окутало алым дымом, бандит справа от мечника замахнулся топором, но ударить не успел, так как мечник врезался в него спиной, и Жаждущий вошел по самую рукоять в его грудь, выйдя между лопаток. Едва топор упал в грязь, а изо рта пронзенного грабителя ручьем потекла кровь, как мечник, все еще не сменив хват, выдернул меч уже из трупа и горизонтально рубанул оставшегося противника с булавой, которая уже неслась навстречу его лицу. Металлический шар шмякнулся в грязь, оставив в руке бандита лишь черенок, а Жаждущий срезал несчастному пол черепа. Тело, оставшееся лишь с болтающейся нижней челюстью, рухнуло сначала на колени, а потом в грязь. Мечник дождался пока Жаждущий впитает человеческую кровь и вернул оружие в ножны. Он думал тихо отцепить лошадь и ускакать, но решил довести начатое до конца и подошел к задней дверце кареты, около которой лежал труп без брони, но в богатой одежде и с мечом, возможно телохранитель. Мечник прислонил к дверце ухо и расслышал приглушенные женские вопли и всхлипы, словно женщине, пытающейся кричать, зажимали рот, а также не очень громкий, но раздраженный голос:

-Заткнись сучка! На очереди еще трое, так что привыкай! А орать нет смысла, никто тебе не поможет, а вот тварей из леса ты приманишь и тогда точно умрешь! Ты хочешь жить? Тогда заткнись нахер!

После затрещины и этих слов женщина притихла, и стали слышны лишь женские всхлипы и торопливые мужские выдохи. Шум дождя приглушил все звуки, да и убил мечник всех очень быстро, не было драки, только убийства, а оставшийся бандит в закрытой карете, очевидно, был слишком занят, чтобы оставаться внимательным. Потому, когда задняя дверца вдруг распахнулась, а его в самый неожиданный момент схватили за воротник стальными пальцами и вышвырнули со спущенным штанами из кареты в грязь под проливной дождь, его удивлению и злости не было предела. А когда он увидел трупы товарищей, утопающие в грязи в паре шагов от него, злость исчезла, а к удивлению примешался страх. У девушки в карете началась истерика. Не успел неудавшийся насильник толком снова перевести взгляд с тел товарищей на человека в плаще, как тот оказался слишком близко и одним ударом сломал ему нос, уложив его на его же арбалет, покоящийся за спиной. Мечник вогнал каблук сапога бандиту между ног так, что тот от боли выпучил глаза, мгновенно поднялся с грязи и открыл рот, чтобы завопить, но лишился головы, которая шлепнулась в жижу чуть раньше тела с раскрытым в немом крике ртом. Когда мечник вновь убрал меч под плащ и обернулся, на него со ступенек кареты смотрела трясущаяся девушка в белом платье, заляпанном грязью и кровью. Губа была разбита, щеки мокры от слез, а на скуле и лбу назревали синяки, но даже сейчас она была весьма недурна. Растрепанные, но явно ухоженные светлые волосы, правильные черты лица, высокая грудь. В голове мелькнула безумная мысль воспользоваться ею, но это была именно что мысль, продиктованная долгим отсутствием секса. Это стало бы категорическим нарушением правил, которые мечник всю ночь соблюдал, а также он никогда никого не насиловал, что не мешало виселице в некоторых странах по нему плакать, а палачам терпеливо ждать. Он сделал для этого достаточно, жаль, что не только он один.

Мечник как ни в чем не бывало прошел мимо девушки к запряженным лошадям и стал отцеплять одну из них, бросив взгляд на мертвого кучера, которому всадили арбалетный болт в череп. Услышал, как чавкнула грязь под туфлями девушки, когда та слезла со ступеньки. Краем глаза заметил, что она нагнулась над трупом возможного телохранителя. Вывел лошадь из упряжки, подрезал поводья и немного пожалел, что придется ехать без седла.

-Кто вы? - спросила она срывающимся голосом.

-Никто, - сказал мечник, даже не обернувшись.

Мигом влез на лошадь и пустил ее шагом в сторону таверны, которая должна была скоро встретиться по пути, судя по карте, оставшейся с убежавшей лошадью.

-Стойте! Прошу Вас! - раздался ее голос за спиной.

Всадник продолжал удаляться.

-Я умру одна! - крикнула девушка.

-Одна, одна, одна, - повторило эхо.

Мужчина всмотрелся в лес.

-Я сделаю все, что угодно! - тише сказала она, тоже оглядевшись и поняв, что сглупила.

Мечник зачем-то остановился. Овладеть ею здесь было безумием, но в таверне вполне можно. Уже две недели не было женщины. А по пути от нее можно будет избавиться, если так будет проще уйти от опасности. Она всего лишь женщина, а даже с таким оружием как у него порой не стоит ввязываться в драку с какими-нибудь тварями. Он подъехал к ней, на ходу снимая плащ уже отмытый дождем от крови и требухи, потому что ее белое платье могло их обоих убить. Затем быстро взял обеими руками под подмышки, коснувшись бархатной груди, покрывшейся сейчас гусиной кожей, и посадил перед собой, отметив, что она очень легкая. Накинул сверху плащ и закрыл капюшоном светлую голову. Затем пустил лошадь иноходью по тракту, надеясь, что не совершил ошибку.

По пути больше никого не встретилось, девушка укуталась в плащ, прижалась к груди мечника и всю дорогу молчала. Он мок под дождем и настороженно следил за лесом, напрягая слух и зрение. Благодаря спутнице стало теплей, чем раньше, хотя ливень, барабанящий по голове сводил данное приобретение на нет. Слава демонам меньше чем через час они подъехали к таверне, которая представляла собой высокое полностью каменное здание без окон, покрытая соломой крыша которого щетинилась доброй сотней заточенных кольев, чтобы на ней было крайне неудобно чему-нибудь сидеть. Вся земля вокруг, кроме пространства перед огромной дверью и дорогой была усыпана капканами самых разных форм и размеров и рвами явно с чем-то нехорошим на дне. Единственная дверь была больше похожа на ворота замка: высокая, тяжелая и окованная железом, за ней непременно стальная решетка с толстыми прутьями наподобие тех, в которых держат диких животных. Мечник еще не видел ни одной нормальной таверны внешнего кольца Фарнадии, где бы такой не было. Еще неизвестно, что труднее будет пробить: стены или дверь. По обе стороны от двери в стенах углубления для фонарей, также защищенных решетками. Фонари горели, словно бросали вызов ночным тварям, а судя по следам когтей на стенах и двери, вызов они принимали, но успеха ни разу так и не достигли.

Мечник подъехал к двери, спрыгнул и постучал семь раз. Четыре сразу, три чуть позже. Спустя несколько секунд в двери открылась створка, через которую на него уставились глаза, а голос быстро произнес:

-Чего надо?

-Укрыться.

Мечник открыл сумку с золотом, которое блеснуло в свете ламп. Створка закрылась, было слышно, как отворилась стальная решетка за дверью, а затем и сама дверь во внутрь. Мечник дернул лошадь за поводья и быстро завел внутрь. Едва последнее копыто переступило порог, огромный лысый мужик с тяжелым двуручным мечом за спиной принялся закрывать дверь, от спешки даже задев зад лошади. Захлопнув ее, он задвинул три засова один за другим, затем закрыл еще и решетку, повернув в замке ключ, а лишь потом уставился на вошедших. А девушка принялась рассматривать мечника, до этого лица своего "спасителя" толком не разглядевшая. У него были длинные черные волосы, собранные в тугой хвост, жуткий шрам, идущий наискосок через все лицо, проходя над левым глазом и ныряя под правый. Причем глаза у него были разного цвета, правый зеленый, а левый синий. У него были высокие и острые скулы, тонкие губы и сосредоточенный, но спокойный взгляд. Он не был красив, хотя и обратное сказать тоже было нельзя, но первой ассоциацией, что пришла на ум девушке при взгляде на его черты лица, был хищный зверь. Но даже не волк, который водился в здешних местах несмотря на соседство с куда более опасными существами, а большой черный хищный кот, которого девушка видела в одной книге.

Четверо других мужчин в кольчугах опустили арбалеты, и стали ждать, что скажет громила. Он, проведя мозолистой ладонью по щетине, спросил:

-На сколько?

-На ночь, - сказал обладатель разных глаз и кинул громиле золотую монету, которой хватило бы и на три ночи в лучшей комнате и со всеми удобствами.

Тот ее ловко поймал, попробовал на зуб и кивнул хозяину таверны, полному мужчине с густыми усами и хитрыми глазами, стоявшему на пороге между конюшней и залом. Остальные, убрав арбалеты за спины, уселись на лавки, а хозяин таверны сказал мальчишке конюху:

-Накорми, напои и приведи в порядок лошадь господина, а Вы сударь извольте за мной. Для Вас подготовим лучшую комнату.

Мечник со шрамом помог девушке спуститься с лошади, отдав ту веснушчатому конюху, который пытался аккуратно заглянуть под капюшон спутницы мечника. Но особо не преуспел, а когда мечник скользнул по нему холодным взглядом, уткнулся лицом в лошадь. Когда парочка вошла через еще одну дверь в основное помещение таверны, залитое светом, громила пробормотал:

-Странный у него меч.

-Ага, - поддержал один из арбалетчиков, - тонкий и кривой, такой сломать можно запросто, гарды почти нет, круг какой-то, да и хрен он доспех пробьет, твоему не чета, Ральф.

После того как мечник выбрал просторную теплую комнату разумеется с одной большой кроватью и велел наполнить чан горячей водой, он с девушкой спустился вниз поесть и выпить горячего вина, пока слуги греют воду. Мечнику принесли грубое, но теплое и чистое полотенце, которым он вытер волосы и лицо, а затем передал девушке, которая благодаря капюшону не так сильно промокла. Плащ с нее давно сняли и повесили сохнуть на колышек у стены, приковав к ней взоры мужчин, которых видимо тоже не особо расстраивали синяки, а также интересовало все, что было видно сквозь мокрое платье. Помимо мечника и девушки за столами в зале сидела группа из четырех солдат, цедящих пиво и рвущих зубами какое-то жесткое мясо. Они являлись основными созерцателями девушки и оценивали тупыми взглядами мечника. Еще имелась пара напившихся мужиков, один из которых смотрел с глупой улыбкой в кружку, а другой спал, уткнувшись в стол. Также было два скрытных господина в черных плащах, под которыми могло быть что угодно. Они о чем-то шептались в углу и тоже нет-нет да постреливали глазами то в сторону спутницы мечника, то на него самого, а один из них время от времени убирал руку под стол, что-то там проверяя. Сидел полный купец с пухлым сыном и женой под стать, которая с явным неодобрением смотрела на отъявленного головореза, с которым на свою голову связалась белокурая бедняжка. Последними были монах и тихий мужчина с жабо и в очках одетый в мантию врача. Вскоре перед разноглазым и его спутницей поставили горячее мясо и картошку с укропом, а также две кружки, которые сразу наполнили горячим вином с корицей и попросили звать сразу, как они станут пустеть. Мужчина моментально умял свою порцию, выпил вино и попросил добавки, а у девушки аппетита не было, она лишь потихоньку пила вино, чтобы согреться и не заболеть. Есть она не могла после того, что пережила, а в особенности после смерти сира Алана, ее телохранителя и друга, который так бесславно и нелепо погиб от рук разбойников. По ее щекам покатились слезы, девушка тут же их вытерла, а также смахнула новые. Не хотела она плакать при всех, хотя было из-за чего. Но это не укрылось от разноглазого, хоть он ничего и не сказал. Она выдавила из себя:

-Спасибо.

Мужчина взглянул ей в глаза, девушка потупила взор, и он вернулся к трапезе. Покончив со своей едой, он дождался пока девушка допьет вино, а затем сказал:

-Думаю вода согрелась.

Встал из за стола и направился к лестнице, не проверяя идет ли спутница за ним. Девушка тоже встала и последовала за разноглазым под похотливыми взорами солдат, которые сидели спокойно, пока их видел ее спутник, но стали подмигивать и улыбаться ей, когда их могла увидеть только она. Девушка поспешила за разноглазым под их хохот. Ее спутник не мог этого не заметить, но никак не прокомментировал и не вернулся испортить им настроение. Он убил четверых в одиночку на тракте, и судя по манере держаться, вполне могу убить четверых и в таверне, а может и больше при необходимости. Чувствовалось, что эта солдатня его раздражает, судя по усталому вздоху, но здесь и сейчас марать об них руки ему совсем не хотелось. Войдя в снятые мечником покои, она увидела в первой комнате большой деревянный чан, наполненный водой, от которой исходил пар, а во второй край двуспальной кровати. Ее спутник уже скинул свою черную куртку и рубашку, обнажив усеянную шрамами спину, сухие и жилистые руки и плоский как у мальчишки живот без капли жира. Затем он небрежно скинул сапоги, штаны и трусы прямо перед ее глазами и залез в чан, пристроив сбоку свой меч в ножнах. Удовлетворенно вздохнул, распустил волосы и, взяв мыло с мочалкой, стал тщательно намыливаться. Он не просил ее выйти, не звал к себе, а мылся словно был один в этой комнате. Девушка опешила и в нерешительности села на скамейку около стены, смотря на свои руки, лежащие на коленях. Через четверть часа он выбрался из чана, опоясался полотенцем и спросил, все еще держа меч в левой руке:

-Будешь?

Девушка кивнула.

-Воду менять?

Девушка отрицательно замотала головой и подошла к чану, в то время как мужчина закрыл входную дверь на щеколду и прислонился к стене справа от входа в спальню, скрестив руки на груди и положив меч на какую-то бочку слева от себя. Если бы он захотел, то отвернулся бы или вышел, но он этого не сделал, значит он хочет посмотреть. Зеленый и синий глаза спокойно наблюдали за ней. Девушка решила, что слишком устала чтобы в подобных обстоятельствах думать о приличиях. Она стянула платье через голову, сняла панталоны и сорочку, скинула туфли. Не отвернулась от смотрящего на нее мужчины, не стала прикрывать свои розовые соски или лобок с белым пушком руками, а просто перешагнула через край чана и села, взяв мыло и мочалку, которые минуту назад держал в руках ее спутник. Какое-то время он смотрел, как она намыливается, а затем ушел в спальню, и только после этого она бросила осторожный взгляд ему в спину. В спальне погас свет, скрипнула кровать. Девушка домылась, вытерлась насухо и обмоталась полотенцем. Затем постирала свою одежду в мыльной воде, выжала и повесила на стул. Снова надела сорочку и панталоны, потушила лампы. Вошла в спальню и, обойдя кровать справа, так как слева лежал разноглазый, аккуратно легла у самого края, едва прикрывшись одеялом и спиной к разноглазому. Он почти сразу придвинулся, хорошенько ее укрыв, и обнял правой рукой под грудью. Девушка вздрогнула, замерла и стала медленно дышать. Рука была теплая и шершавая. Он на удивление нежно поцеловал ее в шею и провел рукой по бедру, чтобы затем положить руку уже на грудь. Умелые пальцы принялись массировать ее в то время как его губы снова нашли ее шею. Она почувствовала знакомое ощущение внизу. Это было неправильно, этого не могло происходить, но у нее появилось желание. Возможно это и выход. Почему бы не забыться? А ей есть что забывать. Хотя бы на короткое время. Тем более он не груб, настойчив, но не груб, а ведь мог бы. Она целиком в его власти, у нее нет ни денег, ни защиты. Если она останется одна, то повторится тоже самое, что было в том лесу, ее воспользуются, а когда наиграются убьют, в лучшем случае, а в худшем возьмут с собой и будут делать с ней все что хотят пока она не станет для этого непригодна. В памяти снова всплыла карета и тот ужасный человек, которого потом убил разноглазый. Он сделала глубокий вздох и повернулась к нему лицом, решив, что не хочет, чтобы это было похоже на произошедшее в той карете в лесу после того как убили всю охрану и погиб Алан. Она отогнала мысли о нем и осторожно нащупала рукой лицо человека, который ее спас, хоть и не из благородства. В спальне царила кромешная тьма, так как свет давно погасили, а окон по понятным причинам в таверне не делали. Он не отстранился, когда ее пальцы легли на его щеку.

-Меня зовут Шеона, а вас? - прошептала она, чувствуя, что его лицо совсем близко.

-Сареф.

Она медленно гладила его по щеке, а его рука лежала на ее правой лопатке.

-В сказках девушек, попавших в беду, всегда спасают прекрасные рыцари. Там в лесу я отчаянно хотела, чтобы меня кто-нибудь спас, чтобы случилось что-нибудь, что избавит меня от боли и страха. В какой-то момент я решила, что ничего не произойдет, ведь так и бывает в реальности. А они сделают все что собирались и убьют меня. Так и закончится моя жизнь. Словами не передать как я рада, что вы оказались в том месте в то время. Я не глупа, я понимаю, что вы бы не стали рисковать, беря меня с собой просто так. Но все равно спасибо, Сареф.

Шеона приблизила свои губы к его губам и нежно поцеловала, он ответил сначала тоже нежно, а затем уже более жадно, запустив пальцы в ее волосы в то время как она запустила свои в его. Спустя мгновение на полу оказались сорочка и панталоны. Шеона обвила Сарефа левой ногой, а его рука покинула ее волосы и принялась двигаться от ягодицы до нежной пятки согнутой ноги. Первый раз был быстрый и страстный. Последующие дольше и спокойней, хотя чувствовалось, что у него давно не было женщины, и Шеона пришлась ему очень по душе. А ей нужно было раствориться в удовольствии и чувстве безопасности, которое дарил ей этот опасный, но надежный человек, чтобы вымыть из памяти события этой страшной ночи. Сарефу давно не было так хорошо, а Шеона впервые с момента отъезда из замка отца смогла задышать полной грудью.

***

Ведьма также вештицей, ведуньей, волшебницей,

чаровницей или колдуньей именуемая - существо

верующему в Господа нашего человеку противное

и враждебное. Отродьем и богопротивным

ублюдком Диавола являющаяся, она всяческий вред

людям приносит. Мужчин привораживает дабы

служили ей, а такоже надобности ее мерзкие утоляли.

Насылает порчи, болезни на люд и скот, смерть

наколдовывает. Путников она истребляет из злобы

своей диавольской, а самое большое преступление ее пред

Господом и людьми добрыми в том, что младенцев она

хищает дабы вернуть молодость и силу. Стало быть

существует за счет людей добрых и в Господа верующих.

Потому не место ей на земле, а лишь в огне очищающем.

Не может быть с ней примирения или того хуже дружбы.

Смерть и огонь ей предписаны. Дабы вернулась туда, откуда

она и сила ее нечистая явились.

Бестиарий Великой Фарнадской церкви

Сквозь сумеречный лес мягкой осторожной поступью охотника шел мужчина в черном раздваивающимся снизу плаще и широкополой шляпе. За его спиной висела небольшая кожаная сумка, а за плечом мушкет. Через левое плечо был перекинут ремень с цилиндрическими пеналами из металла, в которых хранились бумажные патроны с заранее отмеренным для каждого выстрела количеством пороха. На правом плече на ремне держалась кожаная подушка, чтобы упирать в нее приклад мушкета. Мужчина месил грязь и мял мокрую траву своими черными ботфортами, чьи выступающие над коленями голенища были завязаны под ними, и прятал от промозглого ветра нос в высокий воротник. Между шляпой и воротником была видна лишь переносица с коротким горизонтальным шрамом и серые ледяные глаза, которые сияли как две полярные звезды. Мужчина внимательно смотрел по сторонам, аккуратно раздвигая ветви и кусты руками в тонких кожаных перчатках. Последовательно перебрасывал вес, делая новый шаг, словно проверял почву под ногами на твердость. Время от времени задерживал ногу над землей как будто замечал капкан или растяжку. Не шел по прямой, а вилял из стороны в сторону по одному ему видимой тропе. Впереди показалась хижина с двумя окнами, в одном из которых горел свет. Дверь оказалась с другой стороны, как он и хотел. Мужчина нашел небольшой ровный участок земли между камней, травы и сырых поломанных веток и присел на одно колено. Он одернул полу плаща, обнажив покоящийся в кобуре пистолет на левом бедре и, не отрывая взгляд от окна хижины, достал из за пояса корд и начертил под собой пентаграмму. Опустил глаза чтобы заключить ее в круг, снова поднял. Добавил между лучами пятиконечной звезды какие-то символы, снова проверил окно, так как это заняло больше времени чем черчение окружности. Описал вокруг получившегося рисунка еще три окружности, следующая больше предыдущей. Заполнил их символами и, спрятав корд обратно, вытер со лба пот. Затем намного спокойней снял мушкет и рюкзак. Правая рука держала мушкет на плече, а левая развернула рюкзак и нырнула в него. Мужчина достал левой рукой из рюкзака толстый металлический колокольчик размером с два мужских кулака и положил слева от себя, а затем молоток для забивания кольев, который поставил справа. Причем колокольчик и молоток оказались между символами второго круга, не задев их. Затем мужчина расстегнул воротник, вытащил из пенала на груди бумажный патрон, разорвал его зубами, отсыпал немного пороха на затравочную полку и высыпал остальное в ствол, запихав следом и бумагу. Вложил в ствол круглую пулю, сделанную из кости, на которой что-то было нацарапано и затерто чем-то красным, а затем выудил из рюкзака шомпол и утрамбовал пулю, импровизированный бумажный пыж и порох под ним в ствол. Припал к мушкету, положив левый локоть на колено и уперев приклад в подушку на правом плече. Стал ждать. Он был терпеливым охотником, потому умел ждать и не терял концентрацию ни на мгновенье.

Прошла четверть часа, и наконец-то в освещенном желтым грязным светом окне появился силуэт человека, который что-то делал под окном вероятно на столе. Мужчина задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Щелкнул ударно-кремниевый замок, воспламеняя порох на затравочной полке, и странная пуля пробила стекло аккурат в районе груди человеческого силуэта. Раздался дикий вопль, словно баньши взвыла, предвещая чью-то смерть, и из разбитого окна, разгоняя пороховой дым, окутавший стрелка, со страшной скоростью полетели одна за другой зеленые огненные стрелы. В пределах четвертой окружности они словно разбивались в воздухе о невидимую стену, осыпая все, что не находилось внутри внешнего круга, изумрудными искрами. Затем земля под внешним кругом превратилась в жидкую грязь и закипела, разрушая рисунок, и невидимая стена отодвинулась к третьему кругу. Искры теперь сыпались ближе, но стрелок спокойно сидел и заряжал мушкет новой костяной пулей, словно ничего не происходило. Едва земля под третьим кругом стала тоже превращаться в кашу, как поток стрел стал редеть, а затем они вовсе пробили стены хижины в нескольких направлениях, затем три вылетело из крыши и в чаще наступила тишина. Мужчина решил про себя, что лучше перестараться чем недооценить. А три внешних защитных круга и самый сильный внутренний - залог удачной охоты. Мужчина снял берендейку с пеналами, повесил мушкет за плечом, размотал ткань на язычке колокольчика, которая была нужна, чтобы не шумел в рюкзаке, и поднял его вместе с молотком с земли. Затем медленно пошел к хижине, забирая влево, чтобы оказаться не перед разбитым окном, а слева, где окон нет. Подойдя почти вплотную к стене, он широко развел руки в стороны, а затем что есть сил ударил молотком по колокольчику. Раздался оглушительный звон, от которого даже почему-то зарябило в воздухе, но больше ничего не произошло. Мужчина хмыкнул и, поставив все снова на землю, расстегнул плащ. Под ним оказался серый мундир, четыре открытые кобуры с пистолетами на груди по две с каждой стороны, две такие же кобуры на бедрах, а под сердцем наискось был прижат ремнями кожаный чехол со стальным распятием. Стрелок уронил рукоять молотка в петлю перед правой кобурой на бедре, а колокольчик повесил на крючок за левой. Затем вынул правой рукой корд, а левой распятие и направился к двери.

Она оказалась заперта, но мощный пинок ноги выбил ее вовнутрь, оставив замок, обрамленный расщепленной древесиной, в коробке. Хороший замок плохой двери не товарищ. Мужчина осторожно перешагнул порог, после того как нацарапал кордом несколько проверяющих символов на половице и ничего не случилось, а затем стал красться к свету, льющемуся из левого прохода. Осторожно выглянул из за угла и увидел тело женщины в луже крови. Она лежала на боку, распущенные волосы разметались по полу, а безвольные руки лежали перед ее лицом словно она спала. В потолке и стенах были прожжены дыры, ее работа. Следы своей работы на стене напротив разбитого окна мужчина не нашел. Значит пуля не прошла на вылет как иногда бывает. Тем лучше. Бывает, что, пробив тело насквозь, она не успевает сделать свое дело как следует, а вот находясь внутри исполняет свое предназначение целиком и полностью. Мужчина встал в проходе и внимательно рассмотрел лужу крови поверх распятия, которым закрывался. И только когда решил, что ее столько сколько должно быть, шагнул внутрь. Он знал случай, когда его собрат попал навылет. И даже не в грудь, а в плечо что ли. Он взял колокольчик с молотком, тоже проверил в сознании ли она, так как его звон сводит таких как она с ума. Зашел в комнату с мушкетом наготове, чтобы сделать контрольный, а на то, что крови совсем не было внимания не обратил. А не было ее потому что перед тем как потерять сознание, она сделала обряд кровавого стража, и едва собрат вошел в комнату, демон крови, летающий без ног и способный проходить сквозь стены урод без глаз и кожи, которого не захочешь увидеть ни в одном ночном кошмаре, залетел со спины, впился зубами в горло, а лапами разорвал сердце и печень. Насытился так, что спустя две минуты из дистрофичной твари превратился в мускулистого ифрита, способного убить любого из собратьев по цеху убитого, как бы хорошо они не были подготовлены. Потому всем пришлось ретироваться до следующего раза.

В этот раз она не успела сделать ничего подобного, потому мужчина медленно подошел к телу, пинком перевернул на лопатки, убедившись, что пуля вошла ровно в центр груди. Затем нагнулся над тварью, ни на секунду не расслабляясь, и вырезал кордом на лбу символ рая. Ничего не произошло, потому мужчина вернул распятие в чехол, корд в ножны под плащом и потащил труп за волосы наружу. С чувством швырнул с крыльца босое тело в грязь, отряхнул руки в перчатках и пошел за рюкзаком и берендейкой. Вернувшись со своими вещами к трупу, он достал из рюкзака какой-то продолговатый предмет завернутый в промасленную ткань, развернул телескопический кол и одним щелчком удлинил его с обеих концов вдвое. Воткнул кол вертикально в землю, поднял труп, кривя лицо от презрения, и насадил спиной на него так, что верхний конец вышел между грудей, и труп выгнулся дугой. Ведьму можно было сжечь и лежащую на земле, но согласно правилам они сжигались так, чтобы не оставалось сомнений в том, кто это был и кто это сделал. Он достал из рюкзака огниво и ударил кремнием о кресало. Сноп искр попал на кол, и тот вспыхнул оранжево-желтым нормальным огнем. Если бы она провела много времени рядом с колом будучи живой, то огонь был бы голубой. Скоро загорелся труп чертовки. Мужчина снова зашел в хижину и вернулся со стулом. К этому моменту труп уже пылал. Он поджег стул от огня, и когда тот разгорелся как следует швырнул его в дверной проем. К тому моменту как хозяйка дома обуглилась, в хижине начался хороший пожар.

В это время в чаще напротив горящей хижины треснул сучок, заставив мужчину молниеносно выхватить пистолеты из кобур на бедрах и прицелиться в шатающуюся фигуру, которая пыталась, кряхтя, преодолеть заваленный лесным мусором пригорок, то и дело спотыкаясь.

-Не стреляйте, господин! - испуганно крикнул мужской голос.

-Кто ты такой? - негромко, но почему-то очень слышно спросил стрелок.

На свет от пожара вышел с поднятыми руками бледный полноватый мужчина в богатой, но грязной и рваной одежде.

-Меня зовут Иоганн Клец. Я торговец. Моих охранников убили, товар забрали и оставили в лесу умирать после того как поиздевались. Я два дня почти ничего не ел и совсем заблудился. Благо хоть воду нашел. Я просто шел на звук выстрела. Думал, раз охотники с мушкетами, то точно аристократы или богачи. А у таких всегда свита. Хотел вернуться с ними в безопасности на дорогу и все, господин. Прошу, не стреляйте!

Стрелок опустил пистолеты, но в кобуры не убрал.

-Я не аристократ и не богач, торговец.

-А кто вы, добрый господин?

Мужчина помолчал, думая отвечать ли этому странному незнакомцу. Убрал один пистолет в кобуру и поднял руку в перчатке, повернув ее тыльной стороной к пришельцу. Внимательно всмотрелся в его лицо. Незнакомец растерянно взглянул на его руку, и мужчина, увидев то, что его интересовало, ее опустил. Решил все же ответить, тоже представиться как положено, раз ему назвали имя и фамилию.

-Константин Вёргер, убийца ведьм.

***

Когда Вёргер дошел с торговцем до ближайшей таверны, по пути придирчиво допросив его и решив, что все сказанное им правда, солнце уже закатилось за горизонт, а дождь лил как из ведра уже пару часов. Хорошо, что он устроил пожар раньше. Константин еще у пылающей хижины ведьмы убрал берендейку в сумку, завернул мушкет в толстую ткань, чтобы не вызывать лишний интерес, и перекинул получившийся длинный сверток через плечо. В нем, благодаря бесформенности, могло быть что угодно от связки прутьев до холодного оружия или мушкета как в его случае. Таверна стояла у дороги в одиночестве, а позади простиралось разнотравное поле. Так как они находились во внутреннем кольце, она не была похожа на крепость. Жаль лишь, что территория внешнего кольца раз в десять больше внутреннего и живут люди в основном там. Там не встретишь обнесенных лишь частоколом деревень, из которых женщины относительно спокойно ходят стирать к реке, а мужчины в лес за дровами. Там каждая деревня или город - неприступная крепость внутри которой теплиться жизнь, а за пределами витает смерть, особенно по ночам. Там торговые караваны ходят только днем и больше похожи на армии. Там ночью даже закованные в латы рыцари боятся высунуть нос из за стен. И именно туда предстоит направится Константину вскоре, так как внутренне кольцо он и его собратья почти очистили от скверны, а во внешнем еще непаханное поле работы, которое ждет своих жнецов.

Константин вошел в таверну, придержав дверь для Иоганна. В зале было пусто. Столы и стулья ждали посетителей, под потолком висели довольно яркие обулоновые лампы со светящимися камнями внутри, которые загоняли тени в углы, а за стойкой протирал бутылку с вином хозяин, полный усатый мужчина с мягкими глазами, обрамленными морщинами. Вёргер, осматривая таверну подошел к хозяину.

-Доброй ночи, хозяин.

-Доброй, господа, - он поставил бутылку на полку позади себя к другим и спросил, оборачиваясь, - чего желаете?

-Поесть и быть может переночевать.

Константин снял шляпу и, стряхнув с нее воду, аккуратно уронил на ближайший стол. Кивнул в знак благодарности и вытер протянутым через стойку полотенцем короткие как у солдата волосы и лоб с бровями, чтобы убрать влагу, от которой не защитила даже его широкая шляпа.

-Это можно, - он улыбнулся.

-Есть молоко? - спросил Вёргер, передавая полотенце Иоганну, чьи волосы были на порядок длинней убийцы ведьм, а потому куда более мокрыми.

Хозяин немного удивился.

-Молока нет. У меня нет коровы, а специально не покупаю у крестьян. Может пива или вина?

-Тогда воды. А тебе, торговец? Угощаю.

-Премного благодарен. Я бы выпил вина.

-Хорошо, - сказал хозяин, налил воду Вёргеру и стал откупоривать бутылку для Иоганна, которого Константин не стал называть по имени, так как узнав имя человека можно получить над ним власть, а ее нельзя давать сомнительным людям, к коим конечно же он причислил хозяина таверны.

-Есть постояльцы? - спросил Константин, приметив пустой камин в стене.

-Нет, сегодня никого, - прокряхтел хозяин.

-А много бывает?

Он наконец справился с бутылкой и поставил на стойку стакан для торговца, мельком взглянув на отпивающего воду Вёргера. Тому показалось, что смотрел хозяин на его руку.

-Когда как. Но скажем так, все комнаты одновременно я здесь никогда не сдавал.

Он снова улыбнулся и налил вина Иоганну.

-А что из съестного?

-Недавно сделал жаркое с зеленью.

-Подойдет. Положи порцию моему другу.

Хозяин кивнул и отвернулся к котлу за спиной. Иоганн выпил вино и спросил у Константина:

-А вы есть не будете, господин?

-Пока нет, - сказал он торговцу, а затем, чуть повысив голос, обратился снова к хозяину, - почему камин не горит?

-Не хватает света? Мне казалось, ламп достаточно, - ответил хозяин, накладывая еду в пиалу.

-Света хватает, мы с дождя, хотелось бы погреться.

-Я его обычно зажигаю, да вот сегодня балка потолочная в дровяном сарае прогнила от влаги, сами знаете, в этой стране дождь, кажется, идет все время. Крыша прохудилась и все нарубленные дрова залило. Отсырели. Может завтра просушу, если погода будет лучше.

Тарелка с жаркое оказалась перед Иоганном и тот стал торопливо есть, сев за ближайший стол.

-Вы морили голодом своего спутника? - спросил хозяин, улыбнувшись.

-Не я. Но он давно не ел. С камином ясно, а свечи есть? На днях сюда зайдет мой друг, хочу оставить ему письмо, но мне нечем расплавить сургуч.

-Нет, господин. Последняя вчера сгорела в моей комнате. Я все ждал странствующих торговцев, но похоже придется идти за ними самому в ближайшую деревню.

-В какую?

-Малые горки. Часа четыре пешком.

-Я слышал их недавно ведьма изводила. Младенцы исчезали. И не только там, - аккуратно сообщил Константин.

-Да, пока ее не подстрелил убийца ведьм, - кивнул нахмурившийся хозяин.

-Насмерть?

-Нет, вроде ушла куда-то в лес, может там и сдохла тварь, - сказал хозяин, сплюнув на пол.

-Может быть. Я пока не слышал, чтобы опять что-то началось.

-Надеюсь и не услышите.

Константин кивнул, глядя в сторону, а затем посмотрел на хозяина и сказал:

-Я не заметил охраны. Неужели не держите? Таверна на тракте. Лес, дорога да путники. Всякие путники. И могут постояльцы буянить или отказываться платить.

-А почему вы спрашиваете, господин? - прищурился хозяин.

-Интересуюсь не для того, чтобы ограбить. Я на государственной службе. Просто странно. Не встречал еще постоялых дворов или таверн без вышибал или охранников.

Хозяин немного помолчал, глядя на Константина, а затем ответил добродушно:

-Есть охранники, только оба живут в Малых горках, отлучились сегодня к семьям. Они родственники, и у них там сегодня какой-то праздник. Один придет ночью, другой утром.

-Понял, не боитесь, что пока их нет случится чего?

-Странные вы разговоры ведете, господин госслужащий. Я мужчина крепкий, если что за себя постою. На это и поставил, а также на то, что вряд ли чего плохого случится пока их нет.

-Логично, - сказал Вёргер.

Убийца ведьм развернулся и положил рюкзак, в который спрятал берендейку и замотанный мушкет на тот же стол, на котором лежала шляпа, а из маленького бокового кармана достал трутницу, свечу и огниво, скрыв предметы спиной. Позвал Иоганна. Когда доевший и допивший свое торговец подошел, вытирая губы, Константин попросил его вполголоса зажечь свечу, а сам обернулся и расстегнул плащ, так что хозяин увидел распятие в чехле, но еще не увидел пистолеты. Хозяин перестал улыбаться и посмотрел сначала на распятие, а потом, скользнув по шраму на переносице, взглянул в холодные и яркие глаза Константина, которые обжигали его собственные. Когда Константин услышал, как за его спиной Иоганн чиркнул кремнием о кресало и трут загорелся, а значит скоро загорится и свеча, то сказал, не сводя глаз с хозяина:

-Как думаешь, какого цвета будет пламя?

Хозяин попытался выхватить что-то из под стойки, но Константин прострелил ему правое плечо, выстрелив левой рукой непонятно откуда взявшимся пистолетом. Хозяина откинуло к полкам с бутылками, они зашатались. Затем, также быстро вернув оружие в кобуру, Вёргер перемахнул через стойку, хорошенько приложив хозяина левой рукой о полки так, что некоторые бутылки упали и разбились, а правой приставил корд к его горлу. По нему потекла первая капля крови. Иоганн перевел взгляд с Вёргера и его заложника на свечу, а затем обратно. Пламя было голубым.

-Где она? - холодно процедил Вёргер.

Хозяин рявкнул, кряхтя от напряжения:

-Не скажу!

А затем левой рукой, так как правая безвольно болталась, он попытался вцепиться Константину в лицо, за что тот пригвоздил его ладонь к средней полке кордом, пробив острием и плоть, и древесину. Хозяин застонал от боли, Константин начал шатать корд, вызывая новые вопли.

-Еще раз спрашиваю, где ведьма, лжец?

-Катись к Дьяволу!

-Не посылай меня к своему хозяину еретик, а то я устрою вам встречу прямо сейчас! Судя по огню, она была здесь долго. Где она сейчас? - спросил Константин и сжал стальными пальцами левой руки ему горло, по-прежнему шевеля корд правой.

-Нет, - прохрипел он.

Тогда Константин отпустил его, хорошенько ударив коленом в живот, отчего тот загнулся и упал на колени, не сумев упасть полностью, так как был пригвожден к полке. Вёргер метнулся к рюкзаку и вынул из него кусачки, колокольчик, молоток и соль в железной банке. Иоганн чуть не выронил свечу, представив, что сейчас будет.

-Ты мне все равно все расскажешь, слуга Дьявола. Вопрос лишь в том, сколько останется от тебя к этому времени, - сказал Константин, создавая солью широкий круг перед раненым. - Встань в круг торговец. Не хочу, чтобы ты умер, если его подружка придет.

Иоганн поспешно забежал в круг за спину Вёргеру и стал читать молитву, смотря в потолок. Константин развязал язычок колокольчика и присел с кусачками, крепко взяв правую руку хозяина таверны в свою левую. Затем он выдернул первый ноготь, быстро, четко, без малейшей задержки словно каждый день в застенках инквизиции занимался тем же. Это было не так, но такому их учили, а опыт у Вёргера был немалый. Хозяин завопил.

-Где она? - рявкнул убийца ведьм..

-Иди на хер! Сука! - захныкал он, пытаясь встать, но снова получил коленом в живот и осел.

Константин вырвал второй ноготь, мужчина снова завопил. И тут Вёргер услышал, как скрипнула половица на лестнице, ведущей на второй этаж. Убийца ведьм уронил кусачки и, молниеносно схватив колокольчик и молоток, ударил вторым по первому, смотря в сторону лестницы. Лампы замерцали, свеча Иоганна заплясала, а с лестницы раздался дикий воль, полный боли. А затем по ней что-то кубарем покатилось вниз. Вёргер поспешил туда, на ходу ударяя снова и снова, пока лежавший у подножья лестницы человек истошно орал смесью женского и животного голоса. Это была забинтованная темноволосая женщина, которая стояла на четвереньках и качалась словно пьяная, пытаясь зажать уши. Дойдя до нее, Константин ударил ей в висок молотком справа, чтобы она врезалась в летящий колокольчик слева. Звон смешался с хрустом. Она упала на бок и распласталась на полу. Вёргер отскочил, бросив оба предмета на стол и поспешно размотал мушкет. Выдернул из пенальчика берендейки бумажный патрон, зарядил оружие с помощью шомпола также уверенно и спокойно как в лесу, а затем присел и прицелился в ведьму, чуть расслабившись, так как всего один выстрел отделял ее от предварительной смерти. Все это время он следил за пытающимся освободиться от корда хозяином. Тот никак не мог выдернуть оружие непослушной правой рукой, чей рукав насквозь пропитался кровью, а потому пытался оторвать левую от полки, параллельно борясь с ватными ногами. Иоганн прижался к стене за спиной убийцы ведьм со свечой и громче прежнего читал молитву.

-Вернись в круг! - прикрикнул Константин, и торговец дрожа вернулся.

Ведьма начала подниматься, а ее руки загорелись зеленым. В этот момент хозяин отодрал левую руку от полки, разрезав себе кисть и с диким криком боли и злости метнулся к Вёргеру.

-Изабелла! - крикнул он, намереваясь сбить убийцу ведьм с ног.

Константин, не сводя глаз с ведьмы, врезал ему сапогом в живот, прервав крик и отбросив обратно к стене, а затем снова встал в пол оборота в соляной круг и выстрелил твари в голову. Две зеленых вспышки успели слететь с ее пальцев, развалив перила и испепелив половину одного из столов. Но задачу свою они не выполнили, рассыпались изумрудными искрами перед людьми в соляном круге. Соль почернела по краям, но выдержала, а второй атаки уже быть не могло, так как кровь ведьмы забрызгала стену, и она упала. Вёргер положил дымящийся мушкет на стол и шагнул сквозь пороховой дым навстречу хозяину таверны, который опять попытался набросится на врага. Убийца ведьм крепко ударил его в живот одной рукой и провел прямой в подбородок другой. Хозяин таверны потерял сознание и громко упал на дощатый пол. Торговец наконец уронил свечу, погасив синее пламя, а убийца ведьм достал из сумки, в которой казалось могло найтись все, пеньковую веревку и металлический клин. Поднял со стола молоток. Вёргер сделал добротную петлю и накинул ее на шею лежащему без сознания хозяину таверны, чье имя даже не успел узнать. Затем перебросил разматывающийся моток через потолочную балку и пошел к другому концу веревки. Но перед тем как начать тянуть, забил в забрызганную кровью стену у подножья лестницы клин.

-По-хорошему, его надо бы привезти в город на аутодафе в назидание другим, но у меня нет лошади, а тащить его я не собираюсь, потому сделаю все сам, - он быстро смотал веревку, а затем пошло тяжелей, так как пришлось поднимать тело, кряхтя добавил, - ему все равно светит либо петля, либо костер.

Несчастный очнулся лишь для того, чтобы начать задыхаться, болтаясь над полом и слушая приговор Вёргера, который замер с веревкой в руках:

-За сокрытие ведьмы и помощь оной, а также за нападение на слугу Господа ты приговариваешься к смертной казни через повешение.

К тому моменту, когда Константин вздернул его почти к потолку, обмотав веревкой перила лестницы и завязав ее в узел на клине, он уже перестал дергать ногами и хрипеть. Вёргер проверил узел и, удовлетворившись, вытер со лба пот, критически рассматривая плоды своей работы. Убийца ведьм в очередной раз подошел к сумке и достал оттуда телескопический кол, завернутый в ткань и малярную кисть. Кисть отдал торговцу, спросив:

-Не жалеешь, что пошел со мной, Иоганн?

-Нет, господин Вёргер.

-Не нравятся методы инквизиции? - все еще тяжело дыша спросил убийца ведьм.

-Честно ответить, господин Вёргер?

Тот кивнул.

-Не нравятся, господин, - оба помолчали, а затем торговец спросил, - а вам?

-Те, кому нравятся приоткрывают свой разум демонам. А что до способов, то они эффективны. Поищи в подсобке известку или еще что-нибудь чем можно писать и напиши на стене "помогал ведьме". Некоторые мои коллеги пишут кровью, коей тут достаточно, но мне все равно чем. Главное, чтобы до всех дошло, за что он висит. Пуля во лбу не так однозначна, да к тому же дороже веревки и клина.

Иоганн кивнул и, взяв кисть, удалился в подсобку за стойкой, а Вёргер, надев шляпу, схватил мертвую ведьму за ногу и потащил на улицу, оставляя на полу кровавый след. Костяная пуля во лбу ведьмы красноречиво сообщала о том, что она мертва, и если ее сжечь, то навсегда. Люцифер любит вытаскивать своих дочерей с того света, а Константин не любил убивать кого-то дважды. Оказавшись на крыльце с мертвой ведьмой второй раз за день, Константин вдохнул чистый воздух, пахнущий лесом и сыростью, держа труп за ногу одной рукой, и раскрывая телескопический кол другой. Дождь уже не лил, а капал, потому шансы сжечь труп, а не просто посмотреть, как горит пару минут промасленная железка, возросли. Он спустился с крыльца пересчитав ступеньки головой ведьмы и, найдя более менее твердую землю, воткнул кол. Забил его немного вниз, а следом насадил на него труп. Затем поджег огнивом, подождал пока загорится не только кол, но и труп, а затем прогулялся до дровяного сарая, в котором все с балкой было в порядке. Видимо хозяин, а ныне висельник, просто соврал в расчете, что они не проверят или живыми из таверны не уйдут. Вёргер набрал охапку наколотых дров и занес ее в таверну. Пронес мимо столов к камину, пока Клец дописывал чуть подрагивающей кистью последнюю букву, и свалил на пол. Затем снял шляпу и положил на стол, присел и аккуратно сложил нужное количество дров в камин, чтобы следом воспользоваться огнивом и трутницей уже в мирных целях. Огонь постепенно распространился по всем дровам, и те стали приятно потрескивать. Вёргер выудил стул из под ближайшего стола, пристроился перед источником тепла, сняв и положив перчатки с особым узором на колени, протянул ладони к огню. В его зрачках отражалось пляшущее голубое пламя, которое одновременно грело и рождало в голове убийцы ведьм мрачные мысли. Иоганн встал позади Вёргера, держась за спинку одной рукой и тоже уставился в огонь. Оба смотрели в него, не отрываясь, думая о чем-то своем. Иоганн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не сказал, а вместо этого тихо поставил справа от Вёргера стул и сел на него, также протянув пальцы к теплу. Константин положил руки на колени и посмотрел на костяной перстень на безымянном пальце правой руки, на котором был выгравирован молот. Отличительный знак убийц ведьм, который не может надеть ни посторонний, ни даже собрат. У каждого свое кольцо, сделанное как и пули из костей павших братьев и вымоченное как и пули в крови Констанина. Крови, которая для ведьм и колдунов страшнее кислоты, измененной так, чтобы стать худшим ядом для слуг тьмы. Кровь и кости - могучая сила и страшная. Не только не стороне тьмы.

-В страшные времена живем, господин, - сказал Клец, - за внутренним кольцом днем на дорогах опасно, словно воюем с кем-то вечно, а ночью страх и ужас, правит богопротивная сила. Да и у нас черти что твориться, если в лесах и тавернах ведьмы промышляют, -торговец спохватился, что упомянул нечистого, - извините, господин.

-Так и есть. А что до опасных дорог, так мы и вправду воюем. Каждый день и каждую ночь с порождениями тьмы, которых Люцифер забыл забрать с собой в ад, когда выметался с земли под ударами Его. Но внутреннее кольцо Фарнадии мы у них почти отбили, и внешнее рано или поздно отобьем. Ни мы, ни наши дети жить в безопасности не будут, может и внуки тоже, но рано или поздно земля очистится от скверны, и люди спокойно смогут убивать людей за неимением других врагов.

Иоганн печально посмотрел на Константина.

-С другой стороны одно дело, когда тебя окружают три парня на ночной дороге из плоти и крови, желая забрать твое добро, а для простоты и жизнь. А другое, когда ты даже под конвоем латников не можешь доехать из одного города в другой в сумерках, так как всех сожрет непонятно кто, забросав окрестности обломками брони и внутренностями. А младенец в каменной башне замка со рвом и стражей может исчезнуть из колыбельки, став ингредиентом колдовского варева, и никто ничего не увидит и не услышит.

Вёргер сплюнул.

-Мы даже всех тварей, живущих в нашем королевстве не то, что не знаем, не видели.

-Зато на ведьм управу нашли, - сказал Клец.

Было непонятно он правда считает, что такие, как Вёргер нужны или хотел сказать что-то приятное его слуху.

-Да, хоть мы и не панацея. Ведьмы горят, младенцы живут. Убийцы ведьм появляются, умирают, а затем появляются новые. У ведьм темпы оказались куда ниже. Не успевают бестии пополнять ряды и медленно, но верно вымирают.

-И хорошо, - вздохнул Иоганн.

Константин кивнул, посидел еще какое-то время, а затем надел перчатки и встал. Прошелся за стойку мимо висельника, снял со всех крючков ключи от комнат и вернулся к столу с вещами. Все собрал и принялся подниматься по лестнице наверх, крикнув:

-Чего ждешь, Иоганн? Ночевать

-Тут? - спросил Иоганн переводя взгляд с Константина, стоящего на лестнице, на висельника и обратно.

-До Малых горок четыре часа, а до следующей таверны идти день, сейчас поздняя ночь и дождь, а также мы уже выяснили, что ведьм тут нет. Тут вообще никого кроме нас. Потому я предлагаю занять лучшую комнату, предприняв все меры предосторожности и лечь спать. Желательно по очереди на всякий случай. У тебя есть другие предложения?

Тот постоял пару мгновений, а затем отрицательно помотал головой.

-Тогда туши камин и поднимайся.

Иоганн взял со стойки кувшин с водой, взглянув на висельника и надпись на стене. Затем дошел до камина и, посмотрев на дьявольское голубое пламя, вздохнул и плеснул в него водой.

***

Сареф открыл глаза и увидел, что находится в каком-то соборе на стуле, а перед ним стол. Скамей не было, через витражи под высоким потолком лился свет, но он не был похож на солнечный, чувствовалась в нем какая-то искусственность. Алтарь был пуст, ни распятия, ни пюпитра, пустой постамент. Он обернулся и увидел, что двустворчатая дверь закрыта, и нет полоски света под ней. Либо она так плотно подогнана, либо за ней темно, что опять же не вяжется с светом сквозь мозаику. Когда он снова повернул голову, то увидел перед собой фигуру в темно-сером плаще, похожей на церковную рясу. Из под капюшона виднелся черный клюв, а из рукавов длинные темные пальцы в черных перьях с когтями на концах.

-Ну здравствуй Аамон, - сказал Сареф.

-Здравствуй Сареф.

Под существом из клубов черного дыма образовался стул, и он на него сел, подобрав полы плаща. Теперь можно было разглядеть под плащом крупную голову ворона с внимательными темно-коричневыми глазами.

-Почему собор? - спросил Сареф.

-А почему бы нет? Тут атмосферно, - сказал ворон, проведя рукой вокруг, оказалось, что под рукавами на нем были латные наручи.

У Аамона был приятный вполне человеческий голос, звучащий из зубастого длинного клюва.

-И почему я голый?

Аамон взял паузу, а затем ответил:

-Я слышал, что одетый собеседник имеет психологическое преимущество над раздетым.

-По-моему это не про меня, - Сареф закинул ногу на ногу и зевнул, - да и к чему оно тебе, когда оно у тебя итак во всем?

Он пожал плечами.

-Неплохо ты поработал в том городке. Одиннадцать душ в мою копилку, а слуг почему не стал убивать? Их души конечно скучней, чем у тех головорезов, но тоже что-то стоят.

-Не захотел. Зато четыре разбойника к тебе отправились ночью.

-Да, неплохие душонки, гнилые, - ворон замолчал, глядя на Сарефа, - это был заказ не ради денег, ты их даже не забрал, что немудрено, учитывая какое ты разворошил осиное гнездо в Строрке, а ради информации. Они были связаны с нашим общим знакомым? Напал на след Габриэля?

-Сам знаешь, что напал, - сказал Сареф, и его лицо потемнело, а в голосе проступила сдерживаемая ярость, - но он постоянно уходит. Я думаю, что он движется к Блауштадту.

-И ты прав. Но странно то, что ему удается от тебя уходить, учитывая, что он таскает за собой огромную стальную повозку и кучу людей. Он и его слуги скрыты от меня сам знаешь кем, они знают, что мы их ищем, а вот другие люди нет, потому порой что-то да узнаю. Сейчас он в деревне Вевер. Но она мала, он не задержится надолго.

-В повозке разумеется она.

-Конечно, стерва подросла и стала сильна. Ты тогда принял правильное решение, жаль, что не воплотил, но тогда бы мы с тобой вероятно не встретились.

-Я бы пережил.

Аамон засмеялся.

-Обожаю твою мрачность. Зря мои собратья недооценивают таких как она. Но многие про них то и не знают в отличие от нас с тобой. А те, кто знают ничего не делают или не могут сделать. Что будешь делать с девчонкой?

-Пока не знаю.

-Она тебя не задержит?

-С каких пор ты подобным интересуешься? Если будет мешать - избавлюсь. Кто она кстати такая? Карета, эскорт из рыцарей, явно аристократка.

-О-о, ты решил узнать тайны прошлого, настоящего и будущего, в кой-то веки просишь у меня то, ради чего меня обычно зовут. До сих пор думаю, что зря ты отказался остыть по отношению к своему заклятому врагу, холодная голова намного полезней. А ведь разрешение разногласий мой конек тоже.

-Я и с горячей справлюсь. Так даже лучше.

-Ну как знаешь, - ворон усмехнулся, - про девчонку не скажу, сам узнай, так будет интересней, но скажу что она совсем непростая и если ты ее живой сохранишь до того, как передать кому-нибудь, получишь сплошную выгоду. Она очень нужна многим людям. Главное выбрать кому из них ее отдать.

-Опять крутишь Аамон, ты также отвечаешь тем, кто тебя вызвал?

-Еще хуже! - ворон захохотал. -Тебя почти все выкладываю, ведь у нас с тобой как никак доверительные отношения.

-Демон и доверие, слабо вяжется.

-Это ты зря. Я чту Контракт, как и ты, хотя что-то мне подсказывает, что причины у нас разные, - ворон снова оскалился, что вероятно было улыбкой. - А что ты скажешь, если я сообщу, что сейчас к тебе поднимается королевская ищейка с кучей вооруженных людей?

-Скажу возвращай меня.

-Хорошо. Найди Габриэля и его хозяйку, до скорой встречи, Сареф.

Сареф начал настраиваться на хорошо знакомое ему дело, глядя на Аамона, и тут стул под ним исчез, а когда он упал туда, где должен был быть пол, не встретил сопротивления и полетел дальше в воронке из кружащихся черных птиц, а Аамон стоял у края воронки и как всегда смотрел ему вслед.

Сареф резко поднялся с кровати, схватил ножны и разбудил Шеону.

-Что такое? - спросила она сонно. но быстро.

-Лежи тут и не выходи. К нам гости, я разберусь. Будет шумно.

Она ничего не сказала, лишь кивнула и повернулась лицом к двери. Сареф тихо слез с кровати, не одеваясь. скользнул к двери и вышел из спальни, затворив за собой дверь. В комнате с чаном было темно как в склепе, так как окон не было, а лампы были давно потушены, посреди препятствие. Сарефу нравилось поле боя. Он бесшумно встал около двери со стороны петель, прижавшись к стене. И принялся ждать. Долго ждать не пришлось, вскоре в замке повернулся ключ, хозяин естественно сотрудничает с властью, и дверь тихо приоткрыли. Тусклый свет от коридорных ламп пустил полосу в комнату, и в нее, открыв ее шире, вошел крупный мужчина с двуручным мечом, Сареф видел его, когда заходил в таверну, значит хозяин еще и своих людей дал. Интересно присоединились ли к охоте солдаты, что сидели ночью внизу. Сареф спрятался за дверью и пропустил его глубже, за ним почти впритык зашли еще двое, это уже были королевские солдаты. Трое, для начала хватит. Громила уже почти за чаном. Пора. Сареф с силой захлопнул дверь, ударив кого-то ей по лицу, и успел зарубить двух обернувшихся солдат до того, как громила с двуручным развернулся. На пол с хлюпаньем упали куски тел, охранник нанес мощный удар из хорошей стойки, но это не имело для него никакого значения, так как Жаждущий вкусил отобранных жизней, и его теперь было не остановить простой сталью. На пол полетела половина двуручного меча к невероятному удивлению охранника, и Жаждущий отрубил ему правую руку. Затем Сареф вернул меч в ножны на мгновение, так как он утратил свою остроту, чтобы нанести новый удар почти сразу. Этим ударом Сареф разрезал удивленно смотрящему на свой обрубок охраннику череп под глазами, свалив укороченное тело в чан и залив пол водой, а сам забрызганный кровью с ног до головы зарычал и ввинтился в зашедшего в комнату солдата, так же легко разрубив ему меч и пронзив грудь своим. На этом он не остановился, а оттолкнулся и насадил на клинок следующего врага, не выдергивая его из первого. И только после этого Сареф разрубил оба тела, чтобы отсечь руку их побледневшему предводителю, который неловко замахнулся своим мечом слева от Сарефа. Оставив его истекать кровью, Сареф прыгнул через трупы в коридоре и разрубил двух оставшихся солдат. Причем первый умер от обычной стали меча, так как последний удар не окутал меч алым дымом из-за того, что жертва не умерла. Послышался топот по лестнице. Кто-то поспешно уносил ноги. После этого воцарилась тишина, прерываемая только стонами лишившегося руки чиновника. Голый Сареф подошел к нему, перешагнув несколько тел, лежащих отдельно рук и ног, стараясь не влезать в кровь, которая залила почти весь коридор, и наклонился к чиновнику.

-Тебе не сказали кто я такой?

Бледный как мел мужчина с жидкими темными волосами, который с трудом оставался в сознании из-за большой потери крови, еще сильнее прижал обрубок к животу, чтобы остановить кровь, и покачал головой.

-Думал я просто бандит?

Он кивнул. Сареф цокнул языком. Алый дым все еще струился вокруг меча.

-Жестоко они с тобой обошлись. Габриэлю надо быть с вами честнее. Может после этой резни за мной все-таки пришлют больше людей? Впрочем их всех я тоже отправлю в ад. Привет Аамону.

Сареф отсек ему голову, она укатилась в дальний конец коридора, и вернул меч в ножны. Вернувшись в комнату с чаном, Сареф поочередно окунул в него ноги. Вода уже давно смешалась с кровью мертвого громилы, но в ней все еще можно было смыть новую. Остальную кровь он смывать не стал, так как его нынешний вид будет полезен внизу. Зайдя в спальню, он прислонил меч к стене и натянул штаны. Времени мало. Испуганной Шеоне сказал:

-Всех, кто пришел за мной, убил. Спущусь к хозяину поговорить. Может больше убивать не придется. Сиди тут пока не вернусь.

-Хорошо. Ты точно справишься?

-Да.

Девушка едва заметно сглотнула. Но ничего больше не сказала, не стала паниковать или заваливать вопросами. Аамон сказал, что она не так проста. Играет роль? Или тут дело в другом? Может он объяснит ей позже что-нибудь про себя и узнает кто она такая на самом деле. В коридоре никого не появилось, лишь захлопнулась дверь одного любопытного, едва Сареф вышел. Постояльцы скорее всего проснулись, но никто не отважился выйти, только этот один выглянул, но увиденное быстро вернуло его в комнату. Немудрено. Сареф тихо, но быстро прошел до лестницы. Услышал как недостаточно тихо переговариваются охранники:

-Как появится - стреляем.

-Хозяин! - громко крикнул Сареф. - Убери своих стрелков, если хотите жить. Там наверху валяется восемь трупов или того, что от них осталось. У меня нет желания убивать и вас, оставляя таверну в таком виде. Если бы ты сказал королевскому посланцу, что не видел меня, то всего этого вообще не было бы. Я не простой разбойник с дороги, а профессиональный убийца. Те, что за мной пришли были совсем не готовы ко встрече со мной, что говорить об остатках твоей охраны?

Какое-то время было тихо. Затем хозяин испуганным голосом спросил:

-А где гарантии, что ты на нас не нападешь, если не будем стрелять сразу? Тут четыре арбалетчика, тебе не пройти. Не будем мы рисковать.

-Гарантии - мое честное слово. Больше не дам, да и не заслужили вы. И так ли ты уверен, что я не пройду?

Хозяин ничего не ответил.

-Я сейчас медленно спущусь, если в меня полетит хоть один болт - всех убью.

Сареф стал спускаться по скрипящей лестнице под прицелами арбалетов. Но хоть острия болтов и следовали за ним, ни один не выстрелил. Он встал рядом со столом, болтая ножнами с мечом, держась подчеркнуто небрежно, но сам был собран как пружина, готовый тотчас опрокинуть стол и спрятаться за ним от болтов. Глаза арбалетчиков округлились, а хозяин побледнел. И было с чего. В одних штанах. Волосы растрепаны и слипаются от крови, лицо, руки и грудь тоже в обильных брызгах крови. Видок у Сарефа был тот еще.

-Прикажи им опустить арбалеты. Успеют их поднять, если что, а в таком виде они меня нервируют.

Поднять то успеют.

-Сделайте, как он велел.

Охранники переглянулись, но арбалеты немного опустили.

-А где солдаты, которых видел вчера? Это они по лестнице топотали?

Хозяин немного расслабился.

-Убежали суки. Увидели, что ты там творишь и убежали. Чуть засовы не сорвали, как спешили на улицу. А ведь темно еще. Сожрать могут запросто. Видать решили что ночные твари лучше тебя.

-Лучше, - сказал Сареф без улыбки.

Хозяин сглотнул, но продолжил:

-А до этого прям образец доблести. Поможем ради Его Величества и все такое. И про девушку, что была с тобой ляпнули. Аж глаза загорелись. Но вряд ли оттого, что спасти ее хотели.

-Вряд ли, - согласился он, - у меня предложение такое, я привожу себя в порядок и чуть свет трогаюсь в путь, как и собирался. Не лезете ко мне и не вредите лошади - расстаемся почти друзьями. Платить за бардак наверху не буду, не я его начал. Честно?

-Честно. А что мне еще остается сказать? - спросил хозяин.

-Большой охранник был кому-то другом? - продолжил Сареф.

-Мне, - сказал один арбалетчик с усами, зло глядя на Сарефа.

-Извини, что убил его, но он был с остальными. Захочешь свести счеты - сначал сходи наверх, посмотри и поразмысли хочешь ли ты, чтобы я раскидал твои части тела по комнате.

Усатый стиснул зубы, но ничего не сказал.

-Ни один из вас мне тут не чета и то, что я с вами говорю - жест доброй воли. Таверна хорошая, не хотелось бы оставлять ее под сортир чудовищ. Мы договорились и все утрясли?

Хозяин кивнул и приказал двум охранникам подняться позвать слуг и прибрать наверху. Остальных двух, включая усатого, отправил снова на вход. Тот сплюнул в сторону Сарефа, но подчинился. Разноглазый поднялся в свою комнату.

Через час под объятыми ужасом взглядами тех охранников и слуг, что убирали тела и кровь, и запах рвоты, исходящий из наспех вытертых ртов, Сареф и Шеона покинули таверну, забрались на лошадь и отъехали. Он не оглянулся, зная, что никто не осмелиться сделать даже шаг в его сторону. Не после того, как они увидели дела рук его. У него как не странно не было прозвищ типа мясника оттуда-то или какого-нибудь потрошителя, к его имени не добавляли слово красный, багровый или алый, чаще всего и имени то не знали, но те кто видели на что он способен или слышали, старались держаться подальше от человека с разными глазами и странным мечом, если только у них не было для него работы.

***

Эрих Гайер проснулся от скрипа лестничных ступеней. У него был очень чуткий сон, он вообще был очень внимательным человеком, что необходимо для его рода деятельности. Он бесшумно вылез из под одеяла и взял из своей медицинской сумки скальпель, а из кармана плаща пистолет. Встал сбоку от двери у стены. Интересно по чью душу поднимается столько ног в тяжелых сапогах? Они стараются не шуметь, но для Эриха их тихая поступь словно топот лошадей. Один прошел мимо двери доктора, затем второй, третий, затем еще и еще. Он насчитал восемь человек, немало. В той стороне остановились безобидные постояльцы и разноглазый убийца. Эрих таких по глазам узнает. Значит за ним. Интересно. Очень интересно. По лестнице поднимается еще несколько человек, но замирают, не дойдя. Какое-то время тихо, а затем слышен удар двери и чей-то крик, звуки драки. Звук стали, вошедшей в плоть, вышедшей из нее, вопль, еще несколько криков и ударов, пока те, что замерли на лестнице топочут вниз. Затем тишина, нарушаемая стонами одного тяжелораненого человека. Тихие шаги и слова:

-Тебе не сказали кто я такой?

Голос молодой, спокойный, в нем немного одышки.

-Думал я просто бандит?

Не издевка, не бахвальство, просто будто вопрос взрослого маленькому ребенку.

-Жестоко они с тобой обошлись. Габриэлю надо быть с вами честнее. Может после этой резни за мной все-таки пришлют больше людей? Впрочем их всех я тоже отправлю в ад. Привет Аамону.

Имена ни о чем не сказали Эриху. А вот следующий звук сказал о том, что раненый человек лишился головы. Гайер вслушался и решил, что мужчина ушел к себе, по крайней мере на время. Он открыл свою дверь и выглянул. Лампы в коридоре освещали залитый кровью пол, прямо перед дверью Эриха было два разрубленных наискось тела, у того убийцы должен быть очень острый меч и немалая сила, чтобы сделать такое. Справа еще два трупа друг на друге у стены, судя по всему проколоты насквозь и разрезаны, за ними тело без головы, а сама она в углу. В проходе показалась его фигура, и Эрих быстро захлопнул дверь и закрыл на ключ. Встал напротив, целясь из пистолета на случай, если убийца зайдет. Пять трупов в коридоре и видимо еще три в комнате разноглазого. Мужчина не стал ломиться к нему, а прошел мимо. Далее крикнул:

-Хозяин! - Убери своих стрелков, если хотите жить. Там наверху валяется восемь трупов или того, что от них осталось. У меня нет желания убивать и вас, оставляя таверну в таком виде. Если бы ты сказал королевскому посланцу, что не видел меня, то всего этого вообще не было бы. Я не простой разбойник с дороги, а профессиональный убийца. Те, что за мной пришли были совсем не готовы ко встрече со мной, что говорить об остатках твоей охраны?

Звучит не как человек, получающий от убийств удовольствие. Скорее действительно как профессионал, который убивает с таким же чувством с каким ест кашу, и на которого напоролись недалекие солдафоны. За таким и правда надо не восемь человек отправлять, которые только крестьян да шпану резать умеют.

-А где гарантии, что ты на нас не нападешь, если не будем стрелять сразу? Тут четыре арбалетчика, тебе не пройти. Не будем мы рисковать.

Разумно. Но вряд ли они остановят такого.

-Гарантии - мое честное слово. Больше не дам, да и не заслужили вы. И так ли ты уверен, что я не пройду?

Эрих кивнул сам себе.

-Я сейчас медленно спущусь, если в меня полетит хоть один болт - всех убью.

Дальше Гайер услышал, как мужчина спускается по лестнице и продолжает разговор, который стало плохо слышно. Можно было конечно выйти из комнаты и прокрасться к нему со спины и попробовать помочь охранникам таверны, но с другой стороны власти и охрана таверны нарвались на наемника, который находится в розыске. Он всех перебил. Обычная история. Лучше не вмешиваться. Тем более доктору. Гайер вернул пистолет в карман пальто, а скальпель в свою сумку. Закрыл ее и снова лег спать. Заснул сразу же. Когда он проснулся, оделся и вышел из комнаты со своей сумкой, из коридора уже убрали тела, а также вытерли кровь с пола, хотя металлический запах и вонь от внутренностей до сих пор не выветрились. Гайер давно привык к такого рода вещам, он останавливал сильнейшие кровотечения и зашивал распоротые от края до края животы. Он спустился вниз. Судя по всему охрана договорилась в убийцей, столы и стулья были целы, четыре охранника с хозяином тоже, пятого, высокого и крупного не было, отлучился или скорее погиб тогда же, когда и королевские солдаты. Четырех солдат, что вчера сидели за столом не было, монах Доминик, с которым Эрих вчера беседовал, чтобы скоротать время, ел похлебку в одиночестве. Семья торговца с детьми с зеленоватыми лицами пытались позавтракать, их ночные события и запахи в коридоре подкосили в отличие от Гайера. Двух мужчин в плащах не было, насколько понял Эрих это были вооруженные дворяне что-то обсуждающие вдали от королевского двора. Дверь в предбанник была открыта, как и дверь на улицу, чтобы впустить внутрь солнечный свет, днем на дороге относительно безопасно. Эрих попрощался с мрачным хозяином, у которого была очень скверная ночь, забрал у мальчика конюха поводья своей кобылы и дал ему пару медяков. Мальчишка поблагодарил и передал лошадь. Перед тем как въехать во внутреннее кольцо, Эрих планировал заехать в деревню Кориаф. Поэтому вместо того, чтобы прямо ехать по тракту к форпосту, Гайер завернул на развилке к Кориафу. На деревню указывал широкий монолит, с выбитой на нем стрелкой и названием. Такая же стрелка указывала дальше на тракт и была подписана Граница. На внешнем кольце не ставили деревянных указателей с деревянными же плашками, так как их запросто могла случайно сломать какая-нибудь тварь, а оказаться в опасном месте без понятия куда тебе ехать, если ты тут не бывал было ситуацией хуже не придумаешь. Дорога после деревни снова выводит на тракт, потому неудобств возникнуть не должно. Гайер знал эти края в силу того, что много путешествовал по Фарнадии, что по внутреннему, что по внешнему кольцу. Он не желал оседать в одном месте, хотя был востребован и в деревне и в крупном городе. Но если выбирать между кольцами, он склонялся к внешнему, так как случаи тут были как правило интересней. А опасные дороги днем, и смертельные ночью его мало смущали. Он не был боязливым человеком.

Земля после дождливой ночи была все еще больше похожа на болото, но ехать по ней было можно, тем более что дорога от указателя до Кориафа не была очень длинной, если верить карте и его опыту, он будет на месте еще засветло. Карте внешнего кольца можно было верить в плане основных дорог и категорически нельзя было верить в плане лесов, рек и гор, так как очень сложно было побывать в некоторых местах и не остаться там навсегда, картографами становились либо очень умные люди, что служили при дворах и составляли карты местности неподалеку от городов и сел для военных нужд под при военном сопровождении, либо очень глупые, что ходили по лесам и горам на сплошном энтузиазме и почти никогда не доносили нарисованные карты до цивилизации, чтобы показать их или получить за них плату от тех, кому они были интересны.

Дорога потихоньку набирала крутизну, и неудивительно, ведь Кориаф был заложен на холме. Хорошее оборонительное решение. Кобыла Мона изредка съезжала копытами вниз, но довольно проворно переставляла их выше и преодолевала особо скользкие участки. По обеим сторонам петляющей дороги росли лиственные деревья, а в траве были разбросаны большие и не очень камни. Птицы не пели. Они вообще редко поют на внешнем кольце. Так как тут днем и ночью летает такое, что может их запросто съесть. На людей это нападает нечасто, так как большая часть летающих бестий меньше человека и может умереть от удара доброго посоха. Не говоря уже у луках и огнестрельном оружии. Последнее было редким явлением, так как было весьма дорогим удовольствием, но если мушкеты можно было встретить у специальных военных отрядов, дворян, или убийц ведьм, то пистолеты могли себе позволить обеспеченные горожане, к коим Эрих Гайер себя также причислял, так как за месяц приемов в каком-нибудь крупном городе внутреннего кольца, он мог очень неплохо заработать и потом какое-то время не практиковать или ездить по менее богатым поселениям. Специальностью Гайера была хирургия, в ней он был мастером, многие говорили, что у него золотые руки, но он учился благодаря связям и деньгам отца доктора в Акланакском университете, который считался одним из лучших медицинских учреждений в Фарнадии. Потому Эрих, храня в сумке копию диплома, мог смело представляться доктором и лечить почти от всего, а не только вынимать стрелы, ампутировать конечности и лечить открытые и закрытые переломы. Женщины, которые хотят прервать беременность, мужчины, которые подхватили сифилис в поездке и хотят вернуться к жене здоровыми, чиновники с больной печенью или с пристрастием к наркотическим веществам, от которого они, о чудо, хотят избавиться. Все они шли к доктору Гайеру, оставляя после себя золотые монеты. Эти монеты главным образом хранились в банке Вальтер и Шмиц, но часть покоилась в кошельке Эриха под надежной защитой пистолета, который в случае нужды Гайер мог очень быстро вытащить, не раз удивляя тем самым дорожных разбойников. Если добавить к этому то, что Эрих несмотря на близорукость и как следствие очки, метко стрелял, то получить его золотые в свое владение мало кто мог.

Через четыре часа дорога стала круче и суше, так как вода давно стекла вниз и позволила солнцу подсушить грязь, да и вообще она стала более каменистой, и слой грязи порядком истончился. Эрих решил сделать маленький привал, так как несколько засиделся в седле и проголодался. Несмотря на то, что оно было дорогое и удобное, долго сидеть в нем Эрих не любил, предпочитая разминать ноги время от времени. Он мог доехать до Кориафа не слезая, он много путешествовал и привык к такому, но когда была возможность, он ею пользовался. До деревни оставалось примерно столько же, сколько Эрих уже проехал. Он привязал Мону к деревцу на обочине, а сам сел на нагретый солнцем камень, предварительно взяв из мешка, притороченного к седлу, флягу с водой, хлеб и еще приличный сыр. Отрезал несколько ломтей и положил на хлеб, сделав бутерброд. Откусил кусок и, не глядя, прицелился пистолетом в подкравшегося снизу по склону мужчину. Мужчина замер, а Эрих прожевал и, повернувшись к пришельцу, сказал:

-Поищите другого путника, сударь.

Сударь, с грязной нечесаной бородой, в видавшей виды одежде и с дикими глазами замер, нерешительно держа самодельное копье.

-Вы не успеете его кинуть, потому настоятельно рекомендую вернуться в берлогу, из которой вы вылезли и подождать другого путника.

Твердая рука, держащая опасное оружие, спокойный голос и общий собранный вид доктора сделали свое дело. Мужчина принялся пятиться.

-Копье тоже пока бросьте на землю, потом подберете.

Оборванец повиновался и, попятившись еще немного, припустил в чащу.

-Эх, Мона, - сказал Эрих кусая бутерброд снова, - нет ничего нового под солнцем.

Кобыла глянула на доктора и фыркнула. Гайер дожевал и добавил:

-Знаю, что говорить с набитым ртом некультурно, но это все равно не так плохо как подкрадываться к занятому едой путнику с намерением убить и ограбить.

Кобылу не впечатлили оправдания доктора и та принялась безразлично щипать жиденькую травку, растущую вдоль дороги. Он доел, вернул остатки продуктов в мешок и, немного прогулявшись, снова оседлал лошадь. Двинулся дальше чуть быстрее, чем раньше, поглядывая по сторонам. Кто знает, может быть оборванец вернется да не один. Разбойники часто имеют разведчиков. Но если он один, то не очень понятно, где он ночует и почему крутится вокруг этой малолюдной дороги. Но с другой стороны на тракте обычно промышляют куда более серьезные господа, которые такого быстро найдут и прирежут, чтоб не мешал работать. Потому больше то и негде ему быть. Через три часа доктор остановился в лесном просвете через который было видно вдали холм. А на нем стоял Кориаф. Деревянные высокие стены с зубьями, четыре деревянные башни, на которых, можно быть уверенным, стояли лучники и осматривали близлежащую территорию, а в особенности те места, где работали крестьяне. Обычно это были зерновые поля, пастбища, озера и реки с рыбаками и стирающими женщинами, входы в шахты, а порой даже пасеки или виноградники. В Кориафе добывали лес, сплавляя его по реке в Друнвайн, что у начала внутреннего кольца, так как земля была слишком каменистая для полей, а скоту здесь особо нечего было есть, разве что небольшим стадам коз, и то нужно было бы отходить далеко от деревни, что чревато даже днем. Крестьян днем обычно охраняли солдаты местного феодала, здесь это был граф Ольдвиг, но в небольших деревнях на периферии крестьяне охраняли себя обычно сами, потому были людьми несколько другого сорта. Они могли, идя домой с хорошей рыбалки, при встрече с бандитами, развесить их на соседних деревьях вполне себе самостоятельно и продолжить путь домой, забрав их добро. Гайер видел как пастухи из Танты, что почти на границе с Хекланой (Джубрар - восточная пустынная страна суровых песчаных бурь и столь же суровых людей, заметка на будущее) расстреляли из луков отряд разбойников не хуже стрелков армии короля Эльмара.

К воротам Кориафа вела извилистая дорожка по которой каждый день спускались строем дровосеки с солдатами, сейчас, насколько было видно Эриху, она была пуста. Может кто и ходил по одному, но Гайеру этого было не разглядеть. Дровосеки с охраной вернуться к темноте. Он перестал разглядывать деревню и двинулся дальше. Лес скрыл Кориаф, и снова Эрих его увидел лишь подъезжая к деревне. Он ожидал увидеть голые пни вокруг, но на самом деле почти до самой деревни все было в хвойных деревьях высоких и густых. Пни он увидел оказавшись у той самой извилистой дороги в просвете между соснами и крепостной стеной. Они начинались ближе к реке, где росли уже не сосны, а что-то лиственное, так как сосны справедливо считались слишком смолистыми. Если прислушаться, то было можно было различить удары топоров вдали. Деревня тут довольно давно, дровосеки уже успели несколько углубиться в лес, но не так глубоко, чтобы их стало совсем не слышно. Гайер проехал по последнему отрезку пути до ворот крепости. Ворота были открыты, но по обеим сторонам естественно стояли солдаты с алебардами. По два с каждой, вполне достаточно, чтобы успеть закрыть их, если увидят что-то опасное. Даже двух всего хватило бы, так как пока кто-нибудь или что-нибудь взберется на холм, а потом по еще более крутой дорожке к воротам, пройдет времени больше, чем нужно для закрытия ворот. Можно даже не торопиться.

-Кто таков? - спросил солдат в бригантине с щербатым ртом, чуть выйдя вперед.

-Доктор, Эрих Гайер из Акланака.

Солдат почесал лоб под шлемом. Видимо вспоминал где Акланак.

-По делу или проездом?

-И так и так. Хочу побыть у вас немного, может работа какая найдется.

Стражник улыбнулся.

-Работа завсегда найдется дохтор. У нас тут из медиков один военный лекарь нашего взвода. Он токмо раны от оружия лечить могет да резать али прижигать чего. Так что без работы не останетесь. Деревня немаленькая, душ двести токмо крестьян.

-А где тут у вас можно переночевать?

-Хм, - солдат снова почесал лоб, - можно у крестьян каких, они за плату могут пустить на ночлег, наши казармы не предлагаю, там и места особливо нет и условия для дохтара негожие. Еще вдова Вайнер сдает комнаты, дом у нее немаленький, она после того, как муж на тот свет ушел, разогнала почти всех слуг и теперь у нее нет нет да живет какой путник, ну и староста может приютит такого-то гостя. Его дом на холмике почти в конце деревни. Сразу поймете.

-Спасибо, подумаю. Диплом смотреть будете?

-Да что вы, что вы! По вам сразу видать, человек ученый. Вид у вас умный.

-Спасибо, - Эрих кивнул и послал кобылу вперед.

Солдат отошел, давая дорогу. Эрих въехал под арку крепостных ворот, оценив их немалую толщину и двинулся вдоль хижин. В основном они были одноэтажные и неширокие, с высокими покатыми крышами, хотя виднелся один широкий в конце крепости, пару высоких чуть правее, и деревянная церквушка, которую было трудно не заметить. Через деревню проходила одна широкая улица и было множество маленьких между изб, являющихся больше проходами чем улицами. Слева вынырнула кузня, в которой кто-то стучал молотом, справа из двухэтажного здания выбежали с веселыми криками дети. Неужели школа? Чуть дальше имелась даже чья-то лавка. Эрих решил, что будет правильно представиться старосте. Он тут от имени графа собирал для него налоги и смотрел за деревней, солдаты, хотя у них наверняка был какой-нибудь командир из военных тут, по факту скорее всего подчинялись старосте, так как в таких селениях, как правило старшие над солдатами тесно работали со старостами и позволяли им решать за себя во всех делах, не фигурирующих в данных им инструкциях, чтобы в случае чего свалить с себя вину. Пока он ехал, женщины и старики смотрели ему вслед. Пришельцы тут нечасто, потому каждый - событие. Он, привычный к таким взглядам спокойно доехал до дома старосты, не глядя на зевак, слез с лошади и, подойдя к двери, постучал. Дверь открыла немолодая женщина в переднике. Быстро оглядела Эриха с ног до головы, а там было что разглядывать, дорогой черный плащ с надплащником, шляпа, очки и брюки с сапогами, сейчас испачканными грязью, но потенциально блестящими, и позвала:

-Линус! Тут к тебе какой-то господин.

Обернулась к Эриху и сказала:

-Он сейчас.

Линус появился через минуту. Это был седой мужчина с усами и длинными волосами перехваченными тканевым обручем. Белая рубаха с красивым шитьем на воротнике ни капли не скрывала его внушительный живот, но руки были грубыми и мозолистыми, хоть и был доверенным лицом графа не бездельничал. Уставшие зеленоватые глаза осмотрели Эриха.

-Вы господин кто будете и по какому делу?

-Меня зовут Эрих Гайер, я доктор из Акланака.

Эрих снял шляпу и поклонился.

-Линус Шефер, староста Кориафа.

Староста подошел к Эриху и протянул руку. Гайер ее крепко пожал, не уступив в крепости Линусу. Руки были такими какими показались внешне. Староста если и не рубил деревья с остальными каждый день, явно не на всем готовом жил.

-Вы проходите за стол господин Гайер. Герта! Пива! Вы пьете господин доктор? Отлично. Герта, неси пива из подвала, чтоб холодное было. Да поживей.

Жена Линуса скрылась в доме, а староста провел Эриха в комнату со столом, где предложил гостю сесть, а после сел напротив сам.

-Вас кто-то направил или вы проездом, господин Гайер?

Линус положил на стол обе руки с локтями, Гайер по привычке держал руки под столом.

-Проездом. Пока не знаю сколько у вас пробуду, но пока буду в Кориафе буду рад помочь в лечении. Слышал у вас тут есть военный лекарь, но я специалист... куда более широкого профиля, потому смогу помочь всем. Если не вылечу, то дам хороших советов.

-Это отлично, к нам редко заезжают такие люди. Несколько лет назад учитель к нам приехал, теперь школа есть, таким не каждая деревня похвастаться может. У нас дети читать и писать учатся, числа считать, только подумать, крестьяне, а такое уметь будут. А что касается врачевателей благо хоть этот есть лекарь, а то совсем бы неприкаянные были. Работа у нас опасная, если поглядите на руки дровосеков поймете. Лекарь графа, ежели чего прижжет да зашьет, а то самим бы пришлось, а оно сами знаете как бывает, запустишь или не так сделаешь и уже не только пальца нет, а всю руку надо... того.

-Знаю.

-Ага. А вы надолго к нам?

Герта принесла две кружки с пивом, и поставила на стол, Эрих поблагодарил, Линус, ничего ей не сказав, сделал хороший глоток. Доктор пригубил пива, оно оказалось холодным как было обещано и вкусным, и ответил:

-Пока не решил. Смотря какой спрос будет на мою помощь. Вы, господин Шефер, не подскажете где тут у вас можно остановиться? Мне солдат на воротах предложил деревенских спрашивать и про некую госпожу Вайнер говорил. - Эрих по понятным причинам опустил предложение про дом старосты.

-У деревенских можно, хаты не у всех битком, могут и уложить где-нибудь, но вам, я думаю, господин доктор, будет не удобно у них.

Предложит у себя?

-А вот у Регины, то бишь госпожи Вайнер, условия для вас, скорее всего, сгодятся, плату она берет, я слышал немалую, но это по нашим меркам, вы я думаю вполне себе сможете позволить. У нее сейчас никого, насколько я знаю, дом из темного дерева двухэтажный ее, наверное видели, когда проезжали?

-Видел.

-Ну вот. Она из знатных, сейчас с одной служанкой живет. Остальных после смерти мужа распустила. Может просто захотела, а может платить им нечем стало. Не наше дело. Но теперь у нее много свободных комнат, и она их сдает, если кто заезжает к нам.

-Когда у нее в последний раз были постояльцы, если не секрет?

-Да какие уж тут секреты! Пару недель назад уехал дворянин какой-то.

-Какой-то? Не представлялся вам?

-Мне? А кто я такой? - Староста улыбнулся. - Через слугу своего говорил. Слугу звали Карлом, а хозяина его как звали понятия не имею. Вот этот дворянин со слугами и охраной у нее жил с неделю. Не знаю, что ему надо было в Кориафе. А через неделю съехал. Так что бывают у нее жильцы.

-Понятно. Стоит ли мне про что-нибудь знать о здешних краях?

Староста смутился и нахмурился.

-Вы про что, господин доктор?

Эрих сделал еще один глоток восхитительного пива.

-Я имею в виду, что в каких-то деревнях на ночь двери и окна запирают и на улицы не выходят вообще до рассвета, так как небезопасно даже за стенами, в каких-то есть бандиты какие, на которых сквозь пальцы смотрят солдаты местного графа. Такое.

-Нет, упаси господь. У нас и по ночам на улице можно быть, только за стены солдаты не пустят, и бандитов никаких нет, все друг друга знают, все свои. Такого ничего нет, господин доктор.

-Понятно. - Эрих осушил кружку и встал. - Приятно было пообщаться господин Шефер, поеду к госпоже Вайнер узнавать про жилье, если в цене сойдемся будут у нее жить. Вы среди крестьян расскажите кто я и что ко мне можно обратиться, если что. Цены не завышаю, знаю, не в город приехал, кого-то могу и бесплатно, но об этом сильно не распространяйтесь, а то вся деревня прибежит по делу и без. Это я говорю, чтобы было понятно, что не наживаться сюда я приехал.

Линус кивнул и снова пожал руку Эриху.

-Это понятно господин доктор. По вам сразу видно, что вы человек добрый, к людским бедам чувствительный. Скажу народу аккуратно.

Эрих улыбнулся забавному описанию старосты.

-До свидания, господин Шефер. Госпожа. Очень вкусное пиво и теплая встреча.

Гайер вышел на улицу, надевая шляпу. Влез на Мону и поехал к дому вдовы Вайнер под взглядами старосты и его жены. Дом оказался шире, чем деревенская школа. Когда-то красивый сейчас местами облез, кое-где древесина прогнила, отвалилась резьба, но в целом выглядел пристойно. Эрих спешился и поднялся на крыльцо. Ступеньки скрипели, но не так словно вот-вот треснут. Постучал в дверь. Она почти мгновенно открылась словно служанка только этого и ждала. Симпатичная светловолосая женщина в черном платье, старом, но чистом сложила руки на белом кружевном переднике и обратилась к Эриху:

-Добрый вечер, чем я могу ва помочь, господин?

-Я ищу госпожу Вайнер. Мне сказали, что она сдает комнаты. Меня зовут Эрих Гайер, я доктор из Акланака, - в третий раз за сегодня представился Эрих.

-Пожалуйста подождите немного в гостиной. Я доложу о вас госпоже.

Женщина отступила от двери и указала в соседнюю комнату. Эрих закрыл за собой дверь, подал служанке плащ со шляпой, так как та протянула руки со словом позвольте, и проследовал как было предложено в гостиную. Служанка куда-то унесла вещи и поднялась по лестнице на второй этаж. В гостиной справа было широкое окно, занавески были раздвинуты, напротив окна стоял диван со столиком, а по обе стороны от него были расположены кресла. В гостиной почти все стены были заставлены шкафами с книгами, на одном свободном месте стояли и тихонько тикали высокие напольные часы, редкость в любом доме, а особенно в такой глуши, на стене висела картина, на которой была изображена охота. У входа в гостиную висела маленькая картина в овальной рамке, на которой была изображена красивая темноволосая женщина в платье и непримечательный худой мужчина с усами. Видимо госпожа и ныне покойный господин Вайнер. Эрих устроился на диване. Через четверть часа в гостиную вошла женщина в старомодном, но красивом черном платье с короткими рукавами, высоким воротом, украшенным сапфиром, и в длинных перчатках. Она была красива хоть и немного постарела, если сравнивать с портретом. Немного седины в черных как уголь волосах, немного морщин вокруг глаз, что всегда выдает возраст. Из драгоценностей у нее были лишь скромные, но все равно эффектные серебряные серьги тоже с сапфирами, которые хорошо гармонировали с большими серыми глазами. Судя по виду она носила траур, если не обращать внимание на серьги, но траур этот был, скорее всего, долгим, ведь супруг умер давно, и больше формальным, чем искренним, так как эффект госпожа Вайнер производила своим видом немалый. Эрих встал и поклонился настолько элегантно насколько смог.

-Добрый вечер, доктор Гайер. Я - леди Регина Вайнер, - без титула, значит не сильно знатный род, - вы не против небольшого разговора прежде чем мы поговорим о вашем вопросе?

-Не против, миледи. И прошу меня простить за визит без приглашения. Мне право неудобно, что дал вам так мало времени на подготовку к моему визиту, - сказал Эрих, сделав два шага и поцеловав руку в перчатке, которую ему охотно позволили поцеловать.

Тем не менее даже, если вдова ходила до этого в неглиже, она поразительно быстро облачилась в то, в чем предстала перед Эрихом. Гайер никогда не поверит в то, что она так выглядит каждый день, когда нет постояльцев.

-Я не в обиде, не испытывайте смущение, доктор Гайер, - она села в кресло, не соврав, что итак была одета и готова.

Эрих вернулся на диван, так как другое кресло хоть и было напротив, находилось далеко от Вайнер. А диван стоял под прямым углом, что не мешало общению.

-Доктор Гайер, как вы относитесь к вину?

-Обычно положительно, но староста уже угостил меня пивом, потому я предпочел бы не смешивать.

-Разумно. Мария.

Из за спины Вайнер появилась служанка.

-Подай нам пожалуйста чай. Черный или зеленый, доктор?

-Черный.

-А мне зеленый.

Служанка поклонилась и исчезла. Чай тоже редкий гость в дворянских домах, не все им могут похвастаться. Чета Вайнер возможно обеднела, но былая роскошь проглядывала местами.

-Скажите мне, доктор Эрих Гайер из Акланака, - она лукаво улыбнулась, - кто-нибудь из тех, кому вы представлялись сегодня знали, что Акланака уже не существует? По крайней мере в том виде, в котором он когда-то был известен.

Эрих тоже улыбнулся.

-Никто, миледи. Но моими собеседниками до вас были солдат и староста, потому неудивительно, что они понятия не имеют ни о том, где это, ни о том, что это за город и чем был известен до нынешних событий.

-Да, когда-то это был прекрасный город с одним из лучших университетов в Фарнадии. А тамошний медицинский факультет готовил не менее прекрасных врачей. Сейчас он наводнен чудовищами, которых упорно истребляет инквизиция, рыцари ордена Алой звезды и специальный отряд охотников. А всему виной эксперименты с кровью чудовищ, которые проводило руководство университета.

-Склоняю голову перед вашей информированностью, миледи. Не ожидал, что в Кориафе кто-нибудь слышал о последних событиях, полагал лишь, что кому-нибудь могло быть известно разве что о светлом времени этого города и его университета, обладающего солидной репутацией, что в какой-то мере явилось бы моей рекомендацией.

-Это итак ей является, доктор Гайер. Посредственный врач бы не получил диплом Акланакского. Из этого вытекает вопрос о том, что столь блестящий врач делает в Кориафе во внешнем кольце, когда мог бы зарабатывать несметные суммы в первопрестольной Радене или другом не менее крупном городе кольца внутреннего? Если пожелаете сохранить эту информацию при себе, я больше не вернусь к этому, доктор Гайер. Я итак задала несколько бестактный вопрос.

Мария принесла на подносе два чайника с чашками и аккуратно расставила их на столе так, чтобы ее хозяйке и Эриху было удобно наливать. Вознамерилась налить чай доктору, но Эрих с улыбкой ее отстранил жестом и налил себе сам. Тогда Мария взяла чайник с видимо зеленым чаем и налила своей госпоже. Эрих сделал глоток. Чай был хороший.

-Все в порядке миледи. Мне доставляет удовольствие общаться с умной и проницательной женщиной, которой вы, это не будет лестью, несомненно являетесь. И разумеется раз я уже дал вам некоторую характеристику, присовокуплю к ней и то, что эта умная и проницательная женщина еще и вдобавок очень красива, что является совсем нечестным по отношению к другим представительницам прекрасного пола.

-А вот это уже лесть, доктор, - улыбнулась Вайнер, тоже сделав глоток чая, но румянец выдал, что ей слова Эриха были очень приятны.

-Ваши слова, не мои, миледи, - улыбнулся Эрих, - а что касается цели моего здесь пребывания, то я просто не выношу сидеть на одном месте, потому постоянно перемещаюсь по королевству и возвращаюсь в крупные города, когда начинают кончаться средства, в них заработанные. Ведь самые интересные случаи как раз можно найти в деревнях, подобных Кориафу, и то на мой вкус, эта деревня слишком близко к внутреннему кольцу, а все самое занятное творится на внешнем. Где еще ты встретишь раны от оборотня и придумаешь как спасти пострадавшему жизнь и сделать так, чтобы спасенный потом не жалел, что его спасли, не дав умереть? Где попытаешь свои силы в борьбе с ядом мантикоры, ожогами от пламени виверны. Где еще можно вылечить загадочную болезнь, о которой почти ничего нет в медицинских книгах или совсем ничего?

-Вы человек идейный и наполненный энтузиазмом, доктор Гайер.

-Да, приоткрыл немного душу. Надеюсь не смутил вас, убедив в том, что я помешанный на своей работе врачеватель.

-А разве доктора могут быть другими? - Вайнер снова улыбнулась. - И нет, вы меня не смутили, наоборот вызвали симпатию.

-Я рад, если так, миледи. У вас отличный чай.

-Спасибо. Итак, доктор, вы намеревались снять у меня комнату.

Эрих кивнул, сделав еще глоток.

-Сейчас у меня нет постояльцев, потому могу предложить любую по вашему вкусу. Куда бы вы хотели вид? На деревню или в сторону леса?

-На деревню, за людьми наблюдать всегда любил больше, чем за природой.

Вайнер кивнула, слегка улыбнувшись чему-то.

-Вы допили чай, доктор?

Эрих глянул в чашку, осушил ее и кивнул.

-Позвольте мне тогда показать вам пару комнат на втором этаже.

-С радостью посмотрю, миледи.

-Мария.

Вайнер встала, служанка вновь беззвучно появилась из коридора.

-Убери пожалуйста здесь. Я покажу доктору комнаты. Будем на втором этаже.

Женщина кивнула и занялась посудой. Вайнер направилась в коридор, а Эрих последовал за ней.

-Она у вас молчалива, - сказал Эрих.

-При гостях, - улыбнулась, на миг обернувшись Вайнер. - Когда мы одни она далеко не такая скромная, доктор.

Вайнер принялась подниматься по лестнице, шурша платьем, лестница была крутовата, доктор немного выждал, чтобы не смотреть хозяйке ниже поясницы, а затем двинулся следом. На верху коридоры разбегались в разные комнаты, ведя к различным спальням, судя по всему. Почти во все комнаты двери были открыты и виднелись кровати.

-У вас всегда открыты двери, если нет постояльцев?

-Да, закрыта лишь моя и спальня Марии. Мария, когда нет постояльцев тоже ночует на втором этаже, чтобы быть рядом, если понадобится, а обычно на первом этаже.

Вайнер привела его в просторную комнату, в которой помимо кровати, гардероба и стола с креслом были различные шкафчики, полочки, картины и прочее. Комната за счет этого не выглядела пустой. Хозяйка осталась около порога и жестом предложила Эриху осмотреться внутри. Гайер походил по комнате, найдя ее более чем приемлемой, посмотрел в окно, которое и правда выходило на деревню, был виден дом старосты.

-Мне нравится, миледи. Но из любопытства посмотрел бы еще и вторую.

-Как вам будет угодно, доктор.

Она отвела его в другую комнату, схожую убранством с предыдущей, но кровать здесь была ощутимо больше и имела столбы для балдахина, а сама комната меньше. Из окна все еще было видно дом старосты, но добавилась еще и кузня с лавкой.

-Эта нравится больше. По большей части из за этой кровати. Люблю когда в кровати много места.

-Остановитесь здесь?

-Да, пожалуй.

-Тогда я велю Марии повесить вам балдахин, мы обычно его храним в бельевой, чтобы не пылился.

Вайнер спрятала руки за спиной отчего стала выглядеть весьма мило на взгляд Эриха.

-Буду благодарен, миледи. Во сколько мне обойдется жизнь в таких условиях? - Эрих покружился на месте, расставив руки в стороны.

-Пятьдесят серебряных в день, и Мария будет готовить вам завтрак, обед и ужин каждый день. А за лошадью присмотрит один знакомый Марии из деревни.

-Справедливая цена. Я хотел бы пока снять эту комнату на неделю. А там видно будет.

-Как вам будет угодно, доктор Гайер, - сказала Вайнер и вернула руки на место.

Эрих достал из кошелька три золотые монеты и передал их хозяйке, Вайнер их бережно приняла. Эрих обычно отдавал деньги за что-либо не касаясь руки продавца, но тут захотелось пренебречь этой привычкой. И он почувствовал приятное тепло даже сквозь ее перчатку.

-Серебро передам через Марию, думаю будет неуместным отягощать вашу прекрасную руку пятьюдесятью монетами.

-Хорошо. Вы очень милы, доктор. А сейчас я вас покину, обустраивайтесь. Если что-нибудь понадобиться - обратитесь к Марии, она вам поможет

-Благодарю вас.

Эрих снова поцеловал руку вдовы, и та, хлопнув ресницами, удалилась. Гайер знал, что многие женщины находили его привлекательным. И он следил за тем, чтобы выглядеть хорошо. Проблемой было то, что они его чаще всего мало интересовали. Нет, он не был любителем мужчин. Этим пусть занимаются столичные франты и священники больших и малых чинов, для него просто куда интересней было работать, особенно, когда работа была непростая, это было лучше любой загадки и часто любой женщины. Но в случае с Региной Вайнер, Эриху хотелось поступить иначе. Она его заинтересовала, и появилась мысль совместить приятное с полезным. Возможно дело в том, что он увидел бриллиант в сточной канаве, и на фоне деревенской неприглядной реальности Регина казалась чем-то чужеродным, необычным и оттого привлекательным. Эрих пока не понял, но в глазах этой женщины он увидел интерес, скрываемый огонек и в какой-то мере обещание. Эрих хорошо разбирался в людях и знал, что это ему не померещилось. Почему бы не скрасить себе времяпровождение в этой богом забытой деревне таким цветком? Особенно пока он не добрался до того, ради чего приехал.

***

Сареф с Шеоной, сидящей перед ним у передней луки седла, свернул с тракта в небольшую рощицу. Тропа вела к дорожному святилищу и была очень короткой. Очень быстро они увидели шестиугольное высокое, но узкое здание из камня с узкими окнами под почти плоской крышей, на которых были решетки. Двустворчатая дверь из тяжелого дерева была закрыта. Сареф соскочил с седла и помог спуститься девушке. Прошагал к двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась. Он громко и уверенно постучал кулаком словно инквизиция, пришедшая в дом к еретику. Никто не открыл, не услышал Сареф и никаких звуков. Шеона стояла на лестнице чуть позади и смотрела в спину наемника. Он вынул меч из ножен, черный дым как обычно окутал клинок, а глаза Шеоны широко раскрылись. Она не видела этого раньше, а сейчас еще было и очень светло, потому черная потусторонняя дымка особенно бросалась в глаза. Сареф воткнул клинок в дверь и быстро провел им вверх. Что-то деревянное треснуло за дверью и упало. Он привычным движением вернул оружие в ножны, ничего не объяснив, и открыл дверь. В просвете болталась половина засова, а вторая лежала справа чуть поодаль. Он зашел, махнув рукой девушке. Внутри святилище повторяло форму наружных стен, они были расписаны до потолка различными религиозными мотивами, а прямо напротив двери находился алтарь с погасшими свечами с циновкой перед ним. Слева от алтаря кто-то спал. Сареф подошел к спящему, наклонил пустую бутылку сапогом, оставил ее покачаться, а сам крикнул:

-Вставай!

Спящий что-то пробормотал, но не встал, а лишь поплотнее закутался в куртку. Тогда наемник схватил его за одежду и поволок на улицу, опрокинув бутылку. Мужчина какое-то время просто ехал по каменному полу, а затем ближе к выходу немного пришел в себя и попытался встать, чтобы упереться, но Сарефу это больше помогло. Он разогнал бродягу и вышвырнул из святилища. Тот кубарем скатился по невысокой лестнице, издавая нечленораздельные звуки, а когда перестал катиться в паре шагов от нее попытался встать, но получил сапогом по ребрам. Прокатился еще, встал и побежал прочь, испугавшись яростного напора пришельца.

-Пошел вон!

Бродяга побежал еще быстрее хоть и неровно. Сареф вернулся в храм, оставив дверь открытой.

-Это было обязательно? - спросила Шеона, - он же просто пьяный бродяга.

-Ты удивишься, если узнаешь сколько таких вот пьяных бродяг умудряются услышать и запомнить сказанное, а затем пересказать всем подряд в надежде на награду. А не меньше тебя удивит сколько таких пьяных бродяг умирает после того, как они расскажут известное им тем, кому это действительно интересно.

Шеона не стала возражать. Сареф зажег свечи огнивом и сел на циновку, но не в молитвенной позе, а словно он сел у костра.

-Садись.

Шеона скромно села рядом на колени в противовес его вальяжности. Сареф посмотрел девушке в глаза своими зеленым и синим глазами и спросил:

-Хочу задать тебе несколько вопросов прежде чем мы тронемся дальше, - он продолжал пристально смотреть, - Кто ты такая и как ты оказалась в дорогой карете с отрядом рыцарей ночью на внешнем кольце?

Шеона вздохнула и какое-то время молчала, собираясь с мыслями. На наемника не смотрела. Сарефу было неинтересно пока он считал ее одноразовым развлечением и пока не поговорил с Аамоном.

-Я дочь герцога Эдмунда фон Деграрда. После вчерашней ночи, - голос дрогнул, - герцогиня.

Чего-то такого следовало ожидать. Карета, рыцари, ночное бегство.

-Кто его убил и где? - серьезно спросил Сареф.

-Хекланцы в нашем замке, но, - голос еще раз ее подвел, - Алан сказал, что они были ряженые. Он сказал, что это дело рук Тристана Аденауэра, советника моего отца. Алан увел меня из комнаты, собрал верных людей, и мы выехали. Но от одной опасности попали к другой, а Алан...

Голос сорвался, по щекам прокатились слезы. Сареф догадался, что Аланом был убитый из арбалета мужчина, лежащий у кареты.

-Зачем советнику смерть твоего отца?

Шеона как смогла справилась с эмоциями и ответила:

-Мать давно умерла при родах с ребенком. Я единственная наследница. Видимо захотел стать регентом, а затем герцогом, женившись на мне.

-Много у него власти?

Она вытерла глаза внешней стороной запястья.

-Теперь? Много. Он был доверенным лицом отца, его будут слушать. Тем более он наверняка всем сказал, что меня похитили хекланцы, и что он ради отца найдет меня и спасет. Кто-то наверняка догадывается, что дело нечисто, но прямые доказательства вряд ли есть.

-Какой у вас был план?

-Уехать из замка, попасть к королю и просить о заступничестве.

Сареф отвел от нее взгляд и слегка вздохнул.

-То есть с одной стороны советник герцога фон Деграрда с солдатами и убийцами, с другой столичные графы и бароны с тем же самым, которые будут грызться за герцогиню за ее спиной и перед ее лицом с благословения короля, чтобы лишить Аденауэра возможности прибрать к рукам герцогство и на полном основании приехать к вам замок и всех вздернуть, ведь это первое, что прикажет король, а посередине сама герцогиня в одном платье и наемник с волшебным мечом, у которого на все это нет времени.

Сареф замолчал. Шеона тоже ничего не говорила.

-Вы уедете? - спросила она спокойно.

-Нет, - вздохнул Сареф, - уже нет смысла. По трупам рыцарей и карете они поймут, что вы не уехали далеко, прочешут леса и заглянут во всем таверны, включая ту, в которой как раз видели разноглазого мечника в компании девушки, удивительно похожей на пропавшую герцогиню. А там как некстати мечник устроил кровавую баню и его прекрасно запомнили да еще злой памятью.

Шеона что-то хотела сказать, но решила промолчать. Сареф сразу понял, что бросать девушку или разделяться в ближайшем городе нет смысла. Его будут искать, чтобы узнать где она, внешность у него очень приметная, значит будут нападения, ему придется убивать, а если застанут врасплох, будут пытать. Залечь на дно не вариант, так как от людей этого Аденауэра он уйдет, но вместе с тем от него самого уйдет Габриэль.

-Объясню, чтобы все было ясно. Я преследую одного человека и иду по следу. И след с каждым днем остывает все больше. Потому у меня нет времени ни на то, чтобы где-то затаиться ни на то, чтобы основательно подготовить встречу твоим, а теперь и моим преследователям. Отдавать тебя им я не собираюсь, к ублюдкам вроде советника твоего отца у меня отношение вполне определенное, таких можно и даром убивать, дышать легче становится, - Шеона благодарно взглянула на наемника, который чуть оскалил зубы в плотоядной улыбке, - значит тебе придется ехать со мной, и может по пути или после моего дела поедем к королю разбираться с проблемой. Если выживем, сделаешь меня очень богатым человеком.

-Сделаю.

-Раз с этим решили, озвучу правила. Ты должна следовать им неукоснительно, - девушка кивнула, подавшись вперед. - Первое, я буду убивать людей и ты не должна ни удивляться этому, ни тем более мешать.

Шеона помрачнела, но продолжила слушать.

-Я могу убить опасного, потенциально опасного или внешне неопасного человека. Добрый дедушка, приютивший нас в своей хижине может оказаться психопатом каннибалом, а одинокая потерянная девочка в лесу притворяющимся монстром, и то и другое я встречал, и очень рад, что убил их до того, как они меня. Случалось убивал так невиновных, но пока я жив, значит метод работает. Второе, ты будешь выполнять все мои указания без вопросов и возражений. Если скажу прыгать в пруд, молча прыгаешь в пруд, если скажу укусить графа за ухо, кусаешь да посильнее. Глупых указаний не дам, на все будет причина. И третье, говоришь с посторонними только если я разрешу, особо настырных желающих пообщаться я поставлю на место. Со мной при посторонних без разрешения тоже не говоришь. Даже если нас окружат солдаты с арбалетами и будут ждать твоих слов, ничего не говори, пока не дам разрешение. Есть вопросы или возражения?

-Только один. Что это за меч?

Сареф замер ненадолго.

-Заколдованный. Раз мы вместе, думаю не лишним будет узнать про него самое главное, - наемник помолчал, обдумывая что сказать, а чего не говорить, и продолжил, - режет все как масло. Даже сталь и камень. Еще не встречал чего-то, что он не мог разрезать. Но всего один раз если предмет неживой или удар пришелся по человеку, но не убил. В этом случае он через несколько секунд теряет свое свойство и вернуть его можно только убив уже обычной сталью или вернув в ножны. Если убил - эффект продлевается. В чужих руках обычный меч, хоть и очень острый.

-Черная магия? Раз зависит от смерти людей.

Сареф даже не моргнул.

-Можно сказать и так. Но в Фарнадии за любую отправляют на костер. Потому о мече никому ни слова. Чаще всего тот, кто видит его в деле - умирает, потому очевидцев обычно немного, а от тех что есть ни холодно, ни жарко, меня итак ждет палач стараниями моего знакомого.

-Того самого, которого вы преследуете?

-Да. Вопросы еще есть?

-Нет.

-Вот и хорошо, а теперь в путь и помолчим, а то я итак уже на месяц вперед наговорился.

Шеона кивнула и встала вслед за Сарефом. Они вышли из святилища, затворив двери, Сареф снова помог ей взобраться на лошадь, и они вернулись на тракт, чтобы оказаться близ Урифнарда, форпоста внутреннего кольца до темноты.

***

Около девяти часов утра Мария постучала в дверь, как Эрих попросил вчера. Он мгновенно проснулся и вылез из кровати, нарочито слышно дошел до двери и проговорил через нее:

-Спасибо, Мария.

-Изволите завтракать у себя или внизу с госпожей, доктор Гайер?

Эрих выдержал паузу, словно раздумывал, хотя решение принял мгновенно, и проистекало оно из вчерашних мыслей.

-С госпожой, спущусь через пять минут.

-Я передам госпоже и сервирую завтрак для вас внизу.

-Спасибо.

Спустя пять минут причесанный Эрих спустился вниз, одетый в белую рубашку с жабо черный, жилет на пуговицах и брюки того же цвета. За длинным столом на другом краю сидела Вайнер, а напротив заботливо стояли различные тарелочки с едой, приборы и чашка черного чая. Мария стояла между хозяйкой и доктором, ее освещало солнце, падающее из широкого окна. В этом свете ее волосы отливали золотом, а голубые глаза не могли спрятаться за ресницами. Эрих не позволил себе слишком долго рассматривать ее, так как Вайнер запросто подобное заметила бы, если уже не заметила.

-Миледи, - поздоровался Эрих, получил благосклонное Доктор и сел за стол.

Перед ним на тарелках ждали свежеиспеченные булочки с чем-то сладким внутри, яичница с поджаренным салом, лепешки, сметана и масло.

-Выглядит очень аппетитно.

-И на вкус также, - заметила Вайнер, отправляя маленькую булочку в рот.

Вдова сегодня была одета снова в черное платье, но другое, высокий воротник сменил неглубокий вырез, кончающийся раньше, чем можно было начать что-то рассматривать. В вырезе то ли с просчитанным лукавством, то ли случайно блестел серебряный крест на тонкой цепочке. Серег не было, но волосы были собраны в сложную прическу, а венчал их серебряный гребень. Вайнер была вновь прекрасна, о чем чудесно знала судя по самодовольной ухмылке.

-Миледи, забыл у вас вчера спросить кое-что.

-Что именно, доктор Гайер?

-Стоит ли мне знать что-нибудь о здешних местах? Происходило ли тут что-нибудь странное?

-Кое что было. А почему вы спрашиваете, доктор?

-Я вчера задал тот же вопрос старосте.

-И что он ответил вам?

-Ответил, что все здесь в порядке. Но мне показалось, что он...

-Чего-то не договаривал?

Эрих, улыбнувшись, кивнул.

-Линус такой. Но его можно понять, он староста, зачем пугать или смущать гостей деревни, - она замолчала, а затем ответила, - дети тут пропадают.

Эрих прищурился.

-А если точнее девочки. Первый раз это случилось четыре года назад, затем через год еще раз, потом через год в третий раз, а на протяжении последних двух лет четыре раза.

-И как это происходило? Выходили из дома. а вечером не возвращались?

-Да.

-Солдаты что-нибудь видели?

-Нет, а они весь день на воротах, там всегда кто-то есть. Они конечно не дворцовая гвардия короля, но их командир, Ойген Шредер, к этому строго относится, также как из деревни не выйти ночью, даже за взятку.

Эрих поднял бровь.

-Я не пробовала, - улыбнулась Вайнер, поспешно скрестив руки, - но один мой постоялец попытался, ему очень нужно было двинуться в путь, чуть ли не все деньги обещал, много золотых, не выпустили, а когда стал силой пробиваться успокоили древком алебарды.

-Кто бы мог подумать, неподкупная стража в маленькой деревне.

-Вы забыли добавить, что эта маленькая деревня на внешнем кольце.

-Тоже правда, но бывал я в деревнях внешнего кольца, где выпускали, если хорошо заплатить. Правда выходить надо было очень быстро, чтобы ничего не прищемили.

Вайнер улыбнулась, уголки губ Марии тоже поднялись в сдерживаемой улыбке.

-Детей не находили потом?

-Егерь как-то раз нашел маленькие кости в лесу за стенами, человеческие, там же был браслет из ткани плетеный, такой, что на узел девочки вяжут и не снять, только разрезать. Они обычно еще грязные оттого что моются только вместе с владельцем, но все равно не слишком хорошо. Одна мать признала в нем тот, что дочери пропавшей сплела.

Там могло оказаться лишь тело, а не живая девочка, а ночью на внешнем кольце такое быстро находят и съедают.

-За стенами, хм. А тут было что-то до деревни?

-Было что-то. То ли замок когда-то стоял, да разрушили до основания, то ли усыпальница. Но если что и осталось, оно глубоко, входа ни одного нет, а место слишком удобное для крепости, чтобы из-за суеверий бросать. Его даже священник наш освящал, Корнелиус, он тут с самого начала, так бабы рассказывали.

-Бабы?

-Не мне, Марии, при мне они прямо ходят словно проглотили палки, здороваются и больше ничего. Шепчутся только, но на то они и бабы.

-А о чем шепчуться, если не секрет?

-О том, что я не просто гостей принимаю. Благо ни один из их мужей в моем доме замечен не был, потому пересуды идут только когда кто-нибудь снимает у меня жилье.

-Как я? - улыбнулся Эрих.

-Как вы. Вас это не смущает доктор?

-Нет, миледи.

-Хорошо.

Регина ухмыльнулась.

-А эти исчезновения кто-нибудь расследовал?

-Староста, солдаты, днем всей деревней по лесу ходили кричали, мы с Марией кстати тоже. Специально никто не приезжал. В некоторых местах может полдеревни исчезнуть, и никто не приедет, а тут семь девочек пропало, для королевства не беда, бабы новых родят, а для матерей горе. А почему так интересуетесь, доктор?

-Потому что не должны так дети пропадать, - холодно сказал Эрих.- Когда был последний раз?

-Гертруда Ноймар, ей было двенадцать, пропала где-то месяц назад.

-Так недавно.

-Да, деревня до сих пор гудит по этому поводу. Собираются охотника на чудовищ звать, деньги всей деревней собирать, может что выяснит. Или инквизиция кого пришлет, ей уже не одно письмо Корнелиусом написано.

-Понятно, прошу прощения. что поднял столь мрачную тему в такое солнечное утро.

-Ничего страшного, доктор, завтракайте, а то уже все остыло пока говорили.

После завтрака в дверь постучали. Открыла Мария. Посетителем оказался дровосек, спросил доктора. Эрих вышел к нему и выслушал, мужчина поранил руку.

-Болит, мочи нет, дохтор. Вчера замотали, чем нашлось. Рассказали, что дохтор приехал. Лекарь здешний напился вчера в стельку, со своими руками не управлялся, что говорить о чужих? Еле ночь переждал. А этот до сих пор пьяный.

-Надо было ночью ко мне идти, сейчас схожу за сумкой. Пойдем к вам домой, смотреть руку.

-Спасибо.

-Зачем домой? - спросила Вайнер, появившаяся в проходе между столовой и прихожей, - осматривайте здесь, доктор Гайер. У нас есть еще одна столовая маленькая, там старый стол, его не жалко и стулья есть. Мария, проводи.

-Благодарю вас, миледи, - Гайер быстро поклонился.

Эрих повел дровосека с замотанной потемневшей от крови тряпицей под руку за быстрой Марией, что указывала им дорогу по коридорам. Усадил его на стул, метнулся наверх за сумкой, предварительно попросив горячей воды у Марии. Размотал рану и поцокал языком тому, что с ней ничего не делали. Это был глубокий продольный рубец между лучевой и локтевой костями левой руки. Выглядела она плохо, но не смертельно, признаков гниения видно не было, хотя запах в столовой воцарился не из приятных. Эрих открыл окна. Мария влетела с горячей водой. Поставила на стол и убежала, Эрих поблагодарил кивком. Затем он достал дезраствор, йод, бинты, хирургическую иглу с нитками, деревянную палочку. Перелил часть горячей воды в найденный поблизости тазик. Вымыл в нем руки.

-Как поранились?

-Глупо. Всадил сам себе, когда ветки срезал с поваленного дерева.

-Хорошо, что ветки рубят без замаха, а то руку расщепили бы себе совсем.

-Вот то ж.

-Держите над ведром.

Эрих очистил рану горячей водой, осмотрел, держа в руках пинцет, убрал видимый мусор, но его почти не было.

-Палку в зубы. Вот так. Может сильно жечь.

Дровосек повиновался, а Эрих щедро обработал рану дезраствором, мужчина глубоко вдохнул, но не закричал, хотя боль была совершенно точно адская. Спирта в растворе было не так чтобы очень мало. От голого спирта на рану дровосек мог лишиться сознания, и такая рана заживала бы еще дольше. Дальше Гайер обработал края раны ватой с йодом, держа ее щипцами и стараясь не касаться раны, а затем положил его руку на стол.

-Рефать? - испуганно спросил дровосек.

Эрих вынул палку изо рта дровосека.

-Шить.

Гайер аккуратно зашил рану крючковатой иглой, дровосек время от времени шипел, но держался хорошо. После этого Гайер наложил давящую повязку из бинта и отрезов чистой ткани из сумки. Вынул из сумки шприц, набрал в него жидкость из ампулы.

-Повернитесь, сделаю укол от столбняка.

-От чего? - спросил он, но повернулся.

-От судорог и паралича.

Крестьянин судя по глазам все еще не понял.

-Может скрутить так, что не разогнетесь. Дышать можно перестать или сердце встанет.

Дровосек испуганно уставился на доктора.

-Если сделать укол, все будет в порядке. Укол будет под лопатку. Неприятный.

-Да какой угодно, лишь бы не скрутило, дохтор.

Гайер задрал дровосеку рубаху и сделал укол. Затем вернул ее на место.

-Может болеть и зудеть, не чешите. Может появится жар, сонливость, пропадет аппетит или произойдет расстройство желудка, - встретив непонимающий взгляд, Эрих расшифровал, -понос нападет.

Мужик просиял.

-Это все пройдет, но скорее всего не случится, особенно все сразу. В любом случае это лучше того, что может случиться без укола.

-Да, дохтор, вам видней.

-Что касается раны. Повязку не снимать. Завтра придете, осмотрю рану, дадим ей подышать, сделаю перевязку. Крови, я думаю, потеряли немало с такой то повязкой, - Эрих презрительно взглянул на окровавленную тряпку, что лежала на полу, - ешьте больше яблок с кожурой, печень, пейте больше воды и ешьте курятину, если есть возможность выпить красного вина, то маленькая кружка в день будет очень кстати.

Дровосек улыбнулся.

-Может и найдется вино. И Клара смолчит, дохтор прописал, ничего тут не попишешь.

-Да. И разумеется никакой рубки дров, пока рана не зарастет. Снова пойдет кровь и начнутся боли. Перевязки и покой. Вы меня поняли?

Дровосек нахмурился, но кивнул.

-Сколько с меня, уважаемый?

-Нисколько. Как вас зовут?

-Йенс.

-До завтра, Йенс.

-До завтра, дохтор. Спасибо!

-Это моя работа. Осторожней в следующий раз.

После дровосека пришло еще несколько крестьян, в основном женщины и старики, привели и несколько детей, Эрих со странными мыслями смотрел на девочек с больными животами, держащимся жаром и прочим. По крайней мере они были тут, с родителями. Брал гроши, больше символически. То, что он тут тратил, стоило гораздо больше, чем ему оставляли, но крестьянам знать об этом и не нужно было. Ни у кого не было таких ран, как у Йенса, а были проблемы попроще, но все равно его сумка с лекарствами пустела. Если так пойдет и дальше, то уже через пару дней нужно будет пополнять запасы, а ближайшее селение с аптекарем было часах в десяти езды отсюда. С другой стороны тут живет не тысяча человек, возможно за сегодня-завтра действительно больные кончаться. Мнимых он сегодня безжалостно отправлял по домам, потому молва разнесет, что к доктору Гайеру можно только на самом деле больным. Прием занял несколько часов. Мария не позволила, Эриху убирать в импровизированной приемной, отослала со всей вежливостью отдыхать. Гайер с закатанными рукавами и вымытыми руками сел на ступеньках крыльца. Он забил трубку и принялся ее неспешно курить. Нужно зайти в школу и пообщаться с учителем. Наверняка девочка там училась. Может что-нибудь расскажет. И стоит в целом присмотреться к жителям деревни. Разгадка исчезновений скорее всего на поверхности. Нужно узнать не наведывается ли в деревню кто-то чужой время от времени, и если нет, то похититель и скорее всего убийца тут живет. А значит его можно вычислить. Эрих докурил, почистил трубку набором и вернул в свою комнату. Сменил рубашку, отдав прежнюю Марии на стирку, и двинулся к школе. По пути ему встретился идущий впереди и насвистывающий какую-то мелодию солдат, тот пнул попавшуюся ему под ноги курицу и, обругав ее по матери, крикнул хозяевам следить за своими птицами. Из дома торопливо выбежала пожилая женщина, поймала курицу и унесла в дом, чтобы потом, видимо, выпустить во дворе. Эрих обогнал в этот момент солдата, и тот с ним вежливо поздоровался, склонив голову. Гайер тоже ответил приветствием и продолжил движение. Пока он шел на него пялились дети, которым еще рано ходить в школу, старушки и старики с лавочек и из-за заборов огородов. Улыбались молодые крестьянки, идущие на встречу.

Когда Гайер почти дошел до школы, то увидел группу детей не старше четырнадцати лет, некоторые были младше или просто так выглядели. Среди них были и мальчики и девочки, вторых больше. Разумеется ни о какой форме речи ни шло, все были в своей одежде, но одежда была чистой. Он вглядывался в лица, а затем заметил, что кузнец, который стучал до этого, перестал. Эрих краем глаза взглянул на кузнеца, крупного бородатого мужчину в грубых штанах и буром фартуке на голое тело. Гайер шел по той же стороне улицы, на котором стояла кузня и, оказавшись довольно близко обратил внимание на взгляд мужчины, который наблюдал за идущими чуть отдельно от мальчиков девочками. Он узнал этот взгляд. Так смотрят солдаты на крестьянок, так смотрят охочие до женщин мужчины на красивых и недоступных. Так не должен смотреть взрослый мужчина лет сорока на маленьких девочек. Кузнец кажется почувствовал, что за ним наблюдают и быстро перевел взгляд на Эриха, который увлеченно уставился вперед. После заминки вновь застучал молот. Неужели все так просто? Может и нет. Думает не значит делает. Но тут явно что-то есть. Про кузнеца надо узнать больше. Эрих дошел до опустевшей школы и поднялся по ступеням на крыльцо. Дверь была открыта настежь, видимо дети забыли закрыть, радуясь окончанию уроков. Эрих остановился у порога и постучал костяшками пальцев по дверной коробке.

-Войдите! - раздался приятный молодой голос.

Гайер зашел внутрь и прикрыл за собой дверь. Дом был двухэтажный, за маленькой узкой прихожей находилась прихожая побольше со скамейками и крючками для того, чтобы большая группа людей могла снять теплую одежду и грязную обувь зимой или глубокой осенью. Из этой же прихожей наверх под прямыми углами заворачивалась лестница, под лестницей была маленькая дверь в подсобку или подвал, прямо была видна арка без двери, сквозь которую можно было зайти в просторный класс. Что и сделал Эрих. В классе стояло около пятнадцати небольших столов. Рядом с каждым столом пара стульев. Молодой мужчина стирал с доски квадратные уравнения, стоя спиной.

-Не слишком ли рано для них?- спросил Эрих.

-Рановато, но сложение, вычитание, деление и умножение они освоили, - как ни в чем не бывало ответил мужчина, - а это так добавка, может где-то блеснут тем, что хотя бы знают что это за галочки и цифры над цифрами.

Мужчина вымыл руки от мела в ведерке с водой, вытер их и подошел пожать руку. Эрих представился первым, ведь он итак начал разговор, не представившись.

-Доктор Эрих Гайер из Акланака.

-Гельмут Леман. Наслышан об этом городе и университете. Очень приятно познакомиться.

-Взаимно.

Гельмут Леман был гладко выбрит. Он смотрел на Эриха ясными голубыми глазами, лицо было симпатичным и излучало доброжелательность.

-Некоторых детей после школы встречают взрослые, рассказали, что вы утром приняли чуть ли не половину деревни, - Леман улыбнулся, обнажив ямочки на щеках, и принялся поправлять стулья.

-Я надеюсь завтра придет действительно больная половина

Учитель бархатно рассмеялся.

-Чем обязан вашему визиту доктор?

-Просто знакомлюсь.

-Тогда чаю? - спросил Гельмут и сделал пригласительный жест в сторону соседней комнаты.

-Буду благодарен.

-Только немного тут все поправлю, хорошо?

-Конечно.

Леман проворно вернул все стулья в изначальное положение, цокнул языком, нащупав какие-то нацарапанные надписи на спинке, и пошел в следующую комнату, махнув Эриху:

-Прошу вас, доктор.

Доктор проследовал за ним и сел на предложенный стул. Они оказались на небольшой продолговатой веранде со множеством окон. В ней помимо стола и пары стульев, размещенных под окнами, находилась еще пара небольших шкафчиков и металлическая печка. Леман наполнил ее заранее наколотым деревом, добавил стружку и все это дело поджег, захлопнув металлическую дверцу. Затем наполнил металлический чайник с помощью деревянного ковша и такой же бочки с водой, и водрузил его на печку. Сам сел за стол.

-Чай - редкий гость за столом деревенского учителя, - сказал Эрих.

-Это подарок от леди Вайнер. Я люблю этот напиток еще с учебы в университете, но увы его не раздобыть тут обычными способами В городе с этим гораздо проще.

-Я вас понимаю. Сам практикую в городах время от времени, но больше для того, чтобы накопить средств на поездки в деревни. Тут врачи гораздо нужнее, чем там. Но я обычно не задерживаюсь надолго, чтобы принести максимум пользы и найти больше интересных случаев для опыта. А давно вы в Кориафе гер Леман?

-Около пяти лет, доктор.

А четыре года назад начали пропадать девочки. Может совпадение, а может нет. Учитель - довольно популярный род занятий для таких людей. Кто-то специально становится учителем, чтобы быть поближе к детям, а кто-то это обнаруживает в себе по ходу дела.

-Намерены тут осесть или как я через время двинетесь дальше?

-Пока не решил, но старших скоро заберут работать за стены или куда-то отправят, особенно девочек, ведь Кориаф это деревня лесорубов по большей части, а девочки и топоры не очень совместимые понятия. Лишившиеся нескольких пальцев мужчины это одно, а женщины другое. Потому долго учить мне не дадут. С другой стороны есть младшие, и рождаются новые дети почти каждый год, а мне платят и приносят продукты, потому может быть я тут и надолго.

-Понятно. Вы кстати сказали, что некоторых детей забирают взрослые. Это часом не из-за пропаж?

-Из-за них самых, - Леман стиснул кулаки, - вот скажите доктор, каким надо быть... существом, чтобы похищать и убивать маленьких девочек?

-Больным, - Гайер скрестил руки на груди и чуть склонил голову, наблюдая за Леманом.

-Узнал бы кто, придушил бы своими руками, честное слово! - затряс Леман руками над столом, его симпатичное лицо исказилось гримасой ненависти, - ведь я их каждый день вижу, представить не могу, что с ними что-то случиться. И тех девочек помню, каждую. Вот они сидели в классе, смотрели на доску, записывали, каждый день приходили и уходили, а затем однажды не появились на уроке. Гертруда также.

Речь видимо была о последней пропавшей девочке. Леман уставился в стол, руки безвольно расположились на нем же.

-Чайник кипит, - заметил Эрих.

-Ой, извините, доктор, заговорился, - вскочил Леман и принялся переставлять чайник на подставку, - больная тема просто, сами понимаете.

-Понимаю.

-Мы на внешнем кольце и за стенами чудовища, но не ожидаешь, что и внутри стен тоже.

-Там обычно водятся как раз самые страшные, - уверенно сказал Эрих.

Леман залил кипяток в заварочный чайник, снова сел за стол. Эрих в это время через окно рассматривал задний двор. Заметил там вальер и будку.

-Держите собак?

-Да, Уве мальчик и Нора девочка, привез с собой из Флаоберна, где рос и учился. Нора периодически щенится, кого-то отдаю крестьянским детям, если взрослые разрешают, кого-то егерям вместо старых или погибших собак.

-Дети, наверное, в восторге от них, даете поиграть?

Учитель с щенками, которых можно пойти посмотреть, могло бы быть смешно за счет образа каноничного raptor-а, если бы не было так грустно. Вдобавок у насильника обычно нет никаких щенков, которых тот зовет показать.

-Да, после уроков бывает остаются ребята поиграть с щенками, дополнительный стимул ходить в школу. Дети естественно не понимают как им повезло получать образование, которое можно как правило получить только в городах и за совсем другие деньги, чем здесь.

Эрих кивнул.

-С Уве и Норой дети играют?

-Не разрешаю, они у меня немного кусачие.

Чай заварился, и Леман разлил его по чашкам. Эрих попробовал и решил, что чай неплохой, он не мог быть другим, так как был из запасов Регины, а у той чай Эрих уже пробовал.

-До исчезновения Гертруды вы не замечали в ее поведении чего-либо странного гер Леман?

-Нет, доктор. Вела себя как обычно, в последний раз я ее видел, когда уходила с урока с остальными, а на следующий день ее уже не было. Урока собственно тоже, искали всей деревней внутри стен, а затем и в лесу за их пределами с солдатами.

-А не было ли в городе чужаков?

-Нет, доктор Гайер. Никого незнакомого не было, насколько я знаю. Но лучше уточнить у старосты и командира гарнизона. Интересуетесь словно дознаватель, - улыбнулся Гельмут.

-К сожалению, я всего лишь врач, которому небезразличны такие вещи. Вы детей учите, а я их лечу. Когда становится некого учить и лечить из-за того, что его похитили, вероятно изнасиловали и убили, мой покой, как и ваш нарушается и очень хочется встретиться с таким человеком лицом к лицу. разумеется не для разговора, - без улыбки сказал доктор, пристально взглянув на Лемана сквозь очки.

Гельмут посерьезнел и кивнул.

-С такими не о чем разговаривать. Староста и гер Шредер захотели бы казнь, голову с плеч или веревку, но я считаю, что это слишком просто, и надо отдать его толпе или кому-нибудь вроде нас с вами, доктор.

-Согласен, гер Леман, подписываюсь под каждым словом.

Эрих проговорил с Леманом еще четверть часа о собаках, в частности об их болезнях, способах их лечения и том, как вырастить здорового крепкого пса, подобные знания в Акланаке приветствовались даже среди врачей, чьей специальностью были люди, сменив тему на более позитивную, а затем откланялся, пообещав зайти еще. Эрих решил зайти в церковь, поговорить с тем самым Корнелиусом, который безуспешно пишет инквизиции по словам окружающих. Церковь была скромная и деревянная, представляла из себя одноэтажное здание с классической двускатной крышей и невысокой узкой колокольней, приютившейся на краю задней стены. В ней было много окон по бокам, потому внутри утром и днем, должно было быть довольно светло. Гайер зашел внутрь, аккуратно отворив правую створку единственной широкой двери. Внутри было действительно довольно светло и пусто. Слева и справа стояли деревянные скамьи, впереди по центру распятие на алтаре. Около него зажигал свечи священник. Эрих подошел к нему и поздоровался:

-Добрый день, меня зовут Эрих Гайер. Я доктор из Акланака.

-Добрый день, доктор Гайер. Я - отец Корнелиус, чем могу быть полезен?

Отцу Корнелиусу было на вид около 60 лет, у него было морщинистое лицо и уставшие глаза, сухие пальцы подчеркнуто спокойно покоились на бедрах. Смотрел он с прищуром и чуть наклонив голову.

-Я пришел познакомиться, так как намереваюсь пробыть в вашей деревне некоторое время и полезно знать с кем трудишься бок о бок.

-Ну тут вы преувеличили, доктор, - улыбнулся Корнелиус, - это вы трудитесь, а я лишь несу слово Божие нуждающимся, это благословение и дар господа.

-А вот мне кажется, что это вы преуменьшаете, святой отец. Как дела у вашего прихода?

Корнелиус двинулся к ближайшей скамье, сделав приглашающий жест Эриху. Гайер кивнул и сел рядом.

-Бывало и лучше. Мы живем во внешнем кольце, доктор, - Корнелиус вздохнул, - каждый поход за дровами или поездка в другое поселение может быть последним. Бывает люди гибнут от несчастных случаев, теряют руки или пальцы при рубке, кто-то тонет, упав в реку, но больше гибнет от когтей и зубов, несмотря на охрану и защиту дневного света. Потому все стараются жить дальше, смиряясь с потерями и оставаясь на пути Господа.

Эрих уперся руками в колени и стал внимательно смотреть за лицом собеседника.

-Я полагаю, что им сейчас особенно тяжело. Я слышал, что у вас тут пропадают дети. Много где на внешнем кольце люди гибнут от чудищ, но дети пропадают так как у вас далеко не везде.

Священник снова вздохнул. Глаза стали еще более уставшие и печальные.

-Да, это страшная беда. Я молюсь за души этих девочек каждый день.

-Говорят, что вы писали инквизиции, чтобы те прислали кого-нибудь расследовать это. Ведь всем известно, что у них хорошие следователи, и в этих исчезновениях может быть замешано колдовство. Есть какие-то результаты?

-Увы нет. Королевство велико, видимо у церкви не хватает людей, чтобы охватить все. Во внутреннем кольце свирепствуют ведьмы, младенцы пропадают, гибнут люди от темных чар. Во многих городах внутреннего демоны и их слуги мучают людей. Что говорить о нас?

-А сколько вы в общей сложности написали писем?

Корнелиус замер на несколько секунд.

-Пять, доктор. Три письма после каждого исчезновения и еще два после четырех.

-И не получили ответа.

-Не получил.

Корнелиус сцепил руки на коленях и уставился в пол, прикрыв глаза.

-А как вы их отправляли, святой отец?

Корнелиус выпрямился, повернул лицо к Эриху и ответил:

-Во время сплава древесины в Друнвайн. Стволы плывут туда за световой день, часть связывают в плоты и на них плывут сторожа. Из Друнвайна до Урифнарда ходит почтовая карета. А дальше по внутреннему кольцу такими же каретами и конными почтальонами.

-Понятно. Письма запечатаны, никто кроме вас не знает содержимого?

-Да, я запечатываю их после того, как они написаны, как и отчеты для церкви, - Корнелиус нахмурился, - а почему вы спрашивает, доктор?

-Я сейчас подумал, что виновник пропаж или причастный к ним может быть местным, и как раз сторожем на лесосплаве. Они одни и те же всегда?

-Какое ужасное предположение, доктор, - выдохнул Корнелиус и прикрыл рот рукой, затем отнял ее от лица и сказал, повернувшись к Эриху, - крестьяне одни и те же, разве что кто заболеет, а лучники графа меняются. Я отдавал письма лучникам.

-Всегда разным?

-Да, тому, кого старшим назначали.

-Понятно. Пойду, поговорю с командиром гарнизона, может прольем какой-то свет. Вы уже писали письмо по поводу последней пропажи?

-Писал, но еще не отправлял, - священник замялся, - я если честно несколько отчаялся, и не отнес его сразу как написал, думаю все же стоит это сделать, может в этот раз будет по-другому.

-Может быть. У меня только одна просьба, святой отец. Перед тем как отправлять, подождите меня. Может ситуация переменится.

-Хорошо, доктор. Но даже подумать страшно, что кто-то из солдат гарнизона причастен к этим пропажам. Буду молиться, чтобы это оказалось не так.

-Молитесь наоборот, чтобы это было так, потому что тогда мы быстро вычислим негодяя.

-А вы точно всего лишь доктор, а не следователь?

-Вы уже второй, кто упоминает следователей, святой отец, - Эрих слегка улыбнулся, - я не всего лишь доктор, но и не следователь. Хотя я также имею и желание и способности узнать причину исчезновений, как человек, чье призвание исцелять, и как человек, кому дали образование и натренировали ум.

-Благослови вас Господь, доктор Гайер, буду молиться за ваш успех.

-Вот это уже правильная молитва, святой отец, до скорого свидания, - сказал Эрих, вставая, и направился к выходу.

-До скорого свидания, доктор Гайер, - тихо и несколько обреченно сказал Корнелиус.

Следующим в списке был Ойген Шредер.

***

Казармы прятались между жилых домов недалеко от дома старосты. Представляли собой длинное одноэтажное здание с небольшой квадратной башенкой в торце. Сделано оно было, судя по-всему, самими солдатами, так как было кривоватое и плохо обработанное. Это же говорило, что крестьяне не бегают тут у людей графа на побегушках, что граф не дал своим солдатам особых полномочий и не лезет в уклад деревни. Возможно крестьяне были и не против помочь построить, все-таки эти люди их каждый день на вырубках охраняют, но вполне вероятно, что староста из принципа наказал не помогать. На входе стоял скучающий солдат с алебардой. Больше никого не было видно. Эрих подошел к нему.

-Добрый день, меня зовут доктор Эрих Гайер. Я недавно приехал в Кориаф. Могу ли я увидеть гера Шредера?

Солдат, оперевшись на алебарду словно это его костыль, с прищуром посмотрел на Эриха и спросил:

-По какому делу?

Эрих слегка улыбнулся в противовес выражению глаз.

-Суть дела я изложу геру Шредеру. Он занят?

-Щас узнаю.

Солдат вздохнул и нырнул за дверь.

-Тило! - заорал солдат, - тут к капитану пришли! Дохтор по какому-то делу!

-Ща! - проорали в ответ.

Солдат вернулся к Эриху и притворил дверь.

-Обождите, щас скажут занят или нет.

Вскоре Эрих услышал топот по лестнице, снова открылась дверь и из нее вынырнул вероятно тот самый Тило. Немного запыхавшись осмотрел Эриха и махнул рукой:

-Капитан вас примет, дохтор, прошу за мной.

Гайер боком прошел мимо солдата с алебардой, тот и не вздумал подвинуться, и последовал за взбирающимся по деревянной угловой лестнице Тило. Справа была стена, а слева арка без дверей, за которой виднелись койки, ящики в ногах коек и крючки на стенах между ними, на некоторых из которых висела одежда. На части коек спали солдаты, ночная стража, видимо. Пахло даже возле арки потом, ногами, чесноком и немного спиртом. Каково глубже Эрих мог легко представить. Лестница была жутко неудобная и крутая, на ней легко можно было поломать что-нибудь оступившись и покатившись вниз, или просто ударится головой о верхние ступеньки или их крепления. Наконец оказавшись наверху Эрих вошел в открытую Тило дверь к сидящему за столом Ойгену Шредеру. Тот бросил солдату свободен, и Тило испарился, затворив за собой дверь. Получается башенка была кабинетом капитана гарнизона. И судя по всему также и его спальней, у стены стояла аккуратно заправленная кровать с хорошим сундуком в ногах. Сам Шредер сидел спиной к окну, положив подбородок на сцепленные пальцы. У него была короткая стрижка, водянистые светлые глаза, обрамленные морщинами и небольшой рот с тонкими губами. Одет он был в военную форму своего графа, при мече, хоть и за столом, видимо подает пример солдатам.

-Прошу присаживайтесь, доктор.

Эрих сел на табуретку перед столом Шредера.

-Меня вам кто-то видимо уже представил, доктор Гайер, а вас мне представил мой солдат. Потому давайте пропустим обмен именами.

-Я не против гер Шредер.

-Хорошо. Чем обязан вашему визиту, доктор?

-Во-первых, я недавно приехал в Кориаф, потому знакомлюсь со всеми ответственными лицами. Я дипломированный врач из Акланакского университета, а у вас тут, насколько я знаю, лишь полевой хирург. Потому я хотел бы предложить свои услуги, если где-то его знаний не хватит.

-Бесплатно? - усмехнулся Шредер.

-Что-то бесплатно, что-то, что требует затрат дорогих лекарств - за плату.

-У нас солдаты немного получают, вряд ли вы на их сифилисах и гнойниках заработаете.

Глаза Эриха приобрели оттенок льда, и сам он замер.

-А кто сказал, что я собираюсь на них зарабатывать? Зарабатывают в городах внутреннего кольца, а не тут. Врачи с красивыми дипломами там дают пилюли для прерывания беременности неверным женам, лечат венерические заболевания их неверным мужьям, осматривают вагины баронессам и графиням, а не зашивают разорванные ликантропом кишки солдатам и раны от топора дровосекам. Не допускаете, что какие-то врачи лечат в глухих деревнях за опыт и из добрых намерений?

-Допускаю, не оскорбляйтесь, доктор, - примиряюще поднял руки капитан гарнизона, - только не надо снова забрасывать меня венерическими вагинами и ликантропами. Помощь вашу с благодарностью примем. Но раз вы сказали во-первых значит есть еще как минимум во-вторых?

-Еще я хотел с вами увидеться, чтобы спросить о пропажах детей.

-Что именно? - прищурился Шредер.

-Я знаю, что пропало уже много девочек. Находили только останки или вообще ничего. Отец Корнелиус сказал, что писал письма инквизиции и передавал их через ваших людей во время лесосплава.

-И?

-Инквизиция ничего не написала в ответ и никого не прислала.

-Обычное для нее дело. Фарнадия большая, регулярная пропажа детей хоть и смахивает на колдовство, но видимо не настолько как котлы с младенцами во внутреннем кольце или огненные шары из пальцев зеленоглазых вечно молодых красавцев.

-Цинично.

-Доктор Гайер, вы в своей то профессии циником не стали?

-Где-то стал, но это не мешает мне выделять цинизм в других. Я не столько про это, сколько про то, что возможно ни одно письмо не дошло.

-По дороге на все кареты или гонцов напали? - нахмурился Шредер.

-Я не про это гер Шредер. А про то, что возможно нечему было пропадать в тех каретах и у тех гонцов.

-Намекаете, что среди моих людей есть преступник или его сообщник?

-Лишь допускаю такую возможность.

-А вы следователь магистрата или дознаватель инквизиции, приехавший к нам инкогнито? Может я зря тут сболтнул про котлы и молоденьких колдунов?

-Нет, я не то и не другое. Но скажите мне честно гер Шредер, вы хотите найти виновного?

-Да, но я капитан гарнизона графской деревни, в которой пропадают дети у крестьян, а вам почему до этого есть дело?

-Мне снова повторить про добрые намерения?

-Ими выстлан путь в ад, - пробормотал Шредер, - ладно, какие у вас мысли?

-Солдаты умеют читать?

-Только десятники худо бедно. И то не все.

-Во время лесосплава кто за старшего у лучников?

-Один из десятников, - Шредер отмахнулся, - не всегда читающий. И они часто разные. Я пошлю кого-нибудь узнать в каких числах святой отец отправлял письма и посмотрю в журнале кто был за главного на плоту в те дни. Если разные, то все получается письма выкидывают?

-Давайте не будем судить до получения информации. А так хорошая идея про соотнесение.

-Дай бог, чтобы сам отец вспомнил-то, когда он их отправлял, он-то вряд ли журнал ведет. Если будет тупик, то есть еще мысли?

-Есть, но их я пока не буду озвучивать. Хочу кое-что проверить, как закончу приду к вам и объясню, что узнал.

Ойген покачал головой.

-Доктор Гайер, надеюсь вы действительно неравнодушны, а не просто скучаете. Вы не следователь, а доктор с шилом... короче, все, что узнаете сообщайте мне, ничего не делайте сами, а то я вас выпровожу за ворота, староста не будет спорить в этом вопросе. У меня итак дурное предчувствие и кажется, что я зря с вами дела затеял.

-Не зря, гер Шредер. У меня последний вопрос.

-Задавайте, - махнул рукой Ойген и чуть скривился.

Ицорк- ближайшее к вам поселение?

-Да, до него часов восемь-десять езды на лошади.

-Что в нем?

-Оно дальше от внутреннего кольца и больше населением. Западнее нас. Там есть церковь, неплохой кабак, по словам ребят, мелкая аптека, живущая на охраняемых телегах, ездящих от Урифнарда до Ицорка, наш лекарь иногда ездит туда за припасами, еще есть бордель, небольшой и паршивенький, но есть.

-Спасибо, попробую завтра с утра туда съездить за припасами, может в их аптеке найдется что-нибудь полезное. Мои кончаются. Дорога опасная?

-Днем? Не особо. Вы путешествуете, надеюсь, с оружием?

Эрих кивнул.

Ойген достал из под каких-то книг, лежащих на столе, сложенную бумагу, развернул ее на столе. Это оказалась карта, на которой были отмечены ближайшие поселения и размечен кусок стены внутреннего кольца с гордо сидящим в ее центре Урифнардом. Часть стены была даже не полукругом, а лишь долькой, потому судить о том, действительно ли Урифнард находился в ее центре на западе только лишь по карте, было нельзя. Эрих знал, что он расположился скорее на юго-западной части стены. Четко по центру западной части располагался Азундинг, город-крепость выстроенный прямо в стене в отличие от Урифнарда, разместившегося перед ней. В Азундинге на башнях стояли такие орудия, что даже драконы и виверны разучились подлетать к нему. Их скелеты до сих пор лежат у подножия стены, разумеется лишь с крупными костями, остальное откололи, отрезали и оторвали на продажу ушлые торговцы и просто бездельники, жаждущие наживы. Головы впрочем забрали у всех, оставили разве что одну-две слишком деформированных, чтобы украшать чей-нибудь зал. Самая красивая, с четырьмя рогами висит в тронном зале Его Величества короля Эльмара в Радене. Ойген принялся тыкать в дороги и тропки, объяснять, а Эрих запоминал, так как в этих землях, если ты заблудился, то немаловероятно, что в последний раз.

***

Сареф и Шеона стояли в очереди, которая простиралась далеко за стены Урифнарда. Девушка завязала волосы в аккуратный пучок и уже давно переоделась в дорожную одежду небольшого размера, которую Сареф купил у торговцев из очереди. Переодеваться ей пришлось в повозке у проституток, стоящей неподалеку, но это было лучше, чем менять одежду прямо в очереди. Она очень смутилась, но взгляд Сарефа и их уговор все-таки отправили ее переодеваться к ним. Белое платье из дорогой ткани с замысловатым узором и не до конца отстиранными пятнами крови оставили девкам, распорют и сошьют что-нибудь другое, отрезав испорченные места. В нем не стоит проходить досмотр и даже оставлять его в седельной сумке тоже плохая идея. Благо очередь протянулась далеко от ворот и стражи, потому кое-какие приготовления можно было сделать не у них на глазах, чем воспользовались не только Сареф с Шеоной, но и еще несколько человек. Тоже что-то выменивали у торговцев, друг у друга, переодевались, что-то выбрасывали. У многих были секреты.

Они были почти у ворот, оставалось подождать немного. Перед ними стояла одинокая женщина с льняной сумкой, а позади какая-то шумная семья с множеством мешков, сумок, ящичков и прочего. Они ждали пока стражники наконец досмотрят торговый караван, идущий во внутреннее кольцо. Торговцы шумно спорили, периодически яростно возмущались и звенели кошельками, уплачивая всевозможные пошлины и штрафы. Вооруженные до зубов наемники прохаживались вдоль каравана, смотря, чтобы никто ничего не стянул из повозок. Время от времени отлучались к крытой повозке со шлюхами, которые облепили очередь наряду с торговцами едой и различным барахлом и дополняли брань торговцев из каравана зазывами недорого поразвлечься или купить за сущие гроши жареное зверье или сладости для детей. Сами они скорее всего ночами на постоянной основе сидят в форпосте, а днем выходят заработать на пришельцах. Урифнард был больше именно форпостом чем городом, небольшой, обнесенный непривычно толстой для крепости каменной стеной высотой в десять метров против еще более толстой двадцатиметровой стены внутреннего кольца, возвышающейся за ним и называемой Высокой. У него не было северо-восточной части стены, он примыкал вплотную к Высокой стене, и на этом месте зияли ее огромные тяжелые ворота, которые в Урифнарде днем были всегда открыты в отличие от большинства других ворот Высокой стены. Через него транзитом ездили почтовые кареты, торговые караваны и отряды солдат короля, а также почти каждый день проходили путники и беженцы. Правда больше внутрь, чем наружу. Кто по своей воле, а кто от безысходности. Лошадь Сарефа попыталась куснуть впереди стоящую женщину за волосы, мужчина одернул ее за поводья, но женщина заметила и обернулась. С улыбкой перекинула свои длинные темные волосы вперед за плечо, чтобы не дразнить животное. Одновременно с этим позади раздался мужской голос:

-Мужик, убери свои скотину подальше, гадит прямо нам под ноги.

Сареф обернулся и увидел, что обладателем голоса оказался тучный отец шумного семейства, с омерзением глядящий на лошадиный навоз под хвостом лошади Сарефа и при этом придерживающий сползающую коробку. Сареф перед тем как встать в очередь перевязал себе правый зеленый глаз, чтобы было меньше вопросов при досмотре. Свой меч замотал и спрятал среди седельных сумок, а у одного охранника каравана купил его второй меч за приличную сумму. С мечом того охранника со своим шрамом на лице и повязкой на глазу он выглядел довольно угрожающе. Он не планировал выдавать себя страже за безобидную овечку, но Жаждущего светить не хотел, так как это слишком приметное оружие. И он очень надеялся, что у них не окажется под рукой его портрета с плаката о розыске. Торговец немного опешил, но взглянув на не менее тучную жену, нахохлился и сказал:

-Нам долго ждать?

Сареф одним шагом оказался прямо перед торговцем, схватил его за шиворот так, что у него коробка упала в тот самый навоз, и тихо, чтобы услышал только он и в то же время угрожающе сказал:

-Единственная скотина тут это ты. И если тебя смущает лошадиный навоз, то может не стоит упираться лошади в зад? Очередь от этого короче не станет. Больше навоза вылезает из твоего рта, чем из ее жопы. Не испытывай меня толстяк. На пустом тракте ты давно лежал бы уже без головы, но и здесь могу треснуть так, что всю очередь пролежишь на обочине.

Сареф оттолкнул толстяка, отвернулся и встал на прежнее место. Мужчина поднял свою коробку, наспех стряхнул с нее навоз и отвел свою семью чуть дальше под недовольным взглядом жены и ее ворчание.

Караван наконец-то досмотрели ходящие вдоль него стражники, и занимающая много места в очереди процессия двинулась в Урифнард. Женщина, стоящая впереди пошла за караваном, как и Сареф с Шеоной, ведя за поводья лошадь. Толстяк тоже последовал за ними, но на почтительном расстоянии, за спинами его жены и детей виднелась немалая очередь, но до темноты все имели шансы попасть под защиту стен, если новых групп не появится. Когда последняя повозка каравана укатила за ворота форпоста, взору открылся хорошо вооруженный отряд стражников, рассредоточившийся по обеим сторонам дороги. В ее центре между ворот стояло еще четыре солдата, какой-то офицер и еще один человек в длинном плаще и широкополой шляпе. Сареф узнал бы кто это сейчас, если бы уже не знал от охранников каравана, что это убийца ведьм. К офицеру подошла женщина, которая все это время была перед Сарефом и Шеоной в очереди. Он сделал Сарефу знак не подходить и помахал рукой, чтобы он даже чуть отошел. Они о чем-то говорили, а убийца ведьм стоял, обнимая себя одной рукой, а пальцами другой задумчиво массировал свой подбородок, спокойно глядя на девушку. Локоть этой руки упирался в запястье другой, обе руки были в перчатках, и на них был какой-то узор. Сареф нагнулся к Шеоне и прошептал:

-Это убийца ведьм, у него на перчатках специальный узор от которого глаза ведьм и колдунов показывают свой настоящий цвет даже, если они сотворили иллюзию, при условии, что на узор взглянут. Обычно чародеи нервничают и хотя бы разок взглянут в его сторону, плюс он всегда стоит так, чтобы нельзя было общаться со стражником, не глядя на него, поэтому он за спиной у офицера.

Шеона прошептала в ответ:

-А почему им не оставить зеленый цвет глаз?

-От такого цвета слишком много проблем в Фарнадии, стараются не привлекать внимание, но одновременно с этим привлекают. Опытные ведьмы про это знают, а неопытные нет.

Шеона хотела спросить откуда это знает Сареф, но промолчала, чтобы не давать пищу офицеру, который как раз пропустил женщину дальше и освободился. Сареф сделал шаг вперед, но офицер знаком велел остановится и ждать. Женщина скрылась в темноте под крепостной стеной, и куда-то отлучился охотник инквизиции. Через некоторое время он вышел из небольшой металлической двери справа от ворот и вернулся к офицеру стражи, заняв привычную позу. Только после этого стражник жестом велел Сарефу и Шеоне подойти. Офицер стражи погладил усы и хмуро взглянул на Сарефа, убийца ведьм, трогая подбородок так, чтобы им была видна тыльная сторона перчатки, глянул в голубые глаза Шеоны. Девушка выдержала взгляд, не дрогнув, хотя теперь знала зачем он ей смотрит в глаза. Потеряв к ней интерес, он переключился на Сарефа. Мечник едва заметно выдохнул, он опасался, что девушка сделает что-нибудь подозрительное.

-Цель визита? - железно спросил офицер стражи у Сарефа.

-Работа. Я наемник, хочу предложить свой меч за плату кому-нибудь во внутреннем кольце.

-Что с глазом?

-Потерял в драке.

-Можно ли взглянуть? - спросил убийца ведьм вежливо и слегка вкрадчиво.

-А больше тебе ничего не показать? - спросил Сареф.

-А есть что? - ухмыльнулся убийца ведьм.

-Смотря на что и у кого ты любишь смотреть, - сказал Сареф и как бы невзначай тронул свой пах.

Пес церкви усмехнулся.

-Следи за языком рубака. А то пойдете в ночи искать другой проход, если не сожрут по пути, - рявкнул офицер стражи.

-Ничего интересного, - сказал Сареф, отдернув повязку, - вытек и веко не работает, дырки нет, уж извините.

Веко было опущено, не дрожало и не сжималось. Мечник прекрасно владел собой. Убийца ведьм ухмыльнулся и кивнул. Сареф вернул повязку на место.

-Может штаны снять, нагнуться там?

-Обойдемся без этого, - сказал слуга инквизиции уже без ухмылки или усмешки.

Офицер стражи покачал головой, но продолжил, так как убийцу ведьм, это по всей видимости не оскорбляло.

-Что за девушка с тобой?

-Подруга.

-Тоже наемница? - усмехнулся в усы стражник.

-Нет, подруга.

-Хорошая кожа у твоей подруги и руки, - задумчиво сказал стражник чуть наклонив голову.

-Так не из повозки же той вынул ее, - сказал Сареф, показав большим пальцем за спину.

Офицер усмехнулся.

-А откуда?

-Там откуда брал таких уже нет.

-Ты за словом в карман не лезешь. Повезло тебе, что я сегодня на посту. Мой сменщик Якоб бы уже давно приказал тебя древками отлупить и выкинуть в канаву. Надеюсь, что в бою ты такой же резкий как в болтовне. А то твою подругу в ближайшем лесу заберут какие-нибудь молодцы. У нас тут лучше чем на внешнем, но ненамного.

-До этого как-то не забрали, не думаю, что тут будет иначе, - сказал Сареф, хлопнув по рукояти меча.

Офицер кивнул и сказал:

-Открывай сумки.

Сареф открыл все сумки, отогнул края, чтобы стражник посмотрел. Он ожидаемо не нашел в них ничего интересного, но остановился на свертке с Жаждущим.

-Это что?

-Второй меч. Развязать? - раздраженно спросил Сареф, чуть задержав дыхание.

Стражник вынул свой, стукнул клинком по ножнам Жаждущего, в которых тот звякнул в ответ, и вернул его в ножны.

-Не надо, что я мечей не видел? Ты его до ночи развязывать тут будешь. Плати за проход и свободен.

Сареф расплатился несколькими серебряными. Убийца ведьм кивнул и освободил дорогу вместе с офицером стражи. Сареф выдохнул и повел лошадь в темноту ворот. Шеона поспешила за ним.

-Следующие! - рявкнул офицер, - и давайте поживей, а то темнеть начинает!

-Что бы с нами было, если бы они заставили тебя поднять веко и показать меч?

-Возможно то же самое, что и с той женщиной перед нами, - сказал Сареф, взглянув на металлическую дверь в стене под аркой ворот совпадающую по размеру с той, что была снаружи.

Шеона сложила пазл с отлучавшимся убийцей ведьм и вздрогнула.

-Слава богу, что не заставили.

-Скорее слава демону, - кисло усмехнулся Сареф.

Шеона непонимающе взглянула на Сарефа. Он не ответил на взгляд. Они вышли на свет, снова попав к шумному каравану торговцев, которые решали где оставить до утра повозки, а где остаться самим. Вывески постоялых дворов призывно болтались над дверьми от ветра задувающего в огромные открытые ворота стены внутреннего кольца, виднеющиеся вдали, девки зажигали бумажные красные фонари на крыльце борделя, а торговцы у прилавков предлагали купить припасов в дорогу.

-Куда теперь? - спросила Шеона разглядывая Высокую стену, которая привлекала гораздо больше внимания, чем форпост, расположившийся у ее подножья.

-Найдем, где переночевать, может получится купить еще одну лошадь для тебя, а завтра во внутреннее кольцо. Там скрыться от советника твоего отца будет реальней чем между твоей каретой и Урифнардом.

-Как думаешь нас запомнили при досмотре?

-Не знаю, офицер стражи обратил внимание на твою ухоженность, а про меня были какие-то мысли у убийцы ведьм. Возможно сегодня ночью к нам кто-нибудь заглянет, но лучше бы нет. Не хочу снова оставлять кровавый след. А вот во внутреннем кольце это уже будет не важно. Даже лучше, если твой Аденауэр со своими людьми нас быстро найдет по пути. Такой след я не против оставить, - сказал Сареф, стиснув ножны Жаждущего через ткань.

***

Вороны наблюдали с ветвей старого и корявого дерева, давно лишившегося листвы, за колонной всадников в черном, которые подъезжали по извилистой и грязной дороге, забирающей на холм, к Кирхенвальду. Это поселение находилось на краю внешнего кольца Фарнадии на границе с королевством Тавос. О нем ходила дурная слава, но он исправно платил налоги своему графу, там не случалось ничего громкого, и он находился слишком далеко от рук инквизиции, чтобы его могли проверить без веской причины, потому в целом не сильно отличался от остальных деревень и городков в Фарнадии, про которые тоже ходила дурная молва. А между тем свою репутацию он заслуживал, и у инквизиции здесь было непаханое поле работы. Адам фон Мольнар, барон королевства Тавос знал об этом непонаслышке. Он остановил своего вороного коня у ворот каменной крепостной стены, звучно чавкнув его копытами в грязи, и поднял руку, веля своим людям остановиться. Тридцать солдат взяли своего барона в полукруг позади него и подготовили арбалеты. Ворота Кирхенвальда были как всегда закрыты. Он подъехал к небольшой двери, расположенной в середине правой створки, и постучал в нее кулаком. Затем чуть отъехал от нее. Какое-то время ничего не происходило, стража с луками по-прежнему разглядывала Адама и его людей, стоя между зубцами стены. Кто-то крикнул со стены:

-Кто такие?

-Не кот я подзаборный, чтобы глотку тут рвать, спускайте задницы вниз, - негромко и бесцветно сказал всадник, но его почему-то все услышали.

Адам и его люди отчетливо услышали череду отборных ругательств с верхушки крепостной стены. Но через несколько минут дверь в воротах все-таки скрипнула и нехотя открылась. Из нее, опасливо озираясь, вышли четыре стражника с щитами и копьями и видимо кто-то из старших. Адам спустился с коня в грязь и подошел к нему.

-Открывай ворота, - сказал Адам и вручил стражнику грамоту от графа Ульриха, владельца здешних земель.

Тот ее внимательно осмотрел и сказал:

-Открыть откроем, но вам надо будет сдать оружие в арсенал на время пребывания в городе.

-В грамоте написано не чинить препятствия подателю сего документа, а также людям его сопровождающим. Что из этого тебе непонятно, стражник? Открывай ворота пока мы их сами не открыли, - спокойно сказал Адам и, выхватив у того из рук грамоту словно хищная птица когтями, залез на коня.

Стражник со своим сопровождением исчез за воротами, дверь закрылась. Были слышны какие-то команды. Ворота не открывались. Спустя четверть часа их наконец открыли, и Адам со своими людьми въехал в город. Как только последний всадник оказался за крепостной стеной, ворота закрыли, а Адам окончательно убедился что их окружили. Со всех сторон стояли стражники с щитами и копьями, не давая продвинуться дальше, за ними стояли лучники, а в центре всей конструкции между лучниками стоял бургомистр с охраной. За солдатами около нескольких домов столпились женщины, наблюдая за происходящим. Адам вздохнул и спрыгнул с коня, внутри было не так грязно, его солдаты откинули плащи, показав заряженные арбалеты, лучники Кирхенвальда положили стрелы на тетиву, но не стали пока натягивать. Мольнар зашагал в сторону бургомистра.

-Значит так тут встречают знакомцев вашего графа?

-До зубов вооруженных - да, - ответил бледный и дерганный бургомистр, выходя навстречу.

Копейщики и лучники отошли, образовав проход для градоначальника и его охраны. Адам подошел к бургомистру и вручил грамоту. Тот прочел, и оглянулся на женщин стоящих позади. Ему кивнули, и бургомистр отошел в сторону, указав бледной пухлой ручонкой в сторону женщин. Солдаты расступились, и Мольнар подошел к красивой женщине в богатом зеленом платье из бархата с золотым шитьем. Платье отлично сочеталось с ее яркими зелеными глазами. У остальных женщин одетых скромней глаза были того же цвета. Впрочем как и у Адама.

-Адам Мольнар. В Тавосе барон. Здесь нетерпеливый гость и искатель вашего таланта, - сказал мужчина без тени улыбки.

-Добро пожаловать в Кирхенвальд, брат. Считаю своим долгом довести до твоего сведения, что мы тут не обижаем простых людей и не даем другим. Меня зовут Сабина, я третья по старшинству в нашем ковене. Зайдешь представиться сестрам?

-Может быть. А пока отзови своих, пока мои случайно ни в кого не выстрелили.

Девушка снова кивнула бургомистру, и тот дал команду страже. Они вернули стрелы в колчаны, опустили копья с щитами и зашагали на свои места.

-Не устраивай тут шум и следи за своими людьми. Здесь не все сестры чтут ковен и время от времени у нас здесь случаются плохие вещи с чужаками. Мы не за всеми присматриваем.

-От чего это зависит?

-От того, что за чужаки. За своими сам присмотришь.

На этом Сабина развернулась и пошла прочь, остальные женщины разошлись кто куда. Видимо она собрала их по пути случайным образом. Будь он только бароном, с Сабиной он бы не поговорил, пришлось бы довольствоваться бургомистром. А если бы ему отказали в проходе несмотря на документ, и он принялся бы настаивать, то мог кончить вместе со своей охраной в соседнем лесу. Если бы был только бароном. Адам вернулся к своим людям.

-Можете спешиться, арбалеты не разряжать, не испортятся. Держите так, чтобы не попасть ни в себя, ни в других, если вдруг сработают. Ни с кем кроме стражи не говорить, никуда не ходить, тут опасно. На провокации не вестись. Я скоро вернусь.

-Будет сделано господин, - сказал Людек и спешился, подав пример остальным.

Адам почувствовал, что самые сильные сидят в ратуше, но ему самая сильная и не была нужна. Он вышагивал по улице, идя вдоль кривых домишек, которые жались друг к другу, местами пытались сползти пониже или наползти на соседний дом. Городом Кирхенвальд можно было назвать с натяжкой, он был большой и обнесен каменной стеной. На этом сходства с городом кончались. День близился к концу, оранжевое солнце окрашивало соломенный настил крыш и отражалось от грязных луж, которыми пестрили дорожки между домами. На улицах было очень пусто. Большинство домов стояли запертые, ставни были закрыты. На улицах прохаживались одинокие женщины с зелеными глазами, либо очень старые, либо очень молодые на вид, как Сабина, и редкие стражники-мужчины. Обычных мужчин-крестьян или женщин с другим цветом глаз было не видно. Адам не был удивлен. Хотя он знал, что тут живут простые люди. Только вероятно в определенных районах. Наконец он нашел подходящий домик, такой же кривой и косой как остальные, он был зажат между двумя домами повыше, над дверью на двух веревках болталась неровная плашка с криво нарисованным, но узнаваемым глазом. Адам дал оглядеть себя очередной женщине, идущей куда-то с корзинкой, и вошел под край крыши на гнилое крыльцо. Отодвинул плечом тряпку, заменяющую дверь и вошел в темноту хибары. Внутри было темно везде кроме входа, так как тряпка пропускала немного света, а также дальнего конца хижины. Там на стенах плясал зеленоватый отблеск. Адам медленно направился к нему, стараясь не шуметь. Пахло травами, немного сырым мясом и еще чем-то кислым. Все кривые столики и полочки, которых вокруг имелось очень много, были заставлены банками, склянками, мешочками, брикетами и чем-то не служащим вместилищем для чего-то еще вроде огрызка свечи или давно засохшего недоеденного яблока. Встретились пару черепов, один из которых самовольно упал с полки, но Адам поймал его на середине пути, не дав стукнуться о пол и развалиться, череп был старый. Вернув на место своенравную часть скелета, Мольнар отряхнул перчатку от обычной или костной пыли и прошел дальше. В последней комнате непонятных простому человеку предметов было еще больше. Все поверхности ломились от различный ступок, горшочков, чего-то, что уже встречалось по пути, а также было множество негорящих свечей, стопок с книгами, у некоторых были очень странные обложки, и различных человеческих и звериных костей. Окруженная всем этим добром в углу комнаты стояла согбенная старуха в каком-то тряпье и мешала что-то в котле, зеленые отсветы на стены давал как раз он.

-Здравствуй юноша. Чего пожаловал? - проскрипела она, не повернувшись.

-Я такой же юноша, как ты монахиня. Посмотри получше.

Старуха бросила что-то мешать и обернулась. Прищурила и без того маленькие глазенки на уродливом морщинистом лице и кивнула.

-Здравствуй брат. Давно вашего племени тут не было. Я уж и не вспомню когда последний раз видела кого-то такого, а живу я долго. Кто-то бы сказал, что слишком.

-Кому-то лучше следить за своей жизнью и не завидовать.

-И то правда. Ты по делу?

-Конечно. Найдешь? - Адам протянул старухе пучок светлых волос.

Она с необычайным проворством подскочила и чуть подняла волосы, чтобы рассмотреть получше.

-Маловато будет.

Адам сжал губы.

-Но мы что-нибудь придумаем, - улыбнулась старуха и засеменила к какому-то горшочку.

-Испортишь материал и ничего не узнаешь - пожалеешь, - спокойно сказал молодой человек.

Старуха что-то бросала в горшочек и толкла содержимое пестиком.

-Не испорчу, не боись, выдавлю сколько можно из твоих волосин. Мне хотя бы локон, и узнала бы все, - она на секунду оглянулась на мрачного человека и торопливо добавила, - но будем работать с тем, что есть, и это неплохо.

Старуха вынула из банки пару глаз, причем после первого потратила какое-то время расталкивая в жидкости остальные, словно искала конкретный, прежде чем достала второй. А затем оба глаза отправились к волосам и травам с порошками. Она плеснула туда из какой-то мутной бутылки и снова принялась толочь.

-Многое вы можете, да не все. Иной раз и к нам приходится идти, за помощью так сказать, - бубнила довольная работой старуха.

-Помощь как правило бесплатна, тебе же я заплачу.

-Можно полюбопытствовать чем же? - она улыбнулась, - злато мне не нужно, да и младенца у тебя в мешочке не видать.

-А вам лишь бы младенца, - нехорошо улыбнулся Адам, - как насчет молодости?

В перчатке у мужчины появился красноватый стеклянный флакончик, который тот пару раз катнул в ладони. Старуха оживилась и расхохоталась.

-Это достойная плата. А то силы есть, да не все ими можно сделать. Удружил, братец. Ну и я тебе удружу, сделаю все в лучшем виде. Лучше даже три не сделают.

Она вылила содержимое горшочка на сковороду и щелкнула пальцами в сторону печи. Там что-то заискрило, но больше ничего не произошло. После второго раза, который вышел не лучше первого, старуха грязно ругнулась и посетовала на отсутствие практики. Адам щелкнул пальцами левой руки и в печи вспыхнул голубой огонь.

-Спасибо, дорогой, - проскрипела она и сунула сковороду в печь, - я силы обычно зря не трачу, все что можно ручками делаю ручками, а тут захотелось блеснуть, да опростоволосилась. Но ты не переживай, свое дело я знаю, людей искать - не дрова жечь.

Адам лишь скрестил руки на груди. Когда сковорода достаточно нагрелась по мнению старухи, она вынула ее и водрузила на постамент. От кипящей жидкости валил пар. Старуха сделала несколько замысловатых движений и воздух искривился от жара сильней, а затем сложился в размытую картинку. На ней куда-то скакал светловолосый юноша, а с ним скакали какие-то темные фигуры и ехала огромная темная карета или высокая повозка.

-Карту! - крикнула старуха.

Мольнар одним рывком оказался рядом и развернул карту Фарнадии, натянув ее между руками. Старуха с закатившимися глазами и приоткрытым ртом водила по ней грязным длинным ногтем, а затем проткнула в одном месте прошептав здесь и в другом прошептав туда. Здесь было деревней Трорд во внутреннем кольце Фарнадии, а туда было Раденой, столицей королевства. Адам поспешно свернул карту и спрятал под плащом. Ведьма не должна была запомнить увиденное, так как делала это частично в трансе, а знать об этом никому не желательно. Глаза старухи вернулись к нормальному виду. Она похлопала ими, озираясь, словно только что тут появилась, посмотрела на корку льда в сковородке, а затем на визитера.

-Получил что хотел?

Вопрос звучал так, словно она сама не знала ответ. Как и должно было быть.

-Да, талант не стареет.

Она расплылась в ужасной улыбке.

-Теперь мой черед.

Адам аккуратно отдал флакон в ее дряблые сухие ладони. Она приняла его словно сокровище, боясь сомкнуть пальцы и влюбленно глядя на алую жидкость внутри.

-Не обидишься, если я сразу? Не дотерплю до твоего ухода.

-Как угодно, - бросил Адам и пошел было на улицу, но из любопытства решил немного задержаться.

Он остановился на пороге комнаты, а старуха уже давно опрокинула содержимое, даже не нюхая, что для ведьмы было дурным тоном, учитывая сколько ядов вокруг. Согнулась в крике, сначала от боли, а затем от наслаждения. Разогнулась перед Адамом уже юная девушка с каштановыми волосами, широкие и короткие старушечьи тряпки упали на пол, обнажив пухлую теперь грудь и красивые полные бедра. По хижине разлился мелодичный девичий смех. Девушка оглядела себя, улыбаясь, убрала волосы с лица в разные стороны, чтобы ей стало видно Адама, и перекинула их за плечи.

-Отличное зелье, не обманул, - красивым голосом промурылкала она, - а ты не хочешь теперь остаться?

Девушка самодовольно ухмыльнулась и уперла в левый бок нежную руку, даже не думая прикрывать наготу. Зеленые лукавые глаза смотрели в его, зеленые отсветы котла плясали теперь на ее обнаженном теле.

-Найди себе свободного стражника. У меня дела.

Улыбка сошла с лица, но Адаму было все равно Оне не стал дожидаться никаких реплик, а просто отвернулся и размеренно зашагал к выходу в своих мыслях. Чего же задумал в столице этот ублюдок? Что бы он не задумал, Адам ему этого сделать не даст. Характер и стремления его хозяйки колдуну известны, и они не сходятся с его как сад и пожар.

***

В принципе можно было отправляться за найденным человеком, но Адам решил почтить визитом трех из здешнего ковена, чтобы не слишком истекали любопытством от его визита, капая на посещенную им ведьму и его дело. Специально зашел еще к двум ведьмам, у одной узнал местоположение торговца, чьи волосы добыл недавно и теперь уже в достаточном количестве, щедро заплатил, но не также как в первый раз, в этот раз одарил дорогими расходниками для колдовства. У другой ведьмы купил жуткую поделку из человеческого сердца, бальзамирующей жидкости и опилок. Артефакт читает помыслы людей, находящихся рядом, если держать его в руках и прочесть заклинание. Он ему был не особо нужен, да и за такой предмет в Фарнадии могли отправить на костер, но Адам пока не решил брать его с собой в дорогу или нет, а вдобавок он слабо верил, что инквизиция способна ему что-либо сделать после замка Плейм. Там он кое-что потерял, но затем вернул с лихвой. Мольнар прошел через район, где уже стали попадаться обычные люди. Они обходили зеленоглазых женщин, но не разглядывали их, не бледнели и не осеняли себя знамениями. Просто жили своими жизнями. Видимо ведьмы действительно не трогали местных, и единственным запретом было доносить на них инквизиции. Адам ставил на то, что доносы в свое время были, но они не добирались до нужных ушей, а с доносчиками жестоко расправлялись. Город был в ужасе, а потом, когда понял, что если не трогаешь ведьм, они не трогают тебя, успокоился. Однозначно преступления среди ведьм случаются, кто-то приворожит чужого мужа, кто-то убьет нагрубившую женщину или мужчину, но судя по всему ковен с такими расправляется не менее быстро и жестоко, чем с доносчиками. На площади стояли окаменевшие ведьмы, которые нарушили правила. Кого-то вероятно убивали в бою да так, что не собрать в статую, а кого-то брали без боя и применяли Лик Медузы, древнюю и традиционную казнь в результате которой все тело, включая кости, мышцы и внутренние органы, превращается в камень. После такого не воскреснуть. Остается лишь попасть на доклад к Люциферу, который предпочитает чтобы его силой пользовались как угодно, и которому в целом безразличны смерти обычных людей или ведьм от рук себе подобных, если что-то не поделили. Благо колдуны на шабашы не ходят и с Ним лично не общаются. У Адама был новый покровитель, который его целиком устраивал. А то, что не отвернулся старый было хорошо, но не столь важно.

Из какого-то дома вышел, заправляясь, стражник и направился по своим делам, оглянувшись и помахав зеленоглазой девушке на пороге. Она кивнула, а затем бросила оценивающий взгляд на Адама, оперевшись о дверной косяк. Совет колдуна, данный ведьме-искунье, в Кирхенвальде видимо был в ходу. Он не стал отвечать на взгляд, а лишь перешагнул очередную лужу и лавируя между людьми направился к мосту, за которым возвышалась городская ратуша. Мост был каменный, ратуша в отличие от обычных домов тоже как и церковь. Интересно что за службы в ней проходят теперь. Крест гордо темнел в небе, но раз его не спилили, святости в нем не осталось. Церковь наверняка снизу до верху осквернили. От нее веяло чем-то привычным. Обычные люди впрочем тоже это чувствовали. Некоторые косились на ее купол и, быстро отводя взгляд, вздыхали. Мольнар подошел к ратуше, вход в которую охраняли два крепких стражника с алебардами. Адам по их глазам понял, что несчастные утратили себя и теперь являются верными слугами ковена. Ведьмы доверяли бургомистру до определенной степени. Себя они окружили все-таки заколдованными людьми. Наверняка выбрали одиночек без семей, чтобы не раздражать горожан. Они молча поклонились и открыли створки широкой двери. Адам вошел, никак не ответив на поклоны. Все равно это были поклоны тех, кто ждал его чуть дальше. Он проследовал за светловолосым мальчишкой с такими же мутными глазами, который провел его по нескольким коридорам, лестницам и комнатам, чтобы Адам оказался наконец в помещении, которое когда-то видимо было кабинетом бургомистра. Сейчас его куда-то выселили, а его место заняли три женщины на деревянных креслах с высокими спинками, вокруг стояли заколдованные стражники. Спинки кресел были высокие, но все разные. Сабина, которую Адам уже видел, сидела на кресле с самой низкой. В центре сидела светловолосая женщина. Она держала золотой кубок с каким-то напитком, а по ее губам ползала легкая ухмылка. Ее спинка была самой высокой. Справа от нее скучала рыжеволосая девушка, лицо, фигура и подобная грива волос в свое время бы весьма увлекли Адама. Но свое время было очень давно, а эта девушка имела все шансы быть старше чем он лет на пятьдесят минимум. Светловолосый мальчишка принес ей что-то на серебряном подносе. Она втянула это в нос через трубочку и откинулась, вытирая нос. Адам усмехнулся. Мальчишка поставил поднос на ближайшем столике и сел в ее ногах. Медноволосая ведьма потрепала его по шевелюре и уперла кулак в щеку, разглядывая гостя нездорово блестящими глазами. Светловолосая недовольно покосилась на нее, но затем снова устремила взгляд на Адама. Губы улыбались, глаза нет. Сабина не шелохнулась, хотя Адаму показалось по ее взгляду и окаменевшим желвакам, что ее раздражало поведение сестры куда больше старшей.

-От имени ковена и города приветствую вас в Кирхенвальде барон. Меня зовут Хелма, с Сабиной вы уже знакомы, а бесцеремонную сестру, сидящую справа от меня, зовут Лотта.

Рыжеволосая девушка даже не моргнула. Также разглядывала гостя, и Адам почти воочию видел как сгорает мало помалу ее интерес к пришельцу в унисон с тем, как кровь наполняет то, что она вдохнула.

-Странно, что еще и не от имени его величества Эльмара, - без улыбки сказал Адам, - такое ощущение, что вы правите не меньше, чем собственным королевством.

-Пусть оно таким и остается. Сегодня один город, через пять лет два, а через сто - вся Фарнадия. Время у нас есть, - ответила Хелма и пригубила из кубка, оставив без внимания его грубость.

-Смелый план, отдаю должное мечте.

-А о чем мечтаете вы, барон? - спросила ведьма, отставив напиток.

-Ни о чем. Я все воплотил и новые мечты придумывать пока не намерен.

-Вы сделали то, ради чего приехали? - спросила Хелма, сложив пальцы в замочек и положив на них острый подбородок.

-Да.

-А почему вы не обратились к нам? Обидно быть невостребованными.

-Решил не беспокоить правительниц по пустякам. В этом доме все гости стоят?

-Прошу прощения, - проворковала Хелма и щелкнула пальцами, глядя в сторону.

В комнату внесли мягкое кресло и поставили прямо перед креслами ведьм, между водрузили широкий круглый столик. Хорошо их кресла хотя бы не были на возвышении, а то стало бы совсем нелепо. Адам сел, оказавшись близко к трем, теперь чуть развернутым в его сторону креслам ведьм.

-Напитки предлагать не буду, в нашем кругу - это будет дурным тоном, - сказала Хелма, ожидаемо приняв то, что Адам им не доверяет, а с ведьмами и колдунами, которым не верят - не пьют, - останетесь ночевать или отправитесь в путь?

-Пока склоняюсь к тому, что двинуться в дорогу.

-У вас внушительный эскорт. Они заколдованы?

-Нет, они знают кто я, но служат. Может даже более верно, чем служат другим баронам их люди.

-Необычно. Как дела в Тавосе?

Она принялась крутить локон. В этом не было кокетства, ей просто нравилось судя по всему.

-Не очень. Заговорщики убили короля, делят обязанности и блага. Среди них был его сын, потому все прошло относительно спокойно.

-Ваше баронство не тронут при разделе благ?

-Уже нет.

-Утолите любопытство женщины?

-Можно. Послали убийц, чтобы отдать мои земли другому, ведь я простолюдин, получивший титул от убитого короля. Никому не брат, не отец, не муж. Знают, что приказу не подчинюсь. А послать войска сейчас не к месту, да и я дружу с несколькими дворянами, у которых тоже немаленькие войска. Будет долго и грязно. Головы убийц я оставил на столе в спальне у принца вместе с письмом. Намек поняли.

-Изящно. Но вы теперь числитесь очень опасным человеком в своем королевстве. Будут еще убийцы и заговоры, до конца в покое вас не оставят, - сказала Хелма, не глядя наклонив кубок виночерпию, который его тут же наполнил.

-Мне достаточно того, что оставят в покое сейчас.

-А вы не думали забрать власть в свои руки? В Тавосе нет инквизиции и церковь не столь влиятельна как здесь, вы бы могли удержаться на троне, учитывая, что вы там не чужой человек и знакомы с некоторыми дворянами.

-Я уже был королем. Слышали про Оприю и замок Плейм?

-Так у нас в гостях сам Адам Черный, Король-Ворон! - Хелма поставила кубок на поднос.

-Больше нет.

-Я слышала, что тамошнего короля сбросили с трона и заточили в замок, который теперь лежит в руинах. Никто так и не узнал как он был уничтожен и что стало с узником и охранниками. Что там случилось?

-Ничего хорошего. Это один пример, а второй пример - Лефлария, где ведьмы окрутили короля и фактически правили страной, пока святой поход трех объединенных королевств, включая Фарнадию, не вторгся в Лефларию. Костры и груды тел, говорят, пылали так, что ночью было светло как днем, а днем на каждом перекрестке от колесованных пособников ведьм было черно от воронья.

Хелма скривилась.

-Они были идиотками. Выжимали страну как губку. Младенцы пропадали сотнями, люди гибли тысячами без весомых причин. В этой резне участвовали не только иностранцы, вся страна ополчилась на короля, его сторонников и конечно ведьм. Соседи, у которых погибли родители, братья и сестры или исчезли дети, первыми убивали всех, кто был причастен. Или казался. Невинных погибло тоже множество. Личные счеты и тупую злобу никто не отменял.

-Почему вы считаете, что вы другие?

-Кирхенвальд тому доказательство. Мы живем здесь в мире, защищаем и помогаем.

-За счет других городов.

-Не без этого, - пожала плечами Хелма, - когда отточим на этом городе модель и подомнем под ковен еще пару, можно будет задуматься о своей стране.

-Будете жить за счет чужих стран.

-С поддержкой наших поданных будем. И стран, в которых не будем вести свою деятельность. А когда какие-нибудь ублюдки соберут очередной святой поход, - лицо у Хелмы на мгновение стало такое, словно она понюхала дохлую мышь, - то мы им противопоставим пехоту, конницу, требушеты и магов, которые будут убивать за свою страну не хуже требушетов.

-Звучит интересно, пришлите весточку, когда такая страна появится, быть может пригожусь вместо требушета.

-Не смейся, Ворон, горький опыт твоей персоны и идиотский Лефларии не говорят о том, что это безнадежно. Не факт, что мы закончим на кострах, колесах или в пыточной камере далекого замка.

-Когда они тянули из тебя жилы, они часом ничего не отрезали важного? - спросила Лотта, каким-то чудом уследившая за ходом разговора несмотря на порошок в носу и деснах.

Хелма собиралась ей что-то сказать, но Адама опередил ее, взглянув в глаза с необычайно широкими зрачками.

-А похоже?

Она подняла брови и закивала.

-Вообще да. Мы будем королевами, братец, а твоя неудача послужит уроком.

-Уроки лучше всего усваиваются за счет своих собственных неудач. Чужие обычно мало помогают, так как кажется, что с тобой и у тебя будет иначе. Жаль лишь, что очень часто собственные неудачи приводят к кострам, колесам и пыточным камерам отдаленных замков. Потому уроком они послужить уже не смогут.

-Тебе же смогли. Вон ты теперь выше барона не метишь, дружишь с людьми, интригуешь и угрожаешь власть имеющим, - сказала Лотта, вдохнув еще одну дорожку.

Адам встал и подошел к рыжеволосой ведьме. Сабина напряглась, а Хелма с любопытством наблюдала, оставив мысль заткнуть сестру. Лотта не встала и принялась смотреть на него снизу вверх с нахальной улыбкой. Эффект портили две струйки крови, текущие из ноздрей. Адам подождал пока во рту у нее не появится пена, а глаза не решат закатиться. И только тогда, опередив дернувшуюся в сторону Лотты Сабину, ударил ее указательным и средним пальцами правой руки в область сердца, вдавив их в левую грудь недалеко от ложбинки . Девушка судорожно вдохнула воздух и выгнулась дугой, вернувшись в сознание. Сердце вновь заработало. В этот момент произошло что-то странное. Он почувствовал магию и заметил краем глаза, как за спиной у Хелмы оказалась темная фигура и замахнулась каким-то продолговатым предметом. Он, все еще держа правой рукой до конца не пришедшую в себя ведьму, выбросил левую в сторону незваного гостя так, что Лотта уперлась ему лицом в живот. Женщину с кинжалом из черного камня отбросило в стену с такой силой, что кинжал вылетел из руки, а затылок звучно стукнулся о камень. Чуть обойдя Лотту, Адам растопырил пальцы и женщину распластало на стене в виде звезды. Сабина и Хелма уже возвели вокруг себя магическую защиту, а в их ладонях плясал зеленый огонь, готовый с них сорваться и испепелить несостоявшуюся убийцу. Помимо охранников, стоящих по углам зала, к ведьмам подтянулись стражники из других комнат, взяв своих хозяек в круг.

-Кто ты такая и почему пыталась меня убить? - крикнула Хелма, приближаясь к лежащему на полу кинжалу и прижатой к стене женщине.

Несколько охранников последовали за ведьмой, вынимая из сумок костяные кандалы с вырезанными письменами на них, в которые втерли засохшую кровь. Они гасили магические способности, на Адаме тоже такие были когда-то. Хелма и Сабина спеленали ведьму своей магией, и светловолосая колдунья кивнула Адаму, показывая, что помощь они оценили и дальше разберуться сами. Он опустил левую руку, и женщина свалилась на пол, отлипнув от стены. В этот же момент Лотта согнулась и ее вырвало под кресло, Адам правой рукой собрал волосы ведьмы в хвост и не дал им рассыпаться, чтобы та их не испачкала, хотя ей вряд ли было до этого дело. Ему тоже особого не было, но он не желал смотреть на эту картину и заодно хотел максимально выручить ведьму, чтобы та, когда придет в себя, слова дурного стеснялась против него сказать. Хелма и Сабина не обратили на это внимание, они умело заломали руки преступнице и заблокировали магию кольцами из черного дыма на запястьях, щиколотках и шее, пока охранники надевали кандалы. К тому моменту как они закончили, в Лотте тоже видимо не осталось ничего, что могло ее покинуть. Она попыталась глотнуть вина, но когда потянулась к кубку, тот уже был покрыт коркой льда, а вино внутри замерзло. Адам взял с другого подноса стакан с водой, оставив в воздухе холодный след, и дал его ведьме.

-Вином не стоит. Пей это.

Она взяла стакан, взглянула на спокойный, но твердый взгляд колдуна, и принялась пить воду.

-Еще раз спрашиваю. Кто ты такая и почему напала? - спросила Хелма, вертя в пальцах кинжал из темного камня., - и откуда ты взяла кинжал из граирона?

-Меня зовут Язмина. Кинжал сделала сама. Купила камень у шахтеров и обработала у себя, - глухо ответила ведьма, смотря в пол, ее уже держали не чары, а стража ковена.

-Не хотела, чтобы кто-либо знал, что у тебя есть такое оружие. Зачем хотела меня убить?

-За Юдит, - процедила женщина.

-Кто она такая и что я ей сделала?

-Не только ты, все вы! - крикнула Язмина, выгнув шею, чтобы видеть Лотту и Сабину.

Главы ковена молчали, ожидая, что она сама объяснит.

-Вы ее казнили. Она стоит на площади в камне.

-Значит было за что, - бесстрастно сказала Хемла.

Сабина скрестила руки на груди, светловолосая ведьма не стала.

-А по мне так нет! Подумаешь увела мужика у бабы. Без чар увела, просто так. А его женушка с ножом напала.

-И Юдит ее сожгла. Теперь вспомнила. Она могла этот нож в облака отправить, а женщину ту скрутить одним движением, пока стража не подойдет. А вместо этого убила. Это баба бабу может ударить мотыгой в ответ на нож или этот же нож в грудь противнице развернуть, так как иной раз жизнь и здоровье никак иначе не защитить. А ведьма может больше! И Юдит могла да не стала, решила злость выместить или, что убийство не ведьмы пустяк. Не в Кирхенвальде Язмина, не в нашем городе! - арестованная ведьма молчала, губы то двигались, словно она хотела, что-то ответить Хелме, то дрожали, будто она не могла ничего из себя выдавить. - И она была казнена года четыре назад, почему только сейчас ты решилась на месть? Купила камень, сделала из него смертельное оружие, прокралась в ратушу и собралась с прыжка заколоть кого успеешь начиная с меня. Почему сейчас?

У Язмины потекли слезы, Хелма сделала знак охране, чтобы они ее к полу не гнули.

-Дочь у нее была от того мужика.. Ее звали Эстер. Ей тогда было шесть лет. Жена поздно узнала об измене.

-Помню, мы хотели отдать ее в приемную семью и выучить ведьмовству, а она сбежала из Кирхенвальда после казни матери.

-Убили ее недалеко отсюда в лесу, не знаю просто убили или чего похуже сделали до этого. Я недавно ее скелет нашла, опознала по пальцам, у нее одного с рождения не хватало. Маленький такой скелет.

Лицо Язмины скривилось от боли и горя, слезы потекли ручьем.

-Ты нашла их? - спросила Сабина.

Язмина взяла себя немного в руки и ответила.

-Да, браконьеры, у них была хижина в Гарадском лесу. Я убила их, - сказала ведьма изменившимся голосом, в глазах стояла ненависть, дальше она прорычала, - убила их всех, кричали громче чем при рождении, потому как этим ублюдкам и рождаться не стоило!

Хелма и Сабина молчали. Язмина продолжила уже без слез, хотя они еще не высохли, и обвинительным тоном.

-Наш закон - зуб за зуб, глаз за глаз, жизнь за жизнь. Юдит жизнь отняла, вы забрали жизнь Юдит, сравняв смертную бабу с ведьмой, пусть так. Но Эстер умерла из-за вас, из-за вашего решения, и это уже другая жизнь за которую я пришла спросить с одной из вас. Больше бы не убила, говорю вам, дала бы себя прикончить. Даже драться не стала бы. Хотела, чтобы вы запомнили, что эта ваша справедливость иной раз приводит к тому, что маленькую ведьму, у которой убили мать, ловят в лесу выродки, развлекаются с ней...

-Довольно, - прервала ведьму Хелма, - мы запомним. Как и то, что ты покарала убийц маленькой сестры, как и то, что ты пыталась убить меня, как и то, что у тебя не вышло. Все запомним и учтем. Потому жить ты будешь, но не в Кирхенвальде. Стража вывезет тебя из города на распутье, а верные сестры проследят, чтобы ты на них не отыгралась, уходя. Можно было бы лишить тебя руки, за то, что подняла ее на старшую сестру ковена, а то и обеих, но не стану взращивать в тебе еще большее желание мести, но я говорю тебе, что если ты еще раз появишься в Кирхенвальде, лишишься рук и глаз, а если нападешь на кого-то из ковена, то я лично тебя выслежу и убью, так что ты будешь кричать громче тех браконьеров. С сего дня из ковена тебя исключаю, имя твое знать не хочу, а лицо видеть. Выставить ее из города!

Стража потащила Язмину из зала, та молчала.

-Сабина, выбери пожалуйста четырех сестер, чтобы прокатились с мужчинами до перекрестка. Должны быть незнакомы с Язминой, сильны и верны. Сама с ними не едь, возвращайся обратно, как управишься.

-Хорошо.

Черноволосая ведьма ушла вслед за стражей, за ней закрылась дверь. Лотта уже вытерла губы, прополоскала чем-то рот и приходила в себя, почти лежа в кресле. Адам снова сел на свое место. Хелма вновь уселась напротив.

-Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем подобного. Но я рада, что ты тут оказался и среагировал быстрее нас. А то меня бы уже не было, а на площади появилась бы новая статуя или еще один труп к моему здесь. Лотта была не в кондиции, но вы с Сабиной Язмину бы, конечно, одолели. Спасибо тебе, Адам. И за нее тоже, - Хелма кивнула в сторону рыжеволосой ведьмы, все еще бледной.

-Сама могу сказать, - огрызнулась та, - спасибо тебе, колдун.

-Пожалуйста, ведьма. Королевство, про которое вы тут говорили, а я слушал, не построить с таким же отношением.

-Знала, что ты не удержишься от нравоучений. Не порти эффект, не смейся над нашими попытками изменить что-то в свою пользу. Не продолжай нотации.

-Они уже кончились. А смеяться я и не думал. Но охрана из ведьм или колдунов вам нужна, детей не следует терять, а потеряв нужно искать, еду стоит проверять на яды, не говоря уже о...

Адам неопределенно махнул рукой, глядя на Лотту.

-А то вам никакие ведьмы мстительницы не нужны будут. Сами справитесь со своей гибелью.

-Уже думали об этом всем, и подумаем сильней после сегодняшнего дня. Может все-таки останешься на ночь в Кирхенвальде перед дорогой?

-Если примете и моих людей, а то Сабина обмолвилась на воротах, что с ними тут может всякое случиться.

-Ты напросился со своим спектаклем. Да и действительно может. Мертвецы на площади неспроста, как ты уже понял. Разместим их в ратуше, на первом этаже много комнат, матрасы поищем...

-Не стоит, у них есть спальные мешки. Мы много путешествуем. Они спали и без стен и без крыши. Первый этаж ратуши будет в самый раз.

Хелма кивнула.

-Хорошо. Что до тебя, то я приглашаю тебя в мою спальню, чтобы выказать гостеприимство и благодарность. Лотта, составишь компанию?

Почти вернувшая нормальный цвет кожи рыжеволосая ведьма выждала, чтобы сохранить остатки лица, и кивнула, улыбнувшись.

-Сердце запускать и волосы держать ты умеешь. Посмотрю какой ты в постели, если приглашение Хелмы примешь.

Адам не улыбнулся.

-Приму, если будешь молчать.

-Буду, если ты не попросишь потом перестать.

В ее голосе, позе и жестах не было игривости, так как она понимала, что сейчас это будет нелепо. Она спокойно смотрела на колдуна, и он предполагал, что вполне может попросить ее нарушить молчание. Но это будет понятно позже. Он собирался к своей цели в любом случае двигаться сам и намного быстрее своих людей. Потому одна ночь ничего не решала. Можно было и остаться, дать отдых людям, получить полезные знакомства, скрепленные постелью, некоторые ведьмы это не рассматривали как пустяк, и в конце концов отдохнуть самому. Ему, конечно, много лет, и мало что может пронять спустя столько времени, женщин и удовольствий, но сладкое и через сотни лет является сладким, даже если ты пробовал сотни раз и точно знаешь, что горчить оно не будет.

-Тогда я приму ваше гостеприимство и приглашение.

Хелма кивнула, как будто они подписали рядовой договор. Лотта все-таки накрутила на палец локон волос, которые спас Адам, и выразительно посмотрела колдуну в глаза. Нелепо это не выглядело.

***

Из красивого просторного шатра, установленного на холме у окраины леса, медленно вышел обнаженный молодой мужчина с красивыми светлыми волосами, играющими в лунном свете золотыми отблесками. Он смотрел на освещенный луной склон холма большими зелеными глазами и был прекрасно сложен.

Нас кто-то нашел Кто-то знает где мы

Голос звучал у него в голове, не был ни мужским, ни женским.

-Сареф?

Нет

-Интересно, расскажи больше.

Из шатра высунулась миловидная девушка, прикрывая наготу его краем словно одеялом.

-Благородный господин, почему вы так резко ушли? Я что-то сделала не так?

-Нет, все было прекрасно. Убирайся, - мягко сказал молодой человек, подкрепив слова жестом, - прочь, прочь.

Девушка метнулась в шатер, а через несколько мгновений все еще обнаженная убежала со своей одеждой и обувью в руках под взглядами вооруженных охранников, сидящих и стоящих вокруг лагеря.

Кто-то коснулся нас отсюда

-М-м, Кирхенвальд, скверное местечко, наверняка какая-то ведьма. Интересно как, - человек задумался, прикрыл рот пальцами, - скорее всего волосы с подушек, где я спал, но это сколько надо собрать и сколько мест, где я был, посетить. Ты сказала не Сареф, но искали все равно не напрямую, кто?

Кто-то с силой

-Стало быть колдун или ведьма. Интересно кому я сдался кроме моего озабоченного друга. Могу я надеятся на то, что ты пошлешь стражей, чтобы они заткнули той ведьме рот? На случай, если у нее еще кто-то спросит про нас.

Могу Но это займет время

-Пускай займет. Спасибо, Великая. Нас могут встретить по пути в Радену, найму по дороге еще охраны. Может получиться даже ведьму-другую. В лучшем случае убьем, в худшем опознаем и объявим в королевский розыск. Солдаты или убийцы ведьм прихлопнут.

Габриэль Коос, владетель баронства Стеадан, викарий Фарнадской церкви, а также личный лекарь Архиепископа Нандора Фараго, взглянул в сторону деревни Трорд, горящей окнами домов за холмами, и приказал сбор. Время - золото.

***

Адам Мольнар вышел на балкон под свет луны, оставив Хелму и Лотту нежиться в постели, пропитавшейся потом и не только им. Сабина воздержалась от их мероприятия и предпочла ночевать в своей спальне. Он был без одежды, но его это не смущало. На такой высоте никто не увидит, а если увидит, то разницы никакой. Колдун облокотился о перила. На правой руке от запястья до плеча в несколько колец были набиты руны и клинопись, на левой похожим образом вихрем к плечу поднималась восточная вязь. На шее висел темный кусочек камня. Он был не отсюда, но знал об этом только Адам. Его запястий коснулись женские руки. Одна из ведьм подошла со спины, Мольнар сразу решил, что Хелма.

-Созидание и разрушение, - проговорила Хелма, - интересно ты разделил силу. Колдуны такое редко делают. Предпочитают универсальность.

-Мне так удобней.

-Как скажешь. Возвращайся к нам, Ворон.

Ведьма обняла его со спины.

-А вы разве готовы еще раз? - спросил он без тени улыбки.

-Мы нет, иначе завтра не встанем, а Сабина да, - улыбнулась Хелма.

Адам обернулся. Над постелью, в которой без сил лежала обнаженная Лотта, виднелась дверь в спальню, а в ней стояла Сабина в ночной рубашке. Колдун вошел внутрь. Хелма прыгнула в постель, потревожив Лотту, которая сообщила об этом недовольным мычанием.

-Я в курсе, что некоторые колдуны с помощью магии продлевают процесс и черпают из нее силы, но и у таких есть предел, а твоего предела не видать. Интересно дело в силе или теле, а может и в том, и в том? - промурлыкала Хелма.

Мольнар не ответил, прошествовал мимо постели и остановился перед Сабиной.

Почему передумала? - спросил Адам, по-прежнему, не стесняясь своей наготы.

-Вы очень шумели, мешали заснуть, - будничным тоном сказала Сабина, бросив взгляд на сестер.

-А теперь?

-А теперь заснуть не могу я.

-Давай помогу, - сказал Адам подходя к черноволосой ведьме и опуская плечики ее ночной рубашки.

-Только без поцелуев, - предупредила она, вышагивая из опавшей одежды.

-Как скажешь.

Через час она поцеловала его сама. Через час в одной из хижин что-то убило другую ведьму.

***

Через два дня после Урифнарда Сареф и Шеона, уже на собственной лошади, въехали в Лиган, небольшой город с невысокой каменной стеной по его границе. Здесь было спокойней чем на Внешнем кольце, но не намного. Останавливались на ночь в придорожном постоялом дворе. Дороги между Урифнардом и ближайшими приграничными деревнями и городами кишели разъездами солдат. Как объяснил Сарефу один из солдат, пока разъезд набирал воду и провиант в той же гостинице, в которой остановился он с девушкой, не так давно какие-то разбойники устроили логово в лесу недалеко от основного тракта. Грабили путников, торговцев и крестьян то тут, то там. Когда это приобрело слишком большой масштаб - устроили облаву, почти всех перебили, но часть ушла в леса. Теперь небольшие отряды ищут их под лесными валунами и меж древесных корней, как выразился солдат, а отряды побольше патрулируют дороги, чтобы все было спокойно. Королевский совет обещал гильдиям закон и порядок в этих местах. Судя по тому, как солдат рассказывал про товарищей, которым досталось искать, а не сторожить, своей участью он был доволен гораздо больше. В этой связи предостережения пограничника были зря. Солдаты, конечно, тоже могли отобрать девушку на пустом тракте и с куда большим шансом на успех, чем бандиты, хотя бы за счет многочисленности, но над ними стояли десятники и сотники с очень четкими инструкциями. Настолько четкими, что Сареф видел на некоторых развилках красноречивых висельников в точно такой же форме, в какой был его собеседник. Только без нашивок, так как их срывали, и с плашкой на шее, на которой было написано за что висит. В Урифнарде у тех же торговцев, с которыми стояли в очереди, удалось купить мужскую одежду для Шеоны. Они не собирались упускать даже остатка дня в приграничной крепости без выгоды для себя после пошлин, которые они заплатили. Идея была в том, что торговцы из Урифнарда уйдут в другой город вместе с информацией об одноглазом наемнике, который покупал полный мужской костюм маленького размера. Потому к местным торговцам одеждой он даже не подходил. У местных купил только лошадь, причем неплохую, сказывалось то, что это граница, а на границе часто нужны свежие лошади для курьеров или вестников. Удалось разжиться темно-красным кафтаном с широкой черной полосой вдоль пуговиц, серыми штанами, черными сапогами и такими же черными перчатками, а также беретом. Грудь стянули повязкой. В берет девушке удалось спрятать свои длинные светлые волосы. Сареф также купил короткий меч с ножнами и поясным ремнем для Шеоны. Себе к седлу приторочил меч, купленный еще в очереди, свой снова спрятав в ножны на спине под плащом. Таким образом они приняли вид двух вооруженных мужчин всадников. Даже с учетом того, что один выглядел миловидным юношей, вместе они не казались простой добычей для людей с глупыми и нехорошими мыслями. Выехали они раньше торговцев, потому у Лигана встретили вереницу уже других. Стража их не останавливала, никто ни о чем не спрашивал. Их больше интересовали повозки крестьян и купцов, а если конкретней - документы, пошлины и взятки, которые им сопутствовали. Сам город точно спокойным назвать не получилось. Едва въехав в его пределы, пара всадников заметила шум с главной площади, а также отчетливое движение прохожих, немалая часть из которых струилась вдоль стен домов в ее направлении. Когда они въехали на площадь по грязной от земли и навоза,но каменной улице, то попали на вымощенную таким же камнем и устланную тем же составом площадь, на которой толпился народ. Толпились они возле П-образной виселицы, возведенной на деревянной платформе со сваями. Вешали четырех человек. Вокруг эшафота стояла плотная цепь стражников, обычно она была реже. Висельники не выглядели опасными или важными, грязная простая одежда, никакой обуви, но охрана была серьезная.

-Кого вешают? - спросил Сареф с коня у какого-то бородатого мужчины из заднего ряда.

Мужчина поднял шапку и бросил мимолетный взгляд, оценив снизу вверх вопрошающего. А затем ответил, вернувшись к наблюдению за казнью:

-Подстрекателей крестьянского бунта, говорят.

-Говорят, - повторил Сареф, - а на самом деле?

-Откуда ж я знаю милостивый господин? - удивился мужчина, снова обернувшись, - меня лично не подстрекали, бунтов не видел и даже про них не слыхал, потому не знаю, но раз суд приговорил - значица за дело.

-Я слыхала, что они из тайного крестьянского общества или общины, - крикнула какая-то женщина, которая судя по голосу могла числиться сержантом в войске ровно как и рыбной торговкой на базаре, - стало быть в тайне бунт готовили. Потому ты и не слыхал. Туда кого попало не зовут, а весь Лиган знает, что доверить Альфреду тайну, что крикнуть днем в окно.

Кто-то из толпы засмеялся. Город был небольшой.

-Зато я тут, а они в петлях. Тайное общество засранное, - злобно проговорил Альфред и ушел, чтобы встать в другом месте.

Сареф услышал, что хотел и направил коня прочь. Шеона, подъехав поближе, шепнула со злостью в голосе:

-Девушка и мальчик тоже подстрекатели из тайного общества? Ему на вид не больше десяти.

-Конечно, - немедленно ответил Сареф, - самые злостные.

Шеона на это лишь покачала головой. В этот момент дочитали приговор, и у висельников выбили пеньки из под ног. Гул толпы заметно стих, стало слышно как скрипят раскачивающиеся веревки. Сареф знал, что часто в эшафотах делают отверстия под тела, а самих висельников либо сталкивают с жерди в них, либо у них под ногами открывается люк. За счет большей длины веревки и времени падения ломаются шеи, и смерть наступает мгновенно. Здесь либо не захотели тратить время и силы, либо специально сделали казнь долгой и мучительной.

Они подъехали к дорогой на вид цирюльне. Оба слезли с лошадей и привязали их поводья к стойке вдоль стены. Шеону Сареф посадил справа от входа на скамью, а сам зашел внутрь. Внутри его приветствовала довольно богатая отделка со множеством деревянных элементов, запахи духов, масел, различных лаков и гелей. Напротив удобных кресел стояли зеркала, обрамленные темно-коричневым деревом.

-Как могу услужить милостивому господину? - спросил ухоженный мужчина в летах с напомаженными усами.

Над большим и длинным носом у него блестели очки в дорогой оправе, а сам он был одет в простой с виду, но далеко не дешевый камзол. Около каждого кресла выплыл цирюльник, говорил здесь один человек, судя по всему, а работу делали другие.

-Знаю, что может быть сложно и долго, но мне нужна краска из высушенных нижних листьев лавсонии.

Мужчина промолчал и наклонил голову, чуть уронив очки, чтобы взглянуть на Сарефа не сквозь стекло.

-Не продаем и даже не имеем, господин.

-Всегда есть способы заиметь, - сказал Сареф, переступив с ноги на ногу.

На этот раз мужчина ответил быстро.

-Не в этом случае. Извините за прямоту, господин, но вы либо дурак, либо провокатор. Первому я скажу, что уже два года как указом нашей церкви запрещено окрашивать волосы, и что вы не найдете цирюльника, который законно вам продаст краску для волос, а второму скажу, что выбрал не то место и не того человека, посоветовав поискать оное подальше отсюда и побыстрее.

Черт возьми. Слишком давно он не был в Фарнадии. И прибыл очень вовремя вслед за ублюдком Габриэлем.

-Никогда не поверю, что фарнадские дворяночки вдруг бросят красить свои мышиные волосы по указу клириков!

-А они и не бросают, господин. Только во дворцах за семью замками и семидесятью стражниками. А тут, повторюсь, не продают и не имеют. Или вы видите где-то дворцовые палаты? У меня конечно мило, но не настолько. Если это все зачем вы пришли, и у вас кроме незнания законов королевства и грубости ничего нет, то прошу покинуть мое заведение.

-С превеликим удовольствием, - спокойно сказал Сареф и вышел, не так спокойно треснув дверью.

Злился он разумеется не на владельца цирюльни, а на ситуацию, но ничего не смог с собой поделать. На улице над скамейкой Шеоны склонился какой-то толстогубый тип с брюшком, которые плохо скрывал богатый зеленый камзол с позолоченными пуговицами. Он присовокуплял к словам какие-то жесты рукой под стать брюшку, пальцы которой были унизаны перстнями, улыбался неприятной улыбкой и пожирал переодетую девушку глазами.

-Убери руку, пока не отрубил, - бросил ему Сареф, грубо вклиниваясь между отступающим мужчиной и сидевшей девушкой, которая наконец-то получила возможность уйти и охотно ей воспользовалась.

-Я даже не собирался... - начал оправдываться толстогубый, а его охранник шагнул к Сарефу.

Мечник был все еще зол, потому не без удовольствия ткнул охранника быстрым выпадом в зубы. Тот потянулся за мечом, прижимая другую руку ко рту, но хозяин остановил его, так как Сареф влетел в седло, красноречиво взявшись за рукоять притороченного меча. Они отъехали от цирюльни под злым взглядом охранника, который сплюнул в канаву зуб, и растерянным его хозяина.

-Извращенец, - проговорила Шеона.

Сареф кивнул.

-Он принял меня за мальчика и все еще приставал.

Судя по голосу она была очень удивлена.

-Это ты еще не попалась на глаза какому-нибудь епископу. Был бы куда настойчивей и куда убедительней, - Шеона смотрела на Сарефа во все глаза, - ты не сказала, что они запретили краску для волос. Продавать и использовать. Указ действует уже два года.

-Я про это не слышала и не замечала такого. Сама я не пользовалась никогда, а знакомые как красились, так и продолжали последние два года.

-Видимо, как и сказал хозяин цирюльни, людей выше герцогинь и графинь это не касается.

-Видимо, - пробормотала девушка, - что будем делать?

-Стричься, коротко. Или втирать в волосы золу.

Она посмотрела на него, поняла, что шутит и промолчала.

-Почему не в этой? Она с виду дешевая, - сказала девушка разглядывая грубую вывеску.

-Слишком дешевая. В ней порежут и занесут инфекцию. Нужен баланс.

Через несколько магазинов и лавок им попалась очередная цирюльня. Выглядела лучше предыдущей, но была не столь красива как первая.

-Вот эта подойдет, - сказал Сареф, и они во второй раз спешились и привязали лошадей.

На этот раз зашли вдвоем. Обстановка была в разы проще, но было чисто. Вместо зеркал напротив более скромных, чем в первой, кресел на стенах были листы из какого-то металла. Цирюльник был всего лишь один, хотя кресла было два, может у второго был выходной.

-Добрый день, господа. Чем могу помочь? - спросил он, вытирая руки о полотенце, видимо недавно был клиент, и мастер их вымыл.

-Мы не оба господа, - сказал Сареф, сняв берет с Шеоны.

-Ох! Прошу прощения, - не признал в этом костюме, - прошу садиться.

Сареф принял у девушки плащ, поместив его на вешалку, девушка села в кресло.

-Как будем стричься? - спросил цирюльник, вставая за спиной у девушки и глядя в ее отражение.

-Коротко.

-Насколько, господин? - цирюльник повернулся в сторону мечника.

Сареф подошел к листу с типовыми прическами и ткнул пальцем в перчатке в одну из них.

-Так.

Цирюльник взглянул на Шеону, та кивнула.

-Одна серебряная.

-Идет. Отрезанные волосы прошу собрать и отдать.

-Будет сделано, - сказал мастер и укутал девушку в фартук.

-Я буду на улице, если что зови, - сказал Сареф через плечо, открывая дверь.

Мастер стрижки вынул ножницы из ремешка на поясе.

-Хорошо, - ответила девушка и стала смотреть, как цирюльник профессионально и быстро укорачивает волосы, которые та растила пол жизни.

С каждой отрезанной прядью, локоном и пучком с нее как будто падали кусочки ее прежней жизни. Нормальной, спокойной. Жизни в безопасности и достатке. Нельзя исключать из уравнения, что невозможно долго жить вдали от всего этого в таком жестоком мире. В мире, где верный советник и друг отца убивает того ради власти и денег, где ночью во Внешнем кольце любого могут растерзать жуткие монстры, а уцелевших убить отчаянные бандиты. Женщину изнасиловать, став ее первым мужчиной, простолюдинов повесить по непонятному приговору, не пощадив даже ребенка. У нее по щекам покатились слезы, впервые с той страшной ночи, с той кареты. Она не плакала в гостинице, когда спасший ее наемник захотел близости, хотя ей было очень обидно и горько, не плакала, после тех тел и крови в комнате, где она купалась за пару часов до этого, и в коридоре, не проронила ни слезы после границы и убийцы ведьм, от взгляда которого у нее по телу словно ползал холодный уж. А сейчас, когда ей срезали волосы, чтобы ее труднее было опознать, в ней что-то треснуло.

-Я сделал что-то не так, госпожа? - спросил расстроенный и немного испуганный цирюльник.

-Нет, вы прекрасно стрижете, - Шеона улыбнулась несмотря на слезы, - просто вспомнила кое-что грустное.

-Понял вас, - сказал он в смятении, - может прервемся, госпожа? Я не тороплюсь.

-Нет, прошу продолжайте, - сказала она, утирая слезы, - это просто усталость.

Он подал ей платок, за который Шеона поблагодарила, и стал заканчивать стрижку. Девушка вытерла слезы и постаралась не обронить новых. Через полчаса мастер закончил, он старался. Шеона отдала ему серебряную монету, которую тот благодарно принял, взяв ее ладонь обеими руками.

-Все будет хорошо, госпожа. А вы прекрасны с любой стрижкой.

-Спасибо, не стоит, - сказала она, отняв руки и быстро вытирая влагу, которая вновь появилась в глазах от его слов.

-Хорошо, - мягко сказал он, - хорошего вам дня и доброй дороги.

Шеона спрятала волосы под беретом. Намного быстрее и проще чем до этого.

-Спасибо, а вам клиентов побольше и получше, - сказала она, отдав платок, и вышла на улицу.

Девушка вновь оказалась в седле следом за мечником. Сареф ей не помогал, чтобы не рушить легенду. Они в лесу до ночевки и после репетировали ее взбирания на лошадь. До этого она ездила в дамском седле, и поездка в обычном да еще и с дополнительным человеком была для нее испытанием, как выяснил Сареф. Он заметил покрасневшие от слез глаза, но ничего не сказал. Цирюльник вынес волосы и вновь попрощался с Шеоной. Сареф принял их, чтобы потом сжечь и пустил лошадь вперед, увлекая за собой кобылу девушки. Говорить тут было нечего. У нее умер отец и друг. Может еще кто-то близкий. И он понимал слезы по мелким деталям, из которых состоит жизнь. Девушка стойко претерпевала более сложные испытания. Она имеет полное право оплакать волосы, красивые платья, которые не скоро увидит, а даже если увидит, им не обрадуется, если ее все-таки отобью или выкрадут. Имеет право грустить и скучать по мягкой постели, верным слугам и солдатам, а также уважению, притворному и настоящему вперемешку. Эти мысли натолкнули Сарефа на стремительно пустеющий мешочек с деньгами. Он понес непредвиденные траты, а потому придется поработать раньше, чем он собирался. Поработать много, быстро и за щедрую плату. Поработать мечом. Ведь Габриэль уходит с каждым днем все дальше, и еще предстоит выяснить куда именно.

***

Йеско Губер несколько дней назад получил письмо. Очень странное письмо. Но Тристан не так чтобы редко слал подобные. В последнее время весточек от него не было, но, как знал Йеско, это ничего не означало, рано или поздно старый знакомый объявится через послание или, что реже, гонца, чтобы что-нибудь поручить. Нередко Тристан поручал Йеско делать вещи имеющие с законом мало общего. Он подозревал, что потому советник герцога Деграрда к нему и обращается. Губер ему и стал знаком в связи с выполнением одного небольшого, но щекотливого дела. Первого в череде прочих. Несколько лет назад их столкнул случай, Аденауэру нужно было кое-что уладить, но не было доверенного человека, а вот у его знакомого был. Тристан доверял этому человеку, а человек доверял Йеско. Дело было сделано скрупулезно, без накладок, быстро. И как это часто бывает с богатыми и власть имеющими людьми, у которых впервые возникла нужда сделать что-нибудь темное и на совершенно другом уровне, чем на том, в котором обитают они сами, в следующих случаях Аденауэр не стал далеко ходить. Он обращался всегда или почти всегда к нему, хотя Йеско не тешил себя мыслью, что он единственный партнер Тристана. Бывало Губер организовывал чье-либо убийство, похищение, спасение, но в этот раз все было несколько сложнее и тоньше. Нужно было найти человека или отряд для поисков двух людей, которые недавно пересекли внешнее кольцо через Урифнард. Найдя, мужчину необходимо было убить, причем давалось примечание о том, что это разыскиваемый в Фарнадии преступник, очень опасный мечник и возможно колдун, а женщину доставить в Тесанту, что между Урифнардом и Раденой. С женщины не должен был упасть даже волос. У мужчины глаза разного цвета, правый зеленый, а левый синий, может быть в повязке, закрывающей один из глаз, косой шрам на лице, волосы темные, длинные. У девушки глаза голубые, волосы светлые длинные, миловидная, молодая. Мужчину звали - Сареф Монье, иностранец, женщину - Адель Орбан, по словам Тристана мошенница и рецидивистка, нельзя верить ни единому её слову. Йеско чуял, что Тристан либо чего-то не договаривает, либо откровенно врет. Парочка получалась взрывная, а указания о том, что одного надо убить, а вторую привезти Аденауэру да еще и целую и невредимую, выглядели, мягко говоря, странно. Если он хотел поквитаться с мошенницей лично, то зачем такие нежности? С другой стороны она могла быть нужна ему или кому-то, в чьих интересах он действует, нетронутая не для того, чтобы мстить, а совсем наоборот. Ладно, не его забота, его забота найти людей, достаточно опасных, чтобы они справились с этим рубакой, который судя по письму недавно убил один восьмерых в какой-то гостинице и достаточно профессиональных, чтобы выполнить указания, касающиеся девушки. Денег прислали много, даже с учетом его комиссии. Столько не брал ни один убийца или охотник за головами, ни один отряд из таких, что берут подобные заказы, Йеско решил нанять две банды наемных убийц и одного охотника за головами, который брал столько сколько каждая из этих банд целиком. К нему первому Йеско и пришел. Прямо домой. Вальтер Штибер принимал заказы из Радены как правило в своем двухэтажном каменном доме, за редким исключением приходил куда-то сам и только в тех случаях, когда требовался дворянам и когда речь шла о больших деньгах. Йеско расположился напротив охотника в мягком кресле с высокой спинкой и бортиками, защищающими от сквозняков. Рядом потрескивали поленья в камине. Штибер пошевелил их кочергой и, вложив ее в подставку, уставился на Йеско. У него были темные густые усы поверх которых собеседников буравили глубоко посаженные бледно-голубые глаза. Бороды не носил, стрижка была короткая, челку он зачесывал назад, а ниже кончиков ушей волосы были выбриты почти полностью.

-Девчонка не ведьма? - спросил он, постукивая себя по правой брови пальцем, - глаза можно сделать не зелеными.

-Не думаю, заказчик бы об этом сказал.

-При всем уважении, господин Губер, меня мало интересуют ваши мысли, только факты. Думать предоставьте мне, так как мне подставлять шею за ваше золото.

Йеско хотел было сказать, что за такие деньги он мог быть и повежливее, но не сделал это по двум причинам. Во-первых, Йеско не хотел ронять лица, показывая, что его можно этим обидеть, а, во-вторых, Вальтер Штибер был очень опасным человеком и у него была очень хорошая память. Все знали или могли без труда узнать, где он живет, все понимали, что у него в доме водятся деньги, и живет он один, но мало кого это интересовало. Как-то раз ночью к нему в дом влезли пятеро разбойников, хотели отомстить за главаря, которого Штибер поймал и сдал живым в магистрат. Магистрат - это машина, а Штибер человек, и ему отомстить на первый взгляд гораздо проще. Вот и эти разбойники так решили. Утром части их разрубленных тел валялись перед домом Штибера, а головы он в мешке принес в магистрат и затребовал награду. Ему ее выплатили, так как вся пятерня была в розыске, а при вожаке их не было, когда того захватывал Вальтер. Но при этом спросили как он может прокомментировать отрубленные части тел перед его домом на мостовой. Ответ пересказывали столько и стольким, что даже Йеско знал его содержание. Штибер ответил, что всего лишь уподобился бабам, которые выливают помои на улицу или благородным господам, что срут из навесных сортиров в канавы и на головы прохожим - решил говно в доме не держать. А если это попадает под штраф, пусть пришлют на его домашний адрес. Ответ на тот момент магистрат устроил, по крайней мере они ему ничего не сказали, а через неделю ему действительно пришел штраф. По закону все штрафы подписывает составитель и ответственный за его погашение. Вот и в этом было имя и фамилия чиновника. К удивлению всех, включая того несчастного чиновника, Штибер штраф оплатил. А затем очень вежливо здоровался по фамилии с этим чиновником на протяжении пары месяцев, каждый раз, когда встречал, а встречал он его нередко и временами прямо у дома служащего. На того это оказывало довольно сильное, мягко говоря, влияние, и вскоре он исчез, кто-то даже подумал, что Штибер его в итоге прихлопнул, но правда оказалась гораздо проще, он уехал из Радены в другой город, подал рапорт о переводе и съехал.

-Заказчик на этот счет ничего не сказал, неизвестно ведьма она или нет.

-Хорошо, - медленно произнес Штибер, откидываясь на спинку своего кресла, - этот Монье убивал кого-нибудь известного, был замечен в каких-либо еще драках, кроме той, о которой вы мне сказали?

-У меня нет информации. Восемь человек в гостинице на Внешнем кольце. Разыскивается у нас и в паре других королевств за убийства. Справки, о которых вы говорите, придется наводить вам, - не удержался Йеско.

-Что мне придется делать я разберусь, господин Губер. Когда они пересекли Урифнард?

-Два дня назад.

-Значит между нами меньше трех недель пути. Куда едут неизвестно?

-Точно нет, но заказчик предполагает, что в столицу. То есть к нам.

-Было бы хорошо. Трактов много, но если хорошо встать по пути да глаза и уши разослать, можно и, чуть пропустив, нагнать, - Штибер ушел в какие-то свои мысли, - ладно, не суть. Голова Монье нужна?

-Нет, достаточно факта смерти, господин Штибер.

-Хорошо, - просто сказал охотник за головами, чуть опустил глаза, подумав о чем-то, и сверкнул ими, снова взглянув на Йеско, - других нанимали?

-Да, - не моргнув глазом, соврал Йеско, - свободная конкуренция, нам не важно кто убьет того типа и привезет девчонку, главное, чтобы сделали.

Он знал, что если Штибер узнает, что он первый, то примется добиваться исключительного права на заказ.

-Свободная конкуренция говоришь, - ухмыльнулся Штибер, и от этой ухмылки Йеско стало не по себе, - тогда вы не против, если я прорежу своих свободных конкурентов?

-Если вместо выполнения задачи будете убивать друг друга - против. Если делу не повредит - пожалуйста, - махнул рукой Губер.

-Чтобы не убивали друг друга надо было только одну команду нанимать или меня, который сам себе команда, - Вальтер пристально посмотрел в глаза Йеско.

-А это уже, господин Штибер нашего ума дело, - сказал Йеско, прикидывая припомнит ли ему это охотник потом.

-Смотрите как бы ум за разум не зашел. Намудрили вы, конечно. Но да ладно, разберемся.

-Я к слову мог вам вообще не отвечать на этот вопрос, - сухо сказал Йеско.

-А то что ответили показывает доверие и расположение? - оскалился Штибер.

-Вроде того. Мне кажется, что вы дело и сделаете. Остальные пусть будут подстраховкой и отвлечением, - решил чуть подольститься Йеско.

-Вы мне лапшу то не вешайте на уши, господин Губер, уж больно разварена. Задача ясна, деньги устраивают. На рассвете тронусь и недели через три как раз вам девчонку привезу, а Монье будет гнить в земле, кто бы он там ни был. Если задача окажется обширнее, попрошу бонус. Заметьте, других участников я сложностями не считаю, если бандиты, так они сами бонусом и станут.

-По рукам, - Йеско кивнул и встал.

Штибер тоже встал, медленно подошел и пожал холодную руку Йеско своей лапищей, подойдя очень близко. Изо рта у него неприятно пахло луком.

-Одевайтесь теплее, господин Губер. Руки то совсем ледяные, не дай бог простудитесь и сляжете, кто мне вторую половину выплатит и бонусы, если будут?

Йеско слабо улыбнулся, ничего не ответив, и вынул руку из лапы Штибера. Затем без спешки, чтобы охотник не решил, что напугал, но и не медля покинул его дом. С большим удовольствием. Как бы ему выше комиссии своей не переусердствовать. Может потом попросить Аденауэра прислать роту солдат, чтобы зарубили ублюдка в каком-нибудь лесу? Но об этом он подумает, когда дело будет сделано.

Дальше пошло лучше. С бандой Хартмута Брауна он встретился в таверне Призрачный конец. Многие шутили, что речь о конце ее хозяина. Он же не отвечал почему так назвал заведение, может какая-то лирично-сентиментальная чушь. Помимо самого Брауна в банде было еще пять человек. Каждый сам по себе не был столь грозным противником как Вальтер Штибер, но вместе они, судя по отзывам и выполненным заказам, были отлично слаженной машиной для убийства. Стол был большой и круглый. Йеско сидел спиной ко входу, банда напротив него полукругом, в центре естественно Хартмут. Темные чуть длинноватые волосы, лицо конюха, руки работяги, но умный и немного насмешливый взгляд заставлял относится к нему серьезно. Словно ему было все понятно и почти все из понятного его забавляло.

-Закажи нам пивка хоть, чтобы горло смочить, - бросил он Йеско.

Губер знаком подозвал девку и заказал шесть кружек пива.

-Да пусть хозяин не бодяжит, - добавил смуглый мужчина с черными как смола волосами и столь же черными глазами, - призрачное пиво нам ни к чему.

Девушка закивала и заверила, что передаст, спеша убраться побыстрее и подальше от этого стола. Банду Брауна в Радене знали многие, особенно в тавернах и на постоялых дворах, где те жили, постоянно их меняя. Пока несли пиво разговор не начинали. Йеско решил рассмотреть членов банды получше. Он с ними до этого дела не имел. Просьбы Аденауэра не требовали до этого привлечения стольких людей. Они редко были сложными, чаще неважными на первый взгляд. Подстеречь чиновника после работы, капитана корабля пырнуть в пылу пьяной драки. С этим справлялись обычные душегубы с так называемого Серого угла. Туда, к слову, Йеско никогда не ходил без охраны, при всей дешевизне услуг по лишению кого-нибудь жизни могло выйти себе дороже. Иногда Губер нанимал какого-нибудь лучника, чтобы убил с крыши дворянчика. Чаще же задачи были далеки от убийства и не выходили за рамки краж, подкупов и получения информации. Смуглого мужчину с грозным голосом звали Джано Циклаури, он был не из Фарнадии, откуда-то с юго-запада. Ходил с длинной саблей отличной стали, множеством ножей и кинжалов, спрятанных по всему телу, и слыл очень опасным человеком. Он сидел по правую руку от Брауна рядом с огромным мужчиной, чье лицо полностью соответствовало взгляду и не таило в себе особого интеллекта как в случае с его вожаком. Звали его кажется Деннис, рядом с ним стоял огромный молот, чья толстая рукоять торчала из-за края стола рядом с правой рукой громилы. Про фехтовальное мастерство можно было не говорить, но по рассказам этим самым молотом убили немало людей, в том числе латников, вогнав им ребра в легкие и внутренности несмотря на доспехи. По левую руку от Хартмута сидел жилистый мужчина с длинными руками и столь же длинным лицом, светлые волосы, собранные в хвост, были тоже не короткими, но жидкими и явно плакали по мылу и горячей воде. Их владельца это не смущало, как и многое другое, судя по полусонном взгляду из едва открытых глаз. Чуть выше бедер были видны фигурные высокие рукояти двух кривых мечей, чьи ножны крест накрест были закреплены на копчике бандита. Одна была исполнена в виде змеи, другая в виде хищной птицы. Звали его Арвед и несмотря на медлительность и кажущееся отсутствие интереса к чему-либо в бою он был очень быстр и с обоими мечами управлялся великолепно. Последним был Зигфрид Келлер, бывший десятник из армии Фарнадии, дезертир и убийца, который после разгрома королевской армии хекланцами в последней войне, занялся вместе с уцелевшими из своего десятка и другими мародерами разбоем. Еле ушел от облавы. Потерял почти всех, но законников перебил. Разбой оставил и разбежался с оставшимися дезертирами. Всплыл каким-то образом в компании Брауна. Та война не была его первой, но стала последней. Опытный ветеран. Мастер копья. Последний, мечник Курт Штейнман стоял на улице и следил за тем, чтобы банду не застали врасплох недоброжелатели. Он был относительно новым членом банды, его Браун взял последним. Но взял не за красивые глаза, хотя юноша был очень хорош собой, что порождало иногда неуместные шутки, а как следствие трупы шутников. Взял Штейнмана вожак банды убийц за светлую голову студента, бросившего университет ради ратного дела, и за отличную школу фехтования приложенную к опыту в этом самом ратном деле. Большие голубые глаза под длинными ресницами, которые встретили Йеско при входе в таверну, видели немало смертей, многие из которых владелец этих глаз и обеспечил.

Пиво наконец принесли девка и сам хозяин.

-Лучшее пиво для дорогих гостей, - проговорил он, кланяясь, - новую бочку привезли, прошу на пробу милостивые господа.

-Лучшее говоришь? - спросил Джано, беря кружку, - хорошо бы ему таким и оказаться.

Рубака пригубил и небрежно отставил кружку на край стола.

-Не знаю как остальным, а мне подавай прежнее, да поживей, - сверкнул глазом Джано, и хозяин поспешно удалился с отвергнутым напитком.

-Лучшее, - фыркнул он, скрещивая руки на груди и хмурясь.

Громила осушил добрую половину одним глотком и, ахнув, поставил на стол, он был не таким ценителем как его товарищ. Хартмут и Арвед выпили, второй после долгого взбалтывания. Зигфрид даже не притронулся к своему. Йеско тоже попробовал пиво и не нашел причин, по которым его следовало бы вернуть.

-Что думаешь? - спросил Хартмут, вытирая пену.

-По поводу чего? - не понял Йеско.

-По поводу пива, конечно. Как оно тебе?

Браун ухмыльнулся. Проверяет на вшивость? Йеско решил не лукавить.

-По мне так сойдет.

Хартмут хохотнул.

-Вот и мне так кажется. Ты слишком придирчив, мой друг, горячая кровь мешает тебе оценить вкус фарнадского холодного пива.

-У нас варят лучше, - бросил Джано.

-Да у вас все делают лучше, варят пиво, готовят, дерутся и еб...

Браун прервался. Арвед и Деннис хохотнули. Джано на это лишь махнул рукой.

-Ладно, выкладывай Йеско, что нужно сделать. Посмотрим обачная ли то такса или повыше будет.

Хозяин принес другое пиво Джано, тот молча принял его, даже не кивнув. Губер принялся выкладывать.

-С Внешнего кольца через Урифнард проехали два человека. Мужчина и женщина. Едут возможно в столицу, но не факт. Мужчину убрать, женщину привезти в Тесанту целой и невредимой. Вот их описание, - Йеско пододвинул к Брауну сложенный листок, тот его развернул и принялся жадно просматривать.

-Колоритный мужик. Известно про него что-то еще кроме того, как выглядит, и что он разыскивается в Фарнадии? - спросил Хартмут, не отрываясь от листа.

-Заказчик не сообщил. Знаю только, что он убил восемь человек в какой-то таверне на Внешнем кольце и что возможно не просто сталью, а колдовством.

-Что были за люди? - спросил Браун без тени насмешливости, которая гуляла в его словах до этого, и передал лист Зигфриду через Арведа.

-Шесть солдат, розыскной и охранник самой таверны с двуручником. Они хотели его взять ночью в комнате, которую тот снял, но не удалось.

-Ясно. Либо он колдун, что с постели может столько людей прибить, либо его предупредили. А может эти неаккуратны были, нашумели, выдали себя как-то.

-Либо и колдун и предупредили, - сказал Зигфрид, - мы с ним в тесных коридорах и комнатах драться не станем.

-Поддерживаю, - сказал Хартмут, - девчонка простая?

Лист перекочевал в руки Джано.

-Мошенница, лгунья. Когда она у вас будет смотрите в оба. Для мира видимо никто, для заказчика какое-то значение имеет. Сказано не верить ничему, что говорит.

-Целая и невредимая касается... - начала Арвед

Хартмут его оборвал.

-Всего. Касается всего. Так ведь, Йеско?

-Так, - кивнул Губер.

-То есть они сейчас едут от Урифнарда и могут оказаться в любом месте внутреннего кольца? - спросил Браун.

-Верно.

-Придется много выспрашивать, рассылать шпиков и доносчиков, пользоваться птицами для связи. Это будет дороже, господин Губер, - произнес вожак банды все еще в раздумьях, - помимо аванса еще треть от общей суммы.

-Не много ли? - спросил Йеско, чувствуя как тает комиссия.

-Не много. Работы предстоит прилично, чтобы только найти эту парочку. Это не говоря о том, что сама по себе она мутная. Особенно этот рубака. Чувствую я, что дельце это как партизанская растяжка в лесу. С умом и без спешки можно перешагнуть, а то и обезвредить, но стоит слегка ошибиться, и ты уже насажен на колья как мушка. Верно говорю?

-Верно, - сказал Зигфрид, видимо Браун у него и спрашивал.

-Треть от общей суммы, - сказал Хартмут, - или ищи других дураков. Мы за это время два-три заказа сделаем, что будут в целом как твой один.

-Ладно, треть так треть, - вздохнул Йеско.

-Помимо нас есть люди с такой же задачей? - спросил Зигфрид, все еще игнорируя пиво.

-Подозреваю, что есть, - уклончиво ответил Йеско, - как минимум розыскные с солдатами, все-таки по этому парню петля плачет у нас, а как максимум другие охотники, которых наняли, не привлекая меня. Я не единственный посредник. Не тешу себя такой мыслью.

Когда он им врал, то не знал, что невольно сказал и правду. У Тристана Аденауэра были другие посредники в городах поближе к Урифнарду, ставить все на столичного он не собирался, а ставки были очень высоки.

-Кого нам искать в Тесанте, когда сделаем дело? - спросил Хартумт, отпивая из кружки.

-Меня. Я буду там ждать с людьми заказчика и второй половиной платы под именем Лотар Егер. Ну что? По рукам?

-Давай деньги и тогда пожмем руки, - усмехнулся Браун.

Йеско вынул мешочек и добавил в него несколько монет из своего кошелька, так как шел на встречу только с половиной платы и личными деньгами. Когда мешочек, задорно звякнул на половине стола Брауна под его пальцами, вожак банды убийц пожал руку человеку советника герцога. Над головой Монье зависли новые шесть мечей, а вернее молот, копье лук и четыре меча.

Последними в списке Губера были братья ван дер Велде. Лоуренс и Винсент. Оба темноволосые, один мастер двуручного меча, второй орудует обычным и кинжалом. На первый взгляд ничего особенного, а если учесть разношерстную банду до них, так вообще обычные рубаки. Да только Штибер тоже полуторкой дерется, а против него даже впятером-всемером выйти боятся. Также и тут. Ребята умные, толковые, Штибер на них заказ брать не стал, когда вывесили, сказал дешево, хотя цена была неплохая. Видимо готов рискнуть своей дорогой шеей только за очень серьезную награду, хотя этих парней тоже сильно искать не надо. Часто светятся в столице, ходят открыто. Когда была награда сидели тихо, тихо же убивали охотников за головами. Потом сделали дельце по заказу обвинителя, тот обвинение и снял в благодарность. С братьями ван дер Велде он встретился в столовой постоялого двора Железный дом, хозяином которого был отставной сотник королевской армии. Время было позднее и столовая пустовала, большая часть постояльцев либо уже спала, либо гуляла по ночным улицам, ища приключения. Причем в случае Радены эти приключения могли закончится как хорошо, приезжие возвращались из борделя или кабака пьяные, но невредимые и с теми деньгами, что не успели потратить, так и плохо. Плохие финалы приключений вылавливали из канав, лишая завтрака крыс, и находили под мусорными мешками в грязных переулках. Братья ван дер Велде сидели в тихом темном углу Железного дома. Пили молоко, ели какую-то выпечку. Йеско подсел, но когда подошла девка, не стал заказывать молоко, подражая братьям, но и пиво не стал брать. Попросил воды. Они решили общаться на трезвую голову, он тоже не станет хмелеть, даже немного. Как и в предыдущих случаях передал описания людей. Пересказал суть дела, предупредил что мужчина опасный, рассказал про ту гостиницу.

-Мужчина полноценный колдун или имеет при себе колдовские предметы? - спросил Лоуренс

-Не знаю, но раз все зарезаны, то скорее второе, чем первое, - ответил Йеско, глотнув воды.

Когда он рассказывал детали, его ни разу не перебили, и ничего не спросили. Горло немного пересохло. Какое-то время братья молчали, затем прервал молчание Винсент:

-Давайте мы не будем задавать вопросов, в ответ на которые вы будете говорить полуправду или вообще... неправду. Мы не будем спрашивать наняли ли вы других. Знаем, что наняли. Люди видели вас у дома Штибера и в компании банды Брауна. Если вы им друг о друге не сказали, то совершили ошибку. Как минимум больше не будут с вами работать, как максимум накажут. Мы в свою очередь просим половину от стоимости заказа за то, что будем работать с конкурентами. Да, - не дал оправдаться уже было открывшему рот Йеско Винсент, поднимая руку, - мы понимаем, что могут быть наймиты, которых вы не привлекали, но также мы понимаем, что вы как минимум привлекли банду Брауна и Штибера, а это стоит столько сколько вы платите за дело и еще пятьдесят процентов.

-Дорого, - лишь сказал Губер.

-Дорого, - согласился Лоуренс, - но одно дело играть в догонялки и пытаться найти цели до других, а другое за эти цели драться. Может не придется, но если придется, то половина от стоимости заказа это даже дешево.

-А еще нам... неприятно, что вы почтили нас визитом в последнюю очередь, хотя мы в городе весь день и были готовы встретиться хоть утром, - сказал Винсент.

Йеско опять было раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Лоуренс его прервал вновь:

-Мы понимаем, что вы человек занятой, но это все равно показывает степень вашего интереса и уважения.

Было похоже, что младший брат немного смеется над Йеско.

-Так, господа, - сказал положив ладони на стол Губер, уставший что его перебивают, уставший от общества убийц за этот долгий день, - цена заказа такая какая есть и больше обозначенной суммы не уполномочен выдавать. Если убьете Монье и привезете девушку без приключений с остальными - плачу эту цену, если будут приключения добавляю еще половину. И работаем без стандартного задатка и доплаты. Сразу плачу три четвертых от заказа, а не половину, чтобы не обидеть. Идет?

-Идет, - сказал Винсент, переглянувшись с братом, - только вы не боитесь, что мы не будем шибко спешить, получив 75 процентов уже?

-Не боюсь, просто новых заказов давать не буду и приму меры за вранье, хоть вы в подобном замечены и не были.

-А как проверите, что мы не старались? - спросил Лоуренс без улыбки.

-Если даже духа вашего не будет рядом с целями, решу, что обманули. Ну, и мне не казалось, что вы из тех людей, что не возьмутся за дело, когда можно получить еще столько же, сколько получили. а то и больше, если будут приключения.

Братья слегка улыбнулись. Йеско понял, что попал в точку с этими словоблудами.

-К тому же бонус предусматривает риск, причем смертельный, мертвые даже с тремя четвертыми изначальной награды с возможностью получить еще столько же живее не станут.

-Согласен, - сказал Винсент, - и наконец-то появился повод померяться силами с Вальтером, даже если мечи не скрестим, увести у него добычу будет приятно.

Лоуренс кивнул. На том и порешили. Йеско решил, что собрал со своей стороны достаточно углей на голову Монье, а также от души пожелал, чтобы эти пауки в банке друг друга перебили. Кто-нибудь да должен привезти девушку в Тесанту. Повредить сути дела вся эта ватага не должна. Не будут же они девчонку тягать за разные руки как детскую игрушку. По крайней мере Губер хотел в это верить.

***

После ночи в Грустном сердце, так оказывается называлась таверна, Константин Вёргер изъял у еретика и преступника немного продуктов на завтрак, которые съели под открытым небом по дороге. Висельник был плохой компанией. Вёргеру было безразлично, но он понимал, что торговцу не по себе. Интересно от грусти ли хозяин таверны принял у себя ведьму? Он явно не был околдован, Константин в таком разбирается. Значит какой-то обычный мотив. Могла быть ему родственницей или любовницей. Также интересно что случилось с охраной. Не факт что их было двое, как сказал тот укрыватель ведьм, но они точно были. Весь вопрос состоял в том, отпустил ли их хозяин под каким-то предлогом, чтобы не видели ведьму, или их уже нет в живых. Ночью и утром никто, разумеется, не явился, опровергая слова хозяина. Константину нужно было в ближайший город, где есть отделение инквизиции, чтобы отчитаться и получить средства на расходы. Ближайшим городом была Мадина. Путь пролегал через деревню Малые горки, которая была незамысловато названа видимо из-за свойств местности, торговец изъявил желание идти с ним, так как это куда безопасней, чем одному, а также потому что ему тоже нужен был город. Он собирался обналичить часть средств со своего счета в банке. В Малых горках такое удовольствие предусмотрено не было. Клец обещал отблагодарить Вёргера. Тот ответил, что ему ничего не нужно, разве что возмещение затрат на питание, но торговец сказал, что все равно наградит за помощь щедрее. Заодно в Горках можно было узнать врал ли висельник или нет, и живы ли его охранники. Клец по пути предложил понести мушкет или сумку Вёргера, но тот от помощи отказался. Торговец хотел быть полезен, так как от Константина зависела его сытость и безопасность, но убийца ведьм привык держать свое при себе, а также он не до конца доверял любым незнакомым людям, кем бы они не казались. Эпизод в таверне показал, что Иоганн Клец, если его так зовут действительно, не пособник первой убитой Вёргером ведьмы, который поздновато подошел к пылающей хате, по крайней мере не активный и идейный пособник. Его действия и испуг не были наигранными, Вёргер разбирался в таком, но он вполне мог быть вором или мошенником. Про себя он рассказал много, подробно ответил про товар, который вез и про то, как намеревался на нем заработать, но это можно было сочинить, хорошо разбираясь в торговле, а мошенники часто в ней разбираются весьма неплохо. Также было непонятно почему разбойники его оставили в живых? Решили так пошутить? Или это были знакомые конкуренты. Клец сказал, что не знал этих людей, что они убили действительно опасных охранников, а его неопасного со связанными глазами попинали, привязали к кляче, от которой охотно избавился один из бандитов Он рассчитывал забрать одну лошадь из упряжки после того, как отвезут товар и продадут его где-нибудь. Причем Иоганн особенно убивался, что они продадут его дорогостоящие ткани с молотка каким-нибудь борделям или скупщикам краденного за десятую часть от их реальной стоимости. Потому что у него был выход на нужные ткацкие мастерские и магазины ткани, а у них разумеется нет. С полумертвой клячи он сверзился, когда она перемахнула через какую-то особенно высокую кочку, а веревка порвалась после того, как лошадь его протащила по земле, камням и веткам с кустами. Когда он пришел в себя и снял повязку, она разумеется убежала далеко, а понять где он тоже не смог, так как лежал поперек лошади, и та бежала и шла куда попало, часто меняя направление. А в лесу он ориентировался отвратно, пытался как-то определить где дорога, на которой его ограбили, по солнцу и луне, но так никуда и не вышел. Оказалось, что его ограбили не очень далеко от развилки, с которой можно было попасть на ту дорогу, по которой они сейчас шли. То есть он почти вышел к дороге, только не совсем к той. Но Вёргер не был уверен, что Клец вышел бы к дороге хотя бы вполовину так же быстро как с ним, после того как пришел на звук выстрела. Путь от хаты ведьмы до ближайшей дороги был не короткий, и Вёргер по нему туда шел порядочно, а обратно еще дольше из-за медленного торговца. Бросать человека он не хотел, да пожалуй и не мог, так как занимался защитой людей, именно для этого убивал чародеев, а не для того, чтобы просто сокращать их поголовье. Этому учили в самом начале обучения в академии Святого Рихарда. Но это и не отменяло того факта, что другие убийцы ведьм могли нарушать этот принцип. Он не питал иллюзий ни по поводу собратьев по делу, ни по поводу других клириков. Но предпочел бы отвечать за себя и при жизни и после нее.

В одном хозяин таверны не соврал. До Малых горок было действительно пешком около четырех часов. Привычный к долгим переходам на своих двоих Вёргер практически не устал. Клец же преодолел этот путь с большим трудом. Пот выступал на лбу вскоре после того, как тот его вытирал, отдышка спустя час не покидала его словно лучшая подруга, а ноги не успевали за убийцей ведьм, который не собирался замедляться ради случайного спутника, хоть тот и оказал какую-то помощь в таверне. Клец видимо был торговцем, который путешествует исключительно верхом или на телеге. По пути им попалось несколько пеших путников, идущих навстречу, один раз их обогнал всадник. Тем, кто шел в сторону Грустного сердца Вёргер ничего не сказал, хотя Иоганн на него вопросительно посмотрел в первый раз. Сами пусть все увидят. О чем тут говорить? Оба входа таверны перегораживают ленты с сигнумом инквизиции, внутри висельник, снаружи сожженная ведьма, посторонним тут делать нечего, а мародерам лезть на свой страх и риск. Константин слышал крайне редко про тех, кто был готов залезть в опечатанный инквизицией дом ради серебряных сервизов владельца, которого сожгли заживо, убили при задержании или забрали для допроса за оккультизм и магию. За очередным поворотом дороги и лесом, который подступал к ней справа, сменив товарища, который сопровождал путников последние два часа слева, обнаружилась небольшая деревня. Одноэтажные дома из дерева, двускатные крыши, заборы самое большее по грудь. В центре деревянная башенка церкви, растущая из высокого здания, с позолоченным крестом на вершине. Деревня стояла на невысоких холмах, отчего некоторые дома были выше других, церковь тоже стояла судя по всему на холмике. Между домами в прямой видимости можно было различить ступеньки, ведущие к входу в нее с дороги. Вёргер и Клец пошли между домов под взглядами зевак. В основном это были старухи и старики да дети. Первые смотрели на путников из-за заборов или с лавок при входах в хижины, а вторые удостаивали их мимолетного взгляда прежде, чем продолжить играть. Кто-то за кем-то гонялся, все кричали, за сворой детей носилась облезлая собака и тявкала, виляя хвостом. Большая часть работоспособного населения работала. Пасли коров, работали в курятниках или поле, кололи дрова. Мимо Вёргера прошла девушка с коромыслом, на концах которого болтались ведра с водой, она не взглянула на пару чужаков и кряхтя вошла в какой-то домик, повернувшись боком. Какой-то парень отдал старику вязанку дров, и после благодарности, направился куда-то, бросив недолгий взгляд на Константина и торговца. При этом одна рука лежала на проушине топора, заткнутого за пояс, но скорее по привычке, чем для угрозы. У церкви Вёргер увидел любопытную картину. Рядом с красивой светловолосой девушкой, которая закинула на плечо мотыгу, стоял темноволосый мужчина спиной к Константину и о чем-то с ней говорил. Он был одет в темно-красную одежду, включая камзол простого кроя и штаны. Черные сапоги и перчатки того же цвета, меч на поясе в обычном месте, а вот позади на нем же чехол для дубины, в который та и была втиснута. Когда они подошли к этой паре ближе, то Вёргер услышал обрывок разговора:

-Милостивый господин, я никак не могу прийти к вам вечером одна, у меня есть жених, что в деревне подумают?

-Подумают, что это не их дело как опрашивает жителей инквизиция. Если ее служитель считает, что разговор не для их ушей.

-Но вы можете меня опросить тут. Или я могу прийти к вам днем, а на улице отец подождет.

-Это исключено. В общем вы отказываетесь выполнять мою просьбу, Ханна, верно?

-Я этого не говорила, господин Шмиц...

-А мне кажется, что именно это вы и делаете.

Девушка побледнела.

-Я...

-Прошу прощения, - перебил девушку Константин.

Шмиц обернулся на нахала, который посмел влезть в его разговор и бросил:

-Чего вам? Не видите, что я разговариваю и кто я такой?

-Все я вижу, помощник инквизитора Шмиц. А теперь сообщите мне какого именно вы инквизитора помощник, где он сам и что вы тут делаете? - Вёргер показал мужчине перстень с молотом и теперь побледнел уже он. - Константин Вёргер.

Помощник инквизитора подобрался и тщательно контролируя голос, чтобы не лепетать и не дерзить начал отвечать:

-Якоб Шмиц, состою на службе у инквизитора Вольфганга Урслера. Он в данный момент находится в Мадине, а я веду наблюдение в Малых горках на случай колдовской активности, недавно в этих местах была замечена ведьма, которая терроризировала местных, ее атаковал другой убийца ведьм, но ей удалось скрыться.

-Думаю, что она мне попалась по пути, так как я ликвидировал одну раненую недалеко. Проводите меня к здешнему старосте, там накидаю письмо вашему начальнику, так как по мне это попадает под колдовскую активность, которая интересует гера Урслера, вместе поедем в Мадену, где вы отчитываетесь перед своим начальством, а я перед своим.

-Конечно, гер Вёргер. Прошу за мной.

Он бросил взгляд на девушку, видимо желая сказать ей что-то в духе я с тобой не закончил, но не стал и просто кивнул ей, так как его авторитет знатно подмочили. Затем повел Константина и его спутника за собой на удивление уверенным шагом, очень надеясь, что в письме Константина ничего не будет про то мелкое недоразумение, свидетелем которого тот стал. Девушка выдохнула с заметным облегчением и пошла по своим делам. Вёргер ее полностью проигнорировал и направился за Шмицом.

Староста Малых Горок стоял у окна, прислонившись плечом к стене, и смотрел то в него, то на Константина. Убийца ведьм дописывал письмо, сидя за столом старосты, Шмиц, вытянувшись струной стоял позади и чуть сбоку, чтобы Вёргер не решил, что тот подглядывает, хотя Якоба жутко распирало от любопытства и страха. Прямо перед Вёргером стояли два крупных мужика. Иоганн сидел на улице у входа.

-Говорите вы уже три дня в Малых Горках? - спросил Константин у Свена и Бьорна, охранников Грустного сердца.

-Так точно, господин Хэксэнкиллер. Матиас, то есть гер Краузе, отпустил нас в деревню, сказал, что прибыль упала, и он пока нам платить не может, потому рискнет и побудет без охраны, - ответил Свен.

Немногословный Бьорн кивнул, глянув на товарища.

-И как долго прибыль по мнению гера Краузе не позволит ему иметь охрану? - продолжил Вёргер, по-прежнему не отрываясь от письма, по которому аккуратно скрипел пером.

Свен почесал голову.

-Он сказал, что по его прикидкам неделя али две.

-Интересно, откуда у него такой прогноз.

Свен молчал, хотя вряд ли понял слово прогноз.

-При вас в таверну не приходили необычные люди? Были ли какие-нибудь женщины?

-Нет, господин. Обычные путники и не так чтобы много, женщин вообще не было. Потому мы и поверили геру Краузе про прибыль. Ему виднее, мы его кошелек не знаем. Он нам заплатил, что был должен и чуть сверху. Сказал конпенсация. Плата стало быть за неприятную неожиданность, семью то кормить надо. Дал сверху не столько, чтобы неделю али две жить как при работе, но что-то.

-Что-то, - подтвердил Бьорн, печально кивая.

-У гера Краузе есть родственники в Малых Горках или еще где-то?

Свен с Бьорном переглянулись и посмотрели на старосту, наконец решив, что вопрос адресован, скорее всего, ему.

-Здесь никого, гер Вёргер, а так есть сестра, кажется зовут Изабелла, но я не знаю, где она живет, - сказал староста.

-Ясно, - Вёргер наконец закончил писать и принялся греть алый воск над свечей, глядя на кончик восковой палочки, - значит так, таверна Грустное сердце опечатана Святой Инквизицией. Матиас Краузе казнен за сокрытельство ведьмы и помощь оной. Сама ведьма сожжена согласно Положению о колдовстве и оккультизму Фарнадской Церкви.

Староста побледнел, Свен и Бьорн то ли охнули то ли чертыхнулись, вовремя спохватившись и сделав слова бессмыслицей.

-В таверну не заходить, тела не трогать. Организуйте дежурство, чтобы максимально сохранить все до прихода специалистов из инквизиции. Гер Урслер из Мадены их вскоре пришлет и заплатит за каждый день дежурства по обычной таксе. Гер Шмиц, у вас есть лошадь?

-Да, гер Вёргер!

Константин обронил последнюю каплю воска на конверт, немного подождал и прижал перстнем, оставив на алом пятне знак молота. Затем наконец посмотрел на старосту, который был явно не рад необходимости дежурств, судя по лицу.

-Староста Ветцель, прошу также выделить мне две лошади, люди гера Урслера с вами расплатятся по прибытии и за них тоже. Больше их реальной цены не советую просить, люди, которые приедут разбираться с таверной, знают сколько стоят лошади. Но и даром не отдавайте. Инквизиция не ставит себе цель обобрать население до нитки. Десятины хватает и на церковь и на Инквизицию. Ей облагают и дворян, не забывайте.

-Я понял гер Вёргер, - сказал Ветцель, который все это время хотел что-то сказать, судя по набираемому воздуху, - с дежурством что-нибудь придумаем, хотя придется оторвать людей с полей или других работ, но у нас очень мало лошадей, а свободных вообще нет, все в плугах или телегах, работа встанет и на рынок отвезти ничего не сможем.

Вёргер посмотрел в глаза старосты.

-Что вы предлагаете?

-Ничего такого, гер Вёргер... просто... вы же для себя и вашего спутника просите? Мы можем выделить телегу и возницу, карет у нас нет, к сожалению. Он отвезет вас в Мадену. А затем приедет обратно, так только одной лошади не будет два дня. Сейчас работы в самом разгаре.

Староста судя по разговору уже имел опыт с инквизиционными реквизированиями. И опыт по всей видимости печальный. Лошадей, конечно, не забрали с концами, но заплатить могли несвоевременно, и потом на деньгах сразу в город зерно не повезешь и в плуг серебряные не запряжешь. Его опасения были понятны, смелость заслуживала уважения, но у Вёргера не было времени потакать опасениям и оценивать смелость в ущерб скорости своего передвижения.

-Староста Ветцель, - проговорил Константин, глядя на старика холодными глазами, - я прошу две лошади для себя и моего спутника, как вы верно решили. Пока что я прошу. Мне они нужны, чтобы быстро добраться до Мадены, сообщить о произошедшем и прислать сюда людей. Почему вы решили, что можете в этой ситуации оценивать необходимость двух лошадей, предлагая иные варианты? У вас есть несколько лошадей, мне нужно, чтобы через полчаса две стояли перед вашим домом, а у меня было два седла и все необходимое. Лошади должны быть нормальные, в идеале такие, на которых ездили верхом, вы ведь не хотите, чтобы плуговая лошадь, на которую тяжелее мухи ничего сверху не садилось, сбросила кого-нибудь из нас в канаву по дороге?

Судя по лицу старосты такой исход ему бы пришелся очень по душе, особенно, если этим кем-то оказался бы Вёргер, и если при этом не было бы последствий. Но он понимал, что они уже могли появиться из-за его слов, а Убийца ведьм еще даже не сел в седло.

-Сделаем, гер Вёргер. Постараемся предоставить хороших.

Константин не стал добавлять, что подежурить могут как раз Свен и Бьорн, которые за охрану этого места раньше итак получали деньги, старейшина мог им уже найти занятие в деревне, умничать тут было ни к чему. Через полчаса Вёргер получил своих лошадей, выглядели они неплохо, от седел и сбруи не начали нервничать. Хэксэнкиллер, как его назвал местный житель, не попросил у старейшины людей для того, чтобы оседлать лошадей. Он это умел сам и более того всегда предпочитал делать это самостоятельно. Шмиц рвался предложить Вёргеру свою лошадь, близко к сердцу приняв слова Константина про плуговую лошадь и канаву, а также желая задобрить вышестоящего, хоть тот уже и написал письмо. можно же и лично сказать, а не доверять ерунду бумаге. По крайней мере Якоб ничем кроме как ерундой не воспринимал сцену, свидетелм которой стал Убийца ведьм. Вёргер от его щедрого предложения отказался. По своим причинам, а также было полезно взять то, что дали, показав, что доверяешь и проверяешь. Тогда Шмиц предложил тоже самое Иоганну, так и не узнав пока статус спутника Вёргера и опасаясь задавать вопрос. Торговец поблагодарил с улыбкой и согласился, а Якоб с рвением подготовил животное, довольный хотя бы тем, что оказал услугу спутнику Вёргера, для которого тот реквизировал лошадь у деревни.

По дороге никто друг с другом особо не говорил, прибыли в Мадену поздно ночью. Иоганна дорога почти прикончила. Четыре часа пешком с утра и еще десять с перерывами после были для торговца испытанием. Константин отмел утреннюю мысль про то, что торговец привык к седлу или повозке. Было явно, что только ко второму. Ворота открывать по началу не хотели, но услышав заветное слово на букву и открыли споро. Быстро взглянули на красную форму Шмица, на сверкнувший белым в факельном свете перстень Вёргера и пропустили, пожелав доброй ночи. Заночевали путники в отделении инквизиции Мадены. Шмиц в покоях, которые для него держали, Вёргер вместе с Иоганном в гостевой комнате на соседних койках. Константин уже спал с торговцем в таверне, не видел он причин делать иначе этой ночью в Мадине, расселяясь в две отдельные комнаты. Лишних коек не бывает, уставшие инквизиторы с их людьми и Убийцы ведьм могли приехать в отделение в любой час.

Утром Иоганн откланялся в банк, а Вёргер заглянул в кабинет Урслера перекинуться парой слов. Шмиц разумеется не присутствовал. Он доложил рано утром обо всем начальнику, отдал письмо и скрылся, надеясь, что Вёргер про него не скажет ничего дурного. Седовласый Вольфганг сидел за массивным деревянным столом с красной обивкой столешницы, на которой лежали стопки бумаг, чернильница с позолоченной крышкой, пресс папье и много небольших предметов, часть из которых вполне могла иметь магическую природу судя по их виду. Раз они хранились тут, а не в спецкомнате, значит не несли постоянной опасности или угрозы. Может они были связаны с каким-то делом или делами, которые вел инквизитор. Какие-то кинжалы из камня, несколько круглых предметов, ровных и нет, которые могли быть амулетами или чем-то похожим, связки трав и волос, что-то с косточками и лентами. Урслер отодвинул фигуру из косточек, чтобы взять письмо второй рукой, и положить ее на стол, где уже покоилась первая. Он откашлялся, дочитав, и поднял свои кустистые седые брови.

-Значит ты добил ту, которую ранил Леон под Мадиной. По крайней мере похоже на то, что это она.

-Похоже на то, - сказал Вёргер из кресла напротив стола инквизитора.

-Пряталась у брата. Вряд ли это совпадение, что сестру Матиаса Краузе звали Изабелла по словам старосты, и он кричал это же имя в таверне, когда она получила пулю. Отправлю людей все там осмотреть и прибраться, а затем проверим всю семейку Краузе, родственников и друзей. Спасибо за помощь.

-Они можно сказать пришли ко мне в руки.

Урслер поднял палец вверх.

-Господь направил их в твои руки Вёргер. А из твоих рук ведьмы и их помощники редко уходят живыми, а если уходят то только для того, чтобы попасть на большой костер или в темницы.

-Вы преувеличиваете.

-Может лишь самую малость. Еще о чем-то хотел сказать?

-Я реквизировал лошадей в Малых Горках, могут их вернуть, когда поедут в таверну?

Вольфганг покачал головой.

-Нет, сегодня у меня группа едет на дело, с лошадьми в городе туго, очень кстати ты их привел.

-Тогда пусть заплатят их стоимость старейшине.

Инквизитор вздохнул.

-Заплатим, но не сейчас, отделение недавно заказало партию арбалетных болтов и новые клинки, бюджет этого месяца не потянет компенсацию, придется им подождать следующего.

-Еще нет и середины месяца. Ушел весь бюджет?

-Не весь, но те небольшие свободные средства, что остались мы пустим не на лошадок деревенского старосты. Пригодятся при операциях и расследованиях, наклевывается несколько поводов их потратить. Лошадки подождут. Пойми, не я это решаю, нас в отделении еще несколько инквизиторов и есть штабс-инквизитор, который болтов и мечей как раз накупил.

Проклинать слуг инквизиции большой грех, но старосту Ветцеля это вряд ли остановит.

-Подам запрос в таком случае, пусть имеют ввиду. Надо следовать правилам.

-И будем, но не так быстро как хотелось бы. И может лучше без запроса? Я скажу Буссо, он возьмет на заметку.

-Скажите, будет хорошо вместе с запросом, - сказал Вёргер и поднялся.

Урслер только цокнул языком. Старый пройдоха видимо любит все решать в кулуарах отделения, рукой мыть руку и оттягивать компенсации, Мадине не слишком повезло. Он передумал сообщать Урслеру о неподобающем поведении помощника. Что-то подсказывало ему, что вместо наказания будет крючок, за который можно будет тягать сопляка для своих нужд. Ведь абсолютного послушания у помощников не было, они много чего не были обязаны делать и могли подать жалобу вышестоящим, если инквизиторы дают незаконные приказы. А такие жалобы не подать, если протокол может подписать Убийца ведьм, ставший свидетелем злоупотреблений полномочиями со стороны жалобщика. Что, конечно, не отменяло того, что большинство помощников делали больше обязательного ради карьеры или доброго расположения непосредственного начальника, а также того, что Официум мог составить вполне законную де юре бумагу, которая будет преступной де факто. Вёргер был рад тому, что в его службе задачи простые, полномочия узкие, а пространства для злоупотреблений куда меньше, чем у инквизиторов.

-Хорошего вам дня инквизитор, - сказал Константин, открывая дверь.

-И тебе, Убийца ведьм.

Дверь закрылась.

-Хорошего, - проговорил Вольфганг и вздохнул.

Вёргер получил в канцелярии новые средства на расходы, оставив бланк о предыдущих вместе с отчетом для раденского отделения, перед которым отвечал. Затем пополнил в арсенале запасы пуль и пороха, забрал из ячейки ?37, которая в Мадине была единоразово прикреплена к его фамилии, новое задание. Прочитал его суть в холле отделения, усевшись за свободный стол. На воске стояла печать раденского отделения инквизиции, большая буква R, вписанная в узорчатый круг, по краям которого стояли маленькие I. Под воском была ленточка с молитвой о защите от темных сил. Составителем и отправителем был Великий инквизитор Килиан Майндхарт. Заданий было два. Первое состояло в том, чтобы выследить одну из последних, как надеялись, в Раденском отделении, ведьм ковена, орудующего в графстве Ротштайн. Инквизиция полагала, что ведьма, на которую отправили Вёргера, состояла в этом небольшом слабо организованном ковене. Но несмотря на то, что этот ковен был грубо говоря больше знакомством нескольких ведьм у одного котла, где они делились информацией и иногда планировали совместные действия, он представлял опасность. Вёргер и двое других Убийц ведьм, приписанных к графству, очень вероятно ее снизили почти до нуля. Особенно если учесть, что Константин добил ведьму, на которую у него не было наводок и приказов, доделав работу собрата. Ему предписывалось прибыть к деревням Вевер, Кранд, Трорд, Влард с городом Блауштадт меж ними, который являлся негласным центром района, расследовать пропажу детей, а также взрослых вместе с местной инквизицией и разобраться с теми, кто в этом замешан. Отделение ставило на ведьму. По завершению первого дела, нужно будет выследить и ликвидировать подозреваемого во владении и применении заговоренного оружия. Подозреваемый совершил несколько убийств в других странах, несколько в Фарнадии. Последний инцидент произошел в гостинице недалеко от Урифнарда, преступника пытались арестовать королевские солдаты и охрана гостиницы после убийства в соседнем городе, но все восемь человек погибли. Следователи магистрата вызвали инквизицию на место преступления, и дознаватели инквизиции обнаружили невозможные при использовании обычного оружия повреждения тел жертв, а также следы колдовства. Человека с похожими приметами видели на границе Урифнарда в компании светловолосой красивой девушки три дня назад, но на тот момент ни у стражи, ни у инквизиции не было ориентировок на него. Личность девушки не установлена. Портреты подозреваемого и его спутницы, нарисованные со слов Убийцы ведьм Адриана Келлера, дежурившего в тот день на воротах, прилагались к письму. Делом заинтересован лично Архиепископ. Необходимо приложить максимальные усилия. Сареф Монье должен быть найден и ликвидирован, девушка арестована и доставлена в ближайшее отделение инквизиции. В случае малейшего подозрения на колдовство девушка также должна быть ликвидирована. Похожее задание выдано еще нескольким Убийцам ведьм, чье число не сообщается, некоторые приступят к нему немедленно, арест Монье не предусматривается. В конверте лежал еще один квадратный маленького размера. Он тоже был запечатан воском, на нем нем оттиснули точки и черточки в разном порядке. Вёргер достал набор печатей из сумки, достал подходящую и сравнил с тем, что было на воске, затем сверился с блокнотом, в котором был указан месяц, неделя и имелись некие пометки. Удовлетворившись увиденным, сложил все обратно и сломал печать. Там была небольшая записка без подписи в конце, но Константин знал, что это от Майндхарта, они работали не раз вместе и имели свой собственный шифр для общения. Когда пришла не та печать и не в то время Вёргер сообщил об этом Килиану лично, проигнорировав содержание письма. Майндхарт разобрался. В Радене пропали два сотрудника инквизиции. Одного потом выловили из канализации. Пропажу расследовали, кого-то даже арестовали и казнили, но те, кто надо поняли посыл и перестали шпионить за Великим инквизитором, по крайней мере на некоторое время.

Владелец зачарованного оружия - опасный случай, но не исключительный, только в прошлом месяце был подтвержден и ликвидирован один подобный. В поисках задействовали много людей, но саму операцию провел один инквизитор, два хексенкиллера и дюжина помощников инквизитора. Потери только среди помощников, и одного твоего собрата ранили. Мне непонятно, почему конкретно этим заинтересован сам Архиепископ. Приказ на немедленную ликвидацию при встрече дан нескольким хексенкиллерам, других включили в состав группы с инквизиторами. Второе мне понятно, а первое не очень, так как это рискованно. Не знаю, как в этом убедили Первого инквизитора. Если получиться, не убивай его сразу, нам нужны ответы. Я не потерплю, чтобы нас использовали в темную и платили за результат большей кровью, чем можно было бы. Убийцы ведьм на деревьях не растут. Потеря каждого - это удар сил Дьявола по Святому воинству. Буду молиться за тебя брат. Полагайся на господа Бога нашего, и не брезгуй навыками, которые ты по милости Его и таланту своему, получил в академии. Впрочем ты это и так делаешь, я уверен. Но помни Бог мой - защита моя: в Нем прибежище мое, Он - щит мой, рог спасения моего, твердыня моя и прибежище мое!. Как бы не были велики твои умения и опыт, никогда не поддавайся гордыне и самонадеянности, ибо даже самого могучего воина можно убить или хуже того совратить, если он ставит свои силы выше Божьих.

Вёргер посмотрел на портрет мужчины со шрамами на лице и повязкой на глазу. А затем на миловидную белокурую девушку. Он был согласен с Килианом в его выкладках. Но дознаватели не ошиблись. Монье воспользовался колдовством, убил людей, а значит должен умереть, но если будет время и возможность для вопросов, Вёргер их задаст. А что касается бенефициаров данной ликвидации и чистоты их помыслов- это дело Майндхарта.

***

На воротах Блауштадта их надолго не задержали, но перед тем как пропустить без очереди и досмотра документы спросили. Хотя Габриэль рассчитывал на то, что будет достаточно его герба на карете с двойкой лошадей, а также накидок на крышах, сообщающих о том, что эта карета, ровно как и металлическая закрытая повозка с восьмеркой лошадей относятся к Фарнадской Церкви. Рука впрочем не отсохнет передать бумажку через окно кареты капитану стражи. Красивая рука в широком белом рукаве дзимарры викария с серебряным шитьем по краям опустила сложенный в четыре раза лист в оклепанную металлом перчатку стражника. Ему оказалось достаточно развернуть грамоту с подписью и печатью Нандора Фараго, чтобы оторвать от бумаги глаза словно их обожгло, и бережно передать документ обратно Габриэлю.

-Не смеем задерживать, отче, - брякнул капитан стражи невпопад, так как Габриэль годился ему если не в сыновья, то в младшие братья.

Габриэль ничего не ответил, а лишь улыбнулся и задернул занавеску кареты. Изнутри позвонил в колокольчик на ножке, и его процессия въехала в город. Как обычно, примерно на половине пути до Блауштадтского монастыря имени Святого Арнима повозка с восьмеркой лошадей и половиной охраны отделилась от небольшой колонны под ответственность капеллана Сэмуэля Месснера, сидящего верхом на аздрудиффском тяжеловозе, который мог бы считаться боевым конем, если бы был несколько быстрее при несколько меньшем весе. У капеллана были свои инструкции, неизменные от деревни к деревне, от города к городу. Карета Габриэля с половиной охраны пошла заметно быстрее, так как стало проще маневрировать. Вскоре, миновав улицы запруженные крестьянами, идущими на рынок, чтобы продать товары, бюргерами, идущими на рынок, чтобы купить товары , купцами, желающими купить у кого угодно и продать кому угодно, а также путниками, которые ничего не покупали и не продавали, Габриэль добрался до монастыря Святого Арнима. Оставил карету в монастырской конюшне, часть охраны там же. Шестерых с собой. Все высокие и широкоплечие, лица скрыты низкими капюшонами, на поясах черных ряс темнеют бурые дубины. Ни на шаг не отходят от Габриэля, который мягко шагал ко входу и улыбался монахам, которые жили куда более свободно, чем их собратья из отдаленных лесных или горных монастырей, и куда более праздно, несмотря на все усилия выглядеть иначе. Монахи и слуги неуверенно улыбались в ответ Габриэлю, бросая настороженные взгляды на его сопровождение. Викарий на это не обращал никакого внимания.

-Викарий Габриэль, - обратился к нему приор монастыря, которому доложил тот, кто впускал карету во двор, и который потому выплыл из-за поворота коридора, - аббат попросил меня вас встретить. Отец Бенедикт закончит свою часть мессы через полчаса. Вы только с дороги, может хотите где-то отдохнуть, чего-нибудь выпить или съесть?

-Я бы не отказался от вина, но так как впереди месса воздержусь.

-Тогда может воды?

-Утолю жажду проповедью отца Бенедикта, а насытюсь словом Божьим, - улыбнулся Габриэль, смутив приора, который не понял серьезен ли викарий или смеется, - ведите в неф.

И приор отвел его в зал собора при монастыре, соединяющегося с ним пристройкой и названного в честь того же святого. Собора, где епископ Бенедикт Дункле вещал с алтарного возвышения прихожанам, то и дело листая Великую книгу, и откуда предстояло вещать викарию Габриэлю, листая ее же. Охрана устроилась между колонн в тени, на краю нефа, а Габриэль встал у ближайшей к епископу, чтобы его увидел и он и собравшийся народ. Бенедикт вещал обещанные полчаса, прихожане внимали. Проповедь была обычная, а так как с Хекланой сейчас Фарнадия не воевала, он почти не трогал хекланцев, в обычное время именуемых еретиками, слугами Дьявола, вероотступниками и мерзавцами. Хотя у них просто отличались ритуалы и детали литургии. В этот раз чуть больше досталось соседской Оприи, Батроаре, Тавосу, Дуклане, а намного больше не соседскому Джубрару, который хоть и не имел с Фарнадией общих границ, очень беспокоил мессиан и Понтифика. Другой Бог, многоженство, радикальная нетерпимость к иноверцам, убийство которых не считается грехом, а в некоторых случаях, как с мессианами? даже поощряется. С тех пор как те их пытались обратить, в том числе насильно. Неудивительно, что между Джубраром и мессианскими странами миром можно назвать только те моменты, когда мессиане не устраивают крестовых походов в безжалостные пустыни и прерии Джубрары, а те священной войны, заключаюшейся в глубоком рейде в страны неверных. При этом первые чаще всего получают тумаков куда больше, чем вторые, а немалые потери происходят вообще до вооруженных столкновений, между ними и на обратном пути, так как в Джубраре умеют худо бедно выживать только джубрарцы. Епископ холил и лелеял в блауштадтцах недоверие к соседним народам и королевствам, а также, конечно, ксенофобию. В Фарнадии как и в большинстве соседних королевств жили сенои. Их добрых 100 лет назад захватила Джубрара, и с тех пор этот народ рассеялся по всему миру. Там, где клирикам было дело до их веры, которая отличалась и от мессианской и от гаренанской, которую исповедовали в Джубраре, они крестились в местную веру, но конечно же не отрекались на самом деле от своей. Там где попам дела до них не было, оставались в своей вере, там где церковные и светские власти видели в них потенциальных дойных коров, с которых можно снять повышенный налог, им всячески способствовали, разрешали строить свои храмы, создавать общины, открыто исповедовать религию, но делали это неявно, чтобы не сильно раздражать народ. Так или иначе сенои имели своеобразный менталитет и культуру, а также недюжие способности к науке и экономике, так как до завоевания уделяли первой много времени и денег в отличие от тех, кто тратил его на оружие и солдат, а добывали деньги торговлей, которую вели со всеми и очень успешно. К сожалению приоритеты дали о себе знать, наемники где-то не успели, где-то не смогли. И у сенойских обсерваторий в итоге выбивали двери, потрясающие библиотеки горели, великие умы кончали на плахе или у стен, побитые камнями, а их чудесные изобретения ломали, выкидывали из окон или прятали в дворцы джубрарских эмиров и их царя, чтобы втайне использовать. Благодаря качествам, которые взращивались на протяжении целых поколений, сенои часто богатели, живя в чужих странах, но вызывали этим самым зависть местных бездельников и раздражение ксенофобов. И те и другие были рады любой возможности поживиться добром иноземцев, которые за 100 лет так и не стали нигде своими. К слову порох изобрели сенои, они использовали его много как, но всерьез из него начали стрелять только джубрарцы, а за ними весь мир. К сожалению для мессианского мира, древесный уголь они добыть могли легко, сера тоже в каком-то количестве была, а вот селитры было крайне мало. На землях сеноев из падшего царства Схиван, селитры и серы было достаточно много, поэтому к удивлению некоторых крестоносцев их натиск зачастую встречали не отсталые еретики с кривыми мечами и луками, а плотный ряд мушкетеров на верблюдах, которых очень непросто догнать, а выиграть в выносливости конями невозможно на такой жаре и в такой засухе. А ведь некоторые еще джубрарских пушек не видели. Итогом проповеди епископа стали очередные выпады в сторону сеноев, а так как в Фарнадии их сильно не трогали, это означало, что искренне и не очень крещеные пришельцы вскоре станут источником денег для казны. То есть будут погромы, в ходе которых чернь выместит злость убийствами, поджогами и изнасилованиями сеноек и попавших не в то место и не в то время фарнадиек, а специальные люди параллельно извлекут из тайников золото, ценные документы и сведут счеты с конкурентами. Среди прихожан несомненно были сенои, которые наверняка поняли чем пахнет, но так как речь была подготовительной, не призывающей начать немедленно, а народ как следует не раскачан, они собор не покинули, и сохранили лица. Хотя Габриэль увидел одного юношу, похожего на сеноя, который явно был обозлен словами епископа. Но он мог быть просто идеалистом. Речь отца Бенедикта подошла к концу, и после аплодисментов он пригласил Габриэля выступить следующим. Юноша благосклонно кивнул аббату и поднялся к пюпитру, нежно погладил Великую книгу. Затем оглядел собравшихся с улыбкой. Многие перешептывались, они знали, что будет после выступления, они ждали этого, некоторые пришли сегодня только поэтому. Но всему свое время. Габриэль воздел руки и приступил:

-Братья и сестры, мои дорогие...

-Ублюдки! Пошли вон отсюда! - рявкнул капеллан Сэмуэль Месснер, выволакивая из подвала очередного бродягу.

Бородатый и грязный мужчина полетел из железной хватки черных перчаток Сэмуэля в еще более крепкие мозолистые руки охранника Кооса, чтобы взлететь по ступенькам подвала на улицу и покатиться по грязным камням переулка к остальным бедолагам.

-Я никуфда не пойфду, - заявил другой, покачиваясь и глядя мутными глазами в непроницаемое лицо охранника, чьи глаза скрывал край капюшона.

Охранник, не сказав ни слова, ударил бездомного дубиной по зубам. Мужчину развернуло, на пол брызнула кровь, посыпались обломки зубов, он завыл, упав навзничь. Охранник поднял его за шею свободной рукой и потащил как щенка по лестнице наверх, окропляя ступеньки кровью с дубины. Несколько свидетелей расправы ринулись наружу без посторонней помощи, стараясь держаться подальше от мужчин в рясах с дубинами, те стояли как статуи, позволяя обтекать себя спотыкающимся, сонным и не до конца протрезвевшим людям.

-Любовь, любовь и понимание должны царить между нами всегда, а особенно в такое непростое для Фарнадии время, - сказал Габриэль, подумав о том, а было ли когда-нибудь простое, - ведь не зря среди самых величайших благодетелей в Великой книге названа любовь. Узнаешь не по виду, но по любви, которая царит меж ними говорил Мессия о своих последователях в 38 главе Евангелия от Михаэля 5 стихе.

Молодая полногрудая девушка во втором ряду весьма явно дала понять взглядом, что она не прочь показать любовь к ближнему Габриэлю после проповеди. Он ей улыбнулся, тряхнув локоном, который осветило солнце, выглянувшее между туч и залившее светом алтарь.

-Кто к нам придет с мечом от меча и погибнет, но кто придет с протянутой ладонью будет принят как гость, будет дан ему хлеб, вино и многие яства. И ничто не будет ему грозить под крышей нашей.

-Да кто вы вообще такие? А ну пошли вон! - рявкнул очередной бродяга, который вышел с обломком палки к лестнице на шум из дальней комнаты подвала.

Охранник выбил у него из нетвердой руки палку дубиной и обратным движением ударил по уху. Мужчина с криком упал, широко глядя перед собой, ухо приобрело сине-бордовый оттенок и сильно увеличилось в размере. Его приятель попытался заступиться, но другой охранник левой рукой схватил его за шею и прижал к стене, оторвав от земли. Мужчина обхватил обеими руками стальную руку охранника и захрипел без воздуха. Затем громила с хрустом ударил ему по коленям, вызвал не то вопли, не то всхлипы. Добавил в живот и наконец позволил рухнуть на пыльный пол, где мужчину вырвало.

-Я просил без этого! - рявкнул Сэмуэль на охранника. -Господин терпеть не может подобного!

Месснер указал пальцем на рвоту.

-Тупые чурбаны, - сказал Самуэль и снова обратился к охранникам, - выкидывайте отсюда оставшихся и убирайте это дерьмо и прочее, чтобы к приходу господина все было чисто.

Двое молча подхватили лежачих людей, остальные взяли щетки, совки и мешки, чтобы разойтись по комнатам для уборки. А убирать было что, учитывая, что этот подвал был и спальней, и кухней, и туалетом для живущих здесь.

-Не мешая, но помогая матери Церкви и ее служителям вы приближаете Царство Божие. Ведь мы боремся с тьмой и злом вокруг, а также внутри нас. Сколь лучше срезать косы для тетивы луков, и отдать серебро дабы покрыть им клинки, чтобы разить порождений Дьявола, чем погибнуть, не коснувшись волос из-за того, что луков оказалось недостаточно, или глядя на серебро, которое теперь стоит не больше пыли, потому что вервольф стоит на пороге.

-Что здесь происходит? - спросил городской стражник с двумя напарниками, прошедший по переулку в сторону, из которой бежали бродяги.

Охранник Габриэля остановил троицу поднятой ладонью, а затем поднял палец вверх и, развернувшись, пошел к Месснеру, оставив двух других со стражей. Дошел до Сэмуэля, критически разглядывающего первую убранную комнату, коснулся его и указал на ступеньки. Месснер молча поднялся и увидел причину беспокойства. Спокойно направился к ним, доставая грамоту Фараго, на ходу.

-Чем могу помочь? - спросил он у стражников.

-Мы из уличного патруля, увидели как отсюда бегут бродяги, некоторые избитые, - стражник глянул через плечо Месснера на пару все еще лежащих снаружи бездомных,у которых пока не было сил встать и уйти.

-А это нормально, что в заброшенном подвале незаконно живут? Что он не заколочен, а эти бездельники не определены на общественные работы или в тюрьму для установления личностей? - спросил капеллан, разглаживая черный плащ, на воротнике которого красовалась белая колоратка с красным пятном на ней, а на груди золотой крест.

-У меня нет полномочий, чтобы вам ответить на эти вопросы. Но какие полномочия есть у вас святой отец для того, что вы тут делаете?

-Большие, сын мой, - сказал Месснер, начиная злиться, и протянул грамоту.

Стражник прочел, нахмурившись, и вернул.

-В таком случае мы ничего не можем сделать, не будем вам мешать.

-А что вы собирались сделать сын мой? И не могли бы вы назваться?

-Уже не важно святой отец. Называться вам я не обязан, как и мои напарники. Пойдемте парни.

Стражники, непринужденно положив руки на рукояти мечей, не слишком быстро и не чересчур медленно пошли к выходу из переулка. Месснер подумал о том, чтобы приказать разбить этим троим головы, от живых или мертвых всегда можно избавиться. Но передумал. Вместо этого он опустил левую руку в карман, чтобы сжать амулет, а правой сделал пальцами знак в сторону любопытного патрульного. Почувствовал даже сквозь перчатку как похолодела безделушка, удовлетворенно улыбнулся, и вынул левую руку из кармана, стряхнув пару кристалликов льда с пальцев.

...и спрячет он детей своих под сенью крыл в бурю и ненастье, не даст испытаний сверх сил, но даст столько, сколько можно преодолеть. Да исполниться воля Твоя, да придет царствие Твое. Аминь.

-Аминь! - хором ответили прихожане.

-А теперь дети мои я бы хотел помолиться с теми, кто болен сам или у кого в семье хворые, ибо не только человеческим лечением исцеляемся, но Божьим. Если вера крепка, то Господь укрепит дух и тело хворого и ускорит выздоровление от недугов. Но прошу Вас соблюдать порядок и приличие, мы не на ярмарке, а в доме Господа, и я его слуга, который может вместе с вами лишь помолиться о помощи, но не исцелять по своей прихоти, так как за подобное матерью Церковью предусмотрены меры.

Несмотря на просьбу соблюдать порядок, люди торопились и суетились, пробираясь к алтарю, с которого уже сошел Габриэль ожидая тех, кто хотел с ним помолиться. Часть людей поблагодарила за проповедь отца Бенедикта, ему жали руку, выражали с улыбкой благодарность, часть из них следом поблагодарила Габриэля, некоторые только Габриэля. Молодой сеной пошел к выходу из собора, едва прозвучало аминь.Он твердой походкой дошел до двери, обернулся на миг, бросив взгляд на Дункле, а затем тряхнул головой и вышел. Кто-то из прихожан тоже уходил, кто-то остался между рядов, чтобы поболтать, а довольно большая часть окружила Габриэля. Не все собирались с ним молиться, на самом деле большинство хотело лишь посмотреть. Не все верили в чудеса. Те, что верили иногда боялись стать теми, в ком они проявятся, а те, что не верили часто хотели просто знать у кого проблемы настолько серьезны, что они готовы будут и к чуду лишь бы их разрешить. К Габриэлю подошла женщина с мальчиком подростком. Глаза были нормальные с виду, но он смотрел сквозь викария.

-Святой отец, после того как он упал с большой высоты, он перестал видеть. Врачи не могут ничем помочь. Я всегда верила в то, что Господь исцеляет праведных, слушает молитвы и помогает в трудный час, если достаточно долго и искренне молиться и просить. Я слышала, что многие, кто молился с вами получили ответ от Господа. Не знаю окажусь ли я достойной, и услышит ли Господь меня в этот раз отчетливей, если вы помолитесь со мной, но я хотела бы попытаться. Так как я верю, что это возможно.

-Конечно сестра, присядем на колени, - сказал Габриэль, преклоняя колено.

Женщина и мальчик сели на колени перед Габриэлем, тот взял их руки в свои, крепко сжал и стал молиться, а женщина и мальчик повторяли за ним. Он мог исцелить его тут же, мальчик прозрел бы, женщина бы стала плакать от счастья, а он как балаганный проповедник встал бы с поднятыми вверх руками, купаясь во внимании и изумлении, но никогда так не делал и не станет. Это должно быть чудом, а не колдовством. По этой причине мальчик не прозреет сию секунду, по этой причине он станет видеть плохо, но станет через месяц, а с каждым последующим зрение будет возвращаться все больше, но так никогда и не станет прежним, по этой причине Габриэль не будет делать ничего с опухолью в груди женщины, которая через два года разрастется и станет ее медленно убивать. Женщина о ней не знает, и потому не просит, а раз не просит - Бог не слышит. Женщина даже возможно решит, что так Бог разменял зрение мальчика на ее жизнь, возможно решит, что жертва того стоила, и ничего не бывает даром, но дело будет просто в том, что у нее появилась опухоль, которую та не заметила и не могла заметить.

-Аминь, идите с Богом, - сказал Габриэль и поднялся.

-Аминь, - сказала женщина со слепым подростком, поцеловала перстень Габриэля, показала мальчику, где он, чтобы тот тоже приложился губами, после чего они, поклонившись, ушли.

Подошла пара, мужчина и женщина, не старые, но и не очень молодые. Мужчина отпустил руку женщины и приблизился к Габриэлю, сжимая снятую шапку.

-Святой отец, у нас не получается завести детей, это все знают, нам нечего скрывать, - сказала он и огляделся по сторонам, кто-то отвел взгляды, кто-то нет, - мы ходили к врачам, мы проверяли и жену и меня, но так ничего не выяснили, и ничего не поменялось. Мы молимся о ребенке каждый день, и хотели бы помолиться с вами.

-Конечно, присядем брат и сестра.

Они втроем стали молиться, взявшись за руки. Грубые от тяжелого труда руки мужчины и чуть менее грубые от домашней работы женщины. Габриэль произносил стандартные слова, но по-доброму и нежно, чтобы звучало хорошо, использовал цитаты из Великой книги, а сам направлял в их тела энергию, невидимую, беззвучную, абсолютно чужую для этого мира, но действенную. Проблема была в обоих, не повезло людям, но Габриэль ее устранил так, чтобы у них получилось зачать через три месяца. Он ничего не будет делать с сердцем мужчины, которому в ближайший год грозил микроинфаркт, а для женщины это будет скорее всего первый и последний ребенок, но они не молились о большем, так ведь? Хотя бы одного ребенка. Хотя бы одного, о Господи.

-Аминь, - сказал Габриэль, поднимаясь сам и поднимая с колен пару.

-Аминь, - ответила пара, в глазах которых забрезжила надежда.

Снова поцелуи в перстень и поклоны. За ними следующие просители. Спустя еще пять молитв желающие почти кончились. Габриэль не афишировал свои силы, специально не распространял новости о чудесах, они расходились сами, слухами, разговорами, но расходились. Разбредались по графствам и герцогствам, когда то, о чем молились свершалось, растекались по королевству. Последней оказалась девушка, которая поедала его взглядом во время его проповеди. Темноволосая, в достаточно дорогом темно-синем платье с широким красным элементом посередине, напоминающим по форме песочные часы. Не дворянка, но и не крестьянка, скорее бюргерша. Она, хлопнув ресницами, обратилась к молодому викарию:

-Святой отец, я понимаю, что моя проблема даже близко не находится рядом с тем, о чем вы сегодня молились с нашими единоверцами, но я очень хочу найти достойного мужа, молюсь об этом, но все, кто мне встречаются либо проходимцы, у которых на уме один грех, - она медленно моргнула, наклонив голову, взгляд Габриэля невольно скользнул по ее груди в вырезе платья, - либо мужчины, которые не считают меня достойной их внимания. Могу ли я с вами помолиться о том, чтобы Господь наставил меня саму, и помог мне встретить доброго мессианина, мужа и отца?

Она проговорила это с такой наивностью в голосе и искренностью, что рождающиеся ухмылки некоторых слушающих так ни во что и не превратились, а наоборот покинули лица.

-Конечно, дочь моя, - сказал Габриэль.

Они присели как и прежде, девушка смиренно протянула руки и Габриэль взял их в свои, нежно обхватил ее тонкие и теплые пальцы, приступил к молитве, которую та, как и другие до нее стала повторять за викарием. Добрая мессианка была больна сифилисом самой начальной стадии, шел инкубационный период, вероятно середина первой недели. Что ж. Мужа она пока не нашла, но сказать, что она ждет его в молитвах у окна со свечой - cогрешить против истины. Юноша знал женщин, которые специально шли в постель с мужчиной, зная про свою болезнь, чтобы навредить за что-либо. Эта девушка вряд ли знает. Просто неосторожна. А вот Габриэль осторожен. Если о чем-то можно позаботиться заранее, даже не зная исход наперед, следует это сделать. Это касается всего, жизни, смерти и любовных дел. Он направил энергию для того, чтобы уничтожить размножающиеся бактерии. В этот раз он сделал дело мгновенно и до самого конца. Ему не обязательно было знать возбудитель болезни, природа силы, исцеляющей болезни была такова, что она с точностью, которой позавидовал бы любой хирург находила и исцеляла все проблемы и сбои в организме до такой степени, до которой нужно было, если существовали степени. Некоторыми медицинскими знаниями, как и многими прочими, он был обязан Сарефу. Интересно убили ли его уже? А если нет, то когда наконец убьют?

-Аминь, - сказал Габриэль.

-Аминь, - ответила девушка и позволила себя поднять с колен.

Любопытно насколько она привыкла на них стоять.

-Иди с Богом, дочь моя. Господь пошлет тебе доброго жениха, если ты докажешь, что достойна, - сказал Габриэль, почувствовав в ладони сложенную бумажку, которую тут же умело скрыл от окружающих.

-Спасибо отец, я буду молиться и преумножаться в служении Господу нашему.

Девушка кротко кивнула, поклонилась и направилась к выходу.

-Доброго вам дня и хорошей недели. Да пребудет с вами Господь, - сказал Габриэль, получил благодарности, поклоны и, развернувшись, стал возвращаться к охране.

-Отличная проповедь и молитвы брат мой, - сказал Бенедикт, подойдя к Габриэлю, - мне жаль удерживать вас вновь от отдыха, но в монастыре мы принимаем гостя, который должен вот вот покинуть город, но очень хотел с вами встретится, это епископ Антон Рихтер.

-У меня всегда найдется время для епископа, - улыбнулся Габриэль, - ведите брат.

Викарий вошел в небольшую, но богато обставленную комнату, оставив отца Бенедикта и свою охрану снаружи. Дверь за ним затворили, и на фоне большого окна, расположенного между дорогими красными занавесками, Габриэль увидел чуть затемненную фигуру сидящего в кресле мужчины. Мужчина поднялся, и свет из окна, частично спрятавшись за спиной мужчины, перестал мешать зрению. Антон Рихтер был в дорогих латах, поверх которых была накинут коричневый плащ из грубой ткани, из какой обычно шили одеяния простых монахов. Шлем и латные перчатки покоились на столике возле кресла. Рихтеру было около сорока, он был известен как епископ-рыцарь. Из тех, что любят параллельно духовной жизни вести более кровавую и более славную. Коос намеренно не подумал, разглядывая епископа о том, что рыцарская жизнь кардинально отличалась от церковной. Последняя была нередко кровава, а временами даже куда более первой. Такие епископы не брезговали турнирами и вниманием знатных дам. А также лично рубили еретиков, а не просто отдавали приказы.

-Ваше Преосвященство, - поприветствовал мужчину Габриэль и склонил голову в легком поклоне.

-Не стоит, брат Габриэль, - сказал Рихтер, - я предпочитаю более светские приветствия.

Он протянул руку, которую пожал викарий. Рукопожатие было крепким, как принято у воинов, Габриэль в долгу не остался, ответив не менее крепким. Жал он руки святых мужей, похожие на студень или хлебный мякиш, по его внешности можно было решить, что его руки подобны этим, но это было обманчиво.

-Спасибо, что нашли время, тем более с дороги, - сказал Рихтер, все еще стоя.

-Господь дает силы для тяжелых странствий, как не направить их всего лишь на встречу с собратом.

-Добрые слова, брат, прошу, садитесь, - сказал епископ и провел крупной ладонью в сторону другого кресла, напротив его собственного.

Габриэль сел, подобрав одеяние, Рихтер тяжело сел в своих латах, чуть откинув полы плаща, чтобы не помять их. Подвигал рукоятью меча в ножнах, чтобы тот не мешал сидя.

-Отправляетесь в поход, брат Антон? - решив опустить положенное обращение, спросил Коос.

-Да, брат. В Акланак.

Габриэль понимающе закивал.

-Сначала это казалось всем сложным, но реальным делом, но чем дольше там находится Святое воинство со множеством рыцарей добровольцев, орден Алой Звезды и эти... охотники, - епископ сморщился, - тем яснее становится, что это бездонный рассадник нечисти. Понтифик направляет меня и других братьев с подмогой, чтобы положить этому конец и закрыть вопрос окончательно.

-А хватит ли сил направленных войск на это, брат?

Антон потер лоб рукой.

-Вот не знаю. Но уповаю на мудрость понтифика и помощь Господа нашего.

Забавно, что сначала епископ упомянул наместника Господа.

-Буду молиться за вас, брат, - сказал Габриэль.

-Спасибо, брат. К слову о молитвах...

-Да?

Рихтер чуть покашлял.

-Я слышал, что вы отмечены создателем.

-Как и всем служители Его.

-Да, но говорят, что он часто слышит вас, что на людей нисходит Божье благословение, что исцеляются недуги.

Он молча посмотрел Габриэлю в глаза. Викарий не спешил отвечать.

-Понятно, что любой истово верующий, ведущий праведную жизнь может надеяться на безграничную милость Его, на помощь и чудо. Но сила веры у всех разная, кто бы что не говорил, и разные сыновья Его предназначены для разных дел, как инструменты у умелого ремесленника. Кто-то для исцеления и укрепления веры, кто-то для искоренения ереси и защиты телесной, - епископ слегка коснулся рукояти меча, - я бы хотел помолиться перед дорогой и непростым делом вместе с Вами, брат Габриэль. Дабы исполнить волю его в полной мере.

-С радостью, брат Антон, - улыбнулся Габриэль.

Рихтеру не надо было обещать, что он в долгу не останется, Коос понимал, что это будет немое обещание. Если тот конечно вернется живым из Акланака, что было далеко не гарантированным делом. Даже в случае с епископом, возглавляющим войско, который в принципе не обязан лично рубится с монстрами на узких улочках города-университета. Но этот вполне вероятно как раз будет.

-Вам нужно знать недуг, брат Габриэль?

-Нет, сила Божья и его святой дух найдут необходимые пути, если Создатель решит ответить на нашу молитву. Но я не кудесник, и уж конечно не чародей, чтобы все случилось как по волшебству или вообще случилось.

-Я понимаю, - потупил взор Рихтер.

-На все воля Божья. Встанем на колени, брат.

Антон поспешно спустился с кресла и сел, лязгнув доспехами и ножнами. Габриэль мягко и тихо опустился напротив. Протянул правую руку и крепко взялся за руку епископа, словно они собирались бороться на столе, положил вторую поверх руки Рихтера, а тот зеркально свою. Оба склонили головы.

-Милостивый Бог, услышь молитву сынов твоих...

Ничего постыдного или грешного не было в нездоровье епископа. Больной сустав в левом колене, который однозначно периодически подводил хозяина тела, ревмополиартрит, первой птичкой которого уже было колено, и поспевали лучезапястные суставы, небольшие проблемы в легких от частого нахождения во влажных и сырых местах. Габриэль сделал так, чтобы в течение трех дней все пришло в норму. Не факт, что это обеспечит Рихтеру благополучное возвращение, но колено не подломиться в самый ответственный момент, а меч и щит будут в руках держаться надежно.

-Аминь, - закончил молитву викарий.

-Аминь, - повторил за ним епископ.

Оба поднялись, оперевшись друг о друга, и только тогда расцепили руки.

-Спасибо, брат. Тебе наверняка пора наконец отдохнуть с дороги, а мне напротив в нее отправиться. Я рад, что ты нашел время для того, чтобы помолиться со мной.

-Я всегда найду его для своих собратьев. Ступайте с Богом, брат Антон. Буду молиться за Ваше здоровье, исполнение святой миссии и счастливое возвращение.

-А я благодарить Господа за то, что дал Матери-церкви такого сына, а мне брата. Да хранит вас Господь, брат Габриэль, - сказал Рихтер, надел латные перчатки, взял под локоть шлем и вышел из комнаты, затворив за собой дверь.

Коос подошел к окну, заложив руки за спину. Солнце сквозь неплохое стекло осветило лицо викария, белую дорогую такнь дзимарры, блеснуло на серебряном шитье и клинках позади. Скрипнула половица и перед глазами Габриэля неуловимо мелькнула стальная струна удавки. Он успел просунуть палец между ней и шеей. Удавка порвалась словно коснулась раскаленного до бела металлического прута, за спиной викария кто-то упал по инерции. Габриэль трансгрессировал на месте, так что убийцам наверняка показалось, что он мгновенно обернулся. Его взору предстало удивленные глаза над черной маской неудавшегося душителя, сидящего на полу с рукоятями удавки в руках, с которых висели бесполезные половины недавно целой струны, а также не менее удивленные глаза его двух сообщников. Они стояли возле двери, у обоих в руках были кинжалы, волосы как и у третьего скрыты капюшонами. Тот что справа достал из под плаща маленький арбалет и прицелился в Габриэля. Коос чуть сощурил глаза, позволив давно напрашивающейся ухмылке появиться на лице. Тетива арбалетика лопнула и болт так и остался в желобе, хотя владелец самострела судорожно вдавил спусковой крючок. В комнату ворвались охранники викария. Сидевший перед Габриэлем убийца попытался подняться, но Коос сделал едва уловимое движение пальцами правой руки, и тот застыл, не в силах пошевелиться. Лишь глаза испуганно забегали по сторонам. Убийце с арбалетом перехватили руку с кинжалом, когда тот собрался обратным хватом всадить его в горло ближайшему охраннику, для того, чтобы тут же сломать ее в локте дубиной. Раздался хруст, мужчина завыл, чтобы сделаться еще громче, когда вторым ударом ему раздробили левое бедро. Он упал, охранник навалился сверху, обездвиживая те конечности, которые еще могли шевелиться. Второй убийца одновременно сделал неплохой выпад в печень второму охраннику, но кинжал не достиг цели. Громила сдавил запястье, раздался скрип и дрожащий кинжал выпал из пальцев, а убийца заскулил. Его угостили тем же приемом. Сломали руку, бедро и повалили на пол, сев сверху. Габриэль взглянул на остальных, который столпились в дверном проходе, и те без слов вышли, затворив за собой дверь. Остались только пленники, два охранника и Коос. Габриэль не стал ничего спрашивать устно. Какой в этом смысл, когда можно спросить иначе и намного эффективнее. Он присел на колено возле парализованного и стиснул его голову в своих руках, пристально смотря в глаза. Влез ему в голову словно река, которая ринулась по дорогам, тропинкам и домикам после обрушения плотины, пропустил все, что его не интересовало и выяснил, что главный среди них тот, что пытался выстрелить. Детали покушения были известны и Людо, но самое интересное знал только Хольгер, который общался с заказчиком и помощниками в монастыре, чтобы их сюда провели. Взгляд Габриэля приобрел осмысленность, и тот положил большой палец правой руки несчастному на лоб, чтобы прострелить тому череп. Из затылка Людо брызнула кровь, упали кусочки мозга и костей черепа, лоб остался невредим. Коос уронил тело на пол и не спеша пошел к оставшимся. Хольгер лежал так, что мог видеть манипуляции Габриэля, потому теперь смотрел с ужасом и мычал в пол. Юноша на всякий случай проверил, что знает Ян, ничего особенно нового не узнал и вышиб мозги и ему. Хольгер может и захотел еще больше вырваться, но сломанные конечности, боль, которую они приносили и ужас, парализовали его сильнее заклинания. Габриэль присел к нему и залез в его голову. Один охранник встал позади, освободившись от своего дела. Юноша услышал сквозь транс как за дверью кто-то спрашивает что случилось и просит войти, как ему молча отказывают, что пугает его еще сильней. Ничего, потерпят. В памяти Хольгера оказалось намного больше сведений. Габриэль походя узнал кто впустил эту троицу в монастырь, что этих людей использовали в темную не самые последние люди из Церкви. Увидел лица этих людей, узнал где они встречались с убийцами. А также то, что один из них прямо сейчас в Блауштадте, в гостинице, оставлен следить за успехом. В гостинице, про которую выяснил Хольгер, хотя заказчики это всячески пытались скрыть. недостаток опыта в подобных делах и неплохой опыт Хольгера и его команды этому помешали. Сейчас к ним будет спешить наблюдатель, чтобы сообщить о провале, потому действовать надо быстро. Лица это хорошо, но нужны имена. Габриэль не стал убивать последнего. Предоставил эту возможность охраннику, который технично сломал шею Хольгеру, а затем вместе с другим перевернули Людо и Яна на животы, чтобы дубинами раздробить им затылки еще сильнее, скрывая необычные раны. Габриэль знал с самого начала по аурам, что в комнате убийцы, им был дан приказ убить Габриэля и его охрану, если потребуется, но не трогать больше никого, особенно важных служителей, каковым несомненно был Рихтер. Обилие занавесов в комнате, а также дверь в смежную комнату и дверь из нее в коридор были отличными обстоятельствами, чтобы подождать необходимое время, и спрятаться в нужный момент максимально близко к жертве. Могло бы даже получиться тихо. Но не в случае с Габриэлем. Он отправил телепатический приказ, задул пару свечей, горящих голубым, и наконец вышел в коридор к обеспокоенным монахам, придав лицу испуганный вид.

Сэмуэль почти удовлетворенным взором окидывал очищенные от грязи и дерьма разного сорта помещения, когда получил послание от Кооса благодаря кольцу под перчатками. Месснер был готов услышать и увидеть инструкции от Габриэля, потому прошептал заклинание, которому его научил маг и ознакомился с задачей и информацией. Со стороны это выглядело странно, он таращился в стену, двигая зрачками словно что-то читал или рассматривал, но его не мог видеть никто кроме охранников, а значит, считай, не видел никто. Месснер вздохнул и принялся раздеваться, складывая одежду на руки охраннику. Встал голыми ногами на грязный пол подвала, снял кольцо с пальца и дал его подержать другому охраннику.

-Как я такое не люблю, - выдохнул Сэмуэль.

Размялся, похрустел шеей и плечами, а затем стал уменьшаться и чернеть, пока на полу не оказался ворон. Охранник, державший кольцо, наклонился и протянул его ворону. Птица схватила его в клюв, целеустремленно пропрыгала до лестницы и выбралась на улицу по ступенькам, оставляя маленькие выбоины на некоторых ступеньках. Оказавшись под открытым небом ворон наконец взлетел. Колдуны для полетов использовали левитацию, ведьмы метлы, а он мог лететь сам, размахивая крыльями и наблюдая за местностью под ним, пока ветер шелестел в перьях. Восторг от этого он не испытывал, так как не любил высоту и эту форму. Месснер использовал полет как быстрый и удобный способ перемещаться, но всегда, когда было возможно, предпочитал ему свои конечности или лошадей. Он увидел в каком месте трущобы перерастают в более приличные дома, причем переход был такой резкий, что обеспеченные бюргеры наверняка могли любоваться осыпающимися фасадами и дырявыми крышами соседей прямо из своих окон. Увидел он также шпиль собора Святого Арнима и пристроившийся у основания здания монастырь, городскую ратушу и казармы стражи, приросшие к крепостной стене недалеко от ратуши или растущие из этой стены. Власть хотела, чтобы люди с оружием, которым она платит, были поближе. А почти перед прилетом на место, разглядывая запруженные телегами, всадниками и пешими прохожими улицы, Сэмуэль заметил пару любопытных картин. На одном перекрестке столкнулись обозы, и хозяева принялись ругаться, собрались зеваки, а на другом перекрестке группа всадников прокладывала себе через плебс дорогу в нужную им улицу, не жалея кнутов и розог. Видимо дворяне. Там зевак особо не было.

Крупный черный ворон долетел до нужного дома и сел на самую толстую ветвь самого крупного дерева из тех, что росли вдоль узкого бульвара. Сел он ближе к стволу, но ветвь все равно заметно провисла и чуть хрустнула. Напротив дерева находился двухэтажный постоялый двор, ворон увидел в одном из окон суетливые движения. Там видимо поспешно собирались. К входу подъехали четыре всадника. Птица заметила как изменилось освещение и обернулась, чтобы увидеть тучи, медленно наползающие на город. Скоро они окажуться прямо над ним и закроют яркое солнце. Станет пасмурно, может пойдет дождь. Несколько птичек пролетели по улице почти касаясь голов прохожих. Низкий полет к дождю. Если бы он мог усмехнуться клювом, то сделал бы это. Сам он летел высоко, так как плохо ощущал эти погодные тонкости. Он все-таки не был птицей. Через несколько минут из гостиницы выбежали три человека и скрылись в конюшне, за ними поспешно вышли два других. Они были в церковных одеяниях, но без обозначений санов. Из конюшен вывели пять лошадей, клирики и три их пеших помощника забрались в седла. Одному помогли, так как он был тучный и видимо редко ездил верхом. После короткого разговора с теми четырьмя, что прибыли чуть раньше, процессия быстро двинулась по улице в сторону городских ворот. Сомнений не было, это те самые люди, про которых передал информацию Габриэль, и эти люди собирались покинуть Блауштадт. Сэмуэлю не нужно было гадать, как Коос добыл сведения и зрительные образы, такие вещи не достаются в устной беседе. Ворон аккуратно вспорхнул с ветви, но несмотря на эту предосторожность, она все равно сдалась и надломилась. Кавалькада уже была далеко, потому они не услышали, а вот гуляющие по бульвару задрали головы наверх. Если и увидели, как он отлетает от дерева, то, скорее всего, лишь слегка удивились и решили, что ветка была трухлявая, а ворон слишком для нее тучный. Блестит что-то правда в клюве, но вороны же как сороки, тащат блестящее, так ведь?

Месснер меньше чем за минуту догнал конную группу и дальше парил над ними, лишь изредка поддерживая скорость и направление взмахами крыльев. Когда девятка всадников миновала развилку, и впереди на несколько километров перекрестков не предвиделось, ворон набрал скорость и обогнал их. Получив фору он приземлился между деревьев в небольшой, но густой рощице. Там уронил кольцо в траву, а сам принялся расти, приобретая человеческий облик и меняя черный цвет на вполне человеческий, а и перья на волосы. Таким образом в лесу в нескольких километрах от Блауштадта оказался обнаженный мужчина на теле которого бугрились мышцы. Угольные глаза сверкнули из под растрепанных смолистых волос до плеч в поисках кольца. Крепкие и ловкие пальцы выловили его из травы и одели на веточку, словно на палец невесты. Маги зачастую добивались красоты тела чарами, чтобы хорошо выглядеть без одежды, не поднимая в своей жизни ничего тяжелее книги или бутылки, Сэмуэль для этого не делал ничего, в этом была его природа, суть. Его оболочку распирало от силы, и потому он выглядел так, словно каждый день тратит несколько часов на тяжелые упражнения. По правде он лишь делал зарядку по утрам. Он подумал о том, что сделать дальше, перебрал несколько вариантов и, устав думать о том как бы выполнить задачу, но при этом не убить лишних, решил поступить, как и хотел изначально. Примитивно и грубо, довериться своим рефлексам и сообразительности. Через пятнадцать минут он услышал топот копыт. Всадники коней не жалели, видимо хотели хотя бы вначале максимально удалиться от города, чтобы потом привести животных в чувства и продолжить рысью. Они торопились, так как вполне реально осознавали опасность, некоторые слабонервные проверяли на месте ли мечи, болтающиеся на поясах, взглядом или мимолетным касанием, те, что поспокойней просто напряженно всматривались вперед и оглядывались по сторонам, вцепившись в поводья. Ни первых, ни вторых их действия не уберегут. Они не готовы к тому, что будет дальше. Из рощи выскочил бежевая широкоплечая кошка размером с лошадь. Из под верхней губы кинжалами вниз торчали два толстых клыка. Таких не видели не то что в Фарнадии, но даже в джунглях Банги. Когда такие звери ходили по лесам и равнинам планеты, и названий то таких никто не знал. Двух задних всадников она с жутким рыком глубоко располосовала в прыжке острыми когтями и стянула под копыта лошадей. Третьего она сбила своим телом вместе с лошадью на обочину и с хрустом вонзила в вопящего человека клыки, переведя вопль в визг, а затем оборвав его. Поднявшаяся лошадь ускакала в лес. Всадники припустили своих лошадей, крича на них и просто от страха. Кошка побежала за ними стремительно набирая скорость, она была быстрее лошадей. Замыкающие два всадника, выхватили мечи, их лица исказила гримаса ужаса. Когда монстр с рычанием прыгнул снова на одного из них, тот замахнулся, но не успел ударить. Ему прокусили шею, спину и грудь за один раз, снесли с лошади и бросили перед ней. Лошадь дико заржав не раздавила тело всадника, а затормозила, вздымая пыль, и умчалась в лес. Второй всадник тоже не попал, и его постигла та же судьба, только прыгнула тварь не со спины, а сбоку. Один клирик отстал и остальные трое сбавили скорость, чтобы он их догнал, хотя явно не хотели этого делать. Лошади сходили с ума, ржали и дергались. Бежали от зверя скорее из страха, чем по воле хозяев.

-В лес, может оторвемся! Тварь быстрее нас!

Четверо оставшихся всадников, два из которых были клириками не без труда свернули с дороги в лес, надеясь, что там монстру будет труднее прыгать и маневрировать. Но они ошиблись. Кошка ринулась за ними, один из охраны не справился с лошадью, и та его сбросила, умчавшись в сторону. Зверь потратил несколько секунд, чтобы разорвать его когтями и с урчанием швырнуть истерзанное тело в ствол дерева. Когда он снова догнал остальных, то увидел арбалет в руке охранника, тот начал целиться. Монстр подгадал момент выстрела и увернулся от болта, скакнув в сторону. Стрелок чертыхнулся и убрал самострел, так как на подобной скорости его было не зарядить да и сам выстрел был весьма тяжелый и без уворотов. Кошка зашла по широкой дуге с фланга и прыгнула на оставшегося охранника, распоротый человек улетел в дерево, хрустнув при ударе. Один клирик обернулся и получил веткой в грудь, упав с лошади. А на вторую лошадь зверь прыгнул сзади, вонзив когти в бедра. Тяжелыми лапами придавил к земле, заставив ползти на передних. Лягнуть она его не могла, так как он навалился всем весом, уползти тоже, силы быстро покинули ее, и она остановилась, ржа от боли. Клирик спрыгнул с седла и попытался ударить зверя короткой булавой, но тот лишь выдернул когти из лошади и прыгнул в бок, сбив человека с ног. Затем подошел к ползущему и стонущему животному и вонзил клыки ему в шею, убив одним укусом. Обернулся и пошел к церковнику, который от удара выронил булаву и лишился воздуха. Тот пытался отползать, видя, что огромная кошка, чем-то похожая на тигра с картинок энциклопедии медленно приближается двигая лопатками вверх и вниз. С окровавленных жутких клыков капала слюна и кровь. Желтые глаза обещали смерть. Тигр подошел к бледному человеку, не знающему, что ему делать, и встал сбоку. Лапой без когтей перевернул его под всхлипы ожидающего смерти человека на живот, а затем аккуратно схватил зубами за плотную рясу, нащупав где одежда, а где уже кожа. Разумеется порвал ее, но схватил все равно крепко. Зверь понес его как игрушку к его спутнику, который уже сел, растирая ушибленную грудь. Увидев такую картину, он замер, забыв отнять руки от груди и во все глаза уставился на то, что видел перед собой. Монстр донес одного клирика до другого и положил на землю. Затем отошел и стал меняться прямо у обоих на глазах. Стал уменьшаться и приобретать человеческие черты. Исчезли клыки, шерсть, изменился череп, а лапы постепенно перетекли в руки и ноги. Вполне человеческие. В итоге перед ними оказался обнаженный мускулистый высокий мужчина с задумчивым взглядом. Мужчина вытер губы от крови, сплюнул и сказал им не громким и хриплым, будто все еще рычащим голосом:

-Встать и идти за мной!

Он не стал дожидаться их реакции, а уверенно пошел по траве, демонстрируя обоим свои ягодицы. Обернулся для того, чтобы рявкнуть:

-Подъем!

Клирик с трудом поднялись, у одного все еще подкашивались ноги, и он обмочился, а другому было трудно после удара и падения. Поддерживая друг друга они пошли за странным голым человеком через лес. Понять где тракт уже было сложно, но мужчина словно видел к нему невидимую тропу, так как вскоре между деревьями показался просвет дороги.

-Кто вы? - осмелился спросить тучный церковник, который упал с лошади сам.

-Не твое дело. Если хотите жить идите за мной. Если не хотите, все равно идите, иначе я отнесу вас обоих куда мне надо как уже носил.

Клирики промолчали и пошли за ним, шепотом общаясь друг с другом. Он им не запрещал. К нему они больше не обращались. Они, после недолгого вслушивания мужчины, пересекли дорогу, когда вышли к ней, чуть углубились, чтобы их было не видно с тракта и пошли вдоль него в сторону Блауштадта. Через полчаса они вышли на небольшое пространство между деревьев, где ждали конные люди в черных рясах и капюшонах, оставляющих на виду лишь подбородки и сжатые губы. На поясах у них были дубины и выглядели они еще более жутко, чем этот человек. Его нагота, манера разговора и то, что они в его обществе уже почти час почему-то сглаживало то, что этот колдун в облике зверя недавно убил всю их свиту. У них в поводу были три лошади, две из которых несколько нервничали в присутствии оборотня. Третья была огромная и широкая. Такими пользуются, чтобы возить тяжелые телеги и артиллерию. Один из всадников спешился, подошел к обнаженному мужчине и протянул ему кольцо и стопку чистой одежды. Тот надел кольцо, а затем принялся одеваться. Затем влез в седло тяжеловоза. Тот даже ухом не повел. Лишь ответил на поглаживания всадника. Один из конников протянул ему флягу с водой, тот прополоскал рот и выплюнул красноватую жидкость, а затем отпил. Другой всадник передал ему яблоко, тот вытер его в своих ладонях и скормил животному, потрепав того по шее. Клириков усадили на свободных лошадей, человек, отдавший кольцо и одежду колдуну, тоже забрался в седло, и группа тронулась по лесу вдоль тракта. Почти у самого Блауштадта на встречу выехала другая группа всадников похожая на ту, в которой ехали пленники. Там были также одетые молчаливые люди, а среди них молодой белокурый человек, одетый в дорожное платье, но все еще без труда узнаваемый.

-Коос, - скривился клирик в порванной одежде, который нашел в себе силы для презрения, наконец поняв причинно следственную связь всех событий.

-Добрый день, брат, - сказал Габриэль, улыбнувшись и сверкнув зелеными глазами.

-Ты мне не брат, - вновь подал голос клирик.

Толстяк предпочел молчать.

-Звучит неплохо, даже твердо и несколько пафосно, но твой драный наряд и запах мочи, идущий от твоих штанов заметно ослабляют эффект, - сказал Габриэль, согнав с лица улыбку.

Мужчину это задело и тот не нашелся, что ответить.

-Можно все это завершить и не тратить время, но я могу себе позволить немного торжества. Вы и пославшие вас правда думали, что меня можно так убить? Яды не сработали, подставить меня не вышло, и вы решились на физическое устранение, да еще не в дороге или на нейтральной территории, а прямо в монастыре после службы? Вы там все с ума сошли? Я настолько раздражаю твоих хозяев своим присутствием подле Нандора, пес? А?

-Я не пес и отвечать на твои вопросы не буду чернокнижник. Гори в аду со своим оборотнем и душегубами в капюшонах.

Толстяк видимо не разделял пыла товарища, метаясь взглядом между ним и Габриэлем.

-Гореть там будешь ты, мой дорогой брат в Мессии. Я там буду греться в самом плохом случае.

-До тебя доберется инквизиция, ты слишком высоко влез. Настолько, что им теперь тебя отчетливо видно. А странных дел вокруг тебя происходит достаточно, колдун! - брызнув слюнями, крикнул клирик.

-Что толку быть на одной высоте, если между нами пропасть? И не тебе меня пугать инквизицией. Ты сам с ними не на одной ветке. Не переживай за меня. Лучше подумай о себе.

-Будь ты проклят, - прошипел он.

-Ладно, разговора не получилось. Займемся делом. Спустить обоих с лошадей.

Священник в лохмотьях попытался бороться, но его умело вынули из седла, опустили на землю и там распластали, не давая шевелиться. Толстяк не боролся, а лишь шипел, когда ему делали больно, пока его также раскладывали. Мужчина на тяжеловозе усмехнулся, откусил от нового яблока, а затем снова скормил его лошади. Габриэль спешился, присел возле рьяного брата и стиснул его голову в своих ладонях несмотря на проклятья. Мужчина замолчал и замер. Толстяк стал переживать еще сильнее, у него как у ребенка скривился рот, по щекам потекли слезы. Через полминуты, Габриэль отнял руки от головы человека, усмехнувшись.

-Ну и имечко у тебя, брат Инноценц. Делами ты занимаешься совсем не невинными. Взять хотя бы организацию покушения на меня или твою любовь к мальчикам-служкам. Чтоб ты знал Сэмуэль, твои ягодицы его заинтересовали несмотря на то, что ты на его взгляд проклятый оборотень и убийца.

-Извращенец, - сказал Месснер, выплюнув гнилую часть очередного яблока.

Инноценц вспотел, побледнел и явно с трудом оставался в реальности, но прошептал:

-Ты дьявол.

Юноша покачал головой.

-Максимум его сын, и то приемный, - сказал Коос, положил ему на лоб большой палец и прострелил голову.

Затем он подошел к скулящему толстяку.

-Теперь твоя очередь, Ахим, - тот завыл еще сильнее, - чем это так пахнет? Неужто мочой? У вас так принято что ли? Господи.

-Я все расскажу, господин, все!

-Я сам все посмотрю, Ахим, зачем тратить время и нюхать вас? Давай ка свою голову.

-Нет! Прошу вас!

На обратном пути ближе к городским воротам Габриэль посмотрел на Месснера и сказал:

-Толстяк мог умереть от той ветки. Стоило действовать более деликатно, ведь он мог знать больше другого. Да и Инноценц мог свернуть себе шею во время скачки в лесу или, когда ты придавил лошадь.

-Знаю, по другому было бы долго и нудно. Могли начаться сложности. Я поставил на свой опыт и навыки, - ответил Сэмуэль, не глядя.

-Хорошо, что они сыграли в плюс, но с Ахимом тебе не повезло и повезло одновременно. Делай выводы.

-Хорошо.

-А так ты отлично справился, жаль лошадь. Знаю, что ты не любишь это, и сделал так, чтобы точно уцелел второй. Знаю и ценю.

Он наконец обернулся, посмотрел на Кооса и кивнул.

-Были сложности с местом? - праздно спросил викарий.

-Нет, только стражники немного нос сунули, но почитали бумажку и отчалили. Их молодой командир был очень заносчив, я отметил его амулетом, - Месснер пошарил в карманах, - сюда они его не положили, видимо остался там. Заберем его для слухов и ужаса?

-Можно, но с этим пора завязывать. Инквизиция заинтересовалась. Пропасть между нами не так велика, и через нее могу прокинуть мостик. С одной стороны бродяги и пьяницы, чей разум порядочно изъеден - плохие кандидаты, а с другой стоит выбирать хороших попроще, чтобы не привлекать слишком много внимания. Но этого давай заберем.

Дождь начал накрапывать еще днем, пошел всерьез ближе к вечеру, а ночью превратился в настоящий ливень. Он барабанил по крышам спящего Блауштадта, шумел в водосточных трубах, там где они были, стекал в канавы, смывая грязь с улиц, но не из человеческих душ. В паре переулков, мокрые бандиты ограбили промокших до нитки людей, которые почему-то в такой час и погоду оказались не в том месте и не в то время, одного закололи так как он сопротивлялся, другого просто избили и оставили лежать в крови под хлещущими с крыш струями. В двух публичных домах из трех, что были в городе, три клиента подняли руки на шлюх, их выгнала под дождь охрана, одному из них сломали руку, когда кидали в канаву. В трех сотнях комнат мужья подняли руки на жен. Их никто никуда не выгнал, руки тоже остались целы. Один злой и замерзший патруль ночной стражи догнал преступников по горячему следу, из пяти сопротивлялись двое, но они избили всех, а одного убили, и это был тот, кто первым бросил оружие и попытался сдаться. Два стражника из другого патруля зашли погреться в знакомый им дом и поднялись в знакомую комнату. Там они заставили знакомую проститутку напоить их горячим и обслужить бесплатно. Она не хотела пока не получила по ребрам и не услышала угрозу о том, что следующий удар будет по лицу. Ей завтра еще работать. В такую погоду клиентов мало, а с распухшим лицом не будет вовсе. В соседнем доме проснулся десятник Фриц Буссе, который услышал что-то возле входной двери своей комнаты. Эрна спала рядом, она очень устала за день в пекарне. Фриц то и дело просыпался. То ли из-за дождя, то ли из-за мерзкого предчувствия, которое одолевало его после встречи с тем типом у подвалов. Эрна всегда просила его сторониться таких дел, говорила, что он и так делает в качестве стражника больше, чем люди ожидают от стражи. И он старался прислушиваться к ней, но не всегда удавалось. Он приподнялся на кровати и увидел тень на слабой полоске света под дверью. Тихо встал и поднял ножны со стула. Из-за дождя было плохо слышно шаги за дверью. Он не понял ушел ли обладатель тени и был ли он один. Тени скопились в полоске света, их было немало. Фриц стал тихо выдвигать клинок из ножен. Дверь громко хрустнула и открылась, оставив замок в косяке. Само полотно легко стукнулось о стену, демонстрируя расщепленную дыру на краю. В комнату быстро, но без спешки стали проникать люди в мокрых капюшонах. Эрна проснулась, Фриц кринкнул: Беги! На помощь!, - и рубанул ближайшего. Его меч поймали в руку, Фриц понял, что он вонзился, но не так глубоко как должен был. Он попытался выдернуть клинок, но не смог. Ударил левым кулаком человека под капюшон, попал в очень твердый подбородок или скулу, и тот даже не дрогнул, словно был из дерева. Эрна кричала и тоже звала на помощь. Человек свободной рукой ударил локтем по клинку Фрица и сломал его к удивлению и ужасу последнего, а затем этой же рукой ударил того в грудь, словно отстранял в сторону, но намного быстрее и сильнее. Фриц ударился спиной о шкаф и сломал петли дверец и несколько полок. Второй из нападавших слегка ударил Эрну и та замолкла, обмякнув на его руке. Фрица вынули из шкафа, высыпав на пол комнаты часть полок и одну сломанную дверцу, а затем его развернули и каменная рука обвила ему шею, он бил локтями, пинался и пытался разжать хватку, но это было сродни попыткам вырваться из захвата статуи, которую возвели вокруг него дьявольские скульпторы. Ему очень быстро стало не хватать воздуха, глаза закатились, он перестал что-либо ощущать.

Нандор Фараго проснулся в своей огромной, дорогой и очень мягкой кровати с опорами из лакированного дуба и балдахином из алого с золотой вышивкой шелка. Он немного разгреб десятки подушек в стороны и сел у изголовья, прижав к нему большую подушку на которой спал. Сразу приложил ладонь к сердцу и стал слушать его удары, стал размеренно дышать, слушая нет ли хрипа. Все казалось удовлетворительным. Через тонкую щелку между занавесок не проникал свет, судя по всему была ночь. Он почувствовал сухость во рту и решил вызвать слуг, потянувшись к шнурку с колокольчиком около кровати, чтобы принесли воды, но тут заметил, что в комнате стоит легкая дымка, а еще в одном из кресел возле тумбы с зеркалом над ней сидит знакомый человек и читает. Человек встретился с ним взглядом, встал с кресла, отложив книгу и медленно пошел к кровати архиепископа.

-Габриэль, мальчик мой. Как ты тут оказался? - расплылся в улыбке, старик.

Юноша улыбнулся в ответ подошел к кровати сбоку, сел на ее край и протянул Нандору чашу с водой.

-Я почувствовал, что нужен вам и пришел.

Тот благодарно принял ее, коснувшись теплых и нежных пальцев юноши и отпил, а затем вернул, не допив до конца. Тот взял ее и поставил на прикроватный столик.

-Но ты ведь в Блауштадте, как ты здесь оказался? - спросил Фараго без тени подозрения, скорее с легким удивлением.

-Расстояния не помеха, когда идет речь о вашем здоровье и благополучии, отец.

Старик покачал головой.

-Невидаль.

-Только не для сна, отец, - сказал Габриэль легко сжимая пальцы старика своими.

-Что? Я сплю, мой мальчик?

-Конечно, ведь я действительно телом в Блауштадте, но духом всегда с вами, отец. И не зря говорят, что сон исцеляет и омолаживает, позвольте мне...

Коос высвободил руку из пальцев Фараго и приложил ладонь к щеке старика, тот ее немедленно накрыл своей и закрыл глаза в легкой улыбке. Дышать стало намного легче, с сердца словно сняли груз, суставы перестали гудеть, и все тело наполнилось силой.

-Так ведь лучше, отец? - спросил Габриэль отнимая ладонь.

-Гораздо, мой мальчик, гораздо, - Фараго посмотрел на юношу, и в его глазах что-то блеснуло, он убрал со лба Кооса золотой локон, - ты так прекрасен, мой мальчик, позволь мне поцеловать тебя. Я знаю, что ты не любишь это, но ведь это сон, а во сне все можно.

-Это сон, но в нем не все можно, ведь здесь лишь мой дух, посланный Господом нашим, отдыхайте, отец.

Габриэль поцеловал старика в лоб и встал, но Фараго поймал его за руку.

-Хорошо, будь по твоему, мой ангел. Но может я могу что-то сделать для тебя?

Габриэль словно задумался, глядя в сторону. Затем посмотрел на Фараго и сказал:

-Думаю можете, отец. Недавно мне хотели причинить зло враги. У них не вышло, но могло выйти, и тогда они бы разлучили нас.

-Негодяи, - стиснув зубы, проговорил Нандор.

-Я узнал кто это был, и скоро поведаю вам.

-И они заплатят за это, будь уверен, мой мальчик. Никто не смеет нас разлучать.

-Спите, отец. Вам нужны силы, чтобы нести бремя пастыря. У вас еще столько дел, - сказал Габриэль и принялся укрывать клирика одеялом.

-Да, - зевнув, сказал Нандор, стянул подушку на кровать и позволил себя укрыть, - ты прав, надо бы поспать.

И старик заснул с улыбкой, подложив ладони под подушку. Коос пересек комнату и вошел в ванную, затворив за собой дверь. Тщательно вымыл в раковине руки, губы, прополоскал рот, кривя лицо в отвращении. Оперся о края раковины, глядя на то, как уходит вода и что-то обдумывая. Он мог вылечить старика полностью, у того хватало того, что можно лечить. Но в этом не было большого смысла, он восстанавливал его здоровье до такой степени, чтобы тот чувствовал себя хорошо, и не было шанса на смерть от его болячек, но только во время личных визитов и вот таких редких посещений. То, что старик время от времени чувствовал себя хуже между встречами с Габриэлем было последнему на руку. Они с Фараго достигли некоего взаимопонимания в вопросах пристрастий старика, но тот не оставлял попыток сдвинуть баланс в нужную ему сторону, ища пути к телу Габриэля, словно настырный ручеек ищет трещину в стене. Это раздражало, и вызывало отвращение. Но Нандор был крайне полезным союзником. Благодаря тому, что Коос занял место возле него, получил сан, земли и почти полную неприкасаемость, можно было беспрепятственно делать дело. То, что неприкасаемость не всегда распространялась на самого Фараго, хоть и не в первом смысле, было неизбежным злом. Влечение или странная любовь старика к нему была более надежной ниткой, чем какие-либо другие между могущественным человеком и тем, кто собирается пользоваться этим могуществом в своих целях. Коос наконец обернулся и попросил вслух:

-Открой мне пожалуйста снова свой путь, Великая. Я здесь закончил.

Хорошо

Перед ним, на небольшом расстоянии от земли с тихим гудением появился и расширился белый сияющий обруч, внутри которого была чернота космоса, усыпанная звездами. Коос шагнул в нее, и едва его вторая нога оторвалась от пола ванной архиепископа и исчезла в этой черноте, оставив на долю секунды легкое свечение в том месте, где она исчезла, обруч резко сузился до размеров пуговицы и исчез вовсе. Если бы Фараго не спал, то увидел бы под дверью ванной комнаты яркий свет, но он спал и не мог ничего увидеть, кроме приятных снов, что наслал ему Габриэль. Дымка в комнате рассеялась.

Из чистых покоев архиепископа, где пахло благовониями, Коос оказался в пыльном подвале, где пахло сыростью, грязью, фекалиями и, пожалуй, страхом. У стен подвала стояли охранники в капюшонах, а в центре комнаты лежали связанные пленники с завязанными ртами. Среди них были уличные оборванцы да бродяги, фермеры, бюргеры, стражник, на которого указала Сэмуэль, и даже один дворянчик. Коос заметил на руке одного их охранников глубокий порез, подошел и легким движением ладони восстановил поврежденную ткань и затянул рану, словно ее и не было. Месснера как обычно не было. Он не любил этот этап.

-Чего мы ждем? Приступайте.

Двое охранников подошли к Фрицу и подняли его, потащили в другую комнату. Он мычал, так как не мог кричать, дергался, но ничего не мог сделать. Смотрел пока мог на Эрну, чьи широко раскрытые в ужасе глаза не отрывались от его. Затем был поворот, и он потерял жену и остальных похищенных из вида. Его бросили на пол в комнате, где не было ни факелов, ни свечей. Пол был мокрый, скользкий и очень холодный. Его поставили на колени и стали держать так, что он не мог ни подняться, ни упасть, ни подвинуться. перед ним в темноте, что-то двигалось, слегка шумело словно извивающиеся змеи. Что-то большое. Ему сняли повязку со рта. Вспыхнул невероятно яркий свет, от которого Фриц почти ослеп, но почему-то продолжал смотреть на его источник. Через некоторое время свет стал слабеть и Фриц увидел то, откуда он шел и закричал от ужаса. Попытался отвернуться, но что-то длинное и скользкое обвило его шею и голову, не давая отвести взгляд, а затем он перестал кричать и впился глазами в то, на что смотрел и что смотрело на него, его перестали держать, он сам не шевелился и лишь смотрел с открытым ртом. Он вопил в ужасе внутри, его разум ломался барьер за барьером, но он не шевелился и жадно смотрел. Он забыл про то, где он, он забыл как зовут женщину в соседней комнате, он забыл кто она, и что она вообще есть. Наконец он забыл кто он сам. Важно было лишь то, на что он смотрел, что отражалось в его зрачках. А в его зрачках отражались сотни чужих зрачков, что-то шевелилось вокруг них, а в центре этого копошения и шевеления сиял неземной свет, который пил его до дна и дальше. И он был этому счастлив.

***

В богатом зале с высокими потолками и почти столь же высокими разноцветными витражными стеклами находилось двое. На зал с дорогими коврами и золотыми подсвечниками на высоких ножках, а также различными реликвиями на подушках или под стеклами, с этих витражей смотрел Мессия-целитель и Мессия-воин. Первый весь в белом простирал гигантские руки над тянущимися к нему людьми гораздо более скромного размера, глядя на них полными грусти глазами над мягкой улыбкой. Судя по тому, что не у всех были нимбы среди них были не только святые. А второй стоял с мечом в стального цвета нагруднике и грозно взирал на темные фигуры, окружающие его и теперь уже сбившихся под его ноги людей с первого витража. На позолоченном троне с высокой спинкой, даже выше чем у королевского, сидел немолодой, но и не ветхий мужчина в черной митре, под которой седых волос было больше чем темных. Он был одет в полностью черную богатую дзимарру с редкой, но толстой золотой вышивкой, которая обрамляла грудь, руки и ноги. На груди покоился большой золотой крест с драгоценными камнями: рубинами, сапфирами и изумрудами. Он сидел не вальяжно, щека ни в коем случае не лежала на ладони, а нога не свешивалась с противоположного подлокотника, как любил сиживать Его Величество Эльмар. Спина ровная, руки покоились на коленях. Перед ним стоял мужчина в красном двубортном плаще с короткими рукавами, из которых выныривали черные длинные рукава дорогой рубахи, оканчивающиеся мощными кистями с сильными пальцами. У обладателя этих кистей на черной рубахе, которую было видно между бортами плаща тоже висел золотой крест, но куда более скромный и без камней. Непроницаемое лицо с широкой челюстью и морщинами на высоком лбу могло принадлежать зрелому рыцарю или королевскому сотнику, но черные как смола волосы, в которых виднелись тонкие седые пряди, принадлежали совсем другому человеку. Они не были пышными или густыми, а длиной были вероятно до плеч, потому мужчина оказался немного растрепан после поклона, но убирать выпавшие пряди за уши не собирался.

-Я услышал тебя, сын мой. Даю дозволение. Брат Мартин получит от меня указания, - сказал мужчина в митре.

-Спасибо, отец. Не смею больше отнимать ваше время, - ответил другой мужчина, поднимаясь к трону по низким ступенькам.

-Ты прибавил его, сын мой. Ибо я потратил бы гораздо больше в будущем. Больные члены должны быть удалены ради сохранения жизни, гнилые ветви должны быть отсечены, чтобы спасти все дерево, - человек в митре замолк на мгновение, а затем продолжил голосом, в котором прозвучала сталь. - Отсечены и брошены в очищающее пламя. Ступай с Богом, сын мой, - ответил сидящий на троне и дал вновь склонившемуся собеседнику прикоснуться губами к перстню.

Мужчина выпрямился и твердым шагом направился к двустворчатым дверям зала. Открыл их и, не сбавляя скорости пошел вперед по широкому коридору. Двери затворили кустодии в позолоченных доспехах, на которых от сквозняка болтались ленточки с молитвами под красными восковыми печатями. Тяжелые сапоги печатали шаг, позвякивали ножны двух мечей, раскачивался крест на груди. Время действовать, время отсекать гнилые ветви и бросать их в огонь.

***