Аннотация: Очередная история про попаданку. Уже выкладывалось на СИ.
Встреча.
Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Фридрих Ницше
Тая.
Осень. Тучи. Дождь. Промозглый холод. Тишина, нарушаемая только звуком падающих капель. Стекло, очерчивает почти осязаемую границу. Одиноко. Холодно. Больно. За этой границей жизнь, шум колес по асфальту, размытые огни, торопливые шаги прохожих - жизнь, которая меня не касается, в городе, который никогда не спит.
Я стояла, прижав лоб к оконному стеклу, сегодня, так же как и вчера, так же как и позавчера, как все вечера этой невероятно дождливой осени.
- Идиотский дождь, идиотский вечер, идиотский гороскоп, - сказала я своему отражению. Оно, как всегда согласилось.
- Дура, тебя никто не заставлял ему верить. И нечего жаловаться, многим гораздо хуже, чем тебе, - уточнила я.
У меня есть все что нужно, отдельная квартира, приличная работа, все чтобы жить нормально, но... не для того чтобы жить счастливо. А когда я жила счастливо? Ну, может в самом раннем детстве и потом, когда мы с дедом ездили на Кубань, несколько счастливых недель, во время которых я не чувствовала себя ущербной. Несколько недель, когда мир был цветным и ласковым. Там не было удивленных взглядов, осторожного интереса и нездорового любопытства, а главное, там не было одиночества. Еще были пять лет занятий с Оби Ваном, по два занятия в неделю. Потом их стало три, четыре, пять.... Время, наполненное радостью, когда во мне видели человека, девушку... , даже "доберманы". Теперь не было и этого.
Кто-то сказал, что жизнь - веселая штука, если ты не слишком много от нее ждешь. Но дело в том, что от своей жизни я вообще ничего не жду, давно. Ни чувств, ни надежд. Может мне просто уехать? Купить билет и рвануть, куда глаза глядят.... Какая разница, откуда звонить маме с папой? Мне с каждым днем все сложнее общаться с людьми, я предпочитаю молчать, кивать и улыбаться тем, кто мне более- менее симпатичен, а с остальными использую свою любимую пару слов "пошел" и "на". Бабушка была бы в шоке!
Весь этот год, с самой зимы я постоянно чувствую гнетущее тревожное состояние. Может это ласковые объятия шизофрении? Плохо сплю. Мечтаю. Во всем виноват чертов гороскоп, засевший у меня в мозгах как кривой гвоздь! Это из-за него я нарушила обещание, которое дала сама себе - не мечтать о том чего никогда не будет. Но я мечтаю. О любви. Смешно, вот самой смешно.
А гороскоп был фееричный...! А Новый Год, зашибись, какой веселый! Я, елка, ведро оливье и бутылка вина, обхохочешься. С какой стати я решила, что утверждение - плохие приметы сбываются, только когда в них веришь, работает и в другую сторону? Потому что очень хотелось верить. И я верила, примерно до мая месяца, а потом раздражение начало накапливаться и к сентябрю превратило мою жизнь в кошмар. Мысли ходят по кругу зацикленные на том клятом гороскопе, я почти не сплю от обиды на весь свет, сижу и тупо таращусь в темноту. Жить не хочется. Докатилась до звонка на горячую линию и приятный мужской голос немного рассказал мне о вывертах подсознания, об ущемленном самолюбии и про то, что нужно повышать самооценку, примириться с ситуацией и жизнь снова начнет обретать краски. А напоследок выдал замечательную фразу о том, что во всех неприятностях нужно научиться видеть положительную сторону. Бред, но выбрасываться из окна я раздумала, спасибо и на этом.
У меня и раньше были неудачи, про исполнение желаний я вообще молчу, как сказала Эльвира - повелительница тьмы: "Я видно не та девушка, чьи мечты сбываются. У меня лучше получаются кошмары". Но такого всепоглощающего разочарования я не испытывала никогда. Временами у меня было такое чувство, что я живу в стане врага, где все, даже дети, норовят ткнуть в тебя пальцем, скривиться и плюнуть в след.
Я не одна такая, очень многие люди не довольны той жизнью и тем миром, в котором они эту жизнь проживают. Но я не не довольна, я ненавижу мир, в котором живу. И вовсе не потому, что мой путь здесь не усыпан розами. Некоторым помогает самовнушение типа: "Я самая привлекательная и обаятельная", в моем случае это дохлый номер. Я одна из тех, кто отлично понимает степень своего безобразия. Взглянув на себя в зеркало, я в очередной раз "восхитилась" своей красотой. Все как всегда, уныло, посредственно и изменить ничего нельзя. Как же мне все это надоело, жить в ожидании очередного удара, насмешки, обидного слова, брезгливо поджатых губ. Я устала выискивать в каждом слове угрозу своему самолюбию и гордости, устала от обид нанесенных специально, а чаще не специально, но от этого становящихся еще больнее.
Большинство тех, кого я знала, были очень милыми и лояльными людьми, допускающими существование кого-то или чего-то отличного от них самих или от их представлений о жизни..., но не рядом с ними и до тех пор, пока это не касалось их лично. На самом деле все они боялись сталкиваться и общаться с теми, кто отличался, хоть немного.
Другие, наоборот хотели быть исключительными, считая себя единственными в своем роде. Хотя на самом деле были обыкновенными людьми. Я хотела быть как они. Потому что быть не таким как все, на самом деле больно и одиноко.
А еще была отдельная группа, испытывающая к таким как я нездоровый интерес, и этот интерес был еще хуже, чем презрение и неприятие.
Мне кажется, что я потерянный волчонок, оставшийся без стаи. Обидно, холодно, больно. И с каждым днем все больнее, холоднее и обиднее, а ведь я до минимума урезала свое и так ограниченное общение с окружающими. Потому что стала ловить себя на поднимающейся волне злости при одном взгляде на людей. С каждым днем все большая уверенность в том, что я здесь чужая. Совсем, в глобальном смысле, только что кислотой не плююсь.
Моя жизнь отстой. Моя работа однообразна и монотонна, изо дня в день одно и то же. Я вздохнула и опять посмотрела в окно. Мне нравился дождь. Он убирал из мира краски, делая все и всех, такими же, как я. Серыми. Особенно такой дождь как сейчас. Он льет третий день, и мне хорошо, потому что начало осени было отвратительно прекрасным. Как там у классика? "В багрец и золото, одетые леса..."? Люди, бурно выражающие свой восторг по этому поводу, действовали мне на нервы.
Я так и не научилась правильно реагировать на окружающих. Меня спрашивают о чем - то и я страшно удивляюсь тому, что ко мне обратились. Потом начинаю искать в словах собеседника скрытый смысл, недосказанность, намек на насмешку и злюсь, превращаясь в стервозный кактус. А напоследок обязательно нахамлю, отбивая всякую охоту общаться со мной в дальнейшем.
Так проходит моя жизнь... моя скучная нудная жизнь, которая движется по хорошо накатанной дороге. Нет не дороге, она движется по рельсам - прямолинейно и неотвратимо, и у нее только две большие остановки - дом и работа, ну и несколько полустанков. Супермаркет, книжный магазин, видеопрокат и старая скамейка в глубине парка.
Разве я так много прошу у жизни? Я хочу, чтобы рядом был кто-то, кто увидит меня саму, а не то, как я выгляжу, кто позовет меня по имени, чтобы куда-то пойти.... А у меня даже комнатных цветов нет. Зачем привязываться к кому-то, а потом разочаровываться в них? Или наблюдать, как по какой-то причине они уходят от тебя. Дед, бабушка, Оби Ван....
Натянув капюшон куртки поглубже, я вышла из подъезда. Все как я люблю, ночь, дождь, пронизывающий до костей ветер. Мокрые, темные улицы, редкие одинокие прохожие, ожесточенно сражающиеся с зонтами. Куда они спешат? К кому? Кто их ждет? Если у них смысл в жизни?
Год назад, по настоянию мамы, я пошла к психотерапевту. Зря. - Тебе нужно задуматься о смысле жизни и понять, что тебя увлекает. Как только ты это сделаешь, у тебя появятся мечты и надежды, то ради чего стоит жить, - она это сказала, не отрывая взгляда от стены за моей спиной. Больше я к ней не приходила.
Мечты и надежды? Они испарились в четырнадцать. Когда мировое светило озвучило мой приговор и похоронило мое будущее под бетонным надгробием. Зря мы к нему обратились, нужно было и дальше кочевать по больницам, поликлиникам, врачам, знахаркам и экстрасенсам, те хотя бы позволяли надеяться.
Я - извращенное генетическое отклонение. Очень светлые, почти белые волосы, темно - серая кожа, шершавая как старый асфальт, мутно-голубые глаза. Рост почти 190 и вес почти 40. Всю жизнь в пяти килограммах от дистрофии! Красотка! Единственный плюс - я могу есть сладкое-жирное-вредное-калорийное тоннами. А еще я могу злиться, плакать, драться, уехать к черту на рога, могу даже умереть, но ничего не измениться. Я так и останусь... такой.
Я очень рано поняла значение слов "заразная", "больная" и "ненормальная". Еще в детском саду. Откуда меня благополучно выперли по просьбе обеспокоенных родителей, не помогла даже солидная справка, подписанная одним академиком и двумя докторами наук. Я окончила школу с золотой медалью, а мой университетский диплом произвел фурор, но я нигде не смогла найти себе работы по специальности. Это невыносимо обидно, когда тебя не хотят и тебе не рады, будь ты хоть семи пядей во лбу и очень- очень доброжелательно настроена, потому что твоя внешность "не формат".
Я зарабатываю на жизнь голосом. Хриплое темное контральто и внешность рахитичного инопланетного кузнечика, что может быть печальней? А когда я не работаю, то убегаю от реальности. Книги, музыка, прогулки (в основном по ночам). А работа ... ну на автомате, наверное. Унылый отсчет от выходного до выходного. Еще пробежки и минимальная разминка каждый день, так, по-привычке, чтобы не терять форму. Я не жалуюсь, жаловаться бесполезно.
Я всегда беру вечерние и ночные смены, медленно иду по вечерним улицам и выпадаю из общего движения, из суеты, из жизни. Вот как сейчас. Еще два квартала и постоянный повтор, под мерное гудение системника: " Здравствуйте, меня зовут Таисия. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?". Может в секс по телефону перейти? Предлагали. Говорят, голос, самое то для такой работы.
Смена тянулась бесконечно, звонков было мало. Можно было сидеть и смотреть, как за окном по голым веткам деревьев скользят капли дождя, подсвеченные огнями с проспекта. И в кафетерий я не пошла, прожевала нечто безвкусное из пакета и снова уставилась отсутствующим взглядом в темноту. Может, мне повезет, и через несколько часов я снова буду идти сквозь дождь.
Не повезло, ну я не очень-то и надеялась. Проходя мимо школы, я скривилась и плюнула. Ненавижу школу - филиал ада на Земле. Вечно на задней парте и вечный объект для травли и мерзких унизительных розыгрышей. Мой рост воспринимали, как личное оскорбление, не говоря уже о моей, мягко скажем, необычной внешности. Мало мне было этого, так я еще и училась лучше всех. Достаточно причин для всеобщей ненависти, правда? В школе я научилась терпеть. Боль, насмешки, да что угодно. Не жалуясь. Привыкла вести себя как партизан в гестапо и не показывать как мне плохо. Стоит один раз показать слабость, и это сразу же используют против тебя. Унижений и боли будет столько, что захлебнуться можно. Мне пришлось стать замкнутой и серьезной, это была моя "защита от мучителей", которые отравляли мне жизнь. Мне и еще нескольким детям. Но они, со временем, переросли полноту, скобки на зубах и прыщи, а я нет. Поэтому я дралась и всегда била первой, иначе, до сих пор обливалась бы слезами, сидя в каком-нибудь углу. Драк было много. Большинство из них для меня заканчивались очень плохо. Потому что один на один со мной никто не связывался.
А вначале мне нравилось ходить в школу. В воинских частях детей мало, да и авторитет родителей помогал. Потом все изменилось, большой город и большая школа. Я приходила домой в синяках и ревела от злости и одиночества. Конфликты росли как снежный ком. Деду это надоело, и он отвел меня к Оби Вану.
В школе я дралась и ругалась, но в универе, поддавшись на уговоры родителей и деда, зубрила, просидев в библиотеке пять лет, а потом плавно переместилась в колл-центр. Следующая остановка - кладбище.
Домой идти не хотелось. Стены квартиры как будто давили на меня, и я свернула к парку. Я любила этот парк, вернее, кривоватую скамейку около заросшего пруда. Когда дед был жив, мы сидели здесь часами, теперь сижу я одна. Здесь всегда тихо и можно вообразить, что кроме меня нет никого на свете. Просто сидеть и слушать ветер.
Гру.
Я сидел в мокрых осклизлых кустах уже давно, целую вечность. Поминая незлым тихим словом, глупого человеческого мальчишку. Чужой мир был отвратительным, на вкус, на запах, на слух. Высасывал силы, туманил рассудок. Сколько еще я смогу продержаться? Такого отчаянного голода я не испытывал со времен войны, а жажда? Она почти иссушила. Дождь не приносил облегчения, с неба лилась не вода, а какая-то неприятная маслянистая субстанция. Я был разбитым, больным и старым, не способным принять правильное решение. Еще немного и я сойду с ума раньше, чем голод, жажда и боль, прикончат меня. Это было невыносимо, чувствовать свою беспомощность и уязвимость! На секунду сознание затопила чистая ярость и желание как можно дороже отдать свою жизнь. Только кому она здесь нужна? К концу вторых суток стало ясно, что я застрял в этом жутком месте. Ничего, я согласен остаться...надолго, главное чтобы не навсегда.
Решившись покинуть свое убежище, я долго выбирался из тонких колючих веток. Ноги затекли и плохо слушались, рука, жестоко ободранная во время падения, опухла и противно ныла. Мне пришлось прислониться к дереву, чтобы отдышаться. Долго стоять, прислушиваясь к бешеному стуку своего сердца, впервые так остро чувствуя свой возраст.
Лентолет.
К утру, с гор, на крепость опустился холодный туман. Он был таким плотным, что через него не пробивался даже огонь Сторожевой Башни. Легкий намек на то, что совсем скоро ледяные ветра превратят все вокруг в снежную пустыню.
В огромном зале было пусто и холодно. Чтобы не замерзнуть, пришлось ходить из угла в угол. Сто пятьдесят шагов в одну сторону, сто пятьдесят в другую, постоянно вздрагивая от каждого шороха, оборачиваясь на скрип тяжелой двери, дрожа от сквозняка гулявшего по бесконечным коридорам крепости. Окончательно замерзнув, я начал подкармливать почти потухший огонь в камине. Пламя разгоралось плохо, будто было недовольным именно моим вмешательством, неохотно оживляя чуть тлеющие угли. Замерев перед огнем и втянув голову в плечи, я снова и снова переживал свой позор.
Я так хотел быть здесь. Рассказы матери о своей суровой родине так захватили меня, что больше всего на свете я хотел стать Стражем в Серых Башнях. Надо мной смеялись. Слабый, болезненный, вечно отстающий от своих сверстников. Отец видел меня Целителем, говорил, что в этом случае я хотя бы не дам себе умереть. Уступая настойчивым просьбам матери, я прилежно учился два года, ждал очередного Испытания. Тайком от отца подал заявку. Мне не отказали, но на фоне остальных соискателей я казался самому себе еще меньше и слабее, чем на самом деле. Испытания я выдержал, удивив всех и прежде всего самого себя. Учился вдвое больше и усерднее остальных. Попросился в Серые Башни, просьбу сочли странной, но благосклонно удовлетворили. И вот я Страж, и еще утром был так счастлив, что готов был расцеловать своего напарника, старого ворчливого норда. Жаль, что это продлилось так недолго.
Все было как всегда, притихший осенний лес, перекличка кириков высоко в небе, терпкий запах листьев под ногами. Мы уже возвращались, когда сильный порыв ветра чуть не сбил меня с ног, а впереди стало разгораться яркое голубое свечение.
-Проход, - крикнул мне Гру.
Конечно, я прекрасно знал, как нужно поступить в этом случае. Найти укрытие, дождаться закрытия Прохода и убедиться, что "гостей" нет. Если же "гости" появились и настроены агрессивно, принять меры к задержанию и обезвреживанию. Место, где открылся Проход нанести на карту и по возвращению в крепость доложить лорду-хранителю. Но чем ярче разгорался голубой свет, тем сильнее мне хотелось заглянуть в открывающийся новый мир. Не обращая внимания на окрики Гру, я подбирался все ближе, жадно всматриваясь в неясные тени. Забыв обо всем на свете, я оказался слишком близко, и меня стало затягивать прямо в центр голубого свечения. Я держался из последних сил, но скользкие камни не давали возможности хорошо ухватиться. И вот тогда Гру прыгнул. Мощное тело норда сбило меня с камней, и я покатился вниз, по заросшему жесткой травой склону. Когда очнулся все было кончено, только на камнях блестело несколько капель темной крови.
Меня нашли через несколько часов. Я все еще пребывал в каком-то оцепенении, когда слушал "теплые" слова от своих товарищей, а последствия рапорта лорду-хранителю оставили отчетливые следы на лице. Было не больно. Душа болела гораздо сильнее.
Норды в крепости шарахались от меня как от чумного, а некоторые даже плевали в след. Старейшина, с ледяным выражением лица (уж лучше бы плевался), привел в этот зал и велел ждать.
Самое меньшее, что мне грозит - отставка с позором. Бесславную смерть Гру мне не простят. Раненый, один в чужом мире, норд беспомощен и скорее всего уже мёртв. Часы шли, а в зале никто не появлялся. Меня душила паника, не в силах больше ждать, я рванулся прочь и натолкнулся в дверях на Старейшину. Что ж, я готов выслушать свой приговор.
- Выходите через час. Я был против всей этой затеи, ничего хорошего вы там не найдёте. Твоё участие мне тоже не нравится, но твой командир просил за тебя, - Дикон тяжело вздохнул и махнул рукой, отпуская меня.
Я хотел бежать за ним, но не смог, ноги не держали. Тихо опустившись на каменный пол, я закрыл глаза и попытался успокоиться.
Я сидел, повторяя про себя как заклинание: "Все будет хорошо, все будет хорошо...", когда сильный пинок тяжелым сапогом вернул меня на землю.
С первых дней своей службы я усвоил простое правило, чем меньше попадаешься на глаза лорду-хранителю, тем больше он тебя ценит. В гарнизоне Серых Башен это правило было главным и единственным. Даже ветераны не рисковали обращать на себя его внимание. По ночам, в казарме о нем говорили только шепотом. Кулак Лорда, закованный в тяжелую стальную перчатку, был первым, что я встретил, когда вернулся.
Я вскочил на ноги со всем возможным для затекшего тела проворством. А он смотрел на меня, как смотрят на кучу отбросов и говорил почти не разжимая рта, будто у него сразу заболели все зубы.
- Полчаса. Привести себя в порядок. Ждать у ворот. Свободен.
Времени было больше чем достаточно и я даже умудрился проглотить кусок хлеба с сыром, желудок все настойчивей напоминал мне о своем существовании.
Мы выехали из крепости втроем. Лорд Хок, Уго, способный найти следы даже на воде и я. Пока ехали, начался дождь, сначала мелкий, а потом сплошная стена воды накрыла долину и горы вокруг. Я промок насквозь, Уго тоже недовольно ерзал в седле, а на лорда, похоже, ледяная вода не оказывала никакого видимого воздействия.
Лорд заговорил со мной только один раз.
- Ты покажешь, где это случилось. Точное место. Больше ничего.
Я кивнул и послушно указал камень, уже начисто отмытый от крови Гру холодным осенним дождем. А потом, вцепившись в повод своей лошади, внимательно следил за Уго, который бродил кругами вокруг злополучного валуна, не смея поднять глаза на застывшего рядом лорда Хока.
Гру.
Мне не повезло. Я повел себя глупо, покинув убежище. Нужно было остаться, ждать и верить. Верить в то, что Одна Из Четырех никогда не бросает своих детей. И вот теперь, как будто в насмешку, сзади, в глубине куста, из которого я только что вылез, начало разгораться голубое свечение. Мой шанс на спасение. Метнувшись обратно и почти сразу осознав, что не успеваю, я сорвал с руки кольцо и бросил в затухающий огонь. Если повезет, то его найдут, поймут, что я жив и мой не в меру любопытный напарник избежит позора. А потом, проклиная себя, свое нетерпение и некстати ноющие кости, я глубоко вздохнул и замер, не в силах поверить.
Весна приходит на Север, когда зацветает веска. Запах крошечных цветов настолько силен, что пропитывает все вокруг. Каждый северянин носит с собой колючую веточку, ведь веска никогда не теряет своего аромата.
Свежая волна родного запаха, в этом пропахшем нечистотами мире, могла означать только одно, еще один Проход открылся где-то рядом и теперь настойчиво зовет меня домой.
Медленно, ежеминутно принюхиваясь, я стал продвигаться вперед.
Тая.
Скамейка была мокрой, но я все равно уселась на склизкую деревяшку. Плевать. В этом месте сильнее всего ощущалось присутствие деда, как будто он все еще рядом, все еще со мной. Мой дед... был. Черт, до сих пор больно.
Он казался мне сказочным великаном, волшебником и супергероем в одном лице. Он никогда и ничего не боялся, а то, что он рассказывал было круче любого блокбастера. Он был очень открытым и общительным, наверное, поэтому у него было так много друзей. А еще он любил хоккей и всегда брал меня с собой. Это было восхитительно! Азарт. Рев трибун. Сталкивающиеся как товарные поезда хоккеисты.... Бабуля всегда смеялась, говорила, что хоккей нам нравится из-за нашей врожденной кровожадности.
Дед и Оби Ван, два человека, которые старались примирить меня с действительностью. Говорили что я другая, не такая как все. Исключительная. Единственная. Я старалась так думать, честно, ради близких мне людей. А потом умерла бабушка. Дед, казавшийся несокрушимым и вечным, в одночасье превратился в раздавленного горем старика. Через несколько месяцев его не стало. Потом ушел Оби Ван. Я осталась одна. Родители? Они у меня замечательные, но слишком заняты... спасением других, не меня.
Глупость, все глупость! Все из-за гороскопа! Зачем я его прочитала? Зачем загадала желание под бой курантов? Ну не одна же я такая, в конце концов! В том смысле что урод? Есть же люди, которые абсолютно не обращали внимания на мою внешность, и я могла с ними общаться. Оби Ван и его жена, "доберманы".... Наверняка есть еще, нужно только поискать. Но я не могу. Почему? Что со мной не так? Почему я чувствую себя настолько одинокой и неприкаянной? Чужой среди своих? Я ведь многое могу и умею. Я научилась быть волевой, бесчувственной, злой, но внутри я не такая! Я еще не совсем разучилась мечтать.
Мечты.... О чем я мечтаю? Да ни о чем, в последнее время я почти забросила это никчемное занятие. А если и мечтаю, то уж конечно не о карьере и деньгах. О семье? Ну, это мало осуществимо. О детях? Боже упаси! Не дай Бог в мамочку. О любви? Ну, это если только слепой попадется. Когда я сижу на этой лавочке я не мечтаю, я скорее грежу, проваливаясь куда-то. Передо мной проносятся какие-то неясные образы. Горы, море, крики чаек, безграничный простор....
Я не читаю фэнтези и фантастику, это не для меня. Я точно знаю, что меня ни что не изменит. Вампиры и демоны (если они существуют) никогда на меня не польстятся и попаданкой мне стать не светит. Я люблю читать желтую прессу, всякие ужасы о снежных людях, лохнесских чудовищах, инопланетянах и явлениях вечно живого Элвиса на пару с Цоем.
Рассевшиеся на окружающих деревьях вороны, внезапно подняли гвалт, вернув меня на землю. Я, наверное, провела тут несколько часов, не заметив, что снова пошел дождь. Ощутив, как холод пробирает до костей, поспешно поднялась. Промокшие насквозь джинсы противно облепили ноги. Куртка от впитавшейся в нее влаги казалась ужасно тяжёлой, еще раз оглянувшись на взбесившихся ворон, я побрела домой.
Гру.
Я вышел к небольшому водоему с мутной стоячей водой. Здесь запах ощущался сильнее всего, но следов недавно открывавшегося Прохода я не обнаружил, а пить из пруда не рискнул. Проведя рукой по старой деревяшке, ощутил тепло. Здесь сидел кто-то, долго, дерево было почти сухим. И этот кто-то пах веской. И что он тут делал? Наслаждался пейзажем? Я хмыкнул, что хорошего в этом унылом месте? В любом случае у меня нет другого выхода. Один раз я уже проявил нетерпение и был наказан. Мне дали шанс заслужить прощение. Я буду ждать.
Лентолет.
Несколько часов поисков и ничего. Я старался сохранять невозмутимость. Но это было выше моих сил, я несколько раз порывался помочь, но тяжелый взгляд лорда каждый раз заставлял меня оставаться на месте. С каждой минутой надежды на благополучный исход оставалось все меньше и, увидев, что Уго возвращается, я попрощался с жизнью.
- Гру определенно жив, милорд, - на ладони следопыта лежало кольцо норда. - Проход открывался снова.
Я не удержался от вздоха облегчения. Гру жив и есть надежда на его возвращение, значит для меня еще не все потеряно.
Лорд Хок нахмурился глядя на меня, покрутил кольцо в пальцах, кивнул.
- Уходим. Старейшина подскажет, что делать дальше.
- Эту скалу видно со Сторожевой Башни, милорд, позвольте мне наблюдать, я увижу, если Проход откроется снова, - выпалив все это на одном дыхании, я сжался в ожидании ответа.
- Смотреть придется долго, - усмехнулся Хок.
- Справлюсь, - облегченно выдохнул я.
Направляя застоявшихся лошадей к крепости, я и Уго тихонько переговаривались, а выражение лица лорда-хранителя уже не было таким мрачным.
Тая.
Я вышла из парка, мокрая и замерзшая, а дождь уже не казался таким замечательным. И почти сразу упала, споткнувшись на ровном месте, умудрившись, свалится на газон. Газон был мерзким и мокрым, липкая земля с небольшими пучками жухлой травы. Не поднимаясь, начала собирать все, что вывалилось из моей сумки. Потянувшись за телефоном, выползла на тротуар и мне тут же наступили на руку, спешащая куда-то парочка.
- Смотри куда лезешь, пьянь! - взвизгнула девушка. - Мерзость какая, это же надо так обкуриться! Ты ее лицо видел?
Я тут же опустила голову, запихивая телефон в сумку, не видя протянутой мне руки.
- Нафиг ты это делаешь! Может она заразная? Ты же потом меня этими руками трогать будешь!
- Ты как? - произнес парень, и рука слегка толкнула меня в плечо.
- Встать можешь?
- Обалдеть, - продолжала шипеть его спутница. - Что дальше? Накормишь, напоишь и спать уложишь?
Парень молча поднял меня на ноги.
- Все путем?
Мне было так плохо, что я, не решаясь поднять голову, только кивнула.
- Ну, Вадик, - заныла его спутница. - Хватит ее трогать, пошли, я замерзла.
- Держись, - шепнул мне парень.
Вообщем, это было последней каплей, по дороге домой я беззвучно плакала, а вот дома отвела душу. Я не рыдала, я стонала и выла где-то на грани с ультразвуком, а так как я все это проделывала, уткнувшись в подушку, то удивительно, как сама себя не придушила. Я так и заснула, лицом вниз и поэтому проснулась не только с жуткой головной болью. Отражение в зеркале просто пугало - нечто злое, всклокоченное, красноглазое.... Я умылась и достала не допитую с зимы бутылку. Год Дракона, блин. Чтобы там не говорил мой гороскоп, а я так и останусь чудовищем, обреченным на бесславное прозябание. Поплакав еще немного, я накинула куртку и вышла в ночь. Вино я забрала с собой, мои проблемы можно решить очень быстро. Если я сопьюсь, то мне будет глубоко плевать ... на все.
Ноги сами принесли меня в парк, к скамейке. Дождя не было, только над прудом клубился туман. Вино я отставила в сторону. Пить не хотелось, да и не поможет. Попробую по - другому, в конце концов, спиться я всегда успею. Не глядя нажала на кнопку, привычным движением поправила наушники и... "Alpha". Вангелис. То, что надо.
Мое дыхание спокойное и ровное, волнение ушло, я сосредоточенна на движении. Мышцы расслаблены и я мягко скольжу вместе с музыкой. Легко и свободно. Я чувствую свое тело. Я падающий лист, я капля дождя, я туман над водой... легко и свободно.
Гру.
Ждать пришлось не долго. В темноте, ветер принес знакомый терпкий аромат, а через несколько минут на старую скамейку, уселась худая угловатая фигура. Мальчишка! Я поморщился, чем же я так не угодил Найне? За что? Это же ребенок, нянчится с ним.... И почему он здесь? Скрючился на той коряге, один, ночью.... В руках у парнишки, что то звякнуло, и в тоже мгновение он поднялся, покачиваясь из стороны в сторону.
А мальчишка-то непрост! Неужели бастард Айсенгарда? Вот почему у них на гербах нет ни одной черной полосы. Приловчились, змеиные дети, выкидывать ублюдков в этот мир! Могли бы найти место и получше. Наблюдая за пацаном, я несколько раз одобрительно кивнул. Только все равно не понятно, что он тут делает. Где его Учитель? Я не люблю асенгарцев. Их никто не любит. Но лучше выйти самому, сейчас, чем получить кинжал в спину, высматривая, как "танцует" мальчишка. Вздохнув, я сделал несколько шагов вперед и произнес:
- Мир между нами.
Начало.
...Я начну с нового имени на чистом листе,
Со взгляда, устремленного в бесконечность...
30 Seconds To Mars
Тая.
Мне было хорошо. Я чувствовала себя свободной. Жаль, что моя свобода длилась немногим больше пяти минут, ровно столько, сколько звучала "Alpha". А потом, все вернулось. Ночь, пустой парк, туман и приземистая коренастая фигура рядом....
Доигралась! Страх был почти осязаемым, липким и душным, я в панике оглянулась. Что мне делать? Бежать или кричать? Взгляд зацепился за сломанную ветку, нагнуться и поудобнее перехватить ее в руке было секундным делом. Я не побегу.
Он что-то сказал, фраза изобиловала шипящими звуками и звучала угрожающе. Я демонстративно крутнула палку в руке. Он повторил фразу, протягивая ко мне пустые ладони. Это что, типа "я пришел с миром"? Незнакомец сделал шаг вперед, поклонился и снова повторил те же самые слова. Похоже, он не угрожал.
Ну что сказать.... Ему, похоже, повезло еще меньше чем мне. Короткие ноги, слишком длинные руки, коренастое бочкообразное туловище, круглая голова на толстой шее и лицо...обезьяны?
- Ты что из цирка сбежал?
Уменьшенная копия Кинг-Конга опять что-то прошипела и укоризненно покачала головой. И что мне с ним делать?
- Ты кто?
Обезьян вздохнул и тяжело опустился на скамейку, укачивая руку.
- Ты ранен? Где ты живешь? Ты потерялся?
Но он только покачал головой, проворчал что-то совсем невразумительное и отвернулся.
Обиделся. И что мне делать? Уйти? Как-то он жил без меня, проживет и дальше. У меня даже рыбок никогда не было, зачем мне говорящая обезьяна? Но с другой стороны я же хотела, чтобы кто-то ждал меня дома, называл по имени. Рыбки так не смогут. Я еще раз посмотрела на опустившую плечи фигуру. Грязный, в рваной одежде, раненый..., наверняка с ним плохо обращались, а может, и вовсе выгнали, ну он же старый. Вон виски совсем седые.
- Эй?!- я дотронулась до его плеча. - Кинг-Конг? Пойдешь со мной?
Он не поворачивая головы, буркнул что-то и медленно поднялся.
- Пошли. Я живу вон там, видишь, огни за деревьями?
Гру.
Я не знал, чего мне хотелось больше, смеяться или плакать. Глупый ребенок так перепугался, что схватил палку. Палку! Да он даже родного языка не знает! Судя потому, как округлились его глаза, он и норда видит первый раз в жизни. Кто он такой?
- Мир между нами, - повторил я и показал ему пустые ладони.
Глупый человеческий ребенок, он думает, что эта палка ему поможет? Если бы я захотел причинить вред, кривая ветка меня бы точно не остановила.
- Выбрось ее, пока заноз не насажал.
Судя по тону мне тут не особенно рады. Ну что ж я не собираюсь навязываться.
- Иди своей дорогой, мальчик, - буркнул я и отвернулся. - Все равно я не понимаю, что ты говоришь мне.
Мальчишка замолчал, но не уходил. Потом я услышал, как в кусты улетела палка. А минуту спустя он положил мне руку на плечо.
- Ты меня приглашаешь?
Паренек мне улыбнулся, что-то прощебетал и указал на мерцающие огни.
Шли мы не долго, пацан впереди, я за ним. Иногда он оглядывался и ободряюще мне улыбался. Мальчишка вызывал во мне странные чувства, во-первых, я все еще опасался, что его Учитель воткнет мне отравленное лезвие между лопаток, а во-вторых мне было его жалко. Уж больно он маленький и хлипкий. Еще меньше, чем тот задохлик Страж, навязанный мне лордом Хоком. Голодает он тут, что ли? "Танцевал" он конечно более- менее пристойно, но оружия ему не дадут, слишком слаб, а жаль, у мальчишки есть куда расти.
Асенгарцы не любят своих бастардов, теперь я в этом уверен. Дом, в который привел меня парнишка, не место для детей. От запаха, стоявшего на лестнице этого странного дома, я почти задохнулся. Этому ребенку очень повезло, что он живет на самом верху и вони тут поменьше.
Дверь в жилище мне не понравилась, хлипкая, вылетит с одного удара. А этот ребенок старательно запирал ее на несколько замков! Я рассмеялся и заработал "грозный" взгляд, насмешивший меня еще больше.
Похоже, что это ученик Целителя. Нет, ну я знал, что все Целители немного не в себе, а если вспомнить Агами из Серых Башен, то и вообще с придурью, но чтобы взять в ученики бастарда Айсенгарда нужно быть сумасшедшим. Единственное, что хорошо у них получается - яды. Может, я зря опасаюсь ножа? Предложит мне этот ребенок водички попить и все, не будет больше старого норда.
А вот и водичка.... Паренек подтолкнул меня к открытой двери в крохотное помещение (нормальному мужику тут и не повернуться), заполненное паром от льющейся горячей воды. Купальня? Ну, будем надеяться, что я не здесь не окочурюсь.
Тая.
Обезьяна послушно шла за мной. Несколько раз, оборачиваясь, я ловила его взгляд. Было такое чувство, что он меня жалеет. Самого бы кто пожалел! В подъезде он недовольно фыркал и плевался, ну да, воняет! Можно подумать, что в том обезьяннике, где он жил до сих пор пахло лучше. Я была в зоопарке, я знаю. Лифт опять сломался, и нам пришлось топать на пятый этаж. Последний пролет обезьян преодолел с трудом, я уж думала сейчас сдохнет. И куда мне потом труп девать? А потом увидел мою дверь и зашелся от смеха! И что смешного? Нормальная дверь, четыре ребра жесткости, замки хорошие. Первым делом решила его помыть. Ясно, что не сама, если в одежде ходит, значит и мыться научили.
- Воду я тебе отрегулировала, мыло и шампунь вот. Обноски свои тут брось, - я вручила ему большое полотенце и дедов халат.
- Помоешься, накормлю. И лапу твою посмотрим, надеюсь, моих знаний хватит, чтобы понять, в чем там дело. На ветеринара денег нет.
Кинг-конг очень внимательно меня слушал, на его морде (или все-таки лице?) застыло выражение крайнего удивления. Несомненно, русский язык он слышал впервые. Для очистки совести попробовала английский.
-Who are you? How to get here? This bath. Can you wash yourself?- ноль реакции. Может он из китайского цирка сбежал?
А потом это животное начало раздеваться! Я даже сообразить ничего не успела, а он уже, в чем мать родила! Выскочила из собственной ванны, как ошпаренная, под аккомпанемент его хохота.
Плескался он долго. Я сидела на кухне, грызла сухари и ждала, пока обезьяна вымоется.
Гру.
Смешной парень! Покраснел, как девчонка и выскочил из мыльни. Неужели аристократ? Вот уж угораздило! А по виду и не скажешь, могли бы и вместе помыться. Перенюхав все пузырьки, стоящие на полочке, выбрал тот, который пах вески. Сиреневая жидкость весело пенилась, и я не стал отказываться от удовольствия хорошенько прогреть старые кости.
Одежда, которую дал мне мальчишка, пахла взрослым мужчиной. Ну, думаю, его Учитель не обидится, что я немного поношу эту хламиду. Пока моя рубаха и штаны не высохнут. Если у пацана куча всяких притираний на полках, то иголка с ниткой наверняка найдется.
Тая.
Он внезапно появился в дверях кухни, дедов халат был ему явно не по размеру. В плечах явно мал, а подол по полу волочится.
- С легким паром! - кивнула я ему и подвинула к себе отцовскую сумку. - Давай руку твою посмотрю.
Обезьян по- птичьи наклонил голову, неожиданно издал какой-то непередаваемый горловой звук, а потом начал синеть. Жуткое зрелище! Его здоровенная лапища стянула ворот халата у самого горла, еще немного и он сам себя задушит!
- Ты испугался? Что случилось? Все в порядке? - я слезла с подоконника и протянула к нему руку. - Не делай так, ты же удавишься.
Это испугало его еще больше, он вжался в стену и зажмурился, бормоча себе под нос очередную тарабарщину.
- Что же тебя так напугало, глупенький? - я осторожно погладила его по руке (или лапе?). - Давай ты сядешь, успокоишься и поешь. Ты любишь суп? А еще есть пирожки, творог..., бананов нет. Потерпишь до завтра, без бананов?
Говоря все это, я медленно тянула его к столу. Поддавался он очень неохотно и смотрел на меня так, как будто видел впервые. Неужели рассмотрел, как следует? Вот будет здорово, если он сейчас выбежит с воплями!
Гру.
Я слепец! Я старый, выживший из ума, слепец! Правда все время была у меня перед глазами! Маленький, с узкими плечами, цыплячьей шеей, тонкими изящными руками и нежным голосом. Почему я решил, что передо мной мальчишка? Девочка? Нет, девушка! Или все-таки девочка? Ребенок! Девушка! Леди! А я в купальне...! О, Найна! Лучше бы я умер, там в кустах! Большего позора и представить себе невозможно.
А какой у нее голос?! Как я мог подумать, что она мужчина! Старый дурак!
- Прошу простить меня, моя леди. Я неумышленно нанес вам это оскорбление и приму любое наказание из ваших рук, - нужные слова сами скатывались у меня с языка.
Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на девушку. То, что на ней было надето... да это и одеждой нельзя было назвать! Где тот мужчина, запах которого я ощущал в этом доме? Странный запах, смутно знакомый....
Нет. Она не бастард Айсенгарда. Почему я вообразил такое? Ее не бросили бы тут одну, мальчика могли. Но не девочку. Это невозможно! Даже эти змеиные выползки не додумались бы до такого. В человеческих кланах женщина любого возраста и положения, всегда находится под опекой. Да они их за порог не выпускают без сопровождения! А тут она одна! Девочка! Девушка! Почти ребенок! О, Найна! Ненавижу Айсенгард!
Я сам не заметил, как оказался за столом. Маленькая леди, что-то говорила, улыбалась, подвигая ко мне одно блюдо за другим. Пахло очень вкусно.
Тая.
Я с трудом уговорила его поесть. Видно же было, голоден, как волк. А ел аккуратно, не торопясь, с достоинством, легко пользуясь столовыми приборами. Почему я решила, что нашла говорящую обезьяну? Никакая он не обезьяна, он человек такой же, как и я. В том смысле, что ему так же не повезло родиться уродом. Вот научу его разговаривать по-человечески и извинюсь. Понять бы еще, что его так напугало?
- Хочешь добавки? - я указала кастрюлю с супом.
Он покачал головой. Будем считать, что это жест отрицания. Осторожно отодвинув от себя, пустую тарелку, он поднялся и легко поклонился, прижав руку к груди. Прозвучала очередная порция тарабарщины и он глядя мне в глаза произнес:
- Гру` Гард` Виндс, - внушительный кулак ударил в грудь.
- Это твое имя? Гру?
- Гру, - кивнул головой он.
- Тая, - улыбаюсь я, протягивая руку. И он опять застывает, глядя на меня круглыми испуганными глазами.
Гру.
Милая девочка. Вкусная еда. Я старался есть медленно, демонстрируя манеры, и мысленно благодарил Хока, который настаивал на моем присутствии за столом лорда. Наевшись, я поднялся и, как положено, поблагодарил ее, назвав свое имя. В ответ она назвала свое.
- Тэйе? - Ее имя - Тэйе?
Ну конечно! А я столько времени ломал голову над словами Старейшины. Норды всегда считали себя Хранителями, дружбу с нами считали привилегией самых достойных. Норд и избранный им, разделяли одну жизнь на двоих, не расставаясь до самой смерти. Мне тоже предрекли такую судьбу, но годы шли, а я все никак не мог встретить того, чьим Хранителем хотел бы стать. Даже Хок, достойный правитель и отличный воин не стал для меня тем единственным. Предсказание не давало покоя и я решился спросить у Тех Кто Видит, получив странный ответ: "Не спеши и ты станешь тенью ветра".
Тогда, я посчитал эти слова насмешкой. Я только сейчас понял их значение. Я - Хранитель этой девочки, потому что ее зовут Тэйе, потому что тэйе это южный ветер, почти ураган, который каждую весну сметает снег с Синих гор, ломает лед в море Мрака и пробуждает к жизни лиловые цветы вески.
Тая.
Гру, пребывая в каком-то подобии ступора даже не поморщился, пока я обрабатывала рану у него на предплечье. Глядя на меня удивленными карими глазами позволил уложить себя на диван, осторожно пожав мою руку, пробормотал что-то и немедленно заснул. Подоткнув ему одеяло, как когда-то делала бабуля, я выключила свет и ушла.
Наведя порядок на кухне, я переместилась в ванну и, засовывая одежду Гру в стиральную машину, обнаружила, что она сшита вручную. Стежки были аккуратными, но отличались от машинной строчки, как небо от земли. Сапоги, похоже, так же были хендмей. Откуда же он такой явился?
Хорошо, что моих знаний хватило на то, чтобы правильно обработать его рану. Впечатление было такое, что его волокло по чему-то острому, может камням? Откуда здесь камни? И рана была давняя, дня два-три. Слава Богу, хоть шить не пришлось. Я, правда, умела, отец научил. Но живого человека штопать не приходилось, пока. Убирая внушительную аптечку на место, я грустно улыбнулась. Зная, что никаким врачам кроме родителей дед не доверится, папа старался предусмотреть все. Вот и меня учил. Как жаль, что нет лекарства от разбитого сердца. Чтобы там не говорили врачи, а дед ушел именно поэтому.
Проверив, смешно сопящего Гру, я ушла к себе. Время позднее, хорошо, что смена у меня с шести вечера. Высплюсь.
Гру.
Я еле дождался, пока девчонка уляжется. Где, мрак их побери, ее родственники? Что же это за мир такой, что детей бросают одних? Неудивительно, что она такая самостоятельная, и готовит, и лечит. Хорошо лечит, между прочим. Не больно. Не то, что этот, коновал Агами, у которого даже Беорн ревел раненым зверем! А молоденькие Стражи так и вовсе предпочитали терпеть, а к Целителю не ногой.
Заботливая у меня девочка, одеяло подоткнула, шарик световой погасила, а потом еще и проверила, младенцем себя почувствовал! Больше всего боялся, что опять в тот лесок пойдет. Вот что она там делала? Не дело девушке одной по ночам шляться! А как я за ней пойду в том балахоне, что она выдала? Да еще и безоружный?
И дом мне этот не нравится и двери у него негодящие, а окна так вообще - смех один. Слишком большие. Одно хорошо, высоко и лестница узкая, если, к примеру, топор хороший, то долго продержаться можно.
Тая.
Утром позвонил шеф. Одна из девочек заболела, мне нужно выйти в утреннюю смену. Он знает, что я этого не люблю и бла-бла-бла, но это разовая замена и мне заплатят вдвойне.
Сначала я хотела отказаться, а потом согласилась. Я же теперь не одна. Гру мужчина видный, бутербродами его не накормишь, а когда он еще работу найдет? Теперь нужно как-то объяснить моему гостю, что ему придется поскучать в одиночестве.
Он обнаружился у дверей моей комнаты и выдав очередную порцию тарабарщины, он поклонился и застыл, поедая меня глазами.
- Очень хорошо, что я, как видно, для тебя авторитет. Пошли.
Я привела его на кухню, напоила чаем и настругала целую гору бутербродов. Потом, как смогла, объяснила ему, что мне нужно уйти. Гру тотчас же выразил готовность идти со мной. Пришлось повысить голос и почти приказать остаться. Он послушался, уселся на стул в прихожей и смотрел на меня исподлобья, бормоча себе под нос. Ругался, наверное.
- Вернусь, когда вот эта стрелка будет вот тут! - ткнув пальцем в часы, я ушла. Надеюсь, квартиру он не спалит и соседей не затопит.
Гру.
Я так и знал! Девчонка совершенно отбилась от рук! Сначала разговаривала непонятно с кем, потом засобиралась куда-то. А идти ей не хотелось, согласилась-то она нехотя. И меня с собой не взяла, как я не старался объяснить, что не может она одна бродить где вздумается. Она же... ее же, обидеть могут! И "танцы" эти айсенгарские не помогут. И какой же я после этого Хранитель? Так эта соплячка мне приказала! Мне, сотнику, главе рода, приказала! Ух, хороша, девка! Глазюками своими как сверкнула! Ну ладно, пускай погуляет, напоследок. Вот освоюсь, язык этот тарабарский немного подучу, мозги ей вправлю!
Тая.
Не люблю утренние смены. Слишком шумно, слишком народу кругом много, как капюшон не натягивай все равно заметят и пялится начнут. А сидеть за чужим терминалом вообще пытка, весь день себя экспонатом в музее чувствовала. Естественно, что к концу смены страшно хотелось кого-нибудь убить. Еле сдержалась, когда увидела, как моя сменщица, гадость блондинистая, протирает гарнитуру влажными салфетками. Захотелось написать заявление по-собственному и уйти, громко хлопнув дверью. Вовремя о Гру вспомнила, мне его кормить надо. Буду терпеть. Но дверью я все равно хлопнула, да так, что у нее с монитора все финтифлюшки послетали. Настроение резко улучшилось и захотелось побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, ну и Гру заодно. Зря он что-ли целый день в квартире сидел?
В супермаркет я пробиралась дворами, так ближе. Ну и конечно, не смогла отказать себе в удовольствии постоять минутку в одном из них.
На школу боевых искусств это походило меньше всего. Небольшой ухоженный дом, затертый высотками. Двор, засыпанный, опавшими листьями, скрипучие ступеньки, домотканый половичок при входе.... Я улыбнулась, вспоминая свои первые впечатления. Оби Ван, о котором мне всю дорогу рассказывал дед, оказался сравнительно молодым мужчиной, может чуть старше моего отца, с коротким седым ежиком волос и внимательными прищуренными глазами. После взаимных приветствий они отошли в сторону, но и так было понятно, что хваленый сенсей от меня не в восторге. Я насупилась и принялась гипнотизировать свое отражение. Да уж подарочек! Худая, с торчащими во все стороны коленками и локтями... Короче, он согласился только после слов деда: "Ты мне должен, парень". Не очень то и приятно, что тебя берут в уплату какого-то долга.
Первые месяцы, да что там - почти год был непрекращающимся кошмаром. Я ведь вообразила, что вот так с ходу, после одного занятия смогу укладывать обидчиков штабелями. Наивная финская девочка! Это был кошмар, жуткий унизительный кошмар.
- Раздевайся, - сказал мне Оби Ван, когда дед ушел. - Оденешь вот это. Я должен знать, что мне делать с твоим телом.
Как будто у меня вообще когда-нибудь было тело.
Мне пришлось одеть форму, плотный эластичный топ и короткие, по колено, штанишки. Зеркало, висевшее в раздевалке, отразило худющее нечто с мертвенно серой кожей.
- Атас парни,- воскликнул кто-то, когда я появилась в зале. - Зомби наступают!
- Пятьдесят отжиманий, - спокойно сказал Оби Ван весельчаку и несколько раз обошел вокруг меня.
- Все не так плохо, я ожидал худшего. У тебя хорошая форма несмотря на изящное сложение. Разомнемся?
Я усмехнулась, изящными, мои "формы" еще никто не называл. Потом я прыгала, бегала, отжималась, качала пресс и даже лазила по канату (вот это было хуже всего!), таскала "железо".... Неделями! Ни на шаг не приближаясь к посрамлению обидчиков. Особо продвинутая группа учеников (Оби Ван называл их доберманами) умирала от смеха, глядя на меня и мои килограммовые гантельки. Я даже устроила пару истерик на тему: " Когда меня начнут учить!?". Внимательно слушая мои вопли, учитель каждый раз говорил:
- Силенок ноль, координация как у младенца, зато голос громкий. Если кто и полезет, оглохнет на первой секунде. Зачем тебе учиться?
А учится очень хотелось! Хотя бы потому, что Оби Ван и остальные его ученики (даже "доберманы"), как будто не замечали какая я. Относились ко мне как к обычной девчонке. И это было так приятно, что несмотря на все синяки, растяжения, боль в мышцах, пару переломов и не единожды отбитые пальцы я шла туда с радостью.
Тут мне было очень легко, тут я была своей. Со мной могли обсуждать фильмы, книги... девчонок. Я даже несколько раз вытаскивала нескольких "доберманов" из милиции, пользуясь тем, что начальник нашего отделения был давним другом деда.
А потом, через несколько месяцев, после смерти деда, Оби Ван уехал. Куда, почему? Не знаю. Доберманы тоже... разбрелись, по всяким "Гепардам" и "Беркутам", а новый Учитель.... Мы не понимали друг друга, мне пришлось уйти. Все равно той атмосферы, что согревала меня все эти годы там уже не было. Обидно, но он сказал, что у меня неправильная мотивация и что я слишком кровожадна для курсов самообороны.
А Оби Ван придерживался другого мнения, призывая меня решать все проблемы быстро и кардинально. Он сразу предупредил меня, что не сможет научить меня драться на равных с другими, но он может научить меня вывести противника из строя одним ударом. Постоянно говорил, что для меня нет запрещенных приемов и заставлял читать анатомический атлас. Не столько учил, сколько укреплял мою уверенность в себе. Его слова я помню очень хорошо, жаль, что записать не догадалась!
- Ты не можешь победить честно, запомни это. У тебя никогда не будет достаточно силы для этого. Но я научу тебя не проигрывать. Помни, даже в спарринге, цена твоего проигрыша - жизнь. С твоим небольшим запасом выносливости, ты сможешь только обмануть, запутать, вывести из равновесия, разозлить, правильно используя результаты этого, другого пути нет. Оценить силы противника, просчитать атаку, нанести удар. Один, чтобы у тебя появилась возможность убежать или позвать на помощь. Спрятаться, наконец. Единственная альтернатива - выстрел с максимально удаленной дистанции. Поэтому, трезво оценивая твои возможности, мы будем учиться грязным приемам, резкой смене стилей, способов защиты и атаки. Все должно быть элегантно, без лишних движений. Зачем тебе грациозным и красивым, ты же девушка в конце концов.
Да уж, девушкой, похоже, меня считал только Учитель. Из воспоминаний я вынырнула только у своего подъезда, с удивлением обнаружив в руках пакеты с продуктами. Вот это автопилот! Затащив все это на пятый этаж и обнаружив Гру на том же стуле (он что, так весь день просидел?), я бросилась на кухню.
- Ничего, - косясь на недовольного гостя, бормотала я. - Сейчас будем ужинать.
- Как говорила моя бабушка: "Пустой желудок, плохой советчик голове".
Раздавшийся за спиной хриплый голос был для меня полной неожиданностью.
- Хорошо сказано, вот поедим и я тебе посоветую, как одной, неизвестно где, весь день шататься.
Это что? Это сказал... Гру?
Неизвестно откуда прозвучавшие слова, заставили меня буквально взлететь на кухонный стол. Я лихорадочно шарила по нему руками, пытаясь взять мобильник. Непослушные пальцы не удержали телефон, и он упал прямо под ноги, этому...этой...этому. Потеряв единственное доступное мне средство спасения, я зажмурилась, приготовившись к самому худшему.
Минуту или две было тихо, потом раздалось какое-то фырканье и странные квакающие звуки. Сидя в углу кухни, Гру смеялся.
Гру.
Время тянулось бесконечно. Лучше бы я в кустах сидел! Все эти шорохи за дверями, подозрительные звуки на лестнице, шум от непонятного белого ящика на кухне, капающая вода из крана в мыльне, действующая на нервы больше чем заунывные песни степняков.... Девчонка явилась, когда за окном почти стемнело. Глянула на меня испуганными глазами и побежала на кухню, шурша странными сумками. Знает, что виновата! Захотелось ее выпороть. Но сначала пусть накормит! Глядя на ее тощий зад, я передумал ее пороть. Жалко. И тут она, наконец, заговорила по- человечески! И вдруг залезла на стол. Зачем? Я просто стоял и смотрел, как она шарит по столу руками, нащупывая что-то среди кульков, а потом она взяла и зажмурилась. Испугалась? Кого? Я даже обернулся, мало ли.
То, как она там сидела, нахохлившись, с закрытыми глазами.... Я старался сдерживать себя, но не удержался и засмеялся уже в голос. А когда увидел широко раскрытые глаза девушки, то просто зашелся от смеха.
-Неужели я такой ужасный? Может леди спустится, а то очень хочется есть. Раньше, ты относилась ко мне с большим пониманием, - я протянул ей руку. Негоже сидеть на столе.
-Ты... кто? - подозрительно прищурилась она.
- Гру. Забыла?
- Я совсем ничего не понимаю! - всхлипнула она, и едва коснувшись моей руки, спрыгнула со стола. - Я даже не понимаю, как я тебя понимаю!
- Ха! Я тоже тебя не понимал, но по столам не прыгаю! Зачем было морочить мне голову, моя леди, если ты прекрасно знаешь язык кланов? - спросил я.
- Никакого языка кланов я не знаю! Это ты придуривался все это время, я теперь заговорил по-человечески! - разозлилась она.
- Я не могу говорить по-человечески, я норд!
- Правда?
Бессовестная девчонка, почему старшие не научили ее уважению?