Гундося вздыхал. У него была тяжелая работа. Собственно, вздыхать и было гундосиной работой.
Давным-давно, когда Гундося был еще маленьким, и никто не знал, в чем его призвание, Бурчун и Ухалка - мама и папа Гундоси - очень надеялись, что он пойдет по их стопам. От того и имя ему дали такое несоответствующее и теперь мешающее работать.
В первый момент, когда Гундося, вопреки данному ему воспитанию, начал вздыхать, причем не по годам зрело и вдохновенно, как и подобает истинному таланту, родители пришли в ужас. Не к этому они его готовили! Понятно, был бы он из семьи обычного Скрипуна, как тихий и застенчивый Заступенчик. Но вздыхать с его генетикой! И, конечно, они пытались обвинить во всем Прашивчика, с которым Гундося подружился еще в третьем классе бушевальной школы. Они его даже в другую школу перевели, но все было бесполезно. Гундося продолжал встречаться с Паршивчиком и с каждым разом вздыхал все вдохновенней.
Гундося снова вздохнул. На этот раз он сделал это не по работе, а потому, что вспомнил Паршивчика, и ему стало жаль друга, потерявшегося в траве. Но вздох получился таким вдохновенным, что годовалый ребенок недовольно заворочался и захныкал во сне.
Гундося опрометью бросился к подоконнику, потоптался за шторой, а затем проскользнул в форточку. Его неподходящее имя зацепилось за щеколду и гулко брякнуло в ночной тишине.
Гундося вздохнул, и растворенный ветерком вздох долетел до ребенка и заставил его улыбнуться.