Аннотация: Не судите о людях по внешности. Можно здорово опростоволоситься... А то и приятности найти на свою... э-э-э... голову? Первая глава повести. Нет логики, обоснуй странный, я и сам про это знаю)))
При прочтении слушать почаще: Muse - Supermassive Black Hole (Saundtrack - Twilight). И улыбайтесь! Это помогает)))
***
Снега нанесло почти по колено. И нас с ребятами это не обрадовало. Придя утром на работу, я с тоской посмотрел на белый ужас, раскинувшийся по парапетам, лестницам и территории вокруг речвокзала. Снег только с виду лёгкий, а на самом деле через пару минут человек с лопатой взмокнет так, что позавидует лошади на свадьбе - у той хотя бы только задница в мыле.
В нашей бытовке уже переодевались Толик Селиванов и Потап Петрович - самые ранние пташки. Они оба приезжали на работу из пригорода на электричке. И успевали к приходу остальных затеять чай. Толик встретил меня сакраментальной фразой:
- Береговым матросам физкульт-атас!
- Да уж, - выдохнул я, скидывая пуховик на пошарпаный диван. - Сегодня пропотеем.
- Не ссы, прорвёмся, - отозвался Петрович, тряхнул седой головой и хлебнул горячего чая из стальной кружки. - Причал не обвалится.
От упоминания главной нашей головной боли я передёрнулся и угрюмо сказал:
- Сплюнь, старый!
- И по дереву постучи, - осклабился Толик, услужливо подставляя деду свою стриженую белобрысую макушку.
Пока я переодевался, в бытовку заявился самый поздний наш коллега - Андрей. Вроде, рядом живёт, а вот - приходит всегда последним. Но ему такую вольность прощали за работоспособность. Когда Андрюха выходит на заснеженный причал с лопатой наперевес - наступает конец снега, не иначе. Он один способен разгрести эти тонны белой гадости, пока остальные едва справляются с парадной частью территории речного вокзала. А это не мало - почти четыреста квадратных метров. Каждую зиму я назначаю сам себя на подработку, для поддержания формы и душой развеяться. В нашем офисе мне периодически становится трудно дышать. В основном из-за нескольких незамужних барышень, ведущих осаду моей персоны вот уже которую зиму. С одной стороны я их понимаю - тридцатилетний мужчина, владелец крупной судоходной компании, неженатый, хорош собой... Так мне сказал месяц назад заместитель, Сергей Витальевич Ряшинцев, здоровяк пятидесяти лет отроду, бывший спортсмен-гиревик, благополучный отец и дед, человек большой души и не меньшего пивного достоинства. С другой же стороны, ещё лет в двадцать я понял, что женщины мне до одного места, причём, не до того, о котором обычно думают. Вот уж туда они мне точно не нужны. Я по мальчикам, как говорится. Вот только знать об этом нашим женщинам не обязательно. Пока, по крайней мере.
Летом дамский энтузиазм пережить ещё как-то можно, они там в отпуска летают, на всякие шопинги отвлекаются. А вот зимой, особенно под Новый Год, от них спасу нет. Их вдруг начинает очень заботить, с кем и как я проведу праздничные каникулы... На работе проведу, кстати сказать. Это сотрудники могут позволить себе отдыхать, а начальство и в праздники пашет.
Декабрь в этом году выдался снежный, пришлось вливаться в коллектив береговых матросов несколько раньше обычного, на что Потап Петрович, как человек в курсе всего, лишь радостно пожал мою руку своей граблей и сказал:
- Ото ж как насыпало-то, Михал Андреич. В самый раз придётесь.
Это молодняк не знает, что рядом с ними снег разгребает тот, на кого они работают в поте лица. Парней брала на работу Ксюха, наш кадровик, которой я старательно приплачиваю каждый месяц за сохранение моего инкогнито. Терпеть не могу, когда до меня добирается очередной сумасшедший, которому срочно нужен "самый главный". Даже на работе в своём офисе устроен лишь как береговой матрос. Как сказали в налоговой, принимая очередной шикарный тортик, у богатых свои причуды. Алиса Викторовна, наш персональный налоговик, четвёртая из тех, кто посвящён в мою причуду. Да, вот так и устроился. Кадровик, наш вечный береговой матрос, директор речвокзала и налоговый инспектор - четыре кита, на совести которых покоится мой покой и благополучие. Я вообще не люблю разруливать вопросы в коллективе, управлять и заниматься закручиванием гаек субординации. Вообще не имею привычки вести себя запанибрата с подчинёнными. Есть иерархия, которой и надо держаться. Хороший директор тот, кого служащие не видят. Особенно генеральный директор, то есть я.
Вообще, с нашими матросами-дворниками бывает очень интересно работать. Наслушавшись рассказов о нелёгком житье-бытье, о ценах, коммуналке и прочих радостях, я понял, что большинство руководителей капитально оторваны от реальности. И претензия к трудягам: "Я вам плачу! Пахать!", - зачастую унизительна и неоправданна. Не по зарплате наезд, как говорится. И сегодня, двадцать пятого декабря, попивая чаёк с Петровичем ещё до прихода ребят, принял решение подкинуть матросам премиальных к Новому Году. Не обеднею.
Когда все напились горячего чая, мы с Потапом выгнали молодняк на мороз, раздав лопаты. Прихватив свои именные инструменты, вышли следом за парнями. Снега за ночь действительно выпало изрядно, почти по колено. Небо над головами и не думало светлеть. Серые хляби продолжали ронять на землю обильные хлопья. Так что, если не потрудимся, завалит по самые окна наш бетонно-стеклянный домик на берегу родной реки. Серо-стальные воды судоходной Мартышевки обегали окраину Н-ска, а через пару километров впадали в Иман, реку уже федерального значения, по которой в летнюю навигацию доставляют грузы в северные города. В этом году, удивительное дело, не только Иман, но и наша Мартышка нагло отвергла ледяные оковы и влачила стылые воды по проторенному пути.
Выйдя из бытовки, мы постояли, любуясь прозрачной пеленой падающего снега, подышали морозным воздухом, а затем решительно взялись за белое покрытие. Потап Петрович крякнул, ухватил лопату поудобнее и вгрызся в снежную гладь пыхтящим бульдозером. Судя по следам, уходящим за угол здания, Толик с Андреем решили вдвоём расчистить сорокаметровый причал. Ну и хорошо. Я повёл плечами под телогрейкой, разминая сонные мышцы, и поспешил присоединиться к напарнику. Через десять минут телогрейка повесилась на перилах центрального входа, от нас с дедом валил пар, а на душе пели канарейки, попутавшие лето с зимой. Прикинув оставшийся фронт работ, я усмехнулся. Ещё минут десять, и можно будет идти в родной кабинет, который я устроил себе рядом с бытовкой, без вывески и прочей чепухи.
С моим инкогнито в фирме вообще забавная история. Я ведь уже рассказал, что о моей персоне знают только четыре человека? Есть ещё пятый, но это уже не кит. Это титан моей безопасности, давний друг семьи и по совместительству бессменный охранник на входе в мои пенаты Аркадий, бывший фээсбешник и любитель новых сортов пива. Уж за него можно не волноваться - не сдаст. Можно бы сказать, что жизнь удалась. Но язык не поворачивается. Очень не хватало самых родных и близких людей, до боли в голове и бешенства в сердце.
Когда десять лет назад меня, детдомовца и асоциала, попытались "грузануть" бывшие владельцы вокзала на немаленькую сумму, собираясь отхапать квартиру, оставшуюся в наследство от погибших в авиакатастрофе родителей и младшего брата, Аркадий, друг нашей семьи, сделал пару звонков. Приехали ребята на конверсионном бэтээре в количестве штук десяти и популярно объяснили браткам, что жизнь штука полезная, а вот участок на кладбище для каждого одинаковый, будь у тебя хоть вся пасть в золоте. Собеседование с ветеранами Афгана так впечатлило бандитов, что они с перепугу отписали мне этот вокзал, а сами быстренько исчезли из Н-ска. Подарок судьбы я смог удержать, да ещё и судоходную фирму открыл, прикупив три дряхлых корыта, и развил до нынешнего состояния, когда можно не думать о хлебе насущном и позволить себе вот так вот, с лопатой наперевес, чистить снег у родного офиса рядом с рабочими.
Поначалу меня не волновало то, что работники не знают в лицо своего генерального, а потом это стало даже забавно. Слышал о себе столько разного за эти годы. Виталич помог оставить всё как есть, и наши дамы знают меня лишь как постоянного клиента, судовладельца и холостяка. Их стараниями я стал постоянным гостем на корпоративах компании "Судаков и Ко". А у причала постоянно мелькали три моих речных сухогруза. В итоге так и получилось, что в глазах офисных работников я оказался странным типом с замашками панибрата и нувориша. И меня это более чем устраивало - вносило в жизнь некоторый дополнительный интерес. Поразительно только, что за десяток лет никто так и не связал воедино то, что лежит на поверхности. Забавно...
Крупные хлопья снега не успевали коснуться кожи, таяли, превращаясь в капельки воды. Я подгрёб остатки снега у крыльца к стене, поддел слипшийся ком лопатой и отнёс к куче этого добра возле речного берега метрах в десяти. Вернувшись к крыльцу, с сомнениями оглядел мраморные ступеньки и помахал Аркадию. Охранник невозмутимо вынес мне из тёплого холла веник, и я принялся обметать крыльцо, надеясь, что снег всё-таки уймётся, и после обеда не придётся разгребать новый завал. Пока я ковырялся веником в щелях мраморной кладки, сзади зашуршали колёса подъезжающего автомобиля, хлопнула дверца, и хрипловатый баритон с ленцой произнёс:
- Ты бы, дядя, обмёл мои туфли.
Оба-на... Я усмехнулся, подмигнул офигевшему Аркадию, ждущему веник, напустил на себя вид работяги и развернулся со словами:
- Баре давно кончились. Могу веник дать, сами и обметёте.
У крыльца стоял парень лет двадцати пяти с аккуратной причёской на светловолосой голове и пронзительно-жёлтыми глазами, прищур которых не обещал ничего хорошего. Одет посетитель был в дорогое пальто, из-под полы которого острыми стрелками на мир смотрели брюки явно фирменного костюма и носки идеально начищенных туфель. Если бы не налёт презрения в янтарных глазах мужчины, я бы представился сразу, но чёрт меня дёрнул скривиться и добавить к уже сказанному:
- Ручонки-то не переломятся, думаю.
- Да ты знаешь, с кем разговариваешь? - процедил этот мажор.
Конечно, я знал, кто осчастливил мою фирму своим присутствием. Вениамин Андреевич Гехт, любимый племянник моего зама, сын его младшей сестры, давно укатившей в Англию, удачно выскочив замуж за мелкого дипломата. Виталич как раз вчера просил взять прилетающего на родину парня на работу, пока он не определится с дальнейшей жизнью. Ещё утром я сомневался, идти навстречу заму или ну его на фиг... Но сейчас, увидев и услышав наглеца, понял, что ни за что не упущу такой экземпляр рода человеческого. Похоже, надо мальчика приучить к российской действительности, в которой ни в коем случае не стоит судить о человеке по внешнему виду. Да и симпатичный парень. С моей ориентацией будет интересно прощупать этого "руссо-европиша" на предмет его отношения к геям. Внутри стало даже как-то тепло, а в паху отметилось шевеление. Хорош, чертяка, очень хорош. Правильные черты лица, большие глаза, буря эмоций в каждой чёрточке, огонь, а не парень... Интересно, какая у него фигура спрятана под этим пальто?
Пока я предавался размышлениям, племянник директора с чувством собственной значимости брезгливо сказал:
- Завтра ты здесь уже не работаешь, понял?
- А чего ж не понять-то? - я пожал плечами и вернулся к обметанию крыльца, рисуя в голове картинки одна горячее другой. Когда там у нас следующий корпоратив? Может, добавить в него посещение сауны? А чего, это мысль. Веник прошествовал мимо меня, брезгливо поморщившись, поздоровался с Аркадием, и они оба вошли в тепло офисного здания. Я же тихонько засмеялся, глядя на кожаный чемодан, притулившийся на крыльце с видом брошенной собаки. Ближайшие дни обещали стать очень интересными. Веник... Буду звать тебя так.