"...завернуто в полиэтилен, в несколько слоев замотанный скотчем.
Было проведено вскрытие, в ходе которого установлены приблизительное время и причина смерти гражданки Е. А. Плеткиной, и сделано предположение по поводу орудия убийства. Согласно выводу экспертов, им послужил мастихин. Инструмент, которым пользуются художники для смешивания красок или очищения холста. Список мест, где такие инструменты можно приобрести, уже составлен, по нему работают оперативники. Но особых надежд на это направление следствия я не возлагаю.
Что касается источника информации - это один из пациентов Минца (все тот же Т. Колпин, о котором я подробно сообщал в предыдущем отчете).
Минц счел нужным привлечь к делу стажера Молчанова, которому и удалось получить от Колпина точную информацию о местонахождении тела.
Учитывая специфику работы с данным пациентом, инициативу в дальнейшем расследовании руководство предоставило Минцу. Ему предстоит форсированными темпами установить местонахождение пропавшей гражданки О. Л. Нильской. Это, напомню, подруга погибшей, пропавшая в тот же вечер, и поиски которой до сих пор не дали результата.
Учитывая срочность, которая требуется в данной ситуации, прошу обратить ваше внимание на..."
4
Их четверо, и я внимательно наблюдаю за ними сквозь щелочки прищуренных век.
Они тоже рассматривают меня. Делают это так, будто между нами - стеклянная стена, а я нахожусь в вольере.
Это смешно, потому что все наоборот. Ведь это я пришел сюда, в зоопарк, посмотреть на ученых зверей.
Посредине сидит Лис, он кусает маленькую деревянную палочку и смотрит на меня, а иногда - в раскрытую металлическую книжку. Рядом с ним сидит Филин, иногда он раскрывает клюв и довольно ухает, раздувая грудь. Рядом с Филином - Окунь, ему неуютно, хочется вернуться в воду, в мутных глазах его тоска.
За ними, красиво ступая длинными ногами, ходит Жираф. Он дышит дымом, иногда останавливается и подолгу рассматривает фальшивые груши наверху. Груши лежат вверх ногами на перевернутой тарелке. От груш исходит яркий слепящий свет, смотреть на них неприятно, и я перевожу свой Луч на ученых зверей.
Я прощупываю их лучом, чтобы узнать про каждого больше. Они догадываются про луч и плавно отводят глаза, чтобы он не попал внутрь.
Единственный, кто не отводит глаза - Лис. Но он хитер, поэтому старается отвлечь меня разговором.
- Вы меня помните, Тимур? - спрашивает Лис.
- Я вас помню, - вру я (Лис не так уж и хитер - он мне сразу верит, кивает). - А что это такое, "Тимур"?
Филин довольно ухает.
Мне нравится происходящее. Напоминает веселую игру.
Эти ученые звери развлекают меня. И когда показывают бумажки с интересными кляксами или с цифрами, сложенными из цветных точек, и когда просто молчат и смотрят, вот как сейчас. Это тоже часть игры. Проигрывает тот, кто первый начинает говорить.
- Вас так зовут, - говорит Лис, покусывая свою палочку. - Этого вы не помните? Тимур Колпин - ваше имя.
- Ладно, - я равнодушно пожимаю плечами. - Согласен.
Не все ли равно, кого и как зовут? Суть игры не в этом.
Филин шепчется с Лисом.
Жираф прекращает дышать дымом, с интересом вытягивает длинную шею.
- Спросите про тело! - шепчет он Лису.
- Вчера у нас с вами был интересный разговор, - говорит Лис. - И вы рассказали нам о Вишневой Даме. Помните?
- А, это...
Странно, что его интересуют такие мелочи.
Похоже, он опять хитрит. Надо быть настороже.
- Мы можем поговорить с ней?
- Зачем вам? - я отвечаю нарочито равнодушно. Должно сработать.
- Она поделилась с нами очень ценной информацией.
Лис снова врет. Я-то знаю, что Вишневая Дама - настоящая сумасшедшая. Порой мне самому неуютно общаться с ней.
- Нам снова надо поговорить с ней, - настаивает хитрый Лис. - Можно это устроить?
Я молчу, раздумывая.
- Вы скучаете по воде? - я направляю луч на Окуня.
Окунь приоткрывает рот, выкатывает мутные глаза, но сказать ничего не может. Непонятно, на что я надеялся. Ведь рыбы не разговаривают.
- Услуга за услугу, - говорю я.
Я направляю луч на Филина. Хотя Лис хитер, и с ним можно иногда весело поболтать, Филин в этом вольере - более важный зверь.
- Я вас слушаю, - хмурится Филин.
- Я хочу такие вот палочки. Как у него, - я показываю на Лиса.
- Карандаши?
- Да. Разные. Цветные...
Филин лапой цепляет себя за клюв. Поправляет стеклышки, которыми прикрывает глаза от ярких фальшивых груш.
- В прошлый раз, - вставляет Лис. - Когда мы дали вам карандаши...Вы использовали их не вполне по назначению. Едва не произошла трагедия. Один из тех людей, что пытаются вам помочь, пострадал. Вы, к сожалению, этого не помните, но...
- Дайте ему карандаши, - говорит Окунь. - Только сначала мы поговорим с этой, как ее, дамой...
Оказывается, рыбы умеют говорить!
Мне становится весело, и я громко смеюсь.
Окунь таращится на меня. Он, видимо, уже жалеет, что показал свое умение.
- Не бойся, - я поглаживаю его по плечу успокаивающим лучом. - Я никому не скажу, что ты умеешь говорить!
- Мы дадим вам карандаши, - обещает Филин, убирая от морды защитные стеклышки.
- Еще хочу такие же, - я показываю лучом на стеклышки. - Мне необходима защита от фальшивых груш. Они слишком ярко светят.
Я показываю лучом на груши, лежащие вверх ногами на перевернутой тарелке. Все четверо поднимают вверх глаза. Выглядит уморительно, и я снова смеюсь.
- Договорились! - дергает клювом Филин. - Теперь вы позовете Вишневую Даму?
Пусть так. Они мне уже наскучили, и я хочу вернуться.
Вернуться туда, где кончается туман и...
Судороги сотрясают мое тело. Что-то держит меня - крепко-крепко.
Филин, нацепляя обратно свои стеклышки, протыкает воздух когтем. Торжественно каркает: "Вот оно!".
А потом я...
...смутно знакомый молодой человек смотрит на меня поверх экрана ноутбука. Рядом с ним сидят двое. Старик в белом халате, который почему-то тоже кажется знакомым, и невзрачный мужчина в костюме и галстуке. Еще один стоит возле стены, подпирая ее плечом. Курит, выпуская под потолок клубы дыма.
- Где я?
- Вы не помните?
- Нет.
Я чувствую запах табачного дыма, в горле першит, захожусь кашлем...
- Вы бы не курили, - говорит молодой человек, поворачиваясь к типу с сигаретой, который стоит у стены. Тот поспешно подходит к столу и давит окурок в переполненной пепельнице. У него из-за ремня торчит пистолет. Косясь на меня, он возвращается к стене.
- Можете сказать, как вас зовут? - спрашивает молодой человек, внимательно глядя на меня. - Я Молчанов, помните?
- Конечно, - говорю я. Кажется, я действительно вспоминаю. - Меня зовут Катя.
- Екатерина Алексеевна Плеткина? - переспрашивает старик.
- Да.
Тип у стены вполголоса матерится.
Молчанов бросает на него короткий строгий взгляд.
- Напомните ваш год рождения?
Я напоминаю.
- Род занятий?
- Студентка... Почему я не могу пошевелиться?
- Это в целях вашей безопасности, - торопливо говорит Молчанов. - Вы помните, что с вами произошло?
В голове низкий гул, многоголосый хор... Сложно думать, мысли плавны и текучи, как на границе между сном и явью.
- Мы были в кафе "Вернисаж", знаете, у реки? Где рынок для художников...Я и Оля. Отмечали сданную курсовую. А потом...
Память пронзает острая молния. Разбегается по телу разрядами электричества.
- Потом появился он. Сказал, что тоже художник, что хотел бы нарисовать нас. Да-да, мы поехали к нему. К нему в мастерскую...
- Можете назвать адрес? - торопливо спрашивает невзрачный тип.
- Да. Это в самом конце улицы, у перекрестка... Старые дома. Мы зашли во двор, потом спустились в подвал. Мы немного выпили в кафе, а потом еще у него... Он налил нам вина... И... О, Господи!
Воспоминания приходят рывками. Бьют наотмашь. Я чувствую боль по всему телу, мышцы напрягаются, пальцы мелко дрожат, по коже бегут мурашки, к горлу подкатывает комок.
- О, нет! Нет! Этого не может быть! Он подсыпал нам что-то. Оля отключилась. А я еще нет...Тогда он подошел к мольберту, взял с него... Нет, не надо! Пожалуйста, не...
- Вы запомнили улицу? - кричит, тараща прозрачные глаза, тип в костюме. - Улицу...
Слепой ужас давит, я кричу, но крик тонет в волнах тумана, вязкого как кисель, который наползает со всех сторон. Стены выгибаются парусом, силуэты людей дрожат, меняют форму, как в кривом зеркале...
Падаю, падаю в туман...
Тело бьет крупная дрожь, я не в состоянии пошевелится...
"Свяжись с операми срочно!!!" гудит в голове чей-то хриплый бас. Мне что-то кричат, но я не слышу... Тишина.
Звенящая тишина. Только дыхание нескольких людей в тесной комнате. Только отрывистый стук сердца.
Я поднимаю веки, моргаю с непривычки. Вижу четверых. Это интересно. Видеть собственными глазами, так близко. Потянуться рукой и...
Жаль, я не могу двигаться.
Они заранее обезопасили себя.
- Тимур? - спрашивает меня самый молодой.
Я растягиваю губы в улыбке.
Пусть думает, что я и есть тот, кто ему нужен.
А я пока осмотрюсь. Здесь все такое интересное, такое новое для меня. Пожалуй, свет резковат. И еще клубы этого ядовитого дыма щекочут ноздри. Но главное, здесь очень интересн...
Я успеваю услышать, как старик говорит "вот опять" и туман накатывает волной, захлестывает меня со всех сторон...
Мускулы предельно напряжены, судорога, еще одна...
...эти четверо пялятся на меня.
Двоих я знаю. Старый пердун Минц, заслуженный мозгоправ, и его приятель Молчанов, совсем еще щенок, практикант. Жалкие трусливые людишки. И они меня, конечно, связали...
С ними двое каких-то молодчиков, незнакомые. Один, сидящий за столом, похож на снулую рыбину. Второй подпирает стенку, у него волчьи глаза, из-за ремня торчит рукоятка пистолета. Вокруг лампы вьются облака табачного дыма.
Я пытаюсь рывком подняться, но не могу даже сдвинуться с места, ремни держат крепко, я примотан к креслу вроде зубоврачебного.
- Полученной информации должно хватить, - вполголоса цедит "волчара", обращаясь к Минцу.
Минц хватает своей веснушчатой лапой телефонную трубку.
- Петровский, зайди к нам... Ага, захвати.
- Что, успокоительным колоть опять? - догадываюсь я. - Не поможет. Вам уже ничего не поможет. Доберусь до вас... И тогда... Тогда вы испытаете на себе, что такое истинный Гнев Его. Он достанет вас, где бы вы ни находились! Он заставит вас тысячу раз пожалеть о том, что вы связались с Ним... Эй, ты, лупоглазый! Я тебя запомнил, слышишь?!
Они никак не реагируют, но мне этого и не надо. Судьба их давно предрешена.
- Вам уготована великая судьба! - улыбаюсь я. - Стать частью Его замысла. Стать частью Его прекрасного Проекта...
Появляется санитар, в руках у него шприц.
- Здорово, приятель! - улыбаюсь я. - Я помню и тебя. Ты встретишься с Ним первым. Он уже давно ждет этой встречи. Я говорил ему про тебя, и ты ему интересен! Ты интересен ему... Врубаешься, что это значит, ах-ха-ха!
Я смотрю в их жалкие лица. В них пока нет Страха. В них только равнодушие и брезгливая отстраненность.
Только Молчанов, этот мальчишка, слушает меня с интересом.
Но они переменят свое отношение, они пожалеют... Еще сполна вкусят настоящего Страха.
Я чувствую короткий укол в предплечье. Но им это не поможет. Уже не поможет. Им не удержать меня.
Бесконечно это продолжаться не может. В какой-то момент мне удастся собраться с силами и тогда...
Все тонет в вязкой вате, и я слышу откуда-то издалека голос Минца:
- Вот так, в первом приближении...Теперь вы имеете некоторое представление...
- Нам необходимо провести более тщательные исследования! - вставляет Молчанов. - Счет идет уже на часы, и я настаиваю на форсировании...
- Санкция руководства еще не получена! - перебивает его тот "волчара", с пистолетом за поясом.
Все тонет в наслоениях ваты, голоса становится неразборчивее, глуше, глуше... Плыву сквозь туман. Но мне не страшно.
Я знаю, куда ведет меня этот туман. Возвращаюсь в Башню...
5
"...В ходе расследования стажером Молчановым было выдвинуто предложение - приобщить к материалам следствия результаты психологического теста, вернее сказать, эксперимента, который был проведен с гр-ном Колпиным самим стажером М. и группой лаборантов Н-ского университета. Проводить тест предложено было на их территории, что было мотивировано нашей недостаточной оснащенностью(?!).
В ходе эксперимента были установлены дополнительные симптомы психической болезни гр-на Колпина и прояснились некоторые детали дела, о которых я сообщал в предыдущем отчете.
В частности, установлено количество ложных личностей (4), со слов К. составлено подробное описание произошедшего. Получено представление о его мотивациях. Его причастность к делу теперь уже несомненна. Но степень виновности и его вменяемость пока неочевидны.
С ним еще предстоит работать, но, главное, теперь у нас есть первые версии о местонахождении пропавшей гр-нки Нильской. Информация передана оперативникам.
Полученные в ходе тестов с подозреваемым К. материалы я прилагаю к отчету, и прошу обратить внимание на..."
В Башне чужак.
Такого не бывало никогда прежде, поэтому я испытываю странное волнение.
Чужак поднимается по спиральным подъемам Башни. Моей Башни... Он находится на моей территории, и потому я могу легко узнать, что ему понадобилось здесь. Могу стать с ним одним целым, слиться с ним. Думать его мысли.
Он ищет Вишневую Даму.
Сейчас в Башне трое постояльцев, не считая меня и Чужака, а ему интересна именно она. Странно.
Тут я узнаю его. Конечно, тот самый мальчишка, как я не догадался раньше?
Я уже видел его, и про него рассказывали и Весельчак, и Фанатик...
Вишневая Дама не рассказывала - она не хочет говорить со мной. Ей нужно время, чтобы освоиться.
Даже не знаю - радоваться мне или тревожиться?
Нам было уютно здесь вчетвером, и вот появился пятый.
Сам, по собственному желанию? Это против правил.
Сюда не приходят просто так, когда заблагорассудится.
Сюда приводят. Привожу я. Тот, кому принадлежит Башня.
Я следую за ним, но он опережает.
Он подобрался к Вишневой Даме, я слышу ее крики, которые доносятся сквозь мерцающие перламутровые стены.
Вишневая Дама сообщает ему что-то.
Мерзавка! Сумасшедшая сука, она говорит ему, где искать свою подружку, которая все еще ждет своей участи ТАМ, снаружи! Я не успел привести ее в Башню, оставил на потом...
Вот оно, наказание за беспечность!
Я стремительно несусь за чужаком, но он ускользает. Он узнал, что хотел.
Его нельзя выпускать отсюда! Это моя территория!
Я врываюсь в Лабиринт. Здесь расположена моя гордость, мое главное сокровище - Коллекция... В светящемся янтаре навечно застыли Мгновения. Лики тех, кого я привел сюда, в момент, когда я открыл перед ними величайшую тайну Вселенной. Тех, кто прошел через Башню.
Это суть, это истинный смысл моей работы. А то, что остается ТАМ, снаружи - лишь предварительные эскизы, пачкотня на палитре.
Чужак был здесь, я чувствую его след...
Но поздно. Двери распахнуты, и за ними только чернильная тьма.
Он сбежал! Он ворвался в мою Башню, видел ее изнутри, нарушил мой покой.
Он осквернил своим присутствием мою сокровищницу, мою драгоценную Коллекцию!
И так просто ускользнул от меня... Как ему это удалось? Кто он такой, этот пятый лишний?!
Я запомнил его.
Он вызвал мой интерес. А это значит, что рано или поздно он тоже станет постояльцем Башни, и волнующее мгновение его Прозрения присоединиться к моей блистательной Коллекции...
Ловлю себя на том, что в Башне царит странная оцепенелая тишина.
Я пробегаю по длинным коридорам, по лестницам и залам... Везде пусто.
Они тоже сбежали! Каким-то образом все они, постояльцы моей Башни, сбежали, я остался совершенно один... Совершенно один!
Это ничего, я справлюсь.
Того, что рассказывали мне Фанатик и Весельчак, и даже эта сумасшедшая Вишневая, будет достаточно.
Я смогу сориентироваться ТАМ.
Мое дело будет продолжено...
"...тогда же стажер Молчанов, в одиночку, действуя без санкции руководства, используя самовольно изъятую аппаратуру Университета, вступил в прямой контакт с подозреваемым Колпиным. Действия его носили безответственный и откровенно провокативный характер.
Впрочем, нельзя не отметить, что эти действия в конечном итоге помогли установить точное местонахождение гр-нки Нильской, которая была заперта в подвале жилого дома на Строительной, 16. Этот подвал Колпин использовал под мастерскую.
Молчанов немедленно отправился по установленному в ходе контакта адресу, и уже оттуда вызвал оперативников и бригаду "скорой помощи".
Нильская в данный момент находится под наблюдением медиков, она сильно истощена, но состояние ее оценивается как удовлетворительное.
Пользуясь терминами самого стажера Молчанова, используя экспериментальные техники (без всякого юридического обоснования, самовольно) ему удалось "взломать" "внутреннюю защиту" гражданина Колпина и, проникнув в его сознание (?!) "сыграть на его собственном поле и по его правилам".
По моему личному мнению конечный результат является в большей степени счастливым стечением обстоятельств, чем заслугой стажера М. Я прошу учитывать это при вынесении окончательного вердикта по делу.
Подозреваемый Колпин был препровожден в Н-скую областную спецлечебницу Љ154, где находится в данный момент под строгим надзором. Стажер М. настаивает на повторном эксперименте, но, учитывая все факторы, считаю нужным стажера М. от дальнейшего расследования отстранить. Дело можно закрывать. Рудокоп."
Тарабанов - Пескову.
Федор Борисович, пересылаю тебе отчет Рудокопа об этом стажере Молчанове, которым ты интересовался. История получилась та еще! Такого забористого бреда давно не читал. Он там на пятидесяти страницах высказывается про похищение душ, реинкарнацию, про каких-то шаманов и т.п.
Как по мне, так в лице этого их "пациента" мы имеем дело с самым заурядным психопатом-выродком. Лучше дали бы мне им заняться, по старой памяти.
Что до Молчанова - конечно, у парня есть чутье. Изыскания его выглядят довольно обстоятельно, с фактологическими выкладками, с крепким базисом. Но выводы, да и весь этот его интуитивный метод с фантазиями пополам - ни в какие ворота. Мое мнение - у нас таким не место. Но ты, конечно, сам решай.
Тарабанов.
Песков - Тарабанову.
С отчетами ознакомился. Молчанова с дела снять. Предложить должность в Агентстве, в отдел Костина. К оперативной работе не допускать. Рудокопу - продолжать наблюдение.
Песков.
1
Комбинезон санитара мне немного великоват, но чтобы добраться до цели - вполне сгодится.
Даже простым карандашом можно творить истинное искусство. Конечно, если он находится в умелых руках. Санитар узнал об этом не понаслышке.
Я иду по коридору, освещенному лампами дневного света, а в голове прокручиваю план действий.
Конечно, меня хватятся очень быстро.
Найдут этого хряка, хотя я постарался замести следы, и для этого пришлось провести почти час в пустой операционной, со скальпелями и анатомической пилой.
Работа на скорую руку, недостойная мастера. Мне даже было немного стыдно за результат.
Хорошо хоть, что у них нашлось так много пластиковой пленки. Это добавило искру вдохновения даже в такую быструю халтурку.
Я люблю работать с пластиком. Он универсален, он нивелирует любую форму. Скрывает ее до поры.
Мне, конечно, придется покинуть город. Некоторое время попетлять по стране, уходя от возможного преследования. Изменить внешность, изменить имя. Для этого у меня все готово. Целых два тайника, о существовании которых они не догадываются со всеми своими ищейками, спец-препаратами и напичканными электроникой лабораториями.
И никакой умненький мальчик Молчанов им тут не поможет.
Мне надо как можно скорее покинуть город, но жажда творчества сильна.
Вдохновение снова пьянит меня. Оно жжет меня изнутри, я не в силах противостоять. Перед отъездом я позволю себе небольшой... нет, не Проект, конечно, а так, легкий эскиз. Вольный росчерк на память этому Молчанову и остальным.
О, с каким удовольствием я поработал бы с ними! Конечно, материал не особо хорош, но из любви к искусству, исключительно из любви к искусству...
Но что я слышу?
Наверху вопит сигнализация. Кто-то обнаружил мое отсутствие?
Что за незадача - какой-нибудь припозднивший лаборант? Но как он проник в боксы? Доступ туда кому попало не дают. Это с санитаром мне повезло. Похоже, везение мое имеет свои пределы.
Или нет?!
Нет, мне по-прежнему везет, несомненно.
Я замечаю его первым.
Гремя каблуками по плитке, он быстро спускается по ступеням, на один лестничный пролет выше меня. Сам идет ко мне в руки, самоуверенный щенок, который решил залезть мне в голову. Тот, кто осквернил своим вторжением мою Башню.
Теперь-то посмотрим - кто кого?!
Я отхожу к лифтам, свет там не горит и зал тонет в полумраке. У стены стоит кадка, из которой торчит толстая пыльная пальма. Я застываю за ней, вжавшись в стену, азартно сжимая в пальцах карандаш.
Все, что остается - это немного подождать.
А потом я узнаю, сколько оттенков таит в себе его кровь.
"...лично присутствовал при кремации. Я даже рад, что все так разрешилось. Как подумаю о неповоротливости нашей судебной системы, о том, какая шумиха поднялась бы в прессе... Впрочем, это лирика.
Считаю, Колпин сделал нам большое одолжение, решившись на побег.
Что касается стажера Молчанова, он не перестает удивлять меня. Я поинтересовался, что ему понадобилось в клинике в такое позднее время? Ответ меня ничуть не удивил.
Экспериментатор... Для таких, как он, все запреты и санкции - это пустой звук!
По моему скромному мнению, его перевод в Агентство - это, мягко говоря, несколько преждевременное решение. Что ему действительно необходимо, так это дисциплинарное взыскание.
Впрочем, вам видней.
Между тем, надо отдать стажеру должное. Действовал он, несмотря на отсутствие опыта оперативной работы и хотя бы базовой подготовки, профессионально, что в сложившихся обстоятельствах удалось бы не каждому.
Он почти не пострадал, если не считать пары царапин и многочисленных синяков.
Поиски Г. Петровского, санитара, дежурившего возле бокса Колпина и пропавшего в ночь, когда была совершена попытка побега, до сих пор результатов не дали.
Гражданку Нильскую выписывают на днях. Состояние ее хорошее, никаких серьезных физических повреждений зафиксировано не было. Что же касается перенесенного стресса, то надеюсь, он не скажется в дальнейшем на психологическом здоровье потерпевшей. Впрочем, это уже забота медиков.
По данному делу все. Подробные материалы предоставлю вам лично в рабочем порядке. Рудокоп."
Тарабанов - Пескову.
Федор Борисович, сегодня Рудокоп сделал подробный устный доклад по интересующему тебя делу. Разрешилось все, кажется, благополучно. Что касается Молчанова - он принял наше предложение с энтузиазмом и сегодня был зачислен в отдел Костина. Посмотрим, как покажет себя, у них там как раз подходящее дело наметилось.
Рудокоп продолжает вести наблюдение.
Тарабанов.
- Ольга, как вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо.
- Может быть, подвезти вас?
- Спасибо, я возьму такси.
У самого лицо мертвецки бледное, глаза красные от недосыпа, нижняя губа разбита и скула залеплена пластырем, руки подрагивают и он прячет их в карманах плаща. И все равно, продолжает строить из себя рыцаря. Хороший парень. Мне встречалось мало таких.
- Если вам надо будет поговорить с кем-то или...
- Да, я знаю. У меня есть ваш номер.
- Молчанов! - кричат ему от дверей.
По ступеням спускаются типы в официальных костюмах, при галстуках, машут ему. У двоих поверх костюмов накинуты белые халаты.
Я не могу спокойно смотреть на них. За прошедшие дни эти галстуки и белые халаты не оставляли меня в покое. В перерывах между утомительными расспросами, они надоедали своим деликатным, настойчиво ласковым обхождением, или просто маячили на периферии зрения, всегда готовые появиться по первому зову. Может, все это и было в соответствии с их мудреными инструкциями и все они делали правильно. Действительно, предшествовавший моему освобождению кошмар как-то поблек, отошел на второй план... Но как же они замучили меня!
Мне надо просто остаться одной. Побыть наедине с собой. И даже Молчанову со всем его мальчишеским рыцарством этого не понять.
- Так, - говорит Молчанов, в ответ маша рукой людям в костюмах. - Похоже, меня сейчас будут препарировать...
Он ловит мой взгляд, и на бледных щеках выступают красные пятна. Сам понимает, что шутка вышла двусмысленной.
Помрачнев, он лепечет что-то извинительное.
Боится, что напомнил мне о Кате и сейчас я опять устрою истерику.
Напрасно. Все это ушло. Такое не забывается, конечно... Но сейчас этого как будто нет. Задвинуто в дальний ящик стола глубоко и надолго. Хорошо бы - навсегда.