Мбонга причмокивает толстыми губами, пускает в потолок вагончика причудливые дымные клубы, струи и ровные кольца. Звенят в полутьме его бусы, цепочки с амулетами и фетишами. Пыхтит и булькает бонг. Высокая ямайская шапка-цилиндр, вязаная, черно-желто-зелеными полосами, слегка колышется в сумраке, напоминая фантастический гриб, растущий прямо из переплетений сладкого дыма.
Белками в красных прожилках он смотрит исподлобья, из-за занавеси косматых дредов.
- Али поможешь нам, дедушка? - зачарованно шепчет она, ударяя по "о".
"Дедушко-о-о" - получается у нее, с гнусавыми обертонами, с глухим призвуком, будто подсаживаются батарейки на старом кассетнике.
Последние несколько дней все в городе N говорят так.
Когда с неба моросит кетчупом, когда под ногами хлюпает горчица, когда в воздухе распылена взвесь базилика, тимьяна и черного перца... Надышавшись ей, забив ей легкие, судорожно втягивая воспаленными ноздрями весь этот коктейль специй - все говорят чуть в нос, будто не своими голосами. Будто всех жителей взялся передублировать на свой манер воображаемый гнусавый переводчик.
Будто мы оказались внутри кино, думает Мбонга, глядя на эту парочку. Ребята, которые пришли к нему за ответами:
Она - Пятая -(обжигающая бирюза глаз, бархатно-алый румянец, влажное вопросительное "О" рта, сочетание измазанной сальсой кружевной комбинации с сапогами-чулками) похожа на Хизер Грэм в гриме интердевочки.
Он - Мунган -(непокорность ирландских скул и темной шевелюры, подозрительно-растерянный прищур, серой пылью и соевыми потеками насыщенный "мышиный" мундир) похож на Гордон-Левитта в гриме крутого мужика.
Они очень молоды, очень взволнованны, напуганы и влюблены. Им нужны ответы.
Сам Мбонга давно перестал искать ответы. Он все их нашел.
В глубоком подвале, под сенью карбидных солнц, у него весь городок N - как на ладони, все жители - наперечет. Там его настоящая работа. А здесь, во вросшем в глину ржавом вагончике, что, как дикобраз иголками, ощетинился иглами трансляционных антенн - здесь его хобби и отдых душевный.
Здесь выступает из полутьмы углами вся эта аппаратура, мерцают огоньки, в их отблесках угадываются стопки-пирамидки-завалы-горы-хребты пластинок и лазерных дисков. И все это - тонет, зыбким миражом, постылым мороком растворяется в клубах сладкого дыма.
Мбонга знает, что нужно этим, в сущности, детям. Обоим едва перевалило за 17, но оба - оказались не в то время и не в том месте. Благодаря чему, технически, они с Мбонгой теперь вроде как ровесники. Но по сути...
Им не нужны ответы, думает он. Им нужна подробная карта местности, разговорник, джипиэс-навигатор и трактор... И сто тысяч миль по прямой подальше отсюда.
Трогательные кукушата, случайные подкидыши, они всерьез собираются сваливать из чужого гнезда. Не оставляя следов и улик, врубив газ на полную, как ошпаренные, как еноты, завидевшие между хвойных веток явный признак беды - черные зрачки двустволки и трапперскую шапку, в хвосте которой без труда можно опознать пропавшего без вести двоюродного дядюшку Ракуна.
Словом, это место им не по нраву.
Их можно понять.
Они еще не успели втянуться.
- Нам, сэр, необходимо пройти через кордоны янки, - с блеском в глазах рубит ладонью Мунган. - Ребята в этой странной форме, мы видели парочку пока добирались сюда... И они... Черт побери, с ними что-то было всерьез не так, гребаные линкольновы снейки! То есть я хочу сказать, сэр... Вы небось не особенно сочувствуете нам - моя форма, дикси прайд... и всякое такое. Но это, как мне сказали, это же давно в прошлом, да? Война, сэр, сказывают, закончилась. Уж кто-кто, сэр, я-то этому чертовски рад, кто бы там не заседал теперь на Капитолии, это не сказать, чтоб было у меня главным приоритетом в жизни, понимаете? (пауза, долгий-значительный взгляд в сторону Пятой, та отвечает сладким вздохом, покрепче прижимается к его плечу) ...Вот только Клеверок Фаррелл, совсем к чертям перегребанский безумец, очень бывалый и бравый офицер, но ему давненько вывернуло чердак набекрень и наизнанку... А нам, сэр, нам бы только кордоны эти миновать, а дальше уж мы прям к морю, прямо на...
- На Гоа, - шепотом подсказывает Пятая, молитвенно обвив просительные руки вкруг локтя Мунгана. - На Гоа, к солнышку, там где танцы и смех, к морю ихнему ласковому, голубенькому...
Мбонга кивает, как бы с пониманием. А сам смотрит в одну точку - на голые коленки мисс Пятой, едва прикрытые перепачканными пряными невервилльскими осадками кружевами ее платья-сорочки.
Вернее - на то, что лежит поверх. Сачок для ловли бабочек. Ничего особенного: длинная ручка, стальной обруч, свернутый марлевый мешок.
Мбонге знаком этот предмет.
...Бабушка Мвинилунга прошептала на ухо: "белый человек "Бвана" обязательно найдет Чавуму. Не бойся. Мы не зря его позвали. На языке бвана его называют тот-кто-точно-бьет-зверя-острым. Он охотник. Белые люди тоже умеют охотиться, внучек. Но именем духов леса и семьи заклинаю тебя, Мбонга, держись от него подальше"
Встречая его, забрались на ограду - где шершавое на ощупь пальмовое дерево мешалось с гладкой слоновой костью, непослушные мальчишки, длинноногие и лягастые, говорливые и глупые, частили и переругивались и таращились на чужеземца, испуганные, ждущие спасения от страшного проклятья. Смотрели на того, кто входил в деревню - смешной головной убор вроде лепешек, которые пекла Чингола, круглые стекляшки на носу, и эта штука на плече - длинная узкая палочка, а к ней приделано кольцо с мешком... А потом он сам посмотрел на них - мельком, не останавливаясь. И они застыли как камни Мучинга - приросли к забору.
У белого человека были глаза льва.
Он нашел Чавуму (то, что от нее осталось) и принес голову того, кто сделал это, а потом он ушел.
Чтобы возвращаться снова и снова - в кошмарах маленького Мбонга Бангвеулу-Луангва, которому только еще предстояло пройти первую инициацию. Чтобы хотя бы издали, исподтишка, подчас отдергивая награждаемый ожогами любопытный палец, жадно приблизится к природе Того, что сквозило в глазах страшного бваны.
Многому пришлось произойти и сбыться, чтоб избавить его от этого кошмара.
Еще больше лет понадобилось, чтобы расшифровать слова бабушки Мвинилунга, перевести имя бвана на язык бвана и узнать, что оно звучит как: Гарпунщик...
Парочка перехватывает его взгляд. Щечки пятой расцветают пурпуром мавританской розы. Мунган цедит сквозь зубы "сэр, вы меня слушаете?"
Мбонга растягивает губы, демонстрируя кривоватый заборчик улыбки, точь-в-точь как тот, из слоновьих бивней и пальмовых бревен сложенный в его родной деревне, в далеком детстве, которое вдруг показалось таким страшно-близким...
Он ведь не злой колдун. Теперь уже нет. Минус один - очередной перчуэл с мировыми запросами и в черном. Плюс один - очередной черный запрос с мировым, чего скрывать, перчуэлом.
Кошмары детства? Йа-маеее, забей, мэн, сделай еще тяжечку...
И кому тут в самую пору бежать?
Мбонге нравится город N. Он любит всех и всякое такое. Хитрого павиана Чинаски, упертого Фаррелла, своенравную красотку Банни, горлопана Гребенку и готического позера Бри, и даже этого малыша Пти Бри, который...
Пожалуй, еще тяжку...
За что нам все это, а? Может, мы не так чопорны и благоразумны, как хэппитаунцы. Зато у нас есть стиль. Да, и к слову: наши "Манкиз" делают их "Катерпилларз" - только так!
Мбонга поводит плечами, гремя фетишами и амулетами, делает хорошую затяжку, и вместе с клубами дыма, хриплыми ударениями и скрипучими междометиями, выпускает под потолок:
- мммм... мммм... мами-и-и я рилиии лов раггай
Мы долго ждали и вот кажется дождали-и-ись
Снова в Невервилле все перемашло-о-ось
А дам вам карту, чтобы знали, как миновать кордо-о-он