Минуем кабак. Желтый свет рассеивает туман. Хохот, брань, пиликает скрипка.
Бородач в платке, отливающий на углу, косит черным цыганским глазом.
Иван тычет ему жетоном: "остолбеней".
Входим в порт, пропахший специями, гнилью и морем лабиринт ящиков. Семеним на полусогнутых, с "агрифармерами" наизготовку, как загребучие призраки.
Сжимаю ладонь в кулак: замерли. Туман цепляется за полы алых кафтанов, мерцая влагой на нашивках - зеленый дуб, обвитый золотой цепью.
- Пекари? - оживает переговор-серьга. - Это Чешуя, что у вас?
- Разминаем.
С моря налетает ветер. Дождевая морось бьет по мордам. Бежим вперед, глотая туман.
Прямо по курсу, за стеной бочек - мерцают лампы, слышны голоса, визжит лебедка.
- Глянь, Котейка не нагнал... Чешуя, пирожки в печке!
- Вас понял. Жарим.
Это чувство не спутаешь ни с чем. Возможно, стоит бежать от него. На острова, где коктейли с зонтиком и пальмы шепчут, что все хорошо.
Но не мы выбрали эту гребаную работу. Она выбрала нас.
Дело не в том, кто больший засранец - мы или они? В том, кто поймает тебя, если ты покатишься с лестницы.
Город, который выплевывает тебя, если перестаешь быть собой:
- Лукоморская полиция! Все мордой в пол, гребанарии!
- ЛЕГАВЫЕ!!!
- Иван, слева!!!
"Агрифармеры" щелкают бичами, озаряя складские стены белым пламенем.
- Чешуя, за дело!
Из тумана за пристанью выскальзывают лодки с богатырями. Жаркие парни врезаются кошками в борта шхуны, берут на абордаж.
Сбиваем крышку с ящика. На нем трафарет феечки с крыльями: "Абсент Хаверганнэр, Лотрик и Вин-Гунс Ко, Митнир".
Внутри, в космах соломы - статуэтки Парцикора. Беру одну, шарахаю о край ящика. Увенчанная гипсовым венком башка катится по пристани. Из полости сыплет голубой порошок:
- Мама не учила вас, что врать нехорошо?
- Серый, ты обезбашнил Парцикора! Плохой знак. Старикан оставит без отпуска.
- Хрен с ним!
Мы просто парни в алых кафтанах. Просто не можем жить без своей работы.
Девиз прописан по звеньям золотой цепи, обвивающей дуб на нашивках: "устал быть героем - проваливай домой".