Ибатулин Тимур Фаритович
Зеленый патруль + Аудиокнига http://webfile.ru/4106811

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аудиокнига: http://webfile.ru/4106811 Видеоролик: http://webfile.ru/4106813 Детям и взрослым... О дружбе - теплой и радостной, о понимании человеческом, о жизни. И можно сказать, что это даже не фантастика (хотя "Зеленый Патруль" - рассказ пролог фантастической повести "Стрелок"), это просто наша с Вами действительность... "Зеленый патруль", как и "Стрелок" - отдельные самодостаточные произведения. Все же они единое целое, и когда я писал их то думал о замечательном детском писателе - Владиславе Петровиче Крапивине. Поэтому я посвящаю все написанное Писателю!
  ("Зеленый патруль" это отдельный рассказ-пролог к повести "Стрелок")
  Timur_mass@rambler.ru
  http://www.proza.ru/avtor/timurmass
  Ибатулин Тимур Фаритович
  8-903-688-62-11
  
  
  
  "Зеленый Патруль"
  
  Посвящается
  В.П. Крапивину.
  
  Творящим дорогу жизни,
  Плетущим канаты дружбы...
  (от авт. - Всем детским писателям)
  
  
  Одно к одному...
  
   Мишка шел по улице Герцена. Жизнь не удалась. Холодный дождь лупил струями по клетчатой прилипшей к телу рубашке. Это в июне-то месяце, холодный дождь, хуже только град. Он криво улыбнулся, поймал себя на очередном использовании запретного слова 'круче'. Бабушке Лиде категорически не нравились слова дворового лексикона: круто, блеск, перетрём, мрак, жуть... Лидия Васильевна была женщиной чопорной, и прямой во всех отношениях. Она говориа: 'Эти словечки абсолютно не новы, почитайте 'Двенадцать стульев', и, что более важно - не являются признаком ума!' Лидия Васильевна была родной сестрой Мишкиной бабушки по маминой линии. Родная бабушка умерла еще до рождения Мишки и Лидия Васильевна, как сестра покойной, считала своим долгом проявлять прямой интерес и участие в воспитании внука, а заодно и их родителей.
   Погода испортилась вместе с настроением. С утра все вроде было хорошо, собирались в 'Зоопарк'. Потом родители в очередной раз поругались и все пошло вкривь и вкось. Мишка не стал ждать окончания перепалки. Схватил рубашку и выскользнул из дома. На улице было жарко и душно, по сизому от набухших туч небу проскакивали зарницы, 'щас та-ак жахнет, а за ним как хлынет с неба! Плевать!' - подумал он, с мрачным удовлетворением. Заправлять рубашку в шорты не стал, завязал узлом на пузе, чтоб не моталась. Быстрыми шагами пошел через внутренний дворик - прочь от дома, проблем, тоски... Разве он мог понять, что от тоски не убежишь, и уходя от дома тоску уносишь с собой, а ведь и взрослые порой этого не понимают и бегут, бегут от проблем. Мишка не бежал. Ему надо было все обдумать. Он решил, что придет и поставит всех перед фактом - если все, как прежде, то лучше в интернат.
   На выходе из двора, под аркой дома ковырялся в роботе-уборщике дядя Ваня. Отвертка соскочила. Внутри робота, со слабым перестуком, упала какая-то мелкая деталь. Дядя Ваня вслух вспомнил маму и полез с руками глубоко внутрь механизма. Здороваться с нижней частью туловища неудобно и Мишка торопливо прошел мимо. Позади слышалось кряхтение. Напоследок до Мишки сдавленно донеслась старая поговорка:
  'Если тебе нечем занять руки, купи себе 'Москвич' - даже внуки будут обеспечены вечным ремонтом'. Мишка улыбнулся - он знал, раньше выпускали такие легковые машины. Папа рассказывал, что именно с этой маркой машины, кажется, связана крылатая фраза: 'Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!'
   На улице Мишка почуял запах беды. 'Может это просто мое настроение? - прислушался к себе Мишка. - Нет, причина в другом, в знакомом запахе свежерасколотого дерева'. Мишка тревожно оглянулся, и увидел - по всей улице стояли пни. Кроны и стволы вековых тополей уже убрали, улицу подмели. Свежие срезы обиженно взирали в небо. Мишка почти бегом устремился по уличному спуску.
  
  
  Тополь.
  
   За последним домом справа его всегда ждал любимый тополь. Мишка обычно прибегал к нему, прижимался шекой к морщинистой коре, обнимал ствол руками, смеялся, что не хватает длинны рук. Чтоб обхватить ствол целиком потребовалось бы трое ребят, таких как Мишка. Запах дерева обволакивал, листва шумела - словно великан здоровался с маленьким другом. Клейкие семена, как наградные знаки прилипали к рубашке Мишку это не заботило. Он скидывал сандалии, становился босыми ступнями на землю, прислонялся спиной и затылком к нагретому за день стволу. Пальцы ног чувствовали под землей мощные корневища, ладошки охватывали богатырский ствол. Закроешь глаза и, кажется, что они с деревом единое целое.
   Мишка даже разговаривал тополем. Он не боялся насмешек людей. Здесь редко бывали прохожие - последний дом на затененной тополями улице, в стороне от оживленных кварталов. Взрослые встречали такую дружбу с пониманием и улыбкой, дети сюда забредали редко - что здесь интересного? Вот то ли дело на противоположной стороне улицы, через квартал, за рынком - там располагался парк развлечений.
   Мишка радовался, что у них так тихо, он разговаривал с тополем и дерево отвечало на его вопросы шумом листвы. Иногда соглашаясь тихим шелестом, порой протестуя, или лаская Мишку, укрывая его от солнца и дождя. Мишка часто лазил по веткам почти на самый верх дерева. Сквозь ветки, если прищуриться, можно было увидеть южные страны с зелеными пальмами. Открывающийся просвет моря представлялся синим океаном. Если долго сидеть в развилке, то иногда на горизонте появлялся пассажирский лайнер или рыболовный сейнер. Мишка сразу представлял, что это пиратский корабль, вышел на промысел. Надо было проследить за пиратами и предупредить капитана исследовательского судна стоявшего на якоре невдалеке.
   Для удобства Мишка соорудил гнездо в тройной развилке старого тополя. От гвоздей пришлось отказаться сразу - друзьям не делают больно. Мишка дома снял со шведской стенки канат и обвязал им развилку. За этим занятием его и застал отец Валерий Михайлович Сошкин. Папа спокойно попросил отпрыска спуститься. Во время всего спуска Валерий Михайлович пристально наблюдал за сыном, как показалось верхолазу излишне спокойно. Стоило Мишке коснуться пятками земли, как он сразу узнал много неприятного о себе. О том, что могло быть с мамой если бы он, Мишка, квокнулся с такой высоты. Лазить на верхотуру папа запретил, правда и маме не сказал ни слова. Два дня папа с сыном вели молчаливую войну. На третий день у Мишки был день рождения и очень плохое настроение. Папа сказал, что они с сыном идут прогуляться за мороженным, и увел Мишку на улицу.
  
   Слизывая белые холодные капли с рук Мишка сказал: 'Па-а, давай сходим к Тополю, ну, три дня ведь уже прошло...'
  - Два дня, - поправил отец, дожевывая пломбир, - хотя... ладно, пойдем.
   Тополь встретил их радостным перешептыванием листвы. Легкий треск веток говорил, как дерево стосковалось по Мишке. В ветвях, что-то забелело и Мишка ускорил шаг, заглянул папе в глаза, и побежал.
  - У-ух, ты!!! - раздалось от дерева, - папа да ты... гений!
   Валерий Михайлович смущенный, довольный эффектом радостно потирал руки.
  Не зря он два вечера, как обезьяна лазил по дереву и натягивал под развилкой сеть выпрошенную у знакомых ребят с рыболовного траулера.
  Не зря натягивал капроновый фал - укрепляя гнездо.
  Не зря устанавливал флагшток с самодельным Андреевским флагом, укреплял трап - веревочную лестницу подаренную теми же ребятами.
  Не зря ввязал под канат вертикальные балясины, и стянул их выбленочными морскими узлами, повесил компас, бинокль. Сделал небольшой навес из зеленой виниловой клеёнки, еще...
  - Папа, как ты мог?...
  - Что случилось? - спросил Валерий Михайлович, он почувствовал у сына перемену в голосе. Отец мысленно чертыхнулся 'столько сил потрачено, неужели все впустую?!!!'
  - Я все испортил?
  - Нет, папа все здорово, - попытался не обидеть отца Мишка, - только ГВОЗДИ! Ему же больно!!!
   Валерий Михайлович, казалось, стал ниже ростом и словно затвердел лицом. Миша тревожно смотрел на папу. Дети вообще чувствительны, а что говорить о чуткости к родным. Мишка ужаснулся такой остекленелости отца. Понимал, что лишним словом может разбить все. Пауза растягивалась, а вместе с ней связующая нить. Казалось, еще мгновение и нить лопнет, тогда... Что будет 'тогда' Мишка думать боялся, это показалось слишком страшно, а отец вдруг присел на корточки, заглянул в глаза, сказал:
  - Прости... Знаешь, ведь можно вытащить гвозди, дырки залить садовым варом, а вместо гвоздей все привязать к дереву морским капроновым фалом. В древности в средиземноморье были такие корабли из дерева связанного просмоленными веревками, а в Египте лодки с парусом делали из тростника туго перетянутого веревками.
   Мишка улыбнулся, пока еще робко, несмело:
  - И корабль 'Тополь' получиться настоящим! Он будет только из дерева и веревок? А можно, мы гвозди отдерем уже сегодня...
  
  
   Они еще три дня возились с 'кораблем'. Зеленый друг был не против - одобрительно скрипел снастями-ветками, и прогибался под парусностью кроны.
   Все было хорошо, пока мама не поругалась с папой. Все было бы хорошо. Только вот, Мишка, проговорился маме об их с папой секрете. Теперь все было плохо и весь мир, казалось, мстит ему за предательство...
  
  
  
  Недопиленный срез.
  
  
   Мишка бежал вниз по улице, вдоль шеренги убитых 'генералов' - вековых тополей. И трудные, совсем не детские мысли терзали его: '... кому такое надо, чем виноваты тополя? Они же чистый воздух дают и пух, невесомый пух всего неделю в году. Как снежная метель летом, пух летит, в носу щекотка. Ласковое касание щеки, что может сравниться с этим? Тополя словно богатыри в зеленых кольчугах стояли вдоль улицы - охраняли покой. Единственная такая улица была - тихая, прохладная в жару, и почти безветренная благодаря плотно стоящим великанам. Ну, кому они помешали?!!! Старые стали, могут упасть? Нет, это не ответ. Мишка слышал, что если спиленный кусок ствола закопать в землю и покрасить сверху чтоб не засох, то он пустит корни и побеги. Так делали после войны - от бомб было много поваленных деревьев. Но здесь все спиленное уже убрано, а пни не замазаны краской и теряют сок. Значит, их будут выкорчевывать? Зачем? И почему взрослые не хотят жить среди зеленой сказки?'.
   Мишка на секунду остановился у огромного пня-великана, его раскололо пополам. Часть пня торчала корнями наружу. Мишка разглядел вмятины на асфальте: отпечатки гусеницы экскаватора, оставшиеся незамеченными осколки стекла кабины, следы боковой части трака и катков. Мишка как следопыт осмотрел отпечатки и злорадно улыбнулся своим выводам: 'Рабочие зацепили за стрелу экскаватора обвязанный тросом ствол великана, надпилили, и потащили в сторону. Вот только массу векового тополя не рассчитали - в своей последней битве победил тополь. Дерево под нагрузкой начало заваливаться, и через стрелу, словно огромный рычаг надавила на машину - тополь победил, своей тяжестью завалив обидчика набок. Мишка вздохнул 'победил, только тополю от такой победы не легче'.
   Среди этих мыслей где-то в подсознании сидела одна, главная - жив ли его тополь? Этот страх всплыв на поверхность заставил сорваться с места и побежать - жив ли его друг-тополь, его дом-корабль, его мир. Мишка упал, встал и побежал вновь, хромая, но от боли только увеличил скорость. Уклон помогал. Первые капли дождя застали его почти у цели. Мишка повернул за угол и встал, как соляной столп. Дерева не было. Сиротливо белел сколом недопиленный срез. Сплошной стеной хлынул дождь. Мишка отстраненно подумал: 'Это даже хорошо, только так природа может выразить свое возмущение человеческой глупостью, только такой ливень может помочь смыть слезы...'
   Они видели детское убежище на дереве, но даже это их не остановило.
   Пространство стало вязким словно в банке с солидолом. Движение давалось с трудом, но что-то еще жило в Мишке и заставляло действовать. Он ухватил у основания мощную ветвь тополя, забытую рабочими на обочине и потащил ее к дому. Около среза пня обернулся, погладил мокрую, шершавую поверхность. Слезы смешивались с каплями дождя, стекая по щекам падали на корни.
   Мишка не мог знать будущего. Он не знал, что на столе у чиновника лежит распоряжение '... к концу августа выкорчевать все пни на улице Флотская', что приказ будет выполнен. К сентябрю все будет закатано свежим асфальтом и только кусок земли за углом по халатности рабочих покрыть забудут. Пройдет немного времени и появиться тополиный росток. Может тополек пророс из-за искренних детских слез пролитых на землю? Читатель скажет: 'Возможно в земле удалили не все корни и тот ливень тоже помог'. Что же, конечно 'удалили не все' и 'ливень помог', и отец тоже мог прорастить семечко и посадить в землю. Но ведь основное в другом, что ребенок знал главное - этот росток его, Мишкин, тополь. Валерий Михайлович с сыном огородят росток, и тополь будет расти вместе с Мишкой. Спустя время Мишка, а точнее уже Михаил Валерьевич будет часто приходить к тополю со своим внуком. Потому, что у внука на дереве вязанный из веток и веревок шалаш, а у деда воспоминания детства, и внук не меньше деда любит старый тополь, и будет беречь дерево для своих детей.
  
  
  Обретение.
  
   Мишка не загадывал вперед, он привык жить ощущениями. Сейчас была потребность дотащить эту спиленную ветвь до своего двора и вкопать под окном. Холодные струи дождя были спасением, они смывали боль утраты. Появилась надежда, что дерево приживется. Набив на мокрых руках мозоли Мишка дотащил и вкопал под своим окном тополиную ветку. Его по всем улицам, под дождем искали мать и отец и не догадывались, что с обратной стороны от входа в дом, под окном дитя сажает первое в своей жизни дерево - дерево надежды. Этот тополь в будущем станет для Мишкиного сына любимой 'лестницей' между квартирой на втором этаже и двором.
  
   Мишка не думал о волнении родителей и в полном безразличии шел к пирсу. Хотелось видеть море. На пирсе было пусто. Беспорядочные массы воды накатывали и с грохотом разбивались о бетонный причал. Фонтаны брызг взлетали на высоту третьего этажа, и опадали вниз, тут же стекая в море, чтоб со следующей волной взорваться новыми брызгами. Мишка обалдел от подобного зрелища. Надолго застыл пораженный такой силой стихии. В воздухе висела мелкая водяная пыль. Сквозь тучи, осветив город, пробился луч солнца. Над пирсом повисла очень яркая, близкая радуга, можно рукой дотянуться. Мишка засмеялся, он заметил на фоне основной радуги повисшей в водяной пыли, десятки радуг поменьше, вспыхивавших на миг, во время взлетающих под разными углами потоков воды.
   Вдоль берега, где-то за спиной прозвенела рында - такой корабельный колокол. Папа обещал подарить на день рождения настоящую, маленькую рынду. Мишка повернулся на звук и увидел в двух шагах рыжего щенка. Мокрый пёс сильно дрожал, наклонив голову на бок и высунув розовый язычок смотрел бусинами то на радугу, то на ничейного ребенка. Они были оба одиноки - в одном месте, в одно время...
   Мишка подошел, присел рядом, погладил щенка.
  - Ты чей, рыжая команда?
   Животное доверчиво прижалось к ноге. Мишка встал и пошел в сторону дома, обернулся. Щенок топал за ним. Тогда Мишка расстегнул рубашку, туго завязал ее узлом на пузе, присел и посадил за пазуху мокрого щенка. Шерсть была насквозь пропитана влагой и холодом. Мишка вздрогнул, сильнее прижал щенка к себе. Встал, отряхнул одной рукой колени, повернулся, и встретился с гневным взглядом отца.
   Отец молчал, только ладони сильных рук сжимались и разжимались. 'Когда он подошел?' - подумал Мишка, и вдруг вспомнил, что совсем забыл о родителях. Понял, какого нервного напряжения стоило им отсутствие сведений - где, и что происходит с их чадом. Мишка опустил глаза, потом прямо взглянул на отца:
  - Делайте со мной что хотите, но щенок мой, и я его никому не отдам!
  - Ты это маме скажи, - хмыкнул отец, с невольным интересом поглядывая на сына, - пойдем, а то ее сердечный приступ хватит. И телефон я из-за нервотрепки забыл.
  - Пап, а ты на меня сильно сердишься? Что я насчет шалаша, маме... Ведь ты просил не говорить... Папуль, я, не нарочно.
  - Да ладно, - Валерий Михайлович взъерошил сыну волосы, - нас все равно застукали бы рано или поздно. Права мама - опасно лезть на дерево, да еще гнездо там вить, даже если сетка страховочная снизу натянута.
  - Нет больше шалаша, и дерева... - понурился Мишка и ковырнул ногой выброшенный на берег обломок доски. В сандалии захлюпала вода.
  - Я знаю... Первым делом искать тебя к шалашу побежал. Сын, в жизни всякое бывает. Надо жить.
  - А зачем жить? Дерево убили. Душу растоптали...
   Валерий Михайлович напрягся, секунду, другую молчал, потом неловко сказал:
  - А вот хотя бы ради твоего, рыжего растрёпыша.
  - Да, верно. Пап, мне было так одиноко... и вдруг этот, рыжий. Тоже такой одинокий, замерзший - шерсть вся в каплях, на солнце блестит и переливается, а в глазах-бусинах радуга!
  
  
  ***
  
  
  
   Маму встретили на перекрестке. Она была насквозь мокрая. Из далека было видно как она подходила к редким прохожим, что-то спрашивала. Мишка быстро догадался что интересовало маму. Папа поежился, тоже видно догадался. И сразу крикнул:
  - Люсь, мы здесь!
   Мама оглянулась, подбежала, и присев ощупала Мишку. Прижала к себе и долго не отпускала. Под рубашкой у ребенка что-то завозилось, и мама в испуге отодвинулась. На свет высунулась симпатичная желто-рыжая мордашка с загнутыми ушами.
   Были крики, ругань, уговоры. Потом папа отвел маму в сторону и тихо сказал:
  - Ты же не хочешь, что бы нам опять пришлось его искать? Ему так одиноко... сегодня он потерял друга, и возможно обрел нового. Может это подарок судьбы? Я прошу тебя об одном - не принимай сегодня окончательных выводов и решений.
  - Хорошо, - согласилась мама, - пойдем. Дитя надо напоить горячим, и уложить в постель.
   Два дня его держали дома, а потом 'дитя' выпросил у папы зеленую масляную краску и кисточку. Вышел на Флотскую и замазал все срезы на пнях краской. Щенок носился вокруг и конечно зацепил своим хвостом банку с краской. Растеклась зеленая лужа. Наконец дело было сделано. Пошли домой, а на асфальте осталась 'печать' дружбы в виде двух цепочек зеленых следов - ребенка и щенка. Дома по всей квартире стоял запах котлет. Мама открыла дверь, всплеснула руками:
  - Оба хороши. Быстро в ванную!
   Пока Мишку раздевали, щенок успел утащить три котлеты из первой нажаренной партии. Потом началась мойка - автомобили, наверное, моют более щадящее. Папа потом рассказывал соседям во дворе: '... толку чуть, а воплей от мойки на неделю! Спасение зеленого патруля у него, понимаешь!'
   Папу спрашивали с любопытством:
  - А почему - 'Зеленый патруль'?
  - О! Я тоже спрашивал, сын говорит: 'Тополя это защита от пыли, сажи и уличных газов - значит патруль здоровья, а зеленый - так одежда у них такая!'
  
  15.01.2009г.
  
  
  Есть продолжение 'Стрелок' - в виде повести.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"