Шел первый год войны. Тем, кто хоть как-то касался в своей жизни хотя бы осколков великой и в чем-то ужасной страны под названием СССР, не нужно пояснять какой войны шел этот первый год. Войска отступали иногда организованно, но чаще как уж поруганный коммунистами бог послал. Весь этот год, можно сказать, проходил в больших и малых боях местного значения, за совсем небольшими исключениями и совсем немалыми жертвами.
*
Небольшой отряд бойцов Красной армии шел вдоль одной из безымянных дорог войны. Пыль и духота давали о себе знать даже у кромки леса, а самыми насущными вещами постепенно становилась вода и провизия. Можно сказать, что отряду еще повезло. Из раненых были всего двое и ранения были легкими. Так что бойцы двигались с максимальной скоростью, пытаясь соединиться с отходившими регулярными частями Красной армии. Перед ними была бесконечная дорога, а где-то на западе то начиналась, то снова умолкала пушечная канонада.
- Куда дальше, Батяня, - спросил младший сержант в пропитанной потом и пылью гимнастерке. - Дорога эта направо уходит и плавно вниз с пригорка, там следы недавнего боя, да и бомбили, видимо. Просматривается местность хорошо до километра, пусто там. Пойдем по ней - можем фрица встретить. Слева дорога хилая совсем куда-то в лес идет. Ездят по ней совсем редко, но следы у ответвления есть от полуторки нашей.
- В лес и пойдем, - ответил сержант, помахав картой на манер веера.
- Батяня, там бойцы наши лежат, и пыль еще стоит, видать, недавно бомбили, - сказал разведчик. - Поглядеть бы, может живой кто.
- Ладно, Ливаненко, надо бы поглядеть, - согласился сержант, - бери своего хлопца, еще четверых бойцов и вон Зайцева с Дегтярем. Быстро смотайтесь, осмотрите. Если будут раненные - к лесу несите и бойца мне пошлёте. А если нет, то соберите, что там есть. Патронов у нас после боев не густо, еда нужна, медикаменты тоже сгодятся. Тяжелое не тащите, но если Дегтяря или ППШ найдете, берите. И не криви мне тут нос, это не мародерство, нам воевать, а мертвым уже добрая память. Мы с остатками роты по лесной дороге пойдем, догоняйте.
*
Разбитая полуторка, скорее всего, на дороге находилась уже не первый день. А вот следы боя были совсем свежие. Двое погибших красноармейцев лежали в кювете и еще один на опушке леса. Судя по обстановке погибли они от взрыва гранаты. Еще два бойца были на обочине метрах в пяти друг от друга и один посередине дороги. Поперек спины последнего шел пыльный след от мотоциклетного колеса.
- Куражатся гады, - сплюнул в дорожную пыль один из бойцов.
- Так, ребятки, негодовать потом будем, - хрипло прозвучал голос командира разведчиков. - Ребят собрать и сложить в кювете, нечего им валяться посреди дороги. Похоронить не успеем, так хоть память почтим. Собираем вещевые мешки и патроны из подсумков. Если будут ППШ или пулемет, берем с собой. Все, за дело, времени нет. Зайцев, занимай позицию на всякий случай, еще одного бойца бери, чтобы обе стороны дороги видеть.
- Сержант, тут раненый, - донесся голос одного из бойцов от разбитой полуторки.
Пригорок возвышался совсем чуть-чуть со стороны леса у дороги. Зацев поставил Дегтярь, аккуратно подкопав лопатой под ножки. Расчистил место рядом на скате и аккуратно выложил на обрывок брезента запасной магазин и гранату-лимонку.
- Защем так старашься, Саша? - спросил приданный ему для наблюдения боец Сафаргалиев. - Тут десьят минут и пошли.
- Ты за дорогой-то смотри, за дорогой, - прокряхтел Зайцев, придвигая поближе довольно большой булыжник. - Я еще и веточку тут прикопаю. Ты же, наверное, никогда и слова-то такого "маскировка" не слышал.
- Слишал, - надулся Сафаргалиев, отвернувшись в сторону, откуда пришли жалкие остатки их роты. - Слишал, Саша, только защем время тратищ.
Зайцев смотрел за дорогой, краем глаза наблюдая, как двое бойцов сносят трупы павших красноармейцев в кювет. Еще двое бойцов спешно собирали в три вещмешка найденные боеприпасы и провизию. Из-за борта практически лежавшей на боку полуторки виднелась спина младшего сержанта, занимавшегося раненным. Вот сначала его спина распрямилась, а потом он вовсе встал, стянув с головы пилотку.
В этот момент за ближайшим леском послышался бодрый стрекот мотоциклетных моторов, который не сразу можно было разобрать из-за раскатов взрывов где-то на юго-западе.
- Немцы! - крикнул зайцев в сторону своего небольшого отряда, досылая патрон в патронник пулемета.
Бойцы, упаковывавшие вещмешки, быстро кинулись к лесу, прихватив все, что можно в руки, а двое бойцов, тащивших очередного убитого замешкались у дороги, растерявшись.
- Бросьте его и сюда скорее, вояки, чтоб Вас! - закричал на них командир разведчиков. - Живо! Да пригнитесь, пехота, чтоб Вам!
Гул мотоциклетных моторов то усиливался, то стихал, как будто они не ехали, а выписывали на дороге какой-то бальный танец. На время он совсем стих, тут же прокашляли две отрывистые очереди, и моторы снова четко повели ноту, набирая громкость. Но сначала из-за деревьев поворота выскочила растрепанная девчушка лет семи. Она тут же попыталась метнуться к лесу, но со стороны мотоциклов снова взлаяла короткая очередь, выбив из крайней березы щепки. Девчушка упала на колени, но тут же вскочила и побежала опять. Из-за поворота вывалились сначала два, а затем еще один мотоцикл. Солдаты явно развлекались, гоняя прихваченного где-то по дороге "зайца".
- Он навэрно и застрелиль рэбят, - сказал шепотом Сафаргалиев. - Сматри паслэдный дрындулет с дохлий фрица. Дай я затрэлю гада.
- Тихо, - шикнул на него Зайцев.
Ситуация была неопределенная. С одной стороны не хотелось светиться, так как за передовой группой могла идти колонна. И не важно, что немцы наступали с другой стороны. Все так перемешалось, что ждать их сейчас можно было откуда угодно. С другой - девчонка. Немцы могли, конечно, и отпустить ее, но душа требовала иного, заставляя глаз выцеливать далекие пока силуэты, а палец поглаживать спусковой крючок.
В общем-то, девчушка сама решила за всех, свернув к разбитой полуторке. По всему судя, она просто выбилась из сил и надеялась хоть немного отсидеться там. Все было решено. Если мотоциклы разойдутся, ситуация только ухудшится. А не увидеть за полуторкой спрятавшихся бойцов смог бы только слепой. Расстояние было великовато, но ждать дальше было нельзя. Зайцев хладнокровно спустил с цепи свинцовых шайтанов. Чуть погодя его жиденько поддержали две винтовки от леска. Но Боевой опыт, как говорят, не пропьешь. Едва пули накрыли первый мотоцикл, серые метнулись в стороны от мотоциклов. Водители же завернули полегчавших стальных коней в разные стороны, резко поддав газу. Нужно только поразиться сноровке немецких пулеметчиков, не прошло и минуты, как со стороны подбитого мотоцикла ударил один пулемет, а затем чуть левее из ложбинки второй.
Упавшая было девчушка, что есть силы припустила к полуторке. Поочередно "отрезая" короткие очереди то в одного, то в другого пулеметчика Зайцев старался дать ей шанс.
- Успеет или нет, - думал он, считая и без того небольшой боезапас.
Потом пули стали ложиться кучнее и ближе, пришлось менять позицию. Потом замолкли винтовки в лесу. Потом Сафаргалиев каким-то чудом снял из винтовки одного из пулеметчиков. Потом младший сержант творил чудеса, перебегая с девочкой на плече к лесу. Потом из-за поворота высунулся нос бронетранспортера, и пришлось уже серьезно уносить ноги всем.
Ценность такого пополнения боеприпасов была сомнительной. Расстреляв едва ли не столько же, сколько приобрели, потеряв одного убитого, бойцы отступили в лес. Разве что девочка. Смотревшие на Зайцева с запыленного, покрытого потеками слез лица огромные голубые с зеленым глаза говорили одно единственное слово "стоило".
*
- Черт, загнали нас немцы на круг, - пробурчал младший сержант, на плече которого так и восседала спасенная пигалица. - Теперь до утра наших, наверное, не нагоним. Пойдем до полной темноты, а там заночуем.
- А у меня тут бабушка живет, - подала звонкий голосок пигалица. - Отведите меня, а то опять эти злые дядьки вдруг нападут.
- Где ж ее искать теперь, твою бабушку-то? - спросил младший сержант.
- А тут рядом совсем, вон по тропинке, - указала пигалица. - Только она колдует, ее все боятся.
- Нам ли колдовства теперь бояться, - усмехнулся разведчик, - да где ж тут тропинка-то?
Девчушка уверенно петляла между деревьев, как будто шла по тротуару, а за ней, озираясь, шли шестеро бойцов. Зайцев не считал себя опытным следопытом, но судя по недоумению на лице Ливаненко, разведчик тоже не видел никакой тропинки.
Приземистая хата как будто постепенно проявилась на фоне леса, Зайцев даже мог поклясться, что сначала она казалась сотканной из тумана.
Древняя, как и сама хата, бабка охотно крутилась у печи, что-то приговаривая. Бойцы сначала смотрели на нее с удивлением, а потом начали и шутки подкидывать. Совершенно же не реагирующая на них бабуся, ловко для своих лет вынула из печки один за другим три казана.
- Кушайте, защитники, - сказала она без всякого сарказма. - Дорога вас ждет долгая и трудная. Найдете почти все вы славу свою за землю свою.
- Не до славы, бабуля, нам, поесть бы, - рассмеялся один из бойцов.
- Кушайте, внучки, кушайте, - села бабка на колченогий табурет. - Я вот поблагодарить вас хочу за внучку мою спасенную, да боюсь не послушаете вы меня старую, не примете благодарность мою скромную. А ведь чувствую я, что в силах это моих.
- Да ладно Вам, бабуся, гусары денег не берут, - схохмил кто-то из бойцов, вызвав очередной взрыв смеха. - Иль ты о самогоне славном речь ведешь?
- Отставить самогон, - рыкнул Ливаненко.
- Да и самогон есть, - как-то по-молодому подпрыгнула бабуся, - совсем забыла.
- Сидите, мать, - бережно положил руку на плечо бабуси находившийся рядом Зайцев. - Негоже нам пить сейчас. Мы и так спасибо Вам сказать должны за угощение.
- Ну ладно, - согласилась бабуся. - Все же плохо без благодарности. Давайте, внучки, я слово на вас положу. Слово сильное, от ворога спасущее, землей рожденное. Шестеро вас, соколики, верный знак для слова сильного.
- Да будя Вам, бабуля, - сказал очередной балагур. - Мы же комсомолом крещенные.
- Зря, ой зря вы моей благодарности чураетесь, - покачала она головой, явно расстроено. - Но без согласия вашего толку не будет от слова сильного.
Бойцы опять дружно разразились смехом.
- Я согласен, - совершенно неожиданно даже для самого себя сказал Зайцев, привстав из-за стола и зыркнув строго на молодых сослуживцев. - Негоже человеку в благодарном действе отказывать. Смейтесь, зубоскалы, а с меня не убудет. Что нужно-то мать?
- Да у тебя есть все, - оживилась бабулька. - Вижу оружие чужое, оружие подлое, злобное и быстрое в твоей торбе. Оно тебе и понадобится.
- Ты о чем это, бабуся, откель тут чужое-то? Наше только, - прыснул опять молодняк.
- Вот лоботрясы, - вышел в коридор за бабушкой Зайцев.
*
В сарае было сухо, пахло травами и дегтем. Бабулька усадила Зайцева на поленницу и засуетилась. Появился видавший виды ковш с чистой водой, кусочек бересты, огарок свечи, пяток мешочков с чем-то. По требованию хозяйки Зайцев вынул из кармана завернутые в платочек две немецкие немного покореженные винтовочные пули, одну даже не поцарапанную пистолетную и тускло блестящий в лучах лучины небольшой осколок снаряда. Зайцев и сам толком не знал, зачем он прихватил эти, казалось бы, бесполезные на войне вещи. Просто захотелось.
- Соколик, ты бы добавил сюда и свое оружие, - украдкой заглянув в глаза Зайцеву, сказала бабуся. - Война не спрашивает и не просит, она лишь берет и требует.
Ну не отказывать же было бабусе. Вынул Зайцев пулю из патрона своего проверенного пулемета, да добавил к ней еще пистолетную из котомки с боеприпасами у машины собранными. Бабка тем временем зажгла свечу, попросила Зайцева снять гимнастерку и сесть на утрамбованный земляной пол. На миг Зайцеву даже стало как-то по-коммунистически стыдно, что он принимает участие в каком-то бесовском обряде, но старушкина увлеченность остановила его. Затрещало что-то в пламени свечи, затлели какие-то стебельки на земле у его ног. Какой-то мягкий и настойчивый туман постучался в голову. Сначала Зайцев гнал его из головы, потом собрался вообще уйти, но ноги ослушались своего хозяина, а тело как будто деревом проросло. Ни рукой шевельнуть, ни плечом повести.
- Ты не бойся, соколик, старая Васса плохого тебе не желает, - последнее, что услышал он, засыпая.
Утро встретило его запахами сена. Зайцев понял, что он лежит на сене в том же сарае, где вчера устраивала обряд бабушка спасенной пигалицы. Внутри сарая было темно, тело совершенно не чувствовало усталости, а что-то внутри него настойчиво говорило ему, что уже утро. Александр бодро встал и открыл дверь сарая. И тут же где-то за верхушку самого большого дерева зацепился первый луч солнца. Как по команде, запищали, защебетали, зачирикали пернатые, приветствуя зарю. Потянувшись, наш герой пошел к колодцу с мыслью, что неплохо было бы умыться и перекусить. Уже скинув гимнастерку, он заметил небольшой медальон, который, пригревшись на груди, совершенно не ощущался под одеждой. С интересом он поднес находку к глазам. Небольшой амулет размером с царский медный пятак казался сплетенным из чего-то металлического. Развернув его к нарастающему свету дня, Александр смог рассмотреть находку. В небольшом медальоне были переплетены тонкие латунные полоски разной толщины и цвета, которые были вплавлены в тускло отблескивающий серый металл. Повертев медальон, Зайцев увидел в нем небольшой фрагмент, явно принадлежавший осколку снаряда из его коллекции. Хоть чудный медальон и казался несуразно ажурным, на ощупь он оказался совершенно гладким. Ноготь легко скользил по его поверхности, не касаясь видимых выступов, как будто все эти фрагменты пуль и осколка были залиты невидимым стеклом.
- Чудная вещица, спасибо бабуся, - подумал Александр, - не знаю, что ты там вчера делала, но выспался я знатно.
Сам Зайцев к истории отнесся спокойно, но медальон оставил на шее, а вот для бойцов она стала предметом хоть и беззлобных, но частых насмешек.
*
- Черт бы драл эту духоту, - тихо ругнулся отмеченный сединами боец, запнувшись за выступающий корень. - Батько, может, все же заскочим в какую-нибудь попутную деревеньку, воды бы надо с провизией взять, да определиться с обстановкой, ведь идем, как сычи по крыше.
- По карте, если, конечно, не ошибаюсь, через шесть-семь километров будет деревня Пострельцы, - ответил шагающий рядом сержант, которого и звали Батькой. - Деревня с большими дорогами не пересекается, немца там быть не должно. Вот в нее-то мы и зайдем за насущными потребностями. Даст ситуация, можно будет искупаться быстренько.
- Баньку бы, Батько, да переночевать, - шутливо предложил кто-то из бойцов, идущих рядом. - Да переночевать на сеновале с девкой ядреной желательно.
- Сосновский, у тебя сейчас одна девка, вон на плече висит, - не оборачиваясь, ответил сержант. - Как в деревне будем, ты уж ее возлюби как следует. Похоль, полилей, маслом ублажи, а я потом лично и проверю твое рвение на поприще девок-то.
- Так шо ж ей будет-то, я ж с нее почитай три дня ни разу не пальнул, - усмехнулся Сосновский.
- Так вот то и будет, когда из грязного оружия стрельнуть соберешься, голова твоя сосновая, - ответил сержант. - А чтобы твоей девке не скучно с тобой-олухом было, возьмешь вон еще Дегтяря у Зайцева ей в компанию.
- Так Зайцев сам-то на шо? Или ему не положено, как заслуженному коллекционеру пуль и осколков?
- Сосна, а тебе его железки, видать, в душу запали? - гоготнул кто-то из бойцов, - так гляди, чтобы такие же до твоей задницы не добрались. А то его коллекция в кармане лежит, а твоя в заднице будет.
- Та на кой воны мне сдались те пули немецкие, - плюнул в пыль Сосновский. - Таки добра этого насобираем вагон, как немца турнем обратно. Кулемет-то тут причем?
- Боец, я что-то не слышу правильного ответа? - спросил сержант более строгим голосом. - Я тут тебе не свидание на сеновале предлагаю. Задание понято правильно?
- Есть почистить винтовку и кулемет, товарищ сержант, - пришел понурый ответ.
*
Деревня была совсем маленькой, лет так с десять назад она, скорее всего, вообще хутором называлась. Изб с двадцать стояли, как будто кто-то просто бросил их на опушке леса. Всего-то три избы покуривали трубку мира, как-то совсем одиноко стучал колун, да тявкала одинокая собака. На единственной, практически заросшей наглой травой дороге, ведущей к деревеньке, виднелись смазанные следы шин. В бинокль, который достался сержанту от погибшего командира роты, ничего подозрительного видно не было.
- Батька, следы шин наши, - доложил вернувшийся командир разведвзвода, в котором остался кроме него самого всего один боец. - Дорога в площадь небольшую упирается. Там две телеги, похоже, брошенные, ну и какой-то хлам. Пару раз бабы с ведрами показывались, да дедок сидит на завалинке. Крайние хаты, скорее всего, пустые, слишком уж там тихо, да и собак нет. Немца в деревне не видно.
- Ясно, делаем так. - Ты бери к своему бойцу еще двоих, и идите по хатам, где есть признаки жизни за провизией. Двух бойцов отряди к колодцу, который вон там у опушки, пусть наберут воду всем во фляги и ведра в ближайших домах поищут. Зайцев, ты - боец уже опытный, так что бери еще пятерых с винтовками, организуйте пулеметное гнездо вон там, между двух пригорков. Гранат возьмите. Дорогу там хорошо держать и неприметно будет. Пулемет между пригорками поставь, а на пригорки бойцов посади по кустам, чтоб не отсвечивали. Точка не самая хорошая, но мы тут оборону держать не будем, это на всякий случай.
- Есть, - ответил наш герой и тихо отполз с пригорка.
- Сулимов, ты там жаловался на мины, которые тебе бока натерли, - продолжил сержант. - Вот и дашь им отдохнуть. Поставь обе противотанковые на дороге, чтобы перекрыть ее. На подмогу возьми Шевцова. Поставишь мины, сядете вон в тех кустиках в ложбинке под поваленным деревом. Ваше дело - тихо сидеть. Если покажутся наши машины - предупредить. Если немцы - тихо отойти. Мы будем квартировать в двух крайних избах, там вон колодец рядом. Если все будет тихо, сменим вас. Если немцы - отходите к позиции пулемета.
*
Жителей в деревне почти не оказалось. Как сказал древний дедок, сидевший на завалинке возле начисто вынесенного магазина:
- Так воны усе драпанули. Вона даж телеги сбросали, так драпали. Казалы шоб я тоже драпал, а то немцы усих постреляють.
По недавно оставленным хатам, не все из которых даже были закрыты, удалось набрать нехитрых продуктов. Усталые бойцы стали помалу приходить в себя, обливаясь холодной колодезной водой. Хоть подспудно все и были готовы, но такие вещи, как взрыв, всегда неожиданны.
Первый взрыв, спугнувший стайку прыгающих невдалеке пичуг, был громким. Раскат напоминал треснувшее гигантское полотно, кто-то даже поглядел на небо. Не гроза ли. Но взметнувшееся на опушке, где дорога выбиралась из леса, облако пыли, оставило все сомнения. Чуть позднее послышались каркающие очереди немецких автоматов, затем гулко резануло короткими очередями из пулемета. Ответной стрельбы слышно не было.
У крайних хат тут же заметались раздетые бойцы, пытаясь, кто ухватить побольше в руки, кто натянуть гимнастерки. Тут же послышались окрики Батьки и командира разведчиков. Бойцы перестали метаться и занялись целенаправленным отходом к лесу. Вдруг стрельба утихла, как отрезало, что само по себе настораживало. Бойцы забегали активнее.
- Там это, на дороге немец. Мотоцикл как бабахнет, аж колеса на деревья, пыль стрельба.
- Конкретнее, боец, время дорого.
- Так точно, товарищу сержант. Мы того, утекли сразу с Сулимовым. Там еще бронетранспорт и танк. Сулимов к пулемету пошел, а меня с докладом. Так я вот тут.
Второй раз грохнуло глухо, как будто в кастрюле яйцо лопнуло. Опять залаяли немецкие автоматы, и длинной очередью истерично резанул МГ-34.
- О то бронетранспорт или танк, - напряженно икнул Шевцов.
- Так, боец, бегом к пулеметчикам, только не высовывайся, как учили, - стукнул сержант бойца по плечу. - Пулеметчикам передай, чтоб отходили по оврагу к вон тем хатам, как я и говорил, там уже через деревню и лесом. Место сбора - километр вглубь леса на северо-восток отсюда.
Небольшой отряд спешно отходил вглубь леса, прихватив с собой двух передумавших дородных баб и плюгавенького косого мужика с огромным тюком. Среди людей чувствовалось напряжение. Хоть стрельба в деревне и утихла, что говорило об удачном отходе засадной группы, на душе у всех было тревожно и муторно.
*
Засадная группа, спешно миновав овраг, скрылась за заросшим бурьяном забором крайней хаты. Лица некоторых бойцов выражали решимость, у кого-то на лице была тревога, но общим фоном было недовольство. Бойцы затаили в душах боль, вызванную тем, что чужой сапог безжалостно и цинично попирал их родную землю. А они, защитники, крались в кустах, словно крысы.
Неожиданно за забором послышался треск мотоциклетного мотора, затем второго.
- Черт, обложат сейчас, - кинул кто-то из притихших бойцов.
- Давай врежем вражине, - прошипел другой
- Тихо, герои, - шикнул Зайцев, которого оставили старшим, - перебежками тихо к хате, да не в рост, пригибаемся. Живо.
Бойцы миновали опустевший двор и даже успели перелезть через забор следующей хаты, миновав проулок, как от дороги стал нарастать надсадный звук работающего с перегрузкой движка.
- От же бис их задери, танк, - покачал головой пожилой боец. - Надоть скорее, если заедет на площадь, нам тута уже не проскочить.
- Это бронетранспортер, - успокоил Зайцев. - Танк взорвался на второй мине, немцы им дорогу от обломков мотоцикла расчистить решили. Но ускориться нам не мешало бы.
Успели не все. Двое бойцов были на другой стороне площади, когда на нее выскочил сначала один, затем другой мотоцикл. Перебегавший боец чудом не был замечен, и чудо это было длинным перекатом под кусты, росшие у забора. Оба мотоцикла остановились почти в середине небольшой площади. По одному немцу соскочило с каждого мотоцикла, но уходить с площади они явно не спешили, внимательно осматривая окрестные дома.
- В хату надо, - прошептал на ухо Зайцеву один из молодых бойцов. - Оттуда отстреливаться проще.
- Хаты немцы в первую очередь осмотрят, - ответил ему в самое ухо Зайцев. - Нам, вообще, тихо отойти надо бы, без стрельбы.
Без стрельбы не удалось. То ли нервы не выдержали у кого-то из наших бойцов, то ли немец обнаружил их. От забора, где они прятались, ударили два винтовочных выстрела. Один немец, схватившись за руку, шустро упал на землю, второй же наоборот, на момент застыв, стал плавно оседать. Через мгновение в сторону забора заработал один из пулеметов. От забора полетели щепы, что-то зазвенело во дворе. Думать, что случилось с ребятами, было поздно и Зайцев, чертыхнувшись, открыл огонь. Позиция между прогнивших досок забора была плохой, но менять ее, просто не было времени. Ближайший к забору мотоцикл загудел от попаданий. Водитель тут же повис на руле, а стрелок-пулеметчик еще успел дать длинную очередь, по какой-то линии судьбы прошившей всего-то в полуметре от Александра забор вместе с одним из бойцов. И начался скоротечный ближний бой. Второй пулемет живо перенес огонь на их сторону. Бойцы кинулись в стороны, кто под прикрытие поленницы, кто за угол сарая. Александр тоже перекатился, собираясь двинуть за кучу каких-то камней. Но тут его что-то сильно стукнуло в ногу. Нога тут же онемела, а наш герой вынужден был сделать еще один перекат и с новой позиции поддержать огнем ребят. О ране он тут же забыл. С площади послышался рёв бронетранспортера, громкие выкрики, прибывших на нем немцев и беспощадный рык станкового пулемета. Двор в раз покрылся щепками забора и фонтанчиками пыли. Отплевываясь, Александр думал, куда же лучше деться, чтобы не попасть под эту немецкую швейную машину компании Рейнметалл. На площади грохнул взрыв, затем еще один, пулемет затих, но злобной сворой затявкали немецкие автоматы. Александр рванул к намеченной ранее куче камней, когда во двор, кувыркаясь, влетела сначала одна, а затем другая граната-колотушка.
- Все, не успею, - думал Александр, заставляя тело сделать безумный прыжок.
Два взрыва во дворе бабахнули одновременно, превратив его бытие в пыльную бурю. Что-то сильно стукнуло в бок. Долго ли был Александр в отключке, понять было сложно. Во рту был вкус металла, а в ушах противный писк. Кто-то тряс его, требуя чего-то.
- Зайцев, вставай, драпать надо, - услышал он как будто откуда-то издалека.
Собравшиеся в кучу глаза сфокусировались сначала на дворе, а потом на физиономии трясшего его бойца. У забора лежал убитый боец, еще двое коротко огрызались из ППШ.
- Щас, - просипел Зайцев, закинув пулемет прямо поверх кучи.
Целится было бесполезно, он просто влупил прямо через забор в сторону площади. Оба бойца, тут же оценив ситуацию, метнулись через двор. В пулемете что-то клацнуло, и он затих. Разбираться кончились ли патроны или его заклинило, было опять некогда. Один из бойцов сорвал с его пояса гранату и запустил через остатки забора на площадь, второй подхватил его под руку и понес.
Бой отдалился, а затем затих. В голове Зайцева прояснилось, а нога стала хоть и нехотя, но слушаться. Боец все же помогал ему, не надеясь на его собственные силы.
- Стой, перезарядим, - просипел Александр.
Магазин оказался пуст и Александр стащил с ремня из-за спины полный. Пустой же просто сунул за пазуху, помятуя, что без него пулемет - лишь большая дубина.
Пока возился чуть дрожащими руками, с перезарядкой боец дернул его за руку и что-то крикнул. Тут же совсем рядом застрекотал немецкий автомат. Бойца развернуло и бросило на землю, а Зайцева сильно несколько раз стукнуло в грудь, чуть не выбив из рук оружие. Руки сами проделали дальнейшее, и длинный язык пламени вместе с облаченным в латунь свинцом сделал из немца решето. Потом он, периодически борясь с головокружением, ковылял к опушке леса, где его опять подхватил кто-то из бойцов.
*
Из пятерых бойцов заслона и двух "саперов" в живых осталось трое. На небольшом привале оставшиеся бойцы проводили ревизию, что пришедшему в себя Зайцеву тоже показалось хорошей идеей.
- У меня банка тушенки, немного хлеба, луковица и почти два магазина к автомату, - подвел итог один.
- Пятнадцать патронов к винтовке, полбулки хлеба, крупа и сало, - сказал другой.
- Патронов нет, зато есть сахар и махорка, - почему-то радостно ответил третий. - Уставившись пыльной физиономией на Зайцева.
Александр почему-то сначала посмотрел на руки, потом на ноги. Затем опять перевел взгляд на весельчака и ответил:
- А я - живой.
Все, кто был на небольшой полянке, загоготали, как стая чаек.
- Вот вы смеялись надо мной, - продолжил Зайцев, а зря, - я же бабкой заговоренный. Меня сегодня, почитай два раза убило вернее некуда и один раз в ногу ранило.
Затихшим в любопытстве бойцам Зайцев предъявил доказательства. Сначала был извлечен из-за голенища сапога искореженный нож, принявший пулю. Затем пришла очередь снятой с ремня фляжки, один из боков которой был сильно вмят, а пробивший ее насквозь небольшой осколок гранатной рубашки застрял в толстой коже ремня. Ну и последним был пустой магазин пулемета, по которому как будто кто-то рассыпал увесистый металлический горох, побив стальную поверхность. После его извлечения в дырках на груди гимнастерки стала видна светлая исподняя рубашка, и тускло поблескивающий медальон поверх нее. Никто из уцелевших в том бою местного значения шутить не стал.
*
Еще ни раз спасал заговоренного Зайцева бабусин медальон, подставляя под удар чужого оружия то каску, то кожух пулемета, то полено в руках, даже такая неожиданная вещь, как корыто один раз примазалось к списку геройских вещей. Как оказалось позднее, и от своего оружия Зайцев был защищен, ибо вынутая из находившегося в вещмешке томика немецко-русского словаря пуля оказалась нашей. Кто уж спустил ее с латунного поводка испуганный ли молодой боец, в панике паливший в белый свет, как в копейку, подлый ли НКВД-шник расчетливо целивший в спину, разницы нет.
Только от холодной стали не смогла заговорить его бабуся. Единственное ранение, полученное на длинных дорогах войны, нашло Зайцева в рукопашной схватке на острие злого кинжала эсэсовца. Но там ему, можно сказать, просто повезло.