Аннотация: История, которая может быть дополнена фантазией читателя, в зависимости от его пола, возраста и вероисповедания
Умереть в Туле
Я прикатил в Тулу на рассвете. Старенькая "Газель", вдоволь напрыгавшись по уличным ухабам и ямкам, наконец-то остановилась на площади. Судя по странного вида Белому Дому, приземисто хмурившемуся неподалёку, площадь была самой главной. Отсыревший за ночь российский флаг вяло трепыхался на одном из флагштоков, что унылой расчёской торчали у бетонных ступеней. Кое-где из стыков лестницы выглядывали робкие пучки травы.
Всё было именно так, как описывал мне Пашка.
Однако его самого не было видно. "Опять до утра куролесил и теперь дрыхнет!" - подумал я, шаря глазами по сиротливой кучке встречавших.
Говорливый сосед, от которого всю дорогу нестерпимо несло вчерашним луком и сегодняшней водкой, подхватил свой рюкзак и первым вывалился в дверь. Я нарочито замешкался, давая сонным пассажирам выбраться наружу. Сосед топтался под окном. Сделав ему ручкой и покивав головой, я стал копаться в сумке. Минуту спустя мой полупьяный попутчик, скрытый рюкзаком, уже шествовал по бугристому асфальту, неуклюже раскорячиваясь над лужами.
Ну, нет Пашки, чтоб его чёрт побрал!!! И телефон недоступен.
Я топтался на площади уже минут сорок. Мне удалось справить малую нужду за одним из закрытых торговых павильончиков со странной вывеской "Видео-фото-прокат-телефон-скидки", купить пару банок пива в киоске у миловидной, слегка очумевшей от бессонной ночи, продавщицы, пококетничать с ней, по старой командировочной привычке. Не спеша, но без особого удовольствия, выпил одну банку теплого пива, выбрав место, с которого мне была видна вся площадь... но Павла так и не дождался.
Вот тебе и "Давай-давай, скорей-скорей! Без тебя тут ничего не движется!"
И встретить-то обещал прямо у трапа самолёта "Екатеринбург-Москва"... с оркестром и девочками. Чай, не простой смертный, а начальник группы в уральском десанте пиарщиков!
Вначале скотина Пашка отменил встречу в Домодедове, подробно объяснив мне, как добраться до Тулы, а сейчас и вовсе явил свою паршивую необязательность, заставив торчать в незнакомом городе... да при этом ещё, наглым образом, умудряясь быть "вне сферы досягаемости". Именно об этом в сотый раз мобильник пропел мне в ухо женским голосом.
Скинув Пашке уже третью смску, - как, кстати, правильно написать это слово, ставшее совсем уже русским и родным? - я поплёлся к киоску. Местные алкаши топтались неподалёку, опохмеляясь дешёвыми видами спиртных напитков. Похоже, симпатичная Алла, - "реализатор", как сейчас говорят, - потихоньку реализовывала водку, попирая закон.
Кое-кто из помятой компании уже попытался "развести" меня на пару бутылочек пива. Баночное, похоже, здесь поутру не котировалось ввиду дороговизны.
- Не дождались? - устало улыбаясь, спросила Алла, переставляя какие-то картонные ящики в тесном полумраке киоска. - Пропал ваш приятель?
- Пропал, жопа! - мрачно ответил я, припав лицом к зарешечённому окошку. - Одно меня только и радует - ни с чем не сравнимое счастье общения с вами, Аллочка! Надо же, а мне говорили, что ангелов на земле не встретишь!
- Вы думаете, что у меня ангельское терпение?
- Я говорю об ангельской красоте, милая Алла...
- А вы сами-то откуда?
- Урал. Опорный край державы.
- А мы в Туле считаем, что это мы - опорный край! И Демидова нашего вы украли...
Я хмыкнул:
- Действительно... хм... Демидов был тульским... чего уж там греха таить, но мы как-то привыкли считать его за родного. Если бы не Пётр I, он бы ни за что не покинул Тулу, где живут такие умные красавицы! - выпалил я, стараясь придать голосу все мыслимые оттенки умиления.
- Слушай, - Алла уже выпрямилась, вытирая руки замызганным вафельным полотенцем и спокойно переходя на "ты", - если тебе не надоело там торчать, то заходи сюда, а? Здесь хотя бы тепло. Посиди, пока твой приятель не появится.
- Как-то неловко... неприлично как-то... мы - народ уральский, благовоспитанный и законопослушный, стеснить боимся... тульских ангелочков - бормотал я чушь, протискиваясь в духовитое тепло. Пахло конфетами, сушеными тараньками, свежим пивом (впрочем, это уже от меня) и знаменитыми тульскими пряниками. Целая горка их красовалась на аккуратно расстеленной бумажной салфетке. Рядом уютная чашка кофе распространяла ароматный парок.
- Наплюй на благовоспитанность и устаивайся, как дома, - хихикнула Алла. - После того, как вы у нас Демидова захапали, нет на Урале джентльменов. Так что можешь не строить мне умильные глазки. Ой, это что у тебя?
- Коньяк! - гордо сказал я, отвинчивая пробку фляжки. - Двести граммов благородного напитка... вообще-то, теперь уже сто. В самолёте усох. Влияние пониженного атмосферного давления на больших высотах.
- Ясно, летать боишься, - вздохнула Алла.
Я хотел отшутиться, но, сам себе удивляясь, покорно кивнул головой:
- Боюсь. Плесни себе в кофе - очень вкусно получается.
- Папа мой обожал кофе с коньяком. А ты будешь? А... у тебя пиво... ну, тогда я не постесняюсь.
Сидеть с Аллой было уютно и хорошо. Мы перебрасывались шутками, пользуясь тем, что в киоск никто не заглядывал. Лишь унылого вида пацан пролетарской наружности купил три банки крепкого пива "Охотник" и тотчас осушил одну неподалёку.
- Каждое утро приходит, - заметила Алла. - Ровно в восемь двенадцать, как часы.
- И каждый раз по три банки берёт?
- Ага. И одну сразу же выпивает.
- Точность, достойная тульских оружейников. М-да... слушай, а твоя служба когда заканчивается?
- Да она закончилась уже. Просто уходить не хочется, пригрелась с коньяком-то, - улыбнулась Алла.
- Постой, а смена-то твоя где?
- А как я пойду, так и смена появится. Она сейчас вон под теми тополями с молодым железнодорожником шуры-муры, любовь-морковь крутит.
В тени тополей действительно счастливо топтался здоровый парень, совершенно загородив собеседницу широкой спиной. То, что увалень счастлив, выдавали размашистые жесты и горделивое оглядывание по сторонам - все ли, мол, видят, с какой красивой девушкой беседует молодой железнодорожник? Из-за его плеча в полумраке тени изредка мелькала белая рука, поправляющая пышные белокурые кудряшки. Я вспомнил, как моя будущая жена, будучи ещё студенткой третьего курса, смеясь, сидела на корпусе полевого генератора, едва-едва распакованного и ещё не запущенного, а я точно также топтался рядом и размахивал руками, выдавая анекдоты с удивительной скоростью.
Решив, что негодяй Пашка рано или поздно всё-таки объявится, я наслаждался покоем и болтовнёй.
- Значит, за Азаряна будете нас агитировать? - спрашивала Алла, наливая себе вторую чашку. - Не очень-то его здесь жалуют.
- Кто девушку кормит, тот её и танцует, - легко отвечал я. - Тем более Азарян не в "Единой России", а идёт первым по списку в "Справедливой России". Какая-никакая, а оппозиция. Так что моя совесть пиарщика чиста.
- Да мне, откровенно говоря, одна малина, - смеялась Алла. - Слушай, а Пашка твой, он тебя где устраивать будет?
- Шут его знает. Говорил, что где-то в центре, двухкомнатная квартира.
- А платит кто? Ты сам?
- Нет. Пашка у нас нечто вроде сестры-хозяйки и матушки настоятельницы. Он нас расселяет в зависимости от чина, обеспечивает транспорт и прочие дела.
- А ты в квартире один жить будешь?
- Да! - гордо сказал я и покосился на Аллу, пытаясь понять, произвел ли на тульскую красавицу впечатление мой профессиональный вес.
- Угу... - размышляя, сказала Алла. - То есть, ты можешь и сам выбрать себе жильё?
- Ну, теоретически, конечно... - промямлил я, соображая. А, правда, почему бы и нет? Какая нашему боссу разница, кому платить? Лишь бы в смету укладывались. - Ты, никак, к себе пригласить хочешь?
- Да, - просто ответила Алла, укладывая пряники в рюкзачок. - У нас с родителями имеется свободная квартирка. Однокомнатная, но в старинном особняке. И мы тоже там живём, - она подняла голову и засмеялась. - Окно во двор выходит, где старинные липы растут...
- Чего это тебя так развеселило? - невольно улыбаясь, спросил я. - В чём подвох? Удобства во дворе, вода в колодце, а ты замужем?
- Я не замужем, удобства все в норме. Всё, как у белых людей!
- Так обычно начинаются любовные приключения командировочных... - пробормотал я и замер - как отреагирует эта смешливая статная девушка? Между прочим, можно и по лицу чайником схлопотать.
- Всё в руках Божьих, - усмехнулась Алла. - Посмотрим ещё, как звёзды встанут.
Телефон Пашки по-прежнему был недоступен. Да и вся наша команда таинственным образом молчала. Впрочем, все наверняка уже напокупали себе местные симки и теперь оставалось лишь ждать обычных сообщений: "Это мой тульский телефон, запиши". Вот, что значит приехать на неделю позже других! Махнув рукой на всё и решив, что до начала работы ещё три дня, за которые всё утрясётся, я решил плыть по течению. Тянуло меня к этой девушке - тянуло и всё тут. Где-то в глубине души я уже знал, что всё будет нормально, хотя искренне не понимал, что в пятидесятилетнем мужике может привлечь девушку лет двадцати с хвостиком. Мельком глянув на себя в зеркальце, висевшее на стене, я с неудовольствием отметил самую, что ни на есть, банальность собственной физиономии. Хм... не Том Круз и не Брюс Храни-Его-Господь Уиллис. Впрочем, чёрт возьми, вполне приличное лицо... хоть и слегка небритое с дороги! Что уж так себя принижать? Ведь видит же в этом лице Алла что-то этакое... кроме возможности подзаработать в увядающем оружейном крае!
Вот так, с быстротой, удивившей меня самого, я очутился во дворике, действительно затенённом густой листвой. Войдя в прохладу подъезда, я поднялся вслед за Аллой по скрипучей деревянной лестнице. Через распахнутую дверь я увидел длинный коридор, по левую сторону которого виднелись три двери, по-старинному обитые дерматином, усеянным выпуклыми, тускло блестевшими шляпками гвоздей. На каждой двери в дерматин были вдавлены солидные на вид бронзовые таблички с гравированными цифрами. Правую сторону коридора занимали полукруглые окна, выходящие на улицу. Пройдя по гулкому коридору, Алла остановилась перед средней дверью.
- Ну, вот твои хоромы! Слева квартира родителей, справа - моя, - она щёлкнула замком и отворила дверь. - Заходи, странник!
Не успев удивиться такому дружному семейному этажу, я шагнул за порог...
...Сидеть у камина в махровом халате и пить кофе было чертовски покойно. Через плотно задёрнутые шторы не пробивалось ни звука. Слышны были только размеренный ход напольных часов с потемневшим циферблатом, да потрескивание поленьев, где нет-нет, быстрой дугой выскакивал раскалённый уголёк и ударялся о чугунную решётку, рассыпаясь миниатюрным салютом.
Алла сидела рядом, покачивая ножкой в такт музыке и болтая изящной туфелькой на кончике большого пальца. Ступня соблазнительно выглядывала из-под пышного атласного подола...
Стоп-стоп-стоп! Что это со мной? Как я очутился здесь?
Я хотел вскочить, но в голове закружилась огненная карусель, словно немыслимый вихрь швырнул меня прямо в пасть камина. Вслед за мной полетела сумасшедшая свиридовская "Метель". Вот мелькнули тёмные силуэты берёз, за которыми тускло отблёскивал купол старенькой деревенской церкви... по щебню железнодорожного полотна проскакали черные силуэты всадников, взмахивая нагайками... слабо защёлкали выстрелы и отозвалась за ними трескучая скороговорка пулемёта; там, где-то за горящими стенами пакгауза... а вот, смеясь, обняла меня другая, совсем непохожая на себя Алла в размотавшемся шарфе и ткнулась мне в щёку холодными губами и носом...
А потом всё косо ушло вбок, блеснув напоследок одиноко оплывающей свечой, вставленной в полуразбитую плошку... и в мир грубо вдвинулся шумный вокзальный перрон, на котором в "Скорую помощь" торопливо запихивали носилки, закрытые старой дырявой простынёй. Забросили внутрь мою сумку, залезли сами и поехали, коротко взвыв "крякалкой" и отбрасывая вокруг отблески синего вращающегося пламени...
- Это... - сказал я и замолчал. Понимание того, что случилось, наваливалось на меня, как огромный бетонный куб тульского ночного вокзала. Да-да, я ехал сюда поездом... не самолётом! Именно поездом, чтобы не заморачиваться многоэтапным путешествием из Екатеринбурга: автобус, аэропорт Кольцово, Домодедово, электричка, метро, автобус "Москва-Тула". Я поехал из Екатеринбурга напрямую, и мой молчаливый сосед по купе охотно распил со мной чекушку уже в преддверии Тулы, и угостил меня напоследок домашними пирожками, которые вчера всучила ему жена...
...а потом...
- А потом ты умер. Остановка сердца. Быстро и безболезненно. Очень милосердно, правда? - серьёзно сказала Алла. - Если не считать того, конечно, что твой сосед сам чуть не получил инфаркт с перепугу.
Я молчал, пытаясь собраться с мыслями. Самолёт, тарахтящая Газель... мои личные Стикс и ладья Харона...
- А как же... - прохрипел я и откашлялся, - а как же вокзал, киоск... мужик-покупатель?..
- О, он каждое утро приходит, - весело сказала Алла. - Я уж говорила тебе. Киоск давно с площади убрали, а они всё ходят и ходят.
- Кто?
- Привыкшие. Вроде меня. Я ведь в этом киоске сидела, подрабатывала, пока жила. Кстати, мы с тобой очень-очень дальние родственники. Пра-прадед твой здесь жил, а потом уехал в Екатеринбург. Хорошие условия предложили, понимаешь? Он инженером был уважаемым... вот и переманили его на Урал ещё при Столыпине. А брат здесь остался. Это его, кстати, особняк.
- Постой, - сказал я, морщась от того, что перед глазами опять начали качаться стены, - это что, рай?
- Это пока ни то, ни сё. Это наш с тобой шанс попасть туда, "где несть ни печали, ни воздыхания, а только жизнь вечная", - улыбнулась Алла. - Ну, чего ты так нахохлился? Надо быть сильнее. Учись держать удар, Димочка, учись!
- Удар - это точно. Именно, что удар! Не так я себе это всё представлял.
- А я никак не представляла. Жила себе и жила... замуж собиралась. Но мне здесь нравится. В смысле - нравилось бы, если... - она вдруг встала с кресла и присела передо мной на колени, вглядываясь мне в глаза, - если бы, Дима, не желание уйти выше, понимаешь? Туда, где свобода, где счастье.
Я молчал, стараясь справиться с головокружением и чувством смертельной тоски, сжимавшей сердце. Огромные глаза Аллы сияли.
- Ты пойми, Дима, мы можем стать свободными! От киоска дурацкого, от печали, от особняка этого, заброшенного всеми. Уйти туда, где мои папа с мамой, где и тебя тоже любят и ждут! Понимаешь?
- Нет, - честно сказал я, борясь с искушением взять её лицо в ладони и избавиться, наконец, от дурноты и головокружения. Почему-то я твёрдо знал, что именно Алла может остановить это чувство, отмести страх и тоску, увести от смятения и ужаса.
- Мы с тобой сейчас ни два, ни полтора. Ни призраки, ни ангелы, ни живые, ни мёртвые. Но мы можем помочь тем, кто ещё живы. Я знаю, что это именно наша судьба и наша забота. Если хочешь - наше испытание, награда за которое - счастье.
Я всё-таки протянул к ней руки, поднял и прижал к себе.
Алла сидела у меня на коленях - такая тёплая и живая. Я чувствовал её дыхание у себя на шее, молчал и думал о том, что я всегда любил эту девушку... вот только жизнь не дала нам встретиться. Думал том, что умереть, чтобы встретить её - это счастье. О том, что мне очень многое предстоит узнать в этом мире. О том, как пытаться помочь неведомым мне пока живым.
А главное, о том, как не потерять эту смешливую статную девчонку.