Ее нашли мертвой неподалеку от дачного домика, в котором они жили на правах квартирантов с гражданским мужем афганцем Семеном Нивней. Было это в декабре. Настоящей зимы в Буджакской степи еще не было, но ночами случались заморозки. Уснула ли она, будучи пьяной, или случилось что со здоровьем, установить не удалось. Но причину гибели предположить было нетрудно. Светлана часто напивалась до потери сознания как у себя в домике, так и в гостях. Когда у нее начинался запой, дня по три не возвращалась на дачу. Семену она никогда не говорила, надолго ли уходит и куда. Да и сама она, видимо, не догадывалась, чем закончится отлучка. Три дня не было ее и на этот раз. Семен даже не забеспокоился. Он привык к таким ее выходкам.
Ее нашли дачники на тропинке в трехстах шагах от домика. Они же предположили, что умерла она у любовника и что он, избавляясь от трупа, вынес ее подальше от своей дачи. Приехали милиция и скорая помощь. Семен от нее отказался. Говорил, что она ему не жена и что он не знает, где она была, с кем она была. Он перепугался, что ему придется хоронить Светлану. Да если бы он даже и захотел организовать похороны, то все равно не смог бы. У него за душой давно уже не было ни гроша. А если какие деньги появлялись, то они со Светкой пропивали их без остатка. Взаймы ему, естественно, никто бы не дал.
По бережно хранимым Светланой документам установили, откуда она родом, сообщили в сельский совет. Немногочисленная сельская родня оплатила расходы коммунальной ритуальной службы, проводила родственницу в последний путь. Похоронили молодую женщину у забора кладбища, под инвентарным номером. На простеньком деревянном кресте даже не было ее фотографии. Если кто и плакал на ее похоронах, так только ее сын Женя, мальчик лет девяти. Уже на следующей неделе Семен определил его в школу-интернат как сироту.
...Детство Светланы Семеновны Арешкиной прошло в красивом старообрядческом селе на берегу лимана. Там она жила в собственном доме с рано овдовевшей матерью и отчимом. Окончила десятилетку. Училась неплохо. Отношения с чужим дядей, претендовавшим на роль отца, у озорной Светки не сложились. В доме постоянно происходили разборки. И повод для этого находился. Отчим выпивал и обижал тихую беззащитную мать, пытался учить девочку. Вот Светка и давала ему отпор - за двоих. Она демонстративно игнорировала все его требования. И в речах, и в поступках была дерзкой и смелой.
Дождавшись, когда взрослые уснут после изрядной порции спиртного, девушка тихонько открывала гараж, выталкивала из него мотоцикл с коляской и катила его подальше от дома. А потом заводила мотор и гоняла по проселочным дорогам. Это долго сходило ей с рук. Но отчим все же вычислил ее проказы. Грозился побить.
- Попробуй только тронь! - говорила Светлана. - Потом увидишь, что будет!
Подвыпивший отчим, выведенный из себя, хватался за ружье:
- Застрелю! - кричал он.
- Да, да, застрели, - хохотала девушка, все же держась у калитки. - Я посмотрю, как у тебя получится. Патроны у тебя есть?
Как только отчим выпивал, она находила в карманах ключи от сейфа и всякий раз прятала боеприпасы.
Отчим погиб пьяный в бурю на лимане. Мать, и раньше не отличавшаяся здоровьем, совсем занемогла. Светлана нежно ухаживала за ней, вызывала к ней докторов, старалась расшевелить. Уговорила ее прокатиться на мотоцикле. Посадила в коляску, укутала одеялом. И повезла по знакомым ей по ночным прогулкам местам. А это были и затяжные подъемы, и крутые спуски, и езда по самому краю обрыва. Она считала, что такой аттракцион матери на пользу. Когда приехали домой, мать, бледная, как скатерть, дала Светке крепкую пощечину. Тогда только дочери и без объяснений стало ясно, за что.
А вскоре Светлана похоронила мать. Оставаться в селе не захотела. Что бы она делала в пустом доме одна? Были у нее родственники, но все равно она чувствовала себя сиротой. Ей грезилась другая жизнь.
Красивая и умная, хорошо сложенная сельская девочка устроилась работать санитаркой в городскую больницу. Своим трудолюбием, искренностью и веселым, легким характером она очень быстро расположила к себе главного врача Петра Кашеедова. Он относился к ней как к дочери. Познакомившись с ее биографией, проникся к ней сочувствием и обещал помочь поступить в медицинский институт. Но долгие годы учебы ее не привлекали. Ей хотелось какой-то другой жизни: шумной, вольной, беспечной. Сейчас, а не потом. Знакомый парень сводил ее в ночные бары, на дискотеки. И закрутилось! А потом посоветовал устроиться вместе с ним на кирпичный завод. Ее, не имеющую специального образования, взяли грузчиком с перспективой перевести учеником в бухгалтерию. Она легко влилась в коллектив работяг. С ними обмыла первую получку. С ними стала прятаться от начальства, выпивая сто граммов.
Жила в общежитии. Там она почувствовала себя вполне взрослой женщиной, на которую засматриваются. Сказать, что она была красавицей, значит ввести читателей в заблуждение. Просто она была очень гармонично сложена. Про таких говорят, что все у них на месте. А остальное зависит от парикмахеров, от модельеров. Появились подарки и шикарно накрытые столы. Она сошлась в гражданском браке с немолодым таксистом Николаем, который обещал ей золотые горы. Перешла к нему жить в частный дом. Безмятежное замужество длилось недолго. Оказалось, что водитель смертельно болен. Он знал об этом, но скрывал до поры, до времени, а теперь вместе с родной сестрой неограниченно пользовался ее наивностью и кошельком. Он даже стал для нее сутенером, о чем она и не догадывалась. Другой Николай, приятель мужа, тоже бывалый таксист, под надуманными предлогами увозил ее за город, был красноречив и обольстителен. И муж, и его сестра делали вид, что ничего не замечают.
Чтобы вылечить больного мужа, Светлана продала дом в селе. Девочка служила ему, как рабыня, искренне веря, что счастье наступит. Покупала все, что ему пожелается. Наряду с лекарствами он употреблял дорогие коньяки и марочные вина. Питался, как в лучшем ресторане. Не беспокоясь о будущем молодой жены, заставлял ее пить вместе с ним, и Светлана пристрастилась к спиртному. Мужчина таял на глазах, и вскоре его похоронили. Естественно, гражданская жена не пожалела для любимого средств и израсходовала на похороны и поминки, которые заказала в дорогом ресторане, остатки денег от продажи дома.
Сестра мужа сразу же заявила снохе, что та никогда не получит дом брата в наследство. И Светлана, наконец-то, поняла, что ее умело развели. Избегая скандалов, вернулась она в общежитие. Там влилась в веселую пьющую компанию. Наглый таксист Николай теперь полностью завладел не только ее опустевшим сердцем. От него она забеременела и родила мальчика Женю. Но любовник не поспешил забирать ее из роддома с букетом цветов, с фотографом. У него именно в этот день была особая забота - свадьба с другой девушкой.
Вот и осталась она, молодая и неопытная, один на один с суровой судьбой матери-одиночки. Ни денег, ни дома, ни квартиры. Общежитие. Косые взгляды. Предупреждение коменданта.
С момента появления Светланы в общежитии к ней внимательно присматривался недавно демобилизовавшийся афганец - высокий симпатичный брюнет Семен Нивня. Она ему понравилась с первого взгляда, и он дал себе слово добиться ее расположения. Работал он на судоремонтном заводе, а в армии получил специальность сапера.
Возвращаться в родовое молдавское село не захотел. Там жила девушка, на которой его чуть ли не силой хотели женить отец, мачеха и старший брат. А он ее ни тогда не любил, ни теперь. Спас его от женитьбы призыв на службу в армию. Вот и дорожил он холостяцкой свободой. Потому и не поехал в село, чтобы не искушать судьбу.
Была и другая причина. Пока он служил, отец его умер. Когда Семен хотел прописаться в родном доме, мачеха сказала:
- Поздно, Сеня. Теперь это мой дом. И ты к нему не имеешь никакого отношения.
Афганец от этого не расстроился. Он вообще редко когда огорчался. Право на наследство восстанавливать не стал. Он и до призыва в армию относился к жизни легко, если не сказать ветрено, а теперь и вовсе почти безразлично. Младший в семье, он был обласкан вдовым отцом, который тайком давал ему деньги на развлечения. Мачеха же старалась добиться его расположения и тоже не скупилась, но чтобы отец не знал. Так что у Семена всегда водились деньги, и немалые. Он ни в чем себе не отказывал. Старший брат завидовал ему и периодически разорял его "клады". Но они пополнялись вновь.
А после службы в Афганистане жизнь на гражданке вообще показалась ему несерьезной и беспечной. Не нужно было напрягаться, чтобы неплохо устроиться. Его взяли на квартирный учет, выделили двухкомнатную квартиру в строящемся доме. Правда, предложили, как и другим новоселам, самому организовать внутреннюю отделку. Он посчитал, что квартира никуда не денется, и с переселением не спешил. Быть озабоченным из-за чего-нибудь он вообще считал ниже своего достоинства. Его вполне устраивала жизнь в общежитии. Зарплаты ему хватало на веселую жизнь. Одевался он с иголочки. Выписал с десяток газет и журналов и, вернувшись с работы, читал их запоем, развалившись в кресле и потягивая пивко. От девчат отбоя не было. Иногда оставались ночевать у него в комнате сразу по две ухажерки. Он никого не обнадеживал, никому ничего не обещал.
Когда Светлана явилась в общежитие с младенцем на руках, он первым предложил ей свою помощь. Она неохотно шла с ним на контакт. Но афганец был настойчив и искренен. Стройный, высокий, с кудрями до плеч, добродушный и веселый, он растопил ее зачерствевшее сердце. Ее самолюбию льстило то, что он предпочел ее своим многочисленным подружкам, которые по нему сохли. А еще хотелось отомстить Николаю.
Ее комната была на третьем этаже, а Семен жил на втором. Выходя на балкон, они переговаривались.
- Когда ты пригласишь меня в гости? - спросил он в очередной раз.
- А прямо сейчас.
- Договорились!
Семен очень воодушевился. Он тут же, вскочив на перила своего балкона, ухватился за балконную плиту третьего этажа и стал подтягиваться, чтобы дотянуться до металлического ограждения. Но у Ромео сорвались руки, и он рухнул вниз. Отделался переломом ноги и двух ребер. Скорая помощь увезла его в больницу. Естественно, Светка его навещала. А когда его выписали, он вместе с костылями поселился у нее в комнате. Они стали жить как муж и жена. Красивая получилась пара. И в каком-то смысле роковая.
Не зря говорят, что подобное притягивает подобное. Оба они, каждый в своем селе, имели дома, но лишились их. Оба воспитывались в неполной семье: Светлана - без отца, Семен - без матери. Оба рано осиротели. Оба работали на тяжелых физических работах и не имели перспективы что либо изменить. От этого брали от жизни все, что могли: были веселы, беспечны, любили погулять и в праздники, и в будни, и по любому поводу.
За малышом Семен ухаживал как за родным сыном. Мальчик очень был похож на таксиста. Николай не отказывался от отцовства. Давал Светлане денег, приносил продукты. Но платить алименты законным порядком отказывался. И снова стал тайком увозить ее за город, несмотря на то, что она была уже беременной от Семена.
Родившегося мальчика молодая семья назвала Ванюшкой. Но у беспечных, пьющих родителей он оказался нежизнеспособным и вскоре умер. Семен долго о нем горевал. Он успел почувствовать себя семейным человеком и уже начал задумываться о будущем. Купил холодильник, посуду. И вдруг такое несчастье. Поэтому штукатурка и отделка квартиры в новом доме снова были отложены на неопределенный срок. Одинокая пенсионерка предлагала Семену обменять его квартиру на частный крепкий кирпичный дом с приусадебным участком. Но при условии, что он внутреннюю отделку квартиры.
Светлана не изменила своему характеру, все больше выходила из-под контроля. Когда Семен приревновал ее к Николаю, она грубо оборвала его:
- А ты кто такой, чтобы мне указывать? С кем хочу, с тем и встречаюсь. Ты мне не муж!
Они ссорились, а потом мирились. Напившись, вспоминали Ванюшку. Это их как-то объединяло. Иронизировали над тем, как оба умудрились оказаться бездомными. Семен даже говорил стихами:
-Сорок лет, а ума - нет!
Светлана осталась без работы - кирпичный завод закрылся. Семен приносил денег все меньше и меньше. Появилась задолженность по оплате за общежитие. Не на что стало покупать водку. Участковый инспектор милиции настойчиво приглашал афганца в отделение по поводу прописки, но Семен и не думал туда идти. У него забрали паспорт, но и тогда он с места не сдвинулся. Через знакомых нашли они выход - бесплатно поселиться в дачном домике, лишь бы они его охраняли. Так эта колоритная парочка появилась в дачном кооперативе.
Она очень оригинально заявила о своем заселении. Было это теплым летним днем. Домик, в котором они поселились, находился в глубине участка, и к нему от калитки вела мощеная дорожка. Открыв калитку настежь, сожители разместились с закуской и выпивкой прямо на проходе, у самой дороги. Семен был загорелый, без рубашки, вьющиеся каштановые волосы ниспадали ему на плечи. А Светлана была в купальнике. Проходившие мимо дачники поневоле здоровались с ними, но никак не могли взять в толк: к чему такая демонстрация? Новоселы будто хотели подчеркнуть, что они люди без комплексов и для них закон не писан. Потом они доказали это на деле.
После этого никто уже не удивлялся, если встречал их пьяными. Семен часто ночевал на обочине дороги, не дойдя до ночлега. Раз в месяц, в полнолуние, они пьянствовали всю ночь, дрались и кричали, но на это никто не обращал внимания. Тем более, что постоянно на дачах никто не жил, ночевать уезжали домой в город.
Вскоре они переселились в другой домик на той же аллее, через дорогу от пенсионера Петра Ивановича Друнова. К этому времени Семена сократили на работе. Жить молодой семье стало не на что. Но они не горевали. Собирали, где могли, металлолом и на сданные деньги покупали еду и вино. К ним подселился приятель Вовка, ушедший из семьи из-за того, что она не терпела его пьянства. На всех дачных участках как по команде исчезли металлические лестницы-стремянки и раскладушки. Потом Вовка с Семеном вооружались сапами, у Петра Ивановича одолжили трезубый рыхлитель и до глубокой осени прощупывали пустыри. Что интересно, металла, брошенного в советское время, оказалось немало. Иногда попадались целые агрегаты от автомобилей и тракторов.
Пока мужчины добывали металл, Светлана готовила нехитрую еду. Летом пылала сложенная в сторонке кирпичная печь. Зимой топилась вделанная в стену плита. Нагруженные металлом мужчины прямиком отправлялись на пункт приема и возвращались отоваренными. Обедали, выпивали и валились спать. Вечером повторяли, долго беседовали и снова укладывались, не раздеваясь. Постелью им служили выброшенные на помойку старые диваны и куски поролона. Одежда на них блестела от грязи и машинного масла. Руки были черны и мозолисты. Люди все еще добывали себе еду своим трудом.
Маленький Женька не любил сидеть один в домике. Он уходил к пастухам коров или овец. А еще у него появился друг Костя, фантазер и выдумщик, тоже живший с родителями в дачном домике. Летом, бывало, суток по трое не являлись мальчики домой. В ближайшей лесополосе они над ямой соорудили укрытие и там ночевали. А днем проникали в город и попрошайничали. Если по прошествии двух-трех дней детей не находили в укрытии, родители ехали в детприемник и забирали их оттуда.
Не забывал старых друзей и таксист Николай. На окраине города, по соседству с дачами, он построил дом и жил там со своей семьей. Иногда он приезжал на велосипеде. Привезет продуктов, бутылку-две домашнего вина. Раз в неделю являлся на собственных "Жигулях". Женьку малого покатает. Мальчик расцветает от такого внимания. А потом пригласит Светлану и увезет ее неизвестно куда. И не имеет значения, дома в это время Семен или нет. Афганец был лишен права голоса.
Все это происходило на виду у Петра Ивановича. Иногда таксист приезжал, когда у бомжей никого не было дома. Он пристраивал пакет с продуктами на штырь в стене и говорил дачнику:
- Когда Семен или Светка придут, скажите им, что я приезжал, и пусть пакет заберут, а то не заметят.
Многим удивительным случаям был свидетелем Петр Иванович. Бомжи первое время казались ему людьми безобидными, и он старался поддерживать с ними нормальные добрососедские отношения. Они заходили к нему на участок и в домик, он навещал их. Как-то зашел невовремя: соседи сильно ссорились. На табуретке у стены сидел с растерянным видом Вовка, а перед ним стояли Семен и Светка и спрашивали:
- Где велосипед? Где продукты?
- Ну, так вышло...
- Я тебе дам: "Так вышло!" - горячилась Светка и без всякой подготовки припечатала ступней стену рядом с лицом Вовки. Хорошо, что он успел отклониться. Если бы этот удар пришелся по лицу, не сдобровать бы парню.
Семен как-то говорил Петру Ивановичу, что Светлана умеет драться ногами. Теперь он в этом убедился.
А получилось вот что. Таксист Николай оставил у них на время велосипед. Вовка воспользовался этим и отправился на нем за покупками. Отоварившись в магазине, он зашел к хозяйке, торговавшей вином, самогоном и "коньячком". Купил вина "для общества" и, пользуясь случаем, заказал себе стакан самогону. Выпил его залпом, понюхал рукав и собрался уходить. За ним наблюдала компания из-за стола под навесом. Один мужчина спросил:
- А если бы я купил тебе еще стакан водки, ты бы выпил?
- Не вопрос.
Мужчина заплатил, и Вовка снова одним приемом осушил стакан самогонки.
- А если бы я еще стакан водки тебе предложил, ты бы выпил?
Вовка не ожидал, что ему так повезет на халяву. Не задумываясь, он ответил:
- Без сомненья.
Третий стакан бомж пил не так быстро, но справился.
- Еще?
- Нет. Достаточно. Спасибо, я ухожу.
Помнит Вовка, что сел на велосипед и поехал, а дальше как отрубило. Очнулся среди ночи в траве. Ни велосипеда, ни сумки с продуктами. Теперь вот рассказал друзьям, как все было. Думал, посочувствуют. Ведь он - герой, не дрогнул, три стакана без закуски опрокинул! Причем - на халяву! Но это только сильнее разозлило Светку. Она снова хотела припечатать ногой его физиономию, но Семен схватил ее сзади и остановил. Тогда женщина набросилась на него. Завязалась безобразная возня. Афганец свалил ее на пол и зажал так, что она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Петр Иванович молча наблюдал эту омерзительную картину. Потом вынул из кармана деньги и положил на стол.
- Прекратите ссориться! Купите себе еды и успокойтесь.
- А велосипед где мы возьмем?
- Поспрашивать надо. Может быть найдется.
Все лето Семен и Вовка как заправские минеры прощупывали окрестности, принося в мешках каленвалы, куски рессор, блоки цилиндров. Но "улов" становился все меньше и меньше. А мимо их домика каждый день шли на городскую свалку и возвращались гружеными такие же чумазые люди, таща за собой, как бурлаки на Волге, повозки из детских колясок. А на них горою - мотки проволоки, громыхающие рулоны жести, еще что-то ржавое, бесформенное, но тяжелое. Другие везли в мешках хлеб и отходы, которые можно скормить скоту. Некоторые тащили старые доски и обломки мебели. Свалка после развала СССР кормила обездоленных людей.
Путники останавливались у Светки с Семеном попить воды. А часто все вместе организовывали грандиозную попойку, валились спать кто где. И лишь на другой день караван продолжал двигаться к пункту приема вторсырья. С Петром Ивановичем все они, человек до десяти, здоровались, бодро шагая то в сторону свалки, то на обратном пути. Иногда останавливались, чтобы передохнуть и перекинуться словом-другим. Их очень живо интересовала политическая обстановка в Украине и в СНГ.
Потом в их ряды органично влились Семен и Вовка. Светлана иногда очень охотно, как на праздник, уходила с ними на свалку. Но ее все чаще оставляли на хозяйстве.
- Нельзя ее туда брать: убьют, - пояснили приятели.
Оказывается, среди посетителей свалки существует строгая иерархия, нарушать которую безнаказанно никому не позволено. Каждому определено свое место, своя очередь встречать машины и прицепы с мусором. Но Светка усматривала в чем-то ущемление интересов ее группы и бросалась драться.
Бывали у бомжей и выходные дни. Они отмывались, доставали чистую одежду и становились вполне приличными гражданами, такими, какими были в общежитии. На них было приятно посмотреть. Именно такие перевоплощения сбивали людей с толку и давали надежду на то, что рано или поздно у этой пары закончится трудный период и они заживут счастливой жизнью. Петр Иванович приносил газеты, и Семен с жадностью набрасывался на них. Принес как-то старый журнал с публикацией журналиста-международника Артема Боровика. Речь в ней шла о войне в Афганистане. При этом Петр Иванович ограничил время чтения журнала - дал три дня, и не больше.
А ведь журнал ему был совсем не нужен. Дело тут вот в чем. Несколько раз пенсионер просил Семена поделиться впечатлениями от пребывания в горячей точке. Но так ничего и не добился. Один только раз удосужился афганец рассказать, как он в наряде с другими солдатами дежурили на КПП. Шлагбаум. Будка. И местность просматривается в обе стороны на километры. Главное - не проморгать приезд начальства. Почти никакого движения. Но парень из молдавского села не умирал от скуки.
- Мы нарывали винограду, и метрах в пятидесяти в стороне от КПП делали брагу. Попивали понемножку. И все же генерал разоблачил нас. Ругался страшно. Но простил.
После такого рассказа Петр Иванович стал сомневаться, настоящий перед ним афганец или самозванец? Поэтому он ограничил время для чтения журнала, чтобы Семен не воспользовался полученными сведениями и не стал бы выдавать себя за участника событий, которые описал Артем Боровик.
Раз в месяц, помывшись и причесавшись, отправлялся Семен на станцию переливания крови. Его там знали, но с тех пор, как у него забрали паспорт, денег платить не стали. Идти на поклон к участковому милиционеру он не хотел. А тот, в свою очередь, не шел к нему в дачный кооператив. В такой день Семен до вечера оставался трезвым, чем-то занимался по хозяйству. Петр Иванович зашел к нему, чтобы забрать инструменты. В это время афганец орудовал кувалдой, разбивая совершенно новый довольно большого размера электромотор.
- Даже жалко, - сказал он, поздоровавшись с соседом. - Завод ликвидировали, все растащили, никому ничего не надо. Кум принес. Попросил разбить: здесь никто не увидит. Целиком ведь его не примут в металлолом.
Светка, оставаясь на хозяйстве, что-то стряпала, варила, ждала мужчин со свалки. Но были дни, когда она куда-то исчезала и к приходу добытчиков еле держась на ногах. Часто ее навещали гости, прилично одетые. Это были кумовья, сваты, друзья и подруги. Было видно, что они все еще ее уважают. После их ухода она с просветленным лицом заходила к Петру Ивановичу и делилась планами на будущее.
- Вот скоро Виталик освободится из заключения и меня заберет отсюда. Это такой хороший человек!
К Семену тоже приходили крепкие ребята, один из них назвался кумом и афганцем. Непонятно только, кого они крестили. Единственный на всю эту ораву ребенок - Женька - не был крещеным. Он вообще был предоставлен самому себе. Его часто отлавливали в городе милиционеры, и забирать его приходилось из детского приемника. Однажды даже упросили Петра Ивановича привезти его на дачу, так как Светка была физически не в состоянии это сделать.
По дачам усиливался ропот: постоянно пропадали вещи. Засекли за этим занятием Светлану, но знакомым она клялась, что на нее наговаривают. Дошла очередь и до Петра Ивановича. Из домика украли газовый баллон, телевизор, из сарая - лестницу-стремянку, садовый инструмент. Особенно худо стало зимой. Каждую неделю ломали замки и что-нибудь уносили. На дачу пенсионер ехал с запасными замками и инструментом в сумке.
Светка и Семен только разводили руками. Они, дескать, не в состоянии за всем уследить, да и страшно ночью выходить. А вскоре Петр Иванович получил доказательство, что это - их рук дело. С вечера выпал легонький снежок, и все следы были видны. Старик дал им понять, что обо всем догадывается, но скандалить не стал. Наоборот, дал им ключи и от калитки, и от домика.
- Хоть двери подопрете, когда взломают, чтобы собаки не поселились.
С этих пор воровство на его даче почти прекратилось. Все металлическое, что еще сохранилось, Петр Иванович добровольно подарил бомжам. Посетители свалки теперь знали, что участок находится под охраной их корешей. Сами же Светка и Семен потихоньку приворовывали, особенно летом. Потрясут яблони, наберут ведро и - на точку. Помидорку сорвут, зелень пощиплют, винограда поедят, абрикосами полакомятся, вишен наберут.
Однажды пенсионер увидел, как вор что-то тащит из соседнего домика. Он позвал на помощь Семена, Вовку и Светку. Они дружно выскочили. Вовка бросился вдогонку, а Семен взял направление наперерез. Как они бежали! Будто в замедленном фильме. Молодой парень легко скрылся от погони. Вовка оправдывался:
- У него в руках ломик был! И ботинки у меня на босу ногу - слетали.
Изредка Семена и Светлану навещал хозяин дачного участка - капитан дальнего плавания Александр Филиппов. Воспользовавшись тем, что он никого не застал, Петр Иванович подошел к нему с откровенным разговором.
- Вы зачем это сделали - поселили на нашу голову воровскую шайку?
- Это не они воруют. Я их спрашивал.
Разговаривать дальше было бесполезно.
Ища защиты от погромов, Петр Иванович обратился в милицию в такой день, когда на снегу явно были видны следы, как тащили тяжелые вещи, и можно было проследить путь до самого приемщика металлолома. Дежурил знакомый милиционер и обещал направить наряд.
- Где Вы сейчас?
- В городе. Буду ждать машину около типографии, я отсюда звоню, на даче нет телефона.
- А какой кооператив? Какой номер участка? Записано. Ждите, подъедут.
Через полчаса пострадавший перезвонил.
- Выехали. Ждите.
Через час дежурный гневно отчитывал Петра Ивановича:
- Бригада приехала, там никого нет! Ложный вызов!
- Я же сказал, что жду у типографии. Я не мог быть на участке, нет же там телефона.
- Ну, не знаю. Второй раз мы не поедем, бензина нет.
Долго удивлялся дачник милицейской тупости. После этого решил повлиять на соседей через городскую организацию воинов-афганцев. Разыскал по телефону их председателя Салова. Тот что-то пообещал, но прошло много времени, а Семена так никто и не навестил.
Несколько лет прожил Петр Иванович как на вулкане. Наконец за Семена взялся старший брат. Он забрал его к себе в село, хорошенько пропарил в бане, промыл ему мозги и уговорил переехать к нему и устроиться на работу. А потом решить проблему с жильем и хозяйством.
Вернулся афганец притихшим, скучным. Загоревал парень. Жалко было ему расставаться с вольницей. А когда Петр Иванович собрался в город, афганец стал умолять его:
- Пожалуйста, позвоните моему брату в село. Скажите, что нашел хорошую работу, пока приехать не смогу. Так и скажите: "Нашел хорошую работу".
Дозвонился пенсионер до села, передал просьбу. И не раз пожалел об этом. Ни на какую работу Семен и не думал устраиваться, хотя ему что-то где-то предлагали. Да только ему теперь дороже всего были походы на свалку за металлом и попойки. Этот жизненный круговорот его вполне устраивал.
После смерти Светланы Семен жил один. Постоянно ночевал у него напарник Вовка. Ключи от своей дачи Петр Иванович у них не забирал.
- А зря ты от предложения брата отказался. - Дом купил бы, они сейчас недорогие.
- Ко мне должна женщина приехать из Одессы. Я навещал Женьку в школе-интернате и встретил ее: дочь у нее там. Переночевала у меня, ей понравилось. Решила переселиться, чтобы дочь чаще навещать.
Долго ждал Семен приезда одесситки, но, видать, была она не глупой.
Если Семену и Вовке лень было идти на свалку, они воровали что-либо поблизости. Благо, бывали дни, что вокруг никого не было. На садовом участке, граничащем с дачей Петра Ивановича, одну за другой они сняли все калитки. Этим немедленно воспользовались козы и спокойно стали пастись в саду пенсионера. Когда он пришел на участок, то чуть не упал в обморок: кора на стволах яблонь была сильно обгрызена. Повреждения были ужасные. Деревья, набравшие силу в плодоношении, теперь должны были погибнуть.
Развел старик глиненный раствор, замазал зияющие белые раны на стволах. Но вместе с этим и закончился его оптимизм. Он не терял присутствия духа тогда, когда все подряд воровали из домика, из сарая, срезали ранние сорта винограда, обтрясали персики и яблони, забирали овощи. Все он мог перенести. А смотреть на яблони, лишенные коры, он уже не смог.
- Что же ты коз не прогнал, Семен!
- А у меня теперь ключей от вашей дачи нет.
- Куда же они делись?
- Был я на свалке. День теплый, я снял пиджачок. А бульдозерист сгорнул его вместе с мусором.
Продал Петр Иванович за бесценок свой участок вместе с двухэтажным домиком. И долго еще видел во сне, как сажает молодые деревца, как обрезает виноград, как собирает урожай.
Полгода спустя встретил на базаре знакомую дачницу.
- Вы знаете, что Семен умер?
- Он будто бы не болел.
-Хозяин его из домика выгнал. Он стал жить у того мужика, к которому Светка бегала. На свалке он и еще двое бомжей нашли бутылку и распили на троих. Один спасся тем, что стал пить воду, и его вырвало. А Семен и другой бомж умерли прямо на свалке.
- А капитана дальнего плавания Семен хорошо отблагодарил за доброту! - продолжала она. - С чердака исчезли пятьдесят листов шифера и кубометр новых досок. На окнах были толстые металлические ставни - все снял и унес.
Есть в гибели Светки и Семена какая-то закономерность, подумал Петр Иванович. Главная причина, видимо, в том, что оба они не получили правильного воспитания в семье. Хитрили, мудрили, искали легкой жизни. И нашли...
Проходил как-то Петр Иванович мимо городской больницы. Вдруг навстречу ему бросился Женька.
- Я здесь лечусь от воспаления легких.
- А где ты живешь?
- В школе-интернате.
- А Николай, папа твой, навещает тебя?
- Нет. После смерти мамы он сказал мне: "Ты мне не сын и на меня не рассчитывай". Больше я его и не видел.
Еще дважды встречал пенсионер Женьку. Каждый раз давал ему немного денег. Но домой не пригласил. Всего один раз побывал Женька вместе с матерью в домике Петра Ивановича, но он успел понять, что это за мальчик, и больше его не приглашал. Из кухни исчезли спички, ножик и открывалка консервов. "Не хватало мне еще и дома вора", решил старик. Хотя какое-то угрызение совести чувствовал: сирота все-таки. Но вспоминал погромы на даче и успокаивался.
Так закончилась печальная повесть о жизни двух красивых людей, которые захотели быть умнее других.