Я искал хоть один пока ещё здоровый отдел мозга и действительно обнаружил такой: он обнаружился, потому что другие сморщились. Он активно работал - опасная активность, ибо, как выяснилось, это был отдел чудищ. Анри Мишо.

А. был настолько тощ, что все его кости и косточки были отчётливо видны под тонкой кожей. Впрочем, когда А. выпрямлял спину и отводил плечи далеко назад, то выглядел даже мужественно, и девушки обращали на него внимание. Но жизнь отнимала у него слишком много сил, и порой ему необходим был отдых.

В такие моменты безделья и бездвижья А. посещали мучительные мысли о цели и смысле.

Один за другим А. строил планы - все они рушились. Ни одного значительного дела он не смог довести до конца. Первые же усилия делали его беспомощным. Он не стал ни художником, ни фотографом, ни писателем. А. изучал историю, литературу, философию, но растерял свои знания. Он ощущал себя муравьём, покорно ползущим по травинкам, которые ему подсовывает любопытный мальчишка. От этого ему трудно было уснуть.

Каждый раз он говорил себе: "Всё хорошо, всё хорошо, просто отложим это на завтра".

Осознание собственной бесцельности и бессмысленности лишало его последних сил, но он никогда не подавал виду. Был весел, шутил, по каждому поводу отпускал циничные замечания, правда, временами становился молчалив и под выдуманным предлогом оставлял компанию.

Вот А. смотрит телевизор, полулёжа в глубоком кресле. Сон упущен, и он просидит перед телевизором до утра. Рюичи Сакамото почтительно кланяется голове Дэвида Боуи и отрезает прядь его волос. В следующий момент в тёмном зале кинотеатра молодой человек в чёрном джемпере подсаживается к девушке и подносит зажигалку к правому рукаву её чёрной блузки:

Отличная рубашка, новая?

Нет, просто я стираю "Сказкой"! - И она достаёт из сумочки коробку стирального порошка.

Потом Фаринелли-кастрат занимается любовью со служанкой графини Мауэр, она кричит от наслаждения так громко, что он зажимает ей рот рукой с массивным перстнем и шепчет:

Немного опиума, немного опиума, чтобы я уснул...

А. - очень привлекательный и интересный, но уже несколько месяцев он не занимался любовью. Каждую красавицу он возжелал, каждой богине в узких джинсах долго смотрел вслед.

Больше всего его привлекали девушки, хранившие в себе тайну, аристократически неприступные, меняющие цвет как хамелеоны, неиссякаемые, словно подземные источники, непредсказуемые, подобно Везувию, беззащитные и похотливые маленькие девочки. Только такую девушку он мог бы полюбить. И лишь перед такими он робел, чувствуя себя последним из неприкасаемых.

Когда ночью на лестнице он курил перед сном свою последнюю сигарету, уставившись в одну точку, стены надвигались на него. бормоча угрозы, лампа на потолке беспрестанно мигала, его руки тряслись, а вокруг летали белые трупные мухи.

Похожие на сутулых китайцев крохотные существа, обитавшие в цементных швах между плитками в туалете, смотрели на А. осуждающе и даже злобно, когда он сидел со спущенными штанами, уставившись в книгу Чорана.

А. оказался запертым в одиночестве внутри неразрывного круга жизни. Когда ему становилось страшно, он стремился скорее забыть о своём страхе и поднимался в горы к священному старцу, где им овладевали видения.

Лишь вера в свою исключительность, в то, что счастье впереди, помогала ему жить. Но вера обладает гнусным свойством ослабевать.

А. жил лишь своими мечтами. Он мог бы ослепнуть, так много он выстроил из брёвен в своём глазу. Но со временем мечты тускнеют. Тогда сплин кидался на него с лаем.

И А. научился жить, не думая ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем, словно труп или бревно, которое сплавляют вниз по течению.

Вчера он видел прекрасную девушку с восточным разрезом глаз, вылитую когяру, которая прогуливалась по бульвару с фокстерьером на длинном поводке.

Так А. всю свою жизнь ждал смерти.

сентября 2004 года, Москва